Небо и земля (гет)

Виктор знал, о чём говорил. Рёбра его, сломанные бладжером, действительно зажили в тот же день, и он вместе с родителями и Гермионой спокойно возвратился в Крумлар. Но перед этим на стадионе была проведена церемония с награждением победителей — команды Болгарии. Круму, как главному герою матча, вручили кубок, и он вместе со своими товарищами облетел над полем круг почёта, держа награду в одной руке и уже совершенно не чувствуя боли от полученной травмы. А Крумы-старшие и Гермиона, сияющие от радости и гордости, наблюдали за ним, как во время игры.

С того памятного дня прошло ещё пять. Виктор и Гермиона решили изменить свой привычный принцип времяпровождения: вместо прогулок по уже хорошо изученному ими Приморскому парку они гуляли по Варне. Гермионе очень нравилось изучать иностранный город, и она с любопытством рассматривала вывески на самых разных заведениях, спрашивая у Крума перевод их названий, и даже беседовала с прохожими. Виктор сказал правду: в Варне его все знали; но с самого прибытия Гермионы не проходило и дня, чтобы кто-нибудь во время их прогулок не заговорил с ним на улице или не попытался взять автограф. Особенным предметом интереса для таких людей представала как раз Гермиона: всем хотелось узнать, кто она, что так беспрепятственно гуляет с самим Виктором Крумом. И девушка уже привычно отвечала — Гергана, его троюродная сестра. Она уже выучилась бегло говорить по-болгарски и стала так хорошо притворяться, что Крум был в полном восторге.

* * *

Ближе к вечеру шестого августа Гермиона, сидевшая в библиотеке особняка, захлопнула очередную книгу и, подняв голову, поглядела в окно. Во дворе не просматривалось никого парящего на метле, и девушка поняла: «Значит, дома». Обычно Виктор летал над Крумларом каждый вечер около часа, но сейчас его не было видно. Погода, между тем, стояла превосходная: тепло, в меру ветрено; солнце начинало клониться к закату. Это насторожило Гермиону — она решила наведаться к Виктору в комнату и понять, почему он не стал сегодня предаваться своему любимому занятию.

Крум и вправду обнаружился в своей комнате. Обычно, когда Гермиона заходила к нему, он либо изучал дурмстранговские учебники на будущий учебный год, либо просто валялся на кровати, либо читал свою любимую книгу «Погоня за снитчем». Но сейчас он занимался совсем другим делом: на кровати были свалены его квиддичные награды, собранные со всех полок в комнате, и Виктор тщательно протирал их мокрой тряпкой. Движения его выглядели уже давно отточенными, а лицо — таким отстранённым, что он даже не обратил внимания, что к нему кто-то зашёл. Гермиона удивилась этому. Но особенно её поразил сам факт того, что Крум начищает свои кубки вручную, а не с помощью магии, тогда как их у него накопилось уже не меньше сорока.

Немного понаблюдав за действиями парня, она решилась задать вопрос:

— Зачем столько чистить?

— А? — Крум вскинул на Гермиону недоумённый взгляд. Похоже, он действительно её не заметил.

— Просто… у тебя столько кубков — почему бы не чистить их магически?

— Мне нравится процесс… — задумчиво отозвался Виктор, не прерывая своего занятия. — Помогает не забывать.

— Что не забывать? — не поняла девушка.

— Откуда взялась каждая награда, — объяснил юноша и отложил в сторону блестящий кубок в виде снитча. — Вот этот, например, я получил за отборочный матч, после которого меня назначили в сборную страны. Хочешь присоединиться ко мне? Вдвоём мы и закончим быстрее…

— Конечно, хочу! — тут же согласилась Гермиона. — А ты тогда расскажи мне, где получил остальные кубки.

Виктор наколдовал ей взмахом палочки свежую тряпку, и гриффиндорка, усевшись на кровать напротив него, с готовностью взялась за дело. Драить кубки и одновременно слушать краткие рассказы об их получении оказалось довольно интересно. Обычно немногословный Крум, сейчас оседлавший своего любимого конька, не умолкал ни на минуту, показывая Гермионе ту или иную награду и поясняя:

— Вот этот кубок, в форме игрока на метле, мне вручили после первого матча, где я играл уже за сборную Болгарии… Этот серебряный снитч я получил как самый молодой игрок в национальной сборной… А этот, с царапиной, — один из самых старых; он у меня ещё с третьего года в школе… Вон тот достался мне в прошлом году, когда мы в самом начале чемпионата одолели сборную Аргентины… а тот, что рядом лежит, — после победы над Бразилией, когда наша сборная вышла в полуфинал…

— Какая у тебя богатая спортивная биография!.. — восхитилась гриффиндорка, заканчивая вытирать предпоследний кубок. — Правду говорят, что ты один из лучших ловцов современности!

— Спасибо, — смутился Виктор. С жаром рассказывавший о своих достижениях, он никогда ими не кичился и вечно стеснялся, когда его хвалили за мастерство. — Только вне спорта это не приносит мне особой радости.

— Почему же?

— Потому что на все праздники мне почти все постоянно дарят что-нибудь связанное с квиддичем, — объяснил Крум, взмахнув палочкой и заставив кубки самостоятельно вернуться на их места на полках. — Как будто больше подарить нечего!.. А после «Всполоха», — он кинул любовный взгляд на футляр с метлой, стоявший в углу, — я вообще не нуждаюсь в таких подарках. Ну, разве что кроме тех, которые необходимы каждому квиддичисту.

— Я тебя понимаю, — призналась Гермиона и перелезла на его сторону кровати, сев рядом с Виктором. — Все, даже Гарри с Роном, считают, что мне можно дарить одни книги. Правда, я и не жалуюсь — читать я люблю; но никто меня ничем другим не балует. Кроме миссис Уизли, но у неё все подарки либо вязаные, либо съедобные!..

И ребята оба засмеялись, разом почувствовав облегчение от того, что поделились друг с другом общей проблемой. Наконец Виктор выдавил:

— Забавно!.. Хотя, знаешь, Хермивона, мне теперь ещё любопытнее, что же я получу на следующий день рождения.

— А когда он у тебя? — осведомилась Гермиона. — А то я забыла…

— Послезавтра, восьмого августа, — ответил Крум как на духу, не заметив, как изумлённо взметнулись брови девушки. — А у тебя?

— Девятнадцатого сентября, — в тон ему ответила гриффиндорка.

— Ну, тогда я пришлю тебе что-нибудь посущественнее книги, — пообещал Крум. — А если ничего не придумаю… тогда просто пришлю самую интересную книгу из нашей библиотеки, какую только смогу найти.

— Хорошо, — вновь рассмеялась Гермиона. — Как приеду в Хогвартс, обязательно буду ждать!

Виктор поддался её примеру. В последнее время он часто ловил себя на мысли, что с Гермионой он действительно становится другим: говорит и смеётся гораздо больше обыкновенного. Даже его жёсткое лицо смягчалось при взгляде на неё. Невольно ему подумалось: а что, интересно, она подарит ему на день рождения? Тоже какую-нибудь квиддичную принадлежность или всё-таки что-то другое?..

Он не знал, насколько близок к истине. Гермиона, проникшаяся к нему сильным сочувствием, — уж она-то знала, каково приходится тем, кто посредством собственных пристрастий создал о себе стереотипы! — решила непременно подарить Виктору то, что не имело бы к квиддичу никакого отношения. Что-нибудь особенное, от души и на память. Только вот что?.. и где это купить?.. Поразмыслив, гриффиндорка поняла, что придётся просить совета у его родителей.

* * *

Во время ужина Гермиона вела себя несколько нервно, постоянно бросала взгляды в сторону мистера и миссис Крум. Те, очевидно, замечали это, но предпочитали не обращать внимания. Когда гювеч [1] был наконец доеден, Виктор отнялся от своей тарелки и сказал:

— Хермивона, я сейчас хотел пойти в библиотеку почитать перед сном. Ты как, со мной?

— Да… — кивнула девушка, — только чуть попозже подойду. Можешь пока идти один.

— Хорошо, — пожал плечами тот и вышел из столовой.

Миссис Крум удивилась. Обычно их гостья никогда не отказывалась от посещения библиотеки.

— А ты что же, Хермивона? — спросила она с удивлением. — Почему ты не пошла читать?

— Просто я хотела кое о чём у вас спросить, — отвечала Гермиона пониженным голосом.

— Тогда спрашивай скорей, дорогая, спрашивай…

— Миссис Крум, просто я знаю, что у Виктора послезавтра день рождения, — начала Гермиона. — И мне охота подарить ему что-то особенное, не относящееся к квиддичу. Только я совершенно не знаю, где это что-то можно купить. Вы не могли бы подсказать мне местечко получше?

— Получше?.. Тогда тебе надо сходить на Тайната-улицу [2], — не медля ни секунды, ответила мать Виктора. — Разве вы туда ещё не ходили?

— Нет. А где это?

— Да километра три отсюда, — ввернул мистер Крум, до этого сидевший молча. — Эта улица так называется, потому что её могут найти только те, кто идёт туда целенаправленно. Виктор знает, где она находится; он туда часто ходит. Завтра попроси его погулять на Тайната-улице. Там, кстати, очень интересно! Тебе понравится, Хермивона.

— Наверно, и правда понравится… — согласилась девушка. — Спасибо вам за советы! Теперь, пожалуй, можно и в библиотеку…

И она выбежала из столовой, едва не подпрыгивая на ходу от радости. Мистер и миссис Крум глядели ей вслед и чему-то улыбались. Столь неожиданная и искренняя просьба гостьи чрезвычайно их умилила.

* * *

На следующее утро Гермиона и Виктор, как всегда, вышли из особняка и надели уже привычные маски троюродных брата и сестры. Когда они очутились за воротами, Крум спросил:

— Ну что, Хермивона, куда сегодня пойдём? В парк или в город? или на море?

— В город, — сразу ответила Гермиона.

— Ну, в город так в город… А куда?

— Да мне твои родители вчера посоветовали… Ты не знаешь, где находится некая Тайната-улица?

— Как не знать!.. У нас все это знают, — Виктор улыбнулся и, взяв девушку за руку, повёл её рядом с собой, с усмешкой бормоча: — И как это я сам не догадался? Действительно, за столько дней чего-чего, а на Тайната-улицу мы с тобой ещё ни разу не ходили!..

— А ты, Виктор, туда часто ходишь? — Гермиона вспомнила слова мистера Крума.

— Да, довольно часто, — подтвердил юноша. — Да и не только я. Туда каждый день ходят десятки человек. Там можно и поесть, и купить что душе угодно…

За оживлённым разговором Гермиона почти не заметила, как они с Крумом, миновав пять улиц и три переулка, зашли в четвёртый, оказавшийся тупиком. Но выходить из него Виктор почему-то не собирался. Гриффиндорка с сомнением уставилась на глухую стену.

— И куда ты нас привёл? Где Тайната-улица?

— За этой стенкой, — ответил Крум как ни в чём не бывало. — Тебе надо только подойти ближе и коснуться её рукой.

Гермиона послушно выполнила его указания.

— Закрой глаза, — Виктор прикрыл глаза девушки своей ладонью и выждал несколько секунд: — Открывай. Это и есть Тайната-улица.

Услышав восторженный вздох Гермионы, он только усмехнулся про себя. И действительно — было чему подивиться! Перед ними открылась широкая улица, конец которой терялся где-то вдалеке. Вся она по обе стороны полнилась разнообразными заведениями, львиную долю которых составляли магазины и кафе. У Гермионы моментально возникло чувство дежавю: Тайната-улица до странности напомнила ей лондонскую Диагон-аллею. Даже назывались они схожим образом. И здешние магазины очень напоминали те, что она видела на Диагон-аллее. Повсюду ходили люди в красных и оранжевых мантиях, что-то обсуждали, смеялись, заходили поодиночке или сразу несколько в то или иное заведение. Разница между Диагон-аллеей и Тайната-улицей просматривалась разве только в том, что вокруг стоял гомон на болгарском языке; и на нём же были написаны все вывески, висевшие над каждым зданием.

Улица и впрямь оказалась очень длинной. Виктор и Гермиона шли уже минут десять, и за это время не показалось даже намёка на её конец. У гриффиндорки, впервые увидевшей иностранный эквивалент Диагон-аллеи, буквально разбегались глаза; она ежеминутно вертела головой туда-сюда, пытаясь рассмотреть всё вокруг. Вскоре она увидела, что вывески над магазинами и ресторанами имели ощутимое сходство: буквально каждая вторая несла в себе только обозначение заведения и имя или фамилию его владельца.

Виктор же, шедший рядом с ней, видел это любопытство и добродушно посмеивался про себя. В реакции Гермионы он словно видел давнюю собственную: в десять лет именно сюда он пришёл вместе с родителями, чтобы закупить все необходимые вещи для поступления в Дурмстранг. И в одном из этих зданий, в лавке «Волшебные палочки Грегоровича», он приобрёл свою саксауловую палочку со струнами души дракона. Крум до сих пор помнил слова Грегоровича, которые тот пробормотал, когда его посетитель впервые взмахнул той палочкой: «О, этот будет со временем сильный колдун!.. да-да, будет сильный колдун! да ещё такой, что многих одноклассников за пояс заткнёт!»

Отвлёкшись от своих мыслей, Виктор уловил шушуканья, которые вот уже два года как окружали его на Тайната-улице. Прохожие с диким любопытством смотрели на него, но знаменитый ловец не обращал на них внимания, не удостаивал их даже взглядом. На Гермиону же, которая спокойно шла рядом с ним, они смотрели удивлённо или завистливо. Однако с расспросами никто не приставал — у всех и так было чем заняться, — и уже это радовало Крума.

Когда ребята прошли около трети улицы, Виктор внезапно остановился и обернулся к правой стороне. Они стояли перед входом в «Кафене [3] Добринова» — не очень большое заведение яркой раскраски, с облупившейся вывеской.

— Давай зайдём сюда, Хермивона, — предложил Виктор. — Это моё любимое кафе. Я давно знаком с его хозяином, Аленом Добриновым: он честный человек и радушный хозяин, и примет нас как родных.

— Ну ладно, давай зайдём… — кивнула Гермиона после недолгих раздумий.

Выждав, пока прохожих вокруг станет поменьше, они друг за другом зашли в кафе. Обстановка внутри оказалась на удивление уютной: кругом царил мягкий полумрак, вроде сумерек; на стенах горело множество свечей, а в небольшой комнате, где и оказались два посетителя, стояло семь овальных столиков, очевидно сделанных из ясеня. Кругом — никого; только за барной стойкой стоял какой-то человек.

— Ален! — окликнул его Крум.

Неизвестный за стойкой обернулся. Это оказался полный, высокий человек лет пятидесяти, с ясным и умным взором под нависшей бровью, с важной осанкой, мерной речью, неторопливой походкой. Он вышел из-за стойки и, приблизившись к Виктору, опознал в нём своего постоянного клиента.

— А-а-а! это ты, спортсмен-знаменитость! Как поживаешь? — он протянул юноше свою большую руку, и они обменялись рукопожатиями.

Хотя Крум годился Алену Добринову (это был он) в сыновья, хозяин кафе, похоже, относился к нему, как к своему взрослому доброму знакомому. Но главное, он был одним из тех, кто никогда не «стелился» перед Крумом из-за его славы. И Виктору, который впервые познакомился с Добриновым в десятилетнем возрасте, это ужасно нравилось.

— Здравствуй, Ален. Хорошо поживаю; вот недавно мы в матче с Сербией выиграли, — сказал он и покосился на Гермиону, которая стояла в двух шагах от него и смущённо переминалась с ноги на ногу.

— А это кто же с тобой? — спросил Ален, тоже обратив внимание на незнакомую посетительницу. — Как ваше имя, госпожица?

— Гергана. Я д… троюродная сестра Виктора, — представилась Гермиона, едва не ляпнув «девушка» вместо «троюродная». Но Добринов подлога не распознал и протянул руку и ей:

— Очень рад, очень рад. Ну, что будете заказывать?

— Да мы так, ненадолго, — сказал Крум, опять взяв инициативу в свои руки. — Принеси нам, пожалуйста, замразено цедено мляко [4].

Ален помотал головой и скрылся на кухне. Виктор же уселся за один из столиков, а Гермиона присела рядом с ним.

— А что это такое — «замразено цедено мляко»? — спросила она с сильным акцентом уже на свой лад. — Никогда о таком блюде не слышала.

— Это такое болгарское мороженое, — пояснил Виктор. — Десерт довольно редкий. Тут, на Тайната-улице, его продают не больше чем в пяти кафе, но именно здесь оно самого лучшего качества. И хозяин — видишь, какой обходительный. Поэтому я так и люблю это кафе.

Гермиона понимающе кивнула. Теперь ей и самой не терпелось отведать это редкое лакомство с чудным названием.

Добринов вернулся минут через пять, держа на подносе два заиндевевших глиняных горшочка. В одном из них было мороженое, политое черничным вареньем, а в другом — мороженое с мёдом и орехами. Поставив поднос на стол и пожелав посетителям приятного аппетита, Ален удалился.

— Какое мороженое ты хочешь, Хермивона? — поинтересовался Виктор. — С орехами и мёдом?

— Нет, спасибо. Я лучше с вареньем, — ответила девушка и, взяв себе горшочек, стоявший ближе, с упоением принялась пробовать мороженое. Ела она его довольно большими ложками, но не торопилась. Виктор же смаковал «замразено цедено мляко» как истинный ценитель, знающий толк в этом десерте.

Когда оба горшочка опустели — а прошло минут пятнадцать — он спросил:

— Ну как, Хермивона? тебе понравилось?

— Конечно, понравилось. Безумно! — кивнула гриффиндорка, с сожалением отставив ложку. — Спасибо, Виктор. Ну что, пойдём сейчас дальше?

— Пойдём, — согласился Крум, и они встали из-за стола.

В этот момент из кухни вышел Ален. Не успел он ещё задать вопрос, как Виктор уже похвалил его:

— Как всегда, было очень вкусно. Гергане тоже понравилось. Спасибо за гостеприимство, Ален!

— Всегда пожалуйста. До свиданья, Виктор, и вы, Гергана. Приходите ещё! — поблагодарил Добринов, прежде чем ребята вышли из кафе.

* * *

Дальнейшая прогулка оказалась не менее увлекательной. Теперь Гермиона осмелела и вместе с Виктором заходила во все магазины, которые только могли её привлечь. Это были и «канцтовары» для будущих учеников колдовских школ; и одёжные магазины, где продавались мантии не только красные, но и других цветов; и зоомагазин с почтовыми совами; и многое, многое другое… Правда, ничего нигде она не покупала, потому что на уме у неё была покупка поважнее. Впрочем, Виктор, к её счастью, ничего не заподозрил и сам посещал все заведения будто в первый раз. И их хозяева и посетители с удивлением замечали, как всем известный ловец смотрит на свою спутницу, каким восхищением то и дело полнится его взгляд. Но на людях Крум боялся даже коснуться Гермионы, которую называл Герганой, поэтому никто так и не понял, кем она ему приходится.

И вдруг на улице, уже когда они преододели добрых полдороги, гриффиндорка увидела невзрачную с виду лавку под названием «У Гроздана». Выкрашенная в цвет маренго [5], она, однако, приковывала к себе взоры тех, кто смотрел на неё дольше нескольких секунд. Гермиона, заинтересовавшись, что это может быть, обратилась к своему спутнику:

— Виктор! а это что за лавка?

— «У Гроздана»?.. — Крум посмотрел на вывеску. — Это собрание всяких занимательных вещиц. Например, тех, которые были как-то связаны с тёмной магией, или просто каких-нибудь безобидных артефактов…

При последних его словах Гермиона навострила уши. «Что, если это мне и подойдёт для выбора подарка?» — подумала она, но виду не подала и только промолвила:

— Интересно… Знаешь, Виктор, ты иди пока дальше один, а я тебя догоню. Мне хочется заглянуть в эту лавку. Может, что-нибудь куплю себе…

— А ты потом не заблудишься? — обеспокоился юноша.

— Нет, что ты! Я тебя издалека увижу. Только сам никуда не заходи, ладно?

— Ладно, — Крум пожал плечами и покорно пошёл дальше по улице, недоумевая, зачем вообще Гермионе понадобился этот магазин. Сам он хорошо знал его (поэтому и не стал противиться), но не питал к нему особого интереса.

Гермиона же, оставшись одна, взошла на крыльцо и смело толкнула дверь. И очутилась в просторном помещении, которое по размерам лишь немногим уступало магазину изготовителя палочек Олливандера. Осторожно оглядываясь вокруг, она выхватывала взглядом из полумрака висящую на стене старинную саблю с каким-то именем на лезвии, расшитый золотом плащ, какие-то шлемы и маски… Вдоль стен стояли витрины — подойдя к одной из них, девушка разглядела под стеклом самые крупные предметы: пепельницу в форме черепа и резную шкатулку из сердолика. Но едва она вгляделась получше, как из-под прилавка вынырнул маленький, смуглый и худой человечек лет тридцати, со вздёрнутым носом, серыми глазами и копной пепельных волос.

— Это вы кто?.. — спросил он умильным голосом.

— А вы? — в тон ему спросила ошарашенная Гермиона.

— Гроздан Миленов, владелец этого магазина. Можно просто Гроздан, — представился человечек. — А вас как величать, госпожица?

— Меня зовут Герганой, — не моргнув глазом, ответила девушка.

— Очень приятно. Итак, что вам угодно приобрести, Гергана? — начал Гроздан. В нём сразу был виден опытный продавец.

— Мне угодно… сделать моему другу подарок на день рождения, — Гермиона не рискнула разглашать подробности. — Что-то такое, знаете, особенное… на память. Можете вы подсказать мне какой-нибудь вариант?

Миленов замялся:

— Ну, у нас ассортимент довольно велик… Но артефакты с тёмным прошлым брать не рекомендую. Может, посмотрите вот эти витрины? — он указал на те, что стояли по обе стороны от прилавка.

Гермиона подошла поближе и стала внимательно осматривать содержимое витрин. Пепельницу и шкатулку отмела сразу. Ещё несколько вещиц также не внушили ей особого доверия. Но в левом верхнем верхнем углу она заметила довольно широкое мужское кольцо, лежащее на бархатной подкладке. Кольцо это, сделанное из какого-то блестящего металла, напоминающего серебро, было украшено очень красивой резьбой тонкой работы, и гриффиндорке оно пришлось по душе с первого взгляда.

— А это что? — спросила она у Гроздана, указав на кольцо. — Из чего оно сделано?

— Это? — продавец открыл витрину и достал упомянутое украшение. — Это кольцо сделано из титана и имеет одно необычное свойство — если его кому-то подарить, то снаружи на нём проявится имя нового хозяина, а изнутри — имя дарителя. Удобно, не находите?

— Действительно удобно, — согласилась Гермиона. — А стоит сколько?

— Семь галлеонов.

— Похоже, это то, что нужно! — обрадовалась девушка. — Только ещё одна важная деталь — у него точно нет какого-то тёмного прошлого?

— Нет, не беспокойтесь, — улыбнулся Гроздан. — Дарите на здоровье!

Совершенно успокоившись, Гермиона открыла кошелёк и извлекла оттуда несколько золотых монет:

— Я покупаю его. Вот семь галлеонов.

— А вот ваше кольцо, — Миленов снял с полки маленькую коробочку и, открыв её, сунул кольцо внутрь. — Держите.

Гриффиндорка сердечно поблагодарила услужливого лавочника, сунула коробочку в карман и заторопилась на выход — догонять Виктора. Теперь она была совершенно спокойна: у неё есть достойный подарок! Крум поджидал её неподалёку от лавки; и когда Гермиона честно сказала ему, что ничего себе не купила, они пошли дальше, в глубь Тайната-улицы.

* * *

Восьмого августа Гермиона проснулась в особенно радужном настроении. Судя по часам, было уже восемь утра. Быстро встав и совершив свои обычные утренние процедуры, девушка облачилась в тот самый сарафан, который надевала на матч Болгарии с Сербией, и, сунув в кармашек коробочку с кольцом, вышла из комнаты. Едва оказавшись в коридоре, она увидела Виктора, одетого как-то странно — в красный плисовый кафтан, доходивший ему почти до лодыжек. Он смотрел на Гермиону и улыбался.

— Доброе утро, Хермивона.

— С днём рождения, Виктор! — тут же воскликнула гриффиндорка и, бросившись к нему так же, как в первый день, порывисто обняла. Губы её с пылкостью коснулись губ юноши, и тот нежно поцеловал её в ответ.

— Спасибо, — поблагодарил он несколько стесняющимся голосом. — Знаешь, Хермивона, я мечтал об этом ещё в Хогвартсе…

— О чём?

— Да о том, чтобы ты поздравила меня с днём рождения вживую, а не по переписке… — признался Виктор столь же смущённо.

— Ну видишь, сбылось же! — улыбнулась Гермиона, потрепав его по плечу. — Пошли в столовую. Кстати, не думай, что я оставлю тебя без подарка. Он у меня есть, но вручу я его одновременно с твоими родителями, хорошо?

— Хорошо. Интересно только, что это будет… — Крум даже призадумался. По его расчётам, Гермиона нигде не могла купить ему подарок, если только не приобрела его… в той самой лавке «У Гроздана», куда зашла одна.

Так, за разговором, они спустились на первый этаж. В столовой уже сидели Крумы-старшие, специально для праздника облачённые в одни из своих самых лучших нарядов. Миссис Крум, красовавшаяся в синем платье с красной вышивкой, выглядела настоящей красавицей. А вид мистера Крума, на котором был надет кафтан такого же покроя, как и у сына — только голубого цвета, заставлял всех забыть о его специфической внешности.

— С днём рождения, Виктор! — кинулись они наперебой поздравлять сына, едва тот подошёл к столу. — Поздравляем тебя, сынок!

Радостный Виктор обнимался то с отцом, то с матерью и бормотал благодарности в ответ на поздравления. Гермиона стояла чуть поодаль и просто любовалась этой семейной идиллией. «Какие они хорошие, добрые люди…» — подумала она.

Её внимание, равно как и внимание Крумов, отвлёк какой-то хлопок и последовавшие вслед за этим лёгкие шаги. У стола возник Смилчо с подносом, где стояли четыре кружки чая и низенький, но на удивление пышный шоколадный торт с выпеченным на нём числом 19: именно столько лет исполнилось сегодня Виктору.

— Смилчо приготовил праздничный торт, — оповестил домовик своим протяжным сладким голосом. — Не пожелают ли хозяева приступить к своему завтраку?

Первым спохватился Виктор:

— Конечно-конечно. Давайте уже за стол. Ух ты! мой любимый торт «Гараш» [6]! — воскликнул он, обрадованный как ребёнок. — Спасибо, Смилчо!

— Смилян всегда знает, чем порадовать молодого хозяина, — эльф склонился в почтительном поклоне. И хотел было испариться, как всякий порядочный домовик, выполнивший свою работу, но тут Гермиона окликнула его:

— А ты куда, Смилчо? Если хочешь — останься, позавтракай с нами!

Домовик замер и с изумлением воззрился на неё огромными серыми глазами, после чего уверенно изрёк, напомнив Гермионе Винки:

— Домовым эльфам не пристало сидеть за одним столом с господами, но если молодая хозяйка так добра, что сама просит Смилчо остаться… тогда Смилчо останется.

И он действительно уселся на стул недалеко от мистера Крума, предварительно отрезав от торта пять кусков. За столом воцарилась оживлённая болтовня, в которой на сей раз деятельное участие принимала и Гермиона. Торт «Гараш» оказался на удивление вкусным и сытным: такого гриффиндорка не пробовала ещё ни на одном празднике, даже в Хогвартсе. И в процессе еды она то и дело благодарила Смилчо, заставляя эльфа смущаться едва ли не больше, чем от приглашения за хозяйский стол. Но тут она услышала вопрос, который задала миссис Крум:

— А как ты хочешь провести этот день, Виктор? Может, пойдём куда-нибудь все вместе? Или ты хочешь куда-нибудь слетать с Хермивоной? — она добродушно рассмеялась, озвучив второй вариант.

— Не знаю. Ещё не решил, — отозвался юноша, дожевывая второй кусок торта.

Вскоре праздничный завтрак подошёл к концу. Когда торт был доеден, а кружки с чаем опустели, мистер Крум вышел из-за стола со словами:

— Ну что ж, пришла пора вручать подарки. Виктор, мы с твоей матерью решили подарить тебе… — он взмахнул палочкой, и в руках у него оказалась плоская коробка, покрытая серебристой фольгой, — новую квиддичную форму!

Гермиона чуть не крякнула от удивления, но Крум, к её немалому замешательству, принял подарок вполне благосклонно и даже с радостью.

— Спасибо, пап, мам! — поблагодарил он и тут же распаковал коробку, достав оттуда действительно превосходную форму для квиддича, с поразительно красивым оттенком киновари [7]. — Я давно о такой мечтал!..

Пока он рассматривал герб сборной Болгарии, вышитый разноцветными нитями, из-за стола наряду с миссис Крум и Гермионой неожиданно поднялся Смилчо и приблизился к Виктору.

— У Смиляна тоже есть подарок для молодого хозяина, — скромно произнёс он. — Вот… Смилчо поздравляет молодого хозяина с днём рождения.

Пошарив рукой в складках своего полотенца, он вынул невесть откуда взявшееся там роскошное перо грифа и вручил его Круму. Перо, явно предназначенное для письма, было нежно-коричневого цвета, который книзу заменялся золотистым.

— И тебе спасибо, Смилчо, за подарок твой, — Виктор провёл по перу пальцем, наслаждаясь ощущением мягкости и упругости.

Сморщенное лицо домовика расцвело. Энергично помотав головой, он исчез; вместе с ним исчезла и вся посуда со стола.

— А что за подарок приготовила ты, Хермивона? — вспомнил именинник, обернувшийся к возлюбленной.

Настал черёд Гермионы поколебаться и замереть сердцем, когда она протянула Круму свою коробочку, ожидавшую положенного часа в кармане сарафана.

— Вот… Подарок для тебя, Виктор… от меня…

Юноша раскрыл коробочку и увидел чудесное титановое кольцо с тонкой резьбой. Едва он взял его, как на внешней стороне кольца вспыхнуло слово «Виктор». Он повернул кольцо — внутри обнаружилось другое имя: «Гермиона».

— Тебе нравится? — Гермиона закусила нижнюю губу и с тревожным нетерпением посмотрела на Крума.

— Нравится? мне нравится?! Хермивона, да я в восторге! Ты купила это кольцо в той лавке на Тайната-улице, по секрету от меня?.. Хермивона, я… я просто даже не знаю, как тебя отблагодарить.

На несколько секунд Виктор задумался, а потом, надев кольцо на безымянный палец, внезапно велел:

— Собирайся, Хермивона!

— Что, мы всё-таки куда-то идём?! — вскинулась девушка.

— Нет, мы куда-то летим! Так что надень что-нибудь попрактичнее.

— А куда хоть летим? Скажи!

— Это сюрприз.

Пока Гермиона собиралась, Виктор вызвал Смилчо и приказал собрать большую корзину с едой, бутылкой глинтвейна и двумя шерстяными пледами. Самому ему переодеваться не требовалось — его кафтан отлично подходил для любой прогулки.

— Так ты, сынок, всё-таки решил полететь куда-то вдвоём? — подала голос миссис Крум. — И надолго ты собрался?

— Не знаю. Наверно, до вечера, — прикинул юноша. — Вы уж извините, если что не так. Просто очень хочется отблагодарить Хермивону за такой подарок… И заодно показать ей моё тайное убежище.

— Ну, покажи… — задумчиво согласился мистер Крум. — А завтра тогда пойдём куда-нибудь все вместе.

Виктор помотал головой. Мистер Крум дотронулся до кольца на его пальце и вгляделся в имя, возникшее на полоске металла. А северная гостья, видать, искренне любит их сына…

Гермиона вбежала в столовую полностью собранная. Она оделась точно так, как на самую первую прогулку по Варне. Теперь она нетерпеливо перетаптывалась на месте в ожидании Виктора, который призвал из своей комнаты «Всполох».

— Полетим отсюда: здесь окно достаточно высоко над землёй. Сидеть будем как обычно — ты позади меня.

С помощью специальной перевязи он закрепил корзину на поясе и открыл окно. В комнату ворвался тёплый летний воздух.

— Не боишься упасть, Хермивона? — усмехнулся Крум.

— Не-а! Летим скорее!

Забравшись на подоконник, они оседлали метлу — Гермиона крепко обхватила Виктора за талию — и взлетели. «Всполох» чуть было не просел, но почти сразу полёт выровнялся. Ребята стремительно удалялись от Крумлара в сторону горной гряды к востоку от Варны. Гермиона восторженно смеялась, с наслаждением вдыхая приятно прохладный из-за ветра воздух. Поистине, Крум знал, как отблагодарить любимую за подарок.

— Нам далеко лететь? — почти крикнула Гермиона, чтобы Виктор услышал её за свистом ветра.

— Нет, скорее высоко!

Полёт и вправду был недолгим. Скоро «Всполох» достиг громадной скалы, в которой зияли провалы-катакомбы. Сюда Крум и летел. Приземлившись на увиденном скальном выступе, он отстегнул корзину, облегчённо потянулся и, взяв Гермиону за руку, подвёл её к самому краю:

— Смотри.

Девушка, замирая от восторга, разглядывала открывшуюся перед ней картину. Казалось, они с Виктором стоят на самой вершине мира. Внизу — сколько хватало глаз — простиралась Варна, которую было видно почти из конца в конец. Глаза Гермионы светились неподдельным восхищением; погрузившись в восторженное созерцание, она очнулась, только когда Крум дёрнул её за руку.

— Пойдём, Хермивона.

— Куда? — девушка с неохотой оторвалась от чудесной панорамы.

— А ты думаешь, мы здесь будем знакомиться с содержимым этой корзины, которую я сюда тащил?

Виктор взял Гермиону за руку и повёл к одному из многочисленных провалов в горе. Оказавшись на «пороге», он немного помедлил и шутливо поклонился девушке:

— Добро пожаловать в мои тайные владения.

Провал оказался входом в небольшую пещеру — довольно тёмную, но сухую и чистую. В углу виднелась вязанка дров и кучка сухих веток.

— Так, я сейчас разведу костёр, а ты, Хермивона, накрой на стол. Будем праздновать мой день рождения.

Гермиона взвизгнула от восторга и бросилась выполнять задание. Она достала из корзины скатерть, расстелила прямо на полу и стала выкладывать еду. Смилчо постарался на славу: здесь были свежие завиванцы с лимоном, варёные яйца, гевреки [8], сосуд с айраном, красно-зелёные яблоки и бутылка восхитительного глинтвейна, взятого из погреба Крумлара. Возле этой бутылки оказались завёрнуты в тряпицу два высоких бокала из толстого стекла.

Пока Гермиона возилась с корзиной, Виктор сложил часть дров и веток штабелем и, наведя на них палочку, произнёс: «Инсендио!» В ту же секунду под сводами пещеры разгорелся большой и яркий костёр. Рядом с ним Крум расстелил оба пледа, взятые также из корзины, и улёгся на один из них. На соседний опустилась Гермиона.

— Ты первый человек, которого я привёл в это место, — рассказал Виктор, когда они утолили первый голод и выпили по кружке айрана. — Я нашёл его, когда впервые вылетел за пределы города. У меня здесь был свой тайный мирок, о котором никто не знал. Да что говорить — я и сейчас порой прилетаю сюда. Есть в этих скалах что-то особенное, какая-то первозданность, нетронутость… Я очень хочу, чтобы ты тоже почувствовала это, Хермивона.

Девушка сидела, подтянув колени к груди и внимательно слушая Крума.

— Если это твой мир, Виктор, я хочу, чтобы он был и моим тоже.

Глянув на неё благодарными глазами, блестящими от света огня, Виктор притянул к себе корзину и извлёк те самые бокалы, предназначения которых Гермиона так и не поняла.

— А это для чего? — не стерпела она.

— Сейчас увидишь.

Крум откупорил бутылку с глинтвейном и начал наполнять один бокал. В воздухе разнёсся восхитительный аромат гвоздики, горячего вина и корицы.

— Попробуй, Хермивона… Только чуть-чуть.

Гермиона осторожно взяла бокал из рук Виктора и поднесла к губам. Глубоко вдохнула, закрыла глаза и осторожно отхлебнула глоток.

— Ммм… вкус благородный. Немного пряный, но в пределах допустимого. А можно ещё глотнуть?

И Крум позволил ей выпить весь бокал, радуясь неподдельному восторгу гриффиндорки.

Они пробыли в пещере, пока не начало смеркаться. Ели гевреки и лимонные завиванцы, грызли яблоки, пили айран, дурачились. Виктор не собирался пить и давать Гермионе больше, чем один бокал глинтвейна, зная, что больше и не нужно.

* * *

Когда они собрали вещи обратно в корзину и вышли наружу, уже смеркалось. Крум остановился, вдыхая прохладный вечерний воздух, словно продлевая чудеса этого удивительного дня. Гермиона вытянула руки, чувствуя, как на них дует гуляющий по скале ветер. Вдруг Виктор поймал её за запястье и притянул к себе.

— Хермивона… — хрипло прошептал он. — Спасибо тебе.

— За что?

— За этот день, за это кольцо, за то, что ты есть…

Гермиона приблизила своё лицо к лицу Виктора и легонько поцеловала в щёку.

И Крум не выдержал, впился поцелуем в её губы. Глаза девушки широко открылись; на миг она отпрянула, а потом улыбнулась так счастливо, как весной в Хогвартсе, обвила руками шею любимого и прильнула к алчущим губам. Задыхаясь от блаженства, Виктор прижимал к себе хрупкое стройное тело Гермионы и жадно целовал мягкие, сладкие от выпитого глинтвейна губы, щёки, нос; ловил губами счастливую шальную улыбку. В голове его стучало молотом: «Хермивона, моя Хермивона, моя любимая, моя душа, моё счастье…»

_______________

[1] — разновидность рагу.

[2] — выдуманный мною болгарский эквивалент Диагон-аллеи. «Тайната» по-болгарски означает «секрет».

[3] — кафе (болг.)

[4] — редкое болгарское мороженое. Бывает двух видов: с мёдом и орехами и с черничным вареньем.

[5] — чёрный с серым отливом.

[6] — болгарский шоколадный торт.

[7] — оттенок красного, символизирующий богатство, роскошь.

[8] — турецкий бублик с кунжутом.