Ложь за ложь (гет)

— А ты не торопишься, — замечает Ледибаг.

Адриан — а точнее, Кот Нуар — отмахивается от огромного кома стикеров, который летел ему прямо в лицо. Он раскручивает шест, ухмыляясь, и грациозно на него опирается.

— Прости. Только недавно получил уведомление.

Уголки её губ приподнимаются.

Он улыбается ещё шире, но у него не остаётся времени каламбурить, когда появляется женщина в маске верхом на летающем степлере размером с мотоцикл и им с Ледибаг приходится уворачиваться от пулемётной очереди из очень острых скрепок. Ледибаг раскручивает йо-йо, превращая его в мерцающий щит. Подхватив её за талию, он поднимает их на крышу, где они пока что более или менее в безопасности.

— Фух. — Он отпускает её, и они органично переходят на бег. — Этот степлеролёт — опасная штука.

— В чём дело, киса? Боишься каких-то скрепок?

— Когда они больше, чем моя голова, то да. И ещё когда они нацелены в мою голову.

Ледибаг тянет его вниз, и они оба укрываются за выступом на крыше.

— Итак, я почти уверена, что акума прячется в том самом степлере, на котором разъезжает Инвентория, — говорит она. — Подбираться к ней нужно осторожно. Она может не только обстрелять нас скрепками, но и превратить в канцелярские принадлежности, если попадёт по нам светящейся фиолетовой скрепкой.

— Это объясняет, почему мне по пути сюда попадались все эти огромные ручки и папки.

Он выглядывает из-за стены и видит, как Инвентория — тоненькая в обтягивающем чёрно-сером костюме, но всё равно приметная благодаря своим ярко-розовым, цвета маркера-выделителя, волосам — палит фиолетовыми скрепками в парочку парижан, которым не посчастливилось привлечь её внимание. Вскоре на их месте появляются банка чернил и зажимы для бумаги.

— Последний шанс, Ледибаг и Кот Нуар! — громогласно взывает Инвентория. — Отдайте мне свои талисманы, или все жители Парижа превратятся в мой инвентарь!

— Знаешь, этот степлеролёт нарушает кучу правил техники безопасности, — поднимает брови Адриан. — Не говоря уже о правилах дорожного движения. Готов поспорить, у неё даже нет водительских прав.

На губах Ледибаг появляется улыбка.

— Ну, тогда нам остаётся только сообщить ей, что такое поведение неприемлемо, верно?

Он улыбается и жестом показывает ей, что пора начинать.

— После вас, миледи.

Ледибаг подкидывает йо-йо.

— Супершанс!

Ей в руки падает планшет с зажимом для бумаги, но он уже даже не задаётся вопросом, каким образом это поможет им победить Инвенторию. Ледибаг что-нибудь придумает. У неё всегда получается. Ему остаётся только защищать её, по необходимости отвлекать противника и быть готовым использовать катаклизм.

Самое время провести инвентаризацию этой одержимой канцелярией акумы.

* * *

— Слава богу, с этим покончено, — говорит Ледибаг.

Они стукаются кулаками, как и обычно.

— Дело сделано, миледи. Остаётся лишь надеяться, что её начальник впредь будет лучше с ней обходиться.

— Точно. Не скажу, что горю желанием вновь сражаться со скрепками.

— Да, это было бы затруднительно. Не получится сражаться, если тебя скрепило.

Она закатывает глаза и небольно лупит его по груди, однако искрящийся блеск глаз выдаёт её. Он улыбается. А потом замирает. И смотрит, и смотрит.

— Что такое? — спрашивает она, хмурясь.

— Н-ничего.

Он трясёт головой в попытке собраться с мыслями. На мгновение ему показалось, что он видел сверкающие глаза Маринетт, её грозящую вырваться на свободу улыбку. У него внутри всё переворачивается, но он точно не может сказать, неприятное это ощущение или нет. Оно постоянно меняется, сбивает с толку и в целом неуловимо.

Всегда ли улыбка так отражалась в глазах его леди?

Почему он не может вспомнить?

Её серёжки пищат, а сразу за ними следом — и его кольцо.

— Кажется, мне пора, — говорит она.

— Да. — Он сглатывает тугой комок в горле. — И мне.

— До встречи, котёнок.

Он кивает, наблюдая, как она уносится прочь.

* * *

Отец ждёт его дома. Точнее говоря, маячит на верху лестницы с сумрачным видом. Это не к добру. Он что, узнал, что Адриан был рассеян во время последней фотосессии?

Спустившись по лестнице, Габриэль тычет в него газетной вырезкой. Дыхание Адриана перехватывает, а внутренности завязываются в узел, когда он видит, что это статья об их с Маринетт предположительной интрижке на стороне под носом у Кота Нуара.

— Объяснись, — приказывает отец.

Адриан хочет провалиться сквозь землю. Отец никогда раньше не считал нужным требовать от него объяснений касательно подобных статей. (Он был известной моделью-подростком; разумеется, иногда про него писали всякие сплетни и публиковали так называемые сенсации, несмотря на то, как упорно Натали и его пиар-менеджер старались поддерживать его идеальный образ).

— Это пустяк, — отвечает Адриан тихо. — Просто слух.

— Ты, должно быть, спровоцировал его своим поведением.

— Нет, отец. Честное слово. Маринетт мне просто друг.

Взгляд отца режущий и холодный.

— Ты уже не первый раз впутываешься в скандал с этой Маринетт.

Дыхание Адриана спирает ещё сильнее. У него в груди не осталось воздуха, и он не может сделать и вдоха.

— Пожалуйста, не запрещай мне видеться с ней.

— Она тебе настолько дорога?

— Она — одна из моих лучших друзей. Конечно, она дорога мне.

В глазах его отца не отражается никаких эмоций — только жёсткость и лёд. Плечи Адриана поднимаются к ушам, и он в напряжении потирает левое предплечье, желая сжаться в себя, как улитка, ищущая спасение в своём панцире. Он хотел бы быть смелее, хотел бы заявить, что ему всё равно, что скажет отец, потому что он будет продолжать видеться с ней, несмотря ни на что. Но он боится. Боится, что это проявление неповиновения окажется последней каплей. Боится, что ему запретят ходить в школу и он никогда больше не увидит Маринетт или кого бы то ни было, будучи собой.

Кот Нуар дарит ему определённую свободу, но это не то же самое, что проводить время с друзьями как Адриан Агрест.

— Отец, прошу тебя, — практически шепчет он. — Возникло недопонимание. Мы не делали ничего плохого.

Габриэль смотрит на него сверху вниз всё также без следа сочувствия или тепла.

— Хорошо, — холодно произносит он. — Пригласи эту свою Маринетт на ужин. Я лично хочу убедиться, подходит ли она для того, чтобы быть твоим другом.

Воздух стремительно возвращается к Адриану в лёгкие.

— Спасибо. — Он обнимает отца. — Я уверен, что она тебе понравится.