Кровь – не вода (джен)

Рита Скитер, специальный корреспондент газеты «Ежедневный пророк», летала по Хогвартсу, стараясь не пропустить ничего важного. К её глубочайшему сожалению, это плохо удавалось, потому что интересные события и разговоры случались по всей территории школы, а быть сразу в нескольких местах не получалось. Везде носились авроры и профессора, было даже несколько целителей из Мунго, не говоря уже о министре Корнелиусе Фадже и других высокопоставленных чиновниках, которые то ругались, то спорили, то кого-нибудь расспрашивали.

Во всей этой скандальной суматохе и неразберихе Рита ощущала себя как жук в воде. Нет, не как рыба, на мальков которой Скитер с удовольствием охотилась, а именно как жук-плавунец — её анимагическая форма. Кого из далеких предков благодарить за такую замечательную вторую ипостась, Рита не знала, но подозревала, что такое наследие ей досталось по линии матери, у которой в предках были индейцы чероки. Кто ещё мог сродниться с плавунцом до такой степени, что даже потомкам передалось это единение сущностей? Это в Европе у лесных ведьм фамильярами были в основном коты и совы, у охотников — псы и соколы, а воины отдавали предпочтение во́ронам, волкам и медведям. У чероки же плавунец даже в легендах о создании мира отметился именно как создатель суши, дескать, были океан и небеса, а земли не было, вот водяной жук и поднял ил на поверхность. Поэтому Рита вполне допускала, что у какого-нибудь древнего шамана чероки фамильяром был жук-плавунец.

В любом случае, как бы там ни было в древности, её Багги, как назвала Рита вторую сущность, очень ей помогала в журналистской работе. Поначалу было сложно воспринимать то, что видит, слышит и чувствует жук, но потом две сущности как-то так объединились и сроднились, что теперь Рита в обеих формах всё воспринимала намного лучше, чем до становления анимагом.

Скитер огорчало то, что она попала в замок уже намного позже сенсационных событий. Чего только стоила новость о том, что некая магглорождённая Гермиона Грейнджер, превратив себя в жуткую тварь со щупальцами, похитила Гарри Поттера и Джинни Уизли для последующего употребления их на завтрак, потому как уже поужинала несколькими домовыми эльфами и запила кровью профессора Макгонагалл.

Не менее скандальным было снятие с должности директора Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора, допустившего проведение в школе темнейших ритуалов, которые на протяжении всего учебного года практиковала эта Грейнджер, проклиная профессоров, привидений, кошек и детей. Больничное крыло, говорят, просто переполнено пострадавшими, а директор за всё это время не соизволил пресечь преступную деятельность второкурсницы, а возможно, и всячески поощрял.

К сожалению Риты, фактов и подробностей было мало. Ей удалось подслушать кое-что из разговоров авроров, которые наводнили школу, и отдельных профессоров. Увидела колдографии троих разыскиваемых: Гермионы Грейнджер, Гарри Поттера и Джинни Уизли. До Больничного крыла ещё не успела добраться, а всех школьников давно разогнали по спальням, выставив усиленную охрану в гостиных факультетов и рядом. Радовало, что она заодно набрала дополнительный материал для книги с рабочим названием «Армандо Диппет: мастер или слабоумный?», которую уже требовали заказчики, но Рите всё чего-то не хватало до завершения. А тут, как по заказу, всплыли подробности давней истории, связанной с открытием Тайной комнаты, смертью студентки Миртл Элизабет Уоррен и загадочным чудовищем, которого прозвали Ужасом Слизерина. Какая связь между Гермионой Грейнджер и этим Ужасом — неизвестно, но за неполных два часа Рита услышала уже с десяток предположений, да и сама придумала не меньше.

Более информативными были разговоры представителей Попечительского совета школы и министра магии, но, к огорчению журналистки, почти все они проходили в кабинете директора, где имелась защита, которую Рита опасалась нарушить. И так она рискнула влететь в замок, только когда узнала об отстранении Дамблдора. Правда, где-то через полчаса своего пребывания в школе встретила бывшего директора, но до сих пор не могла поверить своим глазам. Как-то в сознании Риты не укладывался абсолютно голый Дамблдор, который степенно вышагивал по коридору и здоровался с пустыми стенами. Она тогда юркнула в соседний проход и постаралась пока не думать о том, что увидела. И, как говорили авроры, верить всему не стоило. Они, например, уже успели повстречать сразу трех Гермион Грейнджер, которые зашли прямо в каменную стену, помахав на прощание щупальцами.

К радости Риты, Корнелиус Фадж наконец-то вышел из кабинета и вместе с десятком других волшебников двинулся в сторону Большого зала, говоря что-то о ночном перекусе. Однако уже через минуту остановился возле главы аврората Руфуса Скримджера и ликвидатора опасных животных Уолдена Макнейра, что-то обеспокоенно обсуждавших между собой. Рита напрягла все чувства, чтобы всё услышать и увидеть, не приближаясь к столь опасным представителям Министерства.

— Кентавры говорят что-то о вну́чках Плутона и Гефеста, — сообщил Макнейр Скримджеру. — Вроде их посетила и одарила божественным оружием внучка Гефеста, а внучка Плутона забрала в своё подземное царство Рубеуса Хагрида, как в своё время поступил её дед, похитив Прозерпину, богиню растений. И да, Марс сегодня как никогда ярок, так говорят…

— Это что ещё за бредни?! — возмутился Фадж. — И такие боги не существуют… и не существовали!

— А что вы хотите от кентавров? Они же дикие и застряли где-то во временах древней Греции вместе со своими мифами и легендами, — не преминул заметить Люциус Малфой, сопровождавший министра.

— У этих, как вы говорите, диких сейчас современное маггловское оружие и не простое, а зачарованное, — уточнил Макнейр. — Я видел, как разорвало на мелкие куски крупного акромантула, за пару секунд разорвало.

— Маггловское оружие? Акромантулы? — растерялся Фадж, уставившись на Макнейра. — Откуда взялись акромантулы в нашем лесу?

— Этот вопрос к Хагриду. Я так понял, что это он их развёл с позволения предыдущих директоров школы Диппета и Дамблдора, которые договаривались по этому поводу с кентаврами.

— Кстати, кентавры утверждают, что это их лес и никогда нашим не был, — сообщил подошедший темнокожий аврор. — Нас не пустили дальше опушки, дав понять, что с нарушителями поступят так же, как с акромантулами.

— Да кто они такие, чтобы такое говорить и так себя вести?! — выступила вместо министра Долорес Амбридж, его помощница и заместитель. — Они должны подчиняться нашим законам! И нельзя зачаровывать маггловские артефакты!

— Вы ещё единорогам и гиппогрифам об этом скажите… — скривился Макнейр. — Вы же приравняли кентавров к зверям, тварям неразумным, права не имеющим. В лесу же свои законы: кто сильней, тот и сытый… Нет, не так. У кого сила, у того и охотничья территория, и правила. Хотите в лес сходить, поохотиться? Договаривайтесь с владельцами этих территорий.

— Вы себя имеете в виду, мистер Макнейр? — решил уточнить министр.

— Нашему роду принадлежит небольшая часть леса, и она не примыкает к Хогвартсу. Здесь территория кентавров. Основатели школы, придя в эти земли, договорились с их племенем и семьями волшебников, которые здесь жили уже много сотен лет. Повоевали немного, но потом договорились. Договор включает и защиту замка со стороны леса. И он действует по сей день согласно Закону о владении и управлении землями на скрытых территориях.

— Это древний закон, устаревший! Пережиток прошлого! Его надо менять! — не унималась Амбридж.

— Меняйте, только вряд ли вас поддержат владельцы и наследники таких земель. Вон в Визенгамоте борьба за земли Маккиннонов уже десяток лет идёт, немало вроде как дальней родни объявилось.

— Вы же тоже судитесь за них! — воскликнул Фадж.

— Да, — согласился Макнейр. — Но пока на них некому порядок поддерживать, те же акромантулы могут там себя вольготно чувствовать. Опасные же твари! И, министр, чего вы так нервничаете? Это же не вы хотели отсудить земли в личное пользование, а предыдущий министр, хотя не имела никаких родственных связей с родом Маккиннон.

— Не в личное, а в собственность Министерства! — поправил взволнованный Фадж.

Макнейр хмыкнул и пробурчал:

— А потом переписала бы на себя или родственников, знаем.

— Предлагаю подобные споры отложить до заседания Визенгамота, — вмешался Люциус Малфой, взяв под руку министра. — Сейчас же следует спокойно перекусить, — говоря это, он увлёк за собой Фаджа, а вся процессия двинулась за ними.

Рита же решила попасть к Большому залу другим путём, потому что опасалась следовать сразу за скоплением неслабых и всего опасающихся волшебников.

Влетев в боковой коридор, Рита только чудом увернулась от чего-то летящего прямо в неё, развернулась и снова чуть не попала под что-то розовое и мерзкое. Взлетела выше, прицепилась лапками к потолку и замерла, пытаясь разглядеть окружение и понять, что делать. Когда же осмотрелась и поняла, что в неё летело, то её охватила дикая паника. Такого кошмара она не ожидала: вокруг неё на стенах и на потолочных балках сидело больше десятка карликовых пушистиков очень зловещего вида. И она влетела прямо в скопление этих тварей, которых ещё называют клубкопухами! И ладно бы просто сидели, так они целенаправленно к ней приближались! А уворачивалась она, оказывается, от их слюнявых языков.

Ни Багги, которая забилась от ужаса в глубину сознания Риты, ни она сама не хотели быть съеденными одним из насекомоядных монстров. Самым верным решением было превратиться в человека прямо в воздухе, если успеет… Не успела, один из языков обхватил её и сжал так, что Рита потеряла сознание.

* * *

— Приветствую оборотня с крайне необычной ипостасью. Чего лежим на спине и мёртвым притворяемся? — Приятный тихий голос, которым был задан вопрос, не успокоил пришедшую в себя Риту.

Скитер успела понять, что оказалась в какой-то пещере. А вот сразу разглядеть ту, которая к ней обращалась, не получилось. Голос же точно был женский и незнакомый.

— Плавунец же страшное хищное животное, — продолжила незнакомка, — откусывает по кусочку от живой добычи, не убивая её сразу. Не съест полностью, так покалечит. Хорошо летает и плавает. Ползает, правда, не очень шустро. Но каким бы страшным ни был жук, юные пытливые умы могут быть ужасней…

Зрение жука позволило Скитер, не выдавая себя, рассмотреть говорившую. Ей оказалась растрёпанная девочка в школьной мантии. Это была явно Гермиона Грейнджер или кто-то на неё похожий. Щупалец Рита не увидела, но клубкопухи на плечах и голове школьницы никак не добавляли позитива.

— Не хочешь превращаться в человека? — спросила Грейнджер. — Ну и хорошо. Есть у меня замечательная идея… Но сперва я тебе одну историю расскажу, забавную, да. Как-то я учила подругу проводить правильно научные эксперименты. Рассказала ей всю теорию, примеры привела… Для закрепления материала подруга решила самостоятельно провести небольшой эксперимент, а я просто присутствовала, не вмешиваясь. Завела она журнал наблюдений, поймала жука, оторвала ему крылышки и говорит: «Лети, жучок». Но жучок пополз, что она и отметила в дневнике. Затем она оторвала этому насекомому две лапки и шепчет: «Ползи, жучок». Он пополз, она отметила. Тогда она оторвала ему оставшиеся конечности и шепчет: «Ползи, жучок». Не пополз. Тогда она как заорёт: «Лети, жучок! Ползи, жучок!» Но он не пошевелился. Вот эта горе-исследовательница и заключила: «Всё ясно. Без крыльев и лапок жучок не слышит!» Заметь, не слышит!

Рита слушала и не знала, смеяться ей или плакать от жестокости глупых детей! А что она хотела от Хогвартса, где учат превращать жуков в пуговицы, а мышей в табакерки? Первые уроки заканчиваются, как правило, мучительной смертью жуков и мышей. Рита очень не хотела себе такого конца. Лучше уж уйти в небытие заклинанием Эванеско вслед за вкусными улитками, которых в огромных количествах отправляют туда на занятиях трансфигурации.

— Понимаешь, в чём проблема? — резко поинтересовалась злая девочка Гермиона, тем самым вырвав Риту из мрачных раздумий, и, не дождавшись реакции, продолжила учительским тоном: — В том, что начинающий учёный не поставил чётких целей и задач эксперимента, не выбрал соответствующие методы исследования и в результате получил ошибочный научный вывод. Первый опыт, да, бывает, подумала я тогда. Ошиблась я. Подруга, оказывается, решила провести другой эксперимент, целью которого было выяснить, есть ли у меня чувство юмора — выяснилось, что нет. По крайней мере, её шуток я точно не понимаю. Серьёзная я. Понятно?

Рите было понятно только то, что девочка не в себе, и это ещё мягко сказано. И самое страшное, что этот малолетний монстр точно неглупый.

— Знаешь, к чему тебе это рассказываю? Нет? Если бы тогда на лабораторном столе лежала ты, то мы бы не стали ловить нового жука, а провели эксперименты на подтверждение того, что анимаг в форме насекомого хорошо регенерирует и может быстро отращивать потерянные конечности. Понятно? Но лучше позже, чем никогда. Проведу сама. Ну что, начнём?

В руке Грейнджер появился пинцет, и она явно решила не брови себе корректировать. Вот этого Рита и боялась: умный ребёнок может выдумать самые изощренные способы казни несчастных жучков.

— Если ты против, помаши лапкой.

Рита помахала сразу всеми лапками, а то вдруг эта безумная одну не заметит.

— Вот и умница. Всё, я тебя не держу, оборачивайся в человека.

Рита мысленно вздохнула, обернулась, исхитрившись сразу принять вертикальное положение, и тут же замерла на месте, испугавшись появившихся прямо из пола щупалец, которые сорвали с неё сумочку, вырвали из руки палочку и отбросили эти ценности в сторону.

— Понятно. Рита Скитер, корреспондент. Видела я твою колдографию в «Ежедневном пророке», — спокойно сказала девочка, с которой в это время соскочили клубкопухи и куда-то скрылись. — И что мне с тобой делать?

— Дать интервью? — вырвалось у журналистки, но она тут же поправилась: — Отпустить и забыть?

— Наглость — это неплохо, если ты не совсем слабоумная и бесстрашная. Ты же не такая, да?

— Нет, я неглупая и понятливая.

— Это хорошо. Тогда пошли смотреть василиска, которого обозвали Ужасом Слизерина, пока он спать не отправился. Яда нацедим… Может, крови даст. Выползки я уже собрала. Зверюга такая… бесподобная! Просто прелесть! В десять раз длиннее тебя и в четыре раза толще.

— Это попытка пробудить чувство юмора?

— Нет, я серьёзная девочка. Пошли. Будет о чём рассказать своим читателям. Кто ещё может похвастаться, что видел василиска самого Салазара Слизерина, при этом оставшись живым и здоровым?

— А можно я перо и блокнот из сумки достану? Для записей.

— Можно. Бери с собой и сумку, и палочку, но глупостей не делай, — сказала Гермиона, показав на пол и свод, из которых периодически показывались то различные щупальца, то языки, то целиком выкатывались клубкопухи и объединялись в каких-то кальмароподобных монстров.

— Спасибо. Я поняла, — кивнула Рита, подняла свои вещи и последовала за шагнувшей в узкий проход девочкой.

Шли недолго. Пещеры каким-то образом освещались, правда, очень тускло, но вполне достаточно, чтобы не споткнуться о камни, торчащие из песчаного пола, и тем более не врезаться во что-нибудь. Зайдя же в более освещенное помещение и только увидев, кто там находится, Рита инстинктивно дёрнулась и попыталась вернуться назад, но была схвачена Гермионой, причём не рукой, а щупальцем, стремительно выросшим из спины девочки прямо сквозь мантию. Это ещё больше испугало Скитер.

— Не бойся, — попытался успокоить её этот монстр в человеческом обличии, — ничего с тобой не случится. Иллуянка вполне может контролировать себя и свой взгляд. И сейчас занята очень ответственным делом. Кушает она.

— А что она ест? — выдавила из себя Рита, глядя на огромную самку василиска, из пасти которой торчало множество членистых мохнатых ног.

— Сейчас акромантула заглатывает. Ещё шесть осталось, дет… друзья принесли, — пояснила Грейнджер, подойдя к сваленным в кучу тушам акромантулов, перед этим выпустив Риту из захвата и втянув лишнюю конечность так, что на одежде ни дыры, ни следа не осталось.

— Крупные пауки. Кентавры добыли?

— Нет, не кентавры. Они и добыли, — кивнула Грейнджер на двух монстров, подтягивающих поближе к василиску очередную тушу. Монстры же были похожи на перевернутых осьминогов, но с бесчисленным количеством ног. Рита уже догадалась, что все встретившиеся ей неизвестные существа могут видоизменяться и объединяться с такими же.

— Мы сейчас в Тайной комнате?

— Нет, она выше находится. Кстати, держи сувенир. — Грейнджер подняла с пола какие-то длинные перья и протянула Рите. — Это тебе подарок: три пера феникса, выдранные насильно, то есть с кровью.

— Феникса тоже съели? — вырвалось у Риты, взявшей предполагаемые останки Фоукса, питомца Альбуса Дамблдора.

— Нет, сбежал, ощипанный, но непобеждённый. Однако Дамблдору пришлось самому выбираться из подземелий и из замка выходить — не пришла птичка на его зов, боится. И не стоило ему здесь появляться в одежде из паучьего шёлка… Съели её мои де… друзья, да, а одурманенный старик ничего и не заметил.

— Видела его — получила массу впечатлений, но, к сожалению, такое даже в «Ведьмином досуге» не опубликуешь. За перья же — огромное спасибо! Теперь есть отличная основа для рабочих инструментов. Назову их Палёные Перья — специально для разоблачительных статей и жареных материалов!

— Перья и блокноты сама зачаровываешь? — поинтересовалась Грейнджер, посмотрев на летающее Прытко Пишущее Перо, которое шустро выводило строчки в зависшем перед ним блокноте.

— Да, а что?

— Интересное решение, мне нравится.

Рита не поняла, что именно нравится этой странной девочке, но уточнять не решилась, потому как в это время Грейнджер превратила руки в пучки тонких щупалец и запустила их прямо в кучу с акромантулами.

— Я не понимаю, как можно обозвать Ужасом такую милую даму, — заметила Грейнджер, вытащив небольшую тушку и потащив её к василиску. — Эти мужланы вообще ничего не понимают в женской красоте! Знаешь, почему крик петуха для неё губителен? Нет? Потому что он на василиска действует так же, как на ликантропа полнолуние. Василиски в обычных куриц превращаются, которых каждый петух обидеть норовит. Превратиться из могучего существа в курицу — это хуже смерти! Не говоря уже о том, что проживёт такая бедолага не более двенадцати лет, если раньше никто суп из неё не сварит.

— А обратно в василиска превратиться не сможет?

— Курица? Сама вряд ли. Как ей убить того петуха, что много кукарекал? Клювом голову пробить? Возможно, есть иной способ… Надо подумать.

— Очевидно, что всё это дурно пахнет сексизмом и женоненавистничеством! — неожиданно выдала Рита, выхватив эту фразу из своих же записей, вернее, из текста, написанного Прытко Пишущим Пером.

— Хм… Если твоим читателям интересно изложение фактов под таким углом зрения, то почему бы и нет. Правда, волшебники же не магглы, у вас не было ярко выраженной дискриминации по половому признаку. Что-то изменилось в последние годы?

— У вас? Ты, значит, себя волшебницей не считаешь?

— Нет, к вашему сообществу я не принадлежу. У меня своё.

— Это вот те, что ли? — спросила Рита, посмотрев на двух чудовищ, зачем-то отрывающих лапы у одного из оставшихся акромантулов. — А кто это вообще такие? Кошмары какие-то…

— Кошмары? Хорошее название, мне нравится. «Воплощённые кошмары» — это звучит не хуже «Дьявольских силков». Можешь так и написать.

— Мне кажется, что «Воплощённые кошмары» не далеко ушли от «Ужаса Слизерина».

— Ты права. Я тоже люблю давать устрашающие названия. Они как яркая окраска у змей или жуков — отпугивают врагов.

— Я сомневаюсь, что веду разговор со второкурсницей. Ты же не Гермиона Грейнджер, не так ли? А кто-то, принявший её вид. Верно?

— Почему не Грейнджер? Грейнджер. И я так выгляжу.

— Допустим. Ты же магглорождённая?

— Это не значит, что у меня в роду не было волшебников. Были.

— Ещё я заметила, что ты сбиваешься, когда называешь этих кошмаров своими друзьями, при этом они тебя слушаются, да и щупальца у вас… Я поняла! Ты — мать кошмаров! Их королева!

— Да, я их мать. Не буду отрекаться. Это что-то меняет?

— Мать! А кто отец, неужели Гарри Поттер?!

— Никто. Партеногенез — слышала о таком? А с Гарри Поттером, раз ты его упомянула, всё хорошо, но я не скажу, где он.

— Никто Партеногенез? Нет, не слышала.

— Партеногенез — это однополый метод размножения, при котором вторая особь не требуется.

— У некоторых видов насекомых такое встречается, у муравьёв, по-моему. Вейлы тоже так могут плодиться, но ты вроде не горячая птичка, к тому же твои дети не похожи на людей. Они ещё личинки и потом изменятся? Или уже могут принимать вид человека? Да и сколько их? Вот кормящие василиска — это два больших ребёнка или скопления малышей? Расскажешь?

— Нет, не сегодня. И настоятельно рекомендую показать мне статью до публикации. Можешь прямо здесь подправить свои записи, а я посмотрю и отредактирую, — сказала Грейнджер, бросив взгляд на текст, сделанный Прытко Пишущим Пером.

— А как же свобода слова? Права журналистов?

— Я не читала такие сказки.

— Эм… Я поняла.

— Главное, не забудь написать, что ни Гермиона Джин Грейнджер, ни её потомки ничем не угрожают сообществу волшебников. Пока их не трогают, разумеется. Наша территория — земли рода Маккиннон. Кто там появится с недобрыми намерениями, тот будет съеден.

— Значит, ты одна из наследниц Маккиннонов?

— Да. Кто хочет оспорить мои законные права, пусть приходит в гости.

— С недобрыми намерениями?

— А с какими ещё? Отобрать же захотят родовые земли.

— Понятно. Кто против — приходи на ужин.

— Да, как-то так.

— Но здесь же земля Хогвартса, а не Маккиннонов.

— Во-первых, здесь мы не живём, а пришли в гости к Иллуянке. И во-вторых, эти подземные пещеры расположены очень глубоко под землёй и на значительном удалении от замка, в стороне. Перенос сюда осуществляется двусторонними порталами, поэтому самих помещений не смогли найти под замком, как ни старались. Один портал ранее нашли в Хогвартсе в… не скажу где. Да это уже неважно, Иллуянка больше в школе не появится, пусть не переживают. Виноваты же в нападениях на обитателей замка те, кто её разбудил, нормально не накормил и приводил в школу. Пусть поинтересуются у Альбуса Дамблдора, кто это сделал. Но это точно не я и не мои дети. Оцепенение же с пострадавших легко снимается даже без слюны василиска, целители из Мунго с минуты на минуту всех расколдуют. Если же ты имела в виду моё нападение на декана Гриффиндора, то это ответ на злонамеренные действия руководства школы. И я ещё не закончила, но готова обсудить нарушение договоров и Устава школы с директором, разумеется, новым либо с председателем Попечительского совета.

— Это же грандиозный скандал! Чувствую интриги и заговоры! И целый цикл статей! К слову, если мне не изменяет память, Иллуянка — это имя змееподобного дракона из мифологии хеттов. Верно?

— Верно. Ну и чем она не дракон? Ничего куриного в её облике нет — Салазар постарался, видно, улучшил метод получения подобных химер, предложенный ранее Херпо Фолом. Только яйцом курицы и жабой-наседкой тут точно не обошлось, возможно, Салазар и частицу себя использовал. Надо разобраться, — задумчиво закончила речь Гермиона, подойдя вплотную к змееподобному монстру и начав того поглаживать да похлопывать своими щупальцами.

В ответ на действия девочки детище Салазара передернуло своим гигантским телом, зашевелилось, выгнулось, высоко задрало хвост и выпустило из-под него струю синего пламени.

— И огонь замечательно извергает! — обрадовалась Гермиона, не прекратившая то ли гладить, то ли щекотать опаснейшее создание. — Дракон! Как есть дракон!

К счастью, огонь был направлен в дальнюю стену пещеры и растёкся по ней, оставив после себя только тёмный след и ощущение тепла, исходящего с той стороны. Химера же плавно опустила хвост, на мгновение повернула голову, взглянув прямо на Риту, и продолжила свою трапезу, явно одобряя то, что делала Грейнджер.

— У неё нет крыльев и ног, а у драконов есть, — заметила Рита, с восторгом и затаённым страхом наблюдая такое невиданное зрелище, — не говоря уже о том, что огонь не из того места извергается.

— Крылья не у всех драконов есть, особенно у азиатских видов. А ноги… Разве дело в названии? Например, в Британии много безногих ящериц, которых путают со змеями, называя при этом медленными червями или глухими гадюками. К тому же хотел Салазар Слизерин называть её драконом — его дело, имел полное право.

— Откуда известно, что он называл её драконом?

— Иллуянка сказала, как и своё имя. Да и на входе в Хогвартс написано, что не надо щекотать спящего дракона. Я раннее думала, что это какое-то глубокомысленное изречение, теперь же считаю, что это прямое указание не трогать спящую Иллуянку.

— Она достаточно разумна, чтобы говорить? Чудеса! Читатели будут в восторге! А на каком языке говорит? Парселтанг? Как у магических змей? Как ты с ней общаешься? Ты змееуст? Наследница Слизерина? И, кстати, ты родилась такой… экзотичной? Или это действительно результат каких-то тёмных ритуалов?

— Что-то много вопросов сразу… — покачала головой Грейнджер, намекая, наверное, на непрофессионализм журналистки, однако Рита нередко так делала, чтобы ошеломить собеседника и выудить скрываемую информацию. — Отвечу только на часть из них. Во-первых, я не владею парселтангом, но существуют и другие способы общения. Иллуянка же и на парселтанге может общаться. Однако она не змея. При скрещивании курицы и жабы затруднительно получить обычную змею. Это как скрестить тебя с Рубиусом Хагридом, и в результате получить гоблина или черепаху. Хм… Надо подумать…

— О чём подумать?

— О том, что получится, если гибрида великана и человека скрестить с оборотнем-плавунцом. Интересный проект…

— Может, не надо об этом думать?! Я не согласна! Стоп! Значит, лесник Хагрид не человек? Великан… А кто великан? Папа или мама?

— Мама, насколько я поняла. Потом спросим у него, когда проснётся.

— Так это ты внучка бога Плутона, утащившая Хагрида в подземное царство, чтобы сделать своим мужем?!

— Плутоном одного из моих прадедов звали, но он, разумеется, не бог. Это кентавры такую историю рассказывают?

— Они.

— Пусть будет, хорошая легенда, мне нравится, только укажи в статье, что информация от кентавров получена, а не от меня.

— Красота какая! Читатели будут рыдать! А внучка Гефеста — это тоже ты?

— Нет, это моя подруга, я о ней говорила, любительница шуток и экспериментов над жуками. Хочешь познакомиться и взять интервью?

— Нет, спасибо! Обойдусь как-нибудь без этого.

— А придётся познакомиться, но чуть позже. Она сейчас занята. Ей будет интересно пообщаться с тобой как с добытчицей информации.

Рита уже поняла, что так просто её никто не отпустит. Однако особой угрозы не ощущала, даже Багги выбралась из глубин сознания и перестала трястись от ужаса.