Всего лишь твоя грязная кровь (гет)

Мэв не выдержала и решила пройтись по пристани. Далемар и Эдг, затерявшиеся среди густо построенных лачуг, всё не показывались, и теперь девушка жалела, что не вернулась в особняк к дочери.

На порт опускался вечер. Мэв нервничала и опасалась, что Иенн в её долгое отсутствие может оказаться под влиянием вероломной бабушки. Отбросив рассказы обо всех зверствах Далемара, девушка уцепилась за то единственное, что вроде бы не несло такой острой боли, — короткую фразу о том, что Эльвени настраивала сына против отца. Несомненно, пройдёт время, и альтмерка решится провернуть то же самое с Иенн и попытается настроить дочь против матери.

Хотя стоит ли заглядывать так далеко? Вся её жизнь напоминала пляску на острие кинжала: одно неловкое движение — и либо свалишься, либо порежешься.

Мотнув головой, Мэв завороженно посмотрела на огромные парусники, с которыми корабли Скайрима не шли ни в какое сравнение. Многочисленные матросы у причала были заняты делом: скатывали снасти и перетаскивали грузы. То тут, то там звучали стройные хоровые песни. Словно зачарованная, девушка наблюдала за этой вознёй, за пестротой рас и стягов и брела всё дальше и дальше.

Другие края. Воля, вдали от пролитой крови и воспоминаний. Должно же в этом мире быть место, где они втроём смогут стать свободными от страха и прошлого? Наверняка есть, ведь Нирн огромен! Но как жаль, что муж не пойдёт на этот шаг…

— Мэв! — Окрик заставил её вздрогнуть. Когда её в прошлый раз позвали по имени на берегу, то всё кончилось плохо. Обхватив себя руками, девушка обернулась и увидела свёкра. Старый альтмер стоял около входа в какую-то контору и смотрел на неё с нескрываемым удивлением.

— Что ты здесь делаешь?

«Самая ёмкая фраза за три дня», — сухо подумала Мэв, выдавливая улыбку.

— Решила прогуляться, Лариникано.

— Прогуляться? — с недоверием спросил свёкр. — Сюда, и пешком?

— Не пешком. У Далемара дело в этом районе. Я жду, когда он вернётся. Нас привёз Эдг.

— Какое дело? — тут же спросил старый альтмер, смотря на неё исподлобья и напоминая этим сына. Правда, взгляд свёкра пугал Мэв в разы меньше.

— Не знаю, но муж велел мне ждать его в экипаже, а я, наверное… даже не знала, что встречу вас тут.

— Здесь самый большой из моих складов, — пояснил альтмер, внимательно рассматривая её и явно обдумывая какой-то разговор.

«Только не это, — взмолилась девушка про себя. — Я и без того измотана!»

— Я вернусь к повозке. Может, муж уже пришёл и ищет меня.

— Скоро рабочий день подойдёт к концу и Эдг подъедет сюда, чтобы забрать меня. — Альтмер явно был настроен серьёзно. — Подождём его вместе.

— Но…

— Зайди, я хочу поговорить с тобой, — упорствовал альтмер.

— Но Далемар будет искать меня…

— И начнёт отсюда, — сварливо произнёс старик, указывая на дверь и показывая, что не потерпит отказа.

Мэв ещё раз оглянулась — даже крыши экипажа не видно! Гадая, как сильно разозлит Далемара то, что она нарушила его приказ, Мэв прикусила губу. Ведь сегодня она уже распустила язык. И всё же она не может просто взять и отказать Лариникано. Делать на пустом месте из свёкра такого же врага, как Эльвени, — это верх глупости.

В конце-то концов, что с ней сделает старый альтмер? Наградит колкостями и унизит неприятными сравнениями? Тоже намекнёт, что она недостойна его сына? Всё это можно стерпеть, тем более что в этот раз она будет умнее и не совершит той же ошибки, что с Эльвени, — не станет спорить и бросать вызов.

Поднявшись на порог, Мэв прошла через любезно распахнутую свёкром дверь. В лицо сладковато пахну́ло старой бумагой и чернилами. Выпуклые витражные окошечки, обрамляющие дверь, искажали фигуры прохожих на улице и пропускали в помещение много света. Длинная стойка по центру комнаты наводила на мысль о торговой лавке, но ни прилавков, ни товаров не было. Только бумаги. Бесконечное число старых свитков и ветхих конторских книг как бы напоминали о долгом веке владельца. Замерев в дверном проёме, девушка ещё раз оглянулась, гадая, жестоко ли накажет её Далемар за то, что она вновь ослушалась его.

«Ну вот зачем я вылезла и решила пройтись?»

— Проходи и присаживайся, — пригласил старый альтмер, указывая на стол у длинной стойки, и Мэв шагнула вперёд, не отрывая взгляда от размытых фигур за окном. — Ну и как тебе Имперский город?

— Из того, что я видела здесь, — обычный город, — произнесла она, благодаря провидение за то, что вопрос был простой и отвлечённый. — Только больше камня, больше народа.

— Скучаешь по Скайриму?

— Немного, — соврала Мэв, гадая, усыплял ли старый альтмер её бдительность незамысловатыми вопросами…

Стул, на который свёкр указал, был великоват для неё, и, присев, Мэв почувствовала себя маленькой девочкой на взрослом табурете, от которой ждут праздничной песни.

— Первый раз покинула родину?

— Да.

— Далемар сказал, что ты из-под Солитьюда, — непринуждённо продолжил свёкор, усаживаясь на стул напротив и принимая вольготную позу. Тон его голоса звучал довольно живо, но Мэв всё равно чувствовала себя неловко. — Знаешь, я бывал пару раз в Солитьюде. Хороший город, со множеством перспектив. А похлёбка из хоркера в «Смеющейся деве», должен признать, весьма недооценённая штука!

«Был в Солитьюде? — с дрожью подумала Мэв. — Это плохо. Неужели Далемар не знал этого? Но нужно играть роль».

— Далемар называл ту похлёбку… — начала девушка, но тут же прикусила губу, не решившись ругаться при старом мере, — …так, что становилось понятно, что ему не понравилось.

— Мы с сыном всегда разнились как во вкусах, так и во взглядах, — со смешком отметил альтмер и тут же добавил, но уже слегка сварливо: — Дети… Едва выучатся ходить и говорить, как жизнь превращается в ежедневную борьбу. Согласна?

— Иенн ещё маленькая, поэтому не смогу ответить, опираясь на собственный опыт, — осторожно ответила Мэв. — Но думаю, вы правы.

— У тебя есть братья или сёстры? — свёкор резко сменил тему, словно не желая углубляться в разговор о грязнокровной внучке. Мэв это пренебрежение ранило.

— Есть младший брат, — произнесла она. — Была сестра.

— Что с ней стало?

— Её забрала Гражданская война. Четыре года назад.

— Соболезную. А твои родители?

— Мама жива, отец умер, когда я была маленькой. Меня воспитал отчим.

— Поддерживаешь связь с родными?

Опасный вопрос, но Мэв отрицательно качнула головой.

— Почему же?

— Я не уверена, что…

— Я не моя сестра, — отрезал альтмер, давая понять, что в курсе неудавшегося заговора против неё. — Коль сын привёз тебя в мой дом, хотелось бы знать о невестке побольше. Быть может, твои родители захотят навестить нас следующим летом?

— Это навряд ли, — буркнула Мэв, вертясь на стуле и смотря уже с надеждой на окно в ожидании, что там промелькнёт тёмный высокий силуэт мужа. — Они не любят уезжать далеко от дома и хозяйства. Особенно мама. Она даже на Ярмарку выезжала не каждый год.

«А сейчас Лариникано спросит про то, как я познакомилась с его сыном, и не отцепится, пока не отвечу», — поняла Мэв, но ошиблась. Мер и правда отличался от Караньи и был сосредоточен на иных темах.

— Три раза в год к нам приплывает мой хороший знакомый — капитан из Солитьюда. Я уже давно собирался побывать там ещё раз. Сейчас, когда война закончена, на твоей родине открылось столько возможностей для поиска новых контрактов. Можем сплавать туда сами, коль твои родители так привязаны к родному дому. Да и моей жене будет приятно развеяться и посмотреть новые земли. Не вечно же стремиться на один юг.

Мэв поглядела на альтмера: смотрел он на неё с внимательным прищуром.

— Я спрошу у Далемара.

— Пфф, — выдал альтмер, словно эти слова разочаровали его. — Ну спроси. А он лично знаком с твоими родителями?

— Да, был у них один раз.

— И они с ним поладили?

— Вроде бы да, — неохотно призналась Мэв и тут же пожалела, что не воспользовалась советом мужа про односложные ответы, потому что, прищурив глаза ещё больше, альтмер уцепился за её «вроде бы».

— Почему ты не уверена?

— Просто меня не было там в то время, — произнесла Мэв и тут же поняла, что опять ответила невпопад.

«Это не Далемар, а его отец, — сказала она себе. — Ему врать можно. Даже нужно!»

— И где ты была? — не унимался свёкор.

— В другом месте, — устало отозвалась девушка, надеясь, если покажет слабость, альтмер её пожалеет и сбавит напор. Но маска страдалицы лишь вызвала на губах Лариникано очередное «пфф» и проскользнувшее высокомерное выражение.

«А ведь Далемар предупреждал меня не злоупотреблять с этим перед его сородичами. О милостивая Мара, почему я так жестоко ошибаюсь? Не оттого ли, что не спала всю ночь?»

В голове девушки царила сплошная каша, и Лариникано, похоже, это понимал, потому что позволил себе ухмыльнуться. Не так зловеще, как Далемар, но тоже неприятно.

— В каком же месте ты была в то время, как мой сын навещал твоих родителей? — повторил свёкор вопрос, наглядно показывая упорство, с каким сын простого слуги смог заработать на шикарный особняк и заполучить аристократическую моложавую жену.

— Ларникано, простите, но я чувствую себя как на допросе, — призналась Мэв, чувствуя жуткое опустошение и желание сбежать отсюда. Это дознание прикосновением к руке ей не прервать: поза альтмера и тон его голоса явно указывали, что он-то особой брезгливостью по отношению к ней не страдал.

— Девочка, ты живёшь с моим сыном, думаю, такой тон для тебя обыденность, — отчеканил Лариникано, и Мэв, взглянув на старого альтмера, поняла, что всё же Далемар чертовски похож на отца, несмотря на разницу в росте и отсутствие явного внешнего сходства.

— Нет, — возразила девушка. — Со мной муж разговаривает иначе.

— Вот как! — изумился Лариникано. Седая бровь приподнялась и собрала целый каскад морщин на лбу. — Слабо верится, но спорить не стану.

Мэв тоже не хотела спорить. А вот свёкор молчать не желал.

— Значит, ты скажешь мне только то, что разрешил тебе муж? — спросил Лариникано нагло и в лоб.

«Бескомпромиссность — часто единственный выход», — вспомнила Мэв слова Далемара.

— И так будет лучше. Муж ведь служил в Талморе, а у меня не совсем чистая кровь.

— Девочка, служители Талмора лишь внешне блюдут свои расовые псевдовкусия, а за кулисами происходит такое, отчего волосы встают дыбом, — с мрачной насмешкой произнёс Лариникано. — Я альтмер и прожил в Алиноре достаточно, поэтому знаю, о чём говорю. Хотя, если не веришь, можешь спросить у мужа. Если с тобой он общается как-то по-особому, то глядишь, и расскажет про негласные развлечения своих дружков. А может, и про собственные.

«Может, и расскажет, — подумала Мэв кисло. — Вот только я это слушать не захочу. Хватит с меня и того, что я уже узнала сегодня».

Но альтмер был неумолим.

— К тому же зачем ему хранить секреты от отца, если с Талмором покончено. Согласна, девочка? Тем более я всего лишь спросил, где ты находилась, когда мой сын гостил у твоих родителей. Уважь свёкра, скажи правду.

— Спросите о ней у Далемара, — не сдавалась Мэв, понимая, что запутается во лжи и, упомянув Рифтен, опозорит себя. К этому разговору она была не готова, и, видно, именно поэтому свёкор и настоял на беседе, поймав её без прикрытия мужа.

— Ждать правды от Далемара — всё равно что ждать милосердия от Молага Бала, — совершенно серьезно произнёс альтмер, чем заставил девушку вздрогнуть. — Я вижу, что ты боишься его. Но я тебя не виню, девочка.

— Я не боюсь, — возразила Мэв, надевая улыбку Киравы. — И не надо говорить таких глупостей про моего мужа. Он…

— Душегуб, изверг, извращенец и проалинорский фанатик, — без запинки перечислил старый альтмер. — Назовём вещи своими именами.

— Он не извращенец! — охнула Мэв, стремительно краснея.

— Далемар сказал, что тебе двадцать лет, девочка, а вашей дочери уже больше двух, поэтому назвать его по-другому я не могу, — отчеканил старик, и копилка схожести с сыном стала стремительно заполняться мелкими монетами. — Впрочем, с остальным ты даже спорить не стала, и это радует.

— Я не согласна! — крикнула Мэв, поднимаясь со стула. — И не желаю продолжать этот оскорбительный разговор.

— И чем я оскорбил лично тебя? — довольно ехидно спросил альтмер.

— Вы оскорбили моего мужа!

— Который по совместительству и ещё мой сын, — неумолимо напомнил альтмер. — И уж поверь, я его знаю. Причём как облупленного, сколько бы он не прятал свою суть за мундиром и светским лоском. И поэтому мне жаль тебя, девочка.

Жаль?

Жалости Мэв не хотелось — это опасное чувство, способное вызвать слабость. Даже слёзы.

После того как они покинули особняк Мурсиоро и Караньи, Далемар мрачно молчал и это говорило больше слов. Равно как и сухое требование оставаться на месте. А Лариникано и Мурсиоро, словно сговорившись, решили посеять в её душе зерно сомнений в том, что в Далемаре есть свет и чувства к ней, а не просто маска, которую она принимает за истину.

«А ведь только слепая вера и удерживает меня от того, чтобы вылететь из этой конторы, добежать до их особняка и, схватив Иенн, устремиться прочь! Но нет, я не побегу! Это лишь усталость и недосып, что ослабили волю! И новый образ, в котором муж в мясницком фартуке срезает кожу с юной девочки, словно солонину».

Закрыв глаза, Мэв выдохнула, стараясь собраться.

«Я просто не готова, и всё. Но раз так, то я и не должна продолжать этот разговор! Я свободна! Могу уйти отсюда и вернуться к Далемару, до того как совершу ещё одну ошибку».

— О, бедняжка, да ты сейчас расплачешься, — участливо произнёс мер, роясь в кармане и протягивая ей платок. — Держи.

— Нет, — ответила Мэв, вновь навешивая на губы «улыбку Киравы» и не принимая дар свёкра. — Вы, верно, ошиблись.

— Ошибся из нас двоих явно не я, — возразил альтмер, не убирая платок. — Ты серьёзно думала, что осилишь жить с моим негодным мальчишкой? Или он сначала заманил тебя, а потом явил суть? Со своими прошлыми девками он так и делал.

— Нет, я знала, на что шла, — ответила Мэв опустошённо, понимая, что разыгрывать перед Лариникано благородство и хранительницу престижа бесполезно. Свёкор и правда прямотой больше напоминал типичного скайримского деда, чем напыщенного альтмера. А может, упоминание прошлых девок ударило её сильнее, чем упоминание о сути Далемара?

«А он ведь просто "прощупывает" меня сейчас и только что нашёл слабое место. И мы оба это понимаем».

— Браво! Первые слова, которые сказала мне именно невестка, а не мой сын твоими устами. — Лариникано театральным жестом взмахнул платком. — Значит, не полностью он промыл тебе мозги. И из этого можно сделать вывод, что ты прожила с ним явно меньше трёх лет, что следует из возраста вашей дочери. Пару месяцев максимум — иначе бы от тебя настоящей не осталось бы ни тени.

— Хватит! — крикнула Мэв, ощущая дрожь, потому что альтмер попал в точку.

Нет, Далемар определённо его сын. Она словно вновь оказалась напротив тогда ещё будущего мужа, описывающего её шлюшность в тот день, когда выбросил в лесу. Вот только уйти от этого альтмера она может и сама.

Отвернувшись, Мэв подошла к двери.

— Ты возвращаешься ко мне домой, девочка? — ехидно поинтересовался альтмер за её спиной.

— Да не сдался мне особняк ваш! — не выдержала Мэв и поняла, что Лариникано бил по чувствам так же точно и изощрённо, как и сам Далемар. — Я вам не белоручка, которая держится за этот провонявший розами холодный кусок мрамора! Я вообще не хотела жить под вашей крышей! Если бы не Далемар…

— Именно, если бы не Далемар, которому после отставки и всего дерьма, что он натворил за годы службы в Талморе, нужна поддержка семьи. А то имперцы как-то ненароком могут и вспомнить про его «подвиги» тридцатилетней давности в этом же городе, — отчеканил старый альтмер. — Но ты можешь уйти, девочка, и сказать мужу, что из-за своей строптивости не нашла общий язык с его дорогим отцом, и поэтому его грандиозный план возвращения в нормальное общество затрещал по швам. Я думаю, ты сможешь сделать это легко, ведь твой муж не садист, не псих, не извращенец и уж точно не фанатик. Да и общается он с тобой как-то по-особому.

Замерев, Мэв повернулась к свёкру под целый каскад звона монет в копилку схожести отца и сына. Лариникано смотрел на неё с такой откровенной усмешкой, что вместо слёз ей захотелось подлететь к нему и ударить. И не звонкой пощёчиной ряженой в шёлк барышни, а солдатским кулаком. И бить, пока очевидная мысль, что этот альтмер прав, не затмит прочие. Она не могла уйти без последствий. Если она испоганит всё после того, как Далемар переборол себя и так мягко обошёлся с кузеном, реакция мужа будет предсказуемой и бурной. Вспомнив, как он на ровном месте завёлся из-за грязной рубашки, девушка почувствовала удушье.

— А вы и правда можете взбесить, — холодно признала Мэв, коснувшись горла ладонью.

— Ну извини меня, девочка. Чтобы достучаться до тебя, приходится использовать его же методы, — без тени смущения произнёс альтмер, дёрнув плечами. И этот жест заставил её слабо улыбнуться. Сейчас Мэв буквально увидела в свёкре Далемара — едкого, хитрого, склонного к некоторой театральности жестов, но без мрачной тени, что незримо, но неотступно присутствовала за плечами мужа. — Ну наконец! Даже искренняя улыбка! Это намного лучше затравленных слёз. Возвращайся и присаживайся. Поговорим, пока наш душегубец не явился.

Насмешка над Далемаром? Лариникано, конечно, его отец, но всё равно это было опасно.

— Вы бы поосторожнее с этим были, — искренне предупредила Мэв из-за схожести отца и сына, испытав мимолётную приязнь.

— С насмешкой над ним? Это я знаю, не беспокойся, — прямо признал свёкор. — Но и без сарказма нельзя. Нужно смотреть на таких, как он, со всех углов, так сказать, а то можно и утонуть в унынии. — Посмотрев ей в глаза, Лариникано заговорчески подмигнул. — И при этом вовсе не обязательно показывать ему свою иронию над его заскорузлой серьёзностью, девочка.

«Далемар всё равно поймёт», — грустно подумала Мэв, но произнести этого вслух не могла. Приязнь приязнью, но она недостаточно знала этого альтмера, чтобы доверять. Всё это могло быть одной большой ловушкой, чтобы выставить её недостойной в глазах мужа. Просто ловушкой более хитрой, чем та, к которой прибегла Эльвени.

Альтмер жестом указал ей на стул, и Мэв вернулась, сев обратно.

— Значит, у родителей он искал тебя.

Мэв вздрогнула, посмотрев на альтмера поражённо.

— Я думала, Далемар этому в Талморе выучился, — прошептала она.

— Чему? Способности логически мыслить и сопоставлять факты? — насмешливо произнёс альтмер. — Это не навык, девочка, тут или ты уродился таким, или нет. Правда, отточить способность можно вполне, и мальчишка это сделал, должен признать. Жаль только, что он свои навыки в созидание направить не способен.

— Почему вы так считаете?

— Потому как за шестьдесят лет единственное, что он сотворил, а не разрушил, — это твоя девочка. А тут особого таланта не требуется. Ткни пальцем в любого мужика с яйцами, и он повторит это достижение с радостью. Иные вон десятками ухитряются строгать потомков. Хотя кто его знает, может, у Далемара по всем провинциям по десятку таких зазноб, как ты, разбросано с выводками разной степени чистокровности.

Мэв вспыхнула, скрестив руки на груди.

— Далемар никогда не бросил бы свою кровь на произвол судьбы, — твёрдо заявила Мэв. Хотя предположение свёкра оказалось донельзя неприятным.

— Ну, твою ж девочку бросил, пока в отставку не вышел. Откуда тебе знать, что у него в Алиноре, Хаммерфелле или Валенвуде нет других детишек? Хотя его даже и по Сиродилу мотало одно время. Можешь поручиться, что ты у него такая одна-единственная?

— Могу, — выдохнула Мэв, но альтмер, усмехнувшись, погрозил ей пальцем. Девушка покраснела и отвернулась.

— Да, девочка, Далемар — кобель тот ещё, — насмешливо протянул альтмер. — Как распробовал прелести доступных юбок, так и вошло у него в привычку. И я не говорю, что ты доступная юбка, не подумай. Просто просвещаю про его суть, потому как вижу, ты в этом смысле чиста и можешь не понимать даже. А взять и изговнять что-то чистое — это любимая забава мальчишки с малых лет.

Могла ли Мэв возразить свёкру если не вслух, то хотя бы в своей душе? Далемар — кобель? Если не отдаваться самообману, то нужно признать, что доказывал муж ей это каждую ночь: отточенными движениями, умелыми поцелуями и ласками, которых она так жаждала. Не подтверждал ли он это своими рассказами о шлюхах… О Нине Каран?

«Слишком чистенькой она была», — сказал ей Далемар. Это злило эльфа, и он измазал Нину, воспользовался и оставил. А недавние слова Лестеро об очередной человеческой девочке… Слова Эльвени и Караньи… Её муж был кобелем, и она должна это признать и принять. Как и понять, что всё это осталось в прошлом.

— Это было до меня. Я его жена. Скажите, Далемар на всех своих «бабах» женился? — спросила девушка холодно.

— Не на всех, — согласился альтмер, касаясь подбородка. — Вероятно, женился на той, до кого оказалось проще добраться, чтобы привезти в Сиродил и доказать, что ему чужды взгляды алинорских Стальных Кулаковавт. от «Кулаки Талмора» — военное подразделением правительства Альдмерского доминиона. Они же юстициары. Это радикалы в рядах Талмора, которые порезали всех чужеземцев перед Великой Войной и начали гонения нечистокровных альтмеров на островах. Муж тебе поведал, что вашу девочку на островах сразу же убили бы, признав позором чистой альтмерской расы? Да и тебя саму пустили бы под нож, просто потому, что твой отец-мер опустился до связи с человеком и запятнал тем самым «кровь богов». Думаешь, почему Талмор так ненавидят в других землях? Потому что они хватают тех, кто молится неправильному богу? Нет, моя дорогая, молись ты хоть истинно-альтмерским богам и плюй ежедневно на алтарь Талоса, если эти фанатики доберутся до тебя, то перережут глотку просто за то, кем родилась ты и твоя дочь. И вот их философии придерживается мой сын. Но это не мешает ему самому плодить квартеронок с полукровками. И если ты думаешь, что он один там такой, то ошибаешься. Выйдя из подконтрольных Кулакам земель — островов, прочие талморцы ведут себя как типичные солдафоны. Даже офицеры и эмиссары. Шляются по борделям. Заводят себе девочек «на время», приглядываясь больше к мордашкам и фигуркам, чем к чистой крови. Это ж для развлечения, и пока не мешает им распространять влияние, благодаря которому их девочек радикалы пустят под нож, то никто их не осуждает. Главное — соблюдать правила и блюсти видимость. Талмор — самое гнусное гнездо лицемерия во всём Тамриэле, чтобы ты знала.

Альтмер замолчал, и Мэв поёжилась, словно оказавшись на нестерпимом морозе. Ей хотелось возразить старику… Но, чтобы сделать это, нужно было отдаться самообману, который девушка отринула.

— Знаешь, когда появилась возможность, я взял семью и то немногое, что они мне позволили вывезти, и сбежал оттуда. Потому как понимал всю ту гниль, что несёт за собой эта чёрная чума. Но мой негодный мальчишка не оценил отцовский поступок. Ведь я для него всего лишь торгаш, сын слуги — самая низшая кастаАльтмеры придерживаются кастовой системы. Высшей кастой считаются мудрецы (священники и учителя), за ними идут художники (деятели искусств), аристократы, воины, землевладельцы, купцы, в самом низу — рабочие и рабы из того иерархического строя, которому придерживаются в Алиноре. А сам Далемар хотел взлететь выше. Всё ещё хочет даже. Добрался до касты воинов за тридцать лет. Ещё лет двадцать и, глядишь, доберётся до «мудреца» — как и хотел изначально. А к тому времени ты уже утратишь молодость и красоту и тебя можно будет заменить на кого-то более престижного, чтобы жена не резала глаза радикалам. Тем более своё дело ты сделаешь и на первое время обеспечишь ему алиби раскаявшегося грешника, идущего вразрез с догматами прочих фанатиков. Чтобы ты знала, по Имперскому городу уже ни один десяток таких отставных талморских вояк бегает — кто с редгардками, кто с имперками, кто с бретонками, прям повальная мода на показательный мезальянс. Ведь что для альтмера десять или даже двадцать лет? Пшик. Мне вот к тому времени две сотни стукнет, а ему не больше восьмидесяти. Магией помордует себя, краше, чем сейчас, станет. А вот для тебя это «золотое время», за которое ты бы могла найти того, кто не бросит тебя, как придёт время менять взгляды, потому что красота твоя стала таять.

— Нет! — Мэв качнула головой. — Далемар не такой. Вы его не знаете… Он…

— Ни разу не карьерист! — подсказал альтмер, и рука Мэв вновь коснулась горла. Лариникано горько усмехнулся, поняв, что слова проникли в душу. — Наивная девочка. А я, бывало, интересовался сыночком, пока он мотался по свету, сея там и сям зёрна «здравого» талморского радикализма. И скажу тебе, что репутация у Далемара даже среди своих — выдающаяся. Я вообще удивляюсь, как он осмелился явиться в имперское общество без прямого прикрытия своего мундира. Общался я как-то с одним из его товарищей, тоже подавшим в отставку, но пораньше него. Так вот он поведал, что сына моего товарищи почитают как жестокого, мстительного, расчётливого изверга, служить под началом которого, да и просто находиться рядом, всё равно что оказаться запертым в клетке с диким зверем, потому как непонятно, чего от него можно ждать в следующую секунду.

Мэв шумно сглотнула, ощущая, как голова начинает гудеть, а ноги и руки становятся ватными.

— Далемар исполнителен до одури. Способен вытянуть работу, от которой остальные отказываются, считая неподъёмной. Ради поставленной цели идёт напролом, извивается змеёй, топит всё в крови, отдаёт жестокие приказы и делает сам такое, отчего даже у матёрых товарищей волосы встают дыбом. Не проявляет ни грамма жалости, только холодный расчёт. И знаешь, вышестоящие его ценят, потому как субординацию, несмотря на всю его психованность, он блюдёт. Но стоит кому-то сходных сил проявить слабость, мой сын тут как тут, готовый рвать и метать. Равно как и в пыточной он всегда рад проявить себя. Даже учитывая, что по рангу ему можно возложить обязанность на кого-то другого. Делегировать. Но нет, он от этого удовольствие получает и не особо скрывает. Потому бывало, что иные пленные, прознав, к кому их ведут, на мечи охраны кидались, лишь бы быстрее сдохнуть. — Альтмер замолчал, мрачно и без всякой культуры плюнув себе под ноги. Посмотрев на неё, он мрачно продолжил: — Вот почему я так удивился, увидев тебя рядом с ним. Да ещё и с девочкой. Не думал я, что, ко всему прочему, он ещё и таким лицемерием оброс. Вот такой он — мой сын и твой муж. Может, хочешь поспорить?

— Спорить я не буду, но не из согласия, а просто не вижу в этом смысла, — произнесла Мэв, смотря в глаза свёкру. — Товарищи и из злобы оговорить могут. Мой муж требователен, исполнителен и не терпим к ошибкам — таких людей боятся и не любят, те, кто не может выдержать их высоких запросов. Так к чему мне верить этим словам, если я сама вижу в нём иное?

— Ты видишь только то, что он тебе показывает, — холодно произнёс альтмер, выдерживая противостояние взглядов. — Думаешь, Далемар покажет себя во всей красе, пока в тебе есть хоть капля собственной личности и способности сопротивляться ему? О нет, девочка! Сначала он превратит тебя в тень, а уж потом и церемониться перестанет. Если ты ещё и будешь что-то понимать после этого, то уже и уйти от него не сможешь: сломаешься полностью. Знаешь, куда уходят жёны таких деспотов, как мой сын? В петлю, как правило. Но кто и в воду. Кто яд пьёт, кто вены режет — дороги разные, а итог един — могила. Увы. А у Далемара ещё и особенность есть, которую он совсем неохотно показывает кому-либо. Так вот, если ты что-то сделаешь не так, как он хочет, то он может и сам тебя на тот свет отправить, причём так, что о петле ты мечтать будешь в последние моменты жизни. А мне как-то совсем неохота обнаружить растерзанный холодный труп под собственной крышей.

— Но ведь вы приняли его под эту самую крышу. — Мев неотрывно смотрела на альтмера и понимала, что это противостояние взглядов ей проиграть нельзя.

— Принял, — согласился альтмер, — ибо меня он не тронет, потому как расчётливый засранец и знает, что этим завалит весь свой план и не добьётся цели. Я ему выгоден, девочка. А с тебя-то ему какая выгода? Ни семьи, ни друзей, ни денег — сгинешь, никто и искать не станет. Всерьёз веришь, что об этом он не думал, когда надевал колечко тебе на палец?

— Не думал, — твёрдо произнесла Мэв.

— Хе, уста-то говорят одно, а глаза — совсем другое, — произнёс альтмер, смотря на неё искоса и заставляя Мэв прикусить губу. Но отводить взгляд она не собиралась. — И всё же ты не понимаешь, во что впуталась. Только думаешь, что знаешь. Далемар-то и до Талмора был не сахар — ещё в детстве стало понятно, что из него вырастет. Но мы с женой всё бились… Возили его по всяким мудрецам, целителям, жрецам, но те лишь руками разводили и одно говорили, что со временем так или иначе он станет извергом и кончит жизнь на плахе или в тюрьме. Один, правда, взялся. Три месяца держал мальчишку в своей башне безвылазно. А потом вернул. Сказал, что сделать ничего больше не может, кроме того, что получилось. Сказал мне, что не сможет Далемар быть нормальным до конца. Что пить ему нельзя. Что уважать он будет только силу и жалости иметь не будет, как и привязанности настоящей, потому как не способен к этому от рождения. Только подражать другим будет, чтоб нормальным казаться, потому как не кретин и определённый страх имеет. Сказал комнату сыну сделать, где он закрываться сможет, и не трогать его, если закрылся, пока сам не выйдет. Что ему нужно вечно цель какую-то иметь, ибо только на пути к этой цели вести себя нормально и сможет. И наставника авторитетного посоветовал найти, чтобы сильнее его был, а значит, уважение Далемар к нему имел. А я, дурак старый, не воспринял те слова всерьёз. Жене ничего не сказал, чтоб не убивалась. Тем более Далемар смирным вроде сделался. А как пристроил я его в Коллегию — и вовсе стал как все. Зарылся в свои книги и притих. Тем более что там у него хоть что-то начало получаться. Можно сказать, с Коллегии не вылезал. Лет пять мы с женой нарадоваться не могли на него.

Альтмер вновь почесал подбородок, словно не решаясь продолжить. На миг едва не отвёл взгляд, но тут же, спохватившись, посмотрел Мэв прямо в глаза.

— Двадцать лет ему исполнилось, когда понял я, что не стать мальчишке нормальным. Представляешь, заперся в своей комнате и пожар там устроил. А главное, псих-то на пустом месте произошёл. Ничего не предвещало. Разве что… поганью от него нести какой-то стало перед этим. Гнилью даже. А ведь он чистоплотен до одури вечно был. Хорошо, что в тот вечер я раньше домой вернулся. Вот как чувствовал. Эльвени перед этим мне говорила, что частенько он закрывается и к ужину не выходит. В тот день с Мурсиоро домой шли и увидели переполох в доме. Слуги метаются. Эльвени голосит. Насилу втроём с нашим старым кучером двери в его конуру вынесли. И что ты думаешь — устроил костёр из своих же книг и сидит с бутылкой и пустым лицом перед ним, как на пикнике. За малым весь особняк не полыхнул. Благо, что стены каменные и мебели в его комнате мало было, а ковры и шторы он и вовсе презирал, а то сгорело бы всё. Опять башня, опять какие-то микстуры. Эльвени с ним в Анвил после этого ездила, потому как считала, что ему лучше там, чем здесь. Вернулся нормальный вроде. Опять за учёбу взялся. Хотя один чёрт — мастер ему посох не давал. Всем, кроме него! Верно, и там мальчишка не блистал, потому как упорства в нём всегда больше таланта водилось. А магия их — это ж искусство! А потом связался с непутёвым одним, новым учеником мастера. Пить начал, и вот тогда и началась пляска: вечные драки, штрафы, битая утварь и посуда, брань, распутные девки. Бывало, что и битые распутные девки были, которые ко мне как на работу ходить стали за деньгами на лечение. И чем дальше, тем хуже… Я и с дружком его говорил, как с тобой сейчас, а тот лишь посмеялся и сказал, что такой-то Далемар как раз нормальный, а не то, что раньше. А что с девками — так это они сами разберутся, и вроде было то там пару раз и за дело, а остальные чисто пользуются и мошенницы.

— А может, так оно и было? — перебила Мэв, уже не в силах выносить этот разговор.

— Он тебя бил? — едко спросил альтмер.

— Нет, — хладнокровно соврала девушка.

— Сдаётся мне, врёшь ты, невестка. И не слышишь меня, как и тот дурачок не слышал. Знаешь, как друг его жизнь окончил? Расскажу, прозреешь, может.

— Далемар его убил.

— Догадалась или он похвалился?

— Догадалась, не у одних альтмеров логика работает, — соврала Мэв, скрестив руки на груди и замечая, как такой ответ породил в альтмере некое подобие уважения. Пусть и бледное подобие. И всё же даже этого ей от свёкра не было нужно!

То, что и как он говорил о Далемаре, заставило девушку забыть о страхе. Она пылала от возмущения. Теперь Мэв точно знала, почему муж относился к отцу без уважения — потому что тот его сам отродясь к сыну не имел.

— Это хорошо, что работает. Может, и договорюсь хотя бы с тобой. Ибо хватит с меня на старости лет загубленных руками мальчишки душ, — сварливо произнёс альтмер. — Была у него уже девочка, как ты. Имперка, из хорошей семьи. Он на ней жениться хотел. Но, когда ему и на десятый год обучения посох не дали, бросил её и к радикалам примкнул.

«Я не сорвусь, — уверила себя Мэв. — Нужно помнить, что случится, если я сейчас скажу свёкру, что знаю всё про посох! Не я ему это сказать должна!»

— Я мальчишку отговаривал. Молил. Угрожал. А он вместо того, чтобы успокоиться и закончить учёбу или бросить всё это фокусничество и к нормальному делу примкнуть, в другую крайность ударился и из чрезмерной привязанности к твоему роду ударился в ненависть и кровопролитие. Под знаком Альдмерского Доминиона, чтоб стража не бросалась и опять же блюсти формальную нормальность. А когда дружки его город наш взяли, знаешь, что он свою же невесту…

— Это всё слухи! — жёстко прервала альтмера Мэв, чувствуя, что ещё немного — и, запутавшись во всей этой лжи, просто наорёт на свёкра. Девушка ещё раз посмотрела на дверь, безмолвно зовя мужа, который прервёт всё лишь появлением. — И про друга тоже. Бред сошедшей с ума женщины, которая просто обозналась!

— Слышала, значит? — сухо констатировал старик. И, похоже, осведомлённость невестки альтмера не радовала. Верно, в его собственном плане по очернению имени сына этому пункту был выделен ключевой момент. — Эльвени тоже говорила, что оговор это. Не верила до последнего. Пока щенок сам не явился домой и с усмешкой не признался, что это был он. Заявил, будто Рианы к тому моменту уже были мертвы несколько лет как, просто не знали об этом. Вот так высокопарно, со смехом даже. Эльвени тогда отвернулась и зарыдала. Поняла, что в сыне раскаяния ни на унцию нет. И вот только тогда я понял, что имел в виду тот лекарь, когда говорил, что не способен мальчишка к милосердию.

— Он как раз способен, — не вытерпела Мэв, кусая губы и не отводя взгляда.

Теперь она видела, что некогда глаза у альтмера были светлыми, может, даже жёлтыми, только сейчас стали серыми, как пыльная ткань. Но вины в этом взгляде Мэв не различила. Как же ей хотелось крикнуть Лариникано, что он сам сделал это со своим сыном. Теперь девушка точно знала это!

— Ты бы это родственникам той девушки сказала. Хотя не скажешь, потому как он в свойственной ему манере всех их изничтожил. Не веришь мне? Так спроси у него сама. Думаю, мальчишка скрывать не станет. Ведь для него убийство той девочки было доказательством перед остальными фанатиками, что он верен истиной цели и связь с человеком — это ошибка, которую он искупил кровью. Поэтому и оставил свидетеля — мать её, чтобы никто не усомнился в его свершении.

А вот этого удара она не ожидала. Ледяным кулаком свёкор ударил под рёбра, и Мэв едва не отвела взгляда, чтобы скрыть ужас осознания.

— Это всё ваши домыслы, — упрямо качнула головой девушка.

— Домыслы, говоришь, — мрачно произнёс альтмер, упираясь руками в колени и слегка подаваясь вперёд. — А если завтра Доминион будет стоять под нашими стенами вновь, думаешь, тебя и ребёнка не постигнет та же участь, если мальчишке вновь понадобится доказать верность?

— Нет, — прошипела Мэв, вопрошая безмолвно одно и то же: «Далемар, любимый, ну где же ты?»

— А вот я не уверен, девочка, — продолжил альтмер. — Знаешь, как они называют ту войну? Великой, думаешь? Не-а! Первой. Потому как во всю готовятся ко Второй.

Далемар несколько раз упоминал Первую войну и каждый раз переводил разговор, чтобы не отвечать, даже когда она спрашивала. Ведь умолчание лучше вранья!

«Моя вторая шкура». «Наше место там». «Я вынужден остаться». «Нас»… «Нам»… «Мы»… «Полукровки — позор расы». «Грязная кровь богов».

Как никогда ясно Мэв увидела кинжал над испуганной и сжавшейся Иенн… Эльфийский кинжал… со слегка изогнутым кончиком.

«Ложь! Ложь! Ложь!»

Прежде чем Мэв осознала, почему видит эту картину так явно, она поняла, что закрыла глаза и проиграла битву взглядов. Отвернувшись к двери, девушка посмотрела в сторону улицы. Муж так и не появился.

— Нет! Вы лишь пугаете меня, чтобы я отступилась от Далемара, — крикнула Мэв, обхватив себя руками. — Потому что считаете, что я грязнокровая девка, не достойная вашего чистокровного сына! И всё это ваши мысли, а не его! Вы все спите и видите, чтобы Далемар привёл в дом невесту, которой можно будет хвалиться перед соседями, словно какой-то редкостью… статуэткой из фарфора. А я в ваших глазах лишь поделка из дурной глины!

— Глупая ты всё-таки, — покачал головой альтмер. — И наивная. Хотя чему удивляться, только такая б с ним жить и стала. И Далемар это знает. И оттого тайно презирает тебя. Стыдится. Даже за стол лишний раз не выводит и не смотрит почти. Даже при нас с женой.

«Далемар… Я же могу вскочить и убежать! Не слушать всю эту ложь!»

«А вдруг это не ложь?»

Вздрогнув, Мэв поняла, что голос Брит вернулся.

«Уйди!» — Не удержавшись, Мэв закусила губу и ударила себя по голове.

Альтмер впервые за весь разговор дёрнулся. Посмотрел на собеседницу настороженно, но не отступил, чувствуя, что близок к цели.

— Пойми же ты, наивная девочка, я тебе это всё говорю не потому, что считаю недостойной, а потому, что хочу, чтобы хоть твоей крови на моих руках не было, — заговорил альтмер с тревогой. — Мальчишка и тебя с ума сводит! Посмотри на себя — бледная, тощая, с кругами под глазами, дёрганая и такая несчастная, что смотреть больно. А это ты с ним и не жила почти. Думаешь, я хочу замену тебе найти для него? Нет! Наоборот, всё состояние отдам, чтоб Далемар один свой век дожил, дальше над своими планами кропя, никого не истязая. Уж не знаю, как ты от него в прошлый раз вырвалась… Сама сбежала, или он выбросил, но нет у тебя будущего рядом с ним.

«Слушай его, Мэв! Он его отец и знает. Даже сам он признавал, что его отец умён».

Мэв качнула головой, прижав ладонь к губам.

— О девочке своей хоть подумай, — продолжал наступление Лариникано. — Хочешь, чтобы мальчишка закончил с тобой и на неё переключился? И поверь, уж я-то его чистокровные взгляды не разделяю! Но что я могу сделать с мальчишкой? Убить, как собаку взбесившуюся? Сын он мне всё-таки. Даже такой. Иного боги не дали. Но воспитывать ребёнка Далемару позволять нельзя! Подобной себе её взрастит. Иль наоборот, превратит в дрожащую, изнывающую от страха тень!

— Мой муж — хороший отец, — возразила Мэв, до боли впиваясь ногтями в ладонь. — Я это ясно вижу! Иенн рядом с ним расцвела, столько слов выучила, а до этого…

«Нет, я не могу сказать про Стэна. Это всё равно что вручить альтмеру новый клинок, который он вонзит мне же в сердце».

— Мальчишка только дрессировать способен, но не воспитывать, — поучающее произнёс мер. — У девочки не будет ни детства, ни юности нормальной! Попытается Далемар вылепить из неё альтмера, но те, кого он уважает, «нечистокровную» не примут, потому как скоты узколобые. И что будет потом, когда он разочаруется? Нет, не думай, я внучку не брошу и тебя тоже. Не виноваты вы в том, что мальчишка такой. Но послушай меня очень внимательно, Мэв, думаю, явится он скоро, закат уже, а поговорить нам нормально Далемар больше не даст. Уж я-то его знаю. Когда решишься и поймёшь, что готова уйти, только мне знак подай — я вас спрячу от него! Куплю дом в любом месте, где найти он вас не сможет. В Хай-Роке, например — Талмор там посольств не имеет и, пока Хаммерфелл не покорят, не дойдёт туда. А редгарды уже разок хорошенько Доминиону врезали, и не скоро они туда сунутся… Может, и не на вашем веку.

Мэв посмотрела на свёкра и поняла, что проиграла не только битву взглядов, но и битву с собственной сутью. Ну и пусть, подумала она, поведя плечами и сбрасывая напряжение.

— Далемар же сразу поймёт, что это вы помогли сбежать. — Мэв холоднокровно посмотрела на альтмера.

— Да и пусть, — лишь отмахнулся тот, и девушка поняла, что Лариникано либо ничего не заметил, либо истолковал её слова превратно. — Не боюсь я мальчишку. Стерпит. Побесится, конечно, но скоро забудет. Отдам ему своё место в Совете. Пусть лучше туда дурь выплёскивает. Благо там он своей дотошной исполнительности применение-то найдёт.

— А если Далемар будет искать меня? — поинтересовалась Мэв, смотря на альтмера исподлобья. — Убежав, я разозлю его, а когда найдёт, то поквитается за это. Сами же сказали: Далемар это любит — кровь, мучения.

— Для того чтобы вас найти, мальчишке придётся цель бросить. А его выдрессировали так, что он этого сделать просто физически не сможет, — усмехнулся Лариникано.

Значит, и его отец знает про Талмор, печально поняла Мэв, но тут же собралась. Показывать свёкру грусть нельзя.

— Далемар ведь только мнит себя великим манипулятором, а на деле только и способен, что выполнять чужую волю, — продолжил альтмер. — Чтоб в стратегию смыслить — воображение надо иметь, а у него с этим с рождения туго. Только планы строить может, но не видит картины целиком. Оттого и играется с тобой, даже не задумываясь, что всё, чему он служит и во что верит, обращено против тебя и вашей дочери.

— На что мы будем жить? — спросила Мэв, и тут же печаль альтмера сменилась блеском в глазах. Мэв поняла, что вышла на поле, где он сам получал удовольствие.

— Денег я вам дам достаточно, поверь, — заверил старик, отбросив мрачный тон.

— Сколько?

— А сколько ты хочешь? — Лариникано едва скрывал проснувшийся азарт.

— Не поймите неправильно, я-то сама девка деревенская и, кроме родительской фермы и таверны, где полы драила, жизни не видела — боюсь прогадать, — признала Мэв. — Да и не хочу я в Хай-Рок этот. Я хочу домой, в Солитьюд!

— Ты никогда не была в Солитьюде, — нагло ухмыльнулся альтмер, заставив Мэв вздрогнуть. — Это Далемар приписал, чтобы сделать вашу связь менее скандальной. Но не напрягайся, не стану я пытать, откуда ты там родом. Это ничего не меняет. Да и, думаю, твои родители, если после знакомства с Далемаром живы остались, не примут тебя обратно. Мальчишка наверняка позаботился, чтобы ты не могла сбежать от него к ним.

Мэв закусила палец.

— А как вы про Солитьюд-то поняли?

— Не время сейчас об этом говорить, Мэв, — самодовольно отмахнулся мер. — Давай сойдёмся в цене и времени.

Подняв глаза к потолку, Мэв призадумалась.

— Как можно скорее, думаю. А то он поймёт, что я опять сбежать хочу.

— Ну завтра тогда. — Альтмер хлопнул в ладоши. Резкий звук заставил Мэв вздрогнуть. — Но поедете вы в Хай-Рок. Потому как в Скайриме он вас по своим старым связям отыщет, даже с места не снимаясь. А после тебя привезут к мальчишке с мешком на голове.

— Вы же сказали: он тупой и думать не умеет, — буркнула она.

— Он не тупой, и ты это знаешь, Мэв, — с усмешкой произнёс Лариникано, смотря на неё искоса. — Очень даже хитрый. Называй сумму.

— Сколько стоит дом в столице Хай-Рока? — спросила девушка, немного подумав и внутренне собравшись. — И не на околице, а ближе к центру. Ну и сверху золота насыпьте на хорошую жизнь. Хочу после вашего сыночка восстановить здоровье и хоть немного пожить для себя. Просто после того, как он ребёнка мне сделал и выставил, я и жизни-то не видела.

Надо признать, отвращения альтмер не удержал, чем заставил Мэв едва сдержать улыбку.

— Стой, а девочка? — потрясённо спросил Лариникано, поняв наконец, к чему она ведёт.

— Пусть жена ваша забирает, — произнесла Мэв, смотря в сторону и махнув рукой, тут же опустив и взявшись ладонями за края табурета. — Она мне говорила, что хотела дочку. И волосы Иенн ей нравятся. Да и Далемар кражу дочери мне не простит. Сам говорил. А так наверняка отпустит, благо не сильно я ему и нравлюсь-то. Если б в то время выбор был, явно б кого попрестижней меня привёз.

Альтмер молча глядел на неё. Искоса посмотрев на него, Мэв поняла, что он гадает, серьёзно ли говорит сейчас невестка или просто разыгрывает его.

— Так сколько вы мне дадите?

— Пять тысяч, — произнёс альтмер высокомерно, и Мэв, мотнув головой, пожалела, что коса не даёт возможности укрыть лицо.

«Нужно собраться, пусть думает, что я решаю».

— Шутите? — нахально переспросила Мэв, обретя власть над голосом. — Рядом с таверной, где я работала, халупа на продаже стояла и дороже стоила. А это, как вы верно догадались, Лариникано, не Солитьюд был.

— Семь тысяч, — предложил старый мер уже с явным отвращением.

— Мало, — выдохнула девушка, беззастенчиво подаваясь вперёд.

— Да ты и столько не стоишь, если честно, — уже без всякого притворства заметил альтмер. — Если считаешь, что мало — заработай. Орала же, что не белоручка.

— А компенсация за вред, нанесённый моему здоровью вашим сыном? — поинтересовалась Мэв и, понимая, что переходит этим черту дозволенного, игриво добавила: — Хотите, платье сниму и покажу?

Альтмер скривился ещё больше и отпрянул. Мэв едва сдержала горький смех.

— Лицо-то Далемар мне никогда не портил, а вот остальное… Это мою цену-то понизит и серьёзно.

— С мальчишки и бери компенсацию, — бросил альтмер, явно уже не получая от торга никакого удовольствия.

— Нет, так дело не пойдёт! — возмутилась Мэв, движением головы отбрасывая косу. — Значит, каким-то прошмандовкам с борделя вы платили, даже не удосужившись потребовать доказательства, что бил их именно Далемар, а мне платить не хотите? А я всё же его жена — Мэвель Улькарин, вашу мать!

Собственное родовое имя в её устах альтмера заметно разозлило. Но у старика и правда была куда более устойчивая психика — Далемар бы после такого уже тащил её за волосы.

— Сколько хочешь? — деловито поинтересовался альтмер, и Мэв поняла, что он принял её за профессионалку.

«Всё же шлюху я и правда изображаю правдоподобно».

— Сто тысяч… может? — Мэв прижала палец к губам и подняла глаза к потолку. Взгляд отыскал на брусьях роскошную занавеску из паутины.

— Да ты с ума сбрендила, девка! — хохотнул альтмер. — За эти деньги легче убийц нанять, и дело с концом.

— А своими руками слабо? — тут же спросила девушка холодно. — Вот мой муж никогда не боится руки в крови запачкать. Неужто в этом ему уступите?

— Да уж лучше в этом уступлю. — Лариникано в очередной раз сплюнул на пол, и Мэв возблагодарила богов, что хоть эту привычку Далемар от отца не перенял. — Накину тысяч пять к семи, если честно скажешь: ты его шпионка или правда простая потаскушка?

— Ни то и ни другое, — созналась Мэв, веря, что довела альтмера до белого каления. — Думаю, я скорее фанатичка, поэтому вам не купить меня!

Распрямившись, она смогла отпустить края табурета, хотя рука всё ещё дрожала.

— Купить можно любого, Мэвель, — холодно уверил альтмер. — Вопрос лишь в цене.

— Но вот в чём вся штука, Лариникано, — произнесла она, печально. — Вы не владеете тем, чем меня можно купить. Вернее, этим владеете точно не вы.

— И чем это? — спросил Лариникано без видимого интереса.

Мэв не поняла, было ли это пренебрежение настоящим или очередным притворством: альтмер быстро умел приспосабливаться под иной склад беседы.

— Своим сыном, конечно.

Альтмер вздорно шикнул и, ещё раз посмотрев на неё, покачал головой.

— Промыл-таки мозги тебе, сучонок?

— Кто знает, — созналась Мэв. — Мне об этом уже говорили, хотя я не верю. Но больше не пытайтесь меня купить или запугать, скажу прямо: зря потратите время.

Выпятив губу, альтмер явно быстро обдумывал, стоит ли дальше продолжать борьбу. И Мэв буквально увидела, что он решил отступить. При этом он не выглядел особо расстроенным, потому как, посмотрев на неё с хитринкой, ухмыльнулся. Вернул позе былую расслабленность и, улыбаясь, похлопал в ладоши, словно отдавая должное представлению, что невестка перед ним разыграла.

Открыв рот, Мэв поняла, что, пока она пыталась наказать свёкра за чёрствость к родному сыну, тот по-тихому сделал то, что хотел, — посеял в её душу зёрна сомнений. А теперь просто будет терпеливо ждать, когда они прорастут.

«О нет, я его не победила. Даже и близко к этому не приблизилась».

И следующие слова Лариникано подтвердили эту догадку:

— Кстати, я оставляю своё предложение в силе. Даже сделаю куда более щедрым: дом в комфортабельном районе крупного города и пятнадцать тысяч золотом сверху. Это много, поверь. Девочку мы…

— Иенн наша! Даже не стройте планов на этот счёт! — оборвала Мэв.

— Ну ваша, так ваша. Сама решай. Всё ж ты её мать. Хоть и не возьмусь судить, какой степени надёжности, потому как либо мальчишка постарался, либо сама ты изначально такой была, но трезво рассуждать явно неспособна. Это печально, кстати.

Не зная, что ответить, Мэв дёрнула плечом.

— А вдвойне печально, что то, что я тебе рассказал про твоего мужа, ты восприняла как попытку запугать тебя, — покачал головой альтмер. — Я правду тебе говорю — не мни себя самой умной, девочка. Далемара тебе не переиграть, коль ты и меня осилить не в состоянии. А вот доиграться с его неустойчивой психикой можешь вполне.

— Вам-то какое до этого дело? — хмуро спросила девушка. — Не вы ли были готовы нанять убийц, чтобы убрать меня из его жизни?

— О нет, милая. В этом мы с мальчишкой очень сильно разнимся, — произнёс альтмер с печальной усмешкой. — С самого начала я видел, что ты построишь передо мной прошмандовку и решил подыграть.

— А я думаю, вы всё-таки купились, — буркнула Мэв, обнимая себя руками.

— Ну, местами твоя игра оказалась даже близка к правдоподобности. И всё же сразу видно, что с настоящими шлюхами ты даже близко не общалась. А вот я пообщался с продажными девками вволю, хотя опять же не так, как мой сын. К слову, тем прошмандовкам, что ко мне ходили, я платил по-разному: тем, кого реально бил он, — больше, тем, кто притворялся, что он, — меньше. Отличать первых я быстро научился. Смотрели они на меня затравленно и дёргались при каждом резком движении. Верно, думали, что чудовище может породить только другое чудовище…

Вздохнув, старик упёр руки в табурет. Посмотрел на пол.

Искоса глядя на высокие залысины на смуглом лбу свёкра, Мэв гадала, притворна ли и эта его грусть.

— Ты ведёшь себя со мной точно так же, как и те несчастные девочки, — глухо произнёс альтмер. — Поэтому я и знаю, что на тебя мальчишка тоже руку поднимает. Можешь даже не утруждаться отрицанием. Если только для острастки, чтобы перед ним выслужиться.

Сердце забилось так гулко, что Мэв скривилась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

— Далемар не бьёт меня.

— Но он тебя бил.

— Это было давно, — выдохнула девушка, не сдержав всхлип. — И он жалел. Очень… Поклялся больше этого не делать…

Альтмер безмолвно качнул головой, словно слышал одну и ту же историю в сотый раз.

— Он хороший. Просто… много пережил. Но всё равно он держит себя в руках!

— Пока держит, — сухо поправил альтмер. — Но в любой момент ты можешь нарушить его правила, и тогда он опять начнёт.

«Правила?» — Мэв вздрогнула.

— Далемар — изверг, девочка. Причинять страдания другим и получать от этого удовольствие — это его суть. Я ведь и девкам тем платил, потому как понимал, что, если не буду этого делать, моего бешеного щенка их сутенёры в тот же день на нож посадят за порчу… товара. Ты вот мне не веришь, как и дружок его не верил ни мне, ни девкам. От него Далемар тоже скрывал суть свою и от сестры его. А вот от меня не скрывает. И что самое паскудное — перед матерью тоже перестал скрывать, как вернулся. Верно, не простил, что Эльвени в тот раз на его сторону не встала, когда я выставил его из дома. Но тогда я и поступить по-другому не мог… Потому как он зверем стал. Знала бы ты… как он перед лордом НаарифиномАльтмерский генерал, командовавший войсками Третьего Альдмерского Доминиона в Великой войне, даэдропоклонник преклонялся и перед идеей истребить всю жизнь, что казалась неугодной его новым хозяевам. Пёс он цепной, что мнит себя вольной волчарой.

Лариникано вновь замолчал. Мэв, уже не скрываясь, смотрела на альтмера и видела, что такие слова о сыне дались старику не просто. Буквально сердцем девушка чувствовала искренность в этом горьком разочаровании. Старик вновь качнул головой.

— Должен признать, что кое в чём я тебе приврал. Это про причину, почему он тебя за стол не приглашает. Не столько из презрения к тебе это делает, сколько чтобы не утруждаться и не сдерживать свою натуру при нас с женой.

Мэв вздрогнула.

— Но не обольщайся — двуличия его это не искупает, потому как злит его что-то в тебе. Если хорошо мальчишкины повадки знать, можно различить. Копится в нём эта злоба и в один миг прорваться может. Хоть ты и будешь у него по струнке ходить — не спасёт. Может, ты тронешь какую-то вещь, которую он почитает исключительно своей. Может, поставишь что-то криво или посмотришь косо — и всё, разойдётся, что не остановишь. В такие моменты даже спорить с ним не пытайся. Замри и молчи. И не пытайся бежать, так как инстинктам звериным поддастся — догонит и пришибёт. Безо всякого сожаления.

— Не запугаете! — прошептала Мэв, ощущая дрожь и понимая, что и эту битву она проиграла в пух и прах и альтмер хлёсткими словами таки нашёл к ней подход.

— Да не пугаю я тебя, глупая. Учу, как с такими, как мальчишка, выживать, чтоб ты не обольщалась и самообманом не занималась, — поучительно произнёс альтмер. И почти тут же быстро повернулся в сторону двери. — А вот и душегубец мой идёт. Сказал же, будет тебя здесь искать. Подними голову повыше и не смотри на меня так затравленно, пожалуйста. Помни: истину-то Далемар считывает легко, но, пока ты сама словами её не озвучишь, действовать не станет, потому как приличия у нас, альтмеров, превыше правды, — быстро произнёс альтмер, улыбаясь ей.

Завершил разговор дипломатией, поняла Мэв, улыбаясь в ответ. Но счастливой она себя, увы, не чувствовала.