Дедукция в тенях (джен)

Глаза Фугаку проследили за движением Бакена впереди него, его рука покоилась на мече у пояса. Скручивающее, волнующее чувство в его животе было похоже на старого друга, которого не видели годами, но и никогда полностью не забывали. Он только что покинул Чиасу и Юхуи с двумя охранниками, которых Итачи отправил с ним на эту миссию, и медиком, которого он бесцеремонно вытащил с места взрыва.

Слова Юхуи все еще крутились у него в голове. Маю осталась позади, чтобы замедлить их, она была слишком ранена, чтобы бежать.

Энсуи и Шикамару стояли рядом с Итачи, когда Фугаку нашел его после того, как Хару доложил ему о ситуации. Мужчина был весь в крови Микото, которая сейчас находилась в операционной, борясь за свою жизнь. Обе Нары настояли, чтобы они были частью команды поддержки, которая отправилась за Чиасой, Маю и Юхуи. Поскольку у Энсуи был вызов для отслеживания, Фугаку согласился достаточно охотно. Нара Энсуи также был хорошим человеком, которого можно было иметь за спиной в бою. Он был безжалостен, умен и никогда не колебался.

Их группа резко остановилась, когда они вышли из-за деревьев и наткнулись на крутой обрыв. На дне, в сотнях футов ниже, протекала большая река. Края утеса местами почернели, и в земле виднелись кратеры, выбитые взрывом прямо перед тем, как она обрушилась.

"Там кто-то прячется за валунами, и это не Маю", — сказал Бакен.

Фугаку добрался туда первым, уклонившись от трех кунаев, когда они вылетели из кустов, росших вплотную к скале. Он вытащил свой меч и двинулся на куст, активируя свой шаринган.

Анзу, который взобрался на другую сторону валунов, с рычанием спрыгнул в зелень. Послышался шорох и стоны боли, прежде чем через мгновение оттуда выбрался шиноби, держа в руке кунай, чтобы попытаться отразить крадущегося Анзу. Потребовалось всего мгновение, чтобы усмирить безвкусного на вид мужчину, чьи конечности, казалось, изо всех сил пытались повиноваться его командам. Фугаку вытащил его из-за валунов и швырнул на землю. Когда он приставил меч к его горлу, мужчина прекратил борьбу.

Бакен обнюхивал утрамбованную землю, прижав уши и опустив хвост. "Маю была здесь. Ее кровь..." Он вскочил на валуны, принюхиваясь к местности, прежде чем спрыгнуть обратно на землю.

Там были следы волочения, и Фугаку мог видеть темные пятна, разбрызганные по ним. Кровь. Бакен последовал за ними к краю, где остановился, замерев.

"В чем дело, кузен?" — спросил я. — Громыхнул Анзу, подходя к нему.

Фугаку крепче сжал руку на своем мече, уже зная, что скажет Бакен.

"Она подошла", — говорилось в повестке.

"Нет", — сказал Шикамару и бросился прямо к краю и посмотрел через него. "Нет, она ... она где-то здесь".

Энсуи тоже подошел к краю и смотрел поверх него с вытянутым лицом. "Шикамару", — сказал он, но мальчик лихорадочно оглядывался по сторонам и, казалось, не слышал его.

Его глаза сузились, когда они упали на шиноби. Он подошел, опустился на колени и, схватив мужчину за рубашку, потянул его вверх, пока их носы не оказались в нескольких дюймах друг от друга. Фугаку отрегулировал положение своего меча так, чтобы он случайно не убил человека, все еще держа его у яремной вены.

"Скажи мне, где она", — прорычал Шикамару, и мужчина ответил ему пристальным взглядом.

"Все так, как сказано в повестке. Она подошла. У нее почти получилось — она снесла выступ, пока мои товарищи стояли на нем, и они упали. Она отскочила, но один из них смог схватить ее и утащить с собой".

"Ты лжешь!" Прорычал Шикамару, приставляя кунай к глазу мужчины.

"Скажи мне, где она", — повторил он. Мужчина оставался бесстрастным, и Шикамару слегка встряхнул его. "Скажи мне!"

"Шикамару", — выдавил Энсуи. Шикамару оглянулся и замер, когда увидел, что держит его дядя. В одной руке у него была металлическая трубка — Фугаку узнал в ней аппарат со спины Вары Вары. В другом...Фугаку закрыл глаза и отвернул голову.

Давление в его глазах нарастало, хотя он знал, что у его шарингана больше не было стадий, которых он мог бы достичь. В другой руке Энсуи был знакомый черный хитай-атэ и несколько прядей голубых волос.

"Это было в кустах, прямо на краю. Это как if...as если его выдернули, когда она перевернулась." Шикамару бросил их пленника. Его лицо было белым, он, спотыкаясь, подошел к Энсуи и взял хитай-ате трясущимися руками.

"Она ... она, возможно, все еще жива", — сказал он сдавленным голосом.

"Шикамару... Она не смогла пережить то падение". Шикамару упал на колени и уставился на хитай-атэ широко раскрытыми и пустыми глазами.

"Нет", — прошептал он. "Это не ... она бы не стала. Она обещала."

Фугаку сжал губы и проигнорировал тот факт, что кончик его меча дрожал. Он потерял еще одного ученика, и во второй раз было ничуть не легче, чем в первый. Анзу издал один громкий, скорбный вопль, прежде чем исчезнуть в облаке дыма. Фугаку предположил, что он направился в свое собственное царство, чтобы распространить эту новость.

"Она обещала!" — закричал мальчик, затем стукнул кулаком по земле.

"Я знаю", — сказал Энсуи, присаживаясь на корточки рядом с ним и притягивая его в объятия. Его плечи дрожали, когда он уткнулся лицом в плечо Энсуи. "Мне жаль, Шикамару, мне так жаль".

Фугаку не осуждал Энсуи за единственную слезу, которая скатилась по его лицу. Он знал, что сбросил несколько своих, как только остался один. Движение привлекло его внимание, и он выругался, когда посмотрел на их пленника, как раз в тот момент, когда провел краем кунаи по собственному горлу. Фугаку отступил с пути брызг, ярость захлестнула его, когда мужчина начал захлебываться собственной кровью.

Сделав глубокий вдох, он вложил свой меч в ножны. Затем он повернулся и пошел к опушке леса, повернувшись спиной к месту происшествия. Его чакра пылала, тело дрожало от желания убить кого-нибудь — но убивать было некого. Резко дыша через нос, он развернулся на каблуках и подошел к краю обрыва.

"Я собираюсь поискать ее тело". Он пытался игнорировать ужасный шум, который издавал Шикамару.

После того, как они спустились к бурлящей реке, все, что они нашли, были два искалеченных трупа вражеских шиноби и обломки марионеток Маю, которые выбросило на берег. Если кто-то из них и питал надежду, что она пережила падение, то она исчезла при виде искореженных тел и расщепленного дерева. Они искали часами, но другие тела были смыты глубокой стремительной водой.

000

Шикамару оцепенел. В течение нескольких часов, которые они провели в поисках тела Маю, он колебался между неверием и яростью, пока, в конце концов, его разум просто не отключился.

Когда они достигли ворот Конохи, стражники взглянули на них троих и без единого слова пропустили внутрь. В одной руке он держал хитай-ате Маю, потирая большим пальцем гладкую металлическую поверхность. Он попытался, но безуспешно, не наложить лицо Маю на раздавленные тела в свитках, которые нес Фугаку.

Он не помнил, как поднимался в кабинет Хокаге — черт, он не помнил, как возвращался с реки. Только что охранники смотрели на него с сочувствием в глазах, а в следующий момент он уже стоял у стола Итачи.

"Мама в порядке, и Чиаса спит", — говорил Итачи, хотя его глаза были напряжены, когда он смотрел на них. "Юхуи-сан тоже стабильна".

"Это хорошо", — сказал Фугаку, и у Шикамару мелькнула смутная мысль, что он хочет кого-нибудь ударить. Почему Микото, Чиаса и Юхуи были в порядке, когда Маю была...Маю была...

"Мертв", — сказал Шикамару вслух, его голос был ровным. Итачи вздрогнул, и Шикамару встретился с его слегка расширившимися глазами.

"Тебе интересно, где Маю. Она мертва." Затем он повернулся и вышел из кабинета, не обращая внимания на низкий голос Энсуи, который что-то говорил Итачи.

Шикаку стоял, прислонившись к стене в комнате ожидания. Чувство нахлынуло на Шикамару при виде его отца — паника. Он не хотел говорить ему то, что только что сказал Итачи. Его конечности начали дрожать, когда Шикаку посмотрел на него, а затем замер.

"Нет", — сказал Шикаку ровным голосом, и Шикамару зажмурился. Вместо того чтобы что-то сказать, он медленно протянул руку и раскрыл ее, показывая хитай-атэ, лежащую плашмя у него на ладони, разорванная ткань безвольно свисала с обеих сторон.

В комнате воцарилась тишина, несколько шиноби, ожидающих своей очереди поговорить с Хокаге, знали, что означал этот хитай-ате, даже если они не знали, кому он принадлежал. Несколько долгих секунд спустя Шикамару был прижат к отцу в объятиях. Он обхватил его руками и всхлипнул.

"Хорошо, сынок, давай", — сказал Шикаку сдавленным голосом. "Давай отвезем тебя домой".

Энсуи присоединился к ним в их доме позже, Есино на буксире, лицо белое и осунувшееся, губы сжаты в тонкую линию. "Мы уверены", — прошептала она дрожащим голосом. "Мы абсолютно уверены?"

Шикамару просто продолжал смотреть на стену; ту, которую недавно покрасили после похищения Маю более года назад. Он провел большим пальцем по лицу ее хитай-ате, бугорки от символа листа на нем теперь стали знакомыми после того, как он делал это снова и снова в течение нескольких часов.

"Я не понимаю, как она могла пережить то падение", — сказал Энсуи, и Шикамару вздрогнул, отчаяние пробивалось сквозь оцепенение, охватившее его при этих словах. Она упала. Она умерла.

Его мозг, который всегда быстро схватывал суть, продолжал заикаться при этой мысли, не в силах постичь мир без нее в нем. Только вчера он провел большую часть дня в своей комнате, записывая и быстро отбрасывая идеи для розыгрыша Итачи.

Он хотел, чтобы это было идеально, чтобы это была самая потрясающая шутка, которую Коноха когда-либо видела, что-то, что доказало бы, что они все еще идеальны вместе. Что они могли бы достичь чего угодно, если бы просто были вместе.

Его мать думала, что он работает над стратегией или формированием своей команды ANBU, когда увидела, насколько он сосредоточен, и оставила его в покое, за исключением того, чтобы принести ему обед. Он подумал, что это забавно, и на мгновение задумался, что бы она сказала, если бы знала, над чем он так усердно работает. Он был так сосредоточен на том, чтобы убедить Маю простить его, может быть, даже позволить ему остаться с ней на следующую ночь.

Затем произошел взрыв, и, как и любой другой шиноби в деревне, он помчался на место происшествия. Почему он не понял , что это был отвлекающий маневр? Он должен был быть одним из самых умных людей в Странах Стихий, но он упустил это. Однако Маю и ее команда этого не сделали, и, как всегда, его не было рядом, когда она нуждалась в нем.

Планы на их свидание были закончены, но это больше не имело значения. Это не имело значения, потому что не было Маю, которая помогла бы ему приклеить мебель Итачи к потолку или заменить его средства для волос краской или...

Потому что Маю была мертва. И это означало, что она не вернется. Его разум выбрал этот момент, чтобы вернуться к нему, и внезапно перед ним простирались дни, годы, когда он будет продолжать, а ее там не будет.

"О, фу-ук", — сказал он, слова срывались на всхлип. Он перегнулся через колени и прикрыл глаза рукой. "Она мертва", — простонал он и даже не узнал свой собственный голос.

"О, милый", — сказала его мать голосом, полным слез, а затем диван опустился рядом с ним, и ее руки обвились вокруг него.

Его отец сел с другой стороны от него, и большая рука легла ему на плечо. Она дрожала. Это проявление слабости со стороны его отца сделало реальность еще более ясной, и слезы потекли по его лицу быстрее.

Звук ругани Энсуи и удара кулаком в стену, на которую он только что смотрел, едва уловим. Хитай-атэ, за которую он цеплялся часами, как будто это могло каким-то образом вернуть ее к нему, выпала из онемевших пальцев на пол.

000

Юхуи уставилась на Фугаку, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица и скрыть свою боль и шок от Главы Клана. Однако Фугаку провел всю свою жизнь рядом с Учихой, и его было не так-то легко обмануть. Это было нормально, потому что она могла видеть свое собственное горе и вину, отражающиеся в его глазах.

"Я оставил ее", — сказал Юхуи тусклым голосом. Она сидела на краю своей больничной койки, одетая в свободные брюки и рубашку с гербом Учиха на спине, которые принесла ей мать. "Пожалуйста, простите меня, Фугаку-сама. Я должен был настоять, чтобы она взяла Чиасу, пока я остаюсь. Я был командующим офицером."

Фугаку закрыл глаза и покачал головой. "Ты сделал то, что должен был сделать. Судя по тому, что вы описали, и по количеству крови на ... том месте, где она упала, она бы далеко не ушла. Ты спас мою дочь, и за это я всегда буду тебе благодарен. Если и есть в чем-то вина, то только во мне. Я должен был понять, что взрыв был отвлекающим маневром, но я этого не сделал и... — Он замолчал и глубоко вздохнул. Юхуи уставился на него, удивленный его признанием.

"Простите мне мою бессвязность. Потеря ученика — это ... нелегко.

К их обоюдному удивлению, Юхуи наклонилась вперед и положила руку ему на плечо. "Она бы не хотела, чтобы ты винил себя. Она очень любила тебя и, вероятно, сказала бы тебе, что... — дыхание Юхуи сбилось, когда она на мгновение потеряла контроль, -... что ты ведешь себя скучно.

Улыбка Фугаку была слабой и болезненной, и он протянул руку и один раз похлопал ее по руке. "Вероятно, ты прав". Он встал. "Мне очень жаль, но мне нужно пойти проверить, как там моя дочь".

"С ней все хорошо?" — Спросил Юхуи.

Морщины на лице Фугаку углубились. "Она все еще очень расстроена из-за того, что произошло. Прямо сейчас мое присутствие или Итачи — это все, что ее успокоит. Я уверен, что она почувствует себя лучше, как только Микото проснется."

Юхуи уже слышал, что Микото, как ожидается, поправится, хотя ей потребуется несколько месяцев, чтобы полностью встать на ноги.

"Спасибо, что нашли время рассказать мне, Фугаку-сама", — сказал Юхуи и кивнул один раз, прежде чем уйти. Юхуи посидела несколько минут, жжение от пореза в боку было ничем по сравнению с осознанием того, что ее бывший партнер умер.

Маю была постоянным, болтливым, раздражающим присутствием рядом с ней в течение целого года. Она постоянно жаловалась на то, как скучен патруль, говорила все, что приходило в голову, и имела привычку делать выводы как о свидетелях, так и о преступниках, которые приводили людей в ярость, в то время как она смотрела на это с восторгом.

Она также купила Юхуи мороженое в тот день, когда встретила Наю, девушку, которую Юхуи любил с четырнадцати лет. Маю не пыталась говорить об этом, не смотрела на нее с жалостью или осуждением. Она только что увидела ситуацию такой, какой она была: Юхуи любил Наю, но она любила свой клан больше.

Юхуэй была готова потерять женщину, которую любила, и, в конечном счете, карьеру, которую любила, когда позволила старейшинам выдать ее замуж за мужчину. Она была готова принять этот долг, потому что в глубине души она была Учихой. Она не могла и не хотела рисковать, теряя свое место в клане.

Она ожидала, что Маю попытается убедить ее восстать против системы или последовать зову сердца, или какому-то другому совету, который пытались дать ей люди, которые поняли это в прошлом. Однако Маю сохранила свой покой.

Когда она проглотила слишком большой кусок мороженого, пока они сидели на низкой стене, она посмотрела на Анзу. Кот нежился на солнышке в траве в нескольких футах от нас, выглядя довольным.

"Ты знаешь, Анзу нелегко было расти с кланом Сервалов. Я думаю, они его не понимают. Но он все еще Сервал, и я не думаю, что он хотел бы быть кем-то другим", — сказала она, казалось бы, наугад. "Тяжело наблюдать, как ему приходится иметь с этим дело, но я думаю, если бы он хотел уйти, он бы сказал мне".

Юхуи колебалась, когда принялась за еще одну ложку. "Я полагаю...все, что ты действительно можешь сделать, это продолжать быть его другом", — наконец сказала она. Маю повернулась и одарила ее ослепительной улыбкой.

"Да", — согласилась она, а затем: "Фу, эта женщина никого не обманывает, она явно не настоящая сотрудница этого магазина, давай, мы, вероятно, должны остановить это ограбление. Еще один скучный гражданский, совершающий скучное преступление, почему я должен тратить так много времени на патрулирование..."

Юхуи глубоко вздохнул при этом воспоминании, а затем встал, решив, что нужно отвлечься. Ей все еще нужно было написать свой отчет с фестиваля (она еще не могла смотреть в лицо отчету об их преследовании похитителей), и она вполне может отправиться в штаб-квартиру, чтобы сделать это. Ее мать будет приставать к ней только в том случае, если она вернется домой. Она пожалела о своем решении, когда уловила мрачное настроение в MPF.

У Маю не было фан-клуба в организации. Она была аутсайдером, узурпировавшим желанное положение ученицы Фугаку. Она также не очень хорошо умела фильтровать себя, хотя учения Фугаку и зрелость, которую люди естественным образом приобретают с возрастом, помогли немного обуздать это.

Ей никогда не удавалось обрести ни капли того достоинства и торжественности, которыми их организация всегда славилась в прошлом. Это было главным предметом разногласий со многими старшими офицерами.

Они думали, что она разрушает образ Силы, порхая рядом с Фугаку. Ее полное, прозрачное безразличие к их мнению ничуть не улучшило их мировоззрение.

Она также была ослепительно, невероятно хороша в том, что делала, что, казалось, каким-то образом делало все еще хуже. В конце концов, она завоевала неохотное уважение в Силе, и в конце концов она была — была — одной из них. Потерять офицера никогда не было легким делом, но потерять кого-то, кто нанес удар так близко к цели для их лидера, было еще хуже.

Фугаку любил ее, это мог видеть любой. Возможно, вопреки себе, но все же он любил ее. И она умерла, чтобы спасти его дочь и защитить двух членов их клана. Слушая тихие разговоры вокруг себя, Юхуи было немного горько, когда она поняла, что в смерти она, похоже, нравилась им больше, чем при жизни.

Она была там около часа, когда Хината вошла в здание с широко раскрытыми и безумными глазами. Юхуи наблюдал, как она огляделась и спокойно встретила ее взгляд, когда девушка увидела ее. Хината, спотыкаясь, направилась к столу Юхуи, ее обычной грации нигде не было видно.

"Юхуи-сан", — ее голос надломился. "Юхуи, я только что услышал ... Кто-то только что сказал ..."

Она встала и взяла Хинату за плечо нежным, но твердым пожатием. "Давайте пройдем в один из конференц-залов", — сказала она. Это было достаточным подтверждением для хьюга, так как каждый офицер либо сказал, либо слышал эти слова, сказанные членам семьи, которые вот-вот должны были получить плохие новости.

"О нет", — сказала Хината, и небольшой сдавленный звук вырвался из ее рта, прежде чем она прикрыла его рукой.

Юхуи ускорился, зная, что наследница Хьюга, возможно, не захочет, чтобы дюжина Учиха увидела, как она сломалась. Они добрались до конференц-зала как раз в тот момент, когда упали первые слезы.

"Скажи мне", — сказала Хината прерывающимся голосом. "Расскажи мне все это".

Так Юхуи и сделал.

000

"Вы проделали хорошую работу", — сказала Цунаде Тории и Сакуре, когда они рухнули рядом друг с другом на диван в гостиной. "Не многие медики могли бы помочь мне с этой процедурой. Я не уверен, что смог бы сделать это сам ".

Исходящее от кого-либо другого, это можно было бы принять за ложную скромность. Однако, когда Цунаде сказала это своим серьезным голосом, они поняли, что это можно воспринимать всерьез. Она была не из тех женщин, которые говорят то, чего не имеют в виду.

Две медсестры вошли в палату, когда Тории откусила от батончика. Он был в операционной в течение нескольких часов в дополнение к первоначальному заживлению, которое он сделал, чтобы сохранить Микото живой, и нуждался в калориях. Он откинул голову на спинку дивана и подумал о том, чтобы немного вздремнуть, прежде чем встать и вернуться домой.

"... Я просто так рад, что они смогли вернуть девочку. Бедный Фугаку-сама, ты можешь себе представить? Его жена в операционной, а дочь похищена!"

"Он, должно быть, испытывает такое облегчение. Но это так печально — вы знаете, как близки мастера к своим ученикам. Чтобы она умерла, спасая его дочь. Я даже представить себе не могу."

Тории села, распахнув глаза и уставившись на двух молодых медсестер, которые готовили себе чай в другом конце комнаты. Рядом с ним Сакура уронила свою бутылку с водой, содержимое медленно выплеснулось на пол.

"Что ты сказал?" — прошептала она.

Напротив нее встала Цунаде и повернулась к медсестрам, которые теперь смотрели на обитателей палаты, выглядевших немного бледными.

"Миа, Котори, докладывайте!" — рявкнула она.

"Э-эм. Мы только что услышали — Учиха Чиаса был успешно извлечен", — сказала блондинка, делая шаг назад.

Сакура встала и пересекла комнату тремя большими шагами. Тории, однако, застыла на диване, мысленно прокручивая в голове то, что сказала женщина. Чтобы она умерла, спасая его дочь...

"Остальное! Что ты имел в виду, говоря о его ученике?" — Спросила Сакура с отчаянием в голосе. "Что-то случилось с Маю?"

У Тории возникло желание встряхнуть женщин, когда они обе просто продолжали пялиться на нее.

"Ответь ей", — сказала Цунаде.

"П-мы не знаем ее имени!" — Сказала та, что с мышино-каштановыми волосами, дрожащим голосом. "Мы только что услышали, что кто-то из команды по поиску не выжил. Т-они говорят, что это был ученик Фугаку-сама."

Тории нашла в себе силы встать. "Это не ... это неправильно", — сказал он. Рука Сакуры закрыла рот, а ее глаза были широко раскрыты и полны слез.

"Она была с Юхуи, подкрепление было недалеко от нее. Она ... она слишком сумасшедшая, чтобы умереть, — бессмысленно продолжал он.

"Вы двое, выходите", — сказала Цунаде, и медсестры выбежали из комнаты отдыха, без чая, с облегчением на лицах, избежав легендарного характера Принцессы Слизняков.

"Давай", — мягко сказала Цунаде Сакуре, обнимая ее. "Пойдем найдем Итачи-сана. Более чем возможно, что эти два щебечущих идиота не знают, о чем говорят ". Затем она подняла руку и жестом пригласила Тории присоединиться к ним.

Он последовал за ней и не протестовал, когда она положила свободную руку ему на плечо и направила к двери. Они нашли Итачи сидящим в отдельной палате, спящая Чиаса свернулась калачиком у него на коленях, глаза красные и опухшие, Хана рядом с ним, рука перебирает волосы девушки.

Тории даже не нужно было спрашивать. Одного взгляда на неприкрытую печаль на лице мужчины было достаточно. Он повернулся на каблуках и вышел из комнаты, прежде чем услышал эти слова. Он ушел недостаточно быстро, чтобы перекрыть звуки рыданий Сакуры и череду проклятий Цунаде.

000

"Тебя вызывают обратно в Коноху", — сказал Джирайя, и торжественность, с которой он произнес эти слова, заставила замолчать даже Наруто, который открыл рот, чтобы возразить.

Какаши держал руки скрещенными на груди, а язык его тела был вялым, когда он прислонился к стене, но он знал Джирайю достаточно долго, работал с ним достаточно часто в последние два года, чтобы он мог распознать, когда у человека были плохие новости, которыми он мог поделиться.

"Почему?" Сказал Саске скучающим голосом со своего места рядом с Наруто. "Мы только что вернулись с этого дурацкого острова".

Джирайя глубоко вздохнул. "На Коноху напали". Какаши выпрямился, и тревога прошла через него.

"Что? Что случилось? Все в порядке? Кто напал? Как ... ой!" Саске ударил Наруто по затылку, чтобы заставить его прекратить поток слов.

"Идиот, дай человеку сказать".

Оба ученика мужского пола Какаши выросли за последний год. Исчезли долговязые, неуклюжие тела их ранних подростковых лет. Их спины были прямыми, движения грациозными и смертоносными, хотя Наруто все еще изрядно размахивал руками.

Они двое вместе выглядели опасно, Саске в своей черной рубашке с длинными рукавами и веером Учива на спине, волосы длиннее, чем были в его юности. К его спине был привязан меч, а темные штаны свободно спадали на ноги и удерживались на месте с помощью бинтов на лодыжках. На нем были простые сандалии шиноби и сумка с оружием на бедре, к бедру прикреплены два свитка.

Наруто был одет в свой обычный оранжевый спортивный костюм, но сверху добавил красное хаори с черным пламенем, поднимающимся снизу. На спине у него был большой свиток, и хотя он все еще был склонен к приступам идиотизма, теперь в нем была серьезность, которой раньше не было.

"В самом нападении не было никаких жертв. Это был какой-то локализованный взрыв. Это было отвлекающим маневром."

"Отвлекающий маневр для чего?" — Нетерпеливо спросил Какаши, когда Джирайя сделал паузу. Мужчина послал ему раздраженный взгляд, прежде чем откинуться на спинку стула.

"Для проникновения в комплекс Учиха". Саске напрягся, и его внимание сосредоточилось на лице Джирайи. "Учиха Чиаса был похищен".

Саске замер, его кулаки были сжаты по бокам. Джирайя знал так же хорошо, как и Какаши, что это было упреждением взрыва, и он поднял руку в знак того, чтобы выслушать его. Наруто бросил на Саске обеспокоенный взгляд, но на этот раз держал рот на замке.

"Спасательная команда смогла извлечь ее, и она невредима. Саске, твоя мать была ранена, пытаясь остановить их. Однако, судя по тому, что я слышал, она тоже выздоровеет.

Джирайя глубоко вздохнул, и сердце Какаши упало от сочувствия в голосе мужчины. "Номака Маю был одним из первых на месте происшествия. Она и ее напарник из полиции преследовали его после того, как отправили сообщение с просьбой о подкреплении ".

Какаши сделал шаг назад, сопротивляясь желанию закрыть уши, как ребенок, когда мир ушел у него из-под ног. Он уже мог видеть, к чему все это клонится.

"Они были в меньшинстве. Оба были ранены во время столкновения с врагом, хотя им удалось вернуть Чиасу. Их раны настолько замедлили их отступление, что Маю решила остаться и замедлить их ".

"Нет", — сказал Какаши.

"Мне очень жаль", — сказал Джирайя, и в комнате стало так тихо, что Какаши подумал, не перестали ли его ученики дышать, как он сам. "У нее это не получилось".

"Что?" — Прошептал Наруто, и голова Саске опустилась.

"Миссия по возвращению Учихи Чиасы была успешной, но Номака Маю пропал без вести, предположительно убит в бою".

Какаши уставился на Джирайю. Его первым побуждением было развернуться и убежать. Пять лет назад он бы так и сделал. Он бы побежал и продолжал идти, пока не добрался бы до памятного камня и сидел бы рядом с ним несколько дней, игнорируя все остальное. Но теперь на него полагались другие, так что его ноги оставались на месте.

Перед ним Наруто спрашивал, уверен ли Джирайя, и требовал показать письмо от Итачи, и что он имел в виду под предполагаемой смертью? Кулаки Саске были сжаты так сильно, что побелели, и тонкая струйка крови стекала с его ладони и капала на пол из того места, где в нее впились ногти.

"Нет! Это неправильно, произошла какая-то ошибка!" Крик Наруто вывел Какаши из оцепенения, в которое он впал, наблюдая, как кровь капает с руки Саске на пол. В глазах Наруто, которые стали широкими и умоляющими, стояли слезы.

"Джирайя, дай нам секунду", — сказал Какаши грубым голосом. Джирайя изучал его, прежде чем слегка кивнуть и исчезнуть в вихре листьев.

Наруто развернулся к нему. "Сэнсэй, это неправда, верно? Маю... она не... она не может быть..." Слезы полились рекой, и Какаши прерывисто вздохнул, почувствовав, как из его прикрытого глаза начинают литься собственные слезы.

Он шагнул вперед и притянул Наруто к себе, обхватив его рукой, когда мальчик уткнулся лицом в его плечо. Он не позволил бы своим ученикам справиться с этим в одиночку, не так, как ему пришлось бы. Или, может быть, так, как он заставил себя.

Он повернулся и схватил Саске за руку, который все еще не двигался, и тоже притянул его к себе. "Все будет хорошо. Мы вернемся домой и докопаемся до сути того, что произошло. Если она жива, мы найдем ее. Если это не так, мы заставим того, кто несет за это ответственность, пожалеть, что это не они ".

После нескольких мгновений напряженного противостояния, в то время как Наруто рыдал у него на плече, Саске поднял руку и вцепился в бицепс Какаши, где он был обернут вокруг него. Другой поднялся, чтобы отдохнуть на спине Наруто.

"Да", — сказал Саске, его глаза вращались и покраснели, голос был низким и серьезным, "Мы будем".

000

Маю замерзла, так замерзла, что едва чувствовала свои конечности, хотя она все еще каким-то образом ощущала огромную боль.

Она сделала несколько неглубоких вдохов в попытке протолкнуться сквозь это, чтобы она могла думать. Все казалось нечетким, и пульсация, напоминающая о том, что кто-то втыкает ледорубы ей в мозг, подсказала ей, что у нее какая-то травма головы.

Как только она была уверена, что ее не вырвет, Маю приоткрыла глаза. Ей потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы понять, где она находится. Холод в ее теле был вызван тем, что оно было по большей части погружено в воду.

Ее грудь была накрыта чем-то бугристым, что покачивалось в маленьком стоячем бассейне, в котором они плавали, река лениво текла позади нее. Даже это нежное движение заставило ее прогнать желчь обратно в горло, и ей пришлось закрыть глаза от лунного света, отражающегося в воде.

Ладно, подумала она про себя. Как я сюда попал?

Она вернулась к своим воспоминаниям. Она была такой...Бои. Сражается с похитителями Чиасы, чтобы выиграть время Юхуи, чтобы сбежать с девушкой. Тогда...утес. Падение было высоким — слишком высоким для большинства шиноби, чтобы выжить. Так как же она осталась жива?

Маю могла чувствовать воспоминания там, всплывающие на поверхность ее кружащихся и разрозненных мыслей. Она терпеливо ждала, потому что испытывала слишком сильную боль и была слишком измучена, чтобы проявлять нетерпение.

Хлыст потянул ее за край, что могло бы объяснить, почему у нее пульсировала лодыжка. Она задавалась вопросом, оставили ли металлические шипы хоть какую-то часть плоти нетронутой.

Маю содрогнулась от воспоминаний о панике, от ощущения, как ее желудок опускается, когда она ныряет к реке в сотнях футов внизу. Ее конечности дергались, ни за что не хватаясь, ветер трепал ее одежду и волосы. Она смотрела в небо, замерев от осознания того, что сейчас умрет.

Потом она увидела их. Ее марионетки, все еще привязанные к ней несколькими нитями чакры, кружатся в воздухе над ней. Она вытянула руки и сделала пальцами резкое движение "подойди сюда". Когда они подошли ближе, она с трудом прикрепила к ним остальные свои нити. Было почти невозможно дышать, не говоря уже о том, чтобы ясно мыслить и выполнять сложные техники, пока она падала навстречу своей смерти.

Как только они прикрепились, суставы ее марионеток подчинились ее командам, давление воздуха на них заставило ее использовать намного больше чакры, чем обычно, чтобы подтянуть их ближе. Наконец, с разумным рывком и использованием ее резервов, они сократили расстояние между ними и ней.

Она свернулась в клубок и зажмурила глаза как раз в тот момент, когда они оба обвились вокруг нее, по одному с каждой стороны ее тела, ноги соединены, образуя структуру, похожую на кокон. Зная, что у нее почти не осталось времени, она один раз глубоко вдохнула и пропустила через нити столько чакры, сколько смогла, формируя барьер вокруг своей импровизированной оболочки.

Через несколько секунд они упали в воду. Ее тело ударилось о бок Букими с такой силой, что что-то хрустнуло у нее в плече, и она почувствовала, как некоторые из ее ребер поддались под давлением. Она отскочила назад в Вара-Вара, ее череп и колено больно ударились о металл и твердую древесину.

Следующие несколько минут были сплошной неразберихой. Ее швыряло и перекатывало в быстро текущей воде, она боролась за то, чтобы удержать своих марионеток и сохранить защитный барьер. Это была проигранная битва. Букими развалились при первом ударе — даже с защитным барьером из чакры они врезались в воду со слишком большой силой, чтобы избежать повреждений.

Только ее хватка удерживала его от того, чтобы он не разлетелся на куски. Их продолжало тащить и врезать в препятствия — скорее всего, в валуны — и с каждым толчком в ее сломанные кости и разорванную плоть, Маю чувствовала, что ее концентрация ослабевает.

Она отступила, насколько могла, в пещеру своего разума, но удержание своих марионеток на месте требовало, чтобы по крайней мере часть ее сознания оставалась снаружи. Ее крутило все вокруг и вокруг, и вода начала врываться в ее убежище через трещины, образующиеся в ее защите. Ее зрение начало темнеть по краям от смеси боли, потери крови и истощения чакры.

Маю почувствовала момент, когда ее чакра иссякла, и она потеряла контроль над своими марионетками. Она схватила одного из них, когда они разделялись, и притянула к себе, надеясь, что не напорется на свое собственное оружие. Она обхватила его руками и крепко зажмурилась. Последнее, что она помнила, было, как ее тело ударилось обо что-то твердое и неподатливое.

Неудивительно, что все на ней болело. Маю задавалась вопросом, есть ли у нее какие-нибудь кости, которые не были сломаны. Сделав еще один вдох, она снова открыла глаза. На этот раз ее зрение было более устойчивым, хотя она была благодарна, что на улице было темно.

Было темно, когда она упала, не так ли? Она была почти уверена, что помнила слабый розоватый оттенок, начавший светлеть на небе, когда она боролась с остатками Корней. Теперь было совсем темно. Означало ли это, что прошел по крайней мере целый день с тех пор, как ее стащили с того обрыва?

Очевидным ответом было "да". Это означало, что ее подкрепление не смогло ее найти. Они, должно быть, думают, что она мертва — то падение не было шуткой. Если бы у нее не было своих марионеток и способности быстро соображать в такой (ужасающей) напряженной ситуации, она бы была. Ее семья, наверное, была так расстроена...думать об этом было просто удручающе.

Правильно. Пора сосредоточиться на том, чтобы добраться домой и, ну, не умереть. Не обязательно в таком порядке. Маю посмотрела вниз на обломок обломков, который не давал ей опуститься на дно реки. Это была Вара Вара... или то, что от нее осталось.

Маю подумала, что она могла бы быть накинута на живот куклы. Она могла видеть три ноги, вытянутые в воду рядом с ней, обрубок четвертой трогательно покачивался рядом с ними.

Ее бедные куклы. Она немного повернула голову, чтобы осмотреться, и вздрогнула, когда все ее тело, казалось, протестовало против этого небольшого движения. Маю и раньше испытывала боль, но никогда такую всепоглощающую. Она задавалась вопросом, была ли она так же сломлена, как чувствовала, и смогут ли даже Цунаде и ее мать собрать ее обратно вместе.

Отбросив эту мысль как нечто, о чем ей следует побеспокоиться позже, она посмотрела на скалистый берег. Это было примерно в пятнадцати футах от нас, участок плоского галечного пляжа, который сливался с высокой травой вокруг него. С другой стороны росли сосны, и она задавалась вопросом, была ли она вообще в Стране Огня.

Маю нарисовала в уме карту, где они были, примерно, когда она противостояла преследующим ее шиноби. Они двигались на юго-восток по большей части в своей стремительной погоне через Страну Огня. Река должна была течь к заливу Хангури ... Что означало, что да, она все еще была в Стране Огня. Скорее всего, она была близко к океану, где география изменилась на деревья поменьше с иголками, каменистые пляжи и более прохладную погоду.

По крайней мере, это было уже что-то. Поблизости должны были быть портовые города. Ей просто нужно было добраться до одного из них. Сразу после того, как она добралась до берега.

Вода была не такой холодной, но из-за травм и потери крови ей было трудно регулировать температуру тела. Если она не хотела умереть от переохлаждения, она должна была выбраться из воды.

Верно, ты можешь это сделать. Просто нужно грести по-собачьи, не так уж сильно, на самом деле -

Она издала низкий, прерывистый звук, когда попыталась пошевелиться, в ее глазах появились слезы. "О нет", — прохрипела она.

Ей было гораздо хуже, чем она думала. Маю зажмурилась и попыталась составить список своих травм. Она подумала, что, возможно, сломала что-то в области таза. Ее правая рука была бесполезна из-за того, что могло быть сломанной ключицей. Она могла двигать левой рукой лишь с небольшой болью, хотя запястье распухло и побагровело.

Ее левая лодыжка была в ужасном состоянии, и, конечно же, была травма головы. Ее правое колено также вызывало некоторые жалобы в ее сторону, и она вспомнила порез на боку от Хлыста (она действительно ненавидела его) и сюрикен, который она получила в бедро. Сама чудовищность того, как сильно она была ранена, поразила ее, и она провела долгие минуты, тяжело дыша от охватившей ее паники.

Ты теряешь время, твердо сказала она себе. Вам не нужно держаться на плаву благодаря Wara Wara. Тебе просто нужно добраться до берега. Ваша левая рука работает, даже если запястье скручено. Итак, греби.

Маю открыла свои горящие, липкие глаза, теперь полные новой решимости. Она пообещала Шикамару, что вернется к нему, несмотря ни на что. Она не могла просто сдаться. У нее была ее команда, ее друзья и ее семья, и она не могла просто бросить их — тем более, что все они были в опасности.

Маю не смогла сдержать рыданий, когда подняла левую руку. Это движение заставило мышцы ее туловища активизироваться, что напомнило ей, что у нее также было несколько ребер, которые были, по крайней мере, сломаны. Это была жалкая первая попытка, но она опустила руку в воду и оттолкнулась.

Маю моргнула сквозь звезды, которые вспыхнули перед ее глазами, когда каждая поврежденная часть ее тела дала ей знать, что они думают об этой идее. "Мы как раз добираемся до берега", — заверила она свое тело. "Мы должны, ты же знаешь".

Ее голос был невнятным, но она чувствовала себя менее одинокой под звездным небом, окруженной темными деревьями, когда она использовала его. Она продолжала говорить сама с собой, повторяя свои движения, медленно подтягиваясь к берегу.

Маю была почти уверена, что несколько раз теряла сознание, потому что к тому времени, как Вара-Вара ударилась о берег, солнце уже взошло. По крайней мере, подумала она про себя, у тебя есть много воды для питья.

Затем она долго поворачивала свое тело, пока оно не оказалось параллельно берегу, скуля при каждом движении. Боль в области таза была... ну, это было довольно ужасно, и все остальное меркло по сравнению с ней. Вот почему ей приходилось тратить минуты за минутами, готовясь к следующему шагу.

Однако ей пришлось вылезти из воды и позволить солнцу согреть ее. Затем она должна была посмотреть, не осталось ли чего-нибудь полезного в ее бронежилете. Тогда...что ж, с этим она разберется в следующий раз. Сделав последний неглубокий, прерывистый вдох, она перевернулась с живота на спину на уже прогретую солнцем прибрежную гальку.

Когда она очнулась после (к счастью) потери сознания от мучительных спазмов, сотрясавших ее тело, ей было намного теплее, хотя ее правая рука и нога все еще были частично погружены в воду. Солнце садилось, а это означало, что она снова потеряла несколько часов времени. Маю использовала левую руку, чтобы проверить карманы изодранных остатков своего жилета, до которых она могла дотянуться и засунуть свои распухшие пальцы.

В конце концов, она нашла батончик с едой, который смогла вытащить двумя вытянутыми пальцами. Ее запястье не позволяло согнуть руку под тем углом, который был ей нужен, чтобы должным образом обыскать другие карманы. Она разорвала упаковку зубами и задумалась, откусывая маленькие кусочки от батончика и медленно пережевывая его распухшей челюстью.

Ее запасы чакры практически отсутствовали. Она знала, что истощенным резервам требуется очень много времени, чтобы восполниться в таком поврежденном теле, как ее собственное. С такой скоростью пройдут недели, прежде чем она сможет надеяться вызвать Анзу или Момо, так что это исключалось. Она точно не могла пойти домой пешком. Или приползти домой, если уж на то пошло.

Единственной надеждой Маю было дождаться спасения, что было ... довольно неудачно. Она не могла представить, чтобы кто-то питал хоть малейшую надежду на то, что она выжила. Даже она не могла в это поверить, несмотря на доказательства обратного.

Вдобавок ко всему, она была почти уверена, что ее смыло за много миль от того места, где она первоначально вошла в реку. Она продолжала смотреть в небо, пока не заснула.

В следующий раз, когда она проснулась, была ночь, и ее тело казалось тяжелым и чрезмерно теплым. Лихорадка. Вероятно, инфекция, подумала она. Она чувствовала себя незаинтересованной, отрезанной от всего, кроме боли, пронизывающей ее насквозь. Я, наверное, умру, призналась она себе, прежде чем снова провалиться в беспамятство.

Когда она снова проснулась, то услышала звуки голосов, которые то появлялись, то затихали. "... хитай-ате нет, но это бронежилет, или он когда-то был им. И похоже, что у нее на плече есть какой-то символ, он порван, хотя..."

"...Поклонник Учивы... Коноха найн? Хотя это похоже на марионетку. Обычно кукольники родом из деревни Песка."

"...Роши, у нее голубые волосы".

"Ну и что?"

"Так ты знаешь, кто она! У кого еще могли быть голубые волосы и что явно было большим пауком в качестве марионетки? Это товарищ по команде Наруто. Мы в долгу перед ним..."

"Руто?" Она что-то пробормотала.

Она хотела, чтобы он был здесь, а не она была наедине со своими мыслями. Голоса смолкли, и Маю стало немного грустно, но в основном она зациклилась на том факте, что все сгорело.

"... мы не можем оставить ее здесь. Если бы не Наруто, мы были бы..." Они снова на некоторое время исчезли.

Она снова проснулась, когда ее тело переместили. "Нет", — выдавила она. "Болит".

"Я знаю, что это так", — произнес хриплый голос. "Это неудивительно, я думаю, что на тебе нет ни одной части тела, которая не была бы трахнута. Постарайся заснуть, хорошо? Мы доставим тебя домой через день. Ты концентрируешься на том, чтобы не умереть ".

"Клянусь всем, если из-за твоего кровоточащего сердца нас схватят, Хан..."

"Пожалуйста, как будто Коноха захочет отбиться от двух джинчурики, плюс Наруто-сан и Саске-сан не позволят им..."

"Коноха?" — Спросила Маю, мысли боролись, чтобы всплыть на поверхность сквозь дрожащую массу огрубевших нервных окончаний, в которые превратилось ее тело.

"Ага. Знаешь, мы в долгу перед твоими старыми товарищами по команде. Вытащил нас из неприятной ситуации, в которой было задействовано очень жуткое растение, и Роши поймали буквально со спущенными штанами ..."

"Да, Хан, эта шутка устарела примерно в третий раз, когда ты рассказал эту чертову историю", — сказал голос, и Маю хихикала над их язвительностью достаточно долго, чтобы ее зрение померкло и ой, на некоторое время больше не смеялась...

Ее тело оторвалось от земли, и она в замешательстве открыла глаза, потому что поверхность под ней все еще была плоской. Солнце било ей в глаза, и ее тело, должно быть, решило, что с нее хватит, потому что она провела неопределенное количество времени, выблевывая свой батончик. К концу эпизода она плакала, издавая жалкие, отчаянные звуки боли.

Большая грубая рука убирала волосы с ее лица, и кто-то говорил ей что-то успокаивающее. "... сейчас больно, но мы отвезем тебя домой..."

Маю позволила себе отключиться, надеясь, что кем бы ни были эти мужчины, они сдержат свое обещание и отвезут ее домой. Ее внезапная тоска по матери была очень сильной, и она подумала, что это может сломить ее, если она проснется позже и все еще будет на том скалистом берегу, убежденная, что умрет.

000

Итачи вернулся в свой дом впервые более чем за три дня для чего-то другого, кроме как быстро вздремнуть, чтобы найти там своих будущих родственников со стороны мужа. Многие люди предполагали, что он не поладит с Инузукой Цуме и ее сыном Кибой, но они ошибались. Он очень любил их и, хотя не совсем был уверен, как ответить им взаимностью, ценил их бурные проявления привязанности.

Он расслабился, когда услышал, как Цуме подтрунивает над Кибой по поводу того, что старший брат одной из его последних ... подружек "надрал ему задницу". Когда он вошел на кухню, Киба сидел за столом, приложив пакет со льдом к лицу. Несмотря на тему разговора, общая атмосфера в доме была приглушенной.

Смех Цуме был неуверенным, и Киба просто пожал плечами, в кои-то веки не попавшись на удочку. Хана сидела рядом с ним, держа его руку в своей, обвивая его запястье.

"Кто-то, с кем мне нужно поговорить?" — Спросил Итачи, наклоняясь и целуя Ханну в висок. Она взглянула на него и улыбнулась.

"Не-а. Мама уже поставила его на место. Киба, может, и идиот, но на самом деле он не обманывает этих девушек, — сказала она со вздохом.

Киба пожал плечами. "Я даже не видел ее несколько недель, не знаю, почему он решил обидеться на это сейчас".

Последние несколько дней он был подавлен, его жизнерадостность была омрачена трауром. В углу Акамару пыхтел и ворочался во сне. Итачи вздохнул и ничего не прокомментировал. Киба мог бы сказать женщинам, с которыми он случайно встречался, что это было просто так — случайно, — но для него было очевидно, что это будет продолжать взрываться в лице мальчика.

Однако он предположил, что именно так выглядит нормальный юноша, совершающий обычные ошибки, а затем, в конце концов, извлекающий из них уроки, поэтому он сохранял спокойствие. Хана бросила на него веселый, понимающий взгляд, когда он встал и подошел к Цуме, чтобы поцеловать ее в щеку.

"Цуме-сан, как ты сегодня?" Тсуме помешала овощи, которые она тушила, и пожала плечами, бросив взгляд на Кибу с явным беспокойством.

"О, ты знаешь. День за днем". Он неловко похлопал ее по плечу в знак поддержки, но она все еще, казалось, ценила демонстрацию утешения.

Хана сказала ему, что Киба был первым другом, не считая Шикамару, которого когда-либо завела Маю. В юности они провели много времени, вместе попадая в неприятности, и до сих пор были близки. Он тяжело переживал ее смерть, тем более что это был его первый опыт потери близкого друга.

Итачи подошел к буфету и достал несколько тарелок. Хана появилась рядом с ним и забрала их у него. Он поднял бровь, и она улыбнулась ему, прежде чем наклониться и чмокнуть его в губы. Итачи никогда не думал, что будет склонен к публичным проявлениям привязанности, но обнаружил, что любая привязанность со стороны Ханы всегда приветствовалась, поэтому не протестовал.

"Ты устал. Иди, сядь рядом с Кибой и попробуй убедить его начать вести себя как взрослый, зрелый человек ". Последнюю часть она произнесла на повышенных тонах, чтобы Киба наверняка услышал. Он проворчал что-то нелестное, что Итачи предпочел проигнорировать. "Я принесу тебе выпить, а ты расслабься, хорошо?"

Он наклонился вперед и прижался своим лбом к ее лбу, любовь и благодарность за ее присутствие переполняли его. "Хорошо", — согласился он.

Он откусил всего несколько кусочков от ужина, приготовленного Цуме, когда рядом с ним появился Сай, преклонив одно колено. Итачи отложил палочки для еды, когда увидел напряжение в плечах своего охранника. Однако его лицо было таким же пустым, как и всегда.

"В чем дело, Сай-сан?" Цуме и Хана никак не отреагировали на его появление, но Киба выругался и дернулся от неожиданности, отправив на пол кусок свинины, на который Акамару с ликованием набросился.

"Хокаге-сама, пожалуйста, простите мое вторжение. У ворот стоят два джинчурики, которые утверждают, что нашли одного из наших шиноби раненым и просят разрешения войти. Они говорят, что у них есть личная связь с Узумаки Наруто и Учихой Саске ".

Итачи замер. У него было довольно хорошее представление о том, кем могли быть эти двое джинчуурики. Он получил отчет от Какаши с подробным описанием помощи, которую они оказали двум старшим джинчурики, которые были атакованы таинственным существом несколько месяцев назад.

"Хорошо. Я выйду и встречусь с ними. Пожалуйста, пусть команда Какаши, включая Сакуру, встретит меня там ".

"Да, Хокаге-сама", — согласился Сай, прежде чем исчезнуть.

"Ты хочешь, чтобы я пришел?" — Спросил Цуме, и Итачи покачал головой.

"Нет, но если вы предупредите Шикаку-сан и моего отца, я был бы признателен. Скажите им, что это возможный Серый код, если хотите ". Серый код означал, что им нужно было начать эвакуацию гражданского населения в пещеры в горах. Тсуме мрачно кивнул.

Итачи провел тыльной стороной пальца по татуированной щеке Ханы, прежде чем отправиться разбираться со следующими потенциальными кризисами, которые возникли. Любой, кто хотел получить должность хокаге, по его мнению, был неуравновешенным.

Он появился у ворот секундой позже, волосы и мантия слегка развевались на ветру. Там было пятнадцать очень напряженных шиноби и куноичи, стоявших полукругом вокруг двух фигур. Один был высок и закован в доспехи, из-под шляпы виднелись только его глаза. Одной рукой он держался за край импровизированных носилок, сделанных из скрепленных друг с другом плавников. Другой был спрятан внутри его брони.

Второй мужчина был ниже первого и старше. На его рыжих волосах был большой головной убор с отчетливой металлической лентой поперек носа, и, как и его партнер, он был в старомодных доспехах. Он держал другой конец носилок. Эти двое были джинчуурики гораздо дольше , чем даже Б.

Внимание Итачи было приковано к человеку, который неподвижно лежал между ними, и шок прошел через него. "Маю", — выдохнул он. "Неужели она...?"

"Она жива", — сказал мужчина пониже ростом. "Едва ли. Получил несколько неприятных порезов, которые инфицированы, и слишком много сломанных костей, чтобы их можно было сосчитать ".

Она выглядела ужасно. Ее глаза были закрыты, а дыхание затруднено. Ее форма MPF была в лохмотьях, и она была вся в бинтах. На ее бледной коже блестели капельки пота, что вызывало беспокойство, и даже во сне ее лоб был нахмурен от того, что, должно быть, причиняло огромную боль.

"Хорошо", — сказал Итачи. "Я полагаю, вы здесь не для того, чтобы создавать какие-либо проблемы?"

"Мы не такие", — подтвердил мужчина, его поза была напряженной, а глаза метнулись к окружающим их шиноби и куноичи. "Мы узнали ее из историй, которые Наруто рассказывал нам о ней. Мы знаем, что она дорога ему, и мы в долгу перед ним, так что."

Итачи подал сигнал ниндзя, окружавшим их, отойти, и оба джинчуурики расслабились. "Хорошо. Если ты ... "

"Роши-сан, Хан-сан! Что ты здесь делаешь?" Звонил Наруто. Итачи глубоко вздохнул и приготовился к новой драме.

Губы Роши изогнулись вверх. "Привет, Наруто-сан. Мы нашли кое-что ваше и подумали, что вы, возможно, захотите это вернуть. "

"Что? Что вы..." все звуки движения прекратились, когда, как предположил Итачи, вновь прибывшие, наконец, пробились сквозь собравшихся шиноби и получили хорошее представление о том, что это было за "что-то".

Наруто, Какаши и Саске вернулись в деревню всего полдня назад и, судя по их виду, они бежали всю дорогу от деревни Травы. Итачи потратил целый час, спокойно объясняя, почему не было тела и почему они никогда не ожидали его найти. Он настаивал на том, что Маю никак не могла пережить падение.

Он потерял самообладание настолько, что набросился на своего брата, когда Саске потребовал, чтобы кто-нибудь из первоначальной спасательной команды доставил их на место происшествия. Он встал, и его голос стал очень низким и резким, что, как его много раз уверяли, было соответственно ужасающим.

"Я не буду просить трех человек, которые все еще находятся в разгаре сильного траура, вернуться на место смерти Маю, чтобы удовлетворить ваше любопытство. Если вы мне не верите, Сай отведет вас посмотреть на тела павших врагов, которые они действительно нашли. Однако я предупреждаю вас, что это некрасиво и только огорчит вас ".

Потому что ты не сможешь выкинуть из головы образ аналогично уничтоженного трупа Маю, он не сказал этого вслух, но тогда ему и не нужно было этого делать. Они все поняли.

Наруто выглядел пораженным, прежде чем повернуться и уйти, не сказав больше ни слова. Какаши не потрудился выйти, вместо этого исчезнув в ливне листьев. Саске изучал его мгновение, прежде чем спросить, где он может найти остальных членов их семьи. Ему не нужно было, чтобы его брат высказывал вслух свое разочарование тем, как он справился с этой ситуацией. Они знали друг друга достаточно хорошо, чтобы в этом не было необходимости.

Каким бы неуместным это ни было, Итачи не мог не оплакивать про себя, каким невыносимым был бы Саске из-за того, что он не позволил им отправиться на поиски Маю. Затем он отогнал это прочь и сосредоточился на текущей ситуации. Он чувствовал, что там были все бывшие члены Седьмой команды, поэтому заговорил, не глядя на них.

"Сакура-сан. Не могли бы вы, пожалуйста, позаботиться о Маю. Хаку-сан, — сказал Итачи одному из ниндзя, стоявшему вокруг и глазевшему на драму, — Иди и найди Цунаде-саму, скажи ей, что у нее есть пациент, которому понадобится ее опыт. Мужчина отдал честь и исчез.

"Биро-сан, Кира-сан, — сказал он двум другим, — один из вас проинформирует Нару Шикаку и его семью о новом развитии событий. Другой сделает то же самое с моим отцом".

Сакура уже бросилась к Маю, трое ее товарищей по команде следовали за ней по пятам. "Хорошо, давайте отвезем ее в больницу. Расскажите мне, что вы знаете", — рявкнула она на Роши и Хана, когда склонилась над Маю, поднимая ее веки, чтобы посмотреть на ее учеников, либо не зная, либо не заботясь об их статусе джинчурики. Зная девушку, это мог быть любой сценарий.

Итачи последовал за группой в деревню, сигнализируя окружающим ниндзя, что двум иностранным шиноби можно войти. Он внимательно слушал, как они описывали состояние, в котором нашли ее, и первую помощь, которую они оказали с тех пор.

"Она ничего не скрывала с тех пор, как мы нашли ее, мэм", — говорил Хан. "Это было около пятнадцати часов назад. Мы бы добрались сюда раньше, но было трудно двигаться быстро и поддерживать ее стабильность ".

Наруто беспорядочно плакал, взгляд Какаши был сосредоточен на покрытом синяками, болезненном лице Маю, а Саске был почти таким же бледным, как Маю. Он протянул руку и схватил ее за предплечье, видимое сквозь изорванный материал форменной рубашки MPF. Это было одно из немногих мест на ней, которое не выглядело ушибленным, порезанным или сломанным.

Они вошли в больницу за несколько секунд до Тсунаде, которая остановилась, взглянула на человека на носилках и фыркнула. "Тории был прав, девушка слишком сумасшедшая, чтобы умереть".

Роши удивленно моргнул, когда Цунаде засуетилась прямо рядом с ним и так же, как Сакура, подняла веко. Сакура начала быстро говорить медицинскими терминами, некоторые из которых Итачи не понимал. Однако то, что он сделал, было неприятно. Сломанная тазовая кость, обезвоживание, разорванная вращательная манжета и сломанная ключица, сломанное запястье, потеря крови, четыре сломанных ребра, вероятное сотрясение мозга.

В район прибыло еще больше медиков, и было некоторое обсуждение, прежде чем они решили, как лучше перенести Маю на носилки, не причинив дальнейшего вреда. Всех, кто не был медиком, отвели с дороги, и Итачи нерешительно положил руку на плечо своего брата, испытав облегчение, когда ее не стряхнули.

Они только закончили ее перевозить, когда Есино и Шикамару влетели в отделение неотложной помощи. Есино протиснулась сквозь других медиков, широко раскрыв глаза, когда увидела Маю. "О", — выдохнула она, застыв в шоке.

Шикамару присоединился к ней мгновением позже и издал тихий, грубый звук. Итачи не видел его с тех пор, как Шикамару сказал ему, что Маю мертва. Он выглядел ужасно — глубокие мешки под глазами, волосы растрепанные и сальные, а лицо было бледным и изможденным. Последние три дня дались ему нелегко. Он протянул руку и нежно коснулся ее щеки, окидывая ее взглядом.

"Хорошо, народ, травматологическое отделение номер два", — сказала Цунаде. Она повернулась к медику. "Я хочу, чтобы ты нашел Фукуи-сан и..." Она осеклась и перевела острый взгляд на Есино, которая все еще смотрела на Маю, с выражением недоверия на лице.

"Есино-сан, мне нужен хороший врач-травматолог для оказания помощи". Есино посмотрела на Цунаде, пока другой медик вставлял капельницу в руку Маю, даже когда носилки начали двигаться.

"Я ... да", — прошептала она, и ее лицо прояснилось, на нем появилось выражение решимости.

"Харуми!" — позвала она, и ее ученица появилась рядом с ней. Итачи не видел девушку по меньшей мере год. Неудивительно, что она выросла, став еще более поразительной теперь, когда стала старше. "Принеси мне какую-нибудь медицинскую форму и пальто".

"Да, шишоу", — сказала Харуми, бросив обеспокоенный взгляд на Маю, прежде чем уйти.

Медики не очень мягко отталкивали Шикамару, когда они набирали скорость, спеша передать Маю под их опеку. Итачи шагнул вперед и положил руку ему на плечо, когда он начал изо всех сил пытаться остаться рядом с ней.

"Нет, мне нужно остаться с ней", — сказал он и повернулся к Итачи, его глаза были расфокусированы. "Я — Маю!" — позвал он, когда она исчезла за дверью. Какаши шагнул вперед и взял Шикамару за другую руку.

"Давай, Шикамару, ты должен позволить медикам делать свою работу", — сказал Наруто, становясь перед Шикамару, когда тот попытался вырваться из их захвата. "Они не смогут сделать ее лучше, если ты будешь там. Плюс Сакура пробьет тебя сквозь стену, если ты встанешь на пути".

Наруто мягко улыбнулся Шикамару и похлопал его по плечу. "Эй, почему бы тебе не подойти и не сесть сюда, а?"

От Наруто потребовалось немного больше убеждения, но в конце концов Шикамару пришел в себя. Они осторожно подвинули его к стульям и усадили.

"Она ... она жива", — прошептал он со смесью радости и страдания на лице. "О черт, я оставил ее там, и она была жива", он закрыл лицо руками.

Итачи был в растерянности, но когда Саске толкнул его ногой и посмотрел на него, он сел рядом с Шикамару и положил руку ему на плечо.

"Вы часами искали любой признак того, что она выжила", — сказал он, сохраняя свой голос мягким. "Энсуи-сан сказала, что даже Бакен не смог найти никаких признаков того, что она была, и вы прошли вверх и вниз по обе стороны берега на многие мили. Это не твоя вина".

Шикамару прерывисто вздохнул, прикрывшись руками. "Я должен был продолжать искать. Мне никогда не следовало останавливаться".

"Шикамару, ты знаешь, что она не хотела бы, чтобы ты мучил себя. Даже мы согласились, что она не выжила после того, что рассказал нам Итачи-сама. Что нам нужно сделать, так это сконцентрироваться на том, чтобы быть рядом с ней, когда Цунаде-бачан закончит ее спасать", — сказал Наруто.

Шикамару опустил руки, позволив им повиснуть между колен, и уставился в пол. "Она жива", — прошептал он.

Энсуи и Шикаку выбрали этот момент, чтобы ворваться в приемный покой скорой помощи. Они выглядели такими же измученными, как Есино и Шикамару, но на их лицах были одинаковые выражения неверящей надежды.

"Маю..." — прохрипел Энсуи.

"Она жива", — сказал Итачи, и Шикаку пришлось опереться рукой о стену, чтобы не упасть.

Итачи никогда раньше не видел, чтобы этот человек колебался, и это подействовало отрезвляюще. Шикаку провел рукой по лицу, прежде чем выпрямиться и повернуться к Итачи.

"Объясни, пожалуйста", — сказал он отрывистым голосом.

Итачи указал на двух мужчин, которые неловко стояли в стороне, Роши выглядел готовым убежать в любой момент. "Роши-сан и Хан-сан нашли ее. Они узнали ее по описаниям, которые дал им Наруто, и вернули ее в Коноху".

Острый взгляд Шикаку сфокусировался на них, и они оба напряглись. "Роши и Хан... это..." Шикаку знал, кто они такие, поскольку у него был доступ к более конфиденциальным файлам Конохи. Он шагнул к ним, не обращая внимания на то, как они оба напряглись. К их удивлению, он нежно положил руку каждому из них на плечо.

"Ты вернула мне мою дочь", — сказал он. "Благодарю вас. Я никогда не смогу отплатить тебе полностью, но все, что тебе нужно от меня, что я могу дать, это твое ". Двое мужчин потрясенно уставились на него, в то время как Наруто широко улыбнулся им.

Затем он повернулся и пошел обратно к зоне отдыха, устраиваясь рядом с Шикамару после того, как Наруто вскочил, чтобы уступить ему стул. Энсуи все еще стоял там, где Шикаку оставил его, с ничего не выражающим лицом.

"Итак, мы оставили ее умирать", — сказал он, и Саске громко вздохнул.

"Нет", — отрезал он. "Ты искал ее часами, но все, что ты нашел, были искалеченные тела нескольких других шиноби, которые перешли с ней. Это не твоя вина, она бы не хотела, чтобы ты винил себя, а теперь просто сядь и заткнись. У нас достаточно причин беспокоиться о том, что с ее многочисленными ужасными травмами , не имея дела с твоими комплексами вины ".

Все в шоке уставились на него, но он просто посмотрел в ответ, прежде чем скрестить руки на груди и откинуться на спинку стула. Саске, должно быть, был более напряжен ситуацией, чем показывал, потому что многословные вспышки не были его типичным стилем.

"Множественные ужасные травмы?" — Тихо спросил Шикаку. Шикамару выглядел еще более пораженным, чем раньше, и Наруто бросил на Саске разочарованный взгляд, который тот проигнорировал в пользу более пристального.

Итачи подробно рассказал Цунаде о том, что Сакура сказала о состоянии Маю, ненавидя то, что Хокаге иногда казалась "носительницей всех плохих новостей".

"Я не понимаю", — сказал Энсуи после того, как всем им потребовалось некоторое время, чтобы усвоить информацию. Он подошел к креслам и рухнул в одно из них. Какаши выпрямился с того места, где он стоял, прислонившись к стене, и пересел, чтобы сесть рядом с ним. "Там есть just...no способ, которым шиноби с ее опытом и уровнем силы мог пережить это падение ".

Хан прочистил горло и шагнул вперед. "Ну, тогда мы просто пойдем. Вот, это было при ней, когда мы ее нашли. "

Он бросил свиток Наруто, игнорируя то, как половина шиноби в комнате вздрогнула от этого действия. "О, эй, подожди! Не уходи пока. Ты должен остаться и потусоваться", — сказал Наруто.

Шикамару протянул руку и выхватил свиток у него из рук, в то время как Роши ответил, слегка переместившись. "Ах, я сомневаюсь, что вашему Хокаге комфортно с ... людьми нашего типа, которые остаются в вашей деревне".

"Если вы имеете в виду тип людей, которые спасают моих шиноби без каких-либо личных причин для этого — на самом деле со многими личными причинами не делать этого — тогда, пожалуйста, будьте уверены. Вам здесь рады, пока вы соблюдаете наши законы". Он не смотрел на них, поэтому не видел их реакции, вместо этого пристальный взгляд был прикован к свитку, который Шикамару разворачивал и загонял в него чакру.

"Нам негде остановиться", — запротестовал Роши, когда появилось небольшое облачко дыма.

"Ты можешь остаться с нами", — сказал голос Энсуи. "Мы — это Букими?"

У ног Шикамару лежали потрескавшиеся, изодранные в клочья останки одной из марионеток Маю.

"Нет, это Вара-Вара", — медленно сказал Шикамару, краска вернулась на его лицо, когда он поднял его и рассмотрел кусочки. "Или то, что от нее осталось".

"Ты думаешь..." — сказал Энсуи, и Шикамару кивнул.

"Да. Должно быть, она использовала своих марионеток в качестве защитного барьера. Может быть, обернул их вокруг нее? Например, когда Канкуро использовал Саламандру, чтобы защитить меня от самоубийственного дзюцу Дейдары."

Послышались коллективные звуки понимания, и Какаши издал сдавленный смешок. "Она всегда была моей любимой ученицей", — надменно сказал он, прежде чем вытащить книгу, чтобы спрятаться за ней. Наруто издал несколько неуверенных звуков протеста, а Саске просто закатил глаза.

"Верно. Итак, у меня дома, — сказал Энсуи в неловкой тишине. "У нас с Какаши есть гостевая спальня и раскладной диван. Он находится на краю деревни, так что у вас будет свободное место, когда вам понадобится. Как сказал мой брат, все, что тебе когда-либо понадобится, ты получишь. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь."

На этот раз Итачи действительно посмотрел на двух шиноби. Роши выглядел застигнутым врасплох, а глаза Хана, единственная видимая часть его тела, были широко раскрыты. Наруто сиял, глядя на двух Нара, и даже у Саске была небольшая улыбка на лице.

"Это доказывает это", — сказал Роши подозрительно грубым голосом. "Все шиноби Конохи сумасшедшие".

Энсуи издал смешок. "Ты, наверное, устал. Я... вызову Бакена. Охранники пропустят тебя, если у них будет что-то от Итачи и Шикаку, говорящее, что все в порядке."

Итачи протянул руку, и появился один из его охранников, вручая ему пустой свиток с его печатью и ручку. Как любила говорить Маю, иметь свою собственную команду элитных ниндзя, следующих за тобой повсюду, было "очень удобно".

Он нацарапал короткую записку, а затем передал свиток и ручку Шикаку, который добавил свою собственную записку, прежде чем вытащить марку из кармана и прикусить большой палец, чтобы использовать свою кровь в качестве чернил. Итачи на мгновение развеселился от того факта, что они с Шикаку сделали так много бумажной работы, что носили все необходимое в карманах.

Энсуи встал и призвал Бакена, который огляделся вокруг, прежде чем наклонился к своему призывателю, напрягшись всем телом.

"Энсуи, я рад, что ты вызвал меня. Мне нужно поговорить с тобой о чем-то срочном наедине ".

Энсуи уставился на кошку, прежде чем вздохнуть и ущипнуть себя за переносицу двумя пальцами.

"Конечно, знаешь", — проворчал он, и Бакен изобразил самое обиженное кошачье выражение, которое Итачи когда-либо видел. "Послушай, это может подождать? Эти два ниндзя только что нашли Маю, и мы ждем новостей ..."

"Маю жива?" — Спросил Бакен, склонив голову набок.

"Э-э, да", — сказал Энсуи. "Это то, что я..."

"Ах. Ну, тогда неважно, никакой разговор не нужен. Я должен пойти сообщить Клану, что контракт все еще в силе." Кот исчез, оставив Энсуи пялиться на то место, где он только что стоял.

"Ну что ж. Хорошо. Думаю, я могу отвезти тебя, а потом сразу вернуться, — сказал Энсуи со вздохом.

Полчаса спустя кто-то, должно быть, понял, что они оставили хокаге и главу клана сидеть в зале ожидания отделения неотложной помощи. Нервничающий стажер провел их в отдельную комнату ожидания. Итачи попросил своего личного элитного ниндзя принести ему некоторые документы из его офиса, и вскоре после этого прибыл Юхуи.

Она выглядела взволнованной, когда заняла место в дальнем конце комнаты, вероятно, беспокоясь, что семья Маю обвинила ее в том, что она бросила ее и увезла Чиасу в безопасное место. Итачи сомневался в этом, так как, откровенно говоря, у двух женщин было не так уж много других вариантов.

Однако Наруто вскоре втянул ее в разговор, попросив рассказать истории о патрулировании с Маю, от которых даже Итачи несколько раз посмеивался. Хината появилась следующей и села рядом с Юхуи, сжимая руку Учихи. Она выглядела немного удивленной, но не взяла свои слова обратно.

Вскоре после этого появился Фугаку с напряженным лицом, когда он попросил сообщить последние новости. Итачи предположил, что его задержали из-за координации возможного Кода, который вызвал Грей Итачи, но он мог видеть, что его отец был не менее взволнован, чем остальные в комнате, новостью о том, что его ученик был жив.

"Мы все еще ждем. Я знаю, что у тебя дома есть мама и Чиаса, и ты должен вернуться ". — Сказал Итачи. Пальцы Фугаку подергивались — верный признак стресса. "Я обещаю, что пошлю кого-нибудь сообщить вам, как только мы что-нибудь услышим. Ты нужен им с ними больше, чем Маю в этой комнате ожидания".

Фугаку ущипнул себя за переносицу. "Ты прав. Пожалуйста, присылайте мне любые обновления ", — сказал он перед уходом.

Киба и Хана присоединились к ним в какой-то момент, Хана заняла место рядом с ним, а Киба сел у ее ног. Команда Маю из MPF входила и выходила по мере того, как они выходили из ротации, с очевидным облегчением. Тории закончила тем, что легла поперек пола у ног Хинаты и Юхуи и заснула.

Наконец двери открылись, и в комнату вошла Яманака Ино. Шикамару вскочил на ноги.

"Ино, она..." — начал он, и она устало улыбнулась.

"Тебе повезло, что ты нашел такую крепкую девушку, Шика-кун. Она будет жить, хотя какое-то время будет одной несчастной женщиной. Фукуи-сан и Цунаде-сама говорят, что большинство ее травм полностью восстановятся с помощью физиотерапии. Единственное, о чем они беспокоятся, это о ее лодыжке, но Цунаде думает, что с несколькими исцелениями, и если вы сможете заставить Маю сидеть спокойно, она сможет вернуть ей девяносто пять процентов функциональности. "

Шикамару снова сел, а Шикаку потирал рукой лоб, ворча что-то вроде "О, слава богу", себе под нос.

"Это здорово! Вау, ты, должно быть, действительно талантлив", — сказал Наруто, вскакивая на ноги и широко улыбаясь Ино, которая моргнула, а затем покраснела.

"Да, хорошо", — сказала она, прочищая горло. "Это будет довольно долгое восстановление — вероятно, месяца три. Она будет прикована к постели на месяц, пока Фукуи-сан продолжает лечить ее колено и лодыжку." Она посмотрела на Шикаку и улыбнулась. "Фукуи-сан — лучший медик, который у нас есть для такого рода травм".

"Когда ... когда мы сможем ее увидеть?" — Спросил Шикамару.

"Это займет еще несколько часов", — извиняющимся тоном сказала Ино. "Мы все еще заканчиваем. И мне очень жаль, но только членам семьи будет разрешено войти на день или два. Хм, я думаю, что Нара будет считаться, даже если технически она больше не твоя подопечная." Шикаку сделал невозмутимое лицо, и Итачи понадеялся, что не было ни одного медика или медсестры, достаточно глупых, чтобы попытаться помешать ему увидеть Маю.

Итачи встал и начал собирать свою работу. "Спасибо, Ино-сан", — сказал он. "Тогда мы с Саске уходим до завтра". Он проигнорировал свирепый взгляд брата с легкостью, выработанной долгой практикой.

000

Маю чувствовала себя хорошо, что говорило ей о том, что она принимала много действительно сильных обезболивающих. Она не была смущена, когда проснулась — она помнила все, что произошло, чтобы вернуть ее в больницу. Даже если это была беспорядочная, плавучая мешанина в глубине ее сознания.

Она думала, что, возможно, у нее галлюцинации о мужчинах, которые нашли ее. Разве они не говорили о Наруто? Ее смехотворно жизнерадостный друг действительно заводил друзей абсолютно везде, куда бы он ни пошел.

Она услышала, как двое людей разговаривают сквозь писк оборудования, и у нее перехватило дыхание. Маю думала, что никогда больше не услышит их голоса. Она моргнула, открыв глаза, и отчасти пожалела об этом, когда увидела то, что выглядело как три четверти ее тела в гипсе или бинтах. Тогда это отчасти объясняло бы тяжесть в ее конечностях.

"Есино", — произнес голос, и Маю повернула голову, чтобы увидеть встревоженное лицо Энсуи.

"Ты такой красивый, Энсуи-нии", — невнятно произнесла она, и морщинка на его лбу разгладилась, когда он усмехнулся.

Плавающая голова Есино присоединилась к нему, и Маю закрыла глаза, почувствовав прохладную руку на своем лбу. Когда она снова открыла их, было темно, а Энсуи и Есино исчезли. Она издала тихий звук отчаяния, который больше походил на карканье, и появился Шикаку.

"Папа", — прошептала она хриплым голосом.

"Милая", — сказал он, поднимая большие руки, чтобы обхватить ее лицо. "Хочешь кусочек льда?"

Она просто промурлыкала, и мгновение спустя кусочек льда скользнул мимо ее губ. Он говорил с ней — что-то о фальшивой смерти и, может быть, о джинчурики? Она снова погружалась в сон, но ей не хотелось засыпать, потому что она ничего не видела...

Это продолжалось некоторое время, пока, наконец, она не проснулась, чувствуя себя немного яснее — и гораздо сильнее от боли.

"Нет", — простонала она. Куда подевались все ее замечательные обезболивающие?

"Маю", — произнес знакомый голос, и она открыла глаза, забыв о дискомфорте в пользу того, чтобы мельком увидеть владельца голоса.

Он сидел на стуле рядом с ее кроватью и смотрел на нее налитыми кровью глазами. Его одежда была помята, и он, вероятно, очень давно не спал.

"Шика", — сказала она.

Он встал и двинулся к ней, движения были нерешительными и медленными. Она закрыла глаза, когда его рука коснулась ее щеки. Мгновение спустя его лоб коснулся ее. Она не была уверена, как долго они оставались так, вдыхая воздух друг друга, но в конце концов он отстранился.

Ее глаза открылись, и она увидела, что он хмуро смотрит на нее, когда его большой палец прошелся по ее щеке. "Ты плачешь", — сказал он обвиняющим тоном.

Она моргнула, и, хм, ее глаза были немного влажными. "Болит", — сказала она, и его лицо исказилось.

"Хорошо. Позвольте мне вызвать врача. Они заменили твои лекарства на что-то, что не давало бы тебе спать все время. Просто позволь мне ..."

Он выскочил из комнаты и через мгновение вернулся с протестующим медиком. "Нара-сан, я в середине обхода..."

"Ей больно", — отрезал он, подразумевая "исправь это или иначе ".

Медик повернулся к ней и поправил очки.

"Ах, Номака-сан, ты проснулась". Он засуетился и начал делать все обычные осмотры.

"По шкале от одного до десяти, где десять — это самая сильная боль, которую вы когда-либо испытывали, на чем вы находитесь?" — спросил он, заглядывая ей в глаза с фонариком, отчего ее и без того пульсирующая головная боль усилилась.

Она издала тихий звук отчаяния, и Шикамару дернулся вперед. Она не была уверена, была ли это неудачная попытка утешить ее или задушить медика.

"Эм", — сказала она, расширяя глаза, надеясь соблазнить Шикамару ближе от того места, где он сейчас в отчаянии заламывал руки. "Одиннадцатый".

Ее подлый план сработал, и медик фыркнула, когда Шикамару приблизился и снова положил руку ей на щеку. Она поняла, что это, возможно, единственное место, которое не было покрыто бинтами или гипсами выше пояса.

"Сделайте что-нибудь", — процедил он сквозь зубы, и медик сузил глаза, но, казалось, почувствовал, что спорить бесполезно. Маю изо всех сил старалась продолжать выглядеть жалкой, что было довольно легко, так как она чувствовала себя довольно жалко.

"Хорошо. Нам нужно будет поговорить с ее лечащим врачом завтра, чтобы поработать над другой серией лекарств, поскольку то, что мы ей даем, нельзя использовать в долгосрочной перспективе. Однако на сегодняшний вечер мы проведем его".

"Хорошо, просто сделай это", — проворчал Шикамару, и доктор ушел, чтобы дать медсестре некоторые указания.

Маю посмотрела на него снизу вверх и потерлась носом о его ладонь. Даже несмотря на боль, она была невероятно счастлива снова его видеть.

"Я решила, что ты можешь снова остаться со мной", — пробормотала она, и он рассмеялся.

"Это так?" — спросил он, когда его другая рука поднялась, чтобы погладить то, что, как она могла сказать, было очень жирными волосами.

Она замурлыкала, удовольствие от того, что его руки перебирали ее волосы, немного отвлекало от остального ее тела. "Да. Ты подписал контракт еще на год в АНБУ, а я несколько дней притворялся мертвым. Мы можем назвать это квитанцией?"

Она уставилась на него широко раскрытыми глазами, слегка слезящимися от чувства вины. Шикамару выглядел ужасно , и она даже представить себе не могла, что он, должно быть, чувствовал. Если бы это был он ... Маю, вероятно, немного потеряла бы рассудок. Его лицо исказилось, а дыхание сбилось, заставив ее собственные глаза наполнились слезами в ответ.

"Мне жаль, мне действительно жаль", — прошептала она.

Он просто покачал головой. "Мне жаль, что я не нашел тебя. Я думал ... мы думали...

"Не будь тупым", — проворчала она, затем шмыгнула носом. "Я знаю, как, должно быть, выглядело "если". На самом деле я не думал...Я не думал, что я бы..."

Он покачал головой и снова прижался лбом к ее лбу. "Давай просто. Давай не будем говорить об этом прямо сейчас, хорошо?"

Его голос был умоляющим, и ей захотелось обнять его. Ее раны быстро заживут, особенно если чертова медсестра в ближайшее время не появится со своими обезболивающими.

"Воды?" — спросила она, больше для того, чтобы отвлечь его, чем для чего-либо еще. Она чувствовала, что ее тело хочет спать, но боль была слишком сильной, чтобы она могла достаточно расслабиться.

Он отстранился, и она тут же пожалела, что попросила воды. Должно быть, она издала жалкий звук, потому что одна рука потянулась, чтобы обхватить ее шею сбоку — два места, которые не были забинтованы! — когда он наливал воду другим. Ему потребовалось несколько попыток, чтобы вытащить соломинку из пакета, но вскоре она уже всасывала воду, не сводя глаз с Шикамару.

"Я люблю тебя", — сказал он, когда она закончила, и она уставилась на него с тем, что, вероятно, было жутко сочным выражением.

"Я тоже тебя люблю", — сказала она и была вознаграждена, когда он наклонился и осторожно прижался губами к ее губам.

Мгновение спустя медсестра засуетилась с ее лекарствами и умело ввела их в капельницу. Она заснула с Шикамару, осторожно сидящим на краю ее кровати и проводящим рукой по ее волосам.

000

Следующие три дня состояли из того, что Маю засыпала посреди разговоров с людьми и, как правило, чувствовала себя ужасно и выглядела хуже, чем ужасно, если судить по реакции окружающих на ее появление.

Ее правая рука была на перевязи из-за сломанной ключицы и порванной вращательной манжеты. Ее левая рука была в гипсе от локтя до пальцев из-за сломанного запястья. Ее ребра были перевязаны, и у нее было достаточно бинтов на различных ранах и порезах, чтобы обеспечить достаточный запас мумий в коммуне.

На ее переломы таза нельзя было наложить гипс, и она избегала смотреть, когда медсестры меняли повязки вокруг болтов, которые в настоящее время удерживали ее кости на месте. Ее правая нога была в гипсе из-за сломанной коленной чашечки, а левая лодыжка была в толстом слое бинтов из-за этого богом забытого хлыста.

Сакура перешла в Режим медицинской Суеты и до сих пор не вышла из него, что означало, что она была в палате Маю несколько раз в день, бормоча над бинтами и заглядывая медсестре через плечо. Шикамару, предатель, казалось, одобрял это и активно подстрекал ее, сообщая обо всем, что сделал персонал. Поскольку он отказался покинуть ее, его отчеты были длинными и чрезмерно подробными. Маю никогда раньше никого так не волновал цвет ее мочи.

К третьему дню пребывания в сознании она устала от эмоциональных сцен. Хината тихо плакала, читая ее карту, а затем заявила, что Маю была ее лучшей подругой, и ей жаль, что она никогда раньше не говорила этого вслух. Первый настоящий разговор Есино и Шикаку с ней был... ну, он все еще заставлял все ее тело сжиматься от чувств, поэтому она старалась не думать об этом слишком глубоко.

Она, как ни досадно, расплакалась, когда весь Отдел расследований появился с карточкой, в которой подробно описывались материалы, которые они собрали на свои деньги, чтобы купить для восстановления ее кукол. Какаши-сенсей продолжал просто пялиться на нее, а Энсуи провел добрых десять минут, скрываясь за дверью больницы, прежде чем войти в палату, выглядя несчастным.

Наруто обнял ее и улыбнулся, а затем заплакал на ней. Даже Саске был странно ласков, положив руку ей на плечо, когда он жаловался на их дерьмовую квартиру. Она была немного озадачена тем, почему он не жаловался на беспорядок, который она устроила в его стенах, но решила, что если он не собирается упоминать об этом, то и она тоже.

Вина, которую команда поддержки и Юхуи выразили за то, что либо бросили ее, либо недостаточно внимательно искали ее труп, была раздражающей и немного душераздирающей, и Маю в какой-то момент решила, что с нее хватит.

"Я это не записываю", — сказал Шикамару ровным голосом. Они вступили в состязание в гляделки, которое Маю прервала, пустив в ход свои разочарованные слезы.

"Ну, я чертовски уверена, что не записываю!" — огрызнулась она, взмахнув двумя бесполезными руками, а затем заскулила от боли, когда ее ключица сказала ей, что именно она думает об этом движении.

Шикамару резко опустился, затем взял бумагу и маркер, которые Сакура принесла ей по ее просьбе. Он уставился на него, затем снова на ее полное надежды лицо.

"Прекрасно", — проворчал он и написал большими буквами "ЗОНА БЕЗ ЭМОЦИЙ". Затем он встал, взял какую-то кассету, также предоставленную веселой Сакурой, и направился к двери. Маю наблюдала, как он прикрепил его где-то сбоку от входа, где все могли бы его увидеть, и лучезарно улыбнулась.

"Ты такой хороший парень", — сказала она более оптимистичным голосом, чем это было какое-то время назад. Он просто пристально посмотрел на нее, хотя это было нерешительно.

"Что? Я прикован к постели и не могу избежать слез и самообвинений. Я почти уверен, что это вредно для выздоровления, так что. Эй, ты заслуживаешь поцелуя за то, что спас меня от ужаса новых слез ".

Он закатил глаза, но послушно наклонился и поцеловал ее. Когда он отстранился, она вздохнула.

"Мы тоже только что добрались до самых веселых моментов свиданий", — жаловалась она. "Мы не сможем заниматься сексом в течение месяцев".

Она была в восторге, когда щеки Шикамару приобрели соблазнительный оттенок розового, и продолжила бы дразнить его, если бы кашель у двери не привлек ее внимание.

"Шишоу!" — воскликнула она. Он был единственным человеком, который не выплескивал на нее свои чувства, поэтому она всегда была весела, когда он приходил в гости.

В первый раз, когда она увидела его, он вошел, проводил взглядом Шикамару из комнаты (единственный человек, который сделал это успешно, когда у нее были другие посетители, он просто сидел на раскладушке, которую принесла для него Есино, и выглядел задумчивым), сел рядом с ней и сказал ей, что "Рад видеть ее здоровой".

Она знала, что он на самом деле имел в виду: Я в восторге от того, что ты жива!

Он оставался в течение двух часов, зачитывая вслух материалы дела, с которыми она, вероятно, плохо справлялась, помогая, но это немного отвлекло ее от боли. Она была почти уверена, что обвинила домашнего хомяка в исчезновении семейной реликвии после того, как она стала особенно агрессивной с кнопкой, которую она могла нажать, чтобы самостоятельно ввести больше обезболивающего лекарства.

Фугаку снова откровенно уставился на Шикамару, который поступил умно и отступил от ее кровати. "Фугаку-сама, если ты собираешься побыть здесь некоторое время, я мог бы сбегать домой и принять душ", — проворчал он.

"Оооо, принеси мне Розового мишку!" — Позвала Маю, когда он обошел Фугаку и затем вышел за дверь.

"Знаешь, ты не должна выглядеть такой страшной, когда он рядом", — сказала Маю, когда Фугаку сел. Он проигнорировал ее комментарий и вытащил большую стопку бумаги из папки, которая была у него под мышкой.

"Я подумал, что ты, возможно, захочешь чем-нибудь себя занять", — сказал он, и да, пожалуйста, Маю умирала от скуки, это было ужасно.

Выражение ее лица, должно быть, показало ее отчаяние, потому что в уголках его глаз появились морщинки. "Цунаде-сама сообщила мне, что ваше восстановление может занять до трех месяцев".

"Да, это ужасно", — проворчала она. "По крайней мере, гипс с моего запястья снимут через неделю, и я снова смогу писать".

"Целую неделю?" — Спросил Фугаку, разглядывая актерский состав так, как будто это лично его оскорбило.

Маю пожала плечами. "Все мои запасы чакры в беспорядке, и я думаю, им нужно было сосредоточить энергию моего тела на чем-то, на чем-то, бла-бла-бла", — сказала она, затем съежилась, когда он послал ей равнодушный взгляд.

"Ну, я подумал, что с помощью кого-нибудь из команды вы могли бы поработать над руководством по процедурам, пока вы все еще выздоравливаете. Я поговорил с Итачи, и мы повременим с созданием Отдела внутренних расследований, пока ты не поправишься достаточно, чтобы пройти тест, чтобы стать джоунином и возглавить его."

"О, это отличная новость — я боялся, что ты передашь ее кому-нибудь другому". Маю подпрыгнула на месте, затем поморщилась, когда она толкнула ее в ребра. Фугаку вздохнул.

"Можно мне взять Тории? Пожалуйста, можно мне Тории? Он очень хороший помощник", — сказала она.

"... Прекрасно".

"Ура", — взвизгнула она, когда попыталась по привычке хлопнуть в ладоши и дернула плечом.

000

"Моя шея липкая там, где медсестра капнула на нее мороженым", — захныкала Маю и должна была отдать должное Шикамару, когда он даже не вздохнул.

Она пробыла в больнице неделю и начала сгорать от низкоуровневого разочарования, которое делало ее раздражительной и склонной к суете. Ну, более раздражительный и склонный к суете, чем обычно. Позже в тот же день ей снимали гипс с запястья, но до тех пор ей было трудно что-либо делать самостоятельно.

"Я принесу мочалку", — проворчал он, и она выпятила нижнюю губу, раздраженная тем, что даже не могла достать мочалку для себя. Он встал и пошел в ванную, примыкающую к ее комнате. Она восхищалась тем, как натянулась его рубашка на плечах, когда он шел.

"Маю-тян", — произнес голос, и она обратила свое внимание на дверь.

"О, привет, Харуми", — сказала Маю, когда девушка вошла в комнату. Она посмотрела на нее и еще сильнее откинулась на подушки, вспоминая последний раз, когда она была на больничной койке с девушкой в одной палате.

Харуми фыркнула, восхитительно привлекательная штучка, черт бы ее побрал. Затем она вошла и протянула руку за спину Маю, чтобы поправить ее подушки. В ванной отключили воду. Маю наклонила свое тело подальше от Харуми.

"Маю, я больше не тринадцатилетняя влюбленная девчонка. Я не собираюсь целовать тебя снова", — сказала Харуми раздраженным голосом.

В ванной раздался лязг и отрывистое ругательство. Обе девушки повернулись на звук. Когда все стихло, Харуми повернулась к ней и начала проверять ее жизненные показатели.

"Что ж, это хорошо", — сказала Маю, и Харуми приподняла одну идеально ухоженную бровь. Глаза Маю с интересом скользнули по ней — она годами избегала ее, но, казалось, ей больше не придется беспокоиться.

"Итак, с кем ты встречаешься? Хм... куноичи, да?"

Харуми склонила голову набок. "Как ты...?"

Маю усмехнулась. "Пожалуйста, зачем гражданскому медику масло, используемое в основном для ухода за оружием? У тебя немного забрызгано на уровне бедра — ты прошел мимо кого-то, когда они точили лезвие этим утром. На тебе также надето золотое ожерелье в форме сердца, не говоря уже о самодовольной улыбке на твоем лице. У тебя есть девушка, возможно, красивее меня, — на этот раз звук из ванной звучал более возмущенно, — и ты хочешь , чтобы я угадал, кто она.

Харуми немного смущенно пожала плечами. Ее белокурые волосы были собраны в пучок на затылке. Ее кожа была чистой и бледной, а глаза все еще были великолепного зеленого цвета. Маю была бы не прочь пойти с ней на свидание, если бы она не была, знаете ли, отчаянно влюблена в кого-то другого.

Харуми медленно улыбнулась ей, вероятно, угадав направление ее мыслей. Кто-то прочистил горло, и Маю, посмотрев за спину Харуми, увидела Шикамару, прислонившегося к двери ванной, с мокрой мочалкой, свисающей с одной руки. Его лицо было вытянуто в очаровательную гримасу.

"Что там насчет того, что ты целуешь Маю?" — спросил он мягким голосом, который совсем не был обманчивым.

Харуми слегка подпрыгнула и развернулась, чтобы посмотреть на Шикамару. "Я ... она тебе не сказала?" — спросила она высоким голосом.

"Неа", — сказал он, нажимая на букву "п" и выпрямляясь.

Маю улыбнулась ему, потому что он был таким, таким очаровательным, когда был раздражен. "Я не сделал этого? Ха, похоже, я забыл. Упс."

Он поднял глаза к потолку с глубоким драматическим вздохом. Харуми отступала к двери, и он бросил на нее один прищуренный взгляд, прежде чем пересечь комнату и обратить свое внимание на липкое пятно на шее Маю. Она уставилась на него, и сердце ее забилось сильнее, когда он что-то проворчал себе под нос, его руки были нежными.

"О, ты же не ревнуешь, не так ли? Не волнуйся, я отключил ее. Теперь она встречается с кем-то... Хм, интересно, знаю ли я ее, — задумчиво произнесла она. Шикамару наклонился и поцеловал ее, и она издала счастливый звук.

"Ты тренированная куноичи и не смогла увернуться от одного поцелуя гражданской девушки?" — спросил он, когда отстранился, прежде чем направиться обратно в ванную.

"Эй! Она застала меня врасплох. И меня только что пырнули ножом!" — закричала она, затем откинулась на подушку. "Боже, кто-то сердитый".

000

Рика-семпай навестила меня на следующий день. Она бросила один взгляд на Шикамару и любезно, но твердо выпроводила его из комнаты, сославшись на необходимость "побыть с девочками" и не очень тонко предложив ему принять душ, поесть настоящей еды и вздремнуть.

Они склонились над схемами для кукол, обсуждая лезвия и снаряды, когда Киба неторопливо вошел в ее больничную палату.

"Да, Маю-тян, я могу сделать это таким образом, но если бы у тебя были зазубренные края здесь, не думаешь ли ты, что причинила бы больше вреда, когда он вышел? Они могут даже истечь кровью вместо того, чтобы встать на ноги и избавить вас от некоторых неприятностей, — сказала Рика, карие глаза на ее круглом лице были широко раскрыты и серьезны.

Маю фыркнула. "Ну, да, но тогда они не будут сочетаться , а зазубренные лезвия сложнее обслуживать".

"Кохай, не будь ленивым! Если ты собираешься ударить кого-то ножом, делай это правильно, — пожурила Рика, заправляя прядь светлых волос за ухо.

"О, Рика-семпай, это не... о, привет, Киба", — сказала Маю. "Ты здесь, чтобы вытащить меня? Потому что мне действительно, действительно нужно выбраться отсюда. Пожалуйста, Киба, больше никто меня не послушает, но я вполне законно умираю от скуки и...ты меня не слушаешь".

Киба уставился на Рику широко раскрытыми глазами, застыв на месте в нескольких шагах от двери. Рика послала ему вежливый взгляд, прежде чем повернуться, чтобы свернуть схемы.

"Хорошо, хорошо, я собираюсь пойти поработать над этим. Нет, не спорь! Пройдут недели, прежде чем ты сможешь как следует обработать дерево, и я не возражаю. Я просто рада, что ты не умер — Акинобу-сан пил три дня подряд, это было ужасно!" — весело сказала она.

Маю улыбнулась ей. "О, Рика-семпай, ты как одна из тех жриц, ты знаешь, что все они идеальны, милы и девственны..." Киба зашелся в приступе кашля, когда Рика шлепнула ее по руке.

"Прекрати это, ты смешон". Она повернулась и направилась к двери. Она как раз обходила все еще кашляющего Кибу, когда он повернулся к ней.

"Пойдем со мной на свидание!" — выпалил он, и Рика подпрыгнула от неожиданности и отступила от него на шаг. Она оглянулась, как будто ища человека, с которым он разговаривал.

"Нет!" — закричала Маю. "Нет, Киба, ты не можешь делать свою штуку с сумкой с моим семпаем! Оставь ее в покое!" У нее возникло желание подойти к нему, свернуть его за ухом и утащить прочь, поскольку он игнорировал ее, предпочитая смотреть на Рику широко раскрытыми глазами. Увы, она все еще была прикована к постели.

Рика подняла брови. "Ты хочешь пойти на свидание со мной?"

"Да! Я могу ... мы могли бы пойти в тот хороший ресторан, который только что открылся напротив ...

"Нет", — сказала Рика, затем, казалось, вспомнила, что на самом деле она сделана из солнечного света, потому что добавила: "Но спасибо".

Маю склонила голову набок, когда выражение Кибы сменилось с обнадеживающего на опустошенное. Рика, должно быть, тоже это увидела, потому что похлопала его по руке.

"Извини, но ты встречалась с моей кузиной в прошлом месяце. И один из моих друзей за несколько недель до этого. И одна из ее подруг до этого. Я просто ... не ищу такого рода, гм, связи. Так что ... я просто собираюсь... — она указала в конец коридора, прежде чем развернуться и уйти быстрыми шагами.

Несмотря на боль в ребрах, Маю потребовалось много времени, чтобы перестать смеяться. Киба развалился на стуле рядом с ее кроватью, широко раскрыв глаза и двигая челюстью, он постоянно открывал рот, чтобы что-то сказать, а затем закрывал его.

"О, вау, я никогда раньше не видела, чтобы ты так сильно бил", — сказала она, откидываясь на подушки.

Киба нахмурился еще сильнее. "Я ... она потрясающая!"

Маю склонила голову набок. "Ну, да, она довольно хороша. Это она научила меня работать с металлом и всегда помогает с моими куклами. Киба, она тоже действительно хороший человек. Типа, по-настоящему милый. Она плохо с этим справится, если ты проделаешь с ней свою сердцеедскую штуку."

Киба послал ей взгляд, полный боли. "Маю, ты знаешь, я всегда откровенен с девушками о том, что я ищу, и я не просто хочу "разбить сердце" с Рикой". Его взгляд стал далеким и мечтательным. "Я собираюсь жениться на ней".

Рот Маю приоткрылся, а глаза расширились от неподдельного шока. "Ты ... ты только что встретил ее!"

"Да", — сказал он и перевел взгляд на Маю. "Почему ты никогда не знакомил нас? Это довольно эгоистично, Маю."

Она зашипела и попыталась отбиться, затем некоторое время задыхалась от боли, пока Киба паниковал. Откинувшись на подушки, она некоторое время изучала его. На его лице было знакомое упрямое выражение.

"Нет", — сказала она раздраженно. Он посмотрел на нее. "Ты не будешь приставать к Рике-семпай ради свидания".

"Я не собирался беспокоить ее..."

"Это просто поставит ее в неловкое положение. Она думает, что ты хочешь только секса, Киба, поэтому то, что ты следуешь за ней повсюду, будет раздражать и, возможно, пугать ее. Она гражданское лицо, ты шиноби. Все силовые динамики отключены ".

Киба рухнул обратно на стул, и Маю вздрогнула от его безнадежного выражения. "Но я хочу не только этого! Она ... она потрясающая. Она добрая, умная и талантливая и серьезно относится к нанесению ударов ножом людям ...

"Ты на самом деле не знаешь ее..."

"И она терпит тебя! Мама всегда говорит, что это будет проблемой для любых моих настоящих подруг ..."

"Эй!" — крикнул я.

"Так что же мне делать?" он закончил, послав ей умоляющий взгляд. "Как мне показать ей, что я серьезен?"

Маю посмотрела на него. "Ну что ж. Я думаю, ты мог бы перестать тащить в постель каждую встречную девушку, — разрешила она. "Если она увидит, что ты начал с чистого листа, возможно, она будет более восприимчива к тебе".

Киба кивнул. "Ладно. Я собираюсь go...do это, — сказал он и встал.

"Ты собираешься пойти ... не спать с людьми?" — Озадаченно спросила Маю.

"Ага. И, может быть, я начну работать волонтером в приюте для животных, которым руководит Хана, когда у меня будет все свободное время. Девушкам нравятся парни, которые хорошо обращаются с животными, верно?"

Она смотрела, как он уходит, гадая, что только что произошло. Может быть, кто-то дал ей слишком много обезболивающих, и у нее были галлюцинации.

000

Несколько дней спустя Шикамару ушел, чтобы подготовить ее комнату в доме Есино и Шикаку. Ее семья единодушно пришла к решению, что ее квартира на четвертом этаже не идеально подходит для ее выздоровления. По нескольким причинам.

Был поздний вечер, и она должна была выписаться на следующее утро. В коридорах было тихо, и она наслаждалась тем, что просто побыла одна некоторое время. Она любила свою семью, правда, но должны ли они были зависать? Все время? Она не собиралась попадать в беду в больнице, полной ниндзя, если они оставят ее на час.

Единственным освещением в ее комнате была настольная лампа, которую принесла ей Есино, так как у нее все еще болели головы, а яркий верхний свет усугублял их. Кроме того, немного света проникало из ее двери, приоткрытой на несколько дюймов, чтобы медсестры могли заглядывать к ней, не беспокоя ее.

Она деловито делала беспорядочные заметки (ура, что снова приложила руку!) к первому наброску, над которым они с Тории работали для руководства по процедурам, когда звук открывающегося окна привлек ее внимание. Она замерла, когда Шисуи вошел.

Она уже видела его однажды — он проходил мимо с Хинатой, снисходительно улыбаясь, когда она возилась с вазой, полной цветов из ее собственного сада. Он слушал их сплетни о происходящем в MPF и даже добавил свои собственные колкости, улыбаясь так же лучезарно, как всегда.

Маю думала, что, возможно, она в безопасности, что он не понял, что она знала. Можно подумать, она уже поняла, что Шисуи был исключительным актером.

Некоторое время они изучали друг друга, он стоял у окна, скрытый в тени. Маю чувствовала себя немного как олень, смотрящий на волка. Она была, по сути дела, не подвижна. Ее правая нога все еще была в громоздком гипсе, таз все еще скреплялся болтами, а одна рука все еще была на перевязи. Не говоря уже о том, что ее ребра болели при каждом движении.

"Это не часы посещений, Шисуи-сан", — сказала она, и он рассмеялся.

Она смотрела, как он повернулся и пошел к двери, закрывая ее до конца с легким щелчком. Она сунула руку под одеяло, чтобы нащупать кунай, спрятанный там в пределах легкой досягаемости. Эй, она была куноичи, и не быть вооруженной казалось странным. Не то чтобы это принесло бы ей какую-то пользу против шиноби, который позволил бы Итачи побегать за его деньгами. Ее семья никогда не позволила бы ей смириться с этим.

Она терпеливо ждала, пока он накладывал заглушающую печать, и не заговорила, пока он не оказался рядом с ее кроватью. Она спокойно встретила его взгляд, и на мгновение они вспыхнули красным. Она вздрогнула, всплыло воспоминание о том, как он делал это с ней в последний раз.

"А, так ты это помнишь", — сказал он, и она проклинала себя за то, что отреагировала. "Я задавался вопросом. Казалось, это сработало так хорошо ".

"Я не помнила, пока не поняла, что есть кое-что, на что я должна обратить внимание", — призналась она, не видя причин отрицать то, что он уже знал.

Шисуи сузил глаза. "Я знал, что обычное гендзюцу на тебя не действует, поэтому я не был уверен, что мой Мангеке сработает. Похоже, что так оно и было. Почти слишком хорошо — я не ожидал, что ты найдешь и устранишь Орочимару так быстро."

Маю шмыгнула носом и откинулась на подушки, несмотря на страх, от которого у нее участился пульс и на лбу выступил пот. "Вы можете заставлять людей делать что-то, даже не осознавая, что они делают это не по своей воле. Это...довольно впечатляюще. Мне пришлось навести здесь порядок благодаря тебе, — сказала она, постукивая пальцем по виску. "Это было умно, отвлечь мое внимание от Рута и направить его на то, чего, как ты знал, я уже боялся".

Шисуи пожал плечами и сел в кресло. "Мне нужно было время, чтобы скрыть несколько моих следов. Если бы вы с Фугаку-сама искали вместе, вы, возможно, догадались бы об этом. У вас обоих это было бы давным-давно, если бы не мой шаринган."

Маю напряглась. "Ты использовал это на шишоу?"

Шисуи вздохнул и потер затылок, выглядя печальным и измученным. В тот момент у Маю не хватило духу пожалеть его.

"Я должен был. То, над чем я работаю, очень важно. Я пытаюсь спасти мир, Маю." Он наклонился вперед с серьезным выражением лица.

Она бросила на него равнодушный взгляд. "Саботируя Коноху и другие Великие Нации? Ты убил своих товарищей! Предал свою деревню, свой клан. Как ты можешь изображать из себя здесь какого-то спасителя?"

Он резко встал и провел рукой по волосам. "Я не обязан перед тобой оправдываться".

Маю подняла бровь. "Может быть, не я, но как насчет твоей семьи? А как насчет Хинаты? Что она скажет?"

Шисуи вздрогнул, услышав ее имя, прежде чем его лицо стало пустым. "Она ничего не скажет об этом. Она будет счастлива и даже ... она даже не вспомнит об этом".

Ну, это звучало ... не очень хорошо. Он повернулся к ней и сузил глаза.

"Я предполагаю, что вы поняли, что это был я, когда узнали человека, который похитил Чиасу? В тот день вы с Хинатой были под наблюдением в доме Уты и Кеничи, так что вы, вероятно, видели, как мы разговаривали возле банка. "

Маю сжала губы, но отрывисто кивнула. Если бы он хотел тратить время на разговоры, она бы позволила это. "Да. Я ... также нашел небольшое отверстие, которое ведет в банковское хранилище. Тот, который, как я предполагаю, принадлежит вашей семье. Я все еще работал над тем, чтобы выяснить, как получить эту информацию, не крадя ее, когда оказался здесь, благодаря твоим головорезам.

"В официальных отчетах не было упоминания о скрытом отверстии", — сказал Шисуи, и Маю пожала неповрежденным плечом.

"Я знал, что если я что-нибудь скажу, Хината тоже об этом догадается. Я не думал, что она сможет продолжать вести себя так же — знаете, как будто у нее не было разбито сердце из-за того, что парень, которого она любит, предатель и преступник. Я не хотел, чтобы ты убил и ее тоже." Кулаки Шисуи сжались по бокам, и Маю подумала, что он может ударить ее. Вместо этого он снова сел.

"Так кому же ты тогда рассказала?"

Маю закатила глаза. "Никто. Я ждал больше доказательств, прежде чем идти куда-либо с этой информацией. Я не хотел давать тебе наводку и заставлять тебя убивать моих друзей и семью. Или морочит им голову."

Шисуи склонил голову набок, изучая ее лицо. "Ты ожидаешь, что я поверю, что ты никому не говорил. Даже Шикамару-сан?"

Маю нахмурилась. "Мы расстались примерно в то время, помнишь? И сразу после того, как он вернулся, вы похитили малыша, и что, черт возьми, это вообще было?"

У Шисуи хватило порядочности выглядеть пристыженным. "Он не собирался причинять ей вред, — сказал он почти самому себе, — он просто собирался использовать ее как рычаг, чтобы Итачи отдал нам джинчурики".

Маю разинула рот. "Ты — ты имеешь в виду Наруто? И ты хочешь сказать мне, что работаешь с сумасшедшим Акацуки? Это твоя конечная цель?" Она откинулась на спинку стула и позволила себе обдумать это.

"Итак, вся эта закулисная чушь была связана с попыткой ослабить деревню изнутри. Чтобы сделать их, что, более легкой мишенью? Что случилось с этими ребятами? Что с тобой происходит? Ты же не можешь на самом деле думать, что можешь "спасти мир", уничтожив его, не так ли?"

В одно мгновение Шисуи оказался в кресле. В следующее мгновение он прижимал ее к кровати, уткнувшись лицом в ее лицо и прижав танто к ее шее. "Не суди меня. Не смей. Вы никогда не видели, что деревни были готовы сделать с людьми. Этот мир порочен, неисправим. В нем может быть только боль".

"Так вот как это выглядит, когда пацифизм идет не так", — выдохнула она, давление от того места, где он наваливался всем своим весом на ее раны, затрудняло дыхание. Ну, это, а также страх и адреналин, бурлящие в ней.

Глаза Шисуи были красными и вращающимися, и она все еще могла вспомнить, что это означало. В воспоминаниях, которые она раскопала в тот день, когда поняла, что Шисуи был лидером Root, его лицо выглядело точно так же, когда она открыла дверь и обнаружила его стоящим на ее крыльце. Затем он зарылся в нее, вытащил ее страхи на передний план ее сознания и создал кошмар, который заставил ее поверить, что это была ее собственная идея забыть Рут и отправиться за Орочимару.

Затем он засунул его в темную, сырую часть пещеры ее разума, которая была создана не ею, оставив после себя трещины и общее чувство дискомфорта. Только когда она начала специально искать его в своих папках, ее потянуло к воспоминаниям. Маю потратила часы на создание предохранителей, чтобы предотвратить повторение чего-то подобного.

Поэтому, когда Шисуи попытался проникнуть в ее разум, он наткнулся на сопротивление. Маю стояла по одну сторону пуленепробиваемого стекла среди своих папок, а он — по другую. Он потянулся вперед, положил на него руку и с проклятием отдернул ее, когда его пронзил разряд электричества.

"Маю, ты должна впустить меня", — сказал он, и она покачала головой.

"Все в порядке", — успокоил он. "Таким образом, я могу переключить твое внимание на что-то другое, и мне не придется убивать тебя. Я не хочу убивать тебя. Пожалуйста, Маю".

"Я скорее умру, чем позволю тебе снова проникнуть в мой разум".

Шисуи запустил руки в волосы, и она подумала, что он, возможно, искренне расстроен, но она перестала доверять своей способности читать его мысли несколько недель назад.

"Маю, все в порядке. Я видел исследования на стенах спальни Саске. Я не смог расшифровать ваши записи, но предположил, что это, должно быть, обо мне. Я все записал, так что это тебя не насторожит. Ты можешь просто вернуться к тому, как все было. Ты можешь жить, и когда наш план вступит в силу, ты сможешь быть счастлив ".

Маю скрестила руки на груди (и, о, было так приятно иметь все свои конечности в рабочем состоянии, даже если это было только в ее воображении). "Я счастлив, Шисуи-сан. Ну, в основном. Но никто не может просто быть счастливым все время — жизнь не такова ".

Шисуи резко обмяк. "Пожалуйста. Я не хочу тебя убивать. Я не хочу никого убивать". Его голос звучал тихо и потерянно, и, несмотря на это, Маю почувствовала, что ее сердце немного смягчилось.

"Шисуи-сан, я знаю...Я знаю, что быть в Root, должно быть, было ужасно. Данзо был ужасным человеком, и Сарутоби-сама не должен был давать ему ту силу, которую он дал. Но сейчас все по-другому. Они становятся лучше. Ты этого не делаешь...вам не обязательно в одиночку спасать мир. Тебе не нужно продолжать идти против своей природы ".

Шисуи продолжал смотреть в землю, и Маю почувствовала небольшую вспышку надежды. Может быть, ей удастся переубедить его. Однако, когда он поднял взгляд, его глаза были пустыми и холодными.

"Слишком поздно", — сказал он. "Это мой путь".

Маю открыла рот, отчаянно пытаясь переубедить его, но они оба были вырваны из гендзюцу. Она резко вернулась в сознание, внезапный приступ боли от ее ран дезориентировал.

Ее внимание обострилось при звуке знакомого голоса. "Шисуи, что ты делаешь?"

Маю несколько раз моргнула, прежде чем комната обрела четкость. Дверь теперь была открыта, заливая комнату светом. По шее Маю стекала кровь, но ее было недостаточно, чтобы это было чем-то иным, кроме поверхностного пореза. Между ней и Шисуи, который растянулся на полу с раскинутыми конечностями и мечом в руке, стоял Фугаку.

"Он ... он лидер Root", — прохрипела Маю. Время для скрытности закончилось в тот момент, когда Фугаку вошел к Шисуи, приставив меч к ее горлу.

Спина Фугаку напряглась, и Шисуи поморщился, прежде чем подняться на ноги. Он поднял подбородок и уставился на Фугаку.

"Шисуи, как ты мог?" Голос Фугаку звучал жалко, полный боли и предательства, и Маю отчасти возненавидела себя за то, что все это выяснила.

"Я делаю это на благо всего мира". Шисуи взглянул на Маю и улыбнулся. "Я думаю, мне не нужно убивать тебя в конце концов — кот вылез из мешка".

Фугаку глубоко вздохнул. "Шисуи, ты опозорил меня, свой клан и себя". Шисуи вздрогнул, кончик его меча дернулся в такт движению. "Я помещаю вас под арест. Положи свой меч и тихо подойди.

Глаза Маю расширились, когда она поняла, к чему это клонится. Фугаку был силен, и она была почти уверена, что он также держал Мангеке, но в бою против Шисуи она не думала, что он выйдет с другой стороны без существенных травм. Она также знала, что никакие ее слова не заставят его отступить. Привести Шисуи было его обязанностью, а Фугаку всегда выполнял свой долг.

Шисуи тоже знал это, потому что его лицо исказилось, прежде чем проясниться. "Хорошо, Фугаку-сама. Если это так, как ты хочешь, чтобы это было ".

Конечно, это не так, придурок! Подумала Маю.

Точно так же, как когда он напал на нее ранее, Маю не могла отследить его движения, когда он атаковал Фугаку. Лязг металла и искры возвестили о том, что Фугаку заблокировал удар своего меча. Они стояли в нескольких дюймах друг от друга, прежде чем их тела вспыхнули и оказались у окна, Фугаку встал перед ним и преградил Шисуи путь к выходу.

Глаза Фугаку действительно вращались по тому же принципу, что и у Шисуи — они оба активировали свой Мангеке. Маю изо всех сил пыталась сесть, в ее голове промелькнул смутный план совершить ковыляющую пробежку, чтобы попытаться найти какое-нибудь подкрепление, которое действительно могло бы оказаться полезным.

Однако звук голосов, доносившийся из коридора, остановил ее — и двух мужчин — от дальнейшего движения.

"...эх, я думаю, мы настроены настолько, насколько это возможно, Итачи-сама. Спасибо, что дали мне несколько недель отпуска ". Это был Шикамару, возвращающийся со своих поручений.

"Конечно. Я понимаю, что твоей семье нужно немного времени побыть вместе", — ответил Итачи.

Шисуи был напряжен, широко раскрыв глаза и уставившись в окно. Маю наблюдала за выражением его лица и знала, что он понимает, что шансы не будут хорошими, если Итачи и Фугаку нападут на него одновременно.

Он собирался убрать Фугаку со сцены до того, как прибудет Итачи. Внимание Фугаку на мгновение привлек коридор. Этот момент был всем, что нужно было Шисуи. Его мышцы напряглись, а затем его меч размытым движением устремился вперед.

Маю вытащила свой кунай из-под одеяла и метнула его со всей силой, на какую была способна, стиснув зубы от боли, которую причиняло движение всего тела. Фугаку начал уворачиваться, но он был готов получить удар — меч Шисуи направлялся к его сердцу.

Однако кончик меча двинулся вниз, когда Шисуи пригнулся, чтобы избежать ее кунай. Он глубоко погрузился в плоть живота Фугаку. Все трое уставились на то место, где был похоронен меч, Фугаку с мрачным выражением лица, Шисуи с опустошенным, со слезами на лице.

Маю наклонилась вперед, и ее тело вспыхнуло от паники и неверия. Она никогда раньше не видела, как Фугаку истекает кровью. "Шишоу!" — закричала она. Его глаза метнулись к ней, и его рот изогнулся в небольшой, мягкой улыбке.

Итачи ворвался в комнату в ответ на ее крик. Шисуи вытащил меч из живота Фугаку, и на линолеум брызнула кровь. Маю неловко свесила ноги с кровати, когда Шикамару вошел в комнату через секунду после Итачи.

Ее ноги и бедра закричали от боли, когда она попыталась перенести на них вес, и она ударилась о землю, всхлипывая, но не остановилась, прежде чем с трудом проползла несколько футов между ней и Фугаку, который опустился на колени и тщетно зажимал руками рану. Маю потащила гипс за собой и поддерживала свой вес одной рукой, пока не оказалась перед ним, рука и колено скользили в крови на полу.

Она протянула дрожащую руку и накрыла ее его ладонью, прижимая к ране.

"Ты в порядке, — всхлипывала она, — с тобой все будет в порядке".

"Шисуи", — произнес потрясенный голос Итачи. "Что ты наделал?" — спросил я.

Фугаку издал сдавленный звук и привалился спиной к стене. Кровь выступила на его губах, и Маю судорожно вздохнула, сморгнув слезы с глаз.

"Он лидер Root", — выдавила Маю, задыхаясь, и вот, вот почему она еще никому не сказала. Она знала, что он просто убьет любого на своем пути. Ее рука уже была скользкой от крови Фугаку.

"Маю, тебе нужно подойти сюда", — раздался голос Шикамару, ледяной и спокойный, рядом с Итачи.

Маю только покачала головой, не желая оставлять Фугаку одного. Она также сомневалась, что Шисуи просто позволил бы ей проползти мимо него к Итачи.

Послышался звук движения, и ботинки Шисуи заскрипели, когда он менял положение. Маю не вздрогнула, когда почувствовала холодную сталь у своего горла. Она уже поняла, что Шисуи использует ее как рычаг, чтобы сбежать.

"Не двигайся, кузен", — сказал Шисуи ровным тоном. "Я собираюсь взять Маю, и мы оба собираемся покинуть деревню".

"Нет", — выдавил Фугаку, и слова были влажными от крови в его горле. Маю встретила его отчаянное выражение лица, как она надеялась, ободряющей улыбкой.

"Все в порядке, Фугаку-шишоу. Шисуи не хочет меня убивать. С тобой ... с тобой все будет в порядке, а потом, когда Шисуи сбежит, я, прихрамывая, вернусь сюда, и мы сможем быть приятелями по больнице ".

Фугаку покачал головой, но Шисуи уже схватил ее и потащил прочь. Маю издала звук отчаяния и боли, когда ее оттащили от Фугаку, и он поднял руку, как будто хотел оттащить ее назад. Комната закружилась перед Маю, когда Шисуи развернул ее, прижимая спиной к своей груди и приставляя свой меч к ее горлу.

Она ахнула, когда его рука обхватила ее ребра, чтобы поддержать ее, и ей стало интересно, действительно ли она чувствует, как они прогибаются под давлением, или это было ее воображение. Что ж, по крайней мере, она была бы неудобной заложницей. Итачи стоял в нескольких шагах от двери, его лицо было бледным, а глаза красными. Его губы были плотно сжаты, и на лице не было никакого выражения. Возможно, он был одним из самых страшных существ, которых она когда-либо видела.

Шикамару занял почти второе место. Его глаза были прикованы к ней, руки уже были подняты в жесте Крысы, когда его тени начали двигаться по полу. Шисуи прижал свой меч ближе к ее горлу, и она перестала дышать, когда он прорвал кожу там.

"Убери тени, Нара. Я могу убить ее до того, как они доберутся до меня."

Глаза Шикамару блестели в тусклом свете, а его лицо было холодным и погруженным в тень. Маю хотела успокоить его, но боялась, что это движение заставит меч войти глубже, что было бы плохо.

"Почему?" Итачи прохрипел, и Шисуи издал небольшой смешок.

"Тот факт, что ты даже спрашиваешь меня ... доказывает, что то, что я делаю, правильно", — сказал он, загадочный мудак.

"Шисуи, давай поговорим об этом". Итачи поднял к нему руку, умоляя. "Мы можем разобраться с этим. То, что ты делаешь, не вернет ее назад и не изменит прошлого."

Грудь Шисуи прижалась к ней, когда он издал еще один тихий, невеселый смешок. "Нет, но я могу быть уверен, что больше никому никогда не придется испытывать эту боль".

"Шисуи ..."

"Достаточно. Вы позволите нам пройти через Коноху, или Номака Маю умрет".

Итачи уставился на него, затем встретился с ней взглядом. Она ответила на его пристальный взгляд, страх отступил. Итачи не собирался позволить Шисуи просто уйти из деревни, но он также не собирался позволить ей умереть. Если бы ей пришлось гадать, она бы сказала, что его следующим шагом было бы позволить Шисуи покинуть больницу, а затем устроить ему засаду, когда он будет подальше от гражданских .

К тому же, чем скорее они уйдут, тем скорее медики, которых она слышала, стоя в коридоре, смогут помочь Фугаку.

"Хорошо, Шисуи", — сказал Итачи. Маю перевела взгляд на Шикамару, который сжимал зубы так сильно, что мышцы на его челюсти работали. Она неуверенно улыбнулась ему как раз перед тем, как мир вокруг нее расплылся.

В течение неопределенного промежутка времени все, на чем она могла сосредоточиться, было то, как агония прокатывалась по ней, когда сам воздух бил по ее ранам. Она зажмурилась от проносящегося мимо нее пейзажа. Маю думала, что она была быстрой, но это было ничто по сравнению с тем, как двигался Шисуи.

Она уже начала задаваться вопросом, уйдет ли Шисуи в конце концов, когда они были выбиты из их стремительного полета чем-то врезавшимся в них сбоку. Дезориентация Маю только усилилась, когда она закружилась и кувыркнулась в воздухе, хотя она знала, что Шисуи отпустил ее.

Все, о чем она могла думать, это о том, насколько хуже все будет, когда она упадет на землю, но, по крайней мере, она больше не была заложницей, насколько это было неловко ? Пара рук, которые были знакомы, даже когда у нее кружилась голова и она шаталась, подхватила ее, и она издала всхлип облегчения, когда они приземлились на землю, к счастью, неподвижно.

"С тобой все в порядке?" — Прошептал Шикамару, и в ответ она наклонилась, жевала и давилась, пока суши, которые он принес ей на ужин, не превратились в жалкую кучку каши и плавающей рыбы на земле.

"Ой", — сказала она, и Шикамару притянул ее к себе.

"Есть ли ... есть ли какая-нибудь часть крови твоя?" Маю покачала головой.

"Нет. Что ... что случилось? Где..." Ревущий, потрескивающий звук огня в сочетании с освещением ночи вокруг них сигнализировал о том, где были Шисуи и Итачи.

Шикамару выругался и отпрянул назад. Маю моргнула, прогоняя пятна из своего поля зрения. Они были в парке — в каком именно, она не была уверена — и Шикамару спрятал их за одним из немногих деревьев, усеивающих большое поле, на котором они находились.

"Ты предал меня. Ты предал деревню", — сказал голос Итачи, и Маю извивалась в объятиях Шикамару, пока не смогла выглянуть из-за дерева, игнорируя его попытки оттащить ее назад.

Итачи и Шисуи стояли на том, что, вероятно, раньше было очень красивым травянистым участком. Теперь целые полосы были сожжены и дымились, трава исчезла, обнажив почерневшую и потрескавшуюся землю под бледным светом полумесяца. Оба их глаза светились красным, светясь на затененной поляне.

"Деревня предала меня первой!" Шисуи закричал. "Он предал всех нас! Воля Огня — это ложь, сказанная шиноби, которые отдали свои жизни за нее, чтобы скрыть, что мы все просто пешки в крови и войне!"

Глаза Маю расширились, когда он метнулся к Итачи, который развернул свой меч, белые одежды развевались вокруг него.

"Нет. Это правда, что вас предали, но вы не можете взваливать проступки нескольких человек на всю деревню. Вы не можете поместить их в мир", ответил Итачи, прежде чем исчезнуть, а затем снова появиться позади Шисуи, который отправился в полет.

Маю предположила, что он ударил его, так как его нога была вытянута, и, черт возьми, они были быстрыми.

Шисуи вскочил на ноги, затем бросил в Итачи три сюрикена, количество которых увеличивалось по мере того, как они пролетали по воздуху, пока по меньшей мере две дюжины из них не пронеслись по поляне. Итачи не дрогнул. Он сунул руку под мантию и метнул свой сюрикен уверенными, точными движениями, один за другим. Он выбил каждый из снарядов Шисуи из воздуха.

"Почему я не могу?" — Крикнул Шисуи. "Это был не Данзо, который убил Юи. Это были те так называемые "хорошие люди", на которых вы намекаете, которые теперь помогают вам управлять деревней. Она не просила свой клан отойти в сторону и позволить Данзо забрать ее. Она не просила, чтобы ее скручивали и извращали в его инструмент. Но вместо того, чтобы спасти ее, Шикаку-сама убил ее."

Его руки начали летать по знакам, и Итачи, чье лицо было искажено печалью, начал метаться по своим собственным. В то же время они выпустили свое дзюцу. Маю заметила шесть огромных огненных сфер, исходящих от Шисуи, устремившихся навстречу такому же количеству крутящихся водяных струй от Итачи, прежде чем Шикамару затащил ее за дерево и склонился над ней, накрыв ее тело своим.

Звук их столкновения напоминал шипение кипящей воды, попадающей на снег, но масштаб был настолько всеобъемлющим, что она ничего не могла расслышать за шипением. Пространство вокруг них наполнилось паром и каплями горячей воды, падающими вокруг них дождем. Маю вздрогнула, когда один из них попал ей в руку — достаточно горячий, чтобы ужалить, но не обжечь всерьез.

Шикамару издал негромкий хрюкающий звук, приняв на себя основной удар, и Маю с беспокойством посмотрела на него.

"Все в порядке, — прошептал он, — но нам нужно убираться отсюда".

Маю покачала головой. "Там едва ли есть какое-либо укрытие на добрых сорок футов — шансы попасть под дружественный или не очень дружественный огонь слишком высоки".

"Вы знаете, Шикаку-сама не хотел убивать ее — он не хотел убивать никого из них", — сказал голос Итачи, за которым последовал звук еще одного брошенного сюрикена, а затем выбитого из воздуха.

Небольшой шорох рядом с ними заставил их обоих напрячься, и Шикамару поднял свое тело с того места, где он все еще склонился над ней, и развернулся.

Маю услышала шлепок плоти о плоть, прежде чем смогла повернуть свое собственное избитое тело. Она расслабилась, когда увидела, что Какаши присел на корточки рядом с Шикамару, обхватив его запястье рукой, чтобы кунай в его руке не вонзился в шею.

Шикамару выдохнул и опустил руку после того, как Какаши отпустил ее. Саске, Наруто и Сакура были с ним. Глаза Саске были широко раскрыты и потрясены, и Маю не упустила кровь на его руках. Значит, он, должно быть, был с Фугаку. Она хотела спросить, все ли с ним в порядке, но Шисуи отвечал Итачи.

"Нет, но он все равно сделал это, не так ли? Никто не хочет убивать, пытать и калечить", — сказал бестелесный голос Шисуи. Они ничего не могли разглядеть сквозь пар, все еще витающий в воздухе: "но в этом мире нет выбора. Вот почему я хочу помочь Мадаре-сама добиться успеха в создании мира, где есть выбор, где мечты каждого реальны, а боли не существует. Пожалуйста, Итачи, ты мне как брат. Присоединяйся ко мне".

"...Мадара? Учиха Мадара? Ты сошел с ума", — сказал Итачи. "Он мертв. Он был таким в течение многих лет ".

"Он не такой. Он пришел ко мне, Итачи. После того, как я прочитал файлы о том, что Данзо запланировал для тебя, для нашего клана. После того, как я увидел, чему я на самом деле служил все эти годы, пока я жаждал мира. Я был инструментом войны — все шиноби являются инструментами войны. Но мы ... мы не обязаны быть такими. Это единственный способ, которым мы не должны быть!"

Звуки ударов плоти о плоть раздавались в быстрой последовательности, а затем дерево, за которым они прятались, взорвалось ливнем щепок. Маю не смогла сдержать свой тихий крик, когда две пары рук схватили ее и потащили по траве к следующему ближайшему к ним дереву. Ей казалось, что кости в ее тазу скрежещут друг о друга, и она задавалась вопросом, были ли болты все еще там, где они должны были быть.

Причина взрыва дерева стала ясна, когда Шикамару и Какаши опустили ее на землю.

"Фугаку?.." Маю ахнула, когда Шисуи встал, вытряхивая древесину из своей одежды и волос.

Двое охранников Итачи присоединились к ним, и Сакура уже парила рядом с ней, останавливая кровотечение из пореза на ее горле. "Есино-сан была с ним, когда я уходила", — сказала Сакура сдавленным голосом.

"Нам нужно увести ее отсюда", — сказал Какаши Шикамару, когда Итачи направился по траве к Шисуи.

И снова они размыто смотрели друг на друга, останавливаясь достаточно надолго, чтобы показать, что они останавливаются на различных стадиях боя. Здесь Итачи наносил удар кунаем по Шисуи. Там Шисуи отправил Итачи в полет ударом открытой ладони в грудину, а затем пронесся за ним, чтобы впечатать его в землю, только для того, чтобы клон взорвался.

Никто не двинулся на помощь, скорее всего, потому, что они просто встанут на пути или сами погибнут. Ну, может быть, не Какаши-сенсей, но он, казалось, был настроен остаться рядом с Маю.

"Мы можем создать брешь, — сказал Сай, — попытаться прикрыть вас..."

Земля взорвалась в пятидесяти футах от нас множеством каменных колонн, и Итачи с Шисуи проносились сквозь них, посылая друг в друга огненные шары, сюрикены и ветер.

"Я не думаю, что мы должны снова двигать ее так грубо, мы можем разорвать кровеносный сосуд, если этот болт сдвинется, и она истечет кровью..." прошептала Сакура, присоединяясь к разговору.

Когда оба противника применили огненное дзюцу, а затем растворились, Маю выпустила небольшой глоток воздуха.

"Это как смотреть, как дерутся два клона", — сказала она, отвлекая их всех от срочного обсуждения того, "как увезти Маю так, чтобы она и / или мы не умерли ужасной смертью".

Шикамару издал смешок, который звучал скорее напряженно, чем с юмором, затем протянул руку и убрал волосы с ее потного лица. "Какая у тебя шкала боли, милая?"

"Например... двадцатку?"

Сакура прикусила губу, когда Саске держал руку Наруто, который, казалось, был готов ворваться в бой и сам позаботиться о Шисуи.

"Ты должен позволить Итачи-нии разобраться с этим", — настойчиво говорил он. "Шисуи-ни-Шисуи был его лучшим другом. Люди должны знать, что он позаботится об этом, что он не такой, как Сарутоби-сама ".

"Но он причинил боль Маю! Это он похитил Чиасу, и он ... он был...

"Я знаю, но мы должны позволить ему сделать это. Плюс, это шиноби S-ранга, Наруто ..."

"Пфф, как будто мы не..."

Их разговор продолжал перекрываться фоновым шумом, когда Итачи и Шисуи швыряли друг друга на землю или посылали друг в друга порывы режущего ветра.

Маю наблюдала за всем этим, не в силах до конца поверить в проявления силы, которые она видела. Если бы она попыталась всерьез сразиться с одним из них, то к настоящему времени была бы мертва уже раз пятьдесят. Хорошо, что она не лелеяла никаких тайных мечтаний стать хокаге.

"Хорошо, Маю, мы должны переместить тебя", — сказала Сакура, и Маю не смогла сдержать тихий стон, который она издала при этом. Сейчас она прислонилась к груди Шикамару — и когда это случилось? — и знал, что это движение означало, что все начнет болеть намного хуже.

"Я знаю, детка, но нам нужно убираться отсюда, хорошо? Оставаться так близко к такой драке... не очень хорошая идея", — сказал Шикамару.

Весь спор стал спорным, когда с другой стороны поля донесся ужасный приглушенный шум. Все движение и шум прекратились, и Маю могла ясно видеть Итачи и Шисуи в профиль, стоящих посреди поля, расстояние между ними составляло всего шесть дюймов.

Итачи наклонился вперед, одно колено согнуто, другая нога твердо стоит на земле позади него. Обе руки были обернуты вокруг рукояти меча Шисуи, который он, должно быть, приобрел в какой-то момент боя. Другой конец меча пронзил грудь Шисуи.

Хуже всего было то, что Шисуи улыбался. Он почувствовал облегчение , и Маю отвела взгляд, увидев опустошение на лице Итачи.

Шисуи упал на колени, а Итачи выпустил меч и отшатнулся. Он бы упал, если бы Саске не появился рядом с ним и не обнял его. Его трясло, и он закрыл глаза руками.

"Сакура!" Голос Саске, необычно панический, звал, и Сакура двинулась, чтобы присоединиться к нему, когда Итачи опустился на землю, издав низкий болезненный звук.

В десяти футах от него Шисуи упал на бок после того, как вытащил меч, и лежал там, не двигаясь. Сакура и Саске переговаривались через Итачи низким, настойчивым тоном. Рядом с ней Какаши разговаривал с охранниками Итачи о том, чтобы принести Маю носилки, в то время как Шикамару продолжал гладить ее по волосам, шепча ей заверения, которые, как она думала, были, возможно, больше для него.

Люди начали появляться на поле, привлеченные чакрой, огнем и обычными взрывами, которые происходят, когда сражаются два мощных Учиха. Маю была единственной, кто все еще смотрел на тело Шисуи, когда оно дернулось.

"Он все еще..." — начала она говорить, но было слишком поздно кого-либо предупреждать.

Шисуи был на ногах, единственным признаком того, что он недавно нанес удар ножом, было пятно крови на его рубашке. Он поднял меч, который был в его груди несколько минут назад, и крики едва начались, когда он размытым пятном двинулся к Итачи.

Саске и Сакура все еще склонились друг к другу, разговаривая, Итачи все еще стоял на коленях на земле, дрожа от того, что, как подумала Маю, могло быть болью, закрыв глаза руками. Они оба посмотрели вверх, когда услышали крики, но к этому моменту пятно было почти рядом с ними.

Маю села, несмотря на боль, с открытым ртом и колотящимся сердцем, задаваясь вопросом, убьет ли Шисуи Итачи или он пойдет за Саске и Сакурой тоже. Охранники Итачи, Наруто и Какаши уже бежали к ним, но у них ничего не получалось.

Хината появилась между Итачи и Шисуи, руки светились синим, когда они потянулись и хлопнули по обе стороны от лезвия меча. Его сила и инерция надавили на нее, и рука Маю зажала ей рот, когда лезвие продвинулось вперед через ее руки на несколько дюймов.

Хината уперлась подушечками ног в землю, и чакра вспыхнула в ее руках. Меч прекратил свое продвижение в ее руках, и вместо этого ее тело отбросило назад, ноги оставили небольшие бороздки в грязи. Она остановилась в нескольких дюймах от того места, где Итачи стоял на коленях в грязи.

Глаза Шисуи были широко раскрыты, его рот приоткрылся от шока и страдания. Он больше не продвигался вперед, кончик его меча остановился, чтобы слегка коснуться груди Хинаты. На ее лице были слезы, и Шисуи уставился на нее, его собственные глаза блестели.

"Хината", — выдохнул он.

"Шисуи... Как ты мог?" Ее руки все еще были на мече, и кровь начала капать с них вниз по лезвию.

Он уставился на кровь, прежде чем проглотить. "Я должен был", — прошептал он низким и грубым голосом. "Я должен создать мир, в котором зло не сможет коснуться людей, которых я люблю. Где это... это не может коснуться тебя".

Хината изучала его, и ее губы скривились, когда она попыталась сдержать слезы. "Я не ... мне не нужно, чтобы ты создавал для меня другой мир", — сказала она, ее голос дрогнул на последнем слове. "Мне не нужен идеальный мир. Одного, где ... одного, где ты рядом со мной, было бы достаточно."

Шисуи отшатнулся от ее слов, меч упал на землю, когда он выпустил его, лицо побелело, когда он покачал головой взад и вперед. Руки Хинаты упали по бокам, когда она продолжала наблюдать за Шишуи. Позади нее стоял Итачи, и Маю быстро заморгала, когда увидела то, что выглядело как кровь, стекающая по его щекам из глаз.

Наруто и Какаши двинулись во фланг Шисуи, а охранники Итачи присоединились к своему Хокаге. Шисуи огляделся вокруг, отмечая их холодные выражения и лица зрителей, которые выходили на поле.

"Я убил тебя", — сказал Итачи, и глаза Шисуи метнулись к нему.

Маю сжала руку Шикамару, когда поняла, что произошло, почему он был жив. Пропавшие глаза шарингана, которые они с Фугаку так и не смогли найти. Они действительно были у Шисуи все это время. Итачи протянул руку и приложил ее к своей щеке, отдернул ее и бесстрастно уставился на сочившуюся кровь.

"Да", — сказал Шисуи.

"Как низко ты пал, мой друг", — прошептал Итачи. "Отводя глаза своему клану? Ты действительно ученик Данзо."

Шисуи издал тихий сдавленный звук, и Итачи шагнул вперед с холодным лицом. "Я буду убивать тебя столько раз, сколько потребуется".

"Нет!" — Сказала Хината и развернулась к Итачи. "Пожалуйста, не ... не убивай его", — умоляла она.

Глаза Шисуи расширились, когда она встала между ними. "Он предатель, я это понимаю. Но вы можете ... вы можете посадить его в тюрьму. Ты ведь можешь помочь ему, верно? Он твой лучший друг, он может...

"Хината..." — прошептал Шисуи. "Ты не можешь... Меня ничем не исправишь".

Она всхлипнула, и он глубоко вздохнул. "Прости, что причинил тебе боль", — сказал он ей в спину. "Когда Мадара-сама и я закончим с нашим планом, ты даже не вспомнишь об этом. Я обещаю."

Он пронесся позади нее, протянул руку через ее плечо и слегка потянул за прядь ее волос. Все одновременно двинулись вперед, но Шисуи уже был на другом конце поля, Итачи следовал за ним по пятам. Хината просто смотрела прямо перед собой, лицо ее побелело, по щекам текли слезы.

000

Шисуи сбежал, потому что именно так сложилась их жизнь. Итачи вернулся, его глаза теперь вращались как вертушки, лицо исказилось от ярости, он сказал только, что ему помог в побеге лидер Акацуки, который может быть, а может и не быть Учихой Мадарой.

Маю перекладывали на носилки, и она приходила в сознание и теряла его, потому что ой, эта ночь не была веселой.

"Я была примерно в семи часах езды от дома", — сказала она, уткнувшись лицом в грудь Шикамару и пытаясь не разрыдаться. "Могу я просто ... можем мы просто поехать домой вместо больницы? Я хочу вернуться домой".

"Маю", — Сказал Итачи, и она напряглась. В его голосе не было радости. Она повернула лицо так, чтобы один глаз смотрел на Хокаге, а другой все еще был прикован к груди Шикамару.

"Хокаге-сама?" Кровь, струившаяся по его лицу, не делала его вид менее устрашающим.

"Во-первых, почему Шисуи был в твоей комнате?" — спросил он.

Руки Шикамару сжались вокруг нее, и Какаши, Саске и Сакура внезапно столпились вокруг ее носилок. Наруто стоял на коленях рядом с Хинатой, где она села посреди поля, не подозревая о возможном расстройстве своих товарищей по команде.

"Хокаге-сама, это не может подождать? Сакура сказала, что ее травмы могут стать опасными для жизни, — сказал Шикамару напряженным голосом.

"Нет", — ответил Итачи ровным тоном. "Это невозможно".

Сакура шагнула вперед, но Саске положил руку ей на плечо и предупреждающе покачал головой. Итачи ... не чувствовал себя терпеливым. Маю сглотнула.

"Он пришел, чтобы снова использовать свой Шаринган на мне, чтобы заставить меня прекратить ... прекратить расследование в отношении него. И выяснить, говорил ли я кому-нибудь, что подозреваю, что он был лидером Root."

Все вокруг нее замолчали. Шикамару застыл совершенно неподвижно, и она съежилась.

"Что ты имеешь в виду, снова?" — Спросил Саске, в то время как Итачи просто продолжал смотреть на нее.

"Я имею в виду...когда я немного сошел с ума из-за поисков Орочимару в прошлом году? Это было...это был он. Он проник в мой разум. Я не знал до тех пор, пока несколько недель назад не понял, что Шисуи, вероятно, был лидером Root, и я отправился на поиски в свою пещеру разума для получения дополнительной информации ". Ее тело начало дрожать от вспомнившегося чувства насилия, когда она обнаружила там его следы.

"Ты подозревал его, но ничего не сказал", — наконец сказал Итачи мягким голосом. "Зачем тебе это делать?"

Маю спокойно встретила его красный взгляд. "Потому что у меня еще не было никаких реальных доказательств. Потому что я знал, что он, вероятно, убьет меня или ... или проникнет в мой разум и разум любого, кому я скажу, если он заподозрит, что я за ним слежу. Я должен был быть уверен , прежде чем кому-либо рассказывать. Шисуи — это ... был могущественной фигурой".

Она взглянула на Шикамару. "Я собирался сказать тебе, но, ну, сначала мы расстались, потом я был мертв, а потом я оказался в больничной палате, где мы никогда не были по-настоящему одни".

Шикамару расслабился, хотя выражение его лица все еще было напряженным. Итачи прочистил горло, и она снова обратила на него свое внимание. Они устроили еще одно состязание в гляделки, прежде чем он вздохнул, поднес пальцы к переносице и закрыл глаза. Когда он открыл их, они снова были черными.

"Он, очевидно, понял, что ты знала", — сказал он, и Маю сглотнула.

"Да. Один из тех, кто захватил Чиасу. Я видел, как Шисуи разговаривал с ним возле банка рядом с домом брата Кири. Я думаю, он знал, что я был там в тот день, поэтому предположил, что я, должно быть, установил связь, когда отправился за Чиасой. Но я уже раскусил его до этого, потому что...Я нашел маленький потайной люк в доме Уты и Кеничи, который вел в одно из банковских хранилищ. Я предположил, что в тот день он был в банке, чтобы обменяться с ними информацией.

Челюсть Итачи сжалась, но он ничего не сказал, поэтому она продолжила в спешке. "Мне нужна была последняя информация, прежде чем я смогу прийти к вам — доказательство того, что у Шисуи был доступ к хранилищу. Однако банк довольно строго охраняет информацию о своих клиентах, и у меня возникли проблемы с ее получением, не предупредив кого-нибудь.

"Как только у меня это было, я бы использовал информацию, чтобы убедить тебя и Фугаку, что он, по крайней мере, был вовлечен в преступную группировку братьев Кири, тогда мы могли бы пойти прямо к Шисуи и, понимаешь, схватить его?" Она посмотрела вниз и поскребла немного засохшей крови на своей рубашке.

"Я также не знала, сделал ли ... сделал ли он с тобой и Фугаку-шишоу то же самое, что и со мной своим Ш-шаринганом", — сказала она, и Шикамару прижался губами к ее волосам, когда она заикнулась.

"Я просто ... я была напугана. Если бы мы не смогли арестовать его сразу, я не думала, что ты смог бы нормально вести себя рядом с ним", — призналась она.

Итачи посмотрел через поляну на людей, которые толпились вокруг, на лицах которых была смесь шока и гнева. "Я полагаю, вы правы насчет этого", — сказал он.

Маю одарила его легкой, печальной улыбкой. В конце концов, Итачи любил Шисуи, и она не могла представить, что он, должно быть, чувствует. Они все должны были пристально смотреть на него как на подозреваемого с самого начала, но Шисуи был таким симпатичным. Его любовь к деревне, своему клану и товарищам также не была притворной, и было трудно представить его злым человеком, которого они искали все это время.

Шисуи делал все эти ужасные вещи из-за какой-то ошибочной, извращенной версии любви. Боль его прошлого сделала жизнь чем-то таким, чего нужно бояться, пытаться контролировать, и все это просто ... закрутилось по спирали. Маю задавалась вопросом, до каких глубин она опустилась бы, если бы деревня использовала, а затем убила Шикамару. Она решила не думать об этом — ее злая версия была довольно неприятной для представления.

"Хорошо," сказал Итачи, "Я согласен, что у вас еще не было достаточной информации, чтобы прийти ко мне или моему отцу. Однако я ожидаю полный отчет завтра.

"Я полагаю, мы можем предположить, что Ута и Кеничи были просто еще одним способом отвлечь наши силы. Возможно, они угрожали раскрыть его личность или просто потеряли свою полезность, и именно поэтому он убил Кеничи и, вероятно, Уту, — сказал Итачи, звуча рассеянно. Маю предположила, что, как только ты стал следователем, это навсегда осталось с тобой.

Маю вздохнула с облегчением. Не было ничего необычного в том, что следователи держали информацию при себе, пока у них не было неоспоримых доказательств — они были шиноби, в конце концов, хитрость была частью описания работы, — но она немного беспокоилась, что личный характер этого мог заставить Итачи сделать с ней что-то ужасное. Например, убить ее своим шаринганом.

"Ты знаешь", — сказал Какаши, когда Итачи развернулся и пошел в другом направлении, "Я думаю, что было бы неплохо немного побродить по деревне. Некоторые люди, похоже, просто не могут держаться подальше от неприятностей ".

000

Хината пришла навестить ее два дня спустя. Шикамару встал и вышел из комнаты, не дожидаясь приглашения, хотя она знала, что он будет прямо через коридор в своей собственной спальне. Она пробыла в доме своих родителей всего несколько часов и все еще наслаждалась тишиной и уютом собственной постели.

"Хината", — прошептала Маю, пряча руку в одеялах. Она выглядела лучше, чем ожидала Маю, но Хината всегда справлялась со всем с изяществом.

"Маю", — сказала Хината высокопарным тоном, сидя на краю кресла, которое только что покинул Шикамару, и сцепив руки вместе. "Как ты себя чувствуешь?"

"Um. Лучше. Шикамару вымыл мне волосы, так что это улучшение, — сказала она, и губы Хинаты дрогнули в улыбке, как будто она забыла, как это правильно делать.

"Почему ты мне не сказал?" — Выпалила Хината, и Маю вздрогнула и посмотрела вниз на руку, торчащую из ее перевязи.

"Я не хотела, чтобы он причинил тебе боль, если узнает, что ты знала", — прошептала она, а затем, поскольку Хината заслуживала правды, добавила: "И я не хотела заставлять тебя расследовать мужчину, которого ты любила. Наверное, я просто пытался защитить тебя. "

Она подняла взгляд и шмыгнула носом, когда ее глаза увлажнились. "Это было ... это было плохо?"

Хината отвернулась и посмотрела в окно с задумчивым выражением лица. "I...no , Я так не думаю. Я не знаю. Я просто знаю, что не хочу злиться на тебя." Хината быстро заморгала, когда ее собственные глаза наполнились слезами.

"Я тоже этого не хочу. Ты ... ты могла бы лечь рядом со мной, если хочешь. Я могу попросить Шикамару поставить фильм и принести нам мороженое ".

"... Хорошо", — сказала Хината и переместилась на место между Маю и стеной, устраиваясь рядом с ней, спиной к подушкам. Маю терпеливо ждала, чувствуя, что Хината хочет сказать еще что-то.

"Я чувствую себя такой глупой", — прошептала Хината, и ее голос дрогнул на последнем слове. "Я думала ... я действительно думала, что он заботился обо мне, даже если это было не так, как я любила его".

"Хината, он действительно любил тебя. Единственная причина, по которой он не убил Итачи, в конце концов, это потому, что он не мог вынести мысли о том, чтобы причинить тебе боль, — искренне сказала Маю, поворачивая голову к своему другу.

Хината теребила свободную нитку на одеяле, и Маю положила свою руку поверх руки Хинаты, чтобы та посмотрела на нее. Маю много думала на тему Шисуи последние несколько дней и пришла к некоторым выводам.

"Шисуи не притворялся, когда был с людьми. Вот почему нам потребовалось так много времени, чтобы поймать его. Шисуи действительно любит тебя, и деревню, и Итачи-семпая. Он просто ... он просто немного сломлен, и он действительно ужасным образом пытался защитить то, что он любит. Значит, ты не глупый. Просто глупо привлекательная, — сказала Маю. "Очевидно. Я имею в виду, ты мой лучший друг, не так ли? Это действительно должно тебе кое о чем сказать ".

Объятия Хинаты причиняли немного боль, но Маю не поморщилась и не протестовала, а вместо этого ответила тем же, чем могла.

000

Саске и Наруто не были настолько снисходительны к тому, что она держала свое расследование при себе. Когда они пришли в гости, ей пришлось страдать от взглядов Саске и грустных глаз Наруто и речей о доверии.

"Фу, дело было не в доверии, вы, идиоты! Расследовать дела людей, чтобы я мог представить доказательства правонарушений, — это моя работа, вы знаете. Я не мог рисковать, чтобы его предупредили, потому что знал, что он сделает именно то, что сделал. Он чуть не убил Фугаку-шишоу и пытался убить меня и Итачи, когда понял это. Так что смирись с этим или иди ужинать куда-нибудь еще, — отрезала она.

"Маю!" Есино выругался с другого конца стола, а Шикаку ущипнул себя за переносицу.

"Что? Это не похоже на то, что я говорю им, как бегать вокруг, будучи электростанциями", — проворчала она, и Сакура хихикнула. Какаши прислонился к Энсуи, чья рука была небрежно перекинута через спинку его стула, наблюдая за их препирательствами без комментариев.

"Но ... почему ты никому не сказал ?" — Спросил Наруто.

"Ну, я собирался, но потом упал со скалы. Тьфу, ты невыносим теперь, когда ты знаешь, что был сыном Четвертого Хокаге -"

"Я не такой!"

"Являются слишком!"

"Нет!"

"Ты такой и есть!"

"Достаточно", — мягко сказал Какаши, и они оба захлопнули рты. Маю ковырнула в своем рисе и раздраженно ссутулилась.

Саске протянул руку и небрежно коснулся ее головы сбоку одной рукой. Она дернулась и упала на Шикамару, к счастью, на бок, не сломав ключицу.

Она повернулась и уставилась на него после того, как Шикамару мягко поднял ее обратно в сидячее положение.

"Будь осторожен, Учиха", — прошипела она, и он усмехнулся.

"Пожалуйста, ты даже ходить не можешь. Просто что ты собираешься со мной сделать?" Он поднял бровь и откусил небольшой кусочек еды.

Сакура снова засмеялась, и губы Маю дрогнули. "Вы, ребята, отстой", — проворчала она, и Наруто бросил в нее кусочек цуккини, затем съежился, когда Есино бросил на него взгляд.

Маю обратила большие глаза на Шикамару, который дернулся. "Ты будешь защищать мою честь, не так ли?" Его глаза метнулись в сторону. Это было "да".

Она повернулась обратно к Саске, который смотрел на Шикамару с тем, что, она была почти уверена, было настороженностью. Она одарила его своей самой самодовольной улыбкой.

Маю откинулась на спинку стула и встретилась взглядом с Шикаку через стол. Он улыбнулся ей и подмигнул, как будто они обменивались шуткой, и она просияла ему в ответ.

Быть живым, безусловно, имело свои преимущества.