Лягушка Интриганка (джен)

Во время примерки меня одолевала всего одна мучительная мысль: какой «добряк» решил, что одежда должна приносить страдания? И это мне ещё повезло иметь узкую талию. И если повседневные блузки, юбки и платья ещё можно было надевать без корсета, то вот наряды для выхода — это просто кошмар. Что красивого в том, что от нехватки воздуха лицо дамы в лучшем случае просто бледное?..

А главной звездой примерки было платье для бала Шарлотты. Оно было сшито из белого шёлка с газовыми рукавами-фонариками. На нём ещё не было драпировок и украшений, а весило оно уже под двадцать пять фунтов. Однако самой потрясающей деталью был шлейф. Чтобы не наступать на подол, надо было ходить, как утка, а как в этом танцевать… Я выползла из-за ширмы, чтобы портной мог дать указания дочери, где и что ещё подколоть, и какие украшения куда пришивать. Мистер Дантон с минуту внимательно на меня смотрел, а потом глубоко вздохнул.

— Вам не нравится платье, ваше сиятельство?

— Нет, платье вполне соответствует требованиям бала, — отозвалась я. — Я бы только попросила вас пришить на конец шлейфа небольшую петельку, чтобы можно было надеть её на палец.

— Зачем? — он озадаченно нахмурился.

— Во время танца мне бы не хотелось ни самой наступить на него, ни чтобы кто-то другой это сделал, — отозвалась я и прокрутилась вокруг своей оси — шлейф соответственно намотался вокруг ног. — При всём умении правильно шагать в таком платье венский вальс в нём не исполнить.

— А… — протянул портной. — Такая мысль мне в голову прежде не приходила… Вы уже знаете, какие украшения наденете на бал?

— Хм… — я задумчиво нахмурилась, опустив взгляд на шёлк.

Вообще, по правилам дебютанткам полагались только простые украшения — нитка жемчуга, маленький кулон на тонкой цепочке или бархатке. Но можно было выгуливать и фамильные драгоценности, что, впрочем, позволяли себе только дочери богатых или влиятельных джентльменов. Я сама имела действительный титул, так что могла надеть что угодно. Шёлк был совершенно холодного оттенка, и я подумала, что желтоватый или розовый жемчуг к нему не подойдёт. Идея наряжаться театральной люстрой в некоторой степени мне претила, однако это тоже был способ обозначения статуса.

— Бальтазар, принеси бриллиантовый гарнитур, — велела я, и дворецкий мигом вымелся из комнаты.

— Для дебюта? — мистер Дантон округлил глаза. — Разве это не слишком?

— Нет, — я дёрнула плечом. — Для меня — нет.

В этот момент вернулся Бальтазар с фамильными драгоценностями. Колье было жёстким, но выглядело воздушно и легко благодаря пустому объёму. Дворецкий надел его мне на шею, как будто уложив мне на ключицы тяжеленный строгач. Портной снова внимательно осмотрел платье с озадаченным видом. Потом перевёл взгляд на дочь и снова посмотрел на меня.

— Ваше сиятельство, я думаю, достаточно будет сделать газовую драпировку по подолу, чтобы платье стало воздушнее, — наконец изрёк он. — И я бы добавил серебряную вышивку по диагонали узором, похожим на ваше колье, под драпировку. Больше украшений ни к чему.

— Пожалуй, вы правы, — я кивнула.

— Вы очень стройны, так что мы оставим платье как есть — ушивать нет нужды, — продолжил он. — Вам же нужно дышать на балу.

— Да, это меня устроит, — снова согласилась я. — Если это всё, передаю вас дядюшке.

Мистер Дантон кинул, и пока я переодевалась в своё, они с дочерью успели убрать то, что принесли для меня, и достать костюмы дяди. Да, переодевалась я долго. А когда наконец закончила и вышла из-за ширмы, поинтересовалась, есть ли готовая юбка нужной длины — мне требовалось привыкнуть к подолу, чтобы не оконфузиться на балу. Портной снова полез в принесённые ящики и извлёк шёлковую розовую юбку в тонкую коричневую полоску. Она была пошита под турнюр, но если не надевать его, она как раз была как бы со шлейфом.

Пока Сара выслушивала наставления модистки о том, как полностью дошить юбку, пришёл дядя, а мы с Бальтазаром удалились в кабинет, где я проработала над отчётами до обеда. С одной стороны было бы неплохо найти того, кто занимался бы этим за меня, с другой — я не могла доверить такое буквально никому, кроме, разве что, Бальтазара. А он у меня и так был постоянно занят даже с учётом того, что не нуждался во сне. Никаких форс-мажоров в июне не произошло, так что я только считала прибыль и радовалась тому, как много могла себе позволить. В воскресном номере «Таймс» мы дали объявление о том, что ищем архитектора для постройки больницы в маркизате, но пока писем или телеграмм на этот счёт не поступало. И мне не хотелось посылать Бальтазара искать для меня специалиста воочию, потому что к тайным и особо доверенным делам это не имело никакого отношения — к чему затрачивать мой самый полезный ресурс на это?

Мадам Донсюз прибыла в особняк через полчаса после того, как мы закончили обед. Мы ожидали её в совершенно пустом бальном зале, если не считать пары стульев у стены, из украшений в котором были только зеркала в тяжёлых резных рамах. Учитель танцев была француженкой и вид имела исключительно строгий. Она была высокой, стройной, всегда носила настолько тугой пучок, что причёска как будто немного натягивала кожу на лице. Глаза у неё были серые и холодные, а овальные очки усиливали это впечатление. Одета она была в кремовую блузку с объёмными рукавами и широкими манжетами и коричневую юбку в клетку. Критически осмотрев меня и дядю, она обвела взглядом зал и только потом должным образом поприветствовала меня.

— Вы долго не практиковались, ваше сиятельство, — заметила мадам. — Это ваш партнёр?

— Это мой дядя, Фрэнк Джемстоун, — представила я. — Я буду танцевать с ним на балу Шарлотты.

— Если бы это было возможно, я бы советовала вам отложить дебют, — заметила она, и я вопросительно изогнула бровь. — Это никак не связано с вашими умениями в танцах, леди Муркивинд. Скорее, я беспокоюсь из-за вашей юности.

— Я бы с большим удовольствием последовала вашему совету, мадам, — мягко улыбнулась я. — Но увы, мой статус диктует свои условия.

— Что ж, давайте посмотрим, насколько вы растеряли навык, — чуть поморщившись, кивнула она. — Для начала вальс.

— Бальтазар, — я перевела взгляд на дворецкого, и он поднял скрипку.

Это было очень странное мероприятие. Демон играл на скрипке вальс Шопена, мадам считала в слух, я пыталась ставить ноги так, чтобы не запутаться в юбке, а дядя Фрэнк как будто витал в облаках. Круге на третьем я приноровилась к подолу и вальсировала вполне уверенно, если эти телепания утки вообще можно было так назвать, а третий круг по залу и вовсе показался мне вполне приличным. На четвёртый мы не зашли — мадам хлопнула в ладоши, что означало остановку.

— Ваше сиятельство, прекрасно, — одними только уголками губ улыбнулась мадам. — Вы впервые надели юбку должной длины, и я вижу, что вы с ней уже справляетесь. Конечно, вам нужна практика, чтобы вы могли не думать об этом — слишком уж у вас сосредоточенное лицо. Движения же великолепны. Мистер Джемстоун… Кто вас вообще учил танцевать? Когда вы выходили на паркет в последний раз?

— Думаю, лет двенадцать тому назад, — задумчиво отозвался он.

— Это многое объясняет… — протянула она. — Смотрите и запоминайте.

И мадам Донсюз встала мне в пару. Она вела безупречно, и мы остановились, сделав один круг, а потом она отошла и отстегнула юбку, оставшись в охотничьих брюках, тоже в клетку.

— В отличие от дамы, ваши ноги, мистер Джемстоун, прекрасно видно, — произнесла она, снова подойдя ко мне. — Ваши движения должны быть точнее и легче. Ваше сиятельство, ещё раз.

Мы с ней снова сделали круг по залу, и они с дядей поменялись. Уж не знаю, что именно не нравилось мадам в движениях дяди, но теперь её счёт дополнялся постоянными указаниями, что делать с руками, ногами и спиной. Через час я откровенно выдохлась, а вальс мне просто осточертел. Мысль отказаться от дебюта стала почти навязчивой, и мне трудно было просто отогнать её. А мадам явно не собиралась заканчивать на этом.

— Надеюсь, мистер Джемстоун, вы будете танцевать только вальс? — строго спросила она.

— Учитывая мои обстоятельства — да, только вальс и только с Габриэль, — дядя кивнул.

— Хорошо, потому что мы с вами вряд ли успеем довести до приличного вида мазурку или котильон за два месяца, — поджала губы мадам. — Практиковаться вы, конечно, будете, ведь бал Шарлотты не единственный, что вы посетите. И вы не всегда сможете прикрываться её сиятельством. Так, теперь мазурку, пожалуйста.

Это она произнесла уже для Бальтазара, который у нас был сегодня за граммофон. Меня мадам хвалила, а вот на дядю бросала строгие взгляды, но никак не комментировала. За мазуркой последовали котильон, полька и кадриль. И вот когда сил у меня уже совсем не осталось, и я думала о том, как вообще переживу бал, мадам прекратила занятие. Она сказала, что в следующий раз будет в четверг, и нам бы лучше немного попрактиковаться до этого времени хотя бы в вальсе. Дядя как-то угрюмо кивнул, и учитель танцев нас покинула, а мы пошли пить чай.

— Что-то ты мрачный, — заметила я, когда Уилл подал чай и чизкейк с черничным джемом. — Мне казалось, тебе нравится танцевать.

— М, да… — протянул он. — Просто я удивлён, что плохо выходит. Мадам права, я нуждаюсь в практике.

— Не думаю, что всё так плохо, — нахмурилась я.

— Ну вот уж ты-то должна понимать, что на балу к нашему вальсу будет приковано много внимания, — фыркнул дядя. — Если бы мы танцевали просто в своё удовольствие, никакой проблемы не было бы. Но для выступления для публики никуда не годится.

— На самом деле, я не думаю, что неидеальный танец на балу станет серьёзной проблемой, — я пожала плечами. — Он должен быть на хорошем уровне — всё-таки бал в Букингемском дворце. Но безупречным… Я сомневаюсь, что хоть у кого-то он таким будет.

— Почему? — он изогнул бровь.

— Потому что первый вальс взволнованные дебютантки будут танцевать со своими отцами, — я склонила голову набок. — Некоторые из них освежат в памяти, как это делается, но в большинстве своём они не так юны, чтобы танцевать превосходно. Так что достаточно будет просто не оконфузиться — не споткнуться, но наступить на моё платье и попасть в ритм музыки.

— Не низковаты требования? — скептически поинтересовался дядя.

— Не понимаю, чего ты вообще так взволнован, — усмехнулась я. — Уж для тебя-то это далеко не первый бал.

— Не понимаю, почему ты так спокойна, — он покачал головой. — Для тебя такое мероприятие должно быть в новинку.

— Для меня это просто работа, — я пожала плечами. — Я не ожидаю судьбоносной встречи или чего-то удивительного. Это будет всего лишь трудный вечер среди толпы людей. Только и всего. Так чего волноваться?

— Действительно, с чего бы юной девушке волноваться перед дебютом, — скептически заметил дядя.

— Много ли волнения вызывает у тебя событие, результат которого тебе известен? — я изогнула бровь. — Я могу рассказать тебе, как всё пройдёт.

— Пусть будет сюрприз, — он мотнул головой.

— Ах да, к этой теме, — я нахмурилась. — Балу Шарлотты многие леди придают большое значение, так что если ты не вознамерился жениться, будь осторожен с тем, кого будешь приглашать танцевать.

— Хм… — дядя нахмурился.

— И это ещё одна причина, по которой я не очень хочу, чтобы ты выглядел на паркете безупречно, — я склонила голову набок.

— Брось, там же будет полно молодых людей, — усмехнулся он.

Меня скептически перекосило. Я перевела взгляд на Бальтазара, который снова делал вид, что напрочь лишён слуха. Он, конечно, мог обмануть этим почти кого угодно, и я бы не назвала это качество дурным. Напротив, я-то знала, что демон прекрасно слышал и запоминал каждое сказанное в моём присутствии — да и вообще каждое услышанное — слово, что было качеством крайне полезным. А благодаря его умению прикидываться мебелью можно было вытаскивать из людей крайне интересные сведения.

— Бальтазар, как бы ты оценил шансы дядюшки найти невесту на балу Шарлотты? — поинтересовалась я.

— Если господин Джемстоун имеет такое намерение, я бы предположил, что они весьма высоки, — улыбнулся дворецкий. — С учётом распущенных слухов можно не сомневаться, что для незамужних леди ваш дядюшка выглядит как завидная партия.

— Я такого намерения не имею, — дядя покачал головой.

— Что очень расстроит леди, — хмыкнула я.

Он промолчал, но довольно красноречиво выражал лицом, насколько ему всё равно, что там кого расстроит. Разговор был окончен, и вовремя — Уилл принёс телеграмму от Уиндинга, в которой тот сообщал, что мисс Стоунер намерена продать дом. А поскольку в переписке с ним я упоминала, что заинтересована в покупке, он уже даже начал с ней переговоры. Ну, не с ней, а с её женихом. Сумма выходила вполне приемлемая, так что мне надо было послать туда кого-то, кто мог бы провести для меня сделку. И я подумала, что нужно будет отправить или мистера Тонта, или семейного адвоката — мистера Хардмана. За что-то же я ему платила.

Кандидатка в компаньонки пришла через час после завтрака во вторник. Бальтазар представил её как баронессу Офелию Пристинфорд. Это была дама лет тридцати пяти, одетая в закрытое чёрное платье. Она выглядела немного измождённой, лицо её было мрачным, а в зелёных глазах как будто выключили свет. Я напрягла память, и у меня в голове всплыло, откуда я знала её фамилию: барон Пристинфорд скоропостижно скончался пять месяцев назад, а его жена от нервного напряжения потеряла ребёнка. Поместье отошло какому-то дальнему родственнику по мужской линии, и бедную женщину он просто выставил. Молодая вдова оказалась практически на улице.

— Вот моё рекомендательное письмо, — тихо произнесла баронесса и протянула мне конверт.

Внутри была короткая записка от её величества, в которой имелся краткий пересказ истории леди Пристинфорд и завуалированный приказ принять её. Пробежав глазами по строкам, я снова посмотрела на вдову. Она так и стояла перед моим столом, опустив взгляд.

— Располагайтесь на диване, — улыбнулась я, указав на него жестом, и поднялась. — Бальтазар, подай чаю.

— Да, миледи, — отозвался он и вышел.

— Соболезную вашей утрате, — сев напротив баронессы, произнесла я. — Как вы справляетесь?

— Благодарю, ваше сиятельство, я в порядке, — слабо, и фальшиво, улыбнулась она.

— Мне бы хотелось создать доверительные отношения между нами, — заметила я. — Но я не стану заставлять вас рассказывать, если вы того не желаете. Раз у вас рекомендательное письмо от её величества, насколько я понимаю, вы встречались.

— Да, это так, — не стала увиливать леди.

— Вас поставили в известность о том, что именно вам нужно будет делать? — чуть сощурилась я.

— Мне было велено поддерживать вас и помогать, но при этом не лезть в ваши дела, — она кивнула. — Я лишь должна находиться подле вас в то время, когда вам будет это требоваться, не вмешиваться в ваши дела, если не понадоблюсь.

— Вот как… — протянула я. — Насколько я понимаю, вы полностью вели хозяйство в баронстве и управляли прислугой, верно?

— Да, это так, — кивнула баронесса.

— А чем вам нравится заниматься? — я чуть сощурилась.

— Мне нравилось рисовать, — она отвела глаза. — Но… с кончины мужа мне не хотелось брать в руки кисть.

— Это хорошее занятие, — я улыбнулась. — Я бы хотела, чтобы вы вернулись к нему. Свободного времени у вас будет предостаточно, хотя я, возможно, передам вам некоторую работу по особняку и поместью. Потому что своих дел у меня много, а это значит, что вам часто будет просто нечем заняться. Я понимаю тяжесть вашей утраты и знаю, что от безделья только хуже. А потому на первое время я бы хотела вас основательно загрузить. С началом светского сезона будет легче.

— Значит, вы принимаете меня? — баронесса посмотрела мне в глаза.

— Да, — я кивнула. — Могу я звать вас Офелией?

— Конечно, ваше сиятельство! — на её лице наконец проступила некоторая степень радости.

— Обращайтесь ко мне леди Габриэль, — улыбнулась я в ответ. — О, и раз уж вы теперь моя компаньонка, вам придётся сразу окунуться в мою светскую жизнь. Уже завтра у нас званый обед с приятелями моего дяди — чуть позже я вас представлю. А в следующую субботу состоится чаепитие с юными леди, что будут дебютировать в этом году. У вас на этом мероприятии будет своя роль.

— Но уместно ли будет присутствие вдовы на таком чаепитии? — Офелия чуть склонила голову набок.

— В отношении самого бала не только уместно, но и видится мне полезным, — улыбнулась я. — Ведь вы уже проходили это волнительное событие и можете рассказать о нём юным леди. Однако, насколько я понимаю, её величество до некоторой степени посвятила вас в мои дела.

— До некоторой степени, — она кивнула.

— А потому, как вы понимаете, чаепитие тоже к ним относится, — заметила я. — У него есть определённые задачи, и для их успешного выполнения я намерена прибегнуть к вашей помощи.

— Вы можете полностью на меня рассчитывать, — улыбнулась Офелия.

— Когда вы готовы переехать? — нахмурилась я.

— Если вы отправите со мной горничную — уже к вечеру, — задумчиво сообщила она.

— Бальтазар, — я перевела взгляд на снова якобы глухого дворецкого. — Отправь с Офелией Элис и наш экипаж. И, возможно, телегу? — я посмотрела на баронессу.

— У меня весьма скромный багаж, экипажа будет достаточно, — отозвалась она.

Я кивнула, и они вышли из кабинета. Офелия мне понравилась, хотя я всё ещё была почти уверена, что она будет за мной следить. Не присматривать, как взрослая леди за юной девушкой, а именно следить. И меня это совершенно не грело. А ещё я только после её ухода поняла, что мы не обсудили тему её зарплаты. И нужна ли она ей вообще, если пока она будет работать у меня, она будет здесь же и жить, получать всё, что потребуется, и располагать некоторым бюджетом.

Я снова вернулась за стол и взялась за планирование чаепития. Однако я едва успела набросать список обязательных тем, которые стоило поднять, когда вернулся Бальтазар. Его лицо было совершенно нечитаемым за извечной маской загадочной улыбки, говорить он тоже не спешил. Молчала и я. Не то чтобы у меня не было вопросов, просто я размышляла, с чего бы начать. Снова обратив внимание на лист бумаги перед собой, я глубоко вздохнула и уставилась на него.

— Сервиз готов?

— Да, миледи, — дворецкий кивнул.

— Гостиная? — я склонила голову набок.

— Почти, — он слегка улыбнулся. — Я намерен украсить её цветами, похожими на сервиз. Это будут лилии.

— У них резкий запах, — заметила я.

— Индийские благовония его скроют, — отозвался Бальтазар. — Лоренцо также занят подготовкой меню на восточный манер. Место для Чаи тоже готовится.

— Надеюсь, ты не собираешься посадить её в клетку, — поморщилась я.

— Нет, миледи, — он качнул головой. — Но она будет на цепи. Учитывая, что не все леди на чаепитии вам по душе, я посчитал, что так будет лучше — она может отреагировать довольно резко.

— Не все? — переспросила я, скептически изогнув бровь. — Впрочем, не имеет значения. Баронесса. Что ты думаешь?

— Её милость показалась мне на удивление удачным для вас выбором, — отозвался Бальтазар. — Я позволил себе навести некоторые справки сразу после того, как вам передали, что она сюда прибудет. Эта леди будет вам полезна и не станет вмешиваться в те дела, к которым вы не станете её привлекать. Не уверен, что секретариат её величества не ожидает от неё отчётности относительно происходящего у вас, однако даже так не могу назвать её присутствие слежкой. Кроме того, она была хорошо знакома с графиней Черригров.

— Ясно… — протянула я. — Мне нужен Хардман. Вызови его…

— Я предполагал, что вы захотите его увидеть, — чуть самодовольно заметил дворецкий. — Он уже ожидает. Привести?

— Да, это ненадолго, — я кивнула.

Стоило ему выйти, как в кабинет вплыл Уилл, ловко сервировавший стол чаем. И у меня сложилось впечатление, что все в особняке читали мои мысли. Возможно, что кое-кто так и делал… Особенно, когда прикидывался глухим. Уильяму Хардману было тридцать лет, и работал он адвокатом в конторе своего отца, которая называлась «Хардман и сыновья». И был он адвокатом в третьем поколении. Репутация его конторы была безупречна, и расследование Бальтазара подтвердило их добросовестность и профессионализм. У мистера Хардмана были тёплого рыжего оттенка волосы, которые он пригладил, едва вошёл в кабинет. Дождавшись приглашения и сев напротив, он поправил очки, за которыми были на удивление тёплые серые глаза.

— Давно не виделись, ваше сиятельство, — улыбнулся он.

— К счастью, повода не было, мистер Хардман, — отозвалась я.

— Что же теперь стряслось? — посерьёзнел он. — Тяжба?

— Ну какая тяжба, — отмахнулась я.

— Хотите поправить завещание? — нахмурился мистер Хардман.

— Кстати, да, спасибо, что напомнили, — я кивнула. — Хотя сегодня вы здесь по другому поводу. В завещании надо будет указать наследником «Роял Пэлэс» моего дядю, мистера Фрэнка Джемстоуна.

— Я понял, — он кивнул. — Внесу правки и позже снова зайду к вам, чтобы утвердить. Так зачем вы хотели меня видеть?

— Я хочу, чтобы вы съездили для меня в Колчестер и купили одно имение, — нахмурилась я. — Дело в том, что недавно его хозяин скоропостижно скончался, а его наследница желает его продать. Управляющий «Толстого пони» уже начал переговоры на этот счёт, так что нужно только встретиться и оформить все бумаги с мисс Стоунер.

— Цена, которую вы готовы заплатить? — сощурился мистер Хардман.

— Хм… Я это имение даже в глаза не видела… — я поморщилась. — Меня цена не очень волнует. Думаю, вы сами можете осмотреть дом вместе с Уиндингом — он разбирается в вопросе. Важно выкупить дом вместе с содержимым.

— Я понял, — он кивнул.

— Под содержимым я понимаю все бумаги доктора Ройлотта, переписку… — я сощурилась. — Его кабинет должен остаться нетронутым. Если мисс Стоунер пожелает забрать что-то из мебели — пусть. Скажи, что мы позаботимся об этом сами и привезём всё, что она захочет, куда она скажет в течение пары недель.

— Вы надеетесь там что-то найти, ваше сиятельство? — мистер Хардман склонил голову набок.

— Или не найти, — протянула я. — Не знаю, не уверена. Хорошо, если найду. Хорошо, если нет.

— Мне нужно знать детали? — он вскинул брови.

— Вы и так один из немногих, кто весьма посвящён в мои дела, — заметила я. — Это вам знать незачем.

— Если мистер Уиндинг уже начал переговоры, думаю, документы будут готовы к пятнице, — мистер Хардман кивнул. — Вас вписать новым владельцем?

— Нет, не хочу потом снова переписывать бумаги, — я мотнула головой. — Впишите сразу моего дядю. Я покупаю имение для него.

— Мистера Джемстоуна? — уточнил адвокат.

— Ну, не графа Розвелла же, — хмыкнула я.

— Сделаю в лучшем виде, — он улыбнулся. — Документы будут у вас в субботу.

В дверь коротко постучали, а затем в кабинет вошёл дядя и озадаченно уставился на меня, мистера Хардмана и на чай между нами. Несколько секунд в комнате висело неуютное молчание, после чего мистер Хардман поднялся.

— Раз я уже получил все указания, мне, пожалуй пора.

— Подождите, — я поднялась. — Это и есть мистер Фрэнк Джемстоун, мой дядя. Теперь, если это потребуется, вы будете представлять и его интересы тоже. Дядюшка, это мистер Уильям Хардман, наш адвокат.

— Рад знакомству, — дядя протянул ему руку.

— Взаимно, — отозвался мистер Хардман, и после рукопожатия снова повернулся ко мне. — Учитывая поставленную задачу, мне стоит поспешить и удалиться. Всего доброго.

— И вам хорошей дороги, — кивнула я, и он покинул быстрым шагом кабинет.

— У нас что-то случилось, что ты позвала адвоката? — склонил голову набок дядя.

— Ничего, — я мотнула головой. — Попросила внести небольшие правки в моё завещание.

— У тебя есть завещание? — озадаченно переспросил он.

— Было бы странно, если бы у меня его не было, — заметила я.

— Мне, видимо, тоже надо его составить… — протянул дядя. — Как насчёт прогулки? Есть тема для разговора, а тебе надо выгуливать лицо.

Я кивнула, и в то же мгновение из кабинета исчез Бальтазар. А уже через полчаса мучительного облачения в выходное платье мы покидали особняк через парадное крыльцо к коляске.