Сказки Шута и Короля. Игра первая (Заколдованная Страна) (джен)

— Ты поверил, потому что это правда, — проговорили откуда-то снизу. — Мне нравится то, что ты был готов пожертвовать собой, и когда в маске ещё не было отверстия для рта, и теперь, когда оно есть. Ты правда готов был погибнуть от жажды, чтобы никого не убить?

Шут удивлённо и выжидающе смотрел на высокого парня в чёрной маске.

— Я не убийца, — серьёзно ответил Михаил, сверкнув глазами. — Маска на мне. Значит, это моё бремя. Какое право я имею решать, кому жить, а кому нет? Кто сказал, что я достоин жизни за счёт смерти кого-то другого?

Шут не стал рассказывать Мише о том, что маска эта служила в королевстве орудием казни. Её надевали на одного приговорённого и запирали его в клетке с другим. Клетку выносили на площадь. Пришедшие на казнь женщины сходили с ума, глядя на парня в заговорённой маске: все они мечтали, чтобы именно он остался в живых. Осуждённых кормили и, глядя, как сокамерник принимает пищу, в том случае, если не успевал обезвредить его, голодный в маске первым падал замертво. Но потом задачу усложнили. Стали связывать им руки, чтобы продлить «представление». И того, кто выживал, бросали в толпу. В итоге все приводило к одному: наваждение исчезало и на смену ему являлась ярость, поэтому женщины разрывали "Маску" голыми руками; либо же в порыве ненависти уничтожали второго осуждённого за то, что он убил первого.

За всю историю королевства только один раз парень в маске погиб по своей воле — он оказался в клетке со своим товарищем. Он и сам не смог убить его, и ему не позволил нажать кнопку, когда тот пытался это сделать много раз.

Однако на маску Михаила, по приказу Короля, придворный маг наложил ещё более серьёзное заклятие: если прежде погибнуть должен был только сокамерник, то теперь умирать должны были все, кто увидит его лицо.

— Я хочу тебе помочь, — тихо проговорил лилипут, то и дело оглядываясь по сторонам: нет ли поблизости его величества?

— Как ты мне поможешь? — недоверчиво хмыкнул Миша.

— А это ты мне сам скажи, — захихикал плут.

— Ну, на самом деле, я думаю, монаршая морда так или иначе припрётся на меня посмотреть, — прогудел панк. — Тогда-то я и выясню с ним отношения…

— В том и дело, что его величество к тебе ходить больше не намерен, — вздохнул Шут. — Он сделал всё, что хотел.

— Да щас! Андро мне про песни говорил… — пробормотал Михаил. В его глазах промелькнула хитрая улыбка. — Ты знаешь, есть одна мысль… Явится, царская морда, припрётся обязательно!

Он наклонился к Шуту и принялся тихо рассказывать о своей идее. Конечно же Миша не стал посвящать лилипута во все тонкости своего плана. Не хотелось ему доверять в полной мере. Но почему бы не дать простое техническое задание?

* * *

Вот уже неделю Михаил жил в ничейном доме на окраине какой-то маленькой деревеньки, на которую он набрёл в день, когда отослал Шута по делам их общей идеи; и пытался вспомнить весь текст нужной ему песни.

То ли хозяева давно умерли, то ли покинули дом, в поисках лучшей жизни — ему было всё равно, главное, что здесь теперь он мог жить, не стесняя владельцев.

Все жители уже знали странного молодого человека, разгуливающего по деревне в чёрной маске: женщины толпами приходили к нему в дом, приносили еду и, влюблённо глядя в его тёмные, как беззвёздная ночь, полные бесконечной печали и глубокой мудрости зрелого мужчины глаза, слушали удивительные рассказы об истории другого мира; о царях и их подданных, о великих сражениях, о музыке, которую извлекали из невиданных инструментов, о легендарных певцах и об удивительных книгах; а мужчины его тихо ненавидели. Все деревенские девки и даже замужние женщины теперь постоянно пребывали в старом доме на краю деревни и умоляли «Маску» показать лицо!

— Многих женщин я взглядом покорял, — напевал Миша, сидя на крыльце, — и всё ту же роль я всегда играл…

— Матерь Божья, какой голос! — хваталась за сердце одна девушка.

— Мурашки по коже… — шептала другая.

— А дальше, что дальше? — трясла его за плечо третья.

— Не помню, — говорил Миша, обнимая её за талию, — дальше я ещё не вспомнил…

И именно в тот день, когда мужики решили собраться толпой и накостылять загадочному красавцу, который отбил всех их баб, в дом «Маски» вбежал запыхавшийся Шут. Миша как раз показывал женщинам, как звучит гитара на перегрузе, пытаясь изобразить звук голосом.

— Ну тебя за смертью посылать! — возмутился он, увидев лилипута на пороге дома. — Так и сделаю, когда мне жить надоест. Так ты же, собака такая, вообще не явишься.

— Сам бы попробовал втихаря от его величества такое провернуть! — обиделся Шут. — Я бы посмотрел!

— Извини, — смутился Миха. — Ну, ты нашёл?

— И нашёл! И даже сюда притащил! — похвастался лилипут.

Михаил бросился из дома и, увидев всё, что притащил Шут, чуть не подпрыгнул на месте от радости и закричал:

— Да! Да, мать твою! Они снова со мной!!! Ну теперь вы у меня попляшете…

Он вернулся в дом и объявил:

— Дамы, прошу за мной. Вас ждёт сюрприз.

* * *

— …Их любопытство

Травило душу мне,

Как капля яда

В излюбленном вине… — нежно пел в микрофон Михаил, стоя на возникшей прямо рядом с его домиком сцене и чувствуя себя абсолютно счастливым. —

Уважить вас,

Смогу лишь раз я!

Э-хэ-хей!

По его правую руку стоял Яков Цвиркунов, по левую — Саша Леонтьев, рядом с ним — Сергей Захаров. Все трое держали в руках гитары. Те самые, благодаря которым, появилась студийная запись песни «Маска». Дима Ришко, по прозвищу Каспер, старательно выводил мелодию скрипки, а позади всех Александр Щиголев — он же Поручик — колдовал над барабанной установкой.

Артисты казались пассивными, вялыми, они как-то механически извлекали звуки из своих инструментов. И только энергичный Михаил выступал, словно в последний раз — а быть может действительно в последний — принимая на себя внимание всех зрителей.

— Всё случится, как всегда!

Не желая вам вреда,

Буду вас я развлекать

Опять! Опять! — грубым вокалом пел он, прыгая по сцене в кожаных штанах, высоких ботинках, плаще и маске.

Он поверить не мог в происходящее: он снова был на сцене. Снова управлял ритмами сердец. А всё пространство возле сцены было заполнено молодыми девушками и красивыми женщинами, юношами и мужчинами.

* * *

Когда Миша, стоя на коленях, обнимал гитару, прижимая её к себе, мужики, собравшиеся со всей деревни, дружно ввалились во дворик дома, в котором поселился «Маска».

Парень, занятый анализом своих эмоций, даже внимания не обратил на их появление. Где-то на задворках сознания вертелись воспоминания.

«Я ведь давно не играл для людей. Гитара мне всегда мешала. Я использовал инструмент только для создания мелодий... Почему же так хочется тронуть струны и никому её больше не отдавать?! — думал он, прикрыв глаза. — Играть, играть, играть... Как же долго я живу без музыки...»

Наконец он поднялся и, всё так же не обращая внимания насколько свирепые лица у селян, явившихся к нему во двор, радостно воскликнул:

— О, мужики! И вы здесь! Замечательно. Стойте тут. Я сейчас девочек заберу и вы с нами пойдёте.

Мужчины тихо обалдели, но спорить не стали, пошли за «Маской» вместе с женщинами — ну не отпускать же с ним баб одних! — и не пожалели о своём решении.

«Маска», оказывается, отлично поёт! Да ещё королевский Шут привёл каких-то парней со странными музыкальными инструментами. Из всего обилия техники мужчины узнали только скрипку да барабан.

* * *

— Лицо под маской

Вам покажу сейчас

И вы умрёте, как все,

Кто был до вас… — пел Миша, сверкая взглядом тёмных глаз, устремлённых в зал, в котором мужчины плясали, кто как мог и радостно кричали; а девушки либо прыгали на месте, либо просто заворожённо глядели на предмет своих желаний, ловя каждый его жест.

— Святые угодники, он без рубашки!

— Покажись нам!

— Прыгай к нам!

— Сними маску! — долетали до ушей Михи крики девчонок, и он начал нервничать.

Охраны-то нет! А ну как если они влезут на сцену и сорвут с него маску! И погибнут! А что если, не зная, как она снимается, сорвут вместе с кожей! Больно будет так помирать-то…

«Да не, — успокоил себя Михаил, — за неделю не сняли и сейчас не станут…».

И снова отдался музыке, закрывая глаза и стараясь запомнить это ощущение счастья.

— Ты что устроил?! — громом прогремел голос Короля над толпой.

«Ну наконец-то, явился, — облегчённо выдохнул Миша. — Шут мне только одну песню устроил, потом ведь парни исчезнут вместе со сценой и инструментами…».

— Ты вообще оборзел?! — перешёл на сленг разгневанный Король.

Никто из зрителей даже и не думал поворачиваться на голос правителя. Все смотрели только на сцену.

— Знайте, люди, в этот час

Монстр глаз не сводит с вас! — чеканя согласные пропел Михаил, указав рукой вперёд, туда, где стоял Король, а в глазах его читалась демоническая улыбка. —

Ваше любопытство чует он!

Он в него влюблён!

Зрители проследили за рукой артиста и удивлённо уставились на его величество. Правитель топнул ногой, и звук выключился.

— Ой, что так вдруг светло стало? — стал театрально озираться Миша и остановил взгляд на Короле: — О-о-о, это же его «егочество» припёрлось почтить нашу скромную тусовку, освещая себе путь своим чудо-фонарём!

Король прикрыл рукой свой левый подбитый глаз и со злостью проговорил:

— Ты что себе позволяешь, ты, панк из другого мира?!

— Выступаю, — гордо вскинув подбородок, заявил Михаил.

Как Шут и предупреждал: его силы хватило держать группу, сцену и аппаратуру только одну песню, так что всё вернулось обратно, в тот мир, откуда и было перенесено; и теперь один Миха стоял на земле перед толпой и монархом.

— Не забывай: я панк и артист. Так что даже твоя идиотская маска не сможет меня сдержать, — добавил Миша.

— Так это он!

— Да как он мог!

— Он без суда и следствия нацепил на парня маску!

— Сволочь!

— Долой такого правителя! — со всех сторон раздались возмущённые реплики, и люди двинулись на Короля.

— Ой, да пожалуйста, — подкатил глаза правитель и хлопнул в ладоши. Маска тут же свалилась с лица Михаила, и тот, быстро закрыв лицо руками, сел на корточки и уткнулся носом в колени.

— Ты что, падла, делаешь?! — глухо прорычал он. — Всех разом убить вздумал?! Запасную башку с собой носишь?! Нет?! Ну рой себе могилу, мудила…

— Да успокойся уже, — устало выдохнул Король, и ему пришлось использовать всё своё самообладание, чтоб не швырнуть панка в темницу за такие речи. — Заклятье снято. Можешь подняться.

— Я тебе не верю, — твёрдо ответил Михаил, пытаясь наощупь нашарить упавшую маску. — Тебе, ублюдку, плевать на народ, знаю я таких.

Тем временем люди схватили Короля и стали думать, как его наказать.

Правитель мог парой движений рук разбросать всех жителей деревни, но сдержал свою ярость и, приосанившись, твёрдо стоял на ногах, не обращая внимания на народный гнев. Он понимал — это наваждение, люди так ведут себя только из-за магического воздействия.

Наконец Миша нашёл маску и, вновь приложив её к лицу, поднялся на ноги.

— Ты просто боишься показать им своё настоящее лицо, — проговорил Король.

— А хули мне? — усмехнулся Миша. — Мне и так хорошо. Девочки меня любят.

— Ты пользовался их состоянием! — воскликнул правитель, в попытке обратить своих подданных против панка из другого мира.

— Да пусть пользуется, Господи, — махнула рукой одна из женщин.

— Да! На здоровье! — подхватила другая.

— Неправда, — поспорил с Королём Михаил. — Я не пользовался. Девушкам тоже было хорошо.

Те девушки, что в течении этой недели чаще других захаживали в дом, где жил «Маска», согласно закивали.

Как всегда, внезапно появился Шут и запрыгал вокруг правителя. Миха поймал его взгляд и вопросительно посмотрел на него, слегка двинув рукой, сжимающей маску. Плут кивнул, и парень убрал чёрную ткань от лица.

— Смотрите же, смотрите, какой он на самом деле! — прокричал правитель.

К этому моменту магия маски совсем рассеялась. Привычный ход специфической казни предполагал свой печальный финал. Конечно монарх планировал остановить экзекуцию в нужный момент. Он просто хотел приструнить неуправляемого анархиста, показать ему, наконец, где его место и кто в этом мире главный.

Но девушки поглядели на Михаила и вновь повернулись к своему Королю.

— И чё?

— Хорошенький.

— Лапочка!

— А что с ним не так?!

Посыпались женские голоса со всех сторон. Тут даже Миха обалдел, что уж говорить о Короле. Кто же знал, что за эту неделю женщинам так понравится душа человека в маске, что внешность его будет занимать лишь их любопытство?

Король трясся от злости:

— Ну хорошо. Ты так? Вот тебе!

Щелчок. Свет вновь отключили.