Гарри Поттер и Таинственное наследие (джен)

— Ой, Гарри, прости, пожалуйста!

Падма смотрела на него чуть виновато и смущенно.

— Я со всем этим расследованием совершенно забыла отдать тебе это! Надеюсь, ничего срочного…

— Что отдать? — удивился Гарри. — О чем ты?

— Да о наследстве твоем! — ответила Падма. — Деннис Криви, как положено, сдал все на проверку, мы сделали все необходимое в течение двух недель. Но потом началась вся эта свистопляска и я совершенно забыла про этот сундучок. Пойдем, заберешь его!

— Надо же, у меня тоже вылетело из головы, — улыбнулся Гарри, послушно направляясь вслед за мисс Патил. — А что там?

— Ничего особенного, толстая папка очень старых бумаг, несколько серебряных сувениров, — ответила Падма. — Одна больше всего похожа на пряжку для ремня. Очень красивая работа. А вторая — мы толком не поняли ее предназначение. Нечто среднее между стаканчиком и колокольчиком. Но он не звенит — язычка внутри нет. И на стол поставить нельзя, потому что дно округлое. Но вещица тоже очень красивая, явно старинная.

— А что за бумаги? — полюбопытствовал Гарри.

— Одно письмо, адресованное лично тебе. Запечатанное, мы его не вскрывали. А про остальное тебе лучше выяснить у Шумова, — последовал неожиданный ответ. — Там нет ни слова на английском. Энтони говорит, что все написано на кириллице, причем, язык не современный, а какой-то старый стиль. Мы, как ты догадался, не разобрали ни единого слова. Поэтому просто тщательно все проверили на безопасность. Можешь быть спокоен, наследство чистое, как слеза единорога.

Гарри положил в карман черный ключ с большим кольцом, взял в руки тяжелый черный сундучок.

— Как думаешь, Шумов у себя? — спросил он.

— А где ему быть? — пожала плечами Падма. — Ты же знаешь, он почти не покидает академию. Разве что тебе придется прогуляться до Смита и выпить со стариком кружечку эля.

— Не, я туда и обратно, — улыбнувшись, пробурчал он. — Некогда прохлаждаться.

Падма подняла на него свои черные, как ночь, глаза.

— Не суетись, Гарри. Иногда нужно ненадолго остановиться и позволить голове отдохнуть. Хотя бы на полчаса. Тебе это пойдет на пользу.

— Сговорились вы, что ли, — заворчал он.

— Поттер, мы не слепые, — парировала Падма. — И не такие тупые, как тебе кажется.

— Прости, — вздохнул он. — Прости, пожалуйста.

— Ерунда. Ты неважно выглядишь и мы все это видим. И знаем, почему. И не хотелось бы снова…

Она осеклась.

— В общем, никто не будет считать тебя бездельником, если ты научишься делать хотя бы небольшие паузы. И восстанавливать силы. Весь последний месяц ты работаешь, как проклятый, Гарри. А так нельзя.

— Да, спасибо, Падма. Я подумаю над этим. В общем, если кто-то будет спрашивать, я у Шумова. Скоро вернусь.

Он приветливо кивнул девушке и быстро зашагал к круглому холлу, где по-прежнему стояла бронзовая статуя Элдрича Диггори, служившая прямым порталом к академии аврората. Полыхнул голубой свет и через несколько мгновений Гарри уже стоял у колючих кустов барбариса, которые сплелись в непроходимые заросли. Он поднял левую руку, на которой носил браслет из драконьей кожи, где хранил свой золотой жетон — кусты, словно по команде, расступились, открывая ему дорогу к ветхой хибарке. Снова взмах руки, скрип тяжелой темной двери…

Гарри вошел, сделал несколько шагов и остановился, оглядывая уютный холл, темные панели, деревянную балюстраду лестницы, ведущей наверх и вниз, в конференц-зал… Как быстро летит время! Восемь лет назад он впервые попал сюда. Он улыбнулся, вспомнив, как мисс Боунс поначалу мучилась и лишь краснела, глядя на него. «Ох, Сью… А теперь я снова хватаю руками пустоту. Как же я привык к тому, что ты рядом». Гарри почувствовал прилив светлой, пронзительной благодарности. Он провел в этих стенах самый трудный год своей жизни, когда нужно было заново собрать себя по частям, научиться дышать, чувствовать вкусы и запахи, различать краски и медленно, шаг за шагом обретать способность удивляться, радоваться, испытывать интерес к чему-то новому… Если бы не прекрасные люди, которые были рядом, это было бы совершенно непосильной задачей. Сколько чуткости и терпения друзья проявляли к нему, едва заметив боль на его лице. Как деликатно старались помочь. Они всегда были так добры! «Спасибо, дорогие мои», — подумал Гарри, не зная, как еще освободить переполненное теплом сердце.

В академии царила полная тишина, нарушаемая лишь щелканьем старинных напольных часов. Он поднялся по лестнице, заглянул в старую классную комнату, которую заливало ослепительное июльское солнце, снова улыбнулся, вспомнив, как осваивал здесь зельеварение и мучился с исцеляющими заклинаниями. Как весь их курс тщетно соревновался с Роном и Симусом, которые раз за разом одерживали верх…

Он переложил сундучок в другую руку и поднялся еще на один лестничный марш.

— Да, войдите, — послышался знакомый голос из-за двери.

— День добрый, профессор, — улыбнулся Гарри. — Надеюсь, я не отвлекаю вас?

— Гарри! Дорогой мой! Вот это да!

Шумов быстро поднялся по крохотной стремянке, вылез из затейливого сундука, стоявшего в углу и бросился к нему навстречу. Гарри освободил руки. Они крепко обнялись.

— Рад вас видеть, профессор!

— Я уже десять раз просил тебя называть меня Алексом, — чуть укоризненно сказал Шумов. — Я уже семь лет как не твой учитель.

— Не могу отделаться от старой привычки, — откликнулся Гарри. — Как у вас дела?

— Все прекрасно, благодарю. Затеял один любопытный эксперимент в лаборатории (он махнул рукой на свой затейливый сундук, внутрь которого уходила крохотная стремянка). Как счастливый случай привел тебя сюда?

— Вот это, — Гарри махнул рукой на свое странное наследство. — История странная и даже нелепая. Какой-то старик в богадельне, умирая, решил завещать это мне. Ребята провели стандартную проверку, сегодня я наконец забрал и... Мисс Патил говорит, там бумаги, написанные кириллицей. А мы знаем только одного человека, который ее понимает…

— Что ж, любопытно. Давай посмотрим.

Гарри извлек из кармана старинный темный ключ, сундучок скрипнул старыми петлями…

Понадобилось несколько минут, чтобы привести в чувство профессора Шумова, который, едва взяв в руки серебряный стаканчик с круглым дном, побелел, как мел и с еле слышным всхлипом неловко упал набок. Гарри, задохнувшись от ужаса, среагировал так быстро, как только мог — все-таки реакция опытного мракоборца была великолепной… Все получилось — лицо Алекса Шумова порозовело, он зашевелился и наконец открыл глаза.

— Вам нужно в больницу, — торопливо проговорил Гарри. — Я… Я сейчас.

— Нет-нет, все в порядке, — он провел рукой по седым волосам, снова сел. — О, Гарри, дорогой мой мальчик… Прости меня. Прости, слышишь? О, Боже милостивый. Пожалуйста…

— Я не понимаю... Алекс, все это ерунда. Вам нехорошо, я… — Гарри попытался поднять его на ноги, но Шумов схватил его за руку и неожиданно сильно сжал.

— Нет, постой, погоди, Гарри. Послушай…

Шумов вздохнул, пытаясь совладать с собой, и снова заговорил:

— Никогда не думал, что судьба сыграет со мной такую шутку… Тридцать лет, Гарри. Половина жизни. Когда уже нет причин ожидать каких-то потрясений. Когда ты меньше всего ожидаешь… Послушай меня. Это очень важно, чтобы ты понял меня… Я знаю, что ты сильный. И…

— Что, что я должен понять? — Гарри уже не на шутку испугался, глядя на своего наставника, которого (Гарри был готов поручиться за это головой!) никто никогда не видел в таком состоянии.

Шумов, словно собираясь с силами, сделал глубокий вдох и произнес:

— Я должен уехать. На родину.

Гарри остолбенел.

— Уехать? Но почему? Зачем? Там же… Там же за вашу голову обещают мешок золота!

— Ну, ты вспомнил! Когда это было, — попытался усмехнуться Шумов, хотя губы у него по-прежнему были бледные и немного подрагивали. — В чем-то ты прав, вряд ли меня и сейчас встретят с оркестром… Но все это не имеет значения. То, что ты принес… Тебе наверняка сказали или написали, что эти предметы лишь переданы тебе на хранение или что-то вроде того. Что придет день, когда ты встретишь человека, который… В общем, ты его встретил. Это я.

— Ох, и правда, — спохватился Гарри. — Падма же сказала, что там для меня письмо…

Он бросился к сундучку, немного порылся, вынул конверт.

«Дорогой мистер Поттер, вы меня не знаете. Но я, как и все жители Британии, знаю вас и безмерно уважаю. Вы — единственный человек из всех, кто мне известен, кому я могу доверить свое дело. И заклинаю вас отнестись максимально серьезно к тому, что я вам поведаю. Вам наверняка скажут, что Джон Белл был ненормальным нищим стариком, который за каждым углом видел врагов и спал, сжав в кулаке ключ от своего сундука и волшебную палочку. Что ж, у меня действительно достаточно причин постоянно ожидать нападения и везде подозревать опасность. Мистер Поттер, доверяя вашему благородному честному сердцу, я передаю вам все это лишь на сохранение до той поры, пока вы не встретите их подлинного владельца. Однажды, я верю, вы встретите одного человека, которому нужно будет передать мой архив и те милые сувениры, которые являются самой ценной частью моего имущества. У него будут точно такие же предметы, — парные тем, что есть у меня. Перепутать их невозможно — работа мастеров с Северного моря уникальна и никому еще не удавалось подделать ее, так что узнать этого человека будет легко. Тот, у кого сохраняется вторая половина архива, знает, что нужно делать дальше. Поверьте, мистер Поттер, в ваших руках сейчас будущее множества людей и, возможно, целой страны… Не могу сказать больше, чтобы не подвергнуть вас опасности, чего мне хотелось бы меньше всего на свете. Да поможет тебе Бог, Мальчик-Который-Выжил! С уважением и благодарностью, Джон Белл».

— Ты позволишь? — Шумов протянул руку к письму, которое Гарри растерянно опустил на колени.

Он взял, еще раз медленно, внимательно перечитал каждую строчку, ведя по ним пальцем так, будто пытаясь прикоснуться к тому, кто их написал.

— Джон Белл, — сдавленно произнес он. — Ну, конечно. Ох, Ваня, Ванечка…

Он отложил письмо в сторону, всхлипнул, торопливо провел рукавом по лицу, перевел дух и продолжил:

— Что бы ты почувствовал, Гарри, если бы спустя столько лет вдруг увидел письмо, написанное рукой, например, Сириуса. Или твоей мамы… Ваня Беляев. Мой старый друг. Я был уверен, что его давным-давно нет в живых… А он тоже выбрался. И столько лет был здесь, в Англии, совсем рядом. Прятался, взял себе новое имя...

Он усмехнулся.

— Ваня в детстве зачитывался Конан-Дойлем и знал про него все. Разумеется, поэтому попав на родину любимого писателя, взял себе именно эту фамилию… К тому же немного похожую на его собственную. Джозеф Белл, настоящий прототип сыщика Шерлока Холмса. Он был уверен, что Джозеф Белл был из наших, из волшебников. И в детстве мы до хрипоты спорили…

— Теперь я понимаю, почему вы так шокированы, — кивнул Гарри. — Как жаль, что вы не смогли повидаться с ним… Я узнаю, где его похоронили. Если хотите… Я могу пойти с вами.

— Да, разумеется, — вздохнул Шумов. — Спасибо тебе.

— Но пока мне непонятно, почему вам нужно ехать туда, — продолжил Гарри. — Это ведь очень далеко! Это может быть опасно. И кто знает, как долго это продлится…

Шумов поднял на него глаза, полные слез.

— Ты не понял, Гарри, — тихо проговорил он. — Теперь я должен вернуться. Навсегда.

— Что значит, навсегда? — переспросил он.

— Это значит, что мне нужно вернуться на родину, чтобы выполнить свой долг, — тихо, но твердо произнес Шумов. — И никто на свете не может сделать это вместо меня.

Еще полминуты Гарри смотрел на него, пытаясь осознать услышанное.

— Нет.

Он выдохнул это слово так резко и сильно, что Шумов даже слегка отпрянул.

— Я знаю… — начал он, но Гарри прервал его:

— Нет! Только не вы!

— Дорогой мой, сядь и выслушай меня, умоляю…

— Нет!

Гарри вскочил и, тяжело дыша, уставился на Шумова. Лицо его исказилось до неузнаваемости. Еще мгновение он смотрел на своего наставника, а потом издал нечленораздельный возглас и кинулся прочь.

Шумов вскочил и бросился следом. Но разве мог он соревноваться в скорости с молодым, полным сил парнем? Гарри был стремительнее ветра. Уже через секунду внизу хлопнула входная дверь.

Шумов побрел обратно в свою комнату. Сел, минуту или две молчал, уронив голову в ладони. Потом достал палочку и зашептал заклинание… 

Как может измениться мир за одну короткую секунду.

Только что сияло солнце, пели птицы и жизнь была, разумеется, непростой и полной сюрпризов, но в ней все было на своих местах и ты твердо стоял на ногах… И в следующий миг ты сброшен со всего размаху вниз, на холодные камни, во тьму. И все, что тебе известно, что ты ощущаешь — это боль, которая пробила сердце насквозь, пришпилив тебя к земле. Так коллекционер редких насекомых достает длинную булавку, протыкает новую бабочку и с удовольствием удачливого охотника прикрепляет ее к футляру, который кладет под стекло. И вот ты беспомощно бьешься — просто потому, что ни одно живое существо не сдается без борьбы, это заложено в самой его природе. Но этот штырь в груди крепко удерживает тебя. И этим трепыханием ты лишь напрасно раздираешь свою рану еще больше…