Упала, очнулась - султанша! (джен)

Семь месяцев спустя.

Предрассветный крик икбал переполошил весь гарем. У меня чуткий сон, поэтому быстрые шаги служанки матери и её взволнованный, срывающийся голос заставили открыть глаза. Ещё находясь в полудрёме, я повернулась под одеяльцем и прислушалась.

— Госпожа, госпожа! Пожалуйста, проснитесь, у меня срочные новости! — громким шёпотом говорила молодая женщина.

— Что такое, Дайе? — послышался сонный голос матери. Стряхнув с себя остатки сна, она строго добавила:

— Говори тише. Нельзя будить детей.

— Госпожа моя, у Пинар роды начались!

— О Всевышний! Будем надеяться, она родит девочку...

— Иншалла, госпожа.

— Что слышно в гареме? — деловито осведомилась Валиде. — Надеюсь, девушки ведут себя прилично? Как проходят роды?

— Лекарша уже пришла, госпожа, однако пока неизвестно, в каком состоянии роженица. Всех выгнали из покоев, остались только несколько помощниц.

— Иди разузнай, что там происходит. С ума сойду от волнения!

— Слушаюсь.

Когда звуки удаляющихся шагов затихли, я прикрыла глаза. Матушка заглянула к нам в комнату, проверила, не проснулся ли кто, и начала тихо ходить по своему помещению из стороны в сторону. Ну да, какое там спать. Мне самой интересно, кто будет на этот раз — сестра или брат? Или снова двойня?

* * *

Пинар сорвала голос в первые же два часа, а схватки только усливались. Сперва девушки только обтирали её лоб мокрой тряпицей, потом другую, спасибо, хоть сухую, затолкали в рот. Несчастная немедленно выплюнула противную ткань, приготовившись снова кричать. Но тут вмешалась повитуха.

— Замолчи! — сердито велела она. — Вредишь и себе и ребёнку! Копи силы, тужься.

Мысль о малыше немного ободрила бедняжку. Закусив губу и даже не замечая причинённой этим действием боли, она собрала все силы, что у неё есть, чтобы помочь сыну или дочке скорее прийти в этот мир.

* * *

— Роды проходят тяжело, госпожа. Девушку не определили в наложницы именно из-за узкого таза и нескольких шрамов. Но больше мне ничего не удалось узнать, простите.

Хафса-султан молча встала.

— Я отправляюсь туда, Дайе. Присмотри пока за детьми.

— Мама... — якобы сонно потирая глазки, вышла я из детской комнаты. — Куда ты?

За прошедшее время я научилась вполне сносно говорить. Какое счастье, когда тебя понимают с первого раза, знал бы кто...

— Хатидже, скоро родится твой братик или сестричка. Я иду проверить, не угрожает ли ему что-то.

— Можно я пойду с тобой? Пожа-а-алуйста, — протянула я писклявым голоском.

Мать посуровела. Ну да, сейчас же там трэшак, суета, роженица орёт, как резаная, не для ребёнка зрелище. Но чем чёрт не шутит, может, дадут развлечься немного?

— Нет, дочка. Тебе туда нельзя. Дайе, уложи султаншу спать, ещё очень рано.

Поудобнее устраиваясь в постели, я невинно спросила:

— Дайе, а откуда берутся дети?

Служанка аж поперхнулась. Но, что интересно, не отмахнулась от надоедливого ребёнка, пусть и члена Династии, ответила максимально расплывчато, однако не соврала.

— Когда мужчина и женщина любят друг друга, Аллах даёт им ребёнка.

— Значит, чем больше люди друг друга любят, тем больше у них детей?

— Почти всегда это так, маленькая госпожа. А теперь спите, и пусть вам приснятся красивые и добрые сны.

— Подожди, Дайе, ну пожалуйста! Расскажи мне сказку!

— Тише, вы разбудите братьев и сестру, — шикнула женщина. Но потом смягчилась и спросила:

— Какую именно?

Забыла сказать, я с братьями и сестрой сплю в маленькой комнате, прилегающей к покоям матери. Рядом — служанки.

— Про лисичку!

— Ну хорошо, — вздохнула калфа. — Слушай.

"Давным-давно в одной большой деревне жил мельник. Он всегда держал в своём курятнике пять-шесть птиц.

Однажды в курятник пробралась хитрая лиса и съела всех кур. Мельник снова купил кур и поместил их в курятник. Но лиса вскоре добралась и до них. Стал мельник день и ночь думать, как бы ему поймать вора. Думал он, думал и наконец решил выкопать яму и спрятать в неё кур.

Ночью опять пришла лиса. Прыгнула она в яму и тут же поняла, что самой ей теперь отсюда не выбраться. Поэтому, опасаясь гнева мельника, на сей раз она к курам даже не притронулась.

Утром мельник пришел к яме.

— Не убивай меня! — стала просить его лиса. — Помоги мне выбраться, и я отблагодарю тебя!

Мельник рассердился:

— Хитрюга! — закричал он. — Ты съела всех моих кур, как можешь ты просить меня о чём-то?!

Но лиса продолжала упрашивать его, и добросердечный мельник поддался на уговоры.

— Теперь дай мне немного серебряных монет, — сказала лиса, — и жди меня здесь.

Мельник дал ей деньги, и лиса отправилась прямо ко дворцу падишаха. Один из слуг отворил ей.

— Мучной падишах шлет привет вашему падишаху, — сказала лиса. — Наш падишах вознамерился проверить меркой все свои серебряные деньги. Не согласится ли ваш падишах дать ему взаймы мерку для серебряных монет?

Слуга пошел и принес ей требуемое. Лиса взяла мерку, несколько дней побродила по окрестностям и снова пришла ко дворцу. Она положила в мерку монеты, которые дал ей мельник, и, вручая её слуге, сказала:

— Пожалуйста, возьмите вашу мерку. Мучной падишах очень благодарен.

— А почему здесь серебряные деньги? — спросил слуга.

— У моего повелителя целые горы серебряных монет, — отвечала лиса, — не беда, если несколько штук случайно прилипло ко дну.

Лиса возвратилась к мельнику и, отдохнув у него пару дней, сказала:

— Не дашь ли ты мне пять или шесть золотых лир?

— Ты, наверное, разорить меня хочешь! — воскликнул мельник. — Не дам!

— Не скупись, — стала уговаривать его лиса, — ведь я хочу тебе помочь! Дай же несколько золотых лир!

Мельник дал лисе золотые лиры, и она снова отправилась ко дворцу падишаха. Слуги вышли ей навстречу.

— На этот раз я пришла попросить мерку для золотых лир, — сказала лиса. — Наш мучной падишах сам будет отмерять золото. Как только он закончит, я сразу же принесу мерку обратно.

Взяв нужное, лиса несколько дней разгуливала по лесам, а потом вернулась во дворец. На дно мерки она положила золотые лиры, которые ей дал мельник.

— Почему здесь золото? — спросили слуги.

— У нашего падишаха целые горы золотых монет, — отвечала лиса, — не беда, если ко дну мерки прилипло несколько штук!

Когда лиса вернулась к мельнику, тот закричал сердито:

— Где серебряные и золотые монеты, которые я тебе дал?

— Потерпи немного, — спокойно отвечала лиса, — ведь сперва молния сверкает, а потом уж гром гремит.

Через несколько дней лиса отправилась в город и разыскала там городского глашатая.

— Объяви повсюду, что мы отправляемся к дочери падишаха отведать ароматного щербета, — попросила она его. — Кто желает пойти с нами, пусть идёт туда-то.

И глашатай возвестил:

— Все, кто хочет отправиться с мучным падишахом, через три дня должны собраться там-то!

В назначенный день пятьдесят тысяч всадников, пожелавших отведать падишахского щербета, пустились в путь. Впереди, указывая дорогу, важно выступала лиса.

Через несколько дней процессия подошла к большому озеру. День был пасмурный, и вдруг хлынул такой сильный дождь, что сразу же размыло землю. Лошади стали оступаться на крутом берегу, а некоторые всадники не удержались, упали в воду и утонули.

Лиса собрала всех оставшихся в живых и привела их наконец ко дворцу падишаха. Тут она сразу же бросилась к самому повелителю в ноги и воскликнула:

— О ваше величество, сами мы не пострадали от страшного ливня, но вся поклажа, которая была на конях, погибла, пропало столько ценных вещей, что описать невозможно!

Падишах не понял сразу в чём дело и сказал:

— Идите немедленно к дворцовым портным! Пусть они сошьют для пострадавших новые платья!

По заказу лисы сшили платья из драгоценной материи для мучного короля и его людей.

Пока портные работали, все прибывшие разбили шатры в падишахском саду и расположились в них. Тут только падишах догадался спросить:

— Что это за люди?

Лиса почтительно приблизилась к нему и сказала:

— Это свита мучного падишаха.

Затем она подошла к прибывшим и шепнула:

— Идите, просите руки дочери падишаха, как я вас научила!

Пять-шесть почтенных людей выступили вперед.

— Мы пришли просить твою дочь в жены мучному падишаху. Даёшь ли ты свое согласие? — сказали они.

Падишах задумался.

— Как пожелает небо, так и будет. Что я могу сказать? — отвечал он.

Затем падишах приказал угостить всех ароматным щербетом.

Отведав угощения, гости стали собираться в обратный путь.

— Нам бы хотелось устроить богатую свадьбу, — сказала лиса падишаху, — но, когда мы ехали сюда, то, как я уже вам говорила, у нас пропало много ценных вещей…

Падишах прервал ее:

— Не беда! Мы, конечно, беднее мучного падишаха, но хорошую свадьбу можно сыграть и здесь!

И тут же началась подготовка к свадьбе. Платил за все падишах. Он приказал раздать тысячам людей одежды, затканные золотом и серебром.

Наконец прибыл и мучной падишах.

— Ну, каково? Нравится ли тебе все это? — подойдя к нему, тихонько спросила лиса.

— Очень нравится! Очень! — отвечал мельник.

Отпраздновали свадьбу, и через несколько дней мельник, дочь падишаха, большая шахская свита и все, прибывшие с лисой, отправились в обратный путь.

А хитрая лиса, забежав вперёд, увидела на лугу большое стадо овец и приблизилась к пастухам.

— Видите ли вы людей, идущих по дороге? — спросила она.

— Видим, — отвечали пастухи.

— Эти люди идут, чтобы напасть на вас, — сказала лиса, — но, если они спросят: “Чьи это верблюды?”, — а вы ответите: “Нашего господина, мучного падишаха”, — то вам ничего не будет.

Вскоре процессия приблизилась к пастухам.

— Чьи это верблюды? — спросили пастухов.

— Эти верблюды принадлежат нашему господину, мучному падишаху, — в один голос отвечали пастухи.

Всё произошло так, как хотела лиса. И процессия снова двинулась дальше. Лиса же опять забежала вперёд. На этот раз она увидела вдали дворец великанов. Они были как раз дома и крепко спали. Хитрая лиса обошла тихонько дворец и подожгла его со всех сторон. Все великаны сгорели, а лиса вернулась к процессии и, указывая на догоравший дворец, сказала:

— Не пугайтесь! Хорошо еще, что беда случилась, когда нас не было! Жаль только, что вместе с дворцом сгорело почти всё наше богатство!

Тут все сопровождавшие дочь падишаха увидели, что от дворца, куда они ехали, остался один пепел.

А падишах построил на этом месте другой дворец для зятя и дочери. Дворец убрали драгоценной утварью, и гости прожили в нем четырнадцать дней. Затем они распрощались с хозяевами, и каждый отправился в свою страну. А во дворце остались жить мельник — мучной падишах, дочь падишаха и, конечно, хитрая лиса.

Время шло. Однажды лиса сказала слабым голосом:

— Неможется мне что-то, не умереть бы.

Наутро её нашли мертвой. Слуги доложили мельнику:

— Господин наш, лиса скончалась!

— Возьмите и выкиньте её из дворца, — спокойно сказал мучной падишах.

Слуги бросились выполнять его приказ. Тут лиса вскочила на ноги и закричала:

— Я тебе сделала столько добра, а ты приказал меня выбросить!

Мучной падишах расхохотался:

— Я знал, что ты не умерла, — сказал он. А через несколько дней лиса и вправду испустила дух. Мельник подумал, что она опять притворилась, подошел к ней и тихо позвал:

— Лиса моя, лисонька!

Но лиса не отвечала, и её похоронили с большим почётом.

А мельник до конца своих дней прожил с дочерью падишаха в новом дворце. И это было той благодарностью, которую он получил от лисы."

Закончив рассказывать, женщина с нежностью посмотрела на спящую девочку, поправила ей одеяло. Малютка Хатидже, такая славная, строптивая, но очень умная для своих лет малышка, полюбилась калфе чуть ли не больше всех остальных детей госпожи.

— Пусть Всевышний дарует вам долгую и счастливую жизнь, Хатидже-султан, — прошептала Дайе, тихо встав, чтобы не потревожить сон детворы и служанок.

Однако, стоило евнухам закрыть за её спиной двери покоев, какая-то запыхавшаяся рабыня чуть не врезалась в стену напротив.

— Дайе-калфа, — с придыханием выпалила она, — вас срочно ищет Айше-султан, она сказала, что дело не терпит отлагательства!

* * *

Боли уже не было. Последний час Пинар плавала где-то в полузабытье, изредка выныривая и вяло тужась. Услышав, словно сквозь толщу воды, кваканье родившегося ребёнка, она провалилась в темноту.

Хафса-султан была неспокойна. Да, она родила двух старших шехзаде, но и за Пинар надзор усилили. Боялись, причём небезосновательно, что ни она, ни ребёнок до родов не доживут. Но Айше была сдержанна. Так как она была матерью всех четверых детей Селима, в списке подозреваемых её имя стояло бы на первой строчке. Но, судя по докладам служанок, Всевышнему угодно забрать себе и ребёнка, и Пинар, что, безусловно, печально, но никак не может бросить тень на репутацию Хафсы. Разве что ведьмой называть станут, но и то за глаза.

Раздавшийся детский писк выдернул женщину из потока мыслей, и она хотела уже было велеть Дайе узнать ситуацию, но обнаружила, что служанки нет рядом. Поймав какую-то рабыню, султанша велела немедленно позвать калфу. Стоило только посланнице скрыться за углом, из покоев фавориток вышла ещё одна девушка. Присев в положенном поклоне, она прощебетала:

— Госпожа, родился шехзаде, в целом здоровый, но состояние Пинар-султан плачевно, лекарша сомневается, что она очнётся.