Проверено на грамотность 
Деревянные колеса паланкина(1) грохотали по брусчатке. Что-то стучало и звякало. Тал Тал, ехавший первым, прислушался и понял: стучала и звякала цепочка на занавеси, которая обычно удерживала легкую ткань, не давая распахнуться. Тонкие бронзовые звенья накидывалась на крючок в бамбуковой стенке, и занавесь скрывала человека внутри паланкина от взглядов прохожих. Сейчас цепочка свободно висела и билась о стенку — паланкин был пуст. Та, которая приехала в нем, осталась во дворце.
Фигура в белом всходила по ступеням, не оглядываясь. Правильно: пути назад не было. Тал Тал проводил ее взглядом, пока она не скрылась в воротах, и дал знак отправляться в обратную дорогу.
Вернувшись домой, он прошел на женскую половину — впервые после смерти жены. Чисто, тихо, три сундука выстроились вдоль стены, кровать застелена, на пустых полках, столе, стульях пятна солнечного света… Как будто никто и не уезжал отсюда несколько часов назад. Тал Тал упал на первый попавшийся стул, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Напряжение, в котором он жил последние полгода, медленно таяло вместе с ароматом жасминовой воды — незримым следом недавней обитательницы этих комнат.
Месяцы ежедневной многочасовой работы в Ляояне, изматывающее путешествие в Даду, последние дни перед отъездом во дворец, когда перерыв делался только на ночной сон… Да, по большому счету все только начинается, но теперь у него хотя бы есть опыт и сознание, что он выполнил приказ дяди.
На полу у ножки кровати что-то блеснуло. Шпилька. Та самая, которую собиралась заложить в обмен на оружие одна храбрая девушка. Должно быть, обронила и не заметила, занятая сборами.
Изящная вещица… Подарок матери? Возлюбленного? Как бы то ни было, надо вернуть. Тал Тал нахмурился: он не подряжался в доставщики женских безделушек! Но ей, наверное, будет приятно получить ее обратно? Тут его сомнения разрешились сами собой, потому что во дворе послышались голоса слуг, разыскивающих господина. Оказывается, прибыл посыльный из императорского книгохранилища. Это был знак: Сон Нян просит встречи с наставником.
Накануне отъезда они договорились держать связь через дворцовую библиотеку. Место оказалось удобно обоим: Тал Тал как представитель академии был вхож туда беспрепятственно; павильон, где хранились книги, располагался в одной из самых оживленных частей Запретного города, наложнице легко затеряться среди снующих служанок, придворных дам и проскользнуть в библиотеку незамеченной. Один из помощников библиотекаря, молодой сметливый евнух, за умеренную плату вызвался быть посыльным и уже начал отрабатывать свои деньги. Тал Тал спрятал шпильку в поясную сумку и поспешил на конюшню, надеясь, что его жеребца еще не успели расседлать.
Книжные шкафы и стеллажи делили просторное помещение книгохранилища на уединенные комнаты и укромные уголки. Евнух провел Тал Тала в один из них, где среди рядов книг виднелся знакомый белый силуэт.
— Благодарю, что откликнулись так быстро, сонбэним. И простите, что потревожила, не пробыв и дня во дворце… Но без вашего содействия не обойтись.
Сон Нян выглядела сосредоточенной и решительной; казалось, сейчас здесь начнется военный совет.
— Вы не позвали бы меня по пустяковому поводу, госпожа Ки, — ответил Тал Тал. И коротко поклонился. Усмехнулся про себя, видя изумленное лицо ученицы.
— Вам совершенно не обязательно оказывать мне такие почести, сонбэним, и тем более обращаться на «вы»…
— Обязательно. Привыкайте. Сон Нян не сможет привести императора к образцу совершенного правителя. А госпожа Ки сможет. Понимаете?
Сон Нян благодарно улыбнулась.
— Давайте перейдем к сути, — предложил Тал Тал.
— Как вы и предполагали, вдовствующая императрица на нашей стороне, — она мгновенно приняла его деловой тон, — но императрица Данашири, конечно, узнала меня и стремится любой ценой не допустить к Тогон-Тэмуру. Она объявила первую ступень отбора: знатоки Сянфа(2) должны выбрать девушек подходящей внешности по портретам. Очевидно, эти люди не будут беспристрастны.
— Согласен.
— Как бы устроить так, чтобы меня обязательно выбрали… — Сон Нян в задумчивости принялась вертеть на пальце толстое кольцо из дымчатого стекла. Впоследствии Тал Тал часто замечал у нее этот жест, даже когда стекло сменилось белым императорским нефритом. — Кого-то из них можно переманить на нашу сторону, но портреты не будут подписаны, нужен какой-то знак…
— Может быть, вот это пригодится? — Тал Тал протянул ей найденную шпильку.
— Сонбэним! — Просияла она. — Вы нашли ее! Я хватилась пропажи, когда мы уже подъезжали ко дворцу, и не посмела просить вас поискать!
Он почувствовал, как ему передается ее радость. Захотелось улыбнуться в ответ… Нельзя. Ради ее свободы действий и собственной чистой совести.
— Используйте ее как знак, госпожа Ки. А я сообщу об этом императрице Будашири.
Вдовствующая императрица приняла сторону Сон Нян лишь потому, что на бывшую служанку ополчилась Танашири, — это понимал даже Баян. Но уловка со шпилькой сработала; так же успешно были пройдены остальные испытания. Особенно удачным получилось разгадывание стихотворения Су Ши, зашифрованного в рисунке. Загадку составлял не кто иной, как Оуян Сюань, который не преминул высказать восторг по поводу блестящего ответа претендентки.
— Если не ошибаюсь, эта молодая особа — ваша родственница? — поинтересовался он у Тал Тала при очередной встрече в академии. Тот подтвердил, радуясь про себя, что подлинная история «родственницы» никому не известна в этих стенах.
— Она дала наилучший ответ! — продолжал нахваливать ученый. — Единственная из всех! Если вы единолично готовили ее к испытаниям, то вы, друг мой, прирожденный учитель!
— Это стихотворение она знала еще до начала нашей учебы, — признался Тал Тал. — Но в остальном — да, я занимался с ней единолично.
— Прекрасно, прекрасно!
— И она все еще считает вас своим наставником? — уточнил У Чифан, присутствовавший при разговоре. Тал Тал вновь отметил странную мрачность своего учителя и внезапно уважительное обращение.
— Да, У-цзы, она попросила об этом, и ваш недостойный ученик не увидел причин для отказа.
— Плохо. И вот что: никаких больше «недостойных учеников». Отныне мы на равных.
— Этот недост… прошу прощения, я хотел сказать, что ничего не понимаю!
— Объяснения будут позже. Сперва я должен взглянуть на ту, которая называет вас наставником.
* * *
«Танец в свете фонарей». Подарок Сыну Неба от почтительной и любящей супруги-императрицы. Теплый вечер начала осени; тенистый парк, павильон с ажурной террасой, в листве светлячками мерцают огни разноцветных фонарей, а на узорчатом полу младшие жены сменяют друг друга в прекрасных танцах, чтобы порадовать императора…
Затея Данашири выглядела невинно и мило; неудивительно, что Сон Нян, к тому времени уже супруга Пятой ступени, насторожилась.
Накануне Тал Тал получил от нее короткую записку: «Минувшей ночью ваш кинжал спас мне жизнь: одна из служанок попыталась задушить меня. Перед смертью она призналась, что ее подослала ее величество».
Злобная глупость, дорвавшись до власти, действует грубо и прямолинейно, хотя считает себя непревзойденной в коварстве, — размышлял Тал Тал. Танашири объявила Сон Нян войну и лупит тараном в прочные ворота, не замечая, как таран раз за разом разлетается в щепки. Что ж, с одной стороны, нам повезло: глупый враг достаточно предсказуем и часто повторяется. Но, с другой, за императрицей стоит канцлер, а уж он-то всем врагам враг! Странно, Эль-Тэмур пока никак не помогает дочери: неужели не считает ее сражение сколько-нибудь серьезным? Если так, то это просто подарок богов…
В то, что Данашири желала просто доставить удовольствие супругу, верилось еще меньше, чем в его любовь к ней. Темный парк, неверный свет фонарей, множество зрителей, танцовщица в середине зала как на ладони — все условия для убийства!
Сон Нян пообещала сразу известить, если появятся новости. Пока она готовилась к выступлению, Баян и Тал Тал решали, как лучше действовать.
— Начальник дворцовой стражи — мой старый друг, — сказал Баян. — Я предупрежу его, чтобы охрана удвоила бдительность. Мышь не проскочит!
Тал Тал покачал головой.
— Дайе, в смерти Сон Нян больше всех заинтересованы Танкиши с Талахаем. Один раз, когда наемные головорезы убили госпожу Пак и всех ее подруг, ей удалось выжить. Второго раза Танкиши постарается не допустить и уже не поручит это дело кому-то другому.
— Так ты думаешь, наемных убийц не будет?
— Скажу так: пусть ваш друг выполняет свою работу. А мы с вами отправимся во дворец. И я захвачу с собой близнецов: вспомним времена аравта.
«Павильон Небесного Уединения» оправдывал свое название: разыскать его в густой роще ив и утунов было делом непростым. Деревья, точно любопытные зеваки, столпились у легкой резной решетки, отделяющей их владения от покоев человека. Солнце село, на густо-синем небе появились первые звезды, под деревьями клубилась нешуточная темнота. По извилистым дорожкам уже прохаживались самые нетерпеливые из придворных. Внутрь пока никого не пускали; слуги спешно заканчивали развешивать и зажигать последние фонари в парке, которые не столько разгоняли сумерки, сколько делали их подвижными и обманчивыми.
Троица неброско одетых мужчин незаметно свернула с дорожки и затерялась среди деревьев.
— Точек для стрельбы довольно много, — Тал Тал огляделся. Он с близнецами стоял, скрытый поникшими ветвями ивы, почти у самой решетки. — Что скажете?
— У него же будет только один выстрел, верно? — уточнил Таштимур. — Значит, и место должно быть одно, самое удобное. Поднимается ветер, тонкие ветки могут сбить стрелу.
— Я бы на месте твоего стрелка устроился вон на том утуне, — поддержал брата Тимурташ. — Он невысок, ветки толстые, есть куда усесться и ноги поставить.
— Или вон тот клен, тоже хорош, — заметил Тал Тал.
— Постой-ка тут, пока мы осмотримся.
Близнецы шагнули назад и пропали в темноте. Тал Тал в который раз порадовался, что они его друзья, а не враги, иначе он вряд ли бы дожил до сегодняшнего вечера.
«Дорогу его императорскому величеству!» — послышалось издалека.
В парке точно вспыхнул пожар — столько ярких огней загорелось разом. Шествие императора озаряли десятки больших фонарей, издалека вереница людей походила на огненную змею, прокладывающую себе путь во мраке. С другого конца парка двигалась змея покороче: Танашири со свитой следовала за супругом. Наконец с третьей стороны показалась еще одна череда ярких пятен света — вдовствующая императрица Будашири также пожелала развлечься. «Сколько же яда скрывается за их вежливыми улыбками, и какая душевная нищета прячется под роскошными одеждами», — подумалось Тал Талу. Эти женщины не могут простить Сон Нян ее смелость и прямоту, и, конечно, то, что именно ее выбрал Тогон-Тэмур. Но он слишком малодушен и слаб, чтобы защитить ее…
С того места, где он стоял, была хорошо видна терраса, где предполагалось устроить представление. Гости уже начали заполнять отведенные для них места вдоль стен. Среди первых вошедших Тал Тал заметил У Чифана. В толпе промелькнул Баян: дядя верно предположил, что если Сон Нян ранят, в зале поднимется переполох, и тогда надо быть рядом с ней, чтобы помочь выбраться из толчеи. Или хотя бы вынести труп, если дело обернется скверно.
В полнейшей тишине кто-то коротко трижды постучал пальцем по плечу. Условный знак, призывающий к молчанию. Тал Тал обернулся и двинулся вслед за знакомой тенью, стараясь не шуметь.
Его вывели к укромной дорожке, огибавшей глухую стену павильона. На ней стояли трое. В свете фонарей поблескивали золотые и серебряные нити парчовых одежд. Близнецы и Тал Тал затаились в каких-нибудь десяти шагах от них, надежно скрытые кустами бересклета.
— Это те, кто нам нужен? — у правого уха послышался шепот Таштимура.
Тал Тал кивнул. Один плотный и круглый, двое других постройнее. Ём Би-су и сыновья Эль-Тэмура. Ём нырнул в ближайшие заросли и тотчас вернулся с двумя луками и колчанами стрел. Вручив их Танкиши и Талахаю, он вразвалочку пошел прочь.
— Проследить за ним? — прошелестел возле левого уха Тимураш.
— Да. Если заметишь угрозу, действуй по своему усмотрению. Но постарайся не убивать.
Слева качнулась ветка, и по дуновению прохладного воздуха сделалось ясно, что рядом больше никто не стоит.
— Тот, кто повыше, — Талахай, — шепнул Тал Тал оставшемуся близнецу. — Он твой. По возможности оставь в живых.
— Хотелось бы. Помню его по аравту…
Фигуры с луками разошлись в разные стороны, к противоположным углам террасы. Тал Тал не заметил, как остался один. Он знал, что в умении бесшумно передвигаться ему далеко до близнецов, но по сравнению с Талахаем его можно было считать призраком. Тот ломился сквозь кусты точно медведь, так что даже Танкиши, отошедший на несколько шагов, громко шикнул на него.
Сам Танкиши действительно направлялся к утуну, что лучше прочих подходил для стрельбы. Тал Тал проверил, на месте ли засапожный нож, и прокрался следом.
На террасе, залитой светом, играла музыка. Тогон-Тэмур, непривычно оживленный, с явным удовольствием следил за представлением; обе императрицы, расположившись в роскошных креслах ниже его, делали вид, что не замечают друг друга. Танашири изображала снисходительное одобрение, Будашири — доброжелательный интерес, и обе нет-нет да и окидывали цепким настороженным взглядом гостей: младшая опасалась подвоха, старшая от всей души надеялась на него. В середине зала танцевала одна из жен низшей ступени. Тал Тал невольно отметил отточенность ее движений: Сон Нян придется потрудиться, чтобы затмить их всех. Как удалось узнать, ей выпал черед выступать последней: Танашири полагала, что к тому времени император утомится и покинет павильон. Как же плохо она его знала! Конечно, он никуда не уйдет, пока не увидит любимую.
Тем временем лучник устроился на толстых ветвях утуна и не отрывал взгляд от происходящего не террасе. Здесь было достаточно света, чтобы убедиться: да, это в самом деле Танкиши. Ярко освещенные женские фигуры — очень удобная мишень, к тому же старший сын Эль-Тэмура слыл искусным стрелком.
Тал Тал забеспокоился: если напасть сейчас, Танкиши легко отопрется от любых подозрений. Мол, не только не злоумышляю, а наоборот, охраняю с луком наготове! Придется дожидаться выступления Сон Нян и ловить миг, когда оживет тетива.
Где-то недалеко послышался короткий шорох и глухой удар, как будто большое тело упало на землю. Танкиши дернулся, повернул голову в ту сторону, откуда донесся шум, но остался на месте. Тал Тал, как ни всматривался, не увидел среди гостей крупную фигуру Ём Би-су. Да, близнецы знали свое дело.
Тем временем старший евнух объявил выступление супруги Ки. Чужой локоть плавно двинулся назад. Тал Тал замер натянутой тетивой… Рывок, прыжок, два тела рухнули в траву, но прежде звонко щелкнуло — стрела ушла в полет. Под ногу подвернулся корень, мгновенная заминка… Всего лишь на удар сердца, но он опоздал.
Падая на отчаянно вырывающееся тело, Тал Тал в ужасе ждал криков и шума, но музыка продолжала звучать, значит, смерть осталась ни с чем! От радости у него прибавилось сил.
Он навалился на Танкиши, не давая ему перевернуться, отклоняясь от ударов тяжелых кулаков. Поймал его руки, прижал коленями и выхватил нож.
— Ты?! — Танкиши наконец узнал его.
— Я. — Тал Тал вдавил лезвие под его подбородок. — Что еще скажешь?
— Почему… ты… защищаешь… ее?
— Не твое дело. Слушай внимательно: сейчас я уберу нож, отпущу тебя, и ты медленно…
— Талахай!
— Извини, Талахай отдыхает, — откликнулась темнота. — Второй — толстый — тоже. Привет, Танкиши. Жаль, что пришлось увидеться именно так.
Танкиши судорожно сглотнул.
— Те самые… что везде таскались за тобой?..
— Да, это мои друзья. — Тал Тал чувствовал, как начинают затекать согнутые ноги. — Так вот: я уберу нож, отпущу тебя, ты медленно встанешь и уйдешь без шума. Или предпочитаешь отправиться всем вместе на поклон императору просить твою стрелу, которая улетела куда-то к гостям?
— Ладно… я проиграл. Брата не трогайте.
— Мы же сказали: он отдыхает, — вежливо ответил ближайший куст. — Талахай присоединится к тебе чуть позже.
Тал Тал убрал нож и поднялся. Танкиши вставал — медленно, отряхивая дэгэл, жесткий от золотого шитья.
— Ты глупец, Тал Тал, — даже в темноте было видно, как он ухмыляется. — Тебе следовало убить меня. Ей не жить, пока я жив.
— Посмотрим. А пока уходи.
Тал Тал ожидал, что Танкиши уйдет, но тот внезапно заговорил со странной горячностью:
— Ты, умник, который всегда прав! Знаешь, каково это, когда заживо сгорает сердце?! Я ненавижу ее так, как тебе и не снилось, клоп ты книжный…
Резкий выпад, скрежет стали о сталь — Тал Тал отбил нож, летящий ему в горло, отбросил руку, сжимавшую клинок.
— Уходи, Танкиши. Я не хочу твоей смерти.
— Будь ты проклят!..
Послышалось глухое рыдание и треск веток: Танкиши шел не разбирая дороги.
…Позже, уже у самых ворот, ведущих из дворца в город, Тал Тала нагнал евнух из библиотеки. Сон Нян, почти неузнаваемая под слоем белил и румян, с нарисованным цветком сливы над переносицей(3), развернула перед ним длинный рукав своего красно-розового ханьфу. В тонком многослойном шелке запуталась стрела.
— Госпожа Лю рассказывала, что «Танец плещущих рукавов» одинаково хорошо подходит и для убийства, и для защиты, — пояснила супруга Ки. — Эта стрела предназначалась мне, но она летела выше головы, прямо в императора. К счастью, он ничего не заметил.
— Это моя вина, госпожа Ки. Мое промедление позволило Танкиши выстрелить.
— Тем не менее вы спасли мне жизнь, а я уберегла государя. — Она улыбнулась. — Значит, вы помогли мне исполнить мой долг. Вам не за что себя винить.
* * *
Утро не принесло тревожных новостей; похоже, Танкиши хватило ума молчать и посоветовать сделать то же брату и Ём Би-су. Тал Тал, как обычно, отправился в академию — продолжать работу под руководством Оуян Сюаня. По дороге встретился У Чифан: казалось, он нарочно прохаживается по двору, ожидая его. Учитель поздоровался с бывшим учеником как с равным и попросил задержаться вечером: «Я должен рассказать вам одну историю…»
Кабинет У Чифана выходил окнами на озеро Цаньхай. Столик для чая был накрыт так, чтобы можно было любоваться видом, не поднимаясь с места. Хозяин кабинета пригласил Тал Тала садиться, разлил напиток по пиалам. Молча смотрел, как последние лучи заходящего солнца золотят струйки пара, поднимающегося от горячего чая.
— Вчера я видел танец вашей ученицы, — наконец заговорил он. — Ей не хватает опыта, но танец хорош. В безмолвном движении тела душа порой являет себя отчетливей, чем в самых искренних речах… — У Чифан сделал долгий глоток, точно чай должен был придать ему сил. — Ваша ученица достойна вас, и поэтому вы должны знать, что ждет вас на пути наставника. Прошу вас не выносить услышанное за пределы этих стен.
— Конечно, У-цзы.
— Тридцать лет назад для императора Хайсана, так же как ныне для Тогон-Тэмура, собирали девушек из лучших семей. Да, это случилось еще до вашего рождения… Император пожелал, чтобы его будущие жены были не только грамотны, но и хорошо знали учение Кун-цзы. Преподавателем назначили моего учителя, ныне пребывающего на небесах. Он уже тогда был в преклонных летах, страдал множеством недугов и потому испросил высочайшего дозволения поручить обучение мне, его любимому ученику. Вам уже исполнилось двадцать пять, друг мой? Как быстро летят года… Значит, в то время я был чуть младше вас.
Учениц нашлось немного — кажется, человек десять. Все красавицы одна другой лучше… За исключением одной: ее облик несколько портили глаза разного цвета. Конечно, вы поняли, о ком я. Она происходила из знатного семейства, которое чем-то провинилось перед чингизидами; ходили слухи, что император едва ли не силой забрал эту девушку во дворец. Она назвалась Тао, но не уверен, что это ее настоящее имя. Так звали одну поэтессу, которая жила во времена династии Тан… Но вернемся к нашей истории.
Да, Тао быстро сделалась лучшей ученицей. Она была великолепна — и полна ненависти. Стремилась во дворец, чтобы мстить.
— Неужели император Хайсан ничего не подозревал? — удивился Тал Тал.
— Представьте себе, нет. Тао всегда умела скрывать свои чувства и намерения.
— О да…
— Вы, кажется, смутились? Не стоит: я знаю, вы близки, но это ничуть меня не задевает.
У Чифан встал и подошел к окну, за которым догорал закат. И продолжил говорить, тихо и задумчиво, глядя на пожар в небе:
— Я узнал о ее намерениях слишком поздно: она уже попала во дворец и сделалась сразу супругой Третьей ступени. Император был в восторге от ее ума и красноречия, а я не находил себе места от тревоги за нее. Мало того, что она оказалась ворожеей! Ее острый взгляд, превосходная речь и писательский дар породили на свет сборник заметок, который описывал нравы правящей династии во всей их неприглядности. Да, тот самый четвертый том истории династии Хань, который вы читали.
— Так вот почему стиль изложения показался мне знакомым! — воскликнул Тал Тал.
— Она передала мне рукопись со словами «Вручаю вам ее судьбу, У-цзы, распоряжайтесь, как сочтете нужным».
У Чифан какое-то время молчал, рассеянно поглаживая теплое дерево оконной рамы.
— У моего отца было много дочерей, но всего двое сыновей: я и мой старший брат. Мы любили друг друга так, как только могут любить братья… Сейчас вы поймете, отчего я говорю о нем «был». Налейте мне еще чаю, пожалуйста… Ничего, что остыл, мне нравится холодный.
С жадностью осушив пиалу, он продолжил:
— Брат служил под началом тогдашнего канцлера. Не помню его имя, да и неважно… Суть в том, что каким-то образом он узнал обо всем, что замышляла Тао. И, конечно, решил доложить императору. Позвал меня в свидетели как ее наставника, который лучше других должен знать порочную натуру своей ученицы… Иными словами, требовал предательства. Я умолял его молчать. Обещал, что сам разберусь с Тао, клялся, что император не пострадает… Тщетно. Брат был непреклонен. В сердцах я ударил его… Он упал, неудачно ударился головой об угол стола…
Тал Тал в безмолвном ужасе смотрел на У Чифана — бледного, с испариной на лбу, точно переживающего заново события многолетней давности.
— Вас обвинили в смерти брата?
— Да, хотя, видят боги, я не желал его смерти! Нам с Тао пришлось бежать. Несколько лет скитались по стране, потом пути разошлись, чтобы лет двадцать назад вновь пересечься здесь, в Даду. К тому времени на троне сменилось несколько императоров, все забылось… Она сделалась хозяйкой «Цветочного дома», старый друг Оуян помог мне найти место в академии… Однажды, когда мы скрывались от погони где-то в зимних промерзших горах, она призналась мне: «Я всегда верила вам, наставник. И всегда знала, что вы не предадите меня».
Учитель не может предать своего ученика, Тал Тал. Это его путь и его проклятие. Вот почему я хотел бы, чтобы ваша ученица стала просто императорской супругой и между вами больше не было бы ничего общего. Но, кажется, вы настроены иначе…
У Чифан обессиленно умолк.
— Вы любили ее, У-цзы? — спросил после долго молчания Тал Тал.
— Да. Но в тот день я ее возненавидел.
1) Вообще-то у паланкина колес нет, есть жерди, за которые берутся носильщики и несут его. Но в дораме часто появлялась конструкция в виде расписного домика, укрепленная на повозке. Чтобы не усложнять, будем и её называть паланкин.
2) «Закон внешнего облика», китайский аналог европейской физиогномики.
3) Элемент традиционного китайского макияжа.
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу
