Появление Леди Хаоса (гет)

Часть 1.

— У нас одинаковые цели! — голос Лайлы прозвучал убедительно и плавно, словно ядовитый мёд. — Мы можем вместе стать сильнее! Представь, при объединении талисманов мы могли бы изменить весь мир! Исправить все ошибки, прекратить любое зло... навсегда!

Её слова, подкреплённые остатками ментального влияния, нашли отклик в смятенном сознании Адриана. Он видел хаос, боль, бесконечную борьбу... И здесь — быстрый путь к миру. Его рука дрогнула и потянулась к пальцу, чтобы снять кольцо.

— Адриан, ты что?! — голос Леди Баг был полон не веры, а ужаса. Её йо-йо со свистом метнулось вперёд, и трос обвил его запястье, не давая ему снять кольцо. — Не слушай её! Это ложь! Она не хочет мира, она хочет власти!

Она с силой потянула трос на себя, притягивая его руку к себе, пытаясь физически оторвать его от гипнотического воздействия Лайлы.

— Очнись! Вспомни, ради чего мы сражаемся! Ради настоящих людей, а не ради призрачного «идеального» мира!

— Давай, Котик, — голос Лайлы стал бархатным и непререкаемым, фиолетовые искры в её глазах вспыхнули ярче. — Снимай кольцо... и серёжки.

Фиолетовая пелена в глазах Адриана сгустилась, его движения стали ещё более механическими. Пальцы, уже лежавшие на кольце, начали проворачивать его, чтобы снять.

В этот момент Леди Баг рванула йо-йо на себя с такой силой, что Адриан пошатнулся и на мгновение оторвался от взгляда Лайлы.

— НЕТ! — крикнула она, и в её голосе снова зазвучала та самая сталь, что появлялась в моменты наибольшей опасности. Она встала между ним и Лайлой, разрывая зрительный контакт.

— Я не позволю тебе его забрать! — её взгляд был прикован к Лайле, бросая вызов. — Ни его, ни его силу! Ты получишь бой, которого так жаждешь, но не получишь его!

Часть 2.

Лайла и Маринетт стояли лицом к лицу, разделенные лишь несколькими шагами напряженного пространства. Воздух трещал от магического напряжения.

Леди Баг стояла в низкой стойке, её поза была собранной и готовой к броску. В её руке йо-йо было не просто игрушкой — оно было продолжением её воли, замершим в ожидании, с тонкой, острой струной, готовой разрезать воздух. Её взгляд, несмотря на усталость, горел непоколебимой решимостью. Она защищала не только город, но и душу человека позади себя.

Напротив неё Лайла держала свой посох с холодной, почти церемониальной точностью. Древко было тёмным, а навершие pulsровало сконцентрированной фиолетовой энергией, отбрасывая зловещие тени на её бесстрастное лицо. В её глазах не было гнева — лишь спокойная, безжалостная уверность хищника, знающего, что добыча уже в ловушке.

— Отдай его мне, — голос Лайлы был ровным, как поверхность озера перед бурей. — И я сделаю его великим. Ты же только тянешь его на дно.

— Он уже велик, — парировала Леди Баг, не моргнув глазом. — А великим его делает его сердце, а не сила. И это сердце ты у него не заберёшь.

— Отдай мне и серьги, и Адриана! — голос Лайлы прозвучал как ледяной удар, пока она парила в воздухе. Её посох, отрикошетив от барьера, с грохотом упал на пол, но тут же по мановению её руки вернулся в ладонь, снова заряжаясь энергией.

Леди Баг не дрогнула, её барьер из йо-йо медленно вращался, создавая розовый щит.

— Ты ничего не получишь, Лайла, — её голос был твёрдым, но в нём слышалась усталость. — Его сердце и моя сила не продаются. Особенно такой, как ты.

Она знала, что не может долго держать оборону. Её магия всё ещё была нестабильна. Но отступать было некуда — позади неё был Адриан, который всё ещё боролся с чарами в своём сознании. Этот барьер был последним рубежом, и она была готова стоять за него насмерть.

С громким лязгом посох Лайлы и йо-йо Леди Баг, вырвавшееся из ослабевших пальцев, отлетели в противоположные концы комнаты, оставив своих хозяек без оружия. На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь их тяжёлым дыханием.

И тогда Лайла, с низким криком ярости, ринулась вперёд. Её атака была резкой и точной — удар в основание шеи, цель — оглушить, обездвижить.

Но Леди Баг была не из тех, кого легко взять голыми руками. Годы акробатики и боёв взяли своё. Она уклонилась, пропуская руку Лайлы мимо себя, и сама нанесла ответный удар — ребром ладони по предплечью противницы.

Началась безжалостная, хаотичная драка. Это не был изящный поединок. Это была отчаянная борьба за выживание. Они метали друг в друга удары, блоками оглушали запястья, пытались сделать захват. Леди Баг использовала свою гибкость и скорость, чтобы уворачиваться и изматывать Лайлу. Лайла же полагалась на грубую силу и знание болевых точек.

Это была битва не только тел, но и воль. Каждый удар Лайлы был наполнен ненавистью и жаждой обладания. Каждое движение Леди Баг — отчаянной решимостью защитить себя и того, кто был позади.

— Адриан, мне нужна помощь! — голос Леди Баг сорвался на отчаянный крик, пока она изворачивалась, пытаясь парировать стремительные атаки Лайлы.

— Забрать её серёжки! — прозвучал монотонный, лишённый воли голос Адриана. Он шёл на Леди Баг, как марионетка, с пустым взглядом, устремлённым на её уши.

— Что??? — Леди Баг отпрянула, её сердце разорвалось от невыносимой боли. Она металась между ними, пытаясь блокировать удары Лайлы и одновременно уворачиваться от рук Адриана.

В этот миг отвлечения Лайла смогла прорвать её защиту. Жёсткий удар пришёлся Леди Баг по лицу. Она с грохотом рухнула на пол, оглушённая. Адриан, всё ещё под контролем, прыгнул на неё, с силой прижимая её запястья к полу, полностью обездвиживая

Лайла медленно подошла, её пальцы с холодной уверенностью потянулись к ушам Леди Баг...

И в тот миг, когда её пальцы сомкнулись на серёжках и сорвали их, фиолетовый свет в глазах Адриана погас. Он моргнул, увидел под собой бледное, полное боли лицо Маринетт, увидел Лайлу с её серёжками в руке.

— Маринетт? — его голос был хриплым от ужаса. Затем его взгляд упал на Лайлу. Ярость, чистая и животная, затопила его. — Плагг, когти!

Вспышка зелёного света. Кот Нуар, появившись из ниоткуда, с рёвом обрушил свой шест на Лайлу. Удар был сокрушительным. Она с криком отлетела, выпустив из рук серёжки, которые с лёгким звоном упали рядом с Маринетт.

Кот Нуар стоял над ней, тяжело дыша, его взгляд метался между Лайлой и Маринетт, полный ярости, боли и облегчения. Он наконец-то был собой. И он был готов разорвать на части любого, кто снова попытается ей навредить.

— Если с неё упадёт хоть один волосок... если появится хоть одна слезинка... никому в этом мире её не спасти! Кроме меня! Катаклизм!

Голос Кота Нуара был низким, почти звериным рыком, полным такой первобытной ярости и абсолютной решимости, что воздух задрожал. Он не стал метать разрушительный шар. Вместо этого он дотронулся своими когтями до собственного кольца — источника своей силы.

В тот же миг кольцо почернело, вобрав в себя всё разрушение. Затем Кот Нуар со всей силы ударил им по талисману Лайлы — тому самому посоху, что лежал рядом.

Раздался не грохот, а оглушительная тишина, поглотившая все звуки. Посох не разлетелся на куски. Он просто... рассыпался в чёрный пепел, который тут же развеялся в воздухе, как будто его никогда и не существовало. Магия Катаклизма не просто уничтожила предмет — она стёрла его с лица реальности.

Кот Нуар стоял, тяжело дыша, его зелёные глаза горели в полумраке. Он только что принёс в жертву свою силу, чтобы раз и навсегда уничтожить угрозу для той, кого он любил. Это было не просто заклинание. Это была клятва.

— Всё... Лайла... — голос Маринетт был тихим, прерывистым, она еле держалась на ногах, но её слова были наполнены не злобой, а странной, пронзительной печалью. — Конец пришёл. Как ты и хотела...

Она смотрела на то место, где мгновение назад был посох, а теперь витал лишь воздух.

— Ты так хотела изменить мир... не зная каким образом. Но только любовь может изменить мир... — она перевела взгляд на Адриана, который стоял, потрясённый её словами и собственным поступком. — Только любовь. Она... сильнее любой магии. Сильнее любой... ненависти.

В этих простых словах не было упрёка. Была лишь горькая правда, добытая через боль и потери. И в тишине, наступившей после бури, она звучала громче любого Катаклизма.

— И ещё знай... — голос Кота Нуара прозвучал тихо, но с непоколебимой уверенностью, пока он бережно поднимал Маринетт на руки, прижимая её к себе. — Зло всегда проигрывает. А добро и любовь... побеждают. Всегда.

Он произнёс это не как лозунг, а как самый главный урок, выстраданный ими обоими. Его слова были обращены и к ней, и к поверженной Лайле, и ко всему миру.

Он крепко держал её, чувствуя, как она вся дрожит, и в этот момент не было нужды ни в каких других силах. Его объятия были её самым надёжным убежищем, а её доверие — его величайшей наградой.

Пусть город лежал в руинах, пусть их силы были на исходе, но в этой тишине, под прикрытием ночи, они уже одержали свою самую важную победу. Они сохранили то, что было важнее любой магии, — свою веру друг в друга.