Гарри Поттер. Иной (джен)

Утро Гарри встретил в прекрасном настроении. Несмотря на поздний отход ко сну, он чувствовал себя бодрым и уверенным. Теперь у него в рукаве были и разгадка яйца, и готовое решение по выполнению задания, а также один могущественный волшебник, который, пусть и действует окольными путями, заинтересован в его успехе. Теперь он понимал, почему Грюм интересовался, не идёт ли он в Хогсмид.

Гарри с Гермионой спешили на завтрак.

— Ты выглядишь слишком довольным, — заметила Гермиона.

У входа в Большой зал Гарри чуть не столкнулся с Чжоу. Она смеялась и о чём-то оживлённо беседовала с подругой. Увидев Гарри, её улыбка резко сошла на нет, но лишь на мгновение. Она еле заметно кивнула и, скользнув взглядом по Гермионе, снова переключилась на собеседницу.

За гриффиндорским столом они присоединились к Джинни с Дином, которые, к слову, поспешили разомкнуть руки при их приближении. Гарри, не обращая на это внимания, сразу же принялся наполнять свою тарелку.

— Джин, подай кувшин с соком, пожалуйста.

Она продолжала есть яичницу, как ни в чём не бывало.

— Джинни. Сок, — повторил Гарри уже более твёрдо.

Она демонстративно повернулась в противоположную сторону, к Дину.

Гарри отложил приборы и выпрямился.

— Джинни, посмотри на меня.

Она резко обернулась, и в её глазах бушевала настоящая буря.

— А то что? Меня тоже оглушишь? — громко выпалила она так, что несколько студентов за столом повернули головы.

Гарри уже был готов к этому разговору. Он вдохнул поглубже, стараясь говорить спокойно.

— Джин, я не хотел до этого доводить, честно. Твой брат не оставил мне выбора.

— А если бы он свернул шею, ударившись о стену? Что тогда? Ты мог убить его! — её голос дрогнул от смеси злости и страха.

— Он повёл себя как последний подонок, Джинни, — твёрдо вмешалась Гермиона. — И ты это прекрасно понимаешь. Ты должна злиться на него, а не на Гарри. А Гарри… он заступился за меня.

— Джин, — Гарри посмотрел ей прямо в глаза, стараясь передать всю свою искренность. — Ваша семья стала для меня родной за эти годы, и я надеюсь, наши отношения с Роном не поставят на этом крест. Но его слова и поступки… они были неприемлемы.

На лице Джинни мелькнула борьба. Её гневная маска дрогнула, губы задрожали, и стало ясно, что она вот-вот расплачется. Дин приобнял её и прижал к себе. Он нежно погладил её по спине и через её плечо беззвучно, но очень отчётливо произнёс губами: «Уходите. Сейчас».

— Пойдём, — тихо сказал он, и они пересели за другой конец стола.

— Почему ты сокращаешь её имя, — спросила Гермиона, когда они вернулись к завтраку, — а я для тебя всегда «Гермиона»?

— Мм… я как-то и не задумывался, если честно. Я привык тебя так называть. А какие варианты есть?

Гермиона призадумалась.

— «Герми», например?

— Нуу нет, — решительно произнёс он, качнув головой. — Звучит нелепо. Могу называть тебя просто «Г», как тебе?

Она толкнула его в плечо, закатив по-детски губы, но при этом улыбалась.

— Нет уж, давай оставим как было.

День прошёл на удивление спокойно. На уроке зельеварения Снегг, к всеобщему изумлению, не стал вычитывать Гарри за инцидент в холле. Казалось, профессор считал, что ссора Гарри с Уизли сама по себе является достаточным наказанием. На трансфигурации профессор МакГонагалл, напротив, была холодно-корректна, но в её глазах читалось явное разочарование. Это било больнее любых штрафных очков.

Вечером, после ужина, ребята планировали забрать необходимые для практики книги, карту и мантию-невидимку.

Войдя в гостиную, они застали Рона, которого только что выписали из Больничного крыла.

Его лицо было бледным, под глазами виднелись синеватые тени, а нос казался слегка опухшим. Джинни сидела рядом, а близнецы, словно стражники, — стояли напротив.

Гермиона осталась у двери, Гарри подошёл к ним и заговорил, обращаясь к близнецам.

— Фред, Джордж, — начал Гарри. — Мне жаль, что так вышло.

В их обычно весёлых глазах не было ни злости, ни привычного озорства, лишь усталая серьёзность.

— Всё нормально, очкарик, — первым заговорил Джордж. — Мы на тебя не дуемся.

— Нам рассказали, что он первый метнул заклинание, — добавил Фред, кивая в сторону брата.

Рон зло сверкнул глазами в его сторону.

— Но с нашей матушкой тебе пока лучше не видеться, — продолжал Джордж.

— Она вчера разъярённая бегала по школе, тебя искала. Мы такого гнева от неё ещё не видели.

— Скажи спасибо, что мы не рассказали ей, что ты был в Хогсмиде, — закончил Джордж.

Гарри было невыносимо больно это слышать. Он очень любил Молли Уизли. Относился к ней как к родной матери, единственной по-настоящему заботливой материнской фигуре в своей жизни. И она относилась к нему, верил Гарри, как к сыну. Но, видимо, ранив её настоящего сына, материнский инстинкт взял своё.

К сожалению, полноценного русала и в этот раз сделать не получилось. Как бы Гермиона ни старалась, как бы ни выверяла движения палочкой, полноценного рыбьего хвоста добиться не удалось. Но зато они смогли повторить вчерашний успех, причём со второй попытки.

Гермиона, записывая результаты, едва сдерживала торжествующую улыбку.

— Это отличный результат, Гарри! — воскликнула Гермиона. Её глаза блестели от волнения и удовлетворения. — Такими темпами, уверена, совсем скоро отрастим тебе хвост.

Жизнь в Хогвартсе потекла по привычному руслу, хотя и с ощущением нарастающего напряжения в преддверии очередного испытания. Последующие недели Гарри с головой ушёл в учёбу, чему несказанно радовалась Гермиона. Особое рвение он проявлял на уроках ЗОТИ — так Гарри выказывал благодарность Грюму за его помощь.

Джинни понемногу отпускала ситуацию. Её взгляды, которые поначалу были острыми, теперь смягчились до обычного дружеского скепсиса. Однажды она даже попросила его об услуге: «Будь добр, прогуляйся сегодня вечером с Дином. И не позволяй ему войти в гостиную раньше девяти. Я делаю ему сюрприз на день рождения».

Рон, в свою очередь, открыто игнорировал и его, и Гермиону. Гарри более чем устраивал такой расклад.

Седрик, как и Рон, выписался из Больничного крыла. Это был уже не тот сияющий, уверенный в себе фаворит Пуффендуя. Вместо правой руки неловко свисала мантия. От былой популярности не осталось и следа. Даже на собственном факультете с ним теперь обращались с осторожной, почти болезненной вежливостью.

Малфой, видя, что Гарри с Гермионой сблизились ещё сильнее, чем прежде, перестал её поддевать. Несколько раз было видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не произнести «грязнокровка».

Что касалось самого Гарри, то тут Малфой, напротив, стал проявлять неожиданную, хоть и язвительную, но почтительность. Его подколы стали походить на завуалированные похвалы.

— Ну что, Поттер, — мог бросить он, пересекаясь с Гарри, — ты же не планируешь подводить школу на следующем задании? После такой эффектной победы над драконом всё остальное должно показаться тебе лёгкой прогулкой. Постарайся не опозорить Гриффиндор.

И наконец, спустя множество вечеров упорных тренировок, их ждал долгожданный успех в ванной для старост. Они таки сумели достичь полного и устойчивого превращения.

Гарри, медленно проплыв от одного конца гигантской ванны к другому, чувствовал невероятную лёгкость и силу. Теперь он был готов.