Вчерашний вызываю сон... (гет)

Вернуться, бежать, мчатся… Спрятаться, схорониться, застыть… Я не жива. И сердце не бьется. В шесть вечера его имя, мигающее входящим звонком каждый день в одно и то же время. Досчитав до четырех пустых дней… Нет, не нажимаю на зеленую кнопку, а распахиваю темные двери.

Молчит, застыв с телефоном в руке. 18:00.

— Наверное, будет дождь, тучи собираются, — проходя к одинокому окну, замечаю я.

Он не настроен на разговоры, хотя обсудить требуется многое. Вместо вопроса — взгляд, вместо ответа — улыбка. Раскрытая ладонь как приглашение в крепкие объятья. Терпкий поцелуй сдобрен сладкой нежностью и горечью разлуки, трепетным ожиданием и огнем нетерпения.

— Голд!.. — возмущенный возглас напополам со стоном.

Тихо смеется в ответ, не прекращая покрывать мою шею поцелуями. Кажется, именно на эту реакцию он и рассчитывал. Колени подкашиваются, а руки цепляются за плечи, притягивая его еще ближе. Но все же…

— Пожалуйста… Не торопи меня, — выдохом в губы, несмелым взглядом в глаза.

— Я тебя только целую.

— Не только, ты знаешь…

— Не знаю, расскажи.

Целую до нехватки дыхания, до осознания только здесь и сейчас, до капли отдавая нежность.

— Я обещаю.

— Верю.

* * *

Неизбежное случилось, погода ухудшалась весь день, и ночью я проснулась от грома. Дежавю, вспышки света врываются в комнату сквозь окно, шум ливня и свист ветра. И вдруг все встало на свои места. Телефон, знакомые цифры, «абонент недоступен»… Нет! Только не сейчас…

Набираю другой номер, несколько длинных гудков, и сонный голос Марты:

— Алло… А, да, прости, я забыла, сейчас подойду.

Когда она зашла в комнату, то не сразу меня обнаружила, потому что я не тряслась где-то в углу, а сидела на подоконнике без единой слезинки.

— Отведи меня к нему, — я сама удивилась, как требовательно зазвучал мой тихий голос. Ее рука скользнула в карман, но я опередила: — У него выключен телефон. — Она с сомнением в широко раскрытых глазах смотрела на меня. — И я схожу с ума. Отведи, прошу.

— Точно сходишь… — пребывая в легком шоке, растягивая слова, ответила Марта, глядя в мои бездонные расширенные зрачки.

— Пожалуйста! — я умоляла ее, слезая с подоконника.

— На твой страх и риск, деточка, — прищурив глаза, она сказала в ответ, уже взяв под контроль свои эмоции.

Моей ответной реакцией стал решительный выход из комнаты. Мы шли долго, петляя в коридорах, однозначно обратный путь я сама не найду. По дороге ловлю на себе ее странные взгляды, но мне все равно. Также я пропускаю мимо ушей ее колкость по поводу моего внешнего вида. И вот последний коридор и дверь. Марта долго стучит, четко, ритмично, громко. Прошла целая вечность, пока наконец не отворилась дверь.

Первые секунды Голд ловит фокус, затем моргает и в упор смотрит на меня одну. Марта чуть кашлянула, чтобы привлечь внимание, и сказала:

— В общем, я пошла. Хм… Спокойной ночи! — Сделав ударение на последних словах, она поспешила удалиться.

— Если ты меня прогонишь — я умру, — заговорила я дрожащим голосом, когда стихли шаги женщины.

По-видимому, он не знал, что ответить, но протянул ладонь с чуть вздрагивающими пальцами к моему лицу. Как только он меня коснулся, небо рассекла крупная молния, и я уверена, что она ударила не только за окном. Ждать мы больше не могли, я доверчиво подалась вперед, вдыхая родной аромат, а он заключил меня в тугие до боли объятья. Стекла зазвенели от близкого раската грома, что заставило меня вцепиться в ворот его пижамы. В ответ мужчина разомкнул объятья, чтобы бережно обхватить ладонями мое лицо, поднимая его вверх. Голд не рвался меня целовать, а пристально всматривался в мои широко распахнутые глаза.

— Почему тебе больно? — Его вопрос застал меня врасплох.

— Я не переживу, если потеряю тебя… — К горлу подошел ком, я едва выговорила эти слова.

Его пальцы напряглись, а сам он наклонился ближе, замечая, как мои очи наполняются соленой влагой. Коснувшись своим лбом моего, он прикрыл глаза и замер. Мои пальцы уже начали неметь, так сильно я сжимала ткань. Разжав кулаки, я сначала положила ладошки ему на грудь, а затем скользнула вверх, обвивая шею. Это оказалось своевременным, потому что со вздохом он подхватил меня, отрывая от пола. Меня вовсе не тревожил тот факт, что руки мужчины находятся под моими ягодицами и он несет меня в свою постель, а на мне кроме длинной сорочки практически ничего нет. Я не волновалась, потому что видела его взор, наполненный той же болью. Голд осторожно нес меня в глубину своей спальни, как сокровище, как дар. Из освещения был включен небольшой тусклый ночник. Усадив меня на край кровати, мужчина аккуратно снял с меня домашние тапочки и без лишних разговоров поддался моим рукам, когда я потянула его за собой улечься рядом. Свернувшись калачиком у него под боком, в кольце крепких рук я ощущала себя защищенной и нужной. Погода продолжала бушевать, а мы — лежать без сна. Щелкнул выключатель, и лампа погасла. Я не стала отталкивать его, когда он развернулся и практически навалился сверху, эта тяжесть была приятной. Мои ответные объятья породили мягкое касание его губ у моего виска, оно было успокаивающим, и я начала проваливаться в дрему.

* * *

Стоит признаться, я любительница поваляться в кровати, но такая возможность выпадала крайне редко: по будням учеба, по выходным работа. Сегодня пробуждение оказалось легким, но я не спешила открывать глаза. Несмотря на то, что лежать было мягко и уютно, мое тело немного затекло, и мне хотелось сменить положение, но это не удалось. Осторожно открыв глаза, я поняла, в чем дело: ночью Голд завернул меня в одеяло, как в кокон. Впрочем, он был рядом и, заметив, что я проснулась, начал медленно распутывать меня из мягкого плена. Он был полностью одет, за исключением пиджака и обуви, и лежал рядом, подперев одной рукой голову. По молчаливым взглядам он сам догадался о моих мыслях, но ответил вопросом.

— И часто у тебя бывают кошмары? — заботливо поинтересовался мужчина, убирая с моего лица волосы.

— Сложно сказать, как часто, знаешь ли, некому мне об этом сообщать. — Я смутилась, но все же уточнила: — Я сильно кричала?

— Нет, скорее хныкала и металась, — он говорил внешне спокойно, но некая тревога, тем не менее, проскальзывала. — Извини за это, — мужчина покосился на одеяло, — я не знал, чем еще помочь.

— Спасибо, что ты рядом, — я развернулась и оказалась в двух сантиметрах от него, — мне больше ничего не нужно.

Голд, прикрыв глаза, откинулся на спину. Я не знала, как поступить правильно, но чувствовала необходимость контакта. Опустив голову ему на плечо, я робко положила ладонь ему на грудь. Через минуту, когда моя рука начала смелеть и мягко поглаживать его сквозь рубашку, он перехватил ее и, целуя пальчики, произнес:

— Ох уж эти шаловливые ручки! — В его голосе стал разливаться мед, вопреки чуть сердитому тону. — Сколько раз я тебя просил?

Момент, и он навис надо мной на локтях, бережно придавливая мои руки по сторонам от головы. В его глазах не вспыхивают искры, не танцуют языки пламени, а плещется расплавленное золото. Я однозначно тонула в его очах, приобретших оттенок светлее обычного, и еле сдержала разочарованный стон, когда лишилась возможности их видеть. Голд опустился к моей груди, томно вдыхая аромат моего тела, и тихо шептал:

— Зазноба. — Едва ощутимый поцелуй в шею. — Заноза в сердце. — Легчайшим касанием губы движутся ниже по оголенной коже. — Такая сладкая тонкая мука…

Мягкий поцелуй в ложбинку, от которого потекли теплые волны по всему телу. Где тут устоять, слава богу, я в горизонтальном положении. Еле дышу, словно боюсь спугнуть это ощущение, но все же грудь дергается в резком выдохе. Кожей чувствую его улыбку и отмечаю гладкую кожу. Побрился, успел, для меня, приятно. Довольные глаза, ну конечно. Перед поцелуем успевает с улыбкой шепнуть:

— Ты дыши-дыши…

Легко сказать, сквозь медовый поцелуй едва успеваю сделать пару вздохов, а руки до сих пор не свободны.

— Ты издеваешься! — на каплю отстраняясь, произношу я, мечтая только о возможности прижаться к нему.

— Не больше твоего, душенька… — Еще один поцелуй, не снимая телесной дистанции.

Слишком много, слишком всего, казалось, я сейчас захлебнусь в этой медленной неге. Противный писк где-то слева так некстати! Игнорируем раз, два… восемь! Нехотя отрываясь от меня, Голд все же дотянулся до телефона.

— Срочные дела, — прижимая меня к себе напоследок, говорит мужчина. — Черт возьми, очень срочные! — Поочередно целуя мои раскрытые ладони, он добавляет: — Я буду вечером. Не скучай. — Финальное мимолетное касание моих губ, и он уходит.