Паутина (гет)

Часть 1.

And dance

You know you’ve waited long enough

Глубокий, пушистый снег покрыл окрестности Хогвартса мягким ковром пережитых до зимы дней. В Хогсмиде засверкали гирлянды и елки, приезжие труппы запели гимны, завлекая посетителей в свои балаганчики с разнообразными товарами и сувенирами из всех уголков Великобритании.

Шапки разных размеров блестели на вершинах башен Школы Чародейства и Волшебства, откуда были видны покрытые снегом деревья Запретного леса, потревоженный ледяной настил Черного озера и тропинки-туннели в глубоких коридорах сугробов.

Один, особенно широкий проход имел нечеткие очертания, потому что по этой дороге, сопротивляясь ветру и сугробам, Хагрид тащил на себе огромную ель для Большого Зала. Хижина лесничего напоминала пряничный домик из сказок бабушки Молли, а карета, застывшая недалеко от него — убежищем какого-то заморского чудовища. Скелетоподобный корабль, пробивший корку льда на озере и потревоживший мирно спящего с начала декабря гигантского кальмара, замер, занесенный снегом, как ледяная скала.

— Смотри, Малфой, малышня поползла к Хогсмиду. Счастливого им пути,— лениво протянул Джеймс, бросая слепленный снежок в дерево. На крыльце собирались студенты младших курсов с сундуками и чемоданами, с клетками, из которых чуть недовольно поглядывали совы и кошки.

Друзья сидели на поваленном бурей дереве у входа в парк и коротали время перед тем, как пора будет идти и собираться на Рождественский бал. Слава Мерлину, что он уже сегодня, потому что предрождественская суета отняла у парней много сил и нервов. Ведь за три дня до этого долгожданного события в школу прибыли зарубежные гости — двадцать студентов из Дурмстранга и столько же из Шармбатона. И мальчики Хогвартса потеряли аппетит и сон, потому что гости были не из скромных и с первого же дня принялись знакомиться с потенциальными спутниками (а главное — спутницами) для бала.

Три дня Скорпиус и Джеймс ни на шаг не отходили от Лили и Ксении. Кто-то из них все время был рядом, вызывая у девушек то приступы истерического хохота, то внезапного гнева. Зато ни одного трупа в коридорах Хогвартса так и не появилось, хотя Малфой пару раз был близок к тому, чтобы убить.

— Бежит-несется Колобок,— Скорпиус первым заметил, что к ним бежит Аманда, неся что-то в руках.— Гляди, наверное, очередное послание от неизвестно кого, просьба защитить от злых слизеринцев или конфеты с любовным зельем…

В голосе Малфоя не было презрения, потому что с тех пор, как он видел спасение Альбуса Поттера, невольно проникся если не уважением, то терпением по отношению к хаффлпаффке.

— Привет, ребята,— Аманда остановилась перед ними, запыхавшись. Шапка чуть не слетела с ее светлых косичек.

— Едешь домой на каникулы?— поинтересовался Джеймс, чуть улыбнувшись.

— Да. И я хотела вручить вам подарки, потому что на Рождество мы поедем с мамой, папой и Заком к дедушке с бабушкой, и оттуда не смогу отправить вам сову,— и Аманда протянула парням по открытке.

— И мне?— поднял светлую бровь Скорпиус, беря подарок, который, судя по всему, был сделан руками девочки. Друзья одновременно развернули открытки.

На Джеймса смотрели нарисованные ежик и белый хорек, взявшиеся за руки и поющие звонкими голосами четыре строчки из рождественского гимна. Справа было что-то, похожее на дерево и подписанное «пихта». Слева, у самых иголок ежа в гриффиндорском галстуке, — надпись «С рождеством!».

Джеймс заглянул в открытку друга — та же картина. Малфой, кажется, собирался захохотать.

— Я спросила у Лили, что мне нарисовать в ваших открытках, и она посоветовала это,— улыбнулась Аманда.— Нравится?

— Бесподобно,— выдавил Скорпиус, глядя на хорька в зеленом галстуке, который, как контуженый, подпрыгивал на месте, вцепившись в лапку ежа.

Ему впервые дарили подарки, с которыми было неизвестно что делать. Ну, когда девчонка дарит тебе что-то, ты просто спрашиваешь себя — нравится тебе девочка или нет. Если «нет» — без зазрения совести выкидываешь или уничтожаешь подарок. Если ответ «да», то убираешь подарок в стол, потом в комод, потом под кровать, а потом домовой эльф просто-напросто сам выкинет. Но что делать с открыткой от Колобка?— Спасибо.

— Ладно, счастливого Рождества!— Аманда махнула рукой и побежала к крыльцу, куда подкатывали первые кареты.

— Вот, значит, они какие,— протянул Малфой, глядя на кареты. Джеймс промолчал, понимая, что Скорпиус смог увидеть фестралов. Они молчали, глядя, как младшекурсники садятся, и вереница карет устремляется к Хогсмиду, откуда «Хогвартс-экспресс» доставит их в Лондон.

Так повелось в тот год одиннадцать лет назад, когда появилась традиция за два дня до Рождества проводить бал в Хогвартсе: студенты до четвертого курса, желавшие провести каникулы дома, уезжали в день бала, а остальные — на следующий, после завтрака, чтобы встретить Рождество с семьями.

— Смотри, Поттер, сейчас потянутся…— обронил Малфой, взглянув на часы.— Три часа до бала, самое время.

И действительно — из разных уголков территории школы шли студентки, весело разговаривая и смеясь.

— Малфой, приезжайте к нам с Ксенией на каникулах, а?— предложил Джеймс, разбрасывая палочкой вокруг них снег.— Можно будет вместе съездить в Лондон…

— К вам — это куда?— уточнил Скорпиус, насмешливо глядя на гриффиндорца.

Джеймс хмыкнул, понимая, что сам еще толком не знает, где они живут. Нет, конечно, он даже видел фотографию их нового — огромного — дома недалеко от Лондона, который отец купил три недели назад на те деньги, что много лет не трогал, потому что принял их только по настоянию мамы. Это была премия за шестнадцать лет, что Гарри Поттер провел в борьбе против Волан-де-Морта — с того момента, как были убиты его родители, до самой смерти Темного Лорда. Джеймс про себя называл их «возмещением морального ущерба».

Дом был куплен для их разросшейся теперь семьи. Конечно, родители — а именно этим словом теперь Джеймс называл про себя Гарри и Гермиону (а как еще?!) — прежде приезжали к ним, и в Хогсмиде состоялось целое заседание по вопросу «а что вы по этому поводу думаете».

Хьюго тогда просто пожал плечами, никак не прокомментировав ситуацию. Роза искренне улыбнулась, видимо, кузина долго об этом думала и пришла к тому же, к чему и сам Джеймс — кто мы, чтобы их судить? Лили чуть натянуто улыбалась, но тоже не возражала, чтобы стать одной семьей. Джеймс же хлопнул отца по плечу, поцеловал в щеку Гермиону, этим дав свое благословение, и испарился из «Трех метел», наказав, чтобы ему выделили комнату на этаже, где не будет комнаты Альбуса.

Джеймс знал, что потом отец долго разговаривал с Лили, и она вернулась в Хогвартс с красными глазами, но брат не стал снова заводить с ней этот разговор, который, в принципе, родители могли вообще не начинать, а поставить их перед фактом.

— Адрес ты уже знаешь, найдешь как-нибудь,— отмахнулся Джеймс, потягиваясь и чувствуя, что ноги начали зябнуть.

Они еще полчаса сидели, следя за тем, как по двору передвигаются студенты, в основном из зарубежных школ. Их мантии и куртки выделялись своими необычными для Хогвартса красками — на темном меху у Дурмстранга и из синего странного материала у Шармбатона.

— Грегори пригласил на бал Парму Паркинсон,— мимолетом заметил Малфой. Они вообще мало обсуждали вопрос о том, кто и с кем собирается на бал — что они, девчонки что ли? Вот Шелли и Кэтлин — те были просто помешаны на этой теме и являлись постоянным потоком информации о парах.

Джеймс кивнул, показывая, что он услышал. В кармане сама собой открылась открытка Аманды и завыла рождественский гимн. Пришлось оглушить ее палочкой.

— А Уизли отказала Томасу, Ченгу и Уильямсу.

Джеймс лишь хмыкнул — они оба знали, с кем Роза собирается появиться на балу. Гриффиндорец даже больше знал — кузина вообще собиралась остаться на каникулы в школе, но потом внезапно передумала, но почему, Джеймс выяснить так и не смог. Это дело Розы, а подкалывать ее хватит еще целого семестра.

— Ладно, пора возвращаться, а то, мне кажется, ежики зимой спят, а не по сугробам шляются…

— А хорьки сосут лапу в норе,— не остался в долгу Джеймс, поднимаясь.

— Это ты с медведями перепутал,— Малфой медленно шагал к замку. Они презрительно посмотрели на двух студентов из Дурмстранга, которые стояли на крыльце и о чем-то говорили на своем языке.

— Простите, вы не Поттэр?— с акцентом спросил один из них — высокий, поджарый, с длинным носом, но цепкими глазами. Второй при пристальном взгляде мог сойти за двойняшку первого.

— Поттер, он самый,— Джеймс засунул руки в карманы мантии и лениво оглядел дурмстранговца.

Парень молча достал из странного планшета-сумки, что был перекинут через его плечо, фотографию — потрепанную, заклеенную кое-где колдолентой, но с еще хорошо различимыми лицами и фигурами. На Джеймса смотрели и чуть смущенно улыбались четверо подростков: отец, тетя Флер и еще двое молодых людей — один в мантии Хогвартса, хаффлпаффец, а второй в одеянии Дурмстранга, немного похожий на стоящего перед ними парня. Внизу шла подпись, которая и прояснила многое для гриффиндорца, — «Чемпионы Турнира трех Волшебников».

— Я Ярослав Крам, а это мой брат Войцех,— представился дурмстранговец, когда Джеймс поднял глаза от фотографии.— Мы сыновья Виктора Крама.

Ребята обменялись рукопожатиями, Джеймс представил Малфоя.

— Отец сказал, что если я встречу детей Гарри Поттера или Гермионы Грейнджер, то должен обязательно передать привет их родителям,— Ярослав оценивающе смотрел на Джеймса.

— Передам, без проблем,— пожал плечами гриффиндорец, потом взглянул на часы, на Скорпиуса и снова на новых знакомых:— До бала еще два с половиной часа, может, отметим союз следующего поколения?

Все четверо усмехнулись и вошли в Холл, где на них налетела Кэтлин.

— О! Привет,— она улыбнулась парням, а потом с подозрением уставилась на Джеймса:— Я надеюсь, что вы не собираетесь напоить моего кавалера до бала?

— Твоего кавалера?— переспросил гриффиндорец и только тут понял, что Кэтлин улыбается Войцеху.

— Да, моего кавалера. И, кстати, кавалера Шарлотты,— Кэтлин перевела взгляд на Ярослава.— Лили тебя убьет, Малфой, если увидит, что ты уже напился, потому что еще после своего дня рождения на тебя сердится.

Скорпиус лишь хмыкнул, а Джеймс сдержался, чтобы не засмеяться. В день рождения Лили — это было воскресенье — Джеймс и Скорпиус так яро отметили праздник, что девушки нашли их где-то в Запретном лесу, распевающими «с днем рождения, Лили», сидя на сосне. Потом они приволокли ей в подарок пойманную там же саламандру, которая спалила половину подарков в комнате девушки. В общем, отметили неплохо, было что вспомнить.

— Малфой!— из подземелий вышел староста Слизерина с легким раздражением на лице.— Тебе пришло письмо, оно на кровати.

Скорпиус состроил гримасу в сторону друзей и пожал плечами:

— В следующий раз обязательно выпьем,— он махнул рукой Поттеру и пошел к себе, видимо, он ждал это письмо. Джеймс расстроено вздохнул и поплелся в башню, решив, что и ему можно начать примерять парадную мантию.

Кэтлин, махнув своим знакомым из Дурмстранга, которые отправились назад, на улицу, последовала за кузеном. Догнав его, она подхватила его под руку и заговорщицки улыбнулась:

— И нечего злиться…

— Ты о чем?— Джим поднял брови, повернув лицо к Кэтлин.

— О том, что мы с Шелли идем на бал не с ребятами из Хогвартса…

— С чего бы мне злиться?— изумился гриффиндорец.

— Ну, вы просто обязаны все злиться!— чуть возмущенно ответила девушка, хлопнув брата по плечу.— Проворонили таких девчонок, как мы с Шелли, и теперь будете кусать локти, глядя, как мы, такие красивые и милые, будем зажигать с дурмстранговцами…

В гостиной Гриффиндора было тихо, только трое ребят с младших курсов сидели в углу, иногда поглядывая на старших товарищей, готовившихся к балу. Джеймс вообще не понимал, чего они грустят и теряются. В бытность их с Малфоем третьего курса, друзья не тратили времени зря. Пока все преподаватели (даже Филч в сиреневом смокинге) гуляли на балу, мальчишки забирались в самые запретные места, в том числе в спальню завхоза, в карету Шармбатона и хранилище зелий Слизнорта. Это же целый вечер свободы! Взять хотя бы их шутку, когда они поменяли шампунь и снотворное зелье в апартаментах Филча…

На лестницу, что вела к комнатам старост, буквально выпала Шелли. Она придерживала руками волосы, собранные на затылке, а в глазах — паника.

— Я потеряла свои заколки!— простонала она, увидев Джеймса и Кэтлин у лестницы.— Как я теперь пойду на бал?! Все, никуда не пойду, я буду уродливой…

— Так, спокойно,— вслед за Шелли из комнаты Лили вышла Роза, которая, судя по всему, еще и не начинала разводить суету по поводу сборов на бал.— Сейчас мы пойдем в вашу спальню и хорошенько поищем. Шелли, ты будешь самой красивой девочкой, поверь мне.

Роза подарила кузену чуть насмешливый взгляд, увлекая за собой Шелли и Кэтлин. Джеймс подмигнул ей и решил подняться в комнату сестры. Вдруг у нее тоже пропадет какая-нибудь тысячная часть ее гардероба для торжества?

— Войдите,— спокойно ответила на его стук Лили. Джеймс вошел в комнату и сразу заметил все приготовления к балу: на стуле была аккуратно разложена парадная мантия темно-красного цвета с черной вышивкой, простое белое платье, рядом — пара новых туфель.

Сестра стояла перед зеркалом, собирая с помощью расчески и палочки волосы в какую-то замысловатую, с кучей заколок, шпилек и все равно висящих со всех сторон локонов прическу. Три разных флакона и два тюбика стояли перед ней на полке, половина — с открученными крышками.

— Помощь нужна?— осведомился Джеймс, глядя на то, как Лили сражается с волосами.

— Нет, спасибо,— девушка улыбнулась, потом закрепила блестящей заколкой последний локон и повернулась к брату.— А вот Шелли помощь понадобится…

— Роза, думаю, там все разрулит. Кстати, ты знаешь, с кем наши кузины пойдут на бал?— парень уселся на кровати, наблюдая за сестрой. Лили собирала тюбики и флаконы.

— Да, с мальчиками из Дурмстранга, они мне все уши этим прожужжали…

— С мальчиками по фамилии Крам,— Джеймс улыбнулся, увидев удивленный взгляд сестры.— Ага, с сыновьями того самого Крама.

— Здорово,— Лили выглядела довольной.— Ведь это так интересно — мы, дети Чемпионов, тоже познакомились…

— Не вижу пока ничего в этом восторженного, но верю тебе на слово,— Джеймс поднялся, притянул палочкой упавшую на пол заколку сестры и отдал ей.— Ладно, не буду тебе мешать. Думаю, мне тоже стоит обрядиться…

Лили кивнула и помахала брату, ища взглядом серьги, которые приберегала именно для этого вечера. Вообще сегодня в ее комнате совершенно невозможно было хоть что-то найти.

* * *

Лили собралась как раз к тому мгновению, когда в ее комнату, смеясь немного взволнованно, ввалились Кэтлин и Шелли, а за ними вошла Роза в бирюзовой мантии, которая очень шла кузине.

— Ну, как я?— Лили повертелась, демонстрируя сестрам свою мантию и туфли на каблуке, которые делали ее немного выше. Но все равно рядом с Малфоем она будет выглядеть маленькой…

— Потрясно,— Кэтлин завистливо посмотрела на прическу Лили.— Могла бы и мне такую сделать.

— Ага, гениально бы было,— фыркнула Шелли, на светлых волосах которой мерцали темные камни ее заколок, подаренных бабушкой Аполлин.

Роза взглянула на часы и поторопила сестер:

— Не думаю, что вы хотите опоздать, тем более что мне нужно присутствовать на вручении значков совета старост,— заметила старшая из девушек, выходя на лестницу. Там их уже поджидали Джеймс, в черной мантии и взъерошенными пуще обычного волосами, и Хьюго, который выглядел чуть смущенным из-за того, что все-таки принял приглашение Виолы Линч, и этот факт очень смешил его младших кузин, о чем они всегда незамедлительно ему сообщали.

Все вместе они покинули башню — Джеймс вел под руку Лили и Розу, а Хьюго отбивался от смешков Шелли и Кэтлин.

— Думаю, в этом году Хьюго получит значок «самое удивительное решение»,— не уставала щебетать Шелли, посмеиваясь в ладошку, отчего Хью опять стал краснеть.— Имея столько вариантов, он пошел по самому простому пути — сдался на милость осаждающей.

— Шарлотта, перестань,— попросила Роза, которая знала, какой значок и кому будет вручен в этом году, поскольку именно старосты школы, посовещавшись с деканами, распределяли эти маленькие знаки отличия на Рождественском балу.

Сама Роза уже дважды получала значок «бескорыстный помощник», но никогда не носила его на мантии, как многие другие студенты. К слову, за каждый значок факультету начисляли по пять баллов, так что при распределении наград старосты и деканы долго совещались, чтобы никого не обидеть, это же Рождество!

В холле уже собрались студенты. Среди привычных парадных мантий Хогвартса — определенного покроя и стиля — выделялись кроваво-красные мантии Дурмстранга и утонченно-цветастые одежды Шармбатона. Лили, спускаясь, заметила, что очень многие студентки и студенты Хогвартса приглядели для себя иностранных партнеров.

Двери в Большой Зал еще были закрыты, так что в этой нарядно-цветной массе молодых людей то и дело вспыхивал смех, мелькали улыбки, девчонки хвастались нарядами и, наверное, кавалерами, которых держали за руки.

Шелли и Кэтлин с середины лестницы устремились вниз — это был их первый Рождественский бал, чего же от них ждать? Тем более что у подножия лестницы уже стояли их кавалеры, облаченные в свои экзотические мантии. Там же с немного мечтательным выражением на милом лице стояла Виола Линч в ярко-желтой мантии и с желтыми лентами в волосах. Хьюго смутился, когда взял ее под руку, но Лили и Роза лишь подбадривающе ему улыбнулись, поздоровавшись с рейвенкловкой. Джеймс услужливо промолчал, тем более что он увидел Малфоя, держащего под локоть Ксению. Слизеринцы только что вышли из подземелий и осматривались.

— Ладно, увидимся,— Роза махнула Поттерам и растворилась в толпе. Где она встречалась со своим кавалером, — Лили усмехнулась, представив себе Теодика Манчилли в парадной мантии — они не знали.

Девушка увидела Скорпиуса, который одним своим аристократическим видом и выражением лица, демонстрировавшим окружающим истинного потомка древней фамилии, очищал им с Ксенией дорогу к Поттерам.

— Привет,— одновременно произнесли Лили и Ксения. Слизеринка была не в мантии, а в светлом платье без рукавов, золотым поясом и открытой шеей. На плечах — почти прозрачная накидка, на левой стороне которой — эмблема с палочкой и костью на фоне трех башен. Видимо, это была парадная одежда Академии целителей в Греции.

Скорпиус серебристым взглядом оглядел Лили, протянув руку Ксении Джеймсу. Гриффиндорка ему улыбнулась, чуть краснея, отчего Малфой расплылся в довольной ухмылке.

Вчетвером они повернулись к Большому Залу, куда в этот момент открылись двери. Студенты потянулись внутрь.

Потолок являл собой темное небо, усыпанное мириадами звезд, некоторые иногда мигали или гасли, чтобы вспыхнуть вновь через несколько минут. Двадцать одна ель по периметру зала была украшена хрустальными шарами и лампочками с синеватым свечением. У стен — множество столов с тарелками и кубками, на восемь персон каждый.

В дальнем конце зала, перед длинным, накрытым белоснежной скатертью столом преподавателей — площадка для танцев и других мероприятий, входящих в регламент бала. Над ней — нескончаемый фейерверк разноцветных, самовзрывающихся хлопушек, издававших лишь тихие «пух». Пол уже был усыпан серпантином и мишурой. Голубоватое сияние и белый нетающий снег придавали залу рождественскую атмосферу сказки.

Джеймс и Малфой вместе с девушками заняли свой любимый столик — у танцевальной площадки справа, под самой большой елью, с которой иногда падали хрустальные шарики, растворяясь в воздухе. К ним подсели Кэтлин с Шелли и братья Крам, учтиво кивнувшие Джеймсу и Скорпиусу и галантно представившиеся Лили и Ксении.

Со своего места поднялась МакГонагалл, в нарядной остроконечной шляпе, на которой восседал маленький эльф, мерцавший зелеными огоньками. Тут же были и Хагрид, не сводивший затуманенного взора с мадам Максим, облаченной в шелк, и Слизнорт, подкрутивший по случаю праздника усы, и Фауст, ухаживающий за профессором Синистрой, и Невилл, чуть не опрокинувший кувшин с тыквенным соком на колени нарядной Вектор. Флитвик восседал на подушках и улыбался всем подряд так, словно уже успел отметить Рождество сам с собой. Рядом с ним — директор Дурмстранга, красивый черноволосый мужчина со странной фамилией — Яновских. Он приятно улыбался, созерцая красоты зала и останавливая взгляд на студентах за столами. Также тут было еще человек десять незнакомых ребятам людей — мужчин и женщин. Лили уже хотела спросить у друзей, кто это, когда МакГонагалл заговорила:

— Добро пожаловать на Рождественский бал Хогвартса!— скупо улыбнулась директриса, больше обращаясь к гостям.— Давайте поприветствуем на нашем балу попечителей школы, которые приняли приглашение на наш праздник.

Вот, оказывается, кто это был! Девять незнакомцев — четыре женщины и пятеро мужчин в парадных мантиях — поднялись со своих мест и поклонились, отвечая на аплодисменты студентов. Рядом как-то судорожно вздохнул Малфой, но Лили тут же поняла, почему. Среди попечителей были родители Скорпиуса.

— Скор…

Он лишь сжал ее руку, подмигнув, словно ему такая ситуация доставляла вовсе не неудобства, а радость. Лили постаралась бодро ему улыбнуться. Слизеринец нагнулся, игнорируя речь МакГонагалл, и зашептал девушке на ухо:

— Я получил сегодня письмо от отца, он меня предупредил, чтобы я явился на бал в нормальном виде и не позорил родителей,— хмыкнул он. Остальные его слова заглушили аплодисменты, которые, видимо, означали, что директор Хогвартса закончила свою речь.

Следующие полчаса в зале звенели столовые приборы и раздавались неспешные разговоры, не очень громкий смех и шелест крыльев — это с елок взлетали маленькие феи с голубыми и зелеными фонариками. Постепенно зал наполнился тихой музыкой — ее источником тоже были эльфы. Музыка заставляла присутствующих улыбаться и с блаженством думать о предстоящих до полуночи часах удовольствия.

Потом поднялся Флитвик, чуть не кувырнувшись со своих подушек. Студенты терпеливо прослушали гимн Хогвартса и три рождественских песни в исполнении школьного хора и даже громко аплодировали, когда те рассаживались по своим местам. Большая часть зала ждала танцев, но еще была неизменная процедура, часто приносящая много веселого — вручение значков от совета старост.

Лили увидела, как от самого дальнего от них стола отделилась Роза, откуда-то из центра зала поднялся староста мальчиков — с Рейвенкло. Вдвоем они вышли на свет. У Розы в руках был свиток, у рейвенкловца — коробка со значками.

Скорпиусу всегда нравилась эта часть бала — потому что можно было узнать много нового. Вообще сегодняшний бал интересен был хотя бы тем, что на нем присутствуют его родители — Малфой то и дело ловил на себе взгляд отца. Ну, не дает ему покоя тот факт, что сынок сидит за одним столом с Поттерами и Уизли. Но ничего, папа, должно же хоть одно твое Рождество чем-то отличаться от предшествующих. Погоди, я тебе еще покажу, как твой наследник умеет отплясывать и веселиться с Поттерами и Уизли.

Скорпиус искренне поразился, когда значок «приятная неожиданность» достался какому-то хаффлпаффцу, которому удалось на летних экзаменах СОВ получить по всем сданным предметам «выше ожидаемого». Слизеринец бы присудил этот знак самой Розе Уизли — кто ожидал, что она отвергнет притязания Уильямса, мальчика-зайчика, и упадет в объятия человека-летучей мыши с повадками гоблина? Малфой вообще даже не ожидал, что Уизли знает, для чего, кроме таскания за ней горы книг, нужны представители противоположного пола.

«Открытием года» стал Дэн Боунс, видимо, за его сомнительные познания в легилименции. Ну, конечно, если быть честным, этот студент Рейвенкло еще трижды выигрывал чемпионаты в Дуэльном Клубе, но кому это интересно? Уж точно не Малфою, у которого было полно и других дел, помимо глупого разоружения студентов. Мир-то спасать тоже кому-то нужно…

Поттер чуть не упал со стула, когда услышал, что Грегу Грегори вручили значок «внешний вид номер один». Да, Поттер, зря ты так весь год старался делать себе неожиданные прически, никто не оценил. Ничего, значок гильдии ежей Англии точно достанется тебе. Малфой чуть нахмурился, услышав, что Лили очень активно аплодирует Грегори, но промолчал, просто взяв ее за руку и не позволяя хлопать. Джеймс усмехнулся.

«Покорителем сложных чар» стала Шарлотта Уизли, которая ослепительно всем улыбалась и быстро шла к Розе. Интересно, какие чары покорила эта бестия? Чары соблазнения парней? Тогда понятно, почему этот парень из Дурмстранга только что слюни не пускает от восторга, глядя, как Шелли возвращается за стол. Ярослав Крам даже потянулся прикалывать значок к мантии девушки.

— Она смогла сотворить Патронуса,— шепнула Лили другу, но Скорпиус лишь пожал плечами. Он тоже мог сотворить Патронуса — и что?

Все-таки в мире была справедливость, потому что самый ценный значок — «свершающий подвиг» — вручили смущенной Ксении. Наверное, в зале уже не было ни одного человека, который бы не знал в общем о том, что Ксения как-то спасла Гарри Поттера, жертвуя собой. Поттеры и Уизли громче всех хлопали, Джеймс даже засвистел от восторга, за что Фауст одарил его взглядом «еще раз и вместо бала пойдете заниматься чистописанием».

Так, стоп. Он начал страдать слуховыми галлюцинациями. Потому что Уизли только что назвала его фамилию. Малфой даже потянулся к уху, но только тогда понял, что ему не послышалось. Потому что весь зал смотрел на него, Лили улыбалась — красиво, чуть удивленно, но радостно.

— Ну же, Скор, иди,— она чуть подтолкнула слизеринца, чтобы тот встал. Скорпиус послушно поднялся и ленивой походкой направился к Уизли, совершенно не представляя, каким званием его заклеймили. Почему-то он не ожидал ничего хорошего, пока Роза протягивала ему значок и говорила какие-то ритуальные слова.

Малфой поднял глаза — и наткнулся на взгляд матери. Астерия Малфой кивнула ему, чуть улыбнувшись. Бешеный гиппогриф, на лице матери была гордость? Что же за значок? Скорпиус взглянул на свою награду, идя к столу, и чуть не упал, споткнувшись. «Лучший из друзей». Слизеринец резко обернулся к Розе Уизли — она все еще смотрела ему вслед. Черт, пьяный фестрал, это Уизли номинировала его на это звание? Сколько же она выпила перед этим?!

Малфой сел, еще не оправившись от бури эмоций, которых он никогда еще не испытывал, но тут новое потрясение — значок предложили получить и Джеймсу Поттеру. Лохматый нюхлер, им никогда не доставались значки, даже по одиночке, а чтобы обоим сразу — наверное, Трелони предсказала всемирный потоп. Или задушила себя бусами…

Поттер?! Поттер получил значок «за союз факультетов»?! Что ж, ладно, с этим можно смириться… По крайней мере, он не будет расстраиваться, что «за внешний вид» ему не достался.

Последние значки, названия которых Скорпиус не слушал, (каждый год появлялись новые в зависимости от необходимости), нашли своих счастливых обладателей, и, наконец, поднялся Фауст:

— Сегодня для вас весь вечер будет играть рок-группа «Ведьмаки», приглашенная…— голос декана Гриффиндора потонул в гуле голосов — бешеный восторг и приветственные крики свели на нет все усилия Фауста быть услышанным. Он махнул рукой и сел, понимая, что на Рождественском балу бывало и не такое.

— Поздравляю,— прошептала Лили Скорпиусу, когда тот одним из первых утянул девушку танцевать.

Вокруг уже скапливались пары. Традиционно бал открывался медленным танцем, в котором принимали участие почти все профессора и старосты. Рядом Джеймс кружил Ксению, на лице гриффиндорца играла широкая улыбка. Это он, наверное, из-за значка такой довольный…

Скорпиус лишь хмыкнул, радуясь, что в правилах не оговорено, что подобные значки нужно носить обязательно и даже на пижамной рубашке.

— Ты не хочешь подойти к родителям?— осторожно спросила Лили, когда в зону видимости попала красивая пара Малфоев, вальсирующих почти в центре зала.

— Ну, мы вполне можем разогнаться и врезаться в них,— предложил Скорпиус, ведя партнершу в танце не хуже своего отца.— Или направить на них Хагрида с его «Алимпиееей».

Лили фыркнула, взглянув на упомянутую Малфоем пару — те рассекали на краю танцплощадки, чуть не снося ели. Она никогда не получала такого наслаждения от простого танца. Никогда — потому что еще никогда не танцевала с любимым человеком. Да еще с Малфоем, который, кажется, все, за что брался, делал совершенно. Танцевал блестяще, спасал с улыбкой, мстил без свидетелей. И темное, и светлое — все покорялось взгляду, в котором плескалось серебро. Настоящее ли, девушка не знала. Просто это было серебро ее сердца. Для ее сердца.

Справа послышался смех Шелли и акцентное произношение одного из Крамов. Кузины веселились вовсю, выплясывая в центре площадки. Многие взрослые при смене ритма сели на свои места и вернулись к своим разговорам. Зато студентов прибавилось.

Лили заметила в одном из полутемных углов, возле голубой ели, Розу. Рядом стоял Теодик Манчилли. Он держал девушку за руку и выглядел каким-то умиротворенным.

Странный человек, чей взгляд всегда пробирал до глубины души. Неужели Роза смогла разгадать эту загадку? Лили надеялась, что кузина будет счастливой. Такой же счастливой, как сама Лили, на которую сейчас смотрел Скорпиус Малфой. А рядом танцевал любимый брат, тоже счастливый, ставший немного другим за эти месяцы. Ставший еще ближе…

Через час, что они не покидали танцплощадки, Джеймс повел Ксению за стол, им обоим хотелось пить. Слизеринка улыбалась, глядя на друга поверх кубка с соком. Они проследили глазами за Хьюго, который вел Виолу в сторону от скопления эльфов — видимо, девушка хотела рассмотреть этих созданий поближе, а у кузена были другие планы на вечер.

— У меня есть для тебя сюрприз,— заговорщицки прошептал Джеймс и махнул Скорпиусу. Малфой подвел Лили к ним.— Погодите, мы сейчас вернемся, нужно кое-что приготовить…

Девушки заинтригованно кивнули им и проводили взглядами. Лили потянулась за кубком с соком, снова выхватив взглядом Розу и ее кавалера.

So believe that magic works

Oh, just look in her eyes

Тео стоял, чуть опустив голову и иногда поднимая глаза на Розу. Та мягко улыбалась, держа его за руку.

— Завтра,— тихо сказал Теодик.

— Я рада, что ты решился,— девушка проводила взглядом пробежавших куда-то Джеймса и Скорпиуса.— Ты не должен быть один на Рождество. Никто не должен.

Тео усмехнулся — настоящая улыбка еще ни разу не коснулась его губ, но что-то подсказывало, что эта усмешка — ее предвестник. Роза была уверена, что скоро он не просто научится улыбаться — она научит его смеяться, снова. Ведь когда-то он смеялся. Когда-то давно.

— Хочешь — я поеду с тобой?— предложила она, глядя в его черные, зеркальные глаза.

— Я сам. Я должен сделать это один,— твердо произнес мужчина. Он уже научился не вздрагивать. Не отступать. Привык к прикосновениям. К тому, как ее руки касались его. Как его сознания ласково касалось ее сознание. Когда ее глаза заглядывали куда-то глубоко внутрь. Не в сознание. В то, что Ксения называла душой. Все-таки целительница была права. Во всем.

— Обещай, что приедешь к нам потом. Обещай, что не будешь один.

Тео промолчал, но взгляд карих глаз девушки не оставлял выбора. Он кивнул, и она знала — не обманет. Он никогда не обманывал. Ее.

— Эй, Роза, идем танцевать!— в их уединение вмешался Шицко Ченг. Девушка сразу поймала на себе взгляд Майкла, который угрюмо сидел за столом в дальнем конце зала и пил из кубка.

— Нет, спасибо, Шицко, не хочу,— Роза улыбнулась другу.— В другой раз, ладно? И не забудь передать своей маме поздравления с Рождеством.

Парень кивнул, провожая взглядом Розу и Теодика, которые покинули зал, взявшись за руки. Было очевидно, что целитель чувствовал себя здесь не очень уютно. В холле они наткнулись на Малфоя и Джеймса, которые вошли с улицы, на мантиях их был снег.

Парни проследили за парой, — они поднялись по лестнице и скрылись за поворотом — потом переглянулись.

— Как думаешь, когда Уизли его целует, она не колется о его нос?— с ухмылкой спросил Скорпиус, идя в зал. Джеймс пожал плечами — он был счастлив и считал, что остальные тоже должны быть счастливы. Если для этого Розе нужен этот человек — что ж, пусть. После всего пережитого недавно гриффиндорец мог допустить все что угодно и просто пройти мимо, не задумываясь.— Хотя у Ксении тоже стоит спросить, не колется ли она о твои иголки…

Джеймс взъерошил свои волосы и ухмыльнулся. Они подошли к девушкам:

— Идемте, все готово.

— Что готово?— спросила Лили, поднимаясь. Ксения взяла Джеймса за руку. Малфой лишь загадочно усмехнулся. Вчетвером они покинули зал.

Парни повели спутниц на улицу. Стоял морозный вечер, но девушки не успели замерзнуть, потому что вскоре они достигли Гремучей Ивы, которая, к их удивлению, светилась зелеными и красными фонариками. Она качала неистово ветвями, и создавалось ощущение целых нитей света, что окутывали дерево. Тут же лежали теплые мантии и перчатки, принесенные парнями.

— Красота,— улыбнулась Лили, надевая услужливо поданную Скорпиусом мантию.

— Это еще не все,— ухмыльнулся Джеймс, с ожиданием глядя на друга.

Лили вдруг увидела, что неподалеку лежит что-то, напоминающее звериную тушу, от которой поднимался пар.

— Что…?— и вдруг она поняла, перехватив взгляд Скорпиуса. Тот видел что-то, чего не видела Лили. И Джеймс не видел. А Ксения чуть попятилась, прижавшись к гриффиндорцу.

— Фестралы?— догадалась Лили, оборачиваясь к Малфою. Тот кивнул.— Нееет, даже не думай, ни за что…

Ксения мягко улыбнулась и сделала шаг к тому, что, видимо, было животным. Она провела по воздуху рукой. Джеймс тоже приблизился, нащупал и стал гладить фестрала. Потом он, очевидно, найдя спину животного, подсадил Ксению и стал садиться сам.

— Скорпиус, нет, пожалуйста,— зашептала Лили, пятясь прочь.— Ты же знаешь, что я боюсь высоты…

— Лил, ты мне доверяешь?— так же тихо спросил Малфой, протягивая к ней руку.— Если ты мне веришь — то ничего не бойся. Тебе понравится. Я буду с тобой.

Она стояла в нерешительности, глядя то на протянутую руку любимого, то на зависших в воздухе брата и его девушку. Они ждали.

And make

Don’t let this moment slip away

— Лили, поверь.

Казалось, что Малфою было очень важно, чтобы она дала ему свою руку. И Лили это сделала, хотя сердце сжималось от страха перед высотой. Скорпиус подвел ее к другому животному и подсадил на твердую спину фестрала. Потом сразу же сел сзади. А потом…

— Скор, что ты делаешь?— на глаза Лили опустилась шелковая лента, совершенно непроницаемая. Она могла слышать, как восторженно вскрикнул Джеймс — видимо, их с Ксенией фестрал уже взлетел.

— Если веришь — то верь до конца,— прошептал Скорпиус, завязывая платок на ее затылке. Потом он крепко прижал ее к себе.— Когда тебе будет не страшно — скажешь, и я его сниму.

Лили глубоко втянула воздух, чувствуя, как мощные крылья фестрала оторвали их от земли. Холодный воздух обжег щеки, но надежные руки Малфоя согревали и дарили тепло. Она ничего не видела, но чувствовала, с какой скоростью ветер несется им навстречу.

— Где мы?— смогла спросить Лили минут через десять после того, как они взлетели. Первая дрожь и безудержный страх улеглись, осталась лишь легкая нервозность в полной темноте. Но рядом был Скорпиус, его крепкие руки, которые ее обнимали и одновременно держали что-то наподобие вожжей. Значит, парни давно это затеяли.

Вместо ответа он осторожно снял с нее платок, и Лили на миг потеряла дар речи. Под ними лежал какой-то город — миллионы маленьких огней создавали непередаваемую паутину света. И везде мерцали неоновые лампы и гирлянды на елках.

Смотреть вниз было страшно, но и оторвать взгляд от этой картины было невозможно. Тем более что сильные руки крепко держали ее. Теплое дыхание согревало щеку, Скорпиус положил голову на ее плечо. Он улыбался, она чувствовала его улыбку.

Фестрал летел над городом, под самыми облаками, а Лили вдруг поняла, что ей не страшно. Страх ушел, как по волшебству. Хотя, почему как: разве любовь — это не волшебство?

Believe that magic works

And don’t believe that magic can die…

Часть 2.

«Хогвартс-экспресс» в сгущавшемся сумраке рождественского вечера приближался к вокзалу «Кингс-Кросс», постепенно замедляя ход. В освещенных проходах уже толпились студенты-старшекурсники с клетками и корзинами, весело переговариваясь, застегивая теплые куртки и натягивая шапки до глаз.

За окном падал крупный, пушистый снег, покрывая город пеленой и легкой дымкой, смазывая фонарики и огни гирлянд. Ветер становился все сильнее, кидая хлопья прямо в лицо людям, спешащим по рождественским улицам.

Пока коридоры наполнялись студентами, а поезд тормозил у платформы девять и три четверти, в одном из купе последнего вагона стояла темнота и тишина. Лишь белый кот сидел в свободном углу дивана и мотал хвостом, наблюдая за белой совой в клетке на багажной полке. Только мерное дыхание четырех спящих подростков нарушало тишину купе.

Дверь резко открылась, разрезая темноту:

— Вы идете?— Роза замерла на пороге, оглядев спящих. Джеймс растянулся на одном из сидений, положив голову на колени Ксении. Скорпиус откинулся на спинку, прижав к себе Лили. Никто не пошевелился.— Подъем!

— Ай!— вскрикнул Джеймс, вскакивая, потому что испугавшийся крика Розы Ерш вцепился в его ногу, спасаясь бегством. Ребята зашевелились.

— Уизли, будильник из тебя посредственный,— еще в полудреме протянул Скорпиус, потягиваясь, а потом зарываясь лицом в рыжие волосы Лили. Та пошевелилась и открыла глаза, понимая, что поезд остановился.

Роза была уже полностью одета, а за ее спиной маячил Хьюго.

— Малфой, прости, что разбудила тебя, но знаешь, не думаю, что ты мечтаешь остаться в поезде, когда его отгонят на запасные пути,— фыркнула девушка, зажигая свет в купе и наблюдая, как Джеймс шнурует ботинки.— Твоих родителей бы занесло снегом прежде, чем ты бы добрался до них…

— О, Уизли, ты заботишься о моих родителях? Перепила вчера сливочного пива?— Скорпиус поднялся и подал Лили ее куртку.

— Скор, уймись,— мягко попросила девушка, подмигнув Розе.

— Ладно, мы ждем вас на платформе,— Роза вышла из купе, надеясь, что до Рождества они попадут домой.

Через две минуты четверо друзей вышли из вагона на уже полупустую платформу, Скорпиус все это время сражался с Ершом, пытаясь на ходу запихнуть свободолюбивого и напуганного кота в корзину.

— Привет, дядя Гарри,— Роза подошла к мужчине и поцеловала его в щеку, отметив, что он перестал быть болезненно худым, и взгляд его уже не попадал под категорию мучительно-тоскливого. Он улыбался, пожимая руку Хьюго и следя, как его дети вываливаются из вагона. Платформу огласил визг кота и чертыханье Малфоя:

— Или ты лезешь в корзину, или я свяжу тебя узлом, лохматый зубастик!

Лили рассмеялась и забрала кота у слизеринца. Ершик сразу же успокоился, но зашипел в сторону Скорпиуса. Джеймс усмехнулся, пожимая руку Малфоя. Ксения пристально посмотрела на Гарри Поттера, а потом повернулась к кузену:

— Трансгрессируем?

Малфой кивнул.

— Вас никто не встречает?— Лили оглянулась к отцу, он ей понимающе улыбнулся.

— У нас сегодня прием в поместье, так что им некогда,— Скорпиус легко коснулся губами щеки гриффиндорки и отстранился.— Увидимся…

Он подтолкнул девушку в сторону ожидающего их с Джеймсом отца. Гарри кивнул слизеринцу. Через пару мгновений ни Малфоя, ни Ксении на платформе уже не было.

— Привет, папочка,— Лили обняла и чмокнула отца, сбив с его волос снег. Потом подняла глаза и замерла.

Отец, видимо, поймав ее взгляд, усмехнулся:

— Да, это Гермиона нашла какое-то заклинание,— Гарри запустил руку в волосы, ставшие опять черными, как смоль, только виски все еще серебрились, словно паутина на осенней земле.

— А где Гермиона?— Джеймс подхватил корзину с Ершом и клетку с Бэгом, когда они направились к барьеру платформы, где пожилой волшебник пропускал последних студентов и их родителей.

— Они с Алом готовят рождественский ужин,— Гарри взял сумки у Розы и Лили, пока девушки проходили через барьер.

— Что ж, мясной пирог с шоколадом и кремом украсит наш стол,— ухмыльнулся Джеймс, следуя за сестрами.

У вокзала их ждала министерская машина, за рулем сидел веселый водитель-волшебник, который выскочил и стал помогать укладывать вещи детей в багажник. Гарри сел впереди, а четверо ребят — на широкое заднее сиденье.

— Нам далеко ехать?— спросил Джеймс, сладко зевая.

— Нет, за минут пять домчимся,— пообещал водитель, надвигая на глаза кепку.— Домчим с ветерком.

— Как бал?— Гарри обернулся к детям, с улыбкой глядя на них. По лицу Джеймса было понятно: он еле держал глаза открытыми, но улыбался блаженно и мечтательно. Лили чуть хмурилась, покусывая губу, и Гарри даже мог сказать, о чем дочь думает — о новом доме и новой семье, потому что на платформе, рядом со Скорпиусом Малфоем, она выглядела по-другому: счастливой и довольной.

— Все было замечательно,— Роза хлопнула кузена по спине, когда Джеймс пытался устроиться на ее плече поспать.

— Ага,— Джеймс просто наклонился в другую сторону и склонил голову к Лили.— Наша Роза закадрила Манчилли и учила его вальсировать…

Роза одарила кузена убийственным взглядом, а Гарри постарался сдержать удивленное выражение лица. Роза и Теодик Манчилли? Рождественский сюрприз… Хотя, почему нет? Тео — это не Снейп…

— А Хьюго прослушал трактат о размножении песочных нарглов в исполнении Виолы Линч,— промычал Джеймс, не открывая сонных глаз.

— Джим, ты, очевидно, не выспался: с каких пор ты стал тем, что мы зовем «Шелли и Кэтлин»?— Роза ткнула кузена в бок.— Лучше бы о себе рассказал…

— Думаю, Хагрид до сих пор прикладывает к синяку мясо дракона, чтобы залечить тот «фонарь», что оставила ель, которую ты, Джеймс, сдернул с постамента, пытаясь на нее залезть,— Лили попыталась не засмеяться, но не выдержала — и начала хохотать.

Даже Хьюго засмеялся, а Гарри лишь покачал головой, отворачиваясь и невольно заражаясь всеобщим весельем — смеялся даже Джеймс. Мужчина чувствовал приятное тепло от этого смеха, от того, что сегодня вся его новая семья будет дома.

Машина свернула с шоссе и притормозила у ограды, за которым возвышался красивый кирпичный дом с покатой крышей. Во дворе стояли три высокие ели, на которых мигали гирлянды, три нелепых снеговика прижались к крыльцу. В окнах первого этажа — а их было три — горел свет.

— Приехали!!!— из входной двери вылетел Альбус, на ходу завязывая шарф поверх красного джемпера. Он побежал по дорожке к калитке, где Гарри выгружал вещи ребят.

Лили подхватила брата и обняла, улыбаясь.

— Привет, Ал,— Джеймс потрепал брата по голове.— Лил, своего кота бери сама, он у тебя сегодня бешеный…

— Я возьму!— Альбус схватил клетку с Ершиком и потащил к крыльцу вслед за Хьюго.— А я вчера весь день делал подарки,— признался мальчик идущей рядом сестре.— Гермиона мне помогала, но ее подарок я ей не показал… Я резал лимон для пирога…

Лили с Джеймсом переглянулись над головой брата, а потом зашли в небольшую прихожую, где их уже встречала Гермиона.

— Привет, мам,— Хьюго поцеловал ее в щеку, скинул кроссовки и прошел дальше, с гостиную. Его за руку схватил Ал:

— Пойдем, я покажу тебе твою комнату, она рядом с моей.

Джеймс ухмыльнулся и пробормотал:

— Удачи тебе, Хью,— а потом проследовал в гостиную, где тут же развалился на диване.— Экскурсию откладываем до тех пор, пока я не высплюсь…

Подошел отец и одним толчком поднял Джеймса на ноги.

— Ладно-ладно, я сделаю вид, что мне безумно интересно, где тут кладовка и чердак,— ухмыльнулся парень, потирая глаза. Потом он увидел, как по лестнице сбегают три кота, и застонал:— Нет, а я-то понадеялся, что эти существа исчезли из моей жизни…

Лили присела рядом со своими питомцами, потом выпустила из корзинки Ерша, и четверо котов устремились на кухню.

— Гарри, тебе пришло письмо,— Гермиона протянула мужчине конверт, мягко погладила его по руке, поймав взгляд зеленых глаз, в очередной раз за эти месяцы поразившись их чистому, спокойному выражению.— Я покажу детям комнаты.

Он кивнул, позволяя Гермионе, как и всегда, взять все в свои руки, а сам пошел в небольшой кабинет, счастливым обладателем которого он стал.

Гермиона поднялась на второй этаж. Роза, Лили и Джеймс последовали за ней. Где-то еще выше был слышен возбужденный голос Альбуса.

— Здесь у нас будут жить девочки,— женщина указала на двери в спальни.— Первая — для Розы, вторая — для Лили, в конце коридора комната для гостей.

Джеймс нахмурился, вдруг понимая, что…

— На третьем этаже комнаты для мальчиков,— с улыбкой объявила Гермиона, заглушая притворный стон Джеймса, закатившего глаза.

— Ну, я же просил…— как-то по-детски захныкал Джим, с неохотой продолжая подъем по лестнице.

Гермиона проводила взглядом парня, а потом повернулась к Розе и Лили. Она успела поймать на себе долгий и немного злой взгляд дочери Гарри, но не подала вида, понимая, что если и могли возникнуть проблемы с детьми, то они воплотились в лице Лили.

Девушки разошлись по своим спальням, куда уже были принесены все их вещи, а Гермиона спустилась вниз и зашла в кабинет Гарри. Помещение было небольшим, обитым темными панелями, с массивным столом и креслом, с книгами на полках, что занимали всю правую стену. Гарри стоял у окна, о чем-то думая.

Он оглянулся, услышав, как Гермиона вошла. Он мягко ей улыбнулся — только ей он дарил такую нежную, беззащитную улыбку — и обнял одной рукой, когда она подошла и встала рядом.

— Она привыкнет,— сказал Гарри, понимая то, что хотела сказать ему Гермиона.— Просто мы должны дать ей время.

Она кивнула, прижавшись щекой к его плечу.

За окном падал снег, в вечернем сумраке светились фонарики на елках.

— Папа!— в кабинет ворвался Альбус, неся что-то в руках.— Смотрите: Роза привезла мне значок!

Гермиона улыбнулась и взяла из рук мальчика значок с надписью «будущее Хогвартса».

— Пристегни, пожалуйста,— Ал выпятил грудь, позволяя Гермионе прикрепить значок на его свитер, и гордо посмотрел на отца.

— Замечательно,— Гарри потрепал сына по голове.— А где остальные?

— Джеймс завалился спать, а Хьюго раскладывает вещи…— Альбус забрался в кресло Гарри и стал мотать ногами, недостающими до пола.— А Роза влюбилась…

Гермиона подняла брови, оглянувшись на Гарри, — они оба уже привыкли к странным заявлениям Ала, который иногда бессознательно проникал в сознание других людей, даже не замечая этого, и поэтому знал часто больше, чем другие.

— Альбус, я же тебя просил, чтобы ты не разбалтывал чужие секреты,— Гарри взял сына на руки, и втроем они вышли в гостиную, в углу которой стояла еще не наряженная елка.

— А это секрет?— изумился Альбус, сползая на пол.— Я не знал… А когда мы будем наряжать елку?

— Я позову девочек, а вы пока достаньте шары.

Гарри проследил, как Гермиона поднималась по лестнице — он понял, что она хочет поговорить с Розой. А, может, и с Лили. Он давно научился легко ее понимать.

— Пойдем сначала проверим, что вы там наготовили,— Гарри увлек сына на кухню.

А Гермиона, тихо постучавшись, вошла в комнату своей дочери. Роза уже разложила вещи и теперь сидела на постели. Когда вошла мама, она подняла голову и улыбнулась.

— Ну, как?— Гермиона села рядом с дочерью.

— Мне нравится,— пожала плечами Роза.— Но ведь дом делают домом не комнаты и пространства, правда? Мне кажется, что здесь нам всем будет хорошо. Даже дяде Гарри…

— Почему даже?

— Потому что он стал другим,— девушка улыбнулась.— И ты стала другой.

Гермиона смутилась под пристальным взглядом дочери.

— Я скучаю по папе,— прошептала Роза и обняла мать.— Но я знаю, что ничего уже не изменить. Да я и не хочу…

— Я тоже скучаю по папе. И Гарри по нему скучает,— Гермиона прижала к себе дочь.

— Но ты не грусти, мам,— Роза отстранилась, поправляя волосы и улыбаясь.— Кто, кроме тебя, сможет позаботиться о дяде Гарри и Альбусе? Я рада, что ты счастлива. Ведь это главное, правда?

Гермиона прикрыла глаза, в которых скопились слезы, и погладила дочь по голове. Ее взрослая, все понимающая девочка.

— Альбус сказал, что ты влюбилась,— Гермиона справилась с собой и взглянула на дочь. Та залилась румянцем, пряча взгляд.

— Ал такой же болтун, как и Джим,— фыркнула девушка.

— Это тот человек без счастливых воспоминаний?

Роза кивнула, комкая в руках край джемпера.

— У него есть счастливые воспоминания.

— Свои? Или ты их создала?— подмигнула девушке Гермиона, радуясь за дочь. Роза усмехнулась, пожав плечами.— Почему ты не пригласила его к нам?

— Я пригласила. Но он поехал к себе домой, к своей матери. Он не видел ее много лет.

— Как его зовут?

Роза с каким-то вызовом взглянула на мать:

— Тео. Теодик Манчилли.

Гермиона онемела от неожиданности.

— Я знаю, мам, что он странный, что он сын Северуса Снейпа, что он…

— Роза,— Гермиона погладила дочь по плечу.— Он хороший молодой человек, он, как и любой другой, достоин любви. Его отец был одинок и несчастен, поэтому он стал таким, каким мы его знали. Я рада, что с его сыном этого не произойдет. Ведь у вас все взаимно, да?

Роза кивнула, чуть смущаясь, но улыбаясь открыто и искренне.

— Он поехал к своей маме, с которой поссорился очень давно. А еще я убедила его, что он… Что он достоин носить фамилию Снейп,— на одном дыхании выдала девушка, а потом посмотрела на мать, ища поддержки.— Я знаю, как для него это важно! Но ведь это будет трудно, да? Трудно доказать, что он сын профессора Снейпа…

— Трудно, но не невозможно,— Гермиона усмехнулась.— Не забывай, что твоя мама — заместитель начальника Отдела магического правопорядка, а твой дядя Гарри — старший преподаватель Академии Мракоборцев.

— Правда? Дядя Гарри принял предложение?!

Гермиона кивнула, разделяя радость дочери, потому что считала, что Гарри не сможет без работы, а вернуться в Отдел он категорически отказывался, тем более его возглавить.

— Так что не переживай: раз Тео так важно носить фамилию отца, он обязательно получит это право,— Гермиона поднялась.— Альбус ждал вас, чтобы нарядить елку, так что спускайся вниз. А я пойду к Лили…

Роза кивнула, долго смотрела на мать, улыбаясь:

— Все будет хорошо, мам, ей просто сейчас тяжело. Ты же знаешь, что она любит тебя…

Гермиона кивнула и вышла. Значит, она была права, решив, что Лили все еще не смирилась.

Лили сидела на подоконнике, обняв колени, и смотрела на улицу. Она обернулась, когда услышала стук.

— Можно?

Девушка кивнула, спустила ноги и в ожидании посмотрела на Гермиону.

— Помощь нужна?— женщина кивнула на еще не разложенные вещи. Лили покачала головой, чуть улыбнувшись.— Альбус зовет наряжать елку…

— Да,— кивнула девушка,— мы всегда делали это всей семьей в рождественский вечер.

Гермиона поймала испытывающий взгляд Лили, но глаз не отвела. В молчании проходили мгновения.

— Лили, я знаю, что ты скучаешь по маме и что тебе трудно принять то, что я и твой отец…

Лили спрыгнула с подоконника и сделала шаг к кровати.

— Все нормально. Мамы нет. Вы имеете право…

— Лили,— Гермиона заставила девушку посмотреть ей в глаза, взяв ее за плечи.— Я никогда не займу место твоей мамы, да я и не хочу этого. Она — твоя мама, и я знаю это. Ты любишь ее и будешь всегда любить, и это правильно. И твой папа тоже всегда будет ее любить. А я буду любить Рона. Но это прошлое, пойми.

Лили смотрела на Гермиону, но ничего не говорила.

— И твой папа всегда будет любить тебя.

Девушка вздрогнула, чуть отстранилась.

— Я никогда не займу твое место или место Джинни в его сердце. Да мне этого и не надо… Я просто хочу, чтобы вы все были счастливыми. Твой папа заслужил это, ты же знаешь…

Лили кивнула, отводя взгляд.

— Мертвые не чувствуют, им все равно… любить надо живых,— проговорила девушка тихо. Потом посмотрела на Гермиону:— Прости, я знаю, что не права… Просто… мне нужно время. Я действительно рада, что рядом с отцом есть ты. Я же вижу,— Лили чуть отошла, обхватив себя руками,— вижу, что ему с тобой легче… Но ведь совсем недавно была мама, а теперь ее нет… Я тоскую без нее, а папа…

— Лил,— Гермиона обняла девушку, поглаживая по голове.— Отец тоже тоскует по ней, только не показывает вам этого. Мужчины не плачут. Ты же знаешь своего отца: он сильный, он хочет быть сильным и непобедимым, каким все его видят… Я уверена, что если ты захочешь поговорить с ним об этом…

— Я не буду,— покачала головой Лили, отстраняясь и вытирая слезу со щеки.— Я не хочу напоминать ему об этом. Просто… это очень трудно. Первое Рождество без мамы…

— Все образуется,— уверенно произнесла Гермиона.— Поверь…

Лили кивнула.

— Идем, Альбус, наверное, уже все шары повесил без нас.

Они вместе вышли из комнаты, но на лестнице Лили остановилась:

— Гермиона, я действительно рада, что отец не один.

Женщина улыбнулась, потрепав Лили по плечу.

— Ну, скорее же!— встретил их нетерпеливый крик Ала, который скакал вокруг елки и открытых коробок с шарами. Гарри в это время доставал мишуру, а Роза разворачивала ангела для верхушки. Джеймс сонно развалился на диване, одним глазом приглядывая за котом, который сидел у камина и собирался, кажется, устроиться на коленях парня. Хьюго жевал бутерброд, сидя на ковре, и читал газету.

Гарри быстро скользнул взглядом по лицу Лили, потом посмотрел на Гермиону, которая успокаивающе ему улыбнулась, подошла и потрепала по волосам. Он накрыл ее руку своей большой, теплой ладонью, ловя взгляд, который дарил ему свет и надежду. Дети переглянулись, пряча понимающие усмешки, только Альбус прыгал вокруг елки и пел, иногда запинаясь, немного знакомую, но подправленную кем-то песню:

«И Ала-героя домой отвели,

Туда, где резвится он в малые лета,

С ним рядом в кровати Липучка лежит,

К подушке приклеилась чудо-конфета…».

Часть 3.

— Дедушка, отгадай, в чем разница между совой и фениксом?— Альбус хитро улыбнулся, сидя на бочке и болтая в воздухе ногами. Он поднял голову, когда темный человек, стоявший рядом, хмыкнул. Он всегда так хмыкал — будто все знает, но никому не расскажет.

— Не подсказывайте, Северус, я сам догадаюсь,— Дамблдор тоже сидел на бочке. Он приложил к губе палец, выражая глубокую задумчивость.— Так-так, здесь, наверное, какая-то заковырка, какой-то подтекст, и ответ не лежит на поверхности… Ну, то, что феникс — дух огня, а сова — дух воздуха, это не то…

Альбус рассмеялся и покачал головой.

— Так…— глаза Дамблдора весело сверкнули.— Нужно смотреть в корень проблемы, да? Итак, сова разносит почту, а феникс нет…

— Сдаешься?!— с радостью подпрыгнул на своей бочке Ал, свалился, но тут же вскочил и подошел к Дамблдору. Старый волшебник кивнул, доставая из бочки, на которой сидел, лимонную дольку.— Ага, сдаешься! Смотри: все просто!— мальчик вынул из-за спины коробку с надписью «Сладкие птицы».— Сова всегда мятная, а феникс — лимонный.

Раздалось раздраженное фырканье Снейпа.

— Правда, однажды мне попался феникс апельсиновый, но, мне кажется, это просто по ошибке, правда, дедушка?— Альбус вернулся к своей бочке.— А дядя Северус знал ответ…

— Северус, что же вы стоите, садитесь,— Дамблдор махнул рукой, и рядом появилась еще одна такая же бочка. Снейп лишь криво усмехнулся:

— Благодарю,— но не двинулся с места.

— Дядя Северус, может, ты не хочешь сидеть на этой бочке? Тогда давай поменяемся,— предложил Альбус, спрыгивая и подбегая к свободному месту.— У меня бочка удобнее и лучше.

Снейп посмотрел сначала на одну бочку, потом на другую, которые отличались лишь тем, что на сидении Альбуса значилось «Шоколадные лягушки», а на новой бочке — «Друбблс».

Альбус с разбегу заскочил на бочку «Друбблс» и встал, чтобы быть на уровне глаз стоящего Снейпа.

— Дядя Северус, ты какой-то не праздничный, а ведь сейчас Рождество!— мальчик оглянулся на Дамблдора, который развернул очередную лимонную дольку и отправил в рот, подмигнув Альбусу.— Вот у дедушки на кончике шляпы — елочная игрушка. У меня — рождественская улыбка, смотри,— Ал осклабился, показывая Снейпу ряд недавно выросших коренных зубок.— А ты неправильный, хмурый… Надо…

Альбус огляделся и увидел свисающую сверху зеленую мишуру. Он дернул, — мишура послушно осталась в руках — а потом нахмурился, потому что Снейп стоял слишком далеко и Ал не мог дотянуться.

— Дядя Северус, пододвинься,— попросил мальчик, но Снейп лишь поднял надменно брови и сложил руки на груди. Альбус не растерялся — сполз с бочки, пододвинул ее вплотную к мужчине и снова забрался наверх, нежно обвив вокруг шеи и плеч Снейпа мишуру. Тот скосил глаза, но промолчал.— Вот теперь мы все рождественские, можно вручать подарки, правда, дедушка?

Дамблдор кивнул, глаза его мерцали, улыбка пряталась в бороде, когда он смотрел на украшенного мишурой Снейпа.

— Что бы ты хотел получить на Рождество, Ал?— Дамблдор проследил, как мальчик сползал с бочки.

— Очки, как у тебя,— тут же ответил Альбус, подходя к старому волшебнику. Дамблдор снял со своего крючковатого носа очки и протянул Алу. Мальчик улыбнулся, убрал свои в карман пижамы и водрузил подарок Директора на свой маленький нос, задорно улыбаясь.

— Смотри, дядя Северус! Похож я на дедушку?— Альбус повернулся к Снейпу.— Похож?

Мужчина промолчал, лишь криво усмехнулся. На лице Дамблдора уже сияли новые очки-половинки.

— Теперь я буду дарить подарки, ладно?— мальчик порылся в карманах пижамы и извлек оттуда пару шерстяных, ярко-желтых, покрытых узором из конфет, носков.— Это тебе, дедушка, носи и не болей.

Дамблдор расплылся в радостной улыбке, тут же скинув туфли и натянув желтые носки.

— Спасибо, Альбус, давно мечтал о таком подарке.

— А я знал,— ухмыльнулся Ал и снова водрузил себя на бочку возле Снейпа.— Я не знал, что ты хочешь на Рождество, дядя Северус, поэтому я решил подарить тебе радость.— Снейп нахмурился, видимо, предвкушая.— Твоего сына любит наша Роза. Она его спасла. И он станет Снейпом, Гермиона так считает. Она думала о том, что обязательно добьется, чтобы твой сын стал… как его там… ну… Тео… ну, да, Тео Снейпом…

Северус сморгнул, потом развернулся на каблуках и вскоре растворился среди белых стен. Альбус обернулся к Дамблдору — тот мягко улыбался.

— Ты не хочешь посмотреть другие свои подарки?

— А уже пора?— подпрыгнул мальчик, оживляясь. Дамблдор кивнул.

— Иди.

— С Рождеством, дедушка Альбус!— Ал обнял старого волшебника, прижавшись на мгновение.

— И тебя, тезка. Иди…

Альбус кивнул и открыл глаза, сразу же садясь на постели. Хмурый свет рождественского утра вызвал улыбку на лице мальчика. Он увидел в ногах кровати гору свертков. Он соскочил на пол и тут же начал разворачивать подарки.

Метла для начинающих звезд квиддича. От папы и Гермионы. Здорово, можно будет разгоняться и влетать в сугроб!

Набор для юного мага-художника с шестью зелеными карандашами, красками и книгой-инструкцией для оживления рисунков. От Тедди и Мари. Ура, а то ведь портрет дяди Северуса он никогда не допишет без зеленых карандашей!

Книга «Приключения садового гнома» от дедушки Артура и сладости от остальных Уизли. Класс, вечером папа обязательно почитает ему о гномах, не каждый же раз ему сидеть у камина с Гермионой, блаженно улыбаясь! А столько сладостей! Дедушка Альбус свалился бы с бочки от зависти!

Зеленый шарф с вышитой эмблемой Хогвартса от Розы и Лили. Ал сразу же намотал его на шею поверх пижамной рубашки.

Сборник с картинками «Двадцать способов вырасти озорником» от Джеймса. Ал нахмурился — он мог бы привести двадцать семь способов, они с дедушкой Альбусом недавно считали…

Очки-половинки в самом маленьком свертке с эмблемой Хогвартса! Очки-половинки!!!

Ал тут же вскочил, посадил на нос новые очки и пару раз подпрыгнул на кровати. Затем улыбнулся, обняв Липучку Джо, нашел тапки, надел их и пошаркал из комнаты.

Альбус всегда просыпался раньше всех в доме. Ему это нравилось — сколько всего интересного можно найти в спящем доме, когда никто за тобой не следит.

Он остановился возле плотно закрытой двери Джеймса, улыбнулся и тихо вошел. Брат спал, по привычке скинув на пол одеяло и поджав колени к животу. Альбус осмотрел комнату, потом улыбнулся и вышел. Через пару минут он вернулся, держа в руках волшебные краски.

Джеймс спал крепко, но пару раз заворочался, когда мягкий пальчик Ала касался его лба, но не проснулся.

— С Рождеством, Джим!— прошептал мальчик и выскользнул из комнаты.— Это двадцать третий способ стать озорником…

Альбус спустился вниз, в гостиную, заглянул в спальню папы и Гермионы. Непонятно, как им не тесно вдвоем? Ал считал, что это неудобно…

Мальчик хотел уже пойти на кухню, — часы тихо пробили восемь часов — когда в дверь позвонили. Альбус слышал, как в комнате папы кто-то проснулся, но сам пошел в холл и выглянул в окошко. На крыльце, постепенно заметаемые снегом, стояли друг Джеймса и красивая девушка-блондинка.

Ал потянулся открывать, когда сзади возник отец с сонными глазами.

— Это друг Джима,— улыбнулся Альбус, пропуская Гарри к дверям.

— С Рождеством!— улыбнулась красивая девушка, когда они с другом Джима вошли в холл, стараясь отряхнуться.

— И вас,— чуть удивленно произнес Гарри, надевая очки и пропуская гостей внутрь.— Проходите.

— Я Альбус,— Ал улыбнулся красивой девушке, взял ее за холодную руку и потянул в комнату.

— Я знаю. Меня зовут Ксения,— девушка сняла мантию и отдала ее Скорпиусу.

— А я тебя помню,— Альбус подошел к другу Джеймса. Отец отправился в спальню, чтобы одеться.

— Глубоко поражен сим фактом,— ухмыльнулся Малфой.— Где твой братец?

— А почему вы не со своей семьей на Рождество?— Ал заглянул в глаза Ксении, которая опустилась на край дивана.

— Потому что для них Рождество — очередная рекламная акция,— фыркнул Малфой, развалившись в кресле, как у себя дома, и оглядываясь. Потом задержал свой взгляд на зеленом шарфе, что был замотан на шее Альбуса.— Оригинальная пижама… И очки…

Из спальни вышла Гермиона, уже одетая, со свежим, выспавшимся лицом и приятной улыбкой. Она поприветствовала ранних гостей.

— Вы голодны?

— Я хочу есть!— тут же откликнулся Альбус.

— Тогда скоро будем завтракать,— Гермиона потрепала мальчика по голове. Она заметила новые очки Ала, но промолчала.— Пойди и оденься, а заодно разбуди ребят.

Мальчик кивнул и побежал наверх. Снизу послышался голос отца, о чем-то говорящего с гостями. Он бежал по лестнице и кричал: «У нас гости!!! Приехал Малфой! Приехала Ксения! Вставайте, у нас гости!!! Вставайте, уже принесли подарки!».

— Альбус, ты труп,— пообещал из-за приоткрытой двери Джеймс, когда мальчик пробегал к своей комнате.— Ты рождественский труп…

— Приехал Малфой! И Ксения! Вставай!— Ал на секунду остановился и засунул голову в комнату брата.

— Чего?— Джеймс тут же вскочил и чуть не упал с кровати.

— Твои друзья приехали!— и Ал устремился обратно по лестнице вниз, совершенно забыв о второй части поручения Гермионы.

Этажом ниже он столкнулся с Лили, которая на ходу поспешно завязывала волосы.

— С Рождеством, Ал,— она поцеловала брата в щеку.

— И тебя! А там Малфой…

— Я слышала,— улыбнулась Лили.— У тебя интересные очки…

Альбус лишь хмыкнул, не собираясь всем рассказывать, откуда они. Вместе они спустились в гостиную, полную света и запаха мандаринов.

Альбус остался на лестнице, глядя, как встает высокий и красивый мальчик, как он подходит к Лили…

— Завтрак!— подпрыгнул Ал, заметив, что из кухни выходит отец.

— Черт, Малфой, я надеялся получить от тебя подарок в рождественское утро, а не тебя самого,— по лестнице спустился Джеймс, лениво приглаживая волосы. Он улыбнулся Ксении — Альбус тоже улыбнулся, понимая, что не одна Роза в этом доме влюблена — и подошел к друзьям.

— Вот и радуйся — я самый лучший подарок на свете, правда, Лил?— Скорпиус подмигнул девушке, а потом нахмурился, обернувшись к другу. Альбус хихикал в ладошку, Лили пыталась сдержать рвущийся наружу хохот, Ксения смеялась.— Черт, Поттер, а где твоя борода?

— Чего?— не понял Джеймс, глядя, как всех сотрясает смех.— Что такое?

— Ну, насколько я знаю, Санта-Клаус обычно носит бороду, так его изображают магглы…

— При чем тут Санта-Клаус?— недоумевал парень. Лили, сгибаясь от смеха, развернула старшего брата лицом к зеркалу, чтобы он увидел надпись зелеными буквами на его лбу «Санта-Клауз».

— Ал!!!— развернулся разгневанный Джеймс, но мальчик уже стоял вне зоны досягаемости брата. Джим достал палочку, но Ксения положила руку ему на плечо, улыбаясь, потом избавила его от надписи.— Еще одна такая шуточка, и ты станешь подарком на Рождество для какого-нибудь дракона!

Альбус не испугался, перехватил взгляд отца и подмигнул ему.

— Кстати, о подарках,— Ксения чуть толкнула Малфоя в плечо.

— Ах, да,— притворно вспомнил парень.— Раз уж мы в такую рань вас потревожили… Донг! Дирк!

Посреди комнаты тут же возникли два домовых эльфа. Альбус взвизгнул от восторга — он еще ни разу в жизни не видел живого домовика! Да еще с такими огромными глазами! И ушами! Да еще целых два эльфа!

— Мистер Поттер,— Скорпиус обернулся к отцу семейства, который прислонился к косяку и наблюдал за происходящим с легкой улыбкой.— Думаю, вашему клану теперь не обойтись без домового эльфа, так что… Дирк, я дарю тебя Гарри Поттеру…

— Ух!— эльф с большими лиловыми глазами чуть не сел на пятую точку от восторга.

— Скорпиус, ты…— начал Гарри.

— Ему все равно грозила смерть в нашем доме,— усмехнулся Малфой.— Он наслушался рассказов Донга о его служении великому Гарри Поттеру и был таким идиотом, чтобы восторгаться этим в присутствии моего отца. Так что, считайте, что вы спасаете ему жизнь…

Дирк издавал булькающие звуки, преданно глядя на Гарри Поттера и попискивая иногда. Альбус подбежал к эльфу и схватил его за руку:

— Привет, я Ал, ты любишь леденцы?

— Спасибо, Скорпиус,— Гарри улыбнулся, глядя на сына и своего домового эльфа.

Малфой лишь пожал плечами. Ал во все глаза смотрел на домовика, который поднялся и посеменил к своему новому хозяину:

— Что мне делать, сэр Гарри Поттер?

— Пока пойди и познакомься с Гермионой, она тебе найдет работу,— кивнул Гарри на кухонный проем у него за спиной. Дирк с радостью бросился выполнять первое указание нового хозяина.

— Поттер, для тебя есть особый подарок,— Скорпиус повернулся к Донгу, который тут же с громким хлопком исчез, чтобы через мгновение появиться посреди гостиной Поттеров, держа в руках большую кадку с землей, откуда торчало деревце с темным стволом и мягкими зелеными иголками. Дерево было около метра высотой и издавало приятный, нежный аромат хвои.— Пихта для ежика.

Лили снова прыснула, Малфой расплылся в довольной улыбке, а Джеймс открывал и закрывал рот. Донг воспользовался оцепенением парня и вручил ему дерево, отчего Джим чуть не рухнул на пол вместе с подарком.

Альбусу стало неинтересно — ну, чем интересно дерево, если рядом есть настоящий домовой эльф?

— Ал, ты же хотел есть,— напомнил ему отец, отрывая сына от созерцания Донга. Альбус пожал плечами и пошел на кухню, лишь раз оглянувшись: Скорпиус стоял, приобняв за плечи Лили.

* * *

Многие считают, что я наивный и простой мальчик и что я многого не понимаю. Но я вижу, как изменились лица моих родных. Я каждый день вижу, как папа с удовольствием ест, хотя он так и не полюбил шоколад и лимонные дольки. Я вижу, как Гермиона складывает папины рубашки, приглаживая их руками. У нее очень мягкие руки, такие, как у мамы. Дедушка Альбус сказал, что мама была бы довольна тем, что Гермиона присматривает за нами с папой, и я ему верю.

Я вижу, как папа смотрит на Гермиону, а она смотрит на него. Наверное, поэтому им не тесно спать в одной кровати, хотя это действительно неудобно, ведь тогда не поворочаться, не подвигать во сне ногами, а что же это тогда за сон?!

Иногда я наблюдаю за ними, потому что это интересно. А еще интересно, что они ведут себя не так, как Лили и Скорпиус и как Джеймс с Ксенией. Они никогда не спорят, они не заливаются безудержным смехом. А еще они никогда не прячутся по углам дома, чтобы поцеловаться или обняться.

Папа часто смотрит на луну. Он и раньше это делал, я знаю. Но теперь он смотрит вместе с Гермионой. И они оба думают об одном — о дяде Роне. И когда наверху смеются ребята, все шестеро, папа и Гермиона вздрагивают и грустно улыбаются друг другу.

Я мог бы рассказать им о том, что знает Тедди, но не говорит им. О том, что дядя Рон теперь живет в Болгарии и что у него есть Сара и ее дочь. Тедди думал об этом, когда приходил вчера на обед. Он ездил к семье Сары и узнал, что они с дядей Роном три недели назад забрали ту девочку, что тоже любит конфеты. Наверное, им хорошо всем вместе. Как и нам.

Я наблюдаю за папой и Гермионой, потому что мне страшно, что папа снова будет другим. Что он станет таким, как дядя Северус или еще мрачнее. Или как Тео Снейп, который приходил к нам вчера. Хотя Тео тоже другой — иначе он не смог бы гулять с Розой и даже пить чай с нами. Джеймсу не нравится Тео, и Скорпиусу не нравится Тео, а папе он нравится. И мне нравится, потому что он сын дяди Северуса. И дядя Северус играет моими картинками, чтобы видеть своего сына, и я разрешаю ему это делать, как он разрешил мне повесить на него мишуру на Рождество.

Вот и сейчас я наблюдаю за ними, сидя на крыше дома и прижимая к себе метлу. Рядом сидит Дирк, наш эльф, папа разрешил ему играть со мной. Мы едим конфеты и смотрим, как папа и Гермиона гуляют по заснеженной дороге, взявшись за руки. Мои братья и сестры вместе с гостящими у нас Скорпиусом и Ксенией (она очень добрая и всегда угощает меня конфетами) играют в снежки. Малфой хитрит, направляя снежки прямо в Розу с помощью палочки. Но это интересно и весело.

— Ал, спускайся!— махнула мне Лили, утирая с лица растаявший снег. Но я не хочу спускаться, потому что тогда я не смогу наблюдать за папой и Гермионой. А еще у трубы появился паук с мохнатыми лапками и тут же принялся за работу, соединяя красивые нити в узор. Я люблю наблюдать за ним, этот паук кажется мне очень добрым. И у него добрые глаза, я знаю. Мы с ним уже почти друзья, поэтому я люблю смотреть, как он плетет свою паутину.

— Альбус, иди сюда!— махнул папа из-за калитки. Я рад, что он меня позвал, но не хочу спускаться. В этот момент Джеймс запустил снежком в папу, и тот просто взмахнул палочкой, посадив ближайший сугроб на голову Джиму. Я хохочу, а Дирк держит меня, чтобы я не упал. И остальные хохочут, пока Джеймс выбирается из-под снега и сердито смотрит в сторону папы и Гермионы.

А они идут по дороге, весело смеясь.

И я вижу, как паук ткет паутину чьей-то судьбы.

* * *

Моим героям…

Я завершаю длинный путь.

В огне сгорают документы.

Но дашь ли ты мне отдохнуть

Душа? …Опять эксперименты

С чужой виной, чужой тоской,

С любовью, муками борьбы…

Не я — паук моей рукой

Сплел паутину их судьбы…

Я отпускаю их на волю,

Стирая слезы со щеки.

Пусть будет Свет всегда с тобою,

Герой, познавший Тьму тоски…

Встреча с полюбившимися героями в новом "Мире после", созданном автором

http://samlib.ru/s/shewljagina_o_a/