К Еве (гет)

Чёрное заняло место белого. Вместо ожидаемых уже привычных белых лилий Ева получила охапку чёрных роз, перевязанных иссиня-чёрной лентой. Визитки «К Еве» не было, лишь конверт цвета ночи, широкий и шершавый на ощупь.

Она исколола все руки, занося цветы внутрь и укладывая их на стол. И исколола сердце тревогой — очень не нравился новый цвет.

Письмо оказалось запечатанным воском, и пальцы дрожали, пока она ломала печать. И продолжали дрожать, когда она вытаскивала послание.

«Ева оказалась вовсе не моей. Ты выбрала другого мужчину, но я на тебя не злюсь.

Не сказать, чтобы я был готов к этому. Ты меня неприятно удивила, Ева. Я представлял тебя своей, представлял, как хорошо мне будет рядом с тобой и в тебе… Я строил планы долго и тщательно, но ты всё перевернула в миг.

Ночами я мечтал, как ты стонешь подо мной, как ты зовешь меня по имени в особо сладкие моменты нашей совместной жизни. Прости меня, Ева, что начинаю быть таким откровенным, но ты всё поймешь, добравшись до конца. Хотя, собственно говоря, это и есть конец. Мое последнее тайное послание к тебе, мне надо решить, что делать дальше.

P.S. Вкладываю подсказку о моей личности. Если рискнешь, то сможешь меня разоблачить».

Заверещал домашний телефон, и Ева автоматически взяла трубку.

— Да?

— Ну что там? Пришло, или и сегодня тишина? — звонившей оказалась Сара. — Если и сегодня, то это уже подозрительно. Вдруг этот ман…

— Пришло, — взглянула на чёрные розы, осознав всю горечь, которые они в себе несли. — И я поговорила с миссис Ларсон, она сообщила, что видела подъезжающую машину и молодого человека, который оставил цветы. Это была служба доставки, но никаких знаков, даже рекламной надписи.

— А ты хотела розовый фургон с адресом магазина? Может, еще разлетающиеся листовки с именем и фамилией поклонника? — посмеялась над наивностью. — Она заметила время? В следующий раз мы подкараулим и вытрясем правду из курьера.

— Примерно в три часа, но выследить мы не сможем, — дотронулась до острого шипа. Какой знак может быть более дурным, чем розы с намеренно не удаленными шипами? Нож, приставленный к горлу?

— Почему?

— Это последнее письмо, и я его только что дочитала. Он написал, что послание последнее, это всё. Он узнал, что у меня есть Уильям, — хотела добавить: «Какая жалость», но не была уверена, что фраза прозвучит с задуманным сарказмом.

— Какой правильный маньяк… — наверное, это тоже задумывалось с сарказмом, но не вышло. — Жаль, мы так и не узнаем, кто он.

«P.S. Вкладываю подсказку о моей личности. Если рискнешь, то сможешь меня разоблачить».

Ева плечом прижала телефон к уху и вытащила из конверта плотную бумагу, в которой увидела смысл, только перевернув.

Тело. Мужское. Рука немного опускает нижнее белье с левой стороны, тем самым демонстрируя чёрную татуировку, раной выделяющуюся на белой коже. Небольшая, составленная из острых четких линий, пятиконечная звезда.

— …в письме? Ева, ты меня слышишь?

— Да-да, — убрала снимок, — просто написал: «Это мое последнее письмо, у тебя есть мужчина».

— Так коротко? Ради одной строчки не стоило тратиться на цветы, — Сара фыркнула и осторожно поинтересовалась, сменив тон: — А про меня он ничего не написал больше? Ничего не спросил? Ничего не попросил передать?

— Нет, только оповестил, что больше не напишет, — ответила и нахмурилась, Еве не понравились подобные расспросы.

— Ну… это и было нашей целью, чтобы он тебя не тревожил, — искусственно бодрым голосом. Словно она нашла плюс в чем-то очень плохом.

Еве не терпелось закончить неудобный разговор, и она быстро изобрела причину:

— Ладно, мне надо еще Уильяму позвонить. Пока.

Вернула телефон на место, а снимок снова оказался в руках. Больше не могла оторвать от него взгляда, на автомате поднимаясь в спальню.

Плоский живот, красивая впадинка пупка… молодое тело, Ева была права, утверждая, что поклонник — это ученик. Да и татуировка, ну, кто еще набьет звезду в паху, если не подросток? Звезда, чёрная, рядом с… господи, нижнее белье, конечно, прикрывало всё нужное, но Ева могла различить выпуклость.

Как ни странно, автор не заключал в фотографию сексуально возбуждающий подтекст. Очевидно. Иначе бы никакого белья и твердый член. Но нет, здесь демонстрировали татуировку, показывали точное ее расположение, но в кадр всё равно вошло то интимное, что завораживало Еву.

«Если рискнешь, то сможешь меня разоблачить».

Он знал, что Ева догадалась о его учебе в школе. Вероятно потому, что он позволил догадаться. Умный юноша. Отказывается от нее, пишет, что прекращает свои послания... и дает шанс его найти. Но татуировка в паху… «Если рискнешь» — и это жестоко. Какова будет реакция, когда она поинтересуется о такой пикантной осведомленности?

«Мистер Ученик, скажите, у кого из ваших товарищей татуировка между членом и торчащей тазобедренной косточкой?

— Э-э, а откуда?..»

И побегут слухи о безнравственности и распущенности мисс Лоос. Такое затмит даже поведение Зои, и будет стоить ей работы. Любимой работы.

Можно было бы рассказать Саре, и уже та втянула бы себя в это и замарала репутацию, если бы пожелала. Но Еве не хотелось делиться снимком. Он прислал это именно ей, только для нее. «А про меня он ничего не написал больше?» — Сара и так им слишком заинтересована.

Перечитала все три письма и еще долго всматривалась в фотографию, какую-то неясную струну в ней зацепившую. Любопытство? Да, но только ли? Из любопытства не переносят чужие цветы в спальню и не запирают чужие послания с фотографией в ящике, так, словно через пару лет они будут стоить огромных денег.

Нет, ради любопытства такое не совершают, Ева понимала, но не признавалась самой себе. Ведь признаться страшно.

— В вас нет энергии, парни! — засвистел мистер Марвел, яро размахивая руками и вышагивая вдоль белой полосы разметки. — Вот поэтому недоноски из интерната сделают нас и в этом году!

Они все у него собрались. Старшекурсники, встав полукругом, внимательно слушали в прошлом отличного футболиста, а ныне прекрасного тренера мистера Марвела. Слушали, но смотрели на нее, на мисс Лоос, идущую к полю стадиона через тоннель.

Никогда она к ним не приходила во время занятий и догадывалась, что выглядит забавно. Шпильки проваливались и застревали в земле, юбка мешала сделать широкий шаг.

— Ты, Джон, быстр, но не хватает маневренности, понимаешь? А ты, Грэй, не смейся, сам бежишь порой, словно бык, и до тебя не докричаться, просто прешь и прешь!.. -наконец мистер Марвел заметил, что парни уделяют ему лишь часть внимания, заметил, что поглядывают вдаль, и обернулся. — Ах, мисс Лоос, какая неожиданность!

— Пятнадцатиминутный перерыв, мистер Марвел, — улыбнулась и провалилась, не заметив, как тренер болезненно поморщился:

— Да, я собирался дать им время высунуть языки.

И Байронс, и Нерлан, и Браун, и Стрекояти, рассматривающий собственные кроссовки, и Тиссен, и мистер Гларрен, что-то бубнящий Рэду, и еще многие другие. Они все были здесь, и все полуголые, без футболок.

— Не слишком ли холодно? Могут же заболеть, — она встала рядом с мистером Марвелом, и тот засмеялся:

— Поверьте, раздеваю их не я, а игра, — повернулся к парням: — Вы что, не видите, что у нас тут дело? Немного отдыха, и чтобы вернулись заряженные!

Расходиться или брести в раздевалку никто не торопился, и она имела возможность рассмотреть каждого. Думала, что как только увидит торс, руку, пупок — то сразу узнает тело поклонника, но вот большая часть учеников здесь, и всё такое одинаковое… Но не может же она, в самом деле, с каждого стянуть шорты.

— Так в чем дело, мисс Лоос? — закономерно поинтересовался мистер Марвел.

— Я… мне очень нужно поговорить с… — и запнулась. Планировала сказать «мистером Вульфом», но увидела его, а язык не поворачивался. Что-то изменилось. Он не спешил к ней, дружелюбно улыбаясь, вместо этого он усмехался, выслушивая Байронса, и затем, так же усмехаясь, что-то произнес в ответ.

Она хотела сказать, что пришла ради Фрэнсиса Вульфа и разговора с ним, но язык отказывался это произносить.

— Доброе утро, мисс Лоос, — Фрэнсис всё же исправился, улыбнулся ей, а затем, не медля, вместе с Байронсом отправился в сторону раздевалок.

— С кем? — тренер нахмурился, и Ева назвала фамилию первого, кто попался на глаза после Фрэнсиса.

— С мистером Холлом.