«Я никогда не...» (джен)

Кодекс, № 118: Я не буду подбирать сияющий древний артефакт и орать «Его сила теперь моя!!!» Я возьму щипцы, помещу его в контейнер для опасного оборудования и передам в свою лабораторию на изучение.

* * *

Где-то

(когда-то)

Альхаге вяло моргнул, опуская гудящие после колдовства руки. Своды, лужи, алтари и ниши — всё осталось на местах. А как было бы легче, окажись древний храм плодом его воспалённого воображения...

— Стойте на месте, — велел он двуногим, возбуждённо галдящим позади, и первым вошёл в зал. Как и следовало ожидать, человеки не послушались и, выждав не больше полуминуты, последовали за ним. Альхаге, обернувшись, поймал себя на мысли, что даже столь возмутительное неповиновение его нынче не раздражает.

— Взгляни, благородный, вот она!

Старший из его наёмников замер за спиной, указывая, словно слепцу, в центр зала. К постаменту, уже обшарив пол и стены в поисках ловушек, спешили самые отважные.

Альхаге послушно поднял взгляд, не вслушиваясь в восторженные охи и прочую глупость: реликвия и впрямь того заслуживала. Величественная, прекрасная, созданная не для его руки, но оттого ещё более притягательная... Когда жадные пальцы вцепились в неё, поверхность почти растеряла естественное свечение и покрылась хрупким подобием льда.

Температура воздуха продолжила падать, приближаясь к приятной для людей норме.

— Мы... не осквернили её, благородный?

Альхаге коротко взглянул на наёмника и покачал головой. От предложения взять реликвию самостоятельно он отказался так же лаконично, даже позволив людям самим принести её к выходу из священного зала.

— Мне предстоит работа более тонкая, — сообщил он, расчертив перед лицом воздух замысловатым узором, прежде чем вздохнуть полной грудью. — Для столь редкой ценности нужен особый ларец, и я создам его, а до того... Пусть твои люди поиграются, если так желают, но аккуратно. Не ронять. Не греть. Ты понял меня?

— Не ронять, не греть! — рявкнул наёмник и, получив дозволение идти, и сам бросился полюбоваться на творение древних. Альхаге, вздохнув глубже и тяжелее прежнего, поглядел на сохнущие кончики ногтей и брезгливо сел. Контейнер пришлось воссоздавать по памяти, но память — единственное, на что Альхаге никогда не жаловался.

— Благородный, — обратился к нему старший, когда реликвию уложили и укутали всеми волшебными тканями, что занимали большую часть в их заплечных мешках, — позволь спросить?

— Спрашивай, — великодушно разрешил Альхаге, растирая устало гудящие виски, прежде чем начать наносить те же узоры на стенки контейнера. Раздражение, вернувшееся было в тот момент, когда остальные человеки подошли ближе, отступило.

— Мы видели много храмов, благородный, и в каждом, где хранилось что-то хоть мало-мальски ценное, были ловушки. Но здесь... Мы просто вошли.

Он обернулся, и люди закивали, отчаянно щурясь. Альхаге хмыкнул, заканчивая с последней оболочкой защиты, хотел красиво сесть на край контейнера, но вовремя одумался.

— Нашей реликвии это не нужно. — Улыбка получилась кривоватой. — Ты прежде слышал про плутоний?