«Я никогда не...» (джен)

Правило № 3: Мой благородный сводный брат, чей трон я узурпировал, будет казнен вместо того, чтобы томиться в тайном заключении в забытой камере моей темницы.

Правило №26: Неважно, насколько привлекательны отдельные мятежники, наверняка есть некто настолько же привлекательный, кто не хочет меня убить. Поэтому я хорошо подумаю, прежде чем отдавать приказ привести узника ко мне в спальню.

* * *

Долина Ида. Подземелья под Белым Городом.

— Это замкнутый круг.

Мариэлис зябко поёжилась, пытаясь прикрыть плечи паутиной кружевных рукавов. Кожа под ладонями пошла мурашками. Провести остаток жизни — почти целую вечность! — под землёй, в темноте и холоде, разряженной в едва не лучшее своё платье? Дурной расклад.

— Почему тебе меня не убить? — улыбнулась Мариэлис с тем легкомысленным лукавством, которое всегда нравилось Энриксу. — Я бы убила. Получись всё так, как мы хотели, и я б уже пинала твою отсечённую голову по покоям твоей матушки.

Энрикс рассмеялся, по привычке протянув руку, но натолкнулся на частые прутья решётки. Женщина улыбнулась шире, вздёрнув верхнюю губу.

— Мы никогда не стали бы держать слишком опасного врага живым. А ты... Когда я выберусь, — подобрав юбки, пересела Мари ближе, — то первым делом зарежу тебя во сне.

— Именно во сне?

— Разумеется. Я достаточно умна, чтобы не дать шанса ни тебе, ни твоему начальнику стражи, ни верховному бальзамировщику. Никому. Когда я выберусь, — повторила она, смакуя звучание слов и осторожное прикосновение к щеке, — то расправлюсь со всеми, способными мне помешать. Не заводи бастардов, милый мой кузен, потому что их удавят в колыбелях. Держись подальше от женщин. И не ищи друзей. Мне не хочется вырезать весь город, но если ты заставишь меня, я это сделаю.

Смех лорда звучал музыкой, последней, которую она услышит в этом месте. Что ж, попытаться стоило.

— Думаешь, что я лгу?

— Думаю, что слепая ревность — не о тебе, а бойня ради власти требует слишком больших усилий. Ты ленива, Мари.

— Предпочитаю называть это взвешенным распределением сил. Отпусти меня.

— Нет, — покачал он головой.

— Убей.

— Только после того, как ты перестанешь этого хотеть.

— Я выберусь, — пообещала женщина, прекратив кривиться в оскале. Игры в бесстрашие начинали утомлять. — Когда-нибудь.

— К тому времени у тебя не останется ни магических сил, ни прав наследования. Я поднимусь наверх, — наклонился Энрикс к её уху, — отмоюсь и отосплюсь, пока другие приберут всё, что вы натворили. А после займусь обеспечением сохранности династии. Если потребуется — сделаю наследником дядюшку Люциуса или даже отца, и пусть аристократия хоть локти себе сгрызёт от недонекромантов на троне. Я скреплю эти законы магией, создам новые союзы и свяжу совет такими обязательствами, что твоё появление станет для Аркс проклятьем.

Мариэлис накрыла глаза ладонью. Свет свечи отчего-то стал резать глаза и отдаваться спазмом в виске. Сухой прохладный воздух царапал покрывшуюся испариной кожу.

— Пожалуйста.

Щеки коснулись растрескавшиеся губы. От мысли, что холеному книжнику и зануде Энриксу пришлось ради этого потереться о старые прутья, Мариэлис вздрогнула, сдавленно хохотнув.

— Я буду навещать тебя, — пообещал лорд, поднимаясь. — Принесу одежду. Одеяла. Книги, возможно, если твоё презрение к имперским романам о добронравных девицах пересилит скука. Ты не останешься в одиночестве.

— Потому что тебе понравится смотреть, как я схожу с ума?

Энрикс отвёл взгляд, выдыхая смешок, и покачал головой:

— Мне просто нравится смотреть на тебя. Нет, — не дал он начать, — я никогда не зайду за эту решётку и не позволю выйти тебе. Даже если захочу: Стражу отдан приказ отволочь меня в тот же миг, как только попытаюсь, и больше не позволять спускаться к тебе. Поэтому дважды подумай, Мари, прежде чем раздеваться. Ты замёрзнешь.

Он развернулся и ушёл, непривычно сутулясь. Мариэлис смотрела ему вслед, а когда Энрикс затерялся в сумраке, перевела взгляд на забытую им свечу. Поправила спущенный с плеча край кружева, проклиная себя за такое постыдное падение, и закрыла глаза.

Она проживёт в этой тьме столь долго, насколько хватит жестокости Энрикса и её собственных сил. Тьма пожрёт её заживо, превращая в нелепый остов, колдунью без магии, высушит и похоронит. И дрянное утро позавчерашнего дня, слякотное и серое, останется последним воспоминанием о небе и солнце. О дожде, который не успел начаться.

Мариэлис прижалась лбом к прутьям так, что стало больно.

Много может измениться. Что угодно. Энрикс не всесилен, он не способен и подавить мятеж, и схватить всех сразу. Он что-то упустил. И всё изменится.

В любой момент.

Когда угодн...

Правило № 42: Злобные мутанты и отмороженные психи найдут место в моих Легионах Страха. Однако прежде чем посылать их на задания, где требуется такт и аккуратность, я сперва посмотрю, нет ли кого-нибудь не менее опытного, кто будет привлекать меньше внимания.

* * *

Граница с северными землями. Чёрный Храм.

Миссия предстоит опасная, долгая и слишком важная, чтобы её провалили или отложили до появления лучших кандидатур. Магистр Кадриан и без того потратил лишние дни, чтобы отобрать самых способных из своих рыцарей. Но...

«Храни нас всех извечное начало, — думала Киллин, тупо разглядывя пятерых громил самого разбойничьего вида. — Храни от самих себя. Если бы в этом мире существовало понятие психопатии, им можно было бы помочь. Имею ли я право после всего, что сделано, приносить сюда ещё и психотерапию?»

— Магистр Кадриан, — шёпотом позвала она, уложив лоб на подставленные ладони, — ты понимаешь сам, что они... слишком заметные. И не подходят.

— Отвага моих рыцарей не подлежит сомнению, — отчеканил магистр. Он любил ангельскую вестницу, но давно научился с ней спорить, не чувствуя неловкости. — Они беспрекословно подчинятся вашим приказам, не нарушив их и не помыслив о предательстве.

«Если они снова заорут „Так точно!“, я не выдержу. У меня нет морального права устать, но я устала. Они слишком... люди?»

— Магистр, есть ли у вас лицедеи? Менестрели?

— У брата Вела ангельский голос. Прости за сравнение.

Киллин только махнула ладонью. Брат Вел ничем не выделялся среди прочих кандидатов: такой же потрёпанный и похожий на голодного волка. Разве что в ухе серьга — дань подобию эстетики, сумевшей зародиться в этом сумрачном месте.

В сторону открывшейся двери обернулись все. Мальчишка-оруженосец, переломившись в поклоне пополам с колотьём в боку, сипло сообщил:

— Магистресса, магистр, в замок прибыли представители Птиц.

— К демонам их, — поморщился Кадриан.

Киллин, едва успевшая до конца обдумать идею, что разумнее послать этого мальца, чем пятерых здоровяков, подавилась вдохом. Орден Птиц — объединение магов, обученных воевать. Большинство из «птичек» провело при императорском дворе много лет и впитало умение лгать и притворяться не хуже иных аристократических ублюдков. Может, с храмовниками на поле битвы они и не потягаются, но в умении не привлекать к себе внимание в городе обойдут, как малых детей. При желании они изобразят и мелких дворянчиков, и угрюмых подмастерьев, выгнанных на улицу за нерадивость.

Им даже объяснять не нужно. Только намекни — и они сделают остальное сами.

Сестра Андро, скромная пассивная социопатка, невротичный брат Зэкериас, который сойдёт за забитого прежним хозяином слугу, да трое птичьих детей, потенциально лживых интриганов — и у них есть шанс.

В худшем случае они развяжут войну, и Храм всё равно будет в выигрыше. А эту пятёрку удавят в ближайшем же городе только за один вид.

...мысли летели слишком быстро, разум строил новые легенды и выравнивал план под неожиданные изменения, составлял инструкции, а Киллин только кивнула, перебивая Кадриана:

— Сейчас же веди их к нам!

Кодекс, № 77: Если учёный, у которого есть красивая незамужняя дочь, отказывается работать на меня, я не буду брать дочь в заложницы. Вместо этого я предложу оплатить её будущую свадьбу и образование её детей.

* * *

Имперские земли. Герцогство Силь.

— Я помню, что вы сделали с Феарароном, леди, — упрямо качал пальцем старик перед носом изображающей почтение кардиналин. — Ну, пусть не вы. Пусть и много лет назад. Но инквизиция всё так же охотится на некромантов, и даже если вы искренни, то всё равно не закроете меня собой. Нас сожгут вдвоём: безумную ложную святую и не менее безумного чернокнижника.

— Вероятность весьма незначительна, мастер. Если вы откажетесь, война дойдёт до вашего дома. Подумайте о своей судьбе.

Хозяин дома поднялся и тут же на миг присел: Елена Каррэра возвышалась над ним на полторы головы. К лицу прилила кровь, но он, выдохнув в кулак под видом кашля, собрался с силами.

— Уходите, леди. За себя я не боюсь.

Елена, почти отчаявшись, в последний раз оглядела кабинет старика — и облизнула пересохшую нижнюю губу. Потрёпанный томик сказок в углу средней полки, придавленный увесистыми трудами по алхимии, кружевная салфетка, гордо прикрывающая пятно на круглом столе у окна. Да и у порога, кажется, стояли крепкие сапоги на ногу её размера.

— Вы боитесь за дочь? — вкрадчиво уточнила она, обводя подбородок пальцами и надеясь, что голос не прозвучал слишком уж елейно. Кирпичные щёки старика пошли белёсыми пятнами. — И... внучку? Если бы у вас была возможность отправить их на север, подальше от сородичей с обеих сторон, вы бы отправили, не так ли? Так отчего нет?

— Она вдова, — после долгой паузы ответили ей. Елена кивнула:

— И доверить двух ведьм кому-то, кроме себя, вы не можете. И взять их в свой дом желающих мало. Пожалуй, я могу вам помочь, — глядя в сторону, протянула она. — Думаю, у меня найдутся люди, способные защитить кого угодно в долгом пути. Даже ведьм. В конце концов, пока они никого не убили или... не подняли, отвечать им не за что. Просто так, — махнула она ладонью на тяжёлый взгляд, — мне не в тягость.

— Вы умная женщина и не разбрасываетесь обещаниями, — вновь помолчав, заметил маг. Он сел ещё на середине короткой, но страшной речи Елены, и теперь пытался вернуть силу ногам, растирая колени. — Вы хотите шантажировать меня жизнями моих детей?

— Какие ужасные слова, почтенный мэтр. Я помогу вам, ничего не прося взамен, но только потому, что мне эта помощь ничего и не стоит. Не стоит обустройства вашей дочери в незнакомых местах, — загнула Елена палец, — их безопасности, обучения девочки. Потому я предлагаю вам ещё один путь. И вот здесь мы вернёмся к прежним моим просьбам.

* * *

По меркам маленького приморского города свадьба блистала. Те, кто отказывал молодой леди Брэйт, пили за её здоровье, скрывая изумление, пока отец невесты командовал слугами, собирающими вещи. Предстояло уложить все книги и хрупкие ценности так, чтобы не повредить их за время долгой дороги.

— Вы уверены в нём, госпожа? — спросил старик, украдкой поглядывая в окно. Руки его дрожали. — Зачем знатному юноше моя дочь?

— Рыцари Птиц меньше, чем кто-либо, подвержены предрассудкам. Им за честь помочь и доброй женщине, оказавшейся в беде, и стране. Не думаю, что он воспылает к вашей голубке искренней любовью, — пожала плечами Елена, отодвигая занавесь с другой стороны, — но и в обиду не даст. Агнис Брэйт — славный мальчик. И точно не помешает вам встречаться. В любое время. Меньше всего нам нужно, чтобы вы решились на измену, посчитав, что вашим девочкам что-то угрожает.

Солнечный свет слепил, но некромант продолжал вглядываться в пляшущие фигуры. Лицо Таррен светилось счастьем и пониманием, что больше никто их не тронет и не унизит. Огненно-рыжий мальчишка, уступивший танец своему капитану, украдкой подарил какую-то колдовскую побрякушку приёмной дочери.

Глазам становилось больно.

— Нет, госпожа, — совсем тихо произнёс старик. — Я не предам.

* * *

Имперские земли. Где-то в герцогстве Вердено.

— А если бы у него был сын? — тем же гнусным и вкрадчивым тоном, которым Елена любила нагонять на собеседников ужас, спросила Исабель, подливая сестре вина. — Что бы ты делала?

Кардиналин скривилась:

— Странное было бы зрелище.

Правило № 92: Если я буду когда-либо говорить с героем по телефону, я не буду издеваться над ним. Вместо этого я скажу, что его настойчивость дала мне новый взгляд на тщетность моих злых поступков и что если он оставит меня в покое на пару месяцев для спокойных раздумий, я наверняка вернусь на путь праведности (герои невероятно доверчивы с этой точки зрения).

* * *

Северные земли, Арен Лауд

— На словах же передайте, что Дом Лауд ничуть не заинтересован в участии в предстоящей бойне на юге. — Легерсис покривила губы, глядя в стену повыше плеча посланницы и её свиты. — Более того, его императорское величество и все, имеющие право представлять интересы Империи в наших землях, будут приняты со всеми почестями.

— Но ваш сын... — заметила было посланница, но леди поморщилась совсем уж откровенно.

— Лорглэйс — своевольное дитя, получившее власть и теперь уверенное, что может играть с ней, как ему заблагорассудится. Опыт последних столетий научил нас не дразнить судьбу. Все попытки моего первенца влезть в чужую войну не получат никакой поддержки. Лауд, Армо и Мелис хотят быть добрыми соседями, а не врагами, госпожа. Убедите в этом его величество, и мы не забудем о вас.

— Император с уважением относится к вам и вашим дочерям, леди Легерсис. Но семья Каррэра в целом несколько настороженно смотрит на союз с Севером.

Легерсис улыбнулась, в уме перебирая проклятья. Елене и Исабель не достаёт чувства самосохранения: если они продолжат шептать коронованному болвану то, что не следует, придётся взяться за них всерьёз. При другом раскладе она пожала бы обеим руки и приняла бы в своём доме как родных сестёр, но — увы.

— Могу спорить, госпожа, — справившись с чувствами, кивнула северная королева, — что если бы леди и леди Каррэра прибыли к нам сами...

«...не околев в пути, север суров...»

— ...то не усомнились бы...

«...демона лысого...»

— ...в нашем миролюбии.

Кодекс, № 9: Я присмотрю, чтобы мужественные молодые парни/девушки в странной одежде и с иностранным акцентом РЕГУЛЯРНО забирались на монумент на главной площади моей столицы и поносили меня, утверждали, что знают секрет моей силы, призывали к восстанию и т. д. Таким образом, если когда-нибудь все случится по-настоящему, горожане останутся равнодушны.

* * *

Северные земли, Тал Армо

— «Снежная королева», говорите?! Мы прошли из Аэль Эпиро до гор и нигде не слышали, чтоб её звали иначе, как «Промёрзшей сукой»! Зато поговаривают, что тварь, засевшую в чёрном замке, достаточно выволочь за косы под свет солнца! Что вы молчите, люди? Почему вы молчите?!

Лорглэйс закрыл окно. Он успел увидеть, как чья-то меткая рука швырнула в вопящего сморщенной репкой. Бедняга, подавившись очередным «поднимемся с колен!», соскользнул с выступа на монументе Пламени Армо и ухнул в снег. Рама с переливающейся розовым слюдой твёрдо отсекла последующие ругательства, хотя пару юный лорд прежде не слышал.

— Прикажете разогнать, мой лорд? Они всем надоели, никто не будет против прекратить это позорище, — тихо спросил валет, поднося господину горячий настой, но Лорглэйс вяло отмахнулся:

— Мать считает свободу ругать власть нашим величайшим достижением... Интересно, сколько она им платит?

Кодекс, № 37: Прежде чем тратить деньги на огромных горгулий, готические арки и прочие декоративные архитектурные детали, я посмотрю, нельзя ли потратить их на военные расходы.

* * *

Имперские земли, Виндемиатрикс

— Миледи, это неправильно!

Сенешалю до крайности хотелось пожаловаться его величеству на упёртую девицу, но тот запретил беспокоить себя до вечера, что бы ни случилось. Конечно, Некэйн проигнорировал бы этот приказ в случае некой катастрофы, но бунтующая леди Елена не тянула на подобное даже при всей своей наглости. Пока, во всяком случае. Ещё немного, и абсурдность её требований станет походить на помешательство.

— Вы можете попросить на именины дворец, подобающий вашему положению. В конце концов, — не теряя надежды, улыбнулся Некэйн, шагая следом, — безземельным полагается быть только императору. Поселившись в подобающем месте, вы сможете... выращивать розы. Сами. Играть с детьми. Вышивать. Строить, право, ежели дворец вам не понравится.

— Мне нужен орден Птиц, — не глядя на него, цокнула Елена языком, прежде чем вывести заточенным грифелем новую строку. Беспокойная ходьба подстёгивала мысли, а вот туфли мешали: их она стряхнула, вызвав очередной возмущённый вздох. — И Зимних, им не нужно новое вооружение. И дом, верно-верно... Мой алхимик должен разместиться со всеми удобствами.

— Зачем вам алхимик, миледи?! Где вы его отыскали, храни вас небеса?

— Ещё не отыска-а... — Елена укусила край грифеля, пачкая губы, и отошла к окну, подставив бумаги под полосы света. Стыдно признаться, но глаза начали её подводить. — Ещё не отыскала, любезный Некэйн, но к моменту моего с ним возвращения всё должно быть готово. Вы сможете найти тех, кто это устроит?

— Разумеется. Но...

— Итак, гонцы к Птицам в Храм — насколько мне известно, они нашли приют там. Ваш доверенный посланник к кардиналу Юкин с просьбой передать мне его Зимних. Просторный дом во внутреннем круге города. Кузнецы.

— Что вы понимаете в кузнецах?! — сорвавшись, закричал сенешаль. Он мог терпеть милую наивность своего сюзерена, но не его безумной недоверчивой кузины. — Что?! Уезжайте, если вам страшно, миледи, но прекратите творить невесть что!

Елена, выпятив в задумчивости нижнюю губу, обернулась к нему. На тёмной коже след грифеля казался грязно-серым.

— Да, — разбила Елена нависшую тишину, но не раздражённо, как ожидал Некэйн, а с неприятной спокойной взвешенностью. Подобрав юбку, она села на подоконник, сосредоточенно хмурясь. — Я ничего не смыслю в металлах, печах, ковке и прочем. Мне понадобятся те, кто смыслит. Армариус покойного Фелипе, думаю. И кто-то, кто научит меня...

— Держать меч? — с каким-то отчаянием спросил Некэйн. Елена покачала головой:

— Длинные кинжалы. Вы сами знаете, меч для меня бесполезен.

— Миледи, — тише сказал первый управляющий, — лучше просто кинжал, его легче прятать. А совсем хорошо — чудное имение для вас и ваших детей подальше от границ. И розы.

— Нет, — так же серьёзно поглядела на него Елена. — Я предпочту умирать с оружием, а не поливая цветы. Вы, раз остались здесь, я думаю, тоже.

Правило № 31: Я буду нанимать только профессиональных киллеров, работающих за деньги. Работающие ради удовольствия обычно делают дурацкие вещи типа уравнивания шансов с жертвой для честной игры.

* * *

Где-то в пустыне Скендер, полуостров Матра

(незадолго до основных событий)

— Почему вы послали Арту, владыка?! Мало того, что это похоже на покровительство, так ещё и просит она неприлично много! — Фитор закашлялся в кулак, побагровев от возмущения. Над тонкими усами выступил пот. — В ней нет доблести, чувства достоинства и ни единой капли отваги! Что она сделает? Проберётся в покои к вашим врагам под видом служанки с ночным горшком и в оном несчастных и утопит?

Владычица Иллка уложила голову на подставленную ладонь; кости, обтянутые тонкой кожей, щёлкнули, как старые черепки. Ей было лень спорить и что-то доказывать бестолковому ученику, но бороться со слухами о протекционизме не хотелось куда больше.

В конце концов, все иногда совершают неудобные поступки, дабы избежать совсем неприятных. Даже если вместо этого хочется созерцать бег воды и писать стихи о любви к некой сохранившей плоть ведьме, которая после же и будет выискивать в них ошибки.

— Фитор Ту-Леном, как поступил бы ты?

— Я не пришёл бы на бой посреди поля или предупредив врага, — исподлобья поглядел на наставницу Фитор, — я не дурак. Но моя рука держала бы клинок и ударила бы в грудь противника!

— Но прежде, — скучающим тоном проскрипела владычица Иллка, — ты скажешь: «Взгляни в глаза своей смерти и обнажи...» — что-нибудь, да? — «чтобы подохнуть с честью, коей ты обделён с рождения! Умри во славу Владыке Теней и Праха, гнусное ничт... кх... кх-х-х... Ты проткнул меня этим своим... О-о, Владыка, моя вина-а-а...»

Ученик смотрел, как кривляется скелет на троне, и мечтал об обещанном этом самом. Мёртвым стыдно не бывает.

— Это самое называется «меч», владыка, — чудом не сорвавшись на писк, сообщил Фитор. — И я не буду ждать, пока меня убивают.

— Ты позволишь доходяге-книжнику сражаться в паре с настоящим воином, потому что стыдно убивать слабого. Разрешишь безутешной дочери проститься с ослабевшим батюшкой. Пойдёшь на врага с кулаками, чтоб никто не сказал, что ты бесчестный. Арта же, — изобразила по привычке вздох Иллка, — незаметно войдёт, удавит объект заказа так, что тело найдут два дня спустя и решат, что это трагическая случайность, и незаметно уйдёт. А всё отчего? Свою лабораторию отстроить дорого... Милая, жадная, прагматичная Арта. Но в одном ты прав, — посуровел скрипучий голос, — расценки у неё дикие.

Правило № 94: При аресте преступников мои охранники не позволят им брать с собой бесполезную мелочь, имеющую чисто сентиментальную ценность.

* * *

Где-то в имперских землях

(за триста лет до основных событий (или около того))

Подозреваемый в воровстве выглядел жалко: грязный, мокрый, покусанный клопами и с колтунами в волосах. Даже многое повидавшему Дельвио хотелось не в камеру его вести, а дать тарелку супа.

— Имя, — отвёл стражник взгляд и кивнул писарю.

— Анасфено... Ох, милостивый господин, пусть мне вернут ту, э, палочку из, э, металла? Её забрали в начале обыска, — заискивающе улыбнулся бродяга, округлив глаза под упавшими на лицо космами. Уголки его губ нервически дрожали. — Если уж мне суждено ожидать казни...

— Разбирательства, — резко оборвал его Дельвио.

— Да-да, разбирательства и казни в скорби по моей горькой судьбе, то отдайте хоть её. Эта, э, палочка дадена мне матушкой. Для молитв.

Капитан стражи смотрел слишком уж скептически, но когда вытащил из принесённого ларя точечный расщепитель материи, Анасфено на миг поверил, что удача от него не отвернулась. Он видел, как блики рассыпаются по неровной матовой поверхности, даже протянул руку...

Он едва не заорал во всю силу лёгких, когда варвар из древнейших веков здоровенными ручищами переломил драгоценный прибор, переживший больше четырёхсот перемещений и шестьдесят с лишним падений с большой высоты.

— Ереси мы не потерпим, — сухо сообщил Дельвио, бросая обломки обратно в ларь, к прочей чепухе, изъятой у бродяги. — Сожгите всё это. А его...

Стражник обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как зелёный от отчаяния парень рванул к нему с перекошенным лицом, был перехвачен и повалился носом в доски. По полу поскакала россыпь бусин с характерным тёплым блеском. Три или четыре из них под глухое «блом-м» провалились без следа прямо на глазах у капитана, оставив после себя запах озона.

— Матушка, — в повисшей тишине произнёс Анасфено, глядя, как очередную «бусину» придавил сапогом писарь. — Энто матушкино. Чётки порвались. Молиться чтоб.

— Обыскать ещё раз, олухи, — тихо и страшно прошипел капитан Дельвио. — И ни единой крошки из его колдовского хлама не оставлять.

Анасфено на миг затаил дыхание, а затем со всей дури рванул вперёд, проехав на животе локтя два и почти схватив ближайший стихийный портал. Несмотря на неудачу, пнул того стража, что попытался ухватить его за ногу, кого-то укусил...

Судя по энтузиазму средневековых служак, они решили добраться и до хорошенько припрятанной плазмоидной гранаты.

Кодекс, № 15: Я не выйду против врага собственной персоной, пока все мои солдаты не будут мертвы (А если будут мертвы ВСЕ мои солдаты — так ТЕМ БОЛЕЕ НЕ ВЫЙДУ!)

* * *

Где-то.

(когда-то)

Рас Альхаге удручённо разглядывал тела. Расстояние было приличным, а глаза, подпорченные книгами, отказывались видеть все детали, но магу хватало луж крови и щедро размазанных по камням внутренностей.

Его старый недруг вышагивал по узкому ущелью, без особого смущения шире развозя месиво сапогами. На его месте Альхаге вёл бы себя аккуратнее: как-никак ему самому после драить обувь. А этот, можно спорить, и вовсе не думает о таких пустяках.

— Иди сюда, ублюдок! — сложив ладони, заорал коротышка. Ущелье с готовностью подхватило вопль, и без того зычный и чёткий. — Выходи, жаба бледная!

Альхаге в сотый уже раз поглядел вниз. Да, он может в облике дракона выбраться наружу и попытаться оплевать врага на расстоянии, но в ущелье мелкая дрянь укроется, продолжая пинать головы его слуг. Спускаться же вниз ещё глупее: два дракона там развернутся с трудом, а победит не тот, кто искуснее, а у кого челюсти крепче. Колдун против опытного воина — зрелище смешное и недолгое.

Заныла лопатка.

— Иди, чтоб тебя! Хватит прятаться за стенами и слугами, скотина! Хоть раз соберись и ответь за то, что сделал!

«И сам он не полезет наверх. Лучники собьют его раньше, и он это знает».

Спина болела всё острее.

Выдохнув, Альхаге свесился из окна по пояс.

— Не-ет! И не подумаю!

— Выходить или отвечать?!

От боли защипало в глазах. В прошлый раз он не был таким разговорчивым.

— Ни то, ни другое!

— Трус!

— Полагаю, что так! А ты дурак, взывающий к совести труса!

Кажется, обиделся. Во всяком случае, перешёл на неприкрытые оскорбления, то ли надеясь задеть хотя бы гордость, то ли позабыв все прочие слова. Альхаге, посмеиваясь, махнул ему рукой, сложив неприличный жест, и закрыл окно.

Правило № 40: Если захваченная мною прекрасная принцесса скажет: «Я никогда не выйду за тебя! Никогда, слышишь, НИКОГДА!!!», я скажу: «Хорошо» и убью её.

* * *

— Дора, я не совсем понимаю, что происходит.

Леди без выражения смотрела, как гвардейцы скручивают мужу руки и вытряхивают на пол содержимое ящиков стола. Кардинал Альведо пытался сохранять лицо, но нервная, кривоватая улыбка то и дело растягивала побледневшие губы.

— Дора?

— Именем кардиналин герцогства Мелхор, леди Арросы Гойо, вы помещаетесь под стражу до окончания следствия. Вас обвиняют в государственной измене, шантаже, угрозах, вымогательстве, сокрытии доходов, использовании служебного положения, насилии и принуждении к браку.

— Дора?..

Леди сняла с шеи медальон и вытряхнула из него крохотный ключ. Передала со всей осторожностью, словно боясь, что пропадёт, прямо в руки подошедшему гвардейцу, не касаясь большой ладони и тут же пряча пальцы под тяжёлые рукава.

Ничего. Проходит всё, включая и это. Когда-нибудь она сумеет — теперь-то точно.

На языке вертелось едкое и яростное «Ну как, стоило оно того?» и множество других, не менее хлёстких фраз, но она смолчала. Пройдёт. Пока хватит щелчка в замке принесённой из тайника шкатулки с письмами мужа.

Бывшего. Возможно, уже практически мёртвого?

Беро Альведо, с вывернутыми за спину руками и с опустевшими карманами, поднял глаза. Если бы он мог, то выжег бы всех, пришедших отнять то, что он создавал всю жизнь. Всех тех, кто допрашивает прислугу и копается в подвалах, взламывает замки и копирует самые старые бумаги.

В висок начала ввинчиваться игла мигрени.

«Ну как, стоило оно того?»

Свидетели тёмного властелина, правило ~255: Если я узнаю, что женщина-воительница (или волшебница) тайно влюблена в меня, ни в коем случае не стану смеяться над её чувствами. Месть оскорбленной женщины — страшная вещь...

* * *

Мару-эн-Данна, город вне времени

(когда-то очень давно)

— С пробуждением. За прошедшие пятьсот лет ничего значительного не произошло. Вы сможете прочитать доклад сразу, как глава медицинской службы подтвердит, что чтение для вас не представляет угрозы.

Леди Вивьена кивнула. После стазиса и тело, и разум казались киселём, а слова воспринимались так тяжело, что она была готова соглашаться со всем, лишь бы от неё отстали. К счастью, ни суд, ни законы Мару-эн-Данна не подтвердят её согласие в случае сделки или чего-то более серьёзного.

Вив помогли перевернуться набок, и она сплюнула подошедшую к горлу желчь.

Позже, умытая и отогретая, она сидела у окна, слушая аудиоверсию отчётов, пока врачеи занимались анализом повреждений. Мелкая моторика пострадала больше всего, не считая тяжёлого психического потрясения.

К тому времени, как её нашли, прошла почти сотня лет. Разумеется, вся императорская семья крепка настолько, насколько необходимо, чтобы осознавать свою смертность и оставаться, вопреки этому, верными долгу, но Вивьена чувствовала, что в тот момент успела... поддаться отчаянию.

— Я больше никогда не засмеюсь, — сумрачно заметила Вив, сжимая и разжимая пальцы и жестом останавливая запись. Больно не было. — Не из-за этого ублюдка. Просто в горле давит.

— Первым вашим законом после возвращения будет ограничение магии времени? — спросила Аста Аэлири, сворачивая карту мозговой активности. Юную целительницу допустили до пришедшей в чувства родственницы только по приказу сверху, и до этого момента она старалась не путаться под ногами. — Это справедливые меры.

— Мы не вводим цензуру на магию.

— Петля длиной в три столетия вас не убедила? — Аста села рядом, стоило Вив поманить. Целительнице показалось, что советница и племянница императора хочет её обхватить, чувствуя живое тепло, и страшится самого этого желания. — Если подобное повторится...

— Решение вполне очевидно, — упрямо мотнула головой Вив. — Мне нужна телохранительница из временщиц, прошедшая полноценное боевое обучение.

— Чтобы отгонять мужчин?

— Чтобы отгонять влюблённых мужчин.

— Я уже вижу вас в окружении отряда девиц семьи Гирос, обвешанных щитами частичного стазиса, — ухмыльнулась Аста, но её шутку не оценили. Или Вив действительно успела насмеяться за сто лет. И выспаться — за последующие четыреста.

Под взглядами врачей леди осторожно встала, не до конца доверяя ногам, и взяла со стола принесённые чётки, собранные из несметного числа нефритовых бусин. Дважды она промахивалась, черпая пустоту.

— Полагаю, — пробормотала она уже тише, — девицы Гирос колдуют лучше, чем я любезничаю и щажу чужие чувства. Во всяком случае, ещё раз я проверять не намерена.

Правило № 59: Если все герои стоят вместе вокруг странного устройства и начинают насмехаться надо мной, я буду использовать против них обычное оружие вместо мощного супероружия.

* * *

Граница с северными землями. Чёрный Храм.

Горстка северян стояла перед воротами, выставив перед собой нелепую штуку, до странности похожую на разрисованный незнакомой письменностью камень. Лица некромантов пылали от ледяного ветра вперемешку с колючим снегом, но Киллин виделось в этом некое предвкушение.

— Эй, ты, крылатая жопа! — кричал один из пришельцев, показывая неприличные жесты. Даже на таком расстоянии их не получалось разглядеть: мешали толстые рукавицы и избыток меха. — Поганая стервь! Прячься давай за стенами и своими послушными пёсиками, трусливая курица! Правду говорят на севере: ты — баба в юбке с мокрым местом между ног!

Киллин на всякий случай опустила руку и проверила. Юбка была на месте, чешуя тоже. Чтобы удостовериться полностью и после не гадать, она извернулась и просунула руку дальше, наткнулась на хвост, но ничего мокрого не обнаружила. Озадаченность мешалась с пониманием и ещё большей озадаченностью.

— Мы поднимемся к тебе и покажем, что такое ангельское наслаждение! — продолжали вопить внизу, и вестница оглянулась на воинов. Судя по перекошенным лицам, некромант говорил действительно обидные вещи.

Стоило с этим разобраться, иначе они не заткнутся до ночи. Сон, увы, был одной из немногих вещей, что Киллин ценила и ждала, приходя в мир людей.

— Эирес, выбей ему левый глаз.

Лучник спустил тетиву раньше, чем человечек внизу разглядел, что происходит на стене. Секунду спустя он повалился на землю, запнувшись о камень. Не приглядываясь, жив он или Эирес перестарался, Киллин вскинула руку.

— Стрелы!

* * *

Лорд Каэрсис наклонился к уху Ильта и уточнил:

— Ваш хвалёный артефакт способен зарядиться от стальных наконечников, или ему нужна именно ангельская магия? — Не дождавшись ответа, он отпихнул колдуна и замахал руками: — Переговоры, почтеннейшая!

Свидетели тёмного властелина, правило ~108: Если я решу нанять кого-то в качестве ЛжеГероя (для дискредитации настоящего Героя), то не буду пытаться обмануть его с жалованием. Иначе в один прекрасный день обнаружу, что он чересчур вжился в роль.

* * *

Где-то в пустыне Скендер, полуостров Матра

(незадолго до основных событий)

Энке Таэ-Кри не спала третьи сутки. Слуги делали вид, что не замечают, как командующая пьёт колдовские зелья, а не воду, и раз за разом меняли прогоревшие свечи, пока их госпожа планировала наступление.

В маленькой комнатке с видом на пустошь собирались то генералы, то сумерки. Энке давно перестала замечать, какое сейчас время суток, и видела лишь огоньки свечей, неровные строчки донесений и бесконечные карты. Некромантские войска продвигались слишком быстро, стирая само понятие нейтральных территорий. Когда они пересекут Скендер, то пройдут маршем до Империи. Горы не задержат их надолго, а естественные преграды — многочисленные реки — окружают лишь центральные герцогства. На север личи не пойдут, значит, под временной защитой ещё четыре пятнышка на разноцветной карте.

Остальные боялись признать то, что Энке понимала столь же отчётливо, как и предстоящее поражение в случае бездействия: единственное их спасение — прорвать оборону призванных Ночер смертных людей и войти в подземелья. Победить не получится, потери будут катастрофическими, но если древние личи поймут, что человечки способны доставить им неудобства, то могут прислушаться к их требованиям. Ведь в своих норах ходячие трупы призвать колдовские армии не сумеют при всём желании.

Энке разложила новые копии карт и принялась расчерчивать жирной красной тушью. Конечно, личи знают собственные слабые места, но они слишком давно перестали быть людьми, чтобы мыслить как люди. Они забыли о страхе и разучились сомневаться, значит, всё же стали уязвимы. Новые линии обороны, вывод водных жил на поверхность, магия, которую так не любят имперцы — хвала их Всетворцу, что Энке Таэ-Кри не впитала их предрассудки с материнским молоком.

Она закончила к рассвету, бережно сложив бумаги в один из сундуков. У неё снова заканчивались настои, а утром придётся грызться с упрямыми осторожными недоумками. Лучше уж к солдатам, умирать, подчиняясь приказам, чем думать о каждой смерти, не принесшей никакого толку, сидя в штабе. Но ей больше не позволят сражаться. Цель героини — вдохновлять и иногда давать советы.

Боль за глазами сделалась мучительной.

— Идите к пустотным тварям, сволочи, — сипло бросила она на скрип двери, — я в порядке.

— Точно? Ежели тебе интересно моё мнение, то ты похожа на плохо проваренную репу. Запивать эликсиры алкоголем — верх безрассудства.

Энке оторвала запрокинутый затылок от спинки кресла и усилием воли сбросила ноги на пол. Мир ощутимо встряхнулся, расписанный узором потолок поплыл и смазался, но тёмный силуэт на пороге никуда не делся. Энке хотелось бы поверить, что слух подводит, но наивность была не в её характере. Это не безумный бред и не призрак, бродящий в старых стенах, а лишь леди Галлея, решившая заглянуть на огонёк. Если в отношении леди можно сказать «лишь».

— Чего вам? — снова завозилась командующая, усаживаясь прямо. — Если хотите завести старые беседы, то лучше уходите сразу: мой ответ остаётся прежним.

Чёрная женщина в бледно-голубом подошла к самому краю стола и бросила тяжёлый кошель. От звука удара в висках Энке вспыхнули искры, но она кое-как дотянулась до шнура и ослабила горловину. Тусклые рёбра съехавших набок столбцов монет, колкие бока огранённых камней.

— За прошедшие десять лет, — не меняясь в лице, прокомментировала леди Галлея. — Надбавка ждёт тебя в Ночер. Хватит, любовь моя. Идём домой.

Ноги в стоптанных сапогах встали твёрже. Качнувшись, Энке Таэ-Кри поднялась, растирая лицо и шею, и попыталась приподнять кошель. В запястье заныло.

— За десять лет? — повторила она, морщась и никак в полной мере не желая разумом осознать происходящее. — Мне?

Леди Галлея кивнула.

— И я возвращаюсь домой?

Леди Галлея кивнула вновь, совершенно не меняясь в лице.

— Тогда... — Энке качнулась вперёд, уткнувшись в ладони, засопела и резко выдохнула. Интоксикация не была опасной, но приятнее от этого не становилась. — Тогда собери мои вещи. Этот мешок, вон ту шкатулку, эту тоже... И возьми мои сапоги, те, новые. Они мне нравятся. Надбавка точно будет?

— Тобоэ в этом полностью меня уверил, — ещё раз кивнула Галлея. Под её взглядом названные вещи взмывали в воздух. Если бы потребовалось, точно так же она перенесла бы и самую ценную — живую — свою ношу.

Края полных, но невыразительных губ приподнялись.

* * *

Около полугода спустя

— Как у них хватило мозгов?

Арта Тер-Визар повела плечом, зевая в кулак. Личи не любят воду, а то, во что людишки превратили эту часть пустыни, не поддавалось описанию. Они всё же подняли реку, удивительно просто.

— Шесть дней назад я изловил в своём поместье отряд, — проскрипел Владыка Тобоэ, щёлкая пересохшими суставами рук. — Они облили меня с криками и заклинаниями, требуя убираться из их земель. Какие «их земли», если это моё поместье?

— Полагаю, они о войне, — резонно заметила Владычица Иллка. Надвинув ниже капюшон, она коротким движением растянула перед лицом воздушную линзу, вглядываясь в даль. Туман, поднимающийся от воды, заставлял её нервничать. — Она им не нравится.

— И если мы прекратим, они перестанут меня отвлекать? — поразился Владыка Тобоэ. Владычица Иллка издала короткий вздох, при должном воображении напоминающий согласное хмыканье. — Как неудобно.

— Весьма. Я покину вас.

Иллка отошла вместе с Артой на несколько десятков шагов, подметая накидками песчанную пыль. Ученица шла бесшумно, с мягкостью кошки переступая в новых, но уже слегка потёртых сапогах.

— Да, Владыка? — подняла она брови. Иллка, наклонившись почти к самому её лицу, пристально вгляделась в раскосые глаза.

— Скажи мне, Арта, ты ничего не оставляла в крепости Тирвей? Может, записи? Наброски? Планы? Ты не могла что-то забыть?

Арта, причудливо поведя всем телом и сморщив лицо, непочтительно отвернулась, щурясь и разглядывая далёкую воду. Чтобы пересечь эту преграду, дышащую влагой и напитавшую воздух сыростью, летописцам Ночер придётся постараться. Что их армии, переброшенные на другой берег, без командующих? Личи ленивы там, где необходимо изворачиваться.

Видимо, Империи всё же не быть захваченной в ближайшие годы.

— Не представляю, о чём бы ты могла говорить, любовь моя, — легко развела она руками, оглядываясь через плечо. — Тогда была ужасная суматоха, да и я устала до полусмерти, но чтобы что-то потерять? Милостью Мортис я не растяпа. Чего не скажешь о наших казначеях. Где мои «потерявшиеся» шесть монет?

Свидетели тёмного властелина, правило ~263: Если я узнаю день и дату, когда должен родиться тот, кто убьёт меня, я ни в коем случае не стану устраивать массовые казни матерей и их новорождённых. (Именно эти действия и приводят к исполнению пророчества: Герой всегда выживает, а гибель матери настраивает его против меня).

* * *

Где-то в Арен Лауд

— Очаровательное дитя.

Роженица не нашла сил улыбнуться. Она не понимала, что понадобилось леди и её наследнице в их доме, а Легерсис, задумчивая, продолжала блуждать взглядом по пустым стенам, покачивая кончиками холеных пальцев колыбель.

— Лежите, — не оборачиваясь, велела северная госпожа. — Я знаю, как важен покой.

Юная Велердис закивала, словно сама выносила десяток маленьких принцесс, и тоже огляделась. В городе нищих не было, но эта семья жила более чем небогато. Благо, хоть Огненная Мать согревает всех, не разбирая ни чинов, ни благородства крови.

— Это не дело. — Девушка, подобрав тяжёлый плащ, исподлобья поглядела на мать, словно ожидая, что та откажет, не выслушав. Легерсис, однако, с одобрением склонила голову. — Мы... мы должны позаботиться о них. Ваш муж погиб, защищая Армо, почтеннейшая?

Роженица кивнула:

— Да, госпожа. Ему не повезло.

— Дело не в везении: колдовство личей не щадит никого. Это не значит, что мы должны уподобиться им. Сегодня к вам придут две помощницы и мальчик. — Легерсис подняла взгляд от свёртка в колыбели, серьёзная и сосредоточенная, словно на совете. — Вам хватит троих?

— Р-разумеется, госпожа, но...

— Если они вас не устроят, Велердис подберёт других. Лично. И проследит, чтобы вы не нуждались, пока дитя не будет доверено наставницам, а вы не сможете позаботиться о себе. Важно не только кормить наших дочерей, но и учить ответственности.

Чёрные глаза королевы мягко, лукаво сощурились.

— Вы не согласны?

— Согласна. Это очень... щедро, моя леди.

— Не более, чем ваш дар. Север и Дом Лауд в долгу перед вашей семьёй. Забудьте о бедах.

Распрощавшись и оставив в маленьком доме девицу из свиты, Легерсис и Велердис вышли на улицу. Четвёрка закутанных в меха придворных дам следовала за ними на почтительном расстоянии.

— Сколько осталось? — сухо поинтересовалась королева, без перчаток смахивая на ходу снег с низких крыш. Велердис, зябко поведя плечом, неловко вытащила список.

— Трое. Ты очень благородна, мама: Лорглэйс говорил, что мы и так должны затянуть пояса, а не тратиться на мои жалостливые фантазии, что все эти женщины — пустая и бесполезная обуза, что не так сложно самим отвечать за свою судьбу. А я рада, что ты... такая.

Легерсис искоса взглянула на светлое лицо дочери, на снежинки в длинных рыжих волосах, и вздохнула.

— У тебя доброе сердце. И ты сама ещё не осознаёшь, насколько острый ум.

Правило № 48: Если мои советники спросят: «Почему ты рискуешь всем для этого безумного предприятия?», я не начну действовать, пока не найду ответа, который их удовлетворит.

* * *

Да-Эрта Киирин Та О'Сирра Наль, обитель Второго

Некоторое время спустя

В свете солнца этого мира крылья Забытого переливались густым рубиновым багрянцем, словно омытые кровью его матери. На жёстких перьях разлилось пламя. Его же отсветы плясали по волосам, ногтям и рукам, не скрытым рукавами. Длинное многоглазое лицо темнело обожжённой бронзой, и даже хвост, столь редкий в человекоподобном облике ангельского вестника, вился и плясал в песчаной пыли.

Сирра слушал голоса первого из своих созданий.

— Властительный, — неохотно окликнула его Ше-Терран, — позволь спросить?

Сирра столь же неохотно обернулся, проворачивая шею и открыв четыре глаза разом. Маленькая некромантка сидела на камне, укрытая от солнечного жара широкой накидкой из ткани и колдовства. Короткие седые волосы и полубезумный взгляд напомнил ему об Альхаге.

— Ты хочешь освободить брата, верно? — дождавшись благожелательно опустившихся век, уточнила Ше, сбрасывая туфли: даже с магией здесь было жарко. — Это я понимаю. Понимаю твои поиски. Понимаю войны — но только когда они ко времени. Грядущая будет великой, но смысла в ней нет.

— Да?

— Да, — подняла бесцветные глаза жрица, — я видела много войн. Меньше, чем ты, но ни за одной не наблюдала со стороны. Тебя не тревожат потери — это правильно. Но пустой риск тревожить должен. Твоя родня быстро поймёт, кто решил стравить их между собой, найдут тебя и создадут второй Киирин, чтобы ты никогда не покинул его границ.

— Я буду быстрее, Ше-Терран. Я успею швырнуть правду им в лицо.

— Швырнёшь, — согласилась Ше, вытягивая трубочкой губы и тоже прислушиваясь. — Возможно. Но лишишься свободы и даже жизни, если они призовут твою мать и заставят разорвать тебя в клочья. Ты возродишься — возможно. Ты сохранишь разум — возможно. Ты можешь оказаться прав — возможно. Но когда ты умрёшь, никто правду не защитит. Её увидят как безумие разобиженного мальчишки, — кивнула она, — ей не поверят, её изучат и распотрошат, чтобы посмеяться над тобой. Твой брат выжигал миры, но после стольких вечностей в одиночестве и пустоте способен лишь сеять хаос, это слышно и мне. У вас не будет времени, чтобы к нему вернулся разум, а без поддержки ты обречён. Вы, видящие сквозь время, бываете до нелепого слепы.

Жрица засмеялась, утирая со лба пот и пряча другую руку под одежду.

— Где твой второй брат, властительный? — ещё вздрагивая и кривясь в улыбке, спросила она. — Где твой дракон, способный выткать нужную реальность? Где верные зацепки для поисков этой твоей правды? Где твой разум, нетерпеливое дитя? Почему ты позволяешь себе его не слышать?

Он поднял веки, разглядывая Ше. Некромантка редко покидала его мир-убежище, предпочитая путешествиям уединение, была младше его безмолвного спутника, Альхаге, а уж о сравнении с ним самим и вспоминать не стоит, и всё же рассуждала правильно. Хоть и не так, как стоило бы при создании куда могущественнее тебя.

Тем Ше и ценна.

О'Сирра подошёл, складывая «лишние» конечности, и сел перед камнем так, чтобы женщине не пришлось запрокидывать голову. Некромантка выжидающе уставилась в верхнюю из его пар глаз.

— Что бы сделала твоя богиня, Ше?

— Подождала, — даже удивилась она. — Если приходится выбирать между поражением и временем, всё очевидно. Или ты вправду убеждён, что, выбросив этот хаос в живые миры и последовав за ним, получится добиться чего-то, кроме смерти? Я знаю не всё? Или тебе не страшно?

Вестник поднялся и, изловчившись не спихнуть ей с камня, сел рядом. Крылья отбросили длинную тень.

— Нет.

— И что же? — устало, лениво, чуть безумно и с интересом протянула Ше-Терран. Сирра качнул головой:

— Брат поможет мне, но позже. Пока и ему, и мне придётся подождать.

Правило № 84: Я не допущу, чтобы пленники одного пола охранялись охранниками противоположного пола.

* * *

Имперские земли. Один из портовых городов герцогства Силь

— Это огромная ошибка! — возмущалась Арта Тер-Визар, пытаясь высвободить руки. — Я представляю торговую гильдию общины Вааль-Ра!

— И зовут вас, если верить этим писулькам, Караса Гель-Та, а вовсе не Арта. — Начальник департамента дознания небрежно кинул бумаги к ящик стола и пихнул его коленом. От слишком громкого стука Арта вздрогнула, исподлобья глянув и тут же опуская взгляд. — Может быть, я бы и поверил, что вы лишь захотели начать новую жизнь, но не здесь. Если бы вы бежали, то на север, где ваши прежние повелители бывают реже, чем где-либо ещё. Но вы прибыли в Тальва.

— Вы ошибаетесь, — бросила Арта. Стражник покачал головой:

— Может быть. Но пока вы будете ждать разбирательства столь непростого дела вместе с нами: мы наверху, — обвёл он свой кабинет, а затем указал обветренным и мозолистым пальцем в пол, — а вы там.

— Вы собираетесь меня запереть? — совершенно искренне ужаснулась некромантка. — С крысами и... и мужчинами?

— Мы не варвары, что бы вы о нас ни думали, почтеннейшая. Вас никто не обидит. И вы тоже никого.

Арта ругалась весь путь до темниц, поучив конвой новым словам, и ровнее выдохнула, оказавшись в маленькой скромной комнатке, провонявшей рыбой и солью. Нужно ли наплакать глаза или достаточно выглядеть в меру несчастной, она не решила, положившись на удачу. Оставалось только дождаться охранницу, и...

— Ужин, госпожа, — сообщил бодрый молодой голос, открывая оконце у основания двери и проталкивая миску, полную каши с какой-то подводной дрянью. Арта принюхалась и только затем сообразила, что говорит явно не девица.

— Мне обещали, что никто не покусится на мою честь! — едва не поперхнулась она вовремя накатившей слезливостью. — А вы! Я вас боюсь!

— Напрасно, госпожа, — наклонился к оконцу усатый страж, — при всём почтении, но я не интересуюсь дамами и, милостью Всетворца, не интересен им.

Арта, севшая на пол и ногой придвинувшая миску, наклонилась ещё, вглядываясь в чистое и незамутнённое сомнениями лицо мужчины. Кажется, эта внеплановая задержка обещает ей некоторые неудобства.

Кодекс, № 2: Я не буду тратить время, пытаясь заставить гибель моего врага выглядеть как несчастный случай — я не должен ни перед кем отчитываться, да и другие мои враги всё равно не поверят.

* * *

Мару-эн-Данна, город вне времени.

Он расположился в кресле, почти растёкся, чувствуя себя кляксой или, в лучшем случае, медузой. Взгляд скользил по граням камня в кольце, и чем больше — тем упорнее на краю сознания вспыхивали мысли подремать, оставив малоприятную обязанность на коллег. Но странное дело: осознанной частью разума этого не хотелось. Мазохистская ли тяга или любопытство — кто разберёт?

— Прекрасные результаты, — заметила ректриса Виннеди, жестом подзывая претендента ближе и переворачивая бланк результатов так, чтобы видел и он. — Меня интересует это: вы показали высокие навыки манипулирования пространством, но сами не смогли совершить прыжок дальше, чем на двадцать ко. Ваш карман…

— Вмещает четырнадцать нир, — поклонился Матиас так вежливо, что последние обрывки сонливости слетели с господина ректора, оставив только досаду. Если бы отродье начало плеваться огнём в припадке ярости, ему стало бы спокойнее. — Для вас я смогу создать больше, но ненадолго. Во всяком случае, — замялся он, — не в Мару.

Виннеди помолчала, понимающе кивнув, поразмыслила о своём, попросила исказить вазу и перевела взгляд на ассистента. Тот незамедлительно вывел перед ректором обновлённые результаты проверок, но Анасфено даже не прикинулся, что читает. Поводы ускользали, Матиас был безупречен, и это означало только одно.

Будь он моложе и глупее, то решил бы, что в конечном счёте репутация дороже, но теперь просто махнул рукой, фыркнув:

— Это даже не недостаточно высокий уровень. Мэтр Матиас, с госпожой Виннеди можете попытаться договориться о частных занятиях, но я вам ничем помочь не могу.

Он поднялся, не слушая возражений и шёпота коллег, и покинул зал экзаменов.

* * *

Сарин, вопреки его ожиданиям, не злился. Опасавшийся приступа ярости Анасфено принёс ужин и сел напротив, разглядывая задумчивую ящерицу: не открывая глаз, тот перебирал пальцами в воздухе, выбирая книгу. Библиотечный каталог тускло мерцал жёлтизной медицинского раздела.

Тихо. Спокойно. Совершенно неправильно.

— Ничего не хочешь сказать?

— Только спросить, как давно ты предпочёл пассивную агрессию простой пассивности. — Сарин приоткрыл один глаз и небрежным движением запястья свернул проекцию. Быстро учится. — Хотя постой… с тех пор, как понял, что дома тебя ждут злобная семейка и мерзкая должность, а сбежать не смог?

— И злобное мерзкое животное, — согласился Анасфено, впервые с начала экзамена почувствовав, как горечь, застрявшая в горле, уходит. Склонившись над ближайшей тарелкой, он наколол на один зубчик вилки капустное соцветие, на другой — полосу рыбы, и с удовольствием сунул в рот. — Ты ухитряешься сочетать всё самое худшее. Зачем я тебя притащил?

— Чтобы твоя злобная семья ненавидела не тебя одного.

Отсалютовав Сарину высоким стаканом, измученный ректор прикрыл на пару секунд глаза и накинулся на еду. И правда полегчало, только вот...

— И ты не спросишь, — выдохнул он, когда первый голод поутих, а смутно-желанного вопроса не прозвучало. Сарин, вернувшийся к выбору книг, поглядел на него искоса и очень нехотя.

— Хорошо, — покладисто кивнул он, сел ровнее и со змеиной гневливостью выдохнул: — Зачем ты это сделал?

Анасфено сглотнул: от тихого присвиста взмокли ладони, но пересохло во рту. Вспомнить, что перед ним сидит мирный Сарин, а не бешеная тварь, оказалось непросто.

— Я полагал, что уместнее спросить, я ли это сделал, — заметил он, быстро мазнув по губам языком. — Раз уж «что случилось» слишком просто.

— А это был не ты?

Анасфено моргнул.

— Нет… нет, вернее «кто, кроме тебя?». Или я ошибся? — с любопытством склонил Сарин голову к плечу. Анасфено моргнул вновь, заливаясь розовым. — Прости.

— Я, э…

— Я был несправедлив. Разумеется, ты бы никогда не воспользовался служебным положением, чтобы отказать в обучении человеку, которого недолюбливаешь. И если не о снисхождении к которому, то хотя бы о справедливости просил я сам. Видимо, — с тем же спокойствием кивнул Сарин, оставив каталог в покое и взяв стакан Анасфено, — Матиас в самом деле не дотягивает до ваших стандартов.

Он сделал большой глоток.

— Так?

— А ты в это веришь? — принял стакан обратно Анасфено и тоже отпил. Бледно-голубое стекло скользило в ладони. Сарин приподнял уголки губ:

— Нет.

Господин ректор выпил ещё, откусил кусочек рыбы, перемешал овощи. Соскальзывающее с пальца кольцо он снял и положил рядом с вилкой; чёрный камень казался матовым и почти не отражал свет. Словно кусочек пустоты за всегда меняющимся количеством граней.

И правда, зачем он его приволок? Гнусное, злоязычное животное...

— Ну и хвала предкам.

Кодекс, № 118: Я не буду подбирать сияющий древний артефакт и орать «Его сила теперь моя!!!» Я возьму щипцы, помещу его в контейнер для опасного оборудования и передам в свою лабораторию на изучение.

* * *

Где-то

(когда-то)

Альхаге вяло моргнул, опуская гудящие после колдовства руки. Своды, лужи, алтари и ниши — всё осталось на местах. А как было бы легче, окажись древний храм плодом его воспалённого воображения...

— Стойте на месте, — велел он двуногим, возбуждённо галдящим позади, и первым вошёл в зал. Как и следовало ожидать, человеки не послушались и, выждав не больше полуминуты, последовали за ним. Альхаге, обернувшись, поймал себя на мысли, что даже столь возмутительное неповиновение его нынче не раздражает.

— Взгляни, благородный, вот она!

Старший из его наёмников замер за спиной, указывая, словно слепцу, в центр зала. К постаменту, уже обшарив пол и стены в поисках ловушек, спешили самые отважные.

Альхаге послушно поднял взгляд, не вслушиваясь в восторженные охи и прочую глупость: реликвия и впрямь того заслуживала. Величественная, прекрасная, созданная не для его руки, но оттого ещё более притягательная... Когда жадные пальцы вцепились в неё, поверхность почти растеряла естественное свечение и покрылась хрупким подобием льда.

Температура воздуха продолжила падать, приближаясь к приятной для людей норме.

— Мы... не осквернили её, благородный?

Альхаге коротко взглянул на наёмника и покачал головой. От предложения взять реликвию самостоятельно он отказался так же лаконично, даже позволив людям самим принести её к выходу из священного зала.

— Мне предстоит работа более тонкая, — сообщил он, расчертив перед лицом воздух замысловатым узором, прежде чем вздохнуть полной грудью. — Для столь редкой ценности нужен особый ларец, и я создам его, а до того... Пусть твои люди поиграются, если так желают, но аккуратно. Не ронять. Не греть. Ты понял меня?

— Не ронять, не греть! — рявкнул наёмник и, получив дозволение идти, и сам бросился полюбоваться на творение древних. Альхаге, вздохнув глубже и тяжелее прежнего, поглядел на сохнущие кончики ногтей и брезгливо сел. Контейнер пришлось воссоздавать по памяти, но память — единственное, на что Альхаге никогда не жаловался.

— Благородный, — обратился к нему старший, когда реликвию уложили и укутали всеми волшебными тканями, что занимали большую часть в их заплечных мешках, — позволь спросить?

— Спрашивай, — великодушно разрешил Альхаге, растирая устало гудящие виски, прежде чем начать наносить те же узоры на стенки контейнера. Раздражение, вернувшееся было в тот момент, когда остальные человеки подошли ближе, отступило.

— Мы видели много храмов, благородный, и в каждом, где хранилось что-то хоть мало-мальски ценное, были ловушки. Но здесь... Мы просто вошли.

Он обернулся, и люди закивали, отчаянно щурясь. Альхаге хмыкнул, заканчивая с последней оболочкой защиты, хотел красиво сесть на край контейнера, но вовремя одумался.

— Нашей реликвии это не нужно. — Улыбка получилась кривоватой. — Ты прежде слышал про плутоний?