За бортом (гет)

На следующий день, после внушительной порции Бодрящего зелья, без которого он не смог бы выползти из постели, Драко влез на чердак и перевернул вверх дном все, что хранилось там веками. Астория не собиралась помогать ему справиться с сыном, и ее можно понять, но время утекало, как песок сквозь пальцы. Еще немного, и Люциус обнаружит огромное светящееся пятно на своей репутации, и тогда устанавливать хоть какие-то отношения со Скорпиусом будет уже поздно.

Драко удалось создать какое-то подобие семьи с женщиной, которая раньше его терпеть не могла, и детьми, которые видели его в первый раз в жизни. Все, что от него требуется — это провернуть то же самое в отношении собственного сына.

Но лорд Драко Малфой, с его блестящим воспитанием и огромным количеством ограничений, не справился с этой задачей. Придется признать, что мистер Дик Грейнджер, болван и дилетант, который ничего не знал о мире, в котором жил, но вынужден был очень быстро учиться, подходит для этой задачи гораздо лучше. Чего этот парень никогда не делал, так это не пытался заставить свою жену и детей быть кем-то, кем они не являлись. Он принимал их такими, какие они есть.

До того, как познакомиться с Роуз и Хьюго, Драко и не предполагал, что с детьми нужно играть. Он думал, что они существуют для того, чтобы с помощью наставлений и упреков сделать из них взрослых людей, независимо от возраста. И если с сыном этот метод не работал, значит что-то не так с самим Скорпиусом.

Но с мальчиком все в порядке, с его семьей что-то не так.

С грохотом перевернув очередной деревянный ящик, Драко закашлялся, огромная туча пыли окутала его с ног до головы. Кое-как стряхнув грязь с волос и плеч, он оставил одежду испачканной. Сегодня он и не должен выглядеть идеально.

В саду безмятежно пели птицы, провожая последние дни лета. Выбрав дерево, которое располагалось в прямой видимости не такого уж тайного убежища наследника Малфоев, Драко повесил на ствол крышку от соломенной корзины, отошел на несколько шагов назад и достал из-за плеча лук, только что извлеченный из-под вековых завалов.

Стрелять он не умел и никогда в жизни не учился, но некоторые битвы затеваются не ради победы. Тетива рассохлась от времени и порвалась, так что пришлось трансфигурировать ее из первой попавшейся травинки и потратить полчаса на то, чтобы прикрепить к оружию. И еще до того, как Драко в первый раз прицелился в мишень, среди темных ветвей кустарника показалось бледное лицо его сына. Судя по его огромным глазам, Скорпиус в жизни не видел ничего более шокирующего.

Драко промахнулся один раз, другой, третий. Уронил стрелу, наклонился за ней и просыпал из колчана все до единой.

Скорпиус не мог наблюдать за этим спокойно. Он краснел, бледнел, то и дело открывал рот, закрывал его, вздыхал, открывал рот снова и прикрывал губы ладонью. Когда Драко ронял стрелу или в очередной раз промахивался по мишени с расстояния в пять футов, Скорпиус шлепал себя ладонью по лбу так громко, что этот звук должна была слышать Нарцисса в своем будуаре.

Мальчик помнил о решении никогда не разговаривать с отцом, но то, что тот вытворял в данный момент, было просто возмутительно! Эта пародия на стрелка оскорбляла честь охотника!

Когда Драко перевернул лук параллельно земле и попытался приладить стрелу поверх руки, Скорпиус уже едва мог дышать от бешенства. Но когда его отец легкомысленно пожал плечами и просто кинул стрелу в мишень, как дротик, мальчик сорвался с места и через секунду стоял напротив него, красный и взъерошенный.

— Ты, — с трудом выдавил он. — Ты оскорбляешь оружие!

Драко только слегка поднял бровь, без особого интереса посмотрел на сына и снова вернулся к мишени.

— Не желаю слушать упреки от человека, устроившего Хиросиму в собственной гостиной.

Даже если Скорпиус понял смысл этого сравнения, вида он не подал.

— Где это вы нахватались таких слов, молодой человек? — проскрипел он в ответ, изображая Нарциссу. — В этом доме за подобные выражения подают кусок мыла вместо завтрака.

— Не только у тебя есть маленькие грязные секреты, — пожал плечами Драко и снова прицелился.

— Не понимаю, о чем ты, — сморщился Скорпиус, глядя на возмутительно неправильное положение пальцев стрелка. — Тетиву порвешь.

— Что?

— Ничего.

Драко пожал плечами и вернулся к своему занятию. Он порвал тетиву ровно через два выстрела. За его спиной раздалось шипение, Скорпиус сжал кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели.

— Положи. Лук. На землю, — разделяя каждое слово, выдавил он. — И не трогай, пока я не вернусь.

Убедившись, что в его отсутствие с многострадальным оружием ничего не случится, Скорпиус отступил в свое убежище, а затем вернулся с собственным луком. Драко не ошибся, когда предположил, что мальчик очень привязан к вещам, которые хранятся в его тайнике.

За следующие полчаса Драко узнал о своем сыне больше, чем за последние два года. О его друге по имени Амир, который мог поразить кролика с тридцати шагов, и был далеко не самым лучшим стрелком в своей деревне. О других мальчиках и девочках, которые говорили на языке змей, но не потому, что все как один были наследниками Слизерина, а потому, что учились этому с пеленок. Они росли в таких местах, где змеи заползали в дома и жизненно-важным было умение договориться с ними по-хорошему.

И, разумеется, за полчаса Скорпиус не промахнулся ни разу.

— Ты безнадежен, — протянул он, когда Драко попытался воспроизвести движения сына, но у него снова ничего не получилось.

Малфои обменялись презрительными взглядами.

— Ты, как учитель, тоже, — не остался в долгу Драко. Скорпиус немедленно насупился, и его отцу стоило определенных усилий сохранить серьезность. Уж он-то отлично знал, насколько уязвимо самолюбие Малфоев.

— Локоть нужно держать выше, — минуту спустя проворчал мальчик и поднял правую руку, чтобы отец ее хорошо видел, — а пальцы — вот так.

* * *

— Ты слишком много думаешь, Малфой! — Гарри тяжело дышал после очередного поединка. — Мы здесь не в шахматы играем!

Драко смотрел на него и не мог понять, каким образом Поттер пролез в его настоящую жизнь из той, ложной. Казалось, он не делал ничего особенного: не говорил о прошлом, не вспоминал о Гермионе, не просил за нее, не давил на жалость, не осуждал… Он просто был в дуэльном зале в восемь часов вечера каждый раз, когда Драко приходил сюда.

И Гарри делал то, что умел.

— Нужно всего две вещи, чтобы сражаться, — говорил он, — гнев и страх. Один говорит: «Бей!», другой — «Защищайся!».

Драко мог позволить себе любого преподавателя дуэльного искусства, включая самых именитых. Вряд ли хоть один из них выстоял бы против аврора в настоящем сражении, но для обучения этого было бы достаточно. Встречаться именно с Поттером не было никакой необходимости, и все же Драко приходил снова и снова.

— Мысли тормозят реакцию, — поднимая палочку на уровень глаз, проговорил Гарри. — Прекрати думать и начни чувствовать.

Ответ скрывался где-то в судорожном вдохе перед атакой, в последней попытке призвать щит, в осторожном шаге назад и бешеном рывке вперед, в ощущении свободы, когда Драко забывал, кто он есть и помнил только, что должен делать. Проходили недели, и если в первый раз Гарри пришлось притвориться, что он повержен, в последующие встречи ему становилось все труднее не проиграть на самом деле.

Что-то здесь не так.

У Поттера нет ни одной объективной причины сделать Драко Малфоя более умелым дуэлянтом, чем он есть. В самой безумной из своих фантазий Драко не мог представить, как переводится в аврорат. Поттер также не стал бы на это рассчитывать.

— Почему ты все еще торчишь здесь со мной? — убирая палочку, спросил Драко. — Других дел нет?

Гарри опустил глаза и спрятал палочку в рукав. Длинный шрам на его руке побелел от недавнего напряжения. Драко вспомнил, как много лет назад девочки в гостиной Слизерина шептались, будто Амбридж заставила его писать «Я не должен лгать» собственной кровью до тех пор, пока на руке не остались глубокие порезы от черного пера. Малфой усмехнулся. Амбридж сделала только хуже. Поттер, может, и перестал лгать в общепринятом смысле этого слова, но он научился выворачивать правду таким образом, что узнать ее становилось невозможно.

— Тебя учил сражаться твой отец, он не доверил бы это никому другому, — зеленые глаза смотрели спокойно. — Никогда не стоит упускать возможность научиться чему-то новому.

Гарри учился сражаться с Люциусом, и Драко помогал ему в этом на протяжении нескольких недель. На добровольной основе и не без удовольствия.

На прощание бросив Поттеру горячее пожелание сдохнуть поскорее, Драко вышел из дуэльного зала, чтобы никогда больше не вернуться туда.

Гарри Поттер никогда не был на его стороне.

* * *

Дни тянулись один за другим, точно патока — длинные и насыщенные, как бывает только перед наступлением осени. Драко не сомневался, что маленький грязный трюк Скорпиуса был давно раскрыт многими гостями семьи Малфой, но ни один из них пока не осмеливался заявить об ущербе публично. Что касается самого мальчика, он оставался не слишком разговорчивым, но уже не спешил спрятаться, завидев приближение своего отца.

Возвращаясь из министерства, Драко обыкновенно находил его сидящим около границы магического барьера. Мальчик неотрывно смотрел вдаль, будто видел что-то, недоступное глазам других волшебников. Первое время Драко не обращал внимания на странное поведение сына, в конце концов, разве он не должен порадоваться, что мальчик не проводит свободное время, болтаясь на люстре в гостиной? Но чем дольше продолжался этот период безмятежного спокойствия, тем тревожнее стучал набат в голове лорда Драко Малфоя. В последний раз, когда Скорпиус был так благостен и спокоен, он заражал фосфоресцирующей плесенью благородные дома магической Британии.

Ради всего святого, чем он занят на этот раз?

Драко остановился посреди ведущей к дому дорожки, разглядывая спокойно сидящего по-турецки ребенка. Лицо Скорпиуса было обращено к виднеющейся вдалеке кленовой роще, руки сложены на коленях. Издалека невозможно было различить выражение его лица, но не похоже, что мальчик расстроен или подавлен.

С легким хлопком неподалеку появился Люциус, он на секунду зажмурился, словно прогоняя блики солнца от глаз, а затем огляделся вокруг. Обнаружив внука на прежнем месте, он поджал губы.

— Добрый вечер, отец, — поприветствовал Драко. — Что-то случилось?

— Все в полном порядке, — Люциус перевел взгляд с далекой фигуры Скорпиуса на Драко, выражение его лица оставалось непроницаемым. — Почему ты спрашиваешь?

Драко пожал плечами и вежливо осведомился, не найдется ли у Люциуса немного времени после ужина, чтобы обсудить дела. Благосклонно кивнув, старший лорд Малфой направился к дому, потирая висок.

— Что ты делаешь? — спросил Драко у сына, быстро преодолев разделяющее их расстояние. Скорпиус обернулся, наградил его подозрительным взглядом и ничего не ответил, но вскоре он поднял руку и легко прикоснулся к барьеру указательным пальцем. Прозрачный и невидимый до этого момента купол тихо загудел и оттолкнул его руку. Мальчик принялся ритмично постукивать по нему, делая паузы через каждые три такта, чередуя быстрый и медленный темп.

— Думаешь, однажды он не появится? — хмыкнул Драко. — Глупо повторять одни и те же действия и надеяться на другой результат.

Скорпиус обратил на него полный презрения взгляд.

— Я что, похож на идиота?

* * *

Кабинет Люциуса Малфоя — святая святых его поместья, медленно погружался в вечерние сумерки. В последнее время к дереву, что своими ветвями касалось высоких окон, то и дело прилетали совы, ненадолго задерживались и улетали снова. Мистер Малфой, опираясь на трость, стоял около окна, то и дело щурясь. Когда Драко вошел, он обернулся, и бледная улыбка осветила его лицо.

— Я подал прошение о переводе в сектор магического законодательства, — проговорил Драко и устроился в кресле для посетителей. — Мортимер говорит, формальности займут около месяца. Ты можешь ускорить процесс?

Было бы непростительной глупостью считать, что выходка Скорпиуса не отразится и на работе Драко тоже. И если ему суждено застрять на одной ступени карьерной лестницы, где в течение нескольких лет никто не рискнет пожать ему руку, он хотел застрять в правильном отделе. Драко планировал постепенно переключить на себя все контакты своего отца, чтобы, когда придет время, Скорпиус смог покинуть поместье Малфоев без последствий для него самого и его матери. Но время Люциуса в качестве серьезного теневого игрока в министерстве истекало, и Драко решил использовать влияние своего отца, пока оно у него есть.

Люциус подошел к своему столу и опустился в кресло.

— Я уж думал, не дождусь этого светлого дня, — улыбнулся он и поднес руку к лицу, точно намереваясь смахнуть скупую слезу. — Ты уверен, что не хочешь начать процесс над Гермионой Грейнджер?

Драко внимательно наблюдал за своим отцом, и этот жест не укрылся от него. Едва ли Люциус был настолько тронут, чтобы проливать слезы радости над карьерой своего сына.

— Мы оба знаем, что дело не в ней, — медленно проговорил Драко. Если он правильно понял намерения своего отца, тот хотел распалить в его сердце ненависть к магглорожденным. И сейчас пришло время дать ему то, чего он так жаждет, — а во всех магглорожденных и полукровках этой страны. Они не знают своего места и выходят за рамки приличий. Уничтожить одну женщину мало, мы должны приструнить их всех. Я хочу быть ближе к кузнице законов.

— Я сделаю все, что в моих силах, — кивнул Люциус и вдруг снова встал и подошел к окну. Но до того, как он отвернулся, Драко все же успел заметить причину его беспокойства.

Глаз Люциуса Малфоя дергался, отсчитывая тире и точки сигнала S.O.S. Заклинание барьера оповещало лорда Малфоя о каждой попытке его внука преодолеть препятствие. Но сидя там, в саду, Скорпиус не добивался какого-то определенного результата, он наслаждался процессом.

Драко с удивлением отметил, что мысль о том, будто каждый раз, когда Скорпиус прикасается к барьеру, где-то в глубине поместья у Люциуса дергается глаз, доставляет ему удовольствие. Титаническим усилием воли он заставил себя сохранить серьезность. От умения сдерживать хохот в данный момент зависела его карьера.

— Спасибо, отец.

Закрывая дверь, Драко позволил себе улыбнуться.

* * *

Застать Скорпиуса в его собственной комнате — невероятная удача, учитывая сколько поводов у него было не появляться там. Но на сегодня его план по доведению Люциуса до белого каления выполнен, и, судя по всему, мальчик мог приступить к его воплощению снова в любой момент, когда лорд Малфой покинет поместье ради очередной деловой встречи. Драко смутно догадывался, что просто схватить Скорпиуса за ухо и запереть его на неделю Люциус не мог. По крайней мере, не мог на глазах у своего сына.

Скорпиус сидел на полу среди десятка разбросанных книг. Бросив на своего отца хмурый взгляд, он вернулся к чтению. Драко облокотился на дверной косяк, ожидая приглашения войти или требования убираться, но ни того, ни другого не последовало.

— Какую книгу по зельеварению ни возьму — все они твои, — спустя некоторое время проворчал Скорпиус, перелистывая страницы.

— Я был лучшим на факультете, — проговорил Драко и, поморщившись, добавил: — И вторым в школе.

— Правда? — вскинул брови мальчик. — А можешь что-то действительно сложное сварить? Зелье невидимости, например?

— Зелье невидимости, — повторил Драко и усмехнулся. — Я что, похож на идиота?

Скорпиус поднял руки в примиряющем жесте.

— Проверим на тебе, — пообещал он, — остатки выльем в канализацию.

Драко молчал. Скорпиус некоторое время смотрел на него, а потом вздохнул.

— Мне пообещать, что я не стану травить тебя, подбрасывая в котел то, чего там быть не должно?

Драко все еще молчал.

— О, Мерлин! — закатил глаза Скорпиус. — Я обещаю, что вообще не прикоснусь к алхимическому столу, пока ты будешь работать!

— Хватит, — бросил Драко, сжимая золоченую ручку двери. — У меня был друг, который играл с правдой. Все закончилось довольно быстро и печально. Я просто поверю тебе на этот раз, а потом сделаю выводы. Идет?

* * *

Отдел магического законодательства отличался от отдела международного сотрудничества, как небо от земли. Здесь Драко Малфой не был единственным привилегированным сотрудником, здесь такими были все волшебники до единого. Законы в магической Британии, как и в любом другом государстве волшебников, регулировали не только ответственность за преступления против людей и существ, но и торговлю, патенты на заклинания, социальные преобразования и международные отношения. И к подобной власти не мог прорваться человек с улицы, за каждым из них кто-то стоял.

В первые дни на новом месте Драко сосредоточился на том, чтобы просто запомнить, кто из его новых коллег есть кто, а также выяснить имена их покровителей. Иногда это было очевидно, как в случае с ним самим и его отцом, но другие волшебники были связаны не с одним, а с несколькими могущественными людьми.

К концу рабочего дня голова шла кругом, но после шести Драко неизменно отправлялся на Косую Аллею за редкими ингредиентами для зелий. Скорпиус сдержал слово, он никогда не мешал своему отцу, сидя на высоком стуле неподалеку от алхимического стола, и, кроме того, проявлял завидную осведомленность об ингредиентах для девятилетнего мальчишки.

— С помощью зелья невидимости невозможно обмануть барьер, и ты об этом знаешь, — Драко глянул на Скорпиуса и тут же вернулся к помешиванию грязно-бурой субстанции. — Если будешь достаточно прилежно учиться в Хогвартсе, сможешь повторить то, что я делаю после седьмого курса, не раньше.

Скорпиус не отрывал взгляда от котла. Он ничего не записывал и не шевелил губами, пытаясь запомнить. Просто смотрел.

— И уж тем более я не позволю тебе им воспользоваться, чтобы добавить пару седых волос в шевелюру твоего деда. Ты и так играешь с огнем, — заученным движением Драко постучал по дну котла, круги на поверхности зелья окрасились в более яркий красный цвет. — Я все еще не понимаю, почему ты сидишь здесь.

— Потому что мне это нравится, — Скорпиус пожал плечами. — Мама постоянно варит что-нибудь. Время от времени экспедиция находит новые волшебные растения, все они требуют описания и проверки. Я выбрал зелье невидимости, потому что его нужно варить несколько дней.

— И ты знаешь это потому, что…

Потому что около двух лет назад Астория готовила это зелье большими партиями. В джунглях Амазонки экспедиция обнаружила крайне интересные руины, вход в которые обвивали весьма недружелюбные плотоядные лианы с глазами…

— …размером с кулак, клянусь тебе! — Скорпиус часто облизывал пересохшие губы и размахивал руками, увлеченно рассказывая о том, что ему удалось повидать. — Они все ими были усыпаны, как цветами!

Драко утвердительно качнул головой. Если бы он в детстве вместо приемов и балов видел, как его мать охотится на огромные плотоядные растения, его жизненные приоритеты, возможно, тоже были бы несколько иными. В отличие от Драко, Скорпиус едва ли не с рождения знал о существовании другого мира за пределами поместья Малфоев. Мальчик сделал свой выбор и упорно к нему шел. Как только он научится трансгрессировать, никакая сила не удержит его здесь.

Драко выбрал поместье Малфоев. Насколько бы он ни был счастлив в доме Гермионы Грейнджер, он понимал, что его способности и предназначение лежат далеко за его стенами. Вернуться туда было бы все равно, что отправиться в путешествие вслед за Асторией. Ему придется оставить работу в министерстве, поскольку без поддержки Люциуса он не сможет удержать позиций… Единожды узнав вкус власти, забыть его невозможно. Драко рассеянно улыбнулся. Хотел бы он сказать, что не похож на своего отца.

— Откуда ты знаешь азбуку Морзе? — спросил Драко, как только в памяти всплыло дергающееся лицо лорда Малфоя.

Скорпиус улыбнулся.

— А ты?

— Телевизор смотрел, — как ни в чем ни бывало произнес Драко. Ему даже удалось сделать вид, что его совершенно не трогает ошарашенный взгляд собственного сына.

— Врешь! — выдохнул тот.

— Я еще и в «Нинтендо» играл, — сдерживать улыбку становилось все труднее.

Скорпиус распахнул от удивления рот, а затем захлопнул его и нахмурился.

— Ну, конечно, — проворчал он. — Ты-то можешь выйти отсюда.

Драко отложил инструменты и погасил горелку. Он поднял волшебную палочку над зельем, сделал несколько пассов и прошептал «Глиссео». Поверхность покрылась коркой идеально-ровного льда.

— Если ты хочешь выйти за пределы барьера, достаточно просто попросить меня сопровождать тебя, — проговорил он, разбивая черпаком лед. Для своей порции зелья Драко приготовил маленький глиняный стакан.

Повисла продолжительная пауза. Скорпиус воспринимал поместье, как тюрьму, а родственников — как надзирателей, ему и в голову не приходило договориться с ними.

Драко подхватил остывший котел под ручки и, не жалея, вылил его содержимое в небольшую медную раковину в углу алхимической лаборатории. Он проследил, чтобы на дне ничего не осталось и вернулся к столу.

— Даже в Африку? — тихо спросил Скорпиус.

— В пределах Англии для начала, — Драко поднял стакан с единственной порцией. — Скажешь тост?

— За Лондонский Зоопарк!

* * *

Подобная вылазка требовала серьезной подготовки, поэтому ее назначили на выходные. Воскресным днем легко затеряться среди толпы туристов и горожан, поедающих мороженое и глазеющих на жирафов. Драко дважды спросил у сына, не предпочтет ли он магический зоопарк обыкновенному, но тот оставался непреклонен. В течение недели Драко приобрел комплект неприметной одежды для себя и сына, а также выменял в Гринтоттсе некоторую сумму фунтов стерлингов под грабительский (теперь он точно это знал!) процент. В пятницу мистер Малфой не поленился и узнал, кто в министерстве лоббирует интересы гоблинов, и поклялся самому себе при случае заставить этого парня станцевать на раскаленной сковороде.

Раньше его не интересовали такие мелочи, но всего месяц в мире магглов… Однажды открыв глаза трудно забыть, что видел.

— Лондон такой большой, — глазея на карту для туристов рядом со входом в зоопарк, протянул Скорпиус, — а я видел всего только Косую Аллею.

Вокруг сновали люди, дети возбужденно вскрикивали, заглядывая за ворота. Скорпиус не был исключением, он тоже нетерпеливо переминался с ноги на ногу в ожидании, когда служащий зоопарка проверит его билет. Он вел себя, как обыкновенный девятилетний мальчишка, разве что, в отличие от сверстников, его действительно интересовали животные, а не сувениры и сладости. Скорпиус с возмущением отказался от предложения последовать за гидом, который громко рассказывал собравшимся о животных Южной Африки, проворчав, что отличить антилопу от косули он пока еще и сам в состоянии. И в самом деле, он переходил от вольера к вольеру, и рассказывая что-то о каждом его обитателе, казался абсолютно счастливым…

И все равно сбежал.

Драко отвернулся буквально на секунду, когда какая-то наглая мартышка бросилась на решетку, выпрашивая еду у посетителей, а когда повернулся обратно, Скорпиуса уже и след простыл.

В следующие пять минут лорд Драко Малфой осознал всю глубину трагической ошибки в выборе имени для сына, поскольку оно совершенно не подходило для того, чтобы орать его в толпе магглов.

В толпе магглов посреди зоопарка.

Прежде всего, он вызвал панику среди посетителей, которые решили, что раз он так орет, его, скорее всего укусил сбежавший из террариума скорпион. Никто не желал разделить его несчастную судьбу: с паническими криками женщины и дети шарахнулись от него во все стороны. И этим бы дело и закончилось, но охранники в зоопарке оказались настолько же оперативны, насколько и добросовестны, и следующие десять минут, крепко держа его за руки, читали лекцию о том, что это была «очень, очень неудачная шутка, сэр».

Извернувшись, Драко выхватил палочку, наложил на охранников конфундус и побежал к воротам зоопарка, на ходу выговаривая формулу следящего заклятия. Золотистый луч указывал на запад, но расстояние увеличивалось так быстро, что сомнений не оставалось — какой бы ни была цель, Скорпиус не собирался идти к ней пешком.

— Хитроу, — глядя на туристическую карту у входа выдохнул Драко. — Ах ты засранец!