Ложь за ложь (гет)

— Кот Нуар хорошо целуется?

Маринетт моргает в недоумении, неожиданно оказываясь зажатой в угол кучкой учеников из других классов.

— Эм...

— Каков он под маской? Такой же красавчик, как кажется?

— Ты правда изменила ему с Адрианом Агрестом?

— Что? Нет! — восклицает Маринетт. — Повторяю в последний раз: я бы никогда так с ним не поступила!

— Но тебе же нравится Адриан, разве нет?

Её щёки горят. Она открывает и закрывает рот, не в силах произнести ни слова, охваченная паническим страхом. Она любит его, любит его, любит его. Эта фраза крутится у неё в голове, эта истина вытатуирована у неё на сердце. Но она не может в этом признаться. Совершенно точно. И это плохо. Что бы она сейчас ни выдала, это будет ужасно, она даже не сомневается.

— Смотрите, акума! — слышится чей-то голос.

Все отворачиваются от Маринетт. Некоторые кричат и убегают в панике. Она готова броситься в бой, когда чья-то рука хватает её и вот она уже смотрит в ярко-зелёные глаза.

— Адри...

— Шш. — Адриан прижимает палец к её губам. — Сюда.

Она слишком потрясена, чтобы сопротивляться. Он только что коснулся её губ. Её губ.

Он тянет её за собой по коридору и вталкивает их обоих в кладовку, закрывая за ними дверь. Воцаряется тьма. Её сердце колотится как бешеное. Она сознаёт, что он всё ещё держит её за руку, что они стоят очень близко друг к другу. (Побочный эффект тесноты). Всего лишь крошечный шаг — и она коснётся его.

— Эм, — говорит она, сглатывая с трудом. — Ч-что происходит?

— Судя по твоему виду, ты нуждалась в спасении.

— Чего?

Он отпускает её руку и немного возится, прежде чем их освещает фонарик его телефона. Теперь она видит озорные искры в его глазах.

— Я же обещал, что приду на помощь, если повышенное внимание тебя доконает.

Её челюсть так и отваливается.

— Погоди, так это был ты! Это ты сказал, что там акума!

— Виноват. Однако, эм, возможно, тебе стоит понизить голос. Мы же не хотим, чтобы они нас тут нашли.

Она зажимает рот обеими руками.

— Ой. Прости.

Она втайне хочет завопить от восторга. Она в кладовке с Адрианом.

…

Ладно, это звучит странновато, но всё же. Каждый чего-то стоящий романтик знает, что быть запертым в кладовке с тем, кто тебе нравится, достойно, как минимум, радостного вскрика. Только вот теперь, задумавшись об этом, она никак не может вспомнить, воспользовалась ли сегодня утром дезодорантом. О нет. Что если от неё пахнет? Что если он заметил?

Будет ли слишком палевно, если она попытается понюхать подмышку?

— Маринетт? — наклоняет голову Адриан.

Она подскакивает, практически роняя на пол швабру.

— Д-да?

— Ты в порядке?

Она замирает на месте. О нет. Теперь ему кажется, что она ведёт себя странно. Отмена! Отмена!

Он покусывает губу.

— Просто... Ты, кажется, нервничаешь, и я просто подумал, что, может быть, это перебор, и, эм, прости, если я перестарался или...

— Нет. Нет, нет, нет. Ты не перестарался. Я правда благодарна, что ты спас меня. Честное слово. Я люблю тебя. — Панический вопль. — В смысле, быть с тобой в кладовке. То есть, только кладовку. Не тебя. Тебя я точно не люблю.

— Эм, ладно... — озадаченно моргает он.

— Не то чтобы я тебя ненавижу, — торопится уточнить она. — Хочу сказать, что ты мне нравишься, но я не люблю тебя, потому что это ведь было бы странно, да? — Нервный смешок. — Да.

Он улыбается так, что около его глаз появляются морщинки.

— Так, значит, всё в порядке? Тебя не смущает прятаться тут со мной, я имею в виду?

— Ага. Определённо нет. Всё в ажуре. — Она показывает ему аж два пальца вверх.

— Фух. Это радует. Я правда хотел помочь, особенно в свете того, как много ты сделала для меня, когда мои поклонники гонялись за мной по всему городу.

— О, ты об этом? Это был пустяк.

— Не для меня. — Он кладет руку ей на плечо. — Ты замечательная девушка, Маринетт. Я рад, что тоже могу сделать что-то для тебя, пускай даже такое незначительное.

Из неё почти вырывается томный вздох. Он такой милый, и ласковый, и...

— Погоди-ка, — произносит она, выходя из транса. — Остальные! Они все думают, что там акума. Они, наверное, до сих пор в панике.

— Эм, да... — Убрав руку с её плеча, он потирает шею. — Я как-то не подумал об этом. Похоже, у меня получается не так хорошо, как у тебя.

Она кусает ногти. Сознательным поступком было бы пойти и проверить, всё ли в порядке, но тогда она разрушит этот момент с Адрианом. К тому же, люди могут не то подумать, если узнают, что он хотел избавить её от лишних вопросов.

Что же делать, что же делать, что же делать...

— Эм, — начинает он, стараясь на неё не смотреть. — Раз уж мы одни, вообще-то я хотел у тебя кое-что спросить.

Её сердце пропускает удар.

— Н-неужели?

— Отец прочёл статью, в которой говорится, что ты изменяешь Коту Нуару со мной.

— О нет.

Всё в ней обрывается. Вот и оно. Сейчас он скажет ей, что больше не будет ходить в школу.

— Так что... хочешь прийти к нам на ужин?

Она моргает раз. Моргает второй. Её рот открыт, но она не может произнести ни звука и просто пялится на него.

— Что?

— Отец хочет ещё раз тебя увидеть. Он... Он хочет узнать тебя получше и, эм...

— Решить, достойна ли я оставаться другом его сына, — соображает она.

— В общем и целом да. — Он кусает губу. — Прости. Если это тебя утешит, не думаю, что тебе будет сложно покорить его, и знаю, что я буду очень рад, если ты придёшь. Ужины у меня дома обычно проходят тихо.

Это не так уж сложно представить. Она никогда не видела Габриэля Агреста, когда приходила к Адриану с Нино и Альей. По всей видимости, всем заправляла Суровая Секретарша.

— Я приду на ужин, — говорит Маринетт.

— Что, правда?

Она кивает.

Его лицо расцветает в улыбке, и он обнимает её.

Естественно, именно в этот момент дверь в кладовку открывается.

Адриан напрягается, и наступает ужасный момент, когда они тупо смотрят на тех, кто смотрит на них. Парочка учеников достают телефоны и фотографируют.

Кровь отливает от лица Маринетт. Ей действительно ужасно не везёт.

* * *

— Просто не могу поверить, — возмущается Алья, зажимая переносицу.

Адриан и Маринетт морщатся.

— Судя по тому, что ваш любовный треугольничек до сих пор держится в трендах, эти фотографии станут сенсацией. Вас будут обсуждать во всех соцсетях ещё до конца уроков.

— Простите, — бормочет Адриан.

— Неа, — машет пальцем Алья. — Извинениями тут не отделаешься, Лютик. Ты должен пообещать мне, что у тебя не появится больше никаких замечательных идей, как помочь Маринетт. Поверь мне, ты делаешь только хуже.

— Он не знал, что нас застукают, — хмурится Маринетт.

— Да, но вас застукали. В кладовке. Милующимися.

Щёки Маринетт вспыхивают.

— Мы не «миловались». Это было дружеское объятие.

— Думаешь, хоть кто-то в Париже этому поверит?

Её плечи опадают. Адриан выглядит столь же угнетённо.

— Что мы можем сделать? — спрашивает он.

— Ты? Мало что, — без обиняков отвечает Алья. — Вся работа ляжет на плечи Маринетт и Кота Нуара. Либо поставьте на всём этом крест и живите дальше с осознанием того, что весь Париж будет считать, что вы завели роман на стороне за его спиной.

Маринетт сдерживает стон.

— Они ведь так и подумают, да?

— В общих чертах.

— Хорошо, — вздыхает она. — Я напишу Коту.