Воронье царство (джен)

Сознание настойчиво уплывало в слабой надежде скрыться от стыда, гнева и резкой неутихающей боли. Гладкая поверхность лавки так приятно холодила лоб, в то время как сбитое дыхание с шумом вырывалось через раздутые ноздри и, казалось, опаляло собственные щеки.

— Нет, нет, даже не вздумай мне тут лишаться чувств, — голос ласковый, участливый, но каждое ее прикосновение, вместо обещанного облегчения, нестерпимо обжигало, ведя за собой новые волны тошнотворной слабости. — Что это на хозяйку нашло? Чем ты ее так рассердил? Сынок, не молчи, поговори со мной.

— Взял книгу без спроса, — Корвус с неохотой разжал стиснутые зубы.

— Книгу? — изумлению старой сердобольной Хани, мягко прижимающей холодную влажную тряпку к раскаленной спине, не было предела. — Это ж за какую запретную книгу надо было ухватиться, чтобы вот так?

Юноша презрительно фыркнул. В библиотеке господ и правда было немало толковых писаний, но это не те пыльные фолианты, над которыми так тряслась хозяйка. Корвуса совершенно не интересовали домыслы заклинателей Солиума, он не нуждался в умении использовать скудные крупицы сил, что разбросаны по поверхности мира. Другое дело исторические, политические и военные трактаты — вот по-настоящему важные для его цели знания. Если Корвусу судьбой уготовано развязать войну, он должен научиться ее понимать.

— Землеописание западных рубежей.

— Она рассекла тебе спину за книжку с картами? — еще больше удивилась домоправительница. Затем, отложив тряпку, обеспокоенно поинтересовалась: — Ты же теперь не оставишь учебу?

— Нет, — уверенно и нарочито спокойно ответил юноша.

Конечно, нет! Стал бы он терпеть боль и унижение, если бы намеревался все бросить и уйти? Сдерживал бы тьму, рвущуюся наброситься на обидчицу? Знала бы Хани, в чьем большом сердце было столько тепла, что можно растопить все льды Реилии, о ком так тревожилась. Знала бы, что ее хозяйка была бы уже мертва, не будь она полезна Корвусу. Не учебой, конечно же, нет, юноша сам благополучно разбирался с тем, чем наделил его бог-отец. И даже не кладезем знаний, что хранят стены ее дома, хотя, надо признать, господская библиотека была хорошим подспорьем. Но пока Корвус имел статус ученика придворных заклинателей, пока имелся хоть малейший шанс таким образом приблизиться к власть имущим, он будет терпеть старую ведьму.

— Сейчас будет щипать, — прервала его размышления Хани и ведь не соврала. Пахнуло чем-то горьким и хмельным, и оголенную плоть снова пронзил приступ жгучей боли, так, что невольно брызнули слезы из глаз, а вновь стиснутые зубы зычно заскрипели. — Тише, тише. Расскажи лучше, где ты вообще научился читать?

— У жрецов, — Корвус поддержал ее попытку отвлечь его разговором, — во Врановом Логе. Проходил у них некоторое время в служках.

— А чего ж сам в жрецы не подался? Профессия уважаемая и, кажется, ну… — замялась Хани, видимо засомневавшись, спокойно ли юноша относится к обсуждению своего незрячего глаза, — тебе подходящая.

— Решил, что это не мое, — отозвался Корвус, едва сдержав очередной пренебрежительный смешок.

Вернее, за него решили. Впрочем, какая разница, если в последние годы его собственная воля мало что значила. Поначалу казалось, в его власти самому выбрать путь, по которому идти к конечной, заданной богом-отцом цели. Но, как выяснилось, достаточно было свернуть не туда, Корвусу тут же дали понять, что он не прав, что это не та дорога. А ведь она выглядела такой очевидной. Как итог — несколько напрасно потерянных лет. Да, Корвус обучился у жрецов грамоте, завел знакомства среди них и многое узнал об их вере, что было немаловажно, но впредь ему не стоило так разбрасываться единственным истинно ценным ресурсом. Даже сейчас, Корвус мог бы не сдерживаться, и, как только его наставница схватилась за розги, показать ей, что она совершила самую большую ошибку в своей жизни. Хозяева не единственные приближенные ко двору заклинатели, несложно было найти тех, кто захочет прибрать к рукам отмеченного «той стороной» воспитанника. Но Корвус не имел права снова тратить время впустую. Если ему удалось проявить наглость и привлечь внимание самой Аммы Хольм, то необходимо было получить от этого как возможно больше выгоды.

— А может, и правильно, — продолжила Хани. — Хозяйка многому тебя научит. Только постарайся ее больше не сердить, давай обойдемся с тобой этими несколькими шрамами. Хочешь, дам тебе сонного молока? Боль поутихнет, и спокойно поспишь до завтрашнего утра.

Звучало заманчиво, но Корвусу пришлось отказаться:

— Нет, у меня еще занятия.

— Не думаю, что хозяйка сегодня ждет тебя к ним, — домоправительница оставила рассеченную спину в покое и помогла юноше подняться со скамьи.

— Поэтому я и должен пойти, — усмехнулся тот.

— До чего ж настырный мальчишка, — поцокала языком Хани, но улыбнулась в ответ, от чего морщинки веером разбежались от ее глаз. — Ладно, принесу тебе чистую рубашку.

Несмотря на свои пышные формы, Хани всегда управлялась с хозяйством до невозможности быстро. Не успели перед затуманенным взором Корвуса перестать плясать черные мушки, а она уже вернулась с бурой льняной рубашкой да шустро прибрала бадью с порозовевшими от его крови водой и тряпкой.

— Все, а теперь ступай. Мне еще об ужине надо распорядиться.

— Спасибо, — ответил юноша на прощание.

Госпожа Хольм и правда никого не ждала. В кабинете, отведенном под занятия, не оказалось ни души. Но было кое-что, что сразу привлекло внимание юноши. На столе, освещенном рядом свечей, вместо очередных основ травоведения да толкования иснановских знаков, которыми Амма пичкала своего ученика, лежал открытый увесистый том. Страницы были изрезаны незнакомыми Корвусу рунами, но вот пояснения к ним, выведенные аккуратным витиеватым почерком на полях, говорили о многом.

Корвус ухмыльнулся сам себе, разглядывая разворот книги, не смея прикоснуться, но намеренный однажды заполучить ее любой ценой. Он не ошибся в своей наставнице, ее действительно привлекала сила, сокрытая на изнанке мира, оттого-то она и взялась обучать мальчика, которого явно коснулась «та сторона». Выходит, эта порка, о которой стараниями Хани сейчас напоминали лишь колющий зуд да прилипающая к спине ткань рубашки, была не из-за взятой без ведома книги. Амма провоцировала его. Желала встряской и болью вызвать выброс колдовской силы, ведь для заклинателей не редкость открывать в себе дар после пережитого потрясения. Дура. Едва ли она понимала, что чуть не погубила себя.

— Я тебя сегодня не ждала, — услышал юноша строгий голос.

— Занятия не будет? — не растерявшись, как можно наивней отреагировал тот и поднял взгляд.

Амма быстрым шагом, шумно шурша подолом платья, приблизилась к столу и захлопнула книгу. Ее немолодое, но все еще красивое точеное лицо обезобразил гневный изгиб тонких губ.

— Нет. На сегодня ты свободен.

— Да, госпожа, — Корвус молча поклонился, изо всех сил стараясь не морщиться, и направился к дверям.

— Подожди, — остановила его наставница и с пристальным интересом в сощуренных глазах осмотрела с ног до головы. — Ты хорошо себя чувствуешь? Нет ли каких-то новых непонятных ощущений?

«Ну что вы, госпожа, с меня каждый день снимают кожу розгами, ничего нового», — так и желало сорваться с губ.

— Все хорошо, госпожа.

Неудовлетворенная таким ответом Амма Хольм еще пуще нахмурилась, но все же указала жестом, что Корвус свободен. Воодушевленный же юноша, напротив, с трудом сдерживал довольную улыбку. Даже несмотря на то, что прекрасно понимал — несколькими шрамами ему не отделаться. Нет, хозяйка не из тех, кто так быстро сдается. Пускай.

«Не хмурься, госпожа, потерпи. Когда настанет время и я больше не буду в тебе нуждаться, я покажу, на что способна “та сторона”».