Тень гигантской кошки (джен)

Суббота стала истинным блаженством, оплотом покоя и довольства. Поворочавшись спросонок, Гарри сладко-сладко потянулся под одеялом, чувствуя каждую клеточку своего тела. Такого упоительного пробуждения в его жизни не было никогда: он был полностью отдохнувшим, голова ясна и полна свежих идей, так и подмывало вскочить и унестись куда-то без оглядки — таким восхитительным было настроение.

Остальные мальчики, видимо, испытывали то же самое, выскакивая из постелей ошпаренными тушканчиками с улыбками и ясными взглядами. Поздоровавшись с Гарри и друг с другом, склонились к тумбочкам, чтобы тут же обнаружить нехватку некоторых вещей.

— Эй, а где моя зубная щетка? — засуетился Найджел.

— Мою заколку для галстука кто-нибудь видел? — поинтересовался Джастин, копаясь в ящике.

— А у меня щипчики для колки орехов пропали, — расстроился Невилл.

Захария пока молчал, подозрительно проверяя свою тумбочку.

— У меня всё на месте, — наконец сообщил он.

— У меня тоже, — подал голос Гарри и поднял глаза к потолку. — Бермуд, дружище, это не твоих лап дело? Ну-ка, верни ребятам то, что взял у них.

Из-за ближней опоры стропил показался лукавый глаз попугая. Выдержав эффектную паузу, он вкрадчиво спросил:

— А что я получу взамен?

— Вот вымогатель! — проворчал Гарри, выуживая из-под подушки пакетик с цукатами. — Иди сюда. Меняю заколку на ананас.

Найджел с Невиллом переглянулись и кинулись к тумбочкам за лакомствами. И успешно обменяли свои вещи назад за порцию орешков и фиников. Скармливая попугаю вкусняшки, они поинтересовались у товарища.

— Гарри, а почему он еду не ворует?

— Потому что это не интересно, ему куда прикольнее что-то стащить и выменять на что-нибудь вкусненькое.

— Ого, чувствуется в нём предпринимательская жилка! — со смехом одобрил Джастин. Его смеху вторили остальные ребята, тихо обожая смешного попугая.

— Послушайте, а мы что же, сами проснулись?! — дошло вдруг до Гарри. Друзья завертели головами, обмениваясь удивленными взглядами — а верно ведь, ни петушиный крик не слышался, ни звуки горна…

— Ух ты, да ведь суббота же! — подпрыгнул Невилл. — У нас выходные, ура!

Ого, ура! Переглянувшись, ребята повскакивали с кроватей и скопом унеслись в душевую — совершать утренние процедуры. А одевшись, высыпались в общую факультетскую гостиную, где наткнулись на крайне мрачную Гермиону. Весь радостный настрой с визгом усвистел прочь, поджав хвост, и Гарри настороженно спросил у девочки:

— Ты чего?..

— Неправильное закаливание профессор провел, вот чего! — грозно отчеканила девчонка, сверкая потемневшими очами. — Общая процедура, конечно, такая же, как у нас вчера была: пробежка там, разминка, зарядка, водные процедуры. Но! — подняла она палец. — Необходимо очень плавное понижение слоёв одежды и температуры воздуха и воды. Особенно при обливании. Сразу — согреться! После обливания (или купания) даже моржи со стажем сразу растираются, переодеваются ПОЛНОСТЬЮ в сухое и теплое! Первый перепад температур — до минуты. Потом, очень медленно уменьшается температура и увеличивается время контакта с холодной водой. При малейшем недомогании обливания отменяются, зарядка облегчается. Перерыв более десяти дней — начинаем заново, медленно и плавно, — Гермиона остановилась, перевела дух и добила последним аргументированным фактом: — Противопоказаний, кстати, много. Больное сердце, скачки давления, любые хронические воспалительные заболевания с рецидивами. Суставы, к сожалению, — подумала и закончила сварливым тоном: — На Когтевране, кстати, один мальчик болен. Как бы с ним не случился какой-нибудь рецидив…

Высказавшись, Грейнджер вздернула нос, развернулась и вышла из гостиной, по-солдатски печатая шаг. Мальчики в гробовом молчании проводили Гермиону потрясенными взглядами, полностью сраженные авторитарностью её суждений.

— Она права? — спустя минуту очень робко нарушил тишину Невилл.

— Нет, — откашлявшись, подал голос с дивана Седрик. — Мисс Грейнджер не учла один, весьма значительный нюанс: мы волшебники, а не дети простаков, которые как раз имеют склонность к простудным заболеваниям.

— Ну, учитывая то, что она как раз является дочерью простаков… — не договорив, Гарри многозначительно умолк, с осуждением глядя на Седрика. Тот сконфуженно заерзал, вспомнив о происхождении Гермионы.

— А с тем когтевранцем чего? — опасливо встрял Невилл. — Неужели и впрямь простужен?

С тем же вопросом Гарри уставился на Седрика: давай, мол, колись, имеют ли склонность к заболеваниям чистокровные волшебники? Бросив взгляд по сторонам и видя вокруг себя те же сосредоточенные лица окруживших его первокурсников, Седрик сдался.

— Подвержены, — нехотя подтвердил он. — Но только магическим. Драконьей оспой, например, или обсыпным лишаем. Магические несчастные случаи вроде расщепа или взрыва котла в расчет не берутся, это относится к случайным, производственным травмам, как и отравления нашими ядами.

— Нам надо очень сильно постараться, чтобы заболеть, — вплелся в диалог Балрам, неслышно подошедший к говорившим. — Мы волшебники, и мы круто отличаемся от магглов, ваше вчерашнее закаливание потому и резкое, в отличие от маггловского, что нас так легко не прошибить случайным обливанием ледяной водой. Что магглу смертельно и неприятно, для нас чушь и ерунда.

— А вас профессор так же закаливал? — поинтересовался Гарри, пользуясь случаем.

— Конечно, — кивнул полноватый индус. — С самого первого дня весь первый год, до тех пор, пока не решил, что мы вполне закаленны и к дальнейшей жизни на воле пригодны. Я вообще-то на ребят со старших курсов ориентируюсь: за все два года моего пребывания здесь никто из них ни разу не чихнул, не кашлянул и не почесался.

— Вот об этом ты и расскажи Гермионе, — посоветовал Седрик. — Не то у девчонки сложится неправильное знание о нашем здравии.

— Да! — согласно подхватился к выходу Гарри. — И расскажу! Ведь мы же такими бодрыми проснулись, такими отдохнувшими! Разве мы похожи на тех, кто готов простудиться от малейшего сквозняка?!

— А с когтевранцем-то тем что? — успел спросить упрямый Невилл.

— А с ним ничего, — Седрик кинул в него диванную подушку. — Ему уже дали стакан противопростудного, и он сейчас жив, бодр и весел.

Увернувшись от подушки, Невилл со смехом выскочил следом за Гарри, нагнал его и пошел рядом. Дорогу до Большого зала ребята уже хорошо знали и вскоре влились в общий поток студентов, спешащих на завтрак. По пути Гарри нашел Гермиону и просветил её насчет физиологических различий волшебников и обычных людей, так что за стол девочка села в глубоких раздумьях. Съев кашу и подумав, она пришла к ожидаемому итогу.

— Ты прав, — тряхнула Гермиона гривой. — Я тоже проснулась отдохнувшей и полной сил. К тому же вспомнила, что ни разу ничем не болела в детстве. Вот только зубы… Хотела бы я их уменьшить, — и она постучала костяшками пальцев по передним резцам. Гарри наклонил голову, заглядывая ей в рот, и хмыкнул:

— Нормальные зубы. Это вы, девчонки, всё что-то усложняете.

Гермиона в ответ закатила глаза и придвинула к себе следующее блюдо — яичницу со свежим зеленым горошком. Гарри последовал её примеру, краем уха слушая разгорающийся рядом разговор.

— Почему маггловедение преподает заика? — недовольно вопросил Балрам. — Ни слова же не разобрать!

— Странно, — поднял голову сидящий напротив старшекурсник. — Ещё в прошлом году он не заикался, а в этот четверг мы зашли и еле-еле врубились, о чём профессор Квиррелл речь ведет…

— Это он что ли, который в тюрбане? — спросила второкурсница, глядя на стол профессоров. Гарри машинально проследил за её взглядом и тоже уставился на молодого мужчину в фиолетовой чалме.

— Говорят, он вампиров повстречал, — подал голос ещё один старшекурсник. — Странствовал по Албании и наткнулся на клан крайне голодных упырей. С тех пор и того… Стал заикой.

— Ого! Это ж чего он такого натерпелся?! — студенты с уважением посмотрели на молодого профессора. Поуважав и повосхищавшись, они вскоре вернулись к трапезе, а доев, разбрелись по своим делам-интересам. В том числе и Гарри со своими друзьями. А так как в окна заманчиво светило солнышко, то вопроса, чем заняться, не возникло: ребята дружно высыпали на школьный двор, у них наконец-то появилась возможность вволю обследовать территорию замка. Двор и квиддичный стадион им уже были известны, равно как и теплицы мадам Стебль, так что ребятишки, не сговариваясь, утянулись в сторону Кеттлберновых владений, ибо нет ничего увлекательней и неиссякаемей по интересности, чем чудесные пушистые зверушки.

Рон, понятное дело, устремился к вольеру с крысами, где и залип, наблюдая за хвостатыми шустриками. Понимающе посопев ему вслед, Гарри с Бермудом на руке и Огарком у ноги двинулся к лунным тельцам. Очаровательные лупоглазики, как и в первый раз, просеменили к ограде и что-то зашептали, пытливо заглядывая в лицо. На сей раз Гарри прислушался к их шепоту, сосредоточившись на своём даре. Шептали телята о луне и плясках, луговых просторах и лесных упоительных запахах. В общем, сплошь романтичными оказались животинки. Снисходительно покивав, Гарри отвернулся от тельцов и увидел, как к Рону подошел профессор Кеттлберн. Подумав, Гарри пододвинулся и услышал, что профессор сочувствует Рону.

— Помню о твоей трагедии, — проговорил он в аккуратную бороду. — Скучаешь по питомцу?

— Да так, — Рон нехотя дернул плечом. — Просто долго ждал, когда Короста станет моей. Она от брата к брату переходила и была вечной, как само время.

— Понимаю, — Кеттлберн кивнул на вольеру: — Приглянулся кто?

— Да, вон тот, черненький, с белой мордочкой, — Рон показал пальцем на понравившегося крысёнка. — А что, сэр?

Вместо ответа Сильванус перегнулся через бортик вольеры, ловко поймал вышеупомянутого малыша и протянул Рону со словами:

— Держи, вот тебе новый питомец.

Рон засиял так… Ну как монетка медная, начищенная! Заулыбался, руки простер и взял бережно дар нежданный. Прижал кулаки с крысёнком к груди и глазами благодарными прямо в душу Сильванусу засветил.

— Спасибо, сэр! Спасибо!

— Да не за что! — благодушно отмахнулся профессор.

Гарри улыбнулся и снова отвернулся. Посмотрел на Огарка и увидел, что она настороженно к чему-то прислушивается, глядя на крыло замка, клином выступавшее к лесу.

— Что там, Огарок? — тихо спросил он, положив ладонь на загривок пантеры.

— Там живет большой пёс. Скучает и тоскует. Сидит на цепи. Не выходит, — односложными фразами ответила Огарок.

Разумеется, Гарри заинтересовался и пошел посмотреть. Добрался до запретного коридора на третьем этаже, поглазел на огромные ворота во весь проем с калиточкой сбоку, шагнул к ней, и был остановлен Банти.

— Ты куда? — взвизгнула она, появляясь из ниоткуда и хватая его за ноги. — Нельзя! Там опасно!..

— Но там пёс. Огарок сказала: ему грустно, — попытался освободиться Гарри. Банти ещё крепче сдавила ноги.

— Нельзя! Это не простой пёс, — отчаянно прозвенела Банти. — Он хтоник, верен одному хозяину и неподкупен.

— Да? — осадил Гарри. Подумал и спросил: — Тогда почему хозяин заставляет пса страдать? Ему же там очень тоскливо.

— Не знаю. Может, хозяин не понимает своего пса, — предположила Банти.

— А кто он? Надо ему сказать… — сориентировался Гарри.

— Его хозяин Хагрид, — просканировав калитку, сообщила Банти.

— Приведи его сюда, — велел Гарри и шагнул к калитке, едва Банти исчезла. Поскребся в дверь, послушал рычание, почему-то из трех глоток, и шепнул: — Эй, дружок, ты не грусти, хозяин сейчас придет…

Рычание сменилось на тихое поскуливание, пёс за дверью шумно завозился, позванивая цепью. А потом он заговорил тремя разными голосами:

— Правда? Хозяин идет? А ты кто?

— Я Гарри. А как зовут тебя?

— Пушок мы, — пёс чем-то загрохотал по стенам. Гарри невольно попятился, ощутив, как под ногами закачался пол, и впервые задался вопросом: а какого размера там пёс сидит? Огарок позади тоже задумалась о том же и тревожно зашипела. Попугай, сидящий поблизости на держателе для факела, тихо ругнулся.

Тут наконец пришел Хагрид.

— Гарри! Ты чо там делаешь? — ещё издали крикнул он. — Нельзя здесь детям ошиваться, в запретном коридоре, вот!

— Но ваша собака скучает! — перебил Гарри возмущения Хагрида.

— Знамо дело, скучает, — неожиданно покладисто согласился Хагрид. — Но чо поделать? На службе он. Велено ему охранять один секретный артефакт, вот и сидит там мой Пушок. Знаю я, что он скучает, после вольной-то жизни! Но Дамблдор попросил у меня цербера, мол, для дела нужон… А кто я такой, чтоб директору перечить? Так, лесник да ключник…

Гарри трепетно выслушал монолог Хагрида и сладко обмер при слове «цербер». Аж засвербило у него всё, так захотелось хоть одним глазком поглядеть на величайшее хтоническое существо.

— Хагрид, а можно посмотреть? Ну пожалуйста!..

И глазки самые щенячьи. И ручки у груди сложить. Молитвенно. И поприплясывать для пущего эффекта. Обычно это со взрослыми срабатывает. Сработало и сейчас: Хагрид не устоял перед мольбой самого Гарри Поттера. Польщенно крякнув, он снял с пояса связку ключей, выделил один и всунул в замок. Зашел внутрь, придержал дверь для мальчика и довольно приосанился, созерцая серию эмоций на лице юного гостя.

А Гарри действительно попал на самый настоящий аттракцион: высокое длинное помещение, куда он вошел, освещалось солнечными лучами, льющимися в витражные окна в обеих стенах и в конце коридора, и в этом колоссальном здании обитал цербер, огромный трехглавый пёс. Цвета веймаранера, серо-голубой, ростом со среднего слона, он возвышался над мальчиком подобно скале. Очень дружелюбной скале: цербер был весьма рад гостю — его три пасти радостно скалились, вывалив алые языки. А хвост его ходил ходуном, стукаясь о стены, создавая тот самый грохот, что смутил Гарри в самом начале.

— Невероятно!.. — прошептал Гарри, безотчетно протягивая руки. И коснулся чуда греческого мира, живой легенды, с которой в глубокой древности контактировал самый величайший герой всех времен — Геракл.

Хагрид притих, наблюдая благоговение, написанное на лице мальчика — на его памяти никто никогда не относился с таким почтением к чудовищному церберу. Да оно и понятно, для детей-волшебников он был вполне обычным псом. Но самым главным было то, что уважение Гарри почувствовал Пушок. Опустившись на брюхо, он с волнением понюхал руки. Озадаченно спросил:

— Что случилось? За что ты меня любишь?

— Не только, я тебя обожаю!.. — простонал Гарри, зарываясь лицом в густую церберову шерсть на груди. — Ты же герой греческих легенд, я спать ложился под тётины сказки о похождениях Геракла!

— Что ж, я рад, — благодарно выдохнул Пушок, сильно соскучившийся по общению с учениками школы, с которыми не разлучался вот уже много лет.

Поняв, что цербер неопасен, подошла Огарок и доверчиво ткнулась мордой в плечо гигантского пса.

— Мр-р-рр, а ты совсем не страшен. Ты как Злейчик, только очень большой…

— И тебе я рад, пантера! — благожелательно отозвался Пушок.

В общем, состоялось знакомство, странное, необычное и приятное для всех сторон. Кроме, разве что, Хагрида, да и то ненадолго. Виновато посопев и повспоминав наказ Дамблдора никого не пущать в запретный коридор, великан отмахнулся от него: да ну тебя, старче, окромя Пушка ещё куча заклятий охраняют-стерегут твой сверток, ничо с ним не случится при свете дня!.. А деткам и Пушочку вон сколько радости от общения. Решено, выведу-ка пёсика во двор, да и верну детворе!

Задумано — сделано. Не откладывая дела в долгий ящик, Хагрид отстегнул цепи и вывел трехглавого цербера на радость всей школе. Вторые-третьи курсы точно обрадовались, налетели веселой стаей и давай тормошить-ласкать дорогого лапушку Пушка, который невесть куда пропал в начале года.