Синдром Отторжения (гет)

В течение последующих трех недель Снейп почти совсем пришел в норму. Недомогания, которые преследовали его после ранения, постепенно сошли на нет. Швы на шее его почти не беспокоили (разве что чесались жутко).

Гермиона с его помощью смогла освободить для него рабочий кабинет ее деда. Туда была перенесена львиная доля библиотеки Северуса и его личных вещей. Остальные его вещи заняли свои места в отведенной ему спальне, а совсем малая часть — в чулане под лестницей. Надо отдать должное МакГонагалл — среди привезенных ею вещей не было ни одного магического артефакта, который был бы опасен при Синдроме отторжения, а все когда-то наложенные на книги чары были с них сняты.

Сама Гермиона организовала себе рабочее место прямо в гостиной, у камина, как она и привыкла заниматься в гостиной Гриффиндора, пока училась.

Уже через несколько дней после своего визита МакГонагалл отправила своим новым профессорам их рабочий график и расписание уроков.

После педсовета в кабинете директора, который плавно перешел в небольшой фуршет в честь возобновления занятий и окончания ремонта, Гарри и Гермиона отправились осваиваться в своих кабинетах.

В рабочем кабинете Ремуса Люпина Гарри ничего менять не стал.

Гермиона же первым делом привела в порядок лабораторию и кладовую с ингредиентами для зелий. Составив учебный план на первую неделю, она со спокойным сердцем могла вернуться домой, чтобы вновь посетить Хогвартс только завтра вечером, когда приедут студенты.

Теперь долгими ноябрьскими вечерами и Северусу было чем себя занять: он вовсю уже работал над учебником «Зельеделие для начинающих», а кроме всего прочего помогал Гермионе готовиться к практическим занятиям. В основном, конечно, он просвещал ее в части того, что с чем взрывается и что из этого обычно получается. Для Гермионы эта тема была не менее интересна, чем то, что Снейп рассказывал им на уроках. Но, в отличие от уроков для студентов, где основное внимание уделялось тому, как и что НАДО делать, то на уроках для Гермионы Снейп в основном рассказывал, как делать НЕ НАДО.

Гермиона же предложила Снейпу в разделе об ингредиентах для зелий уделить внимание свойствам ингредиентов, которые им приписываются магглами: известные ей из курсов химии, ботаники, физики и минералогии. Снейп сначала воспринял эту идею в штыки, но, найдя кое-что интересное в учебнике химии, принесенном Гермионой, неожиданно согласился, что стоит учитывать и немагические свойства некоторых ингредиентов, чтобы их правильно хранить.

Вскоре их жизнь вошла в определенное русло: Гермиона утром перемещалась в Хогвартс, оставляя Снейпа работать над будущим «шедевром современной зельедельческой мысли», как она его называла. А возвращаясь к ужину, красочно описывала ему все, что происходило на занятиях. Иногда они вместе смеялись над проделкой очередного проказника. Иногда Гермиону доводили «до белого каления», и, когда она возвращалась, Северус узнавал много «нового и интересного» о студентах и их умственных способностях.

Гарри все чаще приходил вместе с Луной Лавгуд. Еженедельный тираж Придиры увеличился почти вдвое, так как многие потеряли доверие к Ежедневному Пророку еще во время войны. В такие дни к взорванным котлам и пролитым зельям, которые чаще всего обсуждали после ужина за чашкой чая, примешивались еще последние сплетни, публикуемые в газетах, и забавные боггарты первокурсников на ЗОТС, учащихся у Гарри. Для студентов они теперь были «профессор Эванс» и «профессор Грейнджер», и в глубине души Северус завидовал им.

Изредка их навещала Минерва, все так же экстравагантно пробираясь в форточку, непременно ворча о том, что она уже стара для этого.

Отношения Гарри и Луны все больше походили на супружеские, о чем им пару раз намекнула Гермиона. Отношения Гермионы и Северуса внешне больше походили на дружеские, но только внешне… Когда гости расходились, Гермиона все чаще уводила своего немногословного сожителя на вечерние прогулки по городу. «Все время дышать пылью над книгами вредно для здоровья», — говорила она. Иногда за этим следовал не менее романтичный ужин в каком-нибудь кафе. Обычно это была пятница или суббота, тогда Гермиона позволяла себе лечь поздно или не ложиться спать до самого утра.

После их первой ночи Гермиона долго не предпринимала попыток снова пробудить страсть в Северусе, опасаясь за его здоровье. Однако ждать его инициативы ей долго не пришлось: как только ему полегчало, он начал планомерно и ненавязчиво показывать девушке свое расположение, периодически соблазняя ее на всевозможные вольности. Это была своего рода игра — кто кого.

Каждая их близость была результатом «изощренной техники соблазнения», и каждый из них до последнего сдерживал свои желания, предпочитая поиграть с партнером в кошки-мышки. Это добавляло разнообразия в их повседневную жизнь. И Северус все чаще ловил себя на мысли, что он тоже безумно любит свою маленькую гриффиндорку.

* * *

Однако Снейп не был бы Снейпом, если бы хоть раз в жизни открыто проявил свои истинные чувства без крайней необходимости.

Внешне он оставался самим собой: сдержанным, спокойным, но иногда язвительным и саркастичным (этого у него не отнять), хотя теперь все чаще — замкнутым, молчаливым и мрачным.

Он каждый день упорно трудился над своей книгой, помогал Гермионе делать ЕГО работу сносной, обсуждая с мисс Грейнджер и сыном проделки студентов. Чаще всего — слизеринцев… теперь уже не ЕГО слизеринцев. Северус даже иногда смеялся вместе с профессорами над их проказами, но на душе у Снейпа скребли кошки… (причем МакГонагалл явно была одной из них).

Северус не показывал своей семье, а именно так он с недавних пор воспринимал двух гриффиндорцев и одну когтевранку, как ему тяжело обходиться без магии. Нет, не физически тяжело: он привык много работать всю свою жизнь. Тяжело морально. Без магии, без зелий, без Хогвартса, без работы, без родного дома в Тупике и даже без каждодневного риска быть убитым, к которому он так привык за годы шпионажа. Временами он элементарно скучал, сидя дома. Правда, Гарри и Гермиона сделали все возможное для его комфортного проживания: приобрели компьютер и телевизор, научили его всем этим пользоваться. Но все это было слишком незнакомым и непривычным.

"Скоро Рождество", — думал Снейп. Рождество, которое будет совсем не таким, каким он привык его встречать…

Обычно после посиделок с Дамблдором в Большом зале школы Хогвартс Северус шел в свой кабинет, откуда аппарировал домой — в Тупик Прядильщиков. Хотя его детство и не было счастливым, а дом был наполнен горькими воспоминаниями, Снейпу были дороги эти стены и эти воспоминания. Потом он по традиции посещал могилу своей матери Эйлин Принц и своей любимой — Лили Эванс (она никогда не станет для него Поттер)… Выпивал бутылку Огденского в «Кабаньей голове» и возвращался в школу уже ближе к утру. Каждый год последние девятнадцать лет. Даже война и двойной шпионаж не могли изменить эту традицию… до сих пор. Кто он теперь? Сквиб? Маггл? Волшебник с аллергией на волшебство? Аллергией, которая способна его прикончить в любой момент…

Во время последнего визита МакГонагалл он прояснил ситуацию. Он — «…герой и ветеран войны, находящийся на попечении Министерства магии и на учете в больнице Св. Мунго». «Чтобы выделили пособие по нетрудоспособности…» — оправдывалась тогда старая кошка. Он одарил ее фирменным снейповским взглядом, и она поспешно ретировалась…

Взгляд. Все, что осталось от Северуса Снейпа — грозного «ужаса хогвартских подземелий». Даже голос теперь не слушался его: сиплый, с хрипотцой, надтреснуто озябший — он больше не производил того эффекта, когда собеседник начинал смотреть на Северуса как кролик на удава… Да и говорить теперь всегда было тяжело, потому что временами его одолевал надсадный изнуряющий кашель.

Северус Снейп с каждым прожитым днем все больше осознавал свою никчемность: «Кому ты нужен — беспомощный калека? Гермионе Грейнджер?! — брался за старое внутренний голос. — Скажи спасибо, Северус, что она вообще взялась спасать тебя, учитывая твою репутацию! Гриффиндорка-перфекционистка — она теперь из кожи вон вылезет, чтобы поставить тебя на ноги. Свою жизнь угробит, но начатое не бросит! Ты сломаешь ей жизнь...» — вещал внутренний голос, подсовывая красочные картинки из прошлого, подтверждающие эти доводы.

«Она, лучшая студентка, ветеран и герой войны, отличница, награжденная Мерлином н-ной степени, сильная и талантливая ведьма, красивая и умная женщина, вынуждена жить с калекой! А все потому, что все еще чувствует свою ответственность за твою никчемную жизнь, которую спасла», — подытожил внутренний голос.

«Но она не возражает против наших отношений, она нежна и отзывчива со мной, она любит меня», — попытался оправдаться Северус.

«Еще бы! Полгода торчать в каком-то захолустье с немощным старикашкой, не имея возможности его куда-либо сплавить, чтобы появилась возможность связать свою жизнь с кем-то более подходящим. А так — кто же на нее с таким «багажом» посмотрит? Она одинока из-за тебя! А на безрыбье и рак — рыба…» — снова съязвил внутренний голос, явно от укуса Нагайны не пострадавший.

Настроение Мастера зелий упало до уровня хуже не бывает. По крайней мере, именно так он думал, пока в гостиную не вывалилась Гермиона, вернувшаяся с полугодовых зачетов. Она была бледнее обычного, а когда Северус принес ей ужин, уже мирно спала, сидя в кресле у камина, даже не сняв рабочую мантию.

«Вот! Полюбуйся! Заставляешь девочку пахать вместо себя, ублюдок! Она же совсем вымоталась, пытаясь обеспечить тебе твое жалкое существование. Ах, да! Совсем забыл — тебе же пособие теперь полагается по нетрудоспособности», — не заставил себя ждать внутренний голос.

«Жалкие подачки Министерства!» — завелся Северус.

«Старая кошка носилась с тобой, как Филч с миссис Норрис, ради этих подачек!» — напомнил ему внутрениий голос.

Филч и миссис Норрис. История, которую знают теперь немногие.

Аргус Филч — магглорожденный волшебник, учился на Пуффендуе, двумя годами старше Северуса. Учась на третьем курсе, Аргус влюбился в семикурсницу — Элизабет Норрис, студентку Гриффиндора, которая увлекалась трансфигурацией, мечтая стать анимагом.

Любимой преподавательницей Элизабет была Минерва МакГонагалл. Девушка всячески подражала своему декану, а самое главное, очень хотела, чтобы ее анимагической формой тоже стала кошка.

На Рождество Аргус Филч подарил своей возлюбленной кольцо и сделал ей предложение. Она согласилась на длительную помолвку, так как они оба на тот момент были несовершеннолетними.

Окончив Хогвартс, Элизабет Норрис, одновременно с дипломом получила свидетельство о регистрации анимагической формы. Теперь она могла превращаться в кошку, когда ей вздумается.

Решив удивить своего жениха, мисс Норрис сбежала со своего Выпускного бала в гостиную Пуффендуя, где ее дожидался Аргус. Однако сюрприз не удался — превращение стало фатальным. Став на глазах Филча кошкой, Элизабет так и осталась кошкой навсегда.

Аргус Филч от перенесенного потрясения лишился своей магии и рассудка, повсюду таскаясь со своей невестой в облике кошки.

Альбус Дамблдор пожалел Филча, оставив его в Хогвартсе как завхоза (потому как мальчик знал Хогвартс как свои пять пальцев). Когда выяснилось, что превратить мисс Норрис обратно невозможно, ее позволили оставить на попечение Филча. Четыре года спустя, когда сокурсники Филча праздновали Выпускной, он пришел к Дамблдору со странной просьбой: поженить его с кошкой, так как он уже совершеннолетний... Неизвестно, какие доводы так подействовали на директора, однако с той поры кошка — мисс Норрис — стала миссис Норрис-Филч, оставаясь по-прежнему кошкой. Вторую чась фамилии постепенно забыли. Со временем миссис Норрис все больше стала повадками напоминать обычную кошку. Но вот старый завхоз, Аргус Филч, по сей день не расстается со своей женой, хотя уже вряд ли сам помнит, как она выглядела до того, как стала кошкой. Аргус так и остался сквибом.

«Теперь вот Гермиона будет таскаться с тобой до конца твоих дней, Нюниус! Если, конечно, тебе не хватит мужества закончить начатое Нагайной…»

Северус знал, что он должен сделать. Теперь точно знал!