Сказки Шута и Короля. Игра первая (Заколдованная Страна) (джен)

Вот уже десять минут кто-то настойчиво тряс Михаила за плечи.

— Нахер… Всё нахер, я сплю… — бормотал Миша, отмахиваясь от настырного человека, как от мухи.

— Да вставай же ты, Гаврила! — возмутился этот кто-то знакомым голосом. — Проспишь всё на свете!

«Гаврила? — это обращение чуть не заставило Миху проснуться. — Так меня называет только… Да не, не может быть... Показалось…».

И он снова попытался погрузиться в сон поглубже — очень уж болела голова, словно из-за похмелья.

— Погоди, не буди его, хочу его сфоткать… — проговорил кто-то другой не менее знакомым голосом.

— Так всё равно ведь не сохранится, — вздохнул первый.

— Ну и что? Я пойду внутрь и всем покажу этого красавца, хоть посмеёмся, — ответил второй.

— Не, нахер, правда, нахер… — Миша перевернулся на другой бок и покатился куда-то вниз, отбивая себе рёбра. Падая, он открыл глаза и, скатившись на землю, резко вскочил на ноги:

— Что за фигня? Где я? Больно, блин! — затараторил он, потирая рёбра, но вдруг увидел виновников своего внезапного пробуждения. — Вы?!

* * *

Несколько минут назад ребята приняли решение дождаться Михаила снаружи и вышли из трактира. Они тут же обо что-то споткнулись и упали с невысокого крыльца.

— Что за… — собрался было ругаться Андрей, но увидев, кто оказался препятствием на их пути, обрадовался, ткнул приятеля, который только поднялся и увлечённо отряхивал от дорожной пыли свою одежду, в бок и хохотнул: — Смотри. Я хуею. Мы об него спотыкаемся, а он дальше спит, как младенец.

— А чё ему париться, — улыбнулся товарищ. — Он вот вчера выступал, теперь отсыпается. Надо его поднять…

— Ну попробуй, — рассмеялся Князев и поднялся на крыльцо.

Теперь Михаил стоял возле ступенек и ошарашенно смотрел на светловолосого парня с длинной чёлкой, падающей на глаза:

— Шура? Шурик, это ты? Да ладно! — воскликнул он, затем резво поднялся на крыльцо и, обняв товарища, похлопал по спине.

— Ну чё, как оно? — спросил Саша Балунов, обнимая Мишу в ответ.

— Как видишь, полный порядок, — озарил лицо своей фирменной улыбкой Горшок, и пошутил: — А ты тут «проездом» или как я, на постоянное место жительства? — тут он забавно скорчился, изображая мертвеца.

В душе всё ещё саднили раны осознания собственной смерти. Именно поэтому Миша шутил, проговаривая вслух, намеренно делал себе больно, желая таким образом развить «иммунитет» и принять этот ужасный факт.

Балу не успел ответить — Князь нетерпеливо подтолкнул его и Мишу к дверям таверны:

— Давайте, давайте! Зачем на пороге стоять? Внутри поговорим!

Парни ввалились в небольшое помещение, и Миха, увидев, причину такой спешки, аж подпрыгнул на месте.

— Что за день сегодня такой! — воскликнул он, — праздник, что ли, какой-то?

Посреди зала располагался накрытый белой скатертью стол, а на нём теснились блюда с запечëным мясом, тушëными и свежими овощами, различными соленьями, между ними стояли кувшины с винами, но самым важным было то, кто сидел у этого стола.

— Мих, ты чего? — поднялся Ренегат, — забыл?

Вместе с ним поднялись и остальные: Яков Цвиркунов и Александр Щиголев по прозвищу Поручик.

— Пацаны! — воскликнул Миша и бросился к друзьям. — И как это ряженый придурок такое допустил?

Обычно сдержанные в эмоциях — в сравнении с Михаилом — Яков и Александр крепко обняли Горшка, да так, вцепившись в него, и замерли. Почувствовав себя обделëнными, Князь, Балу и Ренегат тоже решили присоединиться. Так они и стояли, толпой окружив Мишу, и каждый думал об одном и том же. Каждый пытался запомнить этот момент. Такой настоящий, важный, такой реальный, словно не это сновидение, а то, что было там, дома. Ночной кошмар взрослой жизни.

Наконец Михаил устал стоять в плотном кольце своих товарищей и направился к столу, а Балунов решил уточнить:

— Ряженый — это такой невысокий парень в шутовском колпаке? Он ко мне в сон пришёл и сюда привёл.

— Королевский шут — вроде неплохой малый, — проговорил Ренегат. — А ты, Миха, наверное, сейчас о том, в мантии, говоришь? О Короле?

— Король, Шут… — пробормотал Балу. — Интересно. Мне этот Шут объяснять ничего не стал, может, ты за него это сделаешь? — попросил он Миху.

Михаил же тем временем осматривал блюда, расположенные на столе. Он сглотнул обильно выделявшуюся слюну и ответил:

— Успею. Знаешь, я тут недавно загадку одного тролля отгадывал… — Миша оценил шокированное выражение лица Шурика и добавил: — Почему-то детство вспомнилось. О тебе тогда подумал. Вместе мы быстро всё разгадали бы. Так это... а по какому поводу банкет? — спросил он, отламывая кусок куриной ножки.

— С Днём Рождения! — хором рявкнули друзья, и Михаил подавился мясом.

* * *

После выступления «Маски» Король долго не мог прийти в себя. Всю ночь он метался по замку и материл «панка из другого мира» на чём свет стоит.

— Выступать! В моей стране! Этот негодник чуть конец света не учинил! Петь песню в песне! Где он только инструменты раздобыл?! — в ярости правитель занёс руку над головой, собираясь расколотить взятую со стола с игрой фигурку Михаила об пол.

Именно в этот момент в королевские покои вбежал Шут и удивлённо развёл руками:

— Что же это за картина?

Ведь нельзя так с господином!

Королевская рука,

Коль погубит чудака,

Вмиг разрушит всю страну…

— В глаз тебя я рубану,

Ежели ты не заткнёшься!..

Слышу, снова ты смеёшься?!

Шут и правда последнюю неделю частенько хохотал над Королём, разгуливавшим по своим владениям с непроходящим фингалом под левым глазом.

— Он меня с ума сведёт… — проговорил начавший успокаиваться правитель и добавил: — Я знаю, что фигурку ломать нельзя. Это был просто порыв… Хотя, может, ничего плохого не случилось бы? — задумался он. — Неспроста ведь он в своих песнях… В игре, где может произойти всё что угодно…

Король сел на трон.

Он полдня вертел в руках фигурку Михаила и размышлял.

«Что бы такого с тобой сделать? — думал, рассматривая маленькую копию Миши. — Крикнул же «вот тебе», значит, что-то должно произойти… Может, на эшафот тебя отправить? Как из этого ты выкрутишься?» — только хотел он поставить фигурку поближе к площади с помостом для казни, как вокруг стола снова запрыгал плут, появившийся, как всегда, из ниоткуда.

— А нельзя ли снисхождения

В Михаила День Рождения?

Сорок лет ему теперь!

У Мишани юбилей!

Король сначала убрал руку за спину, вздохнул, не глядя положил фигурку на крыльцо миниатюры какого-то дома и иронично проговорил:

— «День Рождения»… Праздник этому неуправляемому панку ещё устрой. — И вышел из зала.

Шут просиял и потёр ручки в предвкушении праздника.

* * *

Вот уже третий час друзья активно отмечали юбилей Михаила: пили, ели, веселились, пели песни и кричали тосты. Князь показывал Ренегату свои селфи со спящим на крыльце Горшком, Поручик и Яков спорили о возрасте именинника, а Миша вёл пьяную беседу с Александром Балуновым, о том, можно ли представить непредставляемое.

А началась она с простого: «А помнишь, в детстве мы как-то спорили…», и теперь снова Миха доказывал, что нельзя, а Балу убеждал, что можно. На секунду Миша прислушался к разговору друзей.

— Я тебе говорю, он такой был в двадцать семь, — гнул свою линию Яков.

— Да ты достал! Вот в 1999-м сколько нам было? — не уступал Саша.

— Вам? По двадцать шесть.

— Ну! Я и говорю, что ему именно столько!

— А при чём тут 1999-й, если у него такие волосы в 2000-м были? Двадцать семь ему!

— Мужики, да тихо вы! — вмешался в дискуссию Саши и Якова Михаил, решив, что в своём разговоре с Шуриком по итогу они ни к чему не придут и каждый снова останется при своём мнении, потому лучше сделать вид, что просто совершенно случайно отвлëкся. — Хватит спорить, давайте лучше выпьем, — он поднял кружку с вином и добавил: — Хотя, я, на самом деле, был уверен, что после ночи с той ведьмочкой мне стало двадцать пять…

— Да двадцать семь тебе! — уже хором гаркнула вся компания, согласившись наконец с Яковом.

— Да сорок мне! — не выдержал Горшок.

— Что здесь происходит?! — вдруг раздался голос со стороны входа.

Миха повернулся на звук. Король!

Злость и ненависть к правителю «Заколдованной Страны» обнялись и отправились спать на дно третьего кувшина вина, зато на смену им явилось желание пьяно шутить в компании с актёрским мастерством.

Миша вскочил с лавки, выхватил из стоящей на столе глиняной вазы букет полевых цветов и, то и дело кланяясь, подбежал к правителю.

— Не вели казнить, ваше вашество! Нет в этом забытом богом кабаке лепестков самых прекрасных роз этого мира! Не предусмотрели! Нет нам прощения! — он принялся обрывать лепестки с полевых цветов и бросать под ноги Короля. — Чем богаты, тем и… Эй! — обернулся он на притихших друзей. — Чего сидим?! Его егочество явился к нам! А ну, на колени все!

И сам тут же бухнулся на колени, подавая пример остальным.

— Прекрати этот цирк, — процедил правитель, пытаясь сдержать рвущееся из груди возмущение.

— Какой цирк? — удивлённо захлопал ресницами Миха, подняв голову. — Я осознал, что вёл себя по отношению к августейшей особе, как…

— Наказать бы тебя за твои выходки… — покачал головой Король. Звучало это непривычно. Как-то ласково, будто уставший родитель вздыхает.

— Не вели казнить, надёжа-государь! — снова гаркнул Миша.

— Угомонись! — не выдержал, наконец, монарх, но, тут же успокоив себя усилием воли, вновь принял надменное выражение лица и обошёл Михаила, намеренно зацепив его своей мантией. — Кто вообще тебе позволил праздники устраивать без моего ведома?

— А у вас тут чё, надо письменное разрешение на пьянки получать? — хмыкнул Миха, поднявшись на ноги, и отряхнул одежду.

— Тебе — да! — заявил правитель.

— Дай ручку, я прямо на твоей монаршей морде себе это разрешение выпишу, — осклабился Миша и повернулся к друзьям: — Пацаны, есть у кого ручка?

Король на всякий случай сделал пару шагов назад и с опасением покосился на парней, но после того, как те дружно помотали головами, облегчённо выдохнул и вновь бросил на «панка из другого мира» сердитый взгляд.

— Ты, мой друг, уже давно нарываешься на…

— Не ругайся, мой Король,

Объясниться мне позволь! — закружился юлой Шут вокруг правителя, —

Михаил не виноват,

Хотя празднику он рад.

Память твоя девичья!

Сам сказал ведь давеча:

«Закати застолье!»

Шут я подневольный.

Я созвал сюда гостей,

Михаиловых друзей.

— Это был сарказм! — вышел из себя монарх.

— Не признал я шутки,

И устроил праздник, — понуро опустил голову плут, но тут же поднял на улыбающегося Михаила довольный взгляд, —

Рад ему Мишутка!

Веселись, проказник!

— Садись с нами, — пригласил Шута Миша, налил вина и поднёс ему кружку, — выпей за моё здоро… За упокой моей души!

— Шуточки у тебя, Миха, — покачал головой Андрей.

— А шо поделать? — внешне беспечно пожал плечами Горшок, но внутренне пытаясь унять неприятную дрожь. — Помер, так помер, — и вновь повернулся к Шуту, который так и стоял, сжимая в руках большую кружку, наполненную вином, и изумлённо на неё таращился. — Ты пить будешь или нет?

— Он не пьёт, — отчеканил правитель.

— Ему не хочется или ты за него решил?! Ну погоди, устрою я во всем этом мире анархо-коммунистическое общество… — проговорил Михаил, — и скорее всего революции не избежать!

— Ах ты так... — опасно прищурил свои синие, словно сапфиры, глаза правитель. — Ну ладно… веселитесь.

Он топнул ногой. Раздался оглушительный гром, небеса пронзили молнии и на землю обрушился ливень.

Король вышел из трактира и исчез под струями дождя. Шут помчался за ним, всё так же сжимая в руках кружку с вином.

Темнело за окном,

Наступала ночь,

За кухонным столом

Сидели мужики.

Весь вечер беспрерывно

Бил по крыше дождь,

И гром гремел ужасно

Где-то у реки…

— Не обращайте внимания, ряженый всегда такой борзый, — сказал Миха друзьям, вновь вернувшись к столу, и добавил нервно сглотнув: — Кстати, всё хочу спросить. Меня... Тело... — голос резко сел и парень закончил вопрос хриплым шепотом: — Что там с телом сделали?

— Всё как ты хотел… — опустили глаза друзья.

Михаил удовлетворëнно кивнул. Он помнил, что хотел кремацию. А ещё он хотел, чтоб его прах развеяли, чтобы не осталось ничего.

«Нахрен эти грядки!» — вспоминал Миша свои реплики, касательно захоронений.

Теперь же он беспокоился. О чём конкретно — он и сам не понимал, но необъяснимая тревога всё росла в груди.

— Могилу не делали? — так же тихо уточнил он.

— Ну знаешь ли, — разом поднялись из-за стола все ребята и наперебой принялись возмущаться.

— Ты, эгоист хренов!

— Знаешь, что там сейчас творится?! Не знаешь!

— Знаешь, сколько людей тебя любят, скольким ты нужен?!

— Имеют они право у памятника поплакать?

— Память почтить!

Михаил попятился от такого напора, но нашёл в себе смелость повторить:

— Так чё с могилой-то?

— На Богословском! — хором рявкнули все.

— Недалеко от Цоя... — уточнил Князь.

— Молодцы, — облегчённо выдохнул Миша. — А то я переживал. Не знаю почему...

Горшок вдруг вспомнил дух деда, что мучился в подвале Верной Жены.

— У мертвых должны быть могилы. Может даже и не для них. Может даже для живых, для тех, кто остался... — тихонько, будто самому себе, сказал он, глядя в пол. Затем шумно сглотнул и встрепенулся: — Ладно, хватит об этом! Король приказал веселиться! И в этот раз я готов пойти у него на поводу!