Заветное желание Гарри (джен)

― Значит, завтра встречаемся без десяти девять на этом же месте!

Гарри стоит возле портрета Полной дамы вместе с Роном, Гермионой и Невиллом. Они битый час уже прощаются ― и все никак. Гарри не может найти в себе силы взять и уйти: ему слишком хорошо, и он поддается слабости поговорить «еще пять минут».

― Ну… ладно, наверное, я пойду, ― без особого энтузиазма проговаривает он.

К себе, в подземелья. Гриффиндорская гостиная, веселые дружелюбные сокурсники и место обитания Слизерина, точнее, место, где он живет с опекуном ― как два разных мира. Гарри до сих пор не решил, к какому из этих миров принадлежит он.

Интересно, если бы Мариус сейчас учился здесь, куда бы его распределила Шляпа?

― Ой, слушай… до отбоя осталось всего десять минут, ― вырывает его из раздумий встревоженный голос Невилла, который обычно мало говорит, но сейчас его словно прорывает. ― Тебе точно пора… иначе влетит от декана, ― шепотом, боязливо оглядываясь, продолжает он.

Гарри не знает, какого именно декана тот имеет в виду, но это неважно. Если он побежит, то успеет добраться до подземелий вовремя. К тому же он почти уверен: Снейп даже не обратит внимания, если он опоздает на несколько минут. Он в последнее время ― особенно после Рождества ― вообще редко с ним заговаривает, в основном делает вид, что Гарри не существует. Наверное, он посчитал, что та единственная партия в шахматы была чем-то из ряда вон выходящим в их «временно-опекунских» отношениях.

Гарри поначалу не мог понять, что он сделал не так, а потом догадался: все дело в тех людях, которые скоро заберут его к себе. Это Снейп так его морально готовит и «отвязывает» от себя. Или ― морально готовится сам.

Гарри точно не знал, как к этому относится Снейп: тот вел себя странно и непредсказуемо. Ведь если бы он хотел оставить его у себя, он мог бы об этом сказать ― самому Гарри и Дамблдору, конечно. Тогда бы они втроем собрались, поговорили и закрыли бы этот вопрос раз и навсегда.

Но видимо, Снейпа устраивает то, что вскоре он останется в апартаментах один. Поэтому Гарри больше с ним об этом не заговаривал и проводил время с сокурсниками ― так много, как только возможно. И радовался, что они хотят с ним общаться, сами ищут его и тянут в гостиную ― поиграть, поболтать или поучить уроки. Последнее обычно интересовало только Гермиону, но Гарри и сам нередко подбивал остальных заняться эссе или практическими заданиями.

Гарри грешным делом подумал на днях: может, все дело в его опекуне? Это как Мариус, который считал, что с ним дружат только потому, что его отец ― декан художественного факультета. Но здесь все было с точностью до наоборот: Снейпа никто не любил. Его скверный характер отпугивал студентов, вынуждая держаться от него подальше. Поэтому Гарри успокоился от мысли, что гриффиндорцы хотят общаться с ним просто потому что, а точнее ― без каких-либо скрытых выгод.

Это грело душу и помогало на время забыться от тревожащих его мыслей о новых опекунах.

Гарри, теперь уже окончательно попрощавшись со всеми, бежит по коридорам, которые пустеют на глазах: никому не хочется попасться противному Филчу или его кошке миссис Норрис. Он спускается по ступенькам и заносит ногу, чтобы выйти на ровную площадку, но коварная лестница резко изменяет направление, да так, что он чуть не падает, чудом удержавшись за перила.

Вот так раз. Куда же его занесло? Гарри невольно ежится от сквозняка, гуляющего по безлюдному темному коридору, где вдоль стен так слабо горят факелы, что еще чуть-чуть ― и погаснут. Кажется, он здесь еще не был. Ладно, экскурсию он себе устроит в следующий раз ― надо найти лестницу, ведущую вниз, да поскорее: те самые десять минут неумолимо истекают. Вряд ли Снейп или тот же Филч поверят, что его подставила лестница. Это похоже на выдумку, причем не очень хитрую.

Но где же выход? Возле очередного спуска должен светиться факел. Гарри кажется, что тьма постепенно сгущается: его словно окутывает темно-синий туман. Он срывается и бежит. Куда-то. Страх толкает его все дальше и дальше в темноту, где, как мираж, то и дело мерещатся лестницы ― и тают в воздухе. В тумане ему будто отовсюду окружают привидения, а мутные факелы на стенах размывают образы портретов, превращая людей в чудовища.

― Лишний… ты здесь лишний…

Кто здесь? Кто с ним говорит? Почему от этого замогильного голоса сердце уходит в пятки?

Гарри бежит быстрее, но внезапно налетает на стену и падает.

― Лишний… ты никому не нужен…

Это неправда. У него есть… да, у него есть друзья.

― Нет, я не один, ― произносит он вслух, и неважно, что получается тихо и жалко. Он все еще задыхается от быстрого бега. Он не должен соглашаться с этим голосом, который обволакивает его и словно берет в плен его душу, заставляя снова ― как раньше ― верить этим словам.

― Я больше не один, слышишь?

Гарри повышает голос в надежде, что его услышит ― нет, не хозяин шипящего голоса, ― кто-то… более нормальный, например, та же миссис Норрис. Впервые в жизни он не прочь столкнуться с этой пронырливой кошкой: она хотя бы не говорит никому гадостей и не заставляет чувствовать себя ничтожеством. Конечно, ему влетит от Филча и, может, от Снейпа, но зато его выведут из мрака, и ему больше не придется в одиночку бороться с собственными страхами.

― Лишний… убить… я убью тебя… ― Голос снова разносится по коридору. Неясно, откуда он идет. Словно отовсюду. Он везде.

Гарри поднимается на нетвердых ногах. Сидеть на полу в ожидании чуда ― или спасения от сердобольного Филча ― явно не выход. Его не слышат. И его не ищут. Пока еще. Значит, надо самому двигаться… куда-то. Подальше от этого тумана и змеиного голоса, который будто проникает в недра его души и превращается в навязчивую мысль.

На него движется что-то белое, смутно различимое в тумане. Привидение! Гарри уже успел привыкнуть ― ну, немножко ― к сэру Николасу, Серой Даме, даже к Кровавому Барону, который просто жил в подземельях и никого не пугал, но от этого существа веет чем-то недобрым. Очень недобрым. Не оно ли только что грозилось его убить?

Гарри бежит не туда и снова врезается в стену. Руки нервно ощупывают поверхность и находят… замок? Отвесной тяжелый замок, который… о чудо, он не заперт!

Гарри что есть сил налегает на «стену» ― которая неожиданно оказалась дверью,― и та тяжело, со скрипом отворятся. Он проваливается в темноту, которая еще более густая и почти осязаемая. Но это неважно. Если здесь нет привидений, он отсидится где-нибудь в уголке, может ― до самого утра, если его не хватятся. А завтра… что ж, завтра он выберется как-то отсюда. Главное ― больше не попадаться на глаза тому привидению, которое утверждало, что он здесь лишний…

Странно, эти слова почти его не задели. Если бы ему сказали что-то подобное пару месяцев назад, когда он еще жил в магловском мире ― он бы искренне поверил. Но сейчас… нет. Сейчас многое говорило об обратном. А еще эта злобная сущность ко всему прочему грозилась его убить ― она уж точно для Гарри не авторитет.

Комната вдруг озаряется таинственным синеватым свечением и она… совершенно пуста. Просто голая коробка, за исключением громоздкого полукруглого предмета, что стоит в углу.

Что это ― еще одна дверь? Или портал в его мир?

Гарри невольно передергивает плечами. Он не уверен, что хочет вернуться обратно прямо сейчас. Один. Без Снейпа.

Нет, он с ним так не поступит. К тому же Снейпу здесь намного хуже, чем ему. Значит ― они вернутся либо вместе, либо никак.

Он идет, чтобы рассмотреть ту штуковину поближе ― а что ему терять? Да это всего лишь большое старинное зеркало с красивыми завитушками по краям ― ничего особенного. Гарри не слишком-то хочется разглядывать свою тощую маленькую фигуру и испуганные глаза размером с галлеон. Но уже поздно ― он все это видит и только вздыхает от мысли, что за четыре месяца ничего не изменилось. Интересно, у него будет хоть когда-нибудь такой взгляд, как у Снейпа? Ведь это вообще беспроигрышный вариант. Ну, если долго тренироваться, то может даже получится что-то похожее. А если взять планку пониже, то можно хотя бы научиться смотреть серьезно и с долей ума, а не как пятилетка, у которого отняли игрушку.

Что ж, выходить отсюда глупо (остается надеяться, что то привидение не знает, как проходить сквозь стены), так что самое время попрактиковаться ― ведь неизвестно, сколько он еще проторчит здесь, пока его найдут. Гарри подходит к зеркалу вплотную и корчит рожи. Хм… забавно. Но это все равно не то. А что если сощурить глаза вот так…

Вместо этого он морщит лоб и смотрит так жалобно, словно проглотил невкусное зелье. Просто вон там, в глубине зеркала, кто-то шевелится. Кто-то другой ― не Гарри. Он отступает. Подходит ближе. Присматривается. Наверное, показалось…

Но нет, не показалось.

В зеркале он ясно видит, как к нему приближается Снейп, и немеет от ужаса, не смея оглянуться. Да, его нашли, надо бы радоваться, но… Почему же ему так не по себе?

На удивление профессор в хорошем настроении, смотрит мягко и даже улыбается. Да, это именно улыбка, а не привычная кривая ухмылка. Стоит ли надеяться, что он не станет ругать его за прогулку по школе после отбоя? Пока Гарри панически соображает, что скажет в свое оправдание, Снейп делает немыслимое. Он кладет руку ему на плечо, а потом наклоняется и обнимает его.

Это выглядит так, будто Снейп безумно счастлив его видеть. Он прижимает его к себе, но Гарри почему-то ничего не чувствует. Ни прикосновений, ни тепла ― все тот же пронизывающий сквозняк и сырость пустой холодной комнаты. Когда Снейп слишком уж по-отцовски целует его в макушку, Гарри не выдерживает и оборачивается.

Там никого нет.

Он снова смотрит в зеркало. Там все неизменно: счастливый Снейп, непохожий на себя и… он сам, тоже непохожий на себя. Без ужасных темных кругов под глазами, чуть повыше ростом и даже немного потолще. А еще тот другой Гарри не повторяет его движений. Он прижимает к себе обнимающую руку Снейпа, задирает голову и смотрит на профессора с нескрываемой любовью. А еще смеется. Снейп отвечает ему тем же. Эти двое настолько заняты друг другом, что не замечают Гарри, стоящего по ту сторону зеркала. А может, они просто его не видят?

И существуют ли они?

― Вот и нашлась пропажа, ― слышит он добродушный старческий голос, который в пустой комнате звучит как нечто инородное, отдает эхом, бьется о стены и взрывается страхом внутри. У Гарри падает сердце, когда он видит Снейпа ― настоящего, живого, очень сердитого Снейпа рядом с Дамблдором.

А еще он очень бледный, даже губы обескровлены ― а может, так просто кажется из-за освещения. Но то, что глаза лихорадочно горят, руки трясутся и сам он тоже весь дрожит ― нет, это точно не кажется. Снейп застывает на месте, увидев Гарри, а потом быстрым шагом идет к нему.

― Что вы себе позволяете? ― Его голос звучит так, словно вот-вот сорвется. ― Бегать после отбоя по третьему этажу… вы соображаете хоть что-нибудь?

Мысли мечутся. Что делать? Гарри понимает, чего боится больше всего. Нет, не гнева. Не того, что Снейп сейчас до него доберется и схватит за шиворот ― вон он уже и руку протянул… Гарри ловко уворачивается и становится спиной к зеркалу, заслоняя его собой, насколько может.

― Не смотрите туда, пожалуйста! ― вырывается у него очень жалобно и просяще. ― Не смотрите… Я все объясню… Я…

― Не волнуйся, Гарри, ― спешит к ним Дамблдор, настолько быстро, насколько ему позволяет возраст. ― То, что ты там видел, не увидит никто. Но Северус, ― обращается он к Снейпу, который стоит рядом с Гарри и так буравит его взглядом, что у него аж глаз дергается, ― тебе действительно лучше туда не смотреть.

― А что… что это такое? ― выдавливает Гарри, не двигаясь с места. ― Еще один мир? Параллельный мир?

Дамблдор понимающе смотрит на него, но отрицательно качает головой.

― Это зеркало показывает самые сокровенные желания, ― говорит он.

До Гарри начинает что-то доходить. Но… нет. Нет! Это не может быть правдой.

― Наверное, зеркало сломалось, ― хрипло говорит он, все еще боясь отойти в сторону: вдруг кто-нибудь, а особенно Снейп, увидит хоть мельком то, видел Гарри? Тот и так все норовит туда заглянуть.

― Почему ты так думаешь? ― приподнимает брови Дамблдор.

― Оно показывает совсем не то, чего я хочу, ― твердо говорит Гарри, гоня прочь навязчивое видение, которое заставляет сердце сжиматься от мысли, что ― а вдруг...

― Оно совсем меня не знает, ― продолжает он. ― Ну, может, я и хотел чего-то такого, ― бормочет он, плохо осознавая, что говорит и кому. ― Но это было давно. К тому же это все равно никогда не произойдет. ― Гарри шумно выдыхает.

― Зеркало, увы, не показывает будущего, ― подтверждает Дамблдор. ― Оно дарит лишь иллюзии, которые могут никогда не сбыться.

Гарри стискивает зубы и отходит от зеркала подальше, которое кажется ему предателем. Все это очень похоже на то, как он загадал желание о Мариусе. Может, оно тоже ― сродни тем иллюзиям, которые только в его голове и никогда не обретут плоть? Зачем тогда вообще чего-то хотеть, если это можно увидеть только в зеркале, да и то ― понарошку?

Так и хочется ― вернуться и пнуть зеркало-обманку, выпустить немного пар, так сказать. Но обернувшись, Гарри застывает на месте: Снейп, улучив момент, успел подойти к зеркалу и теперь смотрит туда, не отрываясь.

― Профессор… ― Слова обрываются в голове, не складываясь ни в одну разумную мысль. ― Просто отойдите оттуда. Просто отойдите…

Поздно о чем-то просить. Снейп, ахнув, отступает на шаг. Дамблдор пытается увести под руку, но тот грубо вырывается. Он часто дышит, будто ему нехорошо, или он увидел то, что его слишком взволновало.

Он снова подходит, протянув руки, но его пальцы наталкиваются на магическое стекло. В следующую секунду он набрасывается на зеркало с кулаками, в остервенении колотя по нему.

― Мариус! ― Удар ― один, второй. У Гарри темнеет в глазах. ― Нет... как ты туда попал? Помоги мне… ну же… ― Еще удар. ― Я тебя сейчас вытащу, я освобожу…

Снейп в беспамятстве трясет зеркало, которое стоит на шаткой подставке и еще чуть-чуть ― свалится прямо на профессора. Гарри в ужасе наблюдает, не в силах пошевелиться. Ситуацию спасает Дамблдор. Протянув палочку, он одним взмахом освобождает зеркало от Снейпа, отодвигая его в дальний угол. Еще один взмах ― и Снейп связанный настоящими веревками лежит на полу, задыхаясь и дергаясь.

― Профессор! ― Гарри бросается к нему и видит, что у него костяшки рук сбиты до крови. ― Профессор Дамблдор, ему нужно в больничное крыло! ― оборачивается он. ― Пожалуйста, развяжите его…

― Пока не стоит, мой милый. ― Дамблдор мерно постукивает палочкой по своей руке. ― Это ради его же блага… пока не придет в себя.

Но Гарри больно видеть его таким беспомощным. Он сам пытается развязать веревки, но они заколдованы.

― Профессор… потерпите немного, ― пытается он уговорить дергающегося Снейпа. ― Сейчас все будет в порядке… я…

― Вы! ― С такой злостью вырывается у того, что Гарри отшатывается и падает на спину. ― Вы здесь лишний! Убирайтесь!

Гарри не верит ушам. Нет, Снейп не мог это сказать. Это был не его голос ― тогда. А сейчас… сейчас это говорит именно он. Но… почему?

― Вы здесь лишний, ― четко повторяет Снейп, наверное, чтобы у Гарри не оставалось сомнений.

― Может, вы хотите меня убить? ― бесцветно спрашивает он.

Снейп перестает дергаться. Какое-то время он лежит на полу, смотря в никуда, потом переводит вполне осознанный взгляд на Гарри.

― Ра… развяжите меня, ― просит он.

Дамблдор внимательно смотрит на него. Потом взмахивает палочкой. Веревки исчезают.

Снейп медленно встает, пошатываясь. Он выглядит таким больным и усталым, словно неделю валялся с гриппом. Под глазами проявляются мешки, и снова этот невидящий взгляд.

― Я знал… ― бормочет он. ― Знал, что моего сына здесь нет. Эта ваша идиотская магия ― она ошиблась. Она постоянно ошибается во всем… Ненавижу ее.

― В этом-то вся и проблема, ― едва взглянув на него, тихо и грустно проговаривает Дамблдор. ― Но… не будем больше об этом. Предлагаю сейчас пойти в мой кабинет и выпить по чашечке чая, ― говорит он уже вполне бодрым голосом.

Гарри кивает и старается держаться к нему поближе, когда они втроем выходят из комнаты. Снейп плетется где-то позади, но Гарри все равно. Синий туман почти рассеялся, а директор, бормоча что-то себе под нос, уверенно прокладывает им дорогу.

Гарри становится почти хорошо. Почти.

Он не удивлен, что Снейп никак не объяснил свои слова. Зачем объяснять правду?

Дамблдор вдруг останавливается.

― Это зеркало, Гарри, ― начинает он строго, ― Ты просто должен знать… о нем мало кто знает… не ищи его и не смей здесь появляться. Разве ты забыл, что третий этаж ― проклят, и его нельзя посещать ни под каким видом? Я об этом каждый год во вступительной речи говорю...

Гарри пожимает плечами. Кажется, он прослушал вступительную речь ― слишком нервничал из-за грядущего распределения. К тому же он пропустил здесь первое сентября ― старик наверняка об этом забыл. Только кому нужны его оправдания?

Лишний. Он лишний.

― Почему я знаю об этом, а вы ― нет? ― раздраженно вклинивается Снейп и тут же почему-то сникает.

― Это зеркало ― темный артефакт, его создал сам Волан-де-Морт. ― При звучании этого имени Гарри привычно вздрагивает и чувствует накатывающую слабость. Но эта слабость быстро проходит, и он с интересом смотрит на директора: вот уж чего он не ожидал услышать, что эту мощную магическую штуковину создал тот магл-злодей.

― Маглы становятся гениями, попав сюда, я уже говорил, поэтому не удивляйся, ― продолжает Дамлдор. ― В свое время я отказал Тому в преподавании, и он в отместку проклял третий этаж. А еще он оставил здесь свою частицу ― некое бестелесное существо, которое побуждает каждого, кто попал под его власть, заглянуть в самые недра сокровенных желаний. Ведь зеркало для того и было создано, чтобы сводить людей с ума их неисполненными желаниями, которые нельзя потрогать, воплотить, а только видеть за холодным стеклом…

― Это и есть то самое проклятие? ― тихо переспрашивает Гарри. Выходит, что настоящее зло ― не голос и не привидение, а именно зеркало. ― Но я же не сошел с ума ― почему?

― Твое счастье, что мы тебя так быстро нашли, ― лицо Дамблдора становится суровым. ― А еще то, что ты ― магл. На них оно не действует так убийственно.

― А если кто-нибудь еще сюда забредет? ― у Гарри от этой мысли идет мороз по коже. ― Разве нельзя как-то… расколдовать этот этаж, что ли?

― Если бы было возможно, мы бы давно это сделали, ― усмехается директор, но как-то невесело. ― Ни проклятие, ни само зеркало нельзя уничтожить ― что только ни перепробовали… А теперь стоит поговорить о наказании, молодой человек, ― резко переводит он тему. ― Ты совершил серьезный проступок, Гарри. Очень серьезный. Все, кто здесь учится, знают, что разгуливание по третьему этажу равносильно смерти…

Гарри хочет рассказать о лестнице-предательнице, но горло словно сдавливает удушающей рукой.

Лишний…

― Я могу почистить котлы у профессора Слизнорта, ― говорит он равнодушно.

― Э-э… хорошо… да, решено! ― хлопает в ладоши Дамблдор, а Гарри не понимает, чему он так радуется. Впрочем, понять директора, наверное, никому не дано.

― Он не должен отрабатывать, ― вдруг говорит Снейп. ― Он не виноват.

В другой раз, услышав подобное, Гарри напридумывал бы себе всяких небылиц, но не сейчас.

― Почему это? ― Дамблдор лезет в карман и водружает на нос очки-половинки ― наверное, чтобы лучше видеть Снейпа. ― Мальчик ослушался, чуть не попал в беду, мы искали его, с ног сбились…

― Он не знал ничего про это крыло, ― медленно и раздельно говорит Снейп. ― Я ему не сказал, думал, он в курсе. Это мое упущение. Если хотите, можете наказать меня.

― Ну уж нет, ― почти зло говорит Гарри. Его начинает трясти, и эта внезапная забота от так званого опекуна, который минутами раньше высказал, что он на самом деле о нем думает ― просто пустой звон. ― Я отработаю у профессора Слизнорта и точка.

Он разворачивается и идет за Дамблдором.

― Гарри…

Он вздрагивает и невольно останавливается. Снейп раньше никогда не называл его по имени.

А еще он кладет ему руку на плечо. Вот так, как в зеркале… Точь-в-точь.

Миг ― и Гарри сбрасывает руку. Потому что этот жест… он не настоящий. Просто попытка загладить… что? То, что всегда было у Снейпа внутри по отношению к нему?

― Я не помню, что говорил, ― медленно произносит Снейп, глядя не на него, а куда-то мимо. ― Но, кажется, я сказал что-то плохое. Что вас обидело. И что на самом деле я не думаю.

Гарри в который раз пожимает плечами. Просто он знает: сказанное в гневе ― и есть правда. Гнев настолько же безжалостен, как и зеркало: он не врет. Никогда.

― Я видел себя победителем на очередном конкурсе Ван Гога. ― Его голос звучит жестко и рвано. ― Я держал золотой огромный кубок, и все ― абсолютно все ― мне аплодировали.

Он отворачивается, чтобы продолжить путь, но снова останавливается, услышав тихое: «Это неправда».

― А с какой стати я должен говорить правду? ― Ему кажется, что если он не выскажется, его разорвет. ― Доверять вам? После всего, что вы сказали? Кто вы мне такой? Да никто, просто чужой человек, которому я не нужен. Вот и все. Так что ― оставьте меня в покое.

― Гарри, ― мягко кладет ему на плечо руку Дамблдор, а Гарри с трудом удерживает себя от того, чтобы не сбросить ее. ― То, что профессор Снейп тогда сказал… это был не он.

Гарри смотрит ему в глаза, пытаясь понять… что? Оценить степень очередной лжи?

― Он оказался слишком слаб… под давлением, ― очень тихо, наклонившись к нему, продолжает директор. ― В эти минуты он не владел собой… видишь, он даже не помнит, что говорил.

Гарри молчит. Он не знает, что сказать.

― Я все-таки схожу на отработку, ― говорит он, чтобы перевести тему. Он не хочет оборачиваться и смотреть на Снейпа, который так ничего и не ответил на его дерзость.

Просто потому, что Гарри на самом деле хочет подойти к профессору и сказать, что он ему верит. Но тогда он может разреветься, а это никуда не годится.

Просто именно сейчас он чувствует как никогда ясно: стена, особенно окрепшая между ними в последние несколько дней, с треском сломалась и рухнула. Вот так, внезапно и без подготовки.

Та самая стена, которая в моменты отчаяния помогала сердцу не разорваться от боли.

Ничего. Гарри сам выстроит новую. Кажется, она им обоим сейчас очень нужна.