Упала, очнулась - султанша! (джен)

Шехзаде Муса лишился матери, когда ему было два дня. Кормилицу подобрали хорошую, служанки глаз не смыкали, следя за здоровьем новорождённого. Но мальчик недомоганий не чувствовал, хоть и был слабее, чем среднестатистический младенец. Между тем в соседнем крыле дворца решалась его судьба.

Айше-султан, наблюдая за играми своих детей, была задумчива. Орхан начал потихоньку ходить, Бейхан тоже. Но по характеру они совершенно разные — младшая султанша тихая, любит слушать мамины колыбельные и сказки. Её близнец же лезет во все щели, всё пробует на зуб, пытается оторвать. Отвлечь его игрушкой очень сложно, а разлучить с заинтересовавшим предметом... Проще оторвать Сулеймана от Хатидже. Как только заканчивались уроки, мальчик сразу бежал к сестре, которая уже поджидала его, коротая время в обществе служанок. Потом они вместе мчались в сад, когда была хорошая погода, играли в прятки, догонялки. А если шёл дождь, сидели у камина и говорили, говорили, говорили... И попутно дурачились.

Но эту идиллию портил один факт. Покойная Пинар, да будет земля ей пухом, конечно, подложила большую свинью. За шехзаде Мусой организован такой уход, словно он единственный наследник какого-нибудь престарелого султана. Никогда не замечавшую за Селимом особой сентиментальности султаншу это напрягало. Была одна версия, которая прекрасно объяснила бы всю цепочку событий, но уж очень плохая...

Что, если Селиму действительно понравилась девушка? Причём понравилась настолько, что он самостоятельно произвёл её в ранг наложницы, не считаясь с порядками гарема. Отсюда понятно, почему Пинар так быстро забеременела, ведь, как известно, от крепкой мужской любви дети появляются быстро. Айше поёжилась. Так говорила повитуха, когда объявила о её первой беременности. Потеряв любимую женщину в родах, Селим, конечно, окружит их сына всей возможной заботой. И хуже того, образ ангела, отдавшего свою жизнь, чтобы подарить её ребёнку, навсегда останется в памяти шехзаде, мешая утеплить отношения с ней, матерью четверых его старших детей.

Шехзаде нужно либо убрать, причём так, чтобы никоим образом не навлечь на себя даже каплю подозрений, потому что иначе на неё немедленно повесят вину за это происшествие, либо... забрать его к себе. Эта мысль требовала обдумывания.

Сулейман и Орхан старше, значит, при прочих равных на престол сядет один из них. Но это очень шаткое положение, потому что если отношение Селима к младшему сыну сохранится, у её мальчиков есть шанс просто не пережить своего отца. А вот если Муса будет считать их своей семьёй, если будет искренне любить... То при любых раскладах она, Айше Хафса-султан, станет Валиде, сумеет убедить взошедшего на престол не казнить своих братьев, да ещё и обретёт почёт в гареме, как милосердная госпожа. А в случае чего, наследника, который приближен к ней, будет проще убрать. Да. Теперь осталось убедить Селима в том, что она сможет лучше позаботиться о ребёнке, чем кормилицы.

— Мама, мамочка, — подбежала к ней Хатидже. — А когда мы сможем посмотреть на братика?

— Не сейчас, птенчик мой, он ещё слишком слабенький.

— А его мама хорошо о нём заботится?

Тут Хафса замялась. Ведь её малышка прежде никогда ещё не сталкивалась со смертью, как она это перенесёт?

— Маму твоего брата Аллах призвал на небо, моя горлинка.

Девочка открыла рот, чтобы что-то спросить, но Сулейман, с кислой миной наблюдавший, как Орхан слюнявит яблоко, проныл:

— Хатидже-е-е-е, почему ты ушла? С младшими скучно, пойдём в сад, поиграем? Сегодня я точно побежу... победю...

Юная султанша насмешливо посмотрела на брата.

— Ты даже правильно сказать не можешь, на что ты надеешься?

— Ах так! — завопил раззадоренный мальчишка. — Я покажу тебе, на что способен!

— Дети! — одёрнула их Айше. — Ведите себя прилично. Хатидже, с этого дня ты не будешь брать в руки меч.

— Но мама! — хором возмутились самые старшие её отпрыски.

— Я сказала, достаточно! Более того, с завтрашнего дня я начну обучать тебя чтению, письму и счёту. Султанша не может позволить себе быть неграмотной, как простолюдинка.

Я чуть не запрыгала от радости. Наконец-то учёба! Хотя проблема с оружием уже стоит довольно остро. Интересно, а если сообщить Валиде, что я хочу стать султаном, она от шока отстанет или насядет ещё больше?

— Мамочка, давай начнём сейчас? Ну пожалуйста-пожалуйста, — заканючила я. — Я смогу сама читать себе сказки! И Бейхан, и братикам тоже!

— Вообще-то, я и сам умею! — заявил уязвлённый Сулейман.

Я посмотрела на него, как на дебила. Таких слов здесь не знают, но брат понял, что сморозил глупость. А ну-ка, подбавим яда...

— До этих слов я и не сомневалась, однако, может быть, Орхан и Муса позволят тебе учиться вместе с ними?

Сулик обиженно запыхтел.

— А ты сама ещё сумей! Может, ни одной буквы до конца жизни так и не запомнишь!

— Ещё посмотрим! Возьму и стану умнее тебя, будешь потом лукум от горя поедать и пашам в кафтаны плакаться!

Нам обоим нравилось препираться. Я успела привязаться к старшему брату, а он, из-за отсутствия товарищей для игр, нашёл себе друга в моём лице. А первый друг — он самый ценный. Если подобные отношения сохранятся до взрослого возраста, конечно. Подобные перепалки позволяли наточить языки, чувство юмора и сарказм, что могло бы впоследствии пригодиться. Однако мама так не считала.

— Тихо! — прикрикнула она. — Что вы себе позволяете? Хатидже, девочке не подобает так себя вести! Ты должна относиться к брату с уважением и почитать его, возможно, когда-нибудь он станет султаном и твоим повелителем.

Чиво, блять?? Женщина, вы таблетки давно принимали? Мне два года недавно исполнилось, Сулейману три с половиной, какой нахуй повелитель? Если ты уже сейчас об этом говоришь, неудивительно, что твой муж вашему сыну отравленный кафтан подкинул. Побоялся, что недолго на троне просидит с такой-то женой.

Видимо, перекосило меня знатно, потому что Валиде принялась за увещевания:

— Шехзаде мой, ты должен оберегать и защищать свою сестру, и помочь ей стать счастливой. Вы дети одного отца и одной матери, в вас одна кровь течёт, как можно ссориться столь вопиющим образом?

И тут меня торкнуло.

— Я тоже хочу стать султаном! — ткнув в брата пальцем, повысила голос я. — Почему ему можно, а мне нельзя?!

— Хатидже, — попыталась возразить оторопевшая от шока Айше.

Но меня понесло.

— Что это такое, мама? Спорить нельзя, с мечом играть нельзя, одеваться только в платья, носить эти тряпки бесполезные, — дёрнула я себя за пародию на паранджу, крепившуюся к волосам. Похожая была у Михримах в раннем детстве. — Не хочу! Не буду!

Выговорившись, стало легче. Я подняла взгляд на Валиде и вздрогнула. Она явно была очень рассержена.

— Хатидже! Моё терпение лопнуло! Ты наказана! Зейнеп, Азра, отведите её в комнату и не выпускайте до ужина, пусть подумает о своём поведении.

Внутри опять что-то закипело. Да как эта женщина смеет так со мной обращаться? Что плохого я сказала? В чём моя вина? Может быть, если копнуть глубже, окажется, что она стоит по статусу ниже члена династии, султанши крови! Называть мать рабыней, конечно, неправильно, но в безвыходной ситуации все средства хороши. Учитывая, что недавно был завтрак, в комнате только простые игрушки и кровати, читать я ещё не умею, наказание было довольно суровым.

— Я наказана, потому что не хочу быть украшением вроде тебя, да, мама?! — сквозь слёзы выкрикнула я, и, всхлипывая, унеслась в детскую. Судя по спешащим шагам за спиной, Азра и Зейнеп пошли за мной.

Уткнувшись лицом в подушку и чувствуя ласковые поглаживания джарийе, я сотрясалась от рыданий. Это было первое наказание в новой жизни. За два прошедших года я знала только доброе, ласковое отношение. Да, пусть как к неразумному ребёнку, но это было хотя бы справедливо. Сейчас же впервые показали себя ограничения, имеющие мало смысла или не имеющие совсем, но очень сильно влияющие на мою жизнь. Сумею ли я увидеть, как они рухнут, превратившись в пыль? Даже пять сотен лет спустя многие женщины страдали от стереотипов, навязанных постпатриархальным обществом, что уж говорить о нынешнем времени. Осознание того, что несмотря на все мои умения и знания я здесь — лишь инструмент для укрепления собственной власти, красивая игрушка, которой можно распорядиться по своему желанию, ранило больнее меча.

Ещё в той жизни после обильного слёзоизлияния мне хотелось спать, здесь же к усталости добавилась мигрень. Всё-таки я ещё маленькая и слабая. Под успокаивающие напевы верных нянек царство Морфея открыло передо мной свои двери...

* * *

Хафса-султан массировала виски. Отчаяние, беспомощность и растерянность сдавливали голову, словно тяжёлые диадемы. Отослав сыновей и младшую дочь гулять в сад, она сама ходила неподалёку, вспоминая слышавшиеся из прилегающей комнаты тихие всхлипывания и причитания, пока не закрылись двери. Дети были подавлены, Сулейман то и дело пытался сбежать обратно. Хатидже, её милая доченька, её сердце, её душа...

Я наказана, потому что не хочу быть украшением вроде тебя, да, мама?!

Мать всегда твердила ей и сёстрам, что удачно выйти замуж, родить детей — главное в жизни девушки. Для выполнения первого пункта жизненно необходимо прекрасное знание манер, рукоделия, стихосложения, искусного приготовления пищи, секретов красоты и здоровья. Если жених богат, то ещё и арифметику для ведения бюджета, бухгалтерских книг. Айше всегда старательно выполняла указания мамы, даже лучше сестёр — и вот результат, женой шехзаде великой империи и матерью старших его наследников стала именно она. Следовательно, матушка была абсолютно права. А теперь её собственная дочь яростно отвергает то, что так сильно помогает в жизни!

Султанша горько усмехнулась. Украшение. С одной стороны, драгоценность. С другой — безделушка. Как метко высказалась Хатидже... Пора узнать, как она там.

Подав евнухам знак молчать, опечаленная женщина вошла в комнату и поманила одну из джарийе. На зов из детской подошла Азра, и, поклонившись, сообщила:

— Госпожа, маленькая султанша уснула.

— Она сильно плакала? — прямо спросила Хафса.

Служанка замялась, явно не желая говорить неприятную правду.

— Говори, — посуровела султанша.

— Сильно, госпожа, — опустив голову, выдавила джарийе. — Она спрятала лицо в подушку, чтобы всхлипы были тише.

Женщина устало вздохнула. О Аллах, почему её девочка такая умная и строптивая одновременно?

В покои вбежала слегка запыхавшаяся служанка.

— Что-то с детьми? — сразу же встревожилась Айше.

— Госпожа, шехзаде Сулейман кричит, хочет к сестре, чуть ли не плачет, шехзаде Орхан и Бейхан-султан напугались, расплакались и зовут вас.

— Мы отправляемся к ним, Хатидже сейчас спит. Живее!

Примечания:

Что-то на меня вдохновение накатило... как вам?