Если ветер столкнётся с волнами (Бифлифный инктобер) (джен)

Холодный ветер пронзал ночь, неся с собой запах соленых брызг и древних проклятий. Луна, словно серебряный глаз, наблюдала за берегом Северных вод, где стоял Хэ Сюань — его черные одежды сливались с тьмой, а глаза горели, как угли, готовые вспыхнуть. Столько лет уже прошло после его мести, а он всё ждёт. Ждёт хоть весточки. Хоть намёка... Он и забыть успел, что младший Ши умер, как и брат его старший. Хэ Сюань не верит. Сзади раздаётся смех. Хэ Сюань оборачивается и замирает.

— Ты ждал меня, не так ли?

— Цинсюань?...

Юноша вышел из тени — его фигура была изящной, но теперь в ней чувствовалась сила, которой раньше не было. Его волосы развевались на ветру, словно крылья темного духа, а глаза светились холодным светом, как лед, сковавший реку. Демон задохнулся от красоты и... Боли. Это уже был не тот Цинсюань, который всё звал его Мин-сюном. Не он...

— Да, Хэ-сюн?

Непревзойдённого передёрнуло. Что произошло? Неужели он... Неужели...

— Ты... Демон? — Хэ Сюань шагнул вперед, его голос дрогнул, как струна, натянутая до предела.

— Верно, Хэ-сюн. Демоном ветра меня нарекли. Забавно, правда? Учитывая мою прошлую "карьеру". — В голосе Цинсюаня скользнула горечь, но тут же исчезла, смененная насмешливым огоньком в глазах. — Решил, что раз небесам я больше не товарищ, то стоит попробовать себя в чем-то новеньком. И, знаешь ли, северный ветер мне к лицу.

Хэ Сюань не мог поверить своим ушам. Ши Цинсюань, его наивный и беззаботный друг, теперь стоял перед ним демоном. Демоном ветра. И называл его "Хэ-сюн"… Словно напоминая, что между ними было, и что теперь превратилось в пропасть, которую не перейти. Ноги сами понесли его вперед, пока он не оказался в паре шагов от бывшего небожителя.

— Зачем ты здесь? — прохрипел он, стараясь скрыть смятение.

— Просто решил навестить старого друга, — Цинсюань улыбнулся, и эта улыбка совсем не согревала, как это было раньше. — Узнать, как поживает главный страдалец трех миров. Но, признаться, я немного разочарован. Ожидал увидеть более… трагичную фигуру. А ты все такой же мрачный.

Хэ Сюань не оскорбился. Он протянул руку, желая коснуться его лица, убедиться, что это не сон, не очередная пытка его измученной и больной души. Но лишь подняв руку — остановился, не решаясь. Боялся нарушить хрупкое видение, боялся, что Цинсюань исчезнет, оставив его снова в одиночестве. По руке ударили веером и мужчина послушно её убрал. В глазах поселилась ещё большая печаль, а сердце сжалось от боли, как будто кто-то сдавил его в железных тисках. Он всегда чувствовал вину перед Цинсюанем, хоть и понимал, что тот был лишь пешкой в чужой игре. Но теперь… Теперь он видел перед собой существо, созданное из отчаяния и гнева, и это вызвало в нем новую волну вины, смешанную с горькой иронией.

— Ты изменился, — тихо произнес Хэ Сюань, внимательно всматриваясь в лицо Цинсюаня, пытаясь найти хоть что-то знакомое, что-то, что напоминало бы о прошлом.

— А ты все такой же, — ответил Цинсюань, его голос был холоден, как северный ветер. — Живешь прошлым, утопая в своей ненависти. Разве месть принесла тебе успокоение, Хэ-сюн? Разве ты стал счастливее?

Хэ Сюань отвернулся, глядя на бушующее море. Слова Цинсюаня попали в цель, словно отравленные стрелы. Он действительно не стал счастливее. Месть не принесла ему облегчения, а лишь оставила пустоту, которая с каждым годом становилась все больше. Но признаться в этом вслух, особенно перед Цинсюанем, было выше его сил.

— Я не ждал успокоения, — прорычал Хэ Сюань, повернувшись вновь. — Я лишь хотел справедливости.

Цинсюань рассмеялся, и этот смех был полон горечи и разочарования.

— Справедливости? В этом мире нет справедливости, Хэ Сюань. Есть только власть и те, кто ее имеет. И ты, и я, мы оба стали жертвами этой власти. Но я, в отличие от тебя, решил вырваться из этого замкнутого круга. Стать сильнее. И теперь… Я сам решаю свою судьбу.

— Решай. Только... Уйди. Уйди.

— Уйти? А разве ты не хотел, чтобы я пришёл к тебе, Сюань?

На глаза навернулись слёзы, но Хэ Сюань упорно сдерживал их. Не смог. Он отвернулся , дрожа всем телом. На песок закапали кровавые слёзы.

— Хэ-сюн?

— Уходи... — холодные воды цвета тьмы врезались в берег и взметнулись волнами. Цинсюань не ушёл, лишь подошел ближе, а шаги его были легкими, почти невесомыми, словно ступни не касались земли. Он наклонился к Хэ Сюаню, заглядывая ему в глаза, полные боли и отчаяния.

— Ты плачешь? Хэ Сюань, Непревзойденный Черный демон плачет? Неужели даже тебя можно сломить? — в его голосе звучало странное сочетание жалости и триумфа. — Не ожидал увидеть такое, признаться.

Хэ Сюань молчал, не в силах поднять головы. Он чувствовал себя обнаженным и уязвимым под пронзительным взглядом Цинсюаня. Слезы продолжали капать на песок, смешиваясь с солью и тьмой.

Цинсюань вздохнул и протянул руку, касаясь щеки Хэ Сюаня. Его прикосновение было холодным, как ветер, но в нем чувствовалась и нежность, которую Хэ Сюань помнил из далекого прошлого.

— Почему ты так страдаешь, Хэ Сюань? Почему не можешь отпустить прошлое? — прошептал Цинсюань, его голос смягчился. — Ведь можно начать все сначала. Стать тем, кем хочешь быть.

Хэ Сюань поднял голову, смотря в глаза Цинсюаню. В них он увидел отражение собственной боли, смешанное с надеждой.

— Я не знаю, как, — прошептал он, его голос дрожал. — Я слишком долго жил местью… Я не знаю ничего другого.

Цинсюань улыбнулся, и в этой улыбке была теплота, которой Хэ Сюань так давно не видел.

— Тогда позволь мне показать тебе, — ответил Цинсюань. — Позволь северному ветру унести твою боль и принести тебе новую жизнь.

— А ты сможешь?

— Вполне.

Губы коснулись лба.

Хрупкие пальцы разломили веер.

Вскрик.

И северный ветер уносит чёрный прах.

А северные же воды возвращаются в свои берега.