Гарри Поттер. Иной (джен)

Наступил день турнира. Старт был назначен на девять утра.

Проснувшись, Гарри сразу встал и оделся. Прокрутив в голове в очередной раз план действий, он спустился в гостиную. Самое главное — чтобы Гермиона успешно его трансфигурировала, дальше дело за ним.

Гарри прождал Гермиону в гостиной добрых пятнадцать минут. Минуты тянулись, как густая патока, но она не выходила.

Постучав в дверь девичьей спальни и не получив ответа, он решил, что она, наверное, ушла раньше, и спустился в Большой зал. Однако её не было и за гриффиндорским столом.

Волнение начало подниматься в груди Гарри тихой, холодной волной. Есть не хотелось совсем.

Он принялся расспрашивать окружающих.

— Не видел, — пожал плечами Невилл.

— С утра её не было, — ответила Лаванда.

— Может, уже на озере? — предположила Парвати, но в её голосе не было уверенности.

Самым тревожным стал ответ Джинни:

— Когда я проснулась, её кровать была уже пуста и заправлена. Я думала, она с тобой.

От этих слов Гарри стало физически холодно, будто его окунули в ледяную воду, несмотря на тепло, исходящее от каминов и множества тел в зале. Время шло, а её всё не было. Скоро старт у озера, и он не мог больше ждать.

С тяжёлым сердцем, постоянно оглядываясь на замок, Гарри направился к озеру. Внутри всё сжималось от дурного предчувствия.

«Гермиона, ну где же ты?!» — мысленно кричал он. «Похоже, ты зря тех грибов поела…».

Он чувствовал, как его тревога перерастает в настоящую панику. Их план не работал без её участия.

«Что мне делать?!».

Гарри побежал по лужайке. На улице было солнечно и морозно, на противоположном берегу озера высились трибуны, те самые, что стояли в ноябре вокруг загона с драконами. Трибуны были забиты до отказа, студенты оживлённо переговаривались, и невнятный гомон, отражаясь от воды, доносился до Гарри. На ближнем берегу у самой воды стоял покрытый золотой парчой стол судей, и Гарри помчался туда напрямик вдоль озера. Флёр и Крам уже стояли у судейского стола и ждали его.

За судейским столом на месте мистера Крауча сидел Перси Уизли. Мистер Крауч снова не приехал.

— Где ты был? — важно с укором спросил Перси. — Испытание вот-вот начнётся.

— Ну-ну, Перси, — вмешался Людо Бэгмен, облегчённо вздохнув при появлении Гарри. — Дай ему хотя бы отдышаться.

Дамблдор дружелюбно улыбнулся Гарри, Каркаров и мадам Максим холодно поглядели в его сторону — сразу было видно, что они его не ждали.

Гарри согнулся и упёрся руками в колени, тяжело дыша. Людо Бэгмен расставил участников вдоль берега озера на расстоянии десяти футов друг от друга. Гарри стоял с краю, рядом с ним Крам в купальных плавках и с волшебной палочкой наготове.

— Всё в порядке, Гарри? — прошептал Бэгмен, отставляя Гарри от Крама ещё на несколько футов. — Знаешь, что делать?

— Ага, — ответил Гарри. — Найти какую-то ценность, которую у меня украли.

Бэгмен нахмурил лоб.

— Гарри, — прошептал он, и его голос был низким, почти не слышным в общем гомоне. Он даже оглянулся на Дамблдора, прежде чем быстро произнести: — Тебе нужно спасти Гермиону. Она там, на дне озера.

— ЧТО?

Слова обрушились на Гарри, как ледяная волна. У него перехватило дыхание.

Бэгмен нервно дёрнул плечом и вернулся к судейскому столу, направил волшебную палочку на горло, как тогда, на Кубке мира, и произнёс:

— Сонорус! — его голос тут же пронёсся через озеро к высоким трибунам.

— Ну, что ж, наши участники готовы ко второму испытанию. Начнём по моему свистку. За час они должны найти то, что у них отобрали. Итак, на счёт три: раз… два… три!

Холодный неподвижный воздух огласил пронзительный свист, трибуны взорвались криками и рукоплесканьями.

Когда Гарри пришел в себя, другие участники уже уплыли.

«Надо что-то попробовать сделать». Он скинул ботинки, стянул носки и побрёл в озеро.

Вода в озере была ледяная и резала ноги, как будто это была не вода, а огонь. Мантия и брюки промокли, и чем глубже Гарри заходил, тем тяжелее они становились; он зашёл в воду уже по колено, даже глубже, ноги немели и скользили на плоских, заросших илом камнях.

Зайдя в воду по пояс, он остановился и достал палочку. Схватив её обеими руками, он направил палочку прямо на лицо.

— Акваформос!

На трибунах засмеялись. Гарри почувствовал, что волосы исчезли и изменилось зрение. Не получилось.

— Фините Инкантатем!

— Акваформос!

Кожа посерела, на руках появились перепонки. И на этом всё.

— Фините Инкантатем!

— Акваформос!

Опять неудача. Время шло. Гарри дрожал от холода, и весь покрылся гусиной кожей. Было холодно стоять в ледяной воде, да ещё ветер треплет волосы. На трибунах смеялись всё громче, особенно старались слизеринцы, свистели и улюлюкали.

— Акваформос!

Опять не то.

Время неумолимо шло. Гарри казалось, что прошло уже больше получаса. Он не успеет. Даже если превратится. Он уже не слышал ничего вокруг и ничего не чувствовал.

«Ну всё. Я слишком сильно замёрз. Я уже не могу двигаться. Я так и останусь тут, даже не нырнув в воду. Позорное поражение.»

«Не будь задания с драконами, я бы не поверил, что Гермионе могут дать там умереть. Я должен спасти её, но не могу. Уже слишком поздно. Я не успеваю. Гермиона…»

Гарри стиснул зубы, пытаясь заглушить дрожь, которая вытряхивала из него последние остатки тепла и концентрации. Просто произнести заклинание было недостаточно. Что-то он упускал. Всплывали слова лекции Макгонагалл... Трансфигурация требовала ясного образа, абсолютной воли. Вспоминались советы Гермионы самой себе, которые она говорила вслух.

Он зажмурился, собирая остатки сил.

— Акваформос! — выдохнул он, вкладывая в слово не надежду, а приказ.

На этот раз эффект был ошеломляющим. Тело пронзило болью, будто его одновременно пропустили через раскалённый горн и резко охладили.

Глаза вытянулись, кожа посерела, на пальцах рук появились перепонки, из-за чего он едва не выронил палочку. С плеч свисали тёмно-зелёные волосы.

Разум прояснился. Озноб исчез. Было по-прежнему холодно, но уже терпимо.

Это сработало! Почти. Ноги остались прежними, тяжёлыми и беспомощными в промокшей одежде.

Нельзя терять больше ни секунды. Голова у Гарри работала как никогда прежде. Он уже знал, что нужно делать.

— Акцио, «Молния»!

И стал ждать. Пока ждал, Гарри уже продумывал дальнейший план. Гермиона должна быть где-то посередине озера. Это очевидно. На метле он доберётся в пару мгновений. Надо рисковать.

Он услышал, как мчится к нему его «Молния», со свистом рассекая воздух.

Зрители зашумели… Бэгмен что-то крикнул, но Гарри уже ничего не слышал. Вскочив на метлу, он уже летел на полной скорости к центру озера.

Зрелище страшное, надо сказать. Зеленоволосое чудовище на метле.

На глаз определив середину озера, он спрыгнул.

Момент падения был сюрреалистичным. Воздух вырвался из лёгких с хрипом, и он врезался в толщу воды, которая приняла его как жесткая стена. Холод пронзил его с новой силой, но на этот раз не вызвал дрожи, а, казалось, лишь усилил его новые способности. Зрение, вытянутое и острое, мгновенно адаптировалось к полумраку. Он видел мутную зелень, сменяющуюся чернильной синевой. Вода, теперь не давящая и не удушающая, стала его новой стихией.

Вокруг него царила оглушительная тишина, нарушаемая лишь глухим стуком его собственного сердца, который отдавался где-то глубоко в груди.

Странное спокойствие, почти умиротворение, овладело им. Здесь, в глубине, шум толпы, тревога соревнований, даже отчаяние, которое гнало его сюда, казалось далёким и неважным. Была только эта бесконечная вода и задача, которая ждала его.

Не теряя ни секунды, Гарри направился прямиком на дно озера. Он двигался медленно, но целенаправленно. Каждое движение ног, всё ещё скованных промокшей одеждой и отсутствием плавника, требовало усилий. Ему не хватало мощного толчка, который мог бы обеспечить хвост, но он упорно работал руками, разгребая воду. Глубина поглощала его всё сильнее.

Вдруг из тьмы показались очертания домов, сделанных прямо из булыжников и поросших водорослями. В тёмных окнах виднелись лица с длинными тёмно-зелёными волосами. Русалки.

Гарри плыл мимо, а они злобно на него смотрели. Несколько тритонов и русалок выплыли из своих каменных хижин с копьями в руках и, мощно работая серебристыми хвостами, подплыли взглянуть поближе.

Гарри поплыл дальше по русалочьей улице; каменных хижин становилось всё больше, вокруг некоторых были разбиты сады водорослей, а у двери одной хижины даже сидел привязанный к колу гриндилоу. Отовсюду выплывали новые русалки и тритоны, с любопытством разглядывали гостя, указывали друг другу на ноги пришельца. Гарри завернул за угол, и его глазам предстало удивительное зрелище.

На обрамлённой несколькими домами площади собралась толпа русалок и тритонов. В середине площади высилась статуя тритона, высеченная из цельного куска скалы, перед статуей выстроился русалочий хор и пел песню участникам Турнира. К хвосту статуи были привязаны три человека.

Гермиона, Сьюзен и девочка лет восьми с серебристыми волосами, как у Флёр Делакур.

Все три пленника крепко спали, склонив головы на пле­чи, у всех изо рта тянулись вверх тоненькие струйки пузырьков.

Гарри больше не чувствовал холода, только жгучую, нетерпеливую решимость. Он устремился к пленникам, игнорируя русалок и их нестройное, печальное пение.

И тут Гарри почувствовал сильный, сокрушительный удар в спину. Его унесло на несколько метров, перевернуло, и он, беспомощно кувыркаясь, врезался в чью-то каменную хижину. Удар был как от торпеды. Сперло дыхание.

Когда он, наконец, смог сориентироваться, его глаза встретились с парой пустых, черных глаз, обрамленных острыми зубами. Это был человек с головой акулы. Гарри узнал Виктора Крама. Трансфигурация была мощной: тело Крама казалось мускулистым и обтекаемым, идеально приспособленным для воды.

Крам лишь мгновение смотрел на него, словно регистрируя помеху, а затем с огромной скоростью направился к Сьюзен.

Придя в себя, Гарри рванулся следом. Из-за перепонок было крайне неудобно держать палочку. Она скользила и норовила выскользнуть. Кое-как удержав ее в руке, Гарри направил кончик на стремительно удаляющегося Крама.

— Иммобулюс!

Вылетел довольно слабый, тусклый сгусток света. К его радости, он попал. Крама парализовало. Неподвижный, он продолжал медленно плыть вперед по инерции.

Гарри подплыл к пленникам. Веревки, которыми они были привязаны к хвосту статуи, оказались скользкими и очень крепкими. Он направил свою палочку на ближайший камень:

— Преобразовать!

Камень, с трудом приняв очертания кинжала, стал его инструментом. Гарри принялся лихорадочно резать веревки, связывающие Гермиону.

Он заметил, что Крам, продолжавший дрейфовать, начал подергиваться. Паралич проходил.

Гарри ускорился, вкладывая всю силу в неловкие движения рук. Он чувствовал вибрацию воды — Крам уже пришел в себя и направлялся в его сторону.

Наконец, справившись с веревкой, Гарри схватил Гермиону за талию и устремился на поверхность.

И в тот же миг Крам был уже здесь. Акулочеловек мгновенно разорвал зубами веревки, связывающие его пленницу, и рванул вместе с ней вертикально вверх.

Подниматься, держа Гермиону, было невероятно тяжело. Силы были уже на исходе.

И вот, наконец, поверхность!

Гарри выплыл первым, вынырнув в холодный, влажный воздух. Быстро оглянувшись, увидел, как всего в нескольких футах от него вынырнул Крам.

Гермиона пришла в себя. Она резко закашлялась, выплюнула озерную воду и, жадно вдохнув воздух, с силой уцепилась за его плечи. Она повернула голову и завопила от внезапного ужаса.

— Это я, это я, — поспешил успокоить её Гарри, чей голос звучал странно глухо и хрипло. — Всё хорошо, Гермиона.

Он коротко кивнул головой в сторону берега.

— Поплыли.

И они поплыли к берегу, где уже ждали судьи; двадцать тритонов плыли вместе с ними, словно почетный караул, и распевали хриплыми голосами страшные гимны.

Когда они, наконец, выбрались из воды, Гермиона, вся дрожа, но уже взяв себя в руки, протянула руку.

— Дай палочку.

Взяв её, Гермиона уверенно махнула в сторону Гарри.

Он снова был собой.

— Спаси…

Но не успел он договорить, как Гермиона впилась в его губы. Поцелуй был внезапным, резким, но страстным и отчаянным. Гарри ответил на него, забыв о трибунах, судьях и тритонах. Он обхватил её мокрое лицо руками, и на мгновение мир сузился до этого единственного, головокружительного контакта. Они были мокрые, продрогшие, но это только усиливало чувство тепла и слияния.

Гарри показалось, что прошла целая вечность.

Когда они, тяжело дыша, разомкнулись, Гермиона смотрела на Гарри, и её широкая улыбка сияла ярче, чем весь свет на озере.

В ту же секунду к ним подбежала мадам Помфри. Не проронив ни слова, она обернула их обоих в толстые, шерстяные одеяла, которые пахли лавандой, и тут же принялась поить обжигающим зельем.