Второй шанс. Русский принц в Хогвартсе (джен)

Лето 1914 года дышало зноем и предчувствием чего-то большого, но пока еще неясного. В Царском Селе, среди тенистых аллей и благоухающих роз, царила относительная безмятежность. Но даже в этом царском уединении, где каждый день был расписан по минутам, находилось место для детских шалостей.

Цесаревич Алексей Николаевич, наследник российского престола, несмотря на свою хрупкость и недуг, обладал живым умом и неуемной энергией. Его любимым занятием было наблюдать за окружающими и находить в их поведении что-то забавное, что можно было бы обыграть.

В тот день Алексей, сидя на подоконнике своей комнаты, наблюдал за суетой, царившей в кабинете отца. Император Николай Александрович, как обычно, был поглощен бумагами, а Императрица Александра Федоровна, с присущей ей заботой, склонилась над ним, что-то тихо ему нашептывая. Алексей знал, что они обсуждают важные государственные дела, но ему хотелось внести в эту серьезную атмосферу немного детской непосредственности.

Его взгляд упал на небольшую, но очень важную для отца печать, лежащую на столе. Это была личная печать Государя, которую он редко кому доверял. В голове Алексея созрел дерзкий план.

Дождавшись момента, когда родители ненадолго отвлеклись, Алексей тихонько проскользнул в кабинет. Его маленькие ножки ступали бесшумно по паркету. Он подошел к столу, его сердце колотилось от волнения и предвкушения. Осторожно, чтобы не издать ни звука, он взял печать.

Затем, с лукавой улыбкой, он направился к окну. На подоконнике лежала стопка чистых листов бумаги, предназначенных для официальных документов. Алексей выбрал один, самый верхний, и, приложив печать, с силой надавил. Получился четкий, но совершенно бессмысленный отпечаток. Он повторил это несколько раз, создавая целую "коллекцию" царских печатей на чистых листах.

Когда родители вернулись к столу, их встретил неожиданный вид. Вместо аккуратной стопки документов, на столе лежали листы, украшенные множеством оттисков царской печати.

Императрица первая заметила это. Ее глаза расширились от удивления, а затем в них мелькнула тень недоумения. Николай Александрович, подняв один из листов, задумчиво посмотрел на него.

— Алексей? — спросил он, и в его голосе не было ни гнева, ни строгости, лишь легкое удивление.

Из-за портьеры, с виноватой, но довольной улыбкой, показался Алексей. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на родителей, ожидая их реакции.

Александра Федоровна не смогла сдержать улыбки. Она подошла к сыну и ласково погладила его по голове.

— Алексей, милый, что это ты натворил? — спросила она, но в ее голосе звучала скорее нежность, чем упрек.

— Я хотел, чтобы у вас было больше важных бумаг, Мама, — ответил Алексей, его голос был полон детской искренности. — Я подумал, что если поставить много печатей, то они станут еще важнее.

Государь, услышав такое объяснение, не смог удержаться от смеха. Он подошел к сыну, поднял его на руки и крепко обнял.

— Мой дорогой, ты очень добр, но государственные дела требуют не только печатей, но и слов, и мыслей, — сказал он, улыбаясь. — Эти листы, конечно, теперь особенные, но они не заменят настоящих документов.

Государыня, присев на диван, жестом пригласила сына к себе. Алексей, все еще немного смущенный, но уже успокоенный ласковым приемом, уселся рядом с ней.

— Алексей, ты знаешь, что мы очень любим тебя, — начала Императрица, — и мы понимаем, что ты хотел сделать нам приятное. Но такие важные вещи, как государственные бумаги, нельзя трогать без разрешения. Это может привести к недоразумениям.

— Я больше не буду, Мама, — тихо пообещал мальчик, прижимаясь к ней.

— Мы знаем, что ты не хотел ничего плохого, — мягко добавила Александра Федоровна. — Но за твои шалости, даже такие милые, полагается небольшое наказание. Ты будешь сегодня вечером читать нам вслух сказки перед сном. И никаких игр с папиными печатями, пока мы не убедимся, что ты понял, почему этого делать нельзя.

Алексей кивнул, соглашаясь с условиями. Он знал, что его родители любят его и наказывают не из злости, а чтобы научить. А чтение сказок перед сном было для него всегда приятным ритуалом, хоть и в этот раз оно было назначено в качестве «наказания».

Николай Александрович, наблюдая за этой сценой, почувствовал, как тепло разливается в его груди. Несмотря на всю серьезность государственных дел, которые лежали на его плечах, моменты такой простой семейной жизни были для него бесценны. Он подошел к столу, собрал листы с отпечатками печатей и, улыбнувшись, положил их в отдельную папку.

— Ну что ж, — сказал он, обращаясь к сыну и жене, — похоже, у нас сегодня будет особенный вечер. Алеша, этот вечер на тебе. А эти «важные бумаги» я сохраню как напоминание о твоей изобретательности.

Паренек, услышав это, снова улыбнулся. Он понял, что его шалость, хоть и вызвала небольшое наказание, не омрачила семейного счастья. И, возможно, даже добавила в него немного юмора и тепла. Лето 1914 года продолжалось, и даже в преддверии грядущих испытаний, такие моменты детской непосредственности и родительской любви были для царской семьи настоящим сокровищем.

* * *

Лето 1915 года в Царском Селе было жарким и томным. Солнце щедро заливало парки и дворцовые залы, но в воздухе витало напряжение. Война, казалось, не собиралась заканчиваться, и даже в этом уединенном уголке империи чувствовалась ее тяжесть. Однако для юного Цесаревича Алексея, несмотря на его недуг, детство продолжалось, наполненное играми и проказами.

В тот день Алексей, которому едва исполнилось одиннадцать, чувствовал себя особенно бодрым. Его ноги, хоть и не всегда слушались, сегодня казались крепче, а в глазах горел озорной огонек. Он наблюдал за своими старшими сестрами — Ольгой, Татьяной, Марией и Анастасией — которые, как обычно, проводили время в одной из гостиных, занимаясь рукоделием и ведя тихие беседы.

«Нужно их немного развеселить,»— подумал Алексей, прищурившись. Его взгляд упал на старинный, пыльный сундук, стоявший в углу комнаты, который обычно служил для хранения старых театральных костюмов. Идея родилась мгновенно.

Тихо, стараясь не шуметь, цесаревич пробрался в соседнюю комнату, где хранились эти самые костюмы. Он выбрал самый устрашающий, по его мнению, наряд — старую, потемневшую от времени мантию с капюшоном, которая когда-то принадлежала одному из придворных. Добавив к этому пару грубых кожаных перчаток и прикрепив к лицу нарисованную углем бороду, Алексей почувствовал себя настоящим призраком.

Вернувшись в гостиную, он затаился за дверью, ожидая подходящего момента. Сестры были увлечены разговором о последних новостях с фронта, их голоса звучали приглушенно. Алексей глубоко вздохнул и, собрав всю свою смелость, распахнул дверь и шагнул в комнату, издавая низкий, протяжный стон.

Первой отреагировала Ольга, самая старшая и рассудительная. Она подняла голову от вышивки, и ее глаза расширились от удивления, а затем от испуга.

— Что это? — прошептала она, откладывая иголку.

Татьяна, всегда более эмоциональная, вскрикнула и прижала руки к груди. Ее лицо побледнело.

— Мама! — вырвалось у нее.

Мария, добрая и мягкая, сначала замерла, а потом, увидев «призрака», вздрогнула и спряталась за Татьяну.

Анастасия, самая младшая и самая игривая, сначала испугалась, но, присмотревшись, заметила знакомые черты под капюшоном и хихикнула.

Алексей, наслаждаясь произведенным эффектом, сделал еще один шаг вперед, стараясь говорить как можно более зловеще: — Я — дух старого дворца! Я — дух императора Петра I! Я пришел за вами!

Ольга, оправившись от первого шока, попыталась взять себя в руки.

— Алеша, это ты? — спросила она, хотя голос ее дрожал. — Перестань, это не смешно!

Татьяна, все еще дрожа, прошептала: — Оля, он же совсем как настоящий! Я боюсь!

Мария, выглядывая из-за сестры, тихонько спросила: — Алешка, зачем ты нас пугаешь?

Анастасия, уже не сдерживая смеха, воскликнула: — Ха-ха! Это Леша! Я знаю, это Леша!

Алексей, увидев, что его шалость удалась, но Анастасия его раскрыла, не смог больше сдерживаться. Он сбросил капюшон, обнажив свое лицо, и рассмеялся.

— Ну что, испугались? — спросил он, его голос уже звучал как обычно.

Ольга облегченно вздохнула, но на ее лице все еще читалось легкое раздражение, — Алексей Николаевич! Ты нас чуть до смерти не довел! Это совершенно недопустимо!

Татьяна, придя в себя, тоже начала сердиться, — Леша, ты не должен так делать! Мы же твои сестры!

Мария подошла к нему и, несмотря на испуг, ласково обняла, — Ты нас так напугал, но я рада, что это ты.

Анастасия, смеясь, подбежала к брату, — Ты был такой смешной в этой мантии! Как старый дедушка!

Алексей, довольный произведенным эффектом, но немного смущенный реакцией сестер, ответил: — Я просто хотел вас немного развеселить. Вы так серьезно разговаривали.

Ольга, все еще немного хмурясь, но уже с проблеском улыбки, сказала: — Развеселить можно и другими способами, Леша. Не нужно нас так пугать. Особенно когда мы говорим о таких вещах, — она кивнула в сторону газеты, лежавшей на столе.

Татьяна, придя в себя окончательно, добавила: — Да, Леша. Мы волнуемся за папу и за наших воинов на фронте. Твои игры в призрака совсем не к месту.

Алексей опустил голову. Он не думал, что его шалость вызовет такую реакцию. Он видел только возможность поиграть, а не то, что его сестры действительно переживают.

— Простите, — тихо сказал он, — Я не хотел вас расстраивать.

Мария, как всегда, была самой понимающей. Она погладила его по голове, — Мы знаем, Леша. Но в такие времена нужно быть осторожнее. Давай лучше поиграем во что-нибудь другое. Может, в прятки?

Анастасия тут же подхватила: — Да! Или в догонялки! Только без призраков!

Ольга, видя, что настроение в комнате начало меняться, улыбнулась, — Хорошая идея, Маша. А ты, Алексей, помоги нам собрать эти нитки. А потом мы можем подумать о новой игре.

Алексей, почувствовав, что его простили, кивнул. Он помог сестрам собрать разбросанные нитки, и вскоре гостиная снова наполнилась смехом, но уже не от испуга, а от веселой игры. Шалость закончилась, оставив после себя не только легкое волнение, но и напоминание о том, что даже в самые трудные времена детские игры и семейная близость остаются важными.

* * *

1916 год. Царскосельский дворец, окутанный предчувствием грядущих перемен, казался особенно тихим и торжественным. В одной из комнат, где царил полумрак, освещаемый лишь мерцанием свечей, юный Цесаревич Алексей Николаевич, наследник российского престола, затаив дыхание, наблюдал за дверью. Его сердце колотилось от волнения и предвкушения. Сегодня он решил устроить родителям небольшую, но, как ему казалось, весьма эффектную шалость.

Алексей, несмотря на свою хрупкость и недуг, обладал живым умом и озорным характером. Он любил наблюдать за родителями, их серьезными разговорами, их заботами о судьбе империи. Но иногда ему хотелось внести в их размеренную жизнь немного детской непосредственности, немного смеха.

Сегодняшняя идея родилась спонтанно. Он нашел старую, пыльную маску, которую когда-то привезли из какого-то экзотического путешествия. Маска была устрашающей, с вырезанными зубами и пустыми глазницами. Алексей решил, что это идеальный реквизит для его замысла.

Он тихонько прокрался в кабинет отца, где, как он знал, император Николай Александрович и императрица Александра Федоровна проводили вечер, обсуждая очередные государственные дела. Затаившись за массивным креслом, Алексей ждал.

Наконец, он услышал шаги. Родители вошли в кабинет, их голоса звучали приглушенно. Алексей напрягся, готовясь к своему появлению. Когда они сели за стол, он, набравшись смелости, выскочил из-за кресла, держа маску перед лицом.

— Бууу! — прокричал он изо всех сил, стараясь придать своему голосу как можно более зловещий тон.

Первой отреагировала императрица. Она вскрикнула, отшатнувшись от стола, ее глаза расширились от испуга. Александра Федоровна, всегда такая сдержанная и величественная, на мгновение потеряла самообладание. Ее руки инстинктивно прикрыли грудь, словно пытаясь защититься от невидимой угрозы.

Император же, хоть и был, застигнут врасплох, отреагировал иначе. Его брови слегка приподнялись, а на губах появилась едва заметная улыбка. Он узнал голос своего сына, даже сквозь маску.

— Алексей! — воскликнул Николай Александрович, его голос звучал одновременно удивленно и с легким укором, — Что это значит?

Паренек, увидев реакцию родителей, почувствовал, как его щеки заливает краска. Он снял маску, и его озорная улыбка сменилась немного виноватой.

— Простите, папа, мама, — пробормотал он, опуская взгляд, — Я просто хотел вас немного напугать.

Императрица, придя в себя, подошла к сыну и обняла его. Ее испуг быстро сменился нежностью.

— Алеша, дорогой мой, — сказала она, ее голос дрожал от пережитого, — Ты нас очень напугал. Но мы рады, что это всего лишь ты.

Николай Александрович подошел к ним и положил руку на плечо сына.

— Твои шалости, Алеша, иногда бывают слишком рискованными, — сказал он, его голос был строгим, но в нем чувствовалась любовь, — Ты должен понимать, что мы живем в непростое время. Такие выходки могут быть неправильно поняты.

Алексей поднял голову и посмотрел в глаза отцу. Он понимал, что тот имеет в виду. Война, революционные настроения, все это создавало напряженную атмосферу, в которой даже безобидная шалость могла вызвать нежелательные последствия.

— Я понимаю, папа, — ответил он, его голос звучал серьезно, — Я больше так не буду.

Императрица погладила его по голове.

— Не нужно быть таким серьезным, Алешенька, — сказала она, улыбаясь, — Мы понимаем, что ты просто хотел немного повеселиться. Но в следующий раз, пожалуйста, выбирай более безопасные способы.

Алексей гордо поднял голову.

— Я хотел, чтобы вы немного повеселились, — признался он.

— Ты добился своего, — улыбнулась императрица. — Но в следующий раз предупреждай, чтобы мы не испугались всерьёз.

— Обещаю, мама, — ответил Алексей и уже собирался придумать новую шалость.

Николай и Александра переглянулись и тихо рассмеялись, наслаждаясь редким моментом лёгкости в их непростые дни. Взявшись за руки, они вместе с Алексеем вышли из кабинета, направляясь в гостиную, где царила более тёплая и уютная атмосфера.

— Знаешь, Алексей, — начал Николай, — иногда даже императору полезно немного отвлечься от забот и позволить себе улыбнуться.

— Да, — поддержала императрица, — и твоя шалость напомнила нам, что в нашей семье всегда должно быть место радости, несмотря на все трудности.

Алексей, чувствуя поддержку и любовь родителей, сиял от счастья. Он знал, что даже в самые тяжёлые времена их семья остаётся крепкой и дружной.

Николай Александрович кивнул.

— Да, Алеша. Повеселиться можно и без масок и внезапных появлений, — сказал он, — Может быть, мы сыграем в шахматы? Или почитаем что-нибудь интересное?

Алексей обрадовался предложению отца. Он любил проводить время с родителями, особенно когда они были вместе и могли забыть о своих заботах.

— Да, папа! Давайте сыграем в шахматы! — воскликнул он, его глаза снова заблестели от радости.

Императрица улыбнулась, глядя на сына и мужа. В этот момент она почувствовала, как ее сердце наполняется теплом и любовью. Несмотря на все трудности и тревоги, у них была семья, и это было самое главное.

— Тогда я пойду за шахматами, — сказала она, направляясь к шкафу, — А вы пока можете расставить фигуры.

Пока императрица искала шахматы, император и цесаревич начали расставлять фигуры на доске. В комнате воцарилась тихая, уютная атмосфера. Шалость Алексея была забыта, и на ее место пришла радость от общения с семьей.

— Алексей, — сказал император, не отрываясь от шахмат. — Ты должен помнить, что твое положение обязывает тебя быть ответственным. Ты — наследник престола, и на тебя возлагаются большие надежды.

Алексей кивнул, понимая слова отца. Он знал, что его жизнь не будет легкой, но он был готов к этому. Он хотел быть достойным своего отца и своей страны.

— Я постараюсь, папа, — ответил он, — Я буду учиться и готовиться к тому, чтобы стать хорошим императором.

Николай Александрович улыбнулся, глядя на сына. Он верил в него и знал, что Алексей сможет справиться со всеми трудностями.

В этот момент императрица вернулась с шахматами. Она поставила их на стол и села рядом с мужем и сыном.

— Ну что, начнем? — спросила она, улыбаясь.

И они начали играть в шахматы, забыв на время о войне, о революции и о всех тех проблемах, которые обрушились на их страну. В этот вечер они были просто семьей, любящими родителями и озорным сыном, наслаждающимися обществом друг друга. И эта маленькая шалость, хоть и напугала их, в итоге сблизила их еще больше, напомнив о важности семьи и любви в этом неспокойном мире.