Почему нет любви? (джен)

Сколько бы времени не проходило, сколько бы поколений людей не сменялось на земле, природа остается неизменной. Времена года как стрелки на часах перетекают по кругу всегда в одной последовательности. Весна — яркая и насыщенная жизнью, как самый первый вздох младенца; лето — огненное и страстное, как любовь двух сердец; осень — золотая и печальная, как мгновение, когда женщина заслоняет возлюбленного от смерти; зима — чистая и пустая, словно начатая с белого листа жизнь. У всего есть своя цель, какую же имеет любовь и преданность?

— Зачем ты пришла? — Поттер сидел на стрельчатой стене самой высокой башни замка и, чуть повернув голову, смотрел на рыжеволосую девушку, вошедшую на смотровую площадку Астрономической башни.

— Тебе не страшно? — спрашивает она, подходя ближе и садясь на соседний зубец.

— Теперь да, слезь отсюда! — Гарри строго взглянул на нее — в голосе четко ощущался страх.

— Тогда и ты, — заупрямилась она.

Парень недовольно фыркнул и принялся спускаться. Джинни последовала за ним.

— Ты так и не ответила, зачем пришла, — заметил Гарри, поправляя очки.

— Я пришла сказать, что мне все равно.

Юноша всматривался в ее глаза. На этот раз в них была уверенность и твердость. Он печально улыбнулся.

— Ты эгоистка.

— Такая же, как и ты, Гарри, — бросила она, подходя к краю и перегибаясь через стену, чтобы посмотреть вниз.

Поттер отдернул ее оттуда и слегка оттолкнул от себя.

— Так будет лучше для нас обоих, Джинни, — строго произнес он. — Ты просто этого не понимаешь, но я знаю.

— Много ли ты знаешь, Гарри Поттер! — рассержено закричала Уизли.

— Я знаю, что такое терять близких!

— Я это тоже знаю! Или ты забыл?!

Гарри сжал зубы от сдерживаемых эмоций и боли при мысли о семье Билла. В карих глазах читался укор. — Прости.

— Ты глупец, Поттер. То, что ты разорвал наши отношения, ничуть не принесет мне облегчения, если завтра ты умрешь. Я лишь буду страдать чуть больше от мысли, что не смогла быть с тобой хотя бы это малое время! — она убежала, но ее слова еще долго отдавались в голове семнадцатилетнего героя магического мира.

* * *

— За что ты любишь меня? — спросил юноша, проводя рукой по раскрасневшейся щеке девушки.

— Ты особенный, — сонно прошептала Джинни, улыбаясь в его плечо.

— Ну да, ну да, как же я мог забыть, — иронично хмыкнул он.

— Ты только мой, я имела в виду только это, — дыхание щекочет шею, и звук поцелуя раздается приятной музыкой.

— Я хотел бы прожить с тобой вечность. Жаль, что такое невозможно.

— Все возможно.

— Раньше я верил в чудеса, теперь нет.

— И это говорит Мальчик-Который-Выжил? — усмехнулась девушка и, высвободив руку из-под одеяла, повернула лицо юноши к себе. — Ты и есть чудо, просто не замечаешь очевидного.

— Год назад ты говорила, что я эгоист.

— Мы все эгоисты, Гарри.

Он улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа, а девушка извернулась и прильнула к его губам.

* * *

— Никогда, Поттер! — кричала Джинни, наставив палочку на Гарри. Юноша стоял не шелохнувшись заколдованный ее заклинанием. Он практически снял его, но не предпринимал никаких действий. — Я уже давно утверждаю, что ты идиот, — уже спокойно проговорила она, подходя ближе.

— Джинни, если ты этого не сделаешь, то я не смогу совершить то, что должен, — тихо и успокаивающе проговорил Гарри.

— Ты ничего не должен делать! — с яростью во взгляде уже в который раз возразила она. Уизли заметила, что Поттер освободился от чар, она резко взмахнула палочкой в его сторону. Невербальное заклинание было пресечено мощным блоком юноши.

Поттер тяжело вздохнул и отвернулся от нее. Этот разговор, точнее спор и крики между ними шел не переставая, и Гарри затруднялся сказать, насколько еще хватит его терпения. Юноша, не оборачиваясь, направился вглубь леса.

— Стой! Куда ты? — закричала девушка, побежав следом.

Они молча шли между деревьями, окружающими лагерь Ордена Феникса и Министерства. День пошел на убыль, но солнце светило вовсю, проникая через листья деревьев и попадая в глаза. Где-то неподалеку шумела река, под ногами хрустели ветки. Это был тот самый день, когда Мальчик-Который-Выжил умер и возродился вновь как феникс.

— Этот момент должен был настать, Джинни, — спокойно произнес Гарри спустя достаточно долгое время, за которое они успели немного привести мысли в порядок. Он остановился около иссохшего пня и, сев на него, посмотрел в прекрасные глаза своей любимой. — Я всегда знал, что это произойдет, и когда-то предупреждал тебя об этом. Тогда на Астрономической башне ты говорила, что тебе все равно. А что же теперь?

Джинни почувствовала, что глаза горят, а из груди рвется стон боли. Всё сказанное Поттером, все его предупреждения эхом раздавались в ее голове болезненным набатом. Нет, она знала, что день придет. Но, как всегда, все случилось слишком быстро. Девушка прижимала к груди палочку, руки сильно дрожали. То, что он попросил сделать сейчас, убивало не просто их любовь, оно выжигало часть самой души Джинни.

— Гарри, — голос дрожал, — как ты не понимаешь. То, что ты просишь… То, что ты собираешь сделать… я просто умру, если ты не вернешься.

Поттер поднялся и, подойдя к ней, обнял, прижав так сильно, что девушка просто разрыдалась от ощущения, что он действительно не вернется. Это было даже не столько ощущение, сколько предчувствие. Он не выживет.

— Я люблю тебя, — прошептал он ей. Сердце Гарри билось так сильно и сжималось так больно, что его голос срывался. — Ты обещала мне, что ничего не сделаешь с собой, не бросишься в бой, не погибнешь! — Он отстранил ее и заглянул в глаза. — Я ни в чем не обманывал тебя, рассказал все начистоту. Предупредил обо всем! И ты была согласна, Джинни! Все это время я позволял себе любить, только потому, что ты была согласна. Ты уверила меня, что… что так будет лучше… мы провели много времени вместе, и я счастлив… Все это дала мне ты. Ты сделала меня счастливым! А теперь, прошу тебя, будь честна со мной! Ты обещала быть смелой, обещала жить ради меня, даже если я не смогу.

— Гарри… — плакала она, цепляясь за его мантию, ноги больше не держали ее.

Поттер осел вместе с девушкой на землю, не позволяя себе разомкнуть объятий. Он гладил ее волосы, которые так любил перебирать, когда они оставались одни, шептал слова любви, пытаясь подбодрить. Джинни не глупа, Гарри знал, что она сделает то, о чем он ее просит. Это причиняло ему боль. Он в который раз ощутил себя гадким безжалостным мерзавцем. Гарри часто задавал себе вопрос: а смог бы он сам сделать такое, если бы она его попросила? От одной лишь мысли об этом его захлестывала лишающая сил паника. Никогда. Но, он просил любимую сделать то, что не под силу сделать ему.

Поднялся легкий ветер, заколыхались кроны грузных вязов, стволы затрещали, напоминая о почтенном возрасте. Где-то запела какая-то птица. Природа не знала той трагической истории, что разворачивалась в сердцах двух влюбленных. Но она невольно стала свидетелем рокового переворота в жизни одной девушки. Через долгое время, что для мощной и вечной фауны пролетело за мгновение, пара, сидевшая около когда-то пронзавшего своей кроной небо вяза, разъединилась. Джинии поднялась на нетвердые ноги, а Поттер остался сидеть на укутанной листьями и травой земле. Девушка трясущейся рукой подняла палочку и направила ее на парня. Слезы блестели на ее щеках, губы дрожали.

Гарри поднял голову, и в зеленых глазах блеснула уверенность. Он кивнул Джинни.

— Только последний год, любимая.

— Вдруг я сотру больше, — не чувствуя губ, прошептала она.

— Я верю в тебя. Ты слишком хорошо натренировалась на Пожирателях… — усмехнулся он.

— Гарри…

— Я знаю. Не медли.

— Вернись ко мне.

— Джинни…

— Обливиэйт!

* * *

— Мой мальчик, я, конечно, понимаю, что иногда действую на людей усыпляюще, но не предполагал, что настолько, — словно через слой ваты услышал Гарри удивленный голос директора. Поттер ощутил, что сидит в мягком кресле в кабинете Дамблдора. Полыхающий камин согревает ноги, точнее, они уже перегрелись. Гарри поспешил их отодвинуть. Рядом в кресле сидел Северус и вопросительно смотрел на него. Альбус тоже озадаченно глядел на молодого человека. Все это заставило Поттера смутиться. Он даже не помнил, о чем они говорили.

— Простите, господин директор. Я задумался, — поспешил извиниться он. Гарри провел рукой по волосам и оставил ее там, а локтем оперся о подлокотник. Немного безумная поза, учитывая, что глаза Поттера в этот момент выражали растерянность и шок.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — нахмурившись, спросил Снейп.

— Да, — быстро сказал Поттер и замолк. Гарри уставился на пляшущие в камине языки пламени. На секунду ему показалось, что в их оранжевых всполохах, мелькнули огненные волосы, которые он самозабвенно гладил в недавнем воспоминании.

Теперь он понимал, что заставило его позабыть Джинни. Именно об этом он и думал, когда вместе с Северусом пришел к Дамблдору. Во время разговора Гарри смотрел в камин, и эта игра пламени подтолкнула его к потерянным воспоминаниям, словно открылся затаенный уголок его сознания, и Поттер окунулся в него с головой. Несмотря на то, что внешне Гарри оставался спокоен, в душе начинал образовываться хаос из смешанных эмоций: он пытался впитать больше тех забытых ощущений, пережитых когда-то, но в тоже время испытал боль от произошедшего. Отпустить свою любовь, это непросто. Но Джинни сделала это ради него.

С этим осознанием пришло и понимание: прошел год, а девушка до сих пор не знает, что Поттер жив. Сколько боли он принес ей. Ведь ее любимый не вернулся тогда. Душу, казалось, вздернуло и вывернуло наизнанку от этой мысли.

Не замечая своих действий, Гарри вскочил, пальцы сжались в кулаки. Пламя в камине, повинуясь стихийной магии, мгновенно взвилось и затрещало, как в аду.

— Гарри! Успокойся! — закричал Снейп, тоже вскакивая из кресла, но для того, чтобы языки пламени не опалили его.

Поттера это отрезвило. Он застыл, смотря, как огонь пожирает бумаги, лежавшие на каминной полке: постепенно пламя уменьшилось и загорело, как и прежде, непринужденно. Но, очевидные последствия его дел остались: дымящийся коврик и подпаленные свитки. Гарри, зажмурившись, потер виски. Нельзя было настолько расслабляться, что магия выходила из-под контроля.

— Что случилось?! — потребовал ответа Снейп, буравя Поттера непроницаемым взглядом. Хотя сейчас в нем проскальзывала тревога.

Гарри медленно сел обратно в кресло, не переставая тереть правый висок, который отчего-то пульсировал. Возможно остаточная магия заклятья, которое было разрушено или просто нервы.

— Я… ничего, извините, — пробормотал он. Самоконтроль, годами тренированный его учителем, сейчас, несомненно, помог. Глубоко вздохнув Гарри отнял руку от головы и достал палочку. Взмахнув ей, он восстановил ковер и убрал подпалины на камнях камина и пола. Жаль что также нельзя восстановить и бумаги. — Директор, извините за документы. Надеюсь, там ничего важного?

— Пустое, Гарри. Лучше объясни, что вызвало такие сильные эмоции, — удивленно отозвался директор.

Поттер посмотрел на Снейпа, тот глядел на него пристально, между бровей залегла глубокая морщина.

— Я вспомнил, что стер себе память, — ровным голосом ответил Гарри. — Точнее не сам, я попросил Джинни.

— Зачем? — последовал логичный вопрос. Мрачный профессор тоже сел в кресло.

— Я попросил ее стереть воспоминания о нас с ней. Иначе, я просто не смог бы уйти.

Гарри не хотелось говорить об этом. Он еще сам не уложил в голове всю открывшуюся правду, чтобы доходчиво ее пояснить. Да и надо ли это кому-то знать? Ни Дамблдор, ни тем более Снейп не были чужими людьми молодому человеку, но Гарри не хотел рассказывать им о Джинни. Все-таки это не та информация, о которой стоит говорить. Посмотрев в глаза отца, Поттер убедился, что ему и не надо ничего объяснять. Снейп все понимал. Мужчина кивнул ему и уже более расслабленно откинулся на спинку кресла.

— Это довольно жестоко, Гарри. Надеюсь, ты это понимаешь, — проговорил профессор. — Мало кто способен переступить через свой природный эгоизм и отпустить того, кого любишь, — печально заметил он.

Гарри почувствовал себя еще паршивее после этих слов, или, возможно, голоса, которым они были произнесены. Снейп знал, о чем говорил, и, по всей видимости, очень хорошо.

— Думаю, наши разговоры сейчас в тягость тебе, мой мальчик, — услышал Поттер голос Дамблдора, но смотрел он все еще на Северуса. Странно было видеть в его обычно строгих и сосредоточенных глазах, какую-то отстраненную грусть. — Учитывая, что мы разобрались с главными вопросами о твоем змееязычии и о Ровене Рейвенкло, ты можешь воспользоваться моим камином и навестить мисс Уизли. А мы пока с профессором Снейпом обсудим рукопись Салазара.

— Спасибо, директор! — Гарри поднялся и взял с полки горшочек с порохом. Тот был еще теплым от огня, которым недавно был объят камин. Поттер зачерпнул порошка, когда услышал:

— Не забудьте вернуться домой, молодой человек, — строго обронил Северус. Однако Гарри знал, что это было сказано совсем с другой целью.

Поттер ему счастливо улыбнулся и, бросив в камин летучий порох, исчез.

— Ох, молодость, — ухмыльнулся Дамблдор, скрещивая перед собой пальцы домиком.

Снейп скептически хмыкнул. Ему оставалось лишь надеяться на благоразумие Гарри в отношении необдуманных поступков на почве сильных эмоций и долгой разлуки с девушкой.

* * *

Гарри шагнул в комнату. Когда зеленый огонь за спиной юноши погас, то он сообразил, что оказался в темноте. Заставив вспыхнуть несколько свечей в гостиной, Поттер услышал шум движения. Видимо, хозяева почувствовали присутствие незваного гостя. Где-то наверху взвизгнули дверные петли и раздались шаги по скрипучим половицам. По мере приближения представителя многочисленного семейства на стенах зажигались маленькие огненные фонарики. Гарри не видел этого, но точно знал. Он мог почувствовать любое проявление магии, особенно в тот момент, когда маг творил ее — словно что-то щекотало в животе.

Поттер повернулся к замершему на последней ступени лестницы волшебнику. Им оказался Артур Уизли. Мужчина был в наброшенном на ночную рубашку халате, на голове красовалась шапочка для сна, волшебная палочка в руке. Глаза широко раскрыты от шока. Глава семейства, смотря на Поттера, несколько раз протер их, потом хотел что-то сказать, но из его горла так ничего и не вырвалось. Гарри решил начать первым.

— Простите, сэр, что я так поздно. И да, это действительно я.

— Гарри? Как? Я не понимаю…

Поттер хоть и не спрашивал у Рона, но по всей видимости друг так и не нашел слов, как рассказать своей семье о том, что Гарри жив. Возможно, это было правильно.

«Мне нужно было самому это сделать. Вот я дурак», — уже не в первый раз Поттер признал, что не перестает забывать считаться с чувствами людей. А семья Уизли была для него не просто безликой. И он не вспомнил о ней. Как и про Джинни. Самое странное, что Дамблдор, кажется, тоже ничего не рассказал им.

— Я все объясню, мистер Уизли. Мне жаль, что я не пришел раньше, — начал он, но был прерван легким касанием руки. Отец его друга в несколько шагов преодолел расстояние между ними и теперь сжимал его плечо. Губы задрожали, когда мужчина проговорил:

— Ты жив.

Гарри позволил себя обнять. Это не было так ужасно, как все предыдущие «встречи». Мистер Уизли отпустил его спустя несколько секунд и продолжил:

— Я не знаю, что сказать… Что с тобой произошло, Гарри? Ты улетел вместе с Пожирателями… Зачем?

— Я должен был встретиться с Темным Лордом. Так было нужно. Простите, я не могу рассказать всего. Думаю, профессор Дамблдор объяснит лучше.

— Он знает, что ты жив!? И всегда знал? — возмутился маг.

— Он узнал совсем недавно.

— А остальные?

— Знают только Сириус, Ремус, Снейп, и Рон с Гермионой, — про Драко он умолчал.

— Рон знал…

— Да, но не вините его за то, что он не рассказал. Он видимо не знал как. Да и не должен был… Я сам.

— Гарри… — он провел рукой по голове юноши и оставил ее на плече парня. Заглянув в глаза Поттера, он закончил: — ты правильно сделал, что пришел. Нужно позвать Молли. Она будет просто вне себя от счастья…

— Нет, мистер Уизли, — возразил Гарри и поймал за руку собравшегося бежать за женой главу семейства. Поттер немного смутился от того, что собирался сказать. Или как это должно было прозвучать. Он отпустил руку мага. — Я вас очень прошу, давайте подождем до рассвета. Не нужно никого будить.

— Но ты пришел, чтобы…

— Да, — кивнул Гарри и, прикрыв на секунду глаза, закончил: — но, я хотел бы поговорить с вашей дочерью в первую очередь.

Видя удивление и легкое замешательство во взгляде мужчины, Поттер продолжил:

— Когда я уходил на встречу с Волдемортом, я попросил Джинни стереть себе память. Я практически вычеркнул воспоминания о ней, чтобы суметь уйти. Я заставил ее страдать, — он замолк, и тяжелая тишина упала между магами. Поттер не смел поднять глаза на мистера Уизли, а тот в свою очередь неотрывно смотрел на молодого человека. Что-то в его взгляде изменилось, но Гарри этого не замечал.

— Тогда иди.

Поттер поднял голову и пораженно уставился на отца своей девушки. Он ожидал какой угодно реакции от этого человека, и такая занимала последнее место.

— Я видел, как она переживала. Этот год изменил ее. Надеюсь, ты больше не заставишь ее через это проходить?

— Никогда, — единственное, что мог выдавить Гарри.

— Хорошо. Ее спальня на третьем этаже.

— Спасибо, мистер Уизли…

— Мне не нужно напоминать тебе, что…

— Конечно, нет!

— Ладно.

— Спасибо, вам.

— То, что ты жив, это просто благословение, Гарри.

Поттер улыбался, когда поднимался по такой знакомой совершенно протоптанной лестнице на третий этаж. Оказавшись напротив комнаты девушки, он не стал стучаться, а тихонько открыл дверь. Проскользнув внутрь и прикрыв ее за собой, Гарри обернулся и застыл. На кровати сидела Джинни, ее большие карие глаза были широко открыты и смотрели на него с ужасом.

* * *

Высокий маг стоял в центре большой пентаграммы и читал заклинание как молитву перед алтарем. Секунды текли, превращаясь в минуты, а минуты в часы, но губы мага ни на миг не останавливались. Постепенно под бледной кожей шеи, рук и лица (только эти участки тела волшебника не были скрыты одеждой) проявлялись тонкие сети вен. Зрелище было ужасным. Место, на котором стоял волшебник, постепенно нагревалось от потока магии, проходившего через его тело. Камни покраснели, но не обжигали оголенные ступни Тома.

В комнату проникал свет от полумесяца, и его хватало, чтобы вырвать тело мага из темноты. Тьма подсвечивалась голубоватым мерцанием рисунка пентаграммы и тех рун, что были вплетены в картину мощного колдовства.

«Осталось совсем немного…»

Темное облако сформировалось над головой волшебника, оно постоянно видоизменялось и трепыхалось. Не прошло и получаса, как странное творение темной магии начало издавать шум. Неясные утробные звуки. Туман стал непроглядным, преобразуясь в плотную материю темного блестящего при луне цвета. Гибко изгибаясь, стали проглядываться черты массивных тел. Раздавшийся крик был похож на душераздирающую песнь Авгура[1]. Через несколько минут размашистые крылья развернулись, как пыль, сбрасывая с созданий остаточную «магию рождения». На Темного Лорда смотрели множество пар глаз разномастных химер.

Все они были настолько различными, и особенно это подчеркивалось количеством их голов. Одно тело могло иметь от единственной морды до трех! Самое странное, что тело разнилось с ними. Оно могло иметь головы змей, соколов, львов, лошадей(больше походивших на тестралов), коз, ящеров и многих других животных. Выделялись из этой странной стаи два существа. Они походили на пантер, но имели большие покрытые перьями крылья. Их тела были гибкими и черными, как сама ночь, морды украшались загнутыми назад коричнево-алыми рогами, а пасти имели длинные острые зубы в несколько рядов, глаза были разного цвета. У одной «пантеры» зеленые и желтые, у другой — пурпурные и фиолетовые. Очень необычно. Остальные химеры имели исключительно кожистые крылья.

Удовлетворение от сотворенного волшебства пронизывало каждую клетку тела Волдеморта, его губы расползлись в улыбке, и он поприветствовал свои творения. Тихие, но властные слова на парселтанге раздались по залу.

— «Вы призваны в службу мне, но пусть будет непоколебима воля ваша, ибо она совпадает с моей! Примите меня как хозяина и покровителя!»

Создания вертели многочисленными головами, ловя каждый звук издаваемый Томом Риддлом. Маг смотрел на них уверенно и настойчиво. Древние существа чувствовали силу его магии и воли, поэтому спустя какое-то время каждый из них преклонил голову перед волшебником в знак скрепления договора.

* * *

Она взирала на него, не шевелясь. Гарри подошел к кровати, но сесть на нее не решился. Он остался стоять рядом и всматриваться в ее лицо. Девушка на самом деле несильно изменилась — но было заметно, что минувший год оставил на ней отпечатки. Заострившиеся черты лица, круги под глазами видимо уже были давно, а молочно-белая кожа в свете месяца за окном казалась мертвенной.

— Ты была права тогда, — Гарри услышал свой голос, но не узнал его, насколько он был потусторонним. — Я идиот и дурак. Я заставил тебя пережить все это. Джинни…

Девушка продолжала смотреть на него, не произнося ни звука и не мигая.

— Прости меня, любовь моя, — произнес он, ощущая боль в сердце. Он не знал, что ему делать.

Джинни отвернулась и уставилась в окно. Мокрые дорожки на щеках заблестели в лучах света.

— Я сошла с ума, — обреченно выдохнула она.

Гарри с болью глядел на нее. Она не поверила, что он живой. Поттер сел на кровать. Та прогнулась, и Джинни мгновенно обернулась. Призраки уж точно не обладают весом.

— Это я, — он взял тонкую руку и сжал ее, Джинни вздрогнула. Гарри поднес ее ладонь к губам и поцеловал. — Прошу, поверь, — он заглянул в глаза любимой.

— Гарри… — сколько недоверия и боли было вложено в это слово. Поттер почувствовал себя просто ужасно, он не выдержал и прижал девушку к себе. Джинни шумно выдохнула и сильно задрожала. — Гарри, — повторила она надломленным голосом.

Тянулись минуты, а они сидели, не разрывая объятий. Ни слова, ни объяснения им были не нужны. Самое главное, что он держал ее в своих руках, а она снова слышала стук его сердца. Для нее мир вновь перевернулся. Вокруг все вращалось, а в груди роднились два чувства — облегчение и обреченность. Опять из-под ее ног выбили землю. Он для нее был тем, кто заставляет делать шаг в бездну и в тоже время тем, кто никогда не позволит упасть туда окончательно. Целый год она пыталась смириться, что он не вернется, и все равно предательская надежда не оставляла сердце. Она мучила ее по ночам, когда воспоминания подогревали боль и вину за то, что отпустила его. И вот теперь он здесь, с ней. Словно ничего и не было...

Когда рассвет начал окрашивать небо в нежно розовый цвет, двое молодых людей, обнявшись, спали. Оба устали от всего, что им пришлось пережить. Им был дан еще один шанс на счастье!

[1] Авгур (англ. Augerey или Ирландский феникс) — это худая вечно скорбящая птица зеленовато-чёрного цвета. У Авгура характерный низкий пульсирующий крик, который, как некогда полагали, предсказывает смерть. Волшебники старались избегать гнёзд Авгура, так как боялись услышать его душераздирающую песнь, и, говорят, не один волшебник уже получил сердечный приступ, когда, пробираясь по лесу, услышал жуткий вопль Авгура. http://allpotter.org.ua/magic_world/magical_creatures/1123-avgur.html