Рассвет над Британией (гет)

Над маленьким городком догорал закат. Стук каблуков, клацающих по мостовой, раздавался в вечерней тишине — Элджернон Бриггс возвращался домой, к родному очагу и любимой семье. Мистеру Бриггсу было грех жаловаться на жизнь: любящая красавица-жена, маленький сынишка, денежная работа в «Слизне и Джиггере», уважение со стороны коллег-зельеваров... И сторонние заказы со стороны обеспеченных клиентов, готовых щедро заплатить за не совсем законные снадобья. Даже магическая война и постоянные тревожные новости почти никак не повлияли на жизнь Элджернона.

Вот уже виден свет в окнах родного дома. Быстрым шагом мистер Бриггс дотопал до калитки, в два счёта дошёл до двери и постучал. Никто не отозвался — похоже, Вероника была слишком занята домашними делами. Усмехнувшись, мистер Бриггс сам распахнул дверь.

Разувшись и сняв плащ, мистер Бриггс неожиданно для себя заметил, что в доме было непривычно тихо, и никто не побежал радостно встречать главу семьи. Неужели нападение? Вряд ли: ни Чёрной метки, ни каких-либо разрушений и следов борьбы видно не было. Вероятно, Вероника решила почитать сыну сказку и так увлеклась, что не услышала его прихода. А возможно, его дорогая супруга решила без ведома мужа принять у себя незваного гостя... Нахмурившись, Элджернон выхватил палочку и направился в сторону гостиной.

— Экспеллиармус! — прокричал незнакомый женский голос, и волшебная палочка мистера Бриггса вылетела из руки.

Ошарашенный и безоружный, мистер Бриггс мог лишь молча обозреть гостиную. Вероника (слава Мерлину, живая) съёжилась на диване, всхлипывая и дрожащими руками прижимая к себе до смерти напуганного сына, а вокруг стояли незнакомцы. Высокий немолодой мужчина с гривой чёрных волос и бородой, в которой виднелись седые пряди; лёгкая улыбка на вытянутом лице с тонкими аристократическими чертами, пересечённом длинным, застарелым шрамом, выглядела приятной, но глаза сверкали хищным блеском. Его товарищ помоложе, мускулистый блондин со злобной ухмылкой на небритой физиономии. И привалившаяся к комоду смуглокожая девушка с короткими, спутанными тёмными волосами; она поигрывала отнятой у Элджернона палочкой и ехидно усмехалась ему.

— Присаживайтесь, мистер Бриггс, — любезным тоном проговорил старший из троицы, — и, ради Мерлина, не совершайте неразумных поступков.

Его товарищ-блондин грубо подтолкнул Элджернона к креслу; мужчина, вне себя от ужаса, присел на самый краешек.

— Кто вы такие? — только и мог спросить Элджернон.

— О, поверьте, наши имена ничего вам не скажут, — всё тем же спокойным, фальшиво-доброжелательным голосом продолжил черноволосый, — но можете звать меня Мелиадус, если вам так удобно.

— В-вы... вы пришли... убить нас?

— Ха! Слыхала, Ракша? А он шутник! — весело бросил блондин своей напарнице, и оба рассмеялись.

— Поверь, Бриггс, если бы мы хотели прикончить тебя и твою семейку, мы бы давно это сделали, — насмешливо произнесла Ракша. — И в более подходящее время... под луной, скажем.

Под луной? Значит, оборотни — Бриггс уже обратил внимание на потрёпанный и слегка диковатый вид его «гостей». Но что им нужно? Неужели эти вервольфы хотят заразить ликантропией его сына? От этих монстров можно ждать чего угодно... Нет, он этого им не позволит!

— Вульфрик, Ракша, достаточно! — осадил своих соплеменников Мелиадус. — Мы отклонились от темы! Я думаю, мистер Бриггс, вас интересует цель нашего визита.

— Да... эээ... мистер Мелиадус, — неуверенно ответил Элджернон. — Что вам от меня нужно?

— Мы наслышаны о том, какой вы талантливый зельевар, Бриггс, — елейным тоном продолжил старший из оборотней. — И полагаю, что такому достойному специалисту, как вы, по силам сварить Волчье противоядие.

Элджернону это было по силам. Когда-то он, ещё молодой зельевар, сдавал экзамены на приём в Гильдию зельеваров, и ему поручили приготовить Волчье противоядие. Это зелье было чрезвычайно сложным по своему составу и в приготовлении, любая оплошность могла обратить весь труд насмарку — однако молодой Бриггс успешно выполнил свою работу. Дамокл Белби, знаменитый изобретатель Волчьего противоядия, самолично принимавший экзамен у Элджернона, заявил, что зелье сварено безупречно.

— Да, я смогу его сварить. Но это очень сложная и кропотливая работа, она потребует немало времени и немало затрат...

— Уверен, что это уже ваши проблемы, мистер Бриггс, — улыбка Мелиадуса теперь была откровенно хищной. — Вы ведь не хотите, чтобы с вашей дражайшей супругой что-то случилось? Или чтобы вам пришлось готовить Волчье противоядие для собственного сына?

— Конечно-конечно, я согласен! — поспешно воскликнул Элджернон, устрашённый угрозой со стороны оборотня.

— Мудрое решение, — довольно произнёс Мелиадус. — Нам понадобится пятнадцать порций на целую ночь, и чтобы всё было готово до следующего полнолуния.

— Но это же очень много! — набравшись смелости, возразил поражённый зельевар. — Нужны ингредиенты, дорогие ингредиенты, и мне просто не хватит денег, чтобы всё это купить.

— Всем необходимым мы вас обеспечим, не переживайте! — заверил его Мелиадус. — Значит, по рукам, мистер Бриггс. Когда сварите первую партию — да, пока только первую, потому что нам предстоит долгое и плодотворное сотрудничество — Вульфрик к вам явится.

— И не пытайся бежать, Бриггс, мы будем следить за тобой, твоим домом и твоей семьёй, — грубо пригрозил Вульфрик.

— И упаси тебя Моргана испортить зелье, намеренно или нечаянно, — добавила Ракша.

Понимая, что отступать некуда, Элджернон лишь обречённо кивнул.

* * *

Сна не было ни в одном глазу.

Ракша отбросила в сторону старое одеяло, потянулась, поднялась с тюфяка и покинула шалаш, который она делила со своей соседкой Дианой, досматривающей сейчас десятый сон. Выйдя наружу, девушка-вервольф невольно поёжилась — октябрьские ночи в Северной Англии были холодными. Взглянула на возносящиеся к тёмному небу стволы елей и пихт, развесистые кроны дубов с голыми ветвями, освещённые холодным лунным светом, вдохнула привычные запахи леса — хвои, прелой травы и опавших листьев, вслушалась в шум ветвей, уханье сов, клёкот хищных птиц да раздающийся где-то вдалеке волчий вой.

Это был их дом. Её дом. Мёрквуд, один из древнейших волшебных лесов Британии, имел не самую добрую славу в магическом мире. Некогда он был известен как обиталище могущественных бриттских друидов, их священная роща, где те молились своим богам и совершали обряды в честь них, приносили им в жертву животных, а порой и несчастных магглов, сжигая их в клетках, сплетённых из ивовых прутьев. Говорят, после вторжения на Острова воинственных саксов друиды укрывались в Мёрквуде многие годы и даже века, храня свои традиции и обычаи ещё долгое время. И хотя ныне друиды уже давно сгинули, в Мёрквуде всё, от древних ветвистых дубов до обильно поросших мхом и лишайником огромных каменных глыб, по-прежнему дышало волшебством.

Вдали, в центре лагеря оборотней, светилось весело горящее пламя костра; слегка помедлив, Ракша неуверенно двинулась навстречу ему. Возле костра сидело несколько её собратьев во главе с Грейбэком. Ракша унюхала аппетитный аромат жареного на костре мяса, почувствовав, как невольно наворачиваются слюни.

— Не спится, Ракша? — задорно окликнул её Вульфрик. — Иди, посиди с нами!

Ракша бросила взгляд на Фенрира, но тот лишь фыркнул и равнодушно кивнул, и волколачка заняла место у костра рядом с Вульфриком и Мелиадусом. В стае оборотней царила своя иерархия, подобная той, что есть у диких животных. Ракша, будучи ещё молодой и к тому же «самкой», занимала слишком низкое место в стае, чтобы делить трапезу с вожаком — но, похоже, Грейбэк был сегодня в хорошем расположении духа.

Мелиадус протянул Ракше кусок оленины, и волколачка с жадностью вгрызлась в красное, полусырое мясо. С Мелиадусом она была знакома давно: немолодой, опытный оборотень примкнул к их группе, когда Ракше было всего тринадцать. Мелиадус взял юную волколачку под покровительство, держался с ней довольно холодно, как и с остальными сородичами, но по-своему заботился и даже научил колдовать — за это Ракша была благодарна своему сотоварищу и наставнику. Мелиадус никогда не рассказывал о своём прошлом, но, судя по всему, происходил из знатной волшебной семьи и был укушен уже будучи взрослым магом — даже живя среди волколаков, он сохранил какие-то аристократические манеры и отлично колдовал.

В стае Мелиадус занимал высокое положение, будучи одним из советников Фенрира. Хотя Мелиадус был почти так же жесток и беспощаден, как и Фенрир, но не настолько силён, чтобы претендовать на место вожака. Тем не менее, благодаря острому уму и магическому мастерству он был очень полезен стае, с лёгкостью находил общий язык с не-оборотнями, в том числе и с бывшими союзниками — Пожирателями Смерти.

— Отличное мясо, — довольно произнёс Олаф, грузный и неотёсанный самец-оборотень. — Славная была охота, и олень что надо!

— Ага, — с набитой пастью проворчал Грейбэк, жевавший сырую оленину; несколько кровавых струек текло по его губам, теряясь в седой бороде. — Хотя лично я не отказался бы от свежей человечинки...

Ракшу аж передёрнуло: она вспомнила ту лунную ночь, когда она наведалась к своей бывшей семье, вкус сырого мяса и человеческой крови. Аппетит как рукой сняло.

— Кстати, как там наш зельевар и его работёнка? — продолжил Фенрир.

— Завтра зелье будет готово, — ответствовал Вульфрик.

— Славно, славно, — протянул вожак оборотней. — Значит, к этому дню вы все должны быть готовы. Теперь, без поддержки Пожирателей, наши нападения проходят уже не так легко, как раньше.

— Верно, — отозвался Мелиадус, аккуратно обгладывающий оленью кость. — И нам бы сейчас пригодились союзники.

— Я не стану иметь дел с людьми! — рыкнул Грейбэк не терпящим возражений тоном.

— Безусловно, Фенрир, — согласился Мелиадус. — Мы не можем позволить себе снова допустить подобную ошибку. Однако я имел в виду других союзников. Не только мы, оборотни, пострадали от людского произвола.

— Чихать я хотел на их проблемы! Но звучит заманчиво, Мелиадус, — в хриплом лае Фенрира теперь слышался живой интерес. — Подмога бы нам пошла на пользу. Ты, должно быть, имеешь в виду великанов? Они тоже когда-то были на стороне Тёмного Лорда.

— Великаны настолько же тупые, насколько свирепые. Не ровен час, нападут, если мы явимся к ним, — задумчиво проговорил лохматый рыжий мужчина по соседству с Фенриром.

— Можно подумать, что ты боишься их, Коннор! — Олаф лающе рассмеялся. — Голгомаф вместе со своим кланом сейчас прячется в Пеннинских горах. Я как-то имел дело с ними, и знаю, как найти к ним подход. Главное, задобрить их чем-нибудь.

— Что вы думаете насчёт гоблинов? — вмешался в беседу Вульфрик.

— Гоблины? Эти ушастые крохоборы? — Олаф скептически фыркнул. — С чего бы этим коротышкам нам помогать?

— Я слышал, они на магов сейчас точат большой зуб, — ответил Вульфрик. — Особенно Бодриг Косой с его Братством гоблинов. Неровен час, поднимут очередное восстание — нам бы это было на руку.

— К тому же когда-то гоблины и оборотни сражались против людишек вместе, — добавил Мелиадус.

— Я бы особо не рассчитывал на гоблинов, — возразил Грейбэк. — Гоблины могут сколько угодно говорить, как они ненавидят и на дух не переносят волшебников, вот только они слишком зависимы от них и от их деньжат. А нам не нужны ни людишки, ни их золото. Только их кровь.

— Насчёт крови... Что вы думаете о вампирах? — предложил Мелиадус.

— Вампирах? — удивилась Ракша.

Она кое-что слышала о вампирах: как и ликантропия, вампиризм являлся заразной болезнью, передающейся через укус; к счастью для людей, лишь очень малая часть укушенных становилась вампирами. Вопреки маггловским стереотипам, вампиры не питаются человеческой кровью — для кровососов она сродни наркотику, вызывающему мощные положительные эмоции и сильную зависимость. И в отличие от оборотней, теряющих контроль над собой лишь в полнолуние, вампиры вынуждены бороться со своей жаждой крови постоянно. Некогда вампиры были истинным бичом всей Европы, едва ли не ежедневно совершая нападения на людские поселения, но силами волшебников были почти истреблены. Те из вампиров, что остались в живых, вели уединённый, отшельнический образ жизни, сдерживая свою разрушительную страсть либо ограничиваясь редкими вылазками и нападениями на ничего не подозревающих магглов.

С оборотнями вампиры никогда не дружили, но и до открытой вражды дело редко доходило; по большей части волколаки и кровососы старались лишний раз не пересекаться.

— Да, Ракша, вампирах, — ответил Мелиадус. — Они сильны, опасны и жадны до людской крови.

— Ты думаешь, эти упыри пойдут на союз с нами? — с сомнением прорычал Грейбэк. — Даже Тёмному Лорду не удалось привлечь вампиров на свою сторону, а ведь он многое им обещал.

— Вампиры очень подозрительны и осторожны, но похоже, сейчас чаша их терпения вот-вот переполнится. — Мелиадус достал из кармана сложенную вчетверо страницу недавнего номера «Пророка», — Недавно Яксли принял антивампирский декрет, разрешив аврорам в любое время являться в вампирские жилища с обыском и задерживать вампиров по малейшему подозрению. И мы бы могли воспользоваться недовольством кровососов. Представь, сколько людских глоток мы могли бы порвать за одну ночь вместе...

— О да, — уродливая физиономия Фенрира расплылась в кровожадном оскале, он облизнулся в предвкушении. — Ладно, собратья, на боковую. Послезавтра полнолуние, и нас ждёт бурная, кровавая ночка.

* * *

Стемнело. Ракша чувствовала ледяное дуновение ночного ветра, а вместе с ним — и привычную ломоту в конечностях и мышцах, мурашки, бегущие по коже. Она притаилась вместе со своими товарищами среди кустов боярышника; вниз по склону виднелась большая деревня. Эммердейл, расположенный в графстве Йоркшир, был одним из смешанных поселений, где проживали волшебники и магглы, и сегодня оборотни должны были нанести визит нескольким семьям магов.

Ночное небо озарилось знакомым холодно-жёлтым светом. Сильная, ломающая и разрывающая на части всё тело боль заставила волколачку упасть на четвереньки и содрогнуться в судорогах, сопровождавших её каждую трансформацию. Ракша уже приготовилась в очередной раз провалиться в беспамятство...

Но забвение так и не пришло.

Боль отступила так же быстро, как и явилась. В ноздри ударили острые запахи земли, пожухлой травы и листвы, пота и шерсти сородичей — куда более интенсивные, чем она обычно чуяла. Мутная пелена перед глазами рассеялась, и Ракша обнаружила, что привычные ей цвета потускнели, зато всё вокруг стало намного светлее. Её тело стало совсем другим — сильным, лёгким и гибким, густая шерсть превосходно согревала, защищая от холодного воздуха. Ракша сделала несколько шагов, выбираясь из тени кустов: чувствовать себя в совершенно новом теле, сохраняя человеческое сознание, было необычно, но в то же время неожиданно приятно.

Здоровенный, покрытый светло-серой шерстью волк с пастью, полной острых зубов, вышел на просёлочную дорогу. Он издал короткий, повелительный рык, и вервольфы последовали вслед за своим вожаком. Фенрир Грейбэк был одним из немногих оборотней, способных сохранять рассудок и контроль над собой в полнолуние без приёма Волчьего противоядия — настолько сильно он сроднился со своей второй, звериной натурой.

Негромко ступая по мостовой, звери разбрелись по деревенским улочкам. Жители селения мирно спали в своих постелях, даже не подозревая о нависшей над ними угрозе, но животные почуяли присутствие волколаков. Парочка сов поднялась в воздух и полетела, громко ухая и хлопая крыльями, бродячие кошки побежали прочь, чтобы укрыться в какой-нибудь укромной канаве. Но волки даже не обратили на них внимания: их интересовала другая добыча. Сегодня оборотням, отобранным Грейбэком, было поручено укусить нескольких детей-волшебников, заразив их ликантропией; прочие жертвы среди людей должны были стать лишь приятным дополнением.

Ракша заметила предназначенный дом: обычный для Англии старый кирпичный коттедж, крытый черепицей. Бесшумно перескочив через ограду, Ракша оказалась во дворе; разумеется, будущие жертвы опрометчиво не позаботились о дополнительной защите своего жилища. Окна и двери, разумеется, были закрыты, но волколачка была готова к этому: схватив в зубы большую ветку, сорванную с растущего неподалёку тополя, Ракша со всей силы протаранила ей окно. Обломки стекла и дерева с громким звоном разлетелись во все стороны, волчица запрыгнула в разбитый оконный проём и оказалась в гостиной; сейчас она должна была действовать быстро — грохот наверняка разбудил домочадцев.

Повинуясь волчьему чутью, Ракша быстро нашла детскую. Увидела девчонку лет семи, сидящую в кровати и сонно трущую ладошками глаза. Наконец девочка, похоже, ещё толком не проснувшаяся, посмотрела на волчицу огромными карими глазами. Ракша замерла на месте, не в силах двинуться вперёд; перед нею внезапно промелькнуло воспоминание, которое она так силилась стереть из своей памяти: такая же девчонка, чуть постарше, в ужасе глядящая на огромного волка с оскаленной пастью...

Девочка закричала, и этот высокий, отчаянный вопль заставил Ракшу отступить ещё на пару шагов. Вслед за этим волколачка услышала громкий топот чьих-то ног по лестнице и крики «Бетти! Бетти!». Обернувшись, Ракша увидела мужчину и женщину в пижамах, с волшебными палочками в руках — очевидно, родителей девочки. Сверкнуло несколько вспышек заклинаний, одна из них обожгла спину волчицы; недолго думая, Ракша ринулась вперёд, ловким прыжком перескочила через кровать и, зажмурив глаза, выбила окно. Стекло разлетелось кучей осколков, оставляя царапины, но к счастью, толстая шкура оборотня защищала от серьёзных ран.

Выскочив на улицу, Ракша мгновенно оценила обстановку: повсюду раздавался шум и крики, во многих домах светились окна, а кое-где виднелись всполохи заклятий. Вслед за этим зазвучали глухие хлопки аппарации: в потревоженную деревню решили наведаться патрульные, а то и авроры.

Ракша побежала по улицам мимо одинаковых кирпичных домиков в поисках уцелевших сородичей, следуя волчьему чутью. Мельком она заметила нескольких человек, которые в ужасе побежали, едва завидев волчицу, но не обратила на них никакого внимания. Наконец Ракша наткнулась на ещё пятерых своих соплеменников, у троих из которых морды уже были перемазаны кровью; вместе с ними она устремилась вперёд, прочь из посёлка, в сторону ближайшего леса.

Но за ближайшим поворотом оборотней ждала засада. Восемь авроров в бордовых мантиях и с волшебными палочками наготове преградили волколакам путь; их командир, высокий немолодой брюнет, держал в одной руке палочку, а во второй — обоюдоострый серебряный кинжал.

Вспышки мощных проклятий полетели в сторону оборотней, заставляя волков пятиться назад и пригибаться к земле. Если ситуация не изменится, маги просто перебьют всю их группу; понимая это, Ракша решилась пойти на риск. Оттолкнувшись лапами от мостовой, она прыгнула, целясь в главного из авроров. Краем глаза заметила пролетевший мимо неё в паре дюймов зелёный луч. Увидела, как аврор поднял кинжал, целя в сердце. И толкнула его передними лапами в грудь, сшибая с ног.

Ракша заскулила — плечо словно обожгло огнём, брызнула кровь; противник всё-таки успел резануть её зачарованным серебром, пусть удар и прошёл по касательной. Волчица снова стояла на своих четырёх, предводитель авроров тем временем, тяжело дыша, попытался подняться на ноги — но тут мощные волчьи челюсти сомкнулись на его шее. Хрустнул позвоночник, тело аврора обмякло и повалилось на землю.

Авроры, ошеломлённые внезапной атакой волчицы и гибелью своего командира, на какое-то мгновение прекратили атаковать — и вервольфы воспользовались этим мгновением. Ещё несколько авроров повалились на землю под тяжёлыми ударами волчьих лап, остальные же отпрянули в стороны, давая оборотням дорогу. Несколько заклятий полетело им вслед, но Ракша этого уже не замечала — она видела лишь лес впереди, стремилась укрыться вместе со своими сородичами в спасительной сени деревьев, чувствовала обжигающую боль в плече да вкус крови на языке...

Свет утреннего солнца пробивался сквозь кроны деревьев. Кружилась голова, порез на плече по-прежнему саднил, во рту стоял металлический привкус. Остаток ночи для Ракши прошёл словно в тумане: она смутно помнила, как вместе с остальными сородичами покинула Эммердейл, скрывшись в лесной глуши, как зализывала свои раны, и как уже на рассвете Мелиадус аппарировал вместе с ней, уже порядочно обессилевшей, в родной Мёрквуд.

Она стала убийцей. Нет, ей и раньше приходилось убивать, будучи в волчьем обличье, но сегодня Ракша впервые лишила человека жизни, находясь в полном сознании, пусть тот аврор был врагом и собирался убить её. Хотя... она уже участвовала в нескольких нападениях, и пару раз после них просыпалась с горьким привкусом крови во рту. И та ночь, когда Ракша убила свою прежнюю семью — она сама приняла это решение, а ведь могла бы уйти. И ушла бы! Ведь тогда, явившись в старый отчий дом, Ракша поначалу не собиралась убивать родителей и сестру. Хотела лишь напомнить им о себе да хорошенько припугнуть — но подлец-папаша обозвал её тварью, и волколачка пришла в бешенство, потеряла контроль над собой, дав волю своей звериной натуре.

Впрочем, какой сейчас смысл оправдываться перед собой? Она убила их. Того, что Ракша сделала, уже не исправить. И пути назад у неё нет.

Однако этой ночью произошло ещё кое-что. Ракша не смогла выполнить поручение Фенрира, не заразила ту девчонку. И теперь волколачка понимала, что у неё просто не хватило духу нанести укус. Как и прочие оборотни в стае Грейбэка, она тоже верила, что ликантропия — не болезнь и не проклятие, а дар, который делает её сильнее, и что обычные маги ненавидят оборотней лишь потому, что боятся их силы и завидуют им. Но сейчас Ракша понимала, что не желает этой ни в чём не повинной девочке такой же участи, как у неё самой. Не хочет, чтобы та стала таким же изгоем, как и она, терпела презрение и страх со стороны простых людей.

Тем временем Грейбэк прохаживался среди сородичей, хваля одних за хорошо проделанную работу и раздавая тумаки провинившимся; вожак оборотней был весьма строг с членами своей стаи, сурово карая их за ошибки и оплошности, и скор на расправу с предателями. Ракша даже не заметила, как Фенрир подошёл к ней.

— Вставай! — рявкнул он.

Ракша быстро поднялась на ноги — не стоило злить вожака стаи даже секундным промедлением. Неуверенно подняла голову, глядя на Грейбэка: девушка чувствовала страх — что, если Фенрир догадался о том, что она провалила задание? Или же потребует отчёта — а пытаться обмануть Фенрира было бесполезно, ведь старый оборотень легко учует неумелую ложь.

На звероподобном лице вожака появилась похожая на оскал ухмылка.

— Этой ночью Ракша достойно проявила себя, — одобряюще прорычал он, грубо хлопнув её по плечу. — Она спасла своих сородичей, помогла им скрыться от погони. И убила аврора Джексона, который раньше лишил жизни нескольких наших братьев. Молодец, Ракша! Стая гордится тобой!

Ракша выдавила улыбку: она не чувствовала ни радости, ни гордости, лишь усталость и облегчение. Наконец Фенрир отпустил своих сородичей, и Ракша поплелась к своему шалашу, желая лишь как следует выспаться.

* * *

Заходящее солнце бросало последние ласковые лучи на вековые деревья и окрашивало горизонт ярко-алым цветом, тени от ветвистых дубов и высоких пихт становились всё темнее и шире, погружая подлесок в сумрак. Тихо, стараясь не шуметь и не привлекать внимание, Ремус Люпин прохаживался мимо древесных стволов, разросшихся кустов ежевики и бузины.

Будь воля Ремуса, ноги бы его здесь не было. Он предпочёл бы провести этот вечер вместе с Дорой и сынишкой Тедди. Или, по крайней мере, за пергаментами в компании близнецов Уизли, работая с ними над новой картой Мародёров. Но сегодня Кингсли попросил Ремуса направиться в Мёрквуд: пару дней назад, во время полнолуния, оборотни атаковали деревушку Эммердейл, и судя по косвенным доказательствам, они находились под действием Волчьего противоядия. Это было тревожным знаком: похоже, что Грейбэк нашёл зельевара, готового помогать ему; если Фенрир возобновил прежний союз с Пожирателями Смерти, это стало бы для Ордена весьма неприятной новостью.

Хотя Люпин смог несколько раз незаметно подслушать разговоры своих сородичей, ничего про Волчье противоядие и про то, как оно оказалось у стаи Грейбэка, он так и не разузнал. Впрочем, Ремус в любом случае вернётся не с пустыми руками: ему довелось услышать, как один из вервольфов рассказывал товарищу о визите к Альсине Аллиот, предводительнице британских вампиров. Судя по словам сородича, «дипломатическая миссия» окончилась успехом и стая Грейбэка смогла заключить союз с кровососами — а это означало, что скоро последуют новые, ещё более кровавые нападения.

Вдруг Ремус услышал резкий оклик. Хруст ветвей, шорох листвы — очевидно, его всё-таки засекли. Люпин выхватил волшебную палочку, вставая в боевую стойку, и увидел перед собой девушку, тоже с палочкой наперевес. Очень хорошо знакомую девушку.

— Ракша?

— Ремус? — Ракша удивлённо воззрилась на своего бывшего товарища; она опустила палочку, но так и не убрала её. — Что ты здесь делаешь? Уж не шпионишь ли за нами?

Люпин не стал отвечать; впрочем, ответ и так был очевиден. Ракша слегка нахмурилась и продолжила:

— Давай так. Ты уходишь отсюда, а я делаю вид, что тебя не заметила. Идёт?

— Может, поговорим?

Два года назад, когда Люпин по заданию Дамблдора отправился жить среди своих собратьев, именно с Ракшей он смог найти общий язык. Девушка-оборотень, изгнанная родителями из дома, стала для Ремуса кем-то вроде непутёвой младшей сестрёнки. Ракша была полна обиды и неприязни к обычным людям, но всё же в ней было что-то светлое, что отличало её от многих других сородичей, поддавшихся своей звериной природе, упивающихся болью и страданиями людей. Ремусу было не слишком приятно узнать, что Ракша всё ещё живёт вместе со стаей Фенрира, но в то же время он был рад видеть девушку живой и невредимой.

Ремус боялся, что Ракша откажется разговаривать с ним, но та подняла палочку и взмахнула ей, накладывая заглушающие чары.

— Как твои дела, Ремус? Ты выглядишь лучше, чем раньше, — Ракша тепло улыбнулась собрату. — Словно помолодел.

— Спасибо, Ракша. Дела у меня очень даже неплохи. Женился, завёл сына.

— Я рада за тебя, Ремус, — теплота в голосе Ракши была искренней. — А я, как видишь, по-прежнему живу со своими собратьями.

— Ты могла бы жить другой жизнью, Ракша. Вернуться к нам, волшебникам. Я уже много раз говорил тебе об этом.

Улыбка пропала с лица волколачки, она тяжело вздохнула и наконец ответила:

— Я убила их, Ремус.

— Прости? — переспросил Люпин.

— Убила их. Своих родителей, — мрачно продолжила Ракша. — После того, как ты убежал, я решила нанести визит моей семье. Вечером, перед полнолунием.

— Не могу сказать, что одобряю, — медленно проговорил Ремус. — Но учитывая, как твои родители поступили с тобой... Я понимаю тебя, Ракша. В конце концов, мне тоже приходилось убивать людей — пусть это и были враги, пусть я и делал это по крайней необходимости. И я не вправе тебя осуждать.

— Нет, погоди, Ремус. В ту ночь я убила не только своих родителей. Как оказалось, после меня они родили девчонку, мою сестру. И я... её я тоже убила.

На печальных карих глазах Ракши выступили слёзы; она нетерпеливо их смахнула.

— Скажи, Ремус: ты смог бы понять это? Мог бы простить? — печальным, взволнованным голосом спросила она. — Ведь моя сестрица была ни в чём не виновата, а ты всегда был против того, чтобы убивать невинных... И ты по-прежнему думаешь, что у такой, как я, есть шанс вернуться к нормальной жизни?

Ремус молчал, всё ещё шокированный признанием подруги. Солнце уже почти зашло за горизонт, на лес опускалась тьма. Ракша опустила голову и, повернувшись, направилась в сторону лагеря, но тут же обернулась, услышав голос Ремуса:

— Что бы не случилось, Ракша, знай — ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью.

— Спасибо, Ремус, — Ракша слабо, но всё же с теплотой улыбнулась. — Доброй луны тебе.

— Доброй луны, Ракша.