Дом разделённый (джен)

На следующий день Тедди получил письмо от Гарри. Он чуть ли не боялся его открывать. Он был уверен, что Гарри и тётя Джинни поговорили с дядей Роном и тётей Гермионой, и с бабушкой, и вообще со всеми. Но пока он колебался, открывая конверт, то оглядел Большой зал и увидел, что многие другие первокурсники тоже получили письма. За столом Слизерина Вайолет, напротив которой приземлился большой филин, выглядела более бледной, чем обычно.

«Её родителям, должно быть, очень понравилось видеть её имя рядом с моим в газете, как же», — подумал Тедди. Понимая, что неодобрение Гарри не может быть таким страшным, как послание, что, наверное, сейчас читает его кузина, он взял письмо:

Тедди,

Даже у меня в одиннадцать лет не хватило бы смелости сделать такое. Думаю, твой отец тоже не смог бы. Должен признаться, мне было немного смешно наблюдать за реакцией Джинни и Рона. Я напомнил им, что если бы меры нулевой терпимости действовали в наше время, нас исключили бы из школы по меньшей мере дюжину раз.

Хотя я не уверен, что вам нужно было так много раз вставлять слово «драконовский», вы написали, как мне кажется, стоящие вещи. Мы все стали немного самодовольными, когда дело касается магглорождённых. Мы уже не так часто слышим старые оскорбления по поводу кровного статуса, но Министерство слишком охотно поощряет полную ассимиляцию. Стыдно признаться, но поскольку сейчас я почти не общаюсь со своими родственниками-магглами, я не задумывался о том, насколько далёк от маггловского мира. Вот что волшебное общество делает с магглорождёнными, и, возможно, это нужно переосмыслить.

Гермиона очень гордится вами и постоянно сравнивает вас с вашими друзьями и нас с Роном, когда мы были первокурсниками (мы от неё услышали слова «тупые» и «бесчувственные»). Я полагаю, что если вы продолжите свой протест, она вам многое расскажет о школьных домовых эльфах.

Андромеда, возможно, немного обеспокоена тем, что ты затеял, но я думаю, она тоже гордится тобой, хотя и не хочет этого признавать.

Но, тем не менее, вам нужно больше доверять нам, взрослым, и не слишком увлекаться. Вы высказали свою точку зрения, но, пожалуйста, не делайте ничего такого, за что вас могут исключить, потому что в этом случае я действительно не смогу вам помочь. Что касается Слипфанга, если бы я мог рассказать вам больше, я бы сделал это. Я уверен, что вы уже слышали о движении Г.О.Б.Л.И.Н. Это не шутка. Но нечего распускать слухи.

Что касается этого нового «ОД», о котором я слышу, то, как я понимаю, Невилл уже говорил с вами об этом. Я могу только присоединиться к его словам.

У меня смешанные чувства по поводу твоего пути, Тедди. Я не хочу, чтобы ты попал в беду, и мне бы хотелось, чтобы ты не совершил моих ошибок. Когда ты молод, мир кажется черно-белым. Но я очень рад, что ты готов бороться против несправедливости, когда видишь её. Мы с Андромедой хотели, чтобы ты стал самостоятельной личностью, когда поедешь в Хогвартс, и, похоже, у тебя это получается. Только убедись, что ты становишься тем, кем хочешь.

Гарри

Тедди несколько раз перечитал письмо своего крёстного, а когда закончил, почувствовал комок в горле и жжение в глазах. Гарри одобрял то, что он делал! Более или менее. И его бабушка тоже, вроде как. И тётя Гермиона гордилась им! А тётя Джинни и дядя Рон... ну, они его не возненавидели за то письмо.

Он ожидал худшего.

Он немного задумался над словами Гарри о Слипфанге и движении Г.О.Б.Л.И.Н. Когда он сказал, что не может ничего рассказать ему больше, это означало, что он сам больше ничего не знает или не может рассказать Тедди то, что он знает?

В течение всего дня Тедди спрашивал членов ОД, подписавших письмо, о том, что думают их родители. Не все родители присылали сов, но многие и впрямь сделали это. Некоторые родители гордились своими детьми, другие выражали неодобрение, а иные вообще приказывали своим детям держаться от Тедди Люпина подальше.

— Мой папа написал, что у меня хорошие намерения, но я не должен думать, что знаю лучше учителей, как поступать, — сказал Дьюи во время урока заклинаний.

Письмо его отца было сдержанно благожелательным, но Амос Диггори явно предпочёл бы, чтобы Дьюи занялся квиддичем и учёбой. По крайней мере, в письме не было замечаний того рода, которых так боялся Дьюи — о том, как бы поступил Седрик в этой ситуации. Дьюи понятия не имел, как поступил бы Седрик, но не думал, что старшему брату не понравились бы его действия. Однако мысли о сравнении себя с Седриком всегда делали Дьюи тихим и хмурым, поэтому он не обращал особого внимания ни на слизеринцев на уроке истории магии, ни даже на лекцию Биннса о последнем восстании гоблинов.

— Мои родители хотят, чтобы я вёл себя хорошо и не попадал в передряги, — прошептал Кай на уроке трансфигурации. — Но я бы хотел получить письмо от Чжоу. Уверен, ей есть что сказать.

За эту неделю Тедди получил ещё несколько писем. Некоторые были от его семьи, а другие — от совершенно незнакомых людей. Может, гоблины и попали на первые полосы газет, но его письмо — а в прессе его называли «письмом Тедди Люпина», несмотря на двадцать два других подписи — определённо было замечено. Теперь Тедди вспомнил, что сказала ему Вайолет при их первой встрече тогда, в Хогвартс-экспрессе, и понял, почему она так настаивала на том, чтобы он подписал письмо первым. Она была права: все знали, кто он такой.

Бабушка прислала ему сову, прилетевшую через день после совы Гарри. Она предупредила его, чтобы он не лез в неприятности, и что она будет очень недовольна, если все его «идеи» пойдут в ущерб учёбе, но Тедди знал свою бабушку. Если бы она действительно была против его «идей», она бы сообщила ему об этом прямо.

Наверняка никто не сказал первому ОД: «Боритесь с Волдемортом, но помните о школьных оценках», — язвительно подумал он. Затем он вспомнил наставления профессора Лонгботтома. Тедди и его друзья не боролись с Волдемортом. Однако это не уменьшило его решимости.

Тётя Гермиона написала ему письмо, полное похвал. Она также прислала ему брошюры и бланки для записи в Общество содействия благосостоянию эльфов и призвала его помнить, что кроме его одноклассников, есть и другие существа, которым нужны люди, готовые за них постоять.

Потом пошли письма от совершенно незнакомых людей, что оставили его в шоке и удивлении — в шоке от того, что в них было, и в удивлении от того, что взрослые люди пишут такое одиннадцатилетнему парнишке, которого они даже не знают. Некоторые хвалили его за принципиальность, но не все были им довольны. Иные письма были откровенно оскорбительными, в них его обзывали и перечисляли все ужасные наказания, которых он заслужил. Тедди думал, что многие из тех, кто писал такие письма, были людьми вроде Каттермолов и Маккормаков, сильно пострадавших во время войны и до сих пор испытывающих большую горечь.

Хотя Тедди получил больше всего отзывов, Дьюи, Кай и Вайолет тоже получили свою долю, как и все остальные ученики, подписавшие своё имя. Кое-кто написал язвительные обличения каждому из двадцати трёх детей. Мерси была доведена до слёз. Кай пытался отмахнуться от оскорбительных писем, но это его всё же беспокоило. А Вайолет все больше замыкалась в себе, поскольку каждый день к ней прилетала очередная пара сов. Большинство из них были от слизеринцев, и они наполовину состояли из похвал за то, что она стоит за свой факультет, наполовину — из порицаний за то, что она связалась с любителями магглов и позволила «какому-то гриффиндорскому выродку» говорить за себя.

* * *

К пятнице несколько членов ОД сказали Тедди, что они больше не могут приходить на собрания, но пара первокурсников, раньше не проявлявших особого интереса, захотели узнать, когда будет следующая встреча, и, к удивлению Тедди, некоторые старшекурсники тоже спросили его об этом.

До сих пор ОД состоял исключительно из первокурсников. Тедди полагал, что если ребята постарше тоже захотят присоединиться, это будет большой успех, хотя он немного опасался, что они начнут помыкать первокурсниками. Он решил, что ему нужно обсудить это с Дьюи, Каем и Вайолет — и с Мерси, которая теперь стала так же важна для дела, как и остальные четверо.

На послеобеденном занятии по гербологии он заметил, что Вайолет стала мрачной и неразговорчивой. Он подождал, пока профессор Лонгботтом займётся другими учениками, а Неро Веленос отойдёт подальше, и тихо спросил её:

— Итак, твои родители были тобой недовольны?

Вайолет нахмурилась и сначала не ответила. Они, надев толстые кожаные перчатки, обрезали небольшие кусты серной ягоды, и Тедди показалось, что Вайолет как-то слишком энергично рвёт листья.

— Отец написал мне, что я здесь, чтобы получить образование, а не разжигать общественные склоки, — резко ответила она, отрезав листок. — И что быть верной другим слизеринцам — это хорошо, но я должна следить за тем, за кого конкретно из слизеринцев я заступаюсь. — Щелчок. Упал ещё один лист. — И что ты столь же неосторожен и безрассуден, как твой крёстный, и мне лучше не позволять тебе втягивать меня во всякую бузу.

Ещё больше листьев упало под щелчки ножниц Вайолет.

— Ага, — ответил Тедди, наблюдая за тем, как под её растением скапливаются листья, — а твоя мама?

Вайолет пожала плечами.

— Я уже знала, что она скажет. Я не должна иметь с тобой ничего общего, не выходить из дома и перестать позорить себя и её. Они с отцом сейчас, наверное, ссорятся из-за того, чтобы отправить меня в Шармбатон или Дурмстранг.

Тедди выглядел обеспокоенным. С ноткой нетерпения она ответила:

— Не волнуйся, мой отец никогда этого не допустит. И даже если они попытаются это сделать, если мне действительно понадобится, я могу устроить совершенно потрясающую истерику.

— Понятно, — выражение лица Вайолет было таким же серьёзным и сдержанным, как обычно, но в её взгляде появилась напряжённость.

— Мисс Паркинсон, — спросил профессор Лонгботтом, подойдя к ней. — Вас это растение чем-то обидело?

Наконец, она прекратила обрезку. Нижняя половина куста была почти голая — она отсекла столько листьев, что ножницы задымились. Тедди помахал рукой перед лицом, почувствовав, что дым обжигает ему ноздри, а Вайолет, слегка задыхаясь, сделала шаг назад.

— Пожалуй, — сказал Лонгботтом, осторожно забирая у неё ножницы и стараясь, чтобы обжигающие лезвия не коснулись его рукава, — вам стоит пойти полить цветокрылки.

Вайолет ушла, пробормотав едва слышное: «Да, профессор».

Лонгботтом посмотрел на Тедди и сказал:

— Мистер Люпин, проследите, пожалуйста, чтобы она их не утопила.

Тедди последовал за Вайолет.

Он шёл за ней по оранжерее, ничего не говоря, пока Вайолет разбрызгивала воду по рядам цветокрылок.

— Что-то случилось? — наконец, спросил он.

— Нет, — ответила она.

— Вайолет, — призвал он.

Вайолет остановилась, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Затем она повернулась, и её лицо снова стало спокойным.

— Я в порядке, Тедди. Мне не нужно говорить обо всем, что меня беспокоит, и ты не можешь исправить всё. Пожалуйста, хоть раз оставь меня в покое.

Тедди медленно моргнул, глядя на свою кузину.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Но, пожалуйста, не потопи цветокрылки.

С неохотой он вышел из оранжереи, оглянувшись один раз через плечо.

Оставшись наедине с растениями, Вайолет нахмурилась и стала переходить от одного цветка к другому, поливая их водой более осторожно.

В Хогвартсе было так трудно найти время для себя самой. У неё было три назойливых соседки по комнате, её окружали расчётливые и наблюдательные слизеринцы, ничего не упускавшие из виду… Даже когда она не была рядом со слизеринцами, она была со своими друзьями, которые постоянно беспокоились о ней и хотели все исправить, если она была хоть немного не в духе. Вайолет было стыдно, что она отослала Тедди с лицом обиженного щенка, но в то же время она сердилась за него на это.

Она устала слушать жалобы всех на письма от родителей, устала быть самой младшей и самой маленькой по росту ученицей школы, а иногда уставала от всей своей семьи, включая милого, но иногда недалёкого кузена, от своего факультета и своих друзей тоже.

Вайолет даже не знала, почему так расстроена. Но она уже давно не дулась, так что имела на это полное право.

* * *

— Итак, ты всё ещё якшаешься не с тем, с кем надо, — весело сказал Кай вечером, когда они с Вайолет поднялась на седьмой этаж. Он улыбнулся ей, но его ухмылка померкла, когда она бросила на него в ответ угрюмый взгляд.

— Я просто пошутил! — воскликнул он.

— Как обычно, — холодно ответила она.

Кай открыл было рот, но заметил, как Тедди бросил на него предостерегающий взгляд и покачал головой. Вайолет была весьма мрачна всю неделю, и Тедди был рад, что она пришла на встречу ОД — он очень волновался, что она может и не прийти.

— Так чего мы тут стоим? — спросила Вайолет.

Кроме Тедди, Кая и Дьюи, ещё около дюжины первокурсников скопились перед стеной, за которой висел гобелен с изображением Варнавы Вздрюченного. Хотя Джудит Вудбери пришла вместе с Хлои, в целом группа сегодня была меньше. Не хватало Маккормаков, Альфреда и Эдана из Гриффиндора, Дианы и Айши из Рейвенкло, а также Нагаины, Стивена и Кристофера из Слизерина. Вайолет знала, что Стивен отпросился из-за домашнего задания, а Тедди подозревал, что некоторых членов ОД запугали родители или соседи по дому.

— Внутри девочки из Хаффлпаффа, — сказал Тедди.

— Они готовят комнату, — пояснил Кай.

— Мерси сказала, что это будет сюрприз, — неуверенно произнёс Дьюи.

Тедди сверился с Картой мародёров.

— Что ж, им лучше поскорее впустить нас, потому что сюда направляется Пивз!

— Эй! — воскликнул Кай и шагнул к стене, явно намереваясь удариться об неё.

Тедди не был уверен, что его услышат в Выручай-комнате, но им определённо нужно было очистить коридор до появления полтергейста. Затем появилась дверь, и в ней стояла радостная Мерси.

— О, отлично! Вы здесь!

— Конечно, мы здесь, мы тут вас так долго ждали! — буркнул Неро.

— Ну, не стоит так грубо выражаться! — надулась Мерси.

Она отошла в сторону. Остальные члены ОД вошли в комнату и остановились, едва переступив порог.

— Боже мой, — вырвалось у Кая.

У Дьюи перехватило дыхание. Тедди не знал, что делать: восхищаться или ужасаться. У Вайолет широко раскрылись глаза. Все остальные были ошеломлены в такой же степени.

Вся Выручай-комната была розовой. В ней было двадцать оттенков розового — от розовых столов и розовых стульев до розовых стен, розового потолка и розового ковра. Повсюду висели розовые плакаты с надписью «С Днём святого Валентина!», написанной тёмно-розовыми буквами на светло-розовом фоне, и розовые сердечки-украшения, а вдобавок Мерси и её друзья принесли розовый торт, розовое мороженое и чаши с розовым фруктовым пуншем. Мерси даже надела розовый свитер.

Это было самое розовое место из всех, что они когда-либо видели. Дьюи не мог поверить, что в одном месте можно разместить столько розового. Тедди подумал, что если он окрасится в розовый цвет, то станет невидимым. Вайолет подумала, что ей сейчас станет плохо.

— Разве это не чудесно! — воскликнула Мерси, хлопая в ладоши. — Ты был прав, Тедди, Комната действительно станет такой, какой ты захочешь!

— Ты совсем?.. — начал говорить Кай, но не договорил: Дьюи внезапно зажал ему рот рукой.

— Это действительно необычно, Мерси, — медленно произнёс Дьюи.

— Я никогда не видел ничего подобного, — согласился Тедди.

Кай издал ещё несколько приглушённых звуков. Вайолет была уверена, что согласна с ним.

— Это настоящий розовый кошмар! — воскликнул Колин с глазами, полными ужаса.

— Это ужасно, — согласилась Бернис.

Децима кивнула.

Лицо Мерси осунулось.

— Я подумала, что было бы здорово устроить вечеринку в честь Дня святого Валентина!

— Похоже, что День святого Валентина истёк здесь кровью, — сказал Энтони Дредмур.

Дьюи кашлянул, а Вайолет постаралась не улыбнуться. Каю в конце концов удалось избавиться от ладони Дьюи. Мерси была разочарована не слишком восторженной реакцией других членов ОД. Сон-Хи взволнованно наблюдала за всеми, а Сьюзен Смит и Карен Ли, другие соседки Мерси по комнате, неуверенно переминались с ноги на ногу и поглядывали друг на друга. Было совершенно очевидно, кто выбирал декор комнаты.

— Не обращай на них внимания, Мерси, — сказал Кай. — Это просто замечательно!

И пока все уставились на него, он подошёл к столу с тортом. Там стояли миски с розовыми конфетами-сердечками и тарелки с печеньем в форме сердца — разумеется, с розовой глазурью.

— Правда? — спросила она.

— Конечно, — ответил Кай, беря печенье. Он подмигнул ей. — Это была классная идея! Итак, на следующий протест мы сделаем такое со всем замком, верно?

У Мерси открылся рот. Тедди и Дьюи скорчили гримасы, а позади них большинство других первокурсников взорвались от смеха. Вайолет закрыла глаза и вздохнула. Потом захихикали и Сон-Хи вместе с Карен и Сьюзен. Дьюи подошёл к Мерси и положил ей руку на плечо.

— Это ведь не так ужасно, правда? — с обидой в голосе спросила та. — Я подумала, что розовый будет хорошим цветом, так как он — не цвет какого-то одного факультета, а День святого Валентина в воскресенье, и…

— Нет, — заверил он её, думая о том, что сегодня ночью розовый цвет впечатается ему в веки.

— Может быть, цветовая тема немного перегружена, — пробормотала она.

Мальчики выглядели так, словно не хотели ни к чему прикасаться, опасаясь, что розовый цвет приклеится к ним.

— Итак, — сказал Колин, с гримасой обходя мебель и пробираясь к столу с десертами, — устроим ещё один протест?

— Я хочу протестовать против того, что нам не разрешают иметь маггловские игрушки! — сказал Эдгар, набив рот пирожным.

Может, он и не хотел садиться на розовый стул за розовый стол, но цвет угощения его не отпугивал.

— Верно, это хорошая мысль, — сказал Тедди. — Как?

— Больше плакатов, — предложил Гилберт.

— Какое нам дело до маггловских штучек? — усмехнулся Энтони. — Зачем тебе вообще нужен этот мусор?

— Нас волнует исключение Джеффри и Кента, а также что к Слизерину всё время относятся несправедливо! — вставил Неро.

— А вовсе не о том, что исключили кого-то ещё, — фыркнул Колин.

— Хорошо! — громко сказал Тедди, пока они не начали спорить. — Итак, мы уже расклеивали листовки и написали письмо. Что ещё мы можем сделать, чтобы привлечь больше внимания?

Дьюи понравилось, что Тедди отвлекает слизеринцев от ссоры, но фраза «больше внимания» встревожила его.

— Не стоит заходить слишком далеко, приятель, — сказал он. — Директриса может не исключать из-за листовок, но…

— От протестов мало толку, если учителя продолжают не обращать на них внимания, — ответил Тедди.

— Может, сделаем так, как сказал Чанг? — предложил Энтони. Он толкнул локтем Неро.— Покрасим замок в розовый цвет! Или дверь в гостиную Гриффиндора, во всяком случае!

Оба слизеринца засмеялись.

— А как насчёт того, чтобы выкрасить коридоры подземелья в розовый цвет? — возразил Колин.

— Да! — воскликнул Тедди. — Это самое то!

Все уставились на него.

— Я просто пошутил, приятель, — сказал Кай.

— Это блестящая мысль! — сказал Тедди. — Почти такая же, как болото!

Теперь все были в полном замешательстве, пока Тедди не объяснился.

На самом деле это была вина Невилла Лонгботтома. Это он вложил идею в голову Тедди, упомянув Долорес Амбридж. Гарри, Джинни, Рон, Гермиона, Джордж — все они говорили об Амбридж почти с таким же отвращением, как о Волдеморте. Тедди слышал много историй про то, какой ужасной директрисой она была на пятом курсе Гарри, в частности, рассказ, как близнецы Уизли создали болото около директорского кабинета. Он слышал столько подробностей о той женщине, что мог почти представить её себе — её жабье лицо, банты в волосах, тошнотворно-сладкий голос, «кхм-кхм», которым она перебивала других учителей, и… её любовь к розовому цвету.

— Даже Чжоу ненавидела Амбридж, — признал Кай.

— Понятно, — медленно произнёс Энтони. — Но если покрасить коридоры в розовый цвет, что это будет значить для других учеников? Никто ведь больше не знает, кем была эта Амбридж.

— Профессор Лонгботтом будет знать, — сказал Тедди. — И профессор Флитвик, и все остальные учителя, что тогда были в Хогвартсе, — он озорно улыбнулся, — Филч тоже узнает, я думаю. Представьте себе, если мы сделаем коридоры вокруг его кабинета розовыми!

Даже слизеринцы оживились от перспективы разыграть Филча.

— И профессор Ллевеллин тоже поймёт, — согласился Кай.

— И точно узнает, кому пришла в голову эта идея, — заметила Вайолет. — Ты действительно хочешь узнать, насколько Ллевеллин может быть похожей на Амбридж?

— Ну, ладно, тогда забудьте об этом, — возмутился Тедди. — Ешьте свой торт с печеньем.

Вайолет посмотрела на него с бесстрастным выражением лица.

— Послушайте, протестовать — значит рисковать! — воскликнул он.

— Мерлин, а я думал, что Вайолет сегодня бука! — фыркнул Кай. Когда Тедди и Вайолет посмотрели на него, он пожал плечами и сказал: — Слушай, приятель, мы все получили наказание за свой последний протест, так что не обвиняй нас в том, что мы не хотим идти против директрисы.

Дьюи кивнул, и Тедди слегка успокоился.

— Хорошо, — сказал он. — Но я все равно думаю, что покраска дверей и коридоров в розовый цвет точно даст о нас знать. И это несложно сделать, мы уже знаем заклинания.

— Но как это протестует против того, что нам не разрешают иметь маггловские вещи? — спросил Эдгар.

— Это протест против того, что Ллевеллин ведёт себя неразумно. Если ты хочешь высказать своё мнение от имени магглорождённых, Эдгар, почему бы тебе что-нибудь не придумать?

Когда Эдгар и другие магглорождённые нахмурились, Тедди пояснил:

— Я серьёзно! Мы не знаем о маггловских штучках! Почему бы тебе не рассказать о них тем из нас, что не понимают, почему тебе не нравится, что у тебя нет этих сотовых, как их…

— Если бы они увидели мобильник, то тоже захотели бы его, — вставила Хлои.

— Но он же ничего сделать не может, — заметил Гилберт. — Здесь, в Хогвартсе, это просто пластиковый хлам.

К удивлению Тедди, Эдгар, Гилберт, Хлои и даже Саймон начали с энтузиазмом рассказывать о маггловских удобствах, по которым они скучают. Слизеринцам стало скучно, и они начали практиковать чары изменения цвета. Колин посмеялся над неудачной попыткой Неро изменить розовый цвет, и это переросло в дуэль. Неро промахнулся мимо Колина и превратил рубашку Джудит в ярко-зелёную. В ответ Джудит окрасила брюки Неро в ярко-оранжевый цвет. Вскоре все, кто не успел уйти с линии огня, скоро начали метать заклинания ослепительным калейдоскопом цветов.

Вайолет удалилась в дальний угол комнаты. Тедди и Дьюи присоединились к ней. Кай был в самом центре цветного сражения — и, надо признать, швырял заклинания весьма неплохо, хотя оправа его очков стала канареечно-желтой, а синяя мантия — лиловой.

— Дураки, — пробормотала Вайолет.

— Ну, по крайней мере, они тренируются, — сказал Тедди.

Его собственные волосы меняли цвет от ярко-рыжего до серебристого и бирюзового, пока он наблюдал за этим буйством красок. Здесь, в Выручай-комнате, Тедди начал ослаблять контроль над своими способностями метаморфмага. Его кожа даже слегка порозовела, хотя Дьюи считал, что он, скорее всего, не замечает этого.

— Мы действительно собираемся покрасить подземелья в розовый цвет? — спросил Дьюи.

— Почему бы и нет? — ответил Тедди. Он на мгновение задумался. — И тётя Гермиона хотела, чтобы я сделал что-то в знак протеста от имени домовых эльфов.

Вайолет уставилась на него.

— Домовых эльфов? — повторила она. — А против чего именно ты собираешься протестовать?

— То, что они в рабстве.

Сам Тедди никогда не встречал эльфов. Он знал, что Гарри унаследовал одного из них от своего крёстного, но Тедди никогда не был в поместье Гриммолд. Теперь только старомодные чистокровные семьи держали домовых эльфов. Он не знал, выросла ли Вайолет среди них, но подозревал, что, скорее всего, да, и что она, как и большинство волшебников, считала мнение тёти Гермионы о рабстве домовых эльфов сумасбродством. Тедди и сам не был уверен в том, что думает, зная лишь то, что говорили ему старшие — и не все из них разделяли мнение Гермионы.

Вайолет спросила:

— Как же ты будешь делать это, ведь ты вряд ли убедишь самих эльфов присоединиться к тебе?

Тедди пригладил волосы, задумавшись.

— Вообще-то, — сказал он, — я думаю, что мог бы.

Но дальше он ничего не объяснил.

Несмотря на то что Тедди сказал остальным, что не может постоянно указывать ОД, что ему делать, у него появился план. Не все в ОД были в восторге от него, включая Дьюи и Кая.

— Мы раскрасим коридоры во время игры? — уточнил Кай. — Это значит, что мы пропустим сам матч!

— Только часть, — настаивал Тедди.

— Не думаю, что это будет очень долгая игра, — сказал Колин, подмигнув.

Дьюи клюнул на приманку.

— Точно, мы с вами быстро справимся, как и с Рейвенкло!

— Я бы не стал рассчитывать на то, что гриффиндорский ловец поведёт себя как дурак, — пробормотал Кай.

Тедди отметил, что персонал, вероятно, будет бдительно следить за попытками расклеить новые плакаты перед игрой в следующие выходные, но они не будут ожидать, что несколько учеников бросят игру и вернутся в замок, пока вся школа будет на стадионе. Но вторая часть его плана тоже не всем пришлась по вкусу.

— Против чего протестовать? — спросил Энтони.

— Мы даже не задумываемся о том, что эльфы проводят дни и ночи, чтобы готовить и убирать за нами, — ответил Тедди.

— Это их работа, — сказал Энтони тоном, каким объясняют, что огонь — это горячо.

— Ты совсем спятил? — удивился Неро.

Даже хаффлпаффцы явно не были убеждены, но Тедди продолжал настаивать:

— Я просто хочу сказать, что пока мы протестуем против другого, мы могли бы сказать что-нибудь от имени эльфов. И, взглянув на Мерси, он добавил: — Держу пари, этот торт испекла не ты.

Мерси покраснела и виновато посмотрела в пол.

Тедди оглядел комнату. Теперь она представляла собой настоящий калейдоскоп, а большинство членов ОД выглядели так, словно проиграли в поединке с радугой. Кай все ещё пытался вернуть чёрный цвет своим очкам, а Хлои расстроилась: её белая блузка и бежевая юбка стали кроваво-красными, и ей никак не удавалось восстановить их первоначальные цвета.

— Если хотите помочь, поговорите со мной на этой неделе, — заявил Тедди. — Но если нет, смотрите матч. И дайте мне знать, когда вы будете готовы протестовать за маггловские штуки.

Немного запыхавшись, он вышел из Выручай-комнаты.

— Ничего не получится, если ты будешь продолжать так трясти палочкой, — отрывисто сказала Вайолет, подходя к Хлои.

Она взмахнула своей палочкой, и большая часть красного цвета исчезла с одежды Хлои, но розоватый оттенок всё ещё оставался.

— На выпускном экзамене такое не пройдёт, — вставил Кай и повторил заклинание Вайолет.

На этот раз одежда Хлои вернулась к своим первоначальным цветам.

— У тебя очки всё ещё жёлтые, — сказала Вайолет и вышла из комнаты.

Кай улыбнулся и последовал за ней, оставив позади смущённую и растерянную Хлои.

* * *

В субботу и воскресенье в Хогвартсе было относительно тихо, так как большинство старшекурсников на выходные, посвящённые Дню святого Валентина, отправились в Хогсмид. Тедди воспользовался этим временем, чтобы побродить по замку, используя Карту мародёров, чтобы рассчитать, какую площадь сможет покрыть небольшая группа первокурсников за короткое время. Он обожал Карту мародёров. Просто возможность избежать Пивза и Филча делала её бесценной, но в моменты, когда он оставался один в пустых коридорах, он представлял, как его отец, отец Гарри и их друзья ходят по тем же коридорам, используя карту для своих замыслов. Он подумал о том, насколько запутаннее должны были быть планы Мародёров.

Гарри сказал ему, что у Ремуса не хватило бы смелости поступить так, как он, — выразить протест против школьных правил письмом в газету — но Тедди готов поспорить, что его отец тоже считал бы меры Ллевеллин несправедливыми и что Мародёры нашли бы способ дать ей это понять.

В День святого Валентина ученики оставляли валентинки для тех, кто им нравился, на столах у себя дома во время завтрака. Это считалось несколько ребячьим делом, поэтому встречалось в основном среди второ- и третьекурсников — достаточно взрослых, чтобы интересоваться такими делами, но слишком юных для серьёзных свиданий.

В воскресенье утром за завтраком все члены ОД, даже те, кто не был на пятничном собрании, обнаружили на своих домашних столах открытки ко Дню святого Валентина с вложенными в них розовыми шоколадками в форме сердечек. Это вызвало бурное улюлюканье и поддразнивание со стороны старших учеников, хотя Каю показалось, что некоторые из них выглядят завистливыми. Открытки были без подписи, внутри было написано только: «Спасибо за дружбу!» Кай сразу понял, кто в этом виноват.

— Мерси, — сказал Кай, подходя к девочке с Хаффлпаффа и её друзьям после завтрака.

Дьюи посетила та же мысль, что и Кая, но он не верил, что Кай сможет высказать ее тактично, поэтому он сразу же присоединился.

— Доброе утро, Кай! — радостно сказала Мерси. — Тебе понравились твои валентинки? Мы с Сон-Хи весь вчерашний день потратили на них!

— Э-э, да, — Кай взглянул на Дьюи, который, в свою очередь взглянул на Кая. — Ты забыла, что ОД должен быть тайным?

— Мы их не подписывали, — сказала Мерси.

— Будто всё и без этого не понятно!

Мерси откинула косички на плечо, покачав головой.

— Право, я не думаю, что учителя очень стараются выявить членов нашего маленького бунтарского общества!

— Вряд ли они начнут раздавать отработки за валентинки, — признал Дьюи. — Но немного благоразумия…

— Вот это да, Мерси! Спасибо за валентинку! — громко сказал Тедди, увидев Кая и хаффлпаффцев, собравшихся у выхода.

Кай и Дьюи вздрогнули. К счастью, большинство старшекурсников теперь не обращали на первокурсников никакого внимания, спеша поскорее отправиться в Хогсмид.

Мерси улыбнулась Тедди, когда он присоединился к ним, и бросила на Кая и Дьюи взгляд, говорящий: «Видите?»

— Я тоже сделала одну для тебя, Тедди, — застенчиво сказала Диана Форте.

Кай увидел, что сзади к ним подошли Диана с Аишой Аллузи.

— Спасибо, — сказал Тедди. — Мне было интересно, почему их так много.

Улыбка Дианы померкла, когда она увидела, что Тедди действительно держит в руках целую горсть валентинок.

— Полагаю, вы не подумали подарить кому-нибудь валентинки? — спросила Мерси, глядя на мальчиков.

— Зачем нам это делать? — удивился Кай.

Все девочки закатили глаза.

— Почему вас не было на встрече с ОД в пятницу? — спросил Кай у Дианы и Аиши.

Девочки с Рейвенкло покраснели, а Аиша опустила глаза.

— У меня было много домашней работы, — сказала Диана. — Честно! Но если вы планируете ещё одну акцию протеста, — она понизила голос, оглядываясь по сторонам, — я помогу.

Она с надеждой посмотрела на Тедди.

— Ахмед был не в восторге от того, что я подписала своё имя под этим письмом, — пробормотала Аиша. — И мои родители тоже. Он сказал, что если я ещё раз так опозорю его, то он завяжет меня в мешок и бросит в озеро.

Все хаффлпаффцы ужаснулись. Ахмед Аллузи, вспомнил Тедди, учился на шестом курсе Слизерина.

Она нервно оглянулась через плечо и сказала:

— Мне пора!

Натянув на голову платок, она поспешила выйти из зала, за ней с извиняющейся улыбкой последовала Диана, а навстречу им, нахмурившись, шёл её старший брат.

Тедди сомневался, что в эти выходные Ахмед познакомится со многими девушками у мадам Паддифут. Старший слизеринец с пылающими глазами прошёл мимо группы первокурсников.

— Держитесь подальше от моей сестры! — буркнул он.

У Тедди возникло искушение буркнуть что-нибудь в ответ, но он решил, что Аише от этого легче не станет.

— Нам лучше разойтись, — сказал Дьюи. — Учителя наблюдают за нами.

И действительно, хотя профессор Ллевеллин не спустилась к завтраку, профессора Лонгботтом, Флитвик, Слагхорн и Рай все ещё сидели за высоким столом, смотрели на первокурсников, столпившихся у выхода, и переговаривались между собой.

Тедди кивнул, и все разошлись по своим делам.

Выходные в День святого Валентина были похожи на предыдущие в Хогвартсе: было холодно и снежно, но студенты старших курсов, которым посчастливилось побывать в Хогсмиде, были полны восторга. Те, кому повезло с возлюбленными, провели воскресенье в «Мадам Паддифут» или «Трёх мётлах», а те, кто не имел пары, вернулись, радостно болтая о «Удивительных ультрафокусах Уизли» и «Медовом котле».

Но обсуждалось и другое. В эти выходные в Хогсмиде было необычное количество гоблинов, и ни один из них не выглядел особенно дружелюбным. Никто из студентов Хогвартса не осмелился подойти к трактиру «Кабанья голова», так много гоблинов было там поблизости, и все говорили об узких, пристальных гоблинских взглядах.

Иные даже утверждали, что их преследовали не только взгляды. Питер Ханиборн и Ханна Холмс, собираясь посетить военный мемориал Хогсмида на окраине города — «Скорее, чтобы найти укромное местечко для обжиманий!» — ухмыльнулся Кай, — утверждали, что видели гоблинов, наблюдавших за ними в лесу через железнодорожные пути. Мортимер Тиквейт и Кларисса Дарси сообщили, что, когда они возвращались в Хогвартс, их на расстоянии преследовала банда гоблинов грубого вида. Мортимер утверждал, что он повернулся, чтобы встретиться с ними лицом к лицу, и они убежали, когда он взмахнул палочкой, но Вайолет видела, как эта мокрая, дрожащая и запыхавшаяся пара возвращалась в общую комнату Слизерина, и подозревала, что они пробежали весь путь от Хогсмида.

Поздно ночью Тедди и его соседей по комнате разбудил шум, доносившийся из гостиной. Они выскочили из своей комнаты в пижамах и обнаружили, что многие другие гриффиндорцы тоже проснулись и вышли посмотреть, что это за шум.

Дэнни Бойл и Меган Льюис несли Роджера Дрокера между собой, обхватив его за плечи. Профессор Лонгботтом был рядом с ними, с мрачным выражением лица. Тедди почувствовал себя немного виноватым за минутную радость, осознав, что Лонгботтом выглядит гораздо более рассерженным на Дрокера, чем когда-либо на Тедди.

Бойл был в ещё большей ярости. Дрокер был завернут в одеяло, сопел и выглядел, будто готов вот-вот потерять сознание. Но при этом он что-то громко бормотал о Слизерине и гоблинах.

— Чёрт возьми! — воскликнул Альбус.

— Что тут происходит? — спросил Тедди, а Бойл окинул взглядом его и всех остальных младших гриффиндорцев:

— Возвращайтесь в постели! Не лезьте не в своё дело!

— Всем вернуться в свои комнаты, — сказал Лонгботтом гораздо спокойнее, но тоном, не терпящим неповиновения.

Как ни странно, с Вайолет произошло то же самое: она и её соседки по комнате были разбужены похожим шумом в гостиной Слизерина. Натянув мантии на ночные рубашки, они обнаружили, что Хью Транчер практически тащит Джонатана Мэдскарфа за воротник. Как и Дрокер, Мэдскарф выглядел в ужасной форме и едва ли мог вымолвить хоть одно связное слово. Офилии, следовавшей за своим коллегой-старостой, даже не пришлось ничего говорить младшим слизеринцам: один взгляд на её лицо заставил их разбежаться по своим комнатам. Они даже не заметили профессора Слагхорна.

Старосты, конечно, могли сказать им, чтобы они не лезли не в своё дело, но на следующий день история всё равно распространилась. Ученики шёпотом рассказывали, что им удалось собрать воедино из разговоров с друзьями Джонатана и Роджера, из подслушанных разговоров учителей, и из слов самих старост.

Дрокер и Мэдскарф, судя по всему, столкнулись в Хогсмиде и, так или иначе, осмелились зайти в трактир «Кабанья голова». Так они и сделали, причём вместе.

Это должен был быть подвиг, которым можно будет потом похвастаться: гриффиндорец и слизеринец пьют сливочное пиво в окружении гоблинов. Точные подробности того, что произошло дальше, были известны только Дрокеру и Мэдскарфу, и у обоих были довольно смутные воспоминания. Возможно, им было выгодно не помнить, что именно произошло, ведь их двоих нашли лежащими в поле за деревней, полузамерзших, без сознания, в состоянии алкогольного опьянения. По их словам, гоблины напоили их, а они и не подозревали, что пьют огненное виски.

Даже первокурсники в это не поверили. Тедди, которому дядя Джордж однажды позволил сделать крошечный глоток огненного виски, просто чтобы удовлетворить его любопытство, знал, что никто не может пить эту дрянь и не знать, что это такое.

Самый невероятный слух, однако, исходил от Дэнни Бойла.

— Что твой крёстный делал в Хогсмиде, Люпин? — спросил староста.

Все остальные гриффиндорцы с любопытством смотрели на него, но Тедди ничего не мог ответить, ведь Гарри точно не говорил ему, что будет там.

Бойл утверждал, что видел, как Гарри Поттер, главный мракоборец Министерства магии, выходил из «Кабаньей головы». Гоблины расступились перед ним, Поттер обмотал лицо шарфом, а через мгновение его уже не было. Бойл не знал подробностей и не был уверен, заслонил ли ему на мгновение зрение снегопад или Поттер аппарировал.

«Или использовал свой плащ-невидимку, чтобы исчезнуть», — подумал Тедди.

Он подумывал написать письмо Гарри, чтобы спросить, правда ли, что тот был в Хогсмиде, но решил, что либо это чепуха и Бойл только думает, что видел крёстного Тедди, либо это не так, и у Гарри должна быть веская причина не рассказывать Тедди об этом и не навещать его, пока он так близко к школе.

«Что касается Слипфанга, если бы я мог рассказать вам больше, я бы сделал это», — написал Гарри. Тедди полностью доверял Гарри, но в нем росло подозрение: Гарри действительно что-то знал, но не говорил об этом Тедди. Может, он рассказал профессору Лонгботтому и директрисе? Или это было совершенно секретное дело?

«Уж точно нет причин рассказывать одиннадцатилетнему парнишке о тайных делах мракоборцев или о расследовании деятельности гоблинов», — подумал Тедди. Но как бы он ни старался, он не мог избавиться от чувства обиды и горечи. В мире взрослых происходили важные взрослые вещи, и Тедди это понимал, но ему казалось, что многие из этих вещей касаются учеников здесь, в Хогвартсе. Почему взрослые ничего им не рассказывали? Это было несправедливо!