Дом разделённый (джен)

Все, конечно, узнали его. Мальчик, который выжил. Герой Хогвартса. Глава департамента мракоборцев. Человек, о котором многие говорили, что он мог бы стать министром магии — если бы он хотел эту должность.

Он выглядел на удивление обычным. Не было ничего примечательного в его непричесанных волосах, простых чёрных очках или красно-золотом шарфе, обмотанном вокруг шеи. Он мог быть просто ещё одним волшебником, провожающим своего ребёнка в школу. Да, он выглядел слегка моложе большинства родителей на платформе, но ненамного; дети, которых сегодня провожали в поезд, были первым поколением того, что стало послевоенным «бэби-бумом».

Впрочем, те, кто внимательно следил за подробностями жизни Гарри Поттера, знали, что он провожает сегодня не своего ребёнка. Если бы кто-то ещё посмотрел на юного мальчика вместе с ним и попытался посчитать их возрасты, присутствие женщины намного старше, держащей мальчика за другую руку, не помогло бы ему в расчётах.

Поттер, поневоле ставший знаменитостью с того момента, как вошёл в волшебный мир, теперь привык к этому и не обращал внимания на взгляды, прикованные к нему. Его взлохмаченный крестник тоже пытался делать так же, но это было трудно, тем более что он, как и ожидал, волновался перед первой посадкой на поезд в Хогвартс.

— Хотел бы я знать хотя бы кого-то из всех этих детей, — сказал Тедди Люпин.

— Я тоже никого не знал, когда впервые сел в поезд, — заметил Гарри.

— Если бы тётя Джинни была здесь... — вздохнул Тедди.

— У Джинни есть трое малышей, о которых нужно заботиться, и Гарри вернётся домой как можно быстрее, чтобы помочь ей, если у него есть разум, — сказала бабушка Тедди.

Гарри рассмеялся.

— Я уже слышал это, Андромеда. Я аппарирую обратно сразу, как только Тедди сядет в поезд.

— Ты не можешь подождать, пока он не уйдёт со станции? — спросил Тедди, снова оглядывая всех незнакомых учеников, большинство из которых были намного старше его, и безуспешно подавляя волнение.

— Тедди Люпин, откуда это беспокойство? — спросила его бабушка. — Я была полностью уверена, что ты будешь гриффиндорцем, но сегодня ты точно на гриффиндорца не похож!

— Не дави на него так, Андромеда, — упрекнул её Гарри. — На него уже возлагают большие надежды, и поверь мне, я знаю, каково это.

Он присел на корточки и поглядел своему крестнику в глаза.

— Помни, Тедди, — мягко сказал он. — Ты не твой отец. Или твоя мать, или я, или кто-то ещё, кроме тебя, и это единственное имя, которое я хочу, чтобы ты оправдал, Теодор Ремус Люпин. Ты знаешь, что твоя семья будет гордиться тобой, несмотря ни на что, пока ты верен себе.

Тедди кивнул.

— Но что, если я не попаду в Гриффиндор?

— Тогда всё будет хорошо. Твоя мать была из Хаффлпаффа. Я знал многих достойнейших людей с этого факультета.

— Но что, если меня распределит в Рейвенкло? Или в Слизерин? — прошептал Тедди.

— Доверься Волшебной Шляпе, Тедди. Куда она тебя отправит, там тебе и место.

— И нет ничего плохого в том, чтобы оказаться в Слизерине! — добавила Андромеда тоном более резким, чем обычно.

— Э-э, да, — согласился Гарри. — Я знал много замечательных слизеринцев.

Тедди неуверенно кивнул и в последний раз обменялся объятиями со своими крестным отцом и бабушкой.

— Волосы, — тихо произнесла Андромеда Тонкс увещевающим тоном. Тедди покраснел, и его волосы, которые уже начали становиться ярко-зелёными, вернулись к своему обычному цвету. Он шагнул в поезд. Гарри повернулся к Андромеде и улыбнулся.

— Ты знаешь, единственное, что менее вероятно, чем его поступление в Рейвенкло, — это распределение его в Слизерин.

— Да, — немного задумчиво согласилась она, бросив на Гарри многозначительный взгляд. — Но было бы неплохо, если бы ты время от времени напоминал своей жене, что есть «много замечательных слизеринцев».

— Я стараюсь, Андромеда, — вздохнул он. — И если говорить о моей жене, мне действительно лучше вернуться домой. Даже гриффиндорец не хочет столкнуться лицом к лицу с разгневанной Джинни!

* * *

Не все на платформе пристально смотрели на знаменитого Гарри Поттера. Некоторые просто махали ему рукой или кивали, а другие вообще избегали его взгляда.

— Он и вправду был твоим парнем? — спросил Кай.

Его старшая сестра покраснела и слегка ударила его по затылку. Было не очень больно, но он поморщился.

— Мы были на свидании один раз — если это вообще можно назвать свиданием. И это было давным-давно, Совёнок, ещё до твоего рождения.

Он сморщился ещё раз, когда она произнесла это прозвище. Она его называла так, когда он был совсем маленьким. Кай знал, что она всегда будет обращаться с ним больше как с ребёнком, чем со своим братом. Сводные брат и сестра, родившиеся с разницей почти в двадцать лет, Кай и Чжоу не были особенно близки. Он редко видел её в детстве, но поскольку их родители никогда не учились в Хогвартсе, именно Чжоу взяла на себя ответственность подготовить его к поступлению в cвою «альма-матер». Походы по магазинам в Косой переулок были утомительными, но все равно лучше, чем бесконечная учёба последнее лето перед началом школы.

«Тебе будет неловко, если ты единственный на факультете постоянно торчишь перед дверью гостиной, потому что не можешь ответить на простую загадку», — внушала ему Чжоу.

— Что, если я не буду в Рейвенкло? — однажды спросил он.

— Не глупи, Совёнок, — отрезала Чжоу. — Твои мать и отец воспитали тебя таким же прилежным и старательным, как я. Доверься Шляпе. Она поймёт, где твоё место.

— Прилежным и старательным, — фыркнул он.

Он вырос, слушая рассказы о тех чудесных и ужасных годах, когда его сестра училась в Хогвартсе под тенью Того-Кого-Нельзя-Называть. Он знал, что сама Чжоу сражалась в легендарной Битве за Хогвартс. Это было гораздо интереснее, чем быть прилежным и старательным рейвенкловцем! И все же она всегда неохотно рассказывала о своих годах в Хогвартсе. Она была гораздо больше заинтересована в том, чтобы заставить его делать упражнения по арифмантике.

Чжоу осторожно сняла с лица Кая очки с большими круглыми линзами и быстро почистила их прикосновением палочки. Очки делали его ещё больше похожим на его прозвище, и он ненавидел их — но его родители настаивали, что он слишком молод, чтобы посетить офтальманта.

Она вернула их обратно и улыбнулась.

— У тебя все будет хорошо, Кай. Не нервничай.

— Я не нервничаю.

— Ну, веди себя так, чтобы я и папа гордились тобой!

Он торжественно кивнул. Одобрение его родителей и Чжоу, героини войны, значило для него больше, чем он хотел признать.

— И мама, — многозначительно добавил он.

Лицо Чжоу слегка дёрнулось. Кай знал, что его сестра избегает встречаться со своей мачехой — его мамой, — хотя они всегда были чрезвычайно вежливы, когда вынуждены были находиться в компании друг друга. Вот почему сегодня его провожала Чжоу, а не родители. Кай обычно не настаивал на этом, но время от времени он всё-таки не мог не удержаться от «поддёвок», как, например, когда спросил о Гарри Поттере. Это был единственный способ хоть в чем-то превзойти свою знаменитую сестру.

— Да, и она тоже, — быстрым тоном произнесла Чжоу. Она положила руку ему на спину и подтолкнула вперёд. — Удачной поездки, Кай. Заведи много друзей и не забывай посылать письма!

Он шагнул в поезд и оглянулся. Чжоу оглядывала учеников, поезд и провожающих родителей. Смотрела ли она в сторону Гарри Поттера? Он не был уверен. Она взглянула на него, улыбнулась и помахала ему в последний раз. Ему показалось, что её глаза заблестели, прежде чем она вытерла их тыльной стороной ладони.

* * *

Если с сестрой, что старше тебя на двадцать лет, приходилось трудно, ещё труднее было иметь брата, умершего до твоего рождения.

Дьюи Диггори ещё не знал, что у него есть что-то общее с Каем Чангом, но он бы не согласился, что они в одном и том же положении. Если Кая постоянно сравнивали с живой героиней войны, то Дьюи постоянно сравнивал себя с призраком.

К счастью, не с настоящим призраком. Доставив своё последнее сообщение Гарри Поттеру в ночь своей смерти, Седрик Диггори отправился в царство мёртвых. Он не был одной из тех редких несчастных душ, которые цепляются за призрачное существование, не в силах отпустить обиды этого мира.

Отпустить кого-то были не в силах его родители.

Дьюи родился через два года после гибели Седрика. Он никогда не чувствовал себя нелюбимым, но он никогда не был до конца уверен, видели ли его родители на его месте не его, а старшего брата: старосту, капитана команды по квиддичу, чемпиона Турнира Трёх Волшебников, образцового хаффлпаффца, любимого сына, мальчика-который-не-выжил. Дьюи иногда казалось, что он знает своего мёртвого брата лучше, чем самого себя.

Мистер и миссис Диггори выглядели скорее как дедушка с бабушкой, провожающие внука. Амос Диггори кивнул через перрон Гарри Поттеру, который кивнул в ответ, улыбнувшись Дьюи. Дьюи никогда не встречался со знаменитым Гарри Поттером, хотя ему сказали, что тот был на его крестинах, а Поттеры и Диггори каждый год обменивались рождественскими открытками.

Когда-нибудь ему, возможно, захочется поговорить с Гарри Поттером, но он не был уверен, что именно скажет. Иногда он задавался вопросом, чувствует ли мистер Поттер вину за смерть Седрика. «Потому что я чувствую», — подумал он.

— Я знаю, что мы будем гордиться тобой, сынок, — сказал Амос, обняв Дьюи. Такие проявления привязанности на публике он делал редко, только когда, наверное, вспоминал Седрика.

— Я постараюсь, папа, — сказал Дьюи.

— У тебя хорошая голова на плечах, ты неплохо играешь в квиддич и ты мужественный и честный, как…

— Амос, — сказала его мама, ничуть не повышая голоса, но его отец оборвал себя, и Дьюи был ей благодарен. Он не знал, было ли это этическим чутьём или просто здравым смыслом со стороны его матери, но она в последнее время не позволяла мужу сравнивать Дьюи напрямую с его братом. Дьюи никогда не показывал, как сильно это ему не нравилось, но, возможно, она понимала.

— В любом случае, — продолжал его отец с некоторой хрипотой в голосе, — ты уже знаешь половину хаффлпаффцев в школе, так что ты точно впишешься, не беспокойся.

— Если меня распределят в Хаффлпафф, — сказал Дьюи.

— Что? — его отец удивлённо моргнул, и даже его мать выглядела слегка ошарашенной. — Ну а где тебе ещё быть, сынок?

Дьюи пожал плечами.

— Я не знаю. Мы не можем знать всего, не так ли?

Амос Диггори рассмеялся.

— О, не волнуйся, Дьюи, — сказал он, хлопая сына по плечу. — Ты самый истинный хаффлпаффец, какой когда-либо вообще был на свете!

«Такой же истинный, как он?» — подумал Дьюи, но не сказал этого вслух.

* * *

— Ну, вы только посмотрите на неё, — фыркнула Пэнси Паркинсон, глядя на девчушку в сопровождении родителей, явно магглов, судя по их озадаченным, изумлённым лицам, — Их, кажется, становится больше с каждым годом, или, может быть, они просто из норы какой-то вылезают!

Вайолет кивнула, ничего не говоря. Она точно знала, какое слово её мать подразумевала под «их», хотя и не осмелилась бы произнести его вслух.

— Я полагаю, им нужно где-то учиться, — со вздохом признала её мать. — Но твое место среди правильных людей, Вайолет. Я бы очень хотела, чтобы мы отправили тебя в Шармбатон или Дурмстранг, но…

— Но отец сказал, что я должна поступить в Хогвартс, — медленно, без особого напора, сказала Вайолет. Она всегда говорила осторожно и размеренно. Мать могла бросать на неё суровые взгляды, но она никогда не могла точно сказать, скрывает ли её дочь какой-либо намёк за простым высказыванием.

— Да, — кратко отозвалась Пэнси.

Вайолет и её мама стояли одни на платформе. Было ясно, что многие узнали их, но даже те, чьи семьи, как знала Вайолет, были слизеринцами, ухитрились не подходить достаточно близко, чтобы вступить в разговор ни с матерью, ни с дочерью. И уж точно не из-за потрепанной внешности — всю предыдущую неделю они вдвоём ходили по магазинам и лучшим бутикам Лондона и Парижа, и единственным человеком на платформе, который носил более дорогую обувь, чем Вайолет, была её мать. Вопреки настойчивым возражениям Вайолет, её волосы были подстрижены модной многослойной стрижкой в стиле «боб». Ей разрешили оставить тёмную чёлку, которую она предпочитала, только потому, что в противном случае она — в порядке исключения — пригрозила закатить истерику.

Вайолет знала, что её дизайнерская одежда и дорогая стрижка не делают её красивее, как и все деньги, потраченные её матерью на свою внешность, ничего не могли сделать с её лицом, похожим на мордочку мопсика, и расширяющимися бёдрами, которые, вероятно, через несколько лет можно будет назвать грушевидными. Её мать, несмотря на все попытки замедлить процесс, быстро оставляла позади свой третий десяток лет и свою молодость.

— Что ж, Хогвартс не так уж и плох, — сказала её мать, пытаясь заполнить тишину. С ними никто не разговаривал, и, как обычно, Вайолет воздерживалась от разговоров без необходимости.

Когда Вайолет ничего не ответила, Пэнси продолжила:

— Там ты заведёшь очень ценные связи, которые могут пригодиться тебе в дальнейшей жизни.

— Да. Там ты познакомилась с папой.

Вайолет невинно отвернулась, чтобы скрыть лёгкую улыбку. Она заметила, что её мама резко вздохнула и сжала пальцы. Нет, это неправда, что Вайолет говорила только тогда, когда требовалось. Иногда ей нравилось говорить, когда ей это сойдёт с рук.

Прежде чем её мать успела ответить, кто-то воскликнул:

— Ну, у тебя много наглости вообще быть здесь!

Вайолет повернулась и медленно моргнула, глядя на стройного темнокожего мужчину с волосами в дредах, стоящего перед ними.

— Отвали, Джордан! — огрызнулась её мать.

— Разве ты не прекрасно выглядишь, разодетая, будто королева всех слизеринцев? — усмехнулся этот мужчина. — Не знаю, почему слизеринцев до сих пор пускают в Хогвартс, но…

— Ли, оставь это.

Даже обычно невозмутимая Вайолет не смогла не задержать дыхание, когда узнала мужчину, пришедшего на помощь её матери. Это был не кто иной, как самый известный человек в волшебном мире, Гарри Поттер.

— Эй, Гарри! — в восторге воскликнул Ли Джордан. Он просиял, и они с Поттером пожали друг другу руки. — Рад тебя видеть, приятель!

— Ты тоже. Ты здесь не для того, чтобы провожать одного из своих? У тебя есть ребёнок, о котором я не знаю?

Поттер улыбнулся, а Вайолет и её мать, на которых на некоторое время перестали обращать внимание, просто смотрели на происходящее.

— Не-а, приятель, — рассмеялся Джордан. — Хотя в этом году у меня появился двоюродный брат. Он точно будет гриффиндорцем!

Вайолет уголком глаза заметила, как верхняя губа матери скривилась в ухмылке, но гораздо больше её интересовали мистер Поттер и мистер Джордан.

Поттер кивнул.

— Рад это слышать. — Он взглянул на обеих Паркинсон. — А теперь оставь это, Ли, — сказал он более тихим голосом. — Без инцидентов сегодня, хорошо?

Джордан невинно поднял руки.

— Никаких проблем, приятель. — Он мрачно посмотрел на мать Вайолет. — Но мы все знаем, на чьей ты стороне, даже если Гарри говорит, что ты и твой бывший…

— Ли, — сказал Гарри чуть резче. — Достаточно. Даже если ты настаиваешь на старых обидах, не обременяй ими детей.

Ли надул щеки, а затем глубоко вздохнул.

— Хорошо, — ответил он. — Я просто не понимаю, как ты можешь забыть…

— Я не забыл, Ли. Просто оставь это.

— Ладно, — Джордан снова поднял руки. — Эй, Гарри, загляни как-нибудь ко мне, хорошо?

— Приду, Ли. Очень приятно снова тебя видеть.

Перед тем, как уйти, Ли Джордан бросил быстрый взгляд на Вайолет, а затем ещё раз недовольно посмотрел на её мать.

— Герой как всегда, Поттер, — усмехнулась Пэнси. — Я полагаю, ты от меня благодарностей ждёшь?

— Нет, Пэнси, — спокойно ответил Поттер. — Я ничего от тебя не жду. — Он взглянул на Вайолет. — Я просто знаю, каково это, когда взрослые оборачивают грехи твоих родителей против тебя. Я думал о твоей дочери, а не о тебе.

— Как трогательно, — Пэнси Паркинсон ухмыльнулась. Её выражение лица не делало её красивее. — У тебя просто мужества не хватает, чтобы признать, что затаил обиду. Это запятнало бы твой драгоценный имидж.

Вайолет ничего не сказала, заинтригованная происходящим. Она не понимала, почему её мать, казалось, намеренно нарывалась на реакцию, но Поттер принимал это легко — на самом деле, он говорил с ней намного спокойнее, чем отец.

— Вообще-то, я не держу зла, Пэнси, — мягко сказал Поттер. — Ты просто была слизеринкой. Ты думаешь о себе в первую очередь, о своих близких — во вторую, а о других — совсем нет. И, — добавил он, — конечно, я тогда не знал… — Он склонил голову в сторону Вайолет.

Вайолет молча наблюдала за ним из-под своей длинной чёлки, увлечённо вслушиваясь в каждое слово.

Пэнси на мгновение потеряла дар речи. Потом она оправилась, и знакомая ухмылка вернулась на её лицо. Она наклонилась к Поттеру и прошептала ему что-то на ухо. Вайолет перестала дышать и закрыла глаза, стараясь услышать каждое слово сквозь шум поезда и болтовню окружающих.

— Не обманывай себя, Поттер, — прошипела Пэнси. — Я бы сказала то же самое, даже если бы не была беременна!

Гарри Поттер ничего не сказал. Он повернулся к Вайолет и слегка кивнул ей, прежде чем отступить в толпу и присоединиться к Андромеде Тонкс. Вайолет смотрела, как он уходит, а Пэнси тряхнула головой и фыркнула.

— Разве не было бы интересно, — пробормотала Вайолет, — если бы меня распределили на… скажем, на Гриффиндор, а не на Слизерин?

Голова её матери дёрнулась, и она уставилась на дочь.

— Интересно? — повторила она и вдруг залилась смехом. — Ну, если это произойдёт, я бы не стала надеяться, что твой щедрый отец продолжит оплачивать твоё обучение!

Прозвучал свисток поезда, и Пэнси провела губами по щеке Вайолет.

— Я хочу, чтобы ты запомнила все, что я тебе говорила, — сказала она. — Первое впечатление очень важно. О тебе будут судить по компании, с которой ты общаешься.

Вайолет кивнула.

— Желаю хорошо провести время на Антигуа, — сказала она, затем повернулась и вошла в поезд.

________________________

Родители, бабушки, дедушки, крёстные, двоюродные братья, семьи и друзья, все стояли на платформе девять и три четверти и махали детям, сидящим в уходящем поезде. Школа чародейства и волшебства Хогвартс ждала первый поток учеников, родившихся после окончания войны.

Когда Кай постучал снаружи и толкнул дверь, Вайолет сидела в купе одна.

— Не возражаешь, если я сяду сюда? — спросил он. — Других пустых купе нет.

Вайолет пожала плечами. Он понял это как согласие и сел напротив. Она не отрывалась от книги «Магия во времена Мерлина».

— Меня зовут Кай, — представился он.

— Вайолет, — ответила она, не поднимая глаз.

Он кивнул ей, поставил на пол сумки с книгами, снял пиджак, развязал галстук, который Чжоу заставила надеть, и презрительным жестом бросил его на пол. Поскольку Вайолет, казалось, не была заинтересована в разговорах, он немного постоял у окна, наблюдая, как Лондон уходит за горизонт.

Дверь снова открылась, и в купе наклонился светловолосый паренёк, за которым стоял ещё один мальчик.

— Э-э-э, привет, — спросил блондин. — Здесь есть место ещё для двоих?

— Конечно, — откликнулся Кай, стаскивая часть своих вещей на пол, чтобы освободить место на сиденье. Вайолет едва заметно вздохнула, но продолжила читать.

— Привет, я Тедди Люпин, — сказал второй мальчик, протягивая руку.

— Кай Чанг, — пожал ему руку в ответ Кай.

— Я встретил Тедди в коридоре, так как тоже искал купе, — сказал первый парень. — В остальных все уже сидят со своими друзьями.

Он не добавил, что видел несколько знакомых ему хаффлпаффцев, но ему просто не хотелось сидеть с ними, пока Шляпа не подтвердила, что ему место именно на этом факультете. Он не знал почему, но ему как-то не нравилось искать товарищей, исходя из того, что его будущее в Хогвартсе уже предопределено.

— Меня зовут Дьюи, Дьюи Диггори, — добавил он, пожимая руку Каю.

Кай замер, схватив его за руку.

— Ты… ты родственник Седрика Диггори?

Дьюи постарался не сморщиться. Ему всё время задавали этот вопрос.

— Да, — просто сказал он. — Он был моим братом. Однако я никогда его не знал.

Кай медленно кивнул. Ему захотелось сказать, что насколько он помнит, его сестра когда-то встречалась с братом Дьюи, но потом он закрыл рот — ведь всё это произошло ещё до того, как они родились.

— Это Вайолет, — сказал Кай, поняв, что одинокая девочка в купе ведёт себя так, будто их не существует.

Она кивнула, ничего не говоря.

— Дружелюбная, не так ли? — сказал Дьюи, оглядывая маленькую невзрачную девочку с ног до головы.

Тедди нервно хихикнул.

— Она мало говорит, — согласился Кай.

— Она тебя слышит, — заметила Вайолет.

— Что ж, это хорошо, — подытожил Дьюи, сидевший рядом с ней, а Тедди сел напротив него, рядом с Каем.

Трое мальчиков наделали много шума, устраиваясь поудобнее, сбрасывая куртки и складывая свои вещи в кладовку купе. Вайолет вздохнула чуть громче.

— Хорошие туфли, — прокомментировал Тедди, глядя на туфли Вайолет.

— Ты любитель женской обуви? — медленным тоном спросила она, все ещё не поднимая глаз.

Тедди покраснел.

— Нет, — сказал он. — Я просто имел в виду, что они хорошо выглядят. Дорогие, наверное.

По какой-то причине на него нашло косноязычие.

— Да, — пробормотала она, переворачивая страницу в своей книге. — Мой отец очень богат.

Она сказала это не хвастаясь, а просто как об обыденном факте. Мальчики переглянулись, подняв брови, а потом пожали плечами.

Вайолет продолжала читать и изо всех сил старалась не обращать внимания на мальчиков — или притворялась, что не обращает. В свою очередь, мальчики заговорили о Хогвартсе и о том, что друзья и семья рассказали им о школе. Кай и Тедди, казалось, знали больше всего; родители Дьюи учились в Хогвартсе много лет назад и теперь не знали никого из школы, кроме печально известного профессора Биннса, призрачного — в буквальном смысле — профессора истории.

— Итак, — наконец сказал Дьюи, оглядывая собеседников, — как вы думаете, на каком вы будете факультете?

Разговоры детей, впервые едущих в Хогвартс, всегда сводились к этой важной теме. Удивительно, но все трое словно бы засомневались.

— Моя сестра училась в Рейвенкло, — сказал Кай, — и она говорит, что мне тоже место там. Думаю, все будет хорошо. Я никогда не считал себя особенно храбрым, и Хаффлпафф кажется достаточно приятным, но не похоже, чтобы он мне подходил, и, ну, определённо не в Слизерин… — Двое других мальчиков понимающе кивнули. — Так что, думаю, я буду в Рейвенкло — если Шляпа решит, что я достаточно умён, — добавил он со смешком.

— Мой отец был в Гриффиндоре, моя мать была в Хаффлпаффе, — сказал Тедди. — Мой крёстный… — он решил, что не хочет хвастаться знакомствами. — Он и все его друзья и семья тоже были в Гриффиндоре. Так что все, большей частью, ожидают, что я там и буду. Но Хаффлпафф, я полагаю, был бы подходящим. Я не очень прилежный, так что вряд ли попаду в Рейвенкло, — он смущённо усмехнулся. — И я очень надеюсь, что не попаду в Слизерин, — добавил он, чувствуя себя немного виноватым при мысли о своей бабушке.

— Ну, вы все, наверное, знаете, что мой брат был хаффлпаффцем, — вздохнул Дьюи, — как и мои родители. И все говорят, что мне место там. Не то чтобы я был против того, чтобы быть гриффиндорцем или рейвенкловцем, — добавил он, глядя на Тедди и Кая. — Если не определят в Слизерин, все будет хорошо.

В купе стало тихо. Вайолет почувствовала на себе взгляды парней. Она опустила книгу и бросила на них раздраженный взгляд из-под чёлки.

— Чего вам?

— Ну, давай же! — воскликнул Кай.

— Ты что, будешь одной из тех одиночек, кто никогда ни с кем не разговаривают? — спросил Тедди.

— Возможно, — ответила Вайолет.

— Ладно, если она нам не расскажет, давайте угадаем, — предложил Кай.

— Легко, — Тедди кивнул на книгу, в которую она уткнулась носом всю поездку. — Рейвенкло.

— Не знаю, — размыслил Кай. — Может быть, она смелая, просто не очень дружелюбная.

— Тогда уж точно не Хаффлпафф, — заметил Дьюи.

Вайолет захлопнула книгу.

— Хорошо, — сказала она. — Моя мать училась в Слизерине. Её родители были в Слизерине. Мой отец был в Слизерине, и его родители тоже, и среди моих предков почти только одни слизеринцы, куда ни посмотри. Так что я знаю, куда попаду. Довольны? И если вы не хотите больше со мной сидеть, вам придётся поменять купе, потому что тут была первой.

Трое мальчиков переглянулись.

— Кто сказал, что мы не хотим сидеть с тобой? — спросил Тедди.

— Да, ты такая приятная компания! — сказал Кай.

Двое других парней ухмыльнулись, а Вайолет сердито посмотрела на него.

— Хорошо, — сказала она и снова открыла книгу.

— Ты, кажется, не очень… счастлива быть слизеринкой, — нерешительно заметил Дьюи.

Вайолет нахмурилась.

— Я как бы ещё не слизеринка, но почему бы мне быть счастливой? — спросила она.

— Знаешь, тебе не обязательно быть на одном факультете с родителями, — сказал Дьюи.

— Спасибо, я знаю это.

Её сухой едкий тон заставил Дьюи откашляться и обратить пристальное внимание на свои ладони. Кай и Тедди закатили глаза.

— Какова вероятность этого? — спросил Кай, оглядываясь по сторонам. — Четверо случайных первокурсников, и мы все, ну, наверное, будем на разных факультетах.

Какое-то время они сидели молча. Потом мимо прошла женщина, толкая тележку со сладостями.

— Что-нибудь поесть, мои дорогие? — спросила она. — Тыквенный сок?

Все трое полезли в карманы и достали мелочь, на которую можно было купить пригоршню закусок. Вскоре купе наполнилось обёртками от шоколадных лягушек и «Удивительных ультрафокусов Уизли».

— Твой богатый отец не дал тебе карманных денег? — спросил Тедди у Вайолет.

— Я не голодна, — сказала Вайолет, что было неправдой.

На самом деле, она хотела купить что-нибудь с тележки, но её раздражало, что все мальчики так делают, и поэтому, пока они приобретали закуски, она напустила на себя холодный и отчуждённый вид. Скоро, впрочем, она поняла, что это было довольно глупо, особенно когда у неё заурчало в животе.

— Вот, — Дьюи предложил ей конфеты. — У меня много.

И когда она села, не принимая их, но и не отвергая их явно, он спросил:

— Что, есть какое-то правило, по которому слизеринцы не могут дружить ни с кем другим?

— Нет, — сказала она и взяла предложенную им плитку шоколада. — Спасибо.

Дьюи улыбнулся. Тедди предложил ей тыквенный пирог, который она тоже приняла.

— Кажется, ты всё-таки голодна! — заметил Кай. Вайолет нахмурилась.

— По-моему, даже слизеринцы любят шоколад, — сказал Дьюи.

— Если вы будете смеяться надо мной… — пробормотала Вайолет, замерев в процессе разворачивания плитки шоколада.

— Она ещё и чувствительная, — заявил Кай.

— Да мы просто дразнимся, — сказал Тедди, увидев, что Вайолет собирается положить свою плитку шоколада. — Не обижайся.

— Это не потому, что ты слизеринка, честное слово, — сказал Дьюи.

— Верно, это потому, что ты девочка, — сказал Кай, подмигнув.

Два других мальчика склонили головы набок и какое-то время смотрели на него. Кай выглядел довольным собой.

Вайолет отломила кусок шоколадки, которую дал ей Дьюи, и положила в рот.

— Принято к сведению, — сказала она. — Не волнуйтесь, когда мы доберёмся до Хогвартса, вы сможете забыть, что когда-либо говорили со мной.

— Зачем нам это делать? — спросил Тедди.

— Низкая самооценка, да? — заявил Кай.

Тедди и Дьюи уставились на него.

— Будь реалистом, — невозмутимо сказала Вайолет. — Мы попадём в Хогвартс, меня распределят на Слизерин, вас на другие факультеты, и вы не будете общаться со слизеринцами.

Даже Кай выглядел немного смущённым, хотя Вайолет невозмутимо продолжала есть плитку шоколада.

— Что ж, для слизеринки ты не так уж плоха, — предположил Дьюи.

— Спасибо огромное.

Он снова сморщил лицо из-за её сарказма.

— Я не понимаю, почему мы не сможем общаться с тобой! — резко сказал Тедди. Он запнулся на мгновение, затем продолжил, его лицо слегка покраснело: — Я не думаю, что все слизеринцы плохие. Меня вырастила бабушка, а она слизеринка!

— Я знаю, — спокойно сказала Вайолет.

Теперь все уставились на неё. Тедди, похоже, был совершенно сбит с толку.

— Что ты имеешь в виду?

Она закатила глаза.

— Ты Тедди Люпин! Каждый раз, когда твой крёстный берет тебя с собой на мороженое, ты оказываешься на страницах «Ежедневного пророка» или в колонке светской хроники Риты Скитер. И твоих родителей каждый год вспоминают в годовщину битвы за Хогвартс. Честное слово, все знают, кто ты!

Тедди покраснел и посмотрел себе под ноги, чувствуя себя очень неловко. Он и в самом деле не до конца понимал, что кто-то будет так интересоваться им или его семьёй. Судя по взглядам, которыми обменялись Дьюи и Кай, они тоже не были постоянными читателями светских хроник.

— Итак, — сказал Кай. — Так какая же у тебя семья?

— Что? — Вайолет подняла бровь.

— Ну, ты из старой, богатой слизеринской семьи. Ты даже не сказала нам свою фамилию. Ты пытаешься держать это в тайне? Мы ведь всё равно узнаем, когда доберёмся до школы.

— Оставь её в покое, Кай, — пробормотал Тедди.

— Хорошо, — вздохнула Вайолет. — Паркинсон. Моя фамилия Паркинсон.

Дьюи нахмурился.

— Паркинсон?

— Я о них ничего не слышал, — сказал Кай.

Вайолет пожала плечами и откусила ещё кусочек шоколада. Но Тедди задумался. Он не читал газет и не обращал особого внимания на известные семьи волшебников, но он вырос на рассказах о Хогвартсе. Гарри и семья Уизли всегда говорили о своих школьных друзьях и врагах, и ему показалось, что он знает такую фамилию…

— Пэнси Паркинсон! — воскликнул он.

Вайолет бросила на него испепеляющий взгляд.

— Это твоя мама, не так ли?

— Браво, — саркастически ответила она.

— Но она… — он нахмурился. — Значит ли это, что твой папа…

— Да.

Её голос вдруг похолодел.

— Ну, дружище, выкладывай, — вставил Дьюи.

— Да, кто все эти люди? — спросил Кай.

Тедди наконец заметил каменное выражение лица Вайолет.

— Неважно, — пробормотал он. — Послушай, я извиняюсь.

— Почему? — спросила она. — Мне всё равно.

— Да о чём это вы? — нетерпеливо перебил Кай.

Тедди снова нахмурился. Несмотря на попытки увещевать двух других парней, что-то ещё не давало ему покоя, а потом до него дошло, и его лицо снова озарилось пониманием.

— Но, — сказал он, — разве это не значит, что моя бабушка и твоя…

— Сёстры, — откликнулась Вайолет.

Тедди снова помолчал, размышляя.

— Почти можно услышать, как шестерёнки в голове крутятся, — заметила Вайолет, как будто ни к кому конкретно не обращаясь. — Медленно.

Кай и Дьюи теперь молчали, их взгляды метались между Вайолет и Тедди, они слушали разговор с интересом, несмотря на полное замешательство.

— Итак, — сказал Тедди, не обращая внимания на последнее замечание Вайолет, — мы тогда…

— Троюродные брат с сестрой, — вздохнула она.

Он уставился на неё с обвинительным взглядом.

— Ты знала, кто я, как только я вошёл! — воскликнул он.

— «Привет, я Тедди Люпин» было неплохой уликой.

— Ну, тогда почему ты ничего не сказала? — спросил он.

— Потому что, — ответила Вайолет, аккуратно складывая обёртку от плитки шоколада и бросая её в маленькую корзину для мусора, прижатую к двери, — я почти никогда не вижу родственников со стороны отца. И твоя бабушка тоже не в хороших отношениях с ними. Так что, возможно, мы родственники, но почему мы никогда до сих пор не встречались, понятно: наши семьи не очень-то и жаждут встречи.

Тедди прикусил губу. Кай и Дьюи снова принялись за еду, заинтригованные и всё же смущённые тем, что разговор принял такой серьёзный оборот.

— Знаете, — заявил Дьюи, — мне надоело, что люди всегда вспоминают обо всем, что произошло много лет назад. Не то чтобы это совсем не важно, но нас там не было, понимаете?

К удивлению Дьюи, Кай поддержал его.

— Да, почему мы должны иметь таких же друзей, как наши родители и старшие братья и сестры, и делать всё так, как они, потому что у них есть все эти тёплые воспоминания о том, как всё было раньше?

— Не всегда такие уж и тёплые, — пробормотал Тедди.

Дьюи кивнул.

— Давайте заключим договор, — сказал он с внезапной решимостью.

Остальные трое уставились на него.

— Что? — спросил Кай.

Дьюи по очереди посмотрел на Кая, Тедди и Вайолет.

— Давайте договоримся, — сказал он, — что мы будем друзьями, на какие бы факультеты нас ни распределили.

Кай и Тедди удивились, затем задумались и согласно кивнули, но Вайолет колебалась.

— Ты тоже, Вайолет, — настойчиво сказал Дьюи.

— Если только тебе не нужны друзья, — сострил Кай.

— Или тебе нужны только друзья-слизеринцы, — сказал Тедди, хмуро глядя на Кая.

— Эта шутка повернётся против вас, если один из вас попадёт в Слизерин, — сказала Вайолет.

Они переглянулись, а потом Дьюи пожал плечами.

— Итак? Сделка всё ещё в силе. Где бы мы ни оказались, — он протянул руку и посмотрел на других.

Тедди протянул руку и положил её на руку Дьюи. Через мгновение Кай сделал то же самое, положив руку на руку Тедди. Все посмотрели на Вайолет.

Она молчала, глядя на руки трёх мальчиков, лежащие одна на другой.

— Несмотря на то, что я девочка? — сказала она наконец, скорчив гримасу Каю.

— Ну, если бы ты не была в юбке, ты вряд ли могла бы... ой! — Кай взвизгнул, потому что Тедди ткнул его свободным локтем. — Да, хоть ты и девочка, — закончил он.

Вайолет задумалась, а затем медленно положила свою ручку поверх руки Кая.

— Друзья, — сказал Дьюи.

— Друзья, — согласился Тедди.

— Друзья, — улыбнулся Кай.

— Друзья, — медленно произнесла Вайолет.

На станции Хогсмид ученики высыпались из поезда. Огромный бородатый мужчина, нависший над ними на перроне, отделил собой первокурсников от учеников постарше.

— Первокурсники, сюда! — проревел он. — Все первокурсники, за мной... вот, идите туда! И вы, барышня!

Девочка с родителями-магглами, которую Вайолет видела на вокзале Кингс-Кросс, в ужасе смотрела на гиганта.

— Это просто Хагрид, — сказал Тедди, подходя к ней. — Не бойся его, он и мухи не обидит.

Она посмотрела на Тедди широко открытыми глазами и позволила ему подвести себя за руку к очереди первокурсников, стоявших перед огромным лесничим.

— Ну, она точно не будет гриффиндоркой, — прошептала Вайолет, наклонившись к Тедди.

Он нахмурился.

— Каждый может испугаться.

Вайолет фыркнула, и очередь двинулась вперёд.

Многие из первокурсников знали, чего ожидать. На берегу большого озера, через которое они впервые увидели Хогвартс, их ждали маленькие лодки. Магглорождённая девочка была не единственной первокурсницей, поражённой таким зрелищем. Вайолет выглядела бесстрастной, но Кай и Дьюи смотрели на озеро с восхищением.

Тедди, однако, вдруг охватило предчувствие чего-то нехорошего, и он на мгновение замер, когда другие первокурсники двинулись к своим лодкам.

— В чем дело? — спросила Вайолет, прищурившись.

Он покачал головой.

— Ничего, — ответил он, а затем подумал: «Ты ведь хочешь быть гриффиндорцем, не так ли?» и двинулся вперёд.

Он и Вайолет взяли одну лодку, а затем, когда они увидели, что испуганная маглорождённая девочка с опаской смотрит на кораблик без вёсел и мотора, Тедди помахал ей рукой.

— Пошли, — сказал он. — Тут есть место для троих.

Она нерешительно шагнула в лодку, а Тедди помог ей сохранить равновесие, пока она не села. Вайолет сжала губы, но ничего не сказала.

— Спасибо, — сказала новенькая слегка запыхавшимся голосом. — Меня зовут Хлои.

— Тедди, — ответил он. — А это Вайолет.

Вайолет кивнула. Она заметила, что хотя Хлои переоделась в школьную форму, как и все остальные, она все ещё была в туфлях на высоких каблуках, что были на ней на вокзале, а маггловский парикмахер явно уделил много внимания её волнистым светлым волосам. Казалось, что на ней даже был макияж. Она наклонилась к Тедди и начала таким же задыхающимся голосом задавать ему вопросы о замке и озере. Когда лодка начала двигаться сама по себе, она громко ахнула и схватила его под руку.

Дьюи и Кай сели в лодку рядом. Кай перегнулся через край, чтобы посмотреть в воду.

— Что ты делаешь? — спросил Дьюи.

— Я слышал, что там водятся русалки, гриндилоу и гигантский кальмар, — ответил Кай. — Мне хотелось бы посмотреть на них.

— Ну, если ты наклонишься ещё больше, боюсь, ты увидишь их ближе, чем тебе хотелось бы...

Кай улыбнулся.

— Ты знал, что во время Турнира Трёх Волшебников, почти пятнадцать лет назад, часть его проходила там, внизу? Я знаю, потому что моя сестра была привязана к скале под водой, и на неё было наложено заклинание, чтобы она не утонула, и чемпион… — Его голос оборвался, когда он посмотрел на Дьюи.

— Э-э-э, — вырвалось у него.

Он никогда не чувствовал себя более глупо. На мгновение он действительно подумал о том, чтобы прыгнуть в озеро.

— Прости, Дьюи. Я не хотел…

— Все в порядке, — ответил Дьюи. — Значит, твоя сестра — девушка, с которой встречался мой брат до того, как он?..

— Я думаю, он ей тоже очень нравился, — тихо сказал Кай. — Даже сейчас она не говорит о нем — и вообще, о многом из того, что тогда было.

— Должно быть, для неё это было очень тяжело, — подвёл итог Дьюи, глядя через воду на приближающийся замок. Кай молчал, пока они не достигли другой стороны.

Хагрид уже высадился и ждал их. Дьюи на мгновение задумался, все ли лодки заколдованы, чтобы выдерживать кого-то с весом Хагрида, или ему нужна особенная. Но потом они снова выстроились в очередь, чтобы пройти в Хогвартс.

Они подошли к большому каменному входу, загороженному металлической решёткой, с грохотом поднявшейся при их приближении. Кай и Дьюи присоединились к Тедди и Вайолет. Кай подтолкнул Дьюи локтем и подмигнул, склонив голову в сторону хорошенькой блондинки, все ещё державшей руку Тедди. Дьюи провёл рукой по губам, словно собираясь стереть с них улыбку, а затем заметил ледяной взгляд, с которым Вайолет смотрела на новенькую.

«Б-р-р!» — подумал он.

— Добро пожаловать в Хогвартс! — бодро сказал кто-то, и все внимание снова было обращено вперёд. Теперь рядом с Хагридом стоял ещё один человек, очень низкий, коренастый, едва доходивший ростом до колен великана. У него была лысая голова и густые белые, как у моржа, усы. Его огромный живот давил на жилет под парадной зелёно-серебряной мантией.

— Добро пожаловать всем и каждому! Я профессор Слагхорн, и я имею честь быть заместителем директора, а это значит, что мне следует объяснить вам процесс распределения, — Он просиял, глядя на обращённые к нему нетерпеливые, встревоженные молодые лица, осматривая первокурсников, словно бы он отыскивал в каждом из них что-то особенное.

— Теперь, — продолжал он, — прямо рядом, вверх по этой лестнице, находится Большой зал, где вас вместе с остальными ждёт прекрасный банкет. Но до еды все вы будете распределены на один из четырёх факультетов. Думайте о вашем факультете как о вашем доме, в котором вы будете обедать, учиться, спать и жить все время, пока вы здесь, в Хогвартсе. Ваши товарищи по факультету будут вашей семьёй. Делайте все возможное, чтобы помочь вашему факультету добиться успеха, и он сделает то же самое для вас! — Он одарил их добродушной улыбкой. — И, кстати, я не только заместитель директора, но и глава Слизерина, так что с теми из вас, кому посчастливилось обладать качествами нашего благородного факультета, я буду видеться гораздо чаще!

Тедди услышал, как один из парней позади него пробормотал: «Какими качествами? Типа, врать, предавать, быть готовым продать маму за серебряный сикль?» Несколько других учеников одобрительно начали перешёптываться.

Слагхорн, не замечая шума сзади, хлопнул в ладоши:

— Ну, не надо больше болтать, давайте покончим с этим, а? Чем скорее мы вас всех устроим, тем скорее мы все поедим! — он облизал губы. Дети поднялись в Большой зал вслед за толстым заместителем директора, поднявшимся по лестнице с удивительной прытью.

— Готов поспорить, что раньше он бежал так быстро, только когда видел Тёмную метку, — произнёс тот же паренёк, что говорил ранее.

— Что такое тёмная метка? — испуганно прошептала Хлои на ухо Тедди.

Тедди покосился на Вайолет, которая вела себя так, будто ничего не слышала.

— Да помолчи ты, — бросил он через плечо. — Ты сам можешь попасть в Слизерин, кто знает!

Мальчик, к которому он обращался, уставился на него, а затем усмехнулся.

— Я лучше выпью яд!

У Тедди пропало всякое желание ответить, когда они вошли в Большой зал, освещённый тысячами свечей, волшебным образом подвешенными в воздухе. Первокурсники вошли, нервно оглядываясь. На них пристально смотрели ученики с второго по седьмой курсы и учителя, сидевшие за отдельным столом. Вдоль огромного зала растянулись четыре длинных стола; над каждым из них висело знамя с цветами факультета — по одному знамени на стол. Первокурсники, слегка пошатываясь, остановились у возвышения, на котором стоял преподавательский стол, и с тревогой ждали.

Оглядев Большой Зал, Тедди был застигнут врасплох, когда его охватили далеко не восторг и удивление. Предчувствие, охватившее его на озере, теперь вернулось, сильнее, чем когда-либо. Он был бледен, ему было трудно глотать, и ему было неприятно осознавать, что его руки стали какими-то липкими. Хуже того, он чувствовал зуд кожи на голове, что означало, что его волосы, вероятно, меняли цвет. Он сделал несколько глубоких вдохов, желая, чтобы это прошло, и молясь, чтобы ни Хлои, ни Вайолет не заметили этого.

«Мои родители погибли здесь», — подумалось ему.

— Не будешь ли ты так любезен, Сахир? — сказал Слагхорн. Подошёл высокий, худой, темнокожий волшебник, неся табурет на четырёх ножках и большую остроконечную шляпу. Он поставил табуретку, а затем передал шляпу Слагхорну, который поднял её так, чтобы все её видели, а затем положил её на табуретку.

Большинство первокурсников слышали о Распределяющей шляпе, но, очевидно, были и те, кто не слышал, например, Хлои — она в замешательстве смотрела на шляпу. Шляпа сгорбилась на табурете, не шевелясь.

Все ждали. Спустя почти минуту все в зале уставились на шляпу, когда она вдруг выпрямилась, и прямо над её старыми, потёртыми полями широко открылась дыра. Хлои снова громко ахнула.

— Ну? — спросила Шляпа. — Чего вы ждёте? Кто первый?

По Большому залу прошёл ропот. Все учителя переглянулись. Даже первокурсники забормотали.

— В чем дело? — прошептал Кай.

— Не уверен, — ответил Дьюи.

Тедди нахмурился, пытаясь вспомнить, что ему говорил Гарри. Разве он не рассказывал, что церемония распределения, по традиции, начиналась с…?

— Э-э-э, — хмыкнул Слагхорн, глядя на Шляпу. — Вы, это… петь не собираетесь?

На самом деле у Шляпы не было лица, но когда она сморщилась и закрутилась, её испачканная внешность была удивительно выразительной. У неё не было носа, но она, казалось, всё равно задрала его вверх.

— Нет… пока, — сказала Распределяющая шляпа.

Весь Большой зал зашептался между собой. Даже преподаватели, судя по всему, были удивлены. Очевидно, такое поведение было крайне неожиданным.

Профессор Слагхорн в замешательстве открыл рот, а затем закрыл его. Он прочистил горло, оглянулся через плечо на учительский стол, а затем повернулся к широко раскрытым глазам первокурсников.

— Кхм. Тогда ладно. Сахир, список?

Волшебник повыше протянул ему свиток пергамента.

— Когда я назову ваше имя, вы подойдёте и сядете на табурет, — объявил Слагхорн, когда высокий мужчина снова поднял шляпу. — Затем профессор Рай наденет на вашу голову Распределяющую шляпу, и она объявит о вашем новом доме.

Ещё раз озадаченно взглянув на Шляпу, Слагхорн прочитал первое имя: «Альбус Алдертон».

Им оказался тот самый парнишка, что бормотал оскорбления в адрес слизеринцев. Он подошёл к стулу и сел, а Рай надел Шляпу ему на голову.

— Гриффиндор! — тут же объявила Шляпа. Лицо Алдертона просияло улыбкой. Ученики за гриффиндорским столом громко зааплодировали. Он спрыгнул с табурета, едва дождавшись, пока Рай снимет шляпу с его головы, и поспешил занять место вместе со своими товарищами по факультету.

Ученики пошли по очереди. Шляпа, казалось, подходила к делу весьма небрежно: только её помещали на голову новенького, она довольно резким тоном выкрикивала факультет. Профессор Слагхорн время от времени обменивался несколькими словами с первокурсниками, чьи имена он узнавал; с ними он говорил тепло, в то время как другие получали от него только вежливый кивок, когда занимали своё место на стуле.

Мерси Бербидж поступила в Хаффлпафф, Альфред Каттермол — в Гриффиндор, Десима Коул — в Слизерин, а затем профессор Слагхорн позвал:

— Кай Чанг!

Кай расправил плечи и подошёл к табурету, смущённо улыбнувшись профессору Слагхорну. Тот подмигнул ему в ответ.

— Вы знаете Чжоу Чанг? — спросил профессор.

— Да, сэр. Она моя сестра, — ответил Кай.

— Ваша сестра? Серьёзная у вас разница в возрасте! — Слагхорн усмехнулся. — Но у неё блестящая карьера, не так ли? Должно быть, она многого ждёт от вас!

— Думаю, да, сэр, — Кай неловко кивнул.

— Что ж, давайте посмотрим, что говорит Шляпа, — сказал Слагхорн.

Кай замер, когда Шляпа опустилась ему на голову. И в отличие от других, он не сразу услышал название факультета.

— У тебя смешанные чувства, разве не так? — услышал он слова Шляпы. — В твоей голове крутится куча мыслей! О, ты мыслитель, хорошо. Но ты также хочешь быть и деятелем, не так ли?

— Д-да? — пробормотал Кай, задаваясь вопросом, слышит ли кто-нибудь ещё слова Шляпы.

— Ну, мы же не хотим, чтобы такой ум пропадал зря, не так ли?

И тут шляпа громко сказала:

— Рейвенкло!

Не совсем понимая, обрадован ли он или разочарован, Кай соскользнул со стула и направился к столу под серебристо-синим знаменем.

Дьюи в списке стоял недалеко от Кая. Слагхорн ничего не сказал ему, хотя Дьюи показалось, что заместитель директора на секунду посмотрел на него с оттенком сочувствия и даже жалости.

И снова Шляпа остановилась, а не сразу назвала факультет.

— Я помню твоего брата, — медленно произнесла она.

Это было совсем не то, чего ожидал Дьюи, и он ничего не сказал.

— Я помню каждого ученика, на голове которого я когда-либо была, — продолжила Шляпа. — Иные из них совершили великие дела. Другие совершили ужасные вещи. А есть и те, у кого никогда не было возможности сделать ни то, ни другое.

Голос Шляпы был действительно печален.

Дьюи никогда не задумывался об этом — каково, должно быть, Шляпе знать, что она распределила Вольдеморта и его последователей вместе с их жертвами. На своё удивление, Дьюи сам внезапно пожалел Распределяющую шляпу.

— Я вижу, из чего ты сделан, но не вижу, что ты будешь с этим делать, — прошептала Шляпа. — Это зависит от тебя, — а потом она провозгласила:

— Хаффлпафф!

Дьюи все ещё думал о словах Шляпы, так что он был даже слегка разочарован, когда она приняла решение. «Спасибо», — подумал он как раз перед тем, как профессор Рай снял шляпу с его головы. На самом деле он благодарил Шляпу не за то, что она отправила его в Хаффлпафф; он просто думал, что у неё, наверное, тяжёлая работа, которую не всегда ценят по достоинству.

Профессор Слагхорн продолжил свой список, а затем провозгласил:

— Хлои Грей!

Хлои нервно улыбнулась Тедди.

— Надеюсь, мы окажемся на одном факультете! — прошептала она.

Тедди почувствовал, как его лицо слегка обдало жаром.

Он и Вайолет наблюдали, как Шляпа несколько секунд сидела у неё на голове.

Тедди удивился не меньше Вайолет, когда Шляпа провозгласила: «Гриффиндор!» С довольной улыбкой Хлои вскочила со стула и поспешила к столу Гриффиндора, где несколько мальчиков освободили для неё место.

Распределение прошли ещё два гриффиндорца, четыре хаффлпаффца, два рейвенкловца и два слизеринца, прежде чем Слагхорн дошёл до конца буквы «Л» и произнёс:

— Теодор Люпин!

Тедди взглянул на Вайолет и улыбнулся ей. В ответ она лишь слегка опустила подбородок, а затем молча смотрела, как Тедди сел на стул.

— Тедди Люпин, — медленно произнёс профессор. — Знаете, я близкий друг вашего крестного. Как сейчас поживает Гарри?

— У него все хорошо, сэр, — вежливо сказал Тедди. Он слышал и о профессоре Слагхорне. Он не был полностью уверен, что Гарри согласится с тем, что «близкий друг» — это точное описание их отношений, но понял, что сейчас лучше не противоречить.

— Рад слышать это! — весело отозвался Слагхорн. — Скажите ему, чтобы он зашёл на днях. И, если уж на то пошло, почему бы вам не зайти как-нибудь в мой офис, просто поболтать?

— Да, сэр, — ответил Тедди, не зная, что с делать с этим приглашением. Затем Рай надел Распределяющую шляпу ему на голову. У Тедди возникло искушение закрыть глаза, но он заставил себя выглядеть спокойным и беззаботным, хотя всё внимание в Большом зале было приковано к нему. Он очень хорошо осознавал, что Хлои наблюдает за ним из-за стола Гриффиндора.

— Тедди Люпин, — медленно произнесла Шляпа вслух. — Ну, я полагаю, мы знаем, кому ты принадлежишь!

— Наверное, да, — ответил он, стараясь говорить уверенно.

— Точно? — вдруг прошептала она, и Тедди был уверен, что никто больше этого не слышит. Он сглотнул.

— Почему бы и нет? — прошептал он в ответ.

— Ну, если ты уверен! — воскликнула Шляпа, с неожиданной резкостью в голосе. Затем она громко сказала:

— Гриффиндор!

Все гриффиндорцы аплодировали, а Хлои хлопала в ладоши от восторга, одарив его широкой улыбкой, от которой ему стало как-то странно внутри. Он знал, что должен был чувствовать гордость и восторг, но когда подошёл к столу Гриффиндора и присоединился к Хлои, он подумал, что никогда был менее похож на гриффиндорца, хотя не знал почему.

Распределения продолжалось. Два Маккормака, брат и сестра, были близнецами, и оба выглядели очень расстроенными, когда он отправился в Рейвенкло, а она — в Гриффиндор. Джеффри Монтегю пошёл в Слизерин, Сон-Хи Мун в Хаффлпафф — и на мгновение на её лице появилось явное разочарование — и так далее, через «Н» и «О», пока Слагхорн не пришёл к «Вайолет Паркинсон!»

Субтильная девчушка со стройной осанкой шагнула вперёд, будто бы происходящее вокруг вовсе её не волновало.

— Мисс Паркинсон, согласно этому документу, — Слагхорн посмотрел на пергамент в своих руках, — ваш одиннадцатый день рождения на самом деле только в октябре. Это верно?

— Да, сэр, — тихо ответила она.

— В Хогвартсе обычно очень строго относятся к приёму студентов только после их одиннадцатого дня рождения, — сказал заместитель директора, приподняв бровь.

— Да, сэр. Но когда ваш отец имеет большое влияние в Совете управляющих, а ваша мать этой осенью настроена провести отпуск на Карибских островах, оказывается, можно сделать исключение, — ответила Вайолет совершенно сухим тоном.

— Понятно, — медленно протянул Слагхорн. Обе его брови теперь были приподняты, а в глазах сверкал довольно хитрый блеск. — Ну, садитесь, мисс Паркинсон, садитесь!

Она услышала, как кто-то из студентов в зале захихикал, когда ей пришлось опереться руками о табурет, а затем сделать небольшой прыжок, чтобы туда сесть. Она не обратила на них внимания. Затем её голова почти исчезла под Шляпой, но, по крайней мере, это приглушило звуки смешков.

— Ну-ну, — протянула Распределяющая шляпа.

— Ну и? — нетерпеливо подумала Вайолет. — Продолжай.

— Мы торопимся? — спросила Шляпа. — Или ты думаешь, это просто формальность?

Под Шляпой она слегка нахмурилась.

— Я знаю, где мне место, — пробормотала она.

— Знаешь ли? Что ж, я определённо не хотела бы тебя разочаровывать.

Вайолет не ожидала, что Шляпа будет ей дерзить. Она все ещё хмурилась, когда Шляпа вскричала:

— Слизерин!

— Я очень доволен, мисс Паркинсон! — радостно сказал Слагхорн. — Добро пожаловать в Слизерин!

Слизеринцы аплодировали, но, как и в случае с другими слизеринцами, из-за других столов доносились приглушённые шипение и улюлюканье, несмотря на неодобрительные взгляды учителей. Выражение лица Вайолет вернулось к безразличию, когда она ловко соскользнула со стула и подошла к столу Слизерина, даже не взглянув на Кая за столом Рейвенкло, или Дьюи за столом Хаффлпаффа, или Тедди за гриффиндорским столом.

Распределение продолжалось до тех пор, пока последний первокурсник, Гилберт Зиркл, не поступил в Рейвенкло. Все облегчённо вздохнули. Профессор Рай потянулся к табуретке одной рукой, все ещё держа Распределяющую Шляпу в другой, и та вдруг воскликнула:

— Я ещё не закончила!

Рай моргнул и посмотрел на Шляпу. Он и Слагхорн обменялись взглядами. Заместитель директора облизал губы и кивнул на табуретку. Высокий профессор снова осторожно опустил Шляпу.

В Большом зале наступила полная тишина. Взгляды всех снова были прикованы к Шляпе. Она слегка наклонилась вправо, медленно повернулась, словно осматривая зал своими несуществующими глазами, а затем выпрямилась. Она немного пошевелилась, а потом её «рот» широко раскрылся, и она начала петь:

Один лишь есть у меня долг —

И больше никаких:

Распределять учеников

По факультетам их.

И каждый год я вам пою

О давних временах,

О тех, кто школу основал,

В рифмованных словах.

Но знайте же: сегодня я

Другой вам стих создам,

И слушайте меня, а то

Придёт расплата вам!

Твой факультет не говорит

Всего о том, кто ты,

О том, каков характер твой,

И каковы мечты.

Недавние года у нас

Полны были беды,

Смертей, трагедий и слёз

Лились одни гряды!

Но сгинул Тёмный Лорд навек,

Ударом поразим,

И я решила: что теперь

Ведь надо делать им?

Принять уроки давних дней

Когда все вчетвером,

Четыре Основателя

Все были как один,

И не было меж них вражды,

Царил во школе мир.

Но вот сейчас, как и тогда,

Обиды, боль и яд

Вновь поднялись, горя огнём,

Идёт на брата брат...

Сейчас, скажу, всё хуже тут

Чем было до войны!

В такой вражде все в Хогвартсе

На страх обречены.

Меня от этого тошнит

(Но не буквально, нет)

И ультиматум мой таков,

Таков мой вам завет:

Друзьями будьте, а не то

Навек я замолчу!

Я откажусь распределять -

Клянусь, я не шучу!

Не выполните мой наказ —

Сей раз — последний раз!

И слушайте ещё одно

Признание моё:

Я нескольких из вас

Отправила туда

Куда не место было вам!

Финал мой, господа!

С этими словами ротоподобное отверстие Распределяющей шляпы снова закрылось, и она мягко опустилась на свой табурет, казалось бы, полностью безжизненная.

Почти целую минуту в Большом зале стояла такая абсолютная тишина, что можно было услышать падение булавки. Ученики за каждым столом уставились на шляпу, как будто их только что ударили по лицу. Профессора за высоким столом были ошеломлены. Профессор Слагхорн и профессор Рай стояли недвижные, и даже призраки, что раньше носились по комнате, теперь неподвижно парили в воздухе, выглядя совершенно потрясёнными.

Кудахтанье вверху, наконец, нарушило тишину. Призрачная фигура аплодировала и кувыркалась в воздухе снова и снова, радостно посмеиваясь.

— Бваахахахаха! Самая лучшая песня!

Ученики подняли глаза. Хлои снова сжала руку Тедди, явно испугавшись привидений. И, наконец, из-за учительского стола поднялась стройная женщина с длинными седыми волосами, заплетёнными в толстые косы, одетая в плащ, завязанный кельтским узлом.

— Достаточно, Пивз! — сказала она властным голосом, который разнёсся по самым дальним углам Большого зала, и, ко всеобщему удивлению, полтергейст тут же замолчал и даже немного смутился.

Она кивнула профессору Раю, взявшему Распределяющую шляпу и табурет и унёсшему их. Профессор Слагхорн обошёл стол и сел рядом с местом, с которого только что встала женщина. Она оглядела студентов, все ещё в ошеломлённом недоверии тихо сидевших за столами, и сказала:

— Если кто-то из вас меня не знает, я профессор Ллевеллин, директор Хогвартса. И я думаю, что не буду произносить обычную вступительную речь. Я посоветуюсь с главами ваших факультетов по поводу этой… странной ситуации. Так или иначе, я хочу, чтобы все вы вели себя так, как вы знаете, я ожидаю от всех студентов Хогвартса. Наслаждайтесь пиром!

Она хлопнула в ладоши, и пустые тарелки на всех столах вдруг оказались переполнены всевозможными яствами. Прошло мгновение, и разговоры возобновились. Голодные ученики и учителя принялись за еду.

— Неужели нас только что отчитала какая-то шляпа? — развёл руками Альфред Каттермол, когда гриффиндорцы поднимались по лабиринту двигающихся лестниц к своей гостиной.

— Ну, похоже, да, — откликнулся Альбус Алдертон.

— Каждый год, когда я был здесь, она говорила почти одно и то же, — заметил четверокурсник, шедший впереди них. «Хватит ссориться, вы все должны быть друзьями», и так далее. Но такого не было никогда!

— Эй, Ник, Распределяющая шляпа совсем мозги потеряла? — крикнул другой ученик постарше призраку, который скользил вверх по лестнице сквозь шеренгу учеников. Тедди обернулся и увидел знаменитого призрака факультета, Почти Безголового Ника. Хлои издала небольшой писк и быстро переместилась в другую сторону, напротив того места, где призрак собирался пройти мимо них.

— В той мере, в какой можно сказать, что у неё вообще есть мозги, — серьёзно ответил призрак, — я действительно этого не знаю. Однако отношения между факультетами сейчас и впрямь самые худшие из всех, каких я когда-либо видел, а я был здесь более пятисот лет!

— Хуже, чем во время войны, точно быть не может, — заявил Альфред.

— Во время войны, — сказал Ник, — все факультеты были соединены взаимными страданиями и разделены взаимным страхом, но, грубо говоря, ученики разделились на тех, кто поддерживал новый режим, и тех, кто его не поддерживал.

— Не нужно гадать, кто был первым, а кто вторым, — фыркнул Альбус.

Призрак грустно посмотрел на паренька.

— Боюсь, если вы полагаете, что каждый гриффиндорец в те тёмные времена действовал героически, вы ошибаетесь, — вздохнул он. — Это правда: многие, многие гриффиндорцы проявили себя с честью и отвагой до, во время и после битвы, положившей конец правлению Тёмного Лорда. Но ни честь, ни злодейство не обитают исключительно на каком-то одном факультете.

Широко раскрытые глаза Хлои переключались между призраком и портретами, которые приветствовали первокурсников взмахами рук. Она продолжала шарахаться от перил и лестничных площадок каждый раз, когда они двигались. Девочка явно с трудом приспосабливалась к новой среде, и Тедди задавался вопросом, был ли Гарри настолько ошеломлён, когда впервые попал в Хогвартс.

— Ты ко всему этому привыкнешь, — прошептал он ей.

Она посмотрела с сомнением, но потом улыбнулась. Он почувствовал, как его желудок слегка перевернулся.

Они дошли до портрета весёлой толстой женщины в розовом платье.

— Здравствуйте, дорогие! — сказала она, поднося пальцы ко рту, чтобы послать ученикам воздушные поцелуи. — Пароль, пожалуйста?

— Наом Падрейг, — сказал префект Гриффиндора, долговязый шестикурсник по имени Дэнни Бойл. Полная Дама улыбнулась, и рамка её портрета широко раскрылась, открывая гостиную Гриффиндора.

— Первокурсники, вам лучше разойтись по своим комнатам, — скомандовал Бойл. — Общежития для девочек наверху, для мальчиков внизу.

— Дэнни, а что сказала Распределяющая шляпа, как она отправила учеников туда, где им не место? — спросил другой мальчик. — Неужели это действительно так? Распределить не на тот факультет?

Старшие гриффиндорцы пристально посмотрели на недавно отсортированных первокурсников. Тедди вдруг почувствовал себя крайне неловко.

— Не знаю, — сказал Бойл. — Но послушай, мы все гриффиндорцы, пока кто-то не скажет иначе, понимаешь? Я полагаю, что директриса и учителя, так сказать, разберутся с этим, и тогда они дадут нам знать.

Все кивнули. Хлои повернулась к Тедди.

— Спасибо, Тедди, — сказала она тем душистым голосом, от которого у него внутри творились что-то странное. — Ты так мне помог! Увидимся завтра?

Он кивнул:

— Да, конечно.

А потом она поцеловала его в щеку, отчего он стал ярко-алым, и он провёл рукой по макушке, надеясь, что его волосы не стали такими же красными, как его лицо.

Рядом с ним какая-то старшая девочка обнимала Альфреда, но это, похоже, смущало мальчика в другом смысле.

— У, Элли, да перестань ты!

— Альфред, не веди себя как маленький! Мы должны держаться вместе, — она отступила от него, сияя. — Я так счастлива, что тебя определили на Гриффиндор!

Он кивнул.

— Я тоже, — сказал он, но Тедди показалось, что он уловил нотку неуверенности.

— Хотя, наверное, Мэйси разочарована.

— Нет, это не так, — ответила Элли. — Если ты с одной из нас, то всё хорошо.

Тедди поднялся наверх в свою спальню, пятиместную комнату, которую, как оказалось, к его неудовольствию, он делил с Альбусом Алдертоном, а также с Альфредом Каттермолом, а ещё с нескладным чернокожим парнем с обритой почти догола головой и с энергичного вида рыжим мальчиком с веснушчатым лицом, почти таким же субтильным, как Вайолет.

— Колин Хейс, — сказал чернокожий мальчик, протягивая руку, и рыжеволосый тоже представился:

— Эдан Бернс.

— Тедди Люпин, — ответил Тедди, пожимая руку Колину, а затем Эдану.

Альбус и Альфред представились друг другу, а затем пятеро мальчиков встали в круг. Наступила неловкая тишина.

— Я думаю, может быть, мы с тобой, как говорится, встали не с той ноги, — наконец сказал Альбус. — Я не знал, что ты тоже гриффиндорец. Он протянул руку Тедди.

Тедди поколебался, затем взял предложенную руку.

— Ну, тогда никто из нас не был гриффиндорцем, — заметил он. — Но знайте, что моя бабушка училась в Слизерине. И она далеко не была на стороне Волдеморта!

Другие мальчики немного вздрогнули, но Гарри настоял на том, чтобы Тедди не боялся произносить имя побеждённого Тёмного Лорда.

— Оба моих родителя погибли, сражаясь с ним, прямо здесь, в битве за Хогвартс, а моя бабушка вырастила меня. Так что если вы ругаете всех слизеринцев, вы ругаете и мою бабушку, — закончил он. Он вдруг задумался, откуда взялась смелость сказать это, когда понял, что все четверо мальчиков смотрят на него, но заставил себя гордо выпрямиться, хотя его сердце бешено колотилось в груди.

Альбус какое-то мгновение уставился на него, а затем медленно кивнул.

— Понимаю. Но тебе лучше знать, что моего отца отправили в Азкабан во время… правления Сами-Знаете-Кого за то, что он был полукровкой. Он так и не оправился от этого. А именно слизеринцы тогда и отделяли «грязнокровок» от «настоящих волшебников». Так что, может быть, с твоей бабушкой все в порядке, но не жди, что я буду хорошо говорить о слизеринцах!

— Моей семье пришлось бежать из страны из-за Комиссии по регистрации магглорожденных, — добавил Альфред. — Даже после того, как… Сам-Знаешь-Кто умер, мои родители поначалу боялись возвращаться.

— Да, это были плохие времена, судя по тому, что я слышал, — сказал Колин. — Но послушайте, теперь у нас все хорошо, верно? — Он оглядел своих четырёх соседей по комнате, а затем улыбнулся Тедди. — И вообще, я бы предпочёл услышать о том, что там у тебя с Хлои!

Тедди густо покраснел, и, к своему удивлению, ему вдруг захотелось вернуться к разговорам о войне.

* * *

— Шляпа ведь не может такого сделать?

Студенты Рейвенкло бурно обсуждали смысл песни Распределяющей шляпы. Кай шёл рядом с Коннором МакКормаком и Гилбертом Зирклом. Все они шагали вверх по винтовой лестнице на пятом этаже, слушая, как старшие рейвенкловцы ведут разговор об этом вопросе.

— Как видно, очень даже может, — ответила высокая девушка с вьющимися каштановыми волосами.

— Может быть, она просто сказала это, чтобы мы задумались как следует! — возразил пятикурсник по имени Сол Рэмблстон. — Я имею в виду, может быть, она хочет, чтобы мы действительно подумали о нашем факультете и о том, что значит быть на нём. Ну, или на каком-то из других, — как бы задним числом добавил он. — На самом деле она не сказала, поместила кого-то не на тот факультет, просто некоторые из нас могли на самом деле попасть туда, куда нам «не место». А это значит, — заключил он, глядя на Кая и других первокурсников, — она думает, что некоторые из вас не совсем такие рейвенкловцы, какими должны быть.

— А когда ты приехал сюда в первый раз, из тебя «рейвенклошность» так и сочилась, да? — раздражённо возразил Кай. Он подумал, что старший парень выражается крайне высокомерно.

— В последнее время у нас ухудшились стандарты, — немного надменно ответил Сол. — Это произошло из-за беспорядков и разрушений, войны и её последствий. Не все были так преданы сохранению наших традиций, как должны были.

— Каких традиций? Читать книги? Учиться? Быть помпезными балбесами? — Коннор и Гилберт были не единственными, кого удивила откровенность Кая. — Я имею в виду, Мерлина ради, это всего лишь школьные факультеты! То, что ты в Рейвенкло, ничего о тебе не говорит! Ты ничего не знаешь ни о ком из нас! — Кай развёл руками, широким жестом указывая на всех своих товарищей-первокурсников. Не все из них выглядели согласными с тем, что Кай включил их в спор.

Старший мальчик хмуро посмотрел на него.

— Я знаю, что ты на удивление дерзкий первокурсник.

— Давай выясним, место ли кому-то тут в Рейвенкло или нет, — сказал другой парень с довольно неприятной улыбкой, неожиданно толкнув Кая вперёд. — Почему бы тебе не оказать честь, первоклашка?

Кай обнаружил, что стоит перед входом в Башню Рейвенкло, дверью без ручек с бронзовым молотком в форме орла. Он знал, в чём тут дело, но, несмотря на тренировку с Чжоу, не был готов делать это в первый раз на глазах у всего факультета. Он моргнул и снял очки, быстро вытерев их о мантию. Дети позади него хихикали над задержкой. Он снова надел очки на лицо, а затем, демонстрируя уверенность, которой не чувствовал, протянул руку, крепко сжал дверной молоток и постучал им.

— Ученица стоит на вершине самой высокой горы в мире, — произнёс орёл. — Как она может подняться выше?

Первой мыслью Кая было «взлететь», что было бы разумным ответом для орла, но не столь разумным для ученицы. Мысли о лестницах и стремянках пронеслись в его голове, а затем он подумал «прыгнуть», но был почти уверен, что это будет плохой ответ. Точно так же он знал, что предложение использовать метлу вряд ли поможет ему пройти. Чжоу наставляла, что когда орёл задавал такие вопросы, решение не было буквальным и редко содержало в себе волшебные фокусы.

Кай также знал, что ответы должны быть простыми и не следует тратить много времени на их обдумывание; в конце концов, десятки учеников должны были проходить через дверь несколько раз в день!

«Просто, не буквально, что выше горы, как ученице подняться выше?» — судорожно подумал он. Позади себя он услышал приглушённый смешок. Очевидно, если он не придумает что-то быстро, его оттолкнут его в сторону и заставят отвечать кого-то другого.

Вопрос орла чем-то напомнил Каю дзэнский коан. Кай не очень хорошо разбирался ни в дзэне, ни в коанах, но он знал, что их цель не в том, чтобы дать «правильный» ответ, а в ответе, что проверяет продвижение ученика к просветлению. И тогда ответ пришёл к нему.

— Достигнув просветления, — сказал он.

— Воистину, ты на верном пути, — одобрительно молвил орёл, и дверь отворилась.

Как первокурсники, так и старшие ученики зааплодировали. Кай постарался скрыть чувство облегчения торжествующей улыбкой.

Он решил, что на один день с него умственных усилий хватит, так что, хотя ему очень не терпелось увидеть гостиную факультета в первый раз, он не задержался там надолго. Вместо этого он направился в свою комнату, надеясь первым выбрать кровать.

Однако там уже был один мальчик, бледный, тощий паренёк ниже его ростом, чьё имя, прозвучавшее на Распределении, Кай вспомнить не мог. Его глаза, казалось, постоянно были грустными, хотя выражение его остального лица было нормальным.

— Привет, — сказал Кай. — Похоже, мы соседи по комнате. Я Кай Чанг, — и протянул руку.

— Родни Боуд, — ответил мальчик поменьше, довольно вяло пожимая руку Кая.

— Итак, что вы думаете о том, что сказала Шляпа? — спросил Гилберт Зиркл, войдя в комнату позади Кая прежде, чем он и Родни успели сказать друг другу ещё что-нибудь. За Гилбертом следовал Коннор Маккормак.

— Я думаю, что мы между собой поссоримся, а не только между факультетами, если начнём задаваться вопросом, кто из нас «на самом деле» рейвенкловец, — сказал Кай. — Я не думаю, что Шляпа хотела этого.

— Хорошая мысль, — отозвался Гилберт, положив свои вещи на одну из кроватей. — Правда, я немного удивился, когда меня выбрали в Рейвенкло, — признался он, не глядя на трёх других мальчиков, в то время как Коннор занял последнюю оставшуюся кровать.

— Почему? Ты думаешь, что ты недостаточно умён? — Кай пожал плечами. — Послушай, даже если Шляпа на всю школу серьёзно обиделась, я не думаю, что она настраивает кого-то на провал.

Гилберт снова кивнул.

— Это хорошо. Просто я почти ничего не знаю о магии. Или о волшебном мире.

Кай поднял брови.

— Значит, ты магглорожденный?

Гилберт кивнул головой в третий раз.

— Клёво! — воскликнул Кай. Гилберт выглядел удивлённым.

— Я никогда не знал магглорожденных, — продолжил Кай. — Значит, ты знаешь всё про автомобили, самолёты и телевидео?

— М-м-м, да, — ответил Гилберт. — Ты имеешь в виду телевизор?

— Правильно. Телевизор! — просиял Кай.

— Что это такое? — спросил Родни.

— Как волшебное радио, но с картинками, но что меня всегда интересовало, это как магглы затаскивают людей в эту коробку!

Кай посмотрел на Гилберта. Другой мальчик посмотрел на него в ответ, а затем залился смехом.

— Ты серьёзно? — спросил он.

— Знаете что? — перебил Коннор. — Я думаю, мы должны заставить Шляпу разобраться с нами и сделать это правильно! — этот мускулистый рыжеволосый парень, которого разлучили с сестрой во время сортировки, за обедом почти не разговаривал, да и во время подъёма по лестнице почти ничего не говорил.

Другие повернулись и уставились на него.

— Что, ты считаешь, что не на том факультете? — спросил Кай.

— Или я, или моя сестра, — прорычал Коннор.

— Да ладно, приятель, ты ведь знаешь, что даже близнецов не всегда определяют на один факультет.

Коннор нахмурился.

— Мы с Кэйлин не должны были расставаться. Мы всегда были рядом друг с другом. Мы заботимся друг о друге.

Родни посмотрел на руки Коннора, заметив, что его пальцы то сгибались, то сжимались, как будто он хотел что-то схватить.

— Вы все ещё можете делать так, — разумно сказал Кай. — Я имею в виду, даже если бы вы жили на одном факультете, вы бы жили в разных общежитиях, и вы всё равно будете ходить вместе на уроки, и...

— Нас не надо было разделять! — сердито крикнул Коннор. Кай откинулся назад. Родни вздрогнул. Коннор вытер лицо, и Кай осознал, что старший мальчик вот-вот расплачется. Он обменялся взглядами с Гилбертом и Родни; положение дел было крайне неловким.

— Мы… мы… наши родители были в сопротивлении во время правления Сами-Знаете-Кого, — с трудом выговорил Коннор. — Нашу маму убили. Наш папа… он попал в Азкабан, и пока он был там, якобы пытался сбежать, и… и дементоры…

Кай и Родни очень побледнели, а Гилберт выглядел просто сбитым с толку.

— Мне жаль, приятель, — тихо сказал Кай.

Коннор всхлипнул и отвернулся. — Так или иначе, — хрипло продолжил он, — нас вырастили наши тётя с дядей, но они редко были дома, так что в основном мы были вдвоём. Мы никогда раньше не расставались.

Все долго молчали. Затем Гилберт прочистил горло.

— Я… прошу прощения, — сказал он. — Но я все время слышу, как люди говорят о войне, и о Тёмном Лорде, кого все продолжают называть Сами-Знаете-Кем, и, очевидно, слизеринцы были плохими парнями, и я действительно ничего не знаю обо всём этом. Может кто-нибудь, пожалуйста, объяснит мне всё это?

Кай посмотрел на Родни, а затем на Коннора. Оба других парня смотрели на него, словно ожидая, что он заговорит. Кай вздохнул.

— На самом деле это довольно длинная история, — начал он. — Мы не будем спать всю ночь, если я попытаюсь рассказать тебе всё сразу. Но, ну… — Он сочувственно посмотрел на Коннора. — Война закончилась примерно в то же время, когда родилось большинство из нас, и я полагаю, что вряд ли найдётся волшебная семья, которая кого-то в ней не потеряла, — Коннор посмотрел себе под ноги. — Это не совсем правда, что слизеринцы были плохими парнями. Я имею в виду, что большинство слизеринцев были не на той стороне, и большинство людей не там были слизеринцами, но это не совсем одно и то же.

Обычно Кай, вероятно, не пытался бы быть таким подчёркнуто справедливым, но он вспомнил про Вайолет, а также задался вопросом, на чьей стороне была её семья.

— Чушь! — вскричал Коннор. — Все Пожиратели Смерти были слизеринцами! Все люди в Министерстве, что помогли Сами-Знаете-Кому захватить власть, были слизеринцами!

— Это неправда, — очень тихо сказал Родни.

— Ты о чём? — спросил Коннор, сердито повернувшись к нему. Кай и Гилберт оба выглядели встревоженными — Коннор явно был на взводе, и он был почти в два раза крупнее Родни. Кай тоже был ростом поменьше, и хотя Гилберт был примерно такого же роста, как Коннор, он не был таким широким.

Но Родни просто сидел на своей кровати, ни на кого не глядя.

— Мой отец был рейвенкловцем, — сказал он.

Коннор на мгновение уставился прямо, а затем его пальцы разжались, и он очень медленно выдохнул воздух.

— Он сейчас в Азкабане, — продолжил Родни, все ещё глядя в пол. — Мы с мамой… мы о нем не говорим, не пишем, не навещаем, — он поднял свои грустные глаза. — Я знаю, что это не то же самое, но я полагаю, что он для нас все равно что мёртв. Это считается потерей?

* * *

Старостой Хаффлпаффа был пухлый шестикурсник с короткими щетинистыми светлыми волосами по имени Деннис Грумман. Он провёл первокурсников вниз по лестнице из входного зала к картине, сторожившей вход в гостиную факультета. Старшие хаффлпаффцы последовали за ними; все они вели себя очень дружелюбно, но Дьюи мог слышать, что они изучают первокурсников и о чём-то перешёптываются.

Гостиная была заставлена большими мягкими чёрными и жёлтыми креслами. Они выглядели очень удобно, что заставило Дьюи осознать свою усталость, но Деннис повернулся, когда остальные вошли, и, казалось, намеревался держать речь. Никто не ушёл через туннели, которые, как мог видеть Дьюи, вели в спальни. Вместо этого все они выстроились у стен комнаты, а Дьюи и другие первокурсники оказались в центре.

— Добро пожаловать в Хаффлпафф! — воскликнул толстый призрак в монашеском одеянии, проплывая сквозь стену. Пара новичков подпрыгнула; Дьюи предположил, что они ещё не знали про Толстого Монаха. Или, возможно, они ещё не привыкли к привидениям; некоторые из них могут быть магглорожденными.

— Вы на лучшем факультете Хогвартса! — весело заявил монах, а затем наклонился вперёд, словно делясь тайной, и громко прошептал: — Но не говорите об этом другим — мы не хотим, чтобы они чувствовали себя плохо! — Он подмигнул первокурсникам, и Дьюи невольно улыбнулся.

— Спасибо, монах, — с лёгким нетерпением сказал Деннис. Он подождал, пока призрак пройдёт сквозь ряды собравшихся и выйдет из комнаты, прежде чем снова заговорил.

— Послушайте, — сказал он. — Что бы Шляпа не говорила, насколько я понимаю, наша гостиная открыта для любого, кто хочет быть в Хаффлпаффе! Так что давайте просто объявим об этом открыто. У кого-нибудь есть с этим проблемы?

— Но что, если кто-то не хочет быть здесь? — спросил мальчик, старше Дьюи, но на полголовы ниже него.

— У, Фрэнк, почему ты всегда со своими «а что если»? — произнёс Деннис. — Ну, как насчёт этого? Есть кто-нибудь, кто не хочет быть здесь? — Он окинул первокурсников почти обвиняющим взглядом. Дьюи покосился на Сон-Хи Мун, которая явно нервничала, но ничего не сказала.

— Ну, вот, — подытожил Деннис.

— Но директриса и профессора поговорят со Шляпой, верно? Я имею в виду, что она не может просто отправить людей не на те факультеты или отказаться распределять! — крикнул кто-то сзади.

— Откуда мне знать! — воскликнул Деннис. — Вот почему они сказали, чтобы мы подождали их решения!

— Ну, приятно говорить, что мы рады всем, кто хочет быть здесь, — заметила девушка постарше, скрестив руки на груди. Она смотрела в пол, а не в глаза старосте. — Но если ты в последнее время читал «Ежедневный пророк», то ты знаешь, что в Министерстве образования много говорят о том, что делать с детьми Пожирателей Смерти.

По гостиной прошёл ропот. Деннис нахмурился.

— И что? — спросил он.

— Итак, — объяснила девушка, — они беспокоятся о том, что произойдёт, если их всех и дальше будут распределять в Слизерин. Ты же знаешь, что этот факультет — змеиное гнездо. Всегда был и будет таковым!

Многие хаффлпаффцы согласно кивнули. Деннис только продолжал хмуриться.

— Какое нам до этого дело, Аннабель?

— А что, если Шляпа распределила… некоторых детей по другим факультетам? Чтобы разбавить змеиный яд, так сказать? А потом спеть песенку о том, как нам всем лучше дружить и что-то в этом духе?

Деннис посмотрел на неё с открытым ртом.

— В жизни такой глупости не слышал! — выпалил он.

— Я не думаю, что это такая уж глупость! — сказала темноволосая девушка в мантии старосты, стоявшая рядом с Аннабель.

— Значит, вы тут говорите, что дети Пожирателей Смерти у нас в Хаффлпаффе? — хмыкнул он.

Дьюи осознал, что все остальные теперь смотрят на первокурсников, собравшихся в центре комнаты. Первокурсники почти бессознательно подошли друг к другу поближе.

— Извините, — сказал Дьюи слегка дрожащим голосом и поднял руку.

Деннис посмотрел на него и кивнул:

— Ага, ты… напомни, как тебя зовут?

— Дьюи. Дьюи Диггори.

Обычно Дьюи не нравилось, когда люди узнавали его фамилию, но когда по толпе пронёсся ропот, он понял, что она, может быть, единственный шанс, чтобы к нему прислушались.

— Во-первых, если они хотели сделать это, то не должны ли они были начать раньше, ведь большинство из нас родились уже после окончания войны? — спросил он, указывая на сопровождавшую его группу первокурсников. — А во-вторых, даже если чьи-то родители были Пожирателями Смерти, ты хочешь их в этом обвинять? Никто за своих родителей не отвечает.

Деннис кивнул.

— Хорошая мысль! Аннабель, ты что, хочешь, чтобы мы всех о родителях допрашивали? Куда это нас приведёт?

— В факультет без змей! — отозвалась Аннабель с сердитым выражением лица.

— Это не похоже на тот Хаффлпафф, где мой брат был старостой, — тихо сказал Дьюи.

В гостиной наступила тишина. Аннабель закусила губу и посмотрела вниз.

— Верно, — наконец сказал Деннис, прочищая горло. — Ну, как я уже сказал — никто не собирается обвинять кого-либо здесь в том, что он не настоящий хаффлпаффец! Пока мы не услышим противоположное от учителей, это конец, понятно? Ладно, первокурсники, берите своё снаряжение и ложитесь спать!

С благодарностью Дьюи перекинул сумку через плечо и позволил мальчику постарше провести его к туннелю. Он остановился как вкопанный, когда увидел фотографический портрет, висевший на стене гостиной прямо над туннелем.

Это был его брат, дружелюбно улыбавшийся. Под фотографией висела табличка с надписью:

Седрик Диггори, 1977-1995 гг.

Староста

Капитан команды по квиддичу

Чемпион Трёх Волшебников

Истинный хаффлпаффец

— У нас есть кое-что общее, — произнёс тихий голос рядом с Дьюи. Он оторвал взгляд от стены и обнаружил, что смотрит в глаза одной из первокурсниц, блондинке с косичками, распределённой в Хаффлпафф до него во время церемонии. Однако он не мог вспомнить её имени.

— Извини, — он сказал. — Боюсь, я не помню…

— Мерси Бербидж, — ответила она. Она посмотрела на фотографию Седрика. — Я никогда не знала свою тётю. Сами-Знаете-Кто убил её ещё до моего рождения. Они с матерью были очень близки, и она говорит, что я очень на неё похожа. Иногда она плачет, просто глядя на меня.

Голос Мерси звучал задумчиво и грустно.

Дьюи медленно кивнул. У них действительно было много общего.

— Я думаю, то, что ты сказал, было блестяще, — призналась она. — И очень храбро.

— Спасибо, — ответил он.

— Что ж, нам пора спать. Спокойной ночи, Дьюи.

— Спокойной ночи, Мерси, — сказал он, когда она направилась по туннелю в другом направлении от комнат мальчиков. А затем тихо пробормотал: «Спокойной ночи, Седрик». Седрик улыбнулся ему, и Дьюи пошёл в спальню.

* * *

— Эй, вы там! — усмехнулся один из старост Слизерина, огромный парень по имени Хью Транчер, который выглядел так, будто где-то в его генеалогическом древе затаился тролль. — Вам пов’зло, что вы п’пали в Слиз’рин, но мне все р’вно, что вам там ск’зала Шляпа, вы не слиз’ринцы, пока не будете этого д’стойны!

Они были в гостиной Слизерина, в подземельях. Чёрная вода озера была видна через окошко в потолке, но теперь всеобщее внимание было приковано к Хью. Всех первокурсников выстроили в очередь перед двумя старостами. Старшие слизеринцы стояли за ними, словно присяжные. Большинство новых слизеринцев дрожали; в зелёном свете ламп Хью выглядел особенно зловеще, а то, что они едва понимали его, ещё больше усиливало страх, что он может обратиться к кому-нибудь из них.

Однако Вайолет наблюдала за другой старостой, высокой темнокожей девушкой с ястребиными чертами лица. Пока Хью бушевал, она молчала, изучая реакцию каждого новичка. Вайолет была уверена, что она изучает тех, кого легче всего запугать, и тех, кого нет.

Когда старший парень замолчал, другая староста произнесла:

— Меня зовут Офилия Карайт. Я была бы рада приветствовать вас всех в Слизерине, но ещё неизвестно, сколько из вас останется здесь, — Хью усмехнулся, но выражение лица Офилии оставалось совершенно невозмутимым. — Однако пока мы не услышим иного, мы будем считать, что все вы найдёте свой дом здесь, поэтому я вам кое-что объясню.

Во-первых, у многих из нас есть родственники, сделавшие… неудачный выбор во время войны. Мы в Слизерине не останавливаемся на прошлом. Роль, сыгранная чей-то семьёй на войне, не имеет отношения к вашему положению здесь, в Хогвартсе, или в Слизерине. Ваш успех будет измеряться вкладом, который — вы и ваша семья — вносите в настоящее и будущее.

Во-вторых, что бы вы ни слышали об обратном, практика Тёмных Искусств в Слизерине не поощряется и не разрешается. Символы и регалии Пожирателей Смерти абсолютно запрещены. Любой, кто посчитает забавным рисовать на руке Тёмную метку, — произнесла она, сверкая глазами, — если вас застанет профессор Слагхорн, будет передан директору, а она очень плохо относится к подобного рода проделкам.

Затем она шагнула вперёд, пока не оказалась почти прямо перед Вайолет, и уставилась на первокурсников взглядом, который внезапно стал гораздо более страшным, чем взгляд Хью.

— А если кого-то за этим застану я, — сказала она почти шипящим голосом, — если вы сделаете что-то, что выставит нас в дурном свете… тогда вы будете сожалеть о том дне, когда поступили на Слизерин!

Она развернулась и очень спокойно подошла к Хью, прежде чем снова обернуться. Её короткая накидка придала движению оттенок драматизма.

— Министерство образования особенно внимательно следит за Слизерином — продолжала она, — из-за некоторых неудачных, хотя и сильно преувеличенных связей. Мы находимся под постоянным надзором, а это означает, что каждый из вас должен вести себя безупречно. Мы, слизеринцы, должны сделать в два раза больше, чтобы получить половину признания. Мы должны быть лучше, умнее и сильнее всех остальных, — она ухмыльнулась. — К счастью, это нетрудно.

Старшие слизеринцы зааплодировали этим словам. Один из первокурсников тоже начал горячо хлопать, пока Хью и Офилия не уставились на него, и он быстро опустил руки обратно к бокам.

— Ну что ж, п’ра духу Сал’зара раз’браться в вас! — заявил Хью. Первокурсники очень старались сделать вид, что понимают, о чем он говорит. Он подошел к шкафу под портретом Салазара Слизерина и открыл его, достав какую-то серебряную шарообразную скульптуру и чёрный бархатный мешочек. Он принёс их обратно и поставил скульптуру на самый большой стол в комнате. Вайолет увидела, что она состоит из большого количества змей, переплетённых и свернувшихся в один большой клубок. Затем Хью высыпал содержимое мешка на стол рядом со скульптурой, рассыпав пригоршню плоских полудрагоценных камней разных цветов.

— Вы все знакомы с Церемонией Распределения, — сказала Офилия. Теперь вам придётся пройти через Выбор Слизерина. — Она взмахнула палочкой над скульптурой и пропела: — Пусть Салазар Слизерин узнает тех, у кого самая чистая и могущественная кровь, и тех, чья кровь течёт тонко.

Скульптура ожила. Змеи начали извиваться, не позволяя, однако, сфере рассыпаться. Время от времени одна из них высовывала голову из скользящей массы и шипела.

Офилия подхватила драгоценности одной рукой и протянула их первокурсникам.

— Каждый драгоценный камень соответствует камню, вставленному в дверной косяк над одной из наших четырёхместных комнат, — сказала староста. — Заметьте:, они собраны в наборы по четыре человека. Как первокурсники, вы делите комнату с тремя другими студентами. Начиная с третьего курса, у вас будет возможность переехать в номер-люкс с двумя кроватями, если ваше положение на факультете заслуживает такой привилегии и, конечно, если ваши родители могут за неё заплатить, — она улыбнулась. — Существует очень ограниченное количество личных спален, на которые вы можете претендовать, начиная с пятого курса. Пока же… — И она толкнула руку, держащую драгоценности, в массу змей, расступившихся перед ней, а затем отдёрнула её, пустую.

— А ну, суньте туда ваши ручки, — скомандовал Хью. — Как бы змеи вас не ук’сили! — Он ухмыльнулся.

— Камень, который вы вытащите из змей, — сказала Офилия, — определит вашу комнату — и, конечно же, ваших соседей по ней. Говорят, что эта скульптура была заколдована самим Салазаром Слизерином. Это не случайный выбор — змеи, по крайней мере, так же мудры, как та шляпа, — усмехнулась она. — И они также могут чувствовать слабость и другие… недостатки, — её губы изогнулись в жестокой улыбке. — Насколько я знаю, прошло несколько лет с тех пор, как они действительно кого-то кусали, но после сегодняшней Церемонии Распределения… что ж, посмотрим.

— Ты, вперёд! — рявкнул Хью, указывая на Джеффри Монтегю, который подпрыгнул, а затем, глубоко вздохнув, шагнул вперёд и сунул руку в змей, как это сделала Офилия. Через мгновение он вытащил зелёный камень.

Офилия протянула сумку Монтегю, чтобы тот бросил туда камень. — Любому, кто забудет, какой камень он вытащил, — сказала Офилия, — придётся сделать это снова. Змеи становятся гораздо более... взволнованными, если их призывают дважды за одну ночь.

Все старшие слизеринцы смотрели с ухмылками и подмигиваниями, толкая друг друга локтями и перешёптываясь, глядя на самых нервных новичков.

Вайолет была убеждена, что всё это не более чем бутафория. Она и представить себе не могла, что Салазар Слизерин создал предмет для такой глупой цели, как выбор соседа по комнате. Когда подошла её очередь, она совершенно спокойно подошла к столу.

— Ого, а ты м’лявка, — заметил Хью, скрестив руки на груди. Когда она стояла перед ним, он едва мог видеть её, не наклоняясь.

— Как скажешь, — ответила она. Некоторые другие слизеринцы захихикали.

— Заб’рай камень, — сказал он, кивая на змей.

Вайолет просунула руку сквозь змей, что продолжали извиваться, извиваться и шипеть, но не оказывали сопротивления. Она не обратила внимания на змею, бросившуюся к ней на несколько дюймов, обнажив клыки, схватила один из драгоценных камней и вытащила его. Им оказался фиолетовый аметист. Она повернулась и протянула руку, чтобы опустить её в сумку, которую Офилия держала открытой, а затем вернулась в строй.

Почти все новички нервничали, но все без особого труда взяли камень, пока мальчик с рыжеватыми волосами и весьма заурядным именем Стивен Уайт не сделал один шаг навстречу змеям, а затем начал упираться.

— Ты чо? — нахмурился Хью.

— Я… я… — сглотнул Стивен. — Я не уверен… может быть, я не… а… — Он заикался и выглядел очень бледным. Остальные слизеринцы ухмылялись и хихикали.

«Просто сделай это», — подумала Вайолет. Она тихо пожелала, чтобы он подошёл и покончил с этим, но было очевидно, что он боится змей.

Лицо Офилии помрачнело. Её голос был ледяным.

— Суй. Свою. Руку. Внутрь.

Стивен изо всех сил пытался сдержать слезы. Вайолет оставалась бесстрастной, внутренне сморщившись. Она знала, что худшее место в мире для проявления слабости — перед кучей слизеринцев.

— Да д’вай же! — отрезал Хью. В этот момент одна из змей подняла голову и зашипела на Стивена. Вайолет заметила, что они делали это периодически и, насколько она могла судить, совершенно случайно.

— Я не могу! — вскричал он.

— М’рлина ради! — Огромный староста протянул руку и схватил Стивена за запястье, практически оторвав его от земли. Несчастный мальчик побледнел, издал пронзительный звук и казалось, вот-вот потерял бы сознание, когда Хью сунул свою руку вместе со Стивеном в массу змей.

— П’рестань др’жать как трус и тащи камень! — проревел Хью.

Казалось, это длилось вечность. Наконец, Стивен издал что-то типа мяуканья, когда Хью отшвырнул его от стола. Мальчик поменьше покатился на спине по полу, и из его руки выпал красный камень. Другие мальчики, вытянувшие красные камни, смотрели на всё это с отвращением.

«Вне зависимости от того, направила ли Шляпа его туда, куда надо, или нет, — подумала Вайолет, — Стивену Уайту будет очень трудно приспособиться к Слизерину».

---

Примечания:

Наом Падрейг — просто "Святой Патрик" на ирландском.

Кто не помнит, Мерси Бербидж — племянница Черити Бербидж, убитой Волдемортом в первой главе "Даров Смерти".

Тедди в ту ночь спал весьма хорошо. Его соседям по комнате повезло меньше.

— Люпин, ты храпишь, как тролль! — заявил Альбус, когда они проснулись.

— Я не храплю, — запротестовал Тедди.

— Храпишь, приятель, — подтвердил Колин. Эдан кивнул.

Тедди был ошеломлён. Никто раньше не говорил ему, что он храпит. У своей бабушки он спал в своей комнате, но не раз гостил у Уизли или у Поттеров, и его младшие кузены, он был уверен, сказали бы что-нибудь. Он посмотрел на Альфреда, словно надеясь на подтверждение своих мыслей, но Альфред пожал плечами.

— В нашем с сёстрами детстве мы все научились спать, не обращая внимания на шум, — пояснил он.

Тедди всё ещё был расстроен, пока они шли завтракать. В гостиной его ожидала Хлои. Тедди заподозрил, что учителя захотят поговорить с ней про её макияж. Он не очень хорошо знал правила использования косметики, но видел её только на девушках постарше.

— Доброе утро, Тедди! — весело воскликнула она, заставив всех в гостиной обернуться на возглас. Альбус, Альфред, Колин и Эдан улыбнулись ему, и несколько других учеников тоже. Хлои продолжала вызывать у него ощущение, которое он никак не мог понять — нечто среднее между головокружением и паникой.

— Доброе утро, — ответил он, сглотнув слюну.

— Слушайте! — крикнул Дэнни Бойл, дав Тедди несколько драгоценных секунд, чтобы сосредоточиться и привести свои волосы в порядок.

Староста оглянулся на гриффиндорцев, выбегавших из своих комнат.

— Просто чтобы вы знали, я только что разговаривал с профессором Лонгботтомом. За завтраком будет речь директора. Так что придержите все вопросы до тех пор, ладно?

Хлои хихикнула. Тедди покосился на неё.

— Что смешного? — прошептал он.

— Профессор Лонгботтом? Его действительно так зовут?

— Да, — он слегка нахмурился. — Невилл Лонгботтом — глава факультета и один из храбрейших людей на свете, как говорит мой крёстный отец!

— Ой, — Хлои подняла брови, глядя на Тедди. — Я просто подумала, что это… забавное имя, — прошептала она очень тихо.

— Нам пора завтракать, — пробормотал он. Хлои последовала за ним, положив руку ему на плечо.

* * *

Староста Рейвенкло объявил примерно то же самое своим товарищам по факультету, спускавшимся тем утром из башни.

— Значит, Шляпа обычно этого не делает? — спросил Гилберт, следуя за Каем, Родни и Коннором. — Я имею в виду, угрожать забастовкой?

— Она никогда такого не делала, — ответил Кай. — Во всяком случае, за последнюю тысячу лет такого не было.

— Ты же знаешь, что Сами-Знаете-Кто поджёг её во время осады Хогвартса, верно? — сказала первокурсница впереди них. — Мой брат говорит, что с тех пор она странновато себя ведёт...

— Сами-Знаете-Кто — это Волдеморт, верно? — осведомился Гилберт, а затем прикрыл рот рукой, когда большинство учеников вокруг него вздрогнули. — Ой, извиняюсь.

— Ага, — сказал Кай, — и знаешь, нам и в самом деле не следует называть его «Сам-Знаешь-Кто», когда он мёртв уже более десяти лет! Даже «Ежедневный пророк» начал печатать его имя. Знаете что? С этого дня мы должны просто говорить «Волде» —

Коннор гневно повернулся к нему.

— Я потерял родителей из-за Сам! Знаешь! Кого! — прорычал он. — Так что не начинай разбрасываться его именем, будто он какой-то злодей из сборника сказок!

Кай затаил дыхание и подождал, пока парень повыше не отвернулся и снова затопал вниз по лестнице.

— Ладно, может, и нет, — пробормотал он.

— То есть ты думаешь, что некоторые из нас действительно были неправильно распределены? Я имею в виду, если Шляпа пыталась доказать свою точку зрения, кажется глупым помещать людей в факультет, куда им не место, не так ли?

За одну ночь Каю досталась роль проводника Гилберта по волшебному миру, и он не был в восторге от этого. У магглорожденного мальчика было много вопросов, — и это Кай мог понять, — но он заметил, что Гилберт часто свои вопросы повторял.

— Как сказал староста, я думаю, мы узнаем это за завтраком, — вздохнул Кай.

Когда они добрались до Большого зала, Коннор побежал к своей сестре, найдя её среди гриффиндорцев, выбегающих из своей башни. Рыжие близнецы обнялись.

— Ты была в порядке одна, Кэйлин? — спросил он.

— Я в порядке, — сказала она. — А ты?

Тедди и Хлои пришлось обойти близнецов.

— Она плакала всю ночь, — немного пренебрежительно прошептала Хлои. — Честно говоря, можно подумать, что она никогда раньше с братом не расставалась!

— Думаю, они близки, — сказал Тедди, задаваясь вопросом, каково это — иметь брата или сестру. — Кай! Привет!

Кай улыбнулся, и они с Тедди пожали друг другу руки.

— По крайней мере, нас распределили, — сказал Кай.

— Ага, — ответил Тедди, надеясь, что его голос звучит так же уверенно.

Хлои издала тихий звук, похожий на лёгкий вдох, который был не совсем вздохом и не совсем всхлипом, но каким-то образом привлёк внимание Тедди. «Как она это делает?» — подумал он, повернувшись к девочке, стоявшей с лёгкой выжидательной улыбкой.

— Э-э, это Хлои. Она тоже попала в Гриффиндор. Хлои, это мой друг Кай.

— Приятно познакомиться, Кай, — сказала Хлои мягким голосом. Она протянула руку. Кай пожал её, на мгновение растерявшись.

— А ну, прочь, мальцы, а то ст’лпились тут, как крысы в п’реулке! — проревел огромный парень с самым уродливым лицом, которое Кай или Тедди когда-либо видели.

На его мантии был прикреплён значок старосты Слизерина. Хлои пискнула, и огромный слизеринец ухмыльнулся.

— Вон! — ещё раз прорычал он. Все разбежались, и он продолжил свой путь к слизеринскому столу.

— Проклятый Хью Транчер, — пробормотал другой гриффиндорец. — На днях мы с ним как следует разберёмся!

— До встречи! — сказал Тедди, быстро махнув Каю. Хлои выглядела потрясённой, продолжая смотреть слизеринцу в спину. Остальные гриффиндорцы тоже подошли к своему столу.

* * *

У Дьюи было два магглорожденных соседа по комнате, но кроме одного факультета, у них было мало общего. Саймон Норман был стройным парнем с угловатыми чертами лица и вьющимися каштановыми волосами, и он мало говорил, только слушал. Прошлым вечером Дьюи был ему за это благодарен, потому что он тогда основательно устал и просто хотел лечь спать. Но другой магглорожденный мальчик, Эдгар Харгрейв, был крайне разговорчив. Сам факт того, что он волшебник, вызывал у него восторг, и не переставал говорить об этом:

«Сколько времени нужно, чтобы научиться превращать вещи на самом деле? Сможем ли мы действительно превратить свинец в золото? Правда ли, что этому замку тысяча лет? Тысячу лет назад не было даже каменных замков, знаете ли! По крайней мере, в неволшебном мире! Когда все говорят о Мерлине, они говорят про настоящего Мерлина из сказок про короля Артура? Я имею в виду, что тот Мерлин настоящий, верно? Вы умели колдовать с детства? Мои родители всегда думали, что я каким-то образом заставил руки своего младшего брата прилипнуть к его заднице, когда мне было восемь лет, они обвинили меня в использовании суперклея, представляете? Я не знал, что занимаюсь магией! С вами тоже постоянно случалось такое, когда вы были маленькими?»

Он продолжал болтать даже после выключения света. И даже после того, как все его соседи по комнате притворились спящими, Эдгар продолжал радостно рассказывать об их завтрашних занятиях и о том, как ему не терпелось научиться пользоваться своей палочкой, и как он надеялся, что будет таким же хорошим волшебником, как дети, всегда знавшие, что они волшебники…

В конце концов Эдгар заснул, и только тогда все остальные заснули тоже.

Четвёртым соседом Дьюи по комнате был мальчик по имени Алдуин Божур, который был вежлив, но довольно холоден по отношению к Саймону и Эдгару и несколько дружелюбнее по отношению к Дьюи.

«Должно быть трудно, когда фотография твоего брата висит в гостиной», — сказал он с явным сочувствием. Дьюи только кивнул. Он никогда не слышал о семье Божуров и предположил, что они родом с континентальной Европы, но Алдуин упомянул, что они были старинной чистокровной семьёй. Это слегка озадачило Дьюи: хаффлпаффцы редко придавали этому значение. Его отец никогда не терпел разговоров о статусе крови.

Теперь, когда они готовились к завтраку, Эдгар болтал без умолку: «Я ещё не закончил "Историю Хогвартса", но там было что-то об эльфах. Как вы думаете, мы увидим их сегодня? Хотел бы я, чтобы мы могли изучать магических существ на первом курсе! Будем ли мы сегодня колдовать палочкой на уроках заклинаний и трансфигураций?»

— Эдгар, приятель, — наконец сказал Дьюи, положив руку на плечо старшего мальчика. — Расслабься немного, а? Ты же знаешь, что мы пробудем здесь семь лет.

Эдгар моргнул, а затем улыбнулся, и его щеки залил лёгкий румянец.

— Правильно, верно, я думаю, я много говорю, да? Я просто так взволнован, я имею в виду, мы же волшебники! Настоящие волшебники! Мы собираемся творить настоящую магию! — Эдгар выглядел готовым взорваться от волнения.

Дьюи рассмеялся. Оптимизм Эдгара был заразителен.

Саймон просто слушал, а Алдуин смотрел на дверь, как будто думал о том, чтобы поскорее улизнуть.

— Да, я как раз хотел тебя спросить, — продолжил Эдгар. — Этот Седрик Диггори над туннелем, я слышал, кто-то сказал, что он твой брат. Что с ним вообще случилось?

Дьюи мгновение просто смотрел на него, совершенно застигнутый врасплох. Эдгар невинно моргнул в ответ. Алдуин раскрыл рот от удивления, а глаза Саймона расширились. Эдгар не обращал внимания.

А потом Дьюи снова рассмеялся. У Эдгара, очевидно, были такт и чуткость кирпича, но в нем не было коварства или злобы. Другими словами, он был настоящим хаффлпаффцем.

— Это долгая история, приятель. — Дьюи обнял его за плечи, направляя его к двери. — Пойдём завтракать, и я постараюсь рассказать тебе об этом, хорошо?

* * *

— Ты опоздаешь к завтраку.

Десима Коул обращалась к Нагаине Индрани, сидевшей на кровати и расчёсывавшей свои длинные чёрные волосы. Нагаина приподняла брови и красноречиво пожала плечами, как бы говоря: «В целом мире нет ничего, что могло бы меня волновать меньше», — и продолжала снова медленно проводить расчёской по длине волос.

— Я расчёсываю волосы сто раз каждое утро, — объявила Нагаина. — И сто раз перед тем, как лечь спать каждую ночь. Дело не только в том, чтобы мои волосы были красивыми, — произнесла она, вытягивая прядь шелковистых чёрных волос на расстояние вытянутой руки, и с обожанием глядя на них, — это также тренирует дисциплину. Если ты не можешь освоить даже простую заботу о себе, как ты можешь овладеть магией?

Она бросила многозначительный взгляд на собеседницу. Десима была высокой, бледной, худой почти как скелет, а её собственные чёрные волосы, прямыми прядями обрамлявшие лицо, не выглядели так, будто к ним часто прикасалась щётка или вода.

Но Десима равнодушно пожала плечами и отвернулась от Нагаины, продолжившей расчёсывать свои локоны.

— Итак, Вайолет, — небрежно сказала Нагаина. — Насколько я понимаю, ты начинаешь на год раньше. Выходит, ты тут самая юная, не так ли?

— Так, — Вайолет было довольно простой заколки на волосах. Она также была вполне готова пойти на завтрак и оставить Нагаину позади. Однако у той были другие идеи.

— Ну, мы позаботимся о тебе, не так ли? — Она посмотрела на двух других девушек. Десима угрюмо посмотрела на неё, а Бернис Селвин, четвёртая девушка в их спальне, прищурилась. Бернис была высокой, коренастой и светловолосой. В то время как Десима обычно казалась равнодушной, Бернис обычно производила впечатление чем-то раздражённой. Нагаина протянула руку и похлопала по кровати рядом с собой. — Почему бы тебе не сесть рядом со мной, Вайолет?

Пэнси Паркинсон никогда не считалась особенно умной, но когда она училась в Хогвартсе, то в мастерстве овладела политикой школьных отношений. Вайолет не так интересовалась этими тонкими битвами, как её мать, но кое-что она усвоила. Она распознала первый ход игры, когда увидела его.

— Я не хочу опоздать к завтраку, — сказала она и повернулась, выходя за дверь. Нагаина продолжила расчёсывать волосы.

* * *

Бернис и Десима пошли за Вайолет, присоединившись к другим слизеринцам, поднимающимся наверх к завтраку. Вайолет услышала, как Хью прокладывает себе путь через кучу других новичков впереди них, и последовала за ним.

— Эй! Вайолет!

Она замерла и увидела, как Дьюи машет ей рукой из-за стола Хаффлпаффа. Она помахала в ответ. Хаффлпаффцы вокруг него озадаченно посмотрели на Вайолет, а затем снова на Дьюи.

— Ты и впрямь его знаешь? — спросила Бернис, когда они сели. Это был первый раз, когда Бернис обратилась к ней напрямую, если не считать краткого обмена именами прошлой ночью.

— Да. Мы познакомились в поезде.

Вайолет осмотрела зал. Тедди за столом Гриффиндора отвлекала Хлои. Она увидела Кая за столом Рейвенкло, который улыбнулся ей и тоже помахал рукой. Она кивнула в ответ.

Бернис и Десима проследили за взглядом Вайолет и оглянулись на неё.

— Ты общаешься с хаффлпаффцами и рейвенкловцами? — настороженно спросила Десима, потянувшись за бутербродом.

— Я недавно встретила их в поезде.

— Тебе нужны новые друзья, — заявила третьекурсница рядом с ней по имени Элизабет Крупп, неформальная предводительница кружка старших слизеринцев.

Вайолет пожала плечами. Дальнейший разговор был прерван появлением директора. Она вошла, сопровождаемая четырьмя главами факультетов, и встала за высоким столом. Другие профессора сели, но профессор Ллевеллин осталась стоять. По всему Большому залу голоса смолкли. Краем глаза Вайолет заметила, что Нагаина прокрадывается внутрь, неторопливым шагом направляясь к слизеринскому столу, явно пытаясь избежать внимания.

— Профессора Лонгботтом, Слагхорн, Флитвик, Пэйсгуд и я потратили много времени на разговоры с Распределяющей шляпой прошлой ночью, — сказала Левеллин. — Я не буду утомлять вас подробностями этого разговора и перейду непосредственно к сути. Шляпа сказала правду: отношения между факультетами ужасны. Мы пытались распутать этот узел, но это было очень трудно. Хогвартс всегда поощрял дружеское соперничество между факультетами, но во времена смут это соперничество становилось куда менее дружеским. И хотя войны предыдущего поколения ушли в прошлое, многие из вас все ещё носят шрамы.

Она осмотрела комнату. Все смотрели на неё; зал молчал.

— Я могла бы попросить вас всех отложить обиды и протянуть друг другу руки в знак дружбы, но мы, учителя, не так наивны, как вы иногда думаете. Вы бы согласно кивнули, а затем разошлись по факультетам и возобновили бы свою вражду.

Вайолет заметила, что Офилия смотрит на директрису с совершенно спокойным выражением напряжённого внимания, сложив руки на столе перед собой. Хью задвигал челюстью, а его нос сморщился, как будто он начал жевать что-то мерзкое и старался не выплюнуть. Некоторые младшие слизеринцы теперь отводили взгляд от директрисы, угрюмо глядя на стол перед собой или бросая обиженные взгляды на столы других факультетов. Она метнула взгляд в сторону и увидела, что за другими столами тоже вежливо слушают директора, но теперь многие взгляды уже не были направлены на стройную женщину за столом.

— Поэтому решение Распределяющей Шляпы остаётся в силе, — продолжила Левеллин.

Все взгляды снова обратились к ней.

— Я уже получаю от родителей сов с посланиями, где от меня требуют, чтобы я «исправила» Шляпу, или как-то заставила её передумать, или, если не получится, заменила её насовсем. Я не буду этого делать.

За столом Рейвенкло Кай широко открыл рот. За гриффиндорским столом Тедди медленно провёл рукой по волосам, приглаживая их, мельком взглянув на своё отражение в вазе с фруктами. За хаффлпаффским столом Дьюи слегка нахмурился, глядя на Эдгара, все ещё жевавшего огромный кусок колбасы, которую он засунул в рот ещё до того, как директор начала речь, но, по крайней мере, это мешало ему говорить, и он, казалось, действительно внимательно слушал.

— Мы предпримем шаги для поощрения межфакультетского сотрудничества. Первый из них заключается в том, что в этом году все классы будут двойными. Обратите внимание, с сегодняшнего дня в каждом классе будут учиться ученики сразу двух факультетов. Ваши старосты дадут вам новые расписания после завтрака.

Мы проведём соревнование за Кубок, как и в прошлые годы, но я поручила всему персоналу уделять особое внимание присуждению баллов — или их снятию — за сотрудничество между факультетами или его отсутствие.

Мы не будем терпеть дуэлей и подлых розыгрышей, что в последние несколько лет прямо заполонили залы школы.

Все эти меры мы можем принять только для того, чтобы побудить вас ладить. Мы не можем заставить вас изменить свой образ мышления.

Поэтому знайте, что больше, чем когда-либо после войны, будущее Хогвартса находится в ваших руках. Если по окончании учебного года Шляпа не будет довольна отношениями между факультетами, их может больше не быть вообще!

По залу прошёл ропот. Ученики принялись шептаться и бормотать о том, что они только что услышали.

— Как можно угодить шляпе? — спросил Альфред за гриффиндорским столом.

— Она не может такого сделать! Совет попечителей не допустит этого! — заявил староста Рейвенкло, сидящий за столом недалеко от Кая.

— Что тогда, всех объединят в один факультет? — задумались несколько хаффлпаффцев. Дьюи заметил, что девушка по имени Аннабель, что прошлым вечером так резко высказывалась против слизеринцев, была, казалось, особенно возмущена такой возможностью.

— Мы никогда не были едины! — презрительно усмехнулась Элизабет Крупп за слизеринским столом.

— Так оно и есть, — пробормотала Бернис. — Едины против нас!

— Молчите! — приказала Офилия, не глядя на девочек помладше.

Профессор Левеллин ждала, пока ропот стихнет.

— Каждый из вас сыграет свою роль в будущем ваших факультетов через решения, что вы принимаете каждый день, — сказала она, когда снова привлекла к себе всеобщее внимание.

Она сделала паузу, затем продолжила:

— Что же касается последнего утверждения Шляпы, то я, честно говоря, не могу поделиться с вами её доводами во всех подробностях. Я могу только сказать вам, что очень редко кто-либо настолько подходит для одного факультета, что любой другой выбор немыслим, и что Распределение — не вопрос неизбежности.

Тедди подумал о том, что сказал Гарри: «Доверься волшебной Шляпе. Куда она тебя отправит, там тебе и место». Но как можно ей доверять, если она могла отправить нас не туда?

— Шляпа пошла на одну уступку, — сказала Левеллин. — Она согласилась провести одно окончательное распределение, или, скорее, повторную сортировку в конце года для всех учеников, посчитавших, что их поместили не на тот факультет.

И снова голоса смолкли. Все недоверчиво переглянулись. У Кая пересохло во рту.

— Это может оказаться бессмысленно, если после этого факультетов больше не будет, или, возможно, Совет попечителей потребует моей отставки, а новый директор придумает какой-нибудь другой метод разделения студентов, — невозмутимым тоном продолжила Левеллин. — Но впервые в истории школы чародейства и волшебства Хогвартс у вас, первокурсников, будет возможность сменить факультет в конце года, если вы того пожелаете.

С этими словами она села за стол. По всему залу разговоры тут же превратились в гул.

---

Примечания:

Хью Транчер в оригинале изъясняется на довольно специфическом диалекте равнинного шотландского.

— Почему мы не можем поменять факультет сейчас? — спросила Кэйлин Маккормак.

Гриффиндорцы только что получили новое расписание. Тедди просмотрел его. Чары и защита от тёмных искусств с Хаффлпаффом, трансфигурация, астрономия и история магии с Рейвенкло, и — он сморщился — травология и зелья со Слизерином. Пораздумав, он решил, что расписание справедливо — первый курс и Гриффиндора, и Слизерина будут вместе в классах деканов обоих факультетов, хотя дядя Рон и рассказывал много ужасных историй про уроки зельеварения со слизеринцами.

Однако вопрос Кэйлин привлёк всеобщее внимание. Все уставились на неё.

— Думаешь, Гриффиндор недостаточно хорош для тебя? — презрительно осведомился Альбус.

Кэйлин прикусила губу.

— Я не имею ничего против вас, честное слово! Гриффиндор — это прекрасно, но я бы предпочла жить на одном факультете со своим братом! Я имею в виду, если бы он мог перейти в Гриффиндор, это тоже было бы хорошо…

— Ну, он не может, и всё тут! — произнесла Меган Льюис, ещё одна староста пятого курса. — Ты в Гриффиндоре, и веди себя соответственно!

Нижняя губа Кэйлин задрожала, но она кивнула и направилась на урок, опустив голову.

— Привет, — сказал Тедди, догоняя её, — У нас с Рейвенкло сегодня три урока. Ты видишься со своим братом практически каждый день, и всегда можешь навещать его по вечерам.

Кэйлин кивнула, но ничего не сказала. Тедди неловко отступил назад.

— Может быть, ей действительно не место в Гриффиндоре, — заметила Хлои. Тедди взглянул на неё, слегка нахмурившись.

Заклинания преподавал пожилой глава Рейвенкло, профессор Флитвик. Хаффлпаффцы вошли через одну дверь, а гриффиндорцы — через другую. Тедди кивнул Дьюи, но гриффиндорцы, в основном, уселись впереди, а хаффлпаффцы — сзади.

Тедди собирался сесть рядом со всё ещё расстроенной Кэйлин. Он действительно не понимал, почему она так не в себе из-за разлуки с братом, но заявление о своём желании уйти из Гриффиндора ей друзей не прибавило, поэтому он подумал, что ей не помешала бы компания. Однако Хлои села на другом конце ряда парт и окликнула его: «Тедди!» Она улыбнулась и поманила его, и, ещё раз взглянув на Кэйлин, он пошёл к Хлои.

— Она на верёвочке держит этого парня, — весьма громко сказал Эдгар. Сидевший рядом с ним Дьюи не мог не кивнуть в знак согласия.

Следующим уроком для первокурсников Гриффиндора было трансфигурация. Кэйлин и Коннор прямо просияли, когда вошли в класс. Большинство гриффиндорцев сидели на одной стороне комнаты, а Рейвенкло — на другой, но близнецы сели рядом друг с другом. Тедди помахал Каю, и после некоторого колебания Кай сел рядом с ним, напротив Хлои. Гилберт немедленно сел с другой стороны от Кая, за ним последовал Родни.

— Как прошли занятия со слизеринцами? — спросил Тедди у Кая.

— Примерно так, как и следовало ожидать, — ответил Кай. — В основном, мы враждебно глазели друг на друга. Но профессор Сахир Рай действительно хорош. По внешнему виду не скажешь, но у него в самом деле есть чувство юмора!

Тедди наклонился к Каю и прошептал, указывая на Маккормаков:

— Кажется, она очень расстроена, что их с братом определили на разные факультеты. Она практически спросила, может ли она перейти в Рейвенкло!

Кай кивнул, но в этот момент в комнату вошла профессор Пэйсгуд, и он не смог ответить сразу. После того, как преподавательница закончила введение, она начала рассказывать об основных видах трансфигурации, часто обращаясь к доске позади неё, чтобы делать на ней пометки палочкой. Когда она поворачивалась спиной к классу, Кай шёпотом рассказывал Тедди о печальной судьбе Маккормаков.

— Ого! — прошептал Тедди, когда Кай закончил. К сожалению, он не рассчитал громкость; Профессор Пэйсгуд обернулась и посмотрела прямо на него.

— Я редко слышала такой восторг по поводу Закона элементарной трансфигурации Гэмпа, — мягко сказала она. — Или есть что-то ещё, чем бы вы хотели с нами поделиться, мистер Люпин?

Тедди покраснел.

— Нет, мэм. Простите, мэм.

— Я, конечно, поощряю диалог между факультетами, но не во время уроков. По пять баллов с Гриффиндора и Рейвенкло.

Тедди и Кай слегка сжались, почувствовав на себе укоряющие взгляды сокурсников.

* * *

Весь этот день занятия проходили неорганизованно и даже слегка хаотично. Многие учителя не привыкли постоянно преподавать в больших классах, и, конечно же, принудительное объединение факультетов вызывало трения. Как и следовало ожидать, больше всего трений было связано с одним факультетом.

— Это ведь не мы начинаем! — пожаловался Джеффри Монтегю, когда первокурсники Слизерина сели за ужин. — На лекции по истории магии я всего лишь сидел себе за партой, а эти неудачники из Хаффлпаффа всё время бросали в меня резиновые мячики!

Вайолет подумала, что причиной этого могли быть художественные вкусы Джеффри: на всех своих книжных обложках он рисовал барсуков Хаффлпаффа, поджариваемых над огнём, под ярко-красной надписью с буквами, капающими кровью: «Смерть Хаффлпаффу!» Однако она воздержалась от реплик.

Стивен Уайт энергично кивнул:

— Ага! А во время Защиты от тёмных искусств кто-то из Рейвенкло приклеил мою палочку к моему столу, пока я не смотрел!

— Нет, это был я, — ухмыльнулся Джеффри. Остальные слизеринцы засмеялись, а лицо Стивена поникло.

— Итак, Вайолет, кто тот гриффиндорец, с кем ты разговаривала на травологии? — спросила Нагаина. — Не отрицаю, он довольно мил, но, кажется, у него уже есть маленькая подружка из его собственного факультета.

Вайолет холодно посмотрела на Нагаину и не ответила сразу, а продолжила хлебать суп-лапшу из тарелки. Она чувствовала, что все остальные слизеринцы наблюдают за ней.

— Он мой кузен, — сказала она наконец, вытерев рот.

Во время урока она почти не разговаривала с Тедди — только поздоровалась с ним. Но дело, конечно, было не в этом.

— У тебя есть кузен в Гриффиндоре? Чудесное будет Рождество! — фыркнул Неро Веленос. Остальные засмеялись.

— Мы встретились в поезде, — ответила Вайолет.

— Встретила ли ты там же тех мальчиков из Рейвенкло и Хаффлпаффа? — продолжала вопрошать Нагаина. По взглядам, которыми обменялись Десима и Бернис, Вайолет поняла, что её общение с Каем и Дьюи, каким бы кратким оно не было, всплыло в разговоре, несомненно, начатом Нагаиной.

— Да.

— Ах, Вайолет, — вздохнула Нагаина. — Они, вероятно, были дружелюбны в поезде, потому что хотели немного развлечься с одинокой слизеринкой. Но не волнуйся… — Она обняла Вайолет за плечи и прижалась к ней, сжимая её в сестринских объятиях. — Теперь у тебя много друзей из твоего факультета!

Вайолет продолжила ужинать и ничего не сказала.

* * *

Если учителя надеялись, что совместные занятия в каждом классе будут способствовать дружбе факультетов, то, похоже, это только усилило их соперничество. Некоторые учителя — к примеру, профессор Пэйсгуд и профессор Лонгботтом — изо всех сил старались побудить учеников из разных факультетов работать вместе, но такое партнёрство редко продолжалось после того, как ученики выходили за пределы класса.

Тедди, Дьюи, Кай и Вайолет продолжали обмениваться репликами, но хотя на Вайолет оказывалось очевидное давление, чтобы она общалась только со слизеринцами, остальные трое также заметили, что межфакультетская дружба — явление весьма редкое.

Тедди обнаружил, что все больше времени у него уходит на помощь Хлои. Со второй недели занятий у магглорожденной девочки, похоже, возник кризис уверенности в себе. Может быть, причиной этому было то, что учителя стали заваливать всех дополнительными домашними заданиями, по-видимому, чувствуя, что, если они не смогут добиться сотрудничества между учениками, они, по крайней мере, могут дать им столько работы, что у них не будет времени на ссоры. По мере того, как нагрузка увеличивалась, Хлои начала нервничать и, наконец, не выдержала и заплакала:

— Школа в Лондоне никогда не была такой тяжёлой! — всхлипнула она. — Кажется, тебе, Тедди, всё так легко даётся, но иногда мне кажется, будто та сова ко мне прилетела по ошибке!

Тедди не думал, что к нему что-то приходит само собой. Он попытался объяснить ей, что даже дети, выросшие в волшебных семьях, обычно сами не занимались волшебством, за исключением случайных выбросов. Однако он чувствовал себя обязанным помочь Хлои, и вскоре уже выполнял за неё довольно большую часть домашних заданий.

— Тебе следует сказать ей, что на наших факультетах тоже есть магглорожденные, и у них все хорошо, — однажды сказал Дьюи, когда трое парней гуляли после уроков.

Эдгар, несмотря на свою крайнюю болтливость, хорошо учился в классе, и у Саймона, похоже, тоже не было проблем с успеваемостью.

— Говори за себя, — мрачно сказал Кай. — Мой магглорожденный сосед по комнате совершенно меня бесит! Он задаёт одни и те же вопросы снова и снова и ничего не усваивает! Я имею в виду, не поймите меня неправильно, он это не со зла, но… — Кай постучал себя по виску. — Он не очень-то умён. Очевидно, что Шляпа отправила его не туда!

Тедди нахмурился.

— То есть если он тупой, то ему место на наших факультетах, но не на твоём?

— Я не имел в виду этого! — запротестовал Кай.

— Тогда что ты имел в виду? — потребовал Тедди.

— Почему ты придираешься?

— Давайте не будем ссориться, — сказал Дьюи. — Кай не хотел показаться высокомерным.

— Что ты имеешь в виду под словом «высокомерный?»

Трое мальчиков переглянулись, а затем отвели друг от друга взгляды.

— Тогда ладно, — сказал Дьюи. — Давайте просто оставим это, хорошо?

— Конечно, — сказал Тедди.

— Отлично, — согласился Кай.

Следующие несколько дней трое мальчиков были несколько менее дружелюбны друг к другу, но Кай и Дьюи сошлись поближе во время уроков полёта на метле. Первокурсники Хаффлпаффа и Рейвенкло занимались вместе. Когда тренер Мэннок обнаружил, что Дьюи и Кай уже летали на метле до приезда в Хогвартс, он посоветовал им помочь своим однокурсникам, у которых были самые большие трудности.

Среди хаффлпаффцев трудности возникли у Алдуина и Сон-Хи. Кай поморщился, когда увидел, что Гилберт был единственным из Рейвенкло, кому ещё даже не удалось поднять метлу с земли.

«Неудивительно», — подумал он.

Естественно, Дьюи начал помогать своим товарищам из Хаффлпаффа, но Кай схватил его за руку.

— Подожди! — прошептал он. — Ты поможешь моим, а я помогу твоим! Сотрудничество между факультетами, помнишь? Тренер Мэннок за это даст нам больше очков!

— Ну да, ты дело говоришь, — откликнулся Дьюи.

Его немного смутило жаркое стремление Кая набирать очки, но он также почувствовал себя немного виноватым из-за того, что сразу подумал только о своём факультете. Поэтому он подошёл к Гилберту и попытался помочь этому высокому, несколько неуклюжему мальчику правильно управлять метлой, а как Кай подлетел к Сон-Хи и Алдуину.

И действительно, тренер Мэннок хлопнул в ладоши в конце их первого урока и сказал: «Все молодцы! А за готовность мистера Чанга и мистера Диггори помочь своим сокурсникам по двадцать баллов Рейвенкло и Хаффлпаффу!»

— Я же говорил! — радостно сказал Кай, когда они покинули тренировочное поле. — Ещё два дня уроков пилотирования означают как минимум ещё сорок баллов! Может быть, для тебя и больше, если ты в самом деле сможешь поднять Гилберта с земли.

— Ему просто нужно немного больше уверенности, — ответил Дьюи.

«А тебе — немного больше терпения», — подумал он.

К концу второго дня терпение Кая истощилось. Дьюи удалось научить Гилберта летать медленными кругами в нескольких футах от земли, но Алдуин, хотя и не испытывал недостатка в уверенности, полностью терял контроль над метлой, а Сон-Хи, казалось, Кая вообще не слушала.

В гостиной Хаффлпаффа дух межфакультетского сотрудничества явно не присутствовал.

— Твой друг — придурок! — заявил Алдуин. — Он не так уж хорошо летает! И учитель он паршивый!

— Послушай, если хочешь, я помогу тебе после занятий, — ответил Дьюи.

— Спасибо, но пара игроков в квиддич уже предложила мне это. Возможно, ты и раньше полетал на метле, но ты же всё-таки не твой брат.

Алдуин направился в их комнату. Дьюи потрясённо посмотрел ему вслед, и его взгляд непроизвольно упал на фотографию Седрика.

— Это было не очень вежливо с его стороны, — тихо сказала Мерси, садясь в кресло рядом с Дьюи. — Он, должно быть, очень расстроен.

— Наверное, — пробормотал Дьюи.

— Знаешь, Чанг может вести себя весьма грубо. Он довёл Сон-Хи практически до слёз.

Дьюи вздохнул.

— Я знаю, Кай нетерпелив. Он сказал, что Сон-Хи его не слушает.

— Сон-Хи его просто не понимает. Она едва говорит по-английски.

Дьюи поднял брови. Мерси покачала головой.

— Она скрывает это, потому что боится, что её выгонят из Хогвартса, если узнают. Я и несколько девочек постарше занимаемся с ней репетиторством каждый вечер. Это ещё одна причина, почему она так плохо учится на уроках полёта. Она устаёт.

Дьюи был пристыжен. Он очень мало думал о Сон-Хи, потому что предполагал, что она не хочет быть в Хаффлпаффе.

— Я поговорю о ней с Каем.

— Это было бы здорово.

Однако на следующий день, когда Дьюи подошёл к Каю во время лётной тренировки, он увидел, что Кай и Алдуин уже ссорятся.

— Я узнал об этом вчера вечером от того, кто действительно умеет летать на метле! — воскликнул Алдуин.

— Я умею летать на метле, приятель! — огрызнулся Кай.

— Думаю, примерно как твоя сестра. Я слышал, в квиддич она играла паршиво.

Кай покраснел.

— Это не так!

— Вы оба, замолчите! — перебил Дьюи, стиснув зубы и с тревогой глядя на тренера Мэннока, который сейчас был высоко в воздухе с другими учениками. — А то у нас снимут очки!

— Я заткнусь, если он оставит в покое мою сестру! — отрезал Кай.

— Не впутывай в это его сестру, — сказал Дьюи Алдуину.

— Ты принимаешь его сторону? — воскликнул второй хаффлпаффец.

— Вы оба дураки! — Дьюи теперь по-настоящему разозлился.

— Нет, вообще-то дурак он, — парировал Кай.

Дьюи раздражённо вздохнул. Сон-Хи, стоявшая в отдалении, широко раскрытыми глазами наблюдала за происходящим.

— Только потому, что его сестра встречалась с твоим братом! — обвинительно произнёс Алдуин.

— А вот это — совсем лишнее! — заявил Дьюи. В то же время Кай прорычал:

— Я сказал, оставь мою сестру в покое!

Кай и Алдуин оба угрожающе смотрели друг на друга, между ними стоял Дьюи, а затем Алдуин сказал:

— Знаешь, что я ещё слышал? Твоя сестра встречалась почти со всеми парнями в школе!

После этого Дьюи не смог сдержать Кая. Все трое упали на землю. Сон-Хи тревожно вскричала, в то время как Алдуин и Кай боролись друг с другом, а Дьюи пытался разнять их, избегая при этом их кулаков. Ему не удалось ни то, ни другое.

— Что это? Что это?! — проревел тренер Мэннок, спускаясь с неба и свистнув в свисток. — Остановитесь прямо сейчас!

Кай и Алдуин наконец сели на траву. Дьюи сел, поморщился и потёр щеку, где кулак одного из парней (он не знал, какого именно) врезался ему под глаз.

— Стыдно! Очень стыдно! По пятьдесят очков от Рейвенкло и Хаффлпаффа и наказание для всех вас троих!

После этого отношения между Хаффлпаффом и Рейвенкло резко ухудшились, поскольку слухи об этой драке разошлись и среди старшекурсников. К сожалению, слухи обрастали всё новыми подробностями. Рейвенкловцы слышали, что один из хаффлпаффцев оклеветал Чжоу Чанг. Хаффлпаффцы услышали, что какой-то рейвенкловец оскорбил Седрика Диггори. Дьюи пытался опровергнуть слухи на собственном факультете, но у него не было достаточно сочувствующих слушателей, кроме Эдгара и Мерси. И он был более чем разозлён и на Кая, и на Алдуина, которых он считал виноватыми одинаково. Кай и Алдуин, в свою очередь, были возмущены тем, что Дьюи не принял сторону какого-то одного из них.

* * *

— Ну, похоже, что твой товарищ по факультету тут был главным виновником, — сказал Тедди, когда он и Дьюи выходили из класса профессора Рая по Защите от тёмных искусств. Разговор начался перед уроком. Они не продолжили его во время урока, как потому, что профессор Рай обладал чрезвычайно острым слухом, так и потому, что им нравился урок, но как только прозвенел звонок, они продолжили с того места, на котором остановились.

— Да, — признал Дьюи. — Он не должен был говорить такую ерунду о сестре Кая или моем брате.

Действительно, необходимость оставаться после уроков с Алдуином и Каем была крайне неприятна, но последующее возвращение в гостиную Хаффлпаффа с Алдуином было менее напряжённым. Эдгар безуспешно пытался помирить Алдуина с Дьюи.

— И всё же, — продолжал Дьюи, — ты знаешь, что Кай может быть…

— Немного болванистым?

— Ага.

— Просто запомни, — серьёзно сказал Тедди. — Наш договор был твоей задумкой. Мы все должны оставаться друзьями, ясно? Тем более, что наши факультеты, кажется, хотят настроить всех друг против друга.

Дьюи кивнул в ответ.

— Хорошо. Тогда увидимся позже.

Он поспешил на урок трансфигурации, а Тедди поднялся наверх, в класс профессора Биннса, зная, что Кай будет говорить ему почти то же самое, только наоборот.

Он выбрал найденный им короткий путь — лестницу, которую можно было увидеть, только если подойти к ней под прямым углом, — и вышел в небольшой коридорчик, пересекавший главный коридор через первый этаж. Он услышал голоса старших гриффиндорцев.

— Вот он! Он прямо перед тобой.

— Давай, возьми!

Тедди завернул за угол. Там он увидел трёх парней, окружавших Вайолет, прижимавшую к груди сумку с книгами. Верхняя её часть свободно свисала, на полу были рассыпаны рулоны пергамента, а один из гриффиндорцев держал учебник на вытянутой руке прямо перед ней.

Вайолет стояла неподвижно, глядя прямо перед собой, в то время как гриффиндорец насмешливо шевелил книгой перед её носом. После того, как она не отреагировала, он, наконец, перестал.

— Ладно, хватит. Мы просто играли, — сказал он дружелюбным голосом. — Ты можешь получить его обратно.

Вайолет осталась неподвижной, а затем медленно потянулась к книге. Первый парень бросил его через голову второму, стоявшему за ней. Все они засмеялись.

— Упс-с-с-с-с, — прошипел он.

— Почему бы тебе не пошипеть на нас, маленькая змейка? — сказал парень, державший книгу сейчас.

— Прекратите! — крикнул Тедди. Гриффиндорцы все обернулись. Вайолет вздрогнула и тоже повернула к нему голову.

Тедди подбежал к Вайолет и повернулся к мальчику, у которого была её книга, четверокурснику по имени Роджер Дрокер.

— Отдай ей это! — сердито сказал он. Он выхватил книгу из рук Роджера, слишком удивлённого, чтобы оказать сопротивление.

— Ты дружишь с этой змейкой, Люпин? — спросил один из других парней.

— Она не змейка, она моя кузина! — Тедди был в ярости. Его кулаки были сжаты, и он чувствовал, что готов броситься на любого из мальчиков, хотя все они были намного крупнее его.

— Если у тебя проблемы с ней, у тебя проблемы и со мной!

Они засмеялись.

— Это смело, малыш, — сказал Дрокер.

— А вы все трусы! — горячо заявил Тедди. — Вам троим не место в Гриффиндоре!

Все они нахмурились, а затем переглянулись.

— Нам лучше пойти на занятия, — сказал первый парень.

— Увидимся, змейка! — бросил второй.

— Тебе тоже пока, Люпин, — сказал Дрокер.

Тедди подождал, пока они все уйдут, затем повернулся к Вайолет. Она всё ещё почти не двигалась — она шевельнулась, только чтобы забрать свою книгу — и не смотрела на него.

— Спасибо, — тихо сказала она.

Вайолет дышала очень медленно, и Тедди понял, что она, вероятно, полностью сосредоточилась на том, чтобы не заплакать.

Чтобы дать ей время прийти в себя, опустился на колени и начал собирать её свитки.

— Итак, какой у тебя следующий урок? — спросил он, как будто они просто разговаривали в коридоре.

— Трансфигурация, — ответила она. А потом прозвенел звонок, и она заметила: — Мы оба опаздываем.

— Да ну, дальше у меня история магии, и Биннс этого не заметит. И ты знаешь, что Пэйсгуд обычно снимает лишь несколько очков.

Он встал, она открыла свою сумку, и он сунул туда все её свитки.

— Я пойду прямо к профессору Лонгботтому. Он не потерпит такого поведения гриффиндорцев…

— Не создавай себе сложностей со своим факультетом из-за меня. Обычно мне удаётся не пересекаться путями с этой троицей.

— Обычно? Ты имеешь в виду, что такое случается часто?

— Не только с гриффиндорцами, — Вайолет пожала плечами. Тедди потрясенно посмотрел на неё.

— Я, Дьюи и Кай, мы будем провожать тебя в класс! — заявил он.

— Если бы я этого хотела, я бы пошла с другими слизеринками.

— Тогда почему ты этого не делаешь?

Она посмотрела на него.

— Ты очень мил, Тедди. Увидимся позже.

Тедди с тревогой поглядел ей вслед, а затем со вздохом поспешил в свой класс. Некоторые рейвенкловцы подавили смешки, когда он проскользнул внутрь, вероятно, надеясь, что Биннс снимет с Гриффиндора очки, но призрачный профессор уже говорил о восстании гоблинов 1612 года и не заметил новоприбывшего.

Кай и Алдуин снова ссорились.

— Он никогда такого не делал!

— Я слышал, что он это сделал.

— Мне надоело слышать о том, что ты слышал!

— Заткнитесь вы оба, — устало сказал Дьюи.

Они находились в подземельях, отбывая свой последний вечер дополнительных работ. Дряхлый смотритель Хогвартса, Аргус Филч, который всё время настаивал на том, что каждый год для него последний и что он собирается уйти в отставку, заставлял их чистить, смазывать и полировать комнаты, полные весьма ужасающих средневековых устройств. Там были кнуты, цепи, кандалы, частоколы, винты с накатанной головкой, железные девы, дыба и даже стул, ощетинившийся острыми ржавыми железными шипами. Все эти предметы были старыми и заброшенными, но Филч мечтательно вздыхал всякий раз, когда смотрел на них. Затем он бросал на троих мальчиков взгляды со странным блеском в глазах, словно привязывая их к пыточным устройствам.

— Раньше Хогвартс не был таким просвещённым, как теперь, — продолжил Алдуин, не обращая внимания на Кая и Дьюи. — Тогда вы проводили время прямо на этих штуках, а не чистили их. Очевидно, тот старый сквиб тоскует по прежним временам.

— Не называй его сквибом, — сказал Дьюи, нахмурившись. Филч никому не нравился, но на это всё же было указывать нехорошо.

— Ну, он ведь и впрямь сквиб! — ответил Алдуин.

— А ты лошадиная... — вставил Кай.

— У нас осталась всего лишь одна ночь! — закричал Дьюи, заставив их обоих замолчать от удивления. — Можете ли вы двое просто ненавидеть друг друга молча?

Хотя Алдуин, казалось, держался немного отчужденно даже в Хаффлпаффе, на самом деле он не был плохим парнем — по крайней мере, так говорил себе Дьюи, — и Кай обычно был общительным и весёлым, хотя временами и немного бестактным. Но они вдвоём были просто невыносимы. Кай так и не простил Алдуину слова о его сестре, а Алдуин был убеждён, что Кай изо всех сил старается оскорбить тех, кого он считал ниже себя. А если верить Алдуину, то ими были все, кто не поступил в Рейвенкло.

Чаша терпения Дьюи была уже почти переполнена.

— Чего вы там орёте? — проворчал Филч.

Старый смотритель вошёл в дверной проем, оглядел комнату, и на мгновение его лицо снова приобрело то же мечтательное выражение. Затем он сосредоточил красные старые глаза на мальчиках.

— Чтобы чистить оборудование, не нужно никаких разговоров!

Трое мальчиков нахмурились и сосредоточили своё внимание на работе.

— Поскольку вы слишком болтливы, ты можешь остаться здесь, — приказал Филч, указывая на Дьюи, — ты полируй каменную кладку, — сказал он Алдуину, — а ты иди со мной, — закончил он, указывая на Кая.

— Каменную кладку? — спросил Алдуин.

— Да! Коридоры подземелья ведь выложены камнями, не так ли? Начни полировать! — рявкнул Филч.

Алдуин и Дьюи переглянулись. Кай последовал за смотрителем по коридору за угол к небольшой нише недалеко от комнаты Филча.

— Убери это место хорошо! — отрезал Филч. — Я не хочу видеть ни пылинки или паутины, чтобы каждая поверхность была красивой и чистой, чтобы мрамор и бронза блестели!

Он заглянул в тёмную нишу и поднёс руку к щеке. Кай почувствовал смесь шока и отвращения, когда понял, что Филч вытирает слезу.

— Это последнее пристанище моей любимой миссис Норрис, — тихо произнёс смотритель.

Внутри ниши Кай увидел какой-то мраморный бюст и металлическую мемориальную табличку, встроенную в стену.

— Вы… вы похоронили вашу любимую… здесь, в подземельях? — потрясенно спросил Кай.

— Конечно! Это был её дом! Она знала эти коридоры лучше, чем я. Иногда я… я чуть ли не слышу, как она все ещё ходит во время своих ночных патрулей… или вижу её краем глаза… — Филч замолчал и уставился на Кая. — Ну? Чего ты ждёшь? Принимайся за работу!

Он повернулся и ушёл.

Кай посмотрел ему вслед, затем произнёс «Люмос» и вошёл в нишу. И, посмотрев вниз, он воскликнул «Вот те на!» когда свет его палочки упал на мраморное подобие большой, довольно надменно выглядящей кошки.

* * *

Кай закончил уборку памятника миссис Норрис, а Дьюи наконец удалил остатки ржавчины с железной девы. Они встретились возле «комнаты пыток», ожидая Алдуина, чтобы пойти с докладом к Филчу.

— Рад, что все закончилось, — поморщился Кай.

— Я тоже, — сказал Дьюи. — Давай больше так не делать, ладно?

Кай кивнул, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд Дьюи. Он знал, что Дьюи говорил не только о внеклассных работах.

— Чанг! — крикнул Алдуин из коридора. Дьюи и Кай подпрыгнули.

Алдуин бросился к ним с разъяренным видом.

— Верни её! Немедленно! — прорычал он.

— Что вернуть? Ты о чём? — потребовал Кай, но Дьюи видел, что Алдуин не просто злился, он был в ярости, и если его не остановить, то он набросится прямо на Кая и, наверное, в точности повторит ту сцену, из-за которой они оказались здесь, в подземельях. Он чуть не прыгнул перед товарищем по курсу, чтобы не дать ему схватить Кая.

— Алдуин! Успокойся! О чем ты говоришь? — спросил Дьюи.

— Моя палочка! Твой чёртов приятель из Рейвенкло украл мою палочку!

— Я что? — воскликнул Кай. — Ты свихнулся!

— Её выхватили из моего кармана, когда я повернулся спиной! Ты — единственный, кто мог это сделать, или, по-твоему, Филч подкрался ко мне, а я не заметил?

— Ты, наверное, его где-то уронил, потому что всё у тебя из карманов валится! — возразил Кай.

— Думаешь, я могу просто уронить куда-нибудь палочку и не заметить?

— Ну, видимо, ты бы не заметил, если бы кто-то просто подошёл к тебе сзади и выхватил её из твоего кармана!

— Ха! Значит, ты это признаёшь!

— ХВАТИТ! — взревел Дьюи, толкая их обоих назад так сильно, как только мог. Он знал, что Филч это услышит, но ему было все равно.

— Кай не крал твою палочку! — заявил он Алдуину. — Теперь давайте проследим твой маршрут и найдём её! — Он повернулся и посмотрел на Кая.

— Ладно, — пробормотал тот.

Алдуин стиснул зубы, но кивнул.

Филч застал их, когда они дошли до конца коридора, где Алдуин полировал камни.

— Что это за шум? — возмутился он. — Думаю, вас наверху услышали!

— Чанг украл мою палочку! — сказал Алдуин.

— Я не трогал твою палочку, лжец! — Кай чуть не бросился на Алдуина, но Дьюи снова остановил его. Филч уставился на мальчиков.

— Потерял палочку, да? — усмехнулся он. — Это очень небрежно с твоей стороны, в самом деле! Что ж, когда-нибудь она может появиться снова. Мы часто находим в подземельях всякие странные вещи!

— Я не потерял её, её украли!

— Ничего я не крал! — вставил Кай.

— Хорошо, вот что мы сделаем, — сказал Дьюи. — Алдуин, я пойду соберу всех хаффлпаффцев, которых смогу найти, и мы будем обыскивать подземелья, пока не найдём палочку. Хорошо?

— И когда вы её найдёте, было бы неплохо привязать её к его руке, чтобы он больше её не терял, — сказал Кай.

— Ты не помогаешь делу! — шепнул Дьюи, оттаскивая его прочь.

Они вдвоём поднялись по лестнице, а Алдуин остался внизу с Филчем. Когда Дьюи повернулся, чтобы направиться в общежитие Хаффлпаффа, а Кай направился вверх по лестнице к Башне Рейвенкло, Дьюи откашлялся.

— Смотри… Кай…

— Не читай мне нотаций, приятель, — угрожающе произнёс Кай.

— Хорошо. Просто… держись от него подальше, ладно?

— С удовольствием! — огрызнулся Кай, поднимаясь вверх.

* * *

— Значит, вы её не нашли? — спросил Тедди на следующий день на уроке заклинаний.

Дьюи покачал головой.

— Мы прочесали подземелья, а Филч всю дорогу следовал за нами и ехидничал. Потом какие-то слизеринцы начали расспрашивать нас, что мы тут делаем, и, ну, после этого мы сдались. Я не знаю, что произошло. Я уверен, Кай не брал её, но вряд ли Алдуин был бы настолько неосторожен, чтобы просто выронить её из кармана.

Через два ряда позади них за партой угрюмо сидел Алдуин. Без палочки он не мог выполнять упражнения в классе и мог только читать, что профессор Флитвик записывал на доску.

— Что он будет делать, если она не обнаружится?

— Думаю, ему придётся заказать новую палочку. Но он сказал, что его палочка — старая семейная реликвия, так что…

Тедди кивнул.

— Устраивать шутки с чьей-то палочкой — серьёзное дело.

Подождав, пока урок закончится, Тедди сказал:

— Помни, ты найдёшь её возле класса Рая.

— Понятно, — ответил Дьюи, и они оба поспешили на следующий урок.

Между уроками Тедди обычно гулял с Хлои. Он также сидел с ней за обедом. Она была немного в замешательстве, когда Тедди закончил есть и встал из-за стола за несколько минут до звонка на урок гербологии.

— Куда ты идёшь?

— Я собираюсь проводить Вайолет в класс.

Хлои вопросительно изогнула бровь, а её рот приоткрылся, показывая удивление.

— Ты тоже можешь пойти, — предложил он. — Давай!

Он не заметил, что рот Хлои открылся ещё больше, когда он повернулся к ней спиной, но она поспешила за ним. Вайолет выходила из Большого зала, снова отдельно от других слизеринцев.

Она посмотрела на Тедди.

— Кончайте с этим, — сказала она.

— Почему?

— Это просто унизительно.

— А когда парни постарше перебрасываются твоими книгами и обзывают тебя змеёй, это не унизительно?

Вайолет, очевидно в некотором замешательстве, нахмурилась. Хлои нахмурилась тоже.

— Я же говорила тебе не делать этого, — наконец сказала Вайолет. — Но сегодня утром Кай ждал меня, чтобы проводить на защиту от тёмных искусств, а затем Дьюи проводил меня на историю магии.

— Отлично! Значит, всё по плану!

— Вы трое не сможете водить меня на все занятия до конца года.

— Почему нет?

Она вздохнула.

— Без обид, но никто из вас не похож на телохранителей-троллей.

— Но хулиганы всё же будут остерегаться, если ты не одна. И большинство их не так круты, как тролль, за исключением, может быть, твоего старосты, как там его, который всегда говорит так, будто жуёт камни!

— Может быть, ей следует завести друзей на собственном факультете, чтобы ей не нужно было, чтобы ты за ней присматривал, — прошептала Хлои как раз перед тем, как они вошли в оранжерею профессора Лонгботтома.

— Я уверен, что у неё есть там друзья, — прошептал Тедди в ответ, стараясь говорить тише. Он не был уверен, что Вайолет этого не слышит. — Она моя кузина, и, кроме того, к ней придираются гриффиндорцы. Мы не можем этого оставить просто так.

Хлои всхлипнула, а затем вздрогнула, увидев, что в тот день они должны были собирать и готовить крапиву. Когда гриффиндорцы и слизеринцы приступили к работе, она вздрогнула и отпрянула от жалящих растений.

— Ах, пожалуйста, Тедди! Я не могу этого вынести, они меня жалят! Пожалуйста, пожалуйста, сделай это для меня!

Тедди выглядел неловко, но пока Лонгботтом помогал Кэйлин, Тедди собирал листья как с растения Хлои, так и со своего собственного. Вайолет, сидевшая напротив, заметила это, но ничего не сказала.

В тот вечер Вайолет нашла Тедди в библиотеке. Он работал над длинным свитком на тему «зелья с несмертельным, но крайне нежелательным эффектом», которую задал Слагхорн.

Вайолет села рядом с ним и заявила:

— Очень мило, что ты меня защищаешь. Но это просто неловко. И это только вызовет проблемы с нашими факультетами.

— Ты больше не хочешь дружить, потому что твои сокурсники-слизеринцы этого не одобряют? — спросил Тедди.

— Я это не говорила. Но назначать мне телохранителей — это очень по-гриффиндорски.

— И?

— Но я всё-таки не гриффиндорка, — она посмотрела на него. — Ты уважаешь мои желания, — спросила она, — или будешь обращаться со мной как с ребёнком?

Он вздохнул.

— Почему ты такая… упрямая?

— Полагаю, это не только гриффиндорское качество, — сухо ответила она. Затем она посмотрела на свиток, над которым он работал. — Я думала, ты уже выполнил задание профессора Слагхорна.

— Э, да, — признался он. Его пальцы нервно дёрнулись, когда он снова потянулся за пером. — Хлои просто попросила меня ей помочь.

Вайолет многозначительно посмотрела на него.

— Я просто пишу за неё кусочек.

Она посмотрела на свиток.

— Понятно, — медленно произнесла она. — Это тот кусок, что написан твоим почерком? Так что, полагаю, она перепишет его, прежде чем сдаст?

Тедди почувствовал, что покраснел.

— Как называется сдача своей работы за кого-то другого, напомни мне?

— А разве слизеринцы этого не делают? — отрезал он.

Она холодно посмотрела на него в ответ.

— Я не знаю.

Он посмотрел вниз.

— Извини.

— Послушай, Хогвартс совершенно ошеломил её. Она не выросла в окружении магии, как все мы, и она тоскует по дому. Она говорит, что всё это полностью отличается от того, что делала в лондонской школе.

— Итак, — медленно произнесла Вайолет, — ты говоришь, что нам не следует многого ожидать от магглорожденных.

Он открыл рот и снова покраснел.

— Вайолет, ну почему ты всегда такая...

— Проницательная?

Прежде чем он успел ответить, они оба услышали голос Хлои:

— Тедди! Вот ты где!

Она улыбнулась ему, но её улыбка слегка замерла, когда она увидела Вайолет.

— Привет, Вайолет, — вежливо сказала она.

— Привет, Хлои, — так же вежливо ответила Вайолет.

Она посмотрела на свиток, а затем обняла Тедди за плечи.

— Тедди, ты настоящий спаситель! Честно! Но ты никогда не догадаешься, что только что произошло!

— Что? — спросил Тедди, стараясь не замечать мрачного выражения лица Вайолет.

— Пропала палочка Элли Каттермол!

* * *

Элли была в библиотеке, недалеко от Тедди, одна за столом у задней стены, когда обнаружила, что её палочка исчезла. Безуспешно пытаясь найти её, она в слезах подошла к библиотекарше. Теперь все ученики в библиотеке искали палочку между полками и под столами. Несколько гриффиндорцев, несмотря на настойчивые возражения библиотекарши, пытались использовать заклинание «Акцио», но безуспешно.

— В этом нет смысла, — сказала Вайолет, хотя она и помогала в поисках. — Если палочку невозможно вернуть заклинанием, то она не просто откатилась куда-то в угол.

— Хмф, — отреагировала Хлои. Тедди на самом деле был согласен с Вайолет, но считал, что важно продолжать поиски ради Элли.

В конце концов, ищущим пришлось признать неудачу. Элли безутешно рыдала. Несколько гриффиндорцев постарше, включая Роджера Дрокера, подозрительно посмотрели на Вайолет, когда она, Тедди и Хлои подошли к двери.

— Перетряхнуть бы всех слизеринцев в библиотеке и убедиться, что кто-то из них не украл палочку! — сказал один из старших друзей Роджера.

— Попробуй, я посмотрю, — Тедди и Вайолет обернулись и увидели Офилию, спокойно идущую за ними с охапкой книг. — Я возвращаюсь в гостиную, — сказала она, посмотрев на Вайолет. — Пойдёшь со мной?

Вайолет помахала на прощание Тедди, а затем последовала за старостой вниз по лестнице вместе с несколькими другими слизеринцами мимо сердитых гриффиндорцев.

Хлои держала своё мнение при себе, хотя по её лицу было ясно видно, что она думает о Вайолет. Однако младший брат Элли, Альфред, в тот вечер выразился прямо.

— Да ладно, Люпин, ты все ещё собираешься защищать этих змей, ворующих палочки? — возмутился он.

— Я не защищаю воров, но мы не знаем, кто виноват! — ответил Тедди. — И шалости — это одно, а воровать палочки — это слишком! Даже слизеринцы на такое не пойдут!

— Ещё как! Именно на такое они и пойдут! — воскликнул Альбус. — Люпин, тебе лучше внимательно следить за своей палочкой, пока рядом твоя кузина!

— Я точно знаю, что Вайолет не крала ничью палочку!

— Послушай, — разумно сказал Колин Альфреду. — Я знаю, что это неприятно, но твоя сестра может получить ещё одну палочку от Олливандера совиной почтой дня через два-три.

— У Олливандера? — Альфред горько рассмеялся. — Как вы думаете, мы можем позволить себе новые палочки от Олливандера? Наши родители потеряли почти всё, когда бежали из страны. Они едва могут позволить себе, что нам троим нужно сейчас!

— В Хогвартсе есть фонд… — начал говорить Тедди, а Альфред просто посмотрел на него.

— Ага, сначала нас сделали беженцами, теперь нас заставят попрошайничать!

В Хаффлпаффе тоже обстановка была не лучше. Старшая сестра Элли, Мэйси, рыдала, а её плечи тряслись от ярости. Другие хаффлпаффцы пытались её утешить, но пропажа палочки сестры нанесла ей глубокую рану.

— Прошло двенадцать лет, а у нас всё ещё хотят отобрать палочки! — воскликнула она.

Эдгар был в замешательстве, но, по крайней мере, у него хватило ума дождаться, пока они окажутся в своей комнате, прежде чем спросить Дьюи:

— Я знаю, что потерять палочку — это впрямь не сахар. И они ужасно дорогие, — он посмотрел на свою толстую палочку из вишнёвого дерева. — Мои родители не могли поверить, сколько она стоит. Но разве Мэйси не ведёт себя слишком… бурно?

Саймон тоже с любопытством смотрел на Дьюи. Алдуин просто сидел на кровати и дулся, поэтому Дьюи вздохнул и объяснил.

— Во время правления Сами-Знаете-Кого…

— Волде...

— Да, его. Во время его правления Министерство магии создало Комиссию по регистрации магглорожденных. Они допрашивали всех, кто не был так называемым «чистокровным» волшебником, и если вы не могли доказать, что у вас «правильное» происхождение — они утверждали, что вы её украли, и забрали вашу палочку. С волшебниками без палочек обращались почти как с животными.

Эдгар и Саймон широко раскрыли глаза.

— Вот это да! — вырвалось у Эдгара.

— Это ужасно! — воскликнул Саймон. — Это настоящее зло!

— Да, так и было, — согласился Дьюи. — Это по-прежнему очень болезненная тема. Потому что есть много людей, таких как, ну, Каттермолы, кто пострадали из-за Волдемо… — Дьюи запнулся на имени. — из-за действий Волдеморта. Отобрать чью-то палочку — это очень большое унижение в волшебном мире, и если кто-то крадёт палочки, это нанесёт много ран.

— Особенно, если это делают слизеринцы, — вставил Алдуин.

Дьюи нахмурился.

— Если слизеринцы делают это, да, это будет очень плохо, — он внимательно посмотрел на Алдуина. — Но если ты считаешь, что виноваты слизеринцы, я так понимаю, ты извинишься перед Каем?

Алдуин посмотрел на него и ничего не ответил. Дьюи покачал головой.

— Надо бы объявить о сборе денег! — предложил Эдгар. — На новую палочку сестре Мэйси!

— Это хорошая мысль. Мы можем это сделать, — Дьюи вздохнул. — Но эта кража палочек — серьёзное дело. Вору бы лучше остановиться.

Но вор не остановился. В течение следующих двух недель палочки пропали у ещё одного хаффлпаффца, двух гриффиндорцев и одного рейвенкловца.

* * *

— На нас нападают в коридорах почти каждый день! — заявил Мортимер Тиквейт. — Нам приходится перемещаться группами для самообороны!

Хью и Офилия созвали собрание Слизерина. Теперь все слизеринцы сидели в своей гостиной. Их настроение было отвратительное, хотя не хуже, чем атмосфера за пределами подземелий. Мортимер сказал правду: к слизеринцам относились хуже, чем когда-либо прежде. Вайолет пришлось признать себе, что, возможно, ей не следовало требовать, чтобы Тедди снял свою «охрану»; теперь ей приходилось быть чрезвычайно быстрой и хитрой, чтобы переходить из класса в класс, не подвергаясь нападению. Даже первокурсницы в других домах представляли угрозу, и иногда Вайолет просто сдавалась и шла вместе с Десимой, Бернис и Нагаиной, терпя снисходительную болтовню последней.

— Мы все знаем об этой проблеме, — спокойно сказала Офилия. — Я разговаривала с профессором Слагхорном, и он уверяет меня, что другие главы факультетов принимают должные меры.

По этому поводу раздались громкое фырканье и насмешки. Офилия нахмурилась.

— Послушайте меня! — отрезала она. — Ситуация такая, какая есть! Вы все знаете, под каким клеймом мы живём, вы все знаете, что нельзя ожидать, что к нам будут относиться справедливо! Вы можете все хныкать и ныть по этому поводу, или вы можете вести себя как слизеринцы и быть лучше, чем ваши недоброжелатели!

— Я лучше буду вести себя как слизеринец и наложу заклятие на наших недоброжелателей! — прокричал кто-то сзади. По всему залу раздались аплодисменты и одобрительные кивки. Даже Хью, стоящему рядом с Офилией, похоже, понравилась это предложение

— Мы не собираемся воевать! — сказала Офилия. — Продолжайте прикрывать друг друга, но держите руки при себе! Похитители палочек будут найдены, будет доказано, что они не слизеринцы, и мы заставим все остальные факультеты проглотить их слова! — Она осмотрелась.

— Но если… если… — продолжила она. — Окажется, что в этом замешан кто-то из Слизерина… — её глаза сузились в угрожающие щёлки. — Он пожалеет, что когда-либо вообще прикасался к палочке!

Вайолет подумала, что Офилия очень хорошо умеет управлять людьми. Но она не была уверена, как долго она сможет держать факультет под контролем.

Она сказала это Каю на следующий день на уроке заклинаний. Обычно они не сидели вместе, но профессор Флитвик разделил всех на пары и настоял на том, чтобы рейвенкловцы объединились в пары со слизеринцами. Они угрюмо подчинились.

— Все обвиняют нас и бросают в нас заклятия в коридорах, — сказала Вайолет, помахивая палочкой.

— Быть обвиненным в том, чего ты не делал, — это обидно, — согласился Кай. — Нет, Вайолет, держи руку вот так!

Она нахмурилась, но позволила ему поправить свои пальцы.

— Старшекурсники не собираются это терпеть. — Она слегка пошевелила палочкой.

— Нет, не так, будто ты пытаешься сбросить с кончика козявки!

Несколько учеников рядом с ними захихикали. Вайолет обиженно посмотрела на него.

— Напомни мне никогда не прикасаться к твоей палочке.

— По крайней мере, ты не так безнадёжна, как Гилберт, — вздохнул Кай, глядя на своего товарища из Рейвенкло, стоящего в задней части комнаты и пытающегося наложить простое заклинание. Его партнёр, Неро Веленос, подпёр голову кулаком от скуки и презрительно смотрел на него.

— Полагаю, это комплимент?

— Он магглорожденный. Но это не объясняет, почему он так невнимателен ко всему… ну, прямо ко всему. Дьюи и Тедди сказали, что я был высокомерным, но я просто не понимаю, почему шляпа поместила его в Рейвенкло.

— Ты и впрямь высокомерен, — сухо ответила Вайолет. — Но у нас в Слизерине тоже есть такой, — она осмотрелась. — И похоже, он снова заблудился.

Стивена на уроке не было.

Урок уже почти закончился, когда тот, тяжело дыша, наконец вошёл в класс. Профессор Флитвик был изумлён.

— Мистер Уайт! Вы так опоздали, что с таким же успехом могли бы даже не прийти! Десять баллов со Слизерина!

На этот раз Стивен не опустил голову и не выглядел как побитая собака, когда его сокурсники-слизеринцы пристально посмотрели на него. Он, казалось, их не замечал.

— Мне очень жаль, профессор, — сказал он, явно на грани слёз. — Но я искал свою палочку. Я… я думаю, кто-то её украл!

* * *

— Замечательно, — усмехнулся Альбус тем вечером в гостиной Гриффиндора, после того как новость о последней краже палочки распространилась по школе. — Конечно, все заметили, что у слизеринцев палочки не крадут. И внезапно у одного слизеринца крадут палочку, у неудачника, которого презирают даже другие слизеринцы.

— Может быть, слизеринцы просто склонны быть более осторожными и двигаться группами, поэтому они не являются такой уж лёгкой добычей, — предположил Тедди. — Стивен гораздо менее… осторожен.

А про себя он думал, что Вайолет тоже довольно уязвима. Все, у кого украли палочку, заметили пропажу сразу после того, как остались где-то одни.

В гостиной Хаффлпаффа Алдуин думал в том же духе.

— Они, должно быть, нас за глупцов считают. Они даже не очень стараются! Почему директриса не приказывает обыскать общежития Слизерина?

— Потому что нет никаких доказательств того, что за этим действительно стоят слизеринцы, — ответил Дьюи.

«Но это действительно выглядит довольно скверно», признался он самому себе.

В Рейвенкло ходило множество теорий о том, кто, как и почему воровал палочки. Полтергейст Пивз, какой-то слизеринец, кто-то, кто ненавидит слизеринцев, кто-то, кто перепродаёт палочки на чёрном рынке — все это был перечень популярных теорий. Предложенные методы варьировались от хитрого карманника в плаще-невидимке до невербальных чар призыва. Также много говорили о том, как не стать жертвой.

Кай был весьма удивлён, что палочку Гилберта ещё не украли.

— Сделай нам одолжение и никуда не ходи один, — сказал он своему соседу по комнате.

— Ну, конечно, — ответил Гилберт, нахмурившись.

А в гостиной Слизерина Офилия была в ярости.

— Я скажу это только один раз! — прошипела она собравшимся слизеринцам. Стивен держал руки в карманах и склонил голову, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. — Мы не воруем друг у друга! Лучше ни у кого не воровать, — пояснила она, — но мне плевать, какие у вас причины, не смейте украсть ещё одну слизеринскую палочку! — Она осмотрелась. — Если кто-то здесь виновен в краже палочки Стивена, я даю двадцать четыре часа отсрочки. Подкатите её под дверь ко мне или к Хью, и она будет возвращена ему, без вопросов, а мы придумаем правдоподобное объяснение для других факультетов.

На мгновение она бросила на Стивена раздраженный взгляд, а затем снова посмотрела на остальных слизеринцев, которые больше не вели себя вызывающе, а просто были встревожены.

— Если после этого она не появится, я буду вынуждена принять все необходимые меры, чтобы гарантировать, что Слизерин не замешан в этом, независимо от того, насколько это будет… непростительно.

При этом все побледнели. Даже Хью моргнул и с беспокойством посмотрел на Офилию.

— Она блефовала, не так ли? — потом спросила Десима.

— Наверное, — ответила Вайолет.

— Но каково? — проворчала Бернис. — Даже наша староста считает, что виноват, вероятно, кто-то из нас.

В данном случае Вайолет пришлось согласиться. Но ей также пришлось соглашаться с другими факультетами: самыми очевидными виновниками были слизеринцы. Либо они, либо кто-то, кого следовало бы отправить в Слизерин, потому что работа, которую проделал вор, настроив другие факультеты против слизеринцев, была и в самом деле мастерской.

Палочка Стивена так и не нашлась, и остальные — тоже. Вайолет заметила, что Офилия часто переговаривается с другими слизеринскими старшекурсниками, но она не прибегала к допросу младших учеников одного за другим… по крайней мере, пока.

Учителя отнеслись к делу серьёзно. Директор Ллевеллин распорядилась, чтобы все профессора начали более энергично патрулировать коридоры, и, как говорили, она допросила Пивза, чтобы определить, действительно ли полтергейст мог иметь какое-либо отношение к кражам. Учеников призывали быть более бдительными. Было замечено, что учителя время от времени отводили своих подопечных в сторону, чтобы расспросить их обо всем, что они могли видеть или слышать, стараясь не обвинять кого-либо открыто. Профессор Флитвик показал, как он носил палочку за поясом, под рукой, ещё в дни дуэлей, а профессор Рай начал преподавать Проклятие вора даже первокурсникам. Но ничего из этого не обнаружило виновника, и ни одна из пропавших палочек не была найдена.

Однажды утром, в начале октября, Вайолет заметила, что Нагаина снова опоздала на завтрак. Обычно Децима и Бернис ждали её, но иногда они теряли терпение из-за одержимости Нагаины её ритуалами личной гигиены и вместо этого следовали за Вайолет на завтрак.

— Ей не следует ходить одной, — пробормотала Десима, впрочем, не так уж и обеспокоенно.

— Я сказала ей причёсываться быстрее, — ответила Бернис. — Если с ней что-то случится, это не наша вина.

«Нагаина поступает глупо», — подумала Вайолет. Существовал не только риск кражи палочки (хотя к настоящему времени большинство учеников начали ходить, держа палочки в руках), но и того, что одинокие слизеринцы подвергались риску от любых проходящих мимо членов других факультетов, как Вайолет знала по себе.

И, словно в подтверждение её мыслям, леденящий кровь вопль эхом разнёсся по коридорам замка и остановил все разговоры в Большом зале. Это был вопль такой непостижимой ярости и отчаяния, что некоторые ученики запаниковали, а учителя тут же вскочили на ноги с бледными лицами. Звук был такой, будто кого-то убивают.

Затем начался общий рывок в сторону холаа, откуда и доносился звук. Хотя стол Слизерина был ближе всех к выходу, Вайолет подождала, пока все остальные пройдут мимо неё, чтобы её не затоптали, и только потом встала. Она увидела, как Кай мчится вперёд вместе с другими рейвенкловцами, но Дьюи остановился, увидев её, и оглянулся через плечо. Тедди подошёл, и они оба молча встали по обе стороны от неё. Они протиснулись в вестибюль позади толпы учеников, как раз вовремя, чтобы услышать продолжение первого крика.

Учителя пытались протолкнуться сквозь толпу, окружившую проход к лестнице, ведущей в подземелья. Нагаина стояла там, дрожа от ярости, с выражением лица настолько ужасным и устрашающим, что даже профессор Лонгботтом остановился, когда добрался до первых рядов и увидел её. Она откинула голову назад и снова вскрикнула — пугающим, оглушительным звуком. Шум и хаос, конечно, привлекли Пивза, он тыкал пальцем и смеялся, что только ещё больше злило её.

Вокруг Нагаины были пряди волос. Длинные чёрные волосы спадали с её плеч, плавали по воздуху и оседали на пол у её ног. Длинные, красивые, шелковистые чёрные волосы были повсюду, кроме её головы.

— Ого! — воскликнул Тедди испуганным шёпотом.

— По ней ударило проклятие облысения! — с трепетом пробормотал Кай.

— Это ужасно, — сказал Дьюи.

— Вы даже понятия не имеете, насколько, — подытожила Вайолет.

Нагаина не утихла даже к тому времени, когда её вернули в гостиную Слизерина.

— Я же говорила, я не видела, кто это сделал! — кричала она. — Я ничего не слышала! Я просто шла завтракать! — её голос, все ещё достаточно пронзительный, чтобы его слышали наверху, то повышался, то падал.

— П’рестань вопить, — вставил Хью. — Твои вол’сы вырастут обратно.

— Это займёт годы! — прокричала Нагаина ещё громче, чем раньше.

Лысая и дрожащая от ярости, она стояла перед огромным старостой и грозила ему кулаками. Хью нахмурился. Обычно первокурсница, кричавшая на него подобным образом, рисковала жизнью — Хью мог бы поднять её и скомкать одной рукой, но Нагаина в тот момент не испытывала страха. Вайолет была даже немного впечатлена.

— Очевидно, что это — обострение ситуации, — сказала Офилия.

— Обострение? Обострение?! Мои красивые волосы! Меня превратили в лысую уродину, и ты называешь это обострением? Это означает войну!!!

Истерический крик Нагаины мог бы продолжаться и продолжаться, если бы Офилия не ударила её по лицу, причём очень сильно. Голова девочки откинулась назад, её глаза расширились. Она вдохнула и выдохнула, продолжая дрожать.

— Перестань кричать, — спокойно произнесла Офилия. — Слизеринцы не кричат, как истеричные маленькие дети. Они замышляют месть.

Это застало Нагаину врасплох и привлекло внимание всех остальных.

— Ты имеешь в виду, что мы наконец нанесём ответный удар? — с нетерпением спросил Мортимер Тиквейт.

— Это означает войну! — радостно повторил Джонатан Мэдскарф, хотя Вайолет была уверена, что ему наплевать на волосы Нагаины.

Даже Хью ухмылялся.

— Послушайте меня! — отрезала Офилия. — Мы не собираемся просто швыряться заклинаниями во всех, кого видим!

— Конечно, нет, — сказал Мортимер. — Мы должны делать это, когда никто из учителей не смотрит.

Офилия закатила глаза.

— Поскольку мы вынуждены защищаться, нам нужно делать это стратегически. Мы больше не можем допускать, чтобы слизеринцев безнаказанно преследовали. Так мы выглядим слабыми. Мы сдерживались достаточно долго. Но мы не можем просто вступить в открытую войну. Вы знаете, что в любой схватке виновными будем мы.

— Так что же нам делать? — потребовал Джонатан.

Глаза Офилии сверкнули.

— Мы будем наносить удары из тени… улыбаться нашим жертвам, чтобы притупить их внимание, прежде чем вонзить нож. Выделите тех, кто заслужил наш гнев, и подождите, пока не придёт время. Да, пусть они снова боятся Слизерина, но пусть они не смогут нас обвинить, — она посмотрела на Нагаину. — Кто бы ни бросил заклинание в Нагаину, он прекрасно понимал этот принцип. Как и тот, кто воровал палочки. Вы все хотите дать отпор — тогда делайте это как слизеринцы! Тот, кто достаточно неуклюж, чтобы его поймали, не найдёт здесь поддержки. И если кто-нибудь повторит хоть слово из того, что я говорю, вне нашей гостиной, — добавила она, — то ему лучше научиться жить без сна.

— Извините, — сказал Стивен.

Офилия удивлённо посмотрела на него.

— Что? — нетерпеливо спросила она.

— Ну, а что, если кто-то просто пытается заставить нас всех ссориться? — Стивен запнулся. — Я и-имею в виду, что ничто из этого не убедит Распределяющую шляпу, что мы ладим друг с другом, не так ли?

Вайолет подумала, что Стивен, наверное, прав. Она также думала, что он невероятный дурак.

— Ну, если ты не хоч’шь быть за нас, то и нам будет всё р’вно, если кто-то задаст тебе трёпку!— проревел Хью.

— Мы не можем мириться с сапогом на нашей шее, — усмехнулась Офилия. — Если другие факультеты не будут нас уважать, им придётся нас бояться!

Вайолет пошла с Нагаиной и другими девочками обратно в их комнату. Мало что могло заставить Вайолет пожалеть Нагаину, но её тщеславная и надменная соседка по комнате была по-настоящему потрясена произошедшим.

Стивена, стоявшего в коридоре перед ними, толкали Джеффри, Неро и Энтони Дредмур.

— Что ты за нюня? — усмехнулся Неро.

Энтони подставил Стивену подножку, а когда тот споткнулся и упал, сказал: «Лежи так!» и пнул его. Все трое с отвращением посмотрели на него.

— В конце года ты можешь перевестись в Хаффлпафф, где тебе и место! — сплюнул Неро. — А пока просто заткнись!

Стивен не встал, когда его сокурсники разошлись. Нагаина, Десима и Бернис слегка смущённо посмотрели на него и пошли по коридору. Вайолет опустилась на колени рядом с ним.

— Ты должен постоять за себя, — тихо сказала она.

Стивен посмотрел на неё.

— У меня нет ни палочки, ни друзей, — сказал он. — Если я постою за себя, меня только задавят.

— Похоже, что тебя давят всё равно, — ответила Вайолет.

— Откуда ты знаешь? — пробормотал он. — По крайней мере, девочек не бьют!

Выражение лица Вайолет стало жёстче.

— Ты действительно дурак, — холодно сказала она.

Она поднялась и пошла в свою комнату.

* * *

Слизеринцы начали свою партизанскую кампанию с удвоенной силой. Роджер Дрокер и его банда подверглись нападению первыми. Вайолет была не единственной их жертвой; эти гриффиндорские хулиганы травили любого слизеринца, которого ловили в коридорах, когда учителей не было рядом.

Слизеринцы устроили ловушку в мужском туалете на третьем этаже. Они волшебным образом заперли дверь, а затем изменили напор воды, в результате чего все раковины и туалеты по-настоящему изверглись. Судя по всему, Роджер в это время действительно сидел в одной из кабинок. Вайолет не хотела слышать подробности, но Мортимер и Джонатан хохотали, рассказывая обо всём этом в гостиной Слизерина.

Глэдис Сильвестриус была девушкой из Рейвенкло с острым языком. Свои остроты она постоянно обращала против слизеринцев. У неё был особый талант придумывать оскорбительные прозвища, которые приживались, а также украшать столы, книги и мантии зачарованными издевательскими надписями. Все слизеринки ненавидели её.

Её возмездием стала Плакса Миртл, привидение, которое обычно пряталось в женском туалете на втором этаже. У Миртл был воистину бездонный источник жалости к себе, и ею легко мог управлять любой, кто притворялся сочувствующим. Внезапно она обнаружила, что у неё есть новые товарищи — слизеринки, которые приходили к ней в уборную и жалели её. Вскоре они стали нашёптывать ей на ухо все те ужасные вещи, которые говорила Глэдис, и все они были о Миртл. После этого Глэдис не знала покоя; Миртл следовала за ней в любую ванную, которой она пользовалась, а иногда даже и на занятия. А поскольку Миртл когда-то училась в Рейвенкло, даже башня факультета не давала Глэдис убежища.

— Я сопливая мокрая тряпка, да? — рыдала Миртл, преследуя Глэдис вверх по лестнице. — Почему ты такая жестокая? Мало того, что я мертва, ты ещё сказала всем, что я самое толстое, самое уродливое, самое жалкое привидение в Хогвартсе?

Аннабель Джонс также язвительно отзывалась о слизеринцах, называя их змеями и гадюками прямо в лицо. Её неоднократные оскорбления стоили Хаффлпаффу даже больше очков, чем драка Алдуина с Каем, но после того, как старосты и, наконец, профессор Пэйсгуд одёрнули её, она просто стала более осторожной и выражалась так только тогда, когда учителя её не слышали.

— На твоём месте я бы больше не позволила «змеям» выходить из твоего рта, — заявила ей Офилия однажды днём в коридоре.

— Иди, залезь под камень вместе с остальными гадюками! — усмехнулась Аннабель.

В следующий раз, когда она заговорила, ученики вокруг неё закричали, а из её рта выскользнула толстая зелёная змея. У Аннабель случилась истерика, во время которой она произвела на свет ещё полдюжины змей. Её пришлось изолировать в Больничном крыле. Чтобы снять проклятие, вызвали профессора Рая, но, осмотрев её, он сообщил ей, что ей просто придётся воздерживаться от разговоров, пока проклятие не пройдёт само.

Хотя Аннабель обвинила Офилию в том, что именно она и наложила на неё заклинание, свидетелей их краткой перепалки было с десяток, и никто не видел, чтобы Офилия прикоснулась руками к палочке.

Другие ученики раздувались, как воздушные шары, приобретали странный цвет или отращивали неестественные придатки. Мадам Помфри приходилось лечить волдыри, фурункулы, бородавки, сыпь, раны, язвы, прыщи, а также — поскольку некоторые слизеринцы были менее творческими личностями — синяки. Учителя начали массово давать внеурочные работы как слизеринцам, так и остальным. Старост постоянно вызывали в кабинет директора.

— Ну, по крайней мере, больше никто не крадёт палочек, — сказала Хлои Тедди однажды утром за завтраком.

Затем она вскрикнула, когда на стол перед ним приземлилась сова, прилетевшая вместе с потоком птиц, устремившихся в Большой зал, чтобы доставить утреннюю почту.

— Почему они не могут оставлять письма где-нибудь в ящике? — ахнула она.

Тедди развязал конверт, который доставила сова его бабушки, и дал ей совиное лакомство, прежде чем отправить её в путь. Затем его лицо расплылось в улыбке.

— Хорошие новости? — спросила она.

— У Вайолет день рождения тридцатого, — сказал он. — За день до Хэллоуина.

Хлои озадаченно нахмурилась.

— Я знал, что её день рождения в октябре, — объяснил он. — Но я не знал дня. Поэтому я написал бабушке. Она никогда не встречалась с Вайолет, но она знала, когда у неё день рождения. Думаю, бабушка Вайолет — моя двоюродная бабушка — должно быть, ей сказала.

— Понятно, — холодно ответила Хлои.

— Я собираюсь устроить ей сюрприз на день рождения, — сказал Тедди.

— Угу, — ответила Хлои. Её голос стал ледяным.

— Мне понадобится помощь, — сказал он. — С украшениями и прочим. Ты поможешь, не так ли, Хлои?

На мгновение она посмотрела на него с ошеломлённым недоверием, а затем натянуто улыбнулась.

— Конечно.

Дьюи и Кай были немного удивлены предложением Тедди, но с готовностью согласились.

— А кого ещё мы собираемся пригласить? — спросил Дьюи. — Не хочу это говорить, но я не думаю, что у Вайолет есть другие друзья вне Слизерина.

— Тогда нам придётся пригласить её слизеринских друзей, — сказал Тедди.

Кай уставился на него.

— Приятель, иногда ты такой наивный, что я бы поклялся, что ты из Хаффлпаффа. Без обид, — быстро добавил он.

Дьюи лишь посмотрел на Кая и покачал головой.

— Серьёзно, — продолжил Кай. — Это хорошая мысль, но ты думаешь, что кто-нибудь из слизеринцев придёт на вечеринку, которую устроит гриффиндорец?

— Она же для слизеринки, — настаивал Тедди.

— Как это ни печально, Кай в чём-то прав, — заметил Дьюи.

— Ну, как тогда нам подружить факультеты? — спросил Тедди. — Или тебе нравится всё, что сейчас происходит?

— Конечно, нет, — сказал Дьюи.

— Нет, то, что сейчас происходит, ужасно, — согласился Кай. — Но ты всё-таки наивен.

— Посмотрим. Я даже не уверен, кто друзья Вайолет, — погрузился в размышления Тедди. — Думаю, мне придётся пригласить тех девочек, с которыми я её иногда вижу.

— Ту, чей отец был Пожирателем Смерти, ту, что похожа на маленького дементора, и ту, в которую швырнули заклинанием облысения? — вставил Кай. — Я бы хотел это увидеть!

Тедди с сомнением посмотрел на него.

— Ни в коем случае. Боюсь, ты не вовремя откроешь рот.

Тедди не мог подойти к другим слизеринкам во время одного из занятий, которые они проводили вместе, без ведома Вайолет. Прошло несколько дней, прежде чем он увидел возможность; Вайолет рано ушла после урока зелий, оставив трёх других девочек в кабинете. Тедди догнал их возле класса Слагхорна, когда они направлялись в лабиринт подземелий.

— Извините! — выпалил Тедди.

Они обернулись и в изумлении уставились на него.

— М-м-м.

Он запнулся и неожиданно почувствовал, что нервничает под взглядами трёх девушек.

— Должно быть, это какое-то пари, — сказала Десима.

— Или глупая гриффиндорская шутка! — усмехнулась Нагаина.

— Давайте наложим на него заклятие, — предложила Бернис и вытащила палочку.

— Нет, подождите! — воскликнул Тедди, протягивая руки. — В этом месяце у Вайолет день рождения!

Бернис замерла. Нагаина подняла брови.

— И?

— Итак, э, я надеялся, что вы придёте на вечеринку-сюрприз на её день рождения.

Три девочки словно потеряли дар речи.

— Вы же её друзья, верно?

Они посмотрели друг на друга.

— О, да, — сказала Нагаина. — Конечно.

— Итак, вы придёте?

Бернис и Децима посмотрели на Нагаину, которая внимательно изучала Тедди взглядом.

— Хорошо, — произнесла она. — Но если это — часть какого-то ритуала посвящения в Гриффиндор, ты потеряешь не только волосы.

— Это не так! Вайолет — моя кузина. Я просто хочу сделать ей сюрприз.

— Она точно будет удивлена, — сказала Нагаина.

Тедди улыбнулся.

— Отлично! Я, э-э, поговорю с вами попозже, как только выясню подробности, — он повернулся и отступил обратно к лестнице, словно солдат, возвращающийся после вторжения на вражескую территорию.

— Он идиот, — прокомментировала Бернис.

— Да, — вздохнула Нагаина. — Но он довольно мил.

Она слегка нахмурилась и поправила ярко-зелёно-фиолетовый шарф, обёрнутый вокруг её головы.

* * *

Пока Тедди готовился устроить вечеринку для Вайолет, Хогвартс готовился к празднику Хэллоуина. В надежде устроить дружеское соревнование — притом такое, что нелегко было бы превратить в кровавую баню — факультетам было предложено украсить свои общие комнаты и общежития темой Хэллоуина. Директор и главы факультетов в ночь на Хэллоуин должны были объявить победителя.

В гриффиндорской башне каждое окно было освещено сотнями свечей, а ученики на мётлах кружили по башне, раскрашивая её в алый и золотой цвета. Башня Рейвенкло ожила воронами, которые устроились на её карнизах и сбились в кучу на каждом подоконнике — и производили так много шума по утрам и вечерам, что большинство рейвенкловцев бросили учёбу в своей общей комнате и вместо этого шли в библиотеку. В гостиной и туннелях Хаффлпаффа повсюду висели фонарики из тыквы. Некоторые из шести- и семикурсников, посещавших продвинутый курс трансфигурации под руководством профессора Пэйсгуда, оживили отряд чучел и заставили их подметать и вытирать пыль в общей комнате. Подземелья Слизерина, конечно же, были заполнены черепами, надгробиями, пауками и кипящими котлами, и Кровавому Барону предложили проводить больше времени в общей комнате, к большому смятению младших слизеринцев.

С приближением сезона квиддича это, казалось, несколько подняло общий дух школы. Тедди был настроен оптимистично. Ему оставалось только найти место, где он мог бы провести праздник.

— Мы не можем этого делать в гостиных, — вздохнул Дьюи.

— И в библиотеке это тоже сделать нельзя, — заметил Кай.

— Ну, по всему замку полно пустых комнат, — сказал Тедди. — Нам просто нужно найти ту, в которой нас никто не побеспокоит.

Громкий, грубый шум, доносившийся прямо позади них, заставил их всех подпрыгнуть.

— Что это? Первокурснички устраивают вечериночку?

Книги у них вылетели из рук и вихрем закружились по коридору.

— Пивз! — сердито вскрикнул Тедди.

— Брось это, паршивец! — крикнул Кай, пытаясь выхватить учебники из воздуха.

— Первокурснички хотели устроить вечеринку и не пригласили меня! Должно быть, это была оплошность! Не волнуйтесь, я обязательно ворвусь! — Пивз улетел по коридору, радостно кудахча при виде того, как книги отскакивали от стен и потолка.

— Замечательно, — сказал Тедди. — Теперь нам нужно найти место, где не будет Пивза.

Он знал, что Пивз может быть крайне настойчив, и не хотел думать о том, что полтергейст сделает с праздничным тортом.

— Удачи с этим, приятель, — усмехнулся Кай.

Решение пришло совершенно неожиданно в тот вечер, когда Тедди один шёл обратно в гриффиндорскую башню. Он осматривал пустые комнаты, но подозревал, что Пивз невидимо следует за ним, поэтому он продолжал пятиться назад, надеясь сбить полтергейста с его следа, и внезапно в пустом участке стены появилась дверь! Тедди уставился на неё, а затем, оглядевшись, подошёл к двери и тронул её. Она легко открылась для него, и он проскользнул внутрь.

Это была уютная маленькая комната, совершенно не похожая на холодные, голые каменные залы, в других частях замка. Там был стол идеального размера для полудюжины первокурсников, удобные стулья и, к огромному удивлению Тедди, небольшой шкафчик, наполненный тарелками, столовым серебром и чашками. Его изумление возросло, когда он обнаружил в нижних ящиках шкафа коробку с праздничными свечами, коническими шляпами и праздничными сувенирами.

— Ты нашёл Выручай-комнату! — воскликнул Кай, когда на следующий день Тедди рассказал ему об этом.

— Что?

— Разве твой крёстный никогда не говорил тебе об этом? — спросил Кай. — Это волшебная комната! Она становится такой, какой тебе нужно! Чжоу сказала мне, что Гарри Поттер проводил там тайные встречи, когда она была на шестом курсе. Но она не сказала мне, как найти эту комнату. Она заявила, что мне больше не нужна такая комната. Это ей покажет!

— Может быть, Гарри не рассказал мне об ней, потому что решил, что если она мне когда-нибудь понадобится, я найду её сам. Пивз туда проникнуть не может?

— Я думаю, не может, если его туда не пригласили.

— Отлично! — просиял Тедди. — Тогда это самое то!

Хлои была очарована Выручай-комнатой. Она пообещала позаботиться о прохладительных напитках и даже написала приглашения, написанные от руки, на которые он с нетерпением ждал возможности указать Вайолет, поскольку Вайолет, очевидно, не очень хорошо относилась к Хлои. Тедди передал приглашения Нагаине, Деcиме и Бернис во время урока зелий.

— Тедди, мой мальчик! — весело сказал Слагхорн, удерживая его после урока. — Ты уже флиртуешь со слизеринками? О, поверь мне, я хорошо знаком с их обаянием. Ах, в молодые годы… — Он вздохнул и покачал головой. Тедди покраснел. — Но ты должен быть осторожен, мой мальчик. Женские сердца непостоянны, и уверяю тебя, со слизеринками нельзя шутить!

— Я ни с кем не шучу, сэр, — пробормотал Тедди. — Я просто приглашал их на день рождения Вайолет.

— А, понимаю! Ну, это действительно замечательно, молодой человек! И так приятно видеть, как гриффиндорец дружит со слизеринцами. Кстати, почему бы тебе не зайти ко мне в гости на днях, как ты обещал? Я очень надеюсь, тебе не кажется, что нагрузка на моем курсе слишком обременительна?

— Нет, сэр, — сказал Тедди. — Мне жаль, что я не заходил.

Он не совсем понимал, чего от него хочет Слагхорн. Он слышал, что заместитель директора постоянно встречался с любимыми учениками в своём кабинете, но все они были старшекурсниками.

— Я всегда готов назначить репетиторов ученикам, которые испытывают трудности. Кажется, у твоей кузины дела идут неплохо. Я уверен, что она была бы не против обучать гриффиндорца.

— Но у меня нет трудностей, сэр. По крайней мере, я так не думал.

— Я говорил не о тебе, Тедди, а о мисс Грей.

Тедди моргнул.

— Сэр?

— Чтобы скрыть истинного автора эссе по зельям, мой дорогой мальчик, нужно нечто большее, чем просто смена почерка! — весело сказал Слагхорн. — Ты ещё слишком молод, чтобы уже поддаваться женским уловкам, не так ли? — он подмигнул. Тедди опять покраснел. — Конечно, мне придётся заставить мисс Грей написать новое эссе, — продолжил он. — Ну, и, думаю, тут должно быть какое-то наказание. Двадцать баллов с Гриффиндора вполне хватит. А теперь пока, шалун!

Тедди вышел из класса Слагхорна огорченный. Хлои восприняла новость о том, что их разоблачили, относительно хорошо, не очень-то и расстраиваясь.

Когда наступило 30 октября, Вайолет своим внешним видом никак не показывала, что этот день не похож на любой другой. Кай, Тедди и Дьюи также сделали вид, что не знали об этом.

Тедди думал о том, как сделать так, чтобы Вайолет оказалась на седьмом этаже, и решил, что проще всего рассказать ей полуправду.

— Вайолет, ты когда-нибудь слышала о Выручай-комнате? — спросил он её на уроке гербологии.

— Нет, а что это такое?

— Это волшебная комната, которая становится такой, какой ты хочешь. Ты можешь найти её, только если она тебе нужна. — Она с недоверием посмотрела на него. Он огляделся и прошептал: — Мой крёстный обнаружил её, когда ещё учился в школе. Я уже показывал Дьюи и Каю. Хочешь её увидеть?

Вайолет всё-таки стало любопытно.

— Где это?

— На седьмом этаже. Приходи сегодня вечером после ужина, и я тебе покажу.

Она нахмурилась.

— Это недалеко от гриффиндорской башни.

— Не волнуйся, мы все будем ждать тебя.

Она медленно кивнула.

— Всё в порядке.

Тедди был доволен собой. Он заметил, что другие слизеринские девушки обменялись понимающими взглядами, и подмигнул Хлои, которая улыбнулась в ответ.

В тот вечер Нагаина, Бернис и Десима прибыли на седьмой этаж, выглядя весьма настороженно, поскольку они были так близко к входу в гриффиндорскую башню. Но они широко раскрыли глаза, когда Тедди показал им Выручай-комнату.

— Я думала, ты нас разыгрываешь, — сказала Бернис.

— Почему ты так думала? — спросил Тедди.

Слизеринки с лёгкой жалостью посмотрели на него.

Пришли Дьюи и Кай, а также Хлои с праздничным тортом. Ко всеобщему удивлению, комната уже была украшена большим плакатом с надписью «С Днём Рождения, Вайолет!» Хлои начала разрезать торт, а три слизеринки стояли напротив Дьюи и Кая за столом. Разговоров было немного. Тедди выходил каждую минуту, чтобы проверить, нет ли Вайолет.

Прошли минуты. Тедди подолгу оставался в коридоре и возвращался, нахмурившись. Дьюи и Кай начали выглядеть все более встревоженно. Нагаина, Децима и Бернис продолжали переглядываться и наблюдать за мальчиками.

Они продолжали ждать.

— Вы знаете, каковы девочки, — сказал Кай.

— Что ты знаешь о девочках? — возразила Бернис.

Даже Хлои закатила глаза.

Нагаина нетерпеливо вздохнула. Она посмотрела на Десиму.

— Я пойду посмотреть, почему её ещё нет, — пробормотала Десима и вышла из комнаты.

— Почему тебя так волнует Вайолет? — спросила Нагаина у Тедди.

— Ну, она моя кузина, — удивлённо ответил он.

— Ты близок со всеми своими кузенами?

— Да, а что?

— Сентиментальный какой, — пробормотала Бернис.

Через несколько минут Десима прибежала обратно в Выручай-комнату со странным выражением на лице.

— В чем дело? — резко спросила Нагаина.

— Сами посмотрите, — произнесла Десима.

Она повела их вниз по лестнице в холл.

— Почему мы идём туда? — спросил Кай.

Дьюи с беспокойством заметил, что по лестнице спускаются и другие студенты, видимо, услышав, что что-то происходит.

Зал уже был украшен волшебными парящими фонариками из тыквы. Высоко над головой его пещеристый потолок временно стал домом для множества летучих мышей, что не нравилось многим ученикам — и учителям тоже. Но все смотрели на огромные песочные часы, которые записывали баллы за факультеты.

— Ой! — воскликнул Кай.

— О нет, — выдохнул Дьюи.

— Боже! — вскрикнул Тедди. — Вайолет!

Они все в ужасе уставились на зрелище, открывшееся перед их глазами. Кто-то приклеил Вайолет к песочным часам Слизерина огромным рулоном магической ленты. Она висела вверх ногами на высоте десяти футов от пола, её руки были приклеены к бокам, а рот заклеен скотчем. Она беспомощно болталась. Её юбка упала до талии, оставив ноги обнажёнными и показывая трусы.

Пивз плыл в нескольких футах от её и напевал:

С днём рожденья тебя!

Только вот как обидно:

Ты висишь на часах

И твои трусы видно!

Полтергейст бросал в неё тыквенные семечки.

— Пивз, оставь её в покое! — закричал Тедди.

Он вытащил палочку, всем сердцем желая проклясть полтергейста до забвения, но сразу понял, что не знает никаких заклинаний, действующих на него. Он направился к Вайолет, но массивная рука внезапно схватила его и отбросила назад. Над ним возвышался Хью Транчер.

— Спустите её! — произнёс резкий голос.

Из подземелий Слизерина поднималась Офилия.

— Что тут происходит? — спросил Аргус Филч, привлечённый суматохой, за которым сразу же последовал профессор Лонгботтом.

Затем они оба увидели Вайолет. Рот Филча просто открылся, челюсти Лонгботтома сжались, а глаза сверкнули.

Чтобы добраться до Вайолет, потребовался один мальчик, стоявший на плечах Хью. Он разорвал ленту, а затем чуть не уронил Вайолет на голову, но Хью поймал её и поставил на землю. Она вскрикнула от боли, когда староста сорвал скотч с её рта.

— Вайолет, — сказал Тедди, снова пытаясь приблизиться к ней. — С тобой… — он остановился, увидев её яростный взгляд.

— Значит, ты наконец-то повеселился? — вскричала она. — И поэтому ты со мной водился все это время, чтобы посмеяться надо мной перед всей школой?

— Вайолет! — ахнул Тедди. — Ты не можешь думать…

— Приходи на седьмой этаж, мы все тебя будем ждать, ты сказал! Они меня ждали! Браво! Ты отлично справился! Я никогда не ожидала такого! Ни один слизеринец не мог бы сделать лучше!

Тедди, Кай и Дьюи отпрянули от её нарастающей ярости. Они никогда раньше не видели, чтобы Вайолет так выходила из себя. Она дрожала от ярости и унижения, так же потеряв контроль над собой, как и Нагаина, но выражаясь гораздо более связно. Остальные слизеринки смотрели на парней так, будто хотели сразить их на месте.

— Мы не… — начал говорить Кай.

— Мы бы никогда… — сказал Дьюи.

— Вайолет! — умолял Тедди.

— Мисс Паркинсон, — строго сказал профессор Лонгботтом. — Кто несёт за это ответственность? Кто это сделал с вами? Я хочу знать немедленно. Мне всё равно, на каком они факультете.

Вайолет задрожала. Нагаина обняла её за хрупкие плечи. На протяжении всего этого, и даже сейчас, Вайолет не пролила ни одной слезы.

— Я не видела, кто это, — наконец, сказала она. — Меня схватили сзади.

Это была очевидная ложь. Лонгботтом вздохнул.

— Мисс Паркинсон, я вынужден настаивать на том, чтобы вы сказали мне, кто виновники этого. Клянусь вам, даже если они будут на моем факультете, я добьюсь, чтобы их исключили!

Вайолет уставилась на декана Гриффиндора и произнесла:

— Я. Их. Не видела.

— Профессор, — вставила Офилия. — Я уверена, что вы не собираетесь называть её лгуньей после того, что она пережила? Возможно, будет лучше, если мы заберём её обратно в нашу гостиную?

Лонгботтом посмотрел на старосту Слизерина с глубоко обеспокоенным выражением лица. Наконец он кивнул.

— Очень хорошо. Но, мисс Карайт, вам лучше рассказать мне или профессору Слагхорну всё, что вы знаете. Мы не допустим самовольной мести.

— Конечно, профессор, — плавно ответила Офилия, указывая младшим девочкам двигаться к лестнице.

Лонгботтом повернулся к Тедди и его друзьям.

— Мы хотели устроить вечеринку-сюрприз на день рождения, — сказал Тедди. — Я не знаю, кто сделал это с Вайолет, профессор!

Ему стало плохо.

— Я верю тебе, Тедди, — ответил Лонгботтом. — Но я думаю, всё равно, наверное, тебе лучше держаться подальше от слизеринцев, — он вздохнул. — Я думаю, дальше будет только хуже.

На следующий день в классе Вайолет не стала разговаривать ни с Тедди, ни с Каем, ни с Дьюи. Всякий раз, когда кто-нибудь из них пытался с ней заговорить, она отворачивалась, а на пути у них возникали Нагаина, Десима и Бернис. Даже другие слизеринцы выглядели готовыми вмешаться, если кто-нибудь из троих парней двинется к Вайолет.

Тедди попытался ещё раз поговорить с ней, когда ученики столпились в Большом зале на празднике Хэллоуина, но слизеринцы снова встали перед ним.

— Вайолет, пожалуйста!

— Пойми намёк, малец! — воскликнул Мортимер Тиквейт, толкая его обратно к гриффиндорскому столу. — А теперь убирайся, если не хочешь хуже!

Этот Хэллоуин был грустным и удручающим. Хлои пыталась подбодрить Тедди, но он чувствовал себя ужасно и продолжал смотреть на места, где сидели Роджер Дрокер и его друзья, которые, как он подозревал, устроили засаду на Вайолет.

— Тедди, это ужасно, что случилось с Вайолет, — сказала Хлои. — Но также ужасно, что она винит тебя, тебе не кажется? Если она действительно думает, что ты сделал бы такое со своей кузиной...

Он встал из-за стола и направился обратно в гостиную Гриффиндора, чтобы подождать там один. Однако когда гриффиндорцы тоже начали возвращаться, он встал перед Роджером.

— Она вдвое меньше тебя, трус! — крикнул он Роджеру. — Что за псих делает такое с девчонкой?

— Нечего хныкать, Люпин! — усмехнулся Роджер. — Она змея! Ты должен держаться своего факультета!

— Ты не гриффиндорец!

Тедди был готов затеять драку прямо здесь, в общей комнате, но Колин и Альфред удержали его, а между ними встал Дэнни Бойл.

— Иди спать, Люпин! — приказал староста. — Иди спать прямо сейчас!

Как и предсказывал профессор Лонгботтом, дела пошли ещё хуже.

Слизеринцы отомстили Роджеру и его друзьям. Его и троих других четверокурсников нашли связанными вместе обнажёнными в туалете Миртл. Однако их не просто оставили в униженном виде — над ними довольно серьёзно поработали. Их уши превратились в цветную капусту, глаза раздулись настолько, что болезненно выпирали из глазниц, и они были поражены массивными фурункулами. Это выходило далеко за рамки шутки; все мальчики провели большую часть недели в лазарете.

Точно так же, как Вайолет не говорила, кто устроил на неё засаду, Роджер и его друзья заявили, что не видели, кто на них напал. Но они были лишь первыми из постоянного потока учеников в Больничное крыло, и мадам Помфри заявила, что отправка кого-то в больницу святого Мунго — или ещё похуже — лишь вопрос времени.

Никто никогда не признавался в содеянном. Гриффиндорцы и слизеринцы практически находились в состоянии войны, приказывая всем свидетелям их стычек держать язык за зубами. Угрозы со стороны учителей и директора не приносили результата.

Первая неделя ноября выдалась холодной, тоскливой и мрачной — как раз на начало сезона квиддича. Первый матч был Гриффиндор против Слизерина.

Ученики и учителя заполнили трибуны, несмотря на серый дождь. Все ждали этой игры одновременно с нетерпением и страхом. Соперничество Гриффиндора и Слизерина и в лучшие годы было легендарным, а в этом году обе палаты подошли к матчу как к военному сражению. Последние два года кубок по квиддичу выигрывал Слизерин. На трибунах Гриффиндора несколько семикурсников начали скандировать воинственные кричалки, больше походившие на подстрекательство к бунту. С трибун Слизерина барабаны выстукивали военный марш.

Команды вышли на поле под вопли приветствий. Они больше походили на гладиаторов, марширующих в амфитеатр. Гриффиндорцы носили красное и золотое, но сейчас в их одежде преобладал кроваво-красный, а некоторые украсили свою форму блестящими шипами. Слизеринцы везде, где только могли, добавили к своему снаряжению кожаные ремни и металлические заклёпки. Тренер Мэннок нахмурился и заставил нескольких игроков с обеих сторон снять с ботинок шипы и стальные подковы, а также проверил перчатки всех игроков.

— Ну только посмотрите на него! — воскликнул Эдгар с хаффлпаффской трибуны. — Он прямо танк!

Он показал на Хью Транчера, слизеринского загонщика. Дьюи точно не знал, что Эдгар имел в виду под «танком», но суть была ясна. Хью выглядел так, будто он мог бы отбивать бладжеры голыми руками. Дьюи боялся за гриффиндорцев, попадись те на его пути.

Рейвенкловцы в основном болели за гриффиндорцев, хотя Кай чувствовал некоторую симпатию к слизеринцам после того, что произошло с Вайолет. Он безуспешно попытался занять место рядом с Коннором и Родни, а не с Гилбертом, но магглорождённый мальчик сел рядом с ним. Кай приготовился, что ему придётся на протяжении всей игры отвечать на вопросы о квиддиче.

Тренер Мэннок, наконец, закончил снимать наиболее смертоносные украшения с формы обеих команд и попросил капитанов пожать друг другу руки.

— Хочу увидеть чистую и дружескую игру! — скомандовал он.

Капитаны Гриффиндора и Слизерина так жёстко сжали друг другу руки, что многим зрителям показалось, будто они слышат хруст костей.

— Чистую и дружескую, — фыркнул Кай.

Когда Мэннок просвистел, игроки мигом взлетели в воздух. Затем начался самый кровавый матч в истории Хогвартса.

Гриффиндорцы были отличными летунами и, очевидно, выучили множество сложных манёвров, изучая профессиональных игроков в квиддич. Тедди слышал, как старшие ученики говорили, что это их лучшая команда за последние годы. Но команда Слизерина была бесстрашной и агрессивной. Они гордились количеством нанесённых ранений игрокам других команд и в прошлом году так и остались непобежденными.

Слизеринцы полагались на наступательную стратегию полёта сомкнутым строем, в то время как гриффиндорцы летали вокруг их строя, пытаясь перехитрить их. Гриффиндорские охотники намеренно набросились бы на своих слизеринских коллег, если бы те не смогли найти возможность овладеть квоффлом. Слизеринский охотник отбил квоффл прямо в голову одного из гриффиндорских охотников. Загонщики обеих команд кружили друг вокруг друга и гоняли бладжеры взад и вперёд. За первые десять минут игры три игрока были сбиты с метлы, а одного пришлось унести с поля и заменить запасным охотником.

Ловцом Гриффиндора была третьекурсница по имени Ханна Холмс, а Слизерина — Элизабет Крупп. Временами, они, казалось, были более сосредоточены не на снитче, а на попытках вбить друг друга в землю. Когда тренер Мэннок не смотрел, они пинали ногой метлу соперницы или наносили друг другу удары локтями в лицо.

Дьюи и Кай кратко изложили своим магглорождённым сокурсникам термины квиддича «блэггинг», «блэтчинг», «блуртинг» и «подтасовка»; обе команды, казалось, были полны решимости показать зрителям все возможные виды нарушений. Хью столкнулся сразу с двумя игроками Гриффиндора и отправил их обоих на землю. Один не встал. Гриффиндорские загонщики начали преследовать Хью и наносить по нему удары ногами, когда не могли поразить его бладжером. Затем они резко изменили тактику, и один из них взлетел на пути Крупп, а другой направил в неё бладжер сзади. Она попыталась уклониться от бладжера и влетела лицом прямо в метлу гриффиндорского охотника, став третьим игроком, удалённым с поля. Её заменой стал новичок-второкурсник, который, тем не менее, был весьма решительным; В следующий раз, когда Холмс попыталась прижать его к стене стадиона, он схватил её за волосы и затормозил так быстро, что чуть не сдёрнул её с метлы. Они начали драться в воздухе, и тренеру Мэнноку пришлось просвистеть и вывести обоих из игры.

Обе команды были вынуждены призвать запасных ловцов, и, казалось, снитч поймают не скоро. Полдюжины мётел тоже были заменены из-за постоянных столкновений. Некоторые игроки отправились в лазарет; другие продолжали играть со сломанными пальцами, вывихнутыми лодыжками, отсутствующими зубами и переломанными рёбрами. Охотники отскакивали от стен стадиона, сражались с загонщиками и друг с другом, используя квоффлы в качестве оружия, когда им не удавалось забить гол. Загонщики бросались друг на друга, размахивая битами по всему, что двигалось. Даже бладжеры, казалось, жаждали крови, пронзая воздух, словно пушечные ядра.

— Это ужасно! — воскликнула Хлои, закрыв глаза, когда произошло ещё одно костоломное столкновение.

— Да, это так, — согласился Тедди. Он смотрел через поле, на трибуны Слизерина.

Офилия Карайт сидела впереди, аплодируя каждому голу Слизерина, но в остальном сохраняла хладнокровие и бесстрастность, какой бы напряжённой ни была игра, но позади неё слизеринцы сходили с ума каждый раз, когда они забивали или игрок Гриффиндора получал ранение. Только Вайолет оставалась такой же бесстрастной, как и Офилия. Но она ни разу не посмотрела в сторону Тедди.

— Ну и кровавая баня! — заявил Гилберт на трибунах Рейвенкло. — В этой игре всегда всё так жутко?

— Нет, — ответил Кай, который всерьёз начал задаваться вопросом, не погибнет ли сегодня кто-нибудь.

— Это настоящая война! — громко воскликнул Эдгар на хаффлпаффской трибуне.

— Ну, так можно сказать, — пробормотал Дьюи.

Дождь усилился. На преподавательской трибуне профессор Ллевеллин качала головой каждый раз, когда происходило очередное нарушение. В истории Хогвартса ни одна игра по квиддичу не отменялась из-за погоды, нарушений или ранений. Но директор выглядела так, словно вот-вот уже готова прекратить игру.

Незадолго до захода солнца два неопытных ловца дёрнули мётлы за cнитчем и столкнулись, борясь, колотя, кусая и бодая друг друга головами прямо перед тем, как они оба врезались в землю; их мётлы полетели в разные стороны. Гриффиндорский ловец застонал и перевернулся, отталкивая от себя слизеринского ловца и показывая снитч, прижатый к груди. Игра завершилась со счётом 380:290 победой Гриффиндора. Трибуны взорвались аплодисментами и рёвом гриффиндорцев, криками и улюлюканьями со стороны слизеринцев, но все почувствовали облегчение, что игра окончилась.

Когда все вернулись в замок, быстро разнеслась новость: пропали ещё две палочки. Одна принадлежала второкурснику Гриффиндора, считавшему, что её украли, когда он смотрел игру. Другой жертвой кражи стала Элизабет Крупп, палочку которой можно было взять в любой момент между тем, как её унесли с поля, и тем, пока она лежала в Больничном крыле.

* * *

— Если так будет и дальше, директриса, наверное, допросит всех с сывороткой правды, — предположил Дьюи.

— Приготовить сыворотку правды не так-то просто, — ответил Кай. — И я не уверен, что министерство позволило бы ей, даже если бы она того захотела.

— Ну, судя по тому, как идут дела, её действительно могут в конце года заменить. А то обстановка здесь уже попала на страницы «Ежедневного Пророка». Мой папа даже написал мне, мне, чтобы я не вмешивался во все эти драки, — Дьюи закатил глаза. — Как будто у нас есть выбор, ведь гриффиндорцы и слизеринцы каждый день нападают друг друга в коридорах!

— Не только гриффиндорцы и слизеринцы, — пробормотал Тедди. Он был весьма угрюм после печальных событий 30 октября.

— Это правда, — признал Кай. — Но в основном гриффиндорцы и слизеринцы… а также хаффлпаффцы и рейвенкловцы, кто попадает под огонь. Тедди, ты когда-нибудь перестанешь сокрушаться по Вайолет?

Тедди пристально посмотрел на Кая.

— Я не сокрушаюсь! Я просто чувствую себя ужасно из-за того, что с ней случилось! И я не могу поверить, что она считает, будто мы подговорили Дрокера и его дружков!

— Я уверен, что нет, приятель, — сказал Кай. — Она просто расстроена.

— Она просто расстроена? — повторил Тедди. — Ну, вы в Рейвенкло и впрямь умны!

Он поднялся и направился в гриффиндорскую башню.

Дьюи и Кай переглянулись, и Дьюи беспомощно пожал плечами.

— Ты пробовал с ней поговорить? — спросил Кай.

— Да, — грустно ответил Дьюи. — Но она не хочет общаться ни с кем из нас.

Тедди продолжал попытки. Он не мог говорить с Вайолет на уроке, но однажды днём после зельеварения он погнался за ней, проталкиваясь сквозь других девочек, окружавших её, не обращая внимания на их возмущённые возгласы.

— Вайолет! — воскликнул он, затормозив перед маленькой девочкой.

— Оставь меня в покое! — прошипела она, глядя вниз, чтобы не встретиться с ним взглядом. — Ты и так меня ставишь в неловкое положение! Просто убирайся, Тедди!

— Вайолет, ты же знаешь, мы не хотели, чтобы это случилось с тобой! Я бы никогда не сделал ничего подобного! Ни Кай, ни Дьюи! Мы твои друзья, Вайолет!

Она медленно подняла глаза.

— Неважно, хотел ли ты это сделать или нет, Тедди, — тихо сказала она. — Вот что происходит, когда слизеринцы дружат с неслизеринцами.

— Это неправда!

— Ты действительно тупой, не так ли? — перебила Бернис, отталкивая его в сторону.

— У Вайолет уже есть друзья, — сказала Нагаина, и четыре девушки пошли по коридору.

— Ах, проблемы с женским полом, — Тедди повернулся и увидел профессора Слагхорна, качавшего головой и цокавшего языком.

Удивительно, что этот толстяк мог так бесшумно передвигаться. Конечно, впрочем, Тедди стоял прямо перед его кабинетом.

— Не с женским полом, профессор, — грустно ответил Тедди, — а со Слизерином. Может быть, она права. Наверное, было глупо думать, что мы можем дружить...

— А вот тут ты ошибаешься, Тедди.

Слагхорн открыл дверь и жестом пригласил его в свой кабинет. Тедди, на мгновение поколебавшись, вошёл. Самым видным предметом там было шикарное кресло за великолепным столом из красного дерева, но на ярком восточном ковре стояло ещё несколько стульев. Полки были заставлены красивыми переплетёнными томами на разные темы; лишь немногие, похоже, были про зельеварение. Там же были фотографии Слагхорна, сделанные на разных этапах его жизни, обычно с кем-то ещё. Тедди узнал некоторых людей на фотографиях. Там был легендарный Альбус Дамблдор, бывшие министры магии, пожимавшие руки Слагхорну, несколько известных игроков в квиддич, а прямо за стулом, где он сел, Тедди увидел фотографию своего крёстного отца. Гарри улыбался в камеру, в то время как Слагхорн обнимал его за плечи, но Тедди показалось, что улыбка Гарри выглядела немного натянутой.

Слагхорн сел в кресло.

— Тебе сложно понять, как сильно была унижена мисс Паркинсон.

— Я знаю, что она была унижена, сэр! — запротестовал Тедди.

Действительно, ему все ещё становилось плохо каждый раз, когда он вспоминал, как Вайолет висела вверх ногами, с трусиками на виду.

— Ну, тогда осознай, что просто сказать, что ты сожалеешь, не поможет. Её гордость была сильно задета.

— Что же мне тогда делать? Я бы сам избил Дрокера и его дружков, если бы мог, но другие слизеринцы уже отомстили им.

Старый слизеринец задумчиво посмотрел на него.

— Может быть, она не верит, что ты понимаешь последствия вашей дружбы.

Плечи Тедди поникли.

— Так это я виноват, что дружу с ней?

— Нет, конечно, нет. Но для тебя дружить со слизеринкой, в принципе, нормально. Твои товарищи-гриффиндорцы могут странно на тебя смотреть, но они ведь не оскорбляют тебя из-за этого, не так ли? И слизеринцы могут относиться к тебе с подозрением, но они не охотятся на тебя в коридорах. Но с точки зрения мисс Паркинсон она рискует подвергнуться остракизму в своём собственном факультете и навлекает на себя нежелательное внимание со стороны твоего. Видишь, вы в несколько разном положении.

Тедди ещё больше сжался на стуле.

— Значит, ей хуже, чем мне, так? Я не думал, что я — эгоист, если дружу с ней.

— Ты не эгоист, Тедди, — мягко сказал Слагхорн. — Но, возможно, ты не обращал на это внимания. Ваша дружба обходится ей дороже.

— И что, мне нужно доказать, что я того стою? Мне нужно заплатить какую-то цену? Я не понимаю.

— Я считаю, — медленно произнёс Слагхорн, — что ты должен убедить её, что эта дружба действительно для тебя значима.

Тедди ещё раз подумал об этом.

— Профессор, не обижайтесь, но вам-то какое дело?

Слагхорн усмехнулся.

— Я всегда был чем-то вроде сводника. — Глаза Тедди расширились, и профессор громко рассмеялся. — Не смотри так, мой мальчик! Я не это имел в виду! Я имею в виду, что я соединяю людей с другими людьми, которые могут им помочь, друзьями, которые будут ценны в дальнейшей жизни! И мне не хотелось бы видеть, что вы с мисс Паркинсон разошлись.

Тедди не был уверен, что этот разговор его как-то просветлил. Он по-прежнему не понимал, почему Слагхорну всё это было так интересно.

На следующий день после обеда Тедди рассказал Дьюи и Каю о своём разговоре с профессором зельеварения. Хлои шла следом — казалось, пересказ Тедди её чем-то раздражал.

— Может быть, он действительно хочет сыграть в сводника! — сказал Кай.

— Что? — воскликнул Тедди, не увидев улыбки Кая и того, как он подмигнул Дьюи. — Вайолет — моя кузина! — возмущенно пояснил он.

— Вы знаете, что говорят о троюродных братьях и сёстрах, — сказал Дьюи, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица.

— Так обычно с кузенами, — согласился Кай.

— Вы оба с ума сошли!

Кай и Дьюи рассмеялись.

— Болваны, — пробормотал Тедди.

Они хлопнули его по спине.

— Я думаю, что Вайолет ведёт себя крайне неразумно, — вставила Хлои.

— Ну, тебя же не приклеили вверх тормашками во входном зале, так чтобы были видны твои трусы? — отреагировал Тедди.

— Нет, — ответила Хлои, покраснев. — Но ты не мог знать, что Роджер и его друзья планировали подстеречь её, когда она поднимется на седьмой этаж. Ей не следует винить тебя в этом.

— Да, — вздохнул Тедди. — Но… — он нахмурился. — Банда Дрокера наткнулась на неё случайно. Они не могли её подстерегать, откуда ведь им знать…

Тедди, Кай и Дьюи замерли и посмотрели друг на друга. Затем они обернулись и посмотрели на Хлои.

— Почему ты думаешь, что Дрокер подстерегал Вайолет? — спросил Кай.

— Я… я предполагала… я имею в виду… — она запнулась, её лицо покраснело.

Она не смотрела им в глаза.

— Ого! — отозвался Дьюи.

— Я в это не верю! — воскликнул Кай.

— Ты!!! — крикнул Тедди, напугав их всех. — Что ты сделала?

Он подошёл к Хлои с таким выражением лица, что она резко попятилась.

— Я… я не имела этого в виду, я думала, это будет только шутка, я никогда не ожидала, что это так повернётся, Тедди, прости! — пропищала она.

— Почему? — вскричал он. — Что тебе сделала Вайолет?!

Хлои испуганно уставилась на него. Волосы Тедди вспыхнули ярко-зелёным и задрожали, как живое существо, затем стали огненно-красными, стоя прямо вверх, а затем — пылающе-жёлтыми, торчащими острыми шипами во всех направлениях, а затем тёмно-синими.

— А-а! — воскликнула Хлои.

— Не могу поверить, каким я был дураком! Вайолет была права про тебя с самого начала, ты ужасная лживая…

— Тедди, — вставил Дьюи.

— Э-э, приятель, — обеспокоенно сказал Кай.

Он не думал, что Тедди ударит Хлои, но он никогда раньше не видел гриффиндорца в таком гневе.

— Ты не гриффиндорка! Я бы сказал, что ты слизеринка, но ты этого недостойна! Вайолет стоит десяти таких, как ты, ты…

Затем Тедди произнёс самое ужасное слово, что он когда-либо использовал, которое заставило бы его бабушку наложить на его рот чистящие заклинания. Глаза Хлои расширились и наполнились слезами. Она повернулась и убежала.

— Это было жестоко, — сказал Дьюи.

— Однако она это заслужила, — ответил Кай.

Тедди стоял и тяжело дышал. Дьюи и Кай переглянулись.

— Э-э, — произнёс Дьюи.

— С тобой все в порядке? — спросил Кай.

— И… — продолжил Дьюи.

— Приятель, твои волосы! Как они это делают? — выпалил Кай.

Тедди обернулся.

— Хм? — Он провёл рукой по волосам и покраснел. — А, наверное, я потерял контроль.

Его волосы опять приняли свой обычный вид.

Двое его друзей уставились на него. Тедди вздохнул:

— Я метаморфмаг. Как и моя мама.

— Ты шутишь! — не поверил Дьюи.

— Клёво! — воскликнул Кай. — Значит, ты можешь выглядеть как кто угодно?

— Почему ты никогда ничего об этом не говорил? — спросил Дьюи.

— Разве тебе не нужно регистрироваться в министерстве? — спросил Кай.

Тедди огляделся, проверяя, есть ли кто-то поблизости.

— Это не так просто, — объяснил он. — Чтобы по-настоящему выглядеть как другие люди, нужна практика. Вообще-то, мне не нужно регистрироваться, пока я не достиг совершеннолетия. Мои бабушка и крёстный посоветовали мне не показывать всем, что я унаследовал способности своей мамы. Министерство должно знать, что я могу сделать, когда мне исполнится семнадцать, но это не значит, что весь мир тоже должен знать об этом.

— Мы никому не скажем, — пообещал Дьюи.

— Ты можешь превратиться в меня? Или в Дьюи? Ты можешь вообще превратиться в девочку? — заинтересованно спросил Кай.

Тедди недовольно посмотрел на него.

— Я никогда не пробовал. И я не выставочный пони.

Кай выглядел пристыжённым. Тедди покачал головой.

— В любом случае, мне нужно выяснить, что делать с Вайолет.

— Я не знаю, что ты можешь с ней поделать, — мрачно сказал Дьюи. — Кажется, она не хочет иметь с нами ничего общего.

— Знаете что? — сказал Тедди. — Слагхорн сказал, что я не понимаю, насколько сильно она была унижена.

— Думаю, мы все это понимаем. Я имею в виду, мы все это видели, — пробормотал Дьюи.

— Ну, тогда мне придётся убедить её, что я действительно понимаю.

Они оба подняли брови.

— Как ты это сделаешь?

* * *

Две ночи спустя Тедди глубоко вздохнул и спустился по лестнице в подземелья. Вход в гостиную Слизерина был потайной дверью, но так как слизеринцам приходилось проходить через неё целый день, особой тайны эта дверь не представляла.

Однако подойти к двери и постучать в неё требовало смелости совершенно иного рода.

Через минуту дверь с озадаченным видом открыл слизеринец постарше. Он посмотрел на Тедди.

— Не мог бы ты передать Вайолет Паркинсон, что я хотел бы с ней поговорить? — вежливо спросил Тедди.

Слизеринец уставился на него.

— Поскольку она больше нигде со мной не разговаривает, — бодро продолжал Тедди, — думаю, мне придётся подождать здесь, пока она выйдет.

— Ты, наверное, с ума сошёл!

Слизеринец захлопнул дверь перед его носом.

Тедди вздохнул и сел за дверью. Через несколько минут дверь открылась, и из неё вышел первый парень вместе с двумя другими.

— Вы сказали Вайолет, что я хочу её увидеть? — спросил Тедди.

— Нет, — ответил первый слизеринец.

Все трое схватили Тедди и подняли его с земли.

— Отпустите меня! — закричал он.

Все они были крупнее его, и он не мог вырваться.

— Вернись к своим гриффиндорским приятелям и скажи им, что ты выиграл их чертово пари, — сказали слизеринцы, таща его в мужской туалет на уровне подземелья.

Когда Тедди поднялся по лестнице на седьмой этаж, он был насквозь мокрый. Кай и Дьюи ждали его.

— С тобой все в порядке, приятель? — спросил Кай.

— Я в порядке, — сказал Тедди. — Но мне нужна ванна. — Он прошмыгнул мимо них. — Думаю, завтра вечером будет интереснее.

Дьюи и Кай переглянулись.

— Он сошёл с ума, — выпалил Кай.

Тедди подошёл к Толстой Даме.

— Пароль? — спросила она.

— «Святой Георгий», — ответил Тедди.

Она сморщила нос.

— Ты не очень-то хорошо пахнешь, дорогой, — заметила она, открывая рамку своего портрета.

На следующую ночь Тедди снова появился у входа в гостиную Слизерина. На этот раз Мортимер Тиквейт и Джонатан Мэдскарф почти сразу открыли дверь.

— Ты действительно сумасшедший, — сказал Мортимер.

— Я не уйду, пока не смогу поговорить с Вайолет.

— Да когда до тебя это дойдёт, тупица! Она не хочет с тобой разговаривать! — отрезал Джонатан.

Они оба вытащили палочки. Мортимер направил на него заклятие, превращающее сопли в летучие мыши, а Джонатан наложил на него проклятие, связывающее ноги.

К тому времени, как Тедди поднялся на седьмой этаж, он устал, у него болело лицо, а из носа текла кровь.

— Я думаю, что ты пока что легко отделался, — заметил Кай, когда они с Дьюи пытались снять проклятие с ног.

— Пока, — сказал Тедди.

— Ты правда думаешь, что это сработает? — спросил Дьюи.

— Я не уверен, что Вайолет впечатлит такая решительная глупость, — сказал Кай.

— Спасибо за поддержку. Увидимся завтра. Как вы думаете, может, в следующий раз подождёте меня в холле? — Тедди поднялся и, шатаясь, направился обратно в гриффиндорскую башню. Дьюи и Кай переглянулись и покачали головами.

На третью ночь его ждало ещё больше слизеринцев.

— Ты что, смерти хочешь? — спросил один из игроков в квиддич.

— Вы не позволите мне поговорить с Вайолет?

— Нет. Левикорпус! — Тедди полетел прямо вверх и перевернулся вверх ногами, повисая прямо под потолком.

Когда он, хромая, поднялся по лестнице, у него были синяки и волдыри по всему лицу и рукам.

— Это уже не смешно, приятель, — сказал Кай.

— Я что, смеюсь? — парировал Тедди.

— Серьёзно, тебе следует отказаться от этого, — посоветовал Дьюи.

— Нет.

Он пошёл к мадам Помфри за мазью от волдырей. На следующий день он понял, что слизеринцы наблюдают за ним повсюду, куда бы он ни пошёл.

Вайолет прошла мимо него на уроке гербологии и прошептала:

— Прекрати!

— Ты поговоришь со мной?

— Что ты пытаешься доказать?

— А что ты думаешь?

Она ничего не ответила и вернулась к своему столу.

— Увидимся вечером! — крикнул ей вслед Тедди.

На него уставились и гриффиндорцы, и слизеринцы. Хлои молча наблюдала за ним из-за другого стола.

— Это почти романтично, — заявила Нагаина тем вечером.

— В духе тупоголового осла, — сказала Бернис.

Вайолет сердито посмотрела на них.

— Когда тебя преследует полный дурак, это не романтично.

— Как скажешь, — пожала плечами Нагаина. — Но он определённо полон решимости.

В тот вечер Каю и Дьюи пришлось чуть ли не отнести его к мадам Помфри.

— Мистер Люпин, если вы продолжите приходить ко мне в таком состоянии, мне придётся сообщить об этом директору, — сказала целительница.

— Лучше не надо. Тогда мне придётся вообще к вам не приходить, — сказал Тедди.

Мадам Помфри неодобрительно нахмурилась.

— Эти дуэли переходят все границы. Ко мне никогда раньше не приходило так много раненых учеников.

Тедди заметил, что многие другие кровати были заняты, причём некоторые из пациентов были ещё в худшей форме, чем он.

— Я не участвую в дуэлях. Я просто пытаюсь с кое-кем поговорить.

— Ну, я не думаю, что этот кто-то ответит!

На следующий день все наблюдали за Тедди. Слизеринцы смотрели на него как на сумасшедшего. Вайолет передала ему на уроке зелий записку: «Перестань быть упрямым дураком!»

Он передал записку в ответ: «Сначала ты перестань». Она скомкала её.

Кай и Дьюи пытались отговорить его идти к гостиной Слизерина на следующий вечер.

— Они тебя серьёзно отметелят, — сказал Кай.

— Они, должно быть, восхищаются моей решимостью, тебе не кажется?

— Нет, они именно что серьёзно отметелят, — повторил Кай.

После этого вечера Тедди едва смог подняться по лестнице. Мадам Помфри не удивилась, когда Кай и Дьюи привели его в лазарет.

— Желейные пальцы, желейные ноги, губчатые колени и отсутствующие брови, — подытожила она. — Вам повезло, что никто не направил заклинания на ваш мозг.

— Думаю, там ущерб уже и так нанесён, — сказал Кай.

Тедди пристально посмотрел на него.

— Вам придётся остаться здесь на ночь, — сказала Помфри. — Если бы я могла, я бы держала вас здесь, пока вы не пообещаете больше не причинять себе вреда. Что вы задумали, мистер Люпин? — умоляюще спросила она.

— Не волнуйтесь, мэм, — вздохнул он. — Это не может продолжаться слишком долго.

На следующий день на уроке истории магии Дьюи прошептал Вайолет из ряда парт позади неё:

— Пожалуйста, положи этому конец.

Она обернулась и пристально посмотрела на него.

— Я не несу ответственности за его глупость!

Кай отправил ей записку на уроке заклинаний: «Нам всем очень, очень жаль!»

Она вздохнула, положила локти на стол и закрыла лицо руками.

На следующий день Тедди выписали из лазарета. Дьюи и Кай ждали его внизу, когда он тем вечером направлялся в подземелья.

— Мы не можем позволить тебе сделать это, приятель, — заявил Кай.

— Это не просто упрямство, это самоубийство, — сказал Дьюи.

Тедди посмотрел на них и сжал кулаки.

— Как вы меня остановите? Вы будете драться со мной?

Они посмотрели друг на друга.

— Будь разумным, приятель, — попросил Кай.

— Они ещё по-настоящему не начинали, — сказал Дьюи.

— Увидимся, — вздохнул Тедди и спустился по лестнице.

В гостиной Слизерина Мортимер Тиквейт воскликнул:

— Невероятно! Он вернулся!

— До него медленно доходит, — усмехнулся Джонатан Мэдскарф.

Хью хрустнул костяшками пальцев, издав зловещий звук.

Парни постарше вышли из гостиной Слизерина.

Вайолет вышла из своей комнаты и с беспокойством посмотрела на дверь. Некоторое время она ходила по гостиной, глядя на чёрную воду озера над головой, на бюст Салазара Слизерина, а затем остановилась перед портретом Северуса Снейпа. Бывший декан Слизерина и кратковременный директор школы свысока посмотрел на неё. Она постаралась не попасть под его взгляд и вместо этого посмотрела на табличку под его портретом: «Северус Снейп, 1960-1998. Герой Хогвартса».

Офилия сидела в одном из кресел для чтения, под ярко-зелёной лампой, держа на коленях книгу «Чисто теоретический подход к пониманию тёмных искусств, не содержащий абсолютно никаких рекомендаций по их практике». С минуту она смотрела на младшую девочку, а затем поманила её к себе.

Вайолет подошла к старосте и посмотрела на свои туфли. Офилия бросила на неё взгляд.

— Как такая девчушка, как ты, поймала в ловушку такого паренька?

Вайолет нахмурилась.

— Это не так. Он мой кузен.

— Он явно от тебя без ума.

Вайолет снова нахмурилась, но Офилия продолжила:

— Тебе нужно положить этому конец, Вайолет. Парни действительно устали от этой игры. Ты ведь не хочешь, чтобы они убили твоего кузена?

Вайолет покачала головой.

— У тебя есть прекрасная возможность попрактиковаться в использовании твоих чар, которые, очевидно, гораздо менее безопасны, чем кажутся на первый взгляд. Мальчишки — идиоты, Вайолет. Поверь мне в этом. С возрастом они умнее не становятся. У тебя этот мальчик прямо-таки ест с рук. Воспользуйся этим.

— Он гриффиндорец.

— Это не значит, что он не может быть полезен. Кто знает, возможно, к концу года у него появятся задатки слизеринца?

Вайолет ещё больше нахмурилась. Она в этом сомневалась.

Хью, Мортимер и Джонатан вернулись в комнату, злобно смеясь.

— Скоро будет намного хуже, — заметила Офилия.

Вайолет кивнула.

— Я поговорю с ним.

Офилия вернулась к чтению книги, а Вайолет вышла в коридор подземелья. Тедди лежал на лестнице. Она ахнула и подбежала, встав на колени рядом с ним.

— Вайолет! — Он улыбнулся ей, хотя лицо его опухло, а изо рта текла кровь. — Привет!

Она вздохнула.

— Ты дурак.

— Да, я часто слышу это.

Она осмотрела его. Его пальцы и ноги были вывихнуты. Его руки беспомощно болтались. Он выглядел хуже, чем некоторые игроки в квиддич после матча Гриффиндор-Слизерин.

— Почему ты позволил им это сделать, Тедди? — тихо спросила она.

— Я знаю, как тебя унизили, Вайолет. Мне очень жаль. Я хотел, чтобы ты поверила: я действительно понимаю, что ты чувствуешь.

Она уставилась на него с открытым ртом, а затем выпалила:

— В жизни такой глупости не слышала! — Она покачала головой. — Офилия говорит, что ты без ума от меня.

— Не в этом смысле.

— Я знаю. Ты без ума от Хлои.

— Тоже нет.

Она с сомнением посмотрела на него, помогая ему сесть. Он медленно вздохнул, а затем рассказал ей о произошедшем.

— Я просто не понимаю, почему она так поступила.

— Ты не понимаешь девочек. Особенно таких, как Хлои.

— Что ты имеешь в виду?

Глаза Вайолет на мгновение сузились.

— Из неё вышла бы хорошая слизеринка.

— Я сказал ей, что она недостойна Слизерина. Что ты стоишь десяти таких, как она.

Вайолет недоверчиво улыбнулась.

— Ты и в самом деле сказал это?

Он кивнул.

— Посмотри на себя, — тихо сказала она. Без её помощи Тедди едва мог даже сидеть. — Ты такой идиот.

— Да. Как я уже сказал, я часто это слышал.

— Нам лучше вытащить тебя отсюда. Я слышала, как шестикурсники обсуждали возможность попрактиковаться в проклятиях кровоточащих глазных яблок и пылающих ног.

— И впрямь звучит плохо. Кай и Дьюи наверху.

Вайолет пришлось изо всех сил тащить Тедди по лестничному пролёту. Дьюи и Кай обрадовались, увидев Вайолет, и ужаснулись, увидев Тедди.

— Итак, мы снова друзья? — спросил Кай.

Она посмотрела на него.

— Как ты мог позволить ему сделать это?

— Как мы должны были его остановить? — спросил Дьюи.

— Это ты позволила ему проделать такое, — сказал Кай.

— Это не моя вина! — отрезала она.

— Да, — сказал Дьюи. — И в самом деле не твоя, — он серьёзно посмотрел на неё. — Нам очень жаль, Вайолет.

— То, что произошло, было ужасно, — согласился Кай. — Мы не виним тебя, если ты не хочешь оставаться друзьями. Но мы бы хотели этого.

Она посмотрела вниз.

— Ребята? — сказал Тедди. — Я рук и ног не чувствую.

— Нам лучше дотащить его к мадам Помфри, — сказала Вайолет. И когда они поднимались наверх, она заметила, покачав головой:

— Почему вы трое улыбаетесь? Мальчики действительно дураки!

Предупреждение: в этой главе персонажа отговаривают от попытки самоубийства.

---

На уроках астрономии ученики наблюдали ночное небо с вершины Астрономической башни — один раз в неделю. Первокурсники Хаффлпаффа и Слизерина делали это каждый понедельник в полночь. Профессор Синистра расхаживала позади студентов в плаще, защищающем от холодного ноябрьского воздуха. Она была ещё одной пожилой учительницей, которая приближалась к выходу на пенсию. Обычно она проверяла, что у всех есть звёздные карты и что их телескопы направлены в правильном направлении, а затем заходила внутрь, где было теплее. После этого ученики, которые действительно интересовались астрономией, продолжали наблюдать за звёздами, в то время как остальные направляли свои телескопы на Запретный лес, или на хижину Хагрида, или на Хогсмид….

Синистра пыталась объединить учеников из разных факультетов вместе, следуя указу директрисы, но обычно пары Хаффлпафф-Слизерин распадались, как только она заходила в башню. Пока что Дьюи был в паре с Вайолет, а рядом с ними Эдгар был в паре с Неро.

— Почему вы всегда так задираетесь? — спросил Эдгар. — Почему мы не можем просто быть друзьями?

— Потому что ты хаффлпаффец! — усмехнулся Неро.

— Глупая причина, — сказал Эдгар.

— Убедительный довод, — сухо вставила Вайолет.

— Ну, он прав, — пожал плечами Дьюи. Он наклонился, чтобы заглянуть в телескоп. — Вот, теперь планета в фокусе.

— Почему бы тебе не подружиться с Уайтом? — громко сказал Неро. — Он все равно хочет быть в Хаффлпаффе!

Остальные слизеринцы засмеялись. Стивен в паре с Саймоном сделал вид, что смотрит на звёздную карту.

В нескольких футах от него Джеффри Монтегю воскликнул:

— Это не звезда, это Венера! Ты дура или просто неграмотная?

— Десять баллов со Слизерина, мистер Монтегю! — внезапно сказала вышедшая из башни Синистра.

— Она не может отличить планету от звезды! — с презрением сказал Джеффри.

Дьюи подошёл к ним.

— Поменяйся со мной местами, — предложил он Сон-Хи, указывая на Вайолет.

Сон-Хи поколебалась, затем подошла к телескопу рядом с Вайолет, опустив глаза. Дьюи повернулся к Джеффри.

— Как насчёт партнёра, который не будет терпеть твоих оскорблений? — спросил он, глядя слизеринцу в глаза.

— А ты можешь найти Сириус? — усмехнулся Джеффри. И когда Дьюи наклонился, чтобы начать настройку телескопа, он добавил: — В матче на следующей неделе Рейвенкло вас разгромит!

Дьюи не обращал внимания на язвительные замечания Джеффри до конца урока, а затем свернул свою звёздную карту и вернулся к Вайолет и Сон-Хи.

— Спасибо, что помогла ей, — сказал он Вайолет.

— Да, спасибо, — тихо ответила Мерси Бербедж, присоединяясь к Сон-Хи.

Вайолет, казалось, чувствовала себя очень неловко и просто кивнула в ответ.

Профессор Синистра окончила урок и вошла в башню. Слизеринцы и хаффлпаффцы начали выходить из двери по лестнице, ведущей вниз, но Дьюи заметил, что Мерси и Сон-Хи остались снаружи, поэтому он остановился и позволил остальным ученикам пройти вперёд. Он улыбнулся Вайолет и наклонил голову в сторону Мерси и Сон-Хи, предлагая им присоединиться к нему. Она посмотрела вниз по лестнице, на удаляющиеся спины своих собратьев-слизеринцев и других хаффлпаффцев, а затем, слегка поколебавшись, присоединилась к Дьюи.

— Я видел, как ты исправила карту Сон-Хи, — прошептал он ей.

— У неё сложности с английским, не так ли? — прошептала в ответ Вайолет.

— Да, но она старается. — Он подошёл к девочкам из Хаффлпаффа. Мерси улыбнулась ему и кивнула Вайолет. — Я пообещал Сон-Хи, что останусь после урока и помогу ей как следует выучить названия всех звёзд.

Сон-Хи застенчиво улыбнулась Дьюи и Вайолет, а затем её глаза внезапно расширились от тревоги, когда она увидела что-то у них за спиной. Она вскрикнула.

Дьюи и Вайолет обернулись. На другой стороне башни, на вершине одной из зубчатых стен, в опасной близости от края и отвернувшись от них, стоял Стивен Уайт.

— Эй! — крикнул Дьюи. Он побежал к дальней стороне и замер, когда Стивен оглянулся через плечо и сделал шаг ближе к краю. — Ты сошёл с ума? Что ты делаешь?

— А тебе какое дело? — пробормотал Стивен. — Просто отвали.

Вайолет встала рядом с Дьюи вместе с испуганными Мерси и Сон-Хи.

— Хорошо, я знаю, что ты на самом деле не собираешься спрыгивать, — заявил Дьюи.

Словно вопреки ему, Стивен осторожно поставил обе ноги на край парапета, на котором стоял, и слегка покачнулся, словно проверяя своё равновесие. Даже в лунном свете они могли видеть, что его лицо было бледным, а глаза широко раскрытыми, когда он смотрел на землю перед входом в замок.

— Послушай, приятель, — сказал Дьюи, — что бы тебя ни глодало, это не может быть так плохо!

— А ты что знаешь? — вскричал Стивен. — Над тобой издеваются каждый день в собственном факультете? Тебя Шляпа швырнула в стаю акул?

Дьюи посмотрел на Вайолет. Он знал, что у Стивена, похоже, не так уж много друзей, даже среди других слизеринцев, но он не знал, как конкретно обстоят дела в Слизерине.

— Она швырнула меня туда же, куда и тебя, — заметила Вайолет.

— Тебе место в Слизерине! — крикнул Стивен.

— Мне? — тихо спросила Вайолет. Дьюи удивлённо посмотрел на неё. — Значит, мне тут было легко?

— Я больше не могу этого терпеть! Я ненавижу это место! Я ненавижу Хогвартс! Я ненавижу Слизерин! — Стивен неуклюже вытер глаза рукавом.

— Стивен, — взмолился Дьюи. — Я знаю, что это может быть тяжело, но…

— Давай, — сказала Вайолет. — Спрыгни.

Мерси ахнула. В глазах Вайолет были видны холод и бесстрастие. Стивен уставился на неё.

— Если бы ты действительно хотел умереть, — спокойно объяснила Вайолет, — ты бы мог выбрать время, когда тут никого бы не было. Как ты думаешь, что произойдёт, если ты прыгнешь? Все будут жалеть тебя, а Неро, Джеффри, Энтони и другие придурки будут раскаиваться в том, как они вели себя с тобой? Если ты от них ожидаешь сочувствия, ты и впрямь не на том факультете!

— Вайолет! — потрясённо воскликнул Дьюи.

— Я буду переживать, если ты прыгнешь, — внезапно сказала Мерси. — Я… я пока не хочу видеть фестралов. И я думаю, что твои родители будут ужасно скучать по тебе. Когда умирает тот, кого ты любишь, остаётся большая пустая дыра, которую ничто не сможет заполнить!

Дьюи сглотнул слюну и кивнул.

— Это правда, — сказал он. — И кроме того, ты, вероятно, вернёшься в виде призрака. Ты действительно хочешь быть ещё одной Миртл? Наверное, тебя могут назвать Прыгающим Стивеном или типа того. — Он шагнул вперёд и протянул руку. — Давай, приятель, — мягко сказал он.

Стивен посмотрел на них через плечо и снова через край, и внезапно вскрикнул, взмахнул руками в воздухе, поскользнулся и начал падать. Дьюи и Вайолет бросились к нему. Дьюи схватил Стивена за ремень, а Вайолет — за лодыжки. Вес Стивена рванул Дьюи вперёд и отрывал Вайолет от земли, пока Мерси не схватилась за Вайолет и не добавила свой вес, чтобы уравновесить Стивена. Втроём они оттащили его от края парапета, над которым он висел, и благополучно приземлились на крышу Астрономической башни.

Стивену было слишком стыдно смотреть кому-нибудь в глаза.

— Давайте войдём внутрь, — сказал Дьюи, желая как можно быстрее увести Стивена с высоких мест.

Он и Мерси обменялись взглядами, а Сон-Хи в тревоге заломила руки. Когда они все пошли вниз, Дьюи прошептал Вайолет: — Тебе нужно рассказать об этом профессору Слагхорну.

Она кивнула. Дальше они не разговаривали. В вестибюле Вайолет и Стивен направились в подземелья Слизерина, а Дьюи, Мерси и Сон-Хи спустились по лестнице в туннели Хаффлпаффа.

* * *

— Она сказала ему прыгнуть? — в шоке спросил Тедди на следующий день.

— Ну, не думаю, что она на самом деле этого хотела, — сказал Дьюи.

— Конечно! И всё же это…

— Парни, вы вроде бы не обсуждаете чары для отпугивания Красных колпаков, — вставил профессор Рай, склонившись над партой и заложив руки за спину.

— Э… — запнулся Дьюи.

— Мистер Диггори, я предполагаю, что вы тщательно усвоили эту главу, поскольку, очевидно, перешли к более интересным темам для разговора, — продолжил Рай. — Пожалуйста, уточните для класса наиболее действенные средства отпугивания Красных колпаков, эрклингов и бесенят.

— Красные колпаки боятся волшебников и убегают практически от любой магии, — ответил Дьюи. — Эрклинги не убегут, пока им не причинят вреда, но заклинания взрыва, жала или оглушения сделают своё дело. От бесенят лучше всего избавиться с помощью особых заклинаний, направленных против них.

— Совершенно верно, мистер Диггори. Я приятно удивлён! Десять баллов Хаффлпаффу. И, мистер Люпин, каковы отличительные черты каждого из этих мерзких кровососов?

Тедди покраснел:

— М-м-м, Красные колпаки, э-э-э, носят красные шляпы. А эрклинги… их не носят? А бесенята… маленькие?

Все, и гриффиндорцы, и хаффлпаффцы, засмеялись. Рай покачал головой и театрально вздохнул.

— Крайне неудовлетворительно, мистер Люпин. Завтра мне нужен более подробный ответ, на пергаменте, по крайней мере, в фут, и без крупного почерка, который некоторые из вас так любят, — Профессор Рай оглядел класс. — На следующем занятии мы начнём изучение тёмных существ.

Прозвенел звонок, и все собрали свои вещи.

— Откуда ты все это знаешь? — спросил Тедди.

— Из учебника. Разве ты его не читал?

Тедди смутился. Когда они вышли из класса, за ними последовал Эдгар:

— Эй, Люпин!

Тедди повернулся и посмотрел на магглорождённого паренька

— Мне просто интересно, — сказал Эдгар, нервно переступая с одной ноги на другую, — я заметил, что ты в последнее время не гуляешь с Хлои, и подумал, может быть, если ты и она не гуляете, я имею в виду… Его широкое лицо стало ещё более румяным, чем обычно.

— Первокурсники ещё слишком юны, чтобы устраивать свидания! — заметил Дьюи.

В этот момент Мерси и Сон-Хи прошли мимо, и Мерси помахала ему рукой. Дьюи неловко сглотнул и помахал в ответ.

— Какие свидания? — опешил Эдгар, выглядя ещё более смущённым. — Я просто хотел… ну, знаешь, погулять с ней. Если она захочет.

— Тебе не нужно моё разрешение, — раздражённо сказал Тедди. — Но держись от неё подальше, поверь мне.

— Она магглорождённая, как и я, ведь так?

— И красивая, — добавил Дьюи.

Манера Эдгара его забавляла.

Тедди, однако, не находил в разговоре ничего смешного.

— Красивая отрава! Она избалованная маленькая дура!

— Ты так говоришь о ком-то из твоего факультета? — удивился Эдгар.

— Она не гриффиндорка! Шляпа опозорила нас, поместив её к нам!

— Я думаю, это означает, что ты не против, чтобы я поговорил с ней, — пробормотал Эдгар и пошёл прочь.

Дьюи открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем замер, увидев, что Хлои в стоит в нескольких метрах от него. Тедди обернулся и тоже увидел её. По выражению её лица было ясно, что она услышала каждое слово. Она опустила голову и отвернулась, побежав к лестнице в гриффиндорскую башню.

— Ты очень сердит на неё? — спросил Дьюи.

— После того, что она сделала с Вайолет?

— Я знаю, — вздохнул Дьюи. — Это был грязный поступок. Но она сделала это не одна. Ты хочешь сделать её изгоем, как Уайта? И знаешь, если она такая ужасная, то на каком факультете ей, по-твоему, место?

У Тедди не было хорошего ответа на этот вопрос.

* * *

Вайолет не рассказала профессору Слагхорну о неудачной попытке самоубийства Стивена. Тот долго умолял её не делать этого в коридоре возле слизеринской гостиной.

— Пожалуйста, не говори никому! Будет только хуже! Я могу себе представить все эти советы, как всё сделать правильно, и каждый раз, когда мы окажемся на крыше… — он посмотрел вниз.

Вайолет знала, что он прав. Остальные слизеринцы тогда будут издеваться над ним ещё более беспощадно. Но она всё равно думала, что нужно кому-то рассказать.

— Пожалуйста, Вайолет, — прошептал он. — Я знаю, ты считаешь меня жалким, как и все остальные, но если ты им скажешь, я действительно…

— Прекрати это! Хватит себя жалеть! Никто не считает тебя более жалким, чем ты сам!

Он вздрогнул.

— И ты не думаешь ни о ком, кроме себя! Мерси была права. Ты вообще думал о своих родителях?

Он повесил голову.

— Я думал, что слизеринцы не думают ни о ком, кроме себя.

— Ты так думал? Ну ты и впрямь дурак!

Он снова вздрогнул. Она вздохнула.

— Ты собираешься снова сделать нечто подобное?

Стивен покачал головой.

— Нет. Я обещаю.

С глубокими сомнениями, Вайолет хранила молчание об произошедшем на крыше до тех пор, пока на следующий день Тедди не оказался в паре с ней на уроке гербологии.

— Что профессор Слагхорн сказал про Уайта? — прошептал он, когда они рассматривали саженцы, которые профессор Лонгботтом посадил на небольшом участке возле теплицы.

Все они были иноземными деревьями, вроде вишни и граба, и требовали особого ухода, чтобы выжить в суровые северные зимы.

— Я ему не сообщила, — ответила Вайолет.

— Ты должна рассказать кому-нибудь! Он пытался покончить с собой!

— Он на самом деле не хотел умирать. Он просто хотел сочувствия.

— И поэтому ты сказала ему спрыгнуть?

— Нужно быть жёсткой, чтобы выжить в Слизерине.

Тедди некоторое время молчал. Он заметил, что Стивен оказался в паре с Колином, который по большей части не обращал на него внимания, а Хлои — в паре с Энтони Дредмуром, которому, казалось, было приятно иметь такую красивую партнёршу. Тедди это слегка раздражало.

— Знаешь, если тебе не нравится быть в Слизерине... — начал он, когда Вайолет присела, чтобы осмотреть корни саженца вишни.

Она встала и уставилась на него.

— Что? Мне следует попроситься в Гриффиндор в конце года?

— А разве это было бы так плохо?

Она посмотрела на него и покачала головой.

— То есть я достаточно хороша для Гриффиндора, не так ли? Я польщена.

Польщённой она не казалась. Тедди был в замешательстве.

— Лунатик Люпин хочет, чтобы Вайолет попала в Гриффиндор! — воскликнул Неро Веленос.

Оба быстро обернулись. Они и не подозревали, что слизеринец их подслушивал.

— Я этого не говорил! — возразил Тедди.

— То есть она недостаточно хороша для Гриффиндора?

— Этого я тоже не говорил! — Тедди сжал кулаки, а Вайолет испепеляюще посмотрела на Неро. — Почему бы тебе не заняться своими делами, Веленос?

— Мы могли бы обменяться, — предложил Энтони. — Вайолет на Хлои.

— Мы можем и Уайта передать вдобавок, — хмыкнул Джеффри Монтегю. — Не то чтобы кто-то хотел его.

Теперь Хлои тоже покраснела и выглядела слегка напуганной. Стивен попытался сделать вид, что не обращает внимания.

— Заткнитесь, — сказала Вайолет.

— Замолчи! — воскликнул Тедди.

— Лунатик Люпин вот-вот выйдет из себя! — протянул Неро в притворном ужасе.

— Поосторожнее, — усмехнулся Джеффри. — Ты знаешь, что будет, если это в самом деле произойдёт!

— И что это означает? — потребовал Тедди, приближаясь к Джеффри.

— Что тут происходит? — вставил профессор Лонгботтом, слыша, что ситуация накаляется, но спорщики его не слушали.

Джеффри посмотрел на Неро и Энтони, обменялся с ними улыбками, а затем снова повернулся к Тедди. Он наклонился вперёд, сжал губы и издал протяжный волчий вой:

— У-у-у!

Вайолет ахнула, а Хлои вскричала, когда Тедди бросился на Джеффри, но он не слышал ни этих звуков, ни восклицания профессора Лонгботтома в их сторону, ни уханья и гриффиндорцев, и слизеринцев. Оба паренька покатились по земле. Кровь Тедди яростно пульсировала, наполняя его уши ревущим звуком и заволакивая зрение красной яростью, а ухмылка Джеффри сменилась тревогой, а затем страхом, когда пальцы Тедди сомкнулись на его горле. А затем Тедди начал душить его, снова и снова ударяя кулаком по лицу слизеринца, пока Лонгботтому всё-таки не удалось оттащить его.

— Тедди Люпин, прекрати прямо сейчас! — взревел Лонгботтом, и Тедди наконец перестал сопротивляться.

Все остальные тоже замерли, потрясённые. Никто раньше не слышал, чтобы профессор Лонгботтом так повышал голос, но все, включая Вайолет, смотрели на Тедди.

Лонгботтом выглядел одновременно растерянным и разъярённым.

— Минус пятьдесят баллов от Гриффиндора и Слизерина! Что с вами не так? Со всеми вами! Вам не кажется, что ваши родители поучаствовали во всём этом достаточно, чтобы вам ещё и продолжать?

— Это он начал! — запротестовал Джеффри, вытирая кровь с губы. — Этот псих!.. — Он замолчал, только когда профессор Лонгботтом указал на него и объявил: — Ещё десять баллов со Слизерина, и с любого, кто откроет рот!

Он пристально посмотрел на обоих.

— Я не могу сказать вам, насколько разочарован, особенно в тебе, Тедди! Вам обоим — неделя отработок, и вам повезло, что я не отправлю вас в кабинет директора!

Даже Вайолет была ошеломлена тем, каким мрачным и злым выглядел Тедди. Но ещё больше её потрясло то, как его лицо превратилось во что-то чудовищное и бесчеловечное, когда он накинулся на Джеффри.

* * *

— Мне следовало остановить его? — шепнула Каю Вайолет на уроке Заклинаний после того, как рассказала ему о ссоре Тедди с Джеффри. — Кажется, я припоминаю, как кто-то указывал, что нельзя помешать Тедди сделать какую-нибудь глупость.

— Что ж, это правда, — признал Кай. Он вздохнул. — Ну выходит, теперь все будут знать о его особенном таланте.

— Думаю, да, — лаконично ответила Вайолет.

Она была немного обижена, узнав, что Дьюи и Кай уже знали о том, что Тедди — метаморфмаг, в то время как она узнала об этом только вместе со всеми остальными на уроке гербологии.

Кай пригнулся, когда летящая подушка чуть не сбила с его лица очки.

— Гилберт, а ещё хуже прицеливаться нельзя?

Слизеринцы и рейвенкловцы снова работали в парах. Профессор Флитвик теперь поручил им пытаться левитировать маленькие подушки. Некоторым ученикам это удавалось, другим все ещё было трудно заставить их двигаться вообще. Были и такие, как сосед Кая по комнате, у которого не было проблем с тем, чтобы поднять подушку, но, казалось, он был совершенно не в состоянии направлять, куда она летит.

— Он безнадёжен, — пробормотал Кай.

— По крайней мере, он не угрожает покончить с собой, — пробормотала в ответ Вайолет.

— Жаль, что это не так, — когда Вайолет пристально посмотрела на него, и он слабо ухмыльнулся. — Это была шутка.

— Шутка совершенно не к месту.

— Я думал, что слизеринцы любят чёрный юмор?

Вайолет закатила глаза, а затем нахмурилась, когда Кай перевернул подушку в воздухе, выглядя весьма самодовольно. Ей очень не хотелось это признавать, но Кай неплохо владел заклинаниями.

— Очень хорошо, мистер Чанг! — удовлетворенно воскликнул Флитвик. — Пять баллов Рейвенкло!

Подушка и учебник ударили Кая по затылку. Он вскрикнул, его подушка упала на стол, а очки полетели на пол.

— Чёрт возьми, Зиркл! — сердито крикнул он.

— Это был не я! — возразил Гилберт.

— Упс, — громко произнесла Бернис.

— Как вы выражаетесь, мистер Чанг! — укорил его Флитвик. — Пять баллов с Рейвенкло! И, мисс Селвин, пожалуйста, будьте осторожнее!

— Да, профессор, — сладким голосом сказала Бернис.

— Если бы кто-нибудь из нас сказал это, с нас бы сняли десять баллов! — прошептал Энтони за соседним столиком.

— Нет, не сняли бы. Профессор Флитвик справедлив, — вставил Коннор, партнёр Энтони.

Энтони только усмехнулся ему в ответ.

Вайолет протянула Каю очки, тот снова надел их, а затем с гримасой потёр затылок.

— Он действительно кажется безнадёжным, — заметила Вайолет, заглядывая через плечо Кая.

— Ему нужен репетитор, — отозвался Кай. — Я немного помогал ему, но…

— Что ему нужно, — сказала Вайолет, — так это новый партнёр.

— Что? — Кай моргнул, глядя на неё.

— Мальчики — дураки. И притом не очень наблюдательные.

Кай обернулся и впервые для себя заметил выражение лица Гилберта Зиркла, подпирающего подбородок руками и наблюдающего, как Нагаина пытается левитировать подушку. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на мальчика из Рейвенкло, но выглядела весьма расстроенной, так как вообще не могла заставить подушку сдвинуться с места.

Он обернулся и посмотрел на Вайолет.

— Ты шутишь!

Вайолет улыбнулась.

— Она красивая.

— Да, полагаю. Если тебе нравятся девочки, которые могут разинуть рот и проглотить живых крыс.

Вайолет опустила палочку и нахмурилась.

— Почему ты так говоришь? — спросила она, не веря, что защищает Нагаину.

— Да ладно, она же… — Кай остановился и заметил выражение лица Вайолет.

— Она что? — потребовала Вайолет.

— Э-э, лысая, — пробормотал он, отводя взгляд.

Глаза Вайолет сузились.

Когда прозвенел звонок, Гилберт встал и потянулся за книгами Нагаины, предлагая понести их для неё. Вместо этого он споткнулся и разбросал их по полу. Нагаина возмущенно вскрикнула, а затем оттолкнула его, когда он встал на колени, чтобы помочь ей подобрать их.

— Безнадёжен, — вздохнул Кай.

— По крайней мере, он пытается наладить отношения между факультетами, — вставила Вайолет.

— Ну, он точно не наберёт ни одного очка.

* * *

Вайолет знала, что Тедди прав. Ей нужно было поговорить с кем-нибудь о Стивене. Поэтому она пошла к профессору Слагхорну.

— Мисс Паркинсон! — просиял глава Слизерина, когда в тот вечер она постучала в дверь его кабинета. — Войдите!

Он пригласил её сесть в то же кресло, в котором сидел Тедди всего пару недель назад. Она осмотрела книги профессора, его портреты и сувениры, а также тарелку с кусочками ананаса, которые он с наслаждением поедал.

— Всё ли идёт хорошо? Вы учитесь неплохо, не так ли? Завели ли вы друзей в Слизерине?

— Да, сэр, — сказала она, слегка покривив душой насчёт последнего вопроса.

Он кивнул.

— Отлично! — затем он спросил более серьёзным тоном: — Я заметил, что вы снова разговаривали со своим кузеном Тедди на уроке. Означает ли это, что вы помирились? Потому что я знаю, как сильно вас расстроил тот противный розыгрыш в ваш день рождения, но я совершенно уверен, что тот молодой человек никакого отношения к нему не имеет!

— Я знаю, сэр. Мы снова друзья, но я пришла не за этим.

— Замечательно! — снова просиял он. — Ну, тогда чем я могу вам помочь, мисс Паркинсон?

— Я хотела бы поговорить с Распределяющей шляпой.

Слагхорн замер, поднося ко рту кусок ананаса. Его густые белые брови поднялись вверх.

— Вы хотите поговорить с Распределяющей шляпой? — повторил он. — Могу я спросить, почему?

Она помолчала мгновение, а затем произнесла:

— Если мне придётся сказать вам, почему мне нужно поговорить со Шляпой, я это сделаю, но я бы предпочла не говорить. Это личное.

— Понятно, — откликнулся он, положил кусок ананаса в рот и задумчиво прожевал его. Проглотив, он спросил: — Мисс Паркинсон, вы несчастливы в Слизерине?

Она моргнула. Теперь она поняла, о чем думает профессор, и чувствовала себя довольно глупо, что не предвидела этого. Хуже того, она не знала, как ответить честно. Она даже не была уверена, каким был бы её честный ответ.

— Проблема не в этом, сэр, — медленно сказала она, подумала немного, а затем спросила: — Но, может быть, вы ответите мне вот на что: каковы достоинства нашего факультета?

Увидев его озадаченное выражение лица, она продолжила:

— Когда мы только приехали, вы сказали, что наш факультет благороден и отличается определёнными качествами. Но вы точно знаете, какими качествами славятся слизеринцы. И никто не думает, что мы благородны. И мне не кажется, что слизеринцы пытаются изменить это мнение о нас.

— Ах, — медленно сказал Слагхорн. Он мгновение смотрел на неё, кожа вокруг его глаз сморщилась от размышлений. — Ну, мисс Паркинсон, а какого ваше мнение о слизеринцах?

Она задумалась.

— Я не знаю.

— Позвольте мне сказать вам одно качество, которым мы восхищаемся: делать, что правильно для тебя, а не что от тебя хотят другие. Гриффиндорцы, хаффлпаффцы, рейвенкловцы — они проводят много времени, беспокоясь о своём имидже. Только между нами, я думаю, что большинство гриффиндорцев не понимают разницы между храбростью и безрассудством. Мы, слизеринцы, можем быть храбрыми, когда это необходимо, но нас не волнует, считают ли храбрецами нас другие.

— Очевидно, мы не беспокоимся о том, думают ли другие, что мы Пожиратели Смерти.

Слагхорн кашлянул и потянулся за стаканом воды.

— Пожирателей Смерти больше нет, мисс Паркинсон, — заметил он.

— Вы понимаете, что я имею в виду, сэр.

Он нахмурился.

— Нет, мисс Паркинсон, мы не тратим время зря, пытаясь убедить тех, кто уже настроен против нас. Недалёкие мнения недалёких людей нисколько не ограничили мое окружение, и, как вы можете видеть, — он указал на фотографии над столом, — среди моих друзей есть много людей с разных факультетов!

Некоторое время она посидела тихо. Она не была уверена, что определение слова «друг» профессора Слагхорна совпадает с её собственным. Затем она наконец спросила:

— Так могу ли я поговорить с Распределяющей шляпой, сэр?

Он потянулся за ещё одним кусочком ананаса.

— Я поговорю с профессором Ллевеллин и посмотрю, — он протянул ей блюдо. — Пожалуйста, возьмите кусочек. Это очень вкусно.

* * *

Тем вечером Тедди прибыл в офис профессора Лонгботтома. Он ожидал, что они, вероятно, займутся чем-нибудь в теплицах, но вместо этого Лонгботтом приказал ему и Джеффри последовать за ним в соседний класс и сесть за разные парты. Он дал им пергамент и перья.

Джеффри закатил глаза и с нетерпением ждал, пока Лонгботтом скажет им, какие строчки им следует написать. Тедди был немного удивлён тем, что директор Гриффиндора устроил им такое лёгкое наказание, но послушно взял в руки перо.

— Я хочу, чтобы каждый из вас написал эссе, — сказал профессор Лонгботтом, — о замечательных качествах вашего факультетах.

Эссе. Ну, по крайней мере, это было интереснее, чем переписывать строчки. Тедди кивнул и обмакнул перо в бутылку с чернилами. Затем он взглянул направо и с некоторым удивлением увидел, что Джеффри с вызовом смотрит на декана Гриффиндора.

— У вас есть вопрос, мистер Монтегю? — мягко спросил Лонгботтом.

Джеффри отложил перо.

— Мы оба знаем, что вы думаете о моем факультете, сэр! Это задание — оскорбление.

Он скрестил руки на груди и вызывающе откинулся на спинку стула. Тедди был одновременно возмущён, и, помимо своей воли, немного впечатлён дерзостью Джеффри.

— Понятно, — сказал Лонгботтом. — Итак, вы считаете, что я предвзято отношусь к вашему факультету?

— Да, сэр! — воинственно сказал Джеффри, хотя Тедди заметил, что тот не может выдержать прямой взгляд учителя.

Лонгботтом кивнул.

— Вы правы.

Теперь Тедди и Джеффри оба уставились на него. Тедди знал, что Невилл Лонгботтом сильно пострадал из-за Волдеморта и его последователей. Его не удивило, что он мог затаить обиду на слизеринцев. Но Тедди был удивлён, что профессор действительно признался в этом, причём слизеринцу. Джеффри это тоже явно удивило.

Глава Гриффиндора откинулся на спинку стола, полусидя на нем, и серьёзно посмотрел на Джеффри.

— Не знаю, знаете ли вы, — тихо сказал он, — но я потерял своих родителей из-за последователей Волдеморта. Поточнее, слизеринцев, — Джеффри слегка вздрогнул, когда Лонгботтом упомянул имя Волдеморта, но профессор продолжил, как будто не заметил этого. — Я также потерял много друзей из-за Пожирателей Смерти. Слизеринцев. И даже в школьные годы ученики — и учителя — которые мучили меня больше всего и временами делали мою жизнь почти невыносимой, были слизеринцами.

Джеффри теперь просто смотрел на него, слишком потрясённый, чтобы сердиться или возмущаться.

— Итак, — сказал Лонгботтом, — это правда. У меня предвзятое отношение к слизеринцам. Я очень стараюсь избавиться от него, но это сложно. Я знал некоторых слизеринцев, которые были порядочными людьми — мы с профессором Слагхорном, например, ладим неплохо, — но, в основном, их нет.

Он взглянул на Тедди, который просто слушал и ничего не писал, но Лонгботтом слегка кивнул ему, прежде чем снова повернуться к Джеффри. Тедди не был уверен, знал ли Лонгботтом, на каком факультете училась его бабушка, но предполагал, что, скорее всего, знал.

— Как учитель, я должен быть беспристрастным. Моя работа — относиться ко всем ученикам одинаково, не проявлять фаворитизма по отношению к своему собственному факультету или предубеждений по отношению к другим. Все мы, учителя, должны быть справедливыми и беспристрастными; некоторые из нас более успешны в этом, чем другие, — Джеффри фыркнул, но Лонгботтом пропустил это мимо ушей. — Но да, когда я вижу слизеринцев… — он понизил голос. — Иногда очень трудно не увидеть за ними факультет, который способствовал приходу Волдеморта к власти.

— Значит, вы признаёте, что наказываете меня за то, что произошло ещё до моего рождения! — торжествующе воскликнул Джеффри.

— Нет, мистер Монтегю, я наказываю вас, потому что вы подрались с мистером Люпином, — спокойно ответил Лонгботтом. — Я признаю, что те из нас, кто боролся против Волдеморта, не всегда могут отделить свои личные чувства от наших обязанностей. Знаете, мы тоже люди, — он вздохнул. — Я борюсь с этими чувствами. И я стараюсь думать и о ваших чувствах тоже.

Монтегю моргнул и выглядел растерянным и настороженным.

— Я смотрю на вас, — тихо сказал Лонгботтом, — и стараюсь не видеть сына Пожирателя Смерти.

Джеффри посмотрел на свой стол, быстро моргнул и стиснул челюсти.

— Я пытаюсь подумать о том, как трудно вам, должно быть, приходится, — тихо продолжал Лонгботтом. — Когда все говорят о том, какими мерзкими были Пожиратели Смерти, вы знаете, что они говорят о вашем отце. И, может быть, вы думаете, что вещи, которые он делал, были ужасными, а может, и нет, но в любом случае он все ещё ваш отец. Но если вы попытаетесь защитить его, все подумают, что вы разделяете его взгляды, а если вы не будете защищать его, то какой же вы сын? Это ужасное положение для любого, кто в нём окажется.

Джеффри смотрел на свой стол. Тедди чувствовал себя неудобно, наблюдая за ним, но он не мог отвести взгляд. Он попытался представить, каково это. Его собственные родители были героями. Что, если бы они не были героями, если бы они сражались на другой стороне? Стал ли бы он по-прежнему гриффиндорцем? Ненавидел бы он гриффиндорцев? Ненавидел бы он себя за то, кем были его родители, или он бы верил, что они были правы, и возмущался тем, что о них говорят с презрением и ненавистью?

— Если вы считаете, что я когда-либо проявил к вам неуважение или несправедливость из-за того, что вы слизеринец, мистер Монтегю, то я прошу прощения, — сказал Лонгботтом. — Но вам все равно придётся написать это сочинение, потому что вы вели себя отвратительно в моём классе. Вы оба, — добавил он, глядя на Тедди. — Я хочу, чтобы вы рассказали мне, чем вы гордитесь. Прямо сейчас я не вижу, чтобы у Гриффиндора или Слизерина было много причин для гордости, — он бросил на Тедди взгляд, от которого тот немного сжался на стуле. — Так убедите меня в обратном.

Джеффри нахмурился, все ещё не поднимая глаз, а затем очень медленно потянулся за пером. Он поколебался, затем обмакнул его в чернила и начал писать, и через мгновение Тедди тоже принялся за эссе.

* * *

Профессор Слагхорн не стал лично сопровождать Вайолет в кабинет директора на следующий вечер, но сказал ей, что профессор Ллевеллин ждёт её, и дал ей инструкции, как войти. Вайолет подошла к каменной горгулье, охранявшей вход в кабинет директрисы и личные покои, стараясь не нервничать. Та смотрела на неё окаменело, не двигаясь, пока Вайолет не сказала: «Талиесин», а затем отпрыгнула в сторону, открывая за собой винтовую каменную лестницу.

Лестница волшебным образом поднималась под её ногами, пока она не добралась до кабинета наверху. Ей пришлось встать на цыпочки, и даже тогда она едва могла дотянуться до молотка, поэтому её пальцы просто коснулись его, ровно настолько, чтобы он один раз ударился о тяжёлую дубовую дверь.

— Входите, — сказала изнутри директор.

Вайолет повернула ручку, толкнула дверь и вошла внутрь, сохраняя на лице то же невозмутимое выражение, которое было в ту ночь, когда она впервые вошла в гостиную Слизерина.

Вайолет никогда раньше не бывала в кабинете директрисы и даже не видела её, кроме как в Большом зале. Она была почти уверена, что первокурсники редко просят о личной встрече с ней, не говоря уже о том, чтобы встретиться с Распределяющей шляпой. Она не была уверена, как отреагирует профессор Ллевеллин, но директор просто сидела за столом и ожидала входа Вайолет.

— Добрый вечер, мисс Паркинсон, — сказала Ллевеллин. — Профессор Слагхорн сообщил мне, что вы хотите поговорить с Распределяющей шляпой.

Взгляд Вайолет метнулся к полке за столом, где лежала Шляпа. Когда она вошла, Шляпа казалась совершенно неодушевлённой, но на мгновение ей показалось, что когда директор упомянула Шляпу, она зашевелилась.

— Да, мэм, — ответила Вайолет, снова взглянув на Ллевеллин. — Если позволите.

Она стояла перед огромным столом директрисы, доходившим Вайолет почти до плеч. Он был завален книгами и, как заметила Вайолет, стопками писем, доставленных совой.

Ллевеллин улыбнулась.

— Ну, это скорее вопрос того, позволит ли Шляпа. — Она взглянула через плечо на Шляпу, которая теперь явно слегка наклонилась в их сторону, словно чтобы лучше их слышать. — Но если вы хотите спросить её, распределила ли она вас в правильный факультет, я могу вам сказать, что несколько других учеников уже приходили сюда, чтобы спросить то же самое. Она не даст вам чёткого ответа.

— Вот как, — по какой-то причине Вайолет удивило, что другие ученики тоже пытались поговорить со Шляпой. — Но это не совсем то, о чем я хотела спросить.

Ллевеллин приподняла брови.

— Ну, я должна предупредить вас, в последнее время она… не особенно настроена на сотрудничество, — и посмотрела на шляпу с лёгким раздражением. Шляпа не отреагировала. — Поэтому я не удивлюсь, если вам не удастся получить какой-либо ответ. Но вы можете попробовать. Профессор Слагхорн сказал мне, что вы хотите поговорить с ней наедине?

Теперь Вайолет чувствовала себя весьма неловко. Насколько смело было со стороны первокурсницы, которой едва исполнилось одиннадцать, прийти в кабинет директора, а затем попросить её выйти? Она глубоко и медленно вздохнула, не показывая явно своих чувств, и сказала:

— Если это не так уж сложно, мэм. Я была бы очень признательна. Это связано с чем-то… что я обещала сохранить в тайне.

Хотя ей с запозданием пришло в голову, что Мерси, Сон-Хи и Дьюи ничего не обещали Стивену, а Тедди и Кай также уже знали об этом. Так что она, вероятно, могла бы просто рассказать кому угодно, а потом, если Стивен пожалуется, свалить всё на них. Но она, вопреки здравому смыслу, всё-таки дала обещание. Она просто решила, что Шляпа не в счёт.

Губы Ллевеллин сжались.

— Я понимаю. — Она ещё мгновение смотрела на Вайолет. — Что ж, я надеюсь, что вы не постесняетесь поговорить с профессором Слагхорном или со мной по любому вопросу, касающемуся вас или другого ученика, который, по вашему мнению, должен быть доведён до нашего сведения?

— Да, мэм, — скромно сказала Вайолет, чувствуя себя немного виноватой.

— Ну тогда, приступайте, — Ллевеллин поднялась из-за стола. — К сожалению, мне нужно работать, и я ожидаю, что буду здесь до позднего вечера, но мне нужно время от времени делать перерыв. Так что я могу дать вам, возможно, минут пять наедине со Шляпой. Надеюсь, этого будет достаточно?

— Да, мэм. Большое вам спасибо.

Директор кивнула и уверенно вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.

Вайолет нервно облизнула губы и посмотрела на Шляпу. Ей казалось, что та изучает её, хотя чем конкретно, она не могла себе представить.

— Итак, мисс Паркинсон, — протянула Шляпа, заговорив первой. — Что у вас на уме?

— Стивен Уайт.

— Ах да, — медленно произнесла Шляпа. — Он был своего рода загадкой. Ему очень не хватало уверенности в себе. Нуждается в руководстве и большом терпении, я бы сказала…

— Ты отправила его в Слизерин! — воскликнула Вайолет, позволяя толике негодования просочиться в её голос.

— Я помню каждого ученика, которого когда-либо распределяла, мисс Паркинсон, — сухо ответила Шляпа. — Даже тысячу лет назад. Я точно помню, как я отсортировала учеников этого года.

— Ему там не место! — воскликнула Вайолет, удивившись собственному гневу. — Я знаю, что ты что-то хотела доказать, поместив некоторых из нас не туда, и мне жаль, если я этого не вижу, но ты действительно отправила его не на тот факультет! Он угрожал покончить с собой! Ты этого хотела?

Шляпа на мгновение замолчала. Затем она спросила на удивление мягким тоном:

— И как вы думаете, в какой дом мне следовало поместить его, мисс Паркинсон?

— Я… я не знаю. Но не в Слизерин! Он бесхребетный!

— Значит, я поступила мудро, не отправив его в Гриффиндор.

— Он не может завести друзей! Он сдаётся! Он даже не пытается!

— Тогда я не думаю, что он так уж преуспел бы в Хаффлпаффе, — сказала Шляпа тоном, который ещё больше разозлил Вайолет.

— Он даже не учится хорошо! Он не амбициозен, он не умён…

— Это похоже на Рейвенкло? — спросила Шляпа.

Вайолет открыла рот и сузила глаза.

— Так ты утверждаешь, что единственное место для ленивого и трусливого неудачника — это Слизерин?

— Я этого не говорила, мисс Паркинсон, — медленно ответила Шляпа. Она сморщилась, как будто всматриваясь в неё, и проницательно спросила: — Считаете ли так вы?

Вайолет потеряла дар речи. Она просто смотрела на Шляпу. Шляпа смотрела на неё в ответ, или, по крайней мере, она сидела в такой позе, будто она вглядывалась в Вайолет.

Наконец Вайолет покачала головой.

— Он мог покончить с собой, — сказала она. — Какой бы в этом был смысл?

— Возможно, его факультет подвёл его, — очень медленно произнесла Шляпа. — Вы уверены, что на другом факультете с Уайтом всё было бы по-другому?

— Там бы над ним так сильно не издевались, — быстро ответила она, хотя и подумала о нетерпеливости Кая, которая, казалось, были общей чертой среди рейвенкловцев, и она знала из личного опыта, что в Гриффиндоре полно задир. Хаффлпафф? Возможно, Стивен был бы там счастливее, но ей почему-то было трудно представить Стивена трудолюбивым и дружелюбным хаффлпаффцем.

— Так что, — подытожила Шляпа, — если ваш факультет доводит кого-то до такой степени, что он предпочитает смерть, это моя вина?

Она пристально посмотрела на Шляпу. Как могла она прийти сюда, полная уверенности и праведного негодования, а теперь её полностью обезоружила какая-то рваная шляпа?

В дверь постучали, и затем в комнату снова вошла профессор Ллевеллин. Она посмотрела на шляпу, а затем на Вайолет.

— Вы завершили разговор?

— Да, мэм, — ответила Вайолет, потому что она и впрямь не могла придумать, что ещё сказать Шляпе.

— И вы получили удовлетворительный ответ? — директрисе, казалось, было искренне любопытно.

Вайолет подумала об этом, а затем честно ответила:

— Не совсем.

Она могла бы поклясться, что услышала лёгкий смешок, исходящий от Шляпы.

— Ну, я вас предупреждала, — сказала Ллевеллин, садясь за стол. — Однако, боюсь, мне нужно вернуться к работе, так что, если больше ничего нет…

— Могу я задать вопрос вам, мэм? — спросила Вайолет, проявляя неожиданную смелость.

Директриса подняла глаза.

— Да? — осведомилась она с лёгкой резкостью в голосе.

— На каком факультете учились вы?

Ллевеллин смотрела на неё несколько секунд, а затем её губы скривились в лёгкой улыбке.

— Гриффиндор, — сказала она. — Почему вы спрашиваете?

Вайолет облизнула губы.

— Можете ли вы сказать мне… каковы, по вашему мнению, качества Слизерина? Я имею в виду, честно? Вы верите, что в Слизерине есть что-то хорошее?

Левеллин подняла брови.

— Мисс Паркинсон, я верю, что у всех факультетов есть достоинства, и что их Основатели были намного мудрее нас. И если вы считаете, что у меня есть какая-то неприязнь к Слизерину, то я вас уверяю…

— Нет, мэм! — воскликнула Вайолет, прежде чем осознать, что только что перебила директрису. Но Ллевеллин лишь наклонила голову с довольно обеспокоенным выражением лица. — Я просто… хотела знать, что думаете вы.

— Если вам трудно приспособиться к Слизерину, — ответила директриса, — могу ли я предложить вам поговорить об этом с профессором Слагхорном? Он даст вам гораздо лучший ответ.

— Да, мэм, — задумчиво произнесла Вайолет. — Но он дал бы мне ответ слизеринца. А мне бы очень хотелось услышать ответ от кого-то другого.

Она знала, что спрашивает директрису о чем-то совершенно неожиданном. И она знала, что директриса очень занята. Она, очевидно, отнимала драгоценное время у взрослой женщины глупыми вопросами. Но если Ллевеллин и проявила нетерпение, она этого не показала.

— Ну, — сказала она после нескольких секунд, положив руки на стол, — вы знаете, что традиционные качества Слизерина — хитрость, амбиции, определённая доля безжалостности и, конечно же, чистокровность, — в конце она немного поморщилась.

Вайолет кивнула.

— Ни одно из этих качеств не является по сути плохим, — продолжила Ллевеллин. — Они могут создать — и создали чрезвычайно целеустремлённых людей, способных совершать великие дела.

«Ага, таких, как Волдеморт», — подумала Вайолет.

— Слизерин традиционно привлекает таких людей, — продолжала Ллевеллин, — и очень многие из величайших волшебниц и волшебников всех времён вышли из Слизерина.

— Так почему же у слизеринцев такая плохая репутация? — спросила Вайолет. — Это не только из-за Сами-Знаете-Кого, не так ли?

— Нет. С хорошими качествами приходят и плохие. Люди, обладающие теми слизеринскими качествами, о которых я упомянула, часто обладают и другими, такими как жестокость, жадность и эгоизм. Не всегда. Но часто. Хитрость, не сдерживаемая угрызениями совести, амбиции, не сдерживаемые состраданием, безжалостность без сдержанности, комплекс превосходства чистокровных волшебников — все это порождает целеустремлённых людей иного типа. Это верно для всех факультетов, вы знаете, — она улыбнулась. — Я уверена, что профессор Слагхорн мог бы подробно перечислить недостатки Гриффиндора.

Вайолет ничего не ответила, и Ллевеллин продолжила:

— Я искренне надеюсь, мисс Паркинсон, что те из вас, кто учится в Слизерине, проявят самое лучшее, что может предложить ваш факультет, и откажутся от его отрицательных черт. Я хотела бы видеть это во всех факультетах Хогвартса, и мне грустно это говорить, но в последнее время я видела обратное.

Вайолет внезапно поняла, что профессор Ллевеллин очень устала. Она подумала, что те письма, на которые отвечала директриса, вероятно, были не от счастливых и довольных родителей.

— Спасибо, профессор, — тихо сказала она и вышла из кабинета.

Ей нужно было ещё о многом подумать, но в голове у неё было больше вопросов, чем ответов.

— Помогите! Помогите! Меня крадут! — закричала палочка Гилберта.

— Ой, извините, — Гилберт покраснел под всеобщий смех.

Он сжимал палочку обеими руками, пока она не перестала кричать. Нагаина, сидящая напротив него, выглядела так, словно хотела спрятаться под столом или же наоборот, убить Гилберта и спрятать его тело там.

— Мистер Зиркл, я неоднократно напоминал ученикам снимать эти… устройства в классе, — сказал профессор Флитвик. — Десять очков с Рейвенкло!

Даже невозмутимый профессор, казалось, уже начал терять терпение. Кай со вздохом наклонился вперёд и ударил головой о парту.

— Ну, это ты сказал ему принять меры предосторожности, — заметила Вайолет.

— Проклятые Уизли, — простонал он.

На прошлой неделе всю школу заполонило последнее изделие от «Удивительных ультрафокусов Уизли»: сигнализация для палочек. Небольшое кольцо, что сжималось до диаметра палочки, заставляло палочку кричать, если кто-то, кроме владельца, прикасался к ней. Этот своевременный ответ на кражу волшебных палочек в Хогвартсе стал одним из самых продаваемых товаров Уизли за последние годы. К сожалению, оказалось, что Джордж Уизли слишком поторопился с запуском: сигнализация и впрямь работала, если кто-нибудь ещё касался к палочке, но она также включалась, если её роняли, слишком сильно встряхивали или даже садились на неё. В результате палочки ежедневно визжали в классах, гостиных, коридорах и даже в Большом зале. Все учителя хотели запретить новинку, но часто именно родители и присылали её своим детям, поэтому, по слухам, Совет управляющих отклонил просьбу Ллевеллин.

C игры Гриффиндор-Слизерин не было украдено ни одной палочки, но матч Хаффлпафф-Рейвенкло наметили на следующий день, и квиддичная лихорадка в сочетании с соперничеством факультетов держала всех в напряжении. Исторически, соперничество между Хаффлпаффом и Рейвенкло не было таким ожесточенным, как между Гриффиндором и Слизерином, но в последнюю неделю ноября, накануне игры, между этими двумя факультетами витало очень много подстрекательств и насмешек, а также произошло несколько случаев с вредоносными заклинаниями. Гриффиндорцам и слизеринцам, казалось, всё это даже нравилось, словно бы они устали от продолжающейся войны и были готовы просто понаблюдать за соперничеством двух других факультетов.

Прозвенел звонок. Все взяли книги. Нагаина схватила свой учебник, пытаясь как можно быстрее покинуть комнату.

— Итак, за кого ты болеешь в игре? — спросил её Гилберт. — За Рейвенкло, да?

— Рейвенкло? — усмехнулась Нагаина. — Возьмите всех рейвенкловцев до последнего и…

Кто-то позади неё откашлялся. Нагаина повернулась и увидела профессора Флитвика.

— Давай, Рейвенкло! — без особого энтузиазма произнесла она.

— Мы благодарим вас, мисс Индрани, — ответил Флитвик с озорной улыбкой.

Нагаина мрачно посмотрела на Гилберта и поспешила из комнаты вместе с Десимой и Бернис.

— Ну, а ты точно болеешь за Рейвенкло? — спросил Кай у Вайолет, когда они выходили из класса.

— Я болею за то, чтобы вы с Дьюи не сводили меня с ума.

— Бедный Дьюи, — широко улыбнулся Кай. — Мне его почти жаль. Не волнуйся, я не буду слишком сильно смеяться над ним, когда мы победим.

— Ты очень добр, — сухо ответила она.

— Хотя, должен признаться, я буду рад уехать отсюда на рождественские каникулы. А то от здешней обстановки и впрямь с ума сойдёшь!

— М-м-м, — ответила Вайолет.

Кай взглянул на неё.

— Разве ты не ждёшь каникул?

Она пожала плечами.

— Ты проведёшь Рождество с семьёй, верно?

Вайолет не ответила. Они дошли до лестницы, по которой она обычно спускалась в подземелья вслед за другими слизеринцами, а Кай поднимался наверх.

Кай наклонил голову и моргнул.

— То есть ты остаёшься?

Она снова пожала плечами.

— Моя мама решила остаться в тропиках на всю зиму. Обычно я не провожу каникулы с отцом. Но да, я с нетерпением жду каникул. Я уверена, что на Рождество здесь будет тише, — она скривила губы. — И не смотри на меня так! Я никогда не понимала всей этой шумихи вокруг Рождества.

— Понятно. Тогда увидимся сегодня вечером?

Она кивнула в ответ и направилась вниз. Он задумчиво посмотрел ей вслед.

* * *

Большая часть слизеринцев поддерживала Рейвенкло в предстоящей игре, как потому, что они, по сложившейся традиции, презирали Хаффлпафф, так и потому, что какой-то слизеринец придумал систему расчёта вероятностей и подсчитал, что если Рейвенкло победит Хаффлпафф, то увеличивается шанс проигрыша Рейвенкло Слизерину в следующем матче.

— Чушь всё это! — заявил Кай. — В этом такой же смысл, как и в гадании по внутренностям! Простая нумерология докажет вам, что так предсказать будущее нельзя!

— Ну, если ты так говоришь, — ответил Тедди.

Он ещё не изучал нумерологию, как и большинство первокурсников, но знал, что Кая обучали этому дома. Впрочем, он сомневался, что высказывание Кая было основано на сложном понимании нумерологии и вероятности. Кай просто весьма рьяно поддерживал свой факультет.

Гриффиндорцы в основном болели за Хаффлпафф, так как они считали, что команду Хаффлпаффа легче победить. Кроме того, выигрыш Хаффлпаффа снизил бы количество очков Рейвенкло, а Рейвенкло играл с Гриффиндором в последнем матче года.

— Я думаю, мы сможем лучше предсказать будущее, если посмотрим на вашего вратаря, который не смог бы поймать квоффл даже в захватывающих перчатках, — парировал Дьюи.

— Продолжай убеждать себя в этом, приятель! — весело сказал Кай. — Вайз прекрасно ловит квоффлы. Я бы больше беспокоился о вашем ловце! Я видел рыб, которые катались на метле лучше, чем она!

— Правда? Ты видел рыб на мётлах? — вставила Вайолет, перелистывая страницу в учебнике.

— Это просто выражение такое!

Она и Тедди переглянулись. Кай и Дьюи были очень возбуждены предстоящей игрой, а Вайолет и Тедди старались держать нейтралитет, несмотря на симпатии своих факультетов.

Они все были в библиотеке, вместе готовясь к одному из весьма изнурительных экзаменов профессора Рая по защите от тёмных искусств, но, как и на прошлой неделе, Дьюи и Кай срывали учёбу разговорами о квиддиче.

Они и дальше бы продолжали перечислять серьёзные недостатки, предвещающие верное поражение команде противника, но их прервал Стивен Уайт тем, что подошёл к столу и сказал: «Привет, Вайолет», избегая взглядов трёх других парней.

Вайолет кивнула ему.

— Мы можем сесть за тот стол, — она показала пальцем.

Стивен кивнул, подошёл к ближайшему пустому столу и начал доставать свои книги. Тедди, Кай и Дьюи вопросительно посмотрели на неё.

— Я обещала помочь ему сегодня вечером, — сказала она, закрывая книгу. — И поскольку никто из вас все равно сейчас не учится…

— Я учусь! — вставил Тедди.

Вайолет закатила глаза. Да, Тедди держал книгу открытой и воздерживался от споров о квиддиче, но она не видела, чтобы он действительно хоть что-нибудь написал.

— Он может присоединиться к нам, если хочет, — нерешительно предложил Дьюи.

— Я не просто про учёбу говорю, — тихо пояснила Вайолет.

Остальные трое явно были озадачены.

— Трудно объяснить, — сказала она.

— Ты учишь его быть слизеринцем? — спросил Тедди.

— Ему нужен друг, — предположил Дьюи.

— Что-то в этом роде, — пробормотала она.

Кай широко ухмыльнулся.

— Вай влюблена в Уайта? Или наоборот? — прошептал он. — Никогда бы не подумал!

— Ничего подобного! — отрезала она. — Он… — Она замерла и посмотрела на него. — Вай? — в замешательстве повторила она.

— Это всего лишь твоё прозвище, — пояснил Кай.

Её глаза сверкнули, но голос был убийственно спокоен.

— Нет, это не моё прозвище.

Кай фыркнул.

— И, говоря об этом, — холодно добавила она, — Нагаина попросила меня, чтобы ты передал Зирклу перестать смотреть на неё, перестать ходить за ней повсюду и перестать обращаться к ней в классе.

— Пусть она сама ему и скажет, — ответил Кай. — Думаешь, я действительно могу объяснить такому безнадёжному балбесу, как он, чего хотят девочки?

— Нет, не думаю, — хмыкнула Вайолет и отошла к столу Стивена.

Тедди и Дьюи переглянулись и согнулись пополам, подавляя хохот.

— Ха-ха, а то как же, — вставил Кай.

— Вай и Кай, — произнёс Дьюи. — Неплохо звучит, не так ли?

Тедди поперхнулся и ударил ладонью по столу.

— Нам пять лет, что ли? — возмущенно спросил Кай.

— Если вы трое будете шуметь вместо того, чтобы учиться, то уходите! — строго окрикнула их библиотекарша.

Все трое с трудом успокоились. Библиотекарша двинулась дальше, бросив на них неодобрительный взгляд через плечо.

— Знаете, это действительно хорошо — то, что она делает для Уайта, — сказал Дьюи после того, как они перестали хихикать. — Может быть, вам тоже стоит подумать о том, чтобы помогать вашей факультетской «белой вороне».

Кай поморщился.

— Я пытался, — признался он. — И, — он понизил голос, — честно говоря, дело не в том, что этот парень глуп, он просто… — он сосредоточился, подыскивая слова.

— Не на своём месте? — спросил Дьюи.

— Точно! Очевидно, что ему не место в Рейвенкло. Но ему, кажется, и в голову это не приходит.

— Почти как Хлои, — вставил Тедди. — Я знаю, что она заслуживает всего этого, но мне неприятно, что она на меня так смотрит, будто моя вина, что половина Гриффиндора считает её расределённой не туда!

— Может быть, Шляпа хотела, чтобы мы подружились с нашими «не такими», — задумался Дьюи. Он подумал о Сон-Хи, о том, что он поначалу неправильно её понял, затем вспомнил об Алдуине, который был самым холодным и надменным хаффлпаффцем, которого он когда-либо знал... И ещё был Саймон, ещё один его сосед по комнате, которого, как он осознал с чувством вины, он до сих пор почти не знал.

— Вы когда-нибудь… — Тедди нервно откашлялся. — Вы когда-нибудь задумывались о том, что вас самих распределили не туда?

Дьюи и Кай переглянулись.

— Н-нет, — сказал Кай.

— В общем, нет, — откликнулся Дьюи.

— Уверен, что каждый хоть немного об этом задумывается, — пояснил Дьюи.

Они посмотрели на Вайолет, тихо сидевшую за столом и слушающую Стивена. Они ничего не могли разобрать из того, что он ей шептал, но он казался одновременно более расслабленным и более сосредоточенным, чем когда-либо в классе.

— А как насчёт Вай? — спросил Кай.

— Тебе и в самом деле не надо её так называть, — вставил Тедди.

Кай не обратил внимания на эти слова.

— Ты думаешь, ей место в Слизерине? — спросил Дьюи.

Вайолет почувствовала их взгляды. Она посмотрела на них с выражением лица, явственно обозначавшим: «На что такое вы смотрите?»

Все трое улыбнулись и помахали ей в ответ. Она закатила глаза, затем покачала головой и снова повернулась к Стивену.

— Не знаю, — сказал Тедди. — Иногда очень трудно понять, о чём она думает.

Дьюи и Кай согласно кивнули.

— Знаете, она останется здесь на каникулы, — внезапно заявил Кай.

— В самом деле? — спросил Тедди, подняв брови.

— Как видно, её мать предпочитает пить на тропическом острове фруктовые напитки, а не провести Рождество с собственной дочерью, а её отец…

— Э, да, — поморщился Тедди. — Там неловкая семейная ситуация, я бы сказал.

— Неудобная, чёрт побери, — пробормотал Дьюи, удивив Тедди и Кая, поскольку обычно Дьюи никогда не использовал подобные выражения. — Какие родители оставляют свою дочь одну на Рождество?

Кай кивнул ещё раз.

Вайолет подняла глаза, заметила, что они снова смотрят на неё, и ещё раз нахмурилась. Они поспешно уткнулись в свои книги.

— Знаете, ей бы не понравилось, что мы все её жалеем, — сказал Тедди.

— Ты прав, — откликнулся Дьюи.

— Да, — согласился Кай.

Они и в самом деле какое-то время занимались, прежде чем Тедди сказал:

— Ну, думаю, я готов. Вы двое нормально будете вести себя друг с другом?

— Я считаю, что Дьюи смирился с неизбежным, — сказал Кай.

Дьюи фыркнул.

— Я думаю, ты просто замечтался!

— Все в порядке, — сказал Кай с притворным сочувствием. — Послезавтра все будет кончено.

— И ты будешь топить горе в сливочном пиве, — парировал Дьюи.

— Спокойной ночи! — сказал Тедди, покачав головой, и вышел из библиотеки, помахав на прощание Вайолет.

Как и в последние недели, он прибыл в спальню раньше всех своих соседей по комнате. Он переоделся в пижаму, затем встал перед зеркалом, осторожно вылил на руки немного масла из маленькой бутылочки, которую держал под кроватью, а затем втёр его в лицо.

— Это вредно для тебя, парень, — провозгласил портрет одного из ирландских предков Эдана, который он настоял на том, чтобы повесить у своей кровати.

— Это не даёт мне изменяться во сне, — ответил он, поморщившись от ощущения жжения. Он знал, что жжение исчезнет через несколько минут. — И я виню в этом Эдана, так что просто молчи, хорошо?

Ирландский волшебник покачал головой и пробормотал что-то себе под нос.

После драки с Джеффри Монтегю однокурсники-гриффиндорцы относились к Тедди со смесью любопытства и опасения. Все теперь узнали, что он метаморфмаг, и вдобавок к этому но несколько ночей спустя Эдан разбудил всех остальных в комнате возбуждёнными криками: «Люпин превращается в оборотня!»

Эдан тогда встал, чтобы попить воды, и увидел, как лунный свет падал на лицо Тедди. Судя по всему, его черты менялись во время сна, и Эдан застал его с особенно ужасным выражением лица. Это также, наверное, и было причиной его храпа. Тедди убедил своих соседей по комнате, что он на самом деле не оборотень и не превратится во сне в монстра, но он видел, как они все смотрели на него сейчас. Он также знал, что они украдкой подглядывали за ним, пока он спал.

Масло было раствором парализующего зелья, вещества, которое строго контролировалось, и он не собирался никому сообщать, что оно у него есть или где он его взял. Чрезмерная его доза могла бы остановить сердце взрослого мужчины. Однако Тедди был уверен, что он берёт ровно столько, сколько нужно. Оно замораживало его лицо, пока он спал. Храп прекратился, и никто уже не будил его среди ночи криками о том, что он превращается в чудовище. Он сказал себе, что это ему не понадобится вечно — только пока он не научится лучше контролировать свои способности.

* * *

Погода на матче Хаффлпафф-Рейвенкло была холодной, но сухой. Ученики и преподаватели с нетерпением ждали игры, которая, как они надеялись, выдастся менее кровожадной, чем предыдущая. Обе команды были настроены серьёзно, но они всё же не вышли на поле с убийственными намерениями.

Тедди старался одинаково поддерживать каждую команду, когда они показывали хорошую игру. У него и в самом деле были смешанные чувства, хотя он думал, что Кай станет невыносим, если Рейвенкло победит, тогда как Дьюи всё же с меньшей вероятностью начнет слишком хвастаться победой Хаффлпаффа.

Большая часть его дома гораздо более открыто поддерживала Хаффлпафф, за исключением Кэйлин Маккормак, которая размахивала вымпелом Рейвенкло в знак солидарности со своим братом Коннором.

Слизеринцы, в свою очередь, не скрывали, что хотят победы Рейвенкло, хотя они часто аплодировали всякий раз, когда кого-то ударял бладжер. Большинство парней, подумала Вайолет, были разочарованы тем, что игроки не пытались друг друга прикончить. Она была удивлена, услышав шёпот Нагаины: «Разгромите Рейвенкло!» Гилберта Зиркла даже не было видно на трибунах, но Нагаина, очевидно, была уверена, что он наблюдает за ней.

Нил Хоннер, пятикурсник из Гриффиндора, который, несмотря на свой ирландский акцент, был назначен комментатором, громко напомнил:

— Профессор Ллевеллин попросила всех убрать вашу палочную сигнализацию во время игры и вместо этого оставить палочки у себя под рукой или в одном из одобренных школой футляров — уф, вот ещё одна!

— Вор! Вор! Вор! — закричала палочка откуда-то с трибун Рейвенкло.

— Зиркл, я уверена, — усмехнулась Нагаина.

— Его штука вопит не так, — заметила Бернис.

— Тогда он, наверное, толкнул кого-то, — настаивала Нагаина.

— Ты о нём очень много думаешь, не так ли? — небрежно спросила Вайолет, а затем притворилась, что полностью поглощена игрой в квиддич.

Нагаина ахнула, а Десима и Бернис прикрыли рты.

Во время игры вскрикивало немало палочек, и Хоннер все больше раздражался и даже начал обращаться прямо к владельцам этих палочек:

— Эй ты, там на трибуне Хаффлпаффа — О, Флетчер неплохо нырнул, но Макфи блокирует, и.. — ты снимешь эту чёртову штуку?

Возможно, из-за этого отвлекающего фактора ни одна из команд не показала себя особенно хорошо. Вначале казалось, что насмешки Кая и Дьюи были верны: охотники Хаффлпаффа забивали один гол за другим мимо Джеймса Вайза, но хаффлпаффский ловец Корделия Райт явно уступала рейвенкловскому.

В конце игры Питер Ханиборн, ловец Рейвенкло, мог поймать снитч, но вместо этого он заблокировал Райт, позволив снитчу ускользнуть, потому что Рейвенкло отставал на больше, чем сто пятьдесят очков. Поимка снитча завершила бы игру, а Рейвенкло нужно было забить больше голов.

Однако это оказалось серьёзной ошибкой. Всего пять минут спустя игрокам Рейвенкло удалось забить ещё три гола, но оба ловца снова устремились за снитчем. Ханиборн был впереди, и Снитч был почти в пределах его досягаемости, и вдруг его собственная палочка закричала: «Вор! Вор! Остановите вора!» Отвлёкшись, он на секунду заколебался, и Корделия Райт пронеслась мимо него, схватив снитч и закончив игру.

— Какой дурак носит сигнализацию во время игры в квиддич! — простонал Кай после матча.

— Ну, он точно не забудет этого и не будет такого делать больше, — сказал Дьюи, стараясь не выглядеть слишком довольным.

— Я думаю, ему повезёт, если его не повесят на вершине башни Рейвенкло, — ответил Кай. — Серьёзно, почему бы просто не запретить эти штуки? На них уже никто внимания не обращает!

— Ловцы Рейвенкло, как видно, обращают, — сказал Дьюи, и даже Вайолет хихикнула в ответ.

* * *

Следующая пара недель прошла относительно мирно. Относительно, потому что они были отмечены лишь меньшим количеством дуэлей и меньшим количеством студентов, пришедших к мадам Помфри, чтобы вернуть руки и ноги на свои места или чтобы их головы и другие части тела уменьшились или увеличились до нормального размера. Гриффиндор и Слизерин все ещё оставались вооружёнными лагерями, а хаффлпаффцы и рейвенкловцы все ещё были вовлечены, невольно или нет, в их вражду.

Как ни странно, Вайолет заметила, что её задирали значительно реже. Она все ещё опасалась, что её застанут в коридорах одну, но когда она встречала группу гриффиндорцев, они обычно просто ухмылялись или шипели на неё. Даже Роджер Дрокер и его банда обычно к ней не подходили.

Точно так же, хотя Тедди теперь имел репутацию сумасшедшего, тупоголового и не совсем нормального, эта репутация, казалось, несла с собой определённую долю неприкасаемости. Слизеринцы смотрели на него и качали головами, но никто не направлял в него заклинания уже несколько недель. И даже его дружба с Вайолет казалась своеобразной странностью, которую даже в разгар гриффиндорско-слизеринской войны все неохотно принимали.

На второй неделе декабря профессор Слагхорн объявил во время завтрака, что все, кто остаётся в Хогвартсе на рождественские каникулы, должны сообщить ему об этом до конца недели.

Вайолет ела кашу, устремив взгляд вниз, поэтому не заметила, что Тедди, Кай и Дьюи смотрели на неё из-за своих столов.

Тем вечером они снова встретились в библиотеке, чтобы подготовиться к выпускным экзаменам. Поскольку до января игр по квиддичу больше не было, они и в самом деле учились. Тедди ждал Вайолет, которая, как он знал, обычно приходила рано, поскольку со своими однокурсниками-слизеринцами особенно не общалась. Сегодня вечером он пришел в библиотеку пораньше, чтобы поговорить с ней до того, как придут Кай и Дьюи.

— Итак, — сказал Тедди, когда Вайолет положила свои книги на стол, который они обычно занимали, в дальнем углу, — ты всё ещё остаёшься тут на Рождество?

— Нагаина, Бернис и Деcима собираются домой, так что комната будет пуста. Это будет здорово, — кивнула она.

— Будет немного одиноко, не так ли? — спросил он.

— Не жалей меня, Тедди Люпин!

— Я не жалею! — поспешно сказал он. — Но, хм-м… — он запнулся, в то время как её нахмуренный взгляд стал ещё мрачнее. Он вздохнул. — Хотела бы ты провести Рождество со мной и моей бабушкой?

Она уставилась на него, не мигая.

— Я только что получил от неё письмо сегодня утром, — продолжил Тедди. — Она хотела бы, чтобы ты пришла к ней в гости. Ей очень хотелось бы встретиться со своей внучатой племянницей, и она… ну, она уже поговорила с твоей бабушкой, а та сказала, что почти уверена, что твой папа не будет против.

Вайолет открыла рот, но не смогла произнести ни слова.

— И мы также навестим семью моего крестного отца, — добавил он. — Не волнуйся, Гарри замечательный! Не бойся, что он будет плохо обращаться с тобой из-за твоих родителей. Он не такой.

— Я знаю, — тихо сказала она.

— Ну и как насчёт этого? — спросил Тедди.

— Я… мне нужно будет получить разрешение от моей мамы.

— Нужно разрешение только одного из родителей, верно?

— Думаю, да, — пробормотала она. Но она знала, что если её отец позволит это, но она не получит также одобрения матери — и желательно до того, как Пэнси узнает, что отец Вайолет уже дал своё разрешение, — то ей придётся несладко.

В комнату вошёл Дьюи.

— Добрый вечер! — весело сказал он.

Он выглядел необычайно довольным собой, но посмотрев на Вайолет, слегка нервно облизнул губы.

— Как дела? — спросил Тедди, немного разочарованный тем, что Дьюи прибыл прежде, чем они с Вайолет закончили разговор.

Дьюи взглянул на Тедди.

— Надеюсь, я не мешаю?

Тедди и Вайолет посмотрели друг на друга и покачали головами.

— Хорошо, — сказал Дьюи, все ещё немного нервничая. Он прочистил горло. — Вайолет, ты знаешь, обычно я и мои родители проводим Рождество одни. Мы навещаем родственников, но, честно говоря, почти все они, ну, старые…

Вайолет озадаченно посмотрела на него.

— Так или иначе, — продолжил Дьюи. — Я написал родителям, и... ну, если хочешь… они хотели бы пригласить тебя остаться с нами на каникулы. Они рады любой моей подруге.

Глаза Вайолет слегка расширились. Дьюи поспешно добавил:

— Я не хочу, чтобы ты думала, что это потому, что они тебя жалеют или что-то в этом роде! Или что я так думаю о тебе! Честно говоря, было бы здорово иметь рядом кого-то моего возраста. Мои предки действительно замечательные, но дома я не общаюсь с другими детьми.

Затем он увидел широкую улыбку Тедди и спросил:

— А что?

— Похоже, у тебя два приглашения, Вайолет! — сказал Тедди.

— Да неужели? — Дьюи был немного смущён. — Ну, если ты хочешь провести Рождество со своим кузеном, я, конечно, понимаю!

— Я ещё ничего не сказала, — ответила Вайолет.

— Привет! — воскликнул Кай, присоединившись к ним и бросив свою сумку на стол с таким грохотом, что все они посмотрели на него.

— Ты хочешь, чтобы нас выгнали, как почти и сделали тем вечером? — прошептал Тедди.

— В башне Рейвенкло повсюду вопит сигнализация, — пробормотал Кай. — Все заклинаниями активируют её где-нибудь рядом с Ханиборном. Мне его почти жаль.

— Почти, — заметил Дьюи с лёгкой улыбкой.

Кай закатил на него глаза, а затем повернулся к Вайолет:

— Итак, прежде чем мы начнём заниматься, я хотел поговорить с тобой наедине, Вай, но я могу спросить и сейчас.

Все посмотрели на него. Вайолет сузила глаза:

— Перестань называть меня «Вай».

— Хорошо, хорошо, — Кай ухмыльнулся, а затем принял более серьёзное выражение лица. — Я знаю, что ты останешься здесь на каникулы, и я подумал: на случай, если ты действительно захочешь заняться чем-нибудь, кроме того, чтобы прятаться в подземельях, может быть, ты захочешь провести Рождество с нами.

Тедди, Дьюи и Вайолет уставились на Кая широко раскрытыми глазами.

— Мои родители сказали, что все будет в порядке. Должен тебя предупредить: на Рождество у нас обычно не едят индейку или ветчину, поэтому я надеюсь, что тебе нравится китайская еда. Но её всегда много, — и так как Вайолет продолжала пристально смотреть на него, он добавил: — Конечно, если ты предпочитаешь оставаться здесь одна, это совершенно нормально. Мои родители просто пожалели тебя, когда я рассказал им о тебе, понимаешь, и…

Голос Кая затих, и его ухмылка испарилась, сменившись выражением крайнего ужаса. Глаза Вайолет наполнились слезами.

— Вайолет, я пошутил! — вскричал он. — Да ладно, ты же знаешь, я не это имел в виду! Я просто дразнил, как всегда! Я не думаю, что ты жалкая, честное слово! Мои родители тебя не жалеют, мы просто... я просто, пожалуйста, не плачь, — в панике пробормотал он и даже потянулся к ней и положил руки ей на плечи.

— Ты… настоящая… жаба! — пробормотала она. Она закрыла лицо руками, а затем очень тихим голосом сказала: — Очень приятно. Но Тедди и Дьюи меня уже пригласили.

Трое мальчиков обменялись растерянными взглядами, пока Вайолет взяла себя в руки. Затем, спустя несколько долгих секунд, Кай нерешительно улыбнулся.

— Ну что вы знаете? — спросил он. — В конце концов, она действительно девочка!

Вайолет резко вздохнула.

— А ты… высокомерный, снисходительный придурок! — вскрикнула она, ударив кулаком ему в грудь.

— Так слизеринцы проявляют привязанность? — спросил он, улыбнувшись.

Она ахнула.

— Что?

Она, казалось, вот-вот направит на него свою палочку. Тедди и Дьюи едва по полу не покатились.

Затем позади них встала библиотекарша:

— Вы все, уходите! Немедленно прочь из библиотеки!

Все они покраснели и смутились, собирая свои книги и спасаясь от ярости Ирмы Пинс. Однако, когда они вышли в коридор снаружи, Тедди, Дьюи и Кай все ещё пытались подавить смех. Вайолет снова обрела хладнокровие, хотя её щеки всё ещё были красными.

— Итак, — серьёзно сказал Тедди. — У тебя три приглашения. Тебе не обязательно проводить Рождество в Хогвартсе.

— Думаю, тебе следует провести Рождество со своими родственниками, — сказал Дьюи, кивнув Тедди.

Кай тоже кивнул.

— Серьёзно, Вайолет, мы более чем рады пригласить тебя. Но я не обижусь, если вместо этого ты захочешь остаться с Дьюи или Тедди.

— Спасибо, — тихо сказала она, — всем вам.

Она посмотрела на каждого из трёх мальчиков. Её глаза больше не были мокрыми от слез, но все они могли видеть в них чувство благодарности, которую её стоическая маска не могла полностью скрыть.

— Я думаю… я думаю, мне бы хотелось встретиться со своей двоюродной бабушкой.

Все четверо улыбнулись.

— Однако мне действительно следует написать маме и попытаться получить её разрешение, — сказала Вайолет. Она вздохнула. — Это будет сложно.

Тедди имел лишь смутное представление о том, какой была мать Вайолет, но не завидовал своей кузине.

— Ну, поскольку нас выгнали из библиотеки, я думаю, мы пойдём в гостиные… ну, или мы можем позаниматься в Выручай-комнате, — предложил Кай.

— Думаю, вечером я уйду спать, — сказала Вайолет.

Теперь она говорила более осторожно и чопорно, стараясь больше не выдавать никаких эмоций. Кай ухмыльнулся, выпрямил спину, подражая её осанке, и посмотрел на неё.

— Отлично, тогда давайте уйдём на покой! — ответил он с подчёркнуто «аристократическим» произношением.

— Ты такой придурок, — сказала она, но прежде чем она повернулась, чтобы уйти, Тедди был уверен, что увидел след улыбки на её губах.

* * *

На то, чтобы составить письмо, которое она наконец отправила матери, с просьбой дать ей разрешение провести рождественские каникулы с Тедди Люпином и Андромедой Тонкс, у Вайолет ушло несколько дней. Она почти гордилась умелой смесью мольбы, безразличия, благодарности и плаксивого чувства собственного достоинства, которую ей удалось уместить менее чем в один фут пергамента, но на самом деле это тонкое искусство управления своей матерью раздражало её.

Вместо этого ей очень хотелось написать: «Дорогая мама, я собираюсь провести Рождество с двоюродной бабушкой Андромедой. Отец сказал, что я могу. Надеюсь, тебе понравится тур по Бермудскому треугольнику. С любовью, Вайолет». Но последствия этого длились бы годами. Вместо этого Вайолет выразила раздражение по поводу подразумеваемых семейных обязательств, вскользь упомянула, что все остальные слизеринцы начинают задаваться вопросом, считают ли Вайолет бедной родственницей, застрявшей в Хогвартсе на Рождество, и намекнула так сильно, как только могла, не опускаясь до лжи, что её отец отказался дать своё согласие. Она также спросила совета у матери, что ей сказать, если ей придётся пообщаться с ужасным крестным отцом Тедди и его женой Уизли.

Пэнси, без сомнения, могла бы дать много советов по этой теме.

В предпоследний день в школе перед началом рождественских каникул вместе с утренними совами прибыла птичка-крачка и приземлилась перед Вайолет за столом Слизерина. Затаив дыхание, Вайолет открыла письмо, отправленное её матерью, и быстро просмотрел его, затем подняла глаза и поймала взгляд Тедди. Она торжественно подняла большой палец вверх, и Тедди улыбнулся ей в ответ. Она вздохнула и покачала головой, но тоже улыбнулась про себя. Пэнси неохотно дала разрешение, приправленное множеством красочных комментариев о Поттерах, Уизли и её отце.

Тедди, Дьюи, Кай и Вайолет встретились в Выручай-комнате тем вечером, чтобы попрощаться и обменяться подарками. На следующий день родители Кая забирали его в Хогсмиде, Вайолет и Тедди должны были вернуться на Хогвартс-экспрессе в Лондон, а отец Дьюи собирался забрать его и доставить домой с помощью аппарации, выйдя за ворота Хогвартса.

— Не тряси его слишком сильно, — сказал Кай, протягивая Вайолет небольшой продолговатый пакет.

— Надеюсь, ты не подарил мне сигнализацию? — подозрительно спросила она.

Кай лишь улыбнулся ей.

Раздав подарки, они смущённо переглянулись.

— Ну, думаю, мне пора закончить сборы, — сказал Дьюи. — Не то чтобы я много с собой беру...

— Мне нужно подготовиться к завтрашнему тесту профессора Пэйсгуда, — сказал Тедди.

— Я же тебе говорила, за один день нельзя подготовиться к тесту по трансфигурации! — хмыкнула Вайолет.

Тедди не обратил на это внимания.

— Спустимся вместе в холл?

Все согласно кивнули. Хотя рождественский сезон немного смягчил нравы, первокурсники по-прежнему не гуляли в одиночку.

Когда они шли вниз по лестнице, они внезапно услышали крик палочки: «Остановите вора! Помогите мне!!!»

— Держу пари на галеон, эти штуки к началу семестра будут запрещены, — сказал Кай.

— Она идёт сюда, — заметил Дьюи.

Действительно, казалось, что палочка двигалась, а крики становились все громче. Они все посмотрели друг на друга. Палочка кричала бы во время движения только в том случае, если бы её нёс кто-то другой, кроме владельца.

А затем крики раздались всего в нескольких метрах от них, а Тедди, Дьюи, Кай и Вайолет не увидели… ничего. Ну, почти.

Позже Тедди подумал, что это была тень, в то время как Дьюи не видел вообще ничего, Кай думал, что он видел кого-то только тогда, когда он щурился и поворачивал голову в сторону, а Вайолет была уверена, что там кто-то был, но она не могла на это взглянуть. Но кто-то побежал прямо на них, отбросив Дьюи в сторону и отправив Кая на пол, а затем по полу покатилась палочка, все ещё крича: «Помогите мне! Остановите вора! Помогите мне! Остановите вора!» И одновременно с этим по лестнице прогремел залп заклинаний. Тедди вскрикнул, когда луч света поднял его в воздух. Он беспомощно парил над землёй, а Вайолет бросилась на пол, чтобы увернуться от струи голубого пламени.

Спустя несколько мгновений Маккормаки бросились вниз по лестнице, за ними пробежали двое старших Рейвенкло и трое гриффиндорцев, включая Элли Каттермол.

— Вот она! — закричала Кэйлин Маккормак, указывая на палочку, в то время как один из рейвенкловцев, охотник в команде по квиддичу, крикнул четверым ошеломлённым первокурсникам:

— Куда он пошёл?

— Кто? — спросил Дьюи.

— Не видел! — простонал Кай, садясь.

— Кто-нибудь, опустите меня! — воскликнул Тедди.

Его тянуло вверх, пока Дьюи и Кай не схватили его за ноги.

Вайолет откатилась, прижалась к стене и настороженно оглянулась по сторонам.

Кэйлин подбежала к месту, где на полу лежала её палочка, и подняла её. Ещё до того, как она перестала кричать, последовавшие за ней рейвенкловцы и гриффиндорцы помчались через зал. Они начали выкрикивать новые заклинания, посылая шипящие и сверкающие заклинания вниз по лестнице. Кто-то внизу закричал от боли.

— Это голос Клэрис Дарси, — сказала Вайолет, узнав голос подруги Мортимера Тиквейта.

— Что, чёрт возьми, ты делаешь? — взревел Тиквейт, и один из гриффиндорцев внезапно полетел, когда оглушающее заклинание попало ему прямо в грудь.

Ещё больше учеников бежали вниз по лестнице.

— Это был слизеринец! Я знал это! — крикнул один из гриффиндорцев.

— Но мы даже никого не видели! — возразил Тедди.

— Я думаю, он был невидим, — предположил Дьюи.

По лестнице поднималась пара хаффлпаффцев. Один из них спросил: «Что здесь происходит?» Затем они пригнулись, когда плохо направленное заклинание кого-то, только что спустившегося по лестнице, пролетело над их головами.

— Пойдём за ним! — взревел один из гриффиндорцев и бросился вниз по лестнице в сторону подземелий Слизерина.

За вспышкой света послышался раскат грома.

— Но мы даже не видели, в какую сторону он пошёл, кто бы это ни был! — вскричал Тедди, но безрезультатно, так как его никто не слушал.

Кай и Дьюи уже повалили его обратно на пол, но им пришлось держать его за руки, так как его ноги всё ещё не могли найти там опоры.

— Может, он побежал в сторону гостиной Хаффлпаффа?!

— Думаешь, какой-то хаффлпаффец стащил палочку? — спросил Дьюи.

— Конечно, ты думаешь, что это был слизеринец! — возразила Вайолет.

Снизу раздавались крики и звуки заклинаний, отражавшихся от от стен. Тедди в ужасе огляделся, но Дьюи схватил его за воротник и заявил:

— Нам нужно уйти отсюда.

— Да, — пробормотал Тедди. — Дело принимает плохой оборот.

Дьюи повернулся к Вайолет.

— Ну давай же! — сказал он и схватил её за руку другой своей рукой.

— Что ты делаешь? — потребовала Вайолет.

Кай тоже взял Вайолет за руку.

— Они правы! Это уже настоящая заварушка, и ты тут единственная слизеринка!

Они поспешили из холла. Позади них раздавались такие звуки, будто толпа гриффиндорцев и рейвенкловцев готовилась штурмовать подземелья. Тедди не сомневался, что очень скоро этот хаос привлечёт Пивза, и чтобы его подавить, понадобится не один учитель.

Они укрылись в классе дальше по коридору и слушали завязавшуюся битву. Их лица были мрачны. Тедди держался за стол, пока сила тяжести медленно не восстановила свою власть над ним, в то время как Вайолет скрестила руки и смотрела перед собой, думая о своих сокурсниках-слизеринцах, пытающихся сдержать нападение прямо на их гостиную. Кай и Дьюи обменялись обеспокоенными взглядами, глядя на Тедди, а затем на Вайолет. Один или два раза задрожали стены.

— Может, нам стоит… быть там? — предложил Тедди.

Все посмотрели на него как на сумасшедшего.

— Что мы можем сделать? — спросил Дьюи. — Всё ещё хуже будет.

— Значит, нам просто спрятаться здесь? — Тедди знал, что это разумно. Просто это было не очень смело.

— Да. Ты ведь не хочешь оставить Вай одну? Или, может быть, пойти вместе с ней? — спросил Кай.

Вайолет даже не взглянула на него, несмотря на прозвище.

В конце концов шум утих. Они услышали крики профессоров. Когда эхо затихло, Дьюи осторожно выглянул в коридор.

— Думаю, всё тихо, — сказал он. — Я пойду проверю.

— Я тоже пойду, — сказал Тедди, отталкиваясь от стола.

Он всё ещё чувствовал некоторую лёгкость в ногах, но снова мог ходить.

— Я тоже, — сказал Кай.

— Нет. Кто-нибудь, останьтесь здесь с Вайолет, — сказал Тедди.

— Со мной всё в порядке! — заявила она.

— Я останусь, — сказал Кай.

Он сел и спокойно наблюдал за Вайолет, пока двое других мальчиков занимались расследованием. Тедди и Дьюи вернулись и сообщили:

— Тренер Мэннок и профессор Рай только что нас отругали и сняли двадцать очков. Сейчас комендантский час. Все должны вернуться в свои гостиные.

Кай и Вайолет вместе с Тедди и Дьюи покинули своё убежище.

— Все вы должны немедленно вернуться в гостиные! — строго сказал профессор Рай, стоявший перед ними.

— Тогда увидимся позже, — пробормотал Кай.

— Правильно. Счастливого Рождества! — сказал Дьюи, делая слабую попытку звучать весело.

Тедди заставил себя улыбнуться.

— Увидимся завтра, Вайолет.

Она кивнула.

— Спасибо, — сказала она всем им, спустилась по лестнице, прошла мимо тренера Мэннока и у секретной двери в гостиную Слизерина обнаружила, что её путь на мгновение преградил Кровавый барон. Призрак факультета Слизерин холодно посмотрел на неё, прежде чем отойти в сторону и дать ей войти.

Дьюи спустился по лестнице в туннели Хаффлпаффа и кивнул Толстому монаху, стоявшему возле портрета, который был входом в их гостиную.

— Все в порядке? — спросил он призрака.

— Кое-кто был ранен, — ответил призрак. — Но никто не был убит.

Дьюи отодвинул портрет в сторону, задаваясь вопросом, как всё могло пойти так плохо, что отсутствие убийств — хорошая новость.

Весь следующий день из кабинета директрисы входил и выходил поток учеников. Тедди, Дьюи, Кай и Вайолет были одними из первых допрошенных. Каждого из них вызывали индивидуально, и при разговоре присутствовали главы их факультетов. Тедди думал, что вором был кто-то в плаще-невидимке. Дьюи ничего не увидел, несмотря на то, что кто-то сбил его с ног. Кай подозревал, что использовалось заклинание невидимости, а Вайолет не хотела выдвигать какие-либо теории.

В тот вечер Тедди и Вайолет сели на поезд в Хогсмиде под бдительным оком Хагрида и профессора Лонгботтома. Многие студенты возвращались на поезде в Лондон на каникулы, но обычного праздничного настроения было мало. Бунт в Хогвартсе попал на первую полосу «Ежедневного пророка». Двое гриффиндорцев и один слизеринец были аппарированы в больницу Святого Мунго, по крайней мере дюжине учеников грозило исключение, а Совет управляющих, как сообщается, рассматривал ряд вариантов — от немедленного увольнения Ллевеллин до упразднения факультета Слизерин и закрытия школы.

Вайолет посмотрела на Тедди, сидевшего напротив неё в купе. Выражение его лица было очень серьёзным и обеспокоенным.

— Я очень рада, что не останусь в Хогвартсе на Рождество, — сказала она.

— Не думаю, что там будет весело, — согласился он.

Она кивнула, но добавила:

— Я имею в виду… я рада, что проведу Рождество с тобой.

Он снова посмотрел на неё:

— Действительно?

Она кивнула в ответ.

Он улыбнулся, впервые за тот день.

— Держу пари, что Гарри сможет во всем разобраться.

Она задумчиво посмотрела на него.

— Надеюсь на это.

Вайолет хотела поверить ему, но не могла. Да, Гарри Поттер победил одного из самых могущественных и страшных волшебников в истории и предотвратил наступление тёмных времён. Она не винила Тедди за его веру в крёстного, но не думала, что какая-либо драматическая дуэль распутает клубок вражды. На этот раз в ней не был виновен какой-либо Тёмный Лорд.

— Привет, Вайолет. Очень приятно познакомиться с тобой.

Андромеда Тонкс стояла на платформе вокзала Кингс-Кросс, глядя на свою внучатую племянницу. Тедди просиял, увидев свою бабушку, но вместо того, чтобы бежать к ней, он остался рядом с Вайолет и поборол порыв взять её за руку.

Он чувствовал, что Вайолет нервничает, но та, как обычно делала в эмоциональные моменты, выглядела совершенно спокойной и непринуждённой, глядя на свою двоюродную бабушку. Тедди знал, что она будет смущена и рассержена, если он сделает что-нибудь, что бы пробило трещину в её фасаде.

— Мне тоже приятно познакомиться, мэм, — ответила Вайолет.

Андромеда фыркнула.

— Надеюсь, Нарцисса не заставляет тебя называть её «мэм»!

Она шагнула вперёд и заключила Вайолет и Тедди в объятия.

Когда Вайолет нерешительно ответила на объятия двоюродной бабушки, Андромеда прошептала ей на ухо:

— И я рада, что ты здесь, Вайолет, но мы с Нарциссой всё-таки сказали несколько слов моему племяннику. Сочельник ты проведёшь с семьёй твоего отца. Как давно ты не видела своего младшего брата?

— Некоторое время, — прошептала Вайолет.

Тедди улыбался до ушей, а его волосы изменили цвет на великолепный красновато-оранжевый. Андромеда даже не стала его упрекать за это, только покачала головой, взяв детей за руки, и они втроём исчезли с вокзала.

* * *

Рождественским утром Вайолет разбудили, к чему она не привыкла.

— Эй, соня! — громко воскликнул Тедди. — Бабушка приготовила завтрак, пора открывать наши подарки!

Она села, нахмурившись.

— Почему ты не постучал? — спросила она.

Вайолет спала в гостевой спальне дома Андромеды, но она привыкла к тому, что дома живут только они с матерью. Кузен, который мог свободно входить в её спальню и будить её, был для неё совершенным новшеством, и ей это не очень понравилось.

Тедди только улыбнулся.

— Да. Ты не ответила, поэтому я решил, что ты спишь.

— Ты решил правильно, — произнесла она.

— Ты вчера поздно вернулась домой, — сказал он, плюхнувшись на край её кровати. — Ты хорошо провела время с твоим папой?

Он серьёзно посмотрел на неё. Она кивнула.

— Скорпиус уже начал говорить, — выражение её лица на мгновение стало открытым. — Он называет меня «Вай-Вай», — Тедди улыбнулся ещё шире. Она пристально посмотрела на него. — Если ты скажешь это кому-нибудь ещё, особенно Каю…

Он поспешно перекрестил сердце и сделал жест пальцем, который все дети-волшебники понимали как знак заглушающего заклинания.

— Не скажу! Обещаю!

— Ну, тогда встань с моей кровати и дай мне почистить зубы!

— Хорошо, Вай-Вай.

Он засмеялся и выбежал из её комнаты прежде, чем она успела чем-нибудь в него швырнуть.

Андромеда ждала их внизу. Вайолет привыкла к пышным трапезам, приготовленным домашними эльфами, однако скромный завтрак, приготовленный её двоюродной бабушкой, понравился ей гораздо больше. Андромеда вела себя любезно, но не чрезмерно заботливо, и это было именно то, к чему привык Тедди.

Тедди также привык разворачивать рождественским утром кучу подарков. Для Вайолет это было в новинку; обычно она получала что-нибудь приятное от матери, несколько подарков поменьше от бабушки и дедушки и банковский чек от отца — его она могла отослать в любой магазин в Европе, чтобы купить всё, что ей заблагорассудится. Однако теперь, кроме этих подарков, доставленных совой, у неё были подарки от двоюродной бабушки, от Тедди, те, что Дьюи и Кай дали ей перед окончанием школы, и, к её крайнему удивлению, под ёлкой также обнаружились подарки от Поттеров и Уизли.

— Но… они меня даже не знают! — удивилась она.

— Ну, сегодня точно узнают. Этим днём мы навестим Гарри и тётю Джинни, а после этого, думаю, отправимся в Нору.

Вайолет с непониманием посмотрела на Тедди.

— Там живут родители тёти Джинни, так что, полагаю, там будет и вся семья Уизли. Сейчас их около сотни.

— Ты преувеличиваешь, — сказала Андромеда, слегка улыбнувшись. — Но не намного.

Вайолет выглядела так, словно ей только что предложили навестить племя кентавров и поскакать с ними по лесу.

— Не волнуйся, — сказал Тедди. — Они очень милые.

— Они же Уизли, — ответила Вайолет.

— И что?

— Они… ненавидят слизеринцев, — пробормотала Вайолет.

— Это сказала тебе твоя мать? — спросила Андромеда, стараясь не показаться слишком резкой, — Или твой отец? Ну, я полагаю, что у Уизли обычно гостят не так много слизеринцев, но они достаточно вежливы со мной, и я уверяю тебя, ты ни от кого не услышишь недоброго слова.

Её глаза на мгновение сверкнули, словно бы добавляя: «А не то!»

* * *

На следующей неделе Вайолет и Тедди провели несколько дней с Поттерами и Уизли. Поначалу в окружении знаменитого магглолюбивого гриффиндорского клана Вайолет держалась исключительно осторожно. Старшие Уизли были вежливы с ней, но пытались скрыть своё любопытство. Уизли помладше были более назойливы. Как заметил Тедди: «У тебя над головой не висит табличка с надписью «слизеринка», — но ей и не нужно было такой надписи, чтобы привлекать всеобщее внимание.

Она была совершенно не готова к шумному, спонтанному буйству, к хаосу, истерикам и шалостям многочисленной семьи. Андромеда была права, никто не сказал ей недоброго слова, но через некоторое время она нашла тихое место наверху лестницы и села там, спрятавшись подальше от всех детей, а также от озабоченных взрослых, угощавших её едой и беспокойно спрашивавших её, нравится ли ей быть в гостях.

— Ты девушка Тедди?

Вайолет подняла глаза. Где бы ты ни находился в Норе, остаться одному было почти невозможно. Одна из детей Уизли, Виктория, вышла из комнаты наверху и посмотрела на неё сверху вниз с улыбкой совершенной невинности и красоты.

— Конечно, нет, — ответила Вайолет. — Он мой кузен.

— Бабушка говорит, что мы все каким-то образом родственники, — заметила Виктория, хотя Вайолет не совсем поняла, на что конкретно она намекала.

— Ну, нам всего одиннадцать. Это слишком рано, чтобы думать о таком, и в любом случае, я не могу себе представить…

Она поняла, что её слова только интригуют собеседницу, поэтому она просто закрыла рот.

— Это хорошо, — заявила Виктория. — Думаю, я стану девушкой Тедди, когда подрасту.

— Я бы не удивилась, — ответила Вайолет, думая, что Виктория немного похожа на Хлои.

Виктория просияла и побежала вниз, чтобы присоединиться к другим своим кузенам.

Едва Вайолет успела посмотреть ей вслед, когда поняла, что Гарри Поттер стоит у подножия лестницы, прислонившись к перилам и глядя на неё снизу вверх.

— Здесь бывает шумно, не так ли?

Он мягко улыбнулся и осторожно сделал несколько шагов вверх по лестнице. Она нерешительно кивнула.

— Я помню, как впервые попал в Нору. У меня тогда не было настоящей семьи, и внезапно меня бросили в гущу Уизли… — он улыбнулся. — И теперь их ещё больше.

Он остановился на лестнице, будучи почти на уровне её глаз. Выражение его лица стало более серьёзным.

— Извини, я оставлю тебя, если хочешь, — сказал он. — Если ты желаешь немного отдохнуть от всего этого, поверь, я понимаю.

— Все в порядке, сэр. На самом деле, я… — она запнулась. — Могу ли я задать вам вопрос?

Гарри поднялся на оставшиеся ступеньки и сел рядом с ней наверху лестницы.

— Конечно, — сказал он приветливо, — если ты перестанешь называть меня сэром. Зови меня Гарри, как Тедди.

— Да… Гарри. — Она посмотрела на свои руки, нервно теребившие края большого свитера, подаренного ей Молли Уизли. — Мне интересно, не могли бы вы рассказать мне… каким был в школе мой отец?

Она чувствовала, как он изучает её в течение нескольких долгих мгновений, и старалась сохранить спокойствие.

— Знаешь, мы с твоим отцом никогда не были друзьями, — сказал он наконец. — Скорее, у нас были совсем противоположные отношения.

— Я знаю, — тихо ответила она.

«Как много она действительно знает?» — подумал Гарри.

— Думаю, теперь я понимаю его немного лучше, но мы по-прежнему вряд ли когда-нибудь встретимся в «Дырявом котле», чтобы вспомнить старые добрые времена. Я не могу сказать много хорошего о Драко, который учился со мной в школе, Вайолет.

Она снова кивнула.

— Я не знаю, каковы твои отношения с ним. Думаю, я понимаю, почему ты хочешь увидеть его глазами других. Но я не уверен, что что-либо из того, что я мог бы сказать тебе, было бы полезно.

Она задумалась.

— Я знаю, что мои бабушка с дедушкой поддерживали Сами-Знаете-Кого, — сказала она очень тихо. — Они помогали ему, он и его последователи даже жили в их доме.

Гарри долго молчал.

— Да, — сказал он наконец. — Но в конце концов они отвернулись от него.

— Мой отец… — пробормотала она, снова глядя вниз.

— Вайолет, — Гарри поколебался, затем протянул руку и осторожно положил её на колено собеседницы, — я знаю, о чём ты хочешь меня спросить. Но не моё дело отвечать на подобные вопросы. Только твой отец должен решать, что сказать тебе об этом. Я думаю, тебе следует как-нибудь порасспрашивать его.

Вайолет нахмурилась и медленно кивнула.

— Я могу сказать тебе, что семья для Малфоев важнее всего на свете. Всего. Всё, что Драко делал, было, в конечном счёте, ради своей семьи. Нарцисса предала Волдеморта и спасла мне жизнь — ты это знала? — ради семьи.

Он остановился, затем сказал:

— И я знаю, потому что я осведомлённее, чем думает Драко — в моих интересах знать о политике и финансах волшебного мира, в том числе и Хогвартса — я знаю, что он думает о тебе больше, чем кажется.

Она пристально посмотрела на паучка, ползающего по ступеньке между её ногами.

— Знаешь, Джинни хочет тебя удочерить, — когда Вайолет испуганно посмотрела на него, он рассмеялся. — Не буквально, конечно. Но она… немного менее снисходительна, чем я. Пожалуйста, не проси мою жену рассказывать тебе школьные истории. Она будет только рада навешать тебе на уши то, что она думает о твоих родителях, а тебе действительно не надо это слышать. Она думает, что с тобой плохо обращаются.

— Это не так! — быстро сказала Вайолет.

Выражение лица Гарри было задумчивым, как будто он решал, верит ли он ей.

— Что ж, приятно это слышать.

Затем он улыбнулся ей.

— Мы все очень рады, что ты проводишь с нами время, Вайолет.

— Спасибо, с... Гарри.

— Эй, Вайолет! — крикнул Тедди снизу. — Давай пойдём на улицу и научим детей играть в квиддич!

— Я тоже не умею играть в квиддич! — запротестовала она.

— У них есть только игрушечные метлы, — сказал Гарри. — Тебе не о чём беспокоиться. Но ты можешь остаться внутри, если хочешь. Тедди любит, когда его окружают кузены. Я знаю, что ты к этому не привыкла.

Вайолет немного подумала, а затем медленно встала.

— Может быть, я подарю своему брату игрушечную метлу на Рождество в следующем году, — сказала она и спустилась вниз, чтобы присоединиться к Тедди, Виктории, Джеймсу и другим.

* * *

В последний день перед возвращением в школу у Тедди наконец появилась возможность поговорить с Гарри наедине. Вайолет была в гостиной и играла с Джеймсом и Альбусом Поттерами, пока Джинни кормила Лили.

— Я очень рад, что ты подружился с Вайолет, — сказал Гарри. — Возможно, вы, дети, сможете отбросить все старые обиды, чего не смогли сделать мы.

— Вряд ли, если в школе дела будут продолжать идти своим чередом, — ответил Тедди.

Гарри мрачно кивнул.

— Я не хотел отправлять в Хогвартс мракоборцев, потому что это выбило бы почву из-под ног Мэйр Ллевеллин. Но ещё один такой месяц, и у меня не будет выбора. Либо вмешается Министерство, либо Совет управляющих сместит её, — вздохнул он.

— Я как бы хотел поговорить с тобой об этом, — тихо сказал Тедди. Гарри поднял брови. — Кто-то должен расследовать кражу палочек, верно? И ты же не хочешь посылать в школу мракоборцев, так что было бы лучше, если бы кто-нибудь в школе попытался выяснить, кто делает это.

— Учителя уже пытаются это сделать, Тедди, — ответил Гарри. — И они очень искусны в магии.

— Ну, тогда, видимо, вор слишком умён для них.

— Я не так уверен в этом.

— Ну, во всяком случае, — Тедди нервно вздохнул, прежде чем наконец спросить то, о чём он собирался спросить все каникулы, — мне интересно, могу ли я одолжить Карту мародёров?

Гарри почесал затылок, глядя на своего крестника.

— Хочешь попробовать поймать вора с помощью карты?

Тедди кивнул.

— Ты имел в виду также делать с картой что-либо ещё? — спросил Гарри с лёгкой улыбкой.

Тедди покраснел.

— Не совсем, — довольно неубедительно сказал он.

Гарри усмехнулся.

— Я уверен, что вскоре тебе придут в голову другие возможности, — он продолжал задумчиво смотреть на Тедди. — Я не уверен, что для тебя будет хорошей идеей расследовать кражу палочек самостоятельно, — сказал он наконец. — Если ты что-нибудь узнаешь, я бы хотел, чтобы ты сообщил об этом Невиллу или профессору Ллевеллин, а не пытался что-нибудь сделать с этим самостоятельно.

— Как всегда делал ты? — ответил Тедди.

Гарри уставился на него, а затем улыбнулся.

— Да, как всегда делал я. — Он покачал головой и снова стал серьёзным. — Но ты имеешь на неё такое же право, как и я. Карта принадлежала твоему отцу в такой же степени, как и моему.

Тедди почувствовал, как у него подпрыгнуло сердце. Его крёстный отец действительно отдавал ему карту!

— И в моём столе ей делать нечего, — продолжил Гарри, а затем, когда лицо Тедди расплылось в улыбке, он поднял палец и заявил:

— Но есть условия!

Тедди поспешно кивнул.

— Это, э-э, не совсем то, что нравится учителям, — сказал Гарри. — Не говоря уже о Джинни и Андромеде. И даже своим друзьям тебе лучше её не показывать.

Он подошёл к столу, а Тедди жадно наблюдал за ним, кивая на все, что он говорил.

— Я уверен, что мне не нужно тебе говорить: если я узнаю, что ты используешь её для чего-то злонамеренного или неэтичного, я заберу её обратно и ужасно разочаруюсь в тебе.

Тедди кивнул на это более серьёзно.

Гарри достал карту из стола и развернул её. Тедди обошёл стол и встал рядом со своим крёстным отцом. Тедди многое знал о карте — как его отец и другие Мародёры использовали её, и как Гарри завладел ею, — но он никогда раньше её не видел. Она казалась чистым куском пергамента.

— Ты помнишь заветные слова? — спросил с улыбкой Гарри.

Тедди кивнул. И он благоговейно произнёс: «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость».

Его бросило в дрожь, когда он произнёс слова, что когда-то произносил его отец, и на пергаменте появились линии и формы. Затем появился весь Хогвартс и его окрестности. Но схема выглядела немного расплывчато, как рисунок на мокрой бумаге, и Тедди не заметил никаких движущихся точек с именами рядом.

— На таком расстоянии она не работает, — заметил Гарри. — Джеймс, Ремус и Сириус были искусны, но не настолько. Наверное, это к лучшему. Иначе Джинни точно бы наблюдала с помощью карты за детьми в школе.

Тедди кивнул. Он не упомянул имя, которое пропустил Гарри. У карты было четыре создателя, но о последнем они не говорили.

— Это заём. Я ожидаю, что ты вернёшь её, если я попрошу, — сказал Гарри.

— Конечно, — ответил Тедди.

— Не сбегай тайком из Хогвартса. Я серьёзно. Я знаю, что ты слышал все истории, как я с Роном, Гермионой делали это в школе, и о твоём и моём отце, но это были другие времена, — Гарри уставился на карту, погруженный в свои мысли, и на какой-то ужасный момент Тедди подумал, что он передумает. — Не убегай в Хогсмид, не прогуливай занятия или что-то в этом роде. Если ты это сделаешь...

— Я знаю, — кивнул Тедди. — Ты заберёшь карту.

— И я расскажу Андромеде, — добавил Гарри.

Тедди поморщился.

— Шалость удалась, — прошептал Гарри, и линии на карте поблёкли. Он помолчал, затем очень аккуратно сложил её и протянул Тедди.

— Берегите её и не попадай в неприятности. И я имел в виду то, что сказал: если ты увидишь на карте вора, сообщи о нём Невиллу.

Тедди серьёзно кивнул, стараясь, чтобы его рука не дрожала, когда он взял карту.

— Мне придётся решить, что делать через несколько лет, когда Джеймсу придёт время идти в школу, — Гарри улыбнулся своему крестнику. — Но, должен признать, приятно думать о том, что карта вернулась в Хогвартс.

Тедди расплылся в улыбке. Если бы не тётя Джинни и Вайолет в соседней комнате, он, возможно, подпрыгнул бы в воздух и триумфально завопил.

— Не думаю, что я мог бы одолжить и твою мантию-невидимку? — спросил он.

Гарри чуть не рассмеялся.

— Никаких шансов!

* * *

— Тедди! Вай! — крикнул Кай.

— Я его убью, — сказала Вайолет серьёзным голосом.

Тедди и Вайолет снова оказались на вокзале Кингс-Кросс. Отец Дьюи аппарировал с ним прямо в Хогвартс, но Кай отправил сову с письмом, где извещал, что он едет на поезде обратно в школу. Они ждали его в магловской части станции вместе с Гарри и Андромедой, между девятой и десятой платформами.

Кай помахал им рукой с тротуара, где магглы высаживались и подбирали пассажиров, и Тедди удивился, увидев, что он только что вышел из блестящего маггловского автомобиля. С ним была его старшая сестра. Когда они отошли, машина уехала в сторону парковки.

Тедди, Вайолет, Гарри и Андромеда ждали двух рейвенкловцев. Кай бежал вперёд, желая присоединиться к своим друзьям, но Чжоу шла гораздо медленнее. Тедди увидел, что Гарри выглядел слегка смущённым.

— Тогда удачного Рождества? — спросил Кай, останавливаясь перед одноклассниками, и затем понял, кто стоит за их спиной. — Ой! Мистер Поттер, сэр!

— Ты, должно быть, Кай, — сказал Гарри с улыбкой и протянул руку.

Кай с волнением взял её и потряс.

— Это моя бабушка, — указал Тедди, и Андромеда отозвалась:

— Можете называть меня миссис Тонкс.

Она также пожала руку Каю.

— Рад познакомиться, мэм, — ответил Кай.

— Привет, Гарри, — произнёс мягкий голос.

Чжоу Чанг наконец-то догнала своего младшего брата. Она встала позади него и улыбалась небольшой, слегка смущённой улыбкой, очень похожей на улыбку Гарри.

— Привет, Чжоу, — ответил Гарри. — Очень приятно снова тебя видеть. Как твои дела?

— Она помолвлена! — воскликнул Кай.

Все удивились. Чжоу возмущенно прошипела что-то по-китайски и хлопнула Кая по затылку.

— С тем, кто только что нас высадил, — продолжил Кай, указывая большим пальцем через плечо на парковку, не обращая внимания на выражение лица Чжоу. — Её жених! Мы прокатились на машине, объехали весь маггловский Лондон и…

— И ты сможешь рассказать об этом своим друзьям, когда сядешь в поезд, — перебила Чжоу, слегка покраснев.

— Поздравляю, Чжоу. Я очень, очень рад за тебя, — искренне сказал Гарри.

— Да, поздравляю, — вежливо вставила Андромеда.

Тедди и Вайолет кивнули и тоже произнесли поздравления.

— Спасибо, — ответила Чжоу со смущённой улыбкой.

— Ты пригласишь мистера Поттера на свадьбу? — спросил Кай.

Чжоу открыла рот и на мгновение выглядела так, словно хотела задушить Кая прямо здесь, на платформе.

— Ребята, вам лучше сесть в поезд, — быстро сказал Гарри. — И мне пора возвращаться домой.

Он присел и обнял Тедди, на что тот ответил без смущения, несмотря на усмешку Кая.

— Помни, не попадай в передряги, — прошептал Гарри.

Тедди кивнул.

Затем Андромеда обняла на прощание Тедди и Вайолет. Вайолет была более застенчивой, чем Тедди, но ей было легче ответить на объятия, чем в первый раз, когда она встретила на этой станции свою двоюродную бабушку всего пару недель назад.

— Надеюсь, ты скоро придёшь к нам в гости снова, Вайолет, — прошептала ей Андромеда. — Мне бы этого очень хотелось.

— Мне тоже, — прошептала Вайолет в ответ.

Затем дети осторожно подошли к кирпичной стене между девятой и десятой платформами, оглядываясь, нет ли наблюдающих за ними магглов.

— Веди себя хорошо и усердно учись, Совёнок! — громко сказала Чжоу, махнув Каю.

Кай чуть не споткнулся, проходя через стену.

Когда они все вышли на платформу девять и три четверти, Тедди громко засмеялся.

— Совёнок? — повторил он.

Даже Вайолет улыбнулась.

— Это просто семейное прозвище, — пробормотал Кай, покраснев.

Он старался не смотреть ни на кого из них, пока они шли к поезду.

— Я понимаю, почему! — воскликнул Тедди.

— Есть определённое сходство, — заметила Вайолет.

— Только Чжоу может так меня называть! — горячо сказал Кай.

— Действительно? — слегка самодовольно спросила Вайолет.

Кай обернулся, как раз перед тем, как они сели в поезд.

— Не повторяйте это прозвище, ладно? — сказал он, пытаясь прозвучать требовательно, но вместо этого это прозвучало как мольба.

Вайолет и Тедди переглянулись. Тедди улыбнулся. Вайолет снова посмотрела на Кая и, войдя в поезд, сказала очень плавным тоном:

— Ну, я думаю, что ты тогда больше не будешь называть меня «Вай», не так ли?

Тедди рассмеялся, следуя за Вайолет вверх по ступенькам. Как осознал, что на этот раз его старшая сестра одержала над ним победу.

* * *

Поезд был менее загружен, чем в начале года, так как многие ученики остались в Хогвартсе на Рождество или добирались до школы другими способами. Тедди, Кай и Вайолет без труда нашли себе купе. Они прошли мимо Хлои, сидевшей с Маккормаками. Она бросила взгляд на Тедди, затем увидела Вайолет и опустила глаза. Вайолет прошла мимо, как будто не заметила магглорождённую девочку.

Первую часть поездки они провели, вспоминая свои каникулы. Тедди и Кай проговорили большую часть времени; хотя Вайолет не держалась от них отдельно, как это было, когда они впервые встретились, но она молчала, пока Тедди говорил о том, как он провёл Рождество со своими родственниками. Она сказала только, что Поттеры и Уизли были очень любезны, когда Кай с любопытством спросил, как у Вайолет с ними дела. Когда Тедди упомянул, что Вайолет провела сочельник в доме её отца, она почувствовала жгучее желание Кая спросить её об этом. Но он этого не сделал. Впервые у него хватило ума знать, когда следует промолчать. Или, возможно, предупреждающий взгляд Тедди заставил его закрыть рот.

Проехала тележка, и на этот раз Вайолет не удержалась от покупки закусок для себя, в то время как парни собрали мелочь и купили разнообразные магические приколы. Вскоре они наполнили купе пузырьками из «Лучшей Жвачки Друббла» и смеялись, когда Вайолет вздохнула и безуспешно попыталась лопнуть их палочкой или же оттолкнуть их от себя.

— Итак, как тебе понравилась Взрывная палочка? — улыбнулся Кай.

Она покачала головой и пристально посмотрела на него.

— Я никогда не получала подобного подарка, — ответила она очень сухим тоном. — Спасибо тебе большое.

— Она всю ночь взрывала её для моих кузенов! — сказал Тедди Каю, не обращая внимание на выражение лица Вайолет.

Как только они наелись сладостей, Тедди и Кай лениво растянулись на сиденьях, а Вайолет пыталась выглядеть недовольной тем, что застряла в купе с двумя такими неряшливыми молодыми людьми, но вместо этого ей было трудно не сдержать улыбки.

— Значит, твоя сестра помолвлена с магглом? — с любопытством спросил Тедди.

Кай кивнул.

— Это странно, — сказал он, разворачивая последнюю конфету.

— Почему странно?

— Я всегда думал, что Чжоу выйдет замуж за какого-то известного волшебника. У неё точно был выбор.

— Не удивляюсь. О своей сестре ты думаешь так же хорошо, как и о себе, — заметила Вайолет.

Кай скорчил ей рожу.

— Шерьёзно, — сказал он, набив рот лакричными палочками, — У неё было много-много швиданий…

— Разве ты не подрался с Алдуином Божуром из-за чего-то подобного? — спросил Тедди.

Глаза Вайолет весело сверкнули, когда Кай пристально посмотрел на неё.

— Это другое! — запротестовал он, торопливо проглатывая лакрицу.

— Что думает твоя семья? — продолжал спрашивать Тедди.

— Это тоже странно, — Кай нахмурился. — Наш папа и мама Чжоу не то чтобы не одобряют это, но…

— Они не в восторге, — предположила Вайолет.

— Да, именно так. Но он очень хороший парень. Он работает с компьютерами. Я думаю, ему понадобится время, чтобы привыкнуть к магии. Он постоянно использует странные слова, такие как «мана» и «уровни», что бы это ни значило.

Тедди и Вайолет тоже не знали, что это такое — и даже что такое «компьютеры».

Пока поезд двигался на север, Кай горячо рассказывал о телевидении, кино, автомобилях, компьютерах, сотовых телефонах и обо всём другом, что он увидел в маггловском Лондоне. Наконец разговор зашёл о событиях в Хогвартсе.

— Гарри сказал, что министерство скоро вмешается, — вставил Тедди.

— Украденные палочки, беспорядки, ученики в Больничном крыле, и хорошо ещё, что попытка самоубийства Уайта осталась в тайне, — подытожил Кай. — Да, я думаю, если директор Ллевеллин скоро не исправит ситуацию, то она слетит с должности.

Тедди понизил голос:

— Я слышал разговор Гарри и дяди Рона…

— Подслушал их, ты имеешь в виду, — заметила Вайолет.

— И когда я помахал тебе рукой и ты услышала, о чем они говорили, ты не ушла, не так ли? — возразил Тедди. Вайолет фыркнула, а Тедди продолжил: — Дядя Рон сказал, что Ллевеллин — не Дамблдор. Дамблдор уже догадался бы, кто крадёт палочки и как это остановить.

— И мистер По… Гарри с ним не согласился, — закончила Вайолет. — Он сказал, что твой дядя Рон слишком идеализировал Дамблдора.

— Ну, профессор Левеллин ещё не так уж много сделала, не так ли? — сказал Кай.

— Дай ей шанс, — сказала Вайолет неожиданно резким тоном. И когда оба мальчика удивлённо посмотрели на неё, она добавила: — Кроме того, помните, что она сказала нам после распределения. Будущее Хогвартса в наших руках.

* * *

Тем же вечером за ужином они узнали, что профессор Ллевеллин действительно что-то сделала.

Ужин накануне возобновления занятий в новом году традиционно был чем-то вроде праздника «с возвращением», и для директрисы не было ничего необычного в том, чтобы сказать несколько слов вернувшимся ученикам. Тедди, Кай и Вайолет успели только поздороваться и пожелать Дьюи счастливого нового года, прежде чем занять места за своими столиками. Еда, как обычно, была обильной и вкусной, и директриса позволила всем закончить основную трапезу, но поднялась, чтобы держать речь перед десертом. Тедди заметил, что некоторых учителей, похоже, за высоким столом не было.

— С возвращением всех, — сказала Ллевеллин, когда шум голосов начал стихать, и глаза обратились в её сторону. — Я надеюсь, что вы провели чудесные и спокойные каникулы и насладились всеми благами, какие может принести этот сезон. Я также надеюсь, что вы готовы начать новый год с чистого листа.

Теперь все замолчали. Ученики за разными столиками украдкой поглядывали на других. На данный момент все было мирно. Но между учениками разных факультетов прозвучало не так уж много приветствий, и одни и те же старые враги смотрели друг друга через столы. Даже первокурсники чувствовали, что достаточно одного инцидента, чтобы вендетта вспыхнула вновь.

Похоже, то же почувствовала и профессор Ллевеллин, поскольку выражение её лица стало суровым.

— Однако я боюсь, что для того, чтобы избежать повторения предыдущего семестра, необходимы некоторые изменения. Во-первых, мы внедряем ряд новых мер безопасности, чтобы обеспечить безопасность всех учеников. Некоторые из них вы, возможно, заметили, когда вы приехали сегодня вечером: датчики секретности при всех входах, вредноскопы, расставленные в случайном порядке по замку, которые также будут случайным образом перемещаться. Остальные вы не заметите — надеюсь, никогда.

Во-вторых, пусть мне бы и хотелось, чтобы до этого не дошло, но я объявляю о новой Политике нулевой терпимости в Хогвартсе. В каждой из ваших гостиных вывешен список правонарушений, наказанием за которые, вступающим в силу немедленно, является исключение из школы чародейства и волшебства Хогвартс. Не будет никаких апелляций и вторых шансов. И я уверяю вас, что у меня есть полная поддержка Совета попечителей в этом вопросе. Независимо от того, насколько безупречен ваш послужной список в прошлом, независимо от того, насколько вас любят ваши учителя, и независимо от того, насколько влиятельна ваша семья, никто не будет освобождён от этой меры.

Ученики уже начали беспокоиться и перешёптываться по этому поводу, но Ллевеллин ещё не закончила.

— В-третьих, во время рождественских каникул сотрудники — опять же при полной поддержке Совета попечителей, а также Министерства, так что все ваши протесты будут напрасны — обыскали все гостиные и общежития. И теперь, когда вы все вернулись, ваши комнаты снова будут обыскиваться деканами факультетов и старостами.

Со всех столов поднялись ропот и возгласы негодования. Тедди оглядел гриффиндорский стол и только сейчас заметил, одновременно с другими гриффиндорцами, что Дэнни Бойл и Меган Льюис отсутствуют. Студенты Хаффлпаффа, Рейвенкло и Слизерина пришли к схожим выводам, когда огляделись вокруг и заметили отсутствие своих старост.

Однако разговор быстро стих, когда взгляд Ллевеллин окинул зал.

— К моему сожалению, мы не обнаружили ни одной украденной палочки. Но мы нашли ряд других запрещённых предметов. Посмотрим, что ещё мы обнаружим сегодня вечером. Завтра утром некоторым из вас придётся встретиться со мной и деканами ваших факультетов.

Тедди почувствовал, как внутри него пробежал холодок. Комок ужаса засел у него в животе. Его волосы сначала побелели, а затем позеленели. Другие ученики за столом Гриффиндора покосились на него, но больше внимания уделили директрисе.

— Вы не прислушались ни к моему предупреждению в начале семестра, — печально сказала Ллевеллин, — ни к словам Распределяющей шляпы. Есть те, кто считает, что я медлила с действиями. Может быть, я была слишком оптимистична. Что ж, прислушайтесь к моим словам сейчас. Вам не обязательно нравиться друг другу, но вы обязаны хорошо себя вести. То, что сделает Шляпа в конце года, я не знаю, но я, конечно, пока могу управлять школой. Я говорю это и как предупреждение, и как мольбу: не испытывайте меня!

Ллевеллин села, и в Большом зале воцарилась почти такая же тишина, как и во время песни Распределяющей шляпы. Но в конце концов, увидев, что учителя с удовольствием едят десерты, ученики последовали их примеру, и разговоры, начавшиеся с нерешительного шёпота, переросли в оживлённые дискуссии и снова заполнили зал.

Но Тедди ни в чем не принимал участия. Ему не хотелось десерта, хотя малиновое пирожное, приготовленное домашними эльфами, было одним из его любимых. Не нуждаясь в парализующем зелье, будучи дома, он оставил его в своей комнате. Тедди спрятал его достаточно хорошо, чтобы соседи по комнате не наткнулись на него, но сомневался, что оно осталось необнаруженным в ходе целенаправленных поисков. Даже если его не нашли самостоятельно, он готов был поспорить, что портрет предка Эдана сказал бы об этом. Как он мог быть таким глупым?

Он молча сидел за столом Гриффиндора, слишком усталый от беспокойства, чтобы есть, не в настроении разговаривать и слишком напуганный, чтобы вернуться в Гриффиндорскую башню один. Колин и Эдан несколько раз пытались вовлечь его в разговор, но сдавались, когда он только что-то бормотал и кивнул в ответ. Он не заметил, как Хлои наблюдала за ним, и избегал смотреть на высокий стол.

Тедди мог думать только о том, что он станет первым учеником, исключённым из-за новых мер нулевой терпимости.

Заявление директрисы испортило настроение даже хаффлпаффцам. Они спустились по лестнице в свою гостиную, обеспокоенные и слегка возмущённые. Однако Дьюи заметил только пару учеников, выглядевших по-настоящему встревоженно.

— Что они ищут? — спросил Фрэнк Смит.

— А как ты думаешь? Украденные палочки и мантию-невидимку, — ответил кто-то.

Толстый Монах летал по гостиной с несчастным выражением лица.

— Итак, монах, ты помогаешь им обыскивать наши комнаты? — потребовала Аннабель Джонс. Голос её звучал так враждебно, что призрак вздрогнул. — Теперь ты шпион директрисы?

— Конечно, нет! — обиделся он.

— Полегче, Аннабель! — сказал Деннис Грумман, выходя из общежития в гостиную. За ним следовали профессор Пэйсгуд и другая староста, Линда Прюитт. — Ты же знаешь, что наши призраки здесь не для того, чтобы подглядывать за студентами!

— Ага, для этого у неё есть старосты! — воскликнула Аннабель.

— Да, мисс Джонс, — отозвалась профессор Пэйсгуд. — Старосты несут ответственность за соблюдение правил и поддержание порядка на своих факультетах, а в последнее время мы все этим позорно пренебрегаем. Ваше негодование неуместно. Не могли бы вы объяснить вот это?

Глава Хаффлпаффа показала чёрную книгу с кроваво-красными буквами на обложке. Аннабель побледнела и опустила глаза вниз, ничего не говоря.

— Зловещие трансформации, — произнесла профессор Пэйсгуд очень мрачным тоном, читая заголовок. — Классический труд. Особенно среди изучающих Тёмные искусства. Взято из Запретного раздела библиотеки, а вы не учитесь в моем классе трансфигурации уровня ТРИТОН, так что эта книга не для вас. Что вы собирались делать с этим, мисс Джонс? — очень тихо спросила Пэйсгуд.

Все молчали, глядя на шестикурсницу. Она продолжала смотреть в пол и ничего не говорить.

— Офидианская трансформация? — тихо прочла Пэйсгуд. — Проклятие шелушения кожи? — Она очень медленно листала книгу. — Вы загнули углы этих страниц. Это вызовет гнев мисс Пинс, но хотя мне жаль это говорить, вам придётся сначала встретиться с директором, — её голос звучал скорее грустно, чем сердито. — Я так надеялась, что ни один хаффлпаффец не станет жертвой новых мер.

Дьюи посмотрел на табличку, висевшую на двери гостиной:

МЕРЫ НУЛЕВОЙ ТЕРПИМОСТИ ШКОЛЫ ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Следующие нарушения, без исключений, влекут за собой немедленное отчисление из школы:

1. Физическое насилие в отношении учеников или сотрудников (включая домашних эльфов)

2. Сглазы, порчи или проклятия, наложенные на учеников или персонал (включая все формы дуэлей)

3. Кража

4. Умышленное уничтожение школьного или личного имущества

5. Практика Тёмных искусств

6. Владение Тёмными реликвиями

7. Владение или показ символов или регалий Пожирателей Смерти

8. Сговор с целью совершения любого из вышеуказанного

Дьюи подумал, что если бы эти меры действовали раньше, то пришлось бы отчислить пол-школы. Он сочувствовал Аннабель, застывшей с ошеломлённым видом, несмотря на то, что весь предыдущий семестр она вела себя довольно неприятно.

Пэйсгуд вздохнула и протянула книгу Грумману. Он держал мешок, что, судя по всему, был наполнен другими конфискованными вещами. Он поморщился и осторожно взял книгу двумя пальцами, как будто опасаясь, что часть её тёмной магии может передаться ему, и бросил её в мешок.

— Мистер Харгрейв, — продолжила профессор Пэйсгуд.

Эдгар слегка подпрыгнул. Дьюи испуганно посмотрел на своего соседа по комнате. Он не мог поверить, что магглорождённый мальчик мог обладать какими-либо тёмными реликвиями.

— Зачем вы принесли это в школу? — спросила Пэйсгуд, показав странную коробку со множеством кнопок и крошечным стеклянным экраном.

— Это просто геймбой! — воскликнул Эдгар. — Это… это игрушка, просто игрушка! Он только играет в игры, его включают…

Остальные хаффлпаффцы с любопытством разглядывали странное маггловское устройство. Профессор Пэйсгуд ответила:

— Я знаю, что это такое, мистер Харгрейв. У меня есть племянники-маглы, — она слегка улыбнулась. — Но я спросила, зачем вы сюда принесли это? Разве вы не знали, что здесь такие вещи не работают?

Эдгар покраснел и покачал головой. Пэйсгуд вздохнула.

— Ну, вы наверняка знали, что маггловские устройства вообще запрещены в Хогвартсе. К счастью, они не подпадают под меры нулевой терпимости. Но завтра вы увидитесь с директором, и я конфискую это. В конце года вы получите ваше устройство обратно.

Она сунула его в карман мантии и повернулась к остальным хаффлпаффцам.

— Послушайте меня, мальчики и девочки, — сказала она одновременно строгим и материнским тоном. — Директор совершенно серьёзно относится к своим мерам. Она полностью готова отчислить столько учеников, сколько потребуется, чтобы убедить остальных. Она ожидает, что для начала ей придётся показать жёсткий пример хотя бы неделю или две. Пожалуйста, не будьте тем, из кого сделают пример… как из мисс Джонс.

Аннабель, которая до сих пор молчала, вздрогнула, и Пэйсгуд грустно посмотрела на неё. Затем она вышла из гостиной в сопровождении Груммана и Прюитт.

Дьюи посмотрел на Аннабель, всё ещё смотревшую в пол, словно не веря, что произошло. Слёзы начали катиться по её щекам, друзья окружили её, пытаясь её утешить, а Дьюи, понимая, что он ничего не может сделать, пошёл в свою спальню.

Их сундуки казались нетронутыми. Дьюи предположил, что профессор Пэйсгуд и старосты для поиска запрещённых предметов использовали заклинания , а не грубо перебирали их вещи руками.

Эдгар сел на кровать и тяжело выдохнул, выглядя несчастным.

— Жаль, что с твоей игрушкой так получилось, — сказал Дьюи.

— Я просто хотел чего-нибудь из дома, — печально ответил Эдгар.

Дьюи это несколько удивило, ведь Эдгар так хотел стать волшебником, когда впервые прибыл в Хогвартс.

— Ты тосковал по дому, да?

— Нет! — сказал Эдгар. — Дело не совсем в этом.

Он не походил на жизнерадостного бодрого парня, каким он был обычно.

— Не могу поверить, что они обыскали наши вещи! — воскликнул Алдуин, не обращая внимания на Эдгара.

Дьюи нахмурился, глядя на Алдуина, и сел на свою кровать напротив Эдгара.

— А что тогда?

Эдгар покачал головой.

— Я не думаю, что ты поймёшь.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы можете поехать домой и поговорить с друзьями и семьёй о том, что вы узнали! А когда я возвращаюсь домой, мои мама и папа хотят знать, почему я не учил математику, географию и грамматику!

Дьюи и Алдуин обменялись взглядами. Эдгар был прав. Дьюи и в самом деле не понимал, в чём дело.

— Они знают, что ты не ходишь в маггловскую школу, ведь так? — спросил Дьюи.

— Они просто не понимают, что такое волшебство, — сказал Эдгар. — Я отстаю от всех своих друзей в своём образовании, и я не знаю ни одного из последних фильмов или сериалов, и что я могу им сказать? Нельзя же выйти в маггловский мир и сказать: «Ну , в этом году я научился кататься на метле и пускать чашки в пляс!» На тебя посмотрят как на сумасшедшего!

— Теперь ты в волшебном мире, — вставил Алдуин. — Почему тебя волнует, что думают магглы?

— Потому что моя семья — магглы! — огрызнулся Эдгар, очень далёкий от своего обычного весёлого настроя.

— Не будь придурком, Алдуин, — сказал Дьюи, а затем посмотрел на Саймона, задумываясь, есть ли у другого магглорождённого парня такая же проблема.

Но у Саймона на лице, казалось, было даже выражение лёгкой зависти.

— А ты, Саймон? — осторожно спросил Дьюи. — Что твои родители думают о том, что ты волшебник?

На самом деле ему было очень любопытно. Как и большинство детей-волшебников, Дьюи был склонен думать о магглах как о причудливых существах со своим странным образом жизни, живущих в диковинном маггловском мире, о котором он почти ничего не знал. Но, слушая, как Эдгар говорил о «выходе в мир магглов», ему впервые пришло в голову, что, возможно, магглы тоже воспринимают волшебников как странных существ из причудливого волшебного мирка.

Саймон осторожно складывал свои книги обратно на полку над изголовьем кровати.

— У меня нет родителей, — резко сказал он.

— Я… извини, — сказал Дьюи. — Я не знал.

Саймон пожал плечами.

— Я вырос под опекой государства. Профессор Филандрос и профессор Слагхорн пришли, чтобы забрать меня в Хогвартс. Я думал, что они сумасшедшие, со всеми их разговорами о магии, но я решил, что какая-то «школа волшебников» точно будет лучше того места, где я был. — Он взглянул на Эдгара, который теперь смотрел на своего соседа по комнате с открытым ртом. — По крайней мере, у тебя есть люди, к которым можно вернуться, даже если они не всё понимают. Алдуин прав. Для меня волшебный мир — это всё, что у меня сейчас есть.

Четыре месяца Дьюи жил в одной комнате с Саймоном Норманом и так и не узнал, что его однокурсник — сирота. Дьюи даже не осознавал, что Саймон был одним из тех, кто остался в Хогвартсе на рождественские каникулы. Он сказал себе, что это не совсем его вина — Саймон просто мало с кем разговаривал. Но он должен был знать.

И что-то ещё беспокоило его, что он когда-то слышал о Волдеморте. Очень немногие знали подробности ранних лет Тёмного Лорда. Говорили, что Гарри Поттер знал больше, чем кто-либо другой о тайнах жизни Волдеморта, но обычно об этом не говорил. Однако однажды в знаменитом интервью «Придире» он всё же рассказал, что Том Риддл, он же Волдеморт, вырос в маггловском приюте, и что, по его мнению, история могла бы сложиться иначе, если бы Тома Риддла когда-либо по-настоящему любили.

Дьюи задумчиво рассматривал Саймона, пока тот наконец не заметил, что Дьюи наблюдает за ним, и не спросил:

— Ты чего?

— У меня только что возникла одна идея, — сказал Дьюи.

На самом деле у него была очень большая идея, но она все ещё была туманной и немного запутанной, поскольку он никогда раньше об этом не думал и не был уверен, что сможет осуществить её, даже если он мог точно понять, чем именно хочет заниматься. И по какой-то причине Мерси пришла на ум как человек, который мог бы оказаться наиболее полезным ему. Это его ещё больше смутило. Все соседи по комнате теперь странно смотрели на него, а Дьюи покачал головой и улыбнулся:

— Я расскажу об этом позже.

Не то чтобы он думал, что у Саймона есть задатки будущего Тёмного Лорда. Магглорождённый паренёк, возможно, был немного тихим, но, по правде говоря, он был гораздо менее надменен, чем Алдуин. На самом деле Дьюи вдруг обнаружил, что размышляет не о характере Саймона, а о своём собственном поведении.

* * *

На следующий день по всей школе гудели слухи. Предметы, которые якобы были обнаружены, включали в себя просто запрещённые вещи, такие как клыкастые фрисби, весьма опасные, как крылатые ножи, и чрезвычайно опасные и незаконные, как Зелье столетнего сна и зубы василиска. Конечно, ходили слухи о тёмных артефактах, конфискованных со Слизерина.

В каждой гостиной звучали самые невероятные слухи о том, что якобы было найдено у других факультетов, однако вещи, которые, как они знали наверняка, действительно нашли в их собственных спальнях, порой были еще более поразительными. Все остальные сочли бы, что в Хаффлпаффе вряд ли можно было бы найти кого-то, изучающего тёмные проклятия. Но как бы ни были потрясены хаффлпаффцы запретной книгой Аннабель Джонс, ни у кого из них не было сомнений о том, почему она у неё была и на кого она собиралась наложить заклятие.

Ни один факультет не остался непричастным.

— Что такое пистолет? — спросил Родни.

По всему Рейвенкло распространилась новость: пятикурсник по имени Гарольд Блейк был за границей во время рождественских каникул и привёз обратно какую-то очень опасную маггловскую штуку.

— Это маггловское оружие, почти как палочка, но оно выбрасывает не заклинания, а горячие куски металла, — пояснил Кай, делясь своим новым опытом во всём, что связано с магглами. — Тра-та-та-та-та-та!

Он сложил пальцы, подражая звуковым эффектам одной из компьютерных игр, в которые ему разрешил играть будущий зять, прежде чем Чжоу подошла и выключила компьютер ударом палочки. Для пущей убедительности он добавил немного свистящих и взрывающихся звуков.

— А если выстрелить из него в маггловский автомобиль, он взорвётся огромным огненным шаром! — добавил он, разводя руками.

За время своего краткого знакомства с маггловским телевидением и видеоиграми он научился многому.

Гилберт покосился на Кая и, казалось, хотел что-то сказать, но промолчал.

— Мерлин! — воскликнул Родни. — Зачем Блейку понадобилось такое?

— Этого не знаю, — пожал плечами Кай. — Я даже не знаю, работают ли здесь пистолеты. Но если он собирался кого-то застрелить…

— Ни в коем случае, — сказал Коннор. — Он не мог на самом деле замышлять убийство!

Это и впрямь казалось маловероятным. Но прошлой ночью, профессор Флитвик, увидев пистолет, побледнел до пепельного цвета.

В Гриффиндорской башне не было обнаружено ничего настолько опасного, хотя Дэнни Бойлу и Меган Льюис пришлось вынесли несколько сумок, полных запрещённых изделий «Удивительных ультрафокусов Уизли». У Хлои Грей также было конфисковано нечто, называемое «сотовым телефоном» — многие гриффиндорцы в недоумении спрашивали друг друга, как в такой штуке могут уместиться пчёлы и мёд, — а чрезвычайно смущённый Роджер Дрокер стал целью множества насмешек, когда выяснилось, что он держал в тумбочке целую коллекцию маггловских журналов. Никто не мог точно сказать, что точно было в журналах, но Меган чуть не упала в обморок, когда обнаружила их. Покрасневший профессор Лонгботтом сжёг их дотла взмахом палочки и велел Дрокеру на следующий день явиться в кабинет директора.

С очень серьёзным выражением лица он также сказал Тедди, что его тоже там будут ждать. И действительно, Тедди обнаружил, что его парализующее зелье пропало. Он взглянул на портрет над кроватью Эдана, но нарисованный волшебник сказал: «Не вини меня, парень! Оно у тебя было прямо под кроватью, мне не потребовалось ни слова сказать, чтобы они его нашли!»

Его соседи по комнате очень любопытствовали, но Тедди отказался рассказать им, что именно было найдено. Однако в ту ночь ему не пришлось беспокоиться о том, чтобы изменяться во сне — он вообще почти не спал.

В гостиных Слизерина Офилия и Хью выглядели довольными, а профессор Слагхорн вздохнул с облегчением. Контрабандные предметы были найдены и там — Нагаина возмущенно заплакала, когда у неё конфисковали зелье для роста волос, хотя Слагхорн провёл рукой по лысине и произнёс: «Моя дорогая девочка, если бы эта штука действительно помогала, мне бы вернулась моя красивая шевелюра!» Вайолет также заметила, что Слагхорн разговаривал наедине со Стивеном Уайтом и Кларис Дарси, и они оба выглядели пристыженными.

Однако на факультете Слизерин был обнаружен только один предмет, подпадающий под меры нулевой терпимости…

* * *

Почти в каждом классе в тот день кого-то не хватало. Все знали, что студенты, пойманные с контрабандой, находились на седьмом этаже и ждали встречи с директрисой. Хотя было ясно, что исключат не всех, но директриса явно хотела, чтобы каждый нарушитель пришёл в её кабинет. Такие меры напугали всю школу.

— Немного чересчур — посылать Эдгара к профессору Ллевеллин, потому что он принёс какую-то маггловскую игрушку, — прошептал Дьюи, сидя рядом с Вайолет на уроке истории магии.

— По крайней мере, его не отчислят, — заметила Вайолет.

— Ты не думаешь, что Тедди?..

На уроке заклинаний гриффиндорцы рассказали Дьюи, что Тедди поймали с чем-то запрещённым, и что теперь он ждёт встречи с директрисой, но даже его соседи по комнате не знали подробностей.

— Нет, держу пари, что Тедди принёс какую-нибудь вредную штучку от своего дяди Джорджа, — сказала Вайолет, закатывая глаза. — Я имела в виду Джеффри.

Дьюи посмотрел на пустое место, где обычно сидел Джеффри Монтегю.

— Его собираются исключить? — удивлённо воскликнул он.

Вайолет сжала губы.

— Такова политика нулевой терпимости.

— Что у него было? — спросил Дьюи и затем понял, что профессор Биннс смотрит на них. Обычно призрак вёл занятия так, как если бы его ученики были просто декорацией класса, и было легко поверить, что он на самом деле не видел и не слышал их. Но иногда он всё же замечал, что во время лекции ученики открыто не обращают на него внимания. Дьюи сел и придал своему лицу сосредоточенное выражение. Биннс снова повернулся к доске и продолжил рассказывать про создание Международной конфедерации волшебников.

Перспектива исключения одного из одноклассников объясняла, почему слизеринцы были такими угрюмыми. Но, несмотря на свой разговор с профессором Слагхорном, Стивен Уайт был на уроке, а не на седьмом этаже у кабинета директора. Очевидно, что бы ни нашли Слагхорн и старосты, к директрисе Стивена решили не отправлять. Стивен действительно выглядел менее угрюмо, чем перед Рождеством. Возвращение домой на каникулы, очевидно, улучшило его настроение. У Вайолет ещё не было возможности поговорить с ним.

Однако остальные слизеринцы, за исключением отсутствовавшего Джеффри, принялись за старое. Стивен обнаружил, что его записи приклеились к столу из-за Клеящих чар, а Неро Веленос и Энтони Дредмур перешёптывались о том, что Вайолет не могла разобрать, но, судя по их тону и выражениям лиц, из-за того, что они обсуждали, Стивен обычно наклонял голову и выглядел так, словно хотел свернуться калачиком.

Однако сегодня он просто мрачно смотрел на них.

Ближе к концу урока, когда Биннс продолжал бубнить, Стивен положил палочку на парту, слегка прикоснувшись к неё рукой. Другой рукой он попытался снять пергамент со стола. Энтони и Нерон, сидевшие справа от него, громко захихикали.

Когда прозвенел звонок и профессор Биннс все ещё стоял спиной к классу, Стивен махнул правой рукой и произнёс:

— Депримо!

Книги на партах Энтони и Неро с громким грохотом разлетелись на части. Весь класс подпрыгнул. Несколько учеников вскрикнули. Оба мальчика чуть не упали со своих мест, когда на них посыпались дымящиеся страницы, а профессор Биннс обернулся, моргая от удивления.

— Что здесь происходит? — раздражённо спросил он.

— Ой, — отреагировал Стивен. — Похоже, это было не то заклинание.

Он схватил свой пергамент и сорвал его со стола, оставив небольшие, прилипшие к столу клочья, поднялся и вышел из класса.

— Не то заклинание? — недоумённо спросила Вайолет, выходя за ним, а за ней следовал ошеломлённый и заинтригованный Дьюи.

— Не то заклинание, ещё чего! — воскликнул Энтони.

Он и Неро тоже выбежали из класса вслед за Стивеном.

Стивен повернулся к ним лицом, что само по себе было настолько неожиданно, что они оба замерли и уставились на него. Затем Энтони пришел в себя и прорычал:

— Ты сделал это нарочно!

— Ты нанёс вред нашей собственности! — обвинительно произнёс Неро. — Это нарушение мер нулевой терпимости!

— А тут замолчи, — прошипел другой слизеринец. — Мы не стукачим друг на друга!

— Я пытался отклеить пергамент, который вы приклеили к моему столу, — сказал Стивен.

— Таким заклинанием?! — опешил Неро.

— Извините. Это был несчастный случай.

Двое парней были возмущены.

— Подожди, Уайт! — произнёс Энтони.

Он и другие слизеринцы ушли. Стивен задумчиво смотрел им вслед.

— Я не уверен, что удивительнее: что он стал таким бесстрашным или что он выучил это заклинание! — шепнул Дьюи.

Вайолет подошла к Стивену.

— Ты хочешь стать следующим исключённым из Слизерина?

Стивен, наконец, смутился.

— Ты же говорила...

— Я не говорила делать такое! После мер нулевой терпимости тебе такое делать нельзя! Если бы Биннс донёс на тебя, как ты думаешь, слова «это был несчастный случай» убедили бы директрису?

Стивен моргнул и посмотрел вниз.

— Наверное, нет, — прошептал он. — Но если выбирать между исключением и тем, что было в прошлом семестре, то я рискну.

Вайолет бросила взгляд на Дьюи, пристально наблюдавшего за этим разговором с очевидной толикой восхищения Стивеном. Она снова посмотрела на Стивена и покачала головой.

— Пошли обедать. Если ты, конечно, не собираешься ещё что-нибудь взорвать.

— Увидимся позже, Вайолет, — сказал Дьюи. Она кивнула, и слизеринцы ушли.

— Дьюи, ты не собираешься обедать? — спросила Мерси.

Он повернулся и увидел её и Сон-Хи, которые, очевидно, так же, как он, слушали разговор Вайолет и Стивена.

— Собираюсь, — ответил он. — Вообще-то, я хотел с тобой кое о чём поговорить...

Спускаясь с ними вниз, он не мог не задаваться вопросом о том, что будет с Аннабель, Джеффри и, конечно же, с Тедди.

* * *

Тем утром после завтрака Тедди медленно поднялся наверх, чтобы присоединиться к очереди ожидающих встречи с директрисой. Он обнаружил, что ему пришлось присесть на скамейке рядом с Джеффри Монтегю.

Ни один мальчик долго ничего не говорил. Они просто сидели, скрестив руки, и смотрели прямо перед собой. Учеников каждого факультета вызывали по одному, прежде чем главы факультетов в офисе Ллевеллин менялись и вызывали учеников следующего факультета. Все, пойманные с чем-то запрещённым, сидели в коридоре снаружи. Это мучительное ожидание определённо действовало на всех. Хлои вместе с Эдгаром Харгрейвом, ждали своей очереди, чтобы их отругали директриса и главы факультетов, поэтому они увидели и как Тедди изо всех сил пытается сохранить самообладание, и как Монтегю сидел рядом с ним, делая то же самое. Они также увидели очень бледного Гарольда Блейка, почти дрожащего от страха, ожидая очереди Рейвенкло. И все видели, как Аннабель Джонс вышла из кабинета директрисы, закрывая лицо руками и плача. После этого в коридоре долго царила тишина.

Эдгар появился после своей встречи с Ллевеллин и Пэйсгуд, выглядя пристыженным, но облегчённым.

— Не так уж и плохо, — прошептал он Хлои достаточно громко, чтобы все остальные могли услышать. — Я просто всю неделю буду писать строчки о том, что нельзя брать с собой в Хогвартс маггловские вещи.

Хлои поморщилась, но выглядела менее обеспокоенной, чем раньше.

Наконец, когда профессор Ллевеллин закончила с Хаффлпаффом и приступил к Рейвенкло, Монтегю усмехнулся:

— Так, почему здесь любимый ученик Лонгботтома? Ты чего, меч Гриффиндора украл?

— Нет, — хмыкнул в ответ Тедди. — На чём поймали маленького Пожирателя Смерти?

Джеффри бросил на него взгляд, в котором выражался гнев и, на мгновение, боль и обида.

Затем он снова отвернулся и сказал:

— На фотографии моего отца.

Тедди моргнул. Он не мог не спросить:

— А что не так с фотографией твоего отца?

— Там Тёмная метка, — пробормотал Джеффри.

Тедди нахмурился.

— Но это не…

— Нулевая терпимость, — процедил Джеффри. — Это единственная его фотография, что у меня есть, но сын Пожирателя заслуживает этого, верно?

Тедди нахмурился. Ему было больше нечего сказать. Последний рейвенкловец покинул коридор, и в кабинет вошёл профессор Слагхорн. Джеффри Монтегю вызвали в кабинет директрисы, и Тедди снова начал размышлять о своём несчастье.

— Тедди?

Он посмотрел вверх. Перед ним стояла Хлои. Её глаза блестели от едва сдерживаемых слез.

— Если ты ищешь того, кто напишет строчки за тебя, найди другого! — отрезал он.

Она вздрогнула, и на мгновение он почувствовал себя виноватым.

— Я просто хотела сказать… мне очень жаль, — прошептала она.

Он нахмурился, пытаясь сдержать мускулы лица. Ему казалось, что не только его волосы, но и всё его лицо хотели сдвинуться, исказиться и отобразить все, что он чувствовал, маской страха и гнева.

— Передо мной извиняться нечего, — сказал он наконец. — Если хочешь прощения, иди и извинись перед Вайолет!

Она посмотрела вниз.

— Я не могу, — сказала она очень тихим голосом. — Я боюсь.

Он фыркнул и постарался не заметить слез, текущих по её лицу. Она повернулась и села туда, где была раньше.

Джеффри вышел из кабинета директрисы с нечитаемым выражением лица. Он прошёл мимо Тедди и спустился по лестнице.

Прошло ещё пятнадцать минут, прежде чем директриса закончила со слизеринцами, и настала очередь Тедди. Он вошёл в кабинет директрисы и обнаружил профессора Лонгботтома, сидящего в кресле у окна, и бутылку парализующего зелья на столе перед Ллевеллин, смотревшей на него с такими строгостью и неодобрением, что его волосы стали такими же седыми, как и её.

Они не пригласили его сесть. Профессор Ллевеллин склонила голову в сторону бутылки.

— Знаете ли вы, что парализующее зелье — это опасное вещество, подлежащее строгому регулированию Министерством, мистер Люпин? И что при неправильном использовании оно может навсегда парализовать или убить кого-то?

— Да, мэм, — ответил он.

Он вдруг стал очень спокоен, хотя по всему его телу пробежал холод.

— Почему оно было у вас?

Теперь в её глазах мелькнуло любопытство или что-то в этом роде, но она по-прежнему выглядела сурово. Тедди даже не мог видеть выражения лица профессора Лонгботтома, потому что в окно позади него светило солнце.

Тедди глубоко вздохнул.

— Я… я полагаю, вы знаете, мэм, что я метаморфомаг.

— Я слышала.

— Моё лицо менялось, пока я спал. Я не мог управлять этим. Мои соседи по комнате вели себя странно, думали, что я какой-то монстр или что-то в этом роде. Я не хотел, чтобы люди думали, что я монстр. Поэтому я парализовал своё лицо ночью.

Профессор Лонгботтом пошевелился на своём месте. Профессор Ллевеллин на мгновение выглядела ошеломлённой, затем покачала головой.

— Это было очень, очень глупо и безответственно, мистер Люпин. Вы хоть представляете, насколько опасно парализующее зелье? Вы могли нанести себе непоправимый вред!

— Оно разбавлено, мэм, — пробормотал он.

— Да, мы уже это определили! — резко сказала она, перебивая его. Она сложила руки на столе перед собой. — Где вы взяли это?

Это был вопрос, которого он боялся. Он знал, что не может отказаться от ответа. Тедди почувствовал на себе пристальный взгляд директрисы и декана Гриффиндора. Он посмотрел в пол.

— Я украл его, — сказал он очень тихо. — У профессора Слагхорна.

Ллевеллин и Лонгботтом обменялись взглядами.

— Вы украли его у профессора Слагхорна, — повторила она. — Как вам это удалось? Я очень сомневаюсь, что профессор Слагхорн оставляет бутылки с парализующим зельем там, где первокурсники могут их украсть. Если так, то, мне придётся поговорить с ним об этом.

Тедди облизнул губы, всё ещё глядя в пол.

— Он… несколько раз приглашал меня в свой кабинет, — сказал он. — Знаете, спросить, как поживает мой крёстный отец и что случилось с моей кузиной Вайолет Паркинсон? У него в маленьком шкафчике за столом есть несколько зелий. Я увидел, что у него там есть парализующий напиток, и стащил его, пока его не было в комнате. Я взял всего несколько капель.

Двое взрослых на мгновение помолчали.

— Мистер Люпин, — сказала директриса. — Хранение парализующего зелья строго запрещено, но до тех пор, пока вы не планировали использовать его на ком-то другом, оно не подпадает под меры нулевой терпимости. Однако кража подпадает. Вы уверены, что именно так вы приобрели это зелье? — Она подняла бутылку, слегка покачивая её.

Тедди зажмурился. Он позволил холоду захлестнуть его, желая ничего не чувствовать вообще. Он старался не думать о своём ближайшем будущем, о том, что сделает Гарри, о разочаровании бабушки.

— Да, мэм, — прошептал он.

Профессор Лонгботтом откашлялся.

— Профессор Левеллин, — тихо сказал он, — Я чувствую себя обязанным отметить, что акт кражи мистера Люпина произошёл до того, как меры нулевой терпимости вступили в силу.

На мгновение Тедди почувствовал надежду и прилив благодарности к Невиллу Лонгботтому.

— Да, — ответила Ллевеллин. — Я осознаю это, профессор Лонгботтом. На это также указала профессор Пэйсгуд от имени мисс Джонс. Тонкое различие между преступлением, совершенным после вступления закона в силу, и преступлением, обнаруженным впоследствии, может иметь значение для слушания в Визенгамоте, но не здесь. Политика нулевой терпимости просто прописывает условия, при которых я буду исключать студентов. У меня всегда была такая свобода действий, — она вздохнула. — Я только что произнесла речь перед всей школой о том, что никто, независимо от семейных связей, не будет освобождён от исключения. Что тогда будет, если уже на следующий день крестник Гарри Поттера избежит наказания из-за формальности?

— Я ни в коем случае не говорю, что он должен избежать наказания, — сказал Лонгботтом тем же мягким голосом. — Но точно так же, как никому не следует оказывать снисхождение из-за его семейных связей, мне не хотелось бы думать, что кого-то из-за них показательно наказывают.

— Всех, кто нарушает меры нулевой терпимости, показательно наказывают, профессор Лонгботтом! — отрезала Ллевеллин.

Наступило неловкое молчание, а затем директриса сказала несколько более мягким тоном:

— Я понимаю вашу точку зрения, профессор. Но я уже исключила трёх студентов, сегодня исключу ещё, и, возможно, в эти дни исключу ещё больше. Я не могу никому давать послаблений.

Надежда, теплившаяся в сердце Тедди, погасла.

— Возвращайтесь в свою комнату, мистер Люпин, — приказала профессор Ллевеллин.

Тедди вышел из кабинета директрисы, не сказав ни слова. Он не смотрел ни налево, ни направо, ни на профессора Лонгботтома, ни на Хлои, ни на кого-либо из других учеников, ожидающих в коридоре снаружи.

Его лицо выглядело нормальным. Это было лицо Тедди Люпина, ученика в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Но это была маска. Он обнаружил, что, будучи метаморфомагом, он мог использовать собственное лицо в качестве маскировки, выглядя бесчувственным и скрывая стыд разрывавший его внутри.

У него не было иллюзий, что Гарри сможет вытащить его из этой ситуации. Даже если бы мог, он бы этого не сделал, и Тедди не стал бы его об этом просить. Ему было интересно, что делают дети, исключённые из Хогвартса. Возможно, он мог бы стать помощником Хагрида.

Добравшись до своей комнаты, он развернул портрет предка Эдана лицом к стене, не обращая внимания на приглушённые протесты нарисованного волшебника. И только тогда он сел на кровать и позволил маске соскользнуть. Он заплакал, зная, что подвёл профессора Лонгботтома, свой факультет, своего крёстного отца, свою бабушку и, что хуже всего, своих родителей.

— Я думаю, это блестящая мысль! — воскликнула Мерси.

Она сидела с Дьюи за обеденным столом Хаффлпаффа в Большом зале.

Дьюи улыбнулся. У него упал груз с плеч, когда он услышал, что и кто-то другой не считает его задумку глупостью.

— Но как нам это сделать? Я имею в виду, я даже не знаю, как это всё назвать. И как нам убедить кого-нибудь ещё принять участие? Особенно с других факультетов? Ведь сейчас такое происходит!

— Ну, мы поэтому и хотим это сделать, не так ли?

Мерси, очевидно, полностью увлеклась планом Дьюи. Он улыбнулся ещё шире, когда она произнесла «мы».

— Но это не решает трудностей, — вздохнул он.

Она кивнула.

— «Совет межфакультетского сотрудничества»? Может, так назовём? — предложил Дьюи.

— Звучит как какой-то затхлый старый офис в подвале Министерства, — мягко рассмеялась Мерси.

Дьюи наморщил нос. Она была права. Он оценил практичность Мерси.

— «Общество дружбы и взаимопонимания», — предложила она.

С другой стороны, подумал Дьюи, практичность Мерси иногда могла не оправдать ожиданий.

— Без обид, Мерси, но я боюсь, что большинство хаффлпаффцев закатит глаза на такое, не говоря уже о гриффиндорцах с рейвенкловцами, а о слизеринцах вообще забудь…

— Понятно, — слегка расстроенно ответила она, и Дьюи кольнуло лёгкое чувство вины. — Я понимаю, что ты имеешь в виду.

Они оба задумались.

— Мы хотим, чтобы первокурсники в разных домах общались друг с другом, — сказала наконец Мерси, — но не обязательно говорить об этом так прямо, не так ли? Есть и другие причины, по которым мы можем собираться. Как ты и твои друзья. Вы всё время учитесь вместе в библиотеке.

— Итак, мы устраиваем учебную группу? Всегда есть дети, которые лучше других разбираются в чём-то и могут научить других, — он взглянул на Сон-Хи, которая молча слушала, но, как обычно, говорила очень мало.

Ему было интересно, насколько она понимает их.

— Это получше, — сказала Мерси. — Но я боюсь, что большинство учеников по-прежнему не захотят, чтобы их обучал кто-то из другого факультета. Что у них общего? Именно Саймон и Эдгар подали тебе твою идею...

— Да, — согласился Дьюи. — Держу пари, что в других домах есть магглорождённые, которым сложно приспособиться к волшебному миру. Было бы здорово, если бы они могли друг другу помочь. Но я не хочу, чтобы пришли только магглорождённые. Нам всем нужно их лучше понимать.

— Для этого мы и ходим на маггловедение, — заметила Мерси тихим голосом.

Дьюи понял, что она думает о своей тёте, когда-то работавшей преподавателем маггловедения в Хогвартсе.

— Конечно, — сказал он, пытаясь говорить уверенным тоном. — Но узнавать о магглах от детей, которые росли в маггловском мире, — это другое.

— Мы можем сделать всё это… дружба между факультетами, помощь в уроках, лучше понять магглорождённых… но мы не можем поместить все это на плакат, Дьюи! — Мерси задумчиво подпёрла голову рукой. — Ты прав, это отличная мысль, но нам нужно придумать, как воплотить её в жизнь. Мы же не можем просто пригласить всех прийти на встречу и поговорить обо всём на свете!

— «Давайте все подружимся» прозвучит глупо даже для хаффлпаффцев.

— Мороженое, — произнесла Сон-Хи.

Мерси и Дьюи обернулись к ней.

— Прошу прощения? — спросил Дьюи.

— Все... любить мороженое, — сказала Сон-Хи, нервно краснея.

Дьюи и Мерси переглянулись.

— Ну, не то чтобы у нас были предложения получше, — заметила Мерси.

Дьюи усомнился.

— Вечеринка с мороженым? — он вздохнул. — Я думаю, нам нужно ещё немного подумать об этом, — затем он быстро добавил, улыбнувшись Сон-Хи: — Но это действительно блестящая идея! Я имею в виду, по сравнению с «Советом сотрудничества».

Сон-Хи улыбнулась, но он не был уверен, что она поняла его слова.

* * *

— Вечеринка с мороженым? — поднял брови Кай. — Звучит очень мило!

После обеда у Хаффлпаффа и Рейвенкло был урок зельеварения.

Дьюи закатил глаза:

— Очень смешно. Нет, я серьёзно! Мы можем начать с малого. Пригласить несколько человек. Думаю, я смогу уговорить Эдгара и Саймона прийти, и если ты сможешь привести Зиркла…

Он посмотрел на магглорождённого рейвенкловца, который всё ещё доставал из сумки книгу по зельям.

— Добрый день, класс, — сказал голос, определённо не принадлежавший профессору Слагхорну. Все подняли глаза и уставились на новоприбывшую.

— Для тех из вас, кто меня не знает, меня зовут Офилия Карайт, — пояснила префект Слизерина, небрежно прогуливаясь между рядами парт. — Профессор Слагхорн сегодня днём занят. Он попросил меня заменить его сегодня. Поскольку я его лучшая ученица по продвинутым зельям, уверяю вас, что смогу ответить на любые вопросы, которые могут возникнуть у любого первокурсника. А теперь, пожалуйста, откройте свои книги на седьмой главе. Профессор Слагхорн уже приступил к разделу по ядам, так что сегодня вы узнаете яды, которые вам предстоит распознать, и их противоядия.

Она вернулась в переднюю часть комнаты, села за стол Слагхорна, открыла коробку, достала маленькие флаконы и выстроила их на столе. Все флаконы выглядели одинаково, отличаясь только цветом пробок.

— Я устрою из этого небольшую игру. Каждый из этих флаконов содержит один из ядов, что в вашем списке. Любой, кто сможет определить один из них в конце урока и назвать мне правильное противоядие, получит десять очков своему факультету.

Рейвенкловцы и хаффлпаффцы переглянулись. Эдгар, вернувшийся из директорского кабинета, поднял руку.

— Да? — спросила Офилия, глядя на хаффлпаффца. — Как тебя зовут?

— Эдгар. Эдгар Харгрейв. Э, мэм, — нервно сказал Эдгар. По всему классу раздались смешки, но Офилия не обратила на них внимания. — М-м-м, как нам их определить? Они все выглядят одинаково.

— По вкусу, — ответила Офилия.

Первокурсники снова переглянулись.

Кай откашлялся и поднял руку.

— Да, мистер Чанг?

Кай уже открыл рот, но замер, застигнутый врасплох тем фактом, что Офилия знала его имя. Он снова прочистил горло.

— Вы имеете в виду, что мы действительно выпьем яд?

— Ни один из них не является быстродействующим и смертельным, — спокойно сказала Офилия. Она начала расставлять на столе ещё один ряд флаконов. — И если вы назовёте мне правильное противоядие, с вами всё будет в порядке.

Кай уставился на неё.

— Ты свихнулась?

Дьюи вздрогнул. Не то чтобы он не был согласен с Каем. На самом деле, судя по выражениям их лиц, казалось, что с Каем в классе согласились все. Но только Кай мог сказать что-то подобное вслух.

Староста Слизерина прищурила глаза.

— Двадцать баллов с Рейвенкло. Нет, я не свихнулась, мистер Чанг. На занятиях уровня ТРИТОН, если вы будете достаточно способны, чтобы вас туда приняли, вам придётся определять многие зелья и смеси по вкусу, и вы будете лично испытывать свои противоядия, — она понюхала и покрутила между пальцами один из пузырьков. — Уверяю вас, это совершенно безопасно. Я сама делала это много раз.

— Она свихнулась, — пробормотал Кай, возмущённый штрафом в двадцать очков.

Рейвенкловцы и хаффлпаффцы уткнулись носами в свои книги, время от времени нервно поглядывая в переднюю часть комнаты, где Офилия продолжала сидеть за столом учителя, ленивыми движениями переставляя флаконы на столе.

— Так или иначе, — прошептал Дьюи Каю. — Если бы у Саймона, Эдгара, Гилберта, Хлои и Стивена было больше людей, с которыми можно было бы поговорить, возможно, они не чувствовали бы себя такими одинокими на своих факультетах.

— Подожди, ты хочешь пригласить Хлои? — прошептал Кай. — Она в одной комнате с Тедди или Вайолет, клёво будет!

— Слушай, — сказал Дьюи. — Я знаю, что сейчас много вражды, но это не хуже, чем…

— По двадцать очков с Рейвенкло и Хаффлпаффа, — вставила Офилия. — Если перед вашими лицами лежат книги, то это не означает, что я не слышу, как вы шепчетесь, Чанг и Диггори.

— Двадцать очков? — воскликнул Кай. — Это несправедливо! Ни один учитель не берет больше десяти баллов за разговоры в классе!

— Ещё двадцать баллов с Рейвенкло, — сказала Офилия, рассматривая свои ногти. — За дерзость.

Кай открыл рот и встал с места. Дьюи подумалось, что Кай, наверное, установит рекорд по наибольшему количеству баллов, потерянных одним учеником в одном классе. Все остальные рейвенкловцы зашипели: «Заткнись!» Он снова сел за стол и сердито посмотрел на слизеринскую старосту.

Ближе к концу урока Дьюи толкнул Кая локтем и кивнул головой в сторону Гилберта Зиркла. Кай посмотрел на своего соседа по комнате и увидел, что Гилберт все время поглядывает на Офилию. Каждый раз, когда староста поднимала взгляд, чтобы окинуть взглядом первокурсников, Гилберт снова смотрел в свою книгу, а затем, когда он думал, что Офилия больше не наблюдает, то опять глядел на неё.

— Ой! — простонал Кай, ударившись головой о стол. — Что с ним и слизеринскими девчонками?

— Похоже, теперь он нацелился на кого-то постарше, — усмехнулся Дьюи, а затем прикрыл рот рукой — слишком поздно.

— Хорошо, Чанг и Диггори, — объявила Офилия. — Я даю вам выбор — я могу оштрафовать оба ваших факультета ещё на двадцать очков, или вы двое можете первыми прийти сюда и показать, насколько хорошо вы усвоили урок.

Дьюи и Кай уставились друг на друга. Затем Дьюи глубоко вздохнул, отодвинулся от стола и встал.

Офилия улыбнулась. Кай выглядел так, будто ему сказали бороться с троллем, и с гримасой начал вставать, но рука Гилберта взлетела вверх, и он произнёс:

— Я сделаю это, мисс Офилия, мэм!

Кай замер, а Офилия моргнула. Она на мгновение посмотрела на Гилберта.

— Ладно, мистер?..

— Зиркл, мэм! Гилберт Зиркл.

— О, так ты Гилберт Зиркл, — с улыбкой протянула Офилия.

Гилберт выглядел довольным тем, что она слышала о нём.

— Выскочка, — пробормотал Кай.

Очевидно, Офилия слышала о нём от Нагаины. Кай не думал, что та лестно отозвалась о его однокурснике. Он посмотрел на Гилберта, сказал: «Пеняй на себя», и сел за парту.

Гилберт прошёл в переднюю часть комнаты вместе с Дьюи.

— Выбирайте сами, — сказала Офилия, махнув рукой над рядом флаконов.

Дьюи посмотрел на неё, затем наугад схватил один. После долгих раздумий Гилберт взял ещё один. Весь класс очень тихо наблюдал, как Дьюи и Гилберт открыли свои флаконы и проглотили их содержимое.

Дьюи закрыл глаза, стараясь не паниковать. Вкус был… ледяной? Но в нём также были приторная сладость и острое, слегка горькое послевкусие. Он вспомнил о списке ядов, который прочитал. Также он заметил, что улыбка на лице Гилберта сменилась гримасой: очевидно, ему повезло меньше, чем Дьюи, в выборе яда с приятным вкусом.

Когда Гилберт издал рвотные звуки, Офилия презрительно посмотрела на него, а затем уставилась на Дьюи.

— Итак? — потребовала она. — У нас нет времени ждать весь день… или, лучше сказать, у тебя его нет.

— Лунный яд, — отозвался Дьюи.

Он уже почувствовал, как немеют его губы и кончики пальцев.

— А противоядие? — спросила Офилия.

— Измельчённые лепестки бархатцев, сваренные с женьшенем, — ответил Дьюи.

Офилия улыбнулась и протянула ему один из флаконов с противоядием. Дьюи поспешно открыл его и выпил содержимое, которое имело пряный и цветочный вкус.

— Десять баллов Хаффлпаффу, — сказала она.

— Десять баллов — это не так уж и много за употребление яда, мисс Карайт, — пробормотал Дьюи.

Особенно после того, как их оштрафовали на двадцать только за то, что они шептались в классе, подумал он.

— Есть ещё шесть флаконов, — предложила она, указывая на оставшиеся флаконы.

Гилберт начал кашлять, и его лицо покраснело.

— Сделайте что-нибудь! — обеспокоенно попросил Дьюи.

— Ну что, Зиркл? — спросила Офилия.

— Аконит!

— Нет, — Офилию, казалось, совершенно не трогал тот факт, что Гилберт выглядел так, будто вот-вот повалится на пол.

— Драконий яд! — воскликнул Гилберт.

— Этого даже нет в списке! — отрезала она.

Это могло бы вызвать смех в классе, но теперь все с нарастающим ужасом смотрели на отравленного рейвенкловца.

— Вы не можете позволить ему просто умереть! — сердито сказал Дьюи.

Офилия не отреагировала. Она просто продолжала смотреть на Гилберта, как будто он был интересным подопытным экспонатом.

— Вы ненормальная? — крикнул Коннор Маккормак.

Он поднялся со своего места, и Кай тоже.

Офилия направила на них палочку.

— Садитесь! — холодно произнесла она.

Они уставились на неё, а затем в ужасе наблюдали, как Гилберт упал на колени, схватившись за горло и издавая ещё более ужасные хрипящие звуки.

— Ты с ума сошла! — воскликнул Дьюи и кинулся через стол, чтобы схватить флаконы с противоядиями.

Он опустился на колени рядом с Гилбертом.

— Вы знаете, что некоторые противоядия в сочетании с некоторыми ядами сами становятся ядовитыми? — сказала Офилия все тем же бесстрастным тоном.

Дьюи снова встал и почувствовал нарастающую ярость, глядя на старшую девушку.

— Ты не можешь этого сделать! — крикнул он. — Ты не можешь травить учеников! Ты отправишься в Азкабан, сволочь чокнутая!

— Не отправлюсь, — спокойным голосом ответила она. — Ни один из этих флаконов не содержал яда.

Гилберт перестал хрипеть и в замешательстве посмотрел на неё. Дьюи с открытым ртом уставился на Офилию вместе с остальными учениками.

Она взяла флаконы и осторожно положила их обратно в коробку.

— Вы пили воду. Вкус яда появился благодаря простому заклинанию, — она улыбнулась. — Профессор Слагхорн вернётся завтра. Да, и двадцать баллов с Хаффлпаффа за «чокнутую сволочь».

Офилия повернулась и вышла из класса, неся коробку с пузырьками.

* * *

Мысли Тедди были темны и мрачны, когда кто-то постучал в дверь его комнаты. Он не двигался с тех пор, как вернулся из кабинета директрисы. Следы от слез высохли на его лице, и теперь он чувствовал отчаяние, гнев, вину, стыд и пустоту одновременно. Если бы он посмотрелся в зеркало, то увидел бы, что его лицо постоянно меняет одну маску на другую, и ему было бы все равно.

Теперь кто-то постучал в его дверь, и портрет предка Эдана, все ещё повёрнутый к стене, крикнул:

— Ты собираешься открыть дверь, мальчик?

— Кто это? — спросил Тедди глухим голосом.

— Дэнни Бойл! Ты должен явиться в кабинет профессора Слагхорна, Люпин, — крикнул через дверь староста Гриффиндора.

Тедди моргнул. Он медленно встал, посмотрел в зеркало и плеснул себе в лицо водой.

— Люпин! — крикнул Бойл и поднял кулак, чтобы снова постучать в дверь, когда Тедди открыл её.

— Чего хочет от меня профессор Слагхорн? — спросил Тедди.

— Откуда мне знать? — отрезал Бойл. — Мне только что сказали привести тебя. Иди!

Тедди спустился по лестнице до подземелий и направился в кабинет директора Слизерина. Он постучал в дверь и открыл её, когда Слагхорн отозвался:

— Войдите.

Слагхорн сидел за столом. Он не выглядел таким дружелюбным и весёлым, как во все те дни, когда Тедди видел его.

— А, мистер Люпин. Закройте за собой дверь, пожалуйста.

Тедди так и сделал, и сел за стол, когда Слагхорн жестом указал ему.

Слагхорн сложил руки на своём огромном животе и посмотрел на Тедди глазами-бусинками.

— Мистер Люпин, — сказал он, и Тедди заметил, что это также отличалось от их предыдущих встреч, когда заместитель директора называл его просто «Тедди». — Я оскорблён!

Он сделал ударение на последнем слове, и Тедди поморщился.

— Мне очень жаль, профессор, — пробормотал Тедди, глядя вниз, но Слагхорн продолжил:

— Я оскорблён тем, что вы сказали профессору Ллевеллин такую чушь! Украли парализующее зелье из моего офиса? В самом деле, мистер Люпин!

Тедди моргнул и посмотрел на него.

— Но я это сделал, профессор, — сказал он.

Он поднял дрожащий палец, чтобы указать на шкаф позади зельевара. Слагхорн даже не удосужился посмотреть, лишь пренебрежительно махнул рукой.

— Да, мой мальчик, вы это заметили, не так ли? У вас зоркий глаз. Может быть, именно здесь у вас возникла задумка использовать парализующее зелье. Но вы действительно верите, что у меня можно что-нибудь украсть? Уверяю вас, если бы вы попытались вынести что-нибудь из этого шкафа, вы бы далеко не ушли. Неужели вы можете подумать, что я действительно был бы настолько неосторожен? Неважно, что мы с вами оба знаем, что я никогда не оставлял вас одного в этой комнате! Вы думали, что профессор Ллевеллин не расскажет мне такую абсурдную историю, или вы просто сочли нас за дураков?

Он издал неодобрительное кудахтанье, а затем Тедди услышал какой-то свист. На подставке у локтя Слагхорна стоял чайный сервиз, и зельевар поставил на стол две чашки и налил в каждую чай из чайника. Он подтолкнул один через стол к Тедди.

Отчаяние и оцепенение Тедди сменились растерянностью и смущением.

— Выпейте чаю, молодой человек, — сказал он. — А потом расскажи мне, почему ты наговорил директрисе эту чушь о краже зелья из моего кабинета. Мы оба знаем, что ты не вор, Тедди.

Дрожащей рукой Тедди взял предложенную чашку и отпил горячего чая. Казалось, это подействовало успокаивающе, но, опустив чашку, он промолчал. Слагхорн смотрел на него, и Тедди не мог встретиться с ним взглядом, поэтому опустил взгляд на колени.

— Ох, Тедди, — вздохнул Слагхорн. — Ты полон решимости быть упрямым до последнего, не так ли? Ты действительно предпочёл бы быть исключённым, чем выдать своего сообщника?

Это заставило Тедди поднять голову, и теперь он увидел, что Слагхорн держит маленькую бутылочку, которую он в последний раз видел на столе директрисы.

— Это, — сказал Слагхорн, глядя на бутылку, — получено из довольно мощной партии парализующего зелья, но уж точно не из тех, которые я когда-либо варил. Мне потребовалось некоторое время, чтобы проанализировать его из-за того, что оно было разбавлено, но я бы сказал, что это работа семикурсника или, возможно, очень талантливого шестикурсника.

Профессор положил бутылочку на стол и наклонился вперёд. Его глаза внезапно впились в мальчика.

— Кто сделал это для тебя, Тедди?

Тедди сглотнул и посмотрел вниз, покачав головой.

— Упрямый гриффиндорец, — снова вздохнул Слагхорн. — Я восхищаюсь твоей преданностью, если не твоей глупостью. Конечно, я тоже этого ожидал. Тебе трудно не произнести имя, не так ли? Это покалывание на языке, жжение в глазах? Это работает сыворотка правды!

Тедди чуть не поперхнулся и поспешно поставил чашку. Он как раз собирался сделать ещё один глоток.

— Для этого требуется всего несколько капель, — продолжил Слагхорн. — Ты уже усвоил более чем достаточно. Твои самые сокровенные тайны вырвутся из тебя, как бы сильно ты ни желал сохранить их при себе...

Голос Слагхорна стал мягким, почти гипнотическим. Тедди тяжело сглотнул, желая, чтобы его горло сомкнулось. Он стиснул зубы, но он уже чувствовал, как разбухает его опухший язык, и ему хотелось говорить.

— Ты ведь не крал парализующее зелье, не так ли? — спросил Слагхорн.

Тедди покачал головой, тяжело сглотнув.

— Нет, — пробормотал он.

— Ты получил его от того, кто тебе его дал?

— Д-д-да, — неохотно сказал он.

— Кто это был, Тедди? — прошептал Слагхорн. — Наверняка кто-то из моего класса по продвинутым зельям. Это была Джилл? Мэйси? Пирс? Офилия? Гэррик?

Тедди попытался прикусить язык. Он вспотел.

— Пожалуйста, профессор, — простонал он.

— Не сопротивляйся, Тедди. Просто скажи мне имя. Это мог быть Юсуф, он достаточно талантлив. Или, может быть, Аннабель? Да, это была мисс Джонс, не так ли? Её уже исключают, ты знаешь, Тедди. Хуже неприятностей у неё не будет. Скажи мне!

Тедди яростно замотал головой и зажмурился.

— Никто! — воскликнул он.

Он дрожал всем телом. Наконец он открыл глаза и увидел Слагхорна, снова откинувшегося на спинку стула с разочарованным видом.

— Тедди, Тедди, что скажет Гарри? А что насчёт твоей бедной бабушки?

Тедди посмотрел вниз. Внезапно стало так же важно не плакать, как и не назвать имя того, кто дал ему парализующее зелье.

— К счастью для вас, — сказал наконец Слагхорн, — профессора Ллевеллин не так легко обмануть, как вы предполагали. Вы виновны во лжи, и это очень серьёзно, и в том, что у вас есть незаконное зелье, что даже более серьёзно. Но ни одно из этих преступлений не подпадает под меры нулевой терпимости.

Тедди медленно и недоверчиво поднял глаза.

— Я… я не понимаю.

— Ты не вор, — оживился Слагхорн. — Ты дурак. Невероятный, упрямый дурак и многое другое, но не вор.

Тедди был настолько смущён и потрясен, что не мог понять происходящего. Он не был вполне уверен, что понял, о чем говорил профессор Слагхорн.

— Вы… вы имеете в виду, что меня не исключат? — спросил он, слишком ошеломлённый, чтобы почувствовать надежду.

— Это зависит от профессора Ллевеллин, — сказал Слагхорн. — Для тебя было бы лучше, если бы ты рассказал мне, кто дал тебе парализующее зелье. Но я подозреваю, что ты можешь избежать исключения.

Рот Тедди несколько раз открылся и закрылся. В конце концов он закрыл его и держал закрытым, когда понял, что, вероятно, похож на рыбу.

— Это всё, мистер Люпин, — сказал Слагхорн резким тоном. — Вы можете вернуться в свою спальню. Я надеюсь, профессор Лонгботтом вскоре сообщит вам о вашей судьбе.

Дрожа, Тедди поднялся на ноги и пошёл к двери, не совсем доверяя своим ушам и остальному телу. Затем что-то ещё пришло ему в голову, и он повернулся к Слагхорну, который сидел за своим столом и с серьёзным выражением лица смотрел на Тедди.

— Профессор, — пробормотал он, боясь спросить, но не в силах не сделать этого. — Почему вы просто не заставили меня выпить ещё сыворотки?

— В твоей чашке не было ничего, кроме чая, Тедди, — фыркнул Слагхорн. На мгновение его глаза весело сверкнули, как обычно. — Мы не можем просто поить детей сывороткой правды без одобрения Министерства. Это было бы совершенно незаконно!

Он бросил на Тедди проницательный взгляд.

— Но ты удивишься, как часто этот трюк срабатывает. Только не на тебе, упрямый и глупый мальчик!

Слагхорн усмехнулся. Затем выражение его лица снова помрачнело, и он сказал:

— А теперь отправляйся.

И махнул рукой, прогоняя Тедди из кабинета.

Тедди вернулся в свою комнату, словно в тумане. На душе у него было весьма тяжело. Хотя он наконец-то осознал, что его, наверное, не исключат, но не чувствовал, что ему что-то сошло с рук. Он был уверен, что Гарри и его бабушка будут в нём очень разочарованы. Его даже не волновало, какое наказание он может получить вместо исключения.

По иронии судьбы, его беспокоило кое-что ещё, о чём он думал ещё до того, как он вошёл в кабинет директрисы, а теперь, когда казалось, что он действительно избежал мер нулевой терпимости, это ещё больше не давало ему покоя.

В своей комнате Тедди, не обращая внимания на волшебника на портрете, требовавшего, чтобы его развернули, достал Карту мародёров.

Большинство учеников находились в своих классах. Школьный день ещё не закончился, и обычно в это время Тедди был на уроке зелий. Прямо сейчас это было последнее место, где он хотел находиться, хотя он заметил, что профессор Слагхорн все ещё находится в своём кабинете, а точка перед собравшимися первокурсниками Гриффиндора и Слизерина, была подписана «Офилия Карайт».

— Что она там делает? — пробормотал он, но в данный момент ему было всё равно.

Вместо этого он посмотрел вниз, в подземелья. Он увидел Джеффри Монтегю в комнате, одного. Ему было интересно, собирает ли Джеффри свои вещи, готовясь вернуться домой. К кому? Тедди ничего не знал о семье Монтегю. Он даже не знал, жив ли ещё его отец. Возможно, он в Азкабане?

Но исключать Джеффри было несправедливо.

— Я, должно быть, с ума сошёл, — пробормотал он.

— Ну, разговаривать с самим собой — нехороший признак! — проворчал приглушённый голос со стороны портрета, прижатого к стене.

Тедди очень хотелось сказать этому волшебнику заткнуться. Он знал, что ему надо уважать старших, но был предел тому, сколько сарказма он был готов вынести от портрета. Затем он заметил ещё одну точку, перемещающуюся по подземельям. Он уже заметил Аргуса Филча на четвёртом этаже. Смотритель теперь был повсюду, без сомнения, стремясь поймать как можно больше учеников за чем-то, что нарушило бы меры нулевой терпимости. Тедди затем заметил новую точку и на странное имя под ней.

— Слипфанг? — прочёл он вслух.

— Что-что? — спросил волшебник с портрета.

Тедди не обратил на него внимания и посмотрел на точку. Она прошла через лабиринт коридоров Слизерина и поднялась по лестнице в вестибюль. Тедди добрых двадцать минут наблюдал, как Слипфанг поднялся в вестибюль, прошёл вдоль стен половину пути в Большой зал, затем повернул назад, поднялся на первый этаж и вошёл в — пустой! — класс профессора Биннса, постоял там минуту или две, затем вернулся и пошёл по коридору в Больничное крыло. Там Тедди увидел только мадам Помфри и двух учениц, Сабрину Коллинз и Диану Форте. В Сабрине он узнал второкурсницу Гриффиндора, что за завтраком жаловалась на головную боль. Диану он не знал, но, судя по её местоположению, она, похоже, лежала на кровати в лазарете… и точка с надписью «Слипфанг» приближалась прямо к ней.

Тедди вскочил на ноги и помчался к двери, но, распахнув её, чтобы выбежать, чуть не столкнулся с Дэнни Бойлом.

— Тебя ждут в кабинете директора, — сказал староста, явно раздраженный тем, что ему снова приходится приводить Тедди, а затем вскрикнул: «Эй! Люпин!», когда тот пробежал мимо него из Гриффиндорской башни.

Через несколько минут он прибежал в Больничное крыло, тяжело дыша. Он прошёл мимо Сабрины, удивлённо посмотревшей на него, и направился в лазарет. Диана лежала в постели, и Тедди узнал в пухлой девочке в очках и с вьющимися тёмными волосами первокурсницу с Рейвенкло. Она была на всех его двойных уроках с Рейвенкло, и он, вероятно, слышал её имя раньше, но просто не удосужился его запомнить.

— С тобой все в порядке? — спросил он, задыхаясь.

— Ну, мадам Помфри сказала, что потребуется несколько часов, чтобы кости моих пальцев снова выросли, — сказала она, поднимая безвольно повисшие пальцы и морщась. — Могло быть и хуже, хотя это и впрямь очень больно. Но спасибо, что спросил!

Она выглядела испуганной, взволнованной, растерянной, но странно довольной.

— Я, конечно, не ожидала, что ты будешь так обеспокоен…

— У тебя есть палочка? — прервал её Тедди.

Её глаза расширились:

— Моя палочка?

Она начала лихорадочно обыскивать свою рубашку, висевшую на спинке кровати. Она не могла ощупать её карманы из-за своих бескостных пальцев, и от этой попытки на глазах у неё навернулись слёзы. Тедди схватил рубашку и осмотрел карманы. Они были пусты.

— Моя палочка была в кармане рубашки! — воскликнула она голосом, высоким от волнения. — Она пропала! Моя палочка украдена!

— Мистер Люпин, что здесь происходит? Надеюсь, вы не стали опять жертвой заклятия? — резко спросила мадам Помфри, подойдя к нему сзади.

Но Тедди уже выбежал из лазарета, не обращая внимания на негодующие возгласы Помфри и крики Дианы. Как только он скрылся из поля зрения их обоих, он развернул Карту мародёров и стал искать Слипфанга. Но никаких признаков таинственного злоумышленника не было, ни где-нибудь между первым этажом и подземельями, ни где-нибудь ещё.

Он увидел, что Невилл Лонгботтом и Мэйр Ллевеллин находятся в кабинете директрисы, поэтому сложил карту, сунул её в карман и побежал обратно на седьмой этаж.

— Моргауза, — сказал он горгулье, охранявшей вход в кабинет директрисы, и уже бросился через проем к лестнице, прежде чем она полностью отодвинулась в сторону.

Наверху лестницы он едва дождался, пока Ллевеллин скажет: «Войдите!», и постучал, прежде чем открыть дверь и ворваться внутрь. И только когда увидел сердитый взгляд директрисы и ещё более грозное выражение лица Лонгботтома, он остановился.

— Мистер Люпин, — сказала профессор Ллевеллин, — как мило с вашей стороны нанести нам визит. Надеюсь, это не доставило вам слишком много неудобств? Или мистер Бойл по какой-то причине не смог вас найти?

Он сглотнул, и слова, что начали вырываться из него, замерли на его языке.

— Нет, мэм, — выдохнул он. — Он нашёл меня на месте.

— И, очевидно, вы вполне способны двигаться быстро, когда пожелаете, — сухо сказала Ллевеллин. Тедди сделал несколько глубоких вдохов и выпрямился. — Ну, есть достаточно причин, чтобы исключить вас даже без мер нулевой терпимости, но после разговора с профессором Слагхорном я поняла, что вы не вор, а просто рассказчик небылиц.

Тедди очень хотел рассказать им о Слипфанге, но тон и ледяной взгляд директрисы в сочетании с выражением глубокого разочарования Лонгботтома парализовали Тедди лучше любого зелья.

— Профессор Лонгботтом очень страстно защищал вас, и поэтому, вопреки моему здравому смыслу, а возможно, сейчас, и его, — добавила она, взглянув на декана Гриффиндора, — я помещаю вас на испытательный срок. Вы будете отбывать наказание каждый вечер в течение как минимум месяца. По истечении этого срока мы с профессором Лонгботтомом решим, продлевать его или нет. Любые дальнейшие нарушения — и вы будете исключены. Вы понимаете, мистер Люпин?

Он сглотнул и кивнул.

Она сказала, направив взгляд на стол, где находились какие-то бумаги:

— Вы можете уйти.

— Мэм, — сказал Тедди.

Она резко подняла голову, чтобы посмотреть на него.

— Исключили ли Джеффри Монтегю? — спросил он.

Щёки профессора Лонгботтома покраснели.

— Это не ваша забота, — отрезала Левеллин.

— Мэм, несправедливо исключать его за то, что у него была фотография отца! Если бы он всем её показывал и хвастался, это было бы другое, но...

— Я не знаю, почему вы думаете, что я хоть в малейшей степени заинтересована в вашем мнении по этому поводу, мистер Люпин, — сказала директриса стальным тоном, — но я думаю, что профессору Лонгботтому лучше убрать вас с моего поля зрения.

Лонгботтом даже ничего не сказал, он просто положил руку Тедди на плечо и повёл его к двери. Он не дёрнул Тедди, но хватка профессора была крепкой и неумолимой.

— И ещё, — начал Тедди, и теперь Лонгботтом сжал его плечо, почти настолько сильно, что причинил боль.

На лестнице Лонгботтом даже не взглянул на него, пока они спускались. Тедди вздохнул и попробовал ещё раз.

— Профессор Лонгботтом, я знаю, что вы очень злитесь, и я понимаю, — сказал он торопливо, — но это действительно важно…

— Злюсь, Тедди? — ответил Лонгботтом.

Его голос был обманчиво тихим. Они вышли в коридор и увидели двух хаффлпаффцев, идущих к ним. Лонгботтом бросил на них взгляд, заставивший их развернуться и пойти в другую сторону, а затем посмотрел на Тедди. Невилл Лонгботтом не выглядел рассерженным, но Тедди внезапно пожалел об этом. Ему хотелось, чтобы этот человек взорвался от ярости и закричал на него, а не смотрел на него так, как он смотрел на него сейчас.

— Я даже не могу описать, что я сейчас чувствую, — сказал Лонгботтом. — Я разочарован, разозлён, потрясён, и это ещё не всё. Знаешь ли ты, что я только что потратил полчаса, отговаривая профессора Ллевеллин от исключения тебя, потому что технически ты не нарушил политику нулевой терпимости, и мы уже отчислили слишком много учеников, которые этого не заслуживали? Знаешь ли ты, что я даже привёл тот же самый довод про Джеффри Монтегю, и что, поделившись с ней своими мыслями через мгновение после того, как она только что дала тебе незаслуженный второй шанс, ты полностью отменил каждое слово, что я ей сказал? Ты знаешь, что я выступал на твоей стороне, хотя я бы не сделал так много для любого другого ученика, из-за моего уважения к Гарри и к твоему отцу? Я только что поставил на кон весь свой авторитет ради тебя, а ты пришел поздно, без уважения и благодарности, и выставил меня настоящим дураком.

Тедди все ещё пытался выдавить из себя слова, но они не выходили.

— Я больше не могу тебе помочь, Тедди, — сказал Лонгботтом, — вне моей обычной роли главы Гриффиндора. Я пытался понять, я пытался проявить сочувствие. Я знаю, что на тебя возлагали большие ожидания. Я даже чувствую определённую близость к тебе. Ты знаешь, что я тоже потерял своих родителей из-за Пожирателей Смерти, и меня воспитывала очень требовательная бабушка.

Он покачал головой.

— Мне так хотелось увидеть в тебе себя, Гарри или Ремуса. Но до сих пор ты вёл себя безответственно и совершенно без здравого смысла. И твоя успеваемость тоже, признаюсь, невелика.

Он замолчал, а Тедди был слишком потрясён, чтобы ответить.

— Тебе ещё надо повзрослеть, — очень медленно сказал Лонгботтом. — Я не хочу, чтобы ты думал, что это значит, что у меня нет симпатии к тебе, Тедди. Ты молод, и я вижу, что у тебя доброе сердце. Но недостаточно просто иметь добрые намерения. Тебе нужно думать больше о том, что делаешь, и меньше о том, что думают другие. Понимаешь?

Тедди кивнул.

— Сегодня вечером ты пойдёшь к Филчу для отработки, — сказал Лонгботтом. — И так будет каждый вечер, пока я не отменю взыскание. Я сам не могу придумать, что с тобой делать.

Тедди никогда бы не подумал, что можно чувствовать такой стыд, не будучи исключённым. Лонгботтом уже почти ушёл, когда к Тедди наконец вернулся голос.

— Профессор Лонгботтом! — крикнул он.

Лонгботтом остановился и очень медленно повернулся в его сторону, как будто не мог поверить, что Тедди на самом деле обратился к нему.

Чтобы решиться на это, потребовалось даже больше храбрости, чем нужно было, чтобы неоднократно спускаться в подземелья Слизерина,, но Гарри велел ему рассказать об этом Невиллу, и это было важно. В конце концов, пришло время повзрослеть и нести ответственность. Он побежал, чтобы снова догнать Лонгботтома.

— Кто-то по имени Слипфанг крадёт палочки! — сказал Тедди, когда снова оказался достаточно близко, чтобы говорить без крика.

Гнев Лонгботтома сменился замешательством. Тедди рассказал ему о Карте мародёров, о том, как он увидел на ней Слипфанга, и о том, что он прибыл в лазарет слишком поздно, чтобы предотвратить кражу палочки Дианы Форте.

Когда он закончил, декан Гриффиндора поджал губы.

— Значит, у тебя всё ещё есть Карта мародёров.

— Вы собираетесь её забрать?

Лонгботтом задумчиво посмотрел на него.

— Я поговорю об этом с Гарри, — сказал он наконец. — Тебе следовало пойти прямо к учителю, а не в лазарет, чтобы самостоятельно расследовать, кто такой этот Слипфанг.

Тедди склонил голову.

— Да, сэр.

Конечно, он не мог рассказать другому учителю о Слипфанге, не раскрыв существование Карты мародёров. Но Лонгботтом, похоже, уже знал о ней.

— Что я говорил тебе о добрых намерениях?

Тедди кивнул.

— Если ты снова увидишь Слипфанга на карте, немедленно обратись ко мне.

— Да, сэр.

Лонгботтом развернулся и быстро пошёл обратно к кабинету директрисы. Тедди понял, что ему пока разрешили оставить карту себе. И, все ещё поглощённый целым облаком чувств, он вернулся в свою спальню.

* * *

По школе распространился слух не только о том, что была украдена ещё одна палочка, но и о том, что Тедди Люпин побывал на месте происшествия и что-то знал о воре. Атмосфера снова стала напряжённой. С начала Рождества и до происшествия с Дианой Форте ни одна палочка не была украдена. Ученики, что оставались в Хогвартсе на каникулах, тщательно следили за палочками, и школьный персонал принял многие из мер безопасности, о которых говорила Левеллин.

Тедди с трудом представлял, что сказать своим любопытным сокурсникам. Профессор Лонгботтом не просил его держать это в тайне; с другой стороны, невозможно было объяснить, как он оказался рядом с Дианой, когда её палочку украли, не раскрывая существование Карты мародёров.

Он остановился на объяснении: «Мне показалось, что я увидел, что кто-то крадётся в Больничном крыле, и я последовал за ним». Это не всех удовлетворило, но Тедди настаивал, что больше ничего не видел, как бы его ни просили. Поскольку он был одним из учеников, которые впервые столкнулись с вором, его объяснение было, по крайней мере, последовательным. И, как подумал он про себя, оно, в принципе, было правдой. Его товарищи по Гриффиндору спорили о том, какое заклинание мог использовать вор — Чары теней или что-то другое?

Дьюи первым спросил его о том, что произошло, на уроке заклинаний. Тедди быстро рассказал ему о Слипфанге и Карте мародёров, но не о разговоре с директрисой.

— Что за имя такое — Слипфанг? — задался вопросом Дьюи. — Похоже на оборотня!

— Оборотень, крадущий палочки? — недоверчиво спросил Тедди.

— Да, вряд ли, — признал Дьюи.

— Пять баллов с Гриффиндора и Хаффлпаффа, — вставил профессор Флитвик. — Меньше разговоров, господа, больше взмахов!

Тедди и Дьюи поморщились и продолжили размахивать палочками. Дьюи очень хотел поговорить с Тедди об их общей задумке с Мерси, но возможности продолжить разговор в классе Флитвика не было.

На уроке трансфигурации Тедди сел рядом с Каем и рассказал ему о Карте и загадочном Слипфанге.

— Оборотень? Чепуха! Это гоблинское имя! — уверенно прошептал Кай.

— Откуда ты знаешь? — прошептал Тедди в ответ. — Ты знаток в гобледуке?

— Это звучит по-гоблински! — настаивал Кай.

— Мистер Люпин, мистер Чанг, — сказала профессор Пэйсгуд, сегодня утром явно бывшая особенно не в духе. — Десять баллов с Гриффиндора и Рейвенкло, и если я снова услышу ваши разговоры в моём классе, вы оба получите отработку.

Все уставились на Тедди и Кая. Профессор Пэйсгуд редко снимала больше пяти баллов и почти никогда не грозила отработками. Даже Кай, казалось, испугался. Тедди хранил молчание до конца урока, не желая узнавать, что произойдёт, если ему назначат дополнительное наказание.

«Наверное, исключат», — подумал он.

На гербологии Тедди почти не говорил. Они переносили часть саженцев палочных деревьев в теплицу. Он снова оказался в паре с Вайолет, которая заметила угрюмое молчание Тедди и сначала ничего не сказала. Она наблюдала, как Тедди посмотрел на профессора Лонгботтома, прошедшего мимо них; тот взглянул на их деревце, кивнул и пошёл дальше.

— В чём дело? — прошептала она наконец.

Вообще, на гербологии, в отличие от большинства других предметов, разговаривать разрешалось. Единственная причина, по которой большинство других учеников этого не делали, заключалась в том, что профессор Лонгботтом снова соединил гриффиндорцев со слизеринцами. Ни одна из других пар не хотела болтать, а из-за политики нулевой терпимости и отсутствия Джеффри Монтегю даже слизеринцам не хотелось дразнить своих сокурсников из Гриффиндора.

— Профессор Лонгботтом меня ненавидит, меня чуть не исключили, у меня вечные отработки, и я знаю, кто крадёт палочки, но не совсем, — пробормотал Тедди.

Вайолет моргнула.

— А можно поподробнее, но без жалости к себе?

Он уставился на неё. Она невозмутимо посмотрела в ответ.

— Слишком сложно сейчас объяснять, — пробормотал он, указывая на Неро Веленоса, стоявшего в нескольких метров от него.

— Тогда сегодня вечером.

— Сегодня вечером у меня отработка с Филчем.

— И что ты сделал?

— Готов поспорить, не хуже, чем то, что сделал Джеффри! — тихо прорычал Неро. — Только Джеффри не посчастливилось стать любимцем Лонгботтома!

Тедди посмотрел на Неро и почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Откуда вообще взялась идея, что он был любимцем Лонгботтома? Они все видели, как его наказали за драку так же, как и Джеффри. Но он подавил свои первоначальные чувства и вместо этого сказал:

— Ты прав. Я думаю, с Джеффри обошлись хреново.

Неро удивлённо поднял брови. То же самое сделала и Вайолет, хотя в основном она была удивлена таким грубым выражением.

Слизеринец отошёл, когда Лонгботтом подошёл ближе, возможно, заметив, как они обмениваются словами. После того, как профессор снова отправился смотреть на другие пары, Вайолет сказала:

— Нам в самом деле нужно поговорить.

— Перед ужином, в Выручай-комнате, — прошептал Тедди. — Ты скажешь Каю на следующем занятии, я передам Дьюи.

Затем они с Тедди прошли мимо Хлои, стоявшей, как всегда, неподвижно, когда она была рядом с Вайолет, хотя слизеринка с конца октября не подавала никаких признаков того, что она вообще знала о существовании Хлои.

Тедди, Дьюи, Кай и Вайолет отправились на седьмой этаж в тот же день — после того, как занятия закончились. Выручай-комната, однако, их не впустила. Они трижды прошли перед участком стены напротив гобелена Варнавы Вздрюченного, потом ещё три раза, а дверь все не появлялась.

— Может быть, дело в тех мерах безопасности, о которых говорила профессор Ллевеллин, — предположил Дьюи. — Она каким-то образом избавилась от Комнаты.

— Она была здесь всегда, и Гарри сказал, что это часть замка, — ответил Тедди. — Я сомневаюсь, что Ллевеллин смогла бы избавиться от неё, даже если бы захотела. И если она вообще знает о ней.

Все четверо закрыли рты, когда дверь внезапно появилась, и в следующий момент Мортимер Тиквейт и Кларис Дарси вылезли наружу, хихикая и держась рука об руку. Выражения лиц парочки изменились, когда они увидели четверых первокурсников.

— На что вы смотрите? — раздражённо спросил Мортимер.

— Тебе больше общаться не с кем? — хмыкнула Кларис, глядя на Вайолет.

Четыре первокурсника не ответили, просто смотрели, как двое старших слизеринцев уходят по коридору.

— Что они там делали? — пробормотал Тедди.

Вайолет посмотрела на него с нечитаемым выражением лица.

— А что? — спросил он.

Уголки её рта дёрнулись. Она покачала головой.

— Давай посмотрим, сможем ли мы войти сейчас.

После ухода предыдущих обитателей Выручай-комната теперь была готова принять их, и они оказались в уютной зале, бывшей за дверью во время их предыдущих визитов.

— Ладно, расскажи, приятель, — сказал Дьюи, садясь напротив Тедди. — Что произошло, когда ты рассказал Лонгботтому и Ллевеллин о Слипфанге?

— Можем ли мы посмотреть карту? — с интересом спросил Кай.

— Почему тебя чуть не исключили? — вставила Вайолет, и это прервало Кая и Дьюи.

Они оба посмотрели на Тедди.

Неохотно, не встречаясь ни с кем взглядом, он поведал им о парализующем зелье, как его чуть не исключили за кражу и как ему изменили приговор, когда профессор Слагхорн сказал директрисе, что на самом деле Тедди не крал зелье. Он не упомянул допрос за чаем и выговор профессора Лонгботтома, но всё остальное рассказал им.

Кай, Дьюи и Вайолет некоторое время задумчиво молчали после того, как Тедди закончил. Вайолет заговорила первой.

— Тедди, — заявила она. — Ты действительно дурак.

Тедди нахмурился, но её обеспокоенный взгляд погасил большую часть его обиды.

— Это было не очень умно, — согласился Дьюи.

— Парализирующее зелье? Ты совсем спятил? — воскликнул Кай. — Ты мог бы навсегда заморозить лицо!

— И сказать директрисе, что ты его украл… — заметила Вайолет.

— Спасибо, я достаточно наслышан о том, какой я дурак! — рявкнул Тедди.

За прошедший день он не слышал ничего, кроме этого, и ещё не получил известий ни от Гарри, ни от своей бабушки.

Трое его друзей снова замолчали, а затем Дьюи сказал:

— Мы просто волнуемся, приятель. Ещё раз совершишь ошибку, и тебя действительно исключат!

— Я понимаю это, спасибо, — закатил глаза Тедди.

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть метаморфомагом, — сказал Кай. — Тебе следует сказать своим соседям по комнате, что если им не нравятся твои рожи по ночам — это их дело! Зачем им вообще глядеть на тебя, пока ты спишь?

— Можем ли мы продолжить? — зарычал Тедди.

Они снова замолчали, пока Вайолет не сказала:

— Кай прав, «Слипфанг» звучит как имя гоблина.

— Я все ещё считаю, что это похоже на оборотня. Или на великана. Или, может быть, на тролля, — предположил Дьюи.

— Да, оборотень, великан или тролль в мантии-невидимке подходит куда лучше, — произнесла Вайолет крайне сухим тоном.

— Хорошо, предположим, что это гоблин, но зачем ему красть палочки? — спросил Тедди.

— Их всегда возмущало то, что мы запрещаем им иметь палочки, — сказал Дьюи. — На протяжении веков это было основной причиной трений между гоблинами и волшебниками. Некоторые из крупнейших восстаний гоблинов были именно из-за ограничений на палочки.

Когда остальные трое удивлённо посмотрели на него, он спросил:

— Как? Вы никогда не слушали, что рассказывает профессор Биннс?

— Э-э, нет, — сказал Тедди.

— Не совсем, — ответил Кай. — Только то, что будет в тесте.

— Так это наша теория? Гоблин в мантии-невидимке крадёт палочки? И что именно он с ними делает? — спросила Вайолет.

— Почему мы беспокоимся об этом? — спросил Дьюи. — Учителя теперь знают о Слипфанге. Я думаю, они что-нибудь сделают.

— Ты хочешь сказать, что тебе не любопытно? — почти обиженно потребовал Кай.

— Ну, конечно, — сказал Дьюи, — но я не вижу, что мы можем с этим поделать.

— Мы сможем поймать его, когда он в следующий раз появится на карте Тедди! — горячо воскликнул Кай.

— Или она, — вставила Вайолет. — Вором может быть девушка-гоблин.

— По имени Слипфанг? — фыркнул Кай.

— Откуда ты знаешь, какие имена носят женщины-гоблины? — возразила Вайолет.

— А как насчёт карты? — спросил Дьюи. — Мы можем её увидеть?

Тедди засомневался.

— Гарри сказал, что мне не следует хвастаться ей перед всеми.

— Ну, мы ведь не «все»! Ты же не раскладываешь её на столе в Большом зале, — возразил Кай.

Сначала неохотно, но с большим энтузиазмом, когда его друзья подошли ближе, и даже Вайолет выглядела заинтригованной, Тедди развернул карту и разложил её на столе.

— Чертовски гениально! — прошептал Кай. — Смотрите, можно увидеть всех в Хогвартсе! Вон там Коннор, и Кэйлин, и Гилберт, и профессор Флитвик, и видно даже профессора Ллевеллин в её кабинете!

— Да, я вижу, что это очень полезная вещь для слежки за людьми, — сказала Вайолет.

— Или чтобы избегать Филча! — сказал Кай, указывая пальцем на точку смотрителя, следующего за парой учеников на третьем этаже. — Тебя никогда не поймают там, где тебе не следует быть, пока у тебя есть это, Тедди!

— Ты и в самом деле подталкиваешь его нарушить ещё больше правил? — потребовала Вайолет.

— Нет, просто говорю, — пробормотал Кай.

Его голос затих, когда Вайолет строго посмотрела на него.

— Я не вижу нас, — заметил Дьюи.

И это было правдой; когда они все обыскали седьмой этаж, не нашлось никаких признаков Выручай-комнаты и никаких точек с их именами.

— Ха, — отреагировал Тедди. — Должно быть, это чары Комнаты.

— Я не вижу никакого Слипфанга, — продолжил Дьюи. — Как, по-вашему, гоблин или кто бы там он не был, мог вообще попасть в Хогвартс? Тем более, если повсюду повсюду вредноскопы, датчики секретности и тому подобное?

— Я знал, что ты тоже хочешь его поймать! — торжествующе воскликнул Кай.

— Или её, — вставила Вайолет.

— Вначале я увидел Слипфанга в подземельях, — сказал Тедди.

Вайолет подняла брови.

— Я не имел в виду, что слизеринцы имеют к этому какое-то отношение! — поспешно добавил Тедди. — Может быть, он — или она — каким-то образом проник в подземелья.

— Слипфанг мог войти в школу через какой угодно вход, а в подземельях он… ладно, чёртов он-она-оно, — раздражённо проворчал Кай, а Вайолет только фыркнула, — находился, когда ты посмотрел на карту. Эй, посмотри! Это секретные туннели?

Кай снова оживился, указав на проходы, ведущие с нескольких этажей замка, каждый из которых выходил за пределы карты, в сторону Хогсмида.

— Да, их несколько, — пробормотал Тедди.

Гарри, дядя Рон и дядя Джордж много раз упоминали секретные проходы в Хогсмид, после чего тётя Гермиона предупреждала Тедди не использовать их. Кай возмущенно посмотрел на Тедди, обиженный тем, что он никогда раньше не упоминал такую интересную вещь.

— Ну, очевидно, именно так Слипфанг входил и выходил! — воскликнул Кай.

— Именно что очевидно! — саркастически ответила Вайолет.

— Держу пари, что там установлены датчики секретности, — заметил Дьюи.

— Гарри сказал, что даже Филч не знает всех секретных ходов, а он был здесь чуть ли не вечность, — сказал Тедди.

Затем все четверо замолчали, задумчиво глядя на карту, наблюдая за точками, перемещающимися по замку. Наконец, Дьюи поднял руку.

— Итак, пока мы здесь, есть ещё один вопрос.

Тедди, Кай и Вайолет посмотрели на него, и, чувствуя себя немного неловко из-за своей очень «хаффлпаффской» идеи, Дьюи, тем не менее, рассказал им о том, как он и Мерси хотели пригласить первокурсников со всех факультетов, чтобы пообщаться вместе. Он упомянул те же доводы, которые обсуждал с Мерси, а затем его голос затих в нервном ожиданий реакции своих друзей.

Кай, который уже слышал предложение Дьюи, сказал:

— Я думаю, что в принципе это хорошая идея, но как ты собираешься уговорить слизеринцев — кроме Вайолет — вступить в клуб, что не принесёт им никакой пользы?

— А зачем кому-то вступать в клуб, не несущий никакой пользы? — ответила Вайолет.

— Ну, я надеялся, что у вас могут быть какие-нибудь предложения, вместо того, чтобы просто говорить мне, что это глупо и не сработает! — обиделся Дьюи.

Кай и Вайолет слегка покраснели, но вдруг заговорил Тедди:

— Я знаю, что заставит слизеринцев прийти.

Все выжидающе посмотрели на него.

— Скажите им, что мы вернём в школу Джеффри Монтегю!

Его друзья посмотрели на Тедди так, будто он начал у них на глазах превращаться в оборотня.

— Э, чего? — спросил Дьюи, когда наконец обрёл голос.

Он был уверен, что что-то не так расслышал.

— Тот Джеффри Монтегю, которого ты пытался убить на уроке гербологии? — уточнил Кай.

— Я не пытался его убить, — не совсем убедительно возразил Тедди.

На самом деле он не был уверен, что происходило у него в голове во время драки с Джеффри.

Вайолет была потрясена так же, как и остальные.

— Ты хочешь… отменить… исключение Джеффри, — медленно повторила она, будто не веря своим словам.

— Да! — ответил Тедди. — Это было несправедливо! Его исключили за то, что у него была фотография отца! Это вся память о нём, что у него осталась! Он не виноват, что его отец был Пожирателем Смерти и у его отца была Тёмная Метка! Одно дело, если бы он хвастался, что его отец был последователем Волдеморта, как будто этим можно гордиться, но вы действительно думаете, что он заслужил исключение из-за того, что хранил фотографию?

— Нет, — ответила Вайолет. — Я так не думаю.

Она все ещё смотрела на Тедди широко открытыми глазами.

Кай и Дьюи переглянулись.

— Ну… — сказал Кай.

— Я заслуживаю исключения больше, чем он! — заявил Тедди.

— Не могу с этим спорить, — сказала Вайолет. Когда Кай и Дьюи пристально посмотрели на неё, она добавила: — Я не говорю, что хочу, чтобы Тедди исключили!

— Мне пришлось отбывать наказание вместе с Гарольдом Блейком, — заметил Тедди. — Разве он не принёс в школу какое-то маггловское оружие? Пистилет или что-то в этом роде?

— Да, — ответил Кай. — Но он не собирался никому причинять вреда! Ему просто было любопытно, как он работает. Он единственный с Рейвенкло, кто в этом году сдаёт СОВы по маггловедению.

— Может быть, он и не хотел ничего плохого, — сказал Тедди, и ему внезапно показалось, что он говорит голосом профессора Лонгботтома. — Но какой смысл в том, что ему дали отработку за то, что могло кого-то убить, а других исключили за вещи, которые не столь опасны?

— Ну, если сказать так… — неохотно пробормотал Кай.

— Ну, непонятно, что считать опасным, — сказал Дьюи. — Но я понимаю, о чём ты.

Вайолет всё ещё смотрела на Тедди, но её неверие сменилось чем-то другим. Она смотрела на него с чем-то вроде восхищения.

— Я думаю, — тихо сказала она, — что остальным слизеринцам было бы очень интересно услышать это от тебя, Тедди. Но я не вижу, какую пользу это принесёт. Профессор Ллевеллин не изменит меры нулевой терпимости только потому, что кучка первокурсников считает их несправедливыми.

— Возможно, нет, — согласился Тедди. — Но, по крайней мере, нам будет о чем поговорить. И кто знает…

Впервые с тех пор, как он вернулся в Хогвартс, он широко улыбнулся.

— Может быть, кому-нибудь действительно придёт в голову что-то стоящее?

— А что насчёт других факультетов? — спросил Кай. — Не думаю, что они сплотятся вокруг бедного Джеффри Монтегю.

— Но из каждого факультета выгнали того, кого не стоило, — продолжил Тедди. — И не только это. Я расскажу о Слипфанге всем, кто придёт! Давайте объявим, что мы знаем о похитителе палочек то, что учителя им не скажут!

Все уставились на Тедди, который явно снова был «на коне».

— Значит, мы основываем подрывное тайное общество, да? — спросил Кай. А потом он тоже улыбнулся. — Я за!

Он посмотрел на Вайолет и сказал:

— Не говори мне, что слизеринцы откажутся вести подрывную деятельность?

Она пристально посмотрела на Кая, а затем медленно улыбнулась.

— Вряд ли.

Дьюи открыл рот. Это было совсем не то, что они с Мерси имели в виду! Но когда его друзья повернулись к нему, он вздохнул.

— Хорошо, — сказал он, пожав плечами. А затем тоже улыбнулся. — Даже хаффлпаффцы могут бунтовать во имя правого дела!

Тедди не пришлось долго ждать, чтобы узнать, что его крестный отец с бабушкой думают о его столкновении с мерами нулевой терпимости. Профессор Лонгботтом, должно быть, сообщил Гарри об этом через камин в его кабинете, а Андромеда Тонкс получила сообщение либо от Гарри, либо от самой директрисы.

Когда на следующий день к завтраку прибыла утренняя почта, Тедди на мгновение улыбнулся, увидев сову своей бабушки, а затем понял, что она, вероятно, услышала о том, что он сделал. Внезапно перспектива получить письмо от бабушки стала для него гораздо менее привлекательной.

Его опасения сменились ужасом, когда он увидел то, ему что прислала бабушка. Сова положила ему на тарелку ярко-красный конверт. Из него начал клубиться дым. Вдоль скамейки по обе стороны от него его товарищи-гриффиндорцы инстинктивно отодвинулись подальше.

— Лучше открой прямо сейчас, и покончим с этим, Люпин! — крикнул кто-то из-за стола Гриффиндора.

— Давай, приятель, — сказал Альбус с едва скрываемым ликованием.

Тедди вздохнул, схватил конверт и разорвал его.

Громовещатель подпрыгнул в воздух, но хотя голос его бабушки раздался достаточно громко, чтобы его можно было услышать за столиками других домов, это не был крик. Тедди никогда не слышал, чтобы его бабушка кричала. Даже когда она злилась, она никогда не выходила из себя. Но он слышал сдерживаемую ярость в её голосе.

— ТЕОДОР! РЕМУС! ЛЮПИН! МНЕ СТЫДНО! Я НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ ЧТО-ТО ТАКОЕ ГЛУПОЕ! О ЧЕМ ТЫ ДУМАЛ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК! Я ДАЖЕ ПРЕДСТАВИТЬ НЕ МОГУ! Я НАДЕЮСЬ, ЧТО ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ БЛИЗОК С ТВОЕЙ КУЗИНОЙ ВАЙОЛЕТ, ПОТОМУ ЧТО У НЕЙ В ДЕСЯТЬ РАЗ БОЛЬШЕ ЗДРАВОГО СМЫСЛА, ЧТО У ТЕБЯ, И ТЕБЕ ОЧЕВИДНО НУЖНА НЯНЯ!

Письмо вспыхнуло и рассыпалось пеплом над завтраком Тедди.

В Большом зале разразился смех, а Тедди засох и умер — ну, по крайней мере, ему хотелось засохнуть и умереть. Вместо этого он просто постарался выглядеть невозмутимым. Андромеда Тонкс отчитывала его и в прошлом, но такого никогда не было. Конечно, он никогда раньше и не делал ничего, чтобы заслужить подобное.

За слизеринским столом Вайолет тоже с усилием сохраняла самообладание. Её щеки горели красным. Она пыталась не обращать внимания на хихиканья и смешки. Неужели её двоюродной бабушке прямо надо было упомянуть её?

«Этого ещё не хватало», — подумал Тедди, когда ещё одна сова доставила письмо от его крестного отца. По крайней мере, это не был Громовещатель.

Послание Гарри было написано тоном не столько сдерживаемой ярости, сколько сдержанного разочарования.

Тедди,

Невилл рассказал мне всё. Я также получил известие от твоей бабушки. Она получила новости от профессора Ллевеллин. Сиди спокойно и терпи её Громовещатель. Ты его заслужил.

Я не буду вдаваться в подробности того, что ты уже знаешь, а именно: я очень разочарован в тебе. Я не буду утверждать, что я никогда не делал опасных и глупых поступков в твоём возрасте, потому что ты прекрасно знаешь, что это не так. Но меня беспокоит причина этого. Поэтому я расскажу кое-что о твоём отце, чего никогда раньше не говорил.

Ремус был хорошим и замечательным человеком. Не было ничего, чего бы он не сделал для тех, кого любил. Если у него и был один недостаток, так это его нежелание внимательно посмотреть на себя и своих друзей. Он жаждал их одобрения. Временами его желание понравиться брало над ним верх. Иногда его преданность брала верх над его совестью.

Надеюсь, ты понимаешь, к чему я клоню, Тедди.

Что касается новой политики нулевой терпимости в Хогвартсе, то я не в восторге от неё, но Мэйр Ллевеллин имеет право делать то, что, по её мнению, лучше для школы, и я намерен её поддержать. Это значит, что тебе лучше привыкнуть к новым мерам.

Наконец, ты поступил правильно, рассказав Невиллу о Слипфанге. Мы сейчас ведём расследование. Это значит, что тебе его вести не надо! Я все ещё думаю, забрать ли у тебя Карту или нет. Лучше мне больше не слышать ни слова о твоём плохом поведении.

С любовью (да, до сих пор),

Гарри

Тедди задумался.

Да, он видел, к чему клонил Гарри. Он оглядел своих соседей по комнате, из-за чьих насмешек он вообще попал в неприятности, а затем взглянул через стол на Хлои. Он был полным дураком, не так ли?

Но это не означало, что Гарри был прав во всем. Значит, его крестный отец поддерживал профессора Ллевеллин? Ну, Гарри теперь работал в Министерстве. У него были обязанности. Ему приходилось поддерживать старших. Он сам был старшим.

«Хорошо», — подумал Тедди, вставая из-за стола.

Он не скажет Гарри ни слова о своих планах.

* * *

К полудню никто ничего ещё не слышал о похитителе палочки, хотя слухи ходили по всей школе. Тедди набрался смелости и подошёл к профессору Лонгботтому во время урока травологии.

— Профессор, — начал он, обнаружив Лонгботтома в задней части оранжереи, с горшками странных серых растений, похожих на кактусы, в то время как остальная часть класса была занята выращиванием цветокрылок.

— Вы закончили со своей цветокрылкой, мистер Люпин? — спросил Лонгботтом, казалось бы, рассматривая серые кактусы.

— Э, почти.

На самом деле Вайолет все ещё собирала грязь вокруг них, но она лишь вздохнула и кивнула, когда Тедди что-то прошептал ей на ухо и отошёл поговорить с Лонгботтомом.

— Профессор, вы узнали что-нибудь о Слипфанге? Будет ли профессор Ллевеллин делать заявление?

Лонгботтом прекратил свои дела и постоял некоторое время, затем медленно повернулся к Тедди. Выражение его лица было совершенно спокойным, но тон казался немного напряжённым.

— Это не ваша забота, мистер Люпин. Уверяю вас, сотрудники Хогвартса и департамент мракоборцев не просто сидят и ждут, когда Слипфанг нанесёт новый удар.

— Но кто такой Слипфанг, профессор? Это гоблин?

Лонгботтом закрыл глаза.

— Мы пока не знаем. Мы объявим что-нибудь, когда сможем сообщить студентам больше, чем просто имя. Пожалуйста, предоставьте расследование нам, — он открыл глаза. — Теперь возвращайтесь к вашему растению, мистер Люпин.

— Да, сэр.

Тедди вернулся к Вайолет.

— Он тебе что-нибудь сказал? — прошептала Вайолет.

Тедди покачал головой.

— Они ничего не знают. Или не собираются нам рассказывать. Ведь мы всего лишь дети!

Вайолет выгнула бровь.

— Я не уверена, что обидчивость лучше жалости к себе.

Он нахмурился, но его прервал Неро.

— Слышь, Люпин, — сказал слизеринец, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что профессор Лонгботтом все ещё находится вне пределов слышимости. — Ты действительно знаешь, кто ворует палочки?

— Не совсем, — ответил Тедди, — но…

Неро понизил голос до шёпота.

— Ты действительно хочешь отменить исключение Джеффри?

— Ну… — ответил Тедди.

— Как ты собираешься это сделать? Думаешь, твой крестный отец может дёрнуть за ниточки? Зачем ему помогать сыну Пожирателя Смерти?

— Так, подожди… — Тедди внезапно понял, что многие другие слизеринцы, приглаживая землю вокруг своих цветокрылок и поправляя лозы, наблюдали за ним и Неро.

— Приходи на нашу встречу, — сказала Вайолет. — Тогда Тедди расскажет тебе больше. Мы сообщим тебе, где и когда.

Неро взглянул на Вайолет, с сомнением покосился на Тедди, а затем кивнул.

— Что теперь? — пробормотал Тедди, как только Неро повернулся к ним спиной и начал спорить с Альфредом о том, нужно ли их растению больше почвы.

— Теперь вы с Дьюи делаете то, что планировали, — ответила Вайолет.

— Ты сказала остальным слизеринцам, что я могу вернуть Монтегю?

— Конечно, нет. Я сказала им, что ты хочешь его вернуть. Этого было достаточно, чтобы они заинтересовались.

— И что мне им сказать?

Она посмотрела на Тедди и подняла их цветокрылку в горшке, подталкивая его к нему. Когда он взял его, она одарила его одной из своих редких улыбок и сказала:

— Ты что-нибудь придумаешь.

* * *

Тедди провёл следующую неделю в разговорах с Дьюи, Каем и Вайолет об их пока ещё не названном клубе. Когда они могли встретиться в библиотеке или пустом классе, иногда приходила и Мерси Бербидж, приводя с собой Сон-Хи Мун. Тедди заметил, что Вайолет, хотя и вела себя с Мерси вежливо, явно ощущала какую-то неловкость рядом с хаффлпаффской девочкой.

Выручай-комната была самым очевидным местом встреч их клуба, но Тедди сомневался насчёт этого.

— Довольно скоро все в школе узнают о Комнате! — заметил он.

Мерси слегка надулась. Ей очень хотелось увидеть Комнату.

— Я не думаю, что это такой уж большой секрет, — ответил Кай. — Чжоу рассказала мне об ней, и, видимо, слизеринцы ходят туда целоваться.

Вайолет закатила на него глаза.

— Да, в отличие от рейвенкловцев и гриффиндорцев, что просто целуются в коридорах.

— Что-что? — вырвалось у Кая и Тедди.

— Питер Ханиборн и Ханна Холмс, — пояснила Вайолет. — Я думаю, что профессор Лонгботтом хотел отчитать их, но ему, вероятно, было просто приятно видеть, как ученики из разных факультетов целуются, а не насылают друг на друга заклятия.

— Это объясняет сигналы тревоги палочки сегодня днём, — пробормотал Кай.

Рейвенкловцы все ещё не позволили Ханиборну пережить проигрыш Хаффлпаффу. В соответствии с предсказанием Кая перед Рождеством палочки-сигнализаторы были запрещены, но некоторые ученики все ещё прятали их при себе и надевали их, когда им приходилось гулять по Хогвартсу в одиночку.

— Мы закончили говорить о поцелуях? — сухо осведомился Дьюи.

Мерси и Сон-Хи хихикнули.

— В любом случае, — сказал Тедди, — возможно, многие ученики знают о Выручай-комнате, и я знаю, что профессору Лонгботтому тоже известно про неё, но это не такой уж и тайный клуб, если все точно знают, где мы встречаемся.

— Тогда нам всем просто придётся поклясться хранить тайну, — сказал Дьюи.

— Мы могли бы использовать проклятие, как это сделала Гермиона Грейнджер! — вставил Кай.

Тедди моргнул.

— Тётя Гермиона использовала проклятие?

— Да. У Мариетты, подруги моей сестры, все ещё есть шрамы.

— Никто из нас не знает подобных проклятий, — заметил Тедди, нахмурившись.

— И проклинать кого-то — это не то, что мы имели в виду, — сказала Мерси. — Право, я не думала, что мы начинаем бунт!

— Нет, — сказал Тедди, — мы просто требуем более разумных правил. Меры профессора Ллевеллин несправедливы, и мы имеем право заявить это!

— Правильно! Долой директрису! — воскликнул Кай. Вайолет пристально посмотрела на него, и его улыбка померкла. — Я просто пошутил!

— У профессора Ллевеллин очень трудная работа, — заметила Вайолет. — В прошлом семестре был полный бардак. Ей нужно было что-то делать.

— На чьей ты стороне? — потребовал Тедди. — Я думал, ты согласна, что с Джеффри Монтегю обошлись несправедливо! Не говоря уже обо всех, кого исключили на этой неделе!

В понедельник гриффиндорец и слизеринец подрались возле Большого зала. Оба были исключены. Во вторник Дуглас Макфи из Хаффлпаффа ответил на насмешки слизеринских игроков в квиддич, выхватив палочку и бросив в них проклятие Неуклюжих пальцев, чтобы они уронили свои книги. Его исключили. Мисс Пинс поймала рейвенкловца, пытавшегося украсть книгу из Запретной секции библиотеки. Это не была книга по тёмной магии, но его исключили за кражу. Один из соседей Стивена Уайта по комнате сунул руку с палочкой в сумку Стивена, планируя наложить туда какое-то неприятное заклинание, и вскричал, когда его руку укусила пара зачарованных зубных протезов. Стивена отправили на отработки, но его соседа по комнате исключили. Всего в первую неделю учёбы из-за мер нулевой терпимости были отчислены одиннадцать учеников.

— Я согласна, — сказала Вайолет. — Я думаю, что эти меры — это чересчур. Но…

— Но что?

Теперь все смотрели на неё.

— За исключением дураков, что не могут держать себя в руках, никто больше не швыряет заклинания и не устраивает засады на людей в коридорах. Вы должны признать… так более мирно, — она покачала головой. — Я не говорю, что мне нравится нулевая терпимость, но если нам придётся выбирать между ней и войной…

— Нам не придётся! — сказал Дьюи. — Я не верю в это! Вот почему мы и устраиваем наш клуб!

Мерси улыбнулась ему. И Тедди кивнул в знак согласия.

— Верно, — сказал Тедди. — Но это не значит, что мы не можем немного побунтовать!

Он широко улыбнулся.

— Это может привести к тому, что нас исключат, — заметил Дьюи.

— Тогда нам лучше не попадаться!

Дьюи и Кай обменялись взглядами. Целеустремлённость Тедди была им хорошо знакома.

Вайолет почувствовала то же самое.

«Так решителен… но не хватает здравого смысла», — подумала она.

Всем шестерым настало время пойти на ужин, после чего Тедди должен был явиться на следующий вечер отработки с Филчем. Новый, более строгий режим в некотором смысле облегчил ему эту задачу; в любой вечер вместе с ним могло находиться до дюжины других отбывающих наказание, а это означало, что Филч не мог навалить так много работы на кого-нибудь одного. Но последние несколько вечеров они чистили совятню, все загоны и конюшни, где Хагрид держал своих существ. Филч поручал им самую грязную работу, какую только мог придумать, и Тедди всегда возвращался в свою комнату уставший, грязный и вонючий.

Прежде чем они ушли, Дьюи обратился к Тедди и Вайолет.

— Эй, я хотел кое-что у вас попросить.

Они обернулись и выжидающе посмотрели на него, а Кай и девочки из Хаффлпаффа остановились.

— Вы же знаете, что наш клуб не только против нулевой терпимости, верно? Мы также хотели, чтобы магглорождённые из разных факультетов разговаривали друг с другом.

— Да, — сказал Тедди, не уверенный, что ему нравится, к чему все клонится.

— Итак, я надеялся, что Вайолет уговорит прийти Стивена.

— Я думаю, что смогу, — сказала она. — Хотя я советую тебе держать его подальше от Неро, Энтони и Кристофера.

Дьюи кивнул.

«Это была лёгкая часть разговора», — подумал он.

— И… — сказал он, глубоко вздохнув. — Я думаю, Хлои…

— Ещё чего! — воскликнул Тедди.

— Тедди… — взмолился Дьюи, но тот уже возмутился.

— Она может сама найти своих чертовых друзей! Она в этом хороша! Она сама во всём виновата! Ты беспокоился о тайне, ну, она, наверное, выдаст нас, чтобы избежать одной ночи отработок!

— Тедди, большинство слизеринцев, которых ты хочешь пригласить, вели себя не лучше Хлои — извини, Вайолет, — добавил Дьюи.

Вайолет слегка нахмурилась, но ничего не сказала.

— Она хорошо ладит с Эдгаром, — продолжил он, — и лично я думаю, что ты ненавидишь её главным образом потому, что она выставила из тебя дурака!

Тедди возмутился ещё больше.

— Дело не в том, что она сделала со мной… — затем он остановился и сказал: — Я не то чтобы ненавижу её.

Дьюи посмотрел на Вайолет.

— Я знаю, что у тебя больше причин, чем у Тедди, не любить её, но если мы действительно собираемся связаться с другими, даже с теми, что раньше были врагами…

Вайолет не смотрела ни на кого из них. Она, как обычно, хмурилась, что означало, что она о чем-то думает и не склонна делиться своими мыслями.

— Она даже не извинилась! — сказал Тедди. — Во всяком случае, не перед Вайолет.

— А что, если она это сделает? — тихо спросила Мерси.

Тедди и Вайолет повернулись к ней.

— Не могла бы ты подарить ей немного прощения? — спросила Мерси, переводя взгляд с Тедди на Вайолет.

Тедди посмотрел на Вайолет, которая снова выглядела обеспокоенной и не могла встретиться взглядом с Мерси. Наконец Вайолет пожала плечами.

— Это дело Тедди, — сказала она. — Она с его факультета. Если он захочет привести её, я не буду возражать.

Тедди вдумчиво посмотрел на свою кузину.

— Ты уверена? Ты хочешь, чтобы она была там?

Вайолет снова пожала плечами.

Тедди нахмурился и снова посмотрел на Дьюи и Мерси.

— Я подумаю об этом, — сказал он. — Но я приведу её только в том случае, если она пообещает извиниться перед Вайолет.

Вайолет взглянула на него и покачала головой, хотя на мгновение на её губах появилась улыбка. Затем она снова взглянула на Мерси.

— Я голодна, — сказала она. — Нам лучше всего поужинать.

Все направились в Большой зал к своим столам.

* * *

Из-за отработок Тедди единственное время для встреч было между окончанием уроков и ужином. Они договорились о своей первой встрече в третью пятницу января, за неделю до игры Рейвенкло-Слизерин.

То, что сказала Вайолет, было правдой; Хогвартс стал более мирным, поскольку ученики уже не дрались в коридорах. Мадам Помфри приходилось иметь дело только с обычными случаями магических болезней, неудачными заклинаниями и трансфигурациями. Но общая атмосфера было не лучше. Все жили в страхе быть исключёнными, и даже некоторые учителя не хотели проводить в жизнь новую политику. Иногда профессора намеренно отворачивались, чтобы не быть вынужденными послать кого-то к директрисе.

О Слипфанге ученикам никто не объявил.

Тедди, Дьюи, Кай и Вайолет взяли на себя ответственность за отбор членов своих факультетов для первой встречи, связав каждого обещанием хранить тайну. Про себя Вайолет думала, что к тому времени, как более дюжины первокурсников из всех четырёх факультетов узнают о встрече, любые претензии на секретность, вероятно, исчезнут, но она послушно посоветовала слизеринским мальчикам держать язык за зубами. Они пообещали, что так и сделают, но Вайолет совершенно не удивилась, когда Нагаина подошла к ней в тот вечер в окружении Децимы и Бернис и спросила:

— Почему ты не пригласила нас в этот твой тайный клуб?

— Я не думала, что вам это будет интересно, — ответила Вайолет.

«И это должно было быть тайной», — подумала она.

— Ну конечно! — надула губки Нагаина.

Вайолет вздохнула.

— Там будут первокурсники со всех четырёх факультетов. И вам следует быть с ними вежливыми. Даже с рейвенкловцами.

— Твой кузен будет там?

— Да, — осторожно ответила Вайолет.

Нагаина улыбнулась.

— А как насчёт той противной маленькой шалуньи из Гриффиндора?

— Она тоже может быть там.

— Ну, — сказала Нагаина. — Это звучит очень интересно.

— Действительно? — фыркнула Бернис. — Глупые мальчики и надоедливые девочки с других факультетов.

— В прошлый раз это не сработало, не так ли? — пробормотала Децима.

— Возможно, на этот раз попадём в засаду мы, — предположила Беринс. — Что в этом интересного?

Вайолет немигающим взглядом посмотрела на Бернис, и та отвела глаза.

— Будет мороженое, — очень серьёзно сказала Вайолет.

* * *

Дьюи пригласил всех своих соседей по комнате. Эдгар сразу же воодушевился этой идеей, как и предполагал Дьюи. Саймон не сразу пришел в восторг, но Дьюи настаивал.

— Вы с Эдгаром можете поговорить с другими магглорожденными, — сказал Дьюи.

— В Хаффлпаффе есть и другие магглорожденные, — ответил Саймон. — Как Ирен Бейкер.

— Ну, ты с ней разговариваешь? — спросил Дьюи.

— Нет, — признался Саймон.

Дьюи не удивился. Ирен Бейкер была хорошенькой девушкой на четвёртом курсе, а её парень был одним из загонщиков команды Хаффлпаффа.

— Я думаю, ты хорошо поладишь с остальными, — сказал Дьюи. — Я имею в виду, ты ведь пришел сюда не для того, чтобы дружить с одними факультетами и враждовать с другими.

В конце концов Саймон согласился прийти, хотя и с некоторой неохотой. Дьюи дважды подумал, прежде чем пригласить Алдуина, но все равно решил сделать это. Алдуин, однако, отнёсся к этой идее с ещё меньшим энтузиазмом, чем Саймон.

— А тот рейвенкловец в огромных очках будет там? — спросил он.

— Ты прекрасно знаешь его имя, приятель, — раздражённо сказал Дьюи. — Да, Кай будет там.

— Тогда забудь это.

— Знаешь, ты действительно должен извиниться перед ним за то, что обвинил его в краже твоей палочки.

— То есть мне надо пойти туда, чтобы пообщаться со всякими лузерами и дать Чангу повод публично унизить меня?

Дьюи не удалось убедить Алдуина, и ему удалось лишь добиться от него обещания никому ничего не говорить. Он был весьма расстроен после разговора со своим чистокровным соседом по комнате. По его мнению, Алдуин Божур, очевидно, был одним из тех, кого Распределяющая шляпа отправила не туда. Он легко мог представить, что такой высокомерный гордец будет счастливее на каком-нибудь другом факультете. Но Алдуин, похоже, не видел никаких проблем в том, чтобы находиться в Хаффлпаффе, и не видел смысла общаться с первокурсниками других факультетов.

* * *

Кай считал сохранение тайны серьёзным делом, поэтому он осторожно разговаривал с каждым из своих соседей по комнате один на один.

Гилберт хотел знать, будет ли там Нагаина.

На самом деле Кай так не думал, но он уклонился от ответа.

— Я думаю, там будет много слизеринцев.

Но затем он не мог не добавить:

— Знаешь, ты ей действительно не нравишься.

— Я не тупой!

— Ну тогда почему ты всё время ходишь за ней?

— Настойчивость сработала для Люпина, не так ли?

Кай не мог скрыть свою реакцию. Он засмеялся, а затем просто покачал головой.

— Верно, — наконец смог сказать он. — Пусть слизеринцы поработают над тобой неделю, а потом посмотрим, понравишься ли ты ей!

Гилберт повернулся и пошёл прочь.

— Так ты придёшь, да? — крикнул ему вслед Кай.

А потом пробормотал про себя: «У него просто с головой не в порядке». Но разве они с Дьюи не говорили почти то же самое о Тедди?

Ответ Коннора был предсказуем.

— Я приду, если Кэйлин захочет.

— И она придёт, если ты захочешь. Так что, конечно, вы оба придёте, — твердо сказал Кай, отметив про себя передать Тедди сказать Кэйлин то же самое.

Он думал, что Родни заинтересуется. В конце концов, у этого меланхоличного мальчика было что-то общее со многими слизеринцами.

Родни тоже так думал, поэтому отказался.

— Зачем мне говорить о моем отце со слизеринцами? — сердито спросил он.

— Ну, я думаю, они поймут, — сказал Кай.

— Ты дурак? — огрызнулся на него Родни.

Кай был ошеломлён. Он никогда раньше не видел, чтобы Родни выходил из себя.

— Нет худшего клейма, чем быть родственником Пожирателя Смерти! Ты действительно думаешь, что я захочу поговорить об этом с ними? Я даже тебе не должен был говорить!

— Но… — сказал Кай, но Родни отказался слушать дальше.

«Два из трёх — это не так уж и плохо», — подумал Кай.

У него было смутное ощущение, что Тедди, или Дьюи, или Мерси, или, может быть, даже Вайолет, могли бы справиться с Родни лучше, но он не так уж и хорошо осознавал свои «серые зоны». Например, ему даже в голову не пришло пригласить кого-нибудь из девочек своего факультета, которых он почти не знал, пока к нему не подошла Диана Форте.

— Вы с Тедди Люпином действительно проводите тайную встречу, чтобы поговорить о похитителе палочки? — спросила она.

Застигнутый врасплох Кай, был немного раздосадован.

— Ну, это не может быть большой тайной, если ты об этом узнала!

— Гилберт рассказал мне. Думаю, это хорошая идея. Если ты позволишь мне прийти, обещаю, я никому не скажу. Кроме Аиши. Она тоже хочет прийти.

— Верно, — Кай задавался вопросом, есть ли в школе кто-нибудь, кто ещё не знал об их «тайной встрече». — Тогда только ты и Аиша.

* * *

У Тедди также были неоднозначные результаты со своими соседями по комнате.

— Мороженое со слизеринцами? — недоверчиво спросил Альбус. — Послушай, Люпин, я знаю, что тебе нравится твоя кузина…

— Она мне не нравится! — возразил Тедди. — Ну, не в таком смысле. В любом случае, это не только потому, что я знаю некоторых хороших слизеринцев. Ты мог бы понять это, если бы ты дал им шанс.

— Ты говоришь как хаффлпаффец. Это было предложение Паркинсона или Диггори?

— Ну, Дьюи, — признался Тедди, — но мы также хотим поговорить о краже палочек и что профессора утаивают от нас, а также о политике нулевой терпимости и о том, насколько она несправедлива!

— Ты имеешь в виду, что знаешь больше, чем признался? — спросил Альфред. Он сердито посмотрел на Тедди. — И ты не сказал профессору Лонгботтому?

— Я сказал профессору Лонгботтому! — ответил Тедди. — И я тебе тоже расскажу, если ты придёшь.

— Что ты имеешь в виду, что политика нулевой терпимости несправедлива? — спросил Колин, — Да, она строга, но справедлива.

— Вы думаете, что отчисление за толчок, или за просмотр книг, или за семейные фотографии, справедливо? — потребовал Тедди.

— Семейные фотографии? Ты говоришь об этой змее Монтегю? — Альфред и Альбус потрясённо посмотрели на Тедди.

— Ну да. Не только о нём.

— После того, что он проделал, ты должен радоваться, что этого темнопоклонника исключили! — фыркнул Альбус.

— Ну, я не рад! — рявкнул Тедди. — И почему ты думаешь, что он занимался Тёмными искусствами?

— Ты сошёл с ума, Люпин, — сказал Альбус. — Полнолуние вроде ещё не настало...

Чтобы удержать Тедди, потребовались Колин, Альфред и Эдан, схвативший Тедди за ногу.

— Уйди отсюда, Альбус! — крикнул Колин, обхватив рукой шею Тедди и пытаясь прижать ему руку.

Альбус нахмурился, но неохотно вышел из комнаты. Тедди, наконец, успокоился после того, как трём другим мальчикам пришлось практически посидеть на нем.

— Хорошо, я знаю, что шуточка была не к месту, — произнёс, задыхаясь, Колин, — но это не стоит исключения! В особенности из-за драки с другим гриффиндорцем.

— Вам всем лучше помнить, что я тоже гриффиндорец! — зарычал Тедди, все ещё чувствуя боевой задор. — Если я услышу ещё одну шутку про оборотней… — Он посмотрел на трёх своих оставшихся соседей по комнате.

По крайней мере, у них хватило приличия выглядеть виноватыми.

— Прости, Тедди, — сказал Эдан.

— А если серьёзно, почему ты пытаешься помочь слизеринцам? — спросил Альфред.

— Ты уверен, что это не потому, что тебя самого чуть не исключили? — вставил Колин.

— Это потому, что меня не исключили, — сказал Тедди, и все они непонимающе посмотрели на него.

— Вы хотя бы подумаете об этом? — спросил Тедди, и все они с настороженностью кивнули.

Но он предпочёл бы сразиться со всеми четырьмя соседями по комнате одновременно, чем разговаривать с Хлои. С октября он почти не обращал на неё внимания, хотя ему приходилось видеть её каждый день, и он знал, что она продолжала смотреть на него грустными, обиженными глазами. Теперь у неё было не так уж много друзей в Гриффиндоре. Даже Роджер Дрокер и другие парни, с её помощью устроившие засаду на Вайолет, считали её глупой маленькой девочкой, не заслуживающей их внимания.

Она едва не подпрыгнула, когда Тедди подошёл к ней перед завтраком и сказал: «Хлои». Затем она повернулась с тревожным выражением лица.

— Не смотри на меня так, — пробурчал он. — Я не собираюсь тебя бить.

— Я знаю это, — она выпрямилась.

— Что ты сделала, было ужасно, — сказал он. — Это было подло, и ты сделала это просто назло.

— Это все, что ты хотел сказать? — спросила она, глядя вниз.

— Мы собираемся устроить… вечеринку, типа того. Не похожую на прошлую вечеринку, — мрачно добавил он. — Но там будут ученики из всех факультетов, включая Вайолет.

Хлои неуверенно посмотрела на него, но в её глазах был намёк на надежду, от которого его живот снова затрепетал. Он почувствовал знакомую нервозность, когда на него посмотрели её ярко-зелёными глаза, и напомнил себе, какой хитрой интриганкой она оказалась.

— Ты приглашена, — сказал он. — С одним условием. Ты должна извиниться перед Вайолет.

Её лицо застыло.

— Значит, это все для того, чтобы наказать меня? — тихо спросила она.

— Нет, это не для того, чтобы тебя наказать! Знаешь, не всё в мире вертится вокруг тебя!

И он вновь почувствовал себя виноватым, когда она вздрогнула от его слов.

Он вздохнул:

— Это для того, чтобы пытаться похоронить обиды и доказать, что мы действительно можем ладить. Но для тебя это значит поступить правильно, как ты должна была несколько месяцев назад.

Она снова посмотрела на него, смахивая слёзы. Он не был уверен, были ли это слезы раскаяния или жалости к себе. Или, может быть, она просто хотела, чтобы он пожалел её.

— Что, если… что, если она меня не простит? — прошептала Хлои. — А что, если она хочет отомстить?

— Тогда прими это как гриффиндорка, — сказал Тедди так холодно, как только мог. — Слушай, приходи или нет. Это твоё дело.

* * *

К третьей пятнице января Тедди был уверен, что о его «тайной» встрече знает практически каждый первокурсник, да и, вероятно, и многие старшекурсники. Он только надеялся, что никто не побежит доносить учителям.

Он и Кай ждали снаружи в коридоре седьмого этажа, в то время как Дьюи, Вайолет, Мерси и Сон-Хи расставляли в Выручай-комнате прохладительные напитки. Тедди знал, что Комната приспосабливается к потребностям тех, кто войдёт в неё, но все же было немного удивительно обнаружить, что сегодня днём она стала намного больше, как раз подходящего размера для собрания человек из двадцати или около того, и с дюжиной столиков со стульями.

Однако в комнате не было еды. Тедди был в восторге, когда хаффлпаффцы подошли с большими вёдрами мороженого, баночками с десертными начинками и кувшинами со сливочным пивом, фруктовым пуншем и тыквенным соком.

— Домовые эльфы сделают для вас всё, если вы вежливо попросите, — пояснила Мерси.

Судя по тому, что говорила Тедди тётя Гермиона, не обязательно было даже вежливо просить, но он решил, что обязательно найдёт способ отблагодарить эльфов.

Внутри Дьюи пытался расставить столы и стулья так, чтобы всем было неудобно замкнуться на своём факультете.

— Ты, я и Сон-Хи должны сидеть за разными столами, — сказал он Мерси.

Сон-Хи выглядела слегка обеспокоенной.

— Ты хочешь завести друзей за пределами Хаффлпаффа, не так ли? — спросил он её.

— Да? — неуверенно ответила она.

Вайолет тихо расставляла банки с конфетной посыпкой, орехами, шоколадным соусом, ирисками, мармеладом и другими начинками рядом с ведёрками мороженого. Мерси подошла к ней и тихо спросила: «Всё в порядке?»

Вайолет вздрогнула и удивлённо посмотрела на Мерси.

— Конечно. А что?

Мерси мягко улыбнулась.

— Тебе всегда неловко рядом со мной.

— Нет, это не так, — сказала Вайолет.

Мерси посмотрела вниз.

— Знаешь, я не держу на тебя зла.

Вайолет начала было возражать, что она не понимает, о чём разговор, но не смогла.

— Дьюи, наверное, говорил тебе, что меня назвали в честь моей тёти Черити.

Вайолет медленно кивнула.

— Тебе не нужно моё прощение, ты знаешь. Ты не имела никакого отношения к её смерти.

Вайолет снова кивнула.

— Я знаю, — сказала она очень тихо.

Было много подробностей о том, что произошло в годы правления Волдеморта, о которых Вайолет не знала. Но она знала, что Черити Бербидж была убита в поместье Малфоев. Это было известно всем; реформированное Министерство Магии сформировало комиссию для расследования всех смертей, произошедших во время террора Волдеморта, чтобы дать как можно более полный отчёт. Некоторые тела так и не были найдены, а люди числились пропавшими без вести и по сей день. Многие семьи никогда не узнали, как, где и когда умерли их близкие. Но хотя тело Черити так и не было обнаружено, Малфои дали показания, что были свидетелями её убийства в своём доме.

Лицо Мерси было таким добрым, что Вайолет пришлось снова отвести взгляд.

— Тогда почему ты словно бы чувствуешь себя виноватой? — тихо спросила Мерси.

* * *

— Значит, я не пойду в гости к папе на следующей неделе? — спросила маленькая Вайолет, уже зная ответ.

— Нет! — отрезала Пэнси Паркинсон.

У родителей Вайолет случился ещё один скандал, который закончился тем, что Пэнси бросила в камин целую банку каминного порошка, в результате чего лицо её отца исчезло во взрыве магического пламени и дыма. Пэнси сердито бросилась на диван и налила себе ещё один бокал вина.

— Нет, я не думаю, что тебе нужно проводить время с таким человеком, как твой отец!

Нижняя губа Вайолет слегка задрожала.

— Но я хочу! — заскулила она. Ей едва исполнилось семь.

— Иди сюда, Вайолет, — сказала Пэнси, — и позволь мне рассказать тебе кое-что о твоём отце.

Она похлопала по дивану рядом с собой. Вайолет тихо подошла к матери и села рядом с ней, а Пэнси обняла малышку. Вайолет не нравилось, когда её мама пила, но она её не боялась; Пэнси никогда не применяла к ней насилия. Но она знала, что когда её мать уже разозлилась на отца, из-за вина она только сердилась ещё больше. И когда она наклонилась и приложила губы к уху дочери, её слова истекали ядом.

— Он кровавый убийца! — прошептала Пэнси.

Глаза Вайолет расширились. Она покачала головой.

— Нет, это не так! Он сказал…

— Он сказал, что никогда никого не убивал. Конечно, он это говорил! А чего ты ожидала? В противном случае он отправился бы прямо в Азкабан! — Пэнси провела пальцами по волосам Вайолет, пытаясь сделать их более похожими на свои собственные. — Но сидеть и смотреть, как кого-то убивают, и ничего не делать — ты тогда так же виновен, не так ли?

Вайолет не знала, что на это ответить, и ей хотелось, чтобы мама перестала говорить о её отце. Но она этого не сделала. Пэнси отпила ещё глоток из стакана и продолжила:

— Твой отец, конечно, считает так. Всю ту осень и зиму, до твоего рождения, как ты думаешь, о чем он стонал во сне? О чём ему снились кошмары? И кем была та невинная дурочка, что утешала его, когда он просыпался и рыдал о мисс Бербидж? О, как ему было жаль! — Пэнси насмешливо усмехнулась. — Мы все знали мисс Бербидж ещё со школы — глупую, безобидную женщину — и он просто сидел там и смотрел, как Тёмный Лорд скармливает эту несчастную идиотку своей чёртовой змее!

На протяжении нескольких недель после этого Вайолет преследовали кошмары, но, в отличие от её отца, она никогда не плакала во сне и не искала утешения у Пэнси, когда просыпалась. Она была ещё слишком юна, чтобы полностью всё это понять, хотя даже тогда она достаточно слышала о Волдеморте, чтобы решить: если бы он кого-то убивал, её отец, вероятно, не мог бы многое сделать, чтобы помешать этому.

Пэнси посмотрела на Вайолет.

— Твой отец, твои бабушка и дедушка видели, как она умерла, прямо здесь, в их доме! Тот самый дом, который он хочет, чтобы ты посетил!

Она неправильно поняла испуганный взгляд Вайолет и поцеловала её в лоб.

— Не волнуйся, дорогая, тебе не придётся возвращаться туда! Ему просто повезло, что я сдержала своё слово. Никогда никому не говорила. Сомневаюсь, что у него когда-нибудь хватит смелости рассказать Бербиджам все подробности...

Она допила остаток вина, а затем прижала дочку к себе.

— Я сказала только тебе, Вайолет, дорогая. Драко не может сказать, что я не храню семейные тайны.

* * *

— Нет, — ответила Вайолет. Она снова отвела взгляд.

Мерси внимательно посмотрела на Вайолет, а затем внезапно обняла её.

Сон-Хи застыла, а брови Дьюи поползли вверх. Вайолет была очень рада, что в комнате больше никого не было.

— Тогда перестань нервничать рядом со мной, — прошептала Мерси. — За что бы ты ни чувствовала вину, я прощаю тебя. И моя семья тоже. Мы не ненавидим вашу семью.

— Вы даже не представляете, что натворила моя семья, — сказала Вайолет.

— Мне все равно. Мы все равно тебя прощаем.

«Навероное, быть хаффлпаффцем очень странно», — подумала Вайолет.

* * *

Когда ученики начали подниматься на седьмой этаж, Тедди стоял перед комнатой и продолжал смотреть на Карту мародёров. Директриса все ещё была в своём кабинете, все остальные учителя тоже были либо в своих кабинетах, либо в своих личных покоях, а Филч в данный момент бродил у подножия Астрономической башни. Группа старшекурсников чем-то занималась на её вершине. Тедди и Кай открывали дверь в Выручай-комнату, впуская прибывающих первокурсников, одного за другим, парами или тройками.

Из соседей Тедди по комнате пришли только Эдан и Альфред. Тедди не ожидал и не хотел видеть Альбуса, но он был немного разочарован тем, что Колина не было. Прибыла и Хлои с Кэйлин и Коннором МакКормаком. Она с беспокойством посмотрела на Тедди и, казалось, собралась с духом, прежде чем войти в комнату. Следом за ними прибыли Диана Форте и Аиша Аллузи. Тедди улыбнулся в ответ на улыбку Дианы, от чего она просветлела ещё больше. В замешательстве он отвернулся и стал ждать следующих прибывших. Гилберт Зиркл и Стивен Уайт пришли одни, и Кай сразу впустил их обоих в Комнату. Наконец прибыли остальные слизеринцы, мальчики и девочки вместе, выглядя настороженными.

— Привет! — весело сказал Тедди.

Все подозрительно посмотрели на него. Тедди посмотрел через плечо и кивнул Каю, который трижды прошёл перед стеной, и ухмыльнулся, как он всегда делал, наблюдая за удивлённой реакцией гостей на появление двери.

Заинтригованные мальчики-слизеринцы прошли мимо Тедди и Кая в комнату, за ними последовали девочки.

— Я очень надеюсь, что эта вечеринка окажется лучше, чем предыдущая, Тедди, — промурлыкала Нагаина.

На ней был зелёно-серебряный платок, дополнявший её сари.

— Хм, я тоже, — ответил Тедди.

Он не знал, что делать с Нагаиной; с ней было как-то неловко. Она улыбнулась ему и прошла в комнату вслед за Децимой и Бернис.

— Она одета напоказ, — заметил Кай вслед за слизеринками.

— На кого она пытается произвести впечатление? — спросил Тедди.

Ему показалось, что сари Нагаины красивое, но чрезмерно формальное. Он посмотрел на карту и увидел, что никто больше, похоже, в комнату не направляется.

— Шалость удалась, — сказал он, положив карту обратно в карман. — Пойдём.

И они с Каем вошли в Выручай-комнату.

Тедди волновался. Он насчитал четырёх гриффиндорцев, четырёх хаффлпаффцев, четырёх рейвенкловцев и восемь слизеринцев. С Дьюи, Каем, Вайолет и им самим — это было двадцать четыре первокурсника! И все ждали его выступления.

Но когда он вошёл в Комнату, никто этого не заметил, потому что все стояли кругом, и их внимание было приковано к Вайолет и Хлои в центре круга.

В Выручай-комнате все стояли рядом со своими однокурсниками, хотя Стивен Уайт оставался рядом с Гилбертом Зирклом, а Коннор Маккормак, конечно же, был со своей сестрой и другими гриффиндорцами. Дьюи пытался поприветствовать всех и предотвратить возможные неприятности, например, держа Гилберта подальше от Нагаины, в то время как Мерси и Сон-Хи раздавали мороженое. Вайолет тихо разговаривала со своими соседками по комнате. Они то и дело поглядывали на гриффиндорцев и Маккормаков, отвечавших на их взгляды откровенно враждебными выражениями лиц. Слизеринцы выглядели так, как будто все они вот-вот передумают.

Они особенно ядовито посмотрели на Хлои, когда она вошла, но Вайолет, как обычно, даже не заметила прибытия новенькой — пока Хлои не отошла от Коннора и Кэйлин и очень медленно не приблизилась к слизеринкам.

Во рту Дьюи пересохло. Он предчувствовал надвигающуюся катастрофу. Нагаина, Децима и Бернис мрачно смотрели на Хлои. Вайолет, стоявшая к Хлои спиной, сначала не отреагировала. Затем, когда разговоры в комнате начали затихать, а внимание сосредоточилось на ней, она с непроницаемым лицом медленно повернулась к своему заклятому врагу.

Контраст между хорошенькой блондинкой-гриффиндоркой, высокой по меркам своего возраста, и низкой темноволосой некрасивой слизеринкой, которую все ещё можно было принять за девятилетнюю, был разительным. Но хотя Вайолет была в комнате самой низкорослой, она с таким же успехом могла быть ростом в десять футов. Вся комната словно застыла. Хлои задрожала. Она была совсем одна и смотрела не только на Вайолет, но и на её однокурсниц. Все они стояли позади Вайолет и смотрели на Хлои немигающими взглядами. Остальные были заворожены этим зрелищем, наблюдая за противостоянием так же, как наблюдали бы за крысой, загнанной в угол четырьмя голодными змеями.

Гриффиндорцы подняли брови, но не двинулись с места. Слизеринские мальчики стояли в стороне, завороженно глядя на происходящее с открытыми ртами. Именно так все и обстояло, когда Тедди и Кай вошли в дверь — никто другой их не заметил.

Тедди сглотнул слюну, глядя на лица слизеринок и ледяную, невозмутимую маску лица Вайолет. Как и все остальные в комнате, он вздрогнул при мысли о том, что ему придётся столкнуться с гневом слизеринцев, но невольно он не мог не сочувствовать Хлои. Он знал, что ему не следует вмешиваться, но взглянул на Дьюи и Мерси и понял, о чем они думают. Не проваливается ли их мечта объединить факультеты?

— Мне очень жаль, Вайолет, — сказала Хлои. Её слова прозвучали не более чем шёпотом. — Да. На самом деле я не хотела тебе зла. Я знаю, это было ужасно, но я просто не думала об этом, я просто… просто хотела…

— Тедди, — произнесла Вайолет.

Вот теперь многие посмотрели на Тедди, и он густо покраснел. Дело было не только в нём, не так ли?

Хлои тоже покраснела.

— Не таким образом!

— Тедди очень… мил, не так ли? Он не мог устоять перед твоей улыбкой и твоими слезами. Магглорождённая бедняжка, — Вайолет говорила медленно, тихим, насмешливым тоном.

Она сделала один небрежный шаг, затем другой, к Хлои. Ноги Хлои были словно прикованы к полу, хотя она выглядела так, будто ей хотелось бежать.

— Тебя действительно беспокоило, не так ли, что Тедди действительно мог меня послушать? Меня? — повторила Вайолет с ироничной улыбкой.

Хлои вздрогнула, как будто её ударили.

Тедди хотел бы стать невидимым. Он попытался перестать краснеть, потому что знал, что, вероятно, и так уже ярко-красный. Он практически чувствовал жар, исходящий от его лица. Ему было неловко, стыдно и глупо, и он чувствовал себя ужасно из-за слов Вайолет, хотя та, казалось, совершенно не стеснялась того, как она выглядит в сравнении с Хлои. И хотя он не был уверен, что она этого заслужила, ему всё же было жаль Хлои.

— Мне очень жаль, — повторила Хлои.

— О, если тебе жаль, тогда все в порядке, — с показной беспечностью сказала Вайолет. — В конце концов, извинения отменяют всё.

— Н-н-нет, — заикаясь, пробормотала Хлои. Она закрыла глаза. — Что бы ты ни хотела со мной сделать…

— Ну, это интересно, — сказала Вайолет. — Потому что тут, в Выручай-комнате, у персонала нет возможности узнать, что происходит. А заклинание Секретности комнаты проклянет любого, кто расскажет, что происходит внутри. Итак…

Она сделала ещё один небольшой шаг к Хлои. Позади неё Нагаина, Децима и Бернис продвинулись одновременно, прижимаясь ближе. Хлои задрожала ещё больше и изо всех сил старалась не пуститься в бегство.

— Я могу сделать с тобой всё, что захочу, не так ли?

Теперь многих первокурсников беспокоило не только тяжёлое положение Хлои.

— Заклинание тайны? — прошептал Тедди Каю.

Кай переглянулся с Дьюи и прикрыл рот, чтобы скрыть ухмылку.

— Это сработало для Офилии, — прошептал он в ответ.

Тедди был совсем сбит с толку, так как на уроке Офилии его не было.

Четыре слизеринки теперь медленно кружили вокруг Хлои, словно акулы, осматривая её с ног до головы.

— Может быть, нам стоит повесить её вверх ногами и посмотреть, какого цвета её трусики, — усмехнулась Бернис.

Мальчики-слизеринцы захихикали, но замолчали, когда Тедди пристально посмотрел на них.

— Я думаю, нам следует отвести её в туалет, — медленно сказала Децима, — и перевернуть её там вверх тормашками. — Она протянула руку и сжала в кулаке прядь волос Хлои. — Интересно, сохранят ли её красивые волосы свой оттенок?

Хлои вздрогнула.

Слизеринские мальчики теперь не смеялись, они просто смотрели на происходящее вместе со всеми. Эдгар выглядел расстроенным и, казалось, собирался броситься на защиту Хлои, но Дьюи протянул руку, чтобы удержать его.

— Нет, приятель, — прошептал он. — Они должны решить это сами.

Внутри, однако, он был в панике. Это было не самое лучшее начало встречи! Хлои, конечно, должна была извиниться, но он надеялся, что Вайолет воздержится от мести на глазах у всех остальных.

Нагаина уже достала палочку. Она подняла его и взъерошила им несколько кудрей Хлои.

— Зачем останавливаться на этом? — пробормотала она. — Почему бы просто… — Она сделала внезапное рубящее движение палочкой, от которого Хлои подпрыгнула и испуганно пискнула. — Не отрезать все это?

— Ей нравится краситься, — заметила Децима, тоже доставшая свою палочку и теперь слегка провела кончиком по щеке Хлои. Хлои по-прежнему каждое утро наносила немного макияжа, хотя и реже, чем когда она впервые приехала в Хогвартс. — Почему бы нам не попробовать раскрасить её?

— Несколько сглазов могли бы сотворить чудеса со цветом её лица, — согласилась Нагаина. Глаза Хлои расширились, когда из кончика палочки Нагаины полетели искры.

— Я знаю замечательное заклинание неостановимого кровотечения из носа, что мне очень хочется попробовать, — заявила Бернис.

Хлои дрожала все сильнее и сильнее, но оставалась на месте, а слизеринки продолжали кружить вокруг неё.

— Что ты думаешь, Вайолет? — спросила Нагаина.

— Это может быть очень весело, — пробормотала Децима.

— Или, если хочешь, я могла бы просто подержать её, пока ты расправляешься с ней, — предложила Бернис. — Иногда хорошо так выместить всю свою злость.

Вайолет ещё не произнесла ни слова, просто бесстрастно изучая Хлои, пока другие слизеринки высказывали свои предложения. Наконец, она перестала ходить по кругу и снова оказалась прямо перед Хлои. Остальные девочки тоже остановились, образовав вокруг неё кольцо. Вайолет протянула руку, взяла одну из тарелок с мороженым, стоявших на соседнем столе, и подняла палочку в другой руке. Хлои вздрогнула, со страхом глядя на мороженое и палочку, а затем закрыла глаза. Нагаина, Децима и Бернис с нетерпением наблюдали за происходящим, в то время как все остальные смотрели на это в зачарованном ужасе.

Теперь Тедди уже почти не мог вынести этого зрелища, и Каю пришлось остановить его.

— Это дело Вайолет, — прошептал он.

— Вот, — сказала Вайолет. Она потрясла палочкой над миской с мороженым, вызвав дождь шоколадной крошки. — Съешь немного мороженого.

Хлои открыла один глаз, затем другой. Дрожащими руками она взяла миску у Вайолет.

Вайолет взяла со стола ложку и осторожно сунула её в мороженое Хлои. Затем она подошла к ней, встала на цыпочки и наклонилась ближе прошептать ей что-то на ухо.

Даже другие слизеринки не могли услышать, что она сказала, но Хлои выглядела ещё более потрясённой, чем раньше. А затем Вайолет отступила, одарила её лёгкой, тонкой улыбкой, а затем повернулась и отошла, встав рядом с Мерси.

— Извинения приняты, — медленно сказала она.

— Отлично! Всем по мороженому! — чирикнула Мерси.

Её голос, может быть, был слишком высоким, но она с Сон-Хи быстро начала раздавать мороженое. Все двинулись к столу с десертами. Хлои села за столик одна, не прикасаясь к мороженому.

Тедди глубоко вздохнул от облегчения. То же сделал и Дьюи. Только слизеринцы выглядели слегка разочарованными.

— Ну, это было не очень интересно, — пробормотала Нагаина, садясь рядом с Вайолет.

— Я удовлетворена, — холодно ответила Вайолет.

Когда все уселись за столы, Тедди прошёл в переднюю часть комнаты. Он взглянул на Хлои, все ещё была бледную, но переставшую дрожать. Маккормаки и Эдгар присоединились к ней за столом.

Альфред и Эдан настороженно смотрели на Тедди. Большинство остальных смотрели на него с любопытством. Нагаина многозначительно улыбнулась ему. Децима и Бернис просто смотрели на него подозрительными взглядами. Также Тедди не совсем понимал, почему Диана Форте продолжала смотреть на него с улыбкой. Он откашлялся и приступил к своей речи без предисловий.

— Все вы знаете, что Вайолет, Дьюи, Кай и я были там, когда вор в последний раз, тогда, перед Рождеством, украл палочку. Что ж, то, что вы слышали, было правдой — вор может стать невидимым! Я не знаю, использует ли он мантию-невидимку, заклинание или что-то в этом роде, но я был почти рядом, когда вор украл палочку Дианы Форте. И я также знаю имя вора — Слипфанг!

Все уставились на него, и многие из них повторили про себя это имя.

— Похоже на оборотня, — предположил Энтони Дредмур.

— Я думал так же, — отозвался Дьюи.

— Нет, это похоже на гоблина, — возразила Диана.

— Я думал так же! — торжествующе воскликнул Кай.

— Откуда ты всё это знаешь? — спросил Неро Веленос.

— С помощью волшебного предмета, — ответил Тедди. — И я не могу показать его вам, так что не спрашивайте.

На это послышалось гулкое бормотание, и Тедди быстро сказал:

— Но Дьюи, Кай и Вайолет верят мне, поэтому если вы доверяете им, верьте и мне. И профессор Лонгботтом, и профессор Ллевеллин верят мне, и мой крестный отец, Гарри Поттер, тоже! Они всё знают, и мракоборцы сейчас проводят своё расследование. Но они ничего нам не сказали, потому что тоже не знают, кто такой Слипфанг. Они полагают, что нет смысла в том, чтобы кучка детей пыталась искать невидимого вора. Может быть они правы, но я думаю, что нам, по крайней мере, следует всё это знать!

Тедди видел, что не все были убеждены, но, по крайней мере, они все ещё слушали его.

— Если ты мог видеть вора своим волшебным предметом, почему ты не смог помешать ему украсть мою палочку, Тедди? — спросила Диана.

— Я пришёл слишком поздно. Прости, Диана, — извинился Тедди. — В любом случае, я не знаю, смогу ли я остановить его. Или её. Мы не знаем, кто такой Слипфанг.

Он заметил, что Вайолет слегка улыбнулась.

— Сможешь ли ты снова увидеть этого Слипфанга, если он опять появится в Хогвартсе? — спросил Альфред.

— Ну, я не могу смотреть на эту… этот предмет постоянно, — сказал Тедди. — Но да, если Слипфанг вернётся, я, наверное, это увижу.

— Тогда нам следует организовать досмотр этой сволочи! — воскликнул Альфред.

— Подождите минутку, — вставил Дьюи. — Профессора уже на работе. Если Тедди увидит Слипфанга на своём предмете, то он должен сказать об этом учителю!

— Но, — сказал Тедди, — я думаю, мы имеем право попросить их сказать нам нечто большее, чем просто «Мы на работе»! — и, охваченный внезапным вдохновением, он добавил: — Я имею в виду, что теперь даже мракоборцы знают, что это не слизеринцы воровали палочки! Почему бы не объявить об этом всей школе?

Все слизеринцы кивнули в ответ. Альфред и Эдан, севшие за стол как можно дальше от слизеринцев, лишь слегка нахмурились. Коннор и Кэйлин неуверенно переглянулись.

— А что насчёт Джеффри? — не утихал Неро. — Ты сказал, что хочешь поговорить о том, как Джеффри несправедливо исключили за то, что он был слизеринцем!

Он повернулся и вызывающе посмотрел на мальчиков-гриффиндорцев и Маккормаков, фыркнувших в ответ на это.

— Исключать Джеффри было несправедливо, — согласился Тедди, — потому что меры нулевой терпимости несправедливы! Уже и так есть правила против тёмных меток и прочего. Насколько глупо, что тебя могут исключить сейчас из-за фотографии? И… в этих правилах нету смысла! Отчислять за толчок или небольшое заклинание? Тогда можно вообще отказаться от факультетских очков! Тебя должны исключить, если ты делаешь что-то действительно плохое, а не просто для того, чтобы напугать остальных!

Внезапная уверенность Тедди, теперь заставила некоторых учеников закивать головами, особенно слизеринцев. Но другие оставались настроены скептически.

— Директрисе пришлось стать более строгой, — сказала Кэйлин.

— Из-за вас, гриффиндорцев и слизеринцев, коридоры стали опасными для всех остальных, — вставила подруга Дианы, Аиша.

— Как ещё она должна была наводить порядок, если факультеты не могут ужиться? — спросила Диана.

— Вот так, — сказал Дьюи.

Он медленно встал и махнул рукой.

— Я считаю, что в Хогвартсе уже давно не видели, чтобы две дюжины детей из всех факультетов сидели и ели мороженое вместе, — заявил Дьюи. — Если мы сможем это сделать, ученикам постарше это будет не так сложно.

— Может быть, если мы покажем, что можем ладить, профессор Ллевеллин отменит политику нулевой терпимости, — мягко сказала Мерси. — И даже восстановит отчисленных учеников.

Последовала короткая пауза, а затем Энтони Дредмур усмехнулся:

— Значит, ваш план состоит в том, чтобы продолжать встречаться за мороженым и надеяться, что это принесёт мир в Хогвартс?

— Нет, — сказал Тедди. — Мороженое — это хорошо, но я думал и о чём-то более действенном.

— Мы можем писать письма! — предложила Мерси. — Если мы все напишем в министерство образования, в «Ежедневный пророк» и в «Придиру» с жалобами на политику нулевой терпимости, то хоть кто-то прислушается!

— Да, «Ежедневный пророк» и «Придира» постоянно публикуют письма одиннадцатилетних детей, — саркастически заметил Энтони.

— И министерству образования не терпится услышать, что первокурсники думают о директрисе! — фыркнула Бернис.

— Это глупо! — согласился Неро.

— Это не глупо! — возразил Дьюи, встав на защиту Мерси. — Послушайте, нам нужно с чего-то начинать! И мне интересно, как часто кучка первокурсников отправляла письма раньше? Кто-то точно обратит на это внимание! Особенно если они подписаны всеми четырьмя факультетами!

— И газеты вполне могут опубликовать письмо одиннадцатилетнего мальчика, если его зовут Тедди Люпин, — вставила Вайолет.

Тедди не был уверен, благодарен ли он за поддержку Вайолет. Мысль о том, что его имя появится в «Ежедневном Пророке», вызвала у него лёгкую тошноту.

— Письма — хорошая идея, — сказал он. — Но я имел в виду более прямой подход.

Он развернул бумагу, засунутую под его куртку, и показал её всем. Это был небольшой плакат, который он нарисовал сам. На нём был большой вопросительный знак, над которым был написан вопрос: «Кто такой Слипфанг?» Под ним были слова: «Спросите своих учителей!» А внизу плаката были всего две буквы: «ОД»

Теперь все удивлённо уставились на плакат.

— Мы расклеим это по всей школе, — заявил Тедди. — Посмотрим, смогут ли учителя тогда не обращать на нас внимания!

Тедди не делился своей задумкой ни с Каем, ни с Дьюи, ни с Вайолет. Они все посмотрели друг на друга.

— Хотите чем-нибудь заняться? — спросил Тедди. — Нам нужна помощь, чтобы рисовать плакаты и расклеивать их, чтобы нас не поймали! — Он посмотрел на слизеринцев. — Следующий плакат может быть о Джеффри.

— Что такое «ОД»? — спросил Эдгар.

— «Отряд Дамблдора», — тихо сказала Хлои.

Она не разговаривала с тех пор, как она села за стол после конфронтации с Вайолет. Тедди удивлённо посмотрел на неё.

— Профессор Лонгботтом иногда рассказывает нам истории об Отряд Дамблдора, — пояснила Хлои. И это было правдой: Лонгботтому нравилось рассказывать про ОД, и именно поэтому Тедди пришла в голову его задумка. Однако он был немного удивлён, что Хлои запомнила, что говорил профессор.

Теперь Альфред, Эдан и Кэйлин заинтересованно кивнули.

— Однажды, после уроков, он показал нам свою монету ОД, — сказал Эдан. — Она у них была для тайной связи! Можем ли мы сделать что-то подобное?

— Моя тётя Гермиона делала их, — ответил Тедди. — Не думаю, что смогу попросить её сделать для нас новые. Нам просто придётся вести себя скрытно, без волшебства. В любом случае, нам не нужно никому говорить, что это означает, поскольку мы не собираемся рассказывать никому. Но это название… — Он изо всех сил пытался выразить свою мысль. — У него есть история!

Он знал, что профессор Лонгботтом и остальные учителя узнают это имя. Однако он понятия не имел, как они воспримут это.

Все снова посмотрели друг на друга с выражениями от сомнения до восторга.

— Как насчёт, — сказал Неро, поднимая руки вверх, чтобы обрамить воображаемый плакат, и щурясь, представляя его, — фотографии чьего-то отца, с подписью «тебя могут исключить за это, если ты слизеринец!»

— Это просто смешно! — отрезал Коннор.

— Пусть и так, — быстро сказал Дьюи, прежде чем вспыхнул спор, — но Неро прав! Во всяком случае, относительно Джеффри.

Не все, включая Коннора, выглядели так, как будто они согласились, но Тедди был благодарен, что Дьюи держит разговор в нужном русле, и рад, что Неро теперь начал принимать участие в обсуждении.

— Итак, что ещё мы можем написать на плакатах?

И, к большому удивлению Тедди, вскоре все заговорили. Не все разговаривали с кем-либо из других факультетов: в частности, Альфред Каттермол явно не собирался начинать болтать со слизеринцами, Хлои по-прежнему не с кем было поговорить, кроме Коннора и Кэйлин, а слизеринцы по-прежнему в основном держались особняком. Но… они разговаривали и ели мороженое, а не дрались.

— Неплохое начало, — пробормотал Дьюи, прогуливаясь по комнате.

— А что, если это окончится ничем? — спросил его Тедди. — Писать письма и расклеивать плакаты — это хорошо, но на самом деле мы всего лишь кучка первокурсников. А если нас никто не будет слушать?

— Что случилось с твоей гриффиндорской уверенностью? — спросил Дьюи, хлопая Тедди по спине.

Тедди осмотрел комнату. Альфред и Эдан сидели за столом рядом с Дианой и Аишей и начали разговаривать с девочками из Рейвенкло.

— Ты не беспокоишься, что у нас могут возникнуть проблемы? — спросила Диана.

Она продолжала одаривать Тедди странными улыбками, от которых он чувствовал себя слегка неловко.

— Вот почему мы должны держать это в тайне, — ответил Тедди. — Но профессор Ллевеллин не объявляла, что она отчислит учеников за письма или плакаты, так что худшее, что мы случится, если нас поймают, — это, я думаю, отработки.

«Кроме, может быть, меня», — подумал он.

Эдгар присоединился к Саймону Норману, и теперь они вдвоём сидели с Гилбертом и Стивеном.

— Эй, Люпин, знаешь, что я думаю? — громко спросил Эдгар.

Тедди улыбнулся.

— Нет, но думаю, ты мне расскажешь.

— Я считаю, что глупо наказывать нас за электронные игры и мобильники! Они здесь и так не работают, так какой в этом вред? Если на то пошло, почему нам не разрешают приносить вещи из дома? Маггловские вещи, я имею в виду!

Саймон казался бесстрастным, но Тедди взглянул туда, где Хлои все ещё сидела с Маккормаками, и увидел, что она внимательно слушает разговор.

— Ты имеешь в виду штуки, что стреляют пылающими кусками металла и огненными шарами?— прервал их Коннор. — Я бы не хотел ничего подобного в Хогвартсе!

— Пылающие куски металла? Огненные шары? — повторил Эдгар. — Какой дурак тебе это сказал?

Гилберт внезапно поперхнулся мороженым и прикрыл рот, а Кай, сидевший с Сон-Хи, Мерси и Вайолет, покраснел.

— Ну, Гарольд Блейк был дураком, это точно, — сказал Тедди. — Но, возможно, ты прав, Эдгар. Может быть, нам стоит добавить это в наш список! Маггловские вещи не обязательно опасны, и с ними не следует так обращаться.

Тедди понятия не имел, что такое электронная игра, но, как и Дьюи, он сразу понял, что почти не думал о магглорожденных. Возможно, Хлои не пришлось бы так тяжело поначалу в Хогвартсе, если бы к маглорождённым не относились с мягким безразличием.

Эдгар и Гилберт оба выглядели довольными. Даже Хлои улыбнулась.

— Было бы здорово, если бы мы могли играть здесь в компьютерные игры! — сказал Кай.

— Тут дело не том, чтобы убедить директрису, приятель, — ответил Эдгар. — Тебе придётся изменить законы магии, — он поморщился, — я точно это знаю. Профессор Пэйсгуд заставляла меня писать их раз сто.

К большому изумлению Тедди, большинство учеников согласились развесить плакаты. Даже более уклончивые, такие как Альфред, Кристофер и Аиша, сказали, что подумают о том, чтобы прийти на следующую встречу. Тедди повернулся спиной к группе, и Дьюи встал позади него, пока он проверял Карту мародёров, чтобы убедиться, что коридор снаружи свободен, а затем дал знак членам нового ОД выйти из Выручай-комнаты.

— Что ты тогда прошептала Хлои? — спросил Кай у Вайолет, когда они уходили.

— Это касается только меня и её, проныра, — фыркнула Вайолет.

— Тедди всегда такой… идейный? — обеспокоенно спросила Мерси у Дьюи. — Я думала, что это будет более уютно.

— Это было дружеское общение, — сказал Дьюи, все ещё улыбаясь, представляя себе слизеринцев и гриффиндорцев, что вместе едят мороженое. — Но да, Тедди может немного… занести, если ему в голову приходит идея.

Тедди, Альфред, Эдан, Хлои и Маккормаки спустились вниз одной группой, слизеринцы немного опережали их, а хаффлпаффцы и другие рейвенкловцы шли позади. Маккормаки разговаривали друг с другом, Тедди болтал с Эданом и Альфредом, а Хлои постепенно отставала от них. Когда они достигли лестницы, Тедди оглянулся через плечо, сказал: «Я догоню вас через минуту», — и замедлил ход, пока Хлои не поравнялась с ним.

Сначала они ничего друг другу не сказали. Наконец, Хлои тихо спросила Тедди:

— Ты действительно позволил бы своей кузине и её друзьям делать со мной всё это?

Тедди открыл рот, подумал немного и ответил:

— Да.

Хлои подняла брови, и он добавил:

— Но я знал, что она этого не сделает. Это разрушило бы всю цель нашей встречи. Вайолет не стала бы этого делать, — он посмотрел на Хлои и сказал: — Вайолет просто не стала бы этого делать, и точка. Она не мстительна.

Хлои посмотрела вниз. Они дошли до вестибюля.

— Что Вайолет шепнула тебе на ухо? — спросил её Тедди.

Они были почти у входа в Большой зал, и Тедди подумал, что она не ответит, когда Хлои пробормотала:

— Она сказала: «Я прощаю тебя».

Она продолжала идти к столу Гриффиндора, опустив голову, а Тедди смотрел ей вслед. Он взглянул на стол Слизерина и увидел Вайолет, сидящую с другими первокурсниками Слизерина. Вайолет заметила, что он смотрит на неё, и подняла бровь. Тедди улыбнулся и помахал ей рукой, не обращая внимания на насмешливые взгляды старших слизеринцев, а затем присоединился к гриффиндорцам за ужином.

* * *

Первые плакаты были развешены через два дня, рано утром. Тедди смог завербовать только Эдана, Хлои и Кэйлин из Гриффиндора. Кай привлёк Гилберта, Коннора и Диану из Рейвенкло. Дьюи привёл с собой ещё четырёх хаффлпаффцев, а Вайолет пришла со Стивеном. Они встретились в Выручай-комнате.

— Другие мальчики не удосужились рано встать, — тоном лёгкого презрения сказала Вайолет.

— Велика потеря, — саркастически отозвался Стивен.

— А мои соседки по комнате ждут, чтобы увидеть, пойдёт ли что-то очень плохо и не отчислят ли всех нас, — продолжила Вайолет.

— Очень разумно с их стороны, — иронично согласился Дьюи.

Тедди уже проверил Карту и определил, что Филч, после тяжёлой ночи, когда он заставил всех отбывающих наказание студентов рыть берег озера, все ещё был в своих покоях, а Пивз что-то задумал в Оружейной палате.

— Хорошо, тогда, — объявил Тедди, — гриффиндорцы на седьмой этаж, рейвенкловцы на шестой, слизеринцы в подземелья, и хаффлпаффцы, вы получаете Большой зал и вестибюль. И если нас ещё не поймали или вы не столкнулись с Пивзом, мы встретимся посередине и определим, какие ещё коридоры мы можем обклеить, прежде чем все начнут вставать на завтрак.

— Двигайтесь быстрее! — вскрикнул Кай, и пятнадцать первокурсников выбежали из Выручай-комнаты, каждый с охапкой плакатов.

Тем утром, к завтраку, плакаты «Кто такой Слипфанг? СПРОСИТЕ СВОИХ УЧИТЕЛЕЙ!» были развешаны почти в каждом коридоре, а вестибюль был завален десятками листовок. Гриффиндорцы и рейвенкловцы, выходящие из своих башен, были немедленно встречены провокационными плакатами; хаффлпаффцы и слизеринцы также находили их повсюду у входов в свои комнаты отдыха. И за завтраком тем утром все спрашивали: «Кто такой Слипфанг?»

Тедди был вполне доволен собой. Профессор Ллевеллин за высоким столом казалась спокойной и невозмутимой. Но ему показалось, что он несколько раз видел, как профессор Лонгботтом посматривал на него.

Он не ошибся. На уроке гербологии Лонгботтом сказал ему:

— Пожалуйста, зайдите ко мне в кабинет после вашего последнего урока сегодня днём, мистер Люпин.

Поскольку почти все в классе гербологии знали о ОД, все посмотрели на него. Тедди пожал плечами и беззаботно улыбнулся им.

Он прибыл в офис Лонгботтома после дневного урока астрономии. Профессор Лонгботтом сидел за своим столом, окружённым несколькими серыми, похожими на кактусы, растениями в горшках. Полки украшали цветы и бонсай, а над головой висело большое растение, напоминающее паутину.

— Вы хотели меня видеть, профессор? — спросил Тедди, слегка постучав в открытую дверь.

— Да, мистер Люпин. Зайдите, пожалуйста, и закройте за собой дверь, — Лонгботтом сел и задумчиво посмотрел на Тедди, а затем указал на стул. Тедди сел.

Лонгботтом продолжал изучать его, пока Тедди нервно не заёрзал на своём месте и не задумался, собирается ли учитель предложить ему чай. Наконец, профессор вытащил один из плакатов «Кто такой Слипфанг?» со стопки бумаг на его столе и поднял её.

— ОД, Тедди? В самом деле?

Тедди пытался выглядеть невинным.

Лонгботтом отложил плакат и вытащил из кармана монету — потёртый и несколько потускневший галеон.

— Ты знаешь, что это, Тедди?

— Это ваша монета ОД, — ответил Тедди. — У Гарри тоже она есть, и у тёти Джинни, и у дяди Рона, и…

— Да, у всех, кто был в ОД, — сказал Лонгботтом. — У тех, кто выжил, — добавил он более тихим голосом. Он положил монету на плакат с громким стуком и снова посмотрел на Тедди. — Нужно много смелости, чтобы претендовать на звание ОД, ты не думаешь?

— Кто угодно мог повесить эти плакаты, профессор, — сказал Тедди.

— Пожалуйста, не держи меня за дурака, Тедди, — покачал головой Лонгботтом. — Ваше тайное собрание примерно такое же тайное, как любое другое, созданное группой одиннадцатилетних детей. Мы не могли оставаться в тайне вечно, и мы были немного старше вас, и нам было что терять. И, — добавил он, — Долорес Амбридж была глупой. Я не глупец, и профессор Ллевеллин тоже.

Тедди скрестил руки на груди и нахмурился.

— В чём смысл всего этого? — спросил Лонгботтом, постукивая пальцем по плакату.

— Я думаю, некоторые дети хотят знать, что делается с похитителем палочек и почему никто нам ничего не говорит, — упрямо ответил Тедди. — Я так думаю, поскольку я точно не знаю, кто повесил эти плакаты.

Лонгботтом тяжело вздохнул.

— И в этом суть этого вашего собрания: вы требуете, чтобы сотрудники школы отвечали перед студентами?

— Не знаю, — пожал плечами Тедди. Он уставился на один из цветов, стоявших на полке над головой Лонгботтома, вместо того, чтобы смотреть на профессора. — Может быть, их волнуют и другие вещи, например, несправедливое исключение детей, несправедливые меры профессора Ллевеллин и несправедливое обращение с магглорождёнными.

— Это очень несправедливо, — прокомментировал Лонгботтом.

Тедди посмотрел на него и прищурился, задаваясь вопросом, не саркастичен ли глава Гриффиндора, но выражение лица Лонгботтома было совершенно серьёзным.

— Вы были в ОД, — внезапно сказал Тедди. — Вы были готов противостоять несправедливой директрисе и рисковать быть исключённым из-за этого! Теперь вы и Гарри оба говорите мне, что это неправильно, что я должен просто вести себя прилично и доверять взрослым! Думаю, хорошо, что вы поступили не так, а то Волдеморт всё ещё был бы жив!

После этого Лонгботтом долго смотрел на Тедди, и тот почувствовал, как его лицо горит ещё сильнее, но он не отвёл взгляда. Наконец, Лонгботтом очень спокойно сказал:

— На самом деле мы рисковали гораздо большим, чем просто исключением.

— Что ж, мне жаль, что у нас нет Тёмного Лорда, с которым можно было бы сражаться, поэтому вещи, важные для нас, кажутся вам мелочными! — возразил Тедди.

Затем он сглотнул слюну, понимая, что, возможно, зашёл слишком далеко.

Щёки Лонгботтома слегка покраснели.

— Я этого не говорил. И поверь мне, Тедди, все мы, кто сражался с Волдемортом, молимся, чтобы вам никогда не пришлось сражаться в таких битвах, как мы. Но чувство перспективы было бы тебе полезно, — он вздохнул, — Профессор Ллевеллин первой бы признала, что она не Альбус Дамблдор, но я уверяю вас, что она и не Долорес Амбридж. Если бы она была вполовину такой ужасной, как вы думаете, ты и твои друзья все отправлялись бы уже домой в Хогвартс-экспрессе.

Он откинулся на спинку стула.

— А так, я должен отметить, что расклейка несанкционированных листовок действительно подпадает под категорию вандализма и граффити. Хотя профессор Ллевеллин вряд ли примет рекомендацию Аргуса Филча повесить расклейщиков за большие пальцы в темницах, любой, кто будет пойман на обклеивании коридоров бумагой, почти наверняка проведёт несколько вечеров, убирая эти же коридоры. Я также предостерегаю от подстрекательских заявлений, которые могут подпадать под категорию неподчинения, что будет рассматриваться как любое другое дисциплинарное правонарушение. То есть я бы указал тебе на всё это, если бы ты был вовлечён в какое-либо из этих действий. Я должен предположить, что это не так, поскольку ты говоришь, что это не так, и у меня нет доказательств обратного.

Тедди смотрел на профессора Лонгботтома смущённо и настороженно, но выражение лица профессора было таким же невозмутимым и спокойным, как и тогда, когда он вошёл.

— Наконец, — сказал Лонгботтом, — даже если мы теперь взрослые, соблюдающие правила, против которых вы восстаёте, я думаю, вы должны проявить к нам немного уважения. За наши битвы.

Выражение его лица теперь было очень серьёзным, и на мгновение его глаза были где-то вдалеке.

— Никто не владеет именем ОД, Тедди. Так что, если неизвестные лица решат использовать это имя в своих целях, я, конечно, не смогу их остановить. Но я надеюсь, что эти люди имеют в виду, что это были не просто ученики-бунтари. Некоторые из членов первоначального ОД погибли, сражаясь за своё дело. Я не допущу, чтобы их память была опозорена.

Тедди сглотнул и посмотрел вниз.

— Я уверен, что никто не собирается этого делать, профессор, — тихо сказал он.

Лонгботтом медленно кивнул.

— Хорошо.

Затем он сказал более формальным тоном:

— Вот и всё, мистер Люпин. Вы можете идти.

Тедди встал, неуверенно посмотрел на профессора Лонгботтома и ушёл.

В своём кабинете Невилл Лонгботтом сжал в руке галеон. Теперь это была всего лишь монета. Прошли годы с тех пор, как он пылал теплом, объявляя о новой встрече О. Д. Число на нём теперь застыло во времени, показывая дату последнего сбора армии Дамблдора. Он подбросил его в воздух, поймал, затем положил обратно в карман и снова бросил взгляд на одну из листовок с подписью «ОД». Невилл покачал головой и улыбнулся.