Наследия. Венец жизни (гет)

После битвы Гарри погрузился в себя, терзаемый чувством вины. Теперь ему предстоит сделать трудный выбор…

Спустя несколько часов после происшествия в Хогсмиде городская площадь кишмя кишела целителями и аврорами со всего мира. Со времён расцвета могущества Волдеморта ничего подобного не случалось; даже инцидент на Чемпионате мира по квиддичу бледнел в сравнении. Корнелиус Фадж сидел на краю сцены в полном оцепенении, лишившись дара речи, и тупо прижимал пакет со льдом к сломанному носу. Зрелище было ужасающим: тела сотен посетителей и горожан усеивали землю, словно опавшие осенние листья. Грюм рассказал ему, что Поттер оглушил его, когда обнаружил, что тот находится под заклятием «Империус», и министр в стыде зажмурился; он не мог поверить, что стал причиной этой катастрофы. Ведь всю эту многонедельную подготовку к торжеству организовал именно он.

Пожиратели Смерти полностью его контролировали — он даже не чувствовал, что им манипулируют. Чёрная Метка всё ещё тускло светилась в небе — обличительный символ его некомпетентности. Цена, которую он заплатил за свою халатность, была высока. Пятнадцать горожан погибли в давке, трое авроров были убиты в бою; с обеих сторон были бесчисленные переломы и колоссальный магический урон. Больницы будут переполнены ещё до того, как закончится эта ночь.

Он вздохнул и закрыл лицо руками. Утром его ждёт настоящий ад.

Команда из Отряда магического противодействия (M.A.R.S.), отправившаяся в Хогвартс, вернулась в Хогсмид. Рэнди Макгрегор, главный специалист отдела по зачистке, был бледен, с зеленоватым оттенком лица.

— Профессор, вам стоит пойти с нами, а студентов лучше привести попозже. Зрелище не из приятных.

— Что случилось? — спросил Дамблдор; его голос был полон беспокойства.

— Словами это сложно описать, но, в общем, там четыре едва опознаваемых трупа и останки дракона повсюду: на стенах, на окнах, на земле — везде. Тяжело это говорить, но нам понадобится ваш опыт, чтобы помочь убрать это кровавое месиво.

Дамблдор мрачно кивнул, оглядывая своих учеников. Он убережёт их от этого ужаса — его подопечные и так были травмированы.

* * *

Гермиона и Драко на удивление не препирались, идя по пустым залам школы чародейства и волшебства Хогвартс. За ними левитировали два тела, и звук их шагов зловеще отдавался эхом, пока они направлялись в больничное крыло. Красивое белое платье Гермионы было изрезано и запачкано драконьей кровью, а за ней плыло неподвижное тело Гарри Поттера, с головы до ног покрытое кровью и песком. За Драко Малфоем, непривычно задумчивым и молчаливым, парило тело, укрытое мантией Ордена Феникса. Лицо юноши было серьёзным, и он то и дело поглядывал на каменное выражение лица Гермионы Грейнджер, пока они несли двух мальчиков в больничное крыло. Драко опустил Невилла на одну из коек, а Гермиона левитировала Гарри на другую. Девушка с пугающим бесстрастием уставилась на мантию, скрывавшую лицо Невилла.

— Грейнджер? — тихо спросил он. — Ты в порядке?

Ответа не последовало.

— Гермиона?..

Она наконец посмотрела на Драко, но ничего не сказала. Снова обратив свой каменный взор к чёрной мантии, девушка села на ближайшую кровать и, не мигая, уставилась на мёртвое тело. Драко застыл на месте, не зная, что делать. Он попытался её утешить, но она не поддавалась.

— Оставь меня, — приказала она ледяным голосом. Драко отступил и повернулся к павшим товарищам. С решительным лицом он подошёл к Невиллу, склонил голову и наконец позволил себе ощутить всю тяжесть того, что им только что пришлось пережить. Сам того не осознавая, он почувствовал, как в него вливается сила — чувство решимости, которое каким-то образом притупило боль от трагедии.

— От имени семьи Малфой я клянусь чтить твоё имя и никогда не забывать, что ты храбро сражался бок о бок с нами, Невилл Лонгботтом. Даю тебе слово.

Он резко развернулся и оставил её одну.

Гермиона пребывала в оцепенении, не в силах осознать случившееся, и лишь когда много позже в больничное крыло вбежал Рон и крепко её обнял, она по-настоящему ощутила потерю. Её тело содрогнулось от громких, надрывных рыданий, и она громко завыла, уткнувшись в пропитанную кровью мантию Рона.

Рон ничего не говорил, лишь крепче обнимал её, отводя взгляд от тела одного из своих товарищей-гриффиндорцев.

* * *

Гарри очнулся на следующее утро с магическим гипсом на правой ноге. Щебетали птицы, и начинался прекрасный день. Он открыл глаза и увидел, что голова Гермионы лежит на его руке — девушка уснула в кресле у его кровати. Стояла мёртвая тишина, и события прошлой ночи нахлынули на него. Почувствовав тошноту, он опорожнил желудок на пол рядом с кроватью, его тело содрогалось от рвотных позывов.

Он не мог дышать. Гарри задыхаясь попросил пить, а затем, без предупреждения, его снова вырвало.

— Гарри! — воскликнула Гермиона, мгновенно очнувшись от беспокойного сна. Гарри всё ещё тошнило, и рвота не прекращалась, пока его желудок полностью не опустел. Он тяжело кашлял, и глаза слезились от тошноты. Гермиона тут же налила ему стакан воды и нажала на маленький тревожный колокольчик на прикроватной тумбочке. — Не волнуйся, всё будет хорошо, — сказала она, протягивая ему стакан воды и таз. Он с благодарностью взял их и прополоскал рот.

Вбежала мадам Помфри, накидывая халат поверх ночной рубашки. Она выглядела совершенно измученной и, как только увидела, что происходит, призвала из шкафа флакон с зельем.

— Вот, Гарри, выпей это.

Он с благодарностью повиновался и снова заснул.

Когда Гарри проснулся снова, был уже ранний полдень.

— Профессор, он очнулся! Гарри, ты меня слышишь? — встревоженно спросила Гермиона. Он кивнул и открыл глаза, чтобы осмотреться. Меч лежал на его аккуратно сложенной мантии на противоположной кровати, а в палате находились профессор Дамблдор, Римус и Хагрид, переговаривавшиеся шёпотом.

— Гарри, ты в порядке? — спросил очень усталый на вид профессор Дамблдор. Гарри задумался. Он чувствовал себя ужасно, но решил не показывать этого. Он кивнул и слабо улыбнулся. — Все остальные уехали, родители забрали их, как только узнали, что случилось. Из учеников остались только вы двое. Когда будете готовы, мы сопроводим вас домой, здесь предстоит большая работа по восстановлению. — Дамблдор попытался улыбнуться, но не смог. — Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — снова обеспокоенно спросил он, глядя в пустое лицо Гарри.

Не показывай слабости, юный Поттер…

— Я в порядке, — последовал монотонный ответ.

— Гарри… — обеспокоенно произнесла Гермиона. Он бросил на неё взгляд. Она замолчала, но по её лицу было видно, что она хотела, чтобы он ещё немного отдохнул.

— Снимите эту штуку с моей ноги, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Гермиона посмотрела на его гипс.

— Нет, Гарри, мадам Помфри говорит, что нога ещё должна зажить как следует…

Гарри проигнорировал её и направил на гипс свою палочку.

— Dissenium evanseco.

Гипс исчез, и он осторожно встал с кровати. Гарри поморщился и, прихрамывая, пересёк комнату, подбирая своё оружие и мантию.

— Я готов, пойдёмте.

— Очень хорошо. Ближайший камин с Летучим порохом находится в моём кабинете.

Дамблдор и остальные пошли вперёд. Гермиона помедлила. Гарри больше ничего не сказал и с каменным лицом игнорировал её, пока они все направлялись на площадь Гриммо.

* * *

Гермиона была сама не своя. Прошло два дня, а Гарри так и не проронил ни слова ни ей, ни кому-либо ещё. Один раз их навестили Рон, Джинни и Чоу, но Гарри остался в своей комнате, молчаливо погружённый в свои мысли. Он никогда не запирал дверь, но когда кто-то приходил поговорить с ним, хранил молчание и был неприветлив. Она приносила ему еду и питьё во время приёмов пищи и ела сама в напряжённой тишине, пока он просто сидел или лежал на кровати, полностью её игнорируя. Затем она забирала его нетронутую еду и молча плакала, спускаясь вниз.

На третий день она больше не могла этого выносить. Утром она встала с постели и пошла его искать. Он только что принял душ, и она дождалась, когда он выйдет из смежной ванной.

— Гарри, почему ты не разговариваешь? Я беспокоюсь о тебе. Ты пойдёшь со мной сегодня на похороны Невилла?

Он ничего не сказал и порылся в ящике в поисках одежды. Бесшумно он достал её и вернулся в ванную, чтобы одеться в уединении. Терпение Гермионы лопнуло, и она ворвалась за ним.

— Да что с тобой не так? Почему ты так со мной обращаешься? — кричала она ему в спину, но он молчал, застёгивая брюки и натягивая через голову джемпер. Он вёл себя так, будто её там и не было.

— Я не предмет мебели! Не смей меня игнорировать! — Гермиона заглянула ему в глаза и произнесла: — Легилименс!

Ужасные образы крови и растерзанных человеческих тел наполнили её мысли, прежде чем Гарри вышвырнул её из своего сознания.

— Нет! — сказал он, и она почувствовала острую боль, когда он силой оттолкнул её. Гермиона с пониманием и сочувствием посмотрела на него.

— Гарри, другого выхода не было, ты должен был…

— ДОЛЖЕН БЫЛ? ДОЛЖЕН БЫЛ? СПРОСИ КОГО-НИБУДЬ ЕЩЁ, ПРИХОДИЛОСЬ ЛИ ИМ БОРОТЬСЯ ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА ОНИ ВЫХОДИЛИ ИЗ СВОЕЙ ГРЁБАНОЙ ШКОЛЫ, ИЛИ ДОМА, ИЛИ ГДЕ БЫ Я, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, НИ НАХОДИЛСЯ ДО ТОГО, КАК НАЧАЛОСЬ ВСЁ ЭТО ДЕРЬМО!

— Гарри… — начала она, пытаясь его успокоить.

— ТЕПЕРЬ Я ПОНИМАЮ, ПОЧЕМУ ДАМБЛДОР, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ДЕРЖАЛ МЕНЯ ВЗАПЕРТИ В ЭТОМ УЖАСНОМ МЕСТЕ ЛЕТОМ! Я ХОДЯЧАЯ УГРОЗА! В ПРОШЛОМ ГОДУ Я ПОКИНУЛ ШКОЛУ — СИРИУС ПОГИБ. ЛЕТОМ Я ЕДУ В ЭТО БОГОМ ЗАБЫТОЕ МЕСТО — НА ГРЮМА НАПАЛИ. Я ПРИХОЖУ НА СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ — И ТЫ ОКАЗЫВАЕШЬСЯ В БОЛЬНИЦЕ! Я ДАЖЕ УЕЗЖАЮ ИЗ ЭТОЙ ПРОКЛЯТОЙ СТРАНЫ, И В ИТОГЕ РОДИТЕЛЕЙ ЭТОЙ СТЕРВЫ УБИВАЮТ, А Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В ХОГВАРТС — И ТЕПЕРЬ НЕВИЛЛ МЁРТВ, А СПИСОК ЖЕРТВ ИЗ-ЗА МЕНЯ ВСЁ РАСТЁТ И РАСТЁТ! КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА Я СМОТРЮ НА ТЕБЯ, Я ДУМАЮ: «ТОЛЬКО БЫ ОНА НЕ СТАЛА СЛЕДУЮЩЕЙ», И ВОТ, СМОТРИ, ЧТО ПРОИСХОДИТ…

Он устало опустился на кровать и обхватил голову руками.

— …И я не могу этого вынести… я ненавижу свою грёбаную жизнь…

Его сдерживаемое отчаяние вырвалось наружу, и он заплакал. Гермиона обняла его, и он тяжело зарыдал.

— Мы пройдём через это вместе, я обещаю.

Похороны были, вероятно, самым тяжёлым событием в жизни Гарри. Там были и его родители, Фрэнк и Алиса Долгопупс, давно потерявшие рассудок, которые растерянно улыбались, когда все подходили к ним, чтобы выразить соболезнования. Бабушка Невилла совершенно сломалась, и ей пришлось помогать подняться, когда она, завывая от горя, упала со своего места. Гроб Невилла был накрыт новенькой мантией Ордена Феникса. Его посмертно приняли в Орден, и Гарри опустил глаза, чувствуя, как давление тяжело давит на него. Профессор Дамблдор плакал беззвучными слезами, когда гроб левитировали в землю.

Драко и Кенна Малфой положили букет цветов на мантию, и, к удивлению Гарри, Драко даже подошёл и выразил соболезнования родителям и бабушке Невилла. Гарри и Гермиона стояли в стороне от толпы. Люди лишь косились на него, и в толпе шёпотом обсуждали его роль в этой бойне. Гарри было всё равно, что они думают. Меч Гриффиндора был у всех на виду, заткнут у него за пояс. Он не собирался рисковать: куда бы он ни шёл, меч был с ним.

Когда они вернулись домой, Гарри сел за кухонный стол. До Рождества оставалась всего неделя, и сейчас, как никогда, он был рад, что не в Хогвартсе. В данный момент, чем меньше людей его окружало, тем безопаснее для них было. Родители всех учеников были в ужасе из-за нападения, и он знал, что в этом году рождественского настроения будет трудно достичь. Он никогда особо не любил алкоголь, но, глядя на пустую кружку с огневиски рядом с собой, он подумал, что и от него бывает польза.

Громко вздохнув, он встал, чтобы принести себе ещё одну бутылку. Налив в стопку, он выпил её залпом, а затем снова наполнил стакан.

Все эти убийства… стольким пришлось умереть.

Он снова выпил, тихо проклиная себя.

Когда это закончится?

* * *

Гермиона пригласила его на Рождество к себе домой, но Гарри был настроен весьма скептически. В конце концов он согласился и был крайне напряжён, когда дверь открыл Роджер Грейнджер.

— Что ты здесь делаешь? — раздражённо спросил тот. Гарри бросил на Гермиону взгляд в стиле «я же тебе говорил», и Гермиона сердито посмотрела на своего отца.

— Папа! Ты же обещал! — сказала она обвиняющим тоном.

— Не стоит, — с грустью произнёс Гарри. Он знал, что это в любом случае плохая идея. — Я всё понимаю, мистер Грейнджер. Всего доброго.

Он кивнул и сел на мотоцил, который для него вернул Римус. Мотор взревел, и Гермиона метнула в отца гневный взгляд, полный молний. Её мать подошла к двери, услышав рёв двигателя, и увидела, что прямо перед ней разворачивается настоящее противостояние между её мужем и дочерью. Гарри выезжал с подъездной дорожки, собираясь уехать.

— Не смей… — предупредил её отец, видя нерешительность дочери. Она яростно посмотрела на него и побежала к Гарри.

— Подожди! Я с тобой! — крикнула она и запрыгнула на сиденье позади него. Гарри ничего не сказал, но на мгновение замер, пока она взбиралась. Накинув мантию-невидимку, он взмыл в небо. Они добрались до площади Гриммо в мгновение ока, и он припарковался сзади. Направляясь к чёрному ходу, он даже не взглянул на неё, открывая замки.

— Тебе следовало послушать отца. Он знал, что рядом со мной опасно, — мрачно сказал он.

— О, глупости! Мой отец — идиот, — сказала она, но Гарри знал, что она говорит это только потому, что злится. — Я хочу провести праздники с тобой, и если он не хочет видеть тебя там, значит, он не хочет видеть и меня, — заявила она.

Гарри не мог не улыбнуться; это заставило его почувствовать себя самым счастливым человеком на свете. Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал:

— Ты не представляешь, как много это для меня значит. Ты для меня — целый мир, и я рад, что ты решила остаться.

Он крепко обнял её, и Гермиона нуждалась в этом, как никогда, после всего, что им пришлось пережить. Это было его первое проявление нежности за последние недели, и она довольно улыбнулась.

— Э-э… так что мы будем делать с рождественским обедом? — по-мальчишески улыбнулся он.

— Уверена, мы что-нибудь придумаем, в конце концов, мы же волшебники, не так ли?

— ХА-ХА! Это не значит, что мы умеем готовить! — рассмеялся Гарри. Она просияла, глядя на него, — по крайней мере, он снова улыбался.

— О, маловерие! То, что тебя балуют домашние эльфы, готовящие тебе всю еду, не значит, что у меня нет никаких навыков!

— Ладно, раз ты так говоришь… — неуверенно сказал он. Гермиона подмигнула ему и принялась за работу.

— Давай, ты должен помочь, я не позволю тебе так легко отделаться! — Гермиона взяла его под руку и потащила на кухню.

После целого дня работы и, надо признать, приличного рождественского ужина, Гарри спал так крепко, как не спал с тех пор, как они все были на площади Гриммо. Затем, в самую тёмную пору ночи, в его сны начали проникать тревожные образы. Смутные силуэты переговаривались шёпотом.

…Возможно, нам не удастся заполучить Грейнджер, сейчас к ней никак не подобраться.

…Похоже, что так, не правда ли?

…Нам нужен кто-то, кто связан с Венцом Долохова! Женщина Малфоев и женщина Поттеров были единственными, кроме грязнокровки! Кого мы можем использовать?

…Я нашёл кое-кого, кто связан с ним косвенно. Того, кто защищал Поттера все эти годы. Она прекрасно подойдёт…

…О ком, чёрт возьми, ты говоришь?

…Не бойся… У меня всегда есть запасной план… — произнёс голос, и вдали раздался леденящий смех.

* * *

Следующий день после Рождества стал для Гарри американскими горками. Его депрессия из-за Невилла потихоньку проходила, и теперь он снова мог ясно мыслить. Он проснулся с ужасной головной болью, но не мог дать Гермионе об этом знать — она могла подумать, что это как-то связано с ней, к тому же это было бы очень глупо, ведь она стала бы беспокоиться о нём ещё больше. Гарри улыбнулся, идя по пустынным залам площади Гриммо, слушая утренние песни ранних пташек. Всё было идеально, но эта ужасная головная боль и странный сон не давали ему покоя. Почему он не мог его вспомнить?

Теперь всё было иначе. Он больше не мог прятаться за мантией Дамблдора или винить в своих бедах Волдеморта или кого-либо ещё. Он был ответственен за свои поступки, и с того рокового дня, когда он отправился на поиски Сириуса, ни один из его выборов не был правильным. Если бы он мог вернуть год своей жизни, он бы выбрал именно этот. Теперь он вернулся к исходной точке: Невилл был мёртв, на него охотились, нет, не только на него, но и на Гермиону, и он понятия не имел, что будет дальше. Его разочарование нарастало, и он пнул пару кроссовок, оставленных в коридоре, — напоминание о тех месяцах, что прошли с лета. Из любопытства он открыл кладовую, и его накрыл поток воспоминаний: здесь они впервые поцеловались, но, к сожалению, в тот момент он ничего не помнил. Он был настолько одурманен заживляющей мазью, которую приготовила для него Чоу, что, должно быть, сам проявил инициативу с Гермионой и, по-видимому, успешно.

Жаль, что он не мог этого вспомнить.

Он вздохнул, тогда всё было так просто. Ему нравились три разные девушки, и он не знал, какая из них нравится ему в ответ, — но это было нормально, подростковые проблемы. У всех они были.

Но не у него.

Пока одни парни беспокоились о девушках и будущей карьере, он беспокоился о том, что является главной целью Волдеморта, и одновременно пытался найти способ добраться до него первым. Счёт смертей рос, и до него дошло, что эти тёмные волшебники не успокоятся, пока он не будет мёртв. Гермиона никогда не будет в безопасности, пока всё это не закончится, так или иначе. Размышляя о переменах, которые он пережил, он понял, что её родители, должно быть, догадались, что их драгоценная маленькая девочка уже не так юна и невинна. Он улыбнулся: она была красива, умна и храбра, и она любила его. Это делало жизнь такой стоящей, но в то же время то, что случилось в Хогсмиде, преследовало его каждый день. Ещё одна ошибка в суждениях: если бы он пошёл к ней, когда почувствовал опасность, она была бы в безопасности, а Невилл был бы жив. Вместо этого он погнался за Долоховым и Лестрейндж, её схватили, и снова кому-то пришлось платить за его глупые ошибки.

Он посмотрел в открытое окно и поклялся, что Гермиона больше никогда не будет платить за его ошибки.

Гермиона Грейнджер чувствовала себя великолепно, потягиваясь в постели. Простыни запутались в её ногах, обнажённая кожа касалась прохладной ткани. Похлопав рукой по его стороне кровати, она поняла, что Гарри уже встал. Она решила ещё немного подремать, а потом одеться. Она так долго ждала после их первого раза, чтобы снова обнять его, и это стоило того. Рубашка Гарри лежала в ногах кровати, едва держась на краю. Подцепив её ногой, она натянула слишком большую рубашку через голову, затем откинулась на подушку и снова погрузилась в сон.

* * *

— Ты уверена, что это то место? — спросил Роджер Грейнджер свою жену, глядя на дома под номерами 11 и 13. Они сидели в машине, немного сбитые с толку тем, что дома под номером 12 не было.

— Когда Гарри звонил, он сказал, что это здесь, — ответила его жена, сама не слишком уверенная.

— Что ж, мы знаем, что от этого парня одни неприятности, не знаю, что она в нём нашла…

— Мистер Грейнджер, миссис Грейнджер, — Гарри Поттер стоял на другой стороне улицы, выглядя очень элегантно в свежей белой магловской рубашке и брюках. Роджер и его жена вздрогнули от внезапного голоса и посмотрели на него через окна.

— Вы нас напугали! Давно вы здесь сидите? — спросила Джейн, заметив скамейку на площади напротив.

— Некоторое время. Я позову Гермиону, хорошо? — сказал он и подошёл к пустому пространству. Он достал ключ и вставил его в воздух. Дверь волшебным образом втиснулась между двумя соседними домами, и он поманил их внутрь. — Входите.

Они вышли из машины. Джейн улыбалась немного нерешительно, в то время как отец Гермионы вошёл, даже не взглянув в его сторону.

— Где наша дочь? — потребовал он, не глядя на юношу.

— Она сейчас спустится, сэр. Пожалуйста, присаживайтесь. — Гарри вздохнул; простого способа сделать это не было. Он поднялся по лестнице, надеясь, что она сможет понять его точку зрения.

Гермиона видела прекрасный сон, когда кто-то начал её легонько толкать. Тот же человек звал её по имени, и она протестующе застонала.

— М-м-м? Что? — пробормотала она.

— Давай, Гермиона, тебе нужно вставать и одеваться.

— Что? Почему? — её глаза распахнулись, а растрёпанные после сна волосы лезли в лицо. Гарри мысленно застонал: боже, она была чертовски сексуальна.

— Тебе нужно вставать. Твои родители здесь, они приехали за тобой.

При этих словах её глаза широко раскрылись, и она ошеломлённо уставилась на него.

— Что?! Мама… папа… здесь?

— Да. Прости, Гермиона… но тебе нужно идти.

— Что они здесь делают? Как они вообще смогли найти это место? — потребовала она ответа.

— Я им позвонил.

— Что ты сделал?!

— Гермиона, я думаю, тебе стоит провести немного времени с родителями, они ужасно волновались, — сказал Гарри, прекрасно зная, что причина не в этом.

— Ты врёшь, я знаю, когда что-то не так… — она наградила его своим самым суровым взглядом.

— Мы можем поговорить об этом в другой раз, но сейчас они ждут внизу, — Гарри проклинал себя; он ненавидел отталкивать её, но знал, что так будет лучше.

— Ты мне чего-то не договариваешь. И после вчерашнего, если ты не можешь сказать мне правду… я просто не знаю, что и сказать… — она замолчала, чувствуя себя глубоко обиженной.

Гарри поморщился. Он знал, что она никогда не примет такое слабое оправдание его желания, чтобы она уехала с родителями.

— Ладно. Я скажу тебе, как есть. Гермиона. С родителями тебе будет безопаснее, магическая защита Дамблдора у них дома сильнее, чем здесь. Это разумнее.

— Я тебе уже говорила — Я НЕ БОЮСЬ! ЧТО НУЖНО СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ДО ТЕБЯ ДОШЛО?! Я ХОЧУ ОСТАТЬСЯ! — кричала Гермиона, тыча ему в грудь указательным пальцем.

— Ш-ш-ш! Гермиона, они услышат! — предупредил Гарри, пытаясь её успокоить.

— НЕТ, НЕ СМЕЙ НА МЕНЯ ШИКАТЬ! Ты всегда пытаешься меня оттолкнуть, и я не понимаю почему! Я недостаточно хороша для тебя?

Гарри замолчал. Как он мог заставить её понять его точку зрения? Она опустилась на колени на кровати, её глаза были на одном уровне с его.

— Гарри, послушай меня, мы — команда, неужели ты не видишь? Я нужна тебе, а ты нужен мне. Мы отлично ладим, — пыталась она его убедить, взяв за руку. Они смотрели друг другу в глаза, и сердце Гарри сжималось от того, что он должен был сделать. Даже если он этого не сделает, Гермиона будет жить и передаст эти прекрасные глаза своим будущим детям. Но сейчас он должен был её защитить, как бы больно ему это ни было.

— Одевайся. Они ждут, — сказал он с холодной окончательностью.

— О, так вот в чём дело? ОДЕВАЙСЯ?! — злобно выплюнула она.

— Гермиона… так будет лучше…

— Да! Лучше! Как тогда, когда ты оставил меня летом, и я сходила с ума от беспокойства и каждый день ревела, потому что ты не мог… написать… мне… ни… единого… письма!

Он знал, что что-то подобное произойдёт. Ему пришлось изложить всё простым и грубым языком, чтобы она действительно поняла.

— Ты не понимаешь, да? — прошипел он. — Рядом со мной небезопасно. Пока я с этим не разберусь, ты в смертельной опасности. Так что, пожалуйста… просто… поезжай с ними.

— НЕТ!

— Будь разумной, — мягко сказал Гарри.

— Обещай, что больше меня не оставишь, — взмолилась она, сжимая его пальцы.

Гарри ничего не сказал и отвёл взгляд. Она увидела всё на его лице — именно это он и планировал сделать.

— Обещай мне! — яростно прошептала она.

— Я… э-э… обещаю. — Это была очевидная ложь, и они оба это знали. Вырвав руку, Гермиона соскочила с кровати.

Почему он не может быть счастлив со мной? Почему всё должно быть так?!

— ПРЕКРАСНО! Я ухожу. Счастливого грёбаного Рождества! — сердито сказала она. Даже не потрудившись переодеться, она надела бельё под его большую рубашку, схватила свою палочку и ринулась вниз по лестнице.

Отлично, Поттер. Очень ловко. Ты точно знаешь, что сказать, чтобы вывести её из себя. Дерьмо.

Он последовал за ней. Звук её гневных шагов по старой деревянной лестнице эхом разносился по коридору. Роджер и его жена посмотрели на неё, одетую в рубашку Гарри, что недвусмысленно говорило о том, что произошло прошлой ночью. В полном шоке от того, что она спала с ним, её отец вскочил с дивана и встал перед молодым человеком у подножия лестницы.

— Ублюдок! — взревел он, сжимая кулаки. Гарри стоял на месте, ничего не говоря. Роджер Грейнджер кипел от ярости. Это оскорбление глубоко его задело: он всё-таки лишил невинности их единственную дочь, и её отец имел полное право злиться.

— РОДЖЕР! — крикнула его жена в знак протеста, но он не посмотрел на неё, продолжая сверлить взглядом зелёные глаза Гарри. Гарри сохранял спокойствие; он должен был проявить зрелость, иначе всё могло закончиться плохо.

— Пойдём, дорогой, — успокоила его жена, и мистер Грейнджер отступил. Грейнджеры выбежали из дома, и Гарри внезапно захотелось что-то сказать.

— Гермиона! — выпалил он, и она обернулась, с проблеском надежды в глазах.

Неужели он передумал?

Его смелость иссякла, и он не смог произнести те три слова, которые хотел прокричать во весь голос.

Давай, Гарри, открой рот и скажи: «Я-ЛЮБЛЮ-ТЕБЯ».

Он начал говорить, но из его рта вырвалось лишь:

— Э-э… тогда… прощай.

Надежды Гермионы разбились на тысячу осколков, и она убежала, прежде чем он увидел, как сильно Гарри её ранил. Слёзы катились по щекам Гермионы, и Гарри вновь ощутил острую боль в сердце: он снова заставил её плакать, хотя когда-то обещал никогда её не обижать. Она захлопнула дверь, сев в машину, и отодвинулась к дальнему окну, чтобы он не видел её лица. Гермиона прислонилась к двери и молча плакала, пока её отец отъезжал. Гарри стоял в дверях, наблюдая за машиной, пока та не исчезла за углом. Он поклялся, что загладит свою вину перед ней, как только разберётся с делами.

* * *

— Это нелепо.

Родольфус Лестрейндж терпеливо стоял у супермаркета, выглядя как обычный магл. Макнейр, напротив, чувствовал себя явно не в своей тарелке в их неприметной одежде, его глаза метались из стороны в сторону.

— С чего ты взял, что она будет здесь? — снова спросил Макнейр.

— Успокойся, мой друг. Мой маленький исследовательский образец весьма предсказуем.

— Так ты говоришь, что она будет здесь за продуктами в канун Нового года? Откуда такая уверенность? Ты, должно быть, ещё больше тронулся умом, чем твоя жена.

— Ха! Возможно, ты и прав, мой друг, но грань между безумием и гениальностью очень тонка. Скоро ты увидишь, почему Белла мертва, а я — очень даже жив.

— Лучше бы ты был прав, мы ждём здесь уже несколько часов!

Как только он это сказал, машина нагло заняла ценное парковочное место у другого магла, который терпеливо ждал. Лестрейндж улыбнулся.

— А, вот и она: точно по расписанию. Пойдём, представимся, — весело сказал он, направляясь к ней.

Петуния Дурсль обожала Рождество и канун Нового года — в эти дни она могла по-настоящему похвастаться своими кулинарными способностями. Но в этом году, как и во все предыдущие, она забыла купить что-то в магазине. Никогда не поздно сбегать и быстро это взять — она не могла испортить ужин только из-за…

— Добрый вечер. Вы Петуния, сестра Лили Поттер?

Петуния вскинула голову на вкрадчивого джентльмена с длинными волосами и огромного коренастого мужчину с мускулистыми предплечьями, стоявшего рядом с ним.

— Это имя мне ничего не говорит, — резко ответила она.

Кто эти люди?

— Петуния Дурсль? — мягко спросил он. На этот раз она ответила автоматически.

— Что вам от меня нужно?

— Ничего особенного, только сила твоей сестры. Остолбеней!

Она даже не успела закричать, как рухнула в поджидавшие её руки Макнейра.

— Должен признать, Лестрейндж, это было легко, — неохотно сказал Макнейр.

— Видишь? Я же говорил. Теперь Годфри знает, как провести Врождённую Одержимость, и нам нужно спешить. Пойдём?

Щёлкнув пальцами, они исчезли.

Несколько дней между Рождеством и Новым годом Гарри был в постоянном напряжении. Он знал, что что-то должно произойти, и произойти скоро. Вопрос был лишь в том, когда именно. В ту новогоднюю ночь он лёг спать один, стратегически разместив палочку на прикроватной тумбочке. Несколько часов спустя, в самые тёмные часы ночи, он почувствовал резкий приступ боли. Он вспотел, а тело стало вялым и слабым.

Что, чёрт возьми, с ним происходит?

Он сел в кровати, бессознательно потирая лоб. Он замер, осознав, что на самом деле делает. Этого не может быть. Он выскочил из кровати и вбежал в ванную. Зажигая лампы, он уставился в зеркало. Вглядываясь, он почувствовал, как его охватила холодная волна ужаса.

Высоко на лбу проступал едва заметный шрам в форме молнии.

Боже. Нужно предупредить профессора.