Негатор магический обыкновенный. (джен)

ИВЛ отключили лишь через день, врачам очень не нравился анализ его крови, но умирать прямо сейчас Гарри не спешил. Чувствовал себя паршиво, но точно, что не смертельно. Побаливало в правом боку и чуть покалывало левый. Не реже чем раз в час заходила медицинская сестра и проверяла что-то, закреплённое где-то внизу койки. Качала головой и либо уходила, либо, если это была миссис Коул, ободряюще улыбалась. Гарри она больше всех из персонала нравилась, живая, добрая, если она приходила к нему, то обязательно подбадривала и даже что и зачем дѣлает поясняла.

Это мол для этого, а это для того. Именно так Гарри узнал, что такое общий и биохимический анализ крови. Для чего его дѣлают и что он показывает, а что нет. Анализ этот, как было понятно, у него был неизменно плохой. И это расстраивало, где-то там ребята, они в Хогвартсе, им весело, а он тут прикованный к койке, ни встать, ни даже сесть толком. Всё на свѣте нельзя и даже глотать и то больно, не в горле, где-то там внизу, неприятно так покалывает будто бы. И если чуть ниже груди надавить, то почти до слёз больно. К тому же еды ему совсем не давали, только какую-то жутко противную, склизкую, совершенно безвкусную слизь. Миссис Коул пояснила, что это, мол, чтобы желудок и нижние отдѣлы пищевода восстановить. Они, как она пояснила, у Гарри повреждены той самой гадостью, которую он по глупости собственной выпил. И теперь, чтобы заживало всё побыстрее, надо вот гадость вот эту склизкую глотать.

Глотать было противно, зато врач этому несказано радовался и когда миссис Коул Гарри таки уговорила, прямо-таки просиял. Чуть позже всё от той же миссис Коул Гарри узнал, что сохранение глотания и то, что он от него не отказывается — это очень хорошо. Почему это именно так, мальчик не понял, но спорить не стал, хорошо значит хорошо. А вскоре и вовсе пристроился глотать гадость, минуя язык. В общем, было вполне себе терпимо. На третий день в палату прикатили шкафоподобный аппарат. На колёсах с самым настоящим телевизором поверху. Правда, показывали по нему вовсе не мультики. Вновь улыбнувшаяся ему миссис Коул попросила подать ей руку и спустя чуть более минуты закрепила на оной систему и подключила к оной этот самый шкаф.

Подошёл врач, что-то настроил, после чего "шкаф" тихонько, монотонно зажужжал. Одетый в белый халат доктор чему-то кивнул и перебросившись парой фраз с миссис Коул ушёл, а вот она в палате осталась. И подросток, естественно, не утерпел.

— А что это такое, для чего оно и что дѣлает? — поинтересовался косящийся на мерно гудящий шкаф Гарри.

— Это аппарат плазмафереза. Не справляется твой организм, помогать надо.

За следующий час Гарри узнал и о принципе его работы, и о том, что он может, а что нет.

Картина, надо сказать, была, мягко говоря, не радужной. Оказалось, что процедура эта у него не первая и пока он в отключке был, их ему аж четыре сдѣлали. И вот потребовалось по новой. Понимание того, что всё плохо, было печальным. Стало понятным и поведение врача, и постоянные проверки. Не справляется он. Миссис Коул проговорилась, печень у него, почки и поджелудочная шалят. Как бы до операции по удалению не дошло. Это пугало, " как это удалить", — с ужасом думал лежащий на кровати парнишка. В этот момент он был один и поэтому позволил себе заплакать. Почти четыре дня держался, улыбался всем, дяде, миссис Коул, врачу.

А пока где-то в магловском Лондоне тринадцатилѣтний мальчишка, тихонько поскуливая, глотал собственные жгучие от соли слёзы, в Хогвартсе творилось чёрт знает что. А если конкретно, то Дамблдор грудью за своего зельевара стоял. Уверял, увещевал, доказывал, и в итоге таки добился своего. Задержание сменилось на домашний арест. Что, по сути, равнялось возвращению оного к преподаванию. Жил профессор в Хогвартсе, видите ли.

Дни тянулись один за другим, складывались в недѣлю. Ещё три раза в палату к Гарри привозили аппарат для очистки. За это врѣмя поджили обожжённые зельями и прооперированные в экстренном порядке пищевод и желудок. В последнем, как ему пояснил врач, ему дырочку продѣланную химией зашивали. И лишь к исходу сентября показатели поползли вверх, медленно, как будто бы неуверенно, и тем не менее лечение подействовало. Печень заработала, за ней подтянулись и почки. И лечащий врач впервые за практически месяц ему улыбнулся. Ободряюще встрепал волосы и в шутку посетовал, что сразу бы мол. Сразу не получилось, и от того робко улыбнувшийся мальчишка даже зардѣлся. Понимал, что прошёл практически по грани. На следующий день ему выдали на руки меню и сообщили о том, что на завтра его выписывают.

Смотрящий на доставшееся ему меню подросток был крайне уныл. Любимые им йогурты, шоколад, а также картофель и всё мучное вылетели первыми. Не в ближайший год, именно так прокомментировал врач, наблюдая за тем, как Гарри читает всё то, что ему на данный момент, а возможно что и вообще уже никогда будет нельзя. Никаких блинчиков, пиццы и прочих выпекающихся или же муку содержащих вкусняшек. Следующими вылетели дрожжи. На них расстройство выявили, когда спустя недѣлю дали мальчику попробовать безглютеновый хлеб.

Этот опыт Гарри надолго запомнил, а на всё хлебное как на вражину ещё не менее пары месяцев смотрел. Лишь на рождественских праздниках рискнули блинчиков на свём безглютеновом попробовать. Неплохо вышло, да и реакции никакой неприятной не было. Анализы поутру в платной лаборатории сдали. В порядке всё, кушать можно, но как и всё условно безопасное — с осторожностью.

Вот только до Рождества надо было ещё дожить, а это означало диету, диету и ещё раз диету. Есть нужно было по часам, и куда как чаще обычного, по шесть, а то и по восемь раз в день. Непривычно, утомительно, постоянно внимания требует. А ещё ведь и в Хогвартс возвращаться надо.

Свои права на полную заявил октябрь, и ровно в середине оного Гарри вернулся в Хогвартс. Не учиться магии было нельзя и дома учиться в том числе тоже. Законы магической Англии в этом отношении были неумолимы и едва лишь только всё более-менее стабилизировалось и завершился судебный процесс, как Гарри узнал о том, что ему необходимо вернуться в Хогвартс. Был ли он рад этому или же нет, сказать было сложно. С одной стороны — он скучал по своим друзьям, с другой ему было так много чего нельзя. И если ранее эти нельзя ограничивались максимально небезопасными для него полётами, да прочими видами индивидуального магического перемещения, а также невозможностью сварить хоть сколь бы то ни было приличное зелье, то теперь этот список изрядно так дополнился и подрос до не слишком тонкой теперь уже тетрадочки. Дамокловым мечом висел над, и так не сказать, чтобы счастливым подростком.

И конечно же, едва лишь только он вернулся, как проблемы навалились будто бы скатившийся с ближайшей к замку горы снежный ком.

Вернулся в замок Гарри аккурат в пятницу. Уроки уже закончились, врѣмя близилось к ужину и собственно именно на оном и навалилось. На столе не оказалось вообще ничего из разрешённого. Как назло всё жаренное, дрожжевое и до крайности сладкое. Ни то, ни другое, ни третье Гарри было нельзя. Из тушёного была разве что поданная в виде рагу капуста, но вот беда, именно капусту-то Гарри было от слова совсем нельзя. Организм не принимал, ни протёртую, ни варёную, ни какую-либо иную, с картофелем та же история. Желудок сразу же начинал брыкаться и отказывался эти продукты переваривать. Вот только на столе кроме этих блюд ничего больше и не было. Ни тебе варёного яйца, ни мяса, которое худо—бедно, но можно было бы разобрав на волокна скушать. Увы, всё было жаренным, и это означало, что есть ему это нельзя. Попить было также не густо, тыквенный сок оказался до неприличия сладким, с явным добавлением сахара. И это, как и всё жаренное, не предвещало подростку ничего хорошего.

Слезы сами собой наворачивались, застилали глаза, хотелось завыть в голос, вернуться домой. К деду и дяде, спрятаться у последнего в мастерской. Надышаться запахами обрабатываемого вручную дерева. Увы, всё это было сейчас недоступно, в точности как и еда, и это при том, что ему и вовсе по шесть, а то и по восемь раз в день кушать положено. Что перегружаться нельзя, что беречься надо.

— Гарри, эй Гарри, да что с тобой дружище? — попытался растормошить его, увидевший состояние друга, Рон.

— Я тут просто умру… — пробормотал сквозь слёзы уткнувшиеся в свои локти Гарри.

— Ей, ты чего приятель, неужели опять плохо, Перси, иди сюда. Гарри опять заболел, кажется.

Несколько секунд спустя к ним подошёл отозвавшийся на зов младшего брата староста:

— Ну что тут у вас?

— Не знаю, мы сели только, а он возьми и зареви, и что-то про то что его убить хотят бормочет. Может декана позовём?

— И с какой же именно целью вы хотите меня позвать, мистер Уизли? — сурово поинтересовалась подошедшая к их столу вследствии того, что приметила за оным нездоровое движение, декан Гриффиндора. И взглянув на плачущего подростка, сузив глаза практически в упор посмотрела на, как она думала, провинившихся близнецов.

— Это не мы, честно, — тут же заявил не на шутку встревоженный происходящим, Фред.

— Мистер Поттер, что случилось, вам плохо, где болит? — решив до поры проигнорировать главных шутников Хогвартса, обратилась к Гарри МакГонагалл.

— Я не могу, нельзя это, режим, — сквозь слёзы попытался ответить ей Гарри.

— Что именно вам нельзя? Что именно вы съели?

— Ничего он не ел, — выдал сидящий напротив Гарри Невилл. Мы только за стол сели, Гарри осмотрелся, поник, а затем чуть сока отпил. А после вот…

— Дайте сюда, —повелительно потребовала МакГонагалл и стоящий рядом Перси тут же услужливо протянул ей стоявший подле Гарри кубок. — Сок как сок, — произнесла та, после того как взмахнула над оным палочкой, после чего для верности ещё и попробовала. Ну мало ли там соли подсыпали или соды. Заклинанием подобного не выявить, а вот на вкус. Но нет, сок оказался нормальным. — Ничего не понимаю, что именно вам нельзя, мистер Поттер?

— Всё нельзя, — устало произнёс тем врѣменем взявший себя в руки подросток. — Вы видимо добить меня решили. И мед. карту мою, как и прежде, читать нужным не считаете. Я глупость имел после тройного отравления, целителем и зельеваром Хогвартским исполненного, выжить. Половины печени лишился. Пищевод и желудок сжёг, поджелудочную едва не потерял, спасибо что при почках собственных остался. Три недѣли на плазмаферезе пролежал. Но вам видимо мало и, наплевав на моё состояние, директор настоял на том, чтобы я в школу вернулся. Видимо для того, чтобы в оной меня голодом заморить, раз уж зельями не получилось.

— Что за чушь вы несёте, мистер Поттер, я понимаю, правда, вы пережили тяжёлое потрясение, но обвинять директора в том, что он пытается вас убить! — произнесла с трудом сдерживающаяся от гневного крика МакГонагалл.

— Тут нет ничего из того, что я мог бы съесть, даже воды — и той нет.

— Простите, не понимаю, что значит нет, на столе…

— Простите, профессор, Гарри, скажи, я правильно поняла, у тебя печень плохая, и судя по всему то ли диабет, то ли панкреатит? — произнесла подошедшая к ним со стороны стола Рейвенкло Гермиона.

— Второе, — буркнул обиженный на всех и каждого в Хогвартсе Гарри.

— Ну тогда, профессор, всё и в самом дѣле обстоит именно так, как Гарри нам и сказал. Если он покушает то, что сейчас на столе, то в лучшем случае загремит в больницу, про худшее же я и думать не хочу.

— И почему же это, мисс Грейнджер, что не так с едой на столе?

— Ничего, кроме того, что при его заболевании ему ничего из этого нельзя.

— В каком это смысле, что значит нельзя?

— Сладкое, солёное, жаренное, жирное, перчёное и так далее. При панкреатите назначается максимально постная диета. Никакого хлеба, сладостей, колбасы, солений. Кашу можно, овсяную, без сахара, на воде или лёгком бульоне, яйца варёные, мясо варёное не жирное, птица там или кролик. Тебе ведь можно варёное мясо, Гарри, что тебе врач сказал?

— Можно, мясо в смысле, кашу, бульон, яйца варёные, чай без сахара. И без сахара — это значит, что именно без. Не сладкое то есть, овощи ещё, огурцы, репу. Капусту нельзя, никакую, как впрочем и картофель, и бобы, и вездесущую для Хогвартса тыкву.

— И почему я узнаю об этом только сейчас, мистер Поттер, почему ваш опекун не предупредил?

— Как это не предупредил, при мне директору предписание целителей лично в руки передал.

— Очень интересно. Тикки, будь добр, подай для мистера Поттера куриный бульон с яйцом, без специй, — произнесла решившая, что вначале она мальчика всё же накормит, декан Гриффиндора. Разобраться же можно будет и позже. Миг, и перед Гарри появилась наполненная бульоном плошка. Чистого, без единой жиринки, с плавающими в нем двумя половинками яйца.

— Благодарю… — стушёвано промямлил едва вновь не разревевшийся Гарри.

— Во благо, мистер Поттер, и помните, никто в Хогвартсе не умышляет вас отравить или же, паче того, заморить голодом. Ешьте, а с меню вашим я чуть попозже лично разберусь, — примирительно произнесла недобро глянувшая на преподавательский стол декан Гриффиндора и убедившись в том, что проблема, по крайней мере на данный момент решена, к оному и направилась.