Сталь (гет)

— Зачем Люциусу возвращать сына в школу? – Гарри стремительно шел по коридору школы, размахивая руками. Зеленые глаза зло блестели, дыхание его было прерывистым.

Лора пожала плечами. Она шла рядом с Поттером, внимательно изучая древнюю кладку Хогвартса. Пыталась разобраться в себе.

Драко возвращается.

Хорошо ли это? Теперь каждый божий день она будет видеть эти глаза, и сердце будет убыстрять свой бег. Теперь она связана с ним, а он с ней – нет.

Плохо ли это?

— Конечно, принял, — и Лора была готова прыгать от радости. Этого не хотелось признавать, этому не хотелось верить, но Драко Малфой был единственным светлым пятном в ее жизни. Единственным, кого она не боялась.

— Тут все понятно, — протянула Гермиона, — ему нужен контроль над Хогвартсом. Вопрос другой: зачем Дамблдор разрешил ему сделать это?

Девушка снова пожала плечами. Глаза застилали непрошенные слезы, и столь привычное чувство безысходности падало на плечи.

Она почти умерла, она почти избавилась от всего. И вот теперь… Она здесь. В каменных стенах, злобных и жестоких. Совершенно одна…

Рядом с ней, тяжело дыша, шел Гарри Поттер – человек, который, несмотря ни на что, спас ее от неминуемой гибели. Человек, которого она почти назвала своим другом.

«Нет», — шепнуло сознание. Нет. Ради него она убежала оттуда. Ради него она преодолела портшлюз, ради него она…

А ее кто-нибудь спросил, хочет ли она быть спасенной? Нет. Гарри пришел – конечно, теперь он чувствовал себя героем – и, наверное, он уверен, что она благодарна ему.

Лора потрясла головой, прогоняя неприятную злобу. Ведь Поттер хотел как лучше…

И теперь она одна. В огромном замке, в высоких стенах – совсем одна, совсем потеряна. И пусть рядом с ней идет человек, которого она почти могла назвать своим другом.

ПОЧТИ – РАНЬШЕ – ЗАЧЕМ – три слова, преследующие ее в эти дни. Три слова – они стояли перед ней, сливаясь в одно.

БЕЗЫСХОДНОСТЬ.

«Хватит!» — заорала Лора сознанию, но то, наверное, не слышало.

Несколько часов назад она могла откладывать эти мысли, но сейчас уже нет. Она в Хогвартсе – и темнота, звезды, потрескивание огня – все только делало больнее.

— Зачем ты остановила меня тогда? – Гарри резко остановился и схватил Лору за рукав рубашки… рубашки Драко. – Зачем ты спасла Малфоя?!

Он не кричал, но от этого было не легче. Зеленые глаза жестоко сверкали за круглыми линзами очков, и девушка не могла отвести взгляд. Интонации Поттера напоминали Люциуса Малфоя – тихие, холодные, ледяные.

Да. От этого тоже нельзя было бежать. Зачем она спасла Малфоя?!

Лора не знала. Инстинкт – на уровне крови. Инстинкт – и это еще раз подтверждало, что е чувства к Драко далеко не духовные. Слепая страсть, потеря контроля – и нельзя сопротивляться.

Хотелось кричать. Хотелось поднять голову к высокому потолку, хотелось уставиться в окно на усеянное яркими звездами небо и кричать от собственной беспомощности.

— Я бы сделала это для каждого, — она врала. Но правда сейчас была в тысячи раз больнее лжи.

Гарри вздрогнул, словно от удара. Зеленые глаза расширились, дыхание его стало прерывистым, но Лоре казалось, так лучше. Не было того ледяного спокойствия, напоминавшего о Малфоях.

— Никогда не говори так! – голос эхом покатился по коридору, и Лора вздрогнула, чувствуя, как разрываются барабанные перепонки. – Слышишь?! Никогда не говори этого…

Она кивнула, понимая, что нельзя противоречить.

— Ведь это неправда, так? – опять шепот, только мягкий. – Не отвечай – не объясняй причин. Я верю, что они у тебя были другими.

Лора посмотрела на Гарри, пытаясь понять причину злости и раздражения, но его обычно говорящие глаза молчали. Осколки льда, уже почти растаявшие, застряли в зеленом взгляде, и Лора поспешно опустила глаза.

Кого напомнила она Гарри Поттеру, какая картина всплыла в его воображении, когда он слушал ее равнодушный голос?

Она не знала, да и не хотела знать. Что бы это ни было, оно вряд ли могло принести облегчение.

Девушка пожала плечами и зашагала дальше по коридору, вслушиваясь в прерывистое дыхание Поттера. Рон и Гермиона сконфуженно молчали.

* * *

Вдох, выдох… Вдох, выдох… И еще раз.

Гарри стоял в темном коридоре, изучая яркие звезды в темном проеме окна.

Изредка подрагивая, они заливали своим призрачным светом ослепляюще белый снег. Гарри казалось, он слышит, как они поют…

Вдох, выдох…

Юноша тщетно пытался успокоиться. Сердце колотилось, словно несколько секунд назад он пробежал стометровку. Щеки горели, руки нервно сжимали каменный подоконник.

Яркая ночь – таких не было уже давно.

Каждый миллиметр пространства залит серебряным светом, каждый миллиметр звенит, отдаваясь в ушах.

Гарри попытался улыбнуться звездам, но жалкое подобие улыбки сделало только хуже.

«Я бы сделала это для каждого», — слова Лоры Коллид все еще звучали в голове. Она произносила их по-разному, иногда шепотом, а иногда совсем громко, но каждый раз, слушая противный воображаемый голос, Гарри судорожно вдыхал и забывал выдохнуть.

Я бы сделал это для каждого – и на бледном, покрытом кровавыми полосками лице Лоры была жестокость.

Карие глаза Лоры, ее грустная улыбка – уже месяц он видел в ней что-то неуловимо знакомое, что-то одновременно близкое и далекое.

Гарри еще сильнее сжал подоконник. Звезды сияли, словно насмехаясь над ним. Такие далекие, такие равнодушные… Им абсолютно все равно, какие проблемы мучают шестнадцатилетнего Гарри Поттера, надежду всего магического мира. Им все равно.

Подоконник затрещал, подчиняясь сильной хватке юноши.

Словно очнувшись, он отпустил камень и прислонил ладони к лицу. Звезды сразу померкли, и стало немного спокойнее.

Вдох, выдох…

Лора Коллид напоминала ему отца.

Смешно! – кричало сознание.

Смешно! – отвечал Гарри ему, чувствуя, как бешено стучит в висках кровь.

Смешно…

Я бы сделала это для каждого – и это убедило его.

Гарри вновь взглянул на яркие звезды. Дикие, невозможные – они занимали почти все его мысли. «Пусть лучше они, чем Лора», — нервно прошептал он, снова опуская руки на подоконник.

— Пусть она будет влюблена в Малфоя, — умоляюще проговорил Гарри, закрывая глаза.

Господи, пусть… Пусть ЭТА фраза будет ложью.

Карие глаза – как у Джеймса. Странные интонации, нелюдимость и недоверие, но общительность – как у Джемса. Неспособность чувствовать – Сириус говорил… как у Джеймса.

Гарри нервно стукнул камень. Маленькие капли крови покрыли костяшки пальцев.

Я бы сделала это для каждого – боже, пусть она врет ему! Пусть это была лишь защита…

Нет. Лора Коллид – пятнадцатилетняя гриффиндорка – была похожа на его отца. И было до полного изнеможения страшно, и тряслись колени, и губа нервно подрагивала, отказываясь верить.

Гарри открыл глаза, и все пространство вокруг залил стальной свет ярких ночных звезд.

— Этого не может быть, — шепот, тихий и безнадежный, — этого не должно быть.

Лора слишком близка ему, слишком умна, слишком интересна для того, чтобы быть похожей на Джеймса Поттера.

Я бы сделала это для каждого – сами звезды поют это, заставляя Гарри Поттера корчиться от боли.

* * *

Лора Коллид широко распахнула глаза, и легкие наполнил прозрачный утренний воздух. Яркое зимнее солнце пробивалось сквозь неплотно задернутые шторы, его лучи беспорядочно бродили по широкой кровати.

Лора оглядела мрачную спальню, спрашивая себя:

— А не приснилось ли мне все это?

Вокруг никого не было. Абсолютная тишина – лишь собственное неровное дыхание.

Потянувшись, девушка опустила босые ноги на холодный пол.

«Сегодня воскресенье», — напомнил разум, и она изумленно осмотрелась.

Странно… В тот день, когда они с Гарри Поттером сидели на пустых трибунах поля для квиддича, тоже было воскресенье. Прошло лишь две недели.

А Лоре казалось – целая вечность.

Прошли четырнадцать дней, за которые для многих учеников не произошло ничего особенного. А ее эти две недели изменили кардинально.

Лора покачала головой и направилась в ванную.

Какая разница, сколько прошло?! Какая разница, чем были эти две недели для остальных?! Главное – теперь она снова здесь и снова…

Три слова, сливающиеся в одно. Безысходность. Сейчас – умыться, одеться и выйти туда… навстречу Безысходности.

Закусив нижнюю губу, Лора посмотрела в зеркало.

— О боже мой,— прошептала она, разглядывая собственное изображение.

Когда она вчера, до безумия усталая и разбитая, вернулась в комнату, она даже не разделась. И вот теперь…

Бледная кожа – и это не последствия использования специальной пудры.

Тонкие кровавые полоски по всему лицу – следы разбитого стекла. Лора грустно улыбнулась, наклоняя голову.

Вот она – истинная готическая красота.

Внезапно вспомнились маггловкие фильмы про плачущие статуи. Про Деву Марию, сложившую руки в молитвенном жесте и плачущую кровавыми слезами. Лора внимательно пригляделась к изображению в зеркале.

Синяки под глазами, опухшие сухие губы, тонкий шрам над левой бровью.

Девушка снова улыбнулась, включая холодную воду.

Две недели – а как много они изменили.

Ледяные струи заскользили по горячему лицу, заставляя проснуться память, заставляя вернуться вчерашний разговор с Дамблдором.

Малфой будет учиться здесь снова – и она представила себе его узкое жестокое лицо. Его стальные глаза. Представила, как по утрам будет сталкиваться с ним в дверях столовой.

— Каково это — проводить оргии на кладбищах? – и он смеется, заставляя ее дрожать от злости.

— Хватит, — Лора взглянула на свое отражение. Кровь смылась, оставив еле заметные царапины. Холодные капли пресной воды застыли на щеках, создавая ощущение слез. Девушка грустно усмехнулась. Даже ее отражение плачет…

Вчерашние слова Гарри Поттера больно отдавались в сердце, заставляя его сжиматься.

«… — Ведь это неправда, так? – опять шепот, только мягкий. – Не отвечай – не объясняй причин. Я верю, что они у тебя были другими…»

А были ли они другими?! Вчера, медленно шагая к своей спальне, Лора, кажется миллион раз задала себе этот вопрос, но так и не нашла на него ответа.

Хотела ли она спасти Драко Малфоя? Или…

Она бы сделала это для каждого.

Лора закрыла глаза, вдыхая чистый воздух. Кажется, все вокруг пахло Драко Малфоем… Тайной, властью. Откуда он здесь?

Внезапно девушка дернулась и подняла веки. Все то же бледное отражение. Те же тонкие полосы красного цвета, те же синяки, та же черная рубашка.

Вот оно что. Уже давно порванная, грязная, рубашка Драко все еще напоминала о нем.

Лора расстегивала пуговицы, пытаясь заставить свой мозг замолчать. Еще вчера она ненавидела Гарри Поттера. Ненавидела за то, что тот спас ее. Ненавидела за в тысячу раз усилившееся желание жить. Ненавидела за жестокость, с которой Гарри собирался лишить Малфоя сознания.

Рубашка полетела на пол.

Ненавидела, пока он не закричал. Пока не попросил ее не врать.

Лора положила руки на холодный кафель раковины и закрыла глаза.

Что же случилось? Казалось, с каждой секундой мысли путались все больше. Казалось, мир переворачивался с ног на голову, и чувства мешались. Ненависть не была ненавистью. Любовь не была любовью, а равнодушия больше не существовало.

Потолок и пол с сумасшедшей скоростью менялись местами, заставляя Лору кричать.

— Хватит, — и девушка резко открыла глаза. Надо было идти. Идти на встречу безысходности.

И пусть она сомнется под тяжестью эмоций и насмешек, пусть все это задавит ее – только не надо больше тихого шепота Гарри Поттера, только не надо больше стальных глаз Драко Малфоя.

За два года она отучила себя доверять людям, за два года она отучила себя выделять людей из безликой толпы – так что же происходит теперь?!

И в ответ уже привычная тишина, тишина безысходности, тишина смерти и пустоты.