Сталь (гет)

Лора открыла глаза. После очередной порции долгого сна дышалось совсем легко, и улыбка сама собой появлялась на губах. На потолке играли солнечные блики. Судя по всему, день только что перевалил за середину, и на улице стояла самая жара. Хотя какая жара может быть в середине сентября? Солнце светит, но не греет.

Вопреки всей своей философии, Лора любила солнце. Конечно, его теплые лучи невозможно было сравнивать с холодным серебром луны: луна всегда выигрывала. Но вот так, просыпаясь днем в лазарете… Хотелось забыть о том, кто ты такая. Хотелось улыбаться и поднимать руки навстречу светилу, хотелось купаться в его лучах.

Были лишь две вещи, способные спустить Лору на землю. Первая – воспоминание о размазавшемся макияже, и вторая – оторвав руки от кровати, девушка почувствовала уже ставший привычным приступ боли.

— За что? – спросила она у тишины лазарета. Тишина, понятное дело, не ответила.

Пока не прошла боль, Лора была беспомощна – и она это понимала. Хотелось рисовать. Хотелось кликнуть мадам Помфри и умоляющим голосом попросить ее принести чистый лист и простой карандаш. И больше ничего не надо было. Столь неожиданное хорошее настроение стоило запечатлеть, вот только сил никаких не было. Приходилось лежать и смотреть в потолок. И думать, что самое странное, не хотелось.

Лора любила оставаться одна. Смешно. За столько лет гнетущего одиночества она должна была устать, но у нее всегда находились темы для обдумывания. И никогда не хотелось ни с кем делиться.

Слово одиночество в какой-то момент перестало существовать, его заменила другое, более приятное – САМОДОСТАТОЧНОСТЬ. Одинокие люди не бывают глупыми – так подбадривала себя девушка.

Чем ты слабее, тем важнее тебе быть для кого-то сильным. Чем ты умнее, тем меньше нуждаешься в пустых разговорах ни о чем. И примеров этому были тысячи. Одна Гермиона Грейнджер чего стоила. У нее были друзья, но разве хоть раз она говорила с ними ни о чем? Нет, считала Лора.

Зачем тратить время на пустые слова? Его лучше посвятить действию.

Возможно, именно поэтому у Лоры не было друзей: как собеседника, ей было достаточно себя.

— Эй, — послышался чей-то голос, оторвавший Лору от размышлений, и из-за ширмы показалась голова Гарри Поттера.

— Да? – попыталась приподняться на локтях Лора, но сил хватило только на поворот головы. Внезапные звездочки замелькали перед глазами и заставили девушку на секунду зажмуриться.

— Коллид… — разочарованно протянул мальчик, все так же выглядывая из-за ширмы. – Я искал Гермиону. Не видела?

Лора отрицательно покачала головой.

— Ясно, — еще более расстроено закончил Поттер, — ну, спасибо.

И его взлохмаченная черная голова исчезла.

Правда, через секунду она появилась снова.

— Коллид, — взволнованно позвал Гарри, и девушка опять повернулась. Глаза мальчика горели любопытством, — скажи, а как твое имя?

Лора вздохнула: внимание со стороны самого Гарри Поттера, но какое… Раньше ей казалось, он знал по именам весь Гриффиндор. Видимо, весь кроме нее.

— Лора, — спокойно ответила она и посмотрела Поттеру в глаза. Оказалось, макияж еще не смылся: Гарри затоптался на месте, пристально изучая пол.

— Понятно, а… — видимо, он хотел спросить еще что-то, но из-за штор неожиданно донесся голос Рона Уизли, и Гарри поспешно ретировался.

— Я к тебе еще загляну, Лора, — загадочно добавил он на прощание.

Девушка удивленно взглянула вслед черной шевелюре и закрыла глаза. Поведение Гарри Поттера оставалось для нее загадкой.

Вообще, в своем многостороннем характере, среди прочего, Лора выделала один очень и очень важный минус: она не умела понимать людей. Знаете, бываю такие личности, им достаточно только взглянуть на человека – и они уже знают, что он любит, а что нет, какое у него было детство и какие комплексы мучают до сих пор. Лора так не умела. Чтобы разобраться в человеческой душе, чтобы дать ей характеристику, которой иногда не может дать и сам хозяин, необходимо было время. Много времени.

С одной стороны, это было хорошо. Ведь когда ты знакомишься с человеком, тебе интересно понять его, разгадать особенности. А если ты понимаешь это с первого взгляда, причем понимаешь все, до самого конца, то какой смысл общаться дальше? У Лоры же все было по-другому: каждая встреча приносила неожиданные сюрпризы, открывала собеседника с новой стороны. Ведь Лора понимала людей хорошо, просто она делала это медленно.

С другой стороны, в ее нынешнем положении это качество только усугубляло ситуацию. Друзей не было, и разгадывать было просто некого. А случайные знакомые, мелькавшие в калейдоскопе лица – они оставались вечной тайной. Как иногда хотелось Лоре знать, кто такая Патрисия Лейвл. Как иногда хотелось слушать ее и про себя анализировать каждое слово, разбивать ее, пусть внутренне, но разбивать. Тогда и оскорбления переносить было бы легче.

Вот и сейчас. Гарри Поттер – для чего он спросил ее имя? В первый момент это выглядело как насмешка: мол, учусь с этим созданием на одном факультете, а так и не знаю ее имени. Вывод, Лора? Правильно: ты – никто. Но взгляд Поттера говорил обратное: это был искренний интерес. И девушка могла бы отнести Гарри к группе сочувствующих, кем он всегда для нее и являлся, но что-то в ее сознании упорно шептало: ОН ГОВОРИЛ С ТОБОЙ НА РАВНЫХ.

Нет. Лора знала, как иногда разговаривают с ней на равных, и знала, что лучше бы не разговаривали вообще.

Власть убивает людей. В ряды сильных попадают лишь пройдя по головам слабых. А потом, смотря с неба на землю, жалеют и сочувствуют. НО – никогда не подают руку, никогда не помогают другому слабому стать сильным. Потому что тоже бояться конкуренции.

Сильные не бьют слабых. Но Лоре иногда казалось, что лучше бы били. Унизительное «я тоже когда-то была такой» звучит куда неприятнее «ведьмы из Блэр». Самое удивительное, что эта снисходительная жалость — жалость сильных, причисляющих себя к рядам добра – была везде и всегда. И у маглов, и у магов. Они ничем не отличаются… Только пытаются изобразить. Чем строгая девушка в черном, объясняющая Лоре иерархию готической тусовки, лучше Джинни Уизли, соседки по комнате, заявляющей утром: «Когда мне было одиннадцать, я тоже боялась, что меня не воспримут…»?

Но Лоре не одиннадцать. Ей пятнадцать, и она уже давно не боится. Знает, что не воспримут, но принимает этот факт достойно. Спокойно. Размеренно дыша.

Что же до Гарри Поттера… тут только время может показать. Но Лора глубоко сомневалась, что в нем не окажется этой жалости. Потому что любой сильный боится конкуренции. И, не собираясь никого тащить наверх, он может либо покровительствовать и жалеть, либо презирать и не замечать. А не бояться конкуренции Гарри Поттер не может. Он попал на небо всего шесть лет назад, и Лора сомневалось в том, что ему хочется упасть вниз и удариться носом в твердую землю. Наверное, он уже забыл вкус этой земли, забыл вкус падений.

Сильный слишком быстро привыкает к небу. Так же быстро, как Слабому надоедает земля.

— Я вернулся, — прошептал Гарри Поттер, показываясь между двумя ширмами. В этот раз Мальчик-Который-Выжил не довольствовался одной головой. Повертев ей несколько секунд, он подошел к кровати и сел на самый край, уставившись огромными зелеными глазами на Лору.

На стеклах его смешных круглых очков переливались лучи солнца, которое Лора не могла видеть. Он жмурился и пытался прикрыться рукою, не в силах смотреть на пламенный шар за спиной девушки. В зеленых глазах прыгали огоньки. По всем признакам Гарри Поттеру было очень весело.

— Что с тобой случилось? – участливо спросил он, и внутри Лоры все перевернулось от отвращения.

Соболезнуй слабым, но никогда не подавай им руку.

— Потеряла сознание и упала на пол, — ровно ответила девушка, хотя каждое слово приносило боль.

— Болит? – все тем же тоном продолжил Гарри. Лора только кивнула.

— А у Гермионы сломана нога… — развел руками мальчик. – Мы с Роном пытались научить ее летать на метле.

Лора усмехнулась, представив себе эту картину. Надо было что-то сказать. Спросить, сколько Гермионе потребуется для выздоровления или будет ли она еще летать когда-нибудь. Пожаловаться, что ей валяться здесь еще неделю.

Но зачем? Покровитель? Самый сильный из Сильных готов защитить Лору Коллид? Нет. Спасибо.

— Она упала? – решила все-таки уточнить Лора. Гарри кивнул.

— Сказала, что больше никогда не позволит нам учить ее хоть чему-то.

— А как ей ощущение полета? – Лора вспомнила свой первый полет на метле. Истерика – страх – нехватка кислорода – свобода. Свобода, которая затмевает все остальное. Наверное, Лора многое бы отдала, чтобы получить такую свободу на земле. Среди сокурсников.

Гарри пожал плечами, взглянув на небо за спиной девушки. Глаза его загорелись лихорадочным огнем. Как будто ты в летнем парке. И как будто вокруг тебя – маленькие дети, и они смеются, смеются.

Наверное, он тоже вспомнил ощущение полета.

— Она ничего не сказала.

Блеск зеленых глаз – это не для Лоры. Вот если бы глаза были черными, и напоминали они лунную ночь, тогда бы она моментально забыла про обещание не чувствовать. А так…

«Теперь я понимаю, за что его любят девочки. Он умеет вселять уверенность в сердце», — подумала Лора. Да. Умеет. Во все сердца, кроме ее. В нем он селит лишь тоску.

Вот он – сильный из сильнейших. Вот он – человек, с которым, наверное, всегда есть, о чем поговорить. Вот он – и в глазах его сочувствие и жалость.

Это, наверное, карма. Быть счастливой – единственная мечта на протяжении многих лет. Иметь настоящего друга – вот о чем просит бога Лора по ночам.

Но друзей нет. И никогда не будет.

Те, кто сильнее, никогда не подадут руку помощи тем, кто слабее. А она – самая слабая. И она – заранее обречена на смерть на земле. На рот, полный твердого песка, на нехватку кислорода и на черные глаза. Как бы ярко ни светило солнце, отражаясь в круглых линзах смешных очков на Гарри Поттере, оно светит не для Лоры.

— Значит, не понравилось, — ответила девушка, отвлекаясь от собственных тяжелых мыслей, — если бы понравилось, на сломанную ногу было бы наплевать.

— Да, — согласился Поттер, — а ты любишь летать, — он выдержал паузу, подняв глаза к потолку, что-то вспоминая, — Лора?

Не что-то, — мысленно поправила себя Коллид, — ее имя. Ее глупое деревенское имя, звучащее как чавканье дворняжки, пожирающей очередную кость.

— Очень, — она попыталась улыбнуться, — хотя я никогда не играла в команде.

Гарри улыбнулся. Честно говоря, у него это получилось намного лучше. Искреннее. На фоне его лучезарной, даже голливудской улыбки, легкие морщинки в уголках Лориного рта смотрелись комично и карикатурно. «Конечно, — пронеслось в больной голове, — он-то не чувствует себя униженным».

— А ты ЧУВСТВУЕШЬ?! – уточнил внутренний голос.

— Нет, — ответила ему Лора, — просто унижаюсь. Ничего не чувствуя.

Голос счастливо вздохнул.

— Знаешь, — прервал ее внутренний монолог Поттер, — я сейчас капитан нашей сборной.

— И? – удивленно спросила Лора.

— Приходи на тренировку, как выздоровеешь. Мы на тебя посмотрим, может, примем в команду.

И с этими словами Гарри встал и, пожелав скорейшего выздоровления, исчез за ширмами.

Ха. Как благородно. Как снисходительно. Закрывая глаза, чувствуя себя безумно усталой, Лора пообещала: что бы ни случилось, на тренировку она не пойдет. Играть за сборную, конечно, хотелось, но вот играть, потому что Гарри пожалел самую тихую девушку факультета…

Сильные никогда не протянут руку. Небо может показаться совсем близким, но это обман.

Слабый не становится сильным.