Если ты меня любишь (гет)

На следующей неделе весть о том, что Гарри Поттер благополучно вернулся с того света, облетела всю Британию. Неизвестные волшебники присылали ему письма, поздравляя и благодаря, но юноша сразу после беглого просмотра кидал их в камин, не считая, что заслужил благодарность. Его главным занятием теперь стало обнаружение черных магов и опасных духов и их нейтрализация, а также помощь в создании новой защиты для мира магов, которые, теперь немногочисленные и лишенные каких бы то ни было прав, пытались отгородиться от мира маглов.

В доме на площади Гриммо снова появился эльф Кричер. Он уже с трудом передвигался и говорил совсем неразборчиво — во рту у него почти не было зубов, — но был, тем не менее, исполнен желания служить своему хозяину, и с этим никто ничего поделать не мог. В конечном итоге он сильно подружился с сыном Гарри, Рональдом.

Гарри каждый день покидал свой дом и отправлялся на новую службу. Она не слишком отличалась от прежней по своей сути, но Отряд претерпел значительные изменения, у него стало куда больше полномочий, а его теперешние функции были столь многочисленны, что никто толком не мог их запомнить. Сначала Гарри вынужден был слушать бесконечные лекции Холборна о новых порядках.

— Теперь отдел у нас один, поскольку не так уж много нас осталось, чтобы еще разделяться. Ты будешь, конечно, входить в Совет при Министре, иначе и быть не может. Совет, равно как и Отряд, возглавляет формально сам Министр, но, разумеется, у него есть наместник, руководящий ударными группами, ведущий основные расследования и так далее. Как ты понимаешь, должность министра подразумевает, скорее, политическую и законодательную функцию, а вот что касается правопорядка…

— Я подчиняюсь непосредственно Министру? — перебил Гарри, порядком устав от коллеги.

— Пока нет, — уклончиво ответил Холборн. — Первым для тебя будет его наместник, а скорее, военачальник. Но как знать, — он со значением посмотрел на Гарри, — вдруг Министру понадобится, как минимум, еще один наместник?

— С какой стати?

— Брось, об этом уже все говорят, хотя прошло всего несколько дней.

— Послушай, я не хочу никакой борьбы за власть. Всегда считал это идиотизмом.

— Если наместник проявит мудрость, он сам уйдет в сторону.

Гарри покачал головой.

— И кто он, хотелось бы знать?

Холборн хмыкнул.

— Ермон, кто же еще? Единственный и неповторимый. Он хорошо справляется со своими обязанностями, но Министр, как мне кажется, опасается, что он со временем будет претендовать на его должность. Этого бы никому не хотелось.

— Он вроде бы хорошо проявил себя во время войны.

— Неплохо, — снисходительно согласился Холборн. — Но ты ведь понимаешь, о чем я говорю. Ты моложе него, но все-таки, в сумме, подвергался в своей жизни куда большему количеству опасностей и все их преодолел. Люди восхищаются тобой, Гарри, и даже не пытайся это отрицать.

— Если бы они знали, кем на самом деле восхищаются, — мрачно отозвался Гарри.

— Время археологических раскопок в собственной душе подошло к концу, должно подойти, — упорствовал Запоминающий и Стирающий. — Ты прошел неимоверно долгий путь, мисс Грейнджер многое о тебе рассказала в твое отсутствие. Некоторые истории невероятны сами по себе, но, чем больше я их слушал, тем глубже проникался уважением к тебе. Поверь, для меня это нехарактерно, но это так. Мисс Грейнджер тоже удивительная девушка, сильная и мудрая, но и она относится к тебе с огромным почтением. Гарри, просто так ничто не случается. Если я раньше и пробовал уповать на случайности или что-то подобное, то теперь это в прошлом. Все закономерно. Вот увидишь, тебя ждет непростое, но великое будущее.

— Где-то я это уже слышал, — скептически проговорил Гарри. — Почему ты так уверен, что мне можно доверять власть?

— Я разбираюсь в людях, — не без самодовольства ответил Холборн. — В Ермоне я не вижу того, что есть в тебе, а для лидера это очень важно.

— И что это?

— Великодушие.

Гарри фыркнул и решил слегка уклониться от темы.

— Я увижу сегодня нашего Аполлона?

— Думаю, через несколько дней. Они с Министром уехали на континент.

Таким образом, Гарри было необходимо немного подождать, прежде чем удовлетворить свое любопытство.

Ермон выглядел, как обычно, гордо и привлекательно. За эти годы он значительно возмужал, однако не забыл и приумножить свою надменность. Разумеется, появлению Гарри он совершенно не был рад, но довольно-таки умело это скрывал. Естественно, радость Гарри по поводу того, что красавец был жив и здоров, почти сразу испарилась. Соперничества, впрочем, он не желал.

Предсказания Холборна сбылись. Не прошло и двух недель после возвращения Гарри из-за Вуали, как министр магии произвел его в наместники, и им с Ермоном все-таки пришлось делить власть. Заодно Гарри выяснил, как на самом деле звали «Аполлона». Его имя с фамилией — Кевин Уоррен — были весьма прозаичными, но все же неуловимым образом сочетались с его внешностью, как бы заранее предупреждая всех о том, кто был перед ними. Сам Ермон предпочитал, чтобы его называли по прозвищу, и Гарри решил не злить своего коллегу, тем более что эта «кодовая кличка» звучала гораздо солиднее.

Загруженный новыми обязанностями до предела, Гарри приходил домой только на несколько часов, успевал поиграть с сынишкой, если тот не спал, перекинуться парой слов с Джинни и опять умчаться на работу. Особенно он радовался, когда заставал у себя в гостях Гермиону.

Девушка вполне управлялась без помощи поводыря или специальной трости. Миссис Уизли настояла на том, чтобы Гермиона жила у нее, и последней ничего не оставалось, кроме как согласиться, поскольку ей все равно было некуда идти: ее родной дом был разрушен в самом начале войны. Джинни уговаривала подругу переселиться к ним, но Гермиона упорно отказывалась, считая своим долгом быть с миссис Уизли после того, как Рон покинул родных.

Малыш Рональд обожал «тетю Гелмиону». В первую очередь, это объяснялось тем, что у Гермионы был великолепный дар рассказчика, чего, как раз, недоставало Джинни. Читать свои любимые книги она больше не могла, пользоваться магией ей тоже приходилось с предельной осторожностью, а потому Гермиона воззвала к своей памяти, которая, как выяснилось, могла воспроизвести почти все, что когда-либо слышала или читала девушка. Иногда Гермиона погружалась в своеобразную медитацию, что помогало ей вспомнить мельчайшие детали тех или иных событий или прочитанных сказок и легенд. Таким образом, в том, что сын Гарри был без ума от своей тети, не было ничего удивительного.

Гермиона не являлась родной тетей Рональда, а приходилась ему крестной, но слово «крестная» было слишком трудно для мальчугана, а Гермиона ничего не имела против «тети Гелми». Она занималась с ребенком иногда часами напролет, за что Джинни испытывала к ней глубочайшую благодарность. Дружба двух женщин обещала стать нерушимой.

В первые дни Рональд пытался пробраться на чердак, где поселился единственный обитатель дома номер двенадцать, который в течение долгого времени не выходил из своего укрытия, — Северус Снейп. Гарри, строго следивший за сыном, когда случалось бывать дома, неоднократно ловил его у самой двери и отправлял к матери. Отца Рональд боялся и не всегда понимал, что тот от него хочет, но с Джинни у него, понятное дело, были совершенно особые отношения: ей всегда удавалось пресечь его шалости. Гарри мог лишь догадываться, почему ребенок проявлял столь повышенный интерес к мастеру зелий, но, к сожалению, мальчик, в свои три с небольшим года, не мог внятно ничего объяснить.

Однажды ночью Гарри пришел домой уставшим настолько, что рухнул спать на диван в гостиной, не раздеваясь. В голове засела единственная счастливая мысль: завтра у него выходной. Непозволительная роскошь, но Министр был щедр: даже начальству, как он выразился, необходимо уделять время семье.

Утром его разбудила Джинни, с тревожным видом присевшая на краешек дивана. Гарри приподнялся и с наслаждением поцеловал жену в губы, после чего опять откинулся на диванную подушку.

— Что такое? — полусонно спросил он.

— Гарри…

— Что, Джинни?

— Тебя два дня не было, а он за это время… перестал принимать пищу.

Сонливость как рукой сняло. Гарри сел и внимательно посмотрел на Джинни. У него не возникло никаких сомнений в том, о ком шла речь, хотя порой и Кричер забывал поесть, и приходилось ему об этом напоминать.

— Ты с ним разговаривала?

— Да, но он… какой-то странный. То есть, он всегда был не в себе, но за последние две недели… меня это беспокоит.

— Тебя же его самочувствие не волновало, — не преминул с укоризной заметить Гарри.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так! — вспыхнула Джинни. — Да, вначале я была очень зла, но ты как будто в курсе, что потом я изменила свое отношение, пусть и ценой огромных усилий. Ради тебя и ради сына.

— Хорошо, хорошо. — Гарри озадаченно потер переносицу. — Я займусь этим, ты только все равно приготовь ему поесть.

— Я готовлю каждый раз и сама отношу поднос, но он оставляет еду нетронутой, — обижено произнесла Джинни. — Мне кажется, с него довольно.

— Что ты имеешь в виду?

— Не понимаешь?

Гарри несколько секунд смотрел ей в глаза, затем вздохнул и начал подниматься с дивана.

Комната на чердаке была маленькой и напоминала камеру. Все, что в ней было, это старая скрипучая кровать, маленький столик и крошечное оконце, через которое едва проникал дневной свет. В углу была навалена куча старого тряпья. Снейп почти что обрадовался, найдя эту комнату (а подобная эмоция была для него редчайшей), и тотчас же обосновался в ней. Гарри смутно чувствовал, что, будь его воля, он забился бы куда-нибудь в дальний угол подвала, но не хотел вступать в конфликт с хозяином дома.

Гарри осторожно потянул на себя ручку двери и тихо вошел. Снейп лежал на кровати, накрытый одеялом, и, по-видимому, еще не вставал. Был полдень, и солнце весело светило в чердачное окно, но на обитателя комнаты свет почти не падал. Гарри приблизился к постели и всмотрелся в знакомое бледное лицо. Снейп действительно сильно исхудал и осунулся с тех пор, как они последний раз виделись, и выглядел еще более изможденным, чем когда Гарри нашел его по ту сторону Занавеса. Однако теперь на его заострившемся лице не было той печати отчаяния, он как бы успокоился и просто медленно уходил, не давая больше шанса себя удержать.

Гарри присел рядом с ним и коснулся пальцами худой руки, лежавшей поверх одеяла. Мастер зелий не отреагировал, хотя его грудь мерно поднималась и опускалась, а на щеках играл едва заметный румянец. Гарри смелее сжал жилистую кисть и позвал мужчину по имени. Черные глаза открылись, неторопливо оглядели помещение и остановились на лице Гарри.

— Почему вы отказываетесь от еды? — чуть сердито спросил молодой человек. — Я понимаю, что…

— Ты снова со мной на «вы»? — слабо улыбнулся Снейп, и Гарри был поражен этой почти счастливой улыбкой и совсем тихим голосом.

— Сэр, что за глупости? — проворчал он, отводя взгляд. — Зачем вы переводите тему? Ваши намерения начинают меня пугать. Или вы хотите, чтобы вас кормили насильно?

— Не стоит, — спокойно ответил Северус. — Я прекрасно понимаю, что делаю. Я не сошел с ума, даже если миссис Поттер в этом уверена. — Он слегка нахмурился.

— Джинни ничего такого не говорила, — возразил Гарри.

— Возможно, не напрямую, — равнодушно произнес Снейп, — но именно так она и считает. Я ни в коем случае не жалуюсь, она многое пережила и всегда была эмоциональной особой, просто на этот раз она… ошибается.

— Оставим в покое мою жену, сэр, — попросил Гарри. — Скажите прямо: вы решили умереть?

— Решил не я.

— Что это значит?

— Нет, пойми меня правильно, я не перекладываю ни на кого ответственность, но так должно быть. Я израсходовал себя полностью. Поверь, когда мы вернулись, я искренне полагал, что обязан теперь посвятить всего себя восстановлению магического мира, пустить в ход все свои умения и когда-нибудь, пусть через сто лет, добиться прощения. Но так не бывает. Я почти сразу почувствовал, как гнетет меня всеобщее отвращение и желание мне отомстить, и — ты знаешь — я был готов принять заслуженную кару. Но твой сын… он что-то изменил, и именно тогда мои силы кончились.

— Этого не может быть. Мой сын никогда бы не причинил вам вреда!

— Что ты, я говорю вовсе не об этом. В тот день он принес великую пользу, и не мне одному. Он — это продолжение пути, но я никак не могу быть этим продолжением, я — уже в прошлом, Гарри.

— Это не так, — прошептал Гарри.

— Ты знаешь, что так. Ты-то понимаешь все куда лучше, чем остальные. — Снейп с усилием сжал его руку в ответ. — Здесь меня больше нет, здесь даже воздух не для меня, а для кого-то другого. Ты видел, что стало с моей душой, она не может существовать в этом мире. Единственное, на что я еще могу надеяться, это что мне позволят провести вечность в мечтах, а не в реальности, но это пустые надежды. Как думаешь, может, станет легче, если я перестану себя ими тешить?

— Я… не знаю. — Гарри трудно было собраться с мыслями. На самом деле, он знал, что услышит именно эти слова, и все равно отказывался от них, точно они еще не прозвучали, а продолжали зреть где-то в глубине сознания. — Впрочем, нет, я так не думаю. Я правда считаю, что вы заслужили покой.

Глаза Северуса недоверчиво блеснули, он вперился взглядом в лицо собеседника, и тот невольно посмотрел на него.

— Чем я мог это заслужить? Это не просто какая-то ошибка, хотя все те ошибки, что я совершил за свою не слишком долгую, но содержательную жизнь, неизменно приводили к человеческим жертвам. Теперь же я, кажется, перешел все границы. Разве за это можно простить?

— Я простил, — тотчас отозвался Гарри и ободряюще провел большим пальцем по руке зельевара. — Джинни нужно чуть больше времени, но придет день — и все смогут это сделать. Я в это верю.

— Это неважно. Правда. Их время еще не пришло.

— Откуда вы знаете, что ваше пришло?

— Мне сообщили.

Губы Северуса снова тронула улыбка, на сей раз горькая.

— А вы уверены, что информация… хм, достоверна? — скептически спросил Гарри.

— Абсолютно уверен. Но я нисколько не огорчен этим, мне даже почти не страшно, просто… я мог прожить жизнь иначе. Что, Поттер, банальнее я выразиться не мог?

Гарри усмехнулся. Хоть раз, но каждый, наверное, принимается рассуждать подобным образом. Только сейчас это как-то некстати.

— Я не уверен, что смогу вас отпустить, сэр.

— Занавес не станет тебя спрашивать. Тебе придется это сделать, потому что мне пора.

— Хотите сказать, я больше не должен давать вам есть? — пытаясь придать своему голосу оттенок сарказма, осведомился Гарри.

— Как хочешь, — прямо ответил Снейп. — Для миссис Поттер будет спокойнее, если она все-таки не станет соучастницей преднамеренного убийства с применением голодомора.

Гарри не выдержал и фыркнул.

— Еще и умудряетесь шутить?

— А что мне еще остается? Разве я тебе недостаточно жаловался за все это время? Мы уже не вернемся в те дни, когда…

— Я знаю, — мягко перебил Гарри, — я, видимо, еще не осознал…

— Это ничего. Еще есть немного… иногда становится трудно одному.

— Я возьму отпуск, — с готовностью кивнул Гарри.

— Нет, ты нужен там, на работе.

— Больше чем здесь, сэр?

Снейп послал ему испытующий взгляд.

— Я полагаю, что да, — медленно произнес он. — Не принимай происходящее близко к сердцу. Мне не нравятся долгие минуты прощания, и тебе они тоже ни к чему. Скорбеть нужно о тех, кто не предает твою любовь до конца, кого не надо прощать за равнодушие и холодность.

— А разве вам не нужно прощать меня за то же самое?

— Это последнее, о чем мне нужно думать, Поттер…

— Хотя бы теперь перестаньте называть меня по фамилии!

— Ну что за ребячество? — буркнул Северус, возводя глаза к потолку. — Разве это существенно меняет то, на чем мы расстаемся?

— Вы еще здесь, — напомнил Гарри, — и я пока не говорю вам «до свидания».

— Неужели ты планируешь встречу после? — серьезно спросил мастер зелий.

— Этого я не могу знать заранее, — честно сказал Гарри, — но я бы этого хотел. Я не думаю, что когда-нибудь успокоюсь, зная, что вам плохо.

— Сейчас мне хорошо, — заверил его Снейп. — И даже безо всяких сомнений в том, что это так. Благодаря тебе…

— Сэр!

— Тебе, Гарри, — упрямо продолжил мужчина, в то время как голос его вновь стал затихать, ослабленный долгим разговором. — Я никогда бы не искупил свою вину перед тобой, а о других я уже не думаю.

Гарри не знал что ответить. На него вдруг навалилась боль, в глазах защипало, и он, сглотнув, стал подниматься.

— Вам нужно отдохнуть, — монотонно проговорил он. — Я еще обязательно к вам зайду. Вы только дождитесь.

— Не забудь платок и деревянный саркофаг, — прошептал Снейп, закрывая глаза и застывая на своем ложе.

Гарри еле слышно выругался и рывком утер глаза, спускаясь по лестнице с чердака. Внизу, прислонившись к стене, его ждал Рональд, запустивший в рот маленький кулачок. Его огромные глаза показались Гарри грустными, и наместник министра магии, не взглянув больше на сына, быстрым шагом прошел на кухню и полез в шкаф за бутылкой Огневиски.

* * *

Работа в Министерстве кипела. Повсюду сновали авроры, клерки, редакторы всевозможных газет и журналов, простые посетители. Продираясь сквозь гомонящую толпу, Гарри пришлось не раз и не два оттолкнуть того или другого волшебника с дороги. Никто не требовал извинений, люди только молча таращились на его шрам и шарахались в сторону, следуя каким-то своим туманным соображениям. Вероятно, им было просто не по себе в новом здании Министерства, хотя, на взгляд Гарри, ничего особенного в нем не было. Ни следа прежнего величия, все функционально и довольно скромно. Отсутствовал даже лифт, поскольку в новой резиденции Министра был всего один этаж.

Добравшись до своего кабинета, Гарри сделал глубокий вдох, прежде чем войти. Повседневные проблемы увеличивались с каждым днем, и ходить на работу становилось все тягостнее. К тому же, чем больше он погружался в исполнение своих обязанностей, тем дальше от него становились реальные расследования и приключения. Гарри Поттер с космической скоростью превращался в чиновника — то, чего он желал менее всего на свете.

Кабинет действительно был уже завален всяческими донесениями, служебными записками, письмами и прочим «мусором», и несчастный секретарь (молодой мужчина лет двадцати пяти с вечно загнанным выражением лица) с быстротой молнии строчил с помощью заколдованных перьев ответы неизвестным лицам. Увидев вошедшего начальника, он попытался привстать, но горы бумаг не дали ему этого сделать, и секретарь едва не свалился со стула. Гарри махнул рукой и прошел к своему столу, на котором лежала обязательная к прочтению корреспонденция. Ее тоже было немало. В основном ее доставляли совы, но порой некоторые записки пролетали и через камин, а в исключительных случаях даже левитировались через окно, открытое в жаркую погоду. Поэтому авторов посланий далеко не всегда можно было вычислить.

— Я, кажется, просил поставить на окно и камин Ограничивающее заклинание, — как бы между прочим бросил Гарри, берясь за первое письмо.

Секретарь Дорсенс, почитавший своего шефа, предпринял еще одну безуспешную попытку развернуться на стуле, и на пол дождем посыпались конверты.

— Простите, — пролепетал он, беспомощно глядя на разбросанную почту. — Я ставил, но оно что-то плохо срабатывает.

— По-видимому, нужно… — начал Гарри.

— Господин наместник желает нанять нового секретаря? — чуть слышно спросил Дорсенс и мгновенно посерел от ужаса.

Гарри не успел ответить бедняге, потому что дверь кабинета едва не вылетела из петель, впустив второго наместника Министра — Ермона. Рослый красавец отбросил назад свою великолепную мантию и орлиным взором оглядел рабочее помещение Гарри, похожее на развороченный архив. За бумагами почти не видно было как самого Поттера, так и его неловкого, но очень сознательного секретаря. Увидев Ермона, Дорсенс совсем перепугался и быстро полез под стол за упавшими письмами, что вызвало обрушение еще двух высоких стопок.

Ермон одарил его уничтожающим взглядом, брезгливо переступил через препятствие и, отряхнувшись, подошел к Гарри, с трудом скрывая раздражение.

— Как вижу, деятельность у вас идет полным ходом? — осклабился он.

— Дел невпроворот, — с деланно серьезной миной ответил Гарри. — Всё пишут и пишут, мне скоро придется составлять шаблоны, дабы облегчить свою участь.

— А что, секретарь уже ни на что не годится? — не пытаясь понизить голос, осведомился Ермон, опершись на стол.

Краем глаза Гарри заметил, как покраснел Дорсенс, склонившийся над огромным свитком, и дружелюбно ответил:

— Видите ли, я привык вникать во все дела сам, насколько это возможно. Что до помощника, более исполнительного я не мог и желать.

— В самом деле? — вежливо усомнился Ермон и еще раз обвел глазами кабинет. — Из канцелярщины не так просто выбраться, особенно аврорам. Не говоря уже о тех, кто имеет на своей совести немало громких подвигов.

Он неспроста выразился именно так: «на своей совести». Гарри сощурился и уже приготовился произнести — нет, не речь в свою защиту, потому что оправдываться перед Ермоном он считал ниже своего достоинства, — какую-нибудь едкую фразу, но поссориться двум высокопоставленным лицам не удалось. В камине ярко вспыхнуло изумрудное пламя, и через секунду в руки Гарри упал свиток с печатью министра магии. Ермон чуть скривил губы, но потом вновь принял безразличный вид.

— Срочный вызов? — как можно равнодушнее поинтересовался он.

— Нет, — пробежав глазами свиток, ответил Гарри. — Однако я полагаю, нам с вами нужно присутствовать на этом совещании. Речь идет о южных границах.

— А, — протянул Ермон, — все о том же. О банде дебоширов, которые терроризируют морскую границу. Признаться, я от них уже устал.

— Что до меня, я не вполне уверен, кто кого терроризирует, — заметил Гарри. — Они хотят присоединиться к британским чародеям, вернуться в свои дома, так в чем же дело?

— Все не так просто, мистер Поттер. За те годы, что они провели в эмиграции, они… как бы это сказать… одичали. Разбой, организация бунтов. Не стоит забывать, что среди них отъявленные преступники, которые могут вернуться только в тюрьму. Да и не совсем ясно, где они были, когда родина нуждалась в помощи.

— Этого мы не знаем, — пожал плечами Гарри. — Не значит же это, что у всех этих людей один и тот же мотив. Я за то, чтобы вступить с ними в переговоры.

— Об этом не может быть и речи! Министр не пойдет на это! Совет, — поправился Ермон, — не пойдет на это.

— Совет должен знать всю ситуацию до конца, а она еще недостаточно изучена. Куда больше разрушений производят, например, неуправляемые орды великанов на западе, но никто этим не занимается. По крайней мере, моему ведомству Министр этого не поручал. — Последним предложением Гарри как бы напомнил ретивому наместнику, что ведомств всего два, а стало быть, Ермону Великолепному следовало заняться делом, а не плести интриги.

Намек был не то чтобы грубым, но Ермона он привел в ярость. Он шумно втянул носом воздух, отстранился от Гарри и, глядя на него сверху вниз, четко произнес:

— Увидимся на совещании, наместник.

— Всего хорошего, наместник, — с полупоклоном ответил Гарри.

Разгневанный «Аполлон» оставил дверь нараспашку. Приободренный похвалой Гарри Дорсенс с любопытством поглядел ему вслед.

— Браво, господин, — кивнул он Гарри с довольным выражением лица.

— Не болтай, — заранее предупредил его тот. Дорсенс обожал сплетни и пересуды, а они серьезно затрудняли и без того запутанный процесс координации действий по восстановлению мира и согласия.

Гарри испустил усталый вздох и взялся за почту. До совещания оставалось полтора часа. Пара глупейших просьб от якобы угнетаемых сквибов (на прошлой неделе Гарри протащил через Совет закон, защищающий права сквибов, эльфов и гоблинов), с десяток восторженных поздравлений по поводу его назначения наместником, а дальше смотреть он не стал. Привычка читать вдумчиво сыграла свою роль: в глазах уже рябило, хотелось пить, а конвертам не было конца. Да и думы не давали молодому человеку покоя.

Внезапный оглушающий звон заставил Гарри подпрыгнуть, отскочить от стола и принять боевую позицию. Он явственно видел белую вспышку и нацелился палочкой в окно, но опасность пожелала остаться неизвестной.

— Простите, наместник! — вскричал Дорсенс, размашистым движением смахнув со стола чернильницу. — Это мое заклинание. Я усилил его, чтобы… ох, да они разбили стекло!

Гарри перевел взгляд на пол, куда показывал его секретарь и увидел… кирпич. Обыкновенный кирпич с привязанной к нему запиской лежал среди осколков стекла. Гарри медленно подошел к нему, проверил на наличие заклятий и взял в руки. На нем было лишь Опознавательное заклятие, то есть прочитать послание мог только сам адресат. Дорсенс недоверчиво покосился на камень и прошествовал мимо начальника к окну.

— Нет, чтобы бросить в открытую форточку, как все приличные люди, — пробормотал он. — Сработало бы Сигнальное заклинание, не более того.

— Заодно кирпич пробил бы мне голову, — заметил Гарри, оценивая взглядом расстояние. — Почините, пожалуйста, окно, Дорсенс.

— Конечно, сэр, сию минуту!

«Теперь во время обеденного перерыва расскажет эту душераздирающую историю всему персоналу», — неодобрительно подумал Гарри, разворачивая скомканный кусок пергамента. На нем было написано всего несколько слов: «Привет из южных земель. Белый Дракон».

Совет состоял из двадцати четырех влиятельных волшебников, под председательством Министра. К мнению наместников, конечно же, прислушивались, но их молодость вызывала нарекания, поэтому конфликты за импровизированным Круглым Столом были не редки. Гарри старался в них участия не принимать, но сегодняшнее совещание было для него особенно важным после получения записки. Личность «Белого Дракона» не вызывала у него сомнений, равно как и то, что старый приятель решил встретиться с ним лицом к лицу. Им предстоял нелегкий разговор.

Ермон с пеной у рта доказывал Совету, что крайне неразумно идти на компромиссы с подобной группировкой и нужно направить на юг боевые группы. Гарри спокойно возражал в те мгновения, когда второму наместнику требовался воздух, чтобы продолжить пламенную речь. Остальные чиновники скучали, наблюдая за их словесным поединком, и даже сам Министр пару раз отвлекся — настолько ему осточертела эта тема. В конце концов, когда аргументы Ермона окончательно оформились в круговую цепь, Министр поднялся со своего места и объявил голосование. Гарри предлагал отправить на юг себя с группой обученных авроров, но не для ведения боевых действий, а для переговоров, при этом указывалось на то, что потеря людей в столь напряженное время совершенно не была выгодной Министерству. Эта точка зрения пришлась по вкусу как Министру, так и членам Совета, быстро прикинувшим затраты на похороны и компенсацию в случае войны, так что Ермон остался в меньшинстве. Ему стоило невероятных усилий сдержать свой пыл и не высказать все, что он думает о Гарри. Он и его приверженцы покинули Совет первыми, не дождавшись разрешения Министра.

После совещания Министр поманил Гарри к себе рукой.

— Я бы хотел покончить с этим как можно скорее, — признался он. — Если вы знаете как, мистер Поттер, то действуйте.

— Я уверен, что они прекратят сопротивление, если удовлетворить часть их требований, — сказал Гарри. — К примеру, необходимо разрешить кому-то из них найти свои семьи и воссоединиться с ними, а дела некоторых подвергнуть повторному рассмотрению, дабы не повторить несправедливого приговора.

— Об этом вам придется говорить с мистером Уорреном. И я не думаю, что он уступит.

— К нему нужен подход, — улыбнулся Гарри. — Также я надеюсь заручиться поддержкой мистера Холборна, вдвоем мы что-нибудь придумаем.

— Хорошо, полагаюсь на вас. По правде говоря, меня на все это не хватает, — вздохнул министр. — От этих членов Совета никакого толку, они любят только считать деньги.

— Понимаю, — кивнул Гарри. — Не беспокойтесь, министр, я решу эту проблему.

— Когда вы сможете выехать?

— Сегодня.

— Прекрасно. Я выделю вам отряд и дипломатов. Отправляйтесь сегодня же вечером.

— Благодарю вас, министр.

* * *

Волны неистово бились о берег, фиолетовые тучи предвещали скорый шторм. Рыбаки спешно возвращались на берег, убирали лодки, расходились по домам. Одинокая скала, поросшая кустарником и мхом, высилась среди пологих холмов. Она приковывала взгляд, но невозможно было догадаться, что на ней был разбит целый лагерь.

Десятки двух— и трехместных палаток занимали большую часть холма и близлежащего леса. На вершине скалы был штаб — палатка чуть больше по размеру, почти не выделявшаяся среди остальных. Уже три часа на самом краю стоял человек и всматривался вдаль.

— Ты бы поел, — обратился к нему один из соратников. — Слушай, Дракон, наши чары работают превосходно уже не первый день. Ни один магл не сунулся. Для чего ты весь день торчишь тут, словно собираешься кинуться вниз?

Светловолосый мужчина улыбнулся краем рта.

— Твой юмор не перестает меня радовать, Дэн. Говоря на языке романтиков, я сыт ожиданием.

— Я так и понял. — Глаза Дэна смотрели настороженно, он не ответил на улыбку. — Откуда ты знаешь, что сегодня нам следует подготовиться? По солнцу определил?

— Нет, увидишь сам. По правде сказать, я попросил людей быть в полной боевой готовности на всякий случай, но я почти уверен, что этой ночью драться нам не придется. Если этому и суждено произойти, то это касается только меня.

— Понимаю еще меньше. Ты решил сдаться и бросить нас?

— Вовсе нет. Просто у меня предчувствие, что эта ночь для меня очень важна. Она просто обязана принести мне важные сведения.

— Чиновникам нельзя доверять, — сказал Дэн. — Даже в погоне за жизненно необходимой информаций, слышишь?

— Я всегда тебя слушаю и слышу, — лениво протянул Дрейко. — Твои советы не раз спасали мне и команде жизнь.

— Я пошел за тобой от самой тюрьмы, — дружелюбно усмехнулся Дэн. — Хотя я сразу сказал себе, мол, у этого парня не все дома, и говорит он как-то странно, но ты меня не подвел.

— В самом деле? — Дрейко с минуту смотрел на друга, потом пожал плечами. — А мне, как раз, показалось, что я так и не сгодился на роль бунтаря и главы повстанцев. Скажи, Дэн, это ведь куда приятнее звучит, чем «главаря бандитов»?

— Да брось, Дракон! — всерьез возмутился мужчина, сплюнув на землю. — Мы не убивали без необходимости. Вспомни лучше, что делали другие, в том числе министерские! И они еще сейчас смеют нас учить, как нам жить, и не пускают нас на родину!

— Так было всегда, — вздохнул Малфой-младший. — Я бы хотел увидеть могилы родителей… Только ради этого уже стоит бороться за право вернуться, не так ли?

— Мои родители похоронены на континенте, — ворчливо отозвался Дэн. — Но я тебя понимаю. Многие ребята разделяют твое мнение. И вообще, это очень хорошо, что именно ты ведешь нас теперь, потеснив Уолтера.

— Ты же сам говорил вначале, что он ушел сам.

— Ну, ты ведь переживал. А посмотреть повнимательнее — так он порядочная скотина, сдавшая три наших стоянки в прошлом году. Разве нет?

— Мы подозревали…

— И не напрасно, вот тебе мое мнение! Да и потом, все уже давно тянулись к тебе, к тому моменту он уже отчаялся, цепляясь за последние крупицы власти, так что я бы на твоем месте не удивлялся.

— Ты поэтому волнуешься? — проницательно спросил Дрейко, отвернувшись от горизонта. — Боишься, что я поступлю, как Уолтер?

— Нет, я…

— Этого не будет. И это не называется «сдаться», ты уж извини. Это, скорее, встреча со старым другом.

— Я бы не был так уверен, — упрямо твердил свое Дэн.

Дрейко в ответ хлопнул его по плечу и, не оглянувшись, скрылся в палатке. Вдалеке грянул первый раскат грома.

В противоположном лагере царило оживление. Отряд, присланный для ведения переговоров, ожидал распоряжения наместника Министра, но Гарри Поттер не спешил его отдавать. Более того, он вызвал к себе дипломатов и начальника боевой группы авроров и сообщил им, что пойдет на встречу один, без сопровождения. Возразить ему никто не осмелился, хотя на лицах коллег читались недоумение и беспокойство. Гарри заверил их в том, что пошлет сигнал, если заметит малейшие признаки угрозы безопасности.

Отправляться следовало ночью. Небо было ясным и сплошь покрыто звездами, однако на горизонте явно собирались грозовые тучи. Впрочем, до первого раската грома можно было не думать о шторме, и Гарри, не любивший в целом море и в особенности ветер с моря, вышел во тьму под мантией-невидимкой в состоянии невозмутимости и смутного ожидания. Жизнь умела преподносить ему сюрпризы, и он старался помнить о том, что может обмануться в любой момент.

Лагерь Белого Дракона был укрыт весьма надежно, но Гарри удалось его обнаружить при помощи нескольких хитрых заклинаний, которым его выучил Холборн. Здесь тоже не спали, то и дело вспыхивали Оповещающие заклинания, которые Гарри то и дело приходилось тушить взмахом палочки. Продвигаясь вперед, он думал о том, почему не решился прибегнуть к старому и очень надежному способу установления личности — Патронусу. Отчасти, видно, потому, что опасался прибытия в свой стан огромного дракона, говорящего голосом Дрейко. Незачем было выставлять их доверительные отношения напоказ.

Что-то отвлекло Гарри от поиска штаба. Неподалеку чернела узкая полоска леса, и она чем-то манила его, притупляя бдительность, заставляя внутренне расслабиться. Следуя за своей интуицией, он вышел за пределы лагеря и направился в сторону деревьев, оставив скалу позади. Соленый ветер был совсем слабым, и вершины сосен и елей лишь слегка колыхались и чуть слышно скрипели. Едва Гарри вошел в лес, он ощутил первую тревогу и приготовился. Он сделал еще несколько шагов, и из-за стволов, плотно прижавшихся друг к другу, навстречу ему вышел человек с зажженной палочкой. Гарри потребовалось не менее десяти секунд, чтобы узнать его.

— Покажись, — ровным голосом потребовал Малфой и шагнул вперед.

— Ты ждал меня здесь? — спросил Гарри, сбрасывая мантию.

— Поттер, — утвердительно кивнул Дрейко, не отвечая на вопрос. — Так я и думал. Не ожидал, что ты найдешь меня так быстро. Ты пришел один?

— Я решил, что так будет правильно.

— Гриффиндорское благородство, — хмыкнул Малфой. — Жаль, я не из вашего числа.

— Это ты к чему? — нахмурился Гарри. — Нам есть о чем поговорить, не правда ли?

— Сразу переходишь к делу? А я-то хотел на тебя полюбоваться.

— Не говори ерунды. Успеется.

— Это когда же? Хочешь сказать, ты не отправишь меня за решетку?

— Можно подумать, ты рассчитывал на что-то другое, послав мне столь оригинальную весточку, — проворчал Гарри.

Дрейко широко ухмыльнулся.

— Ты опять прав. Действительно, я помню о твоих лучших чертах характера. Это просто рай для таких, как я, когда к власти приходят такие, как ты. Не ожидал, да?

— Нисколько, — кивнул Гарри. — Но я рад, если смогу быть чем-то тебе полезен. Раз уж мы встретились…

— Раз уж мы встретились, — перебил Дрейко, и взгляд его внезапно потяжелел, — скажи мне, наместник, ты был моим другом?

Гарри помедлил с ответом, и не потому, что сомневался в нем, но потому что знал наверняка, что за ним последует. Небо над ним, казалось, стало еще темнее, звезды померкли.

— Осмелюсь сказать, что я до сих пор им являюсь, — тихо проговорил он.

— Значит, это мой друг, наплевав не только на себя, но заодно и на всех вокруг, взял с собой на тот свет мою девушку и вернулся без нее? — нарочито спокойным тоном осведомился Дрейко, но Гарри почти слышал, как в его груди разгорается пламя гнева.

— С чего ты взял, что я вернулся один?

— Будь она жива, она бы нашла меня. Или я бы нашел ее. Все слишком очевидно, Поттер, лежит на поверхности, нет никаких загадок, без которых ты не мыслишь свою жизнь. Почему ты так долго молчал? Это мой следующий вопрос и, собственно, последний.

— Тебя не так-то просто найти, но дело даже не в этом… — Гарри замолчал, всматриваясь в исказившееся лицо Малфоя. — Ты вызываешь меня?

— Полагаю, мы обойдемся без перчаток и секундантов… как старые приятели.

— Давно ты этого хочешь?

— С тех пор как потерял надежду.

— Если я скажу, что мне хотелось умереть, когда это произошло, тебе станет легче?

— Нет! — чуть ли не выкрикнул Дрейко и сглотнул. — Мне теперь не полегчает, потому что ты всего лишь «хотел умереть», а я умер, когда узнал об этом! Я понял это задолго до того, как прослышал о твоем одиноком возвращении. Мы ведь с ней связаны… навсегда. — Он умолк и перевел взгляд на свою палочку. — Я боялся за нее, но надеялся, что ты сумеешь ее защитить.

— Я не только не сделал этого, — вполголоса начал Гарри, силясь встретиться с Дрейко взглядом, — я попытался ее убить.

Малфой на секунду застыл, словно не веря своим ушам. Потом начал медленно поднимать палочку.

— Не будь я столь самонадеян и невнимателен, она была бы жива, — продолжал Гарри, поднимая свою. — Там все иначе, но я не оправдываюсь. Ты имеешь право на месть, но я должен быть уверен, что она удовлетворит тебя, и на этом ты остановишься.

Они замерли друг напротив друга, с палочками, готовыми к бою, с решительными лицами. При этом Дрейко сжал кулак свободной руки и, казалось, отдал бы все на свете, чтобы не видеть лица Гарри, но он не мог отвести взгляд.

Палочки взорвались, вспышка двух заклинаний озарила весь лес, а затем все разом пропало, словно дуэлянты вдруг трансгрессировали с места событий.