Упасть до дна (гет)

15 лет назад.

Драко вертел в руках конверт с письмом от Люциуса, не решаясь вскрыть его и узнать, чего же хочет его отец. В гостиной Слизерина гулял сквозняк, но он не замечал дрожи во всём теле, его волновали только возможные причины, по которым Малфой-старший мог ему писать. Слабенькая надежда, появившаяся у Драко, на то, что может быть, его посвящение в Пожиратели отменено, с каждой секундой крепла и росла, заставляя сердце Малфоя радостно биться о грудную клетку. Поколебавшись ещё несколько минут, Драко всё-таки нашёл в себе силы и вскрыл конверт.

Здравствуй, сын,

Пишу тебе с единственной просьбой: не испорти всё и будь благоразумен, прими достойно ту честь, которую тебе оказывает Тёмный Лорд. Ты же понимаешь, что он полагается на тебя? У него есть для тебя особая миссия, и выполнить её можешь только ты. Прошу, Драко, веди себя тихо пока ты в Хогвартсе. Я понимаю, что ты, должно быть, сильно волнуешься, я сам испытываю часть твоих переживаний, но это того стоит! Помню, как меня посвящали в Пожиратели Смерти: я был взволнован и горд, я предвкушал момент, когда мы будем творить великие дела, а теперь и моего сына ждёт та же судьба. Я горжусь тобой, Драко, и не могу дождаться этого знаменательного события.

Люциус.

Когда Драко читал письмо, выражение на его лице с отвращения менялось на презрение, и он не понимал, как его отец может быть так слеп. Если бы у Драко был сын, и его ждала такая же участь, он бы не раздумывая, увёз своего ребёнка подальше и всеми силами отгородил бы его от клейма Пожирателя Смерти. Но Люциус, словно одержимый, он пресмыкается перед Волдемортом, он верит в его "чистые" намерения. Драко жалел своего отца, ведь когда он поймёт всё, будет слишком поздно. А вспомнив Нарциссу, сердце его ускорило биение, он очень хотел написать ей, что всё будет хорошо, что они обязательно будут счастливы и Волдеморт их не достанет, но нельзя. Бросив пергамент в огонь, Драко сжал руки в кулаки и побежал прочь из подземелий.

Он шёл очень быстро, не обращая внимания на зловещие тени, что залегли по углам коридора, не оглядываясь по сторонам и не опасаясь налететь на Филча, патрулирующего Хогвартс. Его охватило чувство всепоглощающего гнева: всё это время они с Гермионой преспокойно готовили зелье, разговаривали о всякой ерунде, читали книги и даже танцевали. Всё это время Драко думал, что неделя будет длиться вечно. Он думал, что всё обойдётся и каким-то мистическим образом тучи рассеются над его будущим, даже не смотря на его страхи и терзания. Но теперь письмо Люциуса нарисовало совершенно чёткую картину. Мазок за мазком на холсте его памяти появлялись красные глаза Лорда Волдеморта, который, скривив губы в противной усмешке, делает Драко Пожирателем Смерти. И он уже не верил, что зелье мнимой смерти может ему помочь. Ноги сами несли Драко вперёд, он даже не сопротивлялся этому. Лестница за лестницей, тёмные переходы, но он даже не зажёг палочку. Когда он остановился, то понял, что зашёл в незнакомую местность. Немного постояв в темноте, Драко всё же пришёл в себя.

— Люмос, — тихо сказал он, и помещение озарилось тусклым светом.

Он осмотрелся: стены вокруг были обиты резными панелями из орехового дерева, на стенах весели старинные гобелены, вдоль стен стоял столик в стиле барокко, а на нём пустая пыльная ваза. Если бы Драко не был точно уверен, что находится в замке Хогвартс, то подумал бы, что оказался в 19 веке.

На потолке весело несколько пауков, свивших свои паутины в углах; Драко обернулся и заметил большую дверь с позолоченной резьбой. Его одолело любопытство, он направил волшебную палочку на дверь и произнёс:

— Алохомора.

Дверь покорно отворилась и Драко вошёл внутрь.

Его встретила просторная комната, в центре которой находился большой камин. Он прошёлся по пыльному полу, рассматривая всё вокруг, и чуть не выронил палочку из рук, когда наткнулся на своё отражение в зеркале, так внезапно представшее перед ним.

«Бальный зал», — догадался Драко.

Он с интересом рассматривал предметы, попадавшиеся ему на глаза: бронзовые подсвечники, расставленные на изысканных полках, старинный граммофон, картины в изящных рамах стиля ренессанс, стулья, стоящие вдоль стен и белый рояль. В Малфой-мэноре тоже был бальный зал, где когда-то устраивались частные балы для знатных и чистокровных особ, но зал в его доме намного уступал этому.

«Интересно, почему эта комната больше не используется?» — подумал он, проводя пальцем по клавишам рояля, очищая их от пыли.

Из инструмента вырвались высокие ноты, заглушая тишину протяжным звучанием. Драко улыбнулся и легко ударил по другим клавишам, впитывая в себя жалобные стоны рояля. Он вспомнил, как мама в детстве учила его играть, но Драко не мог запомнить ни одной ноты и играл мелодии на слух. Как это было давно, кажется, целую вечность назад. Он поднял голову и увидел расписной потолок с причудливыми узорами и цветами. Драко успокаивался, прибывая в этой забытой всеми комнате, здесь он чувствовал себя комфортно и не спешил покидать обитель пыли.

* * *

Утро ворвалось в окна бывшего бального зала, где Драко провёл всю ночь. Он многое передумал за это время, много о чём вспоминал, представлял жизнь без Волдеморта и Пожирателей, воображая свой идеальный мир. Этот мир обязательно должен перенестись в реальность, в нём есть только он, его семья и она... Да, Драко Малфой вспоминал Гермиону Грейнджер, вплетая её в личный мирок, не запрещая себе немного помечтать. Он нашёл в себе силы, наконец, признаться самому себе, что Гермиона ему нравится. Это ужасно бесило, и Драко злился на себя. Ну, как он мог что-либо испытывать к грязнокровке, кроме отвращения и ненависти? Но стоило только вспомнить тот поцелуй, как он понимал, что всё изменилось, и когда закончится их общение, он будет скучать по её каштановым кудрям и весёлому смеху. Драко поднялся с пола, отряхнул мантию от пыли и вышел из забытого бального зала. Шёл он медленно, стараясь запомнить дорогу к месту, где ему было так спокойно.

Сегодня он решил пойти на занятия.

— Гарри, тебе нужно избавиться от этой книги, я серьёзно. Ты не можешь быть уверен, что её предыдущий обладатель не был тёмным волшебником! — ворчала Гермиона за завтраком.

Большой зал привычно был заполнен многочисленными голосами, и шум стоял невыносимый, но Гриффиндорцы этого не замечали. Они спокойно поедали свой завтрак и переговаривались.

— Я так не думаю, Гермиона. В ней столько полезных заклинаний и правильных рецептов зелий, а ты предлагаешь собственноручно лишить себя этого сокровища? — возражал Гарри, прожёвывая свой пудинг.

— Сокровища? Гарри, да ты не в себе! — Гермиона поражённо смотрела на друга.

— А я говорю, мне дорога эта книга и я не собираюсь от неё избавляться, — сказал Гарри, нахмурив брови.

— Ну, тебе придётся выбирать, и советую остановить выбор на мне, — вмешалась в разговор Джинни, изображая притворную обиженность.

Гермиона одобрительно посмотрела на неё.

— Вот видишь, тебе следует прислушаться к Джинни, — сказала она.

— О, ну ведь вы же не серьёзно? — Гарри чувствовал, как Джинни посылает взглядом в него Круциатус.

Она в последнее время часто жаловалась, что Гарри слишком много времени уделяет этой книге, а не ей.

— Ещё как, милый, — произнесла она, растягивая последнее слово.

— Мы можем вернуться к этому разговору позже? — спросил Гарри с надеждой в голосе.

— Как пожелаешь, но может быть слишком поздно, — сказала Джинни и отвернулась от него.

Гарри смотрел на красивый профиль своей девушки и улыбался, но затем оторвал от неё взгляд и посмотрел на Гермиону, которая следила за ним.

— Я хотел поговорить с тобой, — сказал он.

— О чём? — спросила Гермиона, уловив просьбу в его голосе.

— О Малфое, — почти шёпотом произнёс Гарри.

— Что? — удивилась она.

— Это очень серьёзно, — добавил он.

— О чём шепчетесь? — спросил Рон, только что подошедший к Гриффиндорскому столу.

— О книге Принца Полукровки, — опережая Гарри, сказала Гермиона.

Он удивлённо посмотрел на подругу, а она одними губами ответила ему: «Потом».

— А, ты опять за своё, — присаживаясь рядом с Гермионой и Джинни, проворчал Рон.

* * *

У выхода из зала стоял Гарри, ожидая, когда Гермиона вдоволь наговорится с Роном. Наконец, она встала из-за стола и направилась к двери.

— Ты хотел поговорить со мной? — сказала Гермиона, подходя к Гарри.

— Да, мы можем поговорить на улице, — ответил он.

— Хорошо, у нас есть полчаса до занятий.

Они вышли из замка и сели на ближайшую скамейку. Вокруг сновали студенты, но никто не обращал внимания на двоих беседующих друзей.

— Я хотел попросить тебя кое-что для меня сделать, — начал Гарри.

— И это связано с Малфоем? — Гермиона с заинтересованностью смотрела на друга.

— Да, мне нужна твоя помощь, — с волнением в голосе сказал он.

— Ладно, Гарри, говори уже.

— Ты не могла бы присмотреться к нему повнимательнее? — мягко сказал Гарри, чувствуя напряжение в воздухе.

— Ты о чём? — с подозрением спросила Гермиона.

— Может быть, ты узнаешь, что он задумал.

— Гарри, я же говорила тебе, что не верю в твою теорию про Малфоя-Пожирателя, — устало произнесла Гермиона.

— Я практически уверен, что он уже присоединился к ним, — не успокаивался Гарри.

— А теперь приготовься разочароваться, — сказала Гермиона, кладя руку ему на плечо, — я видела его левое предплечье, и там нет никакой метки.

— Ты видела? Но как? — Гарри не отводил от неё недоумевающего взгляда.

— Когда мы писали очередное задание, он закатил рукава своей мантии и я могла наблюдать только его нездоровую бледную кожу, — объяснила она спокойно.

Гарри разочарованно опустил голову.

— Я был уверен, что Малфой получил задание у Волдеморта, — произнёс он.

— Знаешь, мне кажется, Малфой изменился, — размышляла вслух Гермиона.

— Изменился? — Гарри поднял на неё удивлённые глаза.

— Он больше не называет меня грязнокровкой и общается со мной почти как с приятелем.

— Мы же сейчас говорим о Малфое, верно? Малфое, чья семья ненавидит магглорождённых, и он с молоком матери впитал эту ненависть.

— Да, Гарри, меня это тоже удивляет, но так и есть, — сказала Гермиона и загадочно улыбнулась.

— И что же заставило его изменить к тебе своё отношение?

— Ну, ведь каждый из нас иногда задумывается над тем, как он видит окружающий мир, людей, и наши взгляды меняются. Думаю, он тоже хорошенько поразмыслил над этим. Он стал спокойнее и отзывчивее.

— Хм, добренький Малфой? Мне всё же странно думать о нём в таком ключе, — задумчиво произнёс Гарри.

— Мне тоже, — согласилась с ним Гермиона.

— То есть, я теперь могу быть спокоен на его счёт?

— Да, Гарри, он не злодей в этой истории, — улыбнувшись, сказала она.

Раздался звонок, они поднялись со скамейки и пошли в школу на занятия.