Небесная Кузница Броктона/Brockton's Celestial Forge (джен)

Идея о том, чтобы вести серьёзный разговор во время работы с механизмами, никогда не было чем-то что мне приходилось испытывать на себе. Я понимал, что это такое, обычно по рассказам друзей, которым приходилось держать фонарик, но в моей семье работа с автомобилем ограничивалась редким запуском двигателя от внешнего источника питания. Тем не менее я, по крайней мере, понимал, что это такое. Как правило, идея заключалась в том, чтобы сосредоточиться на других задачах, чтобы можно было обсудить всё, что нужно, без неловкости, которая обычно сопровождает прямое обсуждение.

Не совсем такая атмосфера царила между мной и Флотом, когда мы работали над последним дополнением к отсекам для транспортных средств, но и не так уж сильно она отличалась. Честно говоря, сама идея технического обслуживания стала для меня чем-то чуждым. Благодаря моим датчикам и божественному знанию технологий в диагностике не было необходимости. Точно так же техническое обслуживание и ремонт либо не требовались, либо выполнялись моими дубликатами, либо проводились так быстро, что я едва успевал это заметить. Если возникали какие-то аномалии, которые нужно было изучить, их обычно отправляли в Лабораториум, где черепа и механические духи с радостью брались за дело.

Конечно, отчасти причина, по которой я взялся за это дело лично, заключалась в том, что оно было слишком масштабным для Лабораториума. И слишком «Биг» для Лабораториума. Честно говоря, его можно было бы перевезти, переоборудовав один из больших отсеков для сканирования, но в таком случае я бы всерьёз забеспокоился о том, смогу ли я когда-нибудь снова его извлечь. Особенно учитывая как черепа реагировали даже на их поверхностный дистанционный осмотр.

Вместо Лабораторума мы работали в Гараже, а точнее, в одном из Гаражей. Гаражная часть Мастерской вмещала сотни тысяч автомобилей. Вместо того, чтобы быть сгруппированными в одну огромную парковку, отсеки были разделены и разбросаны по всему пространству Мастерской, чтобы использовать преимущества ландшафта или других построек. Например, чтобы обеспечить парковку рядом с трассами Формулы-1. Или, в данном случае, на обширном пустыре, чтобы испытания оружия различных боевых машин не нанесли ущерба ничему, что могло бы кому-то пригодиться.

Ну, если бы это и привело к каким-то повреждениям чего-то важного, их можно было бы легко исправить, но тут всё было задумано иначе. Лично мне показалось, что Флоту нравилась эстетика пустынной военной базы посреди выжженной земли. Возможно, это не лучшее место для разработки Титанов, но, с другой стороны, роботы с военным складом ума, похоже, неплохо приспособились к окружающей среде. Похоже это связано с их тематикой.

По сравнению с Лабораториумом, пустынный гараж был не лучшим местом для проверки систем и обслуживания, но в какой-то степени эта работа была просто для виду. В какой-то степени, но не полностью. Работая над чем-то, что было групповым проектом нескольких сильных Искр, глубоко погруженных в Место Безумия, невозможно было предсказать, что получится в итоге. Это был один из редких случаев, когда в игре присутствовал настоящий уровень открытий и исследований, даже если каждое новое открытие приводило к новому уровню беспокойства. Конечно, это было в порядке вещей для маниакальных работ Искр, что и было главной темой обсуждения.

— Я не сержусь на своих дубликатов, — заверил я Флота. — По крайней мере, за то, что они сделали с тобой и Имматериумом. Мне бы хотелось участвовать, но я знаю, насколько это было важно.

— Но всё же тебя что-то беспокоит, — сказал Флот, поднимая поистине огромную бронированную пластину и обнажая механические компоненты и схемы, собранные в конструкцию, которая, клянусь, отличалась от того, что я помнил в своих собственных, окрашенных безумием воспоминаниях о процессе строительства.

Вместо своей обычной лётной формы Флот носил комбинезон механика с рабочими ботинками и без шлема. Он был более простым по крою, без различных бронепластин и поддерживающих устройств, которые были в его костюме, но эта простота была преимуществом. Эта одежда была новым творением, продуктом Мистического Ремесла, направленным на усиление его божественной связи с техникой, в плане понимания её функций и механизмов, а не обычного прямого управления.

Кроме того, стилистически и тематически он подходил для сеанса механической работы, что, думаю, и было целью Гармент. Во время моего пребывания в Месте Безумия, как до, так и после крупных проектов, производство одежды было в самом разгаре. У меня был полный список того, что было создано лишь благодаря идеальному знанию каждого предмета в Мастерской. Можно было быть уверенным, что теперь у каждого в команде был наряд для любых непредвиденных обстоятельств, включая разговор во время того, что можно приравнять к очень высококлассным механическим работам.

Сам разговор был несколько необычным. Мы говорили, используя настоящие слова, находясь в физическом присутствии, но ни один из нас не ограничивался этим полностью. Дополнительная информация передавалась через цифровые каналы связи, божественные чувства, духовное сознание и действия полунезависимых существ, связанных с каждым из нас. В моём случае это были дубликаты, а для Флота — дроны и духовные конструкции. По сути, это был поверхностный разговор, но всё, что обычно остаётся невысказанным, обретало реальное существование, поскольку передавалось через другие каналы.

Я кивнул Флоту, поскольку суть моих опасений передавалась через данные, псионику и абстрактные впечатления.

— Это произвольное сканирование памяти было слишком. С этим нужно что-то делать, — сказал я, сдерживая пыл, который испытывал к этой теме.

— Оно было не совсем произвольно, — ответил Флот, опираясь на собственные импульсы дополнительного контекста.

— Может и так, — согласился я. — И я не опасаюсь, что мои дубликаты внезапно побегут сканировать мозги случайных людей на улице, но, столкнувшись с препятствием, они выбирают самый лёгкий путь. Было не так плохо, как могло бы быть, но это было дальше, чем я бы зашёл.

Я вздохнул, перебирая в памяти новые, возросшие опасения, связанные с мышлением Искры.

— В этом-то и проблема. Мои дубликаты готовы зайти дальше меня, а на том уровне, на котором мы работаем, даже самые малые нарушения моральных норм равнозначны серьёзным последствиям.

Флот кивнул.

— Твои параллельные итерации действуют в ограниченном временном промежутке. Понятно, что они склоняются к мерам, которые оптимизируют время, отведённое им для выполнения задач.

— Верно, — сказал я. — Вот почему мне нужно принять какие-то меры или хотя бы установить чёткие границы, чтобы не было сомнений, что считать неприемлемым шагом.

Обычно я чувствовал, что неплохо это понимаю, но в данном случае разница в менталитете между мной и моими дубликатами была совершенно очевидной. Я не думал, что они пойдут на такие меры в каждом случае, но тот факт, что они явно были готовы в некоторых случаях, всё равно был слишком.

— Вероятно, эффективность психозонда повлияла на решение, — размышлял Флот, помогая мне изучить некоторые внутренние механизмы, которые, казалось, были выстроены по схеме, выглядевшей так, будто она была разработана не только для выполнения механических функций, но и в символических целях.

Я кивнул. Мой дубликат, по крайней мере, убедился, что нарушение этических норм было эффективной мерой, а не каким-то проявлением властолюбия или произвольным вторжением в личную жизнь.

— Наверное, слишком эффективной, — сказал я. — Есть способы изучения прошлых событий, которые не требуют доступа к каждому моменту жизни человека с его мотивацией и эмоциональным состоянием.

Это было то, что мешало злиться на произошедшее. Или позволяло слишком легко злиться на что-то менее важное. Чарльз Кёртис был отвратительной личностью. Он был далеко не самым злостным преступником в рядах Империи, но, взглянув на события с его собственной точки зрения, зная его собственные чувства и мотивы во всех его поступках, это было отвратительно. Всесторонний взгляд на разум человека, который принял худший из всех менталитетов, определявших Империю, чьё отсутствие серьёзных преступлений объяснялось лишь отсутствием возможностей.

По иронии судьбы, если бы сканирование разума позволило лишь заглянуть в разум члена Империи и добиться того, чтобы он понес ответственность за все содеянное, то, возможно, это сканирование можно было бы оправдать. Без обнародования грязного белья Новой Волны, разоблачения действий Славы и того, через что пришлось пройти Панацее, всё это было бы пугающе легко замести под ковёр. Оправдать так же, как Слава оправдывала свои собственные крайности. В конце концов, если страдали только члены Империи, имело ли это значение?

К сожалению имело. Но тот факт, что это сканирование выявило совершенно новый уровень драмы Новой волны, не позволял игнорировать последствия. Морально сомнительные действия, причиняющие неудобства герою, воспринимались гораздо серьёзнее, чем те, которые лишь создавали новые проблемы для преступников, даже если это создавало совершенно ужасный прецедент. Наверное, к лучшему, что эта история случилась и заставила меня разобраться с этим вопросом до того, как мои дубликаты начали использовать сканирования как стандартную практику для уничтожения членов Империи.

— Другие методы технически возможны, но они потребуют независимой разработки, внедрения и калибровки, — отметил Флот.

Я кивнул. Хотя я и мог заглянуть в прошлое, это было всего лишь «возможно». Были способы, которыми моя комбинация сил, божественного мастерства и псионических способностей могла бы справиться с ретрокогницией. Неудивительно, что мой дубликат выбрал уже опробованный, проверенный и готовый к использованию метод, вместо того чтобы начать новый проект божественного мастерства ради избежания морального конфликта.

— Психозонд, безусловно, было более простым выбором в той ситуации, но это было неправильное решение, — ответил я.

— Текущие планы на самом деле предполагают использование психозондового сканирования для распределения собранных душ, — отметил Флот, передовая черезь связь пакеты данных предварительной работы Слежки. Работы, которая ещё не была завершена.

— Да, — сказал я. — Но это особый случай.

Между управлением добровольной загробной жизнью и нарушающим всякое право на личную жизнь изучением воспоминаний случайных людей — огромная разница. Или даже не случайных, а тех использования на ком такого мы чувствовали, что сможем оправдать.

— Я бы предпочёл, чтобы в этом не было необходимости, но я не собираюсь рисковать что мы возродим серийного убийцу только потому, что он может произвести хорошее впечатление на интервью или что-то такое.

Я покачал головой.

— Необязательно проводить самое глубокое сканирование с учётом всех обстоятельств, но когда это лишь подготовка к действию с нашей стороны и когда речь идёт о безопасности других людей, это меняет дело.

Пока было не совсем ясно, что это будут за «дело». Что касается управления душами умерших, то единственными примерами, на которые мы могли опереться, были либо мифология, либо спекулятивная фантастика, а большинство научно-фантастических произведений, посвящённых такому управлению загробной жизнью, ограничивались описанием того, к каким ужасным последствиям это может привести. Мне ли не знать, учитывая, что я сам жил в одном из таких миров.

— Слежка справится с этой стороной вопроса, — продолжил я. — А что касается некритических вопросов, то мы, по крайней мере, знаем, что она сможет сохранить конфиденциальность.

Флот улыбнулся. У меня было ощущение, что совершенно осознанное решение не сообщать мне о ситуации с Сабой стало темой обсуждения для членов команды, которые были в курсе событий. Судя по реакции по возвращению в Мастерскую, это были практически все. Суть в том, что даже в таком лично важном деле Слежка была готова обойти раскрытие информации, чтобы не нарушить конфиденциальности.

И у неё был огромный объём информации, собранной из всех общедоступных источников, множества закрытых источников и собственного арсенала инструментов божественного предсказания. Держать что-либо в секрете от Слежки было непростой задачей, но Слежка умела хранить чужие секреты, когда это было нужно. Что было очень кстати, учитывая, насколько она интересовалась структурой ИИ глобального контроля информации, созданной благодаря моей последней способности, и потенциалом, который она представляла.

Как и всё в способности Новая Эра Войны и в Metal Gear в целом, подавляющее преимущество обеспечивалось сочетанием социально-политической интеграции технологии и тем фактом, что данная технология просто не могла быть реализована с ресурсами того времени, когда она была создана. Да, ни один из этих проектов не был совсем уж мелким, но всё же это были достижения, значительно превосходящие возможности технологий, в основном конца XX века.

Вот откуда взялось настоящее безумие. Речь идёт не о дизайне, а о лежащих в его основе принципах и о том, что происходило, когда их применяли к более продвинутым технологиям. Что же происходило, когда вы брали глобальный ИИ-контроля, разработанный в 2007 году в мире без всяких Умников, и запускали его на системе с нормальной вычислительной мощностью? Что происходило, когда вы совершенствовали алгоритм и структуру кода для такой системы, а затем объединяли их с более совершенными датчиками, более эффективной обработкой данных и полностью разработанным мощным ИИ?

Мы собирались это выяснить. Уровень глобального наблюдения, осуществляемого Слежкой, уже был граничащим с нарушением прав людей, а то и полностью был нарушением, когда речь шла о серьёзных угрозах со стороны паралюдей, и с этого момента только возрастал. Но, несмотря на это, она не спешила использовать эту информацию, выносить вердикты или раскрывать секреты. Это несколько контрастировало с её ролью в загробном мире, но именно такой подход делал её лучшим кандидатом для управления тем, что фактически было исповедальней мёртвых.

Она готовилась к этой роли, но, к счастью, ещё не приступила к ней. Собранные души содержались в стазисе. Точнее, в отдельных мирах спиритронов-конструктов, где замедление времени было настолько сильно уменьшено, что практической разницы между этим и заморозкой не было. Это было частью представленной им сделки — несколько дней задержки перед началом обработки. Это дало нам время разобраться с делами, как с нашей стороны, так и в более широком мире, причём второе было гораздо более важной задачей.

— Я знаю, что она готовилась к своей роли, но как у ТЕБЯ дела? — спросил я, и это было главной причиной театрального спектакля вокруг механики. У меня были базовые оценки и отчёты обо всех действиях Флота и его новых духовных конструктов, или альтернативов, или как вам угодно их называть. Это была полезная информация, но её было недостаточно, чтобы оценить реальный эффект новой роли, которую взял на себя Флот.

— С объёмом задачи проблем нет, — пояснил Флот, пока мы осматривали то, что, по всей видимости, считалось центральным энергетическим коллектором. — Что касается скорости поступления, то её уровень в целом соответствует среднему по планете, с отдельными очагами концентрации, создающими некоторые сложности, но в пределах моих параметров.

Я просмотрел основные записи. Точные данные о смертности во всех частях света. В целом наблюдался постоянный «поток» смертности от традиционных причин, несчастных случаев и болезней, но наблюдались всплески насилия и катастроф, как крупных, так и мелких. До сих пор временные эффекты Имматериума и скорость, с которой Флот мог обрабатывать случаи, не представляли проблемы, но оценки показали потенциальные осложнения в случае крупной внезапной катастрофы.

Надеюсь, ничего подобного не произойдёт, пока мы не сможем принять достаточно широкие меры для предотвращения этого, но, по крайней мере, теперь мы сможем впоследствии собрать всё обратно воедино. Конечно то, как это будет собрано, — это уже другой вопрос.

— Я не сомневался, что ты справишься с объёмами и производительностью, но это совсем другая роль. Более личная, чем та, которую ты обычно выполняешь. Как ты справляешься с этим?

— Никаких опасений, — сказал Флот, помогая мне вернуть обшивку на место. — И в целом, в таких случаях, похоже, предпочитают безличный подход.

Я приподнял бровь.

— Правда? — спросил я.

Он кивнул и поделился частично отредактированными записями своих встреч. Вряд ли кто-то ожидал такого от знакомства с загробной жизнью. «Ваша смерть может быть записана в целях контроля качества».

— Учитывая изначально травматичный характер событий, предшествовавших моей роли, определённая степень эмоциональной отстранённости, как правило, приветствуется, — пояснил Флот.

Я кивнул. Наверное, было полезно встретить кого-то спокойного, кто, казалось, понимал, что делает, и не был слишком заинтересован в тебе лично.

— А как насчёт объяснений? Это наверняка будет непросто.

— Это один из самых изменчивых аспектов работы, — признал он. — Хотя по мере продолжения процесса разрабатываются и совершенствуются конкретные подходы посредством многократного повторения, — пояснил он. — В целом, прямое техническое описание процесса было хорошо воспринято, по крайней мере, в областях, знакомых с концепцией «технарских проектов».

Я кивнул, просматривая данные, переданные Флотом. Несмотря на все громкие разговоры о загробной жизни и мифологическом подтексте, дело было в том, что эта работа действительно была просто технарским проектом направленным на спасение людей от смерти. В таком виде, с добровольным участием, объяснениями процесса и заверениями о возможности «возвращения», большинство людей были готовы принять всё как есть, хотя и с разной степенью детализации в каждом конкретном случае. Некоторые решили отказаться от участия, но, учитывая ситуацию, большинство были готовы принять предложенную спасательную линию.

Те, кто действительно настаивал на вопросах, касающихся более абстрактных элементов процесса, похоже, были в меньшинстве. Это привело к философским дискуссиям о религиозных принципах и природе душ до принятия решений. В зависимости от человека, некоторые люди действительно полностью отказывались от участия, но в целом из-за неопределённости они оставались в Имматериуме, а духовные копии Флота возвращались, чтобы проверить их.

Это было меньшинство, и Флот смог объяснить всё достаточно доходчиво, чтобы большинство людей хотя бы заинтересовались этим процессом, особенно благодаря его заверениям в том, что возможность «отказаться» останется доступной. Примечательно, что даже среди очень религиозных людей, как правило, не было особого сопротивления, в основном из-за убеждения, что всё, что было сделано, было шагом к настоящей смерти и любому приговору, который мог последовать за этим. С этой точки зрения, отказ был фактически аналогичен отключению собственной системы жизнеобеспечения, что в представлении одних людей имело более серьёзные последствия, чем по идеям других.

Я улыбнулся.

— Не думал, что в этой ситуации будет технический выход, — признался я. — Похоже, я слишком увлекся религиозными размышлениями.

— Последствия всё ещё есть, но по сути речь идёт о механике процесса, независимо от того, как он сформулирован, — уверенно пояснил Флот.

Я улыбнулся. У Флота был своего рода талант докапываться до сути вопроса, не увязая в деталях. Я просто не ожидал, что он сработает в подобном случае. Было видно, что он всё ещё относится к делу серьёзно, просто он не вязнет в абстрактных деталях, которых в подобных ситуациях предостаточно.

— Но будут религиозные последствия, — сказал я. — И нам придётся с этим разобраться.

— Мы так и сделаем, когда придёт время, — согласился он.

Я кивнул. Схема ожидания, которую мы установили, будет эффективна в течение нескольких дней. Конечно, к тому моменту нам придётся управлять примерно полумиллионом душ, не считая тех, кто отказался. Такой масштаб должен был быть ошеломляющим, но ни Флот, ни Слежка, ни Матрикс не считали это проблемой. Мои ИИ были более готовы к такому проекту, чем я. Я понимал масштаб своей силы, её верхние пределы и разрушительный потенциал, но всё это было довольно туманно. Размышления об этом с точки зрения количества людей, которые пострадают напрямую, представляли всё в новом свете. Это казалось невозможным для любого человека, но не с точки зрения сильного ИИ, и, честно говоря, даже для меня. Я мог бы с этим справиться, мне просто нужно было привыкнуть к мышлению, на которое я действительно способен.

— Обработка и реинтеграция, вероятно, будут сложнее, чем сбор и хранение, — признал я.

— Вероятно, — сказал Флот. — И независимо от того, как будет представлен этот вопрос, он будет иметь религиозный подтекст.

Я оторвался от работы над питанием.

— Ты готов к этому? — спросил я. — Ты играешь в этом более непосредственную роль, чем кто-либо другой в Мастерской.

Он улыбнулся.

— Я рад, что играю непосредственную роль. А что касается более абстрактных элементов. — Он помолчал и оглядел себя. — Мои способности в этом отношении стали более развитыми. Не то чтобы сильнее, но глубже и многограннее. Без улучшений, полученных благодаря Перчатке Востока, я не думаю, что смог бы справиться с этой ситуацией на таком уровне.

Я кивнул. После обновления у Флота стало больше духовного присутствия. Подобно тому, что случилось с Матрикс, хотя и в рамках его собственных способностей и существования. Я чувствовал, что у него более глубокая связь со своими дронами, как с обычными, так и с духовными конструкциями, работающими в Имматериуме. В то же время, он не был затронут на том же уровне, что и Матрикс. Не то чтобы он добавил новые грани к уже исполняемым ролям, эти грани просто засияли ярче, чем прежде.

Конечно, по сравнению с Матрикс, Флот существовал более устойчиво. Технически Матрикс действовали более рассредоточенно, чем Флот, но присутствие отдельных нанитов и близко не стояло с присутствием дронов Флота. Аналогично, Слежка была более развита в социальном плане, но Флот действовал в большем количестве случаев, пусть даже эти случаи были более узкими, чем те, которые поддерживала Слежка.

— То есть ты не готовишься к какой-то конкретной роли или образу, когда это выйдет? — спросил я полушутя.

— В этом нет необходимости, — сказал Флот. — Судя по моему опыту взаимодействия, нет никаких последовательных ожиданий относительно той роли, которую я играю. Независимо от моих усилий, мне, вероятно, будут приписывать определённые качества и намерения. Нет никакой необходимости или выгоды в том, чтобы подстраиваться под существующие структуры или убеждения.

Это означало, что он не собирался наряжаться в чёрную мантию, брать косу и ездить на лошади. Или на мотоцикле, хотя такая идея могла бы изменить его решение. Непринуждённое отношение могло стать проблемой, а могло быть и лучшим решением. На данный момент я действительно не знал. Я знал, что вся эта история с управлением загробной жизнью начнётся, но не был к ней готов. Честно говоря, я не думаю, что можно быть готовым к чему-то подобному. По крайней мере, не обманывая себя.

— Возможно, это лучшая идея, — согласился я. — Всё это слишком масштабно и ново. Я понятия не имею, как справиться с потенциальными религиозными аспектами.

Флот посмотрел на меня.

— Даже несмотря на то, что ты единственный член команды, имеющий должность в религиозной иерархии? — спросил он.

Я моргнул.

— Хм, это другое дело. Не думаю, что принципы Адептус Механикус — лучшая основа для управления загробной жизнью.

Флот взглянул на меня и пожал плечами. Это была незначительная реакция по сравнению с той, что я чувствовал через связь с Лабораториумом, но точная структура и природа этого ордена были совершенно отдельной головной болью. Мне не следовало примешивать это к очередному источнику стресса.

— В любом случае, у тебя нет никаких проблем с этой работой? Тебе нужна какая-нибудь поддержка… с ними? — спросил я, но понимал, что формулировка неудачная. Природа связи между Флотом и духовными конструктами, занимающимися сбором душ, фактически делала их одной сущностью.

— Текущая ситуация вполне приемлема, хотя и не на том уровне качества который ты предпочитаешь, — сказал Флот. Я взглянул на него. В его словах прозвучало что-то вроде упрека в моей склонности выкладываться по полной ради «крупных проектов» или, по крайней мере, проектов, значимых для членов команды. Эта тенденция определённо не стала менее заметной после «Сильной Искры».

— С механикой проблем нет? Или с духовными элементами? — спросил я, возможно, слишком уж нетерпеливо.

Флот улыбнулся. Я чувствовал его связь с той версией себя, которая работала в Имматериуме. Неразрывная связь, которая, несмотря ни на что, могла бы быть лучше. Намного лучше. Проекты и идеи по улучшению роились в моей голове при одной лишь мысли о том, что я мог бы сделать.

— Я не думаю, что могут возникнуть серьёзные проблемы, учитывая базовый уровень качества твоей работы или работы твоих дубликатов, — продолжил он. — И хотя более сложный проект мог бы иметь преимущества, приоритетом в тот момент оставалась скорость выполнения.

Мне пришлось кивнуть, сдерживая начавший вырываться энтузиазм. Как бы мне ни хотелось выложиться по полной, мои дубликаты прекрасно справлялись с трансформацией ради бонусов от Чудовищной Силы и с божественным ремеслом, управляемым Искрой. Тот факт, что подобное считалось спешной работой, многое говорил о моих собственных стандартах и положении, но Флот был прав насчёт приоритета отправки.

— Что-то вроде этого, хорошо, что они развернули это так быстро, как только смогли, — сказал я, — учитывая, что представляли собой эти временные рамки.

Флот кивнул. Он ничего не сказал, но передал через связь отрывок из некоторых ранних записей. В частности, о пожаре в доме, где некоторые из умерших погибли за секунды до того, как была задействована система загробной жизни. Флот ничего не сказал, но не думаю, что ему было легко вести такие разговоры. Это действительно показало, насколько это было важно, насколько значимо и что на самом деле означал этот временной промежуток. Даже если бы они вызвали меня и всё ускорили, потраченные секунды не стоили бы того.

— Это важно. То, что ты делаешь, важно. То, что ты взялся за это, очень много значит, — сказал я.

Флот кивнул.

— Думаю, я хорошо подхожу для этой роли, даже если она будет ограничена Землёй Бет, — ответил он. — На данный момент.

Я медленно кивнул. Такая система, созданная в одном мире, сама по себе была безумием. Нечто за пределами того, что кто-либо мог вообразить или на что надеяться. Что-то практически неуправляемое. Но это был лишь первый шаг. Если это было возможно на Земле Бет, то это было возможно и в любом другом мире. Это делало всё ещё более пугающим. Это было нечто, что в какой-то форме распространится по всей мультивселенной. Поэтому было ещё важнее, чтобы мы всё сделали правильно с самого начала.

— Тебя это устраивает? — спросил я. — Перспектива такого расширения сферы деятельности.

Флот кивнул, продолжая свою работу.

— Это предполагает итеративное увеличение на порядок. Вероятно, возникнут непредвиденные проблемы, но по мере их решения система, скорее всего, станет более надёжной.

Я выдохнул и кивнул. Ведь ИИ, конечно же, способен справиться с идеей бесконечного масштабирования. Я на мгновение задумался.

— Я не ожидал, что вы будете к этому готовы. Ни ты, ни Слежка, ни Матрикс. Наверное, стоило бы, но есть разница между знанием о чём-то и тем, как это происходит на практике, — объяснил я. — Я рад, что вы с этим справляетесь, как сейчас, так и в любой форме, которую это примет.

— Это было естественным следствием, — ответил он. Я критически посмотрел на него. — Хотя мы не могли осознавать точный характер поставленной задачи, наш рост и развитие приближаются к моменту, когда мы сможем решать глобальные проблемы, выходящие за рамки одного мира.

Я слабо улыбнулся ему.

— Прогресс, — сказал я. — Похоже, мне следовало бы быть внимательнее к таким вещам.

— Тесное участие в проекте может привести к отсутствию понимания более широких деталей, — метко ответил он.

— Значит, я был так сосредоточен на отдельных этапах, что упустил из виду, насколько мы продвинулись? — спросил я. Флот пожал плечами. — Ну, может быть, насколько вы продвинулись, — ответил я, откидываясь назад. Я оглядел титаническую работу машин перед нами, огромную и непостижимо мощную, но всё же это было лишь побочным проектом в период бреда.

— Мне нужно обязательно пересмотреть всё, что было сделано сегодня днём, — полушутя сказал я, хотя масштаб этих проектов был совсем не шуткой. — И это в дополнение к обсуждению вопросов с моими дубликатами.

Флот кивнул.

— Хорошо, что они определились с системой обозначений. Это, вероятно, будет способствовать преемственности обязанностей и повышению уровня ответственности.

Я кивнул в ответ, прощупывая собственные связи со своими дубликатами, как технологические, так и псионические. Раньше отслеживать всё было довольно легко. Нужно было беспокоиться только о двух дубликатах, поэтому мне нужно было помнить только о «первом» и «втором». Я мог бы распространить это на восемь копий, которые я теперь мог создавать, но это было бы и запутанно, и бессмысленно. Совершенно произвольная система, не имеющая никакого реального значения.

К счастью, я уже был знаком с системой, разделяющей всё на восемь категорий, каждая из которых имела свои собственные ассоциации. Учитывая, что я сейчас обходил стороной мифологические вопросы, это был не тот путь, который я бы выбрал, но, честно говоря, всё, что привносило хоть какую-то стабильность в хаос восьми независимых копий, вероятно, было бы хорошо.

Короче говоря, мои восемь дубликатов решили принять систему категоризации, основанную на восьми триграммах. С ней я уже был хорошо знаком благодаря «Знанию и манипулированию триграммами» и работе с «Горнилом восьми триграмм». В частности, с помощью «Манипуляции триграммами» я мог писать рукописи триграмм, описывающие любой объект и желаемую форму, которую я ему придал. Для этого требовалось хорошо знать как мир и природные силы описываются с помощью триграмм, и именно за эту часть и ухватились мои дубликаты.

По сути, каждому дубликату при создании назначалась триграмма, и он «отвечал» за дела, подпадающие под эту триграмму. Это позволяло им определить, кто за что отвечает, и в случае группового проекта ведущую роль брала на себя доминирующая триграмма. Это потребовало немало хлопот ради оптимизации административной работы, но, учитывая, насколько серьёзными могли стать конфликты из-за сфер полномочий, вероятно, было к лучшему, что они разобрались с этим самостоятельно.

Таким образом, вместо первого и второго дубликатов у меня теперь были дубликаты, соответствующие триграммам с первого по восьмой, или, если использовать их репрезентативные названия, то они идут так: Небо, Озеро, Огонь, Гром, Ветер, Вода, Гора и Земля. Именно Небо руководил расследованием ситуации Эми и последующим сканированием памяти Чарльза Кёртиса. Я не был до конца уверен, произошло ли разделение ролей в тот момент или оно развилось позже, но наличие некоторой преемственности между дубликатами, по крайней мере, облегчило бы решение подобных проблем и предотвратило бы дальнейшие нарушения.

— Это поможет разобраться, — согласился я. — Не уверен, насколько далеко это простирается до крупных проектов.

Я вспомнил этот безумный шквал активности, абсолютное безумие того, что планировалось и делалось в том состоянии.

— В тот момент административной структуре уделялось мало внимания.

— Понятно, — сказал Флот, и мы продолжили работу.

Меня также беспокоило, насколько заразной оказалась мания Искры. Не как настоящий эффект властелина, это, к счастью, нам удалось проверить, но в этом состоянии гиперкогниции было что-то такое, что позволяло другим легко вовлекаться в происходящее. Просто какое-то обычное воодушевление, разогретое до одиннадцати из десяти, но этого оказалось достаточно, чтобы все включились как в целенаправленную работу над ситуацией Тейлор, так и в различные побочные проекты, возникшие из этого состояния.

Справедливости ради, многие из этих проектов были довольно тесно связаны с интересами и областями компетенции разных членов команды. Строительство для Матрикс, вооружение для Тибальта, наблюдение и анализ для Слежки, весьма спорное ткачество и сотрудничество в использовании невозможных цветов с Аишей и Гармент, и, конечно же, техника для Флота, что и было целью текущего обслуживания.

Техническое обслуживание подходило к концу, и мы завершили последние проверки и калибровки. Я в последний раз сверился с Флотом. Он улыбнулся и показал мне большой палец вверх. Я ответил ему тем же и двинулся активировать подъёмники. Над отсеком для техники поднялся поистине титанический корпус, когда механизмы заработали, медленно поднимая тридцатиметрового гигантского робота в вертикальное положение. Излишне примитивные механизмы по сравнению с манипуляцией гравитацией или телепортацией, которые я мог бы задействовать, но это было частью всего этого. Частью шоу, как оно и было. Наблюдать за разворачивающимся процессом было всё равно что наблюдать, как из выжженной земли поднимается гора стали. Пыль, подхваченная ветром работающего механизма, когда заходящее солнце отражалось от тяжёлых бронированных пластин, скрывающих, возможно, самую продвинутую технологию, за создание которой я когда-либо отвечал.

Продвинутую, несмотря на то, что я так долго к ней имел доступ. Основная технология основывалась на силе, которую я получил вскоре после спасения Неформалов от АПП на складе. Неполная технология, по крайней мере, до тех пор, пока я не получил дополнительную силу непосредственно перед Безбожным Часом. Даже имея полную картину, я избегал экспериментировать с принципами, лежащими в основе этой технологии, по крайней мере, пока мы с моими двойниками не оказались глубоко в глубинах Места Безумия.

Я поднял взгляд, когда подъёмники и цепи наконец завершили свою работу. С оглушительным грохотом, эхом разнесшимся по окрестным пустошам, робот встал на место. Это было огромное, возвышающееся сооружение, лишь отдалённо напоминающее человека. Пропорции были вытянуты и преувеличены, с солидным телом и чрезмерно развитыми конечностями. Его грозная фигура больше напоминала идола забытой эпохи, чем технологическую конструкцию. Вся форма была покрыта толстым чёрным металлом, с зелёными бликами, очерчивающими узор на плечах и груди, переходящими в гребень на голове, который казался слишком маленьким для громоздкого робота. Его лицо представляло собой безмятежную маску, неумолимо взиравшую на быстро темнеющий пейзаж, когда последние лучи солнца исчезали.

Робот, стоявший в транспортном отсеке, был Мегадеусом. Более того, это был Биг. Пример пилотируемого робота, искажающего реальность, который я технически мог создать больше недели назад, но держался от такого подальше, и не без оснований. Мегадеи — общее название гигантских мехов из того мира, который наделил меня этой силой. Они были колоссальными, тяжеловооружёнными и невероятно живучими. В среднем они были вдвое больше Бегемота и обладали оружием, способным без особых усилий сравнять с землей большую часть города.

Это были типичные примеры технологий гигантских роботов из того мира. Обычный гигантский мех с огневой мощью, превышающей мощь корабельного дредноута. Честно говоря, этот аспект технологии не был чем-то выдающимся. У меня было множество примеров технологий гигантских роботов для работы. Я мог построить Титанов, Веритехов, Гандамов, Трансформеров, механических ЭВО, Metal Gear, мехов со спиральным двигателем, а также ещё больше примеров тяжёлой силовой брони и небольших вспомогательных мехов. У Мегадеев были уникальные особенности и технологии, лежащие в основе их создания, но сами по себе они ничем не выделялись.

На самом деле, по сравнению со многими другими мехами, им не хватало некоторых качеств. В целом, они были медлительными, тяжёлыми и чрезмерно полагались на свою прочность и арсенал оружия, которое в основном было традиционным. Сами по себе мои «Ценные Воспоминания» о строительстве Мегадеи стали бы незначительной вспомогательной силой, предоставив несколько полезных принципов для других проектов.

С Бигами всё было иначе. Понимание природы Бигов потребовало совершенно отдельного проявления этой силы. Целый набор воспоминаний, чтобы просто дать намёк на то, с чем я имею дело. Мегадеус был огромным, неуклюжим роботом. Далеко не безобидным, но и не исключительным, но отвечающим стандартам сверхпродвинутых технологий. Биг был на уровень выше Мегадея. По сути, он превосходил любое традиционное проявление технологии.

Каждый Мегадеус обладал определённым уровнем интеллекта. Некоторой способностью к обработке и пониманию, позволявшей машине такого масштаба функционировать под управлением одного пилота. Доминуса, если использовать подходящую терминологию. Однако существовала огромная разница между простыми логическими схемами, управлявшими стандартным Мегадеусом, и тем присутствием, которое наполняло Бига.

Биги были суперроботами в классическом понимании этого жанра. Они не были оружием массового производства, они были предметами почитания и величия, мощными созданиями, которые кардинально меняли ландшафт вокруг себя, не геополитическими последствиями, как в Metal Gear, а грубой силой. Невероятной силой, в некоторых случаях в буквальном смысле.

Это была сила, которая могла проявляться через тонкие изменения в снаряжении машины, предоставляя нужное оружие или защиту в нужный момент, чтобы переломить ход конфликта в вашу пользу. Внешне это было незаметно и определённо не указывало на то, что столкновение двух роботов или робота с монстром на самом деле было философским конфликтом, разворачивающимся в реальности с метафизическими последствиями, зависящими от того, кто выйдет победителем.

И это была поверхностная незаметность. Такое выражение силы, которое возникало, когда Биг действовал осторожно. Когда они не действовали открыто, как ходячие машины изменения реальности с собственной волей, которая, как можно было лишь надеяться, согласовывалась с намерениями управляющего ими пилота.

Это был ужасающий уровень мощи. Что-то, что либо едва заметно, либо способно полностью перевернуть мир, и невозможно было предсказать, какой путь оно выберет. Именно поэтому я держался подальше от этой технологии. В отчаянный момент она могла бы дать ключ к решению неразрешимой проблемы, но это означало бы запуск божественной машины для решения этой проблемы и надежду на лучшее. Ни один здравомыслящий человек не захотел бы применять подобное.

К сожалению, в последнее время здравомыслие было в дефиците. Конечно же, безумный с Искрой с радостью вытащил бы самую опасную из доступных технологий и посмотрел бы, что произойдёт, когда она воплотится в жизнь. И в результате я пытался придумать, что делать с этим настоящим орудием божественного возмездия, припаркованным у меня в гараже.

Честно говоря, всё было не так уж плохо. О, всё ещё было довольно плохо, но это была не та нестабильная масса жуткой конструкции, которой я боялся. Качество и намерение сохранились даже в худших условиях Места Безумия, а созданние Бига идеально соответствовало моим целям и задачам, пусть даже оно было значительно мощнее, чем следовало бы для новичка в этой технологии.

Конечно, мои собственные опасения были скорее точкой зрения меньшинства. Флот был в полном восторге от того, что был построен настоящий Мегадеус. Мои дубликаты были просто горды проделанной работой, но им, опять же, не придётся иметь дело с последствиями его строительства. Что же касается Лабораториума, то они были примерно такими, как и ожидалось.

Чем более развитой была технология, тем больше почитания она вызывала. Гигантские роботы мира Лабораториума, рыцари и титаны, считались святынями, ходячими святилищами и часовнями, иногда в буквальном смысле, где обитали древние машинные духи, считавшиеся скорее божественными, чем материальными.

Отчасти это почтение оказывалось и более продвинутым из моих гигантских роботов, и меня постоянно просили сообщить, к какому рыцарскому дому они принадлежат, чтобы можно было провести надлежащие обряды и почести. Размеры Бига выводили его из царства рыцарей и делали его размером с настоящего титана, а сила его «машинного духа» была весьма значительной.

Это был единственный фактор, который удерживал меня от того, чтобы запереть весь этот проект в стазисе. Я чувствовал силу, стоящую за Мегадеусом. Замыслы, лежащие в основе его создания, выражались в каждом аспекте его существования, как физическом, так и абстрактном. В нём было что-то, нечто, выходящее за пределы материальных ограничений. Машинный дух, божественное присутствие, божественный контур — как бы вы это ни называли, это было очень реально, очень мощно и, по крайней мере, в какой-то степени благоприятно соответствовало целям Небесной Кузницы.

Я убедился в этом, пройдя все этапы проверки и технического обслуживания. Оставалось только провести пробную активацию, чтобы точно понять, с чем я имею дело и насколько это «благоприятно».

Я выдохнул и повернулся к Флоту.

— Думаю, мы готовы.

Он кивнул и встал, когда я повернулся к аппарату.

— Тем не менее, я удивлён, что ты дал этому правильное обозначение.

Флот принялся обозначать основные транспортные средства греческими буквами, начиная с мотороида. В то время название «Транспорт Альфа» казалось несколько претенциозным. С другой стороны, учитывая, что он стал основой для «Файнал Фронтир» и всего флота Пассажирского Пространства, оглядываясь назад, это было вполне уместно.

— Стандарты обозначения транспортных средств менялись в ходе программы, — сказал Флот, тоже глядя на огромного робота. — Хотя это, безусловно, была подходящая мера для объекта такого масштаба.

Я кивнул. Не все обозначенные машины были такими уж «грандиозными». Флот начал эту политику главным образом для отслеживания машин, поставляемых напрямую моей силой, то есть напрямую из других вселенных. Это означало, что «Транспорт Бета» на самом деле была тем самым Ford Pinto, который я получил в самом начале и до сих пор использую в качестве гражданского транспорта.

Аналогично, «Транспорт Гамма» была M274 Mongoose, очевидно, пришедшим из вселенной Halo. «Транспорт Дельта» — мой F-18, реактивный самолёт, который изначально планировалось серьёзно модернизировать для боевого применения, но его быстро затмил «Транспорт Эпсилон» — мой истребитель Веритех. В результате F-18 стал чем-то средним между музейным экспонатом и классическим автомобилем, обслуживаемым для отдыха.

Мои мобильные костюмы, Gun-EZ и Leo, были обозначены как «Зета» и «Эта». Флот решил, что мой Страйкер заслужил названия «Транспорт Тета», хотя вопрос о том, насколько пара магических мини-самолётов, прикрепляемых к ногам, может считаться «транспортом», оставался спорным.

Йота, Каппа и Лямбда были назначениями в отряда Желаний по прибытии: единорог Айши Орудиос был «Транспорт Йота», Зейбер Фанг Тибальта — «Транспорт Каппа», а мой дракон Декальт — «Транспорт Лямбда». Обозначение «Транспорт» для них, вероятно, стало более уместным после того, как они получили альтернативные режимы как полноценные транспортные средства, а не просто как ездовые гибриды Зойда-Желания.

Когда Тибальт получил свой собственный Страйкер, Флот обозначил его как «Машина Мю». После этого технарский мотоцикл, полученный мной благодаря моей версии способностей Оружейника, стал «Машиной Ню». Следующим был «Машина Кси», шаттл Тибальта из вселенной Титанов. После этого появился «Машина Омикрон», мой робот-манипулятор M6 Bushnell, примечательный тем, что представлял собой гигантского робота, настолько примитивного, что Лабораториум решили называть его скорее сельскохозяйственной техникой, чем боевой системой.

Последним транспортным средством, получившим обозначение до этого, был UNSC «Одиннадцатый Час», мой тяжёлый корвет класса «Гладиус», тоже из Halo, который сопровождал способности, даровавшие мне особые воспоминания об этом мире. Флот обозначил его как «Транспорт Пи», что было несколько упущено из виду, пока я переваривал воздействие способности «Эрудиция» и внезапно появившиеся воспоминания о жизни ведущего военного учёного. И довольно резкий контраст этих воспоминаний с гораздо менее серьёзным впечатлением об этом мире, которое я почерпнул из упомянутых видеоигр.

Всё это привело к созданию настоящего Мегадеуса, Бига. «Транспрт Ро», который был готов к испытаниям. Я кивнул Флоту и зашёл в мех.

— Ро, — сказал я, повторяя обозначение, которое Флот дал Мегадеусу. — Даже если это не полностью проявлено моей силой, это достаточно значимо, чтобы заслужить место в списке.

Флот кивнул.

— Учитывая значимость этого проекта и социально-политические принципы, вытекающие из твоих недавних способностей, есть дополнительный потенциал.

Мой взгляд метнулся к Флоту.

— Это не Metal Gear, — твёрдо сказал я. — Это не будет Metal Gear. Миру не нужен Мегадеус Metal Gear.

— Судя по записям о значимых инцидентах, как из первичных, так и из производных источников, похоже, мир не имеет особого влияния на то, получит ли он Metal Gear, — сказал Флот с, пожалуй, излишним удовлетворением, снова повернувшись к Мегадеусу. — Кроме того, социально-политические последствия «Metal Gear» в равной степени коснутся любого транспортного средства, обладающего возможностями, достаточно мощными, чтобы изменить мировой баланс сил.

— Возможно, — согласился я. — Но этот баланс сил изменится только в том случае, если мы действительно запустим машину и сообщим об этом людям.

Флот посмотрел на меня, затем на Мегадеус, потом снова на меня.

— Значит, нам пора начинать планировать, как использовать это влияние?

Я выдохнул.

— Давай просто проверим последовательность запуска, прежде чем думать о том, как мы будем использовать это для влияния на мировую политику.

Новая Эра Войны фактически связала глобальную геополитику с развёртыванием чрезвычайно мощных стратегических военных транспортов, что Флот воспринял с энтузиазмом, который мне, вероятно, следовало ожидать. Обычно он не был так сосредоточен на политической стороне вопроса, но, видимо, знакомство с высокими уровнями «Дипломатии канонерок» именно в тот момент, когда он проходил духовное обновление, привело к повышению интереса к подобным проектам.

По крайней мере, если бы мне пришлось задействовать «тяжелую артиллерию» против чего-либо, Флот был бы готов к политическим потрясениям, а не просто к потрясениям-потрясениям. Это звучало зловеще, но, честно говоря, наличие кого-то, способного контролировать политические последствия развёртывания крупных систем вооружения, решило бы примерно девяносто процентов проблем, возникших после Безбожного Часа. Кузница снова с радостью предоставила необходимые навыки для решения проблемы после того, как она уже случилась. Что ж, по крайней мере, мы будем готовы справиться с последствиями нашего следующего крупного наступления, которое состоится где-то завтра утром, в зависимости от того, как рано Девятка выедет.

Но это были проблемы на потом. Сейчас мне предстояло протестировать богомашину. Я вошёл на первый этаж, потому что «Мегадеус» был размером с десятиэтажный дом, а значит, у него действительно были внутренние конструкции, лифты и проходы. Была даже возможность въехать на машине в одну из опор и автоматически подняться на командную палубу. Я всё ещё не был уверен, было ли это оригинальной особенностью или плодом фантазии, порожденным безумием Искры. Вполне возможно, и то, и другое.

Внутренний лифт поднял меня в самое сердце Мегадеуса. Этот процесс, пожалуй, был слишком долгим и драматичным, даже если я чувствовал, как вокруг меня оживают электрические схемы и силовые линии. Целая сеть «обычных» процессов, наложенная на нечто большее. Существо фундаментальной силы, замаскированное металлом и механизмами.

Да, с зарождающимся мышлением Искры я был помешан на излишней драматизации. Это определённо было намеренной частью при строительстве в состоянии Места Безумия, и мне было сложно найти в этом хоть какой-то изъян.

К тому времени, как я добрался до командного пульта, весь мех пульсировал энергией, а на моём лице сияла широкая улыбка. Моё кресло зафиксировалось, когда панели управления развернулись и окружили меня. Несмотря на уровень технологий, использованных в конструкции, управление было обманчиво простым. Кнопки, переключатели, циферблаты, педали, пара джойстиков на рельсах, которые окружали меня. Всё было тактически продуманным. Прямой интерфейс, где можно было переключать переключатели, нажимать загорающиеся кнопки и вручную активировать системы.

Потому что в этом и заключалась суть. Это была машина, с которой можно было взаимодействовать напрямую через физическое управление, а не через нейронные интерфейсы или голографические панели. В последовательности запуска, в процессе подачи команды, в самом акте получения управления был смысл. Это был ритуал, механический ритуал в его, пожалуй, чистейшей форме. Кнопки и переключатели, небольшие манипуляции с простыми устройствами, чтобы пробудить силу чего-то большего.

И вокруг себя я ощущал воздействие этого ритуала. То, как он каскадом прокатился по физической и духовной структуре Мегадеуса. Что-то великое и могущественное ожило подо мной, вокруг меня. Ткань реальности сотрясалась от энергии, протекающей через сравнительно простую структуру. Подобно линзе, эта сила, это осознание были направлены внутрь, сфокусированы и судящий. Когда вся структура содрогнулась, пробуждаясь к жизни, я ощутил внимание чего-то большего, чем даже я мог достичь.

Передо мной ожил простой круглый экран, и по его поверхности заплясали линии развёртки. И снова, обманчиво простая технология для действующих сил, для передаваемого сообщения. Постепенно я почувствовал, как это огромное присутствие сосредоточило своё внимание. Форма мысли и сознания, более мощная, чем всё, что можно было ограничить материальным миром, была трансформирована в простой строковый текст. Я наблюдал, как по экрану медленно прокручивалась цепочка слов.

ПРИЗВАН ВО ИМЯ БОЖЬЕ

Сила, это божественное осознание, это присутствие — всё это достигло крещендо. Пронизывая каждый канал, каждую цепь, каждый болт и пластину физической структуры робота. Всё работало, чтобы вместить, представить нечто, выходящее за рамки того, что может представить любая простая технология. Я чувствовал это расцветающее осознание, мои собственные божественные и псионические способности едва могли уловить происходящее. Энергия разделилась на бесчисленные измерения, образуя узел судьбы и единство силы, выстроенные и сфокусированные в единой задаче. Единой оценке. Едином суждении.

Я ощущал внимание Мегадеуса, словно око Бога. Я чувствовал его силу, его осознание — как меня, так и мира, в который он был перенесён. Будущего, прошлого и глубины всего, что представляло. Я чувствовал тени намерения, всё ещё присутствующие со времён создания всего несколько часов назад, но вписанные в божественный указ. Моё собственное дело — направлять сущность, возникшую в мире. Направлять её, но не контролировать. Нет, контроль был за ней. Она направляла на меня невозможное осознание, на события, которые привели к этому моменту, и на те, что последуют. Меня судили, и в мгновение ока экран вынес свой приговор.

ТЫ НЕ

Слова промелькнули на крошечном экране, трижды мигнули и погасли. Энергия вытекла из командной палубы, из всего Мегадеуса. Вся конструкция замерла, и эта непостижимая сила исчезла.

Что?

ЧТО?

— ЧТО? — воскликнул я, крича в замершем командирском кресле. Мои руки сжимали ручки управления, я топал по педалям и боролся с неработоспособными органами управления, пока мысли лихорадочно работали, а концентрация нарастала. Стремясь к…

Нет. Я вздохнул и сдержал свои первоначальные порывы, то есть порывы Искры. Не замершем. Просто так казалось. Мои пальцы плясали по панели управления, пока мои чувства проникали сквозь сложные конструкции. Мегадеус не отключился, он был просто… обычным. Все физические системы работали, но только на физическом уровне. Божественное присутствие исчезло. Суд … Ну, он не был окончательным. Это могло бы быть катастрофой, но даже без явного отказа это было не то одобрение, на которое я надеялся.

Я вручную активировал порт доступа на командную палубу и вышел, просто спустившись на уровень земли, где меня ждал Флот.

— Мегадеус прервал последовательность запуска, — спокойно сказал он.

— Ага, — сказал я, глядя на возвышающееся сооружение. Не было той мощи, которую я ощущал несколько мгновений назад, лишь сложный, но в остальном «обычный» гигантский робот. Я посмотрел на Флота. — Кажется, ты не удивлён.

Он пожал плечами.

— Лабораториум предполагали что-то такое.

Я приподнял бровь, протягивая связь к серво-черепам и духам машин. Поначалу их оценка результатов технического обслуживания была полезной, но быстро переросла в повторяющиеся обряды и мольбы к машинному богу. Технически я мог быть самым высокопоставленным членом Адептус Механикус на планете, но даже у меня были пределы в чтении священных текстов, особенно когда они передавались посредством двоичных импульсов на максимальной скорости передачи и обработки.

Я немного беспокоился о реакции после повторного подключения к Лабораториуму, но, как и сказал Флот, они ничуть не удивились результату и, похоже, даже радовались. Я обратился к машинным духам когитаторов с вопросом о результатах стартового теста и их прогнозах на будущее. В частности, почему они посчитали, что внезапное отключение питания Мегадеуса было адекватной оперативной реакцией.

Между когитаторами произошел короткий импульс сетевого анализа, прежде чем я получил ответ.

‘По какой причине ты взывал к божественной машине? ’

Я моргнул, затем взглянул на Флота, который, похоже, не удивился. Я снова переключил внимание на Лабораториум и передал ответ.

‘Тестирование и калибровка? ’

В ответ я почувствовал не то чтобы насмешку, но скорее покровительственное отношение. Как будто они прекрасно понимали, почему машинный дух уровня титана не стал бы беспокоиться о требованиях к запуску инженера-провидца, особенно о совершенно ненужных калибровочных тестах.

И да, я знал, что Мегадеус не нуждался ни в калибровке, ни в тестировании, ни в каком-либо техническом обслуживании. В конце концов, я его построил. Божественное мастерство позаботилось бы об этом, даже если бы у меня не было особых способностей, необходимых для обслуживания.

Я снова вздохнул, переоценивая ситуацию.

— Он не дефектный, — медленно произнёс я. Это было очевидно, и даже само упоминание такой возможности в Лабораториуме граничило бы с ересью.

— И он также не враждебен.

Это было столь же ясно, в основном потому, что приговор не стёр меня из существования. Или не пытался. Не знаю точно, кто бы победил в этом состязании, но оно не было бы таким очевидным, как большинство других конфликтов, с которыми я мог столкнуться.

— Он просто не видит смысла активироваться прямо сейчас.

Флот кивнул, снова не выказав удивления.

— Ты этого ожидал? — спросил я.

Он посмотрел на монолитного робота.

— Это же Биг. Звучит как что-то что он и должен был сделать.

В темноте вспыхнул красный свет.

— Все в Лабораториуме также думают, — сказала Тетра, внезапно появившись рядом с Флотом. Её одежда, глаза и волосы ярко светились в сумерках, само её присутствие озаряло землю вокруг багровым светом.

— Привет, Тетра, — сказал я, кивнув ей, пока проверял показания датчиков Лабораториума и предварительный анализ. — Ты наблюдала вместе с духами машин?

— Отчасти, — сказала она, исчезая и появляясь вновь у основания Мегадеуса, затем мерцая в разных точках его конструкции. Она ненадолго задержалась у гребня на голове, прежде чем снова появиться рядом с Флотом. — Мне не нужно было присутствовать там, чтобы следить за происходящим, и я и так могла понять, как идут дела.

Я кивнул. Тетра присутствовала при строительстве Бига, а значит, была связана с большинством систем и компонентов, а также с Мегадеусом в целом. По сути, она присутствовала при строительстве большинства проектов, которые строились во время того приступа безумия, а значит, была связана с ошеломляющим количеством технических ужасов.

— Вы согласны с анализом Лабораториума? — спросил я, адресуя свой вопрос и Флоту, и Тетре. Черепа и духи машин были всеобъемлющими, но им не хватало того глубинного понимания, которое Флот и Тетра могли достичь благодаря божественному пониманию и неразрывным связям соответственно. Реакция обоих была неоднозначной, причём Флот был значительно сдержаннее.

— Всё не совсем так, как они говорят. Они могут быть очень чопорными и догматичными в таких вещах, — сказала Тетра, морща нос и глядя на Мегадеуса. — Он не расстроен тобой, просто не хочет беспокоиться о том, что неважно.

Флот кивнул.

— Качество и божественные улучшения значительно облегчают применение высокоуровневых способностей во всех случаях. Для Бига это представляет значительный риск концептуального разрушения, если использовать его для решения тривиальных задач.

— Как испытание, — сказал я. — Значит, если у меня есть что-то, стоящее его времени, можно пускать в ход тяжёлую артиллерию?

Флот кивнул.

— Тебе, как его доминусу, судить что стоит его времени.

Я коротко рассмеялся.

— Не думаю, что я ему достаточно нравлюсь, чтобы претендовать на этот титул.

— Ты ему нравишься, — сказала Тетра, прежде чем переместиться к голове Мегадеуса и обратно. — Было бы гораздо хуже, если бы это было не так.

Я сглотнул, вспомнив, как возросла энергия, сопровождавшая запуск. Возможно, этого было недостаточно, чтобы серьёзно меня обеспокоить, но это было больше, чем я хотел бы иметь при большинстве обстоятельств.

— Кроме того, всё остальное работает отлично, — сказала Тетра, заслужив кивок от Флота.

— Верно, — сказал я, снова взглянув на Мегадеус.

Мегадеус, который был не просто Мегадеусом или просто Бигом. Гибридизация, миниатюризация, модульные технологии, системы двойного назначения, мистические коды, псионическая настройка, мистические фокусы и практически любая другая система, которую можно было развернуть и интегрировать в него. Это был не просто Биг, это была комбинация всех типов гигантских роботов, которых мне удалось собрать, со всеми лучшими системами и функциями, собранными в одном корпусе. Ни один из них не приближался к способности Бига изменять реальность, но он всё равно был значительным, даже без этих функций. Значительным, и его можно было развернуть на более низком уровне.

— Не уверен, понадобится ли нам его задействовать в каком-либо состоянии, — продолжил я. — Но было бы неплохо иметь под рукой подходящего меха, на которого можно было бы опереться, если понадобится.

Флот кивнул. Тетра улыбнулась, сидя рядом с ним. Я отвернулся от них и посмотрел на Мегадеуса.

— Что касается остального, то, думаю, нам остаётся лишь надеяться, что, когда наступит время, Биг Ро будет готов противостоять серьёзным угрозам и проблемам.

При моих словах глаза робота слегка блеснули. Это можно было принять за игру света, по крайней мере, если ваше восприятие менее глубокое, чем моё. Нет, это был Биг Ро, дремлющий, но ожидающий. И, видимо, не без склонности к драматизму.

Интересно, от кого ему это передалось. Хотя, учитывая нынешний состав команды, выбор возможностей был широкий.

Как бы то ни было, имя получило хотя бы некоторое одобрение. Существовали определённые условности, когда речь шла о Бигах. Лабораториум, в частности, ухватился за это, вероятно, благодаря тому уровню одобрения, которое они получили от систем Мегадеуса, и начал полную документацию, готовясь к обрядам и церемонии, необходимым для официального чествования титана.

Не в последнюю очередь это было связано с престижем, который давало пребывание в доме титана, или, полагаю, его эквивалента. С этим были связаны всевозможные ранги и привилегии, которые уже оценивались и рассчитывались. Черепа Лабораториума были готовы превозносить важность своего положения над всеми другими черепами, с которыми им никогда не встретиться, поскольку эти черепа находились в другой вселенной. Но если бы другие черепа всё же перешли, черепа Лабораториума были готовы ясно показать, какого почётного положения они смогли достичь.

Я действительно не был уверен, что с этим делать, но внезапное сообщение, к счастью, избавило меня от необходимости разбираться в вопросах рангов и привилегий в полуавтономных системах Адептус Механикс.

— Эй, — прозвучало сообщение Аиши сквозь обмен сообщениями с Лабораториумом, а также через фоновые данные сети Мастерской. — Ты закончил играть со своим игрушечным роботом?

— Тестирование завершено, — ответил я. — Я просто завершаю работу с Тетрой и Флотом.

— Это о гигантскогом роботе или о твоих страданиях о природе загробной жизни? — спросила она.

— Дело в Биге, — подтвердил я. — Я уже поговорил с Флотом о создании Имматерума. И не было об этом никаких страданий.

— Ты определённо переживал из-за этого, — сказала Аиша, прежде чем подключиться к разговору с Флотом. — Эй, Флот, он переживал из-за загробной жизни?

— Был высокий уровень обеспокоенности, и нам удалось эффективно с ним справиться, — просто сказал Флот.

— Ха, я так и знала, — резко ответила она. — У тебя БЫЛИ страдания.

— Он сказал совсем другое, — возразил я.

— Точно так. Я могу перевести с языка Флота, — самодовольно сказала Аиша.

— Это не так уж сложно, если привыкнуть, — вмешалась Тетра. Она сама не участвовала в звонке, но для Тетры это был скорее академический момент.

— Ладно, — сказала Аиша. — Итак, если ты закончил паниковать из-за загробной жизни и «машины богов», то готов ко всему остальному, о чём планировал паниковать.

— Всё это не паника, — возразил я. — Это серьёзные проблемы, проекты неизвестной мощности, созданные в период масштабной нестабильности.

Я посмотрел на Бига Ро.

— Я не могу относиться к этому легкомысленно. Это машина, способная по собственной прихоти в любой момент подорвать фундаментальную структуру реальности.

— Ага, пусть вступает в клуб, — усмехнулась Аиша. — Это уже не такая уж высокая планка.

Я выдохнул.

— Есть разные уровни разрушения ткани реальности.

— Да, я знаю, — сказала Аиша. — Я была рядом с большинством из них, включая этого робота.

— Ты отлично его покрасила, — сказала Тетра, подняв взгляд на зелёный узор, простирающийся от груди до головы Мегадеуса. — Внешний слой отлично его держит. Апоциан даже не заметен.

— Пелигин более заметен, — сказал Флот, указывая на силуэт Мегадеуса. В частности, он каким-то образом оказался темнее теней позади него. — Хотя это, вероятно, связано с окружающей средой.

— Да, ну извините, но невозможные цвета по идее не должны быть переключаемыми, — сказала Аиша. — Неужели всё настолько плохо? Я не могу определить по датчикам.

Последовала пауза.

— Знаете что, я просто буду там.

Рядом со мной открылся мерцающий портал, и оттуда вышла Аиша. Я взглянул на неё, заметив, как её наряд переливается оттенками невообразимого фиолетового, а также другие изменения цвета.

— Что? — спросила она.

— Ты оставишь белые волосы? — спросил я.

Она тряхнула головой, отчего серебристые, слегка светящиеся локоны каскадом упали назад.

— По крайней мере в Мастерской. То что мы разобрались с силами Валькирур было лучшим, что вышло из этой заварушки, особенно учитывая, что ты не хотел, чтобы я оставила другие цвета.

— Выглядит отлично, — сказала Тетра, внезапно оказавшись рядом с ней. — Тебе всё ещё трудно их содержать?

Аиша покачала головой.

— Нет, Слежка мне в этом помогла. Теперь всё гораздо проще.

Я вздохнул. Способности Валькирур были довольно высокоуровневым суперрежимом, который обычно проявлялся только в моменты особой важности и эмоционального напряжения. Видимо, Аиша использовала его как модный аксессуар. Впрочем, это была далеко не самая тревожная часть её внешности.

— Что? — снова спросила она.

— Слишком много ирриго, — сказал я, заметив свет, исходящий от ее глаз, одежды и пряди волос.

— Да, я только что из Гобелена. Честно говоря, для этого едва хватает ирриго, — небрежно сказала она.

— И тебя устраивает этот уровень? — спросил я.

— По сравнению с тем, когда мы это ткали? Да, это ничто, — уверенно сказала она.

Я помолчала.

— Аиша, насчёт этого…

— Что, групповые проекты в «Месте Безумия»? — спросила она. — Мы проверили. Никакого психического воздействия там не наблюдалось.

— Что-то было, — твердо сказал я.

— Да, там было полно дерьма, с которым нужно было разобраться, и возможность разобраться с ним, — возразила Аиша. — То, что случилось с Хепри, — это просто пиздец, но ты думаешь, я бы осталась в стороне, когда в деле замешана Призрачный Сталкер? После того, что она сделала с Брайаном? После всего, что ей сошло с рук? — Она покачала головой. — Нет, эта сука получит своё, и я на все сто в деле.

Я вздохнул, мои собственные воспоминания о том времени боролись с тревогой. У Искр не было сил властелина, но они были исключительно искусны в убеждении людей присоединиться к своей работе. Это был скорее обычный эффект, «заразительное» воодушевление в общепринятом смысле, а не просто злодейский контроль разума. И снова граница между силой властелина и кем-то, кто был просто необычайно убедителен, была головной болью.

Пока я боролся с абстрактными проблемами, Аиша подошла посмотреть на Мегадеус.

— И да, всё дело в окружающей среде. Пелигин на самом деле не просачивается через верхние слои оболочки, он просто влияет на восприятие, учитывая окружающую среду. — Она повернулась к Флоту. — Может, не стоит ставить его на жутких военных пустошах, если не хотите проблем.

— Я никогда не говорил, что это проблема, — ответил Флот, глядя на «Мегадеус» со спокойным выражением лица.

— А, точно, — сказала Аиша. — Чудовищные штуки? Синергия Божественного Зверя, или это просто любовь к жуткому?

— Это действительно создаёт довольно впечатляющую эстетику, — сказал Флот, слегка кивнув в сторону сильно затенённого, изрытого ветром ландшафта.

— Ясно, просто любовь к жуткому, — сказала она, оглядываясь на Мегадеуса своими глазами ирриго. Она покачала головой и повернулась ко мне. — Так тебе стоит так переживать из-за всего, что мы сделали во время этой атаки безумия? Потому что это затянет всё дольше, чем Матрикс нужно чтобы выбирать фильм.

Я моргнул.

— Ну как дела? — спросил я.

Аиша улыбнулась.

— Слава богу, они перестали изучать списки документалок.

— С технической точки зрения, слишком примитивно, — сказал Флот.

— Они изучают новый каталог, прибывший из пристройки к Мастерской. — добавила Тетра. — Там есть материалы из базового мира и некоторые из миров, связанных с твоими способностями.

Я кивнул.

— Хорошо.

У меня даже не было возможности начать разбираться в этом беспорядке. По крайней мере, Матрикс начали.

— А насчёт проектов я не буду паниковать, — пообещал я Аише. — Мне просто нужно убедиться, что всё в порядке.

— Если бы это было небезопасно, я почти уверена, мы бы уже знали об этом. В большинстве случаев погрешность практически исключена, — сказала Аиша. — И кроме того, если что-то пойдёт не так, Тетра об этом узнает, верно?

— Всё верно! — уверенно заявила Тетра. — Я могу отслеживать всё, даже отдельные клетки Имульсии.

— Ладно, — сказала Аиша, и в её голосе впервые прозвучала неуверенность. — Вот, пожалуй, и единственная причина, по которой мне комфортно с ЭТИМ проектом.

— Всё не так уж и плохо, — настаивала Тетра.

— Это мутагенный грибковой бензин, — сказала Аиша. — Даже если он потенциально разумный или что-то в этом роде, он всё равно опасен.

Тетра выпрямилась.

— Так и есть, но это может быть чем-то большим. Имульсия не обязательно должна быть такой всегда, и теперь у неё есть своя среда, где она может спокойно попытаться стать чем-то другим.

Аиша на мгновение откинулась назад, а затем выдохнула.

— Извини, я знаю, это важно для тебя, — пробормотала она. — Просто будь осторожна.

Я кивнул.

— Это карманное измерение с датчиками, отслеживающими каждую клетку организмов индивидуально, даже за пределами возможностей Тетры. Как бы плохо это ни было, это не входит в число моих главных забот.

Один из моих дубликатов, поняв, что структурный и мутагенный потенциал Имульсии позволяет ей развиться в разум, испытал шок во время Места Безумия. Конечно же, поскольку это произошло во время Места Безумия, за этим сразу же последовало строительство изолированного обитаемого пространства Имульсии, куда перенаправлялся весь поток насоса. В Мастерской теперь было царство мутагенной смерти, а это даже не входило в десятку моих главных забот.

— Итак, что тебя больше всего беспокоит? — спросила Аиша. — Если, конечно, они не провалятся так же, как этот.

— Он не провалился, — возразила Тетра. — Биг Ро просто не хочет выходить на полную мощность без причины.

— Верно, — сказала Аиша. — А что ты имеешь без этого?

— Комплексные системы вооружения с регенерируемыми боезапасами, — сказал Флот, взяв на себя инициативу и активировав соответствующие системы. Броневые листы отодвинулись, открывая поразительное количество чрезвычайно продвинутых пушек и ракетных установок.

— Спиральные энергетические конденсаторы и межсоединительные реле для поддержки комбинирования и парного улучшения, — сказала Тетра, мигая взглядом к нагрудной пластине меха, которая начала вспыхивать зелёным свечением, распространяющимся по окружающим суставам в знакомом узоре.

— Парные системы нападения, обороны и мобильности на основе Сложенного Кварца, — мой собственная приказ привёл к кратковременному развертыванию полноценного барьера и циклическому испытанию двигателя сворачивания пространства.

— Дополнительные системы мобильности на основе гибридной технологии сверхсветовой скорости и манипуляции вселенской постоянной, — добавил Флот, и после нескольких приказов мех поднялся в воздух, а затем двинулся с большей грацией и ловкостью, чем это было возможно при его размерах.

— Псионическая настройка и многослойные чары, — произнесла Тетра, и её сияние заставило замысловатые руны и символы на пластинах доспехов мерцать в ночи.

— Системы лямбда-драйверов, связанные с… — начал я, но Аиша перебила меня.

— Ясно-ясно, я поняла, — сказала она. — Много технологий. Ожидаемо от всего, что мы тогда делали, но это же гигантский мех. Как часто вы собираетесь использовать эту штуку? — Она помолчала. — Что? — спросила она.

— Полагаю, ты не знаешь, на чем это основано? — спросил я.

— Это гигантский робот, — сказала она. — Он был основан на роботе. — Она снова помолчала. — Так ведь?

— Не совсем, — сказал я, активируя систему мехашифта.

«Больше внутри» позволило мне с помощью мехашифта уменьшить автомобиль до размеров подстаканника. Применительно к тридцатиметровому роботу это производило весьма впечатляющий эффект. Плиты смещались друг на друга по мере уплотнения всей конструкции, складываясь в себя, наращивая плотность по мере сжатия, пока…

— Это твои доспехи? — спросила Аиша.

Я кивнул, подходя к костюму, который теперь стоял в почти пустом отсеке. Пропорции изменились, но он сохранил ту же эстетику, что и Мегадеус в развернутом виде.

— Броня от Мусорщика. Эта способность специфична для интеграции разрозненных технологий, и броня особенно совместима с этим принципом.

Я также мог призвать его в любой момент, что было довольно удобным способом задействовать гигантского меха. Ну, знаете, в маловероятном случае, когда мне действительно понадобится гигантский мех. И в ещё более маловероятном случае, когда мне понадобится сила Бига Ро.

— Разве ты не говорил, что эта броня — это как носить военный корабль или что-то в этом роде? — спросила Аиша.

— Да, ну, теперь это немного больше, — сказал я.

Она вздохнула.

— Верно, — сказала она, качая головой. — А я-то думала, что нужно тебя уберечь от паники. — Она сделала шаг вперёд, разглядывая цвета брони. — По крайней мере, слои держатся. Не беспокойся. — Она снова повернулась ко мне. — Будут проблемы с тем чтобы носить серьёзного меха в мини-форме? То есть, тебя это устроит?

— Думаю, да, — ответил я, расширяя своё восприятие и ощущая природу сжатых систем. — В режиме брони я не смогу использовать ничего на полную мощность, но более традиционные системы будут доступны.

Аиша улыбнулась.

— Ага, и «традиционный» означает ужасающее перебор по любым разумным меркам, едва вписывающееся в масштаб текущих проектов Мастерской?

Мне пришлось улыбнуться.

— Вполне вероятно.

— И что дальше? Я имею в виду, тебе придётся разбираться со всем, что нужно сделать?

Я вздохнул.

— Много чего, — сказал я, оглядываясь на центральное плато, сердце Мастерской.

Даже на таком расстоянии я чувствовал пульс индустрии, присутствие невозможных конструкций и безумной науки, запущенной в работу. Все проекты, которые мне нужно было проверить, направить и спланировать, как их правильно реализовать. Но я также чувствовал разум других версий себя, временных, независимых от меня, но за которые я всё ещё нес ответственность.

Я вздохнул и повернулся к Аише.

— Но прежде всего мне нужно поговорить со своими дубликатами.