Пламенный венец (гет)

Вчера на город наконец-то обрушился долгожданный дождь: огромная свинцовая туча пришла с запада, задул сильный ветер, а воздух наполнился тем самым запахом, который бывает перед тем, как разразится буря. Кони в деннике беспокойно ржали, оруженосец Джейме Реззо хмурился, понимая, что тренировки с мечами, которую они проводили всякий день, когда Джейме бывал свободен, теперь не будет, а лейтенант Тристан Риверс сыпал проклятиями, поглядывая на небо, готовое обрушить на него реки воды.

Жители города попрятались по своим домам, Реззо, как и другие оруженосцы и слуги, состоявшие при Золотых Мечах, бегал вокруг шатра Джейме, стараясь его укрепить. Под порывами ветра просмоленная, подобно корабельному парусу, ткань натягивалась и хлопала, словно все те же паруса попавшего в шторм корабля, однако шатер держался крепко, и вскоре Реззо, забрав все валявшееся у входа оружие и доспехи, скрылся внутри. Джейме же остался на улице. Ветер трепал его волосы, хлестая ими по лицу, забирался под рубашку, холодя кожу и превращая одежду в некое подобие паруса.

Ланнистеру нравилась эта нежданная, но столь приятная прохлада. Потоки ветра, казалось, омывали его тело от жары и пота, будто прохладная вода. Джейме улыбнулся и чуть прищурился, спасая глаза от лезущих в них волос.

— Ланнистер, ну ты и дурак! — крикнул ему спешивший мимо Мандрейк. — Прячься, а то будешь мокрый как рыба.

— Не хочу, — отозвался Джейме. — Эта жара мне уже надоела.

Мандрейк хмыкнул и пожал плечами. Он родился и прожил всю жизнь в Эссосе, и все это было ему привычно, так как другого он просто не знал, тогда как Джейме все еще тосковал по дому и всему тому, что было с ним связано. В Утесе Кастерли такие бури не были чем-то необычным — а все близость моря, порождавшего ветра, грозы и потоки воды, и даже в хорошую погоду в воздухе ощущалась морская влага.

«Даже если мне будет дозволено вернуться в Вестерос, Утес для меня потерян навсегда», — подумал Джейме. В родовом замке Ланнистеров теперь заправлял его младший брат, и самому Джейме там места не было. Тирион, конечно же, примет его, если Джейме заявится домой, но быть всего лишь приживалкой при брате ему не улыбалось. А чем еще он мог бы заняться? Открыто к себе на службу Рейегар его точно не возьмет после всего, что случилось, а другого занятия для себя Джейме не видел.

От размышлений его отвлекла тяжелая дождевая капля, шлепнувшаяся ему прямиком на нос. Еще несколько капель ударили по макушке и плечам, а потом на Джейме обрушился целый поток, будто бы он стоял под струями водопада. Те, кто еще не успел укрыться, спешили к своим шатрам, смотря на Ланнистера словно на безумца. Джейме не замечал этих взглядов: он радовался дождю, подставляя струям лицо и раскинув в стороны руки. Казалось, в этой льющейся с неба воде таилось освобождение — только вот от чего Джейме не мог сказать, да и вряд ли это было ему ведомо. В тот момент он лишь наслаждался, на недолгие мгновения позабыв обо всем, что тяготило его.

Дождь шел до глубокой ночи, но на следующее утро расплатой за недолгую прохладу послужила удушающая влажность. Оставленные дождем лужи быстро высохли на ярком солнце, но вода не исчезла — казалось, воздух впитал ее в себя и теперь был наполнен ею. Конечно, для Джейме в этом не было ничего необычного, ведь он, считай, всю жизнь прожил рядом с морем: сначала в Утесе Кастерли, а потом и в Королевской Гавани.

Рубашка начала липнуть к телу, уже когда он подъезжал к воротам лагеря. Джейме поморщился и попробовал сделать глубокий вдох, но ему это далось с трудом: воздух будто отяжелел и стал каким-то вязким. Нарцисс под ним недовольно захрапел — коню тоже было душно. Золотая шкура жеребца искрилась на солнце, и Джейме вновь отметил про себя, что Реззо хорошо справляется со своими обязанностями.

— Ну-ну, не ворчи, — Джейме похлопал Нарцисса по холке. — Мне тоже душно, но тут уж ничего не попишешь — дело есть дело.

Он дотронулся до спрятанного за пазухой кошеля и снова вздохнул. Золотых Мечей в городе побаивались и связываться с ними мало бы кто решился, но Джейме все равно предпочитал не носить монеты на поясе — отчаянные люди, утратившие всякую осторожность, встречались всегда и везде. Сегодня ему надлежало отправиться в порт, где его ожидал посланец короля Рейегара: помимо всего прочего, Джейме надеялся получить хоть какой-то ответ на свой рассказ о разговоре с Красной Жрицей, ведь он, безусловно, должен был заинтересовать короля. Впрочем, перед этим ему надлежало сделать кое-что еще. Задумал он это давно, но все никак не мог решиться, он до сих пор испытывал сомнения, но старался не заострять на них свое внимание.

Оставив справа от себя пирс, куда он еще собирался вернуться, Джейме свернул к таверне Гого Весельчака. Кабаки, во множестве расположившиеся на той улице, были полны матросами, спускавшими здесь свое жалование на выпивку и шлюх, — впрочем, как и всегда. Солнце взошло лишь недавно, но моряки, уставшие, видно, от стряпни своих коков и общества товарищей, потянулись в кабаки и таверны. Толпа эта была пестрая: были тут и тирошийцы с крашенными волосами и бородами, усатые жители Норвоса, где отсутствие любой растительности на лице считалось клеймом раба, рыжеватые с янтарными лицами гискарцы из Миэрина или какого другого осколка Империи, сгинувшей когда-то под натиском Валирии. При виде потомков древнего Гиса Джейме поморщился — он знал, что торговали они в основном рабами.

В Вестеросе рабство было запрещено, и сама мысль о том, что человека можно купить на рынке словно вещь, не уживалась у Джейме в голове. Впрочем, даже на совершенном теле Древней Валирии зияла язва рабства. Таргариены когда-то владели рабами и привезли их с собой на Драконий Камень. Сейчас, вероятно, потомки этих людей либо служили в замке, либо жили в одной из многочисленных деревень, раскиданных по острову. Интересно, задумывался ли когда-нибудь об этом Рейегар или его родичи?

Джейме снова коснулся кошелька — дурная привычка, но делал он это помимо своей воли, подчиненный одолевавшим его думам. В шуме чужеземных голосов, где сложно было что-то разобрать, нетрудно было спрятаться в царстве мыслей.

— Да не может этого быть! — в море непонятных слов Джейме зацепился за брошенный якорь родного общего языка, на котором говорили в Вестеросе.

— А я говорю тебе, что король готовится к войне! — отозвался приятель говорившего. — Мы стояли на якоре в Королевской Гавани, так там только об этом и болтали. Да и в Чаячьем городе тоже. Этот пират Грейджой объявил, что больше не подчиняется Дракону.

— Что за глупости такие? — было ему ответом. — Я был там несколько месяцев назад, и все было спокойно.

— А теперь нет! — настаивал моряк. — Наш капитан намеревался зайти и в Ланниспорт, но отказался от этой затеи. Говорят, в Западных землях неспокойно и некоторые из тамошних лордов пошли войной на карлика, что пытается ими заправлять.

Дальше Джейме слушать не стал. Хотя новости его и насторожили, он все же рассудил, что привлекать к себе внимание не следует. Сегодня он в любом случае все узнает из первых рук, а не по слухам, что перевозят на кораблях вместе с товаром.

Теперь он сосредоточился на деле, за которым и направлялся сейчас в заведение Гого Весельчака. Где-то под правой лопаткой его все еще продолжало колоть сомнение относительно правильности своего поступка, но Джейме чувствовал, что не сделай он этого, совесть так и будет грызть его дальше. Он давно уже не был королевским гвардейцем, но оставался рыцарем, и ни сир Эртур Дейн, ни другие его братья по гвардии в этом не сомневались.

Время было еще относительно раннее, и те клиенты, кого обычно обслуживало заведение Гого, сидели по домам. Редко кто приходил сюда исключительно поесть — обычно являлись либо за удовольствиями, либо за новостями, коих Гого собирал во множестве. Таверна эта не считалась домом подушек, но и кабаком ее назвать было нельзя. Моряков тут не привечали, разве что капитанов, да старших членов команды, и завсегдатаями Гого были в основном служилые люди — писари, счетоводы, сборщики податей — купцы средней руки, наемники и прочие мастера оружия.

Весельчак стоял у дверей, сложив руки на груди. Он тут же заприметил Джейме и Нарцисса и, сощурившись, помахал Ланнистеру рукой. На его губах поигрывала улыбка, но выражение лица нельзя было назвать приветливым или слишком уж радостным.

— Глядите-ка, хе-хе, неужто снова пожаловали к нам, добрый господин? — спросил он, когда Джейме спешился и отдал поводья своего коня подоспевшему конюшонку.

— Скучал по мне, Гого? — хмыкнул Джейме.

— Да как же не скучать-то? — отозвался Гого. Он чуть склонился и пропустил Джейме вперед, а сам устремился за ним. — Господин всегда хорошо платит. Рано вы сегодня, хе-хе.

— У меня не так много времени, — Джейме пытался сохранить свой тон будничным, но все равно ему показалось, что его слова звучат резко. — И я пришел по делу.

— Хм, — в маленьких черных глазках Гого сверкнуло удивление, обычно ему несвойственное, и Джейме показалось, что Весельчак насторожился, впрочем, он ничем не выдал этого, и Ланнистер мог и ошибаться. — Что это за дело такое у вас к Гого Весельчаку? — осведомился он, даже забыв прибавить привычное «хе-хе».

— Принеси мне сначала твоего мясного пирога, да штоф того красного вина, что ты купил у дорнийского купца, — Джейме решил немного подержать Гого в неведении — пусть знает, что командует тут Джейме Ланнистер.

Весельчак снова смерил его странным взглядом и удалился на кухню. Джейме же огляделся: почти все столы пустовали, а никого из девушек и вовсе не было видно. Двое громил, впрочем, занимали свое привычное место у входа, их крупные грубоватые пальцы с грязными ногтями касались оружия — меча у одного и боевого топорика у другого — словно нежной кожи любовницы. Оба поглядывали на Джейме, впрочем, как и всегда: они будто чувствовали исходящую от него опасность и оставались начеку. Джейме не стал обращать на них внимания, он уселся за тот же стол, где обычно обедал, и принялся ждать.

Гого сам принес ему вино и пирог — то ли из уважения к гостю, который хорошо платит, то ли потому, что сгорал от любопытства. Джейме поставил бы на последнее. Он налил вина себе в деревянный кубок и отпил глоток.

— Мало какое вино сравнится с дорнийским красным, — проговорил он, смакуя привычный вкус и аромат.

— Не все с вами согласятся, хе-хе, — покачал головой Гого, усевшись напротив Джейме. Он изо всех сил старался не выказывать интереса, и Ланнистер знал, что Весельчак никогда первым снова не заговорит о деле, которое занимало его.

— Неужто? — Джейме склонил голову набок.

— Вы, добрый господин, выросли на этом вине, — пояснил Гого, — а вот другим оно кажется то слишком терпким, то слишком мягким. Поверьте мне, хе-хе, каждый больше всего любит то, к чему он больше всего привычен. — Весельчак обнажил наполовину выпавшие, наполовину сгнившие зубы, весьма довольный своим изречением.

Джейме не стал его разубеждать. Он пил вино и жевал пирог, размышляя о том, доведется ли ему снова побывать в заведении Гого. Еда здесь была отменная, но он сомневался, что его пустят на порог после того, что он намеревался сделать.

— Что ж, — Джейме отставил наконец пустую тарелку и поглядел на Гого. Тот чуть дернулся и слегка напрягся. Ланнистер пристально поглядел на него, пока вытирал о салфетку перепачканные пирогом руки. — Пора нам поговорить о деле.

Джейме почему-то стало мерзко от того, что он собирался сказать и сделать. «И чем я лучше этого треклятого Гого? — подумалось ему. — Но что ещё я могу? Уж лучше так, чем вовсе сидеть сложа руки. Не то же ли самое делает король Рейегар?» Гого выжидательно смотрел на него, пожевывая губу. Джейме чуть придвинулся и подался вперед и, понизив голос, продолжил:

— Я хотел бы купить у тебя Тарру, — выговорил он наконец. От произнесенных слов стало противно от самого себя и даже, показалось, во рту появился какой-то горьковатый неприятный привкус, который слова оставляли на языке, будто яд. Было в этом нечто низкое, и он, пытаясь сделать хоть что-то хорошее, словно бы опускался до уровня людей вроде Гого Весельчака.

Тот на мгновение замер, продолжая жевать губу и смотреть Джейме прямо в глаза. Гого чуть отпрянул, и Ланнистер никак не мог понять, что думал Весельчак о его предложении. Гого не улыбался и ничего не говорил, и Джейме это настораживало: хозяин таверны любил хорошие сделки, а теперь он молчал, будто бы предложение не пришлось ему по вкусу.

— И сколько ты готов выложить за неё? — спросил он наконец, выражение его лица, однако, не изменилось, а в голосе Гого Джейме послышалась враждебность.

— Двадцать монет золотом, — отозвался Джейме. Он навёл достаточно справок и знал, что это хорошая цена, больше, чем Гого предложит за девушку кто-то другой. Для остальных Тарра была лишь товаром, у Джейме же была совершенно иная цель, и поэтому он готов был давать больше.

«Мы не покупаем их самих, сир Джейме, — писал ему в одном из посланий Рейегар Таргариен, — мы покупаем для них свободу. А свобода стоит дороже, чем раб, поэтому мы всегда должны давать больше. Мы — их надежда на освобождение».

— Нет, — отрезал Гого и откинулся чуть назад, сложив руки на груди.

— Это достойная цена, — возразил Джейме, не понимая причину столь резкого и однозначного отказа.

— Я не спорю, — из речи Весельчака исчезло его привычное «хе-хе», и Ланнистер насторожился. — Но Тарру я не отдам. Бери любую другую за вдвое меньшую цену, если тебе нужна девица для утех.

— Мне не девица для утех нужна! — такое предположение настолько возмутило Джейме, что он, не успев толком подумать, раскрыл свои мотивы. Впрочем, он не знал, что ещё ответить на это. Гого вряд ли оценит и поймёт его благородные порывы. Ланнистеру всегда казалось, что Гого ведом только язык монет, но сейчас Весельчак отказывался на нем говорить. Джейме помнил, что девушка приглянулась самому Гого, но разве для такого человека имело значение что-то большее, чем просто красивое лицо и тело? В это трудно было поверить.

Словно бы нарочно в зал вошла Тарра, несущая откуда-то поднос с грязной посудой. На мгновение она замерла, глянув в сторону Джейме и своего хозяина, отчего девушка чуть не запнулась, но тут же спохватилась и продолжила свой путь.

— Поди-ка сюда, — окликнул её Гого.

Тарра вздрогнула всем телом, Джейме видел, как она напряглась и как с мгновение колебалась, прежде чем исполнить приказание хозяина. Однако потом она будто бы подобралась, передала поднос одной из своих товарок и приблизилась к ним — медленно и степенно, будто бы ее темно-лиловые глаза не наполнял невысказанный ужас.

Она боялась Гого, и Джейме хорошо знал это. Не впервые видел он этот нечеловеческий страх в ее глазах. Что же он делал с ней? Чем он мог напугать эту бедную девушку и без того привыкшую к ремеслу женщины для утех.

— Благородный рыцарь хочет купить тебя, — бросил ей Гого, и Тарра снова вздрогнула. Ее лицо сделалось каменным, и она даже краем глаза не взглянула на Джейме. — Пойдешь к нему?

Девушка чуть заметно вскинула голову. От Джейме не укрылось, как ее пальцы сжали подол платья. Она посмотрела на Гого и буквально впилась в него взглядом, силясь что-то высмотреть. Но что? Верный ответ на вопрос? Гого только что ответил Джейме отказом на его предложение, а теперь спрашивал мнение девушки. Зачем? Чтобы подарить ей надежду, а потом тут же отобрать ее? Джейме хотелось что-то сделать, как-то помочь ей, но это было не в его силах.

— Пойду, — заговорила Тарра, нарушив затянувшееся напряженное молчание.

— Ах ты шлюха!

Гого схватил девушку за руку и резко дёрнул её на себя. Тарра вскрикнула, но сопротивляться ему у неё не было сил, и она очутилась у Весельчака на коленях. Джейме вскочил, пальцы правой руки стиснули рукоять меча. Происходящее не совсем укладывалось в его голове: Гого сам торговал телом этой девушки, теперь же, когда она предпочла другого хозяина, он вдруг обозлился и заартачился. Ланнистер слишком поздно сообразил, что в этом деле хозяина таверны интересовали не деньги — ему нужна была сама девушка.

— Отпусти её! — вскрикнул Джейме. Костяшки его пальцев побелели, с такой силой он сжимал рукоятку меча, но напасть на Гого первым Джейме не смел. Такой неоправданный поступок может стоить ему очень дорого: его вполне могли арестовать и бросить в застенки, а будь Гого птицей поважнее, то Золотые Мечи могли и вовсе лишиться весьма прибыльного договора.

— Она принадлежит мне! — отвечал Весельчак. По всему было видно, что он терял терпение, и вся его злоба вот-вот готова была вылезти наружу: голос его изменился, из его тона исчезла былая рассудительность и легкое высокомерие. Он сильнее зажал Тарре руку, заставив её снова закричать.

— Не дури, Гого, — Джейме пытался говорить спокойно, опасаясь, что хозяин может что-нибудь сделать Тарре. — Девушка хочет уйти со мной, я даю хорошую цену. Всё остаются в выигрыше. Разве это не хорошо?

— Нет, — прошипел Весельчак. — Я уже сказал тебе нет. Мнение этой шлюхи меня не волнует. Выбери себе любую другую и будь доволен.

Джейме задумался: он мог уйти ни с чем или спасти кого-то. Кого-то, но не Тарру, в которую хозяин вцепился, словно коршун. Он не любил ее; со смерти сестры ни одна женщина не вызывала в нем тех чувств, что он принимал за любовь, но он видел любовь Тарры и ему было её жаль. Жалость! Никакому влюбленному не пожелаешь испытать этого чувства со стороны любимого человека. Слишком это горько — подобные мытарства были Джейме слишком хорошо знакомы. И тем не менее, он не мог оставить Тарру, бросить её на растерзание Гого Весельчака.

— Почему ты не желаешь отпустить её? — попытался успокоить его Джейме.

— Тебя это не касается, — Гого ощетинился, словно зверь готовый броситься. Джейме подумал о том, что, если Весельчак накинется на него, у него появится повод защитить себя и увести Тарру прочь отсюда и, может быть, отправить её в Вестерос — Лианна Старк не откажет ему в помощи. Джейме чувствовал, как напрягались ноги — ему хотелось немедленно вскочить, но он сдерживал себя: нельзя, чтобы кто-то обвинил его в желании напасть первым. Он старался сохранять внешнее спокойствие, хотя сердце глухо бухало в груди, а в лицо ударила кровь.

Из-за двери осторожно выглядывали другие девицы Гого. Были ли они напуганы или же воспринимали происходящее, как очередное развлечение, Джейме не понял — его взгляд не задержался на них надолго. Гораздо больше его волновали здоровенные охранники, которых Весельчак всегда держал в зале. Единственный посетитель — толстый лысоватый писарь — покинул таверну, едва услышал повышенные тона, и теперь Джейме остался наедине с Гого и его ребятами. Ланнистер был опытным рыцарем, не боявшимся ввязываться в бой, но все же он был один, а соперников — трое.

Он бросил взгляд на громил Гого, и, конечно же, это не укрылось от хозяина таверны.

— Убирался бы ты отсюда, да поскорее, — проговорил Весельчак. Он не хуже Джейме просчитал свое положение. Свидетелей не было, и правым в итоге окажется тот, кто выживет. Ему и поверят.

Поняв, что сдерживаться бессмысленно, Джейме поднялся. Как он и ожидал, ребята Гого тут же подбежали к нему: один выхватил из ножен меч, другой — достал из-за пазухи топорик. Разворачиваясь, Джейме бросил им под ноги стул, но это не слишком замедлило их продвижение: один из громил пнул стул в сторону, расчищая проход. Ланнистер понимал, что за спиной у него оставался Гого, поэтому тут же встал вполоборота и принялся отступать к стене, где достать его со спины было бы невозможно. Параллельно ему приходилось следить за Весельчаком, и за громилой с топориком, опасаясь, что тот решит метать оружие.

Никто из троих не нападал первым, и Джейме использовал их бездействие, чтобы занять выгодное положение. Всё же, вышвыривать из таверны распускающих руки пьянчуг это не то же самое, что сражаться с опытным рыцарем, достаточно повидавшим на своём пути. Громилы надвигались на него, скалясь, и по выражению их лиц Джейме понял, что они намерены напугать его. Знали бы эти ребята, что король Эйерис Таргариен был в сотню раз страшнее любого из них. Второй громила так и не метнул топорик — видать, ему не доставало целкости. Гого, выпустив наконец Тарру, двинулся вслед за ними, а несчастная девушка упала на пол и зарыдала, хватаясь за запястье, на котором наливался краснотой след от пальцев Гого. Она мало что смыслила в искусстве боя и взирала на Джейме с ужасом.

Спиной Джейме ощутил каменную стену и остановился. Рука крепко сжимала меч, он старался держать в поле зрения всех своих врагов, которые теперь замерли на некотором расстоянии, будто бы не знали, что делать. На память Ланнистеру пришли тренировочные бои с сиром Эртуром Дейном во дворе Красного Замка. Он вспомнил, как Меч Зари выводил соперника из себя, вынуждая занервничать и нанести удар первым. Даже спокойный, рассудительный Рейегар Таргариен попадался на эту уловку, что уж говорить о горячих головах вроде покойного ныне Брандона Старка.

Джейме решил ждать, он крепко сжимал меч и встал в боевую стойку, но не делал выпада: во-первых, не хотел терять выгодную позицию и позволять кому-либо юркнуть себе за спину, во-вторых, он подозревал, что если не Гого, то двух его громил легко вывести из себя. Силы и злости в них было больше, чем ума. Такие никогда не стали бы рыцарями — силу можно обрести долгими тренировками, а вот ум был природным качеством. Джейме снова вспомнил Эртура Дейна, то, как королевский гвардеец переманил на свою сторону крестьян, позволив таким образом их отряду настигнуть Братство Королевского Леса. Джейме Ланнистеру было далеко до Меча Зари, но он тоже не был дураком, а служба у Золотых Мечей его многому научила.

— Трусишь? — проревел один из громил.

— Скорей уж вы испугались, — парировал с усмешкой Джейме. — Вас трое, а я один, а вы и подойти не решаетесь.

Ланнистер хорошо видел, как покраснели их лица и напряглись мышцы, что показало: тактика, избранная им, была верной. Гого оставался более спокойным, но он уже не сможет управлять своими ребятами, стоит им достаточно разозлиться.

— Ну же, — Джейме хохотнул, — нападайте и покончим с этим!

Весельчак сделал поспешный жест, видно, надеясь удержать их, — намерения Ланнистера он, вероятно, прочитал — но было уже слишком поздно: его громилы сорвались с места и кинулись на Джейме.

Гнев придаёт сил и отваги, но отнимает меткость и ловкость — это Ланнистер усвоил давно. Оголтелый гнев и животный страх опасны в бою не меньше худой брони или затупившегося меча. Они отвлекают, мешают сосредоточиться и рассчитать движения — сейчас Джейме лишний раз в этом убедился. Посыпавшиеся на него удары были лёгкими, и он блокировал их без особых трудностей. Единственное, что осложняло ему жизнь — это необходимость сражаться с двумя бойцами с разным оружием и при этом ещё следить за Гого Весельчаком.

Тот пока оставался в стороне и смотрел во все глаза на Тарру, словно боялся, что та сбежит. Она, впрочем, не собиралась этого делать, так и продолжая сидеть на полу. По законам Лиса за побег её ждало суровое наказание, а если Джейме вздумает укрывать её, то его обвинят в краже и тут уж никто его не спасёт, даже сам генерал-капитан Золотых Мечей.

Верзила с мечом, слегка удивив Джейме, оказался довольно проворным, и биться с ним было труднее. Джейме стал постепенно смещаться к углу комнаты так, чтобы оба громилы не могли драться с ним в полную силу и мешали бы друг другу. Продвигался он, впрочем, медленно, отбиваясь от сыплющегося на него града ударов. Ему удалось задеть громилу с топориком и пустить тому кровь, но товарищ отомстил за него, и достал Джейме, порезав тому руку чуть выше локтя. Кольчуги на Ланнистере не было — он и не думал, что ему придётся драться, и обычный торг перерастет в сражение.

Джейме приходилось туго, и он совсем потерял из виду Гого Весельчака. Спрятался ли тот в тенях, побежал ли за подмогой или просто сбежал, ожидая, что его громилы добьют Ланнистера? — у Джейме не было времени думать об этом. Руку саднило, но эту боль он ощущал где-то на границах собственного разума. Так бывало всегда — когда речь идёт о жизни и смерти, нет времени думать о боли, воины и с воистину страшными ранами продолжали сражаться будто бы и не замечая их. Боль приходила потом, много позже, если удавалось одолеть врага.

Сейчас же время и пространство будто перестали существовать, и Джейме давно потерял счёт наносимым ударам, столько много их было. Он не знал, сколько прошло времени, когда ему удалось-таки наконец сразить громилу с топором — он, как Джейме убедился, оказался глупее и, если бы не его сила, он давно бы пал. Он лез вперёд, мешая своему более умелому сопернику и давая преимущество Джейме. Верзила рухнул на пол, продолжая крепко стискивать топорик, которым теперь не мог воспользоваться никто из оставшихся.

Усталость подступала, но сражаться с одним врагом было несравнимо проще. Джейме смог выбраться из своего угла и получить пространство для маневра — ведь не зря же певцы сравнивают поединок с танцем, когда двое сражающихся исполняют замысловатые фигуры, понятные, зачастую, немногим. И теперь, сделавшись свободнее, он мог танцевать в полную силу.

Громила рычал, шипел, но сдаваться не собирался, впрочем, как и Джейме. Гого, кажется, действительно исчез, и Ланнистер надеялся, что он не приведёт ещё людей — ещё с несколькими противниками ему будет уже не справиться. Впервые Джейме задумался, что может и не выйти победителем из этой схватки. Что тогда будет с Таррой? Ему нельзя проигрывать хотя бы ради неё. Он начал все это и разве может он так её подвести — не только её, но и Рейегара Таргариена, рассчитывавшего на его помощь. Эта мысль придала Джейме сил, и он приободрился.

Дальнейшее произошло так быстро, что Джейме с трудом мог понимать, что же творится. Всё началось с резкой боли в правом плече. Неужели он пропустил удар? — Ланнистер посмотрел на меч своего противника, однако, на нем не было крови… Его взгляд чуть сдвинулся в сторону, и только тогда он заметил Гого, державшего в руках лук — это он выстрелил и попал; и теперь собирался стрелять снова.

Щита у Джейме не было, и защититься от стрел было нечем. Он принялся судорожно искать подходящее укрытие, но был зажат в углу, а его противник, воспользовавшись замешательством Ланнистера и его ранением, принялся наносить удары один за другим, отбивать которые уже изрядно уставшему Джейме становилось все сложнее. Он пытался задвинуть подальше боль в плече и сосредоточиться на поединке, но это было непросто. Кроме того, ему приходилось прятаться за своим соперником так, чтобы Гого не мог совершить второй выстрел.

Позже Джейме не раз прокручивал у себя в голове то, что случилось дальше. Он и вовсе упустил из поля зрения Тарру, но она, видно, внимательно наблюдала за поединком. Джейме понятия не имел, откуда она взяла нож — скорее всего схватила на одном из столов, пока Весельчак отвлекся на поиски лука и стрел. Правду уже никогда никто не узнает.

Она до последнего оставалась незаметной — осторожно ползла по полу, приближаясь к Джейме и его противнику. Оказавшись совсем рядом, она вскочила и тихо, не издав и единого звука, всадила нож в спину громиле, а потом нанесла еще несколько ударов. Уже потом Ланнистер понял, что она знала куда бить — Тарра либо планировала побег, либо же намеревалась сама убить Весельчака. Изо рта громилы хлынула кровь, и он повалился на пол, открывая Джейме для лука Гого. Ланнистер дернулся в попытке найти укрытие, но он не мог оставить Тарру, поэтому потянулся за ней, и дал Гого целый лишний удар сердца на выстрел.

Тот не заставил себя ждать. Выстрел был точным и угодил бы в цель, если бы Тарра не оказалась на его пути. Тихо вскрикнув, словно и в смерти она желала оставаться бесшумной, Тарра опустилась на пол, оседая, словно расплавленный свечной воск. Крик застыл у Джейме в горле, Гого взвыл, отбросил в сторону лук и бросился к девушке, которую только что убил своими же руками.

Джейме, сделав шаг вперед, преградил тому дорогу. Гого Весельчак попробовал оттолкнуть его, но оружия у него больше не было, а у Джейме оставался в руках меч. Одним движением он замахнулся и проткнул клинком нутро рабовладельца. Вой сменился бульканьем и хрипом, рот у Гого раскрывался, словно у выброшенной на берег рыбы. Все это длилось не дольше пары мгновений, а потом Весельчак затих. Ланнистер вытащил из мертвого тела свой меч и ногой оттолкнул труп в сторону.

Когда он повернулся к Тарре, она еще жила. Джейме присел рядом с ней, со звоном уронив на пол меч, и положил ее голову к себе на колени. Он не знал, что сказать, только гладил ее по лицу и волосам. Взглянув на него, девушка улыбнулась и, чуть пошевелив губами, тихо прошелестела:

— Спасибо.

— Но я ведь сделал только хуже, — отозвался Джейме.

— Благодаря тебе, я ухожу свободной.

Она хотела говорить и дальше, но силы уже оставили ее.

Джейме не было знакомо это чувство, и он никогда не смог бы оценить то, что сделал для этой девушки, он считал себя проигравшим. Что значит свобода, если она длится лишь миг — короткий и едва ощутимый. Ему казалось, что лучше уж плен, чем смерть. Пока жив, то есть и надежда на освобождение. За свою не столь долгую жизнь он успел узнать, что даже из самых безвыходных положений зачастую находится выход. Смерть же подводит черту подо всем, и с последним вздохом умирает и надежда.

Он сидел над телом Тарры и держал её за руку. Все чувства и мысли будто бы замерли, спрятались, оставив разум и тело пустым. Ему казалось, что мир сузился до размеров пустого трактирного зала, полного мёртвых тел. Джейме забыл о боли в плече, о делах, что ждали его в порту, о товарищах, к которым ему надлежало вернуться. Он снова провалился, снова не уберег. Он чувствовал себя жалким и ни на что неспособным. В голову врезались воспоминания о залитом кровью железном троне, о зелёных, таких же как у него глазах, ещё живых, но уже не узнающих его. Неужели всегда это будет повторяться?

Размышления Джейме нарушили голоса и звук распахнутой двери. Ланнистеру казалось, что за окном город продолжал жить своей жизнью, словно ничего и не происходило, но, конечно же, это было не так. Кто-то, видать, услышал крики и шум и позвал городскую стражу, а с ней и кое-кого из Золотых Мечей. Джейме от этих звуков чуть дернулся и обернулся, но руку Тарры так и не выпустил. Голоса приближались, будто бы окружая его со всех сторон, а потом кто-то тронул Джейме за плечо.

Ланнистер дёрнул головой и поднял взгляд на того, кто его побеспокоил: это оказался один из его товарищей — совсем молодой человек, который, кажется, только недавно присоединился к отряду. Джейме знал парнишку в лицо, но имени его так и не смог вспомнить, позади него стояло несколько воинов городской стражи. Все их взгляды были направлены на Джейме — удивленные и непонимающие.

Наконец выпустив руку Тарры, Джейме поднялся, подобрал с пола окровавленный меч и убрал в ножны — плечо пронзила резкая боль. Ланнистер поморщился, и только тогда парень заметил торчащую из плоти Джейме стрелу.

— Сир Джейме, присядьте, — затараторил юноша из Золотых Мечей, хватаясь за один из свободных стульев и подставляя его Ланнистеру. — Позовите лекаря, скорее! — бросил он воинам городской стражи, а потом уже добавил, снова обращаясь к Джейме: — Что здесь произошло?

Джейме опустился на стул и тупо уставился на своего товарища. Он чувствовал себя вымотанным — усталость наконец-то навалилась на Джейме, и он позволил ей взять над собой верх. Юноша взирал на него, ожидая ответа, но Джейме не знал, что ему сказать, как объяснить все произошедшее.

— Он угрожал мне, — Ланнистер кивнул на тело Гого, — а потом напустил на меня вон тех ребят, — о причинах ссоры он предпочёл пока умолчать. — Девушка бросилась меня защищать.

— Безумие! — вскричал юноша. Спросить его имя Ланнистер так и не удосужился, мальчишка знал его, и Джейме чувствовал себя неловко. — Как только он посмел! Он что не знает — за такое мы можем расторгнуть контракт и отправиться в Мир, или Тирош, или туда, где больше предложат.

— Тише, — Джейме поднял здоровую руку. — Не стоит из-за одного глупца ссориться с целым городом. Лис богат и платит нам хорошую цену. Что до Гого Весельчака, то он, как видишь, свое наказание получил.

Его собеседник намеревался что-то возразить со всей свойственной его возрасту пылкостью, но тут привели лекаря, и юноша переключил все свое внимание на почтенного старика. Джейме далеко не впервые был ранен, и прекрасно знал, что ожидает его дальше: болезненное извлечение стрелы, промывка раны, мази, перевязка... Терпеть он привык и только стиснул зубы, готовясь к тому, как пульсирующая рана наполнится новой болью, словно пустой стакан. Впрочем, сдержать прорвавшийся между зубов сдавленный рык он не смог — боль, как и всегда, удивила его своей силой.

Рана была неопасной, однако, лекарь обязал Джейме быть осторожным, чтобы не подхватить заразу, а юноша из Золотых Мечей заверил его, что в лагере за Джейме будут следить мейстеры, служившие наёмникам. Мальчишка выпятил грудь, явно намекая, что те, кто пользовали Золотых Мечей, были много талантливее обычного городского лекаря, которого сыскали на скорую руку. Тот, впрочем, в ответ лишь пожал плечами, взял с Ланнистера плату и удалился.

— Мы вынуждены будем расспросить вас о произошедшем, господин, — произнёс один из воинов городской стражи на общем языке, но с таким сильным выговором, что некоторые звуки можно было с трудом узнать.

— Для начала мы отвезем сира Джейме в наш лагерь, — возразил мальчишка, — там он сможет отдохнуть, а потом вам будет дозволено явиться с вашими расспросами.

— Позвольте... — снова начал один из воинов, но товарищ Ланнистера перебил его:

— Вы, что же, не доверяете слову сира Джейме? — воскликнул он с жаром.

Джейме почел за лучшее вмешаться.

— Господа, — он поднял вверх здоровую руку, — я с радостью поговорю с вами, раз уж вы на этом настаиваете, но сделаю это завтра. Приходите после заката, я позабочусь о том, чтобы вас пропустили, хотя ваше недоверие меня и оскорбляет. Сейчас же у меня есть неотложные дела, которые я обязан закончить, даже несмотря на рану. Друг мой, — обратился он к юноше, — будь так добр, приведи мне моего коня.

Воины городской стражи были недовольны, но вынуждены были согласиться — спорить с одним из Золотых Мечей никто не хотел, мальчишка же намеревался возразить, но Джейме положил ему руку на плечо и крепко стиснул. Юноша утих, слушаясь повеления старшего.

Вдвоём они вышли на улицу, оставив стражников разбираться со всем тем бардаком, что был учинен в таверне. У дверей ещё оставалось несколько зевак, набежавших на шум, но не решавшихся войти внутрь. Увидев Джейме, они все уставились на него, но не стали подходить, а только перешептывались между собой. Ланнистер смерил их тяжёлым взглядом и при помощи своего товарища взобрался на коня — повязка и боль в плече сковывали движения. Нарцисс стоял спокойно, только бил хвостом по бокам, отгоняя мух, чувствуя, видно, что хозяину неудобно.

— Поезжай в лагерь и расскажи о случившемся, — велел юноше Джейме. — Я буду к вечеру.

Тот послушно кивнул — Ланнистер знал, что мальчишка расскажет все именно так, как нужно, и если в лагерь в отсутствие Джейме явится стража, то Золотые Мечи уже будут знать нужную версию. Он улыбнулся своему гонцу и направился в порт — Джейме уже основательно запаздывал и ему следовало бы поторопиться.

Порт привычно шумел на всех языках Эссоса, смешивая в воздухе самые необычные и несочетаемые запахи: рыба, пряности, розовая вода, подгнившее дерево, помои, что в большом количестве выбрасывали в море... Джейме кое-как слез с коня и, взяв того под уздцы, двинулся вперёд сквозь пеструю толпу. Нарцисс недовольно зафыркал — порт он не любил, однако жеребцом он был послушным, во всяком случае для своего хозяина, и не артачился.

Нужный Джейме корабль стоял на дальнем рейде — для передачи сообщений король и бывший королевский гвардеец пользовались услугами тех, кто не привлёк бы к себе внимания, а именно контрабандистов. Впрочем, с тех, кто был у него на службе, Рейегар требовал отказа от столь неблагородного дела, но сделка оставалась выгодной для обоих: контрабандист получал изрядное вознаграждение и помилование, а Рейегар — его связи и корабль.

Джейме пробился к дальней пристани, куда причаливали рыбацкие лодки. Здесь же, устроившись на дне шлюпки, сложив руки на груди и надвинув на нос шляпу, его дожидался королевский посланник. На носу его шлюпки отдыхала большая жирная чайка; заметив Джейме, она дернула крыльями и взлетела, мазнув крылом по шляпе контрабандиста и скинув её тому на колени.

— Проклятье! — воскликнул Давос Сиворт и, поднявшись на ноги, шагнул к Ланнистеру. — Ты припозднился, — хмыкнул он, похлопав Джейме по плечу, отчего тот дернулся. — Что-то случилось? — спросил контрабандист, заметив наконец повязку.

— Ничего такого, что касалось бы тебя или твоих нанимателей, — сухо отозвался Джейме. Имена короля и лордов Вестероса они между собой никогда не упоминали — мало ли кто мог подслушивать. Если бы кому-то вздумалось их спросить, то Давос возил Джейме послания из дома, от лорда Тириона. Разговоры о том, что Тайвин Ланнистер даже испражнялся золотом, ходили до сих пор, и поверить в то, что лорд Утеса мог хорошо заплатить за доставку письма брату, было нетрудно.

В ответ на это замечание Давос лишь хмыкнул, да ухмыльнулся — дела благородных господ не очень-то его касались. Порывшись за пазухой, он молча передал Джейме толстое послание, скрепленное королевской печатью.

— Какие новости? — спросил Джейме. — В кабаках моряки толкуют о войне. Но я решил узнать у тебя.

— Новости дурные, — Давос посерьёзнел. — Слухи о войне перестали быть слухами. Как бы все Семь Королевств не потонули в этом акульем дерьме. Грейджой совсем двинулся умом и объявляет себя королём, жирный олень заперся у себя в замке и отказывается платить налоги, да и вашему братцу приходится туго — его вассалы готовы насадить его на вилы, дай им такую возможность.

— Я так и думал, хотя и надеялся, что этого удастся миновать, — Джейме вздохнул. Новости его обеспокоили, особенно вести из Утеса. Он так и знал, что глупая авантюра Тириона не приведет ни к чему хорошему. Младший брат, вероятно, думал, что, став властелином Утеса и Хранителем Запада, он волен делать что ему вздумается. Что ж, он ошибался, как и многие до него. — Думаю, больше я узнаю отсюда, — он помахал посланием.

— Почем мне знать? — Давос пожал плечами. — Но мне велено дождаться ответа, ты должен принести мне его завтра.

Джейме удивился — обычно ответа от него не ждали, пальцы невольно сжали пергамент. Послание, по всей вероятности, содержало что-то важное. Ланнистер насторожился — вкупе с новостями о войне это ему совсем не нравилось.

— Хорошо, — Джейме кивнул. — Я приду завтра в полдень.

— По рукам, — хмыкнул Давос. — Я пройдусь с тобой до ближайшего кабака, моя команда давно уже набивает животы, пока я тут жду тебя, словно девица своего женишка.

Контрабандист расхохотался. По пути они обменивались дежурными фразами, стараясь больше не упоминать о Вестеросе и том, что там творилось. Стоило им покинуть пристань, как Давос распрощался с Джейме и нырнул в дверь таверны, где его, по всей видимости, уже ждали матросы с его корабля. Ланнистер же с трудом влез на коня и думал сначала отправиться обратно в лагерь, но на полпути раздумал — читать важное послание от короля в лагере ему не хотелось, тем более, там от него наверняка потребуют рассказа о том, что произошло у Гого Весельчака.

Джейме нашёл таверну потише, заказал себе сытный обед и, расположившись в дальнем тёмном углу, вскрыл послание, заметив к собственному неудовольствию, что пальцы у него подрагивают. Новости и вправду были важными, и что-то подсказывало Джейме, что о случившемся с Гого сегодня вечером все позабудут.