Гарри Поттер или тяжелые будни юного ситха в хогвартсе. (джен)

По итогу недопроведённого второго испытания министр рвал и метал, ведь то, что должно было поднять престиж магической Англии и лично его, министра, вот уже второй раз превращалось в фарс. Чего греха таить, сам Фадж понимал и признавал, что положение о турнире прочитал по диагонали, прочитал и утвердил. И вот теперь всё это аукнулось, и если первое испытание ещё можно было простить, то вот это… ЭТО простить было нельзя. Как выяснилось, мистер Поттер банально пожалел зрителей и не стал оглашать куда более неприглядные моменты. Юный чемпион Хогвартса ограничился исключительно основными положениями, да и те зачитал не полностью, а сократил до сухих выжимок. По итогу экстренно собранной комиссии стало ясно, что за время проведения турнира нарушены отнюдь не три пункта, а все пятнадцать, и пять из них, по отдельности, тянут на международный скандал, а остальные — на ещё парочку. Одно только то, что своими действиями организаторы нанесли поистине чудовищное оскорбление народу русалок, а ведь ещё имеются вейлы, их французская община уже подала протест. Голова министра шла кругом и, если бы не подсуетившиеся лорды Гринграсс и Нотт, было бы совсем плохо. Но мужчины вновь выступили единым фронтом, и как следствие, ситуацию удалось замять. Ну, как замять?.. Стрелки вполне успешно перевели на Хогвартс, а ответственным оказался Бэгмен. Бывший квиддичист был в шоке, но его никто не спрашивал. Директор Хогвартса таки сумел завернуть уши всем. И пусть это стоило ему немалых усилий и денег, но козлом отпущения таки стал бедолага Бэгмен.

Наблюдающие за этим братья лишь философски переглянулись, ведь единственной целью срыва второго испытания они видели защиту близких, а именно Астории, а также закрепление уже практически полностью сформировавшегося у магической общественности мнения о том, что юный герой и спаситель магической Британии не склоняется ни к одной из сторон и предпочитает нейтралитет. Эта цель была полностью достигнута, ну, а то, что директор таки усидел, так что с того? Это было прогнозируемо, такого поди скинь. Да и кто вместо него? Адекватных старших магов, обладающих нужным уровнем знаний, — единицы, и все заняты, ведь есть дела куда важнее. А школа, школу можно контролировать, и с этим братья вполне справляются. Ведь, если не считать окаменения Уизли, ничего серьёзного так и не произошло. Дети в безопасности, и растут с пониманием того, что во главе угла должна быть логика. Не все, ясное дело, что не все, но те же Невилл и Грейнджер. Вспомнить их на первом курсе и сейчас. Совершенно разные люди! Последнюю, правда, перевоспитал Крам, и надо сказать, что вполне успешно. В рот директору и Маккошке девочка уже не смотрит, а в следующем году, вот не факт, что не переведётся в Дурмстранг. Виктор свою позицию высказал вполне чётко и аргументированно.

Второе испытание, как и в случае с первым туром, перенесли. Министр лично принёс публичные извинения и устроил показательную порку, итогом которой и стало увольнение бедолаги Бэгмена со всех постов. Что до испытания, то его заменили на прогулку по запретному лесу. Приз заменили на вполне приличный набор артефактов, видимо, таким образом дирекция турнира решила сгладить углы. Ведь чемпионам официально объявили, что приз второго тура — это подарок, и коли участники справятся, то находка будет по праву принадлежать им и только им. В общем, теперь чемпионам предстояло помотаться по запретному лесу, так как кому-то пришло в голову, что класть все яйца в одну корзину — это не зрелищно, каждому чемпиону выдали по одной из частей комплекта артефактов. В комплект входили кольцо, браслет и брошь. Для француженки явно старались и даже вспомнили о том, что существуют довольно дорогие и очень сложные в изготовлении амулеты, что позволяют сковывать очарование магии вейл. Именно такой комплект и предстояло отыскать юной Делакур. Мальчишкам же предлагалось отыскать на совесть зачарованный комплект защиты: зачарованные от обезоруживания ножны для палочки, кулон с щитовыми чарами и кольцо-концентратор магического потока. Последнее, собственно, и было выдано и, так как артефакты зачаровывались, как комплект, то оно же и являлось подсказкой. Зрелищности ради за чемпионами закрепили летающие магические камеры. В общем, получилось вполне сносно. Первым из леса вернулся чемпион Хогвартса. Парень едва зашёл в чащу, сел на одно из корневищ, подышал, а затем весьма бодро потопал в одному ему ведомом направлении. Крам справился чуть хуже и, что интересно, также применил тактику Поттера. Ни тебе заклинаний, никакой иной магии. Минут пятнадцать простоял столбом и, точно как Поттер, запетлял меж деревьев по одному ему ведомому маршруту. Француженка же провозилась более пяти часов, зато набрела на единорога, и тот даже дал себя коснуться. Зрители были в восторге от такой завораживающе прекрасной сцены. Устроители выдохнули и, поздравив чемпионов, откланялись. Впереди был третий этап и, если провалится и он… Но всё обошлось, испытание лабиринтом устроило всех.

В это же время в своих покоях сидел до невозможности задумчивый молодой мужчина. Двери он запер и, наплевав на набившее дикую оскомину зелье, предавался тяжким думам. Его разрывало на части, одна из которых твердила, что он верен лорду, а другая настойчиво так шептала, что верность сумасшедшему, пусть и великому магу, не есть то, о чём он мечтал. Когда-то, идя против отца и принимая метку, юный Барти верил, он своими глазами видел, к чему приводит засилье маглорождённых, а также то, что после Хогвартса их ждут отнюдь не радужные горы. Будучи сыном высокопоставленного чиновника, Барти нередко бывал в министерстве. Мама. Он её любил, а она любила отца, и ради неё он старался. Приносил победы, утешал мать, в общем, делал всё, что мог. Его сердце разрывалось: ненависть и любовь, для него этот коктейль был чересчур. Будучи для отца пустым местом, как ни старался, не был замечен, а вот лорд заметил, заметил и принял. Вот только где тот, за кем он пошёл? Где? Нету, этот человек не он, да и человек ли это? Умом Барти понимал, что после смерти ничего путного вернуться не может, но метка…

Так, разрываемый чувствами, он сидел уже несколько часов. Было страшно, но вдруг он понял, что просто не может, не может и не хочет. И будь, что будет. Подготовка к третьему туру завершилась, и вот Дамблдор лично вручил ему кубок. «Последний шанс», — скребнуло где-то на задворках, скребнуло и было безжалостно удавлено. Он, Барти, прекрасно понимал, что уже не жилец, но, по крайней мере, на его руках не будет крови. Метка, метка — это да, но он никого не убивал. И пусть его посадили за нападение на Лонгботтомов, он признавал вину, но также и то, что вся она была в том, что он привёл Лестрейнджей в их дом. В пытках он не участвовал. Испытание прошло без сучка и задоринки. Ну, если не считать того, что чемпионы Дурмстранга и Хогвартса пришли к кубку одновременно. Уже привычные по второму испытанию магические шарики-камеры замерли в паре метров от места действа. А молодые люди сначала жестами, а затем и словесно начали выяснять, кто же победил. Зачитанный до дыр регламент турнира однозначно заявлял, что чемпионы не могут применять магию друг против друга. Данное правило ввели после того, как на одном из турниров участвовавший в нём молодой некромант не стал мелочиться и попросту упокоил своих противников ещё в первом туре. Такой способ победы не оценили и, как следствие, ввели явный запрет.

Как итог, под запретом оказалось любое магическое воздействие, направленное непосредственно против оппонента. Конечно, можно заколдовать, скажем, булыжник и уже посредством его избавиться от соперников, но правилом ниже был прописан ясно выраженный запрет на членовредительство. Итогом пятиминутного спора стала дружба, выразившаяся в том, что чемпионы двух школ взялись за кубок вместе и предоставили дирекции ломать свои бедовые головы. Ведь им и в голову не пришло, что может быть и такое вот развитие событий.

В то время, как организаторы приходили к единому мнению, которое бы устроило все стороны, где-то в трёхстах милях юго-западнее Хогвартса на желчь исходил так и не возродившийся Тёмный Лорд. Существо в свёртке проклинало всех, вопило о предателях, вот только сделать что-либо было безсильно. Когда у тебя в помощниках практически сквиб, а единственный, казалось бы, по-настоящему верный сильный маг предал… В общем, счастья всё это не прибавляло. Планы пришлось срочно менять и посылать полусквиба в тайник, где заблаговременно припас кровь полоумного аврора, место которого и занял, как теперь выяснилось, предатель. Ритуал таки проведён, вот только итог его не блещет. Ведь, в отличие от ненавистного мальчишки, в крови отставного аврора чего только не намешано. Как итог, тело получилось, прямо скажем, так себе, но если сравнивать с его отсутствием, то всё вполне сносно. Первым порывом было призвать ближний круг, но от идеи пришлось отказаться — его уже предали, и предали не раз и не два. И вот не факт, что он один, будучи в таком плачевном состоянии, устоит против двадцатки весьма сильных магов. Вот если бы у его ног валялся поверженный герой, то тогда да, но не срослось, а значит планы придётся пересмотреть.

Факт пришествия Тёмного Лорда незамеченным, понятное дело, не остался. Ведь метки так или иначе шевелились уже около года. Смотреть на посеревшего от ужаса старшего Малфоя было одно удовольствие, а тот никак не мог взять в толк, почему так безмятежен переметнувшийся к нейтралам Нотт. Последний же позволил себе снисходительную улыбку, ведь метка его не так чтобы волновала. С Фаджем они давно договорились, министр мило кивал Малфою, а на деле был не только в курсе происходящего, но ещё и не отрицал оное. Игра, длинной почти в год, таки дала свои плоды. Первые ласточки появились ещё на втором курсе, а когда Теодор на Рождество обрадовал успехами, пришлось срочно собирать малый совет. Блэк, не иначе, как чудом, отыскал в родовой библиотеке упоминание о природе возникновения таких поистине уникальных способностей. Книга была на почти нечитаемом для современных магов языке, времён самих основателей. Переводить её было сплошной морокой, и тут лорд Нотт вспомнил, что братья-то это читают и читают так, будто всю жизнь изучали. Историю Хогвартса, ту самую, что заинтересовала кузенов, сравнили с книгой Блэка, и стало ясно, что стиль изложения и написания у обоих книг един. Сей факт лишь укрепил едва зародившиеся подозрения. Как итог, ко второму туру книгу Блэка перевели и изучили. Само же испытание развеяло остатки сомнений. Одно только то, что тритон упомянул о вмешательстве хранителя… Как итог, лорд Нотт был спокоен, ну, почти, мужчина слегка колебался, он никак не мог понять, кто же из братьев тот самый. А пока на трибуне чествовали победителя (организаторы посчитали очки и, опираясь на них, выиграл Гарри, а Крам стал вторым, уступив всего два очка), его брат без малейшего зазрения совести постучался в кабинет ЗОТИ.

Сказать, что преподаватель был изумлён, было бы ничего не сказать, а тем временем под маской приподнявшего бровь Моуди Барти лихорадочно соображал. К дементорам не хотелось, да и умирать, если честно, тоже, он думал, что готов, но это оказалось не так. Мальчик же совершенно не таился, он просто отпустил себя и позволил мужчине оценить свои перспективы. Барти оценил, оценил и проникся.

— Мистер Крауч, я настоятельно рекомендую вам не делать глупостей. Понимаю, что сейчас вам тяжело, но может быть и хуже много хуже, поверьте. Мой брат и я не те люди, кто легко прощает, и вам придётся выбрать.

— Я не могу… Он придёт, он не простит.

— Это поправимо, ведь чтобы прийти, надо найти, а найти у него не получится, по крайней мере, если я захочу, чтоб так было.

— И чего ты хочешь?

— Не мешай, покинь страну и исчезни. Если попадёшься, то тебя ждёт Азкабан, и тут я тебе не помощник.

— Хорошо, я уеду.

— Славно, — с предвкушением ухмыльнулся юный лорд ситхов, а в следующий миг мужчину скрутило дикой болью. Когда же он вновь пришёл в себя, то с удивлением понял, что в кабинете он совершенно один, а также то, что метка на его руке стала тусклой и словно бы не живой. В голове же гулким набатом звучала мысль: «Играй свою роль преподавателя до конца», — а также понимание того, что тому, кто освободил его от власти лорда, нет никакого дела до того, что станется с настоящим Моуди.