Три русских волка и японская крольчиха (гет)

Несмотря на то, что Юри старалась много не есть, она всё равно чувствовала себя так, словно набила живот на ближайшие десять лет. Девушка расслабленно откинулась на спинку, слушая какую-то невнятную речь Виктора, который одновременно говорил что-то и на русском, и на английском, из-за чего половину Кацуки не понимала.

— О, Юри, давно не виделись! — раздался рядом знакомый радостный голос, и фигуристка подняла голову. Её губы тут же расплылись в улыбке, и она помахала рукой, приветствуя Пхичита, который бесцеремонно подсел к ней и поздоровался с Никифоровым. — Не против, если я приглашу Сяо-Сяо?

— Ах… Не думаю, что он будет рад меня видеть, — с сомнением произнесла девушка, однако Чуланонт её не слушал, тыкая в экран телефона.

Виктор чуть нахмурился, смотря на тайца, а потом поприветствовал его, пододвигая юноше тарелку с крабом. Тот радостно поблагодарил мужчину, приступая к трапезе. Юри на это лишь по-доброму закатила глаза: её лучший друг всегда был большим любителем съесть как можно больше. Из-за постоянных тренировок у Пхичита и лишний килограмм не откладывался, и Юри ему немного завидовала, так как ей даже тренировки не всегда помогали, приходилось сидеть на диетах и голодно смотреть на всякого рода вкусняшки.

Селестино оказался неподалеку, поэтому спустя минут десять он уже сидел рядом с Пхичитом (Юри пришлось пересесть на сторону Виктора) и выпивал, вспоминая о прошлых тренировках Кацуки. Если девушка сперва думала, что ей будет неловко из-за того, что она, не сказав ни слова, бросила тренировки и сбежала, то на деле ей было неловко из-за того, что Чалдини не переставал рассказывать всякие глупые ситуации, в которые периодически попадала японка. А Пхичит, предатель такой, ещё и поддакивал.

Ситуацию спасли Гуангхонг и Лео, которых, как оказалось, тоже позвал Чуланонт. Они неловко улыбались, смотря на то, как прямо при них вырубило Селестино, а Виктор начал раздеваться.

— Нет, Виктор, не смей! — воскликнула Кацуки, мгновенно краснея и застёгивая обратно кофту мужчины, но тот сопротивлялся, что-то невнятно бормоча. — Если разденешься сейчас, то я больше никогда не заговорю с тобой!

Никифоров фыркнул, но прекратил попытки снять одежду, всё равно бурча, что ему слишком жарко. Юри уже успела пожалеть, что позволила тренеру выпить, но всё равно мягко придерживала его за плечи.

— Гуангхонг-кун, можно тебя попросить вызвать два такси?

Китаец кивнул, тут же набирая нужный номер и с волнением глядя на разморённых от выпитого Никифорова и Чалдини. Те уже окончательно отключились, и японку начал волновать вопрос того, как она дотащит тяжеленного Виктора, но Лео тут же предложил свою помощь.

Он взвалил на себя тушку Виктора, тем временем как Гуангхонг и Пхичит пытались одеть и перетащить спящего Селестино. Юри грустно попрощалась с довольно внушительной суммой в своём кошельке, думая о том, как потом заставить Виктора вернуть всё до последней копейки, ведь ел-то и пил в основном один он.

После того, как такси довезло фигуристов до гостиницы, Лео дотащил Виктора до лифта, и вместе они зашли внутрь кабины, которая тут же начала подниматься на пятый этаж. Никифоров издал какой-то непонятный звук, разлепляя глаза, и Юри мягко погладила мужчину по волосам, пока они шли до двери номера.

— Проснулся? — спросила она.

— Немного. Почему всё вокруг качается? — спросил мужчина. — На ком я? Кто это?

— Это Лео-кун, он помогает мне отвести тебя до номера. Сейчас мы придём, и ты встанешь под душ, чтобы протрезветь, — терпеливо объяснила японка, шаря в карманах в поисках ключа-карты.

— А Юри пойдёт со мной? Хочу помыться вместе с Юри!

Японка чуть не выронила карту из рук, ошалело посмотрев на Виктора, который с невинным выражением лица порол чушь. Девушка молча открыла дверь и пропустила вперёд Лео, который уже устал тащить Никифорова на своём горбу, и Кацуки его понимала в каком-то смысле.

— Клади его тут, — сказала она. — Пусть лучше сперва проспится.

Американец аккуратно уложил мужчину на кровать и выпрямился, разминая плечи и спину. Тяжко выдохнув, Иглесиа провёл рукой по волосам и огляделся. Номер был таким же, как и у него: двухкомнатным. В другой комнате, судя по всему, спала Юри, которая сейчас устало скидывала с себя пальто и переобувалась.

— Спасибо большое, Лео-кун, — произнесла она. — Мне правда неловко, что Виктор так напился, и ты видел это. Прости.

— Ничего. Это ты ещё не видела, как Селестино и Пхичит напились после твоего ухода.

Юри опустила глаза. В тот вечер Чуланонт очень много писал ей, и практически в каждом слове он делал по ошибке, его даже Т9 не всегда спасал. Тогда он признался о том, как ему важна Кацуки и что он до сих пор испытывает к ней чувства романтического плана, из-за чего девушка долго не решалась писать другу.

— Жаль, что вы с Пхичитом расстались. Красивая была пара, — произнёс Лео, будто прочёл её мысли. — Ладно, я пойду, а то мой тренер меня на куски порвёт.

— Да, увидимся. Спасибо тебе ещё раз.

Юри закрыла за гостем дверь, тихо выдыхая. Лео, как и Гуангхонг, был хорошим другом Пхичита вот уже года три, а потому он, как никто другой, знал об отношениях между ней и Чуланонтом с самого начала до конца. Сама же японка не очень часто общалась с Иглесией, и поэтому тема о её старых отношениях с тайцем, ставила её в неловкое положение. Кацуки чувствовала сожаление за порванные отношения не только перед Пхичитом, но и перед Лео, который потом поддерживал своего друга.

Юри посмотрела на Виктора, который крепко спал, и прикрыла глаза. Сейчас не время думать о прошлом, ведь впереди её ждало будущее, которое обещало быть в сотни раз лучше.

* * *

В женских соревнованиях Анна выступала первой, следом за ней была Сара Криспино из Италии и, наконец, третьей выступала Юри.

Кацуки как-то напряжённо смотрела на то, как красивая Анна с её неизменной алой помадой на губах и алом костюме выезжала в центр катка. В колонках раздались первые ноты песни Стефани Мабей, и японка почувствовала себя очень неуютно. Короткую программу российская фигуристка выполняла под песню, в которой говорится о том, что её и её возлюбленного даже смерть не разлучит, что, несомненно, должно было причинить наблюдавшему за соревнованиями Георгию больше боли.

Не выдержав, наконец, Юри сорвалась с места, покидая Виктора. Она пробиралась на трибуны к Георгию, на которого даже смотреть было больно: тот весь как-то погрустнел и сжался, пока счастливая Анна делала четвертной прыжок на льду. Когда она закончила, Юри мягко прикоснулась к плечу Поповича, обращая на себя его внимание.

У мужчины покраснели глаза, а щёки были мокрыми.

— Как вы? — тихо спросила она.

— Всё в порядке, думаю. — Он неуверенно пожал плечами. — Я уже смирился, но всё равно… Неприятно.

Девушка кивнула, вслушиваясь в то, сколько баллов за выступление получила Анна. Шестьдесят целых и три десятых балла. Юри прикусила щёку изнутри. Будет сложновато набрать столько же или больше, но она обязательно сможет. Хотя бы ради Георгия.

— Не расстраивайтесь, прошу, — попросила Кацуки.

— Легче сказать, чем сделать, хах, — по-доброму покачал головой Попович, принимая платок из рук Кацуки. Им он вытер слёзы с глаз и протёр мокрые щёки, и теперь только чуть покрасневшие глаза выдавали, что он недавно плакал.

— Знаете, я понимаю, что вы до сих пор любите Анну, но, Гоша-сан, я не могу смотреть на то, как вы страдаете по ней, — произнесла Юри, печально поджимая губы. — Она считает, что, расставшись с вами, стала лучшей фигуристкой, чем была до этого, но она ошибается. Я ей докажу, что её решение оставить вас было неправильным.

— Ты собираешься забрать первое место прямо у неё из-под носа? — удивлённо спросил Георгий, но удивлён он был не из-за того, что кто-то перечил его бывшей, а из-за того, что кто-то впервые так открыто заботился о том, чтобы помочь ему, облегчить его ношу, и эта забота вызывала в мужчине странные чувства, среди которых были не только благодарность и понимание. — Но… Ты не обязана это делать.

— Нет, обязана. Вы сами сказали, что мы друзья, а я не могу смотреть на то, как моему другу причиняют боль. Пусть это и звучит как какая-нибудь клишированная фраза из какого-нибудь аниме, но это правда так. Это жестоко, но Анна считает вас обузой на её пути к победе, и я хочу доказать ей, что это не так. Разве родной человек, который только и делает, что поддерживает всеми силами и любит до смерти, может быть обузой? Я уверена, что нет. Вы хороший человек, просто вам не повезло с Анной. Однажды вы найдёте того, кто безвозмездно полюбит вас всем сердцем.

Георгий чуть приоткрыл рот в удивлении, а потом пальцами стёр набежавшую слезу. Сколько Попович себя помнил, он был очень сентиментален, чувствителен и излишне драматичен, что не раз демонстрировал на льду, но редко когда за него так открыто кто-то вступался.

Яков был полностью сосредоточен на тренировках, не тратя время на чувства, Лилия казалась ожившей статуей, не позволяя себе демонстрировать иных чувств, кроме как недовольство, Виктор вообще сбежал в другую страну, не сказав ни слова, а Анна… Анна никогда особо о Георгие не заботилась, предпочитая больше внимания уделять себе и фигурному катанию. Это, конечно, в прошлом не раз ранило мужчину, но он со спокойствием принял эту черту характера возлюбленной. Но сейчас…

Сейчас весь его мир перевернулся с ног на голову и сузился до одной маленькой миленькой японки, которую обучал его лучший друг. Юри казалась Поповичу чуть ли не божественным созданием, а её доброта и сострадание были для мужчины поистине ангельскими.

Он громко сглотнул вязкую слюну.

— Хорошо, Юри-сан. — Он посмотрел прямо в чёрные глаза фигуристки, копируя её манеру речи. — Я буду ждать твоей победы. Я знаю, что ты выиграешь.

— Спасибо. Эту победу я посвящу вам целиком и полностью.

Юри чуть поклонилась, прощаясь, и пошла в сторону ожидающего её Виктора, но Георгий, поражённый её словами, лишь стоял и смотрел в след фигуристке. Даже Анна никогда не дарила ему свои победы, тем временем как он ей — постоянно. Это выводило из равновесия, и мужчина даже не знал, как ему следует поступить в этой ситуации.

Тем временем Кацуки дошла до Виктора и чуть улыбнулась ему. Тренер внимательно осмотрел девушку на наличие неуверенности или страха, но такового и в помине не было. Мужчине определенно нравился огонёк решимости в глазах девушки.

— Ну что, готова? — спросил Виктор. — Подумай о своем любимом кацудоне и покажи всем свой эрос. Я знаю, у тебя всё получится, всё же мы не зря так-

— В этот раз я не хочу думать о кацудоне. — Девушка покачала головой, прерывая словесный поток Виктора. — Я пообещала кое-что Гоше-сану, поэтому буду думать о нём.

— Что? — хрипло спросил Никифоров, удивлённо смотря на девушку. Все слова в миг вылетели из его головы, как и слова напутствия. В мозгу билась лишь одна мысль, суть который сводилась к надежде о том, что ему послышалась та часть, где Юри в одном предложении говорит об Эросе и о Поповиче.

— Ну, я пойду, — легкомысленно ответила девушка, заходя на каток и проезжая в центр.

Ей не было суждено заметить, как потемнели от гнева голубые глаза Виктора, а руки сжались в кулаки. А ещё Кацуки никогда не узнает, что в этот момент Виктор мечтал хорошенько врезать собственному лучшему другу, а желание смотреть выступление своей ученицы как-то пропало.