Три русских волка и японская крольчиха (гет)

Юри заняла второе место, уступив золото Миле и буквально вырвав серебро у Луизы, которая отставала от Кацуки на сотые доли.

Таким образом, Юри, показавшая блестящие результаты на кубке Китая и результаты чуть похуже на кубке Ростелекома, прошла в финал Гран-При, до которого был целый месяц. Она встала на пьедестал, позволяя повесить себе на шею серебряную медаль. Отовсюду раздавались вспышки камер, на лёд падали мягкие игрушки и цветы, которые потом предстояло убирать маленьким девочкам.

Мыслями Юри была не здесь, не на льду, а в аэропорту.

Она рассеянно поблагодарила остальных фигуристок за старания, низко поклонилась Якову в благодарность за помощь и вновь поздравила Юрия и Милу. Первый был раздражён, напоминая разозлённого кота, а вторая лучилась счастливой улыбкой.

— В следующий раз мы оба заберём золото, — проворчал Плисецкий.

— Обязательно, — пообещала ему Юри, погладив парня по голове, из-за чего тот разозлённо встрепенулся, но отмахиваться не стал.

— Меня деда ждёт, так что увидимся вечером в гостинице.

Кацуки на это лишь покачала головой:

— Боюсь, мы встретимся уже в Барселоне. — И на недоумённый взгляд фигуриста пояснила: — Сразу после интервью я отправлюсь в аэропорт, мне надо в Японию.

Юрий раздражённо вздохнул, повёл плечами, а потом кивнул. Он сделал порывистый шаг вперёд, крепко обнимая Юри, прижимаясь к ней лицом и зажмуривая глаза. Девушка, не привыкшая к проявлению привязанности со стороны Плисецкого, оторопело проморгалась, но только она захотела обнять его в ответ, как подросток отстранился.

Они распрощались, и Юри поспешила в гримёрку, дабы смыть с себя макияж и переодеться в более удобную одежду. Волосы ей помогла расплести Мила, пропуская через пальцы чёрные пряди.

— Какие же они у тебя классные, — мечтательно вздохнула фигуристка, и Юри посмеялась: сама Мила подпортила свои локоны рыжей краской, от которой отказываться не собиралась.

— Попробуй сменить уход, — посоветовала Кацуки, — я могу потом прислать несколько хороших фирм.

— Было бы здорово! — Хлопнула в ладоши Бабичева.

Их разговор был таким обыденным, что, казалось, это не они минут пятнадцать назад боролись на льду за первое место, что это не они выплёвывали лёгкие в конце произвольных программ, что это не они прыгали на льду до боли в ногах и скрежета мышц и суставов.

Именно в этом, как считала Юри, была прелесть их дружбы. Они могли сколь угодно соревноваться друг с другом, но их отношения всегда оставались тёплыми. То, что происходило на льду, касалось только льда, за его пределами они из фигуристок превращались обратно в самых обычных девушек.

Кацуки, собрав все вещи и упаковав коньки в сумку, тепло распрощалась с Милой, обняла напоследок Сынгиль и махнула рукой Саре. Недалеко от выхода её уже поджидали журналисты, которые спешили узнать об ощущениях девушки после получения серебра.

— Я рада за Милу Бабичеву, я считаю, что она достойна победы. Также я уверена, что опыт, который сегодня приобрела Ли Сынгиль, в будущем станет для неё толчком для новых побед. К сожалению, Сара Криспино и Луиза Робер не прошли в финал Гран-При, из-за чего на льду я с ними вновь больше не встречусь. Я также желаю Вэй Сяолян успехов в будущем и выиграть на предстоящем Чемпионате четырёх континентов, — произнесла Юри, уверенно смотря в камеру.

— Что вы думаете о ваших предстоящих соперницах?

— Я встречала лично всех, кроме Эбби Смит. С нетерпением жду того дня, когда смогу сразиться с ними ещё раз.

— Наверное, один из самых животрепещущих вопросов. Куда же делся ваш тренер, Виктор Никифоров? — посыпался новый вопрос. Юри спокойно ответила на него:

— К сожалению, дома, в Японии, его пёс, Маккачин, решил полакомиться паровыми булочками, и те застряли у него в горле. Виктор отправился к нему. К счастью, вся медицинская помощь была оказана вовремя, и сейчас Маккачин в полном порядке.

— Переживали ли вы сегодня, когда рядом не было вашего тренера? — спросила ещё одна журналистка.

— Честно говоря, да. Однако я хотела доказать себе и всему миру, что даже без Виктора рядом я могу добиться высот. — Девушка вздохнула. — К сожалению, из-за произошедших событий, когда в прошлом году я провалила Гран-При, многие люди разочаровались во мне. Когда Виктор взялся меня тренировать, эти самые люди решили, что без него я ничего не стою. Сегодня я хотела напомнить всем, что ещё до появления Виктора в моей жизни я на протяжении многих лет занимала первые, вторые и третьи места на различных соревнованиях. Из-за одного падения люди позабыли, что у меня есть медали и кубки, доказывающие, что я — профессиональная фигуристка, в жизни которой было много взлётов.

Юри улыбнулась, смотря в камеру. Эта речь, эти слова крутились у неё в голове уже очень и очень давно. Когда год назад она с треском провалилась в финале Гран-При, многие люди поддержали её, но были и те, кто посмеялся ей вслед. Однако стоило самому Виктору Никифорову обратить на неё свой взор, стоило Юри начать побеждать под его руководством, как всё больше и больше пользователей в интернете считали своим долгом написать, что сама по себе Кацуки ничего не стоила. Затем тенденцию подхватили и некоторые журналы, что ещё больше не нравилось девушке.

Выходя на лёд часом ранее, Юри думала о том, чего же она действительно стоит. Она думала о том, как несколько лет назад забирала из Ледовых дворцов золотые кубки и медали всех трёх окрасок, она вспоминала, как её называли надеждой японского фигурного катания.

Всё это не было пустым звуком. Юри не стала кем-то другим с приходом Виктора, нет, она просто наконец-то пробудилась. Она вспомнила вкус победы, вспомнила прелесть азарта вспомнила дух соревнований, которые были её неотъемлемыми спутниками с того самого момента, как она встала на коньки. Кацуки поняла, что сама похоронила их после первой крупной и действительно болезненной неудачи. Виктор же своей поддержкой хорошенько встряхнул Юри, напомнив обо всём, что она позабыла.

Именно поэтому, выступая под музыку, написанную специально для неё, Кацуки думала о том, какой она была раньше, без Виктора. Она возродила в нынешней себе себя прежнюю и отдалась льду. Она напомнила окружающим и себе в первую очередь, что она не зависит от Никифорова, что она может существовать и без него.

Было ли это слишком жестоко по отношению к Виктору? Юри так не думала. Они оба были взрослыми людьми, чья жизнь не вертелась только вокруг партнёра. Для них обоих это было бы неправильно, нездорово. Только не с тем темпом и ритмом жизней, что были у них.

— Что ж, если на этом всё, то я пойду. Мне уже пора, — поклонилась японка журналистам, а затем покинула их.

Она отправилась в отель, забрала свои вещи из хранилища и вызвала такси до аэропорта, с болью смотря на ценник. Но никакие деньги не могли сравниться с ожиданием скорой встречи с Виктором.

Регистрация на рейс прошла неторопливо и крайне спокойно. Уже сидя в самолёте, Юри позволила себе передохнуть, прикрывая глаза. Ей предстояло почти десять часов полёта, она встретит Виктора только завтра.

Спустя минут двадцать, Кацуки наконец-то забылась сном: тяжесть от двух изматывающих и практически бессонных дней разом навалилась на неё, вырубая девушку практически до самого прилёта в Токио, где она полтора часа ждала пересадку на ближайший рейс до Фукуоки.

Всё то время полёта, что она провела в неудобной позе, сказались на её мышцах: шея и поясница болели от неудобной позы, а сама Юри пусть и проспала достаточно долго, всё равно чувствовала себя вялой.

Она прилетела в Японию, когда на местных часах было восемь вечера: сказался долгий перелёт и разница во времени. Паспортный контроль прошёл довольно быстро и без проблем. Сотрудница аэропорта, узнавшая Юри, даже поздравила её со вторым местом.

Подходя к залу ожидания, окружённому стеклянной стеной, Юри замерла. В толпе среди людей она быстро нашла серебряные волосы Виктора. Сердце девушки забилось чаще, и тоска, незаметная всё это время из-за нервов соревнований, накатила на неё разом.

Раздался лай — это Маккачин бросился к стеклу, радостно виляя хвостом. Виктор поднял голову, проследив за тем, куда убежал пёс, а потом и сам подорвался с места, бросаясь к Юри.

Они бежали параллельно друг другу, смотря друг на друга прямо через стеклянную преграду. У Кацуки чесались руки: она хотела обнять Виктора, прижаться к нему, поцеловать и рассказать, как сильно она скучала.

Наконец, они оказались у автоматических дверей, которые плавно разъехались прямо перед Юри, и девушка бросилась в объятия Виктора. Тот прижимал её к себе, пока в ногах радостно лаял Маккачин, пытаясь привлечь к себе внимание.

— Ты молодец, ты большая молодец, — прошептал Никифоров. Юри лишь неопределённо повела головой, чувствуя, как слезятся её глаза.

— Я переживала. За вас обоих, — наконец ответила девушка. — Я рада, что всё хорошо.

Виктор на это лишь посмеялся, отстраняясь от Юри и нежно ей улыбаясь. Он дёрнулся, будто желал поцеловать девушку, но вовремя опомнился, понимая, сколько внимания они уже привлекли. Вместо этого он взял чемодан у неё из рук, по-джентельменски предлагая локоть.

— Пойдём. Тебе надо отдохнуть.

С радостным Маккачином на поводке (ради соблюдения правил аэропорта, а не потому, что пёс мог куда-то убежать), они вышли из здания. Водитель такси загрузил рюкзак и чемодан Юри в багажник, пока сама девушка устраивалась на заднем сидении с неугомонным пуделем в ногах. Тот никак не мог перестать вилять хвостом и мотать головой в разные стороны, будучи слишком радостным от встречи с Юри.

Виктор сел рядом, переплетая пальцы с пальцами девушки и коротко целуя их.

— Я скучал, — прошептал он. Маккачин рядом громко гавкнул, и Виктор посмеялся: — Ладно, мы оба скучали.

Водитель вернулся на своё место, заводя машину. Юри не знала, куда они ехали, но подозревала, что в гостиницу. Даже несмотря на несколько часов сна в не самой удобной позе, Кацуки чувствовала себя измотанной, желая как можно скорее оказаться в мягкой кровати со свежим постельным бельём.

Виктор, судя по всему, прекрасно понимал, чего хотела его подопечная, а потому молчаливо ехал в такси, не болтая о чём нипопадя, как обычно. Он так же спокойно проводил её до зарезервированного номера. По быстрому помыв грязные лапы Маккачина, пока Юри разбирала вещи, доставая пижаму, зубную щётку и парочку кремов, Никифоров всучил в руки девушки свежее полотенце из номера и отправил её в ванную комнату. Только сейчас Кацуки вспомнила, что до сих пор была потной после произвольной программы.

На выходе из ванной её уже ждал Виктор с заказанной в номер едой. Поскольку они оба понимали, что после полёта Юри будет преимущественно спать, Никифоров взял девушке лёгкий салат с курицей в составе, дабы та и мясо поела, и не наедалась тяжёлой пищи перед сном.

— Спасибо, — улыбнулась Кацуки, беря в руки палочки.

— Всё что угодно для самой красивой девушки в мире, — ответил Виктор, подмигивая. Фигуристка покраснела и отвела взгляд: к комплиментам от Никифорова она ещё не успела привыкнуть.

Когда с едой было покончено, Юри улеглась под тёплое одеяло. Матрац рядом прогнулся — это Виктор устроился у девушки под боком. В ногах завозился Маккачин, принимая удобное положение.

И всё это было таким привычным и таким обыденным, что, прикрыв глаза, Юри могла вообразить, что сейчас находилась на семейных горячих источниках, когда Викотор и Маккачин опять пробрались к ней в постель, думая, что девушка спит и не замечает их махинаций.

Юри прижалась поближе к Никифорову, вдыхая аромат его парфюма. Действительно, всё было совсем как дома.