Всего лишь твоя грязная кровь (гет)

Той ночью Мэв заснула лишь перед рассветом. Одна. Проснувшись и увидев рядом несмятую подушку, девушка рывком поднялась с постели. За окном светило высокое солнце, давая понять, что она опять пропустила проклятый завтрак. Вскочив с кровати, Мэв закусила палец. Гонимая тревогой, она быстро оделась. Ночью Далемар спустился в жуткие катакомбы. Что, если он не пришёл в спальню потому, что с ним что-то случилось? Вдруг он до сих пор где-то там, в темноте, ранен или и вовсе?..

Сомнения развеяла Иенн, радостно поведавшая, что сегодня они завтракали с папой и бабушкой. Облегчённо выдохнув, Мэв одновременно подавила приступ досады, ведь вчера муж сказал, что они будут жить вместе, но при этом снова не пришёл к ней спать.

Взяв дочь на руки, Мэв решила навестить Лариникано. Девушка хотела просто заглянуть и проверить, что ему лучше. То, что старый мер не спустился к завтраку, тревожило её.

В этот раз Эльвени не оказалось на посту, так что кресло у постели пустовало. Занавеси балдахина были опущены. Робко осматривая полутёмные покои свёкра, Мэв уже думала ретироваться, как Иенн, сидящая у неё на руках, громко позвала:

— Деда!

Мэв вздрогнула. Из-за занавесок раздалось какое-то шевеление.

— Это кто ко мне пришёл?

Голос старого мера прозвучал тише, чем обычно, но всё же умирающие должны, по идее, говорить куда более ослабевшим тоном…

— Простите! Мы просто зашли узнать, как вы. И не станем тревожить, — нескладной скороговоркой уверила Мэв.

— Проходите, — как ни в чём не бывало пригласил её свёкор.

— Простите, мы вас, верно, разбудили. Я не хотела тревожить…

— Понял уже, можешь не повторять. Я не спал, — уверил мер. — Да и не откажусь от такой компании.

В итоге Мэв ничего не осталось, как шагнуть вперёд. Сжимаясь от мысли о том, как отреагирует Эльвени, если застанет их здесь, девушка подошла к пустующему креслу, на котором вчера восседала свекровь.

Лариникано лежал в постели. И хотя под рубашкой отчётливо виднелись какие-то повязки — старый альтмер явно не умирал и выглядел довольно бодро.

— Присаживайся. — Свёкор жестом велел ей присесть, и Мэв опасливо оглянулась на дверь. — Эльвени ещё часа три проведёт в приюте, можешь не волноваться.

Улыбнувшись проницательности старика, девушка опустилась на обтянутое парчой сиденье. Тут же Иенн, сопя, попросилась на пол. Но едва Мэв опустила её на ковёр, как та шустро забралась на кровать.

— Куда! — крикнула Мэв, срываясь с места и хватая дочь.

— Пусти её. Ничего она мне не сделает, — уверил старый мер.

Девушка заколебалась. Иенн в её руках хихикала и извивалась змейкой. Мэв разжала хватку. Дочь, проползя по покрывалу, с интересом уселась рядом с дедушкой. Тут же по привычке проверила форму его ушей, подняв длинные седые пряди. Кажется, осмотр её удовлетворил, потому что девочка кивнула, признавая родича. И тут же затребовала руку дедушки, чтобы рассмотреть массивный перстень — единственное украшение. Свёкор словно не желал лишний раз подчёркивать факт своего достатка.

— Вижу, вам уже лучше, — констатировала девушка.

— Да, фокусничество… Далемара и зелья Эльвени творят чудеса.

Мэв исподлобья посмотрела на свёкра, осознав, что он едва не назвал её мужа «мальчишкой», но, как видно, вспомнил её претензию и вовремя поправился. Повисло молчание. Иенн что-то тихо спросила у дедушки, тот ответил. Потом она что-то сказала про маленьких котиков, но Мэв, погрузившись в мысли, даже не разобрала их слов. Она пришла в себя только тогда, когда поняла, что свёкор обращается непосредственно к ней, спрашивая, как она себя чувствует. На что Мэв ответила, что здорова.

— Ты бледная, — заключил свёкор. — У меня есть толковый лекарь, попрошу…

— Я в порядке, — спешно уверила Мэв. — Не нужно. Там была всего лишь царапина. Муж уже всё излечил.

Вновь пауза. Мэв знала, о чём сейчас заговорит свёкор, и не ошиблась.

— Обдумала моё предложение?

— Этого не будет, — пресекла его попытку начать себя убеждать Мэв, отбросив мысли о том, что уйти лучше. — Мы с мужем поговорили и всё между собой прояснили.

Со вздохом альтмер посмотрел на балдахин. Но, вопреки ожиданиям Мэв, он не стал развивать тему. Иенн с детской непосредственностью стала выспрашивать про то, почему дедушка такой темнокожий, совсем как Марамал, на что Лариникано ответил, что это всё солёный воздух Портового района. Поразмыслив, малышка уточнила, не потемнеет ли так же папа. На этот вопрос найти столь же быстрого ответа альтмер не сумел. Ограничился лишь уклончивой фразой, что он так не думает. Удовлетворив любопытство, Иенн сползла с постели и пошла исследовать комнату. А Альтмер вновь посмотрел на Мэв с жалостью.

Нахмурившись, девушка нахохлилась, обхватив себя руками. Она думала, что вот сейчас точно грянет нотация. Но свёкор опять ухитрился удивить её.

— Ты прости меня, — тихо произнёс он. — Глупо я поступил… Надо было послушать сына. Едва не погубил тебя, да и девочку тоже…

— Обошлось, — отозвалась Мэв, позволив себе улыбку. Кажется, это был второй раз, когда мер извинялся перед ней. — Далемар сразу же… Он поспешил вам помочь!

Она думала, что Лариникано хмыкнет или скажет, что Далемар сделал всё это из-за выгоды, но старый мер просто смотрел вверх, словно обдумывая её слова.

— Вот только ему моя благодарность не нужна.

Мэв закусила губу.

— А вы попробуйте её выразить всё равно.

Лицо мера таки дрогнуло горькой усмешкой.

— Далемар вовсе не такое бесчувственное чудовище, каким его вам описывал шарлатан из башни, — начала Мэв. — Муж мне рассказывал, что с ним там творили… Без подробностей, но узнала, что на нём методы Талмора применяли. А у них одно любимое средство — пытки… Вот зачем вы так с родным сыном?

— У меня не оставалось выбора. Он стал опасен, — с неохотой пояснил мер.

— Далемар? Не говорите глупостей! В Талморе, как бы я к нему ни относилась, тоже не дураки ведь сидят, а ваш сын до высокого чина дослужился. Дали бы эмиссара психу, скажите? И занимался… Почему вы смеётесь? Совсем неуместно это.

— Просто сейчас он опять говорит твоими устами, девочка. Знаю я, чем он занимался…

— Вы бы хоть поколебались в истинности своих знаний. Сами же сказали, что ошибаетесь! И Арино этот из злобы Далемара оговаривал. Была война…

Свёкор вновь посмотрел на неё с какой-то выводящей из себя смесью жалости и некого родительского превосходства. Так сама Мэв глядела на проделки Иенн. И, поняв, кого видит в ней старый мер, вспыхнула.

— Я не ребёнок! И теперь я увидела, чего вы так боитесь в сыне, — просто переволновался и разозлился! Да в каждого ткни — и вот так, как вы там говорили, тоже взбелениться может. Так что же, всех по башням сажать?

— Думается мне, что не видела ты ничего, — возразил альтмер, не отводя от неё взгляда выцветших глаз. — Хотя я не удивлюсь, если ты не отступишь, даже если и правда узришь его приступы.

— Я узрела! — возразила Мэв. — Вы же сами своими глазами видели, когда его «скотом» обозвать хотели.

Альтмер горько хмыкнул.

— Эх, девочка, девочка. Тогда он просто истерил. Мастер Леонар говорил мне, что мальчишка похож на кипящий котёл с закрытой крышкой. Снаружи вроде бы ничего не происходит, но пар внутри копится и в один момент выбрасывается наружу. И рядом с ним в это время лучше не находиться. Впрочем, он и сам это знает: уходит, потом возвращается. Бледный, с дрожащими руками. Раньше его так трясло, что приборами есть не мог. Но с годами, как видно, ослабло. Хотя, когда они с Эльвени сцепились, потряхивало его заметно.

Старый альтмер замолчал. Тяжело вздохнул.

— Знаешь, читал я как-то про машины двемеров, сжигающих противников паром. Так вот мальчишка наш прям этакий центурион.

Кажется, найдя собственную аналогию забавной, Лариникано хмыкнул. А Мэв вспомнила, как и сама сравнивала Далемара с холодным механизмом из гномьих руин. Вот только он не был холоден. Девушка посмотрела на руки, поняв, как хочет просто… сжать мужа в объятиях.

— Посмеиваетесь? — хмуро буркнула она. — Настоящий показатель ума и благородства.

— Так это не от радости смех, — возразил альтмер, закладывая руки под голову и скрещивая ноги.

«До боли знакомая поза», — отметила Мэв.

Осознание, что Далемар некогда перенял от отца даже такие детали, почему-то больно её укололо. Потому что…

«Я думал, ему будет всё равно…»

— Не только вы считаете своего сына бесчувственным скотом, — тихо произнесла Мэв, найдя взглядом Иенн, тихонько рассматривающую какие-то фигурки на полках. — Он вас тоже.

Лариникано посмотрел на неё непонимающе.

— Он удивился, что вы оберегаете его потенциальных жертв. Искренне удивился и сказал, что думал, будто вам всё равно. Так же, как… — голос предательски дрогнул, — …как и на него самого.

Альтмер скривился, словно какая-то из ран напомнила о себе. А может, так отреагировал на её слова. Мэв не знала. Позвав Иенн и попрощавшись, она оставила свёкра одного.

* * *

Остаток дня девушка провела в нервном ожидании возвращения Далемара. Быть может, дело в том, что её кошмары не давали ему нормально выспаться? Может, муж уже обжил одни из свободных покоев? Если так, то в любой миг слуги могли прийти за тем, чтобы унести его вещи.

Неприятная и навязчивая мысль стала нестерпимой, когда Навари зашла за грязным бельём. Что, если в следующий раз каджитка придёт уже за чистым? Что, если он решил отказаться от необходимости делить с Мэв постель? Зачем спать с той, кто не может родить ему достойных наследников с чистой кровью?

Когда Далемар не пришёл и к ужину, сомнения Мэв совсем истерзали её. Каждый звук заставлял девушку нервно поглядывать на дверь. Что не укрылось от зоркого внимания Эльвени. И стоило Эдгари увести Иенн, а Онари вынести привычные фрукты, как альтмерка неожиданно обратилась к ней напрямую:

— Милая, почему ты так нервничаешь? Из-за того, что Далемар не явился к ужину?

— Он занят. — Мэв упорно не желала смотреть на эту белоснежную статую, преисполненную самодовольства и тщеславия.

— Да, ты права, — елейным тоном продолжила Эльвени. — Муж попросил сына закончить какие-то неотложные дела в Портовом районе. Не волнуйся, моя дорогая.

Мэв скосила взгляд на свекровь, мигом сообразив, от кого муж унаследовал кривую и неприятную усмешку. Эльфийке такая издевательская гримаса на удивление не шла. Кажется, она это тоже понимала, потому что вернула губам плавную линию.

— Хотя чего скрывать, сейчас у меня самой сердце не на месте. После заката Портовый район превращается в настоящий вертеп, находиться в котором честному горожанину совсем не пристало, — встревоженно пояснила свекровь. — Все эти забегаловки, притоны, бордели, полуголые путаны с подельниками-ворами, готовые не просто ограбить доверчивого клиента, но и убить за пару септимов. Ужасное место! Как жаль, что мальчик не захотел, чтобы Эдг забрал его, как обычно забирает мужа. Но не переживай, дорогая! Далемар не понаслышке знает про все злачные места Имперского города и наверняка будет их избегать.

Альтмерка вновь тяжело вздохнула, мастерски демонстрируя печаль.

— Но, в конце концов, мой мальчик уже не тот зелёный юнец, который мог пропадать там не просто вечерами, но и целыми сутками, а порой и неделями! Ох, и попортил он мне крови тогда. — Эльвени оценила действенность выпущенного яда и, кажется, осталась довольна, хотя сама Мэв была готова отдать руку на отсечение, что не показала той бури чувств, забушевавшей в душе.

— Вы правы, мой муж очень благоразумен, — с улыбкой согласилась Мэв. — Благодарю вас за заботу, дорогая свекровь.

Эльвени даже не изумилась. Приняла её слова, наклонив голову и изогнув длинную шею, украшенную затейливым колье.

— Я рада, что тебе стало спокойнее, — сердечно заверила женщина.

«Вот же сука!» — в сердцах подумала Мэв, не гася широкой «киравьей» улыбки.

* * *

Уложив Иенн, Мэв спустилась в купальни. Прошла мимо коридора слуг, рассудив, что холодная вода уж точно погасит тот жар, что охватил её тело.

«И дураку понятно, зачем всё это сказано!» — злобно прошептала Мэв самой себе.

«То, что это сказано специально, не отменяет правдивости самого предположения».

«Заткнись!»

Щедро сдобрив воду в лохани ароматическим маслом с резковатым запахом ландыша, Мэв взяла мочалку и приступила к омовению. Вскоре кожа заскрипела чистотой, но, чтобы хоть как-то отвлечься от вредных размышлений, девушка тёрла её до красноты, вымывая из пор ненавистный человеческий запах.

Надев сорочку и запашное платье, Мэв поднялась в спальню, искренне желая обнаружить Далемара там. Но комната встретила её привычной холодной пустотой. Промаявшись и оставив гореть единственную свечу, девушка улеглась в постель, но заснуть не смогла. Сомнения, овладев ей, заставили Мэв метаться по простыням так, что это походило на горячку.

«Где же он? Мог ли прийти, пока я была у Иенн или в купальнях?»

Вскочив и подойдя к комоду, Мэв обнаружила лишь пустые полки для грязного белья.

«Значит, он не пришёл даже сменить одежду! Если приходил вообще! А вдруг Эльвени… Нет! Я не стану поддаваться на провокацию. Не стану совершать одну и ту же ошибку раз за разом!»

Мэв сделала несколько кругов по комнате, кусая палец.

«А может, дело в том, что, попав в окружение альтмеров, Далемар понял, как опрометчиво выбрал супругу! Молодая, грубая, глупая… Даже некрасивая по их-то меркам!»

Некстати вспомнилась прекраснолицая эльфийка с того рисунка, найденного в бумагах Лестеро…

«А Далемар ведь оставил его себе».

Взяв наполовину сгоревшую свечу, Мэв подошла к зеркалу, чтобы осмотреть себя. Скулы стали ещё более выраженными, а лицо светлым, почти идеально белым, утратив ту ненавистную смуглость, что когда-то, как видно, намекала на примесь в ней смешанной крови. Отставив свечу, Мэв посмотрела на руки, ища под ногтями грязь, но её не оказалось. Схватив с комода щётку, она принялась остервенело расчёсывать волосы, пока те не заблестели и не стали липнуть к костяным зубцам. Вновь посмотрела на себя, но упорно видела лишь бледную и перепуганную нордскую девочку.

Нет, всё напрасно! И чистота, и ароматическое масло, и тонкие сорочки не делали её достойной внимания высокого эльфа! Отложив щётку, Мэв невольно представила, как красивы женщины в увеселительных заведениях Имперского Города. Соблазнительные, весёлые… умелые.

А может, и не в увеселительных заведениях дело… Вчера Далемар вскользь упоминал Нину Каран… Откуда он мог узнать, что магичка крутится вокруг его тётушки? Быть может, он таки встречался с ней! Решил в своей манере заболтать бывшую любовницу? Разговоры, воспоминания… пошлая шутка, бутылка вина и намёк на то, что ему известна судьба её дядюшки, и всё могло закрутиться вновь. Может, прямо сейчас он…

Не выдержав и схватив свечу, Мэв как есть — в одной сорочке, едва доходящей до середины бедра, — покинула спальню. Босые ноги сами понесли её к мрачной комнате на втором этаже.

«Если он внутри, то наверняка заперся», — подумала она, подходя к двери и молясь, чтобы она оказалась запертой! Так она наверняка не узнает правду.

После недолгих колебаний девушка толкнула дверь, и та открылась.

«Нет!» — буквально взвыла Мэв.

Далемар никогда не стал бы спать за открытыми дверями. Он даже их комнату запирал изнутри, перед тем как лечь к ней в постель!

«Значит, загулял, — с отчаянием подумала Мэв. — А ведь отец… Отчим тоже вот так же делал. И мать каждый раз рыдала, меряя шагами двор фермы до поздней ночи! Вот я повторила её судьбу… Влюбившись в эльфийского "принца"».

От досады девушка пнула дверь, чем заставила створку отвориться полностью. Свеча высветила из мрака то место, где вчера умер тот альтмер. А вернее, выведенные чем-то белым непонятные символы, складывающиеся в заумный узор. Рядом, прямо на полу, лежала та самая книга, которую Далемар вчера забрал с собой. Чтобы хоть как-то заглушить отчаяние любопытством, Мэв шагнула вперёд, склонилась и узнала белые кристаллики соли, которыми и было выведено непонятное нечто. Памятуя о привычке мужа накладывать руны, Мэв отступила и рассмотрела книгу внимательнее, приметив, что краешек был грубее и темнее, чем остальная обложка. Опустив свечу ближе, она различила след от огня. Но вроде бы старый. Гарью в комнате не пахло, только воском от потушенных свечей и курением каких-то трав. Поднявшись, Мэв тяжело вздохнула и уже хотела было уходить, как заметила на столе коробку, которая вчера здесь точно не стояла.

Когда Далемар принёс её? Сегодня? Впрочем, он мог просто достать её из какого-нибудь шкафчика ещё накануне, после того как она ушла.

Совать нос и выяснять, что находится внутри, Мэв себе запретила, вспомнив предостережение Лариникано о том, что сын этого не любит. Да как-то муж и сам ей это говорил. И всё же Мэв шагнула к столу. И свеча высветила силуэт Далемара на кушетке.

Облегчение тёплой волной пробежало по телу. Руки задрожали, и Мэв поставила свечу на стол. Не решаясь сдвинуться с места, девушка смотрела на мужа.

«Даже не разделся, только сапоги снял», — отметила она, глядя на вытянутые и скрещенные ноги, лежавшие на подлокотнике.

С его ростом спать здесь было явно неудобно, но он предпочёл это, лишь бы не делить кровать с ней. Отведя взор от ног, Мэв обратила внимание на лицо: глаза прикрыты тыльной стороной ладони. Кажется, он спал.

«Может, устал, поэтому не отреагировал на моё присутствие?»

Вот только думать о природе усталости мужа она совсем не желала. А чего Мэв хотелось — так это подойти и начать молотить кулаками ему по груди с банальными и человеческими выкриками ревности и гнева. Впрочем, стоит ей поднять на Далемара руку, она наверняка тут же лишится зубов, и это несомненно испортит её эльфийскую улыбку. Прореха даже Стэна не красила, а её и вовсе сделает уродиной.

Сколько она простояла, смотря на сокрытое в тени лицо, Мэв не знала. Далемар был дома, хоть и не с ней. Наверное, ей нужно было развернуться и уйти, как делал он сам все эти дни. Это казалось самым правильным решением. Но всё-таки, не удержавшись и отбросив все мысли, девушка шагнула к эльфу.

Опустившись на колени перед кушеткой, Мэв поняла, что, разбудив его, скорее всего, нарвётся на грубость. И, вероятно, после этого он её вновь оттолкнёт и отошлёт спать отдельно, как уже делал прежде.

«Ну и пусть!»

Переборов волнение, Мэв легонько поцеловала мужа, не решаясь коснуться его и готовясь отпрянуть от любого резкого движения или окрика. Но ничего из этого не последовало. Сначала его твёрдые губы оставались неподвижными, но потом Далемар ответил. Хоть и как-то сонно. Страсти в этом движении губ не было, но, ощутив знакомую дрожь, Мэв прильнула к нему всем телом, боясь, что, оборвав поцелуй, он скажет, что устал и не в настроении. Но пока мер этого не говорил. Но вместе с тем оставил зубы сжатыми и не позволил запустить язык себе в рот.

Отстранившись, Мэв посмотрела на него: даже ладони от лица не убрал и не шевельнулся. И на этой проклятущей кушетке, целиком занятой им, не оставалось места даже для того, чтобы, опершись коленями, забраться сверху. Потерев ладони, чтобы согреть, Мэв зажала лицо мужа и вновь прильнула к его губам уже смелее. Облизнула их. Провела кончиком языка по плотно сомкнутым зубам. Но получила в ответ лишь сонные движения губ.

«Ну нет, так просто ты от меня не избавишься!»

Рукой Мэв начала прокладывать дорожку от лица мужа к его груди, трогая плотную ткань камзола, и оттуда по животу к поясу. Она почти достигла цели, когда он шевельнулся, перехватив кисть до того, как та успела нырнуть под пояс.

— Не здесь.

— Почему?

— Эта комната для другого. — А вот голос звучал совсем не сонно, отметила она с нарастающим раздражением.

— А какая разница?

— Ну, для тебя, может, и никакой, но у меня иные взгляды.

— Заметила! Спать, скрючившись, здесь ты готов, а вот трахнуть меня нет. Как-то двояковато, согласись?

— Просто двояко, а лучше противоречиво, — поправил муж. — И трахать тебя я не хочу.

— А может, ты хочешь трахать не меня? — зло выдохнула Мэв, отпрянув. — Называй всё своими именами. Не стоит притворяться, я и так всё вижу!

— Опять старые разговоры? — устало спросил Далемар. — Хватит уже ревновать. Это всего лишь глупые мысли в твоей голове.

— Знаешь, я не так наивна, как ты думаешь. Если муж не хочет жену, значит…

— С чего ты решила, что я тебя не хочу? — растянул в усмешке тёмные губы.

— Ты только что сказал…

— Я хочу заниматься с тобой любовью, а не трахаться, — тихо сказал Далемар, и по её коже побежали мурашки.

Это слово «любовь», сорвавшееся с его губ, эхом отдавалось в голове, порождая трепет в животе, похожий на возню мелких птиц в тесной клетке.

— А разница? Суть-то одна, — проговорила Мэв, прежде чем осознала, что этим убивает всю сокровенность и теплоту момента.

Она укорила себя, но было слишком поздно: в голосе Далемара зазвучало раздражение:

— Считаешь, что ты достойна лишь быстрой и неудобной случки?

— От тебя и этого не дождёшься, — оскорбившись, буркнула девушка.

— Так предложи мне разделить постель.

— Я и предложила. Причём действием, но ты остановил меня!

— Словами и без грубости.

— А мне отвратительна вся эта ваша напыщенная возвышенность!

— Наша? — едко переспросил Далемар, убирая ладонь от лица и смотря на неё с раздражением. — Значит, хочешь трахаться?

— Да! — буквально крикнула Мэв.

Резко сев и твёрдо отодвинув её в сторону, Далемар стал обуваться.

«Уходит!» — подумала девушка, ощущая волну отчаяния, захлестнувшую разум.

— Останься!

Но он не думал покидать её. Обувшись, встал с кушетки и рывком поднял Мэв с пола. А затем, не выпуская из рук, буквально подтащил к столу, разворачивая к себе спиной. Девушка и сообразить не успела, как Далемар грубым движением нагнул её и прижал лицом и грудью к столешнице. Тут же тяжёлым сапогом коснулся её щиколоток, принуждая расставить ноги шире. Мэв попыталась встать, но, положив руку на затылок, он толкнул её обратно.

— Стой! Нет!

И он тут же отпустил её, сделав шаг назад.

— Расхотела трахаться?

Повернувшись к мужу, Мэв увидела лишь надменное выражение на лице и скрещенные на груди руки.

— Зачем ты делаешь это так? — с отчаянием спросила она.

— Потому что ты провоцируешь относиться к тебе хуже, чем я того хочу, — пояснил он неумолимо. — Ищешь в этом подтверждение слов отца о том, что я лишь скотина и подлец? Конечно! Ведь так ты сможешь и дальше изображать страдалицу!

— Я не хочу изображать страдалицу! — возразила она горячо.

— Тогда зачем ты выказала отвращение, когда я сказал, что хочу заниматься с тобой любовью?

— Потому что не хочу притворства! — крикнула девушка, осознав, что и правда скривилась, услышав эти слова. И верно, в этот момент из тени он смотрел на неё.

Далемар резко отвернулся.

— Уйди, — твёрдо приказал он.

— Ты…

— Давай помогу: «Зачем я тебе? Далемар, ты не любишь меня и даже не хочешь. Почему я, а не кто-то там?» — отчеканил он, заставив её подавиться словами. После недолгой паузы, он продолжил: — А самое пакостное, что и возразить не могу, ведь всё сказанное ты при первом же удобном случае обернёшь против меня же.

— Я бы никогда…

— Как раз-таки с превеликим удовольствием, — тон голоса не являл и ноты снисхождения. — Ты привыкла всю жизнь строить из себя жертву, в надежде вызывать у окружающих чувство вины.

— Нет!

— О да, — едкость его слов жгла кислотой, изрыгнутой корусом. — Мэв, ты считаешь меня расчётливым манипулятором, но сама ничем не лучше. Даже хуже. Ведь я использую это для достижения цели, а ты для того, чтобы просто потешить раздутое самолюбие, взращённое детскими травмами.

— Ты ошибаешься.

— Да, я ошибаюсь. Часто. Но в чём я точно уверен — так это в том, что я устал от этой борьбы, — отчеканил он. — Всё же оно того не стоит.

— Ты же не хочешь… — протянула Мэв, коснувшись горла.

— Хочу, Мэв. То, что я искал в тебе, ты благополучно растеряла за три года, проведённых в попытках поверить, что я лишь мерзавец. А остатки тепла мои родственники из тебя благополучно вытрясли меньше чем за две недели. Да ты особо и не сопротивлялась, надо признать. Поэтому утром мы с тобой отправимся в магистрат и всё благополучно расторгнем. Быстро и без проволочек, сколько бы это ни стоило. А после ты получишь свободу, которую так жаждешь.

— Не надо, — прошептала она, прижимая руку к горлу. Он ведь серьёзно, поняла Мэв. Чувства он презирал, оставался лишь холодный расчёт. — Это повредит твоей карьере.

— Карьере? — хмыкнул он с горечью. — Да гори оно всё зелёным пламенем! Надену назад свой мундир и вернусь к жизни более простой для меня, чем вот это всё. Правда, теперь направят меня в провинцию… Ну да и чёрт с ним. Я никогда не хотел возвращаться сюда, знаешь? Но нет, ты ни хрена не знаешь! Ведь я бесчувственная скотина, псих, изверг, талморец. Всё это правда! И всё же я не хочу становиться твоим трофеем. Этого ты не получишь!

— Далемар, успокойся, — прошептала Мэв, осознавая, что, скорее всего, сказанное не было притворством.

А вдруг это его истинные чувства? Зачем вместо того, чтобы просто позвать его с собой наверх, она вступила в этот спор? Зачем скривилась при слове «любовь»?

— Я не смотрю на тебя как на трофей! Я люблю тебя.

А сейчас он скажет, что не любит. Но он не сказал. Молчал, не поворачиваясь.

— Я даже спать без тебя не могу нормально. А ты всё не приходишь… Я не знаю… Путаюсь, когда тебя нет рядом. Это меня злит, и я говорю не то, что думаю. Разве тебе самому такое не знакомо?

— Выйди, Мэв.

— Нет, лучше убей меня, но не выгоняй! — крикнула девушка, ощущая волны истерики, подкатывающие к сознанию.

— Выйди и подожди меня за дверью, — добавил он.

«Подождать?»

Она посмотрела на его позу и, задрожав, отступила назад, вспомнив разговор со свёкром… Иногда… лучше отступить. И она попятилась назад, пока рука не коснулась дверной ручки.

* * *

Свеча осталась в его комнате, и теперь, сидя напротив дверей, прямо на полу, Мэв была окружена темнотой. Лишь в самом начале коридора свет молодых лун заливал холл через высокие окна.

«Подожди меня за дверью…»

Значит, он должен был выйти к ней? Но мысль, что муж сделает это лишь для того, чтобы сказать, что завтра они расторгнут брак, пугала. А потом он наденет форму и уедет далеко и надолго. Может, навсегда. Слова о том, что он не хотел возвращаться, проедали душу. Их он произнёс с особой горечью и, кажется, именно после этого вспылил.

Лариникано сказал ей сегодня, что его сын словно двемерский центурион. Бесчувственная машина-убийца. А что, если Далемар всегда был способен на чувства, просто родные не понимали того, как он их выражал? Как и не понимала она сама порой. И отец, и дядя считали его неспособным ни к чему хорошему. Уничижительные слова Лариникано о том, что он десять лет не получал посоха, когда его вручали остальным ученикам мастера, сразили её своим лицемерием. Но она всё равно поверила старому альтмеру… А для Далемара подобное было равнозначно предательству. А ведь перед тем, как уйти, тогда, на лоджии, он сказал, что она единственная, кто видит в нём хоть что-то живое…

Мэв прислушалась, но не услышала за дверью ни звука. Время шло, Далемар не выходил. Что он там делал? У него случился тот жуткий и таинственный приступ? Вдруг ему плохо…

Дверь открылась так тихо, что девушка даже не поняла этого, пока, ощутив запах свечей и курений, не подняла взгляд и не рассмотрела перед собой высокий тёмный силуэт. От неожиданности девушка вздрогнула.

— Как же тихо ты умеешь подкрадываться, — прошептала она, поднимаясь и понимая, что свечу, которую она принесла, Далемар либо погасил, либо та успела догореть. — Тебе лучше?

Но он не ответил, напоминая непроницаемо чёрный безмолвный призрак.

«Призрак?»

Глаза открылись шире, с ужасом Мэв попятилась от фигуры.

«Призраки были реальны, а за этими дверями вчера в мучениях умер другой альтмер. Что, если…»

— Мэв, — произнёс он, и она остановилась, поняв, что голос всё же принадлежал Далемару.

«Если только призраки не умели подражать голосам живым».

— Далемар, это ты? — прошептала она.

— А кто ещё? — спросил муж устало, но тут же сообразил. — А-а-а-а… Нет, не переживай. Я озаботился этим и провёл ритуалы очищения. Правда, никогда не делал этого прежде, но ничего не упустил, поэтому если и переродится в дух, то здесь не проявится.

— Точно?

— Да.

Пройдя вперёд, Мэв обняла его и ощутила в его теле некоторое напряжение. Но вроде бы дрожи не было.

— Пойдём наверх?

Фраза прозвучала жалобно, почти слёзно. Мэв поняла, что это от жуткого ожидания, что он просто вновь скажет про магистрат и развод и, хлопнув дверью, оставит её одну в этой темноте.

— Пойдём.

И ноги девушки подкосились. Шумно вздохнув, он подхватил её на руки и поднял.

— Это не…

— Знаю, — довольно грубо оборвал Далемар. — Просто ты дура.

Мэв сжалась, а он уверенно понёс её вперёд почти в полной темноте.

— Моя дура, — добавил он несколько мягче.

И она внезапно поняла, что маятник чувств, возможно, был свойственен не ей одной, и, обвив руками его шею, ухитрилась положить голову на его плечо.

— Не знала, что альтмеры видят в темноте, — удивилась она, когда Далемар начал подниматься по лестнице уверенно, как днём.

— Не видят, — сухо пояснил он. — Это чары.

— Видеть в темноте и даже сквозь стены, — протянула девушка. — Жутковато.

Далемар не ответил, и тогда Мэв, изогнувшись, прильнула к его губам, но, мотнув головой, он прервал поцелуй, дав понять, что не хочет. Занеся в спальню, он усадил её на кровать и вернулся к двери. Щёлкнул замок. И тут же, подойдя к балконной двери, муж широко распахнул её.

— Мэв, когда я показывал тебе ароматические масла, я не говорил заливаться ими. Тебе вообще знакомо понятие чувства меры? Хотя о чём я… Мэв и чувство меры.

«Сказать ему о готовности уйти спать в белые покои или терпеть?»

Подумав, Мэв решила не открывать рта. Благо молчание и покорность вроде бы остудили пыл Далемара. Отойдя, он молча стал раздеваться.

Смотря на его едва обозначенный лунным светом силуэт, девушка нырнула под одеяло и, дрожа, стала ждать, когда он ляжет рядом. И когда он, отбросив одеяло, лёг, она, не удержавшись, прижалась к нему. Просто чтобы обнять перед тем, как он оттолкнёт её, сказав, что ему нечем дышать. Но он не сделал этого, поэтому она сама отстранилась, но, полежав немного, вновь приблизилась, легонько касаясь его голого плеча.

— Может, определишься? — сухо спросил Далемар.

— Я не могу выбрать между тем, что правильно, и между тем, чего хочется.

— Помочь с выбором?

— А ты не уйдёшь?

— Скорее всего, нет.

— Тогда помоги.

Повернувшись к ней, муж коснулся её бедра, заставив ойкнуть. И всё же, чтобы всё не испортить, надо молчать. Погладив её, он коснулся впалого живота.

— Ты будешь есть нормально, Мэв? Мне нравятся стройные, но не болезненно тощие, а ты становишься именно такой. Знаешь, в магистрат нужно сходить только из-за этого.

— Не нужно, — взмолилась она. — Я просто… Так я больше похожа на эльфийку.

— На нежить ты похожа — тощую, холодную и костистую нежить, а некрофилия в список моих грехов ещё не входила.

— Это что?

— Подумай и сообрази сама. А лучше не соображай. Здесь это как раз лишнее. Просто набери ты хоть немного мышц. Боязнь пойти мне в пищу уже не актуальна.

— Я не думала даже… — начала Мэв, но, склонившись, он заглушил её слова поцелуем. Бесстрастным, почти обязательным.

«Принуждает себя быть со мной? Какая унизительная жалость».

— Ты не в настроении, — прошептала Мэв ему в губы, отстранившись и сжав ладошками лицо.

— Великое открытие, — кисло заметил мер.

— Для меня да, — прошептала она. — Я не хочу так… против твоей воли.

— Ты всё делаешь против моей воли, но тут внезапно являешь заботу о моих чувствах. Которых вроде и нет.

— Я думаю, они есть. — Мэв сжималась. — Не ко мне, а вообще. Твой отец просто не по…

— Рот на замок, Мэв. Это мы обсуждать не станем. Не сейчас и никогда впредь. И не отговаривай меня пересилить себя. Потому как если я этого не сделаю, утром спущу с порога, потому что искушение велико.

— Разочаровался во мне, — вздохнула она, ощущая волну отчаяния и даже страха.

— Я и не очаровывался особо, так что терпимо. А может, уже и не терпимо. Сложно думать об этом, не рискуя благополучием твоей шкурки.

— Я заслужила определённую трёпку, — признала Мэв, позволив блажь несчастной улыбки и надеясь, что его чары развеялись и он её не заметит, но, как видно, надежда была напрасной.

— Заманчивое предложение, — отчеканил он. — И я приму его. Хотя это и неправильно.

— Будешь бить? — с опаской спросила она, вспомнив слова о битых распутных девках.

— Когда-то это меня здорово возбуждало, — признал Далемар, — но быстро приелось.

— Почему?

— Пошло вразрез с моим чувством эстетики. Как вы там норды говорите? Дальше в лес — больше дров? И вот так можно было скатиться до вещей воистину отвратных, которые мы с тобой обсуждать тоже не будем.

— А я не поверила, что ты бил тех девушек.

— Но тебя я бить не буду. Не жмись. Хотя втайне ты этого хочешь. А я порой хочу и не втайне. Просто, сделав это, я пойду на поводу у отца. Именно этого он от меня и ждёт.

«Даже отрицать не стал», — понуро подумала Мэв.

Да и слова о том, что он не станет бить её, лишь чтобы не оправдывать ожидания отца, причиняли не меньше боли.

— Так что я переступлю через себя, чтобы не оправдать ваши ожидания на мой счёт, и буду относиться к тебе так, как и положено относиться к супруге. Даже спать с тобой буду, хотя мне этого уже не особо и хочется. Так вот, твоя трёпка будет состоять в том, моя дурочка, что теперь ты будешь знать мои мотивы.

— Я не приму этой подачки. — От осознания, сколько яда он ей преподнёс, Мэв стало дурно.

«И правда, лучше бы избил».

— Ещё как примешь.

Глаза привыкли к полумраку достаточно, чтобы она увидела ухмылку на его губах. Но, когда он наклонился к ней для нового поцелуя, она отвернулась. Хмыкнув, он стал целовать её в шею. Без страсти. Без чувств. Он превращал их единение в рутину. Она будет вот так лежать под ним, а он, отстранившись, делать то, что должен. Он приравнял её к остальной родне, сказав про «ваши ожидания». А она и правда не боролась… ни с ними, ни с ним, ни с собой.

Бить кого-то в пах с такого положения Мэв ещё не приходилось, но она рискнула. Но, как видно, Далемар ожидал этого, потому что резко извернулся, отчего удар пришёлся в бедро.

— Лжец! Обещал, что не допустишь пустоты, а сам… — закричала она, пуская в ход второе колено, и вот оно едва не достигло цели, заставив его отпрянуть. Она сама налетела на него, но нанести ни одного удара не смогла, так как руки он ей перехватил.

— Не жрёшь — вот и сил нет, — тон голоса явил сарказм.

Вытянув её руки в стороны, Далемар играл с ней, словно с тряпичной куклой. Мэв исхитрилась извернуться, и мер тут же получил удар коленом под рёбра, но не такой сильный, как ей хотелось бы, поэтому она добавила ещё один пинок. Как видно, болезненный: он зашипел.

— Мы же договаривались не драться, — осуждающе протянул он. — Нарушаешь наш договор? Этого я не люблю.

— Ты сам нарушил его!

— И чем же?

Мэв задумалась, но почти сразу вспомнила.

— Ты обещал мне, что дашь вволю выплакаться и дать тебе столько пощёчин, сколько я хочу. Тогда, в моей грязной каморке, в Рифтене, но так и не дал мне этого!

Он отпустил её руки, поднимаясь и присаживаясь на пятки.

— Ну да, было, — признал Далемар. — Удивительная способность запоминать такие мелочи, но не видеть всей картины в целом. Ну что ж, бей и реви. Раз обещал, сдержу слово.

Встав на колени, Мэв почти сравнялась с ним в росте.

— Смагичь свет, хочу видеть твою рожу при этом.

— Слова «смагичь» не существует, — нахально ответил он. — Да и разговора об этом не было. Так что обойдёшься тем, что дают и пока дают.

— Значит, ты видишь меня, а я тебя нет? Нечестно.

— С чего решила, что вижу?

— Ты со мной разговариваешь, а значит, смотришь на меня, выискивая ложь на лице.

— Стоит мне утруждаться, — хмыкнул он. — Ты мне не сильно уже и интересна. Приелась даже быстрее, чем я рассчитывал. Так что, если ты не хочешь…

— Я хочу! — быстро возразила Мэв, поднимая руку и касаясь его щеки. — Хочу тебя.

— Пфф, как же ты предсказуема, — разочарованно протянул мер.

— И всегда хотела, — прошептала она, игнорируя обидные слова. — Тебя одного.

Прильнув к груди и обвив руками шею, она поцеловала его, со страстью впиваясь в неподвижные губы. Брит говорила, что искусство соблазнения нужно отточить, как клинок, но сама Мэв могла полагаться лишь на напористость и интуицию. Чем она может пронять его?

— И ты тоже меня хочешь, — прошептала она ему в губы, так же, как делал он. — Просто злишься и жаждешь сделать больнее. Я знаю. Сама такая.

«Интересно, если дёрнуть его за волосы, он отреагирует? Наверняка. И весьма болезненно».

— Ты ведь поэтому не приходил? Чтобы не навредить?

Ответа не последовало, но Мэв не намерена была сдаваться. Как-то он облизнул её лицо, и ей понравилось это. Провернув этот трюк, девушка поняла, что это ещё и возбуждает. Облизав одну его щёку, она повторила трюк со второй.

— Не веди себя как псина, сглатывай слюну. Она у меня с лица сейчас потечёт, — с некоторым раздражением велел Далемар.

— Но ты не оттолкнул меня, — решила не поддаваться на провокацию Мэв.

— Просто мне интересно, додумаешься ли ты до чего оригинального или будешь и дальше повторять за мной.

— Хочешь новенького? Так покажи мне что-нибудь, — прошептала она ему на ухо и тут же не удержавшись лизнула его и туда.

Эльф дёрнулся.

— Приятно? — Она обдала его кожу горячим дыханием.

— Как раз наоборот, — ответил он, отпрянув.

— Значит, точно приятно. — Мэв снова прильнула к нему и повторила трюк со вторым ухом, завершая ласку тёплым дыханием. — Ты не знал, что это приятно, да?

— После тридцати пяти лет регулярных перепихонов со шлюхами тебе надо очень постараться, чтобы найти на моём теле место, которое бы не облизнули до тебя, — едко поддел Далемар.

— Всего тридцать пять? Ты что, был девственником до двадцати четырёх? — хихикнула Мэв и вновь провела кончиком языка по мочке уха.

Он вновь подался назад, принимая почти неестественную позу. Сначала Мэв подумала, что так Далемар старается избежать ласки, но потом, поняв, что он ничего не возражает на её слова, девушка вновь хихикнула.

— Я ведь угадала?

Эльф тряхнул головой, словно желая смахнуть её, как назойливую муху. При этом упорно молчал.

— И что, все эти годы у тебя были одни шлюхи?

— Отчего же? — ехидно произнёс он. — Порой выпадала сомнительная честь перепихнуться с сёстрами по оружию. Причём бесплатно. Кажется, я говорил тебе про это…

«Даналия», — с печалью вспомнила Мэв, скривившись от его грубости.

Кажется, Далемар понял, что она пожалела о затронутой теме. Мэв разобрала, как он довольно хмыкнул.

— А ещё были девочки с Коллегии и Эльфийских садов, которых мы трахали на спор.

— Это как? — спросила Мэв, просто, чтобы показать, что она не ревнует к его давним связям.

— Просто. Выбирали девку, делали ставки, и куш забирал тот, кто первым её соблазнит и трахнет. А так как шлюхами в прямом смысле они не являлись, это было даже азартно.

— И часто ты выигрывал?

— Когда мне был интересен предмет спора. Должен признать, часть целей меня совсем не увлекала, другая часть казалась слишком доступной. Но если я хотел, то всегда выигрывал.

— А не приукрашиваешь?

Мэв перешла от ласк мочек к кончикам ушей. При этом вроде бы совсем не нарочно касаясь его лица грудью.

— Ты сомневаешься в моих талантах манипулятора? — Далемар проигнорировал скользнувший по губам твёрдый сосок, натянувший тонкий шёлк сорочки.

— В таланте соблазнителя, скорее. Ведь помнится, что ты говорил, что я твоя первая девственница. Или соврал?

— Не соврал. Это Имперский город, Мэв, нравы здесь не менее свободные, чем во время ваших вольных весенних гулянок. Так что испорченных девок у нас в достатке. И знаешь, с ними куда проще. Поэтому девственниц я избегал. Лишняя возня, порушенные наивные надежды, обиды и непременные разборки с отцом и братьями, желающими набить морду первопроходцу. Причём набить непременно исподтишка и скопом. И всё это лишь ради того, чтобы испачкать член в крови и испытать некоторую трудность при первом входе. Вот уж что не стоит хлопот!

— Врёшь, — выдохнула Мэв, целуя его лицо и не оставляя надежды порушить его непоколебимость трением груди о плечи. Хотя пока, как видно, это возбуждало только её саму и заставляло шевелить бёдрами, лишь бы сбросить напряжение. — Ты сказал, что со мной тебе понравилось. Ведь после шлюх так приятно быть первым. И оставаться единственным.

— Знал бы я…

— Ты бы всё равно не удержался. Просто, наверное, был бы более нежным. Таким, каким был во второй раз, — поняв, что вместо того, чтобы увлечь его, запуталась в собственных сетях, Мэв застонала, кладя голову ему на плечо. — Мне тогда так понравилось, что я три года не хотела никого другого. Да наверное, так и не захотела бы.

Поняв, что не может больше касаться его без опаски взвыть и начать кататься по постели, Мэв простонала:

— Будь со мной таким. Люби меня и дай мне любить тебя.

Расцепив руки, она откинулась на постель, не разжимая бёдер, которыми обхватила его талию. Это заставляло её тело изогнуться дугой. Поза, в которой она буквально предлагала себя — пошло и откровенно. Но он не двигался. Можно было подняться и, коснувшись чресл, понять, хотел ли он её физически, но Мэв не решилась, ощущая, как возбуждение переходит в отчаяние.

— Если не хочешь нежности, будь таким, как хочешь. Я люблю тебя и приму любой твой выбор, — прошептала она, но он молчал, не предпринимая ничего. — Это правда! Я не сбегу. Даже если будет… больно.

Опять молчание, и тогда отчаяние сменилось настоящей болью.

— Я не манипулирую тобой! — крикнула она. — Я просто хочу быть твоей, разве не понимаешь?

Но, скорее всего, он как раз всё понимал и знал, что делал. Впрочем, как и всегда. Пренебрежение и правда причиняло самую настоящую боль. Вот она — его трёпка! Влюбить и измываться, насыщаться чувством боли на её лице — возможно, это было тем, чего он хотел на самом деле.

«Он ведь смотрит на меня, призвав жуткие чары, что позволяли ему видеть в темноте. Наказывает за предательство. Или правда не хочет. А может… просто не может пересилить обиду за то, что я оттолкнула его, когда он открыл немного истинных чувств».

Закусив губу, Мэв не отстранялась и просто ждала. Скорее всего, он не кривил душой, когда говорил, что ему нужно пересилить себя. Может быть, и правда ему нужно время?

— Я совсем не понимаю тебя, — прошептала она с отчаянием. — Чего ты хочешь на самом деле от меня?

— Ну что, готова принять подачку? — Далемар напомнил одним тоном голоса, что все её попытки соблазнения не возымели на него никакого действия.

«Нет, эту битву с ним мне не выиграть, — подумала она печально. — А может, будет правильно её проиграть? Дать ему делать то, что он хочет».

— Да, — выдохнула она.

Почти тут же он коснулся её бёдер, проведя ладоням от коленей к низу живота. Но Мэв, проявив чудеса гибкости, поднялась и, обвив руками шею, прильнула к его губам. На этот раз он ответил, сжато и сдержано, но Мэв, целуя его, отбросила мысли о подачках и отвергнутых ласках.

Если он не желал проявлять нежность и страсть, она сама сделает это. И пусть злится сколько хочет — это неважно. Важно лишь тёплое чувство в груди, которое прямо сейчас переливалось в живот и грозило разойтись по телу волнами удовольствия. Разжав бёдра, Мэв опустилась на кровать и надавила ему на грудь. В ответ он куснул её губу, заставив, ойкнув, отпрянуть.

— Привилегию быть сверху ты потеряла, — прошипел Далемар.

— Больно! — крикнула она, языком проверяя губу и удивляясь, что не ощутила солоноватого вкуса крови.

— То ли ещё будет, дура. — В голосе она отчётливо услышала злобу.

Так вот почему она ничего не добилась. Его злость никуда не ушла, и, верно, Мэв лишь распаляла её своим присутствием.

«Как же сложно быть с ним рядом!»

Оттолкнувшись, Мэв отползла от него и, встав с кровати, пошла на балкон, но на полпути поняла, что это слишком близко. Развернувшись, она вышла из комнаты. Он не остановил. Просто не хотел.

* * *

Розы душили. Хотелось взять топор и просто срубить все пышные кусты, оставив в саду лишь пеньки да сухие ветки. Не желая сидеть на белой и холодной скамейке, Мэв затаилась в самом дальнем углу сада и плакала.

«Как же сложно», — думала она, вытирая слёзы.

Если бы она просто не исказила лицо… было бы всё иначе? Если бы просто не пошла искать его? Не показала необоснованную ревность? Теперь уже было не узнать. Утром он, вероятно, и правда выставит её из дома. А Иенн? Отдаст ли он ей дочку? Глупый вопрос — конечно же, нет! Только деньги, как и в прошлый раз. И она ничего не сможет сделать. Ни мольбы, ни неловкое соблазнение, ни попытки обратиться к гласу рассудка — ничего не помогло бы. Закономерный итог напрашивался сам собой: они просто не подходят друг другу. Слишком разные.

Мэв подняла лицо. Небо начинало светлеть в преддверии скорой зари.

Итак, она провела ещё одну бессонную ночь. Красоты и здорового вида ей это не прибавит. Да и зачем ей теперь красота? Будущее зияло тёмной дырой.

Встав и размяв затёкшие ноги, Мэв посмотрела на себя. Кожа слегка посинела от холода, ведь она выскочила в сад в одной короткой сорочке. Любой, кто увидит её такой, сочтёт жалкой.

Мэв вспомнила остров и то, как убегала от него там, — то же самое ощущение, только вместо башни, заваленной снегом, её пленил роскошный дом с закрытыми дверями, за которыми она не смела выйти. Удушье подступило к горлу, но Мэв старалась не поддаваться ему.

Покинув сад, она поднялась по лестнице. На третьем этаже тронула ручку двери белых покоев, что показала ей Эльвени.

Как же глупа была она в тот день, но какой умной себя мнила! Стоило ли мять постель ради пары часов бессонных метаний? Наверняка он ушёл, и ложе в его комнате пусто. Пройдя дальше, она открыла дверь и вошла в спальню без дрожи.

Приблизившись к кровати, Мэв поняла, что Далемар всё же не ушёл. Но при этом, бессонницей явно не страдал. Тихо забравшись в постель, чтобы не разбудить его, она думала провести остаток зари в горестном бодрствовании. Но сон сморил её сразу же, как голова коснулась подушки.