Merry dancers: дальше некуда (гет)

— Ты уверена, что хочешь именно этого? — заложив руки в карманы брюк, Грейвз стоял в бывшем кабинете Пилигрима, наблюдая за своей будущей женой, магией руководящей принесенным скарбом, распределяя его по пространству полочек и стола.

Завершив, она придирчиво заозиралась по сторонам и на миг сморщила свой прекрасный носик.

— Здесь пахнет старостью. — Джоконда изящно взмахнула пальцами — окно открылось настежь — только тогда она изволила посмотреть на Персиваля. — Нет, кабинет и должность мне все еще не нужны, но если есть хоть малейшая возможность задеть Пилигрима, то я ею воспользуюсь.

Он был с ней солидарен, в отличие от Пиквери, которая при личной встрече спустила на Персиваля собак, но чего она ожидала? Джоконду унизили, о ней ходили совершенно нелепые и грязные слухи. Пиквери весть об их помолвке не принесла ничего воодушевляющего, она даже не поздравила своего заместителя с таким серьезным шагом хотя бы из вежливости.

Джоконда подошла ближе и коснулась его груди ладонями, как будто застенчиво опустила взгляд, а затем, ничего не говоря, потянулась за поцелуем, ощущая, что с ним ей море по колено. Грейвз вспыхивал как спичка от одного ее прикосновения, с каждым днем все сильнее влюбляясь в эту женщину, как и она в него. Они действительно были на сто процентов совместимы и ощущали себя счастливцами, сумевшими найти идеальный союз. Их духовная близость и любовь появилась, преодолев множество преград, и теперь ничто не могло помешать их счастью.

Джоконда прянула в сторону, утерев губы, когда в кабинет вошла Джиллиан с двумя чашками кофе. Секретарь замерла на пороге, кажется, стука они не слышали.

— Ваш кофе, — чуть неловко сообщила она.

— Спасибо, Джиллиан, извини, что тебе добавилось работы, — сказала Джоконда, ведь с Пилигримом, переехавшим в самый дальний кабинет от этого, она все еще работала. — Обещаю, в МАКУСА я появляться буду нечасто и уж тем более, не буду загружать тебя работой.

— Прибавка к зарплате мне вовсе не помешала, — сообщила та, улыбнувшись и мазнув взглядом по невозмутимому Грейвзу. — Что ж, если я потребуюсь, ты знаешь, где меня искать, Пруденс, точнее, мэм, мисс Мерфи.

— Просто Пруденс, — дружелюбно попросила Джоконда; Джиллиан ей очень нравилась.

Когда та покинула кабинет, Джоконда опустилась в кресло и потянулась к чашке.

— Я до сих пор не видела Пилигрима, очень хочу посмотреть на его лицо.

— Хочешь сразу нарваться на ругань? — поинтересовался Персиваль, садясь напротив. — Во сколько тебе нужно отбыть в Вашингтон?

Джоконда тряхнула запястьем, перекручивая часы.

— Через час.

— Как думаешь, получится отговорить Кулиджа от посещения Парижа? — спросил он, понимая, что задача не из легких.

— Очень в этом сомневаюсь, если президенту что-то втемяшилось, то бесполезно переубеждать, видимо, придется его сопровождать в качестве референта, — вздохнула она, думая что совсем не хочет ехать в Европу. — Ничего, это всего на неделю. Я не очень хочу покидать Нью-Йорк и уж тем более отправляться в Европу…

— Я отправлю с тобой Абернети, — сказал Грейвз, — он опытный аврор. Не смотри на меня так, я верю, что ты сильная волшебница, но Гриндевальд очень опасен.

— Мне ли не знать… — безысходно усмехнулась Джоконда. — Я уже повидала одного могущественного Темного волшебника. Абернети хороший аврор, не спорю, но я бы хотела, чтобы поехал ты. Мне бы было спокойнее.

— Не могу, на носу избирательная кампания Пиквери, я как никогда нужен здесь. Уверен, что ее переизберут на следующий срок, но это часть моей работы.

— Я знаю, просто не хочу с тобой расставаться, — пояснила она, и он смягчился и заключил ее ладони в свои. — Я уже забыла, что значит спать одной, Персиваль, неделя без тебя — это невыносимо.

— Зато какой радостной будет встреча…

Он покинул ее кабинет, Джиллиан, сидящая за столом, тотчас сделалась сосредоточенной и стала увлеченно что-то записывать. Невзирая на то, что Джоконде она нравилась, эта девушка была целиком и полностью человеком Пилигрима, и не стоило ожидать, что она так легко сменит приоритеты. Каждый в МАКУСА отныне знал, что Пилигрима выселили, а его кабинет теперь занимала та самая девушка, ставшая объектом грязных слухов. На ее репутации это скажется не слишком хорошо, но обязательно найдутся и те, кто решат, что старика поставили на место. И поделом ему. Но все же, он был уважаемым волшебником и, наверное, старейшим сотрудником. Он не метил в президентское кресло и знавал многих до Пиквери, а тут какая-то соплячка так с ним обошлась. Однако никто не посмеет ничего сказать, все знали, что она невеста Главы магического правопорядка, а его в МАКУСА уважали не меньше, чем Пилигрима. Старик, опираясь на трость, встретился Грейвзу у лифта, он задрал нос и даже не собирался протягивать ладонь для рукопожатия.

— Вы собой довольны, Грейвз? — фамильярно обратился Пилигрим, не в силах сдержать гнева. — Вы пригрели на сердце змею.

Он только усмехнулся.

— Кажется, про меня вы ей говорили то же самое, — без интонаций ответил он, заходя вместе с ним в лифт и сказал гоблину: — Отдел магического правопорядка.

— Значит, вы друг друга стоите. Согнали безобидного старика с насиженного места…

— Это вы-то безобидный? — вскинул Грейвз бровь. — За подлость по отношению к безвинной девушке, вас, наконец, постигла кара…

— А она не так проста, — проигнорировав слова Грейвза, рассудил Пилигрим, — такая милая была, обходительная, а вон куда метила — встретить перспективного мужа в стенах МАКУСА. Уж простите, поздравлять с помолвкой не стану.

Он намеренно не делал комплимента ее таланту к коммуникациям, перед самим собой отрицая её незаурядность. В этом была его ошибка, он все еще рассуждал закостенелыми средневековыми традициями, где женщина не могла быть на одном интеллектуальном уровне с мужчиной.

— Мы как-нибудь переживём, — ответил Грейвз сдержанно, когда гоблин остановил лифт на нужном этаже.

Он вышел, больше не сказав ни слова, лишь затылком ощущая злобный взгляд старика, засидевшегося на своей должности; казалось, с него станется плюнуть ему в спину. И всё же, Джоконда права, что не забыла обиду, таких как он, нужно наказывать… Жаль, что тогда не было возможности ее защитить, Грейвз до сих пор испытывал вину за свою самонадеянность. Он лишний раз убедился, что судьба свела его с правильной женщиной, ведь они полностью разделяли взгляды друг друга…

* * *

Джоконда замерла на пороге Овального кабинета, увидев привычную картину — Кулидж сидел за массивным столом, изучая какие-то документы. Как будто и не было трех месяцев, что они не виделись, и сердце ее наполнилось теплом и каким-то совершенно не поддающимся объяснению светом. В своем привычном сером костюме, гладко выбритый, молодящийся мужчина, он все равно выглядел старше, виною всему были вовсе не морщины, а мудрость прожитых лет, отражающаяся в глазах.

— Господин президент, — на вдохе произнесла она, вновь ощутив укол светлой ностальгии, словно встретила Дамблдора, — как же я рада вас видеть…

Он смотрел на нее из-под бровей, приподняв уголки губ. Президент встал из-за стола и протянул ладонь.

— Наконец-то, и я рад вас видеть, Пруденс. Подковерные интриги мира волшебников ничуть не уступают нашим.

Она была склонна с ним согласиться.

— Я уверена, только благодаря вам я здесь. — Джоконда и не думала скрывать, что разгадала его хитрость, но упоминать о том, что возвращаться она вовсе не хотела и ее нынешняя жизнь ее полностью устраивала не стала. — Спасибо.

— Такими кадрами, как вы, грех разбрасываться.

— Даже невзирая на мое темное прошлое? — заметила она невольно, чтобы он сам не добавил ложку дегтя.

— Вы ведь исправились? Каждый заслуживает второго шанса, не так ли? — вкрадчиво сказал Кулидж и, наконец, заметил ее обручальное кольцо. — Кажется, вас можно поздравить?

Джоконда смущенно улыбнулась, опустив взгляд и, покрутив кольцо на пальце, коротко прокомментировала:

— Жизнь — штука непредсказуемая.

— Отнюдь, думаю, это было вполне закономерно, хотя, пожалуй, довольно стремительно. Когда я буду иметь честь называть вас миссис Грейвз?

Джоконда еще не успела задуматься о том, что скоро возьмет другую фамилию, почувствовала, как к щекам прилил жар. И хотя она жила под многими именами, но этот шаг, эта мрачная фамилия, казалось, была чем-то совершенно особенным. Фамилия мужа — она скоро станет женой самого любимого на свете человека, и от осознания этого просто подкашивались колени. Пускай даже под именем Пруденс, но она выйдет замуж по-настоящему, это будет классическое бракосочетание с магическим обрядом.

— Мы еще не назначили дату, но хотелось бы летом. Не думаю, что мы будем превращать это в грандиозное событие, мы не склонны к такому, — поделилась она.

— Любовь любит тишину, — подсказал Кулидж, возможно, он действительно разделял ее взгляды.

— Как Грейс? — спросила Джоконда, заметив на столе президента ту самую ручку, которую подарила ему на Рождество; от этого внутри разлилось тепло. — Она была очень взволнована, когда мы виделись в последний раз.

— И она взволнована вновь из-за моего путешествия в Париж. Поэтому я беру ее с собой, тем более, предстоит неделя на круизном лайнере.

— Немудрено, думаю, Пилигрим рассказал вам о том, что происходит в Европе. Магическое сообщество напугано, и для путешествий сейчас не лучшее время, — согласилась с его женой Джоконда. — Могу лишь предложить сопровождать вас в Париже и, если позволите, взять с собой мистера Абернети и нескольких авроров для круглосуточной охраны, включая неделю на лайнере.

Кулидж посмотрел на нее с сомнением:

— И, стало быть, вы не попытаетесь меня отговорить, Пруденс?

Она развела руками и лукаво улыбнулась.

— А это вообще возможно? — и спустя короткую паузу продолжила: — Так зачем сотрясать воздух лишними словами? Всё же, я надеюсь, что вы осознаете опасность и позволите мне и Абернети находиться рядом без каких-либо исключений.

Кулидж вздохнул, понимая, что выбора нет, но он был вовсе не против такой компании.

— Что ж, мы отправляемся через два дня… Только в одну сторону путешествие займет около семи дней, но мы решили совместить приятное с полезным и немного отдохнуть.

— Вы же не против, если мы с Абернети встретим вас с корабля уже во Франции? С вами на корабле будут авроры…

* * *

Джоконда и Лоуренс встречали президента и его супругу в порту Гавра на западном побережье Франции, где они в сопровождении авроров и охраны сели на поезд и отправились в недолгое четырехчасовое путешествие, рассматривая пейзажи за окном, наблюдая за первыми зелеными всходами на лугах и полях. В Нью-Йорке весна еще не вступила в свои права, и было даже чуточку обидно, но раз выпал такой шанс, почему бы не насладиться более приятной погодой? Джоконда пробовала отправить сообщение Персивалю по зачарованной монете, но, похоже, такие расстояния были неподвластны этим чарам, а значит, по приезду в Париж стоит воспользоваться магической межконтинентальной почтой. Почтовое отделение должно хотя бы раз в два дня отправлять письма. Совы такое расстояние едва ли могли преодолеть, поэтому почтальоны перемещались между странами при помощи портключей. Не лучшая для здоровья профессия: говорят, к пенсии они становятся чуть ли не прозрачными — так плохо влияют постоянные перемещения на организм.

Со времени своего появления в двадцатых Джоконда впервые покинула Америку. Франция была ее домом где-то уже в далеком прошлом, и потому она ощутила укол ностальгии. Париж они с матерью посещали довольно часто, в основном, чтобы закупиться в его магической части или просто погулять. Когда поезд въехал в черту города, Джоконда поняла, что Париж почти не изменился, разве что горожане двадцатых не отличаются расовым разнообразием, а по мощеным улочкам снуют такие же как в Нью-Йорке винтажные автомобили, хотя она уже настолько привыкла к этой жизни, что почти не вспоминала о том, как все выглядит в две тысячи семнадцатом. Их посадили в один из таких автомобилей и отправили в фешенебельный отель в самом сердце старого города. Поездка выдалась молчаливой, но, кажется, все были слишком увлечены созерцанием Парижа, чтобы отвлекаться на разговоры. Они проехали под триумфальной аркой, и Джоконде едва удалось сдержаться и не высунуть голову из окна и посмотреть наверх. Эйфелева башня стояла уже почти сорок лет, и ее вид почему-то принес ощущение, что можно коснуться далекого дома. Кортеж президента остановился возле отеля с панорамными высокими окнами первого этажа, выходящими на главный фасад Собора Парижской Богоматери, и Джоконда с Грейс застыли в созерцательном умилении. Средневековое здание посреди Парижа даже в солнечный день выглядело мрачным — готика, как она есть. Гармоничность пропорций западного фасада в равновесии форм вырастала сводами над старинной частью Парижа, а ветхозаветные цари взирали на туристов и жителей города в немом великолепии. Резное окно-роза под глубокой аркой отмечало своим диаметром центральный неф и высоту свода. Легкостью и стройностью верхняя часть здания была обязаны украшенному резьбой карнизу и изящной аркатуре из тонких колонок. Все проемы порталов и окон, как и стрельчатая арка, придавали фасаду динамичность, создавая ощущение устремленности всех форм вверх.

— Мы должны выделить день на осмотр достопримечательностей, дорогой, — восхищенно сказала Грейс, наверное, мечтая попасть внутрь и обойти со всех сторон. — А еще я очень хочу в Лувр.

Кулидж коснулся спины супруги с неизменной ласковой улыбкой, пока сотрудники отеля в забавных сюртуках занимались багажом.

— Конечно, дорогая, я думаю, получится даже два дня. Я и сам не хочу всю неделю работать, тем более, у нас как будто второй медовый месяц.

Джоконда все смотрела на этих людей, мечтая, чтобы и у них с Персивалем всегда была такая глубокая любовь. Претерпит ли она изменения с течением времени? Станет ли спокойнее? В физическом ее проявлении они были ненасытны и не могли надышаться друг другом. Пусть все так и остается, но Джоконда знала, что это едва ли возможно с течением лет. Она несомненно мечтала, чтобы они с Персивалем старели, подобно чете Кулиджей, все еще заглядывая друг к другу в глаза с невероятной и искренней привязанностью. Стареть… Джоконда усмехнулась, Кулиджам было около пятидесяти с небольшим, Грейвзу — сорок четыре, но волшебники старели медленнее, их век был длиннее.

Наверняка президенту и его супруге захочется поужинать наедине, поэтому Джоконда озаботилась заказом сразу двух столиков в ресторане отеля — они с Абернети отдельно. Что ж, за время поездки в поезде он не проявил своих странных выпадов в ее сторону: или же сознавал, чья она невеста, или просто отболел — любой вариант ее бы устроил. Признаться, она еще не встречала молодых людей, которые при виде нее впадали в такой эмоциональный ступор, чаще замечала такое за воздыхателями Викки Уизли, но той, кажется, подобное нравилось. На верхнем этаже отеля было всего два номера — люксы, и Джоконда с сомнением отнеслась к тому, что будет делить один номер на двоих с Лоуренсом Абернети — МАКУСА не поскупились на шикарный Люкс. Фактически четырехкомнатные апартаменты, считая гигантскую гостиную с двумя спальнями с личными санузлами, детской, вполне подходили двум коллегам. Главное, как можно ближе находиться к Кулиджам.

И всё же, Лоуренс, помогая ей снять легкий плащ, заметно нервничал — кажется, его руки подрагивали. Он слишком долго держал в руках плащ, прежде чем повесить на вешалку, ей показалось, что его ноздри трепещут, словно стараясь уловить аромат, и это, признаться, немного раздражало. Но Джоконда давно научилась подавлять эмоции и поэтому, сообщив, что переоденется и будет через пять минут, отправилась в спальню, где уже стоял ее небольшой саквояж. Похоже, эту неделю придется тренировать терпение. Джоконда, снимая блузку, внезапно сверкнула взглядом в сторону двери в спальню и невербально запечатала ее заклинанием помощнее, хотя наверняка Лоуренс был незаурядным волшебником, которому разрушить подобные чары не составило бы труда. Стараясь не поддаваться паранойе, Джоконда отгоняла мысли о том, что спать за соседней стеной тоже будет не слишком комфортно, но он же не вломится ночью? Нет, Абернети вряд ли был на такое способен, в конце концов, он довольно сдержанный и образованный молодой человек, а не маньяк какой-то, и все же, в памяти то и дело всплывалала Зельда, которая пошла на отчаянный шаг, чтобы добиться внимания Чарльза Уилби…

Джоконда не стала брать во Францию эпатажную одежду, к которой привыкла, развиваясь в индустрии моды. Она не хотела привлекать особого внимания, отказалась даже от приталенного платья в пользу изумрудного модного прямого кроя до колен, собранного на бедрах поясом с изящной брошью в виде листа папоротника. Волосы пришлось заколоть на затылке в слабый узел и ослабить несколько прядей спереди. К ультракоротким стрижкам двадцатых Джоконда была совсем не готова, она была уверена, что и Персиваля хватит удар, если она осмелится отрезать волосы — он так и сказал однажды: “Не хочу спать в одной постели с Чарльзом Уилби, у меня и так нервный тик случается от некоторых твоих привычек, как будто вижу его во плоти".

Подхватив серебристый клатч из расширенного магией саквояжа, Джоконда вышла из спальни, обнаружив Абернети у окна рассматривающим город. Отель возвышался над рядом домов ниже на несколько этажей, и потому Париж был почти как на ладони. Когда он обернулся, то замер в нерешительности, а глаза его вспыхнули восхищением. В ее образе не было ничего сверхъестественного, всего лишь простое коктейльное платье, как раз для ужина в ресторане, но даже в нем Абернети смотрел на нее, как на самую красивую женщину на Земле — это было написано у него на лице.

— Вы прекрасны, мисс Мерфи, — он запнулся, густо краснея, — я хотел сказать, ваше платье очень красивое.

В этот момент в дверь постучали, избавив Лоуренса от неловкости.

— Президент и его супруга готовы, — сообщил один из охранников — серьезный мужчина в черном деловом костюме и с суровым лицом человека, пережившего ужасы войны.

Джоконда заверила президента, что они еще успеют наобщаться, и настояла на том, чтобы они с Грейс ужинали вдвоем, наслаждаясь видом Нотр-Дама с лучшего столика возле самого окна, в то время как они с Лоуренсом заняли местечко в углу, где на стенах были развешаны фотографии современных художников, писателей и музыкантов. Она старалась не смотреть в открытую, а наблюдала за Кулиджами периферическим зрением, думая о чем-то своем. Отсутствие Сухого закона позволило им с Абернети заказать по бокалу красного вина к мясным блюдам. Поздним вечером вряд ли кто-то из них, включая президента, соберется на прогулку, да и за окном, кажется, стал накрапывать мелкий дождик. Завтра у Кулиджа довольно плотный график и с утра до вечера деловые встречи, следовательно, стоит лечь пораньше.

— Мистер Абернети, завтра, полагаю, можете быть свободны до того, как президент закончит все деловые встречи.

Она достала записную книжку и, пройдясь по корешку, открыла на месте, где была закладка с изображением феникса, который как будто пытался обжечь страницы жаром крыльев.

— Стало быть, я заступаю вечером? — уточнил он, стараясь не пялиться на помолвочное кольцо на ее пальце.

После чистки магией оно засияло новизной и больше не выглядело антиквариатом. Джоконде оно даже стало нравиться, да и какая разница, ведь главное не то, как оно выглядит, а то, что означает, и от одного взгляда на него сердце наполнялось теплом. Она до сих пор не понимала, как та встреча в “Седом Консьерже” перевернула всю ее жизнь, и почему здесь, в двадцатых ее поджидало такое безоговорочное счастье, с мужчиной, к которому вначале было невозможно подступиться.

— Да, присоединитесь к нам вечером для дополнительного сопровождения. Наверняка президент захочет пройтись по центру.

— А вы? Никакого отдыха? — спросил Лоуренс.

— Это командировка, она ненадолго, да и компания Кулиджей мне весьма приятна. Устают лишь от того, что не нравится, — пояснила Джоконда очевидное.

— Как вам удается, мисс Мерфи? — чуть задрав подбородок, спросил Лоуренс, покачивая бокалом, давая вину подышать. — Почему все проникаются к вам такой симпатией? Даже мистер Грейвз…

Она не думала, что он задаст этот вопрос. В силу воспитания Абернети не стал бы заводить разговор о слухах, которые о ней ходили, но все же не сдержал любопытства хоть в чем-то.

— Особенно Пилигрим, полагаю, — без зла, но с иронией заметила Джоконда, наслаждаясь великолепным французским вином; нужно будет прихватить домой пару бутылок. — Я понимаю ваш интерес, а также понимаю, что и вы стали свидетелем слухов в МАКУСА. Я не хочу, чтобы вы думали обо мне или Персивале плохо. Это просто любовь с первого взгляда, и с тех пор работа на Пилигрима отошла для меня на второй план. Карьера не все, что составляет смысл моей жизни.

— Простите за прямолинейность, мисс Мерфи, но одни слухи все же подтвердились. — Она соединила брови, не понимая, о чем он, и тогда Абернети, кивнув на ее кольцо, продолжил: — Слухи про выгодное замужество.

Она только ахнула, совершенно не ожидая подобного. Он и впрямь был несколько бестактен, возможно, испытывал обыкновенную ревность.

— Для кого? Для Персиваля, мистер Абернети? — не слишком довольно ответила она, разочарованно сжимая ножку бокала; Персивалю можно было только посочувствовать: его лучший аврор оказался таким болваном... — Я богатая наследница, боюсь, что меня вряд ли интересуют чьи-то деньги.

— Но насколько я знаю, мистер Грейвз тоже весьма обеспечен, помимо этого он занимает положение в обществе…

— С вашего позволения, мистер Абернети, но это грубость. Если бы я хотела выйти замуж по расчету, я бы выбрала графа из какого-нибудь древнего европейского рода.

Джоконда бы непременно покинула его компанию, если бы не должна была оставаться подле президента. Такого откровенного хамства она не ожидала, и ей нужно было жить с Абернети буквально через стену всю следующую неделю. Увидев, какой злобой наполнились ее глаза, он тотчас стушевался и опустил голову.

— Простите, мисс Мерфи, — он поднялся, жутко скрипнув креслом, — я не должен был… Я побуду у бара.

И он стремительно и нервно удалился, забыв свой пиджак на спинке и бокал вина на столе, что привлекло внимание президента. Кулидж сощурился, взглядом спрашивая что случилось, но Джоконда только качнула головой и вновь принялась за ужин, не собираясь копаться в мозгах Абернети, который так и не научился общаться с женщинами. Персиваль выделял его, как единственного, способного стать ему заместителем аврора, а значит, Абернети все же действительно был достойным человеком, и только это, возможно, не позволило отчитать его в той форме, которой он, несомненно, заслуживал.

После ужина, проводив президента до дверей, они молча зашли в свои апартаменты, но Джоконда, чувствуя некоторую свободу, подхватила плащ и, приманив из комнаты шелковый платок, молча вышла, даже не посмотрев на Абернети. Ей нужна прогулка и свежий воздух, пусть на улице уже давно стемнело, а освещение ночного Парижа двадцатых годов было не слишком ярким. Она не собиралась отходить далеко, всего лишь двадцатиминутная прогулка вокруг Нотр-Дама в надежде, что когда она вернется, не встретит Лоуренса в гостиной.

Фасад не был подсвечен мощными прожекторами, но и неяркого света уличных фонарей и проступающей из-за облаков луны было достаточно, чтобы восхититься величественным средневековым собором, вырастающим посреди старой части города в мрачном великолепии. Таким Нотр-Дам выглядел действительно устрашающе, силуэты горгулий, едва видневшиеся наверху, проступающие из тьмы, казалось, вот-вот оживут. Очутиться здесь было сродни возвращению в свое время, в Нью-Йорке она не нашла бы ни одного места, способного подарить ощущение дома, не считая поместья Уилби, отчасти напоминающего Хогвартс. Неспешно прогуливаясь вдоль собора по опустевшей улице, она с удовольствием плыла в своих мыслях, размышляла о том, что обрела в этом веке, и что оставила в будущем, понимая, что жизнь ее полностью поменялась, что желание вернуться в будущее хоть и не угасло, но стало понемногу растворяться в действительности. Как бы не распорядилась судьба, Джоконда знала, что уже никуда не сможет деться от Персиваля, ведь он был ее настоящим и будущим. Выбирать между ним и матерью было бы слишком жестоко, и хотя ее сердце всё еще тянулось к ней, но она отныне очень сильно сомневалась в том, что сможет забрать с собой в будущее супруга, при условии, если он даже согласится. Она однажды уже попробовала совершить подобное, и Время наказало ее, отправив еще дальше в прошлое, а значит, все может сделаться только хуже. Ее место здесь, в двадцатых, рядом с ним. Впереди была война с Гриндевальдом, сопряженная с самой чудовищной Второй мировой, в двадцать шестом году родится Лорд Волдеморт, а в тридцать седьмом Моргана Дамблдор совершит скачок в будущее с маленькой дочкой на руках, и временная петля начнется. Джоконда понимала свое финальное предназначение. Осознала это сразу, как только попала в прошлое: ей суждено посадить ту поляну в Запретном лесу, ведь, она не сомневалась, Моргана Дамблдор была первой волшебницей, случайно обнаружившей свойства цветов перемещать волшебников во времени дальше чем на два часа. Но где же искать эти цветы с непривычным слуху названием Кусулумбуку?

Уже собираясь повернуть в сторону отеля, Джоконда заметила движение возле одного из боковых входов в собор: темная фигура в отсвете дальнего фонаря, судя по комплекции — мужчина достал волшебную палочку — да, это определенно была она! — а Джоконда скрылась в тени за кустом кипариса и достала свою, окружив себя отвлекающими чарами. Человек в надвинутом на глаза капюшоне заозирался по сторонам — с чего бы ему вести себя так подозрительно? — заклинанием вскрыл тяжелый замок на цепи. Дверь с тихим скрипом отворилась, пустив его внутрь. Следовало сообщить в местные органы магического правопорядка, что волшебник незаконно проник на закрытую территорию или хотя бы дать знать аврорам, охраняющим периметр отеля, но, конечно, трезвое и взвешенное решение пришло к ней не сразу, а лишь когда она самонадеянно влипла в неприятности, скользнув в открытую дверь вслед за ним. Внутри собора был единственный источник освещения — зажженный канделябр у алтаря, оттого это место выглядело пугающим. Действующий собор ночью спал, пустовали скамьи для прихожан — не менее сорока рядов, таким огромным был внутри, превышал размеры Большого зала Хогвартса. Здесь сам себе ты мог показаться совсем коротышкой из-за устремленных вверх узких сводов и стрельчатых окон у алтаря. Джоконда спряталась за одной из массивных колонн, найдя волшебника, устремившегося к алтарю по центральному проходу, облизывая полами мантии скамьи. Джоконда только задержала дыхание, цепенея от ужаса, поймав схожесть его образа с образом Пожирателя Смерти. Она бесшумно двинулась следом, скользя от арки к арке и не издавая ни одного звука, в то время как волшебник не озаботился наложением на себя отвлекающих чар и чар неслышимости. Он был уверен, что находится в Нотр-Даме один. Остановившись у алтаря, он вознес свою палочку ввысь.

— Экспеллиармус! — только и успела воскликнуть Джоконда, не понимая, что он намерен сделать.

— Протего! — в резком развороте бросил маг, и отраженное заклинание угодило в саму Джоконду, отбросив ее на скамьи.

Только в этот момент она поняла, что устраивать слежку в одиночку было ошибкой. Удар о скамью пришелся аккурат на плечо, и Джоконда взвыла от боли. Она работала аврором, но все же ее навыков оказалось недостаточно, чтобы оказаться незамеченной и проиграть в первую же секунду в дуэли. Волшебник тотчас обездвижил ее вторым заклинанием и, оглядев отобранную волшебную палочку, кинул ее на лавку, словно ненужный кусок дерева, и та просто скатилась, с отражающимся от сводов звуком упав на каменный пол.

— Значит, мне не показалось, — равнодушно сказал он на французском, сев возле Джоконды на корточки и захватив ее скулы пальцами, вынудив на прямой испуганный взгляд. — И давно вы за мной следите, мадемуазель? Кто послал вас?

Голос его был тихим и вкрадчивым и внушал нарастающую тревогу. Когда Джоконда стала такой безответственной? Неужели ей нечего было терять, чтобы так рисковать? Что вообще нашло на нее? Или она всё ещё мнила себя аврором? Волшебник использовал беспалочковую магию, чтобы расколдовать только ее голову. По крайней мере, он сразу не убил ее, как это могла бы сделать Белла Лестрейндж, но в этом времени ещё не существовало жестоких Пожирателей Смерти. Тогда кто же этот мужчина?

— Я не следила за вами, мсье, просто увидела, как кто-то незаконно использует магию в закрытом для посещения ночью соборе, — ответила она честно, однако в ответ донесся недоверчивый смешок.

— Так я и поверил.

— Я живу в отеле напротив, мсье, можете проверить мои документы.

Он оглядел выглядывающее из-под пальто коктейльное платье и коснулся ее клатча, сразу же обнаружив искомые документы на имя Пруденс Мерфи, англичанки с видом на жительство в США, карточку заселения в отель, датированную сегодняшним числом, а также удостоверение должностного лица из МАКУСА. Тут Джоконда осознала, что это может склонить его к решительным действиям и стремительно оборвать ее жизнь.

— МАКУСА, как интересно, мадемуазель Мерфи, — продолжал он на французском, — Консультант по коммуникациям с немагическим правительством. Не слишком ли вы юны для такой высокой должности? — стал потешаться он.

— Молодость не противоречит уму, — обидчиво сказала она.

— И этот ум заставил вас последовать за незнакомцем, проникшим в Нотр-Дам? — вновь сыронизировал волшебник.

— Здесь, мсье, ум проиграл импульсивности, — согласилась она невозмутимо, чуть вскинув брови, всеми силами стараясь продлить разговор, пока обдумывала, как выбраться из этой ситуации. — Что вы здесь забыли под покровом ночи?

— Невыгодное положение для вопросов, — он задумчиво коснулся губ пальцем; губы — единственное что виднелось из-под капюшона. — Едва ли это должно вас касаться.

Оставив ее на полу, он просто встал и неожиданно подобрал ее волшебную палочку, направил ее вверх, следом — точным рубящим движением вперед, произнося незнакомое заклинание. Тотчас раздался скрежет сдвигаемых камней. Каменный алтарь с крестом на нем отъехал в сторону, а пол начал, плита за плитой, разбираться, образуя почти ровную траншею и поднимая вверх каменную взвесь. Словно дирижер руководя ее волшебной палочкой, он аккуратно разбирал алтарь собора, с уважением относясь к его многовековой истории и не собираясь использовать более грязную и быструю Бомбарду. Когда вокруг образовавшейся дыры собралась куча плит он поднял вверх нечто объемное, и Джоконда напряженно пыталась разглядеть из-за закрывающей обзор скамьи что же это. Ее глаза расширились от удивления. Это был саркофаг — пыльный свинцовый саркофаг, и следом вверх поднялся второй.

Она не слышала о тайных захоронениях в Нотр-Даме, а он, похоже, точно знал, что искал, более того, он знал, в каком месте погребены эти тела.

— Любопытно, не так ли? — вкрадчиво проговорил он, словно ему действительно была интересна реакция его жертвы.

— Что вы собираетесь… — Она осеклась, когда крышка одного из саркофагов поднялась вверх, и, заглянув внутрь, мужчина опустил ее на место.

Он бережно вернул первый саркофаг обратно в могилу, закупорив его.

— Я не вандал, мисс Мерфи, — прорезь капюшона обернулась к ней, хотя она и не собиралась озвучивать мысли, — я исследователь. И я кое-что ищу — одну реликвию, погребенную здесь два века назад таким же искателем, как и я.

Его рука исчезла внутри, послышался сухой хруст, и волшебник потянул золотую цепочку, перехватив ее поудобнее, дернул ее с новым хрустом и вытянул наверх грязную подвеску в виде, кажется, восьмиконечной звезды с зеленым камнем в сердцевине, когда внезапно в витраже одного из стрельчатых окон над алтарем сверкнула через красное стекло устрашающе прекрасная луна. И в этот момент что-то начало происходить: разгораясь таинственным светом, переливаясь холодными цветами от белого до пурпурного, нечто засияло из саркофага, на миг осветив мрачный собор Северным сиянием, отразившимся на высоком потолке Нотр-Дама, но тут же потухшем, заставляя глаза снова привыкать к полумраку.

— Великолепно, не правда ли? — раздался почти благоговейный голос мужчины в капюшоне; убрав подвеску-октограмму в карман мантии, он потянулся к изголовью саркофага и осторожно поднял вверх венок из невзрачных, засохших коричневых цветов. — После того, как эти цветы сорвали, они могут засиять вновь при свете луны следующей ночью, но магия с течением веков в них ослабла. Их положили свежими в могилу этого волшебника, и только отсутствие воздуха и света не позволило им растерять крупицы Северного сияния, которое мы сейчас наблюдали.

Не услышав никакой реакции на свое выступление, мужчина обернулся, чтобы увидеть замершую девушку, не мигая глядящую на осыпающийся ветхий венок в его руках. Волшебник вернул остатки венка обратно его владельцу.

— Кусулумбуку… — одними губами произнесла Джоконда, как будто не веря собственным глазам. — Откуда они здесь, в центре Парижа?..

— Вы… — недоверчиво произнес волшебник, — откуда вы знаете об этих цветах?

— Я ищу их повсюду… — Напрочь забыв про осторожность, впечатленная Джоконда не смогла сдержать слов.

Повисло молчание. Как много людей на Земле могли знать о существовании столь редкого, почти нигде не упоминающегося растения из африканской детской сказки? Волшебник быстрым шагом подошел к ней и снова опустился на корточки, угрожающе схватив ее за плечи:

— Говорите, что вы знаете о них?! — рявкнул он неожиданно, от былого благоговения и спокойствия в голосе не осталось и следа.

— Слишком мало, мсье, слишком мало, чтобы понять, где начать поиски. Пожалуйста, — она умоляюще смотрела на него и словно сумасшедшая, просила: — расколдуйте меня, я должна их осмотреть! Это вопрос жизни и смерти!

Прорезь капюшона дернулась, казалось, что под тканью прячутся глаза, наполненные сомнением вперемешку с удивлением.

— Зачем они вам? Вы тоже хотите заглянуть в будущее? — спросил он, а Джоконда вновь нахмурилась, не понимая о чем он, но правды сказать не могла.

— Да… — ее голос дрогнул, и ответ мог показаться вопросительным, но затем она добавила более уверенно: — Да, я хочу знать, что ждет этот мир… Всегда хотела.

И неожиданно путы магии ослабли. Палочка Джоконды всё еще находилась у незнакомца, и она вряд ли смогла бы одолеть его. Он протянул бледную ладонь и помог ей подняться, и она, шатаясь, будто пьяная, повернулась спиной к человеку, который наверняка представлял опасность, и неуверенно побрела в сторону саркофага, чтобы увидеть жуткие иссохшие останки с распиленным черепом, на котором небрежно оставленный незнакомцем, лежал рассыпающийся на глазах венок из уродливых засохших цветов. Она коснулась одного из соцветий, но оно тотчас превратилось в прах, безо всякой надежды осмотрела каждый листик, каждый оставшийся лепесток.

— Нет семян, нет корней, а даже если бы и были, то они, увы, давно стали бы тленом. — Джоконда тяжело вздохнула. — Кто этот волшебник в саркофаге?

— Маркиз Франсуа Де Кюстин, волшебник семнадцатого века, который искал Кусулумбуку и, судя по всему, смог найти, — раздался настороженный голос прямо за ее спиной.

— А эта вещь, октограмма, которая была в его саркофаге? Могу я взглянуть?.. — почувствовав сухость в горле, попросила она, а волшебник медлил, будто гадая, с чего бы ему довериться следившей за ним девушке? Да и сама Джоконда находилась в каком-то трансе. — Я прошу вас, у вас моя волшебная палочка, я не стану предпринимать никаких действий. Я, кажется, знаю что это…

— Компас, верно? — подсказал мужчина, помедлив, достав подвеску из кармана.

Джоконда осмелилась коснуться пыльного металла в его ладони, проведя пальцами по граням.

— Верно, это не украшение. — Она осторожно перевернула артефакт в его ладони, заметив углубление в центре с другой стороны. — Но… Это только его часть. Этот артефакт, я уже видела его. Не хватает круглого диска с отметками четырех сторон света. — Джоконда помнила его, этот артефакт описывался лишь в одной встреченной ею книге — в Тайной Комнате в Хогвартсе. Его создал Салазар Слизерин.

— Откуда вам столько известно о нем, мисс Мерфи? — все еще настороженно спросил волшебник.

Она опешила, осознав, что сказала слишком много.

— Мой друг показывал мне его рисунки, он искал его части, ведь этот компас указывает на самое сокровенное желаемое в мире. Похоже для маркиза это были цветы Кусулумбуку…

Волшебник схватил ее за предплечья и вкрадчиво спросил:

— Где сейчас ваш друг, быть может он знает, как найти вторую часть?..

Но Джоконда только покачала головой, увязая во все большей лжи:

— Боюсь, он умер во время войны, мсье, но я могу попробовать что-то разузнать, — нашла она повод уйти отсюда невредимой, хотя все еще не понимала, какова его цель и представляет ли он угрозу её жизни.

Он все еще раздумывал, как с ней поступить, но, очевидно, не желал терять нить, которая может привести его к цветам Кусулумбуку. А у него была часть компаса Слизерина, способная осуществить это желание. Смогут ли они прийти к какому-то соглашению под сводами ночного Нотр-Дама?

— Как долго вы намерены пробыть в Париже, мисс Мерфи?.. — растягивая каждое слово, словно не был уверен в собственном решении, спросил он.

— Еще неделю, мсье.

— Уходите, я найду способ с вами связаться, я знаю, где вы живёте.

— Да, мсье, — вежливо ответила она, пряча страх за подлинным интересом к поиску цветов, но в глубине души не веря в реальность происходящего, увидев первую за столь долгое время зацепку.

И его руки пропали, волшебник протянул ей волшебную палочку, и она тронулась в сторону боковых дверей, спиной ощущая его взгляд и недоверие, словно в ожидании, что она снова попытается его обезоружить. Когда Джоконда достигла дверей, она услышала, как с каменным скрежетом напольные плиты вновь встают на место, возвращая в неизвестную могилу два саркофага, о которых наверняка больше не узнает ни одна живая душа…