Киберпанк для Учихи. Перезапуск (гет)

На первом же привале Наама осознала то, о чем совершенно не подумала утром.

— А туалет?! — воскликнула она, глядя, как шиноби спокойно рассаживаются на траве прямо на обочине и достают из рюкзаков перекус.

Шисуи махнул рукой в сторону деревьев.

— Выбирай любой куст. — Он широко улыбнулся. — Подсматривать не будем.

У Наамы задергалось веко под правым глазом.

— Вы серьезно? — Ее голос дрожал.

— А что такого? — Шисуи почесал затылок.

— Но там насекомые! — Она мотнула головой. — Ужасное место! Отвратительный! Итачи, я тебя ненавижу!

Тот поднял на нее извиняющийся взгляд и ободряюще улыбнулся. Наама честно постаралась принять ситуацию. В конце концов, на что она надеялась? Что вдоль лесной дороги через каждые сто метров стоят комфортабельные туалетные кабинки? Вот уж наивная. Глянув в сторону леса, Наама решила, что пока не сильно-то и хочется, и устроилась на мягкой траве рядом с остальными.

— А куда мы вообще идем? — спросила она.

— Пока у нас нет зацепок, как перенести тебя обратно, — ответил Итачи. — Мы даже не можем сказать наверняка, твой мир — параллельно существующее измерение или что-то другое. Возможно, появятся догадки, когда поговорим с кем-то из великих старейшин священных земель.

— Ого! — восхитился Шисуи. — По слухам старейшинам более тысячи лет! Но как мы попадем туда? Ведь только избранные знают путь в священные земли.

— Все верно. — Итачи кивнул. — Поэтому для начала мы найдем проводника.

— Звучит загадочно. — Наама взяла протянутый Шисуи онигири.

— Но вряд ли эти поиски будут простыми, — добавил он.

— Даже не надеялась, — пожала плечами Наама и скривилась, с ужасом представив, как же быть с душем. Неужели придется каждый вечер протираться мокрой тряпочкой?

Ее передернуло от отвращения, но она заставила себя собраться. Не плакать же в конце концов из-за этого всю дорогу. Странно, конечно, неудобно, даже ужасно, но ничего. Она выживет, а потом все это будет в красках рассказывать дома. Наама представила побледневшего Гиониса и расхохоталась.

Еще смешнее становилось от недоумения в глазах шиноби.

— Наама, ты чего? Что тебя так рассмешило? — спрашивал Шисуи, а потом засмеялся вместе с ней, Какаши тоже не выдержал.

Даже Итачи слегка улыбнулся краешком губ, и Наама вспомнила его искренний смех после первой медитации в космопорте. Неужели Итачи вообще никогда не смеется? Он поймал ее взгляд и тут же отвернулся. Наама вздохнула. Веселость испарилась моментально. Она все еще сопереживала ему, и с этим невозможно было что-то поделать. Наама надеялась, что, когда он уйдет, их связь оборвется окончательно, но она ушла вместе с ним.

Наама на мгновение зажмурилась, чтобы отбросить лишние раздумья, и с усердием принялась уминать рисовый пирожок. Мало ли в конце концов, кому она сочувствует! Вон Какаши с Шисуи ей тоже жалко. И вовсе это сопереживание не «особенное».

— Что ж. — Когда все окончательно успокоились, начал Итачи. — Мы отошли достаточно далеко от Конохи. Наама, тебе надо научиться контролировать свои способности.

— Да и вообще, неплохо было бы получить хоть минимальные навыки выживания, — добавил Какаши.

— А? — Наама перестала жевать, удивившись серьезным взглядам шиноби. — Вы же говорили, мне нельзя медитировать.

— Здесь можно попробовать.

— К тому же теперь мы сможем подавлять твою чакру, Хокаге дал специальные печати.

— Оу… Думаете, стоит?

— Конечно, — кивнул Какаши. — Ты должна уметь управлять своей способностью. Вообще любопытно, сколько ты можешь впитать чакры. И почему этот символ у тебя на груди начал светиться во время прошлого раза?

Наама расстегнула молнию немного больше, обнажив весь рисунок.

— Хм… — Какаши нахмурился и посмотрел на Итачи. — Мне кажется, или он похож на рисунок твоего шарингана?

— Не кажется. Но это долгая и довольно странная история, — подтвердил тот. — Если коротко — именно эта татуировка связала нас. Так что происходит с ней во время медитации?

— Когда я копить чакра, она начала светиться и нагреваться, — вспомнила Наама. — И часть энергии всасывалась туда сама. Может быть, из-за нее мне было так легко медитировать дома после госпиталя? Эта штука и там работала, но я не замечать на такой малый количестве чакра.

— Не нравится мне это, — пробормотал Какаши.

— Я видел тренировочный полигон… — вторил ему Шисуи.

Итачи встал.

— Вот поэтому ты должна научиться контролировать себя. Хотя бы для того, чтобы после медитации, не теряла все силы. Так ведь можно и умереть.

Наама скривилась и обняла себя руками, будто так можно было защититься от жестокой реальности. А ведь она наивно полагала, что больше не придется рисковать.

— Ладно, я согласна, — вздохнула она.

— Тогда надо распределить нагрузку! — воодушевленно начал Шисуи и поправил повязку на лице. — Один раз в день тренировка с чакрой, еще один — ниндзюцу. Правда, в таком случае наш путь замедлится…

Итачи достал кунай и посмотрел на Нааму внимательным оценивающим взглядом, словно раздумывал, дать его ей или нет.

— Лучше не спешить и научить Нааму чему-то, чем бежать напролом, но, столкнувшись с первыми трудностями, потерять контроль над ситуацией. — Он все-таки убрал кунай и поднялся.

Наама быстро дожевала онигири и запила водой.

— Покажи свою медитацию. — Итачи сложил руки в печати, напомнив, как правильно это делать. — Только, пожалуйста, собери немного и быстро расцепи руки. Начнем с малых объемов чакры.

— Хорошо.

— Шисуи, последи за ее чакрой шаринганом. Мы с Какаши пока посмотрим за тем, что происходит «снаружи».

Наама села в позу для медитации и сложила печати. Заранее было страшно, руки немного подрагивали, но она сконцентрировалась наперекор опасениям. Всю жизнь медитация была для нее способом успокоиться, расслабиться. А теперь даже мысль о ней вызывала панику. Но ее товарищи правы — если пустить все на самотек, кто знает, к чему это приведет. Вдох-выдох, вдох-выдох… Вот она — энергия в ее теле, вот энергия природы. Еще несколько вдохов, одно маленькое усилие, и чакра потекла в нее, точно вода в отжатую губку. Вокруг опять образовался пузырящийся, словно живой, покров.

— Наама, как себя чувствуешь? Ты слышишь меня? — голос Итачи звучал рядом, но немного приглушенно.

— Да, — кивнула она.

— Попробуй расцепить руки, но не выпускай чакру. Почему вообще тебе не удается удержать ее в теле? Ты дома медитировала, чтобы набраться сил, а не выпускать их сразу же, верно?

Наама сосредоточилась, пытаясь понять, в чем разница. Она все еще держала руки в печати, но уже не концентрировалась на закачке чакры. Странно, но процесс все еще шел помимо ее воли.

— Наама, останови это. Подумаешь потом! — услышала она голос Итачи. — Еще чуть-чуть, и будет, как тогда в пещере.

Она выдохнула, разорвала печати, и вот он — тот самый момент, когда чакра, словно ударная волна, вырывается из нее. Она просто не умеет держать в своем теле столько энергии. Наама оперлась руками о землю. Голова кружилась.

— Ну что? — Итачи присел рядом. — Поняла что-нибудь?

Наама пожала плечами.

— У меня почему-то не получается держать такой объем чакры. Но, возможно, если потренируюсь… — Шисуи, что у тебя?

— Хм, странно… — сказал тот. Его глаз все еще был красным. — Наама, твоя татуировка на груди содержит невероятно плотную чакру, я подобного никогда не видел. Причем до начала тренировки я не замечал, как будто эта штука спала. А теперь… Посмотрите, это что-то невероятное. Даже страшно.

Глаза Итачи тут же изменили цвет, Какаши поднял повязку с левого глаза. Наама сама посмотрела на татуировку. Та блестела перламутром, словно активированный кристалл.

— Точно! — Она провела по узору пальцем. — Татуировка с напылением кристалла! В моем теле теперь частички кристалла чакры. А это самый лучший накопитель энергии во Вселенной и ее хранилище! Получается, я накапливаю силу не только в свое тело, но и в него. Только не пойму, как извлечь… Надо подумать… Я потренируюсь еще немного.

— Подожди, ты устала, — возразил Итачи.

— Все нормально. Я поняла одну вещь: я плохо контролировать свою энергию, ведь я не ощущала этот мой «резерв». Сейчас попробую.

Наама опять сконцентрировалась на собственном теле. Если раньше она не видела смысла в подобном внимании, то сейчас понимала, что зря — вот какое сокровище притаилось у нее под носом. Правда все оказалось сложнее, чем она представляла. Она быстро нашла тот самый очаг чакры, но доступ к нему получить не смогла. В конец вымотавшись, Наама расцепила руки и развалилась на траве.

— Фуф, не могу больше… — выдохнула она и посмотрела наверх.

По небу плыли белые облака, пролетали птицы, легкий ветер шуршал листвой. Наама вздохнула глубоко и прикрыла глаза. Воздух такой чистый, что кружится голова, стоит лишь глубже вдохнуть. Вот так выглядит планета с еще не разрушенной экосистемой? Да, ее цивилизация могла похвастаться уровнем развития, люди в состоянии воспроизвести какую угодно среду обитания. Но почему в собственных садах на родной планете Наама никогда не чувствовала такую легкость? Неужели все дело в наполненности планеты природной энергией?

— Наама? Ты в порядке? — раздался над ней голос Какаши.

— Ага, — расплылась в улыбке она.

— Идти сможешь или понести? — Какаши подал ей руку. — Привал закончился.

Та руку приняла, поднялась, но от предложения отказалась. Ее даже передернуло.

— Еще чего, — буркнула она. — Я что, без ног?

* * *

Для ночевки углубились чуть дальше в лес, чтобы случайные путники не потревожили, нашли небольшую поляну, где можно было разложить припасенную для Наамы палатку. Пока Какаши и Шисуи занимались разведением костра и приготовлением ужина, Итачи подозвал Нааму к себе и отошел вместе с ней чуть подальше от места привала.

— О, еще тренировка! — догадалась она.

Он кивнул и встал в боевую стойку.

— Должен предупредить, я могу сделать больно.

Наама кивнула.

— Я готова.

— Для начала научись крепко стоять на ногах и четко двигаться. Не думаю, что тебе нужно говорить про равновесие, просто выучим несколько стоек и движений.

Она кивнула и широко улыбнулась.

— Заставь меня сдвинуться с места, — предложил Итачи.

Наама подошла, уперлась ему в грудь руками и принялась толкать и наваливаться изо всех сил.

— Ты что, в землю врос? — удивленно воскликнула она.

— Все дело в правильной стойке и в том, как я напрягаю тело. Но попробуй толкнуть меня сбоку.

— Хм. — Она обошла слева и толкнула в плечо, упершись в него лишь указательным пальцем, тогда он пошатнулся и отошел.

— Ну да, логично, — кивнула она и усмехнулась. — С этой стороны твоя опора хуже.

— Верно. — Итачи видел, Наама даже не старается быть серьезной.

Для нее это словно игра. Он выдохнул и на мгновение прикрыл глаза. Она не понимает, что все это не просто «тренировка», это навыки, которые помогут спасти жизнь. И лучше изменить ее настрой сразу.

— Это одна из причин, почему ты должна всегда находиться лицом к противнику, — продолжил он. — Такая стойка позволит выдержать прямую атаку. Например, такую.

Он нанес ей удар в грудную клетку, смягчив его лишь тем, что сделал это не кулаком, а ладонью. Наама полетела на землю со сдавленным писком, но Итачи не позволил ей перевести дух. Он метнулся к ней, присел рядом на одно колено, нависнув над ней, сжал кулак, размахнулся и остановил лишь в миллиметре от бледного в испуге лица.

— Сосредоточься, — потребовал он. — Это не игрушки. Секундное промедление, неуверенность или несерьезность могут стоить жизни.

Наама свела брови и потерла грудную клетку.

— Больно.

— Будет больнее, — признался Итачи и подал ей руку.

— Спасибо, что предупредил, — недовольно пробурчала Наама. — Но ты даже не научить меня защититься или ваша стойка. Сразу напасть… Это нечестно.

— Хотел показать, что тебя ждет, если не будешь относиться к тренировкам серьезно. Итак, смотри, повторяй за мной.

Наама повторила, Итачи подошел и проверил ее на устойчивость. Как он и предполагал, подобное дается ей легко, не зря же она танцует. Он выставил ее руки в защитный блок.

— Попробуй блокировать мой удар и не упасть.

Наама в ужасе округлила глаза, напряглась, но промолчала. Итачи размахнулся. Он понимал, что, скорее всего, сейчас она запаникует, собьет стойку, закричит, и вряд ли что-то получится, но она в самый последний момент увернулась, сместившись с траектории удара вниз. Вот, значит, как — выбрала самый легкий путь. Но он не собирался давать ей поблажки. Удар ногой пришелся ей по плечу, свалив на землю.

— Наама, пожалуйста, слушай, что я тебе говорю, — сказал он тоном, каким обычно наставлял его отец.

— Итачи, ты жесток, — раздался жалобный голос Шисуи. Он закончил с костром и подошел к ним. — Наама все-таки не шиноби… В ее мире, наверное, вообще таким не занимаются. Ты ее напугаешь, и нам придется каждый раз умолять ее начать тренировку. В конце концов ты же не будешь ее избивать?

Итачи посмотрел на валяющуюся в траве несчастную девушку и подумал, что, вероятно, есть в словах Шисуи доля правды. Теперь Наама будет его бояться. Что ж… может быть, это к лучшему? Он подошел ближе. Она приподнялась, развернулась, но на этот раз не приняла его руку, а оттолкнула.

— Ну вот, — вздохнул Шисуи.

— Нормально, — раздался ее хриплый голос. — Все нормально.

Она подняла голову, и ее взгляд выражал ярость и решимость.

— Если прийти тот гадкий белый тип или кто-то другой, я больше не хочу кричать от ужаса. Научи меня не бояться, Итачи. Научи быть сильной!

Он невольно улыбнулся и присел. Что ж, выходит, ее не так просто запугать.

— Ты уже очень сильная, Наама, — проговорил он. — Но не бояться не стоит. Тот, кто не боится смерти, не может защититься в полной мере. А вот научиться направить свой страх на пользу определенно стоит. Послушай, если тебе станет слишком тяжело во время тренировки, не молчи, ладно?

Наама кивнула и встала в стойку.

— Давай, — сердито нахмурилась она. Наконец она перестала воспринимать все как игру. — Я поняла, твой первый урок — не импровизировать.

Он улыбнулся.

— Все верно.

К концу тренировки, когда Наама распласталась на траве и не смогла подняться самостоятельно, Итачи понял, что увлекся определением ее выдержки. Он хотел увидеть границы, за которые впредь переступать нельзя. Но она не сдавалась, не жаловалась, лишь напряженно сводила брови, сжимала губы. Такая решительная, такая прекрасная…

— Наама, прости. — Итачи присел рядом. — Если честно, я испытывал тебя сегодня, — признался он. — Другие тренировки не будут настолько тяжелыми, обещаю. Я удивлен твоей выносливости и силе воли.

— Думаешь, на уроках танца было легко? — Она посмотрела на него с измученным видом. — Занятия по шесть часов в день, мое тело, казалось, лопнет от напряжения. Модулятор может помочь в запоминании, но тело должно уметь делать движения. А их столько… ты сам знаешь.

— Но зачем тебе это было нужно? — Он помог ей подняться на ноги. — Наверняка есть и другие способы заработка.

— Ты же видел, это красиво, не правда ли? — Наама расплылась в улыбке и обхватила его за шею.

— Правда. — Он повел ее к костру и встретил недовольные взгляды товарищей.

Какаши и Шисуи точно не поддерживали его методы. Но ничего, главное, он понял, что Наама в самом деле сильная девушка. Во всех смыслах. Конечно, первоклассным шиноби за короткое время она не станет, но хотя бы элементарным вещам научится.

Следующий день Нааме дали перерыв от физической тренировки и вручили мазь для синяков. Ожидалось, что Наама будет недобрым словом вспоминать Итачи. Но, странное дело, она жаловалась на отсутствие удобств, еду, но ни разу не пожаловалась на тренировку.

Медитация на этот день была посвящена поискам ключа к ее внутреннему искусственному резерву. И на этот раз Наама пробилась к запасам. Правда, из нее вырвалось столько чакры, что образовалась небольшая воронка, выкорчевавшая ближайшие деревья. И сама Наама настолько обессилила, что не высказала ни малейшего сопротивления, когда ее понесли на спине.

— Я тут подумал. — перед сном Шисуи достал из рюкзака запас медицинских пилюль. — Может, стоило взять медика?

Итачи вздохнул.

— Я думал об этом на самом деле… Но не знал, кому можно довериться.

— Надо было спросить у нас, — Шисуи хлопнул его по плечу. — Мы ведь твои товарищи.

— Простите. — Итачи улыбнулся. — Надеюсь, проблем не будет. Защитить мы ее сможем. А если же Мадара найдет меня, вы просто уйдете.

Какаши покачал головой.

— Итачи, меня беспокоит кое-что, — заговорил он. — Почему Мадара появился тогда в комнате Наамы?

— Не знаю. — Сомнения по этому поводу уже давно сидели в голове. С Мадарой вообще много чего «не так». — Я думаю над этим, но теряюсь в догадках. Если учесть, что с тех пор он больше не беспокоил ее, то, возможно, из чистого любопытства. Зетцу увидел ее необычную чакру и глаза, передал информацию Мадаре. Тот проверил, не обнаружил ничего особенного, к тому же столкнулся с тобой, Какаши, и больше не появлялся. Возможно, он потерял интерес. Или выжидает…

— Но что ему вообще может понадобиться от нее? — Шисуи напряженно свел брови.

— Акацки занимаются вербовкой шиноби по всему материку, — ответил Итачи. — Но какие бы способности у Наамы ни были, ее навыки выживания не годятся для такой группировки, как Акацки. Однако, что бы они ни задумали, надо быть начеку.

Какаши скрестил руки на груди.

— Тебя беспокоит что-то еще? — Итачи проследил за его задумчивым взглядом, устремленным в сторону палатки, где спала Наама.

Тот мотнул головой.

— Нет, все нормально, — слегка нахмурившись, он отвернулся.

Итачи опять ощутил то неприятное чувство, что царапает изнутри, будто когтями. Почему он опять злится на Какаши? За что?

Итачи прикрыл глаза. Ну что ж, вот и он познакомился с таким «прекрасным» чувством, как ревность. Причем на совершенно пустом месте. Если бы Наама решила «отдохнуть» с Какаши или с кем-то еще, он не сказал бы им ни единого слова, но вот в том, что будет чувствовать сам, теперь не сомневался.

* * *

Наама поклялась себе не раскисать во время тренировок с Итачи. Вообще она удивилась его серьезности и даже жестокости. Она ожидала совсем другого отношения. Но в глубине души была ему благодарна. Наама всегда боялась бить людей на полном серьезе, даже мысли такой не возникало никогда. Но в тренировке с ним у нее появилось это чувство — желание дать отпор. В ее мире вряд ли пригодиться, но здесь, кто знает. И хоть Итачи говорил, что страх — важная часть выживания, Наама была не совсем согласна. Она имела в виду другой страх. Такой, какого, скорее всего, у них нет с пеленок. Страх причинить вред живому существу.

На третий день она училась наносить удары, Итачи со всей серьезностью строгого учителя ставил ей замахи и заставлял отрабатывать на нем же. Наама понимала, что пока сила ударов у нее так себе, но ей пообещали научить использовать чакру для усиления тела, когда она чуть освоится в тайдзицу. Поэтому она старалась по максимуму, будто это репетиция сложного сюжета перед выступлением.

Наама помнила из подсмотренных чужих воспоминаний, как Итачи жестоко обходился со своим младшим братом, чтобы взрастить в нем зерно ненависти, чтобы у того даже в мыслях не возникло сомнение, будто Итачи не сумасшедший предатель. Она подумала, что ему должно было быть ужасно больно самому, когда он во время редких случайных встреч причинял вред мальчику, ведь нельзя было показать слабость, нельзя, чтобы свидетели говорили, будто один из наемников самой безжалостной организации пощадил мальчишку. Как он сохранил рассудок?

Возможно, и сейчас он такой строгий не потому, что мечтает навредить. Он хочет сделать ее сильнее. И Наама старалась поддержать его, показать, что понимает и не обижается.

Но почему-то на последней тренировке Итачи странно себя вел. Его будто что-то тяготило, он постоянно хмурился. И Наама изо всех сил старалась разрядить атмосферу. Она то улыбалась ему, то мимолетно касалась его, будто приободряя. Но напряжение между ними почему-то лишь усиливалось. Все еще сильнее усугублялось странными, невесть откуда взявшимися ощущениями. Прикосновения Итачи пусть грубые и с целью научить сражаться, вызывали волны мурашек по телу. А когда он прижимал к себе, объясняя новый прием, и вовсе перехватывало дыхание.

Несмотря на внутренние увещевания, это странное, извращенное удовольствие от того, что ее почти бьют, никуда не уходило. И как с этим бороться, Наама совершенно не понимала.

— Не отвлекайся! — строго напутствовал Итачи в сотый раз низким тихим голосом, дернул ее за руку и провел захват локтевым сгибом за шею.

Через секунду он ослабил хватку, чтобы она могла освободиться, но Наама, сама не зная почему, провернулась в его руках, оказавшись с ним лицом к лицу, вместо того, чтобы вырваться.

— Наама, надо быть серьезней. — Выражение его лица не менялось, точно он надел маску.

Да что ж такое! У нее тут крыша едет, а ему хоть бы хны? Захотелось во что бы то ни стало увидеть его эмоции, пусть даже это будет раздражение или злость.

— Я серьезна, — произнесла она и от преувеличенного усердия прикусила нижнюю губу, с вызовом глянув на него.

На краткий миг показалось, что глаза Итачи расширились, но на лице не дрогнул ни одни мускул. Наама нахмурилась. Есть в мире хоть что-нибудь, способное снять эту проклятую восковую маску?! От утомительной тренировки и моря неуместных, но до ужаса волнующих чувств в голову ударила кровь, и ее вниманием полностью завладели его плотно сжатые губы. Наверное, она совершила бы какую-нибудь глупость, если бы он не отстранил ее сам и не отошел.

— Шисуи, подменишь? — крикнул он и положил руку на левый бок.

— Точно… твои раны ведь еще не успеть зажить… — раздражение и азарт вмиг испарились. Сделалось ужасно стыдно. Похоже, действительно только она здесь развлекается. Все это время он напрягался, тратил на нее свои силы, а сам терпел боль. Она подошла к Итачи с намерением поднять его рубашку и посмотреть, насколько все плохо, но он перехватил руку.

— Не отвлекайся, — сурово произнес он и чуть мягче добавил: — Я сам проверю, а ты продолжай тренировку с Шисуи.

Тот уже подбежал.

— Х-хорошо… — Наама оглядела улыбающегося юношу.

— Не беспокойся, Наама, я не буду с тобой так жесток, — миролюбиво произнес он и вежливо поклонился. — На чем остановились?

Наама еще раз глянула на Итачи, но тот не обернулся, прошел со слегка опущенной головой к палатке и устроился там под деревом.

Наама с ужасом ожидала от себя тех же ощущений, что и во время тренировки с Итачи, и готовилась с ними бороться. Если и прикосновения мальчика вызовут в ней подобное, это будет значить лишь одно — она чокнутая мазохистка. К счастью, опасения не подтвердились. Либо Шисуи оказался недостаточно груб с ней, либо… А вот второй вариант казался страшнее, чем признание в странных предпочтениях и влечении к несовершеннолетним. И пока озвучивать его Наама отказывалась даже в мыслях.

Тренировка с Шисуи в самом деле оказалась не настолько изнуряющей, Наама часто замечала, что он жалеет ее. И еще более удивительным было, что Шисуи в свои едва пятнадцать наверняка мог бы составить вполне реальную конкуренцию по силе старшим товарищам.

За ужином у костра Наама подсела к Итачи.

— Ты рано начал нагружать себя, да?

Тот оторвался от еды и, чуть помедлив, кивнул.

— Ну вот!

— Не беспокойся, Шисуи и Какаши займутся твоими тренировками, — сообщил он, повернулся и, строго сдвинув брови, добавил: — Но не надейся, что теперь тебе будет легче.

Но что-то еще, кроме сосредоточенности, промелькнуло в его взгляде. Сожаление? Неужели он хотел тренировать ее лично? Наама не удержала улыбки. Пусть во время занятий она частенько называла его про себя жестоким садистом, но сейчас было приятно, что он хотел тратить на нее свое время.

— Кажется, Наама тебе не верит, — рассмеялся Шисуи. — Она уже сделала выводы и к тебе больше не вернется.

— Согласен, — кивнул Какаши. — Не беспокойся, Наама, мы не будем избивать тебя.

— Итачи тоже не избивал, — попыталась защитить его Наама, но вспомнила, как валялась после первой тренировки обессиленная, и опять рассмеялась. — Вот уж не подумать никогда, что я буду учиться драться!

— А я не предполагал, что встречу Итачи из будущего, — сказал Шисуи. — И тем более даже в мыслях не было, что где-то там, — и он указал на небо, — есть настолько развитая страна, как твоя, Наама.

— Да, — поддержал диалог Какаши. — Мы, словно муравьи, копошимся, не поднимая головы.

— Да, человечки ничтожны по меркам Вселенной. — Наама быстро ощипывала горячую рыбешку. — Но для нас нормально не знать будущее, иначе можно свихнуться.

Когда ужин закончился, стемнело и похолодало.

— Кстати, почему вы спите не в палатка? — спросила Наама, прежде чем уйти. — Я думала раньше, что вы ложиться поздно, но поняла, что никто не приходит.

Все, как по команде, удивленно посмотрели на нее.

— Что вы так смотрите? — удивилась она. — Итачи?

Он подошел ближе и, наклонившись, шепнул на ухо:

— Это не будет приличным. Палатка слишком тесная для четверых.

— А мерзнуть на улице прилично? — громко заявила она. — Сегодня так вообще собираться дождь!

— Мы шиноби, Наама, — произнес Какаши. — Чтобы вставать ночью в дозор, нам надо быть снаружи, иначе разбудим тебя.

— А-а-а, — протянула она. — Ну ладно. Спокойной ночи, и постарайтесь не намокнуть. Скоро будет дождь. — Она постучала себе по виску и хмыкнула. — Это единственное, на что годный тут мой модулятор.

* * *

Гионис сидел на кухне с Коринором и пил уже третий джиус. Сердце колотилось в груди, как бешеное, от переизбытка стимулятора, но он не мог остановиться. А пить джиус без допинга считал полной дуростью. Они недавно подали заявление о пропаже Наамы в высшие инстанции, подкрепив информацией о том, что она была похищена неизвестным из незарегистрированной системы.

Коринор хмурился и листал в очередной раз заявление.

— Надеюсь, мы ничего не упустили.

— Как думаешь, — Гионис наконец отодвинул напиток, подумав, что скоро модулятор начнет сыпать занудными предупреждениями, — как скоро придет ответ?

Коринор покачал головой.

— Представляешь, сколько прошений к ним приходит каждый день? Не думаю, что стоит ждать в ближайшие дни. Придется набраться терпения.

— А где Саима? Я думал, вы приедете вместе.

— Полетела домой, — вздохнул Коринор и забрал стакан у Гиониса, хлебнув сам. — Заберет Мионису и прилетит сюда. Попробую решить вопрос о переводе на работе дистанционно.

— Вы правда переезжаете?

— Больше мы Нааму одну ни за что не оставим! — Коринор стукнул кулаком по столу. — Я так ругаю себя, что мы не перевелись сразу после ее выписки!

— Я тоже виноват. — Гионис уткнулся в стол лбом, подумав, что Коринор сейчас слишком оптимистичен. Как он собирается искать Нааму, если даже непонятно, куда она исчезла?

Тот резко встал, стремительно подошел к окну.

— Откуда он тут взялся? — бормотал он. — Как? Просто появился на нижнем этаже? И почему Наама отключила там камеры! А хуже всего знаешь, что, Гионис?

— Что? — тот повернулся к нему, все еще лежа на столе.

— Саима говорила, что он заберет нашу девочку. А я, как идиот, не поверил. Он так смотрел на меня… — Коринор прищурился, видимо, вспоминая. — Опустошенным таким взглядом, иногда слегка удивленным. И он не врал, когда обещал оставить Нааму. Я ведь всегда хвастался, что прекрасно распознаю эмоции. Но все это была искусная ложь! Если мы найдем их, если с Наамой хоть что-нибудь случится, я позабочусь, чтобы этот гад сгнил на Ангоарских радоновых рудниках! Отправлю его на «родину»!

Гионис вздохнул и прикрыл глаза. Он не сомневался, что если они найдутся, Коринор исполнит свои обещания. Этот человек всегда добивался желаемого, Нааме было в кого уродиться.

* * *

Они шли вчетвером через лес к городу Танзаку, известному своими развлекательными заведениями. В этом городе можно было встретить самого азартного игрока всех времен — принцессу Тсунаде. А по дороге останавливались в небольших городишках с гостиницами и горячими источниками, в надежде отыскать второго саннина — Джирайю. К Орочимару Итачи пока решил не соваться, а то, кто знает, какую оплату попросит беглый преступник?

Наама по дороге впадала в крайности. Она то возмущалась, что совершенно невозможно жить без элементарных удобств и убивать животных для того, чтобы поесть самим, то, напротив, пребывала в восторге от прекрасных видов природы, звездного неба ночью, вкусных плодов и пения птиц.

Контроль чакры давался ей тяжело. То не выходило вообще ничего, то возникал покров чакры, и тогда приходилось прикладывать усилия, чтобы усмирить ее. С большим трудом они могли удержать рвущуюся наружу чакру с помощью бумажных печатей. Но были и сдвиги: Наама научилась извлекать немного чакры из резерва по собственному желанию и не падала замертво после медитации. Но все-таки после подобных тренировок она себя плохо чувствовала. Чем больше чакры она впитывала во время тренировки, тем больше расходовала собственной, и тем тяжелее было потом. Иногда даже приходилось нести ее после привала.

Тайдзюзу давалось ей неплохо, все-таки своим телом она владела отлично. Но она все еще боялась сражаться, боялась сделать больно. Когда Шисуи намеренно пропускал ее удары, чтобы она привыкала, Наама останавливалась, подбегала к нему и принималась жалеть его и извиняться. Тогда извинялся Шисуи, что напугал ее. И тренировка превращалась в театр абсурда. Итачи с трудом сдерживался, чтобы не вмешаться.

Но он больше не мог тренировать ее. После парочки занятий он понял, что относится к Нааме не как к «ученице». Перед глазами из раза в раз вставал ее образ, расписанный причудливыми узорами. То, как она брала в руки кунай, то, с каким изяществом бросала его, попросту выбивало из рабочего русла. Она касалась Итачи чаще, чем следовало, непозволительно крепко прижималась к нему, когда он демонстрировал очередной захват, слишком открыто заглядывала в глаза, когда он что-либо объяснял. А когда она от усердия начинала прикусывать губу, Итачи казалось, что всем вокруг очевидно его замешательство.

В конце концов он решил прекратить эту пытку, отдав право на обучение Наамы своим напарникам. Хорошо, что придумывать оправданий не пришлось. Все решили, что дело в не до конца заживших ранах. Хотя о ранах во время тренировки с ней вспоминалось в последнюю очередь.

Они передвигались медленно, делали большие перерывы на тренировки и вообще, скорость Наамы не позволяла торопиться. Носить же себя без веской на то причины она запрещала.

С одной стороны, хотелось бы ускорить процесс или вообще отправиться самому вперед, но Итачи медлил. И на то было несколько причин. Первая, и, пожалуй, самая логичная — Нааме действительно нужно научиться концентрироваться и управлять чакрой. В этом мире опасно владеть большим запасом чакры, с легкостью впитывать природную энергию, но не уметь управлять ею. А вот другие причины носили иррациональный характер. Итачи понимал, что ему нравится видеть Нааму рядом, слышать ее голос. Она бесспорно уйдет в свой мир, даже в мыслях не было просить ее остаться. Но он был бы совсем не прочь немного оттянуть время проводов.

— Наама, у тебя сильное тело, — сказал за ужином Какаши после очередной тренировки.

— Явно не как твое, — ткнула в него пальцем Наама. Она, уставшая, валялась рядом с костром. — И твое. — она перевела палец на Шисуи.

— Но ты точно знаешь, что такое тяжелые тренировки. — Какаши не отставал.

И пока Итачи раздумывал, стоит ли вмешиваться, Наама оживилась.

— Да, тренировки у меня быть, и довольно серьезные. В моем мире я тоже мастер своего дела, — не без гордости сообщила она и, чуть скривившись, видимо от боли в перетруженных мышцах, села и скрестила ноги.

Итачи нравилось, с каким энтузиазмом Наама относится к тренировкам, с каким оптимизмом выносит неудачи и полученные синяки и ссадины. Она оказалась упорной и сильной, веселой и азартной. Смотреть на нее в такие моменты было так же приятно, как греться в теплый день в лучах солнца. Но смотреть так, чтобы никто не предполагал, будто ему интересно.

— Да, — подал голос Шисуи, размешав в котелке еду. — Я заметил еще тогда в пещере. Ты сказала, что расскажешь, чем…

— Ой, да пожалуйста! — Наама вскочила на ноги, вытянулась как струна и кашлянула в кулак.

Итачи понял, она собирается не просто рассказать. Кажется, пора прекращать притворяться спящим. Не хватало еще, чтобы она танцевала посреди леса без одежды, как она у себя делает. Обмажется сейчас золой, а они втроем будут лицезреть… Нет уж, не бывать этому.

— Наама. — Он позвал ее.

— О, ты проснулся. — Она помахала рукой. — Очень вовремя. Я сейчас…

— Не стоит. — Итачи поднялся и подошел к костру. — Это твои обычаи, никто их не поймет, как не сразу понял я.

— Но ты же понял! — Наама явно расстроилась. Еще бы, он помнил ее счастливое лицо, когда после окончания представления ей рукоплескали сотни людей. Она действительно мастер своего дела.

— Там была иная обстановка. Наама, пожалуйста, не упорствуй.

Она скисла, но спорить не стала. Ужинали молча. Хоть Какаши и Шисуи ничего не говорили, но косились на Нааму с любопытством и многозначительно переглядывались. Но его спрашивать они не будут, Итачи знал это.

— Я хочу научиться технике теневого копирования! — заявила после ужина Наама.

— Давай, ты освоишь для начала обычное клонирование? — Какаши отложил в сторону опустевшую миску.

— Нет! — Наама встала и подперла бока руками. — Вчера Шисуи говорил, что теневой клон и клон отличаются. И теневой клон лучше. Никто не понять, что это клон, пока тот не развеется.

— Да брось, зачем тебе это? — Какаши засмеялся. — Ты же не шиноби. К чему тебе так напрягаться?

— А почему нет? — Шисуи вступился за нее.

Эти двое с полной ответственностью взялись за ее обучение. Итачи улыбнулся и принялся собирать посуду.

— Подумай сам, Какаши. Мало ли что может случиться по дороге. Теневое клонирование очень полезная техника. Я бы сказал — незаменимая.

— Даже не знаю… В конце концов, это запретная техника. Разве можно обучать такой совсем неопытного шиноби?

— Шиноби? — глаза Наамы заблестели, она хлопнула в ладоши и подпрыгнула.

— Ого! Вы причислять меня в ваши ряды!

— Ни в коем случае! — Какаши нахмурился и подался вперед. — Шиноби это тот, кто убивает людей по чужим приказам. Тебе это ни к чему.

— Тьфу-тьфу на вас! — Наама сморщилась и замахала руками. — Я что, похожа на человека, который может кого-то убить?

— Не похожа. — Шисуи шагнул к ней. — И поэтому я научу тебя технике теневого клонирования, чтобы ты могла в случае опасности лучше скрываться. Итачи, ты ведь не против?

Все трое уставились на него как по команде. Итачи кивнул, а сам подумал — все, что касается Наамы, больше спрашивают его, а не саму Нааму. Интересно, ее это не задевает? Но, глянув на радостное выражение лица своей спутницы, отбросил волнения. Кажется, она не обращает на это внимания.

Конечно, у нее не получилось. Ничего удивительного. Редко, у кого получалось сразу. Хотя вот он мог использовать технику клонирования в раннем детстве. Но Нааме сейчас тяжелее, ведь у нее в голове сложилось множество представлений о «энергии Джи», ей будет трудней себя переломить.

Итачи дремал, привалившись спиной к дереву и слушая голоса товарищей и Наамы. Он слушал их и не думал вообще ни о чем, будто погрузившись в медитацию. На душе было легко и спокойно, по крайней мере, сейчас его не тревожили привычные неприятные мысли.

Пусть будущее не определено, но сейчас можно и расслабиться в кои-то веки. Да, он чужой здесь, но он смог сделать в этом мире то, чего не сумел в собственном. Когда он только попал сюда, ему казалось, что ни за что не простит себя за промах. Да, не простит. Но теперь он не воспринимал случившееся как злой рок. Напротив, его вмешательство изменило ход событий. Здешний Учиха Итачи не совершил той же ошибки, а получил надежду на счастливое будущее. Маленький Саске, отец, мать, Шисуи, Изуми, другие Учиха… Все они обрели второй шанс. Да, пришлось заплатить за этот шанс высокую цену, но, может быть, оно того стоило?

Единственная случайная жертва обстоятельств — Наама. Но он справится и вернет ее домой. Итачи глянул на смеющуюся Нааму, пытающуюся освоить технику теневого клонирования. Сквозь покой и неизвестно откуда взявшийся оптимизм просочилась тревога. Интуиция подсказывала — позади осталась самая простая часть пути. Еще предстоит столкнуться с проблемами посерьезней клановых разногласий.

Пока существуют Акацки и Мадара, нельзя быть уверенным в безопасности. Но как же хотелось отправить Нааму домой раньше, чем придется столкнуться с главной угрозой мира шиноби. Чтобы она не увидела смерти людей собственным глазами, чтобы никто не причинил ей боль.

* * *

Зетцу появился, когда Обито обсуждал с Пейном вторжение в Суну.

— Если ничего важного, не мешай, — бросил Пейн, глянув на шпиона.

— Лидер-сама, как всегда, суров, — заискивающим тоном пожаловался Зетцу. — Но у меня есть информация. Я слежу за девчонкой, как и было приказано. Она покинула Коноху и продолжает путь в сопровождении трех людей. Хатаке Какаши, Учиха Шисуи и… Третьего не знаю. Может быть, вернувшийся с длительной миссии шиноби.

— Хм… — Пейн скрестил руки на груди. — И что тут важного?

Обито устало вздохнул. Неужели Зетцу настолько туп, что не мог подождать полчаса? Обито не скрывал от Пейна, что наблюдает за странной девчонкой, но собирался сам рассказывать только то, что нужно. Ведь, чтобы управлять людскими решениями, надо правильно подавать информацию. От Зетцу же такого деликатного подхода ожидать не приходилось.

— Они тренируют ее способность. — Зетцу расплылся в хитрой улыбке. — По правде говоря, раньше я ничего подобного не видел. Она всасывает в себя окружающую энергию и не меняется, мало того, в ее теле есть образование… Оно копит чакру. Огромное количество чакры. Даже не знаю, с чем сравнить.

— Копит чакру? — Обито забыл свои недовольства. — Что они говорят? Как объясняют? Из какого она клана?

— Я не приближался к ним настолько, чтобы услышать разговоры. Но заметил кое-что еще. Она в самом деле не шиноби. Они учат ее и ниндзюцу.

— Откуда она взялась? — встрял Пейн. — Ты знаешь ее имя, клан?

— Только имя. В деревне ее называли Наама.

— Наама… Нужно больше информации о ее происхождении.

— Буду стараться. — Зетцу снова улыбнулся.

— Подберись к ним поближе, — кивнул Обито, — но так, чтобы тебя не засекли.

— Слушаюсь.

Зетцу уже начал погружаться в пол, используя технику перемещения под землей, как Пейн спросил:

— Можешь сказать, сколько сейчас в ней чакры?

Зетцу задумчиво вскинул глаза к потолку и подпер подбородок рукой.

— Когда эта штука неактивна, то как у среднестатистического шиноби. Но, когда активна… В ней сконцентрировано чакры приблизительно сравнимо с чакрой биджу.

— Невозможно! — Пейн встал.

Обито задумался. Эта способность была странной. Чей-то эксперимент, случайно обнаруженный шпионами Конохи? Или случайная находка странной способности у обычной жительницы? Конечно же, ее тут же доставили к Хокаге, чтобы использовать потенциал девчонки в пользу деревни. Но в таком случае, как она до сих не попалась никому на глаза, да и не натворила бед со своим никчемным контролем? На вид ей не меньше восемнадцати лет. Немало для шиноби. Выходит, вариант с экспериментом подходит больше. И от этого интерес разгорался еще сильнее.

— Ступай, Зетцу, — приказ Пейн. — Нам нужно знать о ней все. Откуда она, что за способность, куда они идут, почему ее тренируют.

— Да, лидер-сама. — Зетцу окончательно ушел под землю.

— Чакра у человека, сравнимая с чакрой биджу… — пробормотал Обито. — Для вербовки она не подходит, — высказал Пейн его мысли. — Во-первых, потому что не отступник, во-вторых, она не шиноби, если верить докладам Зетцу. Но мы не можем игнорировать появление такого оружия у Конохи.

— Да. — Обито был с ним солидарен. — Нельзя спускать с нее глаз.

А сам подумал, что надо бы освежить в памяти свитки с информацией про десятихвостого. Так, на всякий случай.