Киберпанк для Учихи. Перезапуск (гет)

Третий Хокаге стоял у окна, сцепив за спиной руки в замок, и смотрел на деревню. Мысли, одна тяжелее другой, буквально разрывали голову.

Нападение Девятихвостого шесть лет назад стоило деревне слишком дорого. Погибли сильнейшие шиноби, в том числе и Четвертый Хокаге, нанесен огромный материальный ущерб. Недовольство в деревне растет… Многие до сих пор считают клан Учиха причастным к нападению Кьюби. Пришлось пойти на поводу у совета и переселить клан на окраину. Вот только Учих возмутило недоверие со стороны деревни. С тех пор отношения между ними и остальными жителями только ухудшались. Гражданская война стояла буквально на пороге. Хирузен всем сердцем не хотел восстания и готов был пойти на что угодно, лишь бы предотвратить его. Почти на все.

Хирузен снял амигасу и протер лоб — голова ужасно разболелась.

Ситуация со всех сторон выглядела безвыходной. Данзо всячески намекал на то, чтобы опередить события и провести геноцид клана. Хирузен пока отметал эту идею. Учихи проливали кровь наравне с другими жителями деревни на войне и продолжают проливать на миссиях. Убить их — предать самих себя. Хи но Иши — Воля Огня, которую завещал потомкам Первый Хокаге Хаширама Сенджу, должна была сплотить деревню, и Хирузен, вступая на пост Хокаге, был полон решимости следовать этой воле. Вот только на деле все оказалось куда сложнее.

Хирузен понятия не имел, что делать. Какая-то нерешаемая задача… Вот если бы был жив Минато. К этому молодому, поистине гениальному шиноби прислушивались. Может быть, ему удалось бы утихомирить Учих и вернуть к ним доверие деревни. Все ужасно запуталось. Но надо было найти выход. Надо обязательно его найти…

— Хокаге-сама. — Один из АНБУ появился за спиной, как всегда, бесшумно.

Хирузен обернулся. Шиноби снял маску и встал на колено в знак почтения. Юный Учиха Итачи. Удивительно способный и проницательный мальчик. Он искренне предан деревне, не скован узами клана. Отчасти благодаря ему совет и Хокаге были в курсе угрозы революции. Он работал двойным шпионом. Слишком умен для своего возраста, слишком силен. Хокаге доверял ему и знал — мальчик выполнит любой приказ во благо деревни. Это знали и советники, что пугало Хирузена почти так же, как и грядущее восстание.

— Итачи, есть новости? — Он всегда говорил с юным шиноби мягким тоном, словно перед ним в самом деле лишь ребенок.

— В храме Нака сегодня ночью будет собрание, Хокаге-сама, — доложил он.

— Итачи. — Хирузен вздохнул и прикрыл глаза. Просить мальчишку о таком было не просто противно. — Мне нужно знать, о чем пойдет речь.

— Да, Хокаге-сама.

Итачи поклонился, надел маску и исчез. Хирузен подошел к столу, оглядел ворох бумаг, которые требовали внимания главы деревни. Надо было заняться рутиной. Но вдруг в кабинет через окно заскочили двое взъерошенных и слегка потрепанных АНБУ. По белым волосам Хирузен узнал одного сразу — Хатаке Какаши.

— Хокаге-сама, на территории деревни были замечены нарушители!

— Кто? Вы смогли определить откуда они? — Хирузен напрягся.

— Отчасти, Хокаге-сама! Один из них, несомненно, принадлежит клану Учиха, вторая — девушка с необычной чакрой, — ответил Какаши. — Мы попытались поймать нарушителей, но они скрылись.

Нехорошо, очень нехорошо. Хирузен не мог поверить, что Учихи в самом деле связались с врагами.

— Что они делали в деревне? Как выглядели?

— Одеты в блестящие черные плащи. Не видел никогда прежде такой одежды. Мужчина осматривался, девушка сидела рядом, вид у нее был потерянный, глаза, вероятно, с проявлением редкого додзюцу.

Хирузен зажмурился и потер веки пальцами.

— Вы узнали Учиху?

Какаши снял маску, выражение его лица было обескураженным.

— Хокаге-сама, я не знаю этого человека, — тихо ответил он. — Но… он похож на Итачи, только… будто старше. Приблизительно моего возраста.

— Не может быть! Итачи только что был у меня! — Хирузен сжал кулаки.

— Иллюзия?

— Нет, я смог справиться с его гендзюцу, оно было простым, — мотнул головой Какаши.

— Ты уверен, что не видел этого человека прежде в деревне?

— Абсолютно уверен, Хокаге-сама. Но… есть еще странность. Они были безоружны и не нападали, не считая легкого гендзюцу и тайдзюцу, которым мужчина отбивался от нас.

— Без оружия? Ты уверен? — Хирузен совсем ничего не понимал. Шиноби не ходит без оружия даже на прогулку… А тут незаконное проникновение. Этих людей кто-то подставил?

— Никому ни слова о клановой принадлежности нарушителя! Используйте все ресурсы, чтобы выследить их!

— Да, Хокаге-сама! — Оба АНБУ тут же выскочили в окно.

Хирузен бессильно опустился в кресло. Кто же это такие? Человек из Учиха и девушка со странной чакрой и неизвестным додзюцу глаз… Похож на Итачи, но старше… У главы клана Фугаку не могло быть еще одного сына. Такое невозможно утаить. Хотя этот инцидент можно использовать в качестве отвлечения от революционных настроений. Если Данзо не успел пронюхать, как выглядел нарушитель, стоит попробовать подключить полицию Конохи к расследованию. По их поведению можно будет распознать, причастны ли Учихи к тем двоим. Если же нет, возможно, удастся отвлечь их хотя бы на время…

* * *

Итачи едва держался на ногах, но проклятый Орочимару не появлялся. Все-таки Саске еще не использовал всю чакру, продолжая сдерживать змея. Он стоял внизу и, судя по голосу, насмехался. Итачи не видел его улыбки. Он едва различал силуэт своего любимого младшего брата. Итачи ненавидел себя за то, что доставил столько боли Саске, но поздно идти на попятную. Много лет он воспитывал в брате мстителя. Именно Учиха должен отомстить за смерть родственников, стать героем Конохи. Пусть Саске сошел с верного пути в погоне за силой, но у него все еще есть настоящий друг. Наруто обещал, и он сдержит слово — поможет Саске вернуться к свету. А ему — его старшему брату — лучше сгинуть во тьме, унеся с собой мрачные тайны деревни и клана.

Итачи с трудом поднялся. Больно… просто невозможно. От использования Мангекё ломило все тело. К тому же его чуть ли не выворачивало наизнанку. Казалось, еще один приступ кашля, и он выплюнет собственные легкие. От количества крови в бронхах было почти невозможно дышать, но и откашляться полностью уже не получалось. Еще чуть-чуть, он должен продержаться совсем немного…

— Ты думал, я приду на бой с тобой, не подготовившись?! — решительно провозгласил Саске. — От этой техники так же невозможно уклониться, как и от Аматерасу!

Из хмурого неба полил дождь, воздух сгустился, предвещая грозу.

«Понятно, — подумал Итачи. — Он использовал огненные техники, чтобы нагреть воздух. Значит, ты приручил молнию, мой младший брат?» Саске запрыгнул в несколько прыжков на монумент клана Учиха.

Небо заискрило, яркие всполохи прочертили небо. Итачи хрипло выдохнул. Еще немного, и все закончится. Он исполнит свой долг и наконец избавится от боли, разрывающей душу и тело. Саске поднял руку к небу с блестящей в ней Чидори.

— Исчезни вместе с громом! — крикнул он.

«Да, Саске, ты действительно стал сильнее», — мелькнула в голове мысль. Молния на небе превратилась в гигантского сверкающего дракона и с треском понеслась вниз. Из последних сил, превозмогая боль, Итачи вызвал Сусаноо. Ударила молния, воздух вокруг наэлектризовался, заискрил, завибрировал. А потом пространство исказилось, съежилось. Картинка, и без того нечеткая, расплылась, замерцала. Миллионы крошечных разрядов защипали тело, Сусаноо исчезло, Саске исчез, все вокруг растворилось. И после нескольких мгновений полного вакуума, все чувства разом обрушились на Итачи. Боль в теле, непонятный гул, доносившийся со всех сторон. Обстановка вокруг странная, яркая, сине-бело-желтая, резала и без того больные глаза. Перед ним стоял расплывчатый женский силуэт.

Итачи заставил себя поднялся на ноги, хоть и болела каждая клеточка тела. Гендзюцу Саске? Вмешательство другого противника? Как тогда он сумел подкрасться незамеченным, ведь даже присутствие Зетцу Итачи отчетливо ощущал? Что случилось во время последней атаки брата? Ворох мыслей проскочил в мгновение. Итачи сложил печати, пытаясь рассеять гендзюцу. Но ничего не произошло. Печати складывались, но чакру использовать не удавалось. Итачи кинулся вперед на расплывчатый силуэт, чтобы холодным оружием заставить шиноби, выдернувшего его из боя, вернуть обратно, но зашелся кашлем. Силы покидали. Кажется, использование Сусаноо приблизило его к концу. Но все же шло по плану… Кто посмел вмешаться?

«Надо вернуться, надо вернуться, надо вернуться… Саске…», — проносились беспорядочные мысли в голове. Сплюнув кровь, Итачи с трудом выпрямился. Он шиноби, умеет терпеть боль, да ему и не привыкать. Сделав рывок, он оказался рядом с незадачливой куноичи, которая стояла все это время, привалившись спиной к стене, и шумно дышала. Она рванулась с тихим вскриком, но Итачи схватил ее за руку, дернул, придавил к стене, приставил кунай к горлу.

— Верни меня обратно! — приказал он. От ее волос исходил мягкий сладковатый запах, такой необычный, что трудно было провести ассоциации.

— На ириору ису! — вскрикнула девушка. — На ириору!

Что она говорит? Названия техник? Это другой язык? Итачи сильнее придавил кунай, прочертив кровавую полосу на ее шее. Во что бы то ни стало надо вернуться обратно… Но сознание подвело. Сказывалась длительная нехватка кислорода. Перед глазами все плыло уже не только из-за плохого зрения. Итачи терял сознание. Медленно он завалился прямо на девушку, рука расслабилась, кунай с громким звоном упал на пол, в его мир ворвалась тьма.

* * *

Наама трясущейся рукой схватилась за порез на шее и с ужасом посмотрела на мужчину, который, судя по всему, собирался умереть на ее глазах. С одной стороны, так ему и надо! Он чуть не убил ее, но… Наама содрогнулась.

Последние два больших лунных цикла она жила не своими чувствами. Все, что она ощущала, когда заканчивалось действие наркотиков, его боль, тоску, ненависть к самому себе. Наама не знала, что это за человек и человек ли вообще, но она уже вместе с ним мечтала о смерти. Нет, она не видела мыслей этого существа, но желание прервать страдания сидели в голове от рассвета до заката. Удивительно, но, когда причина мучений появилась перед ней, отождествление исчезло будто по щелчку пальцев. Несмотря на страх, который Наама испытала, будучи прижатой к стене, она была безмерно счастлива.

Наама подняла кулак, который все это время судорожно сжимала, и раскрыла пальцы. На ладони тесемка и бордовая пыль. Все, что осталось от кристалла энергии Джи. Если бы не кулон, оставленный в наследство бабушкой, она умерла бы сейчас вместе с этим человеком?

— Вот ведь… — Наама провела пальцем по нейроимпланту на левой руке, активировав пульт управления медицинским модулем, который наравне с наркотическими обезболивающими пытался восстанавливать ее физические и душевные силы в последнее время.

Модуль на магнитной подушке бесшумно подлетел, опустился, открыл капсулу. Наама, понимая, что времени мало, с трудом перекатила умирающего мужчину в капсулу, задала цель на высветившейся панели — «реанимация», и закрыла купол.

Выглядел мужчина более чем плачевно. Ожог на правой руке, большая рана на левом бедре, на лице кровь, весь в ссадинах. Нааму передернуло — ведь она все это чувствовала несколько минут назад.

— Вид: человек разумный, особь мужского пола, — констатировал модуль.

Наама нервно хмыкнула и аккуратно коснулась шеи — еще кровоточит. Но эта саднящая пульсация ничто в сравнении с аттракционом боли, на котором она каталась последнее время. Как же хорошо, что все это закончилось! Наама с облегчением выдохнула и провела ладонью по вспотевшему лбу.

За стеклом механизм капсулы проводил реанимационные мероприятия. Через внутривенные катетеры в кровеносное русло мужчины поступали наномеханизмы с мощным интеллектом и лекарственными веществами. С помощью такого модуля можно было оставаться молодым и здоровым довольно долго. Правда, и стоил он бешеных денег. Хотя все же дешевле кристаллов энергии. Так откупились от Наамы власти. Неплохо, конечно, но до этого момента Наама проклинала и бесполезный модуль, и правительство, ведь снять отождествление медицинская капсула была неспособна.

— Найдены многочисленные повреждения и воспаления внутренних органов, мягких тканей, сосудов и сетчатки глаз, — ровным голосом сообщил модуль.

— Преступить к ремоделированию?

Наама колебалась несколько секунд. С одной стороны, даже в таком ужасном виде этот человек пытался ее убить, да что уж, чуть не сделал это. Но с другой, ей ужасно хотелось опробовать модуль на настоящей проблеме, да и сопереживание никуда не делось — все-таки она довольно долго практически жила в его «шкуре».

— Да, — решительно заявила она.

— На полное восстановление придется потратить двести шестьдесят три процента резервной биомассы.

— А сколько останется?

— Тридцать три.

— Разрешаю.

И тут же по прозрачным трубкам потекла желтоватая субстанция. Кажется, такой запас биомассы отсрочил бы старость лет так на семьдесят. Что же она делает? Наама только раскрыла рот, чтобы дать команду модулю перенастроить лечение, как человек открыл глаза. Наама растерялась. Он смотрел на нее взглядом обреченного на смерть — разочарование и боль плескались в почти черных глазах — не нужно было чувствовать его эмоции, чтобы понимать это. Но он не молил о пощаде.

— Дай успокоительное, — скомандовала Наама, предположив, что ее неожиданный гость может начать буянить.

Слегка мерцающий розовый пар окутал мужчину, он дернулся, шлепнул окровавленной ладонью по стеклу и обмяк.

— Для полного ремоделирования необходим доступ ко всему телу, — сообщил искусственный интеллект капсулы.

— Да, конечно.

По-хорошему стоило заявить в охранный патруль, но Наама понимала, что ей не спустят с рук незаконное хранение кристалла энергии, пусть даже и по незнанию. Удивительно, откуда он взялся у бабушки? Хотя наверняка подарил кто-то из богатых поклонников. Еще как вариант, нужно было позволить ему умереть, а потом избавиться от трупа. Но такая дикая мысль вызывала тошноту и дрожь в руках — ибо просто выкинуть его на улицу слишком заметно, а расчленить тело она не смогла бы даже под страхом смерти. Лучшее, что пришло Нааме в голову — подлечить его, попробовать установить место, откуда он родом, и отправить восвояси.

Наама открыла капсулу, подняла с пола оружие, которым только что чуть не была убита, и принялась разрезать на больном и без того порванную одежду. Ничего, одежда — это последнее, о чем бы следовало волноваться. Он еще скажет ей спасибо за спасение. Или не выйдет из капсулы. К счастью, модуль в состоянии сдержать буйного пациента, каким бы сильным он ни был.

С большим трудом Наама вытащила из-под мужчины окровавленные вещи и различные железяки, прикрепленные к поясу, странную сетчато-металлическую футболку под верхней рубашкой стянула через голову, с безымянного пальца на руке сняла кольцо с красивым черным символом на красном фоне, с шеи — цепочку. Когда наконец Наама все сделала, то с облегчением выдохнула и непроизвольно скользнула взглядом по телу пришельца. Изможденный, израненный, но с хорошо прослеживаемым рельефом мышц. На левом плече у него была красивая спиралевидная татуировка. «Наверное, он солдат или что-то вроде того», — подумалось Нааме. Она закрыла капсулу и, пользуясь случаем, бесцеремонно разглядывала мужчину. Уперевшись взглядом ниже пояса, Наама наконец сообразила, что перегнула палку. Смутившись собственной нескромности, она затемнила стекло ниже груди. Вздохнула. И как давно у нее не было парня? Ах, да, с самого выпускного, посчитай три звездных периода[3]… Работа, бабушкина болезнь, влияние секты — у Наамы не было на это времени.

— Требуется доступ к ста процентам тела объекта, — сказал модуль.

— Ой. — Наама поняла, что забыла про повязку с металлической эмблемой.

Открыла капсулу вновь и сняла повязку. На холодной поверхности был изображен грубо перечеркнутый символ. Наама провела пальцами по рельефу борозды, а потом положила руку на взмокший горячий лоб мужчины, откинула черные волосы. В наркозном сне он беспокойно нахмурился. Наама вспомнила те ужасные дни, которые провела в сопереживании с этим человеком. — Зачем ты так с собой? — прошептала она и отвернулась. До сих пор она чувствовала отголоски боли во всем теле, которые в полной мере не могли заглушить даже наркотики. И думая о том, что испытывал этот человек, Наама невольно проникалась сочувствием. Вот так живешь своей жизнью, работаешь, учишься, убиваешься по какой-то бесполезной ерунде, а кто-то… Наама поджала губы, в глазах защипало. Как он вообще жил? Почему не покончил с собой? Хотя, возможно, именно это он и собирался сделать…

Наама вздохнула и закрыла модуль. Жалость — это конечно хорошо, но предстояло еще договориться с этим человеком после его пробуждения.

— Сколько времени займет ремоделирование? — задала она вопрос модулю.

— Тридцать два малых периода.

— О-о-о… — протянула Наама. — Пожалуй, я успею выспаться. Кстати, возможна ли установка нейромодулятора? А то как мы с ним будем общаться?

Надо еще придумать, как убедить пришельца не кидаться на нее.

— Возможна установка нейромодулятора пятого поколения. На установку нейромодулятора последней версии недостаточно ресурсов.

— Понятно. — Наама вздохнула. — Закажу пятый.

Итачи приходил в себя, медленно выплывая из наркозного сна. И первое, о чем подумалось, — ничего не болит. Еще не ослабло действие препаратов или же это искусная иллюзия? Перед глазами стояла тьма, сам он лежал абсолютно раздетый, но теплый воздух не позволял замерзнуть. Итачи вытянул руку. Он прекрасно помнил, что его заперли в какой-то капсуле. Рука натолкнулась на препятствие — так и есть, он все еще там. Итачи сложил печати, но, как и предполагал, ничего не произошло. Он чувствовал чакру, но не мог высвободить.

Итачи опять прислушался к ощущениям. По телу разливалась слабость, но совершенно ничего не болело. Усомнившись в собственной адекватности, он ущипнул себя.

Вытянув руки, он принялся водить ими по теплому, слегка мягкому и податливому при нажатии стеклу, пытался понять, насколько оно прочное, и где может находиться изъян. Но как сильно бы он ни давил, поверхность лишь слегка проминалась.

Зажегся голубоватый мягкий свет. Он исходил из тонких полос под потолком вдоль стен. Итачи повернул голову и тут же ощутил давление в левом виске. Рукой он нащупал небольшой металлический круг, вшитый в кожу. При попытке его расшатать голову пронзила резкая боль — этот металлический штырь крепился с внутренней стороны височной кости. Да, без помощи куная извлечь не получится, а в случае успеха можно запросто умереть от потери крови. Кто-то неплохо подстраховался. Только, что это за штырь и для чего он вшит в голову?

Пока Итачи отходил от боли, понял еще одну вещь — он видит идеально, пожалуй, как видел лишь в далеком детстве. Взгляд, не замутненный использованием мангекё. Итачи потер веки. Невозможно! Неужели ему пересадили чьи-то глаза? Но ведь только глаза близкого родственника могли прижиться… Неужели Саске? Где он тогда находится? В чьей-то секретной лаборатории? Итачи стиснул кулаки, в груди сжался комок нервов. Неужели его младший брат…

Зажегся яркий свет. В комнату вошла девушка в сиреневом плюшевом халате до колен. Она глянула в сторону Итачи и улыбнулась.

— О, ты проснулся, — услышал он ее звонкий голос. — Как себя чувствуешь?

На ее левом предплечье поблескивали узоры в виде полос и кругов. Создавалось впечатление, что на кожу налепили или вживили металлические пластины чрезвычайно тонкой работы.

— Что с Саске? — прохрипел Итачи.

— Не знаю, что такое «Саске», уж извини… — пожала плечами она.

«Что такое?» — Итачи удивился. Даже если она не знала его брата, как можно не понять, что это имя? Она издевается?

— В твою голову имплантирован нейромодулятор. — Странная девушка коснулась пальцем своего левого виска и развернулась боком. — У меня такой же. Ну, почти… Это для того, чтобы мы понимали друг друга.

Итачи присмотрелся — под линией серо-розовых волос поблескивал перламутровый круг размером с монету. Чтобы имплантировать механизм в мозг человека, надо обладать очень высоким уровнем развития. Гораздо выше, чем самое продвинутое ниндзюцу его времени. Итачи был уверен, что ни одна из враждующих деревень и рядом не стояла с подобными умениями.

— Кто ты, и зачем я тебе нужен? — произнес он все еще осипшим голосом.

Девушка вздохнула, болезненно сдвинула брови и принялась расстегивать одежду. Итачи даже растерялся. Довольно странный способ представляться.

Медленно, словно сомневаясь, девушка расстегнула молнию халата до живота, обнажив почти белую полоску кожи. Итачи непроизвольно скользнул взглядом туда, где виднелись две небольшие округлости, и тут же обратил внимание на отметину или татуировку между ними. Девушка чуть больше обнажила грудь, чтобы показать весь узор. Багровый, слегка поблескивающий на свету, он очень напомнил рисунок собственного мангекё. Совпадение? Или кто-то сделал это намеренно? Иначе зачем ей демонстрировать этот рисунок ему? Да и кому нужно набивать татуировку с символом его шарингана?

Спустя несколько секунд девушка застегнула молнию.

— Это долгая история, — заявила она. — И я непременно расскажу, когда ты немного восстановишься. Пока скажу только то, что ты в другом мире, и лично мне абсолютно не нужен. Просто так вышло. Но не волнуйся, я не выгоню тебя на улицу. Пока не поправишься, уж точно.

Итачи не понимал, что она говорит. Вернее, он понимал слова, но услышанное казалось бессмыслицей от начала до конца. Другой мир? Тогда где Саске? Почему его глаза видят? Почему он чувствует чакру, но не может использовать ее? Но сейчас Итачи был не в том положении, чтобы руководить допросом, — девчонка явно дала понять, что не намерена говорить прямо сейчас. «Немного восстановишься». Что она имела в виду? Он уже чувствовал себя лучше, чем в последние годы.

Итачи отвернулся.

— Правильно! — Энтузиазм в голосе девушки раздражал. — Отдыхай. Не буду мешать.

Ночью Итачи изучал пальцами поверхность своего «стеклянного гроба». Ведь если он все еще не задохнулся, значит, где-то есть отверстие, через которое поступает воздух. В поисках ему помогали странные белые и голубые отсветы из окна, словно бы кто-то светил большим фонарем. Рассмотреть же, что там, за окном, было невозможно, так как «модуль» — так назвала хозяйка этого странного места стеклянную капсулу — занимал очень невыгодное положение по отношению к окну.

Нащупать ничего полезного так и не удалось. Все отверстия или щели были настолько тонкими, что подцепить их не вышло бы и кунаем. Впрочем, о каком кунае речь, когда у него отобрали даже одежду? Таким беспомощным давно не приходилось себя чувствовать. Если бы Орочимару был жив, можно было бы подумать, что зме́ю каким-то образом удалось захватить тело, когда Итачи отключился во время боя с Саске.

Что до расплывчатого силуэта девушки, который Итачи видел перед тем, как потерять сознание, то это могла быть одна из работниц лаборатории. Мало ли кого держит у себя один из легендарных Саннинов. Но гораздо больше собственной участи его волновала судьба брата. Остался тот на поле боя, считает себя победителем или тоже в плену, лежит сейчас в соседней комнате в такой же стеклянной капсуле, только без глаз? Итачи жалел, что не может чувствовать чакру как прежде. Тогда, по крайней мере, один из этих вопросов точно был бы закрыт. Поверить сейчас в слова девушки о другом мире он пока не решался.

Он снова пытался силой вытолкнуть стекло изнутри, но то лишь слегка проминалось под давлением и поглощало силы. Странное, очень странное стекло. Оставив попытки выбраться, Итачи решил продумать иной план побега. Правда, для этого надо было бы хоть приблизительно представлять, где он находится.

Наутро пришла уже знакомая девушка. На этот раз она была одета в серые штаны и безрукавку с дурацким рисунком смеющейся морды пучеглазого зверя. Серо-розовые, слегка переливающиеся на свету волосы были собраны в высокий хвост. Девушка подошла к модулю и принялась нажимать пальцами на прозрачный экран. Итачи понимал, что она так делает точно не из желания потрогать стекло. Присмотревшись внимательней, он уловил едва заметные мерцания под пальцами девушки. Интересно, не собираются же его держать тут вечно? Для чего-то же его украли? Если это происки Мадары, Итачи не простит ему этого.

Что ж, если он нужен им здоровым, возможно, удастся сыграть на этом? Итачи изобразил приступ кашля. Получилось превосходно, что неудивительно — у него был достаточный опыт в легочных болезнях. Девушка на самом деле забеспокоилась и принялась тыкать пальцами по стеклу с бо́льшим усердием. По его телу несколько раз пробежались полосы синего цвета. Итачи пришлось задержать дыхание, чтобы вызвать учащенное сердцебиение. Затем раздался электронный голос, принадлежавший, видимо, модулю:

— Все показатели, кроме сердцебиения и дыхания, в норме. Похоже на приступ паники. Возможная причина — закрытое пространство.

«То, что нужно», — подумал Итачи.

Девушка сдалась.

— Да что же это такое, — пробурчала она и провела пальцем по стеклу снизу в верх.

Стекло отъехало. Итачи вскочил. К счастью, сноровки он не растерял вместе с умением управлять чакрой. Девушка едва успела вскрикнуть, как он уже стоял позади нее, обхватив за шею и прижав ладонь к ее рту. Быстро оттащив девушку в сторону, развернул лицом к себе, завел руки за голову и прижал к стене.

— Где я? — начал Итачи, сомкнув свободную руку на ее горле. — Кто ты? Что ты со мной сделала? Отвечай тихо, не вздумай вырываться или кричать.

Он убрал руку с шеи, готовый тут же вернуть обратно.

— Я и так собиралась все рассказать, — испуганно пробормотала она, тяжело дыша. Зрачки в ярко-сиреневых глазах были расширены, в них читался испуг, смешанный с недовольством. — Ты у меня дома.

— Где моя одежда? — Итачи сильнее прижал ее запястья к стене.

— Она порвалась. — Девушка страдальчески изогнула брови. — Я приготовила тебе другую. Вон…

Она кивнула в сторону модуля, где рядом на небольшой тумбочке лежала свернутая одежда. Итачи чувствовал страх девчонки. Но, кажется, кричать она не собиралась. И вряд ли в этом помещении, кроме нее, был кто-то еще. Ведь девушка даже ни разу не взглянула в сторону выхода, будто понимала — ей не сбежать, и помочь тоже некому. И тут он увидел царапину на ее шее. Царапина от его куная. Да, это та самая девушка, которую он увидел первой, оказавшись в этом месте. Несмотря на то, что он уже угрожал ей, она умудрилась повестись на его выходку с «паникой». Да, она точно не шиноби.

Итачи заключил, что все-таки лучше одеться, а потом уж продолжить допрос. К тому же, девушка не упорствует. Он отпустил ее и отошел к тумбочке. Хозяйка дома отбежала на несколько шагов и обняла себя руками, словно это помогло бы защититься. Итачи быстро одевался, поглядывая за девушкой краем глаза, чтобы она не вздумала убегать. Но она только нервно подрагивала и смотрела на него круглыми от удивления и страха глазами.

— Рассказывай, — потребовал он и подошел ближе.

Она нервно сглотнула и выставила вперед руки.

— Прекрати на меня нападать! Знаешь ли, это ужасно сбивает с толку! — В ее глазах блеснул гнев.

Итачи остановился.

— Идем. — Девушка пошла к лестнице, ведущей, судя по всему, на верхний этаж.

Первое, что бросилось в глаза, когда Итачи поднялся, — огромное окно в большой комнате. Оно выходило на город с многоэтажными зданиями. Итачи подошел ближе. Прямо между причудливыми высоченными домами летали странного вида повозки. Огромные изображения людей, зверей, птиц и еды словно плыли в воздухе. Судя по тому, что земли не было видно, они находились высоко. Даже при ярком желтовато-соломенном свете дня огни домов и причудливых каплеобразных повозок казались слишком яркими. Другой мир или гендзюцу. Больше вариантов нет.

— Идем скорее, все остынет, — услышал он голос девушки. Кажется, она перестала сердиться. Вот странная… — Ты, наверное, ужасно голоден.

Итачи оторвался от созерцания необычного зрелища и прошел на голос вглубь жилища. Там, за небольшим блестящим столом, в черном мягком кресле уже сидела хозяйка и стучала стеклянной палочкой о прозрачный стакан, помешивая в нем малиновую жидкость. На другом конце стола тарелка, где лежали фиолетово-коричневые кусочки с подливой такого же цвета, рядом с тарелкой несколько пористых серых палочек и стакан с малиновым питьем. По всей видимости, все это было приготовлено для него.

— Тебе надо восстановиться, — заявила хозяйка и преувеличенно строго нахмурилась. Она выглядела беззаботной и почти счастливой, будто не ее только что душили. — Поэтому есть надо хорошо. Садись. Я расскажу все по порядку. Наверняка, ты сейчас теряешься в догадках.

Итачи сел. Он все еще ожидал подвох и не оставлял попытки подчинить собственную энергию. Чакра кипела в нем, ее поток был силен как никогда, но воздействовать на окружающую среду он даже мало-мальски не мог. Что ж, может быть, он позже поймет, в чем дело?

Итачи вдохнул запах пищи, и желудок предательски заурчал.

— Ешь, это вкусно. — Девушка хмыкнула и скрестила руки на груди. — Или думаешь, что я тебя решила отравить в отместку за плохое поведение?

Она достала стеклянную палочку из стакана, облизнула и назидательно махнула ей в воздухе.

— Радуйся, я сейчас слишком добрая! Несмотря на кгхм… — Хозяйка потерла шею с тонкой царапиной, — твои нападки, я благодарна тебе. С твоим появлением здесь, я, можно сказать, заново родилась. К тому же у меня есть ощущение, что ты довольно умный человек.

Итачи нахмурился. Удивительная безалаберность — быть умным может и убийца. Вся эта болтовня занимала много времени. Если девчонка не начнет говорить по существу, придется заставить. И на этот раз он будет настойчивее.

— Все началось приблизительно звездный цикл назад, — наконец начала хозяйка, и выражение на ее лице изменилось на печальное. — Тогда умерла моя бабушка, и я стала полноправной владелицей всего имущества, включая кристалл энергии. Я правда думала, что это просто камень в кулоне…

Она вздохнула, окинула Итачи растерянным взглядом.

— Ешь, а то кожа да кости… — она кашлянула и прищурилась, видимо, вспоминая или придумывая на ходу. Пока Итачи не понимал, верить ей или нет. — После смерти бабушки я очень горевала. Мне ужасно хотелось отвлечься, и я познакомилась с одним интересным учением. Незаконным… Видишь ли, в теле некоторых людей проходят линии Джи. По ним течет особая энергия. У тебя ведь тоже такие есть? — девушка вопросительно изогнула бровь.

«Кейракукей?» — предположил про себя Итачи.

— Не знаю, как вы называете это у себя и как пользуетесь, но твои линии Джи достаточно тренированы. Так сказал модуль.

Она прищурилась, всмотревшись в Итачи.

— У меня они тоже есть. И мне на тот момент захотелось их развить, научиться пользоваться энергией. Я думала, что, когда освою духовные техники, смогу видеть удивительные вещи и… даже общаться с умершей бабушкой. Так мне обещали. Но меня обманули. Им не нужен был еще один «талантливый последователь». Меня хотели принести в жертву. Оказалось, их внешнее учение — лишь мишура, привлекающая таких вот наивных, как я. На самом деле они поклоняются кристаллу энергии иначе. С помощью кровавых жертв они общаются со своим божеством Даррагоохом — так они называют закон пространства-времени, которому подчиняется Вселенная.

Итачи не понимал, к чему этот рассказ про сектантов, но не перебивал, впитывая информацию до каждой мелочи. Никто не знает, что в будущем может пригодиться. Приятные ароматы, исходившие из тарелки, пытались расслабить, но Итачи не собирался притрагиваться к еде.

— Видишь ли, кристаллы обладают невероятной силой и очень ценятся. — Девушка макнула палочку в стакан. — Мы можем путешествовать через миры с их помощью, летать на космических кораблях. У нас на планете установлено несколько постоянных порталов. Так, ладно, я запутала тебя. Судя по состоянию здоровья, в котором ты оказался тут, твой мир не очень хорош в технологиях…

Хозяйка забралась с ногами в кресло и устроилась на нем, подвернув ноги под себя.

— И вот я должна была стать жертвой. Предварительно меня накачали наркотиками и наобещали миллион звезд… Я думала, что прохожу сеанс посвящения. — Она вздохнула. — Вначале они просто порезали мне руки и окропили кровью кристалл, чтобы пробудить его и установить с ним связь. И в тот момент я почувствовала его… Невообразимая мощь, сгусток хаотичной энергии, заключенный в непробиваемую оболочку. Она дремала до момента нашего воссоединения, а теперь просто рвалась наружу. Я чувствовала — она может все. Абсолютно все, понимаешь? Сектанты говорили мне, что делать, что спрашивать у кристалла, но я почему-то поступила по-своему. Я захотела увидеть другой мир. Новый мир, не входящий в Альянс. Жрец тоже задал вопрос кристаллу. Что он хотел, я не помню, потому что кристалл ответил мне. Его грани замерцали, перед глазами поплыло, и я увидела другой мир, услышала его, почувствовала…

Хозяйка нахмурилась и замолчала на минуту, потом прикоснулась ладонью к груди.

— Я почувствовала сильное жжение, что немного привело меня в чувства. И тут я поняла, что лежу на алтаре, а надо мной заносят каменный черный нож… Но военные подоспели в капище вовремя. Я помню выстрелы, крики и склонившееся надо мной лицо солдата.

Она выдохнула и улыбнулась.

— Меня спасли. Несколько дней я провела в госпитале в медицинской капсуле. Со мной беседовала куча специалистов. Они пытались узнать, насколько сильно я синхронизировалась с кристаллом и можно ли теперь нас разобщить. Кристалл нормально перенес наш разрыв. А вот я…

Итачи нахмурился.

— Этот символ появился именно тогда. — Хозяйка оттянула ворот футболки, демонстрируя часть багровой татуировки, так похожей на рисунок мангекё Итачи. — Частицы кристалла проникли в мое тело и слились с ним. Пока я была в госпитале, а кристалл стоял рядом, все было в порядке. Но как только его забрали, я стала ощущать чужие чувства. Поначалу это было что-то, похожее на отдаленное сопереживание. Но чем больше шло время, тем сильнее я чувствовала неизвестное мне существо.

Ее лицо исказилось болью.

— И это существо страдало. Вина, печаль, физическая боль. Оно постоянно мучилось этими чувствами… И я вместе с ним. Мне выдали кучу лекарств и личную медицинскую капсулу, что делают только в крайних случаях. Но все это помогало мало. Я бросила работу, друзей, отгородилась от родственников, прикрывшись усталостью. Несколько лун я прожила, мучимая чужими ощущениями.

Она посмотрела на Итачи, надолго задержав взгляд. И смотрела так, будто понимает его, будто уже знает о нем многое.

— Я не знала, что это за существо, какой расы. Но понимала: раз оно испытывает чувство вины, если может ненавидеть, оно разумно, — продолжила она, отведя взгляд.

Итачи понимал, она говорит о нем. Но представить себе не мог, как такое могло произойти. Хотя, бесспорно, вселенная слишком велика, чтобы ограничивать себя лишь тем, к чему привык.

— А потом я думала, что умру. — Девушка болезненно сдвинула брови, ее передернуло. — Это случилось недавно. Все тело просто ломило от боли, я задыхалась, мои глаза будто…

Он знал, что она чувствовала. Она говорила о нем. Только как такая хрупкая девушка вынесла эту боль? Ведь она точно не шиноби.

— Признаться, я мечтала о смерти. — Хозяйка прерывисто вдохнула — ей явно было трудно вспоминать. — Но даже доползти до капсулы не могла. Хотя кое-что все-таки у меня получилось — я случайно уронила шкатулку моей бабушки. А там кулон… Кулон с кристаллом. Этот кулон светился. Он будто умолял взять его в руки и загадать желание. Я загадала. Самым большим желанием на тот момент было избавиться от боли. Я не помню, что конкретно просила у него, было не до того. Да я даже не понимала, сработает ли, но… Кое-что произошло. Вообще самого кристалла бы не хватило на столь энергозатратное действие, и я… Я не совсем понимаю, как это сделала, но я смогла подпитать его энергией в самый нужный момент. А еще что-то в твоем мире явно подтолкнуло тебя — я видела ослепительную вспышку.

Итачи подумал, что это могла быть последняя атака Саске с использованием молнии — ведь энергия молнии, вызванная его братом, была огромна.

— В следующий миг, действительно, моя боль прекратилась. Кристалл вспыхнул, замерцал и рассыпался, истратив всю заключенную в нем силу. Передо мной оказался ты. Модуль подлечил тебя, восстановил функции органов.

Хозяйка вздохнула будто с облегчением.

— Уж не знаю, что там с тобой происходило и чем ты болел, но теперь твое тело в порядке.

Итачи долго молчал. Все, что она рассказала, выглядело, самое меньшее, бредом. Но и никакого иного объяснения придумать не получалось. Пока Итачи с точностью мог сказать одно — его тело действительно здорово, зрение полностью вернулось, и он не может использовать чакру, хотя прекрасно ощущает ее. Девушка напротив выглядела искренней, мир вокруг — чужим. На данном этапе можно попробовать поверить. В любом случае надо отчего-то отталкиваться.

— Благодарю тебя, — произнес Итачи, решив, что она ждет от него именно этого. — Но мне надо попасть обратно как можно скорее.

Девушка виновато улыбнулась и обреченно вздохнула.

— К сожалению, «скорее» не получится. Я уже думала над этим. Модуль сообщил, что ты из неизвестной Альянсу системы. Поэтому нам придется пойти обходным путем. Более трудным.

Теперь она выглядела замученной и уставшей.

— Все упирается в кристалл. Их даже на черном рынке не продают, — в ее словах слышалась неуверенность и едва сдерживаемое раздражение. — Вся надежда на сектантов, как бы парадоксально это ни звучало. — Она стиснула в кулаке ни в чем неповинную стеклянную палочку. — Надо найти их очередное капище, узнать, когда планируется жертвоприношение. Никто не сознается прямым текстом, что нашел кристалл, но жертвоприношения без кристалла не проводят. Не волнуйся, при должной связи с кристаллом и тренированности линий Джи ты сможешь перенестись в то же время, откуда явился.

Итачи нахмурился. Он не представлял, как это возможно.

— Не беспокойся, правда. Я читала про эксперименты с кристальными перемещениями. И если хочешь, научу пользоваться сетью, тогда ты сам сможешь изучить этот вопрос подробнее. А для начала, знаешь, давай знакомиться. — Она протянула руку ладонью вверх. — Мы до сих пор не представились, а ведь нам еще работать вместе над твоим возвращением. Меня зовут Наама. Положи свою руку на мою. Ну же.

Итачи колебался. Он отвык от простых бесед с людьми и попросту забыл, что значит обыкновенное прикосновение. Наама не дождалась, пока он соберется с мыслями, перегнулась через стол, схватила его руку, притянула и положила сверху на свою. Итачи замер. Теплая мягкая ладонь отпечаталась в самом сердце.

— Итачи, — выдохнул он, глядя на их руки.

Все это казалось сном — приятным и обволакивающим, который бывает у нормальных людей. Но он не такой. В мгновение иллюзия доброго сна растаяла при мыслях о прошлом. Ненависть к самому себе разъедала душу. И ни на минуту он не имел права забывать о ней.

Итачи положил ладонь на стол, все еще чувствуя кожей тепло чужого тела.

— Ты сказала, сделаешь так, чтобы я смог изучить вопрос о перемещении в мой мир.

Наама кивнула с серьезным лицом.

— Только достану завтра кое-какие детали к модулятору.

— А сегодня сможешь достать?

— К сожалению, никак. — Она пожала плечами. — Давай, ешь. Уже все остыло, пока ты строил из себя сытого.

Итачи наконец опустил взгляд в тарелку. Фиолетовое варево выглядело странным, но несмотря на то, что остыло, до сих пор вкусно пахло. Палочки слева напоминали хлеб, а справа лежало приспособление с небольшим углублением с одной стороны, похожее на ложку. Наверное, есть этим. Итачи решился. Еда оказалась приятной на вкус, немного пряной и сытной. Он удивился собственному аппетиту. То ли слова Наамы о том, что возвращение в точку исчезновения возможно, расслабили его, то ли непринужденный вид хозяйки, но он с неподдельным удовольствием съел все до последней крошки.

— Будешь еще? — Наама смотрела с участием и улыбалась.

Не беззаботно, нет. Она пережила много страданий из-за него, но совершенно не винила в этом. Она ничем ему не обязана. Избавившись от боли, она могла избавиться и от него. Кто бы ей помешал? Но Наама с риском для себя вылечила чужака. А он взамен чуть не задушил ее, собирался пытать... Итачи прикрыл глаза. Да, его образ жизни не предполагал встреч с обычными жителями. В его мире никому бы не пришло в голову лечить человека с перечеркнутым протектором на бандане.

Привычка прикрывать глаза у него была отчасти из-за хронической усталости и постоянного дискомфорта в глазах, порой он даже ощущал себя древним стариком. Теперь всего этого не было. Итачи с минуту сидел без движения, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Он не ощущал боли, ни одна мышца в теле не напоминала о прежнем состоянии, дышалось легко и свободно, он чувствовал сытость и небольшую слабость, какая бывает у нормальных людей после плотного обеда. И зрение…

Итачи открыл глаза. Он видел так хорошо, что мог рассмотреть каждую ресницу, каждую мелочь на лице Наамы. Когда Итачи увидел ее впервые, это было некое расплывчатое пятно. Потом он был слишком занят мыслями о собственной участи, но теперь бегал по ней взглядом, ловил каждое движение и не мог насытиться. Ее живая мимика, красивое лицо доставляли невероятное эстетическое наслаждение. Несмотря на все, что ему пришлось пережить, он все же был молод, а молодому человеку легко ощутить внезапный прилив радости.

С изучения новой знакомой Итачи переключился на интерьер. Все вокруг было чуждым, непохожим на то, что доводилось видеть в своем мире. Никаких углов, серых и коричневых тонов. Все закругленное, белое с голубыми и желтыми полосами и кругами. На потолке слабо светились полосы ровным мягким теплым светом. А позади слева располагалось огромное окно.

— О, пойдем, выйдем на лоджию. — Наама поставила стакан на стол и встала.

Итачи тоже поднялся. Как только они подошли к стене, Наама провела пальцем по черной полосе, и тут же открылась с трудом угадываемая до этого дверь. Вернее, та просто исчезла. В лицо ударил незнакомый запах чужих улиц, дыхание перехватило от переизбытка зрительных впечатлений. Исполинские многоэтажки, причудливые извилистые полупрозрачные нити, по которым на огромной скорости неслись машины, широкая река вдалеке с высоченным фонтаном и парковой зоной на берегу. Чуть дальше пролегали гигантские трещины в земле, из которых тоже светились огни. Легкая облачность разошлась и Итачи увидел то, чего не видел прежде — солнце в этом мире было двойным. Одно, более яркое, светило желтым, второе уступало ему по яркости и одаривало зеленоватым свечением.

Итачи взял себя в руки и быстро огляделся — не подстерегают ли опасности. Но все было мирно. На полу лоджии росла ковром короткая мягкая трава синего цвета. Итачи был босиком, поэтому чувствовал ее мягкость и прохладу.

Наама подбежала к ограждению и оперлась о него спиной. Она выглядела довольной и уверенной в собственных действиях. И он не понимал: эта девушка больная на голову или у них тут все люди такие добрые и глупые. Как она может находиться такой спокойной рядом неизвестно с кем?

— Спрашивай. — Она легко улыбнулась. — Я вижу, ты хочешь что-то сказать.

Итачи нахмурился.

— Я не понимаю тебя, — произнес он. Да, лучше все прояснить сразу. Если эта девушка больна, ему придется еще тщательнее взвешивать каждое ее слово. — Ты запросто вылечила чужака, который дважды угрожал тебе, накормила, предложила помощь. Не думала, что я могу узнать информацию, а потом ограбить и убить?

Наама смущенно улыбнулась.

— Но ведь ты не хотел убить меня.

— Неужели? — Итачи поражался ее наивности. — С чего такая уверенность?

Она коснулась рукой модулятора.

— После твоей последней выходки я активировала программу безопасности. Так что, если задумаешь убить меня или ранить, твой модулятор сгенерирует сильный болевой импульс. О-о-очень сильный. Я думала рассказать тебе об этом позже или вовсе не говорить, чтобы проверить твои намерения, но раз уж спросил…

— Хорошо, задам вопрос по-другому. Почему ты не убила меня?

Наама скривилась, ее передернуло.

— И как, скажи пожалуйста, я должна была сделать это? Перерезать тебе горло?

— Как угодно. В конце концов просто дала бы мне умереть.

Она закатила глаза и изобразила на лице глубочайшее презрение.

— А потом резать на кусочки, чтобы избавиться от тела? Отличный план, — фыркнула Наама, но потом вздохнула и посмотрела со всей серьезностью. — Да, ты совершенно прав, так было бы логичнее всего. Но я никогда не убью человека.

Итачи провел пальцем по-своему импланту и кивнул. Ответ его вполне устроил. По крайней мере, эта девушка не совсем дурочка.

— А еще, давай договоримся о некоторых вещах, — продолжила Наама, строго сдвинула брови и скрестила руки на груди. — Ты не покидаешь пока без меня квартиру.

— Договорились, — согласился Итачи.

Наама проснулась рано и заснуть уже не смогла. Беспокойные мысли носились в голове друг за другом по кругу и мешали расслабиться. Два дня она жила с пришельцем из другого мира под одной крышей. Не то чтобы это сильно пугало… Она попросту не знала, как вести себя. Разница менталитетов сильно мешала в общении. Даже на совершенно обычные бытовые вещи он реагировал странно. Если заставал ее за укладкой волос, то одаривал хмурым взглядом и старался уйти в другую комнату, если же Наама о чем-то спрашивала в этот момент, то отводил взгляд и не смотрел в ее сторону, будто лицезрел нечто неприличное. А вчера она решила размяться в игре и очень пожалела. Отключив режим виртуальной реальности, она увидела, что Итачи стоит столбом в двух шагах и смотрит на нее как на умалишенную. Странно, что он не спросил насчет лишней хромосомы…

А еще он почти все время молчал. Даже на вопросы отвечал односложно и исключительно по делу. У них пока не вышло ни одной полноценной беседы. Он не шел на контакт, не пытался быть общительным. Сдержанная вежливость — это максимум, на что можно было рассчитывать. Она уже устала болтать за двоих, но иначе просто не могла — находиться в одном помещении с человеком и не разговаривать с ним казалось почти аморальным.

Наама, покрутившись в постели, решила приготовить утренний джиус. Глянув на себя в зеркало, подумала, что надо бы переодеться, но махнула рукой и вышла. Конечно, она не хотела предстать перед своим странным соседом в пижаме из шифиона, но легкомысленно понадеялась, что тот отсыпается. Ведь вчера модулятор подключил ему сетевой имплант, и Итачи допоздна изучал материалы в сети. «Да, сделаю стаканчик джиуса и в комнату», — мечтательно подумала Наама.

Она прошла на кухню, выпила порцию искусственно обогащенной минералами воды, включила на бионическом пульте режим джиуса, и возвращаясь из ванны за любимым напитком, обратила внимание, что дверь в комнату Итачи открыта. Любопытство — не всегда хорошая черта, а в ее случае, так подавно. Сколько раз она вляпывалась в неприятные истории из-за него. Но и в этот раз не успела она взвесить все «за» и «против», как ноги сами принесли к комнате, в которой раньше спала дорогая бабуля.

На всякий случай напустив на себя безразличный вид, будто она просто мимо проходила, Наама покосилась в сторону открытого прохода. Кровать стояла практически напротив, так что увидеть, как спит сосед, было бы проще простого. Увидеть его спящим в этот момент казалось почти жизненно необходимо — тогда в ее глазах он бы чуть больше походил на живого человека, а не на высокотехнологичного робота. Если бы он там был… Наама уже без зазрения совести уставилась в сторону кровати, обшарила взглядом доступные пространства и, не найдя признаков жизни, заскочила внутрь.

С опозданием она сообразила, что ей нечего будет сказать, когда обнаружит Итачи сидящим где-нибудь в углу. Но раздумывать на эту тему или идти на попятную было поздно — она уже стояла в комнате. Постель была аккуратно заправлена, комнатные тапочки лежали у кровати, но самого Итачи не было. Наама не на шутку перепугалась. Она даже представить не могла, куда и зачем ему вздумалось идти в такую рань. Где теперь его искать и искать ли вовсе? Может быть, пусть себе идет?

Но если его на улице выловит патруль, они точно узнают, где обитал незаконный «иммигрант». Они придут за Наамой, и это будет катастрофа! Ее кинут за решетку, и она проведет остаток жизни в переписывании бесконечных заявлений и прошений о собственном помиловании. Еще можно закосить под дурочку, мол, рассудком повредилась из-за связи с кристаллом. Но тогда о карьере можно будет забыть. Нет, его нельзя бросать на произвол судьбы. Уж точно не тогда, когда по собственной воле установила пришельцу нейромодулятор. Теперь даже соврать не удастся, что действовала в состоянии аффекта.

Первым делом Наама решила проверить лоджию. На всякий случай. Она выскочила на свежий воздух и чуть не упала в обморок. Буквально перед носом просвистело что-то блестящее. Наама вскрикнула, отпрянула и повернулась в сторону опасности. В нескольких шагах стоял Итачи в синей дедовой пижаме и с завязанными глазами. Он замер полубоком к ней. А в его руках поблескивали десертные ножи из дорогущего набора, которые украшали интерьер на кухне пару солнечных циклов. Ножи сверкали в рассветных лучах любимым сиреневым цветом. Итачи держал все пять одновременно между пальцами. На газоне вокруг него Наама заметила круги, по всей видимости, нарисованные ее ножами. Конечно, на лоджии бабули было где развернуться. Пять шагов в ширину и пятнадцать в длину. Но использовать лоджию с декоративным газоном в качестве тренировочного военного поля…

— Что ты… — только и смогла выдохнуть Наама. — Ты знаешь, что это за ножи?!

Будто издеваясь, он крутнулся, махнул руками, бросив ножи один за другим и поразив все мишени. Мгновение, и подарочные сервизные ножики торчат в земле. Наама вскипела, сняла тапок и швырнула в Итачи, но тот увернулся в самый последний момент. Наама опешила. Его глаза же завязаны! Губы Итачи слегка дрогнули в мимолетной ухмылке. Она швырнула второй тапок, но результат остался прежним.

Раздосадованная тем, что не получилось проучить вредителя, она схватила стоявшее рядом со входом устройство для ухода за газоном. Если не активировать режимы, это была просто палка длиной в человеческий рост. По мягкому месту кое-кто точно получит! Наама замахнулась. Но, вот странность, и тут Итачи прекрасно уходил от наказания.

Неужели он и в самом деле видит каким-то третьим глазом? Поначалу было страшновато и вправду попасть. Но Итачи ловко уворачивался, и тогда Наама разошлась. Ей было любопытно увидеть собственными глазами пределы возможностей пришельца.

Но она их не увидела. Все закончилось ее полным изнеможением. Наама бросила палку и, едва дыша, покачала головой. Она прежде не знала никого, кто был бы настолько умелым и ловким. Итачи тоже часто дышал, но, скорее всего, еще мог продолжить «тренировку». Наама приблизилась к нему, сняла повязку с глаз и поднесла к своему лицу — свет абсолютно не проходил. С подозрением она взглянула на Итачи. Он смотрел на нее сверху вниз странным нечитаемым взглядом почти черных глаз.

— Как? — ошеломленно пробормотала она.

— Я привык обходиться без зрения, — Итачи быстро оглядел ее, нахмурился и отвернулся.

— Ох, — Наама только сейчас сообразила, что до сих пор в пижаме. Вот как можно быть такой безалаберной? Но чтобы не выглядеть окончательной дурой, она решила сделать вид, будто все так и должно быть. — Кгкхм… Не бери больше эти ножи. Мне их подарили, они очень дорогие.

Она развернулась, махнула хвостом и вышла с лоджии с уверенным видом. Но как только дверь закрылась, опрометью кинулась в комнату и сползла спиной по стене. Что ж, отлично. Он теперь решит, что его соблазняют.

С одной стороны, какой девушке неприятно внимание красивого мужчины? Но кто знает, о чем этот человек думает, глядя на нее в такие моменты? Может быть, он считает ее слишком навязчивой или распутной. Какие правила у него на родине? Наама обняла себя руками. Она даже не скрывала от себя, что пришелец внешне довольно приятен: статная фигура, сильные мышцы, красивое лицо, шелковистые волосы. Но соблазнять его не хотелось. Он был для нее чужим и странным, тем, к кому надо относиться настороженно. Пусть она и обезопасила себя с помощью нейромодулятора, но лучше не искушать судьбу.

Завтракали в тишине. Наама хотела пару раз завести разговор, но не знала, с чего начать. А Итачи, как всегда, отмалчивался. Удивительно, но, похоже, утренний инцидент не вывел его из состояния равновесия. По Итачи было незаметно, что все это его хоть сколько-нибудь задело: ни тапки, ни палка, ни вызывающий вид соседки.

Вчера он постоянно озирался, разглядывал дом Наамы и саму ее с жадностью только что прозревшего человека, что не удивительно — медицинский модуль сообщил, что у Итачи были проблемы со зрением. А сегодня он казался сосредоточенным и смотрел вперед себя отстраненным взглядом.

Итачи доел первым, собрал свою посуду и загрузил в посудомойку, а потом принялся убирать еду в камеру хранения. Наама удивилась. Она не показывала ему, где что лежит и как этим пользоваться. Неужели он все запомнил за один день?

— Ты быстро освоился, — сказала она и положила грязную тарелку в его протянутую руку.

Он мельком глянул на нее, но промолчал.

— Ты привык к модулятору? Научился пользоваться?

— Да, — ответил он. — Это несложно.

И тут Нааме пришла в голову отличная идея.

— Пойдем погуляем! — она решительно встала.

Итачи посмотрел на нее почти с удивлением.

— Идем. Заодно купим ножи для твоих зверских тренировок.

Итачи, чуть помедлив, кивнул, включил машину и ушел в комнату. Наама решила, что это означает согласие, и отправилась одеваться. Она подумала, что за подобным оружием надо идти в нижние кварталы. Вообще, это не то, что она хотела бы показать Итачи в своем мире, да и сама она туда ходить не любила, но ей, в любом случае, пришлось бы туда наведаться. Ведь только там можно найти сектантов.

Для похода по нижним кварталам Наама надела максимально закрытую одежду, взяла плащ с капюшоном и для Итачи. Хорошо, что у нее осталась одежда деда. Итачи ждал у двери, опершись спиной о стену и прикрыв глаза, словно статуя идола. Но стоило Нааме появиться в коридоре, как он тут же ожил.

— Вот, — Наама протянула плащ. — Мы посетим одно место, где лучше скрыть лицо. Но сейчас прогуляемся по центру, там не обязательно надевать капюшон.

Итачи молча взял одежду, кивнул и вышел. Они долетели до центра на рейсовом магниторельсе и долго гуляли по площади, набережной, посетили Экзотический сад. Наама наконец увидела эмоции своего странного соседа. Он с жадностью впитывал каждую мелочь, с нескрываемым интересом озирался по сторонам, то и дело на его лице отражалось настоящее любопытство. Он обращал внимание на прохожих, на различные звуки, мелькающие рекламные голограммы, его интересовало все вокруг и, казалось, очень увлекало.

К полудню отправились перекусить. Они сидели на открытой веранде на одной из популярных смотровых площадок. Пока ждали заказ, Итачи молча смотрел на город. Но, когда за большим столиком разместилась группа детей, видимо, из младшей школы на экскурсии, он повернулся к ним и, почти не отрываясь, наблюдал за шумной детворой. Его взгляд потеплел, черты лица разгладились, губы, вечно сжатые, расслабились и выдавали тень легкой улыбки.

От его вида у Наамы сжалось сердце. Она вспомнила, что чувствовал Итачи, и подумала — должно быть, он потерял близкого человека и винил себя за это. Кто это был? Родители, любимая, ребенок? Хотелось расспросить обо всем, но ведь он точно не ответит. Наама вздохнула. Зачем ей знать историю чужой жизни? Тем более, он скоро уйдет, и больше они не увидятся.

— Эти дети такие беззаботные, — тихо произнес Итачи, когда экскурсовод увел шумную компанию.

Это было первое, что он сказал вот так просто сам.

— Это же дети, — Наама пожала плечами. — Им положено веселиться. И к тому же, они не такие беззаботные, как это может показаться на первый взгляд. Они учатся, ищут призвание в жизни. Это довольно непросто.

Ей показалось, что Итачи улыбнулся.

— Таким и должно быть детство, — тихо сказал он, откинулся на спинку кресла и неожиданно продолжил: — Твой мир похож на идеальный, — он снова рассматривал вид с площадки, — уровень жизни и технологии… Люди на улицах беспечны и не следят за опасностями. Они носят с собой дорогие предметы, одеваются неудобно и вызывающе ярко. Я уверен, эти люди не знали войн.

Большинство из них.

Наама смотрела на Итачи во все глаза. Неужели заговорил? Теперь с ним можно будет общаться или это единичный порыв? Поймав видимо очень удивленный взгляд, он вернул на лицо прежнее безразличное выражение. Наама вздохнула. Ну что же, для начала хоть что-то.

Конечно, несложно было догадаться, что человек перед ней является солдатом. Об этом говорили его тренированное тело, старые шрамы разной давности, его боль, которую Наама чувствовала прежде. Но неужели он вообще не видел спокойной жизни? Что же там за мир-то такой? То, что Наама подсмотрела во время ритуала, было недостаточно. Она видела бескрайние моря, зеленые леса, странных огромных чудищ, людские поселения. Но это было так быстро, что она не поняла, как живут люди, что делают, и люди ли это вообще.

— Ты не совсем прав, — она решила, что пора выдвигаться. — Мой мир не идеален. У него тоже есть темные пятна.

Нижние кварталы не самое лучшее место для экскурсии. Это место, в которое шли те, у кого нет возможности получить гражданство, а также беглые преступники, наркоманы, сектанты, разорившиеся граждане, незаконно прибывшие инопланетяне, контрабандисты, наемники… Все, кто вне закона. Некоторые политики считали, что это место недостойно существования, и можно просто выжечь там все дотла, избавив тем самым город от преступности. Но были и противники радикального подхода. Поэтому уже многие годы вокруг нижних кварталов ходили споры и пересуды, но на деле же порядок навести не удавалось.

Нижние кварталы располагались в расщелинах и вели самостоятельную, независимую от города и остальной планеты жизнь. Там царили свои законы, свои правила. Кроме того, чтобы попасть туда, надо было заплатить пошлину. Иногда даже не один раз. И попав на территории нижних кварталов, можно было вообще не вернуться, если влезть не в свое дело.

Они шли молча, опустив капюшоны на лицо, Итачи отставал на полшага. Наама подумала, что так ходит охрана. В нижних кварталах почти все прятали лица под капюшонами или масками. Вокруг серые и черные одежды, серые здания, грязные улицы, недоброжелательные взгляды… Несколько раз они прошли мимо драк. В одном из случаев это было натуральное избиение. Но никто из прохожих не обращал внимания.

Они дошли до рынка. Наама обратила внимание на старика с лысой головой, который сидел на обочине, скрестив ноги, и покачивался в разные стороны. Он был тощий, как скелет, и вид имел блаженный. На правой щеке татуировка, обозначающая кристалл.

— Кажется, я видела его во время ритуала, — шепнула Наама Итачи и подошла к старику.

— Учитель, — шепнула она и протянула старику монетку. — Когда будет следующее подношение?

— Кто ты, дитя? — старик открыл глаза, замутненные и почти слепые.

— Кристалл зовет меня, — ответила Наама.

— Кристалл многих зовет, — старик взял наконец монету, словно сделал одолжение. — Но не многим откликается.

Он перевел взгляд на Итачи и долго смотрел на него.

— У твоего спутника удивительно развиты линии Джи. Я не видел прежде ничего подобного. Кто он?

Наама уже пожалела, что подошла к старику.

— Кто он, я не скажу, — произнесла она и принялась расстегивать комбинезон, обнажая татуировку. Другого выхода все равно не было. — Но ты увидишь, кто я.

Старик охнул. Наама поспешила закрыться и нервно огляделась.

— Кристалл зовет меня, — повторила Наама, — помогите мне, учитель.

— Что ж, приходи через пять планетарных периодов к острой башне. Я буду ждать. И советую не брать своего попутчика. Его линии Джи слишком притягательны.

Наама кивнула.

— Благодарю, учитель, — произнесла она и протянула еще монету.

Но старик отказался. Он лишь закрыл глаза и снова замер.

— Идем скорее, — прошептала Наама и дернула Итачи за рукав. Она кожей чувствовала — за ними наблюдают.

Они быстро шли по торговым рядам, где на прилавках лежали самые разные и необычные предметы, кое-где продавали людей.

— Идем, — Наама отвернулась и потащила Итачи за рукав, когда он засмотрелся на «живой товар» в виде двух молодых женщин. — Мы ничем им не поможем.

— Темные пятна… — тихо проговорил он и отвернулся.

Наама-таки завела Итачи в оружейный магазин. Он выбрал несколько ножей странного вида, по мнению Наамы, совершенно неудобных. С двусторонне острым лезвием и короткой рукоятью.

— Позвольте узнать, госпожа, — полюбопытствовал пухлый торговец с хитрыми глазками. — Ваш наемник из Гонао? Могу я узнать, сколько вы ему платите? Не сочтите за дерзость, мне для себя хочется узнать. Место здесь неспокойное, сами знаете.

— Восемьсот кир, — ответила Наама. — За лунный период.

— Ох, — продавец покачал головой. — Какие деньги…

— Линии Джи, что это? — спросил Итачи, когда они вышли из лавочки.

— Линии Джи… Как бы тебе объяснить… Есть жизненная энергия, а есть энергия Джи, и она течет как раз по этим линиям. Энергия Джи есть практически у всех, но сила этих линий различна. А также способность управлять ею. Я тоже видела твои линии в медицинском модуле. Это потрясающе выглядит.

— А как пользуются этими линиями? — неужели он начал задавать вопросы.

— Пользуются?

— Ты сказала, что их можно развивать. Но, как и для чего вы развиваете их в своем мире?

— А, это для связи с кристаллом. Чем лучше тренированы линии Джи, тем проще управлять кристаллом.

* * *

Вернулись домой к вечеру. Наама разулась и, не раздеваясь, развалилась на полу в гостиной на взявшемся словно из воздуха надувном зеленом матрасе. Итачи никак не мог привыкнуть, что дом в этом месте трансформируется будто живой, стоит Нааме провести пальцем по блестящей полосе на левом предплечье. Он поймал себя на мысли, что хочет разглядеть получше этот тонкий блестящий «пульт» — так назвала эту технологию на своей руке Наама. Чтобы не думать о таких вещах, Итачи ушел в комнату, которую временно называл «своей», взял прозрачный планшет, подключился с помощью кодового слова к своему нейромодулятору и зашел в сеть.

Удивительное место, где чуть ли не на все вопросы можно было найти ответ. Информации в сети было столько, что Итачи растерялся, когда подключился впервые. Теперь он уже понимал — не нужно смотреть все, что предлагает некий искусственный разум, а искать конкретно по собственным запросам, иначе можно застрять в этом месте навечно, так и не узнав ничего полезного.

За пару дней Итачи нашел много информации о кристаллах. Теперь он понимал, что эти артефакты создаются в определенном месте, где энергия Джи бескрайним океаном выстилает огромное небесное тело. Удивительное аномальное место, появившееся после взрыва звезды.

В прошлом планетарные содружества вели войны за этот нескончаемый источник энергии, но вот уже сотни лет действовал мирный договор, по которому от каждой планеты Альянса разрешалось построить там одну базу.

Войны продолжали вспыхивать то в одном месте, то в другом, но все больше образовывалось островков жизни и процветания — таких как город Наамы. С помощью кристаллов осваивались новые миры, налаживались контакты, взаимовыгодная торговля, развивались технологии. Многие планеты отказались от потребления настоящего животного мяса — его выращивали на фермах прямо кусками с нужной долей жира и других питательных веществ. По вкусу же оно не уступало настоящему.

Итачи чувствовал себя тут так спокойно, как никогда прежде. Возможно, если бы он ощущал себя в детстве хотя бы иногда так же легко, как сейчас, может быть, ему удалось бы придумать иной способ остановить гражданскую войну? Но с детства он привык видеть смерть, знал о извечном противостоянии деревни и клана, знал о заговорах и участвовал в них. Нет, это место точно отличалось.

Думать о родном мире было почти невыносимо. Хоть и Наама, и статьи в сети утверждали, что вернуться можно с минимальным потерями во времени, Итачи боялся опоздать. Где сейчас Саске? Празднует победу на пути в Коноху, или Мадара добрался-таки до него? Без Аматерасу, которое Итачи собирался передать ему в последний момент, у брата нет и шанса. Если Саске будет благоразумен, он не поверит россказням «человека в маске». Да, хотелось бы на это надеяться. Но также Итачи не питал иллюзий на этот счет. Он собственными руками посеял в сердце младшего брата зерно ненависти, сам взрастил его. А ненависть не уходит из сердца мгновенно.

В прошлом Итачи был уверен в своем плане и не рассматривал иных вариантов, лишь спустя годы осознал возможные последствия. Он так увлекся воспитанием в брате собственного палача и защитника чести Учих, что не подумал о главном: какое право он имел так жестоко распоряжаться жизнью маленького Саске. Он и так убил всех его родных. Не стоило собственную ненависть перекладывать на ребенка. Тот и без иллюзий и намеков захотел бы отомстить, но тогда ненависть не застилала бы ему глаза, он разглядел бы в этом мире и что-то кроме нее.

Несчастный Саске, ведомый кровавой рукой старшего брата, ступил на путь тьмы. Удастся ли ему выбраться? Удастся или нет, Итачи в одном был уверен, он всегда будет любить Саске — последнее, что у него осталось. К тому же все еще была надежда. Пусть брат прожил в Конохе не так долго, но у него появились настоящие друзья, готовые рискнуть всем ради него. Особенно Наруто. В этом мальчишке пылала воля Огня предков, и он шел по пути любви и сострадания. По правильному пути.

Но что делать самому Итачи, когда вернется? Этот вопрос мучил его бесконечно. Ладно, если удастся попасть обратно с минимальным временным сдвигом, тогда все останется прежним. Он примет смерть от руки брата, клан будет отомщен. Но, если пройдет много времени? Если Саске натворит глупостей, что ему делать тогда? Самым большим страхом было сейчас перенестись в свой мир и увидеть, что брат напал на Коноху. И как поступить тогда? Остаться в стороне и молча смотреть, как рушится все, что он так отчаянно защищал всю жизнь? Или выступить против, открыв настоящее лицо Учихи Итачи?

Нет, надо отбросить сомнения. В любом случае, вернуться — первостепенная задача. Что будет потом, он увидит.

— Итачи! Идем ужинать! — услышал он крик Наамы из кухни и оторвался от планшета.

В комнате было темно. Он так глубоко погрузился в собственные мысли, что не заметил, как пролетело время. А звонкий девичий голос звучал эхом в голове, как нечто чужеродное. Откуда в его окружении взяться девушке, зовущей ужинать? Это похоже на странный сон.

— Итачи!

Он встал, отключил планшет и потер глаза, уставшие от напряжения. Но это была приятная усталость, которая не имела ничего общего с ощущениями после использования шарингана. Интересно, как теперь глаза будут реагировать на техники, когда он вернется? В том, что возвращение реально, Итачи был почти уверен. Все-таки исследования сквозьпространственных перемещений с помощью кристаллов имели достаточно обширную базу. Вот только пока плохо представлялось, как это — «связаться» с кристаллом. Это происходит посредством управления чакры, энергии Джи, как здесь это называют. Но пока он не понимал, как это будет работать на практике.

— Итачи! — Наама появилась в дверном проеме. — Все остынет вообще-то!

Он обернулся. Какая же она все-таки странная. Не может поесть без него? Беспокоится, что он не разогреет еду и будет есть холодную?

— Кгхм, — она кашлянула в кулак. — Почему смотришь на меня как на глупую?

Итачи отложил планшет.

— Я не считаю тебя глупой, — ответил он, понимая, что она действительно хочет знать, что он думает. — Я считаю тебя странной.

— Не так уж и далеко от «глупой», — вздохнула печально Наама и всплеснула руками.

— Это разные вещи, — Итачи хотелось улыбнуться. Наама казалась похожей на Наруто. Непосредственная и отзывчивая, она тоже излучала тепло. Ее заботе не хотелось сопротивляться, пусть он и был ее недостоин. — Я благодарен тебе за помощь и не знаю, чем отплатить. Если что-то понадобится от меня… все, что угодно, я к твоим услугам.

Итачи поклонился. Но Наама молчала, что уж точно было непохоже на нее. Итачи поднял голову. Наама стояла напротив с круглыми от удивления и растерянности глазами, на щеках пылал румянец, будто он предложил ей, как минимум, интимные услуги. Не может же быть, чтобы она в самом деле подумала об этом? Итачи на мгновение растерялся, но взял себя в руки. Сам же сказал «все, что угодно», раньше надо было думать о разнице обычаев. Изучить в конце концов этот вопрос в сети…

— Л-ладно, — пробормотала она наконец, отвернулась и медленно зашагала к кухне.

Итачи почувствовал себя последним извращенцем и разозлился за это на Нааму. Нет, ну вот что она там думает? В конце концов, сама себя ведет неприемлемым для приличной девушки образом, а тут засмущалась от обычного проявления вежливости! Впрочем, со своим уставом в чужую обитель не лезут.

Итачи вздохнул, догнал ее и решил прояснить ситуацию:

— Если я тебя обидел, прости. Но мне хотелось бы как-то отблагодарить тебя за помощь. В моем мире так принято.

— Да, все нормально, — Наама уже светилась свойственной ей беззаботной улыбкой. — Просто я не ожидала от тебя такой откровенности. Уж извини, но по моим меркам ты тоже странный. Более замкнутого человека я не встречала. Конечно, я буду просить тебя, если мне понадобится помощь.

Итачи с облегчением выдохнул и сел за стол. Перед ним лежали мягкие, пышущие жаром, темно-синие пирожки. А Наама распаковывала белую коробку с шариками вырвиглазных оттенков, от вида которых тут же зарябило в глазах.

— У нас не было еды, поэтому я решила заказать, — Наама кивнула в сторону его «пирожков». — Мои друзья просто обожают пинцу, да я и сама их люблю. Вот только сегодня захотелось чего-то сладкого.

— Сладкого? — Итачи смотрел, с каким удовольствием она уплетает свои шарики.

— Хочешь попробовать? — Наама видимо заметила его взгляд. — Но это слишком сладко. Не думаю, что тебе может понравиться.

Она протянула голубой шарик, который оказался на ощупь мягкий и слегка шершавый. Итачи положил его в рот и надкусил. Кроме сладости в нем ощущались какие-то пряные нотки и еще что-то вязкое, но безумно вкусное, похожее на карамель. Невероятно.

— Ты тоже любишь сладкое? — удивилась Наама и по-хозяйски забрала один пирожок из тарелки Итачи, обменяв его на несколько шариков.

Итачи сдержанно кивнул.

— Я была почти уверена, что такой человек, как ты, просто не может любить сладости!

И откуда у людей такие выводы? Почему сладости должны любить только женщины и дети, а мужчинам положено воевать и есть жареное мясо? Даже в другом мире одни и те же предрассудки…

— Точно! — Наама вдруг вскочила, не закончив ужин. — Я ведь не отдала тебе вещи.

Она убежала вниз, где находился модуль, а потом вернулась с белым свертком положила перед ним на стол.

— Вот, только оружие я выкинула… Извини.

Итачи распаковал сверток. Ожерелье, кольцо и… бандана с символом Конохи. Он помнил, как сейчас, с какой яростью перечеркнул этот символ, вступая в Акацки. В тот момент он и в самом деле ненавидел Скрытый Лист. Но мгновение прошло, а ненависть сфокусировалась на самом себе. С тех пор и до конца дней — в этом Итачи не сомневался.

— Эй, — Наама тихо и растерянно окликнула его. — Что с тобой?

Он быстро свернул ткань и изобразил улыбку.

— Спасибо.

— Такое чувство, что тебе тяжело смотреть на эти вещи, — замялась Наама. — Надо было отдать их потом…

— Все в порядке, правда, — Итачи принялся доедать десерт, отодвинув в сторону сверток.

Он опять полночи изучал материалы в сети, лежа на мягкой прохладной траве на лоджии. Когда мозг уже перестал воспринимать информацию должным образом, он выключил планшет и отложил в сторону. Над ним в окне раскинулись ночные городские пейзажи. Неоновые — так назвала их Наама — огни и полосы зданий и машин затмевали все до единой звезды на небе, так что казалось, ночами город закрывает непроницаемый купол. Слегка мерцало защитное поле вместо окна. Наама объяснила, что его проницаемость можно регулировать самостоятельно. Можно ослабить так, что будет проходить воздух, а можно уплотнить, что даже звуки не проникнут через него.

Итачи напряг зрение и вновь попытался активировать шаринган. Он чувствовал, что процессу активации что-то мешает. Можно было подумать, что все дело в модуляторе в его голове, но ведь он не мог использовать чакру и до его установки. Странно, очень странно. Предприняв еще несколько безрезультатных попыток, Итачи отправился в дом.

Комната Наамы была открыта — она редко ложилась спать, не закрыв дверь, видимо, сегодня устала после прогулки. Невольно он заглянул туда, проходя мимо, но увидел ее и замер. Она сидела на полу, скрестив ноги, спиной к нему, ее руки лежали на коленях, и сама она слегка светилась фиолетовым, словно тончайший слой чакры окутывал ее.

Итачи тренировался по утрам с новыми ножами, привыкая к их весу и балансировке. Вероятно, ему не придется использовать их здесь в реальном бою, но иначе он просто не мог. Понемногу Итачи забирал и домашние обязанности Наамы — так ему казалось, что он приносит хоть какую-то пользу. А сама хозяйка стала больше времени проводить в виртуальной реальности — так называлось состояние, при котором она становилась посередине большой комнаты на черный круг, который двигался в разные стороны, надевала на руки странного вида перчатки, очки и потом сосредоточенно махала руками, прыгала, приседала, падала. В общем, совершала какие-то абсолютно нелогичные действия.

Итачи следил за роботом-уборщиком, когда очередной сеанс непойми-чего закончился. Наама без сил свалилась на пол прямо на пути робота, расставив руки и ноги в разные стороны.

— Ой! — она вздрогнула, когда тот уперся ей в бок и подняла удивленный взгляд на Итачи. — Я думала, ты в комнате изучаешь материал.

— Это было два часа назад.

Удивительная легкомысленность…

— Да ладно! Столько времени прошло?! — Наама подскочила. Но тут же ее ошарашенный взгляд сменился задорным. — Послушай, а ты не хочешь попробовать?

— Попробовать что?

— Виртуальную реальность, конечно. Так-так-так… куда же тебя отправить? — бормотала она. — Иди сюда. Да оставь ты этого робота, он без тебя справится.

После прогулки по городу несколько дней назад Наама стала еще докучливей. Возможно, стоило быть более холодным и грубым, но Итачи не хотел отталкивать девушку, которая не выкинула на улицу в чужом мире, вылечила и теперь помогает. Глупо с ее стороны, но он был благодарен и считал, что просто обязан терпеть все странности хозяйки, к тому же, если подумать, вполне безобидные.

Наама потянула его за рукав футболки, заставила войти в круг, сняла очки и браслеты.

— Надень. Так… Нам придется синхронизироваться. Твой модулятор старой версии и не поддерживает последнее обновление. Загрузим игру через меня.

— Игру? — Итачи напрягся. Что еще за ребячество? Он вообще не помнил, когда последний раз «играл».

— Молчи и слушай, — отрезала Наама и хитро прищурилась. — Смотри на меня. Сейчас поиграем в ассоциации. На голограмме из пульта будут появляться картинки одна за другой, ты должен назвать первую пришедшую в голову ассоциацию. Как только наши ответы совпадут, мы синхронизируемся.

Ощущение поначалу довольно необычное. Будто в твоей голове два сознания. Но ты быстро привыкнешь и поймешь, кто где. Главное, не бойся.

— Уж постараюсь, — не выдержал и съязвил Итачи. О небеса, какой же ерундой он занимается! Это праздное времяпровождение непременно выйдет ему боком.

— Итак, поехали!

«Синхронизация» заняла больше времени, чем, видимо, рассчитывала Наама, потому что спустя несколько минут она уже начала злиться. Их ассоциации были настолько различны, что казалось, они попросту несовместимы. Но в конце концов к картинке с вкусного вида блюдом одновременно произнесли:

— Еда!

И тут Итачи ощутил легкое головокружение, мир вокруг немного помутнел, а в сознание ворвались чужие воспоминания. Они пронеслись вихрем, он едва успевал различать картинки: какие-то люди, незнакомые места, девочка в зеркале с большими сиреневыми глазами и множеством косичек с яркими тесемками в них.

— Прости, — услышал он голос Наамы, — я давно так не делала, трудно сконцентрироваться. Надень очки и перчатки.

Наконец мельтешение прекратилось, и он увидел перед глазами яркое меню на черном фоне.

— Что бы тебе такое показать… — слышал он бубнение Наамы. — Ты у нас солдат, тебе сражения не интересны. О, знаю!

И тут же темнота перед глазами заменилась яркими красками. Он оказался в совершенно новом месте. Его окружал пустынный скалистый пейзаж с диковинными шипастыми кустами. Светило яркое солнце, жар от которого ощущался будто на самом деле. Под ногами сквозь тяжелые ботинки чувствовались мелкие острые камни. Ветер посвистывал, поднимал в воздух пыль и приносил отдаленный запах дыма. Неожиданно тень упала на землю, Итачи поднял голову. Прямо на него летела гигантская птица с громким клекотом и махала огненными крыльями. Она выставила когти вперед, намереваясь схватить его. Итачи по наитию присел. Птица пролетела над ним, обдав жаром. И вдруг позади раздался женский отчаянный вскрик. Итачи развернулся, сдернул очки и, только когда увидел привычные сине-желтые стены и стоявшую рядом удивленную Нааму понял, что крик принадлежал не ей.

Наама прыснула от смеха.

— Ну надо же, даже минуты не продержался! — потешалась она. — А между тем, я ставила на пять минут! Ха-ха, проиграла сама себе! Итачи, ты чего такой дерганный? Сказала же, не бойся!

Итачи всунул ей в руки очки с перчатками и отправился к роботу, чтобы продолжить уборку, вернее, наблюдение за уборкой. И чем он только занимается! Ну что ж, есть и плюсы. Теперь он знал, что такое «виртуальная реальность» и почему Наама так странно себя ведет, когда надевает эти очки.

— Ты ушла из моей головы? — уточнил он.

— Уверен, что не хочешь больше попробовать? — Наама перестала наконец смеяться. — Прости, надо было начать с чего-то простого. Давай, иди сюда.

— Достаточно, — Итачи отвернулся. Ему хватило экспериментов.

— Ну как хочешь. Тогда разрываю контакт.

В голове будто щелкнуло.

— С помощью этого устройства можно читать чужие мысли? — спросил Итачи. — Нет, мысли нельзя, — Наама мотнула головой. — Можно увидеть только то, что видел человек. То есть, уже сохраненную информацию. Модулятор способен считывать стабильные нейронные связи.

Наама посмотрела на часы и тяжело вздохнула. Итачи помнил — в этот день ей назначил встречу старик из нижних кварталов. Он говорил приходить без «своего спутника». И по всей видимости, Наама так и собиралась сделать. Она молча ушла в комнату, переоделась, захватила с собой черный плащ и так же молча направилась к выходу.

* * *

Наама ужасно нервничала. Сейчас придется говорить не только со стариком — она это понимала. Тот приведет кого-то из жрецов, они будут задавать вопросы. Надо умудриться втереться к ним в доверие и заставить хотя бы намекнуть на дату привоза кристалла. Наама медленно приблизилась к старику, который в этот раз не сидел, а прохаживался под вывесками увеселительного заведения.

— Ты пришла, дитя, — поприветствовал он, как только Наама остановилась рядом. — Мы слушаем твою историю.

Позади него стоял кто-то еще. Его фигуру и лицо скрывала тень здания.

— Я была на жертвоприношении две большие луны назад в храме на восточном побережье, — начала Наама.

— Ты?! — человек у стены подал голос. Грубый, хрипловатый. Он явно удивился. — Но жертва не могла выжить. Вопрос Великому Богу был задан!

Наама ткнула себя пальцем в грудь.

— У меня есть отметина кристалла.

— Покажи! — голос человека дрожал в нетерпении, его морщинистая рука потянулась к ней.

Наама вздохнула и расстегнула дрожащими пальцами верх комбинезона. Грубые пальцы коснулись татуировки.

— Не может быть… Не может быть… — его голос звучал взволнованно. — Что-то не так?

— Откуда этот символ? Я был там, кристалл показал совсем иной узор!

Наама пожала плечами. Неужели кристалл ответил лично ей? Связал с Итачи случайным образом, и эта татуировка — символ связи между ними. Мир, с которым формируется мостик посредством энергии Джи, должен иметь определенную точку опоры как с одной стороны, так и с другой. Наама не знала всех нюансов, но слышала, что обычно этими точками являются специально подготовленные предметы. Их устанавливали в определенных местах и активировали в определенное время. Так появлялись стабильные врата.

В ее случае врат не образовалось, но связь активировалась. Удивительная связь. Теперь Наама понимала, если они с Итачи попадутся властям, их обоих заберут на опыты, и тогда плакал их хлипкий план вместе со свободой. По крайней мере, от них не отстанут, пока не установят врата и в его мире. С одной стороны, возможно, такой исход к лучшему. Сколько раз случалось, что Альянс, вмешиваясь в отсталые миры, положительно влиял на их развитие. Но бывали и обратные случаи… Все это слишком рискованно. К тому же, сколько это может занять времени? Большой лунный период или солнечный?

— Это невероятно, — пальцы жреца прошлись по контуру узора, вызвав у Наамы приступ отвращения. — Ты была отмечена дланью Всевышнего. Даже не представляю, на что теперь ты способна…

Наама с трудом пересилила себя, чтобы не сбросить его руку, но понимала — надо выглядеть максимально покорной.

— Ну что ж… — человек у стены слегка успокоился и наконец отстранился. — И все-таки я не понимаю двух вещей. Как ты выжила, и зачем ты здесь, девочка? Шпионишь для властей?

Наама ждала этого вопроса и была к нему готова.

— После того, как кристалл забрали, я живу в аду, — как можно более печальным голосом начала она. — Без сильных препаратов я не могу выходить из дома. Кристалл зовет меня через боль, через кошмары, зовет к себе. Я слышу его, чувствую в себе. Это невыносимо. В храме перед жертвоприношением Всемогущему я была счастлива… Я чувствовала, что готова слиться с ним воедино, я не хотела сопротивляться. Я видела — после смерти тела моя душа станет свободна и воспарит по просторам Космоса без преград. Я не хочу просто умереть, наложив на себя руки, понимаете? Я хочу обрести бессмертие!

Кажется, Наама слишком громко сказала последнюю фразу, потому что лысый старик шикнул.

— Простите, — она вжала голову в плечи.

— То, что ты говоришь, интересно, — человек в тени вздохнул. — И мы возьмем тебя. Но для этого нужно, чтобы ты добровольно пришла к нам за несколько планетарных периодов до жертвоприношения. Чтобы убедиться в твоих намерениях, и чтобы никто не мог проследить за тобой, мы удалим твой модулятор. Ты должна заранее успеть завершить все дела. Согласна прийти на таких условиях?

— Да! — горячо выпалила Наама.

— Тогда жди сообщение о времени и месте встречи. И поторопись, у тебя не больше семи периодов.

Отлично! «Не больше семи периодов» — это самая лучшая информация. Наама кивнула и поцеловала морщинистую руку, протянутую из тени. Человек в плаще погладил ее по голове, словно родитель свое дитя, и скрылся.

— Кстати, зря привела своего друга, — прошептал лысый.

Наама ошарашено взглянула на его ухмыляющееся лицо. «В смысле привела друга?» — мелькнула в голове паническая мысль. Неужели он пошел следом? Итачи никогда не выходил на улицу самостоятельно. И как он прошел вслед за ней без оплаты пошлины нижних кварталов?

— Я ведь предупреждал, — старик хищно улыбнулся и, отвернувшись, быстро засеменил по тротуару.

Наама развернулась и побежала. Она не знала, где Итачи мог прятаться, но понимала, что, скорее всего, где-то позади. Выскочив за поворот, она увидела троих покалеченных мужчин, которые со стонами валялись на дороге. Прохожие равнодушно обходили их стороной. Наама заозиралась и уже готова была закричать, как ее схватили за руку. Наама вздрогнула, развернулась и увидела Итачи в порванном плаще и с разбитыми кулаками. Она нервно сглотнула.

— Ох! Ты тут… Ты зачем пошел за мной?!

Итачи строго сдвинул брови.

— Зачем я им? Они пытались схватить меня.

— Твои линии Джи, — выдохнула Наама.

Ей ужасно хотелось схватить его за руки, расспросить, не ранен ли он. Почему-то она вспомнила все, что чувствовала перед тем, как Итачи оказаться в ее доме. Ей самой стало нехорошо, сердце болезненно сжалось. Но нужно делать вид, будто тот всего лишь наемник. Она мотнула головой и произнесла:

— Остальное дома.

* * *

Как только они вошли в дом, Наама сбросила плащ с себя и буквально сорвала с Итачи. Она оббежала его кругом и схватила за руки, всматриваясь в разбитые костяшки.

— Почему ты не остался дома? Старик же предупреждал!

Итачи не смог сдержать осуждения во взгляде.

— А тебе самой безопасно разгуливать в том месте?

— Да я уже сто раз так делала! — Наама мотнула головой и отпустила его. — Мы же договорились, что ты без меня не покидаешь этого дома! Итачи, как ты не понимаешь, если кто-то узнает, что ты из другого мира, нам придется очень плохо. Причем, обоим!

— Сто раз? — Итачи устало прикрыл глаза. — Удивительно, что ты все еще сидишь здесь, а не продаешься на рынке.

— Что? — Наама вспыхнула. — Да ты ничего не понимаешь в здешних правилах! У меня с рождения нейромодулятор, я гражданин Ниесты!

Будь она хоть дочь Дайме Страны Огня… Итачи видел, как смотрели на нее в нижних кварталах. Глупая девчонка, неужели чувство опасности у нее отсутствует напрочь?

— Скажешь потом это тем, кто тебя повяжет, вытащит твой хваленый модулятор из головы и выкинет на ближайшей помойке, — хмыкнул он.

Наама вздохнула и прикрыла глаза.

— Больше не выходи на улицу без моего разрешения, — приказала она и взгляд ее смягчился. — Ты не пострадал? Их было трое…

Она смотрела с беспокойством, почти с тревогой.

— Их было шестеро, — ответил Итачи, недоумевая, что это с ней такое. Она что, правда беспокоится? Почему?

— Шестеро? — Наама удивленно моргнула и повторила тише: — Ты в порядке?

Ее взгляд, обеспокоенный и чистый, что-то надрывал в душе. Кто ж так смотрит на убийц и отступников? Ах, да, правильно, она не знает… Думает, что он солдат. Возможно, питает к нему какую-то симпатию, считает, что он воевал, отстаивая честь и жизни мирных жителей. Ох, как она заблуждалась! Бедная Наама, не герой достался тебе в нахлебники, а отвратительный наемник с грузом ненависти.

Итачи поспешил отвернуться. Она слишком близко, непозволительно. Наама не девушка из квартала красных фонарей, которая за деньги обнимает любого. Эта беспокоится взаправду. А для него ничего нет хуже чужого беспокойства.

— Так нельзя оставлять, — Наама вновь возникла перед ним. — Идем к медицинской капсуле.

— Ерунда, — попытался отстоять свои границы Итачи. — Оставь.

— Оставь?! — выражение лица Наамы вмиг стало яростным. — Любишь боль, да? Хорошо! Уберешься из моего дома и хоть по огню ходи! Но чтобы я больше не чувствовала тебя!

На миг Итачи опешил от ее напора. Такая ерунда — разбитые кулаки, но она так настаивает на лечении… Может быть, она боится снова связаться с ним сопереживанием? А что, если после его возвращения в свой мир, их связь восстановится? Итачи подумал об этом впервые.

— Наама, — он решил спросить сразу. Но также знал — даже если Наама скажет, что связь восстановится, он уйдет, не имеет права не уйти. Как жаль, если придется забрать еще одну жизнь. Но, может быть, если она будет принимать препараты, она сумеет выжить? — Когда я уйду, ты ведь не будешь снова…

— Надеюсь, что нет, — она настойчиво поволокла его вниз, где располагался медицинский модуль. — Я загадала кристаллу освободить меня от связи. Он должен был исполнить мое желание. Но это не значит, что в моем присутствии ты можешь ходить как потрепанный бойцовый котух.

Итачи болезненно поморщился. Даже знать не хотелось, с кем его сейчас сравнили. Он молча шел следом и пытался вспомнить, когда последний раз кто-то вел себя с ним подобным образом. Наверное, вообще никто. Все-таки люди в его мире более сдержанные. А лечение ниндзя-медиков на задании — это совсем другое. Да и никто не станет волноваться о ссадинах на руках. Неожиданно для себя Итачи вспомнил девочку из далекого детства — Изуми. Кроме нее и Шисуи, никто и никогда не беспокоился о нем по-настоящему. Все знали его как гения клана Учиха и сторонились. А если Наама узнала бы его лучше?

Итачи удивленно моргнул. Что за странные мысли? Зачем ему чье-то сочувствие? Зачем вообще, чтобы кто-то думал о нем, беспокоился?

Наама заставила лечь в капсулу для обследования, пригрозив, что в противном случае не расскажет ничего ни о нападавших, ни о кристалле. Итачи нехотя подчинился. Наверное, Наама думала, что у него куча внутренних повреждений, потому что, когда модуль отчитался, доложив, что единственные травмы — ссадины на кулаках, она открыла рот и с минуту просто моргала, глядя перед собой.

— Итак, я слушаю, — когда стекло отъехало, Итачи встал и скрестил руки на груди.

— Д-да, — сбивчиво пробормотала Наама и вытащила из шкафчика белый моток, похожий на бинт. — Идем.

Они сели на диван в гостиной. Наама отмотала кусочек и отрезала лазерным ножом.

— Дай руку, — произнесла она и снова замолчала, растерянно хлопая ресницами.

Ее мягкие подрагивающие пальцы невесомо касались кожи. Такое простое прикосновение, такое непривычное, странное. Когда-то во время службы в АНБУ товарищи могли коснуться его так же легко. Но в Акацки каждый сам за себя, никто лишний раз предпочитал не приближаться без причины. Холодные, недоверчивые, отверженные нукенины. Никаких братских рукопожатий, похлопываний по плечам, дружеских объятий. Каждый со своим грузом ненависти и боли старался остаться в одиночестве. Итачи смотрел на ловкие изящные пальцы и не мог справиться с поселившимся в груди смятением.

Наконец Наама прилепила полоски на царапины, мягко разгладила и сжала по очереди обе руки. Потом подняла на него взгляд — задумчивый, немного печальный. А в следующий миг Итачи ощутил почти пустоту — она отпустила его. Да что же с ним такое?

Наама убрала пластырь, села рядом и начала:

— На тебя напали наемники из Гоноа, судя по их оружию. Мой друг когда-то содержал такого, так что я знаю, каковы они. И ты не получил ни одного повреждения… Ладно я с палкой и тапками, но они… Итачи, ты человек?

— Они были хороши, — ответил Итачи. Для себя в этой стычке он кое-что понял — его шаринган работал. Не так, как в собственном мире, но он определенно работал.

Когда на него напали, Итачи по привычке попытался активировать способности. Но вместо знакомого ощущения в глазах, он просто понял, что мир вокруг замедлился. Ненамного, но ему хватило. Если бы не это, так легко отделаться бы не удалось.

— Так, ладно, — Наама тряхнула головой. — Храни свои тайны. Я узнала, когда приблизительно доставят кристалл. Осталось понять — куда. Конечно, они не сказали мне этого. Но! — ее вид стал самодовольным. — Я тут кое-что попрактиковала… После этого ритуала со мной произошло нечто странное. Поначалу я испугалась, но со временем поняла, я теперь, подобно кристаллу, могу впитывать энергию извне. Раньше я тоже чуть-чуть могла, нас учили этому еще родители. Когда чувствуешь, что устал и вообще на пределе, то можно «попросить» энергию у природы. Так вот, я считала раньше, что неплохо справляюсь, посидев в медитации с полчаса и ощутив прилив сил. Но теперь… Во-первых, я делаю это гораздо быстрее, во-вторых, мне дается это легче. И-и-ии… — она хитро прищурилась, — и я чувствую кристаллы энергии на больших расстояниях. Раньше не могла. Вот. Так что я смогу найти кристалл сектантов, главное приблизительно представлять, где располагаются их храмы, и когда доставят кристалл.

Итачи понял, что видел пару дней назад в ее комнате — медитацию. Что ж, действительно похоже на пользование чакрой. В таком случае, это сендзюцу? Наама собирает природную энергию?

— Только тебе нельзя лишний раз высовываться на улицу, — она опять нахмурилась. — Особенно в нижние кварталы и за город!

— Зачем я им?

Наама пожала плечами.

— Энергия Джи — это уникальная энергия, с ее помощью можно вытворять невероятные вещи. Я видела своими глазами. Но не все владеют ей в полной мере. Когда люди только открыли эту энергию, были смельчаки, кто пытался соединить ее с телом человека. Провалилось куча экспериментов. А потом кто-то додумался заключить энергию в кристалл и посадить в землю. Удивительно, но семя дало всходы. На радостях посадили еще кучу таких кристаллов. Спустя какое-то время из них выросли гигантские деревья с мощными корнями и расцвели. Правда, они высосали всю природную энергию, превратив планету в безжизненную пустошь. А еще на деревьях созрели плоды. Люди отважились съесть их, но почти все погибли. И только некоторые сумели усвоить это «лакомство». Но те, кто выжили, обрели невероятную мощь. В мире настал хаос. Планеты, пригодные для жизни, одна за другой истощались, а те, кто обретал силы богов, вели ужасные сражения друг с другом.

Итачи был не силен в легендах собственного мира, все, что он знал о происхождении чакры, — Мудрец Шести Путей считается ее родоначальником.

— В зависимости от специфики энергии самой планеты, силы этих людей тоже немного отличались друг от друга, — она провела по пульту на руке, и стул превратился в мягкое кресло. Наама откинулась в нем и продолжила: — Не знаю, насколько это является правдой. Ведь все это случилось десятки тысяч лет назад. Так вот, дальше эти уже не совсем люди вернулись на родные планеты или расселились по другим мирам, а их потомки имеют ген, несущий в себе определенное количество этой самой энергии. Поначалу большое внимание уделялось развитию линий Джи, но, когда научились извлекать выгоду из кристаллов и поставили на поток их производство, технологии заменили умения. Все, для чего моему обществу нужно развивать линии Джи, — это связь с кристаллом, чтобы управлять им. Но ты другой. Вероятно, в твоем мире вы совсем не так используете свои силы. И сектанты не дураки. Я думаю, они поняли, что ты пришелец.

— Почему я не могу использовать тут свою чакру… энергию Джи, как в моем мире? — задал давно мучавший вопрос Итачи.

Наама нахмурилась.

— Вероятно, твои предки вырастили дерево на иной планете, чем мои. И энергии конфликтуют. Я не очень разбираюсь в этом. Но, возможно, если ты сможешь прийти в гармонию с природной энергией этого мира, сможешь использовать и свои способности. И нет лучшей тренировочной площадки, чем место рядом с кристаллами, — Наама просияла на последней фразе.

Итачи нахмурился. Он не умел управлять природной энергией, даже никогда не пытался. шарингана ему было вполне достаточно. Но, кажется, все-таки придется попробовать. Удивительно, но их с Наамой миры не так уж и отличаются, как могло показаться на первый взгляд.

После ужина Итачи снова отправился в сеть, чтобы поискать способы управления природной энергией и советы по тому, как можно управлять кристаллом. Он просидел допоздна и вышел из комнаты, чтобы принять душ перед сном. Он думал, Наама давно спит, но та сидела на диване в гостиной и смеялась, болтая по видеосвязи с парнем с золотыми кудряшками. На щеке парня красовалась татуировка в виде блестящей звезды, а с лица не спадала приторная улыбка.

— Сладкая моя, мы договорились? — ворковал он. — Наамочка, если ты вернешься, это будет шикарно! Как хорошо, что с тобой все в порядке! Мы все ужасно скучали. Особенно я, ты же знаешь!

Почему-то захотелось выбить эти ослепительно белые зубы, особенно после того, как «Наамочка» заулыбалась в ответ и радостно хлопнула в ладоши. Ей что, нравятся такие парни? Впрочем, в таком случае он зря волновался, что умудрился заинтересовать ее…

— О, Гионис, а как я счастлива, что ты мне позвонил!

— Оу, — «Гионис» скосил взгляд в сторону Итачи. Неужели, увидел? — Ты не одна?

— Кгхм, — Наама обернулась, глянула на Итачи. Потом быстро повернулась к собеседнику. — Гионис, это мой троюродный брат. Не обращай внимания. Ну все, до завтра!

Она выключила трансляцию. «Троюродный брат», — эхом повторил про себя Итачи. Почему-то его задело это.

— Я думала, ты спишь, — Наама вскочила с дивана. Ее короткая ночнушка с кружевом наверху вызывала неуместные чувства. Ох уж это здоровое тело…

Итачи разозлился. Почему она так беспечна? Скрывает от своего парня незнакомца, так еще и разгуливает перед последним в провоцирующих нарядах. Нет, он не будет читать ей лекции, не станет делать замечания, он тут гость, и нечего вмешиваться. В себе он был уверен, остальное не его ума дела. Итачи не стал говорить с ней, чтобы не сболтнуть лишнего, и просто ушел в свою комнату.

Утром Наама сообщила, что пора устроить тренировку, и они поехали на космодром. Это было огромное матовое синее здание с бегущими по нему разноцветными символами и буквами, оно упиралось в гигантскую стену, которая уходила куда-то высоко в небеса. Странно, но Итачи, выходя прежде из дома Наамы, не видел этого гигантского сооружения. Видимо, город был настолько огромен, что в его каменных джунглях запросто могло потеряться даже такое огромное здание.

Перед входом на космодром толпился разношерстный народ. Элегантные дамочки и строгие мужчины в темных костюмах рядом с чудаками в ярких несуразных одеждах и полуголыми босяками, которые выглядели так явно из-за личного мироощущения, а не из-за бедности. Множество разнообразных запахов смешалось в какой-то неудобоваримый коктейль. К людскому гомону примешались звериные голоса. Питомцев несли на руках, в переносках, вели на поводках. Гул закладывал уши, но Наама выглядела совершенно буднично, словно подобное столпотворение для нее в порядке вещей. Итачи боялся представить, что же творится внутри, если даже на входе так много людей, но его опасения не подтвердились. Как только они оказались в здании, толпа быстро поредела — люди расходились по разноцветным тоннелям.

Пройдя центральный тоннель с мигающим разноцветными полосами потолком, они ступили на движущуюся прозрачную лестницу и поехали вверх.

— Нам надо в главный зал, — объяснила Наама.

Лестница, по которой не надо идти, — такое Итачи видел впервые. Это казалось еще удивительнее, чем высокоскоростной лифт в доме Наамы, который поднимал до сотого этажа за несколько секунд.

Как только они оказались наверху, Наама побледнела и вцепилась в Итачи дрожащей рукой.

— Их тут столько… — прошептала она едва слышно и остановилась.

Ее пошатывало.

— Кого? — Итачи напрягся и огляделся.

Людей в зале было тоже много, но никакой опасности не ощущалось.

Неужели он настолько потерял бдительность, что его навыки притупились? Наама мотнула головой и прикрыла глаза.

— Я научилась чувствовать кристаллы в секте. Знаешь, мы приходили к космодрому каждый день — у них есть доступ в подвальное помещение, куда нам с тобой путь заказан. И мы тренировались. А после ритуала эта связь стала такой сильной… Мне кажется, сейчас я упаду.

Итачи выдохнул. Выходит, пока с его навыками все в порядке.

— Тебе плохо?

— Нет, напротив… — на щеках Наамы появился румянец, она подняла на Итачи мутный взгляд. — Мне так невероятно классно, что я боюсь, скоро не смогу ничего объяснять.

Она прикусила нижнюю губу и прикрыла глаза. Ее рука крепче сжала запястье Итачи.

— О, это восхитительно… — бормотала она. — Меня переполняет энергия, я могу почувствовать ее, ощутить кончиками пальцев.

Ее окружило легкое сияние, и теперь, когда Итачи стоял рядом, он увидел, что это не просто мерцание. Тело Наамы тонким слоем окутывал покров чакры, словно у джинчуурики, только тонкий, более спокойный. И чакра не обжигала кожу, лишь приятно согревала. Наама вытянула вторую руку немного вперед и замерла, будто наткнулась на осязаемое препятствие. Она легко скользнула кончиками пальцев по невидимой поверхности, несколько раз глубоко вдохнула и потянулась рукой к Итачи. Глаза при этом были закрыты.

— Это невероятно! — ее голос звучал тихо, но восторженно. — Я вижу твои линии Джи! Чтоб мне в открытый космос без скафандра провалиться! Я вижу их!

Мягкая ладонь уперлась в грудь Итачи.

— Они невероятны! Это просто восторг! Я теперь понимаю сектантов, — бормотала Наама, все так же не открывая глаз. — Я думаю, ты с легкостью мог бы взять кристалл под свой контроль. Тут, в моем мире, ты бы управлял космолетом, да чем угодно! Хм… только цвет твоей энергии, он другой… О, это просто невероятно…

Итачи понял, что рассчитывать на полупьяную Нааму попросту смысла нет и попробовал сконцентрироваться, чтобы ощутить природную энергию этого места. В конце концов, надо было хоть с чего-нибудь начать.

— Так, — Наама наконец отстранилась и проморгалась. — Я тебе только мешаю. Какое осложнение… Для меня это как наркотик… Ужасно. Итачи, прости, — она обхватила голову руками. — Завтра я буду готова. А сегодня постарайся просто сконцентрироваться на своих внутренних ощущениях. Ты уже умеешь управлять энергией, так что тебе не нужно объяснять, как это делать. А я пока…

И она направилась к ближайшим свободным креслам, уселась поудобнее, скрестив ноги, положила руки на колени и закрыла глаза. Она выглядела умиротворенно и снова начала светиться. Итачи удивился эффекту, который на нее оказывала чакра, сел рядом и осмотрелся. В этом зале кресла стояли длинными рядами, люди сидели, лежали на них в разных позах, и никто не обращал друг на друга внимания. Итачи закрыл глаза и сосредоточился. Вначале надо было ощутить чакру в себе, почувствовать, как она циркулирует по телу, затем — энергию вокруг. С первым пунктом проблем не было, а вот дальше — пустота и темнота. Итачи чувствовал: что-то извне сопротивляется, не пускает его. Он тут чужой.

Но вдруг сквозь упругую темную стену он ощутил Нааму. Между ними словно существовал блестящий, едва заметный мостик. Пробравшись по этому живому, пульсирующему, будто пуповина, каналу, он почувствовал теплую чакру Наамы на каком-то совсем неведомом уровне. Она пустила его в этот мир, пробила для него брешь в его защите, и Итачи помаленьку начал ощущать и другие источники. Да, чувства были иными, чем в родном мире. Возможно, так чувствуют чакру шиноби-сенсоры. Источники энергии были эмоционально окрашены. От одних хотелось плакать, от других смеяться.

Итачи потерял счет времени, перескакивая с одного источника на другой и примеряя на себя сотни чужих эмоций, и вдруг с головой окунулся в океан бурлящей теплой чакры. Его захлестнуло неожиданно, выбило из груди воздух, он упал бы, если бы не сидел в кресле. Его окутало покалывающим теплом с ног до головы, словно вязкой смолой. Теперь он понимал чувства Наамы. Энергия ласковая, мягкая, покорная, она, словно прикосновение матери, убаюкивала и несла покой. Итачи погружался глубже, даже не пытаясь сопротивляться. Ему было любопытно, что будет дальше. И тут в его мир ворвался второй океан энергии. Еще один кристалл? И это было еще более несравненное чувство. Уже натурально кружилась голова, хотелось распластаться на полу и раствориться в восторге, губы сами по себе расплылись в улыбке.

— Итачи! Итачи! — Наама трясла за плечи, стоя над ним. — Очнись, скорее! Надо бежать! Патруль!

Он едва поднял отяжелевшие веки и взял себя в руки, хотя его и тянуло назад с непреодолимой силой.

Наама схватила за руку. Они побежали через пеструю толпу пассажиров и обслуживающего персонала. В глазах рябило от ярких красок, в душе все еще плескался восторг и какое-то невообразимое ребячество. Итачи обогнал Нааму и, уже сам перехватив ее ладонь, помчался вперед на эскалатор, оттуда вниз по ступенькам к набережной, свернул на мостик. Наама бежала за ним, заливаясь смехом. Раскидистая зелень над мостом закрывала от посторонних, и только там они остановились. Итачи привалился спиной к бордюру и запрокинул голову. Кудрявая длинная листва свисала с веток, скрывая от полуденного зноя, и источала невероятный аромат, чем-то напоминающий лаванду. Он закрыл глаза. Эйфория никак не хотела ослабевать. Наама смеялась рядом.

— Я пошутила насчет патруля! — хохотала она. — Вернее, патруль и правда ходил, но нам с билетами можно делать, что угодно! Даже медитировать!

Итачи взглянул на нее и неожиданно для самого себя рассмеялся тоже. Он смеялся, как никогда в жизни, и останавливаться не хотелось. Ему вообще было непонятно, зачем это делать, ведь действительно весело. Наама схватила его за руку, потянула за собой. Они опять побежали. И только оказавшись на «изумрудном» острове диковинных пышных растений, остановились вновь.

Глядя на раскрасневшуюся от бега Нааму, Итачи ужасно захотелось обнять ее, прижать к себе крепко-крепко, запустить руки в ее волосы, уткнуться в них лицом, чтобы почувствовать ее запах, провести губами по горячей коже на шее… Он почти повиновался внезапному порыву, как перед глазами встал образ младшего брата, лежащего в слезах на мостовой. Его точно окатили ледяной водой. Итачи мгновенно пришел в себя. Что же он творит?

Наама, заметив в нем перемену, печально улыбнулась.

— Вот и повеселились, — заключила она.

Итачи отпустил руку Наамы отвернулся и с минуту просто моргал, пытаясь разобраться в том, что же произошло. Когда он услышал про патруль, у него из головы буквально улетучились все здравые мысли, он будто и правда оказался под действием наркотиков. Итачи огляделся и с удивлением обнаружил, что вокруг, оказывается, шумно и многолюдно, но ведь буквально минуту назад он никого не замечал, кроме Наамы и раскидистой зелени. А если бы на них напали? Что вообще он творит? Что с его навыками и внимательностью?

— Все в порядке, Итачи, — Наама выглянула из-за его руки. — Это нормально. С непривычки такое бывает. Потом уже будет легче, и я научу тебя, как совсем сгладить этот эффект.

— Почему не предупредила? — было стыдно за недавнее поведение. Как по-идиотски все это выглядело…

— Вообще удивительно, что ты так быстро пришел в себя, — Наама обошла его и оказалась спереди. — Обычно новичкам приходится давать успокоительное.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас? — Итачи стиснул кулаки от негодования. Вот как можно доверять ей после такого?

— Я просто подумала, что ты должен немного расслабиться, — Наама снова грустно улыбнулась. — Я знаю, там тебе было плохо. Наверное, много ужасного произошло. Но ведь пока ты не вернулся, можно попробовать побыть другим человеком, немного отвлечься. Я помню твое чувство вины, ты, наверное, думаешь, что недостоин вот так веселиться. Ты кого-то потерял. Но тут другой мир, тут ты не успел ошибиться.

Ошибиться… Итачи нервно сглотнул. Да, она чувствовала его эмоции, но не знала правды. Интересно, если бы она знала о нем все, считала бы так же — он действительно «достоин» веселья?

— Это все глупости, — Итачи мотнул головой. — Прекрати меня разыгрывать. Это совсем не смешно.

Наама задорно улыбнулась.

— А мне кажется, — сказала она с уверенностью, — это было по-настоящему весело. Знаешь, я ведь тоже рисковала. Кристалл открывает настоящую сущность человека. Могут всплыть и негативные черты. Но теперь я знаю, какой ты на самом деле. Ты еще совсем мальчишка, веселый и озорной.

Итачи устало вздохнул. Если сейчас Наама говорит правду, и кристалл может раскрывать скрытые эмоции, получается, он был сейчас тем, кем ему никогда не дали побывать. Беззаботным ребенком, играющим с детьми во дворе… В груди неприятно кольнуло. Будьте прокляты войны, межклановые распри и политика! Будьте прокляты те, кто заставил его пройти через все это! Сколько сломанных судеб, рано прерванных невинных жизней, растоптанных мечтаний… Могут же люди жить по-другому, мир Наамы тому пример. Да, тут тоже полно несправедливости, есть и темные пятна. Но, в большинстве своем, этот мир действительно светлый и добрый.

— Эй, Итачи, — Наама удивленно округлила глаза. — Ты чего? У тебя такой вид, будто революцию затеял.

Итачи нахмурился.

— Идем домой. Объяснишь, что со мной было, по дороге.

Оказалось, такого странного эффекта можно избежать, если в самом начале сконцентрироваться вместо того, чтобы плыть по течению. Наама тоже намерено не сделала так, чтобы, грубо говоря, «кайфануть». Итачи пообещал, что еще одна подобная выходка, и он непременно накажет ее. Как именно, он пока не знал, но надеялся, что Наама внемлет его словам, и ему не придется пересекать черту, которую пересекать не хотелось. Он и без того сегодня был к ней слишком близко.

Вечером Наама убежала, сообщив, что ей надо на работу. Итачи удивился, почему она пошла не утром, но решил не задумываться, мало ли какой у Наамы график… Вернулась она ночью в явно нетрезвом виде, буквально вкатившись в дом, сбросила обувь, поспорила о чем-то с роботом-уборщиком, долго гремела в ванной комнате, а потом завалилась спать. Почему-то вспомнился парень с ослепительно-белой улыбкой и золотыми кудряшками. Это он напоил Нааму? Он в самом деле ее парень? Сама по себе представилась картина, где Наама сидит рядышком на диване с этим холеным пижоном и заглядывает ему в рот, ловя каждое слово. Итачи передернуло. Отчего-то в эту картину не верилось. У такой девушки как Наама мужчина не должен быть похож на клоуна, однозначно.

Следующим утром, на удивление, Наама была свежа и весела. Они отправились на космодром и провели там несколько часов. На этот раз все прошло спокойно — Итачи держал себя в руках, Наама страховала лекарством. Она постоянно хвалила его за успехи и говорила, что надо попробовать в следующий раз медитацию на бо́льшем расстоянии.

Ближе к вечеру Итачи снова застал Нааму, болтающую по видеосвязи с «кудряшкой».

— Да ладно, Гионис, ты серьезно сейчас? — Наама хлопнула в ладоши. — Это будет в Красной звезде? Сегодня в полночь? О, небо! Как здорово, что ты вовремя меня нашел!

Едва завершив звонок, Наама бросилась собираться.

— Итачи, я ушла на работу, никуда не выходи, — заявила она и, окрыленная, выскочила на улицу.

Итачи понимал, что она не обязана сидеть рядом и заглядывать в рот, у нее своя жизнь и свои дела, но удивлялся такой резкой перемене. Настолько счастливой он не видел ее ни разу. Даже под действием кристаллов в космопорте она выглядела иначе. Что же у нее за работа? Итачи со свойственной ему внимательностью не мог не обратить внимание на такие разительные изменения. Ну что ж, не допрашивать же ее в конце-то концов. Если не рассказывает, значит, не хочет, чтобы он знал.

Оставив мысли о Нааме, Итачи погрузился в собственное прошлое. Он опять прокручивал в голове одну единственную мысль со всех сторон, подбирая различные варианты, но исход был един. Так же, как и в своем прошлом, он не видел после смерти Шисуи союзников, кроме одного маленького мальчика — его младшего брата. Но тот был слишком мал тогда. Да, Саске, несомненно, встал бы на его сторону, понял его, но разве мог бы убедить взрослых, которые не слышали и сами себя? Даже отец шел на поводу у мнения большинства. Да и мог ли он поступить иначе? Пожалуй, тоже нет. Учихи подписали себе смертный приговор сами.

Итачи посмотрел в окно. Тут, в мире огней и летающих машин, время для него остановилось. По привычке он порой прислушивался к посторонним звукам, оглядывался в поисках опасности, но понимал: тут ему ничего не грозит. Тут он может побыть просто Итачи, не нукенин, не убийца. И это было так странно… Он словно знакомился сам с собой, отбросив все прочие роли. Пусть бесконечные копания в прошлом не оставляли никаких надежд, тут он ощущал себя с другой стороны. Его радовали приятные мелочи в виде яркого солнца, ночных огней за окном, еда Наамы и ее красивая улыбка. Порывы ветра во время утренней тренировки на лоджии и мелодичная музыка, доносившаяся иногда из комнаты соседки. Итачи с удовольствием принял на себя роль повара, экспериментировал с блюдами и радовался в душе, как мальчишка, когда видел на лице Наамы, что ей нравится его стряпня.

Островок мира для Итачи Учиха. Передышка перед его личным адом. Нет, он не стремился оттянуть момент возвращения, напротив, боялся задержаться и лишней минуты, но старался насладиться этими местом, устав бороться с собой. Как бы он ни ненавидел себя, как бы ни презирал, он больше не хотел думать о смерти в месте, полном жизни и радости. Ему казалось, что так он оскорбляет своей внутренней тьмой кусочек рая, которого он, несомненно, недостоин.

Итачи отправился заниматься своими обычными делами. Приготовил ужин, убрал посуду, достал планшет, подключился к сети. Он уже понимал, как нужно действовать во время концентрации. Теперь надо было почитать побольше информации о линиях Джи. Схожесть с чакрой поражала. Неужели у них в самом деле общие предки?

Среди мельтешащей то и дело рекламы, в глаза бросилось название «Красная звезда». Кажется, о ней говорила Наама, прежде чем выскочить «на работу». Если бы он не услышал раньше, ни за что не обратил бы внимание. Но теперь не успел даже подумать, зачем ему это надо, как зашел на ресурс рекламодателя. «Красная звезда» — крупнейший развлекательный центр, охватывающий верхний и нижний уровень города, вмещавший множество людей и знаменитый эффектными шоу и игорными залами. Увеселения на любой вкус и кошелек. И сегодня клуб предлагал незабываемое выступление. На картинке фотография девушки, расписанной от и до, почти без одежды. Но не ее нагота поразила Итачи, а отметина на груди в виде рисунка его шарингана.

Глядя на расписанную блестками и яркими красками девушку в маске, Итачи не мог поверить, что это Наама. Но не может же быть у разных девушек одна и та же татуировка? Наама сама говорила, что это уникальный случай. Любопытство жгло, как уголек на ладони. Итачи понимал, что ему незачем следить за ней, незачем узнавать о ее жизни, ведь он вот-вот уйдет. Он вздохнул и отложил планшет.

Итачи не узнавал себя. Почему его вообще что-то волновало кроме Саске и собственной смерти? Потому что глаза отчетливо видят яркие краски неизведанного мира? Потому что тело здоровое, а дышится легко и свободно?

Сопротивляться собственному любопытству было практически невозможно. К тому же Итачи не находил аргументов против. Почему нельзя узнать Нааму и жителей этого мира чуть лучше? Почему нельзя воспользоваться временем, которое было ему подарено неизвестно кем и за какие заслуги? Он прекрасно помнил, что натворил, знал, что вину не искупить даже собственной смертью. Но ведь разве можно просто так просидеть в четырех стенах и уйти, не узнав этот мир?

Пока есть свободное время, Итачи решил воспользоваться этим. Изучив, каким образом можно добраться до нужного места пешком, он вышел из дома и отправился на первую самостоятельную прогулку. Хоть Наама и запрещала выходить, он знал, что теперь не попадется патрулю. Ведь в конце концов главная черта шиноби — скрытность.

* * *

Наама закончила выступление и, уставшая, плелась к раздевалке. Бурные овации до сих пор слышались из главного зала. Да, это невероятное чувство, она будто растворялась в Танце. Несмотря на большой перерыв, она с легкостью станцевала несложный сюжет, отрепетировав всего несколько раз. Хорошо, что Гионис вспомнил про нее и не пригласил кого-то другого. Так теперь будет проще войти в рабочее русло.

Она шла по темному коридору и думала, успеет ли освоить новый сложный сюжет к празднику Объединения.

— Вот, кем ты работаешь, — тихий знакомый голос заставил вздрогнуть. Наама повернулась в сторону звука.

В углу, во тьме, скрытый от посторонних глаз, стоял Итачи.

— Ты опять меня не послушался! — возмутилась Наама. — Где взял билет? Украл у кого-то?

— Мне не обязательно красть билеты, чтобы попасть в место, где полно людей, — спокойно ответил он.

Нааме захотелось поскорее надеть халат, ей казалось — он слишком пристально смотрит на символическую роспись. Наама нервно сглотнула и шагнула к нему навстречу во тьму, чтобы скрыть блестящие украшения на теле и яркую раскраску.

— Ты развлекаешь мужчин за деньги, — продолжил он тихим голосом. Глаза его поблескивали отраженным неоновым светом. — Почему тебе приходится заниматься этим?

Наама опешила. И как такое могло прийти ему в голову?

— Почему? — язык едва поворачивался. В груди вспыхнуло негодование. — Почему ты решил, что я из этих?

— «Этих»? — Итачи пошевелился. Его рука потянулась к ее метке на груди. — И много платят за ночь с тобой?

Наверное, Наама бы возмутилась, скажи такое кто-то из ее мира. Но ведь Итачи нездешний. И судя по тому, как он себя вел, его мир придерживается более строгих правил.

— Идем, — Наама перехватила его ладонь. Холодную, грубоватую руку настоящего бойца, привыкшего держать оружие.

Она вышла на свет и потянула Итачи за собой. Он не стал вырываться, а пошел следом все с тем же нечитаемым выражением на лице. Не лицо — маска. Наама вела Итачи по служебным коридорам, минуя охранные посты, на нижние уровни, она решила показать, что значит то, о чем он говорил.

— Наама, — его тихий, с нотками печали голос остановил ее. — Я так сказал не потому, что хочу обидеть тебя.

Она ободряюще улыбнулась.

— Ты не обидел, Итачи. Наверное думаешь, какая я отвратительная?

— Нет, я не считаю тебя отвратительной. Но не понимаю, почему ты делаешь это.

— Так, все, — Наама остановилась и внимательно вгляделась ему в лицо.

— Итачи, это искусство. Роспись и украшения на теле символизируют очень много вещей. Каждое движение в Танце — это символ. Я не просто танцую, я рассказываю историю. Люди ходят посмотреть именно на историю, которую может показать тело. А те, о ком ты сейчас думаешь… Я покажу тебе.

Итачи выглядел слегка озадаченным. Видимо, ее объяснения не совсем вписывались в его привычное мироустройство.

— Я видел, как смотрят на тебя, — сказал он. — Ты не боишься, что тебя узнают на улице и будут преследовать?

— А ты узнал бы меня без всего этого? — пальцами она пробежалась по воздуху вдоль тела.

— Не думаю, — прошептал Итачи, разглядывая ее с ног до головы.

— В моем мире такая профессия не считается постыдной. Более того, чтобы освоить Танец, приходится трудиться с малых лет, нужно очень хорошо чувствовать музыку и обладать врожденной пластикой тела. С помощью модулятора все эти движения можно запомнить, но не отобразить. Это я еще не говорю о сакральном смысле, вкладываемом в обряды Танца, — Наама смотрела, как он хмурится, и хмурилась сама. Вот какая нелегкая понесла его следом за ней сегодня? — Но такие девушки, о которых ты подумал, действительно есть. Ими становятся по разным причинам, но чаще всего это девушки из нижних кварталов. Знаешь, как мы поступим? Все равно сейчас мы вынуждены ждать доставки кристалла, так что я открою тебе доступ в нейромодуляторе, чтобы ты научился читать знаки Танца. И тогда я станцую историю, а ты мне скажешь, о чем думал во время его исполнения.

Итачи выглядел так, словно сейчас скажет: я выше всего этого, но он промолчал.

— Вот и славно, — Наама хлопнула в ладоши. — А пока пойдем, покажу, как танцуют «такие» девушки.

Наама мысленно ругала себя. Она ничего не обязана объяснять парню, свалившемуся ей на голову из другого мира. Он собирался уйти, их связывали только случайные и совершенно фантастические обстоятельства. Но отчего-то не хотелось, чтобы Итачи думал о ней плохо. Как все-таки будет приятно, если ее гость станет восхищаться тем, что она делает, если поймет ее искусство.

Вот только зачем? У нее толпы поклонников, разбирающихся в Танце настолько тонко, что даже мимолетное движение мизинцем имеет для них значение и подтекст. Ее гость ни за что не сумеет проникнуться так глубоко. А что, если он не сможет понять и скажет, что танец ничего не вызвал кроме физического желания. Что ей делать тогда? Отдаться ему, как выигравшему спор или назвать безмозглым тупицей и выгнать из дома?

Наама мотнула головой. Нет, невозможно не понять Танец! Любой, мало-мальски знающий азы Танца человек, способен прочитать его. Надо найти такую историю, чтобы зацепить именно Итачи. Но для верности она все-таки решила показать девушек для развлечений, чтобы ему было с чем сравнивать.

И кажется, он оценил разницу. Итачи не продержался и пяти минут. Хоть его лицо не выражало неприязни, Наама чувствовала, как ему некомфортно.

— Идем, я достаточно насмотрелся, — произнес он и отвернулся.

Наама засеменила рядом.

— Да брось, это тоже красиво. Если бы я искала место для развлечений, непременно бы порадовалась такому откровенному танцу. А ты? Итачи, если бы ты искал…

Он остановился и развернулся. Вид у него был хмурым.

— Если бы я искал, то предпочел бы место поспокойнее, — произнес он. — Тут слишком многолюдно.

Наама улыбнулась. И все-таки теперь он отвечает на любые вопросы. Прогресс налицо.

После утренней разминки Итачи стоял на лоджии и смотрел на суету внизу. Двести тринадцатый этаж. Город давно стал многоуровневым. И чем выше этаж, тем дороже жилье. Бабушка Наамы была богатой женщиной и, по рассказам, тоже танцевала. Итачи нахмурился, вспомнив вчерашнюю вылазку в Красную звезду. То, что он увидел, ошеломило. Итачи, конечно, представлял, что существуют различные виды танцев, так же, как и боевых искусств, но такие сложные элементы не видел никогда и даже не догадывался, что они возможны. А еще эта музыка… Мурашки бегали по телу волнами даже сейчас, стоило окунуться в воспоминания. Правда, кое-что мешало насладиться зрелищем безоговорочно — он знал девушку, что исполняла танец, и эта девушка была практически без одежды. В зале присутствовало, по меньшей мере, пара сотен мужчин. Почему Наама это делала? Росписью на теле никого не обмануть. Живот, ноги, грудь, бедра — все было напоказ.

Итачи вздохнул. Какие же здесь свободные нравы! А еще Наама пообещала станцевать что-то для него. Станцевать дома? Или она имела в виду, что возьмет его на следующее выступление? Спросить сразу Итачи не решился, а сейчас и вовсе надеялся, что она забудет. Хоть танец и показался ему очень красивым, снова раздумывать о приличиях не хотелось.

Неожиданно в окне стремительно мелькнул силуэт Наамы. В окно лоджии плохо был виден дом, поэтому Итачи поспешил внутрь. Неужели что-то случилось?

— Так-так… — Наама бегала по комнатам, быстро собирая и раскладывая вещи, которые до этого убирать не спешила. — Итачи, у нас проблемы!

Не успел он спросить, о каких именно проблемах речь, как приятной, но довольно громкой мелодией, прозвонил звонок. Наама затолкала под кухонный стол свернутый коврик для погружения в виртуальную реальность и поспешила к дверям.

— Не успели, — выдохнула она и провела пальцем по пульту на своей руке.

На пороге стояли двое — мужчина и женщина, оба в облегающей фиолетовой одежде с белыми полосами и кругами. Женщина с причудливым коротким синим пучком на макушке, а мужчина с настолько гладко уложенными волосами, что они блестели, словно мокрые. Гости кинулись обнимать Нааму, целовать, тараторить наперебой о том, как же волновались, и как тяжело им было вдвоем отпроситься с работы, о том, что прямые Врата закрыты на техническое обслуживание и пришлось лететь на корабле несколько стандартных лун с пересадками.

Наама радостно улыбалась.

— Милая, как ты себя чувствуешь? — щебетала женщина. — Неужели ты вернулась на работу? Твое вчерашнее сообщение удивило меня.

— Мама, конечно же я вернулась. Я устала ничего не делать. — Наама тоже была рада их видеть, но заметно нервничала.

«Значит, родители», — догадался Итачи, хотя по внешнему виду гостей он бы не сказал, что те намного старше Наамы. А потом вспомнил — ему где-то попадалась реклама с услугами «продления молодости». Кажется, медицинская капсула Наамы тоже поддерживала такие функции. И тут стало любопытно, а сколько же лет самой Нааме. По внешнему виду он не считал ее старше себя, но как обстоят дела на самом деле?

— С тобой точно все в порядке? — уточнила мать. — Побочные эффекты себя больше не проявляют?

— Нет, кажется, мне удалось от них избавиться.

— Хорошо, это хорошо. Но мы все равно поживем у тебя некоторое время.

— Что? — Голос Наамы дрогнул. — Вы же обычно снимаете номер в Сурраре, чтобы по утрам гулять по набережной.

— Ну как мы оставим тебя сейчас? Нет уж, поживем у тебя несколько периодов. «Несколько дней, значит», — подумал Итачи. Он не был уверен, что это хорошо. В ближайшее время им предстояло найти кристалл. Родители Наамы нормально отнесутся к их передвижениям? И к тому же ему следует прятаться где-то, чтобы не подставлять Нааму. Но, кроме лоджии, в доме не было пристроек. Что ж, выходит, придется пожить на улице. — Ты чего побледнела? — отец прищурился. — Неужели…

Итачи начал медленно отступать к лоджии, но они обратили на него внимание. Женщина вопросительно вскинула бровь и глянула на Нааму.

— Твой парень? — деловым тоном спросила она. — Вы живете вместе?

— Да, мам, пап… Простите. — Голос Наамы дрожал.

Итачи нервно сглотнул. Да что она творит?

— Почему скрыла от нас? Кто он? Откуда? Как давно вы вместе?

— Только не говори, что вы планируете детей?

— Так-так-так, стоп! — вскрикнула Наама. — Вот потому и не говорила, чтобы вы не замучили нас расспросами. Я собиралась аккуратно подвести вас к этой теме, все объяснить потихоньку, но не успела… А живем вместе недавно. Так получилось, он помог на улице, когда мне стало плохо, потом мы подружились, пообщались, и вот… Пока он у меня.

Итачи растерялся. Зачем она так делает? Чтобы не оставить его на улице? Да ему проще было бы ночевать под открытым небом, чем изображать из себя влюбленного. Он ведь понятия не имеет, как ведут себя местные парочки. Хоть бы подготовиться было время, как перед миссией. Наама сделала шаг к нему и неожиданно обняла. Теплая, слегка дрожащая от напряжения, хрупкая… Она уткнулась ему в шею носом и едва слышно прошептала:

— Прости, я тебе потом все объясню.

Итачи обнял в ответ, чтобы не подводить Нааму, хоть это и было странно, неестественно, чуждо. Наама не позволила долго раздумывать над ощущениями, едва он коснулся рукой ее спины, она решительно отстранилась.

— Откуда он? Чем занимается? — продолжил допрос отец.

— Ах… — Наама вздохнула. — Итачи с Ангоары, прилетел с дипломатической миссией.

— С Ангоары?! — вскрикнула мать. — Ох, девочка моя, как тебя угораздило?

Итачи пожалел, что не взял с собой планшет. Хоть бы глянуть, что у него теперь за новая родина… Внешне он сохранял невозмутимость и спокойствие, но на деле совершенно не представлял, правильно ли себя ведет.

— Ну мам, он порядочный человек, — вконец удивила Наама.

«Порядочный человек не живет со своей избранницей до свадьбы», — недовольно подумал Итачи. И вообще, порядочный человек не выполняет миссии преступников, не занимается шпионажем, не убивает… Этот список можно было продолжать долго. Как смотреть в глаза ее родителям? Почему нельзя было рассказать правду?

Наама потянулась к нему и неожиданно поцеловала в щеку. Легко и почти невесомо. От ее прикосновения перехватило дыхание. Да что же она делает…

— Ты же не собираешься увозить нашу девочку к себе на родину?

Итачи поднял взгляд на отца. Отчего же так стыдно? Никогда и не перед кем он не ощущал такой неловкости.

— Нет, — решительно ответил Итачи. — И я никогда не сделаю вашей дочери ничего плохого.

«Только разок чуть горло не перерезал, а потом едва не задушил», — мелькнуло в голове. Оба родителя смотрели на него доброжелательно, но изучающе. Итачи не знал, что говорить, потому решил просто улыбнуться. Попытался, по крайней мере. Почему-то Наама тут же кашлянула в кулак, дернула его за рукав и защебетала:

— Ох, что же мы все на пороге стоим! Проходите! Итачи, помоги на кухне, а вы пока присаживайтесь за стол. Наверное, проголодались.

Итачи еще не видел Нааму такой взволнованной и с ярким румянцем на щеках. Как только она заскочила на кухню, сразу отпустила его, подбежала к столу, оперлась на него выпрямленными руками и принялась глубоко и медленно дышать, словно борясь с паникой.

— Можно было просто сказать правду. — Итачи подошел ближе и облокотился о стол рядом с Наамой. — Я понятия не имею, как должен себя вести. Ты не подумала, что наши обычаи могут сильно отличаться?

— Потому я и сказала, что ты с Ангоары, — устало выдохнула Наама. — Это довольно отсталая планета, думаю, как раз смахивает на твой мир. Ой… прости.

— Ничего. — Итачи скрестил руки на груди. — Но зачем такие сложности? Думаю, еще не поздно…

— Нет! — Наама мотнула головой и вскинула на него испуганный взгляд. — Я для того тебе жизнь спасла, чтобы вот так глупо ее прервать? Любой иномирец, оказавшийся без разрешения на планете, будет арестован. А так как ты даже не из зарегистрированного мира, тебя отправят на опыты. Кто знает, когда отпустят и отпустят ли вовсе. Итачи, тебе нельзя признаваться. А мои родители слишком законопослушные, чтобы укрывать пришельца, и, понятное дело, за меня боятся. Оставлять тебя на улице тоже нельзя. Не надо на меня смотреть как на умалишенную! У тебя даже фальшивых документов нет. Гионис мог бы сделать, но это займет несколько периодов… Просить его временно приютить тебя… Это слишком заморочено, проще уж так. Эх, родители появились слишком внезапно. С ума сойти, я ведь специально не говорила им всей правды, чтобы не тревожить, но они все равно прилетели… — Наама шлепнула себя ладонью по лбу. — Так, ладно. Последний пункт — они смогут узнать, куда я хожу днем, если останутся тут. И я понятия не имею, как им объяснять, что делаю в низших кварталах. Какое гадство! И почему они не предупредили о приезде, мы бы хоть подготовились…

Итачи тяжело вздохнул. Вот уж кем ему не приходилось притворяться, так это чьим-то парнем. И самое сложное в этой ситуации — ему придется смотреть в глаза отцу девушки, который уверен, что он, Итачи живет с его драгоценной дочерью под одной крышей, что подразумевает достаточно близкий контакт.

— Итачи. — Голос Наамы дрогнул, взгляд опустился, а щеки совсем покраснели. — Пока я отвлекаю родителей, перенеси, пожалуйста, свои вещи в мою комнату, иначе будут лишние вопросы…

Что же, понятно, насколько близкий контакт подразумевается. Уму непостижимо!

— Хорошо, — сухо выдал он и вышел из кухни.

Эта затея нравилась ему все меньше. Хотя это совсем ерунда, если удастся вернуться в свой мир и свое время. Итачи постарался отвлечься более важными проблемами. Например, что он будет делать, когда вновь столкнется с братом? Теперь с обновленным запасом чакры и здоровьем ему придется натурально подставиться под удар Саске. Надо придумать, как сделать это, чтобы тот не заметил.

Отца Наамы звали Коринор, а мать — Саима. Днем они долго болтали с Наамой, пока сам Итачи сидел в сети. Наама объяснила его отсутствие за общими посиделкам работой. «Семейный ужин» и подготовка к нему прошли довольно легко и непринужденно. Колких и неудобных вопросов по поводу их с Наамой личной жизни удалось избежать, кроме одного, после которого ее родители несколько расслабились. «Планируете ли вы детей?», — так звучал этот странный вопрос. Вдвойне странный, потому что Итачи думал, что такое полагается спрашивать только у семейных пар.

— О нет, — сказала Наама. — Пока слишком рано об этом думать. К тому же я не хочу ехать к нему, а сможет ли он остаться тут — неизвестно. Да и мы еще так мало знакомы…

Итачи с готовностью подтвердил ее слова — разумеется, они слишком мало знают друг друга, чтобы задумываться о таких серьезных вещах, как дети.

За время ужина он узнал, что родители занимаются разработкой программ для микроскопических роботов. Эти крошечные, невидимые простым глазом частицы, использовались во всех сферах жизни. Было интересно слушать о том, куда завел человека прогресс. В этом мире при помощи чакры поднимали в космос огромные корабли, медицина тесно переплеталась с технологиями, в организмы людей чуть ли не с рождения вшивались импланты. Оторванную конечность можно было без проблем заменить на механическую. В некоторых странах это было даже модно. Люди намеренно превращали себя в полуроботов.

Удивительно, но Итачи совсем скоро расслабился. Он смотрел на радостные лица, слушал непринужденные разговоры и наслаждался теплом, исходившим от этих троих. Тепло и любовь. Уют в этом доме обволакивал, проникал в самое сердце. Единение, что пропитывало эту семью, было чуждо и необычно для самого Итачи, привыкшего скрывать свои чувства. Он даже проникся проблемами этой троицы и поймал себя на мысли, что ищет пути решения чужих неурядиц.

Коринор в конце ужина ненадолго ушел на кухню и вернулся вскоре с подносом, на котором стояли изящные бокалы с голубой жидкостью.

Предприняв попытку отказаться, Итачи все-таки выпил этот довольно приятный на вкус коктейль. Правда, минуту спустя пожалел — по телу разлилась слабость, а голова сделалась ватной.

— Ах, вы только посмотрите, уже так поздно! — Саима провела пальцем по серебряной полоске на своей руке, вызвав голографический экран. — Скоро начнется наш с папой сериал! Наама, милая, давай-ка уберем посуду.

— Мама, вы что до сих пор его смотрите? Ему же уже восемь звездных периодов! О чем там можно снимать…

— Ты ничего не понимаешь, — хмыкнул Коринор. — Это наш с твоей мамой семейный ритуал.

Он погладил свою жену по волосам и нежно улыбнулся. Сердце в груди Итачи сжалось. Как хорошо рядом с ними… В своем родном доме он почти не видел проявления нежности. Может быть, дело в том, что он родился в неспокойное время? Вместо того, чтобы заниматься с сыном дома, отец был вынужден брать четырехлетнего мальчика на поле боя, чтобы приучить к виду трупов и крови. А мать вместо того, чтобы баловать, учила метать сюрикены. Родители, безусловно, любили его, но вот такое тепло, ласку, такие открытые счастливые взгляды он ловил только от младшего брата. Именно малыш Саске показал, что такое безусловная любовь семьи.

Женщины ушли убирать посуду, Итачи собрался им помочь, но Коринор остановил его.

— Они справятся, — улыбнулся он. — Девочкам тоже нужно поболтать о своем.

Итачи молча проводил взглядом счастливую Нааму. Она что-то восторженно рассказывала, но шепотом. И ему показалось по губам, что она произнесла его имя. Почему-то самому захотелось улыбнуться.

— Наама очень добрая и сильная девочка, — услышал он голос ее отца. — Наша гордость. Вообще, у нее еще есть младшая сестра. Мы тоже безмерно ее любим, но Наама… наш первенец. К ней мы всегда будем относиться особенно. Итачи…

В его глазах читалась растерянность.

— Скажи, насколько тебе нравится Наама? Ты мог бы остаться с ней?

Итачи посмотрел на мелькающий в дверном проеме то и дело силуэт Наамы, а приятное тепло разливалось по телу после горячительного напитка и из-за всей этой непринужденной атмосферы.

— Она так нравится мне, что я оставлю ее, — ответ получился сам собой. — Она заслуживает лучшего.

Итачи даже растерялся и подумал, что, наверное, надо было бы как-то уклониться. Это явно не то, что должен говорить парень отцу, с чьей дочерью делит постель, но Коринор вздохнул почти с облегчением.

— Не пойми меня неправильно, — произнес он. — Я не против ваших отношений. Но последнее, чего бы мне хотелось, это потерять связь с Наамой. Как ты знаешь, на Ангоару невозможно попасть без особых полномочий или связаться с жителями. Если ты заберешь ее, мы не сможем общаться. И этого бы я не хотел. Ведь родители надеются не упускать из вида своих детей.

— Я понимаю. — Итачи опустил взгляд. Он сам в прошлом стремился увидеть своего любимого младшего брата, использовал любую возможно, чтобы хоть одним глазком… — Не беспокойтесь, я не увезу Нааму. Но позвольте мне побыть с ней еще немного.

Итачи произнес это, чтобы сгладить свою предыдущую фразу, но, когда столкнулся с удивленным взглядом Коринора, понял, что опять промахнулся. У них другие обычаи.

— Как я могу не позволить, — пожал плечами тот. — Вы молодые, вам надо набираться опыта. Ты научишь чему-то Нааму, она научит тебя.

Итачи нервно сглотнул. Как же странно звучат такие напутствия со стороны отца девушки. «Научишь ее, она научит тебя» — в голове фраза эхом повторилась несколько раз. Чему, интересно, она могла бы научить? А он ее? Итачи бросило в жар от мысли, что сейчас придется идти к ней в комнату. И какой демон дернул его на откровенность?

— Ну что ты? — Отец положил ему руку на плечо. — Неужели на Ангоаре другие взгляды?

— Нет, все так. — Итачи постарался изобразить улыбку. — Кажется, женщины закончили.

Наама подошла к Итачи и, преисполненная восторга, обняла. Кажется, алкоголь прилично повлиял на нее.

— Итачи, мы идем спать? — проворковала она. — Мы же не будем прерывать традицию моих родителей в просмотре сериала?

— Не будем. — Итачи приобнял Нааму в ответ, чтобы не показаться невежливым, но самого чуть ли не трясло.

Она так доверчиво жалась к нему, ее мягкая грудь у него на груди, ее волосы щекотали нос, пальчики легко касались внезапно такой чувствительной кожи на спине… Когда же этот день закончится!

Они пошли в комнату обнявшись. Наама или вжилась в роль, или просто расслабилась и витала в облаках, но он не чувствовал ее смущения, скованности или чего-то еще. Зато сам он готов был провалиться, чтобы прекратить эту пытку. Как же все это было неправильно. Он чувствовал себя самозванцем, волком, влезшим в шкуру пастушьей собаки. Это не его жизнь, не его мир, не ему предназначены улыбки этих людей, не его должна обнимать Наама. Он чувствовал себя вором, который крадет время Наамы и ее прекрасной семьи. Даже притворяться кем-то близким ей он не имел права.

В комнате Наама отпустила его. Но и тут она выглядела естественно и по-деловому.

— Так, я приготовила матрас рядом с кроватью в проходе. Все равно другого варианта нет, — тараторила она, доставая постельное белье. — Конечно, я могла бы предложить тебе лечь на кровати, но это точно не будет удобно.

«Еще и как». — Итачи не мог успокоить бой сердца в груди. Сладкий пьянящий коктейль разлился по венам, проник в самые тонкие капилляры, заставив их налиться кровью.

— Удивительно вольные нравы в вашем мире.

— Что ты имеешь в виду?

— Твои родители так легко отнеслись, что их дочь живет с мужчиной.

— А как им надо было относиться? — Наама округлила глаза. — Это же естественно для женщины и мужчины. Подчеркиваю: взрослых мужчины и женщины.

— Действительно… — Итачи отвернулся. Лучше ни о чем не спрашивать, ни во что не вникать, все равно он скоро уйдет.

Он лег на импровизированную постель и закрыл глаза. Наама ходила в душ, потом долго возилась на кровати, пыхтела. Итачи хотел бы сконцентрироваться на сне, но шумная соседка и ее запах, окруживший со всех сторон, сбивали с толку. Этот вечер странный и неправильный что-то перевернул в его душе. В какой-то момент за столом Итачи почувствовал себя членом этой семьи, будто они вовсе не притворяются.

Нет, он не собирался делать эту иллюзию реальностью. Он помнил, что чужак, и должен уйти. У него иной путь, на котором нет места теплу других людей и их улыбкам. Нукенин, убийца, преступник… За все, что натворил, он должен получить сполна. Скоро.

Но прямо сейчас не хотелось думать об этом, ведь ему осталось в этом мире всего несколько дней. В этом и, возможно, в любом другом. Да, чувствуя себя полностью здоровым, умирать уже хотелось не так сильно, но Итачи от плана отказываться не собирался. Он спасет репутацию брата, клана и деревни. Сделает то, чего не смог раньше. Саске, выросший не членом Учиха, а жителем Конохи, далек от истории заговоров, его дети и внуки тоже будут свободны от этого. Да, если все получится, у Учих появится шанс стать настоящей частью деревни Скрытой в Листве.

Но пока Итачи позволил себе раствориться в прикосновении к телу легчайшей ткани, ласкающих слух мерных вдохов соседки, ее чарующем, ни на что не похожем запахе, в воспоминаниях о ее легком поцелуе и несмелых объятиях. Пусть она лишь играла, пусть Итачи даже был против тогда, но сейчас он вспоминал это почти с наслаждением. То ли дело в напитке отца, то ли в чем-то еще, он не знал. Просто решил на время поддаться иллюзии.

Его обволакивала полудрема, сладкая, как карамельный сироп, тяжелая, как небоскреб этого мира, и мягкая словно пух.

— Итачи, — услышал он тихий шепот Наамы. — Иди ко мне.

И он молча повиновался. Даже мысли не возникло отказаться или подумать, что это неправильно. Он быстро переместился на кровать. В комнате было темно, лишь редкие отсветы проскальзывали по стенам. Как только он устроился рядом, Наама тут же придвинулась, прижалась к нему. Стало трудно дышать. Ее манящий запах так близко… Ее дыхание на коже. Ее рука проникла под покрывало, прошлась под майкой, ловкие пальцы скользнули под резинку пижамных штанов…

В голове не осталось ни единой здравой мысли. Он желал только, чтобы ее прикосновения не прекращались. Собственное дыхание участилось, его бросило в жар. Если она уберет руку, если передумает, он сойдет с ума. И Наама будто слышала его мысли, ее рука сильнее сжимала, быстрее двигалась. Еще немного, еще совсем чуть-чуть…

— Итачи. Итачи! Ты в порядке? — Обеспокоенный голос и прикосновение ко лбу прохладной руки заставили очнуться.

Он открыл глаза и понял, что в комнате вовсе не так темно — горит слабый сиреневый ночник. Сам он лежит на полу, как и лежал, на нем покоится подушка, которая, видимо, свалилась сверху, и с кровати свисает обеспокоенное лицо Наамы. Она снова провела по его лбу.

— Ты в порядке? Кошмар приснился, да? Прости, я случайно столкнула подушку во сне.

Кошмар?.. Осознав окончательно, что это сейчас было, Итачи сжал губы. Ему срочно нужно было в душ. И желательно вместе с подушкой. На всякий случай.

— Дай сюда. — Наама протянула руку к подушке.

— Не стоит. — Итачи крепче прижал ее к себе. — Лучше выстирать.

— Да, ты весь взмок. — Наама зевнула. — Сходи в ванную, переоденься. Сменная одежда в… Ах да, ты же не знаешь.

Она поднялась, сонно протирая глаза. Итачи сел на постели, ощутив неприятное стягивающее ощущение на бедре. Глупое, примитивное тело. Инстинктам плевать на чувство вины и клановые распри.

— Вот. — Наама протянула ему одежду и плюхнулась на кровать.

Итачи так и вышел в обнимку с подушкой. Самое ужасное было бы сейчас столкнуться с родителями Наамы. К счастью, они сидели в зале и смотрели на большом экране сериал. Что ж, один плюс все-таки есть — теперь точно будет легче заснуть.

Возвращаясь тихонько к комнате, он понял, что сериал закончился. Родители сидели на диване и беседовали. Натренированный слух уловил слова.

— Но ты видел его глаза? — Саима была взволнована. — Это глаза убийцы! Не просто солдата. Я видела такой взгляд только раз. Помнишь, я рассказывала? Я запомнила на всю жизнь…

Коринор вздохнул. Итачи не хотел подслушивать, но и сдвинуться с места тоже не мог.

— Наама умная девочка. Я уверен, она знает, что делает. И Итачи пообещал не забирать ее.

— Пообещал? И ты поверил? — Саима фыркнула. — А то ты не знаешь, какие эгоистичные бывают мужчины. Сам когда-то меня забрал на богом забытую планету!

— Не сравнивай. Из Нирски в любой момент можно улететь. Но не с Ангоары.

— Вот именно! Я хочу увезти Нааму с собой, — слышались стальные нотки в голосе матери. — Давай, пока не поздно, заберем ее?

— Я думаю, это надо обсудить с Наамой, — вздохнул отец. — Если ты скажешь ей это просто сходу, думаешь, она послушает?

Итачи вздохнул. Как он понимал их чувства. Он и сам не доверил бы себе ничью дочь. Да и не заслужил. Ничего, скоро они успокоятся, Наама вернется к обычной жизни, и все у нее будет хорошо.

Войдя в комнату, он ожидал увидеть Нааму спящей, но она сидела на кровати и задумчиво смотрела на его постель. Первой мыслью было, что остались следы его недавнего позора, но мельком оглядев простынь, понял, что причин волноваться нет.

— Знаешь, я тут вспомнила, — произнесла Наама и серьезно посмотрела на него. — Я хотела показать тебе одно место. В детстве я часто ездила туда. Ты ведь любишь хорошие истории про детей…

В этот раз синхронизировались почти сразу, и Наама показала собственные воспоминания из детства, когда ходила в младшую гимназию и начинала заниматься танцами. Но она решила показать это не просто так. Тогда они с родителями жили на Ниесте. Эта планета уже пару столетий считалась одной из самых технически отсталых в Альянсе, но самой мирной. Статистика преступлений на ней за год была меньше, чем на любой другой планете за месяц.

Наама показала Итачи, как она с друзьями гуляла без присмотра, как они терялись в большом городе и как им помогали найти дорогу домой совершенно посторонние люди. И такое поведение считалось нормальным. Их не искали родители, не ругали, и никому не приходила в голову идея пугать детей страшилками о маньяках и убийцах. В городе, где гуляла несмышленая Наама, дети не могли попасть на автотрассы или в хоть сколько-нибудь опасные места. Весь город на первом уровне был в их полном распоряжении. Планета, где превыше всего стояло воспитание здоровых, интеллектуально развитых детей. Многие люди со всех планет Альянса предпочитали давать начальное образование и воспитывать детей там, вкладывая огромные деньги в инфраструктуру Ниесты.

— Это похоже на сказку. — Итачи лежал на полу, и Наама не видела его выражения лица, но по голосу чувствовала — он улыбается. — Теперь я понимаю, почему ты такая беспечная.

— Припоминаешь поход в нижние кварталы? — хмыкнула Наама.

— А ты все еще считаешь это разумным?

— Итачи, ты же не знаешь здешних правил, — возразила Наама. — Граждан верхних уровней не трогают. Правительство и без того недовольно тем, что происходит в нижних кварталах. Никто из тамошних дельцов не хочет еще больше проблем.

— Ты сама говорила, как ужасно это место и что, спустившись туда, можно не вернуться, — стоял на своем Итачи. — Получается, врала? Опасности на самом деле нет?

Наама вздохнула.

— Какая хорошая память. Ну, конечно, случаи бывают. И мне правда страшновато там находиться, поэтому я надеваю плащ с символом нашей планеты на спине. Это значит, что я гражданин. Пока мне это помогало. Один раз только пришлось заплатить двойную пошлину, чтобы выйти на поверхность.

— Наама, — голос Итачи понизился. — Я расскажу твоим родителям, что ты ходишь одна по подозрительным местам.

— Что? — Она села и с недоумением уставилась на соседа. Он лежал на боку спиной к ней, подложив руку под голову, а его черные волосы в хвосте разметались по подушке. — Ты серьезно?

— Нет, — ответил он, не поворачиваясь. — Но ты можешь пообещать, что больше не пойдешь туда?

Наама удивилась. Почему он так говорит? Правда беспокоится? Она почти не замечала с его стороны внимания к себе. Пусть они сейчас общались как настоящие приятели, но, исключая первую медитацию, он вел себя довольно отстраненно. Сегодняшний день тоже не в счет. Она полностью взяла инициативу на себя. Если бы не приобняла его пару раз на виду у родителей, вряд ли бы Итачи сам сделал что-либо подобное. Почему-то захотелось улыбнуться.

— Не пойду, — произнесла она и улеглась на подушку. — Больше мне незачем идти туда. Да и сектантам после всего лучше не попадаться.

— И, пожалуйста, запасись лекарствами, — добавил он неожиданно тихим голосом. — На случай, если связь вновь даст о себе знать.

— Лекарствами? — Наама едва сдержала себя, чтобы не перекатиться к краю кровати. — Но ты же здоров. Модуль вылечил тебя.

Итачи молчал, наверное, с минуту, а потом со вздохом произнес:

— Пожалуйста, сделай, как я прошу. Это очень важно.

Наама сжала губы. Как же так? Она была уверена — Итачи хотел умереть из-за своего ужасно болезненного состояния, и раны, что получил в последнем бою, тоже были связаны с болезнью. Он не мог в должной мере защитить себя. Неужели дело в чем-то другом?

Пока Наама раздумывала, не сразу заметила, что перед глазами мелькают картинки, какие бывают во снах. А когда наконец обратила внимание, то поняла, что забыла прервать связь, — Итачи уснул, и теперь она видит его сны.

Любопытство редко доводило ее до добра. Но как противостоять ему? Наама сосредоточилась. Если сделать все аккуратно, он не проснется. Зачем ей прошлое Итачи, она не знала и даже не пыталась ответить на этот вопрос. Затаив дыхание, она задала модулятору отыскать особо стойкие нейронные связи, которые характеризовали бы самые сильные воспоминания.

Картинки яркие и четкие ворвались в сознание Наамы спустя пару минут. Она увидела глазами ребенка поле, усеянное изуродованными трупами, услышала его ушами стоны умирающих и вместе с ним возненавидела мир, в котором люди убивают друг друга без остановки. Дети, не успевшие вырасти и окрепнуть, идут на войну наравне со взрослыми. Выживают или самые удачливые, или самые талантливые. Талантливые в способности убивать.

Синхронизация окрепла, и Наама увидела, услышала и почувствовала давно произошедшие события из жизни другого человека, будто они происходили с ней сейчас.

Маленький Итачи смотрит на младенца, лежащего на руках матери, и в душе зарождается нежность, любовь и желание защитить новую жизнь…

А вот малыш плачет на руках ночью, когда вокруг все рушится то ли из-за стихийного бедствия, то ли из-за нападения врага. Итачи бежит через обломки, сквозь ураганные порывы ветра и крики со всех сторон, держа на руках завернутого в пеленки кроху…

Сидит на берегу реки с девочкой, смотрит на блестящую синюю гладь и лакомится сладостями…

Изнурительные тренировки день ото дня, жгучее желание стать сильнее, чтобы защитить то, что дорого, и избавить мир от войн. Первые задания, первые настоящие сражения, смерть друга. Боль потери и обида на холодное равнодушие отца, поздравившего с обретением какой-то силы. Настоящие битвы, в которых мальчишка в своих маленьких детских руках держит окровавленное оружие…

Итачи смотрит на свое отражение в зеркале дверного шкафчика и надевает белую маску…

Он стоит в темном помещении в окружении взрослых людей, от него требуют преданности и ожидают, что он будет шпионить для них. Собственные родственники заставляют рисковать жизнью, выполнять ужасные поручения и все для того, чтобы получать полезную информацию…

Уже подросший Итачи видит назревающее недовольство со стороны «клана», слышит, как отец говорит о перевороте, чувствует смятение, страх и гнев. Он докладывает руководству о готовящейся революции, надеясь что-то изменить, но слышит, что его родной клан подлежит уничтожению и нет никакой надежды на мир…

Лучший друг с кровавыми ранами на лице просит во что бы то ни стало сберечь честь клана и падает с обрыва в бурлящую реку, а в груди опять боль и тоска…

Отчаяние и смятение одолевают Итачи — он боится, что начнется настоящая война, которая повторит события его детства, боится смерти брата. И, словно чувствуя его страх, один из руководителей деревни тайно предлагает ему лично уничтожить свой клан в обмен на жизнь любимого брата. Он говорит, что тогда удастся избежать массовых беспорядков и позора клана, восставшего против родной деревни. Тогда соседние страны не воспользуются ослабевшей Конохой и не нападут. Если уничтожить недовольный клан по-тихому, новой мировой войны шиноби удастся избежать. Итачи, преисполненный обиды и гнева на родных, страха за собственную деревню и младшего брата, решается…

Он убивает людей среди ночи — одного за другим, не взирая на возраст и пол, и по его щекам текут слезы, когда руки с мечом дрожат над головами родителей. Они не винят его, говорят, что гордятся, несмотря на решение, которое он принял, и просят позаботиться о своем младшем брате…

В комнату вбегает черноволосый мальчишка, а сердце Итачи рвется на части от боли и ненависти к самому себе. Итачи говорит мальчику ужасные слова и покидает родную деревню…

В подземных катакомбах один из вождей благодарит за помощь в урегулировании конфликта и говорит, что теперь благодаря ему клан Учиха будет считаться в деревне мучениками, пострадавшими от «сумасшедшего убийцы», а не предателями и бунтарями. И начальник великодушно соглашается не менять ключи к барьеру, чтобы Итачи мог хоть иногда поглядеть со стороны, как растет его младший брат. И в груди Итачи теплится благодарность за этот жест доброй воли…

Плащ с багровыми облаками, черный узор на красных глазах в отражении зеркала и перечеркнутый символ на протекторе банданы, символ деревни, ради которой он пожертвовал собственным будущим и невинными жизнями; кровавые битвы и стойкое желание вырастить из младшего брата палача для убийцы родного клана. Так подросток, юноша, мужчина мечтает восстановить честь клана и отомстить самому себе…

Наама отключила связь. Ее душили слезы и, чтобы не разбудить спящего мирным сном Итачи, выскочила из комнаты и убежала на лоджию. Она забилась там в угол под окном и рыдала в голос, обнимая себя руками и уткнувшись лбом в мягкую траву. Душу разрывала боль, ярость, обида, почти ненависть к миру, из которого свалился на ее голову Итачи, к взрослым людям, что без зазрения совести посылают детей на смерть, к правителям, которые возлагают на плечи неопытных подростков неподъемную ношу.

Наама плакала так, как никогда в жизни. Она теперь всецело понимала стремление Итачи к смерти, понимала его ненависть к самому себе. Он не смог спасти кого-то из близких — так думала она раньше, рассуждая над его чувством вины. Нет, он собственными руками убил всех своих родных кроме одного, самого дорогого человека, но и жизнь последнего превратил в кошмар. Итачи жил в настоящем аду с тринадцати лет, если не с раннего детства. Но непонятно было только одно — почему он верен месту, руководство которого довело его до такого?

Наама немного успокоилась только к рассвету. Она сидела в углу, вытирала слезы и думала, как теперь быть. Надо бы вернуться в комнату, но сможет ли она смотреть на Итачи, как прежде? Он детище ужасного режима, в котором человеческая жизнь — ничто. Он привык убивать, потому что в том мире ты убиваешь, или убивают тебя. Теперь была понятна его молчаливая отстраненность и нежелание веселиться. Иногда, моментами, в его взгляде проскальзывал огонек любопытства, но в основном его глаза были пусты.

Наама так и сидела в углу, когда дверь на лоджию открылась. «Нет-нет-нет! — мысленно взмолилась Наама. — Ну зачем ты проснулся так рано?» Она была не готова встретиться с ним лицом к лицу так быстро.

— Наама? — Итачи выглядел удивленным. — Что ты тут делаешь?

Его лицо выражало недоумение и даже беспокойство. Наама не смогла вынести его взгляд, не смогла ответить, слезы хлынули из глаз сами собой, хоть и казалось, что их не осталось.

Итачи быстро подошел и присел рядом.

— Наама?

— Кошмар, — всхлипнув, прошептала она. — Кошмар приснился.

Итачи приподнял ее за плечи.

— И давно ты тут сидишь? Замерзла наверное…

Наама, не отдавая отчет своим действиям, подалась вперед, прижалась к груди Итачи, обняла. Она хотела бы залечить все его раны, но понимала — такое ни одному модулю не под силу.

— Наама? — Удивленный и растерянный он слегка отшатнулся, вновь схватил за плечи, попытался отстранить, но Наама крепко прижималась к нему, боясь отпустить.

Казалось, что пока держит его, пока не смотрит ему в глаза, она относительно себя контролирует.

— Так сильно напугалась? — его мягкий тихий голос резал слух, потому что она до сих пор слышала совсем другие слова, произнесенные им. Жестокие слова, преисполненные ненависти:

Маленький глупый брат, если хочешь убить меня, то ненавидь меня, останови меня, прокляни меня и выживи любой ценой. Беги, беги и цепляйся за свою жалкую жизнь. А когда у тебя будут такие же глаза, как у меня, приходи и сразись со мной.

Нааму трясло, и она все сильнее вжималась заплаканным лицом в грудь Итачи.

— Да что же такое? Я разбужу твоих родителей, пошли.

— Стой! — Наама прохрипела, стиснув пижаму на его спине.

Изо всех сил она старалась восстановить душевное равновесие. Вдох-выдох. Вдох-выдох, как на медитации. Эмоции прочь, прочь боль и отчаяние, прочь все земное и сущее. Люди — ничтожные микробы в колесе мироздания. И они живут краткий миг на фоне Бессмертной Вселенной…

Трясущимися руками Наама цеплялась за ткань, до боли сжимая пальцы.

— Наама…

— Помоги дойти до комнаты, — прошептала она.

* * *

Итачи не понимал, что с Наамой. Впервые он видел ее в таком отчаянии. Что за сон мог присниться, чтобы выгнать в пижаме почти на улицу и заставить рыдать, забившись в угол? Итачи довел едва переставляющую ноги Нааму до кровати. Закрыв дверь в комнату, он помог ей улечься, потому что сама она пребывала в ступоре. Укрыл покрывалом и вышел на лоджию, где собирался размяться, пока все спят. Но тренировка не задалась. Из головы не выходило отчаяние, с которым Наама плакала. Почему-то создавалось ощущение, будто это он виноват в ее слезах. Странная эгоцентричная человеческая черта. Неужели кроме него у Наамы не может быть проблем?

Когда проснулись родители, Наама еще спала. Ее мать готовила на кухне, а отец пытался привить Итачи любовь к какой-то спортивной игре по голографическому экрану. Но Итачи даже не старался вникать в мельтешащие и кричащие фигуры, которые гонялись по большому полю за летающим продолговатым предметом. Он ждал, когда Наама выйдет из комнаты.

И дождался. Та выскочила с испуганным видом.

— Ох, я боялась, что вы уехали! — воскликнула она.

От недавней истерики не осталось и следа. Она опять была весела и непосредственна. Всего на одно мгновение их взгляды пересеклись, и ему показалось, что Наама вздрогнула. Но та быстро отвернулась и убежала на кухню.

Позавтракали в непринужденной обстановке, а потом мать Наамы звала в гости, «можно вместе с парнем». Мол, у них большой дом и всем хватит места. Но Итачи понимал — таким образом она хочет не выпускать дочь из поля зрения. Наама категорично отказывалась, прикрываясь тем, что Итачи вот-вот уезжать и она хочет побыть с ним последние дни. Когда он вернется — неизвестно.

— Ах! — Мать тревожно всплеснула руками. В ее глазах читалась чуть ли не паника.

— Наама со мной не поедет, — постарался как можно мягче сказать Итачи. — Ваша дочь прекрасно танцует, ей нельзя губить свой талант на моей планете.

— Вот-вот! — ему на помощь пришла сама Наама. — Да я только на работу пошла! Сегодня мне надо на репетицию! Я приеду к вам, как появится окошко. Да и как вы себе представляете меня с Танцем на Ангоаре? Я никогда не буду жить в этом отсталом месте. Извини, Итачи…

— Ничего, — миролюбиво кивнул тот.

Отец ободряюще улыбнулся и погладил жену по плечу — нежно и ласково, почти интимно. Итачи опустил взгляд. Не привык он все-таки к открытым проявлениям нежностей. Хоть и отрицать не мог, что ему было приятно видеть такие знаки внимания.

— Ну что ж, мы поживем в отеле несколько периодов, — выдохнула Саима. — Вы же составите нам компанию сегодня вечером на прогулке?

Наама поперхнулась напитком, но тут же взяла себя в руки.

— Как насчет совместной медитации в парке?

— А я хотела посетить радужный лабиринт. — Саима изобразила разочарование на лице.

— Ну дорогая, Нааме тяжело сейчас, давай поддержим ее. А в радужный лабиринт мы сходим и вдвоем.

— Ну пусть так, — вздохнула Саима. — Тогда до вечера. Пришли позже координаты встречи.

Наама лучезарно улыбнулась и кивнула. Итачи подумал, что теперь поиски кристалла все равно затянутся. Плохо, это очень плохо.

Проводив родителей, Наама засобиралась. Она избегала смотреть на Итачи, что укрепляло в мысли, будто причина ее утренней истерики действительно в нем. Может быть, Нааме приснилось, как он пытается ее убить? И сон был настолько реалистичным, что она по-настоящему испугалась? Возможно. И он никак не может повлиять на ее страхи, ведь на самом деле угрожал в самом начале. Но он скоро уйдет, и потихоньку Наама восстановится.

— Я вернусь к вечеру, — заявила Наама перед выходом. — Если хочешь, сходи к космопорту и попробуй помедитировать. Ключ — вот, а то обратно не попадешь, — она положила на тумбочку прямоугольный вытянутый предмет. — Сегодня должны прислать видео, будем искать храмы сектантов. И… изучи, пожалуйста, основы танца, я открыла тебе доступ. Через пару дней я подготовлю историю, которая точно не оставит тебя равнодушным.

Она так решительно взглянула, будто собиралась, как минимум, мир спасать. Она не забыла? На полном серьезе хочет приобщить его к искусству?

— Наама, я верю тебе, не нужно ничего доказывать, — произнес он, но та лишь нахмурилась и принялась обуваться.

— Теперь нам придется отложить поиски кристаллов? — спросил он, прежде чем Наама вышла в коридор. — Сколько мы потеряем времени?

— Не волнуйся. — Она слегка улыбнулась. — Я кое-что придумала. Папа тоже любитель помедитировать, они не будут помехой. Просто я не скажу им об истинной цели своей медитации.

Вечером они встретились с родителями в Центральном парке. Наама нарядилась в свободную яркую юбку и футболку с висящими разноцветными лоскутками. Она выглядела в этом наряде совсем как девочка — легкомысленная и беспечная, полная противоположность ее матери в элегантном вечернем наряде.

Полчаса они просто прогуливались под сенью раскидистых крон оранжевых деревьев, слушали пение птиц и разговаривали. А потом, выбрав место на большой поляне, расстелили мягкий коврик, и все втроем уселись на него медитировать. Все, кроме Итачи. Он чувствовал себя лишним в этой компании. Его терзали сомнения, и настроения на медитацию совсем не было. Непонятно, как Наама собирается «искать» кристалл, находясь так далеко от предполагаемых источников. Сам он едва улавливал кристаллы космических кораблей, находясь за пределами космодрома. А тут расстояние гораздо больше.

Но он тоже сел рядом, не стоять же столбом в конце концов. Удивительно, но они не единственные устроились на поляне. То там, то тут под деревом или кустарником сидели на ковриках люди, скрестив ноги и закрыв глаза. Кажется, подобные действия в мире Наамы вполне обычное дело.

Итачи уже начал настраиваться на медитацию — интересно, какой эмоциональный окрас несет чакра собравшихся людей? Но отвлекся на Нааму. Ее тело вновь покрылось тонким слоем фиолетовой чакры. Она медленно обволакивала тело и светилась. Ну точно, как покров джинчуурики, только спокойная и мягкая.

— Удивительно, правда? — раздался голос Коринора. Оказывается, тот тоже не медитировал. — Отойдем? Не будем им мешать.

Итачи поднялся и вместе с отцом Наамы прошел к ближайшей беседке.

— Наама всегда была способной девочкой, и я предполагал, что ей захочется развить способности, — заговорил Коринор, взглянув на дочь печальным взглядом. — Я даже думал, что она поступит в летную академию, но она увлеклась танцем. Вот только тяга к Джи никуда не делась. Когда Гионис, друг Наамы, сообщил о том, что она чудом выжила после ритуала сектантов и попала в госпиталь, мы думали, это конец…

— Вы видели ее после ритуала?

— Да, мы прилетали, пока она лежала там, выбили ей медицинский модуль. Бедняжка очень тяжело переживала разрыв с кристаллом. Говорила, ее мучают кошмары.

Итачи сжал губы. Он знал, какие именно кошмары ее мучали, знал, чья боль терзала ее тело и душу.

— Теперь я боюсь за Нааму еще сильнее. Мы подали заявление на перевод, чтобы быть рядом и присматривать за ней, но это займет какое-то время.

— Вот как…

— Итачи, сколько ты еще планируешь оставаться тут?

— Несколько планетарных периодов, — честно ответил он.

Коринор вздохнул.

— Жаль… Если бы ты мог задержаться подольше, мы бы меньше волновались. Но ничего. — Он посмотрел на него и улыбнулся. — Я попрошу Гиониса приглядеть за Наамой.

Итачи почему-то стало неприятно это слышать. Что этот Гионис с блестками на щеках сможет сделать в случае опасности? Расплакаться?

— Ты убивал людей? — задал неожиданный вопрос Коринор.

Итачи не смог вынести его испытующего взгляда и отвернулся.

— Убивал, — ответил он. Врать не было никакого смысла.

— Да, я слышал, на Ангоаре сейчас беспорядки. Пожалуйста, помни, ты обещал не забирать Нааму, — стальные нотки слышались в его голосе.

Итачи вздохнул и поднял голову к небу, полному огней летающих машин в вышине.

— Мне недолго осталось, — признался он. — Я не настолько эгоистичный, чтобы ради нескольких дней рядом с девушкой, оторвать ее от семьи.

— Недолго? А Наама знает?

Итачи мотнул головой.

— Правильно, правильно… — Коринор вздохнул. — Не говори ей. Она и так сейчас в смятении, к тому же эти новые способности… Кто знает, чем все обернется, а еще такое известие… Но я рад, что ты появился в ее жизни, хоть и ненадолго. Она сейчас встрепенулась.

* * *

За два дня они отыскали три храма сектантов и определили, в какое место привезут кристалл. И все благодаря новообретенной чувствительности Наамы. Она ощущала кристаллы теперь на большом расстоянии. Итачи удивлялся ее способностям, ведь сам едва мог «поймать» кристаллы за пределами космопорта. В моменты поиска Наама каждый раз покрывалась тонким слоем чакры, а отметина на ее груди буквально светилась.

Ее родители составили им компанию еще пару раз и улетели. Саима плакала, когда прощалась с дочерью и грозила, что достанет Итачи из-под земли, если он посмеет причинить боль Нааме. Коринор извинялся за излишнюю эмоциональность жены, успокаивал ее, крепко обнимая и обещая, что они скоро вернутся. Наама сама успокаивала мать изо всех сил и клялась, что с Итачи у них «не настолько» глубокие отношения, чтобы она бросилась за ним в чужой для нее мир.

Следующие пару дней они с Наамой почти не виделись. В свободное время она пропадала на «репетициях», а Итачи — за медитацией в парке у космопорта, стараясь как следует прочувствовать природную энергию. Он слышал, что шиноби, впитавшие в себя слишком много природной энергии, лишались человеческого облика, и потому был очень осторожным. Однако то ли он очень плохо собирал природную энергию, то ли она не давалась чужаку, но запас чакры в такой тренировке увеличивался совсем немного, никак не влияя на внешний облик. Дома на лоджии он тренировал собственные техники, которые наконец начали получаться, хоть все еще не в полной мере.

Итачи все-таки изучил материал по танцу, и это даже показалось довольно любопытным. Истории, которые чаще всего исполняли в танце, были о чувствах. О любви, дружбе, преданности, чести и тому подобному. Оказывается, и мужчины танцевали. Реже чем женщины, но все же.

В день, когда Наама решила станцевать, Итачи чувствовал себя странно с самого утра. Какое-то болезненное предвкушение терзало разум и наполняло сердце тревогой. Определенно, это была плохая идея. Ладно бы, он отправился на общее представление, но тут, когда они будут одни…

Он несколько раз говорил Нааме, что все понял и не нуждается в «доказательствах», ведь не даром же пересмотрел кучу учебного материала. Но не помогало. Она загорелась, глупая. Будто не понимала, чем все может закончиться. Для нее в, первую очередь. Итачи, конечно, был уверен в собственном самообладании. Он не позволит самому себе и пальцем ее коснуться. Вот только… Она ведь начнет спрашивать. И как поведет себя потом, услышав, что в ее исполнении танец, кроме информации, несет в себе и соблазны? Зачем эти сложности? Они ведь должны держать дистанцию… Итачи старался выглядеть как можно спокойнее, хотя ему попросту хотелось сбежать, лишь бы не видеть того, что увидит. Казалось, что после ее танца легкость и свобода в общении с ней исчезнет. Он не хотел причинять ей боль, не хотел, чтобы она привязывалась к такому как он. Все должно закончиться его путешествием назад.

Итачи приготовил ужин к приходу Наамы и делал вид, что усердно занят изучением материала в сети. Вот только она не забыла.

— Итачи, я — гримироваться, а ты убери все лишнее в гостиной. Мне потребуется много свободного места.

— Наама, не стоит, правда, — вновь попытался Итачи. — Я помню твой танец и, пожалуй, могу рассказать, о чем была история. К тому же посмотрел все стандартные сюжеты. И ты могла бы взять меня с собой на представление в следующий раз…

— Итачи! — она перебила, вид у нее был решительный. — Я приготовила эту историю специально для тебя. Никому другому я ее показывать не собираюсь.

— Зачем? — Итачи обреченно вздохнул. — Я мало проблем тебе доставил?

Наама улыбнулась, но Итачи успел заметить в ее глазах залегшие глубокие тени, будто что-то ее тяготило. Или кто-то. Итачи не раз хотел покинуть жилище Наамы, чтобы та смогла спокойно вернуться к обычной жизни. Но не делал этого по той причине, что без ее помощи возвращение в родной мир сильно бы затянулось.

Наама скрылась в комнате, а Итачи ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться словам хозяйки. И пока он освобождал место, поймал себя на мысли, что не только Наама виновата во всем этом безобразии. Если бы он был благоразумен, просто молча бы отправился в комнату, закрыл дверь и не стал бы даже спорить. Нет, значит нет. Но он сам играл с Наамой и с самим собой, в первую очередь. Где он одновременно и кошка, и мышь, загнанная в угол.

Глянув на прикрытую дверь в свою комнату, он подумал, что не сбежит. И не просто потому, что не хочет обижать Нааму, а из-за своего же любопытства. Что придумала Наама? Наравне с дискомфортом от возникшей ситуации, было приятно. Еще никто и никогда не делал что-то вот так для него, просто потому что они дружат. Возможно, в детстве… А было ли оно у него, это детство? Итачи ясно помнил себя еще совсем маленьким на поле боя. Помнил, как пытался дать напиться раненому солдату из другой деревни, а тот чуть не убил его.

Нет, детства у него не было. Итачи вздохнул и сел на диван в ожидании. В этом мире времени на рассуждения было больше, он часто размышлял о прошлом, думал о том, что могло быть, если бы не… Прокручивал в голове иные варианты, кроме как подчинение приказам. Хотя что мог придумать шиноби, поклявшийся служить главе Корня и разделяющий радикальные взгляды на мир во всем мире? Но все не так просто, теперь он понимал это. Вот только поздно, слишком поздно…

Наама вышла из комнаты в двух повязках — на груди и на бедрах. А ее тело было расписано причудливыми черно-красными узорами. На запястьях красовались тонкие браслеты с блестящими подвесками, на щиколотках — ярко-красные ленточки с маленькими бубенчиками. Волосы собраны в высокий хвост с вплетенными черными лентами.

Итачи замер, разглядывая узоры на теле. Невероятное и удивительное мастерство, каждый изгиб, каждая выпуклость были выделены рисунком. Неожиданно захотелось проверить, легко ли стирается краска, провести по обнаженной коже спины, обхватить руками упругие ягодицы…

Итачи прикрыл глаза в попытке очистить разум. Он принял решение солгать. Что бы ни почувствовал, он не скажет правду. Возможно, мужчины этого мира действительно иначе смотрят на такие вещи. Ему не следует вмешиваться. Вот только…

Зазвучала тихая тревожная мелодия, Наама начала танцевать. Удивительно, но знакомые жесты тут же начали складываться в историю с первого мгновения. Более того, почему-то эта история напоминала собственную жизнь. Движения Наама специально выполняла в медленном темпе, чтобы упростить понимание, — он мог поклясться в этом. Ее пальцы, руки, ноги, все тело казалось чем-то невесомым и сказочным. Музыка пронизывала насквозь, погружала в транс. Вновь он переживал службу в АНБУ, страх за родную деревню и клан, отчаяние от известия о планируемом восстании, смирение, боль утраты, ненависть, одиночество и смерть души…

Наама замерла на полу, уткнувшись лбом в колени и раскинув руки в стороны. Душа Итачи была словно вывернута наизнанку. Он никогда не позволял себе забывать хоть на минуточку то, что сделал, но сейчас… Воспоминания пронеслись в голове так явно, будто все свершилось вчера. Но как Наама сумела передать именно эту историю? Музыка стихла в момент, когда Наама обняла себя за спину, мазнув руками по красному узору на спине и… узор превратился в красное облако Акацки на черном фоне. Итачи подскочил, не в силах держать себя в руках.

— Откуда? — прохрипел он, сжав кулаки.

Наама села. С печальным виноватым лицом она накинула на плечи халат и поднялась.

— Прости, я не хотела причинить тебе боль. Но я думаю, вот что…

— Откуда ты знаешь? — Итачи сделал к ней шаг.

Если бы все это случилось в его мире, пришлось бы жестко допросить Нааму и убить. К счастью, тут в этом не было нужды. С трудом Итачи разжал кулаки.

— Откуда тебе все известно? — с нажимом повторил он.

— Прости. — Наама нахмурилась и чуть опустила голову. — Когда ты уснул у меня в комнате, мы забыли отключить синхронизацию… И я в общем подсмотрела… Извини, не смогла удержаться. Это моя дурацкая черта… Я подумала, что если узнаю тебя лучше, то…

Так вот почему она рыдала тем утром. Итачи чувствовал себя странно. Мысль, что в этом мире не нужно убивать любого свидетеля, рождала новые чувства. Стыд, горечь, раскаяние, уверенность в том, что сделал все правильно и… облегчение. Облегчение от того, что можно доверить кому-то свою страшную тайну.

— Прости. — Наама выглядела виноватой. — Я показала это не для того, чтобы напомнить. Я хотела сказать — тебе незачем туда возвращаться. Зачем идти туда, где кроме ненависти и смерти ничего не ждет? Итачи… Останься тут. Мы подыщем тебе работу, ты со временем сможешь приобрести собственное жилье, начнешь новую жизнь. Постепенно тебе полегчает. Если не простишь себя, тут уж, конечно, ничего не поможет, но смиришься и будешь жить дальше. А я буду помогать, чем смогу.

— Это невозможно, — тихо проговорил Итачи. Он не верил в то, что услышал. Его — кланоубийцу, пожалела девушка? Она предлагает искупление, новую жизнь? Она смотрит на него полным печали и надежды взглядом. Ей не все равно? И Итачи не мог понять, почему. Он пытался всмотреться в ее глаза, точно шаринганом. Неужели она могла влюбиться? Какой вздор! Если Наама знает, что он сделал, почему не возненавидела? — Невозможно.

— Почему? Итачи, ты сделал все, что мог, для своей родины, даже больше, чем все. Ты не обязан…

— Еще не все. Осталось последнее.

— Умереть от рук брата? Может быть, он уже думает, что ты мертв? Зачем снова переживать этот ужасный бой?

— Я не успел передать ему кое-что и освободить от прóклятой печати. Если не сделаю этого…

— Не надо! — Наама рассердилась. — Ты перенесся в этот мир не случайно! Здесь ты не скован никаким долгом, отпусти прошлое и живи! Мы рождаемся, чтобы жить, понимаешь? Душа должна познать и боль, и печаль, но больше всего она должна познать умиротворение и радость! Тебе судьба дала шанс...

Итачи смотрел на искренние, блестящие от слез, сиреневые глаза и тонул в тепле и нежности, с которыми они на него смотрели. На мгновение, всего на одно единственное мгновение, он представил себя жителем этого мира. Не Учиха. Просто Итачи, беспризорник с нижних кварталов. Он стал наемником не от хорошей жизни, убивал за деньги, но эта девушка впустила в свой дом, позволила спать на мягкой кровати и есть за одним столом. И теперь он жизнь отдаст за то, чтобы беречь ее сон, хранить улыбку на ее лице. И не за то, что обогрела у очага, а за то, что вот так смотрит — с печалью и надеждой.

Тряхнув головой, Итачи отвернулся. Хорошее было мгновение. Пожалуй, одно из лучших в жизни. Но он Учиха Итачи, отступник деревни Скрытого Листа, обладатель мангекё шарингана, кланоубийца.

— Спасибо, Наама, но я не могу. — Итачи развернулся и пошел на лоджию.

Наама сидела утром на кухне и смотрела в окно лоджии, где тренировался Итачи. После вчерашнего представления они не разговаривали. Он просидел весь день в комнате, не вышел даже к ужину, а позвать его Наама не решилась. Может быть, не стоило показывать ему именно «эту» историю? Она горько усмехнулась — желаемого эффекта она точно достигла — Итачи не видел в ней «девушку» уже к середине представления. Поначалу он выглядел отстраненно и безэмоционально. Но потом она видела его эмоции в болезненно сведенных бровях, в округлившихся глазах, учащенном дыхании, побледневшем лице. Его маска спокойствия и равнодушия треснула. В какой-то миг даже показалось, что он собрался убить ее. Возможно, так и было. По привычке он чуть не устранил свидетеля.

«Отлично, Наама, ты чуть не нарвалась на неприятности», — подумала она, покачала головой и недовольно фыркнула.

Все-таки хорошо, что он не согласился остаться, пусть идет, откуда пришел, пусть хоть вешается там, хоть горло себе режет. А она спокойно продолжит жить, займется карьерой, слетает к родителям, может быть, найдет себе настоящего парня наконец, а не три-дэшного из виртуальной реальности… Наама задумчиво окинула взглядом статную фигуру Итачи и тут же мотнула головой. Нет, ее нынешний сосед ни разу не подходит на эту роль!

Кому вообще нужны люди с таким багажом проблем, как у него? Наама вздохнула, глядя на Итачи, складывающего пальцами непонятные символы с неимоверной скоростью. И тут же укол совести заставил отвернуться. Зачем она так думает о нем? Ведь он ни разу не причинил ей вреда. Да, попытался в самый первый день знакомства, но кто бы на его месте не пришел в смятение? Нет, она к нему несправедлива. И как он смотрит на жителей города, на веселящихся детей, говорит о том, что он все-таки не любитель убивать. Даже наемники в низших кварталах остались живы.

Наама встала. Хватит предаваться бесполезным рассуждениям, пора все распланировать. Завтра она проводит Итачи и никогда больше не узнает о нем. По крайней мере, хотелось верить, что их связь не восстановится. Но на всякий случай она заказала набор сильнодействующих препаратов — хорошо, что рецепты от врачей госпиталя еще действовали.

Работы было много, поэтому Наама решила прервать тренировку и вышла на веранду. Итачи в этот момент что-то тихо произнес, и из его рта вырвался небольшой огонек, будто у фокусника из нижних кварталов. Она отшатнулась. Огонь тут же пропал. Итачи кинул быстрый взгляд на Нааму.

— Не беспокойся, я контролирую свои действия, твое жилище не пострадает. Я должен был удостовериться.

— Н-ничего, — пролепетала она. — Это так вы используете энергию Джи?

— Да, — Итачи поднял полотенце с пола и вытер вспотевший лоб. — Ты что-то хотела?

Он говорил и выглядел, как обычно, но Наама чувствовала себя неуютно.

— Да, надо все проверить и… — неуверенно начала она. — Я подумала, нужно убрать твой модулятор. Уж не знаю, как долго ты будешь жить в своем мире, но могут возникнуть проблемы, если у тебя на голове увидят эту штуку. К тому же там она будет бесполезна без сети. А мне может пригодиться.

— Хорошо, — кивнул Итачи и коснулся пальцами пластины модулятора на своем виске. — Но как мы сможем понимать друг друга без этой технологии?

— Если разрешишь синхронизацию еще раз, мой модулятор проведет анализ твоего языка и «загрузит» его.

Итачи нахмурился.

— Не беспокойся. — Наама чувствовала себя неловко. — Я не смогу заглянуть в твои мысли или прошлое, когда ты в сознании.

Он бросил недоверчивый взгляд через плечо и спросил:

— Ты так быстро сможешь выучить совершенно чужой язык?

— Не совсем. Переводить тебя будет модулятор, и помогать формировать фразы на чужом языке тоже. Со временем я смогу общаться без подсказок, но это будет нескоро. Так что завтра тебе придется слушать ужасное произношение и акцент.

— Хорошо, — согласился он и пошел к дверям.

— Итачи… — Наама набралась смелости. — Прости. Я зря все это затеяла, зря влезла в твои воспоминания. Теперь из-за меня даже последние пару дней ты не можешь не думать о прошлом.

Он замер спиной к ней.

— Не беспокойся.

Наама потянулась к нему и легко, почти невесомо коснулась плеча.

— Ты не злишься? — Хоть она и понимала, что поступила плохо, подсмотрев его прошлое без разрешения, но все равно надеялась на хорошее отношение к себе.

Он развернулся.

— Я не злюсь на тебя, Наама, — проговорил он с едва заметной улыбкой, от которой сразу полегчало. — И спасибо, что, увидев все, не возненавидела. Хоть я и не понимаю, чем заслужил твое сочувствие.

Словно астероид с плеч свалился — Итачи не проклинает за вмешательство. Наама с облегчением выдохнула.

— Потому что ни один человек на свете не заслуживает такой судьбы, — с готовностью ответила она.

— Но ничто не может оправдать меня в твоих глазах. — Он слегка прищурился.

— Не может. — Наама кивнула. Она даже не представляла, что бы делала на его месте. Наверное, когда узнала бы о том, что родному клану не жить, или бежала с братом из деревни, или самоубилась первой, чтобы не видеть всего этого. — Но проклинать тебя смысла тоже нет, ты уже проклял самого себя.

— Да, ты права. — Итачи опустил взгляд и направился в дом.

Они несколько раз обговорили план, учли возможные опасности. Одним из самых главных неприятных обстоятельств был электромагнитный барьер вокруг «храма».

— Ты раньше не говорила, что могут возникнуть проблемы со входом. — Итачи нахмурился.

Наама активировала на пульте хакерскую программу, которую недавно удалось заполучить.

— Гионис познакомил меня с одним парнем, — произнесла она, показав пальцем на сверкающий синий луч, который вырвался из пульта в руке. — За некоторую плату он составил код для нужного места. Правда, он думает, что я хочу пробраться в старый, никому не нужный музей.

— Это дорого стоило?

— Немало. — Наама развела руками. — Вообще дороговато ты мне обходишься.

Итачи вздохнул и прикрыл глаза.

— Спасибо. И прости, что доставил столько хлопот…

— Да уж. — Наама страдальчески изогнула брови. — Жду не дождусь, когда смогу наконец вернуться к обычной жизни, найду себе нормального парня… Эх, мечты, мечты…

— Этот кучерявый не твой парень? — Итачи слегка прищурился.

— О, нет! — Наама чуть не прыснула со смеху. — Он мой хороший друг. Можно сказать, друг детства. Но я слишком много знаю о его пристрастиях и увлечениях, чтобы рискнуть жить с ним под одной крышей.

Итачи устало прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Трудно было сказать, о чем он подумал в этот момент, но выглядел забавно — излишне серьезный вид для человека, который слушает сплетни. И Наама не смогла удержаться, так хотелось увидеть его эмоции:

— Кстати, а какие увлечения у тебя? Есть что-то такое, за что тебе стыдно перед другими людьми, но приносит самому море удовольствия?

Итачи в упор посмотрел на нее и, откинувшись в кресле, скрестил руки на груди. На лице не дрогнул ни один мускул.

— Давай вернемся к нашему плану, — спокойно произнес он. — Мы слишком далеко ушли от темы.

Наама хихикнула, но не решилась настаивать.

— Так вот, когда я взломаю главный барьер, ты сможешь пройти на территорию.

Кристалл находится в самом низу — только там комната оборудована «глушилками», позволяющими скрывать присутствие кристалла от патрульных.

— Но ты обнаружила кристалл несмотря на глушилки.

— Да. — Наама коснулась груди, где татуировка с частичками кристалла нагревалась во время каждой медитации. — Теперь я могу чувствовать их на очень большом расстоянии. Это точно аномально. Мне кажется, если бы врачи в госпитале узнали об этой способности, меня бы так просто не отпустили домой…

— И тебе не избавиться от этого? Значит ли это, что связь со мной все еще активна?

Наама пожала плечами.

— Когда ты оказался в моем мире, я перестала чувствовать тебя. Возможно, больше и не почувствую. Надеюсь. — Наама не сдержала осуждения в голосе. — Не хотелось бы помереть раньше времени… Так, ладно, мы опять отвлеклись. На территории музея должно быть несколько охранников. Но, как мне думается, для тебя это не проблема.

Итачи кивнул.

— Получается, ты проводишь до главных ворот, взломаешь их и уйдешь?

— Да. Только не должно быть свидетелей на улице, иначе могут позвать патруль, поэтому придется идти до рассвета.

— Хорошо. Кроме извлечения модулятора, потребуются еще приготовления?

Наама кивнула.

— Ты должен потренироваться в управлении кристаллом.

— Как это сделать? В космопорту мы можем находиться только в зале ожидания.

— Тада-а-ам! — Наама извлекла из кармана чип, который заполучила от хакера.

— Ты попробуешь сделать это в виртуальной реальности!

Итачи протянул руку к чипу.

— Почему ты не говорила раньше?

— А смысл было говорить, если я получила тренировочную модель только вчера вечером вместе с ключом? Так что у тебя сегодня много работы.

— Хорошо, что я смогу потренироваться, — кивнул Итачи и тут же встал из-за стола. — Неси очки.

— О, а позавтракать? — Наама удивилась его прыткости.

Но он отказался. Наама не стала уговаривать и принесла очки. После синхронизации сразу скопировала язык и настроила тренировку.

Итачи сидел на ковре виртуальной реальности, скрестив ноги, с идеально ровной спиной несколько малых периодов подряд. Наама пыталась достучаться до него, чтобы предложить поесть или просто дать попить, но он, будто каменное изваяние, даже не реагировал. Что происходит там — на тренировке — Наама не представляла. Она сама не успела ее опробовать. Ну ничего, вот проводит завтра Итачи и насладится сполна. Не выкидывать же такое сокровище! В этой программе тренируются будущие пилоты космических кораблей, архитекторы межпространственных переходов и военные. Истинное сокровище! Наама вздохнула. Она потратила на него почти половину своих сбережений.

К вечеру Итачи наконец снял очки и поднялся, разминая затекшее тело.

— Ну как дела? Расскажешь за столом? — Наама предприняла очередную попытку накормить его, выставив на стол десерт, который он с наслаждением уплетал на ужине с родителями.

Итачи мотнул головой, прошел к холодильной камере, взял воду и залпом выпил бутылку.

— Хорошо, что ты достала эту штуку, — произнес он после. — У меня не с первого раза получилось понять принцип управления.

— Да, хорошо.

— Удивительная вещь этот кристалл чакры. Он может почти все. — Итачи с сомнением нахмурился.

Наама кивнула.

— Все дело в оболочке — в самом кристалле. Энергия внутри совершенно дикая и неподконтрольная. Но с помощью кристалла можно управлять ею. Когда люди научились подчинять эту силу, мир изменился.

— Некоторые кристаллы можно использовать много раз. — Итачи коснулся пальцем модулятора на виске.

— Ага, для поддержания межпростанственного перехода не обязательно уничтожать кристалл, достаточно установить стабильную связь и поддерживать нужный поток энергии. — Наама скосила взгляд на стол. — Что, неужели ничего не поешь? Ночью будет некогда.

— Спасибо, Наама, я не буду. — Вид его был сосредоточенный и решительный. Вид человека, уверенного в своих действиях на все сто процентов. — Ну что ж… Тогда идем извлекать модулятор.

Они сидели на нижнем этаже у медицинского модуля. Итачи пил приготовленную заранее, отвратительную на вкус коричневую жижу, которая, по словам Наамы, должна была ускорить процесс заживления раны и поддержать «оголодавшее тело».

— Знаешь... — Наама забрала стакан, когда тот опустел. — Ты ведь проведешь весь вечер в капсуле для ускоренной регенерации клеток, а ночью надо будет спешить в храм. У нас вряд ли останется время, чтобы спокойно попрощаться… Так что лучше сделать это сейчас. Извини, что выдернула тебя из твоего мира и нарушила планы.

Плечи ее опустились. Маленькая, хрупкая, добрая девушка. Она показала другой мир, другую жизнь, грела теплом семьи и одаривала улыбками. Как можно винить за это? К тому же была и другая сторона. Да, он потерял много времени, ситуация теперь усложнится. Но ведь он больше не заходился кашлем, его глаза ясно видели. Чтобы мангекё снова ослепил его, должно пройти время. Может быть, это еще не конец, может быть, он еще сможет сделать что-то полезное накануне назревающей войны?

— Не извиняйся. — Итачи всегда понимал — сделала она это не намерено. — Спасибо, что помогла разобраться с кристаллами, я надеюсь, все получится.

— Да что уж… — Наама улыбнулась. — Я хочу сказать — ты самый странный, самый непонятный, самый удивительный человек из всех, кого я встречала, Итачи. И я понимаю, что не могу пожелать тебе счастливой жизни. Потому желаю, чтобы твой план наконец осуществился, и ты обрел покой.

— Спасибо. — Было так тепло на душе от ее слов, что улыбка сама возникла на лице. — Пока в этом мире есть такие люди, как ты и твои родители, все здесь будет хорошо. Следуй за своей мечтой, Наама, но не доверяй незнакомцам. В следующий раз может повезти меньше.

— Ты не можешь без нотаций, да? — Она слегка насупилась, но быстро сменила выражение лица на беззаботное. — Кстати, я запаслась лекарствами, так что я тоже готова. Что бы ты там себе ни устроил, будь спокоен, я обколюсь наркотой и буду кайфовать.

— Рад слышать это.

Итачи улыбнулся и, сложив два пальца вместе, коснулся ее лба. Она ошеломленно моргнула и положила ладонь на лоб. Да, такой жест у них точно не использовался. Но Итачи не хотел извиняться или объяснять. Было приятно видеть недоумение и легкий румянец на ее щеках.

— Завтра уже будет не к месту, — вдруг тихо прошептала она и напряженно сглотнула. — А сегодня… Позволь…

Она приподнялась на цыпочках, подалась вперед и обняла за шею.

— Мы ведь стали друзьями? — спросила она.

«Ты мне больше, чем друг», — хотел сказать Итачи. Она для него как луч надежды в черном океане ненависти, как глоток студеной воды посреди пустыни, как вспышка света в кромешном мраке ночи. И она вот-вот исчезнет из его жизни, подобно вспышке, а он останется в вечной тьме.

— Да, — тихо ответил он и несмело обнял в ответ.

Сейчас, когда они ни перед кем не притворялись, было странно находиться так близко, но до дрожи приятно. Как давно его называли другом? Как давно обнимали? Он не помнил. Да и не думал ни о чем, просто наслаждался последними мгновениями затишья. Уже скоро островок покоя Учиха Итачи захлестнут гигантские волны цунами и погребут его в черных пучинах вод.

— Я бы предложила тебе еще раз… — прошептала Наама.

— Не надо. — Он не хотел даже слышать. Все уже решено. — Прощай, Наама, и береги себя.

— Прощай, Итачи.

Наама крепче стиснула его, а потом решительно отстранилась. На лице у нее не промелькнуло ни тени переживания или грусти — сама сосредоточенность. Это хорошо.

— Ложись в модуль, а то времени мало, — скомандовала она. — Я разбужу заранее, чтобы ты еще успел прийти в себя.

* * *

Как и планировали, они пришли до рассвета к храму, замаскированному под музей древностей на реконструкции. Вернее, это и был музей, по рассказам Наамы, но городские власти решили, что нет смысла вкладывать деньги в старье на окраине, и сектанты оприходовали его.

Наама с помощью пульта довольно быстро отключила барьер.

— Я оставаться, — произнесла она на его родном языке. Все-таки ее модулятор хорошо справлялся с обучающей функцией. Пусть некоторые фразы выходили не очень складными, но он прекрасно понимал ее. — Пройщать, Итачи.

Он кивнул и оглядел ее в последний раз. Да, их пути расходятся навсегда. На мгновение сердце сжалось от тоски, что не удивительно, ведь в его жизни было так мало хорошего. А человек к хорошему привыкает быстро и разрывать с ним связь не любит. Но надо было спешить.

Отбросив лишние мысли и эмоции, Итачи перескочил ворота, быстро и аккуратно отрубил двух дежурных монахов, одетых в форму охраны. Пробежал ко входу в музей — тут дверь оказалась заперта на обычную задвижку. Потом — направо к неприметной двери, четыре лестничных пролета вниз. Еще одна дверь, на этот раз металлическая с кодовым замком. Что ж, скрываться уже не было смысла. Итачи отошел подальше и активировал вновь обретенную огненную технику. Получилось не так хорошо, как могло бы, но с этим уже можно было работать. Огонь выжигал кислород из небольшого помещения, но дверь сразу не поддалась. Пришлось сделать три подхода с небольшим интервалом, чтобы дать время воздуху восстановиться. Жар стоял неимоверный, пот заливал лицо. Наконец дверь оплавилась и стекла на пол, и тут же Итачи захлестнула мощь кристалла, словно цунами. Закружилась голова, перед глазами поплыло, уши заложило.

А по ступенькам сверху бежали люди в форме охраны. В их руках блеснуло какое-то огнестрельное оружие. Едва стоя на ногах от головокружения, Итачи вновь активировал огненный шар, не дав охране и секунды прицелиться. Жалеть этих людей не хотелось. По их вине пострадала Наама, и они без зазрения совести собирались использовать ее снова.

Обретя контроль над телом, Итачи шагнул в просторную залу, освещенную лишь догорающей дверью и тусклым светом неоновых полос на потолке. Сердце билось в груди часто и глухо. Итачи понимал — сейчас от его умения концентрироваться будет зависеть временной сдвиг. Сколько дней ему удастся скосить? Невольно в голову лезли тревожные мысли — что делает Саске, где он, где Мадара?

Итачи подошел к черному кубу на каменном помосте. И как только коснулся его рукой, куб раскрылся, открыв взору темный, переливающийся перламутром кристалл размером с два кулака. Гладкая поверхность завораживала, пленила, а внутри плескался бездонный океан чакры. Итачи участвовал в запечатывании шести биджу, но ни один не шел ни в какое сравнение с тем, что сейчас находилось перед ним. Действительно, такому количеству чакры под силу все. В симуляторе с подобными кристаллами могли долго работать до их разрушения. Так что, скорее всего, сектантам останется, чем поживиться, даже после его телепортации.

Итак, все надо делать последовательно и спокойно.

Прикоснуться. Установить связь.

Едва ладонь легла на гладкую поверхность, кристалл точно проснулся. Он уже не был темным — под плотной, сдерживающей его оболочкой будто плавилась магма, поверхность раскалилась так, что стало горячо. Вокруг воздух точно наэлектризовался, уплотнился, дышать стало труднее.

Порезать руку. Вернуть на кристалл. Подтвердить связь.

Едва ладонь коснулась горячей поверхности, кристалл пошел мелкими трещинами. Вокруг закружился вихрь плотной энергии, но Итачи понимал — это лишь отголосок, легкий шлейф. Настоящая сила все еще внутри и ждет приказа.

Убрать руку. Сосредоточиться. Пропустить энергию через себя. Позволить ей узнать свои помыслы. Подумать о нужном месте, дождаться связи с ним.

На усыпанной мелкими трещинами кристалле он увидел отражение разрушенного храма Учиха, догорающее черное пламя, которое каким-то удивительным образом все еще не потухло без контроля его создателя. Сердце пропустило удар. Вот он — его мир и его время. Итачи сосредоточился и набрал побольше воздуха в грудь.

Попросить кристалл открыть портал. Можно вслух, можно мысленно. Слова неважны, важно намерение.

И тут в зал ворвались люди. Пригнувшись, Итачи на всякий случай спрятался за постаментом, чтобы не попасть под обстрел. Он продолжил проецировать последнее место сражения на поверхность кристалла, неудобно задрав голову. У него есть еще несколько секунд пока сектанты добегут до него. Он успеет.

Среди общих голосов вдруг раздался сдавленный вскрик Наамы. Невольно Итачи оторвал взгляд от мерцающей поверхности, выглянул из укрытия. Двое держали Нааму под руки, приставив к ее горлу лазерный нож.

Убежать и продолжить свое дело или спасти девушку, которая помогала? На решение потребовалась секунда. В этот раз он не допустит невинных жертв. Он схватил кристалл, несмотря на исходивший от него неимоверный жар, и метнулся вперед так быстро, что один из сектантов даже вскрикнул от неожиданности. Другой вплотную приблизил сверкающее лезвие к горлу Наамы, но Итачи был быстрее, он выхватил нож, подаренный Наамой, и вонзил в глаз противнику.

По ступенькам к ним бежали еще люди. Итачи толкнул второго, схватил Нааму за руку, спрятался с ней за стену, вовремя уйдя от огня фиолетовых лазерных снарядов.

«Домой», — подумал он. Силы кристалла хватит, чтобы перенестись и в дом Наамы, и в его мир, — он чувствовал это.

Домой.

Но, как назло, вместо сине-желтых стен на поверхности кристалла отразились пейзажи Конохи. И, прежде чем Итачи успел исправиться, оболочка кристалла лопнула. Чакра, мощная, как взрыв сотни бомб хвостатых, разорвала пространство, и в следующий миг их с Наамой и нескольких вбежавших к ним людей засосало в черную дыру.

Итачи точно нырнул в ледяную прорубь, перед глазами мелькали разноцветные вспышки, тело словно сдавили в гигантских тисках. До слуха, как через толщу воды, доносился крик Наамы, он не видел ее, но крепко продолжал сжимать ее руку. Еще несколько мгновений, и они рухнули на землю в мягкую зеленую траву. Итачи часто моргал после светового представления. На левой руке, которой он держал кристалл, пульсировал ожог. От самого же кристалла не осталось ни осколка, чего по идее быть не должно. А ведь кристалл был довольно большой, в обучающей программе такие служили долго.

Зрение потихоньку возвращалось. Они с Наамой лежали на небольшой поляне между деревьями в очень знакомом месте.

— Где я есть? — прошептала Наама в растерянности и села на колени.

Итачи поднялся. Они были одни, сектанты, видимо, потерялись где-то по дороге. Итачи прошел вперед и увидел то, что уже предполагал увидеть, — вдалеке справа виднелась деревня Скрытого Листа, вдалеке справа виднеется скала Хокаге с... четырьмя высеченными изображениями глав деревни.

И тут же он почувствовал чужое присутствие. Шиноби в одежде АНБУ выскочили из-за деревьев.

— Кто такие? — с угрозой произнес мужчина с белыми волосами. — Назовитесь!

Применив на шиноби легкое гендзюцу, Итачи схватил в охапку Нааму и бежал через лес в место, которое приметил еще, будучи генином. Это была скрытая деревьями и крупной частью скалы пещера. Внизу под склоном неслась быстрая река, выше по течению которой покончил с собой в прошлом его лучший друг.

Итачи стоял у входа в их временное убежище и смотрел в одну точку перед собой. В голове по кругу бегали тревожные мысли. Он был уверен, что видел Какаши в форме АНБУ. Никакая маска не в состоянии скрыть его белые, торчащие в разные стороны, волосы. К тому же он прекрасно помнил своего бывшего капитана в форме Специального Отряда Убийств и Тактики. А еще скала Хокаге… Что за наваждение? Неужели такое возможно?

Итачи наконец вышел из оцепенения и скосил взгляд в сторону. Наама сидела на коленях и, закрыв лицо ладонями, рыдала. Ее плечи дрожали, она то и дело наклонялась к земле, сквозь всхлипывания произносила имена своих близких.

Это какое-то проклятье. Хотелось вырезать собственное сердце, бросить его на камень и растоптать. Все-таки он ужасный человек. За что бы ни взялся, вокруг страдают люди. Он не принес ничего хорошего ни одному существу на свете. Даже искренне желая добра, доставляет лишь неприятности.

Итачи отвернулся и пошел вниз по склону. По крайней мере, сейчас он понятия не имел, как успокоить Нааму. Для начала самому надо было отбросить эмоции и подумать. Вспомнить все, что читал о кристаллах чакры, и есть ли техники в родном мире, которые могли бы вернуть Нааму обратно.

На ум сразу пришел Мадара со своей пространственной техникой. Может быть, все не так безнадежно? Конечно, неизвестно, где взять столько чакры, ведь сила кристалла, к которому Итачи прикоснулся, была много больше даже чакры Кьюби. Да и Мадару попросить о помощи едва ли получится. Итачи стиснул зубы. Если бы еще проблема возвращения Наамы была единственной… Внешний вид того парня из АНБУ и четыре высеченные головы на скале не давали покоя. Надо срочно убедиться в собственных предположениях, но для начала как-то успокоить Нааму, чтобы она хотя бы дождалась его и не натворила глупостей. Почти невозможно было представить ее в своем мире, полном опасностей и лишений. Привыкшая к комфортной и спокойной жизни, без присмотра она непременно наживет себе проблем. Но ведь он не может всегда быть с ней рядом. Итачи прикрыл глаза.

Теперь он чувствовал ее энергию, что несколько облегчало ситуацию. Итачи обернулся, активировал шаринган и всмотрелся в силуэт у пещеры. Ее чакра была другая. Цвет, скорость потока, расположение танкецу. Отметина на ее груди выделялась особенно — черная с множественными сверкающими вкраплениями, вероятно, частичками кристалла. Даже интересно, какие способности могли бы обнаружиться у нее здесь.

Но не время думать об этом. Надо наведаться в ближайшее поселение и узнать, какой сейчас год. Если только его теория верна, то… Итачи снова сосредоточился, вспоминая все, что когда-нибудь читал о кристаллах. Перемещение в прошлое возможно? Он натыкался на исследования перемещений в будущее, телепортацию космолетов из одной галактики в другую, но в прошлое… Он искал все, что связано с минимальным временным сдвигом. По сути, это тоже можно было назвать прыжком во времени. Но не настолько же! Время можно замедлить, ускорить, но повернуть вспять на несколько лет? Нет, пока он не удостоверится, нечего рассуждать на эту тему.

Итак, первым делом он успокаивает Нааму и убеждает довериться. Вторым — уходит на разведку.

И тут Итачи понял, что чакра Наамы довольно быстро отдаляется от пещеры. Ну вот, началось… Неужели решила сбежать? Он помчался ей наперерез. Знакомый силуэт быстро показался среди деревьев. Наама подошла к краю речки, бурный поток которой несся с огромной скоростью к обрыву буквально в паре десятках шагов. Если она вздумает броситься в реку, самое меньшее, сильно покалечится. Итачи не был силен в медицинских техниках. Где он будет искать помощь?

Наама наклонилась вперед, расставив руки в разные стороны, шагнула на торчавшие из воды камни. Прежде чем она сделала еще шаг, Итачи с помощью шуншина подскочил к ней, схватил за руку и дернул на себя. Наама вскрикнула, но он прижал ее к себе и отпрыгнул подальше от берега. Наама оттолкнула его. Глаза у нее были красные, заплаканные и гневно блестели.

— Что ты делать, глюпый Итачи?! — возмутилась она, перекричав шум воды.

— Ты хотела прыгнуть…

— Куда? — Наама мельком взглянула за спину Итачи на бурлящий поток. — В эта страшный вода? Ты думать, я сойти с ума?

Итачи тяжело вздохнул. Удивительно, что ее не посетила мысль о самоубийстве в такой ситуации.

— Ты мало меня украсть, еще хватать надо! — Наама попыталась отцепить руку, которую он не спешил отпускать.

Возможно, в другой ситуации можно было бы посмеяться над ее забавным акцентом, но не сейчас.

— Наама, пожалуйста, послушай. — Он немного ослабил хватку, но не отпустил, опасаясь, что она не станет слушать и попросту убежит. Носиться за ней по лесу было бы совершенно некстати. — Это вышло случайно. Я хотел перенестись в твое жилище, но подумал о своем доме. Этот кристалл… под его действием будто каша вместо мозгов.

— Я знать! Я знать, что каша в голова! — крикнула Наама и топнула ногой. — Но ты нельзя меня тащить в твой мир! Как я вернуться? Что я делать? Ты пойти умирать ради своя глюпая идея, а я остаться в эта лес одна с белка и шишка!

Итачи шагнул к ней.

— Прошу, успокойся.

— О, правда? Как? Я мечтать попасть к моя мама и папа. Ты обещать отправить меня к они? — она вопросительно вскинула брови и тут же сдвинула их. — Если нет, тогда не говори мне быть спокойна!

Наама замахнулась, ударила его ладонью в грудь. Итачи понимал ее чувства. Он сам недавно находился в подобном положении. Только ей было хуже. Она жила хорошо в своем мире, занималась любимым делом, общалась с родными людьми. У нее было будущее.

Вот только истерикой делу не поможешь.

— Успокойся. — Итачи постарался, чтобы его голос звучал как можно ровнее. — У нас есть шанс отправить тебя обратно. Его не может не быть. Мой мир тоже использует чакру, есть пространственно-временные техники. Наама, я обещаю, мы найдем решение.

— Обещать? — Она всхлипнула. — Ты же собираться тут умирать…

Итачи мотнул головой.

— Мне надо кое-что проверить. Есть вероятность, что все пошло не по плану. Но даже если перемещение прошло, как я задумывал, и мне придется умереть, я знаю, кому доверить тебя и твою тайну. Этот юноша удивительно добр. Он поможет тебе во что бы то ни стало.

Она обреченно вздохнула, будто не верила.

— Я не брошу тебя на произвол судьбы. Ты столько сделала для меня.

Наама снова всхлипнула, опустила взгляд и пальцами свободной руки попыталась освободиться, просунув его между собственным запястьем и ладонью Итачи.

— Я пойти умыться, — произнесла она. — Не пугать меня снова.

— Не буду. — Итачи с трудом разжал пальцы.

Ему казалось, что, если отпустит, она исчезнет, как и Шисуи. Странно, разве он не свыкся с этой потерей, как и с остальными? Откуда эта боль в груди? Хотя ответ лежал на поверхности — для шиноби, время, проведенное в тепле и уюте, точно яд, который просачивается под кожу, впитывается в кровь. Вот только его действие иное, чем у обычного яда. Оно оживляет чувства, которые были убиты, мешает рассуждать хладнокровно.

Итачи сделал над собой усилие и заставил себя пойти в заросли выше по склону — собирать ветки для костра, а не стоять за спиной расстроенной девушки. Хотя он не прекращал краем глаза следить за Наамой. К счастью, она на самом деле не собиралась прыгать, лишь спокойно умылась в студеной воде и направилась к пещере.

Итачи вернулся с охапкой сухих веток и развел огонь. Наама молча укуталась в плащ и села поближе к костру, подставив руки.

— Мне придется оставить тебя на несколько часов, — произнес Итачи.

Наама кивнула.

— Не вздумай никуда уходить.

Кивнула. Итачи снял плащ и бросил к ее ногам.

— Ночью будет холодно.

Он протянул единственный кунай, который стащил у парня из АНБУ, так похожего на Какаши. Наама подняла изумленный взгляд.

— Что я с ним делать? Царапать на стена время, пока не умирать?

— Для защиты.

Она недовольно прищурилась.

— Таких ребята в маска?

— Или без масок. Неважно.

— Ха. — Она демонстративно отвернулась. — Я лучше прикинуться мертвая.

— Это не поможет. — Итачи понимал, что один единственный кунай в руках неумелой девушки не принесет пользы. Но оставить ее без оружия было дико. — К тому же могут напасть хищные животные, от них тебе точно получится отбиться.

— Животные? — Наама округлила глаза. — Я должна убить зверя?

Итачи вздохнул. Кажется, будет еще сложнее, чем он предполагал.

— Ты просто напугаешь, он убежит.

Наама покачала головой.

— Ужасный место! — Она вздохнула. — Люди пытаться убить, звери — загрызть… Скажи сразу, деревья и цветы тоже убивать?

— Нет. — Итачи слегка улыбнулся. Ее произношение казалось действительно забавным. — Если не будешь есть все подряд, они тебя не убьют.

Наама вздохнула с облегчением и протянула руку за ножом.

— Иди. Но возвращаться быстрее! — Она смотрела сердито, но в то же время с надеждой и сомнением.

Итачи кивнул и вышел. Как странно было слышать в родном мире такие слова, знать, что кто-то ждет его возвращения. Пусть лишь потому, что нужен для выживания, но он действительно нужен. После смерти родных никто не говорил ему возвращаться.

Хокаге ждал доклада Какаши, но к нему шел Данзо. Эту шаркающую неспешную походку, мерное постукивание палкой о пол Хирузен очень хорошо знал. Данзо был его другом, напарником, почти братом. Он поддерживал в сложные времена, был его товарищем и советником, марал свои руки вместо него. «Ты — листья на дереве, которые обласканы светом, я — корни, которые лежат во тьме», — так говорил его друг. Но методы его порой были действительно чудовищны, а взгляды настолько радикальны, что Хирузену иногда становилось страшно.

— Хокаге-сама. — Данзо вошел в кабинет и остановился на пороге. Взгляд его поблескивал недовольством. — Почему ты не сообщил, что двое твоих АНБУ заметили нарушителей? Мы потеряли драгоценное время. Как ты можешь скрывать от меня подобные происшествия?

Хирузен недовольно поморщился.

— Я готовлю экстренное распоряжение для всех подразделений Конохи, тебя оно тоже коснется.

— Ты все делаешь слишком медленно! — Данзо нахмурился. — Я уже послал свой лучший отряд на поиски, но мне нужны детали. Кто из шиноби видел нарушителей?

— Если скажу, ты задержишь их и, кто знает, как решишь допросить.

— Хирузен! — Данзо повысил голос. — Да как ты можешь так говорить? Если я что-то использую на них, то лишь иллюзорные техники своих шиноби. Ты же не думаешь, что я собираюсь пытать собственных подчиненных без веских на то причин?

Хирузен подошел ближе.

— Портреты замеченных нарушителей уже нарисованы, Данзо. Можешь взглянуть.

Тот прищурился и прошел к столу, где лежали приготовленные для распространения листы.

— Хм. — Голос Данзо звучал задумчиво. — Я возьму парочку.

— Конечно. — Хирузен сложил руки за спиной. — Раз уж ты самостоятельно начал расследование, пусть так и будет. А я подключу остальных.

Данзо кинул недоверчивый взгляд и отправился из кабинета, прихватив несколько страниц.

— Полиция Конохи тоже будет участвовать, — решил добавить Хирузен.

Данзо замер, а потом развернулся. В его глазу поблескивал огонек раздражения.

— Учиха? Ты не понимаешь, что слишком доверяешь «полиции Конохи»? А если лазутчики связаны с ними? Может быть, они уже договорились с вражескими деревнями, а ты даешь им прикрытие собственными руками? Позволяешь развернуться за своей спиной!

— Ты слышишь себя, Данзо?! — Хирузен стиснул кулаки. — Твоя подозрительность к Учихам не имеет границ. Если они причастны к этому, мы их поймаем. Если нет, то общее дело, может, хоть ненадолго отвлечет от помыслов о восстании.

— Ты смешон… — Данзо фыркнул. — Пытаешься усидеть на двух стульях, медлишь, юлишь… Но рано или поздно тебе придется сделать выбор, Хирузен. И ты его сделаешь, я знаю. И ты знаешь это. Но можно сделать выбор раньше и избежать множества лишних жертв.

Он развернулся и торопливо направился по коридору, зажав в руке скрученные листы. Хирузен закрыл дверь, прошел к столу и без сил рухнул в кресло. Данзо прав, он бессилен. Он ничего не может… Но рубить с плеча не станет, что бы ему ни говорили.

* * *

Итачи вернулся в пещеру ночью. Наама лежала на плаще, свернувшись калачиком, и тихо посапывала. Костер прогорел, а она даже не пыталась поддержать огонь — припасенный валежник так и остался нетронутым. Итачи сел у выхода и прикрыл глаза.

Все-таки он промахнулся во времени. И промахнулся очень значительно. К такому повороту событий он совершенно не был готов. Как вообще такое возможно? Это какая-то параллельная вселенная? Или на самом деле его прошлое? Столько вопросов… Но кто сможет ответить на них? Знает ли Наама? Что теперь делать? Там, в его реальности, Саске в страшной опасности, а он тут сидит и ничего не делает. Даже не пытается. А что ему остается? Только смотреть на повторение событий истории…

— Ты вернуться. — Голос Наамы раздался совсем близко. Он был так увлечен собственными мыслями, что не услышал ее приближения. — Привет. Проверить, что хотеть?

— Да, — хрипло ответил Итачи. — Мы попали на восемь лет назад… Наама, как такое возможно?

— О-о-о… — она округлила глаза.

— Я не понимаю. Мы в какой-то параллельной вселенной?

— Нет-нет… — Наама сосредоточенно нахмурилась. — Люди так мало знать о вселенная и ее свойства. Жив теория, что время двигаться не по прямая, а по спираль.

— Разве имеет значение, как оно движется?

— О, да! Иметь! — она взяла прядь своих волос, закрутила на пальце и отпустила. Несколько мгновений они были похожи на завитки. — Если ты хотеть прыгнуть сюда, — она показала точку на одном из завитков, — но промахнуться, то попадать сюда. — Пальцем она сместилась на завиток ниже. — Такой образ, ты пропускать большой пласт время. Я знать, о чем говорить, у нас есть исследований. Сейчас, я показать…

Наама коснулась рукой модулятора на левом виске.

— А, да… — она обреченно вздохнула и прошептала: — Сети нет… Это катастроф… Я тут умирать…

— Наама, прости. — Итачи смотрел на ее несчастный вид и не представлял, что теперь делать.

Хотя… Не просто так же он попал сюда, в конце концов. Пусть другая реальность, но в ней юный Итачи еще не окунулся с головой во тьму, в ней живы его родные, близкие, дети клана Учиха, его младший брат все еще растет в добром для него мире.

В груди сильно закололо. Что можно сделать? Как разубедить Учих отступиться от задуманного? Как остановить Данзо в своих радикальных намерениях? Что он может сделать для Конохи? Для своего клана…

В голову пришла мысль четкая, как все его прошлое, — общий враг. Перед общим врагом люди сплотятся. Если враг появится извне, не будет нужды вырезать весь клан. Он оставит в живых маму, не убьет детей, женщин, стариков. Только тех, кто может сражаться в данный момент, своего отца… Не уничтожит полностью, только ослабит клан на время. А там, может быть, все образуется? Вырастет новое поколение, изменятся настроения…

Итачи сжал и разжал кулак. Он смотрел на него, а шаринган уже прорисовывал в деталях план бойни. Он видел кровь родных, плач опечаленных жен и матерей, детей, оставшихся сиротами… Итачи будто проживал все это наяву. Его трясло, холодный пот выступил на висках. Но надо дойти до конца, надо представить все в мельчайших подробностях, чтобы быть готовым…

Он притворится Мадарой. Плевать, что потом его будут преследовать и шиноби Конохи, и сам Мадара. Итачи придет среди бела дня в деревню и потребует скрижаль Учиха. Ее не отдадут, и тогда у него будет повод напасть. А потом ночью он наведается в квартал Учих. Скорее всего, кто-то успеет поднять тревогу, прибудут шиноби из АНБУ. Придется убить и кого-то из них, чтобы не вызвать подозрений.

Как наяву он видел плачущего Саске и мать, но понимал, если не оставит брата одного, если не окунет в ненависть с головой, тогда тот пойдет совсем по иному пути. Отомстить захотят многие из юных Учих, но вместе они будут сильнее, они не будут чувствовать себя одинокими. Деревня станет сочувствовать и помогать, отношения восстановятся.

А он справится с ненавистью, ему не привыкать. Да и к чему терпеть? Если не нужно будет следить за тем, как растет Саске, в его бренном теле никто не будет нуждаться. Что ж, все-таки пришло время. Вот только придется снова переступить через себя, снова раздавить в себе человечность, снова пролить кровь товарищей и родных…

— Это ведь большой удача! — Радостный голос Наамы вырвал из тяжких раздумий. — Ты мог исправить все! Твоя родные остаться жив, деревня в безопасность!

Итачи растерянно моргал, не понимая, что тут делает Наама. Ах да, ему нельзя умирать, пока не отправит ее обратно. И почему обязательства не дают ему просто уйти из жизни?

— Что с тобой? — Она смотрела обеспокоенно. — Ты выглядеть бледно. И глаза обреченный. Ты словно собираться на эшафот…

Она присела, провела прохладной ладонью по его лбу. Итачи смотрел на ее лицо и не мог оторваться, таким красивым оно ему вдруг показалось. Красивым и почти нереальным. Перед глазами все еще стояла жестокая бойня, и лицо этой девушки будто просвечивало сквозь кроваво-красные пейзажи.

— Ты собираться сделать все так же? — выдохнула она и отшатнулась.

И как она догадалась? Неужели у него написано на лице?

— Ты ведь мог изменить все, полность… понимать? Не надо повторять все по круг, — прошептала она.

«Все изменить», — пронеслось в голове, и он уловил идею, совершенно безумную, почти нереальную: а что, если получится обойтись без жертв?

— Через два дня выше по течению этой самой реки умрет мой лучший друг, — не зная зачем, произнес вслух Итачи. — Данзо уже знает о Котоамоцуками. Даже если я спасу Шисуи в этот раз, его не оставят в покое.

Итачи встал и вышел на улицу навстречу прохладному ветру и темноте ночи. Что же делать? Забрать Шисуи с собой? Попробовать запугать Данзо? Кажется, в тот день он послал своих АНБУ в погоню за Шисуи… Если воспользоваться этим и пробраться в деревню, прямиком к Шимуре? Но тогда Шисуи все равно умрет. Позади послышались шаги — Наама вышла следом.

— Твоя беда, Итачи, ты пытаться сделать все один, — тихо заговорила она. — Ты поступать так в детства, и опять падать в лужу носом. Ничему не учиться… — Она покачала головой. — Ты можешь просить меня о помощь. Например, я мог спасти твой друг, пока ты попробуешь убедить свои бывший дурацкий начальник отступить от варварский план.

— Как ты сделаешь это? — Итачи удивился. Почему она вообще говорит о таком? Разве ей не все равно?

— Скажи, что я должна говорить при встрече с твой друг, чтобы остановить его, и я сделать это.

Итачи смотрел на бледное в звездном свете лицо Наамы, поблескивающие лунным отражением глаза. Кажется, она настроена серьезно. Но она не понимает, что предлагает. Это слишком опасно.

— Послушать! — Наама подперла бока руками. — Я помогать, правда. Твой друг останься жива.

Итачи болезненно свел брови.

— Я сделать все, чтобы он жить, — продолжала Наама. — Могу даже выскочить из кусты голышом.

Итачи не сдержал улыбку, глядя на ее решимость, но тем не менее серьезно сказал:

— Ты не представляешь, как это опасно. Кроме того, это не твое дело. Просто дождись меня тут.

Хотя он прекрасно понимал, что здесь оставаться одной ей не менее опасно. Вот такой замкнутый круг… Наама мотнула головой.

— Я знать, что эта за мир, я видеть в твоя голова. — Она повысила голос. — Это гадкий, отвратительный место, где жизнь не стоит и половины ки⁽¹⁾. Но, послушать, ты назвать меня свой друг, а я назвать тебя. А друг всегда помогать. Хотя бы с твоим друг поговорить я могу. Они же не прирезать меня сразу? Ведь нет?

Итачи отвернулся. Как он может взвалить на ее плечи свои проблемы? Она тут случайно, это не ее дело. И без того он слишком долго и бессовестно пользовался ее добротой. Но также он понимал, каким бы сильным шиноби ни был, без поддержки он далеко не уйдет. Иногда даже незначительная помощь самого слабого человека может повлиять на результат. Он не имеет права пользоваться помощью Наамы, но разве в праве отказать ее порыву? В конце концов, ни Шисуи, ни он-прошлый не убьют безоружного. И возможно, сблизив Нааму с ними, удастся поручить им присматривать за ней хотя бы иногда.

1) наименьшая денежная единица в мире Наамы

Вернуться к тексту

Наама сидела у входа в пещеру, очень удачно закрытую с двух сторон скалами, с третьей — обрывом, а с четвертой — дремучим лесом. В пещере была странная акустика: звуки не покидали ее, заглушаемые шумом бурлящего потока внизу и свистом ветра. «Идеальное убежище», —так сказал Итачи. Сейчас он стоял у самой реки и внимательно смотрел на воду. Ожог на левой ладони от кристалла был перемотан серой тряпкой. Его волосы и одежду трепал ветер, в сжатом кулаке поблескивало оружие.

Вокруг камни, лес, вода и чужой воздух чужого мира… «Почему мне так не повезло? — подумала Наама и обняла себя руками. — Мне же всегда все удавалось. Не без трудностей, но любая задумка воплощалась в жизнь, стоило приложить усилия. Когда все полетело в черную дыру?» На ум приходила только связь с сектой. До того, как Наама научилась контактировать с кристаллом, жизнь шла своим чередом. Но, стоило заинтересоваться энергией Джи, как все разом рухнуло.

Наама хмыкнула. Пожалуй, лимит везения она исчерпала, когда была спасена совершенно внезапным рейдом на храм. Тогда ее должны были убить, но она выжила. Первый прецедент за всю историю секты. По крайней мере, в госпитале ей все об этом твердили. Наама подняла мелкий камень и со злостью швырнула его в сторону реки.

Надо же, меньше двух дней назад она чувствовала себя свободной, спокойно топая по мостовой от злосчастного музея. На глаза тогда наворачивались слезы от сочувствия несчастной судьбе одинокого солдата, пожертвовавшего всем ради мира и процветания своей страны, и в то же время она ощущала огромное облегчение. На периферии сознания уже строились новые планы, рисовались радужные картинки полноценной жизни без боли. Но ее сцапали совершенно наглым образом, зажали рот, вкололи блокиратор модулятора и утащили.

Наама вспоминала эти минуты с содроганием. Она думала, что простится с жизнью. Яростные служители великого божества очень разозлились из-за проникновения на свою территорию чужака. С чего они решили, что она, случайный прохожий, связана с этим инцидентом, и сейчас оставалось загадкой. Неужели, она чего-то не учла при проработке плана?

Но поздно было думать, ее схватили и утащили в подвал, где Итачи уже активировал кристалл. Сектанты угрожали ее смертью, приказывали ему поднять руки и отойти от артефакта. Наама понимала, что это невозможно. Итачи вступил на финишную прямую в собственный мир и не стал бы рисковать единственным шансом вернуться. И это осознание причиняло боль. Неужели она хотела бы, чтобы он пожертвовал ради нее собственными стремлениями?

А потом надежда вспыхнула вновь. Модулятор снял блок и очень активно посылал сигналы о помощи ближайшим патрулям. Надо было как-то потянуть время. Наама пыталась придумать что-то и смотрела на Итачи, ожидая, когда он откроет портал в свой мир.

Да, как она и предполагала, он не выполнил требований сектантов, но и не остался у алтаря. Он схватил раскаленный кристалл голой рукой, в мгновение пересек весь зал, оказавшись рядом, и вырубил двух сектантов. Как он мог держать в руке нечто настолько горячее, Наама не понимала до сих пор — даже смотреть на это было ужасно больно. Но конечно же, тогда было не до вопросов. Позади бежали еще сектанты. Наконец пришел сигнал на модулятор от патрульных, и Наама вздохнула с облегчением — помощь на подходе. Оставалось продержаться всего несколько минут. Если не попасть под обстрел, если никто не перережет ей горло — она будет спасена. Так она думала тогда.

Но надеждам не суждено было сбыться — открылся портал, и всех, кто находился в комнате, затянуло в черную дыру. Наама была в шаге от прежней мирной жизни, но ей помешали. Опять. Да, была большая вероятность, что после исчезновения Итачи, ее тут же убили бы. Но был и шанс выжить.

Теперь же шанса нет. С трудом верилось, что в этом отсталом, почти дикарском мире, где люди предпочитают бесконечно убивать друг друга вместо того, чтобы развиваться, хоть что-то поможет в таком сложном деле, как путешествие через пространство-время. Наама усиленно гнала прочь унылые мысли, но, увы, те засели в голове плотно и гордо именовали себя «реалистичными» — вроде как, игнорируя их, она игнорирует и законы логики.

Она тяжело вздохнула, наверное, уже раз в сотый. И что теперь делать? Еще ужасно обидно было то, что ее самый совершенный нейромодулятор в этом мире практически бесполезен и несет теперь в себе только языковую функцию. Ах да, еще способен прогнозировать погоду на полчаса-час вперед, если она находится на улице… Познать в должной мере с его помощью мир она не сможет.

Бесполезная железяка! Наама стукнула себя по лбу.

Итачи вдруг резко махнул рукой, словно бросил камень в воду, а потом выудил на поблескивающей издалека тонкой нити трепыхающуюся живность.

Наама смотрела на нее и думала, что похожа на это существо, вырванное из родной среды обитания. Итачи быстро поднялся к пещере с этим скользким и мокрым созданием.

— Хороший улов, — пояснил он. — Это рыба. Ты, наверное, голодна.

— Что? — Наама скривилась. — Этот склизкий! И живой! Ты предлагать мне есть живой существо? Я что, похож на дикий зверь?!

Итачи одним махом отсек существу голову, Наама вскрикнула и зажала рот рукой.

— Ты что творить?! Она умирать!

— В этом и смысл. — Итачи взглянул на нее с сожалением. — Чтобы выжить, надо кого-то убить. Мой мир именно таков. Пища, которую ты ела у себя, выращена на фабриках и не имеет отношения к реальным живым существам, но когда-то и твои предки разводили скот. Я читал об этом в сети. Ваше планетарное содружество отказалось от разведения животных три столетия назад. Не так уж много по меркам вашей цивилизации.

Он взял крепкий прут и насадил на него рыбу.

— Тебе придется есть мясо убитых животных, потому что на траве долго не протянешь, — заключил он. — Может быть, тебе станет легче, если я скажу: эта рыба съела не одну рыбу поменьше, прежде чем попалась мне. Вот такой простой круговорот смерти и жизни.

— Ужасный место, ужасный… — простонала Наама и схватилась за голову.

— Согласен… — Итачи направился в пещеру прямиком к костру. — Понимаю твое недовольство, понял бы и твою ненависть, но почему ты продолжаешь называть меня другом и предлагаешь помощь, я понять не могу.

Наама съежилась и обняла колени руками. Ночью, увидев его обреченный взгляд и осознав, в каком направлении движутся его мысли, она вызвалась в помощники спонтанно, но не сказать, что теперь жалела.

— Я не хотеть остаться одна в пещера, — начала Наама. — Ты всегда уходить, а я ждать зверь с острый зуб или плохой человек…

Да, прошлой ночью, пока сидела в этой пещере в полном неведении и прислушивалась к шорохам и крикам животных, Наама чуть не сошла с ума от тревоги, пока усталость не сомкнула веки.

— К тому же, если ты быстрее справиться со своя задача, быстрее заняться моя проблема, — добавила она с ложным воодушевлением.

Итачи долго и внимательно смотрел на нее.

— Наама, это опасно. Даже самое малое вмешательство может стоить тебе жизни.

— Но ты же меня защитить? — она улыбнулась. — Ты же подстраховать моя спина, если я оказаться в опасность?

Итачи посмотрел так, словно она сказала нечто совершенно неожиданное, а потом прикрыл веки. Наама давно заметила — это его способ отгородиться от всего мира хоть на несколько секунд. Он вновь посмотрел на нее и едва заметно улыбнулся.

— Я буду защищать тебя. — Его взгляд, вечно отстраненный и холодный, потеплел. Или это всего лишь отсветы костра?

Наама старалась не показывать волнения, но у самой тряслись руки. Она встретится с маленьким Итачи — мальчиком, который в свои нежные одиннадцать убил не один десяток человек. Что делала Наама в этом возрасте? Ах, да, увлекалась коллекционированием редких минералов, гонялась за белоносиками в парке и потихоньку осваивала Танец под руководством любимой бабушки. Между ними неизмеримая пропасть.

К тому же, несмотря на заверения Итачи, все еще оставалось опасение, что слушать ее не станут — эти «шиноби» люди недоверчивые, вначале пускают кровь, а потом разговаривают. Закусив щеку до боли, Наама быстрым шагом топала по кустарнику за Итачи. Он шел практически бесшумно по сравнению с Наамой, трещавшей сучьями на всю округу. Ей было ужасно стыдно, но как иначе ходить по таким зарослям? Летать она не умела.

— Стой, — шепнул Итачи и остановился.

Наама замерла, так и не успев встать на обе ноги после перешагивания очередной коряги. «Впереди кто-то есть? — промелькнула отчаянная мысль. — Если я сейчас хрустну веткой, нас обнаружат, и пропал наш план?» Наама поблагодарила саму себя за то, что призванием в жизни выбрала Танец, а не музыку, иначе сейчас не смогла бы балансировать в такой неудобной позе. Ей даже захотелось, чтобы Итачи обернулся и увидел, какая она молодец — старается изо всех сил. Но тут боковым зрением уловила движение слева. Странное многоногое насекомое с пол ладони свисало на тонкой ниточке с дерева совсем рядом с плечом. Едва сдержав вскрик, Наама отпрянула и, потеряв равновесие, грохнулась в кусты.

Итачи обернулся, мельком глянул на насекомое и подал Нааме руку.

— Не бойся, он не опасен.

Вопреки ожиданиям, он не ругался, ни тени недовольства не проскользнуло на его лице.

— От тебя шума, как от топающего по сухому валежнику ежа. — Итачи слегка улыбнулся. — Мы скоро приблизимся к постам Конохи, поэтому мне придется понести тебя, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Наама обреченно вздохнула. Ну надо же! Ей, взрослой здоровой девушке, предлагают передвигаться, сидя на руках, словно младенцу. И это не душевный порыв любимого мужчины, который решил продемонстрировать свою мужественность, а потому что она «топает как еж»… До чего же унизительно. Но спорить с Итачи более чем глупо. Она сама вызвалась помочь, так что надо постараться хотя бы не создавать проблем. Она взяла его за руку и поднялась.

Итачи отвернулся и слегка присел.

— Сядь ко мне на спину и крепко держись за плечи, — заявил он. — Это необходимо чтобы в случае нападения я мог быстро освободить руки, а ты при этом не свалилась на землю,

Наама кивнула, надеясь, что нападать на них никому не понадобится. С тяжелым вздохом она взгромоздилась на спину Итачи, горя от стыда, и клятвенно пообещала себе, что научится ходить бесшумно.

— Простить меня, Итачи, — прошептала она ему в затылок и обняла за плечи. От его волос пахло дымом и чем-то совершенно незнакомым, но довольно приятным.

— Не волнуйся. — Его голос звучал ровно, без осуждения.

Наама тихо вскрикнула, когда он вместе с ней запрыгнул на ветку, оттолкнулся и буквально полетел между деревьями.

— Мамочка… — прошептала Наама, вжавшись в его спину. — Как такой может быть? Ты так использовать своя энергия?

— Да, мы используем чакру для укрепления тела и улучшения физических навыков. Кроме того, мы учимся ее скрывать. Последнее тебе точно пригодится, я попробую научить тебя позже.

Наама сильнее вцепилась в него и постаралась не думать о том, что будет с ней, если свалится. Они летели между деревьями, как в игре, и в какой-то момент Нааме даже показалось, что все это действительно неправда. Она приказала модулятору отключиться от виртуальной реальности на полном серьезе, но модулятор выдал ошибку — тут даже сети нет. Наама стиснула зубы.

А ведь мгновение назад она на все сто поверила в собственную иллюзию. Удивительная способность к самообману.

Остановился Итачи, когда между деревьями впереди обозначился просвет. Уже вечерело, и в лесу темнело на глазах.

— Скоро появится Шисуи вместе с… — Он запнулся, — здешним Итачи. Ты запомнила, что говорить?

Наама кивнула. От волнения ком встал в горле и сердце стучало как бешеное.

— Оставайся тут. Если подойдешь ближе, они почувствуют тебя раньше времени. Надо, чтобы ты сама вышла к ним, а не они обнаружили тебя, как шпионку.

— Я понять. — Наама жалостливо посмотрела на Итачи. — А если выскочить на меня дикая зверь?

— Я буду неподалеку и прослежу за тобой, пока не увижу приближение Шисуи. Но как только он появится, я сразу уйду, имей это в виду. Я рассчитываю на тебя.

— Хорошо… Я сделать все, что нужно! — Наама сжала кулаки, демонстрируя собственную решимость.

Вот только даже в таком напряженном виде ее руки заметно подрагивали.

— Наама. — Итачи обхватил ее руки теплыми грубоватыми ладонями. — Я ведь спрашивал тебя столько раз.

— Нет! — Она вырвалась. — Мне страшно, но я готов! Я твоя друг!

Итачи слабо улыбнулся.

— Спасибо, Наама. Не волнуйся, они не причинят тебе вреда. Я помню себя в то время, я не стал бы убивать безоружного. Шисуи тем более.

Он встал и, подпрыгнув, исчез в темноте леса. Наама присела на корточки и всмотрелась в сторону обрыва. Даже отсюда доносился приглушенный шум воды.

Она оглядывала окрестности и гадала, с какой стороны подойдут шиноби. Если все пройдет по плану, в их маленьком убежище сегодня появятся два новых жителя, одного из которых она не видела в воспоминаниях Итачи.

Две фигуры возникли практически из ниоткуда одна за другой прямо возле обрыва. Встрепенувшись, Наама подскочила и тут же бросилась со всех ног к ним, затрещав ветками.

— Помогите! Спасите! — закричала она на ходу, чтобы ее уж наверняка заметили издалека.

Оба шиноби развернулись. Мальчишка с хвостиком, так похожий на Итачи, и парень с кровавой полосой под правым глазом. Он чуть склонил голову и протянул руку ко второму глазу, собираясь вырвать второй. Наама знала это по воспоминаниям Итачи. Немыслимо. Как человек может сделать это с собой?

Несмотря на бегущую к ним Нааму, парень все еще не убирал руку от лица.

— Шисуня, стой! — что есть сил закричала она. — Не сметь вырывать последний глаз! Тебе еще свой клан спасать!

Взгляд юного Итачи стал острее. В мгновение ока он оказался позади, прижав оружие к ее горлу. «Понятно, — мелькнула мысль, — мания к шеям у него с детства». Это уже третий раз, когда он угрожает ей подобным образом.

— Ты кто такая? — Голос его звучал уверенно и довольно грубо, как у взрослого. Сам он был ниже ростом, что было очень странно. Нааме прежде не доводилось так тесно контактировать с мальчиками младше себя на добрый десяток лет.

Парень с раной на лице так растерялся, что опустил руку и замер. Надо было продолжить, чтобы окончательно переубедить его.

— Меня звать Наама, мой друг послать остановить твой самоубийство. Сам он пойти за ваш джинчу… джанчур… За мальчиком с каким-то лис в живот, — прохрипела Наама, путаясь в словах. Почему-то это слово модулятор упорно отказывался подсказывать. — Он поможет предотвратить восстаний! Никому не придется умирать.

— Самоубийство? Восстание? — Итачи явно удивился.

— О, спросить твой друг, что он собираться делать, когда вырывать свой глаз! — выпалила Наама.

— Что происходит? — Итачи сильнее сжал ее плечо левой рукой, но наконец убрал оружие от шеи. — Шисуи?

— Прости, Итачи. — Тот сделал несколько шагов вперед, отодвинувшись от пропасти.

— Она говорит правду?

Шисуи нахмурился, но не ответил, а вгляделся в Нааму, строго сдвинув брови.

— Как ты оказалась здесь именно сейчас? Откуда тебе известно про восстание, мое имя и… мои намерения? — тихо проговорил он. — Кто ты такая?

— Мой друг сказать мне. — Наама попыталась мягко отстраниться. — Отпустить, я не уметь драться.

— Шисуи, выходит, это правда? — Голос Итачи на мгновение дрогнул, а потом он продолжил уже ровным тоном: — Она странно говорит и по описаниям очень похожа внешне на одного из лазутчиков.

— Посмотри на ее чакру. — Его друг внимательно смотрел куда-то сквозь Нааму поблескивающим в закатном солнце красным глазом. — У тебя улучшенный геном? Какие стихии ты используешь? Ты из какой деревни?

— Я… эм… — Наама растерялась. Вот бы Итачи быстрее справился и подоспел на помощь. — Как мне узнать то, что ты говорить?

— Ее надо отвести к Хокаге-сама, — заявил Итачи. — Возьми ее, встретимся в кабинете.

— Стойте. — Наама дернулась. — Мой друг скоро подойти. Нам нельзя уходить!

— Хм. — Второй парень подошел ближе, они с Итачи переглянулись. — Назови имя своего друга.

Наама улыбнулась. Кажется, ей удалось их заинтересовать.

— Мой друг сам расскажет тебе. А тебе, юный Итачи, лучше пока с ним не видеться.

— Это еще почему? — голос паренька дрогнул, по всей видимости, от возмущения.

— Мой друг так сказать, — пожала плечами Наама. — Не волноваться. Я могу остаться, как заложник. Шисуня вернется.

— Шисуня? — Парень с раной на лице улыбнулся.

Наама запаниковала, подумав о том, что неправильно запомнила имя.

* * *

Итачи не составило труда пройти сквозь барьер Конохи, ведь его структуру он хорошо помнил, да и сам барьер не признал в нем чужака. Хорошо, что сейчас практически все АНБУ Данзо бросились на поиски Шисуи, — все-таки момент выбран удачно. Отыскать Наруто тоже удалось в два счета, его чакру он хорошо помнил из прошлых встреч с ним. На берегу речушки сидел мальчик и болтал ногами в воздухе, разглядывая собственное отражение в блестящей воде. За ним издалека следили двое из Корня. Итачи в прошлом мало интересовался знакомыми Саске, но теперь подумал: Данзо так же ненавидит Наруто, как и клан Учиха. Если бы не Хокаге, сидеть бы мальчишке в клетке в подвалах штаба Корня.

Но сейчас ему придется побыть отвлекающим маневром. Ничто не сближает людей так же хорошо, как общая угроза. Итачи решил отбросить мысли о настоящем нападении на клан и зайти с другой стороны. Но для этого нужны козыри и союзники. Как можно больше союзников.

Создав теневого клона, Итачи оказался прямо перед караулившими джинчуурики АНБУ.

— Цукуеми!

Оба шиноби, неосмотрительно взглянувшие в глаза внезапному противнику, остолбенели и повалились без сознания. Итачи, использовав все возможности скорости, подскочил к Наруто и погрузил его в гендзюцу, чтобы тот не поднял шум. Трудно сказать, как скоро очнутся те двое, но в любом случае, нужно было быстрее уходить. Хорошо, что он находился неподалеку от барьера Конохи — все-таки это увеличивало шансы остаться незамеченным.

Погони не ощущалось — его чакра в этом времени не считалась вражеской. Оставив на всякий случай клона на границе, Итачи отправился к обрыву, где когда-то пробудил свой мангекё. Сейчас он лишит самого себя из прошлого возможности обрести новую силу. Но Итачи предпочел бы никогда не получать ее ценой жизней своих товарищей.

Он боялся прийти в назначенное место и не увидеть там Шисуи. Еще могло случиться такое, что Нааму отвели к Хокаге на допрос. Тогда Итачи придется раскрыться перед Третьим слишком рано. Это тоже нехороший расклад. Отправив клона с бессознательным Наруто в убежище, он поспешил вперед, и только теперь подумал о том, о чем сразу думать было некогда, — использование двойного Цукуеми повлияло только на запас чакры, а зрение не отреагировало даже мимолетным помутнением, более того, он не почувствовал никакого дискомфорта. Неужели он обрел вечный мангеке, не прибегая к пересадке? Но разве такое возможно?

Наконец вдалеке показалось три фигуры. Наама сидела на земле со связанными за спиной руками, Шисуи с перебинтованным глазом стоял над ней, скрестив руки на груди. Здешний Итачи рядом следил за Наамой с кунаем наготове. Было так странно видеть себя со стороны. Итачи натянул капюшон на лицо, чтобы не столкнуться взглядом с самим собой. Пока не время шокировать здешнего Итачи, да и вообще стоит ли? Неизвестно, к чему такое может привести.

Наама увидела его издалека и заулыбалась. У нее получилось.

— Здравствуй, Шисуи. — Итачи слегка изменил тембр. Хоть у местного Итачи только начал ломаться голос, лучше было подстраховаться.

Шисуи напрягся, словно струна, и встал в защитную стойку. В красном глазу тут же активировались три томоэ.

— У второго должен быть шаринган. — Здешний Итачи схватил Нааму за плечо.

И правда, глупо было рассчитывать на то, что Какаши не распространит информацию о нарушителях. Итачи медленно выставил руки вперед ладонями, демонстрируя добрые намерения.

— Мне надо поговорить с тобой, Учиха Шисуи.

— Говори. — Тот насторожился еще больше.

— Наедине.

— Твоя сообщница останется со мной. — Здешний Итачи надавил кунаем на горло Наамы, заставив ее поморщиться.

— Ай, — пискнула она, — да тут я, тут, куда деться…

— Прости, Наама, потерпи еще немного, пожалуйста. — Итачи хотелось выбить кунай из рук шиноби и спрятать Нааму, ведь она не должна рисковать собой. Но отступать было поздно. И он подавил в себе лишние эмоции. В конце концов, убить ее он точно не позволит, а остальное… Она поклялась, что выдержит, как бы страшно ни было.

— Мы пришли помочь клану Учиха и Конохе. — Он снова посмотрел на Шисуи. — Если бы ты покончил жизнь самоубийством сегодня и оставил свой глаз другу, то это не изменило бы ровным счетом ничего. Лишь слегка отсрочило гибель клана.

— Что?

— Да кто ты такой?

Шисуи отшатнулся, здешний Итачи выставил руку с кунаем вперед, оставив наконец Нааму.

— Защити деревню и честь клана Учиха, — тихо проговорил Итачи предсмертные слова друга.

Сердце сжалось болью утраты. Будто наяву перед глазами мелькнули события прошлого, как он берет из рук Шисуи его глаз и отправляет с вороном в другое измерение, все еще не до конца понимая, что произойдет дальше. Не понимая, но предчувствуя… Но сейчас все было иначе — Шисуи стоит перед ним с перебинтованной раной на лице и смотрит с удивлением и недоверием.

— Как… — Шисуи мотнул головой, в глазу появился рисунок мангекё. Он, видимо, все еще искал иллюзию. — Что это за гендзюцу?

— Нет никакого гендзюцу. Идем со мной, — Итачи протянул правую руку, — и я отвечу на все твои вопросы. Наама, подожди немного, я скоро вернусь.

Она постаралась улыбнуться. Здешний Итачи кинул недовольный взгляд, но промолчал, только сильнее сжал в руке кунай, как бы намекая, что убьет девушку, если друг не вернется.

Они отошли подальше, где их не будет слышно, и спрятались за небольшим кустарником. Шисуи все еще держал оружие наготове, хотя глаз отображал только три точки. Не удивительно. Он ведь только недавно использовал мангеке, чтобы сбежать от Данзо, и сильно вымотался.

— Кто ты? — начал он требовательным голосом. — Откуда знаешь про клан? И… мои мысли?

Итачи несколько секунд колебался. Как отреагирует Шисуи? Поверит ли? Не оттолкнет? Но отступать поздно. Откинув капюшон, он повернулся к нему и активировал лишь одно томоэ, чтобы показать принадлежность к клану. Шисуи вздрогнул.

— К-как… Не может быть… Ты Учиха… И так похож на… — оО нахмурился и мотнул головой. Его руки на мгновение опустились, но он тут же собрался вновь.

— Почему я не могу развеять иллюзию? Что ты сделал со мной?

— Это не иллюзия. — Итачи смотрел на своего друга и все еще с трудом верил, что тот жив. Казалось, стоит отвернуться лишь на мгновение, и Шисуи упадет в обрыв с прощальной улыбкой. — Я и есть Итачи. Но Итачи из будущего или из параллельной вселенной… Я сам не могу понять.

— Это какой-то бред. — Шисуи сжал кунай и напрягся. Все-таки он оставался первоклассным шиноби, который не теряет самообладания в любой ситуации.

— Докажи!

Итачи вздохнул, обратившись к собственным воспоминаниям о друге. Что же сказать? Может быть, напомнить день, когда они подружились? Или как тренировались вместе?

— Помнишь, нам пришлось сразить с шиноби из Корня во время тренировочной миссии? — тихо начал он, вызывая в голове картинки, которые предпочитал не вспоминать уже очень давно. — В ту ночь ты сказал, что у меня хорошо получается себя обманывать, и поэтому я не понимаю свои чувства. А еще ты говорил, что никогда и ни за что не предашь меня.

Шисуи напряженно сглотнул. «Разве это возможно?» — так и читалось на его лице.

— Я хочу показать тебе все, что случилось в том, другом мире. — Итачи продолжил говорить, слегка опустив голову. Сердце гулко билось в груди и отдавало болью при каждом ударе. Никогда прежде он еще не признавался ни перед кем сам. И это тяжелее, чем казалось. — И что случится в этом, если не попытаться все изменить.

Шисуи недоверчиво прищурился. Конечно, как можно добровольно согласиться на гендзюцу противника? Итачи терпеливо вздохнул и кивнул в сторону обрыва.

— У твоего друга в заложницах моя «сообщница». И, если мы не поторопимся, попадемся на глаза шиноби Корня. Твой Котоамацуками лакомый кусочек для Данзо, он все еще ищет тебя.

Шисуи мотнул головой.

— Я уже ничего не понимаю… — пробормотал он. — Ты или непревзойденный мастер гендзюцу, или говоришь правду… Что ж, возможно, так будет даже лучше… Показывай, что собирался. Но знай, Итачи сильный и решительный. Если я не вернусь, он убьет девушку и не позволит одолеть себя.

— Я ведь говорил, что собираюсь помочь. — Итачи активировал мангеке.

Их взгляды наконец встретились.

Итачи показал другу все без утайки. Начиная с момента его смерти вплоть до жизни в мире Наамы. Он заставил Шисуи пережить то, что сам переживал в кошмарах много-много раз. Заставил увидеть смерть соклановцев, Мадару, Коноху без Учих и собственную болезнь. Шисуи прочувствовал все, что чувствовал Итачи, и освободился только, когда техника завершилась. Шисуи отшатнулся, замотал головой. По его щеке текли слезы. Он тяжело дышал.

— Ками-сама… Итачи, что ты наделал… — он зажмурился, опустил плечи и, вытерев рукавом лицо, добавил: — Что я наделал… Я бросил тебя одного.

— Случилось то, что случилось, Шисуи. — Итачи опустил взгляд. Почему-то опять стало легче, как в тот день, когда он понял, что Наама подсмотрела его прошлое. Всего на одно мгновение, но правда легче. Исповедь — уже начало пути к искуплению? Хотя в его случае искупление невозможно… — Мое прошлое не изменить, но твое будущее и будущее клана в этой реальности все еще не определено.

Юноша мотнул головой снова, будто отказываясь верить.

— Почему ты не доложил Хокаге о приказе Данзо? — спросил он, всмотревшись внимательно в лицо Итачи, его глаз был черным. Видимо, действительно поверил. — Он же был против радикальных мер, ты сам говорил. Он бы помог хотя бы отсрочить… Зачем поторопился, зачем ты сам?..

Итачи вздохнул и поднял голову к темнеющему спокойному небу. Лишь одинокое облако медленно плыло по небосводу, на востоке уже зажглась первая звезда. Действительно, почему? Как часто он сам задавал себе этот вопрос, как часто ругал себя за поспешность. Но правда была в том, что тогда уже было поздно обращаться к Хокаге за помощью. Пришло время заставить себя озвучить эту правду:

— Решение надо было принимать быстро. А ты знаешь, как Хирузен-сама действует. К тому же… Уже ничего нельзя было изменить. Напряжение между деревней и кланом достигло точки невозврата. Помнишь, ты сам говорил: изменится деревня — изменится клан Учиха, не изменится Учиха — не изменится и деревня. Никто уже не хотел меняться. Я не мог пожертвовать последним, что у меня осталось — надеждой спасти хотя бы Саске и... честь клана.

Шисуи коснулся бинта на правом глазу.

— Ты прав, — прошептал он, — если бы Данзо понял, что ты не собираешься выполнять приказ, послал бы кого-то другого. Или спровоцировал Учих. Тогда и твой брат…

— Шисуи, ты поможешь мне?

Тот выпрямил плечи, решительно свел брови.

— Сколько у нас времени?

Итачи с облегчением вздохнул. Он, конечно, не сомневался в друге, но все равно этот разговор дался тяжело. Казалось, что Шисуи осудит, ужаснется, возненавидит и ни за что не доверится.

— Если все пойдет как прежде, и Учихи получат «предсмертную записку» от тебя, то где-то полтора года. Да, твоя смерть в моем прошлом действительно отсрочила назревающее восстание. К сожалению, этой жертвы оказалось недостаточно. В любом случае тянуть нельзя. И нам будут нужны союзники. Чем больше, тем лучше.

— Что ты задумал?

— Общий враг. — Итачи раскрыл руку ладонью вверх и с силой сжал. — По логике вещей, Мадара должен быть мертв, но, как ты понял, за нападением девятихвостого стоял именно он. Он ненавидит и деревню, и свой бывший клан. Я хочу воспользоваться его именем, запугать деревню, заставить сплотиться против общего врага. И чтобы мои угрозы имели какой-то вес, я выкрал джинчуурики Кьюби, воспользовавшись тем, что АНБУ Корня бросились на твои поиски.

Во взгляде Шисуи промелькнуло неодобрение.

— Что ты планируешь делать с мальчиком?

Итачи понимал, в каком направлении движутся мысли друга.

— Не беспокойся, Наруто не пострадает. Ты станешь тем, кто вернет его в Коноху, тем самым улучшишь отношение к клану Учиха. Жители, напуганные злой участью, — а я позабочусь о том, чтобы слухи разошлись по деревне в ближайшее время — иначе взглянут на клан. Это будет первым шагом на пути к примирению.

Шисуи мотнул головой:

— А если не сработает? Ведь ты будешь прикрываться именем другого Учихи.

— За Мадарой не следовали соклановцы даже много десятилетий назад. Его образ должен сыграть нам на руку. Вот только есть проблема. Данзо не отступится от затеи захватить твой второй глаз. Для него все, что он не может контролировать, подлежит уничтожению. Будь осторожен. И лучше бы Третьему узнать об этом.

— Хокаге-сама может не поверить. — Шисуи мотнул головой. — Они с Данзо давние друзья. Пусть он придерживается иных методов, но они разделяют одни и те же взгляды.

— Мы поможем ему поверить. — Итачи вздохнул. Эта часть плана вызывала у него одновременно и большие опасения, и надежду. — Мы попросим Нааму помочь в этом.

— Девушку со странной чакрой? — Шисуи улыбнулся. — Она ведь из того мира, где ты побывал? Но как она оказалась тут?

Итачи устало потер глаза.

— Случайно прихватил с собой. Ужасная оплошность… И как только мы сумеем «заморозить» волнения в деревне, я займусь поисками информации. Если связь между нашими мирами установилась, должен быть способ отправить ее обратно.

— Выходит, случайная жертва обстоятельств. — Шисуи вздохнул. — Но в таком случае не думаю, что правильно использовать ее.

Итачи знал это, но…

— Она сама вызвалась помочь. И я больше не хочу совершать прежние ошибки. Пусть поздно, но я понял одну вещь: каким бы сильным ни был шиноби, невозможно все сделать самому. Для этого есть товарищи, которые помогут ничего не упустить из виду и добиться цели. Поэтому сейчас я хочу поступить именно так — довериться своим товарищам. — Итачи улыбнулся. — К тому же нельзя оставлять Нааму одну, она не сумеет защитить себя даже от нападения хищников, а я не смогу находиться рядом с ней круглосуточно.

— А что у нее с глазами? У нее тоже есть способности?

— Трудно сказать. В ее мире чакру используют иначе. Но пока это неважно. Думаю, лучше для нее будет оставаться под присмотром Хирузена. Пусть он слишком осторожен и медлителен, но все же добр и справедлив. Я передам с ней записку для Хокаге с просьбой о встрече. Если все пройдет по плану, он тоже станет нашим союзником.

— Я понял тебя.

Шисуи печально улыбнулся.

— Ты сильно изменился, Итачи. — Он смотрел пристально, чуть склонив голову. — И это я виноват в твоей ноше. Прости… Те слова, что я хотел сказать… что сказал тебе в твоем прошлом… Я поставил перед тобой невыполнимую задачу. — Он тяжело вздохнул и опустил взгляд. — Знаешь, наверное, в глубине души я понимал, к чему все идет, и потому предпочел броситься со скалы. Ведь я не смог бы сделать того, что сделал ты, я встал бы на сторону клана. Нам пришлось бы сразиться, и я не знаю, что было бы потом.

— Шисуи, пожалуйста, не надо. — Итачи было странно смотреть на друга сверху вниз. Он привык быть для него младшим. — Какой смысл искать виноватых. Мы должны бросить все силы на поиски единомышленников и изменить судьбу, которую Учихи себе уготовили.

Шисуи кивнул.

— Только мне лучше не показываться в деревне до того времени, как Третий не встретится с тобой.

— Да, поэтому ты сейчас пойдешь с нами. Как раз будет кому присмотреть за Наруто завтра.

— Но кто доставит Нааму Хокаге? Итачи не стоит светиться в штабе. Ему вообще лучше продолжать делать вид, будто он ничего не знает.

— Я надеюсь, Какаши поможет в этом. Мой бывший капитан умный шиноби и неплохой человек. Мне кажется, мы можем ему доверять.

Шисуи вздохнул.

— Надеюсь, все получится.

Вскрик Наамы заставил их обернуться.

— Мамочка, да что ж за место! — возмущалась она, сжавшись в комочек и мотая головой.

Итачи-здешний стоял над ней с недовольным видом.

— Это всего лишь жаба.

— Он сказать ку-а! Он говорить! — продолжала голосить Наама.

Шисуи тихо рассмеялся.

— Должно быть, ты весело провел время у нее в гостях, — сказал он.

Итачи улыбнулся. Да, кажется, Шисуи прав. Если опустить гнетущие мысли о предстоящей смерти, ему было по-настоящему весело с ней.

Наама сидела в пещере у костра и никак не могла отойти от потрясения. Шуншин но дзюцу — практически мгновенное перемещение на огромное расстояние. Сути техники Наама так и не поняла, но ее чуть не вывернуло наизнанку. Сейчас она отпивалась чистой водичкой и смотрела на мирно сопящего мальчика, в котором, по словам Итачи, был запечатан демон-лис, способный разнести тут все на камушки.

Рядом потрескивал небольшой костерок, и тепло от него расходилось вместе с приятным, слегка терпким запахом, который источали горящие ветки. Шум воды в пещере казался каким-то приглушенным, будто звуки проскальзывали мимо входа, как по свеженькому льду. Наама огляделась и отметила несколько «печатей» — нарисованных на бумажках символов. Итачи говорил, что они создавали барьер, который будет скрывать их энергию от чувствительных к чакре шиноби.

Итачи со своим юным другом ушли ловить ужин. Их новый союзник понравился Нааме — кроме того, что паренек показался довольно привлекательным, он просто лучился каким-то обаянием, не то что юный Итачи. Тот был суров, молчалив и, видимо, плохо сходился с людьми. Но несмотря на весь свой суровый не по годам вид, между ним и взрослым Итачи пролегала огромная пропасть. Взгляд появившегося в ее доме Итачи, пустой и безжизненный, контрастировал со взглядом этого юноши, в котором сверкали и любопытство, и недовольство, и много других эмоций.

Услышав шаги неподалеку, Наама напряглась и выдохнула только тогда, когда увидела Итачи. Все-таки она не чувствовала себя здесь в безопасности. Шиноби принесли несколько уже знакомых Нааме скользких существ.

— Рыба, — вспомнила она и скривилась. Не то чтобы ей не понравился вкус жареной на костре тушки, но ее приготовление вселяло ужас.

— Очень вкусная, — подтвердил Шисуи. — Не бойся, не отравишься.

— Я не бояться, — задрала нос Наама.

— Хорошо, — ответил Шисуи и, не моргнув глазом, отсек голову рыбе.

Нааму затошнило. Как может кто-то столь милый внешне юноша так беззастенчиво убивать живое существо!

— Наама, правильно? — парень внимательно посмотрел на нее. — Почему у тебя такие глаза? Я думаю, это может быть ключом к твоим способностям.

— Способностям? — Наама удивилась.

— Итачи сказал, что ты тоже можешь использовать чакру.

— А-а-а, нет, с глаза нет связь. — Наама мотнула головой и улыбнулась. — Мои родители просто захотеть, чтобы у меня был такой цвет глаз.

— Просто захотели? — Теперь удивился Шисуи.

— Ну да. — Наама пожала плечами. — Выбрать ребенку цвет глаз один из самый простой вещи в мой мир.

— Ничего себе! — Шисуи совершенно изумился. — Итачи, ты слышал?

Тот кивнул.

— У них технологии совсем на другом уровне. Даже мясо они выращивают искусственно, чтобы не убивать животных. — Он посмотрел на Нааму, словно ожидая услышать подтверждение собственным словам.

Она с готовностью кивнула. Шисуи вдруг рассмеялся.

— Тогда понятно, почему ты побледнела, когда мы принесли рыбу.

— Не смешно. — Наама отвернулась и наткнулась взглядом на все еще спящего сладким сном мальчика. — А что мы сказать ему, когда проснется?

— Нельзя, чтобы он знал правду, — ответил Итачи, мельком глянув на ребенка. — Пугать его мы не будем, но потом я наложу на него иллюзию. Он ничего не запомнит.

Итачи быстро почистил тушки и пристроил их над костром, по пещере вскоре разошелся аппетитный запах. Мальчик завозился во сне и открыл глаза. Оглядевшись вокруг, он подскочил.

— Э-э-эй! — оглушительно завопил он. — Кто вы такие?! Что я тут делаю?!

Мальчишка ткнул пальцем в сторону Итачи. Нааме захотелось зажать уши от пронзительного крика. Умеют же дети голосить…

— Наруто, успокойся. — Шисуи миролюбиво выставил вперед ладони. — Ты на секретной миссии.

— Что?! — мальчик явно не поверил. — Какая еще миссия? Почему я в какой-то пещере с незнакомыми людьми?

— Не переживай, мы все из Конохи. — Итачи взял палочку с жареной рыбой и протянул Наруто. — Учебная тревога. Для того, чтобы проверить слаженность работы шиноби, Хокаге-сама приказал организовать подставное похищение одного из жителей. То есть тебя. Кроме нас и Третьего, никто не знает о том, что миссия учебная. Все остальные будут думать, что тебя украли взаправду. Наруто вначале слушал с открытым ртом, а потом насупился, скрестил руки на груди и с демонстративным видом плюхнулся у костра.

— Балбесы, — заявил он и схватил палочку с рыбой. — Все только спасибо скажут, что меня нет. Не умеете вы жертв выбирать. Вот, например, выкрали бы Учиху Саске! Он хотя бы сын главы клана.

— Уж поверь, — Шисуи рассмеялся, — тебя еще как будут искать. Я бы сказал, как никого другого.

— Ага. — Наруто фыркнул и принялся жевать рыбу. — Еще че расскажи. Вернете меня сами, когда надоем.

— Почему ты думать, что тебя никто не станет искать? — удивилась Наама. — А твой мама и папа? Наверное, они ужасно волноваться.

И тут же она поймала осуждающий взгляд Итачи. Наруто перестал жевать и опустил голову.

— Простить. — Наама догадалась, что у мальчишки нет родителей. — Я не хотеть обидеть. Кушать рыба, она вкусна.

Наруто вскинул голову, шмыгнул носом, но тут же расхохотался, схватившись за живот.

— Ты так смешно говоришь!

Наама насупилась. Ее произношение все еще очень далеко от идеального — модулятор подсказывает слова, но не всегда согласовывает между собой так, как надо.

— Не вежлив так смеяться! — возмутилась она. — Я не хорошо знать ваш язык, и тут нет смешно.

— Тут нет смешно! — Наруто уронил рыбу и покатился по полу, заливаясь смехом. — А скажи-ка: Продавец дынь пришел к продавцу дынь…

— Наруто! — низкий тихий голос Итачи заставил сорванца вздрогнуть и замолчать, но лишь на несколько мгновений.

— Я ведь нужен вам для миссии, так что придется терпеть! — Он показал язык и снова расхохотался.

Наама начала закипать. Этот мальчишка раздражал до невозможности.

— Да что за воспитаний! — воскликнула она. — Взрослых уважать!

— А-ха-ха-ха! — заливался Наруто, но теперь в его смехе слышались нотки горечи. — Уважать? Я сам по себе, ясно?! А когда вырасту, я стану Хокаге, и тогда все будут считаться со мной!

В его словах слышалось столько обиды, что раздражение Наамы отступило. Она вдруг вспомнила, как в детстве младшая сестра пакостничала, когда ей хотелось обратить на себя внимание.

— Так, Наруто! — закричала Наама, решив подыграть ему и в то же время испытать кое-что. — Ты нужна тут, но лучше молча! Я сейчас сделать так, что ты будешь тише вода в пруд!

— Давай, попробуй! — снова развеселился мелкий. — Попробуй заставить меня замолчать! Бе-бе-бе-бе!

— Наама, успокойся. — Итачи тяжело вздохнул. — Наруто, сядь.

— Ну уж нет! — теперь кричала Наама. Она подскочила, чтобы схватить мальчишку, но он тут же принялся удирать и носиться вокруг шиноби на достаточном расстоянии, чтобы те не схватили его вытянутой рукой.

Шисуи с Итачи переглянулись, но на удивление, не прервали беготню. Наама пробежала несколько кругов следом за неугомонным мальчишкой, а затем, улучив момент, оперлась на плечо Итачи, подпрыгнула и, сделав сальто в воздухе, оказалась прямо перед носом Наруто. Тот охнул от неожиданности, отпрянул, но потерял равновесие и шлепнулся на пол. Наама присела над ним, зажала ему рот рукой и строго свела брови, а потом изменила выражение лица на веселое.

— Теперь ты водить, — произнесла она с задором и, подскочив на ноги, отбежала на несколько шагов.

Наруто, совершенно ошеломленный, поднялся на ноги и во все глаза уставился на нее и на шиноби, спокойно поедающих рыбу у костра.

— Ну что, бояться проиграть? — фыркнула Наама.

— Итачи, ты говорил, Наама не умеет сражаться, — услышала она краем уха слова Шисуи и повернулась к ним.

Итачи кивнул.

— Но это движение только что…

— Она не умеет сражаться, — упрямо повторил Итачи.

— Вот как? — Шисуи взглянул на нее с любопытством.

Наама самодовольно хмыкнула. Ей понравился сосредоточенный взгляд Итачи, с которым он сказал последнюю фразу.

— Как-нибудь я показать, Шисуня. — Наама подмигнула, с удовольствием наблюдая, как брови Итачи поползли вверх, а сам он подавился рыбой.

— Ему еще пятнадцати нет, — строго заявил он, когда запил водой.

— Ох, а выглядеть старше, — прикинулась дурочкой Наама, теперь посмотрев на совершенно растерявшегося Шисуи. — Да и в ваш противный мир люди в пятнадцать, могу поспорить, совсем не дети.

— О чем речь? — переспросил Шисуи, прищурившись.

— Ни о чем. — Итачи вздохнул и добавил тоже с легкой иронией: — Наама, сейчас ты опять будешь «водить».

Наама вскрикнула и помчалась по кругу, едва успев увернуться от пришедшего в себя Наруто.

— А-а-а! — кричала она. — Не догнать, не догнать!

Она правда старалась, но мальчишка оказался проворным и сумел-таки поймать ее, они снова поменялись ролями. Наама давно не играла с детьми и с удовольствием бегала с Наруто по пещере, пока совсем не выдохлась. Впрочем, эта беготня помогала снять стресс последних дней.

— Все, я сдаваться! — сказала она, резко остановилась и развернулась. Наруто с разгона врезался в нее, не успев затормозить. Наама приобняла его, чтобы тот не упал.

Он поднял голову, и в его глазах блестели слезы.

— Ты что плакать? — Наама быстро смахнула набухшие слезинки. — Удариться?

Тот мотнул головой и хлюпнул носом.

— Спасибо, онэ-сан…

Наама погладила его по голове и позволила прижаться сильнее. На душе стало грустно. Этот мальчик сирота, но, кажется, это далеко не все его проблемы.

— Наама, Наруто. — Голос Итачи звучал настойчиво. — Подойдите ближе, проведем занятие по контролю чакры.

Глаза Наруто загорелись, и сам он засиял словно утреннее солнце. Наама не разделяла его энтузиазма — она побаивалась того, что может ей открыться во время тренировок, сама не зная, почему. В своем мире она с удовольствием «медитировала», но тут ведь другая энергия. У Итачи долго не получалось пользоваться своей в ее мире, может быть, и она теперь совсем ничего не сможет? Хотя какая разница… Она тут временно, ни к чему ей медитации.

Но Наама была послушной девочкой — Итачи сказал попробовать, она сделает это. Они сели напротив костра. Первым делом им приказали сосредоточиться, почувствовать чакру в своем теле и попытаться высвободить хоть немного. Наама сидела, скрестив ноги, закрыв глаза и сложив руки в неизвестные ей «печати». Впрочем, эти символы понравились — они выглядели довольно изящно.

Обычно она действовала наоборот — старалась ощутить энергию извне. И чтобы не сбиваться, сразу постаралась сконцентрировалась на своих внутренних ощущениях. Какое-то время ничего не происходило, и Наама уже сомневалась, что у нее вообще есть та самая энергия. Но вскоре почувствовала легкое жжение на груди в месте отметины, нарастающее тепло в теле, а потом уловила и ток энергии.

— Ах, — выдохнула она и распахнула глаза.

И в тот же миг ее окутало фиолетовое плотное свечение, разогревающее воздух, накаляя его. Оно росло и сгущалось, вырываясь плотными, похожими на языки пламени, сгустками. И с каждым мгновением этот поток становился мощнее.

— Стой, Наама, хватит!

— Руки расцепи!

Кажется, кричали Итачи и Шисуи.

— Ого, круто! — доносился голос Наруто.

Но Наама не могла оторвать взгляда от вырывающегося из нее плотного фиолетового потока, который все сильнее разогревал тело. Доверившись внутренним ощущениям, Наама расслабилась и выпустила из себя еще больше энергии.

— Наама, хватит! — Итачи подскочил, схватил ее за руки, силком растащил их в стороны. Почему-то ее энергия опалила его одежду.

Едва фиолетовый покров исчез, испарились и все силы. Наама не могла даже сидеть. Итачи вовремя подхватил ее, не позволив свалиться на каменный пол.

— Ну что же ты не слушаешь? — голос Шисуи доносился словно издалека. — Ты потратила слишком много чакры. Тебе надо учиться ее контролировать.

— Я тоже! Я тоже так хочу! — кричал Наруто над самым ухом. — Почему у Наамы получилось быстро, а у меня нет?

— Наама немного умеет пользоваться чакрой, хоть и не так, как мы привыкли, — ответил Итачи.

Веки слипались, голоса растворялись в воздухе, а сама Наама — в тепле, которое исходило от Итачи. Его руки придерживали ее за плечи, а сердце размеренно и гулко стучало в груди, будто метроном, убаюкивая и погружая в гипнотический сон.

Очнулась она внезапно. Рядом потрескивал костер, Итачи и Шисуи о чем-то тихо беседовали, Наруто спал. В пещеру проникали лучи рассветного солнца, но было еще прохладно.

— Доброе утро, — поприветствовал Шисуи.

Итачи обернулся. Его глаза блеснули красным.

— Ты быстро восстановилась. Но впредь слушай, пожалуйста, наших советов.

— Угу. — Наама кивнула и поднялась. От усталости и правда не осталось и следа. — Я пойти в туалет.

«Туалет» располагался за небольшой нишей у пещеры в кустах. Удобства, конечно, сомнительные, но деваться некуда. Зато свежий воздух и песни птичек. Заодно по дороге можно было потренировать «бесшумную» ходьбу по пересеченной местности. Наама быстро справилась, умылась в речке и поспешила вернуться в пещеру — слишком неуютно она чувствовала себя наедине с зеленью лесов чужого мира.

Итачи и Шисуи рассуждали о параллельных мирах. Наама села рядом и задумалась, заставив модулятор отыскать в памяти всю информацию о временных парадоксах и сдвигах. Она думала о том, что будет, если Итачи здешний вдруг погибнет? Тогда и этот Итачи тоже исчезнет? А если все получится, смогут ли жить в одном временном пласте двое Итачи из разных отрезков времени?

И кое-что удалось-таки выудить из памяти — теория наложения реальностей гласила: существо, попавшее в иной временной промежуток, становится частью новой для него реальности.

— Я вспомнить кое-что. — Наама обняла колени руками. — В высшая школа нам рассказывать историй, когда женщина поменять пол на мужчина, потом служить солдат и случайно попасть в воронка взрыва кристалл. Он потерять зрение и перенестись в прошлый. В госпитале мужчина влюбляться в девушку, девушка забеременеть. Но вскоре ему восстановить зрение, и он покончить жизнь самоубийства — девушка, с которой он сделал дитя, — был она сама в прошлом.

— Какая-то странная история. — Итачи нахмурился.

— Нам говорить, что она правдива. Даже делать генетическая тест — они быть идентична.

— Но неужели он не помнил из своего прошлого, от кого «родила»? — спросил Шисуи.

— Дело в том, что в «его» прошлом — детей не быть, и мужчина тоже. Получиться, это наслоение двух реальность, где существовать два одинаковый человек.

— Но ведь это все равно история… — Шисуи почесал подбородок. — Пока мы ничего не можем знать наверняка. Хм, так странно, что тебя двое… — он окинул Итачи задумчивым взглядом и улыбнулся, — никак не могу привыкнуть.

— А я не могу привыкнуть, что ты жив. — Итачи тоже улыбнулся.

А за ними следом улыбнулась и Наама. Улыбка Итачи была робкой, неуверенной, но уже походила на радостную и живую. Если он поверит, что это не параллельный мир, а его настоящее прошлое, ему станет гораздо-гораздо легче. Но, чтобы поверить в такое, нужны весомые доказательства, а не рассказы о смене пола.

Вечером Итачи сидел во дворе с братом и вполуха слушал его рассказы про уроки в академии. Дети еще не понимали, почему Наруто не явился на занятия, но уже обсуждали его отсутствие, ведь от этого надоедливого крикливого мальчишки обычно спасу не было.

— Я к нему даже домой заходил, — фыркнул Саске с раздражением, хотя в голосе слышались нотки беспокойства.

Итачи не очень вникал в отношения младшего брата со сверстниками, но слышал, что с Наруто они соперничают очень давно. Вернее, Саске во всем превосходил юного Узумаки, но тот намеренно бросал ему вызов раз за разом, чем раздражал и одновременно забавлял юного способного Учиху.

— Угу, — кивнул Итачи, а сам мысленно обратился к вчерашним событиям.

Перед тем, как уйти со странными чужаками, Шисуи улыбнулся и сказал довольно туманную фразу: «Кажется, теперь у нас действительно есть шанс спасти клан». Он ничего больше не объяснил, лишь попросил возвращаться домой и вести себя как обычно. Одно радовало — друг не спрыгнул со скалы, как, оказывается, собирался. А Данзо не убил его, забрав оба глаза. Зачем ему глаза Учих? Неужели он нашел способ использовать их? В груди закипела ярость. Итачи понимал недовольство соклановцев. Когда всю жизнь сталкиваешься с недоверием и страхом, в конце концов тоже перестаешь доверять. Как разорвать этот порочный круг? Как осуществить собственную мечту и избавить мир от войн? Что нужно сделать для этого? Через что пройти?

— Итачи, ты слушаешь? — Брат дернул за рукав и сердито насупился.

— Прости, Саске. — Итачи виновато улыбнулся.

— Ты странный, нии-сан. — Саске скрестил руки на груди. — Витаешь в облаках. Влюбился что ли?

Итачи даже растерялся. Вот уж точно и в мыслях не было…

— Думаешь, я не вижу, как Изуми смотрит на тебя? — хихикнул Саске.

Изуми… Пожалуй, все в клане твердили о «девушке» Итачи. Вот только откуда пошли такие слухи? Хотя даже Итачи понимал, что нравится ей. С поступления в академию она не раз предпринимала попытки сблизиться. И в глубине души Итачи был благодарен ей за то, что смотрит на него с доверием и теплотой. Одна единственная из клана после Саске и Шисуи. Но он не мог ответить взаимностью, уж точно не сейчас. Может быть, если удастся устранить конфликт мирно, тогда… Итачи хмыкнул, не удержался и легко стукнул двумя пальцами по лбу братишку привычным жестом.

— Ну вот, ты опять. — Саске смутился. — Я уже не маленький!

В дверь грубо постучали, прервав тихую идиллию, послышались раздраженные голоса:

— Итачи, выходи!

— Есть разговор!

Саске в испуге округлил глаза, Итачи встал и медленно направился к выходу. Он догадывался, о чем может пойти речь.

— Нии-сан? — тихо произнес брат. На его лице читалось неподдельное беспокойство.

— Все в порядке. — Итачи потрепал его по волосам и улыбнулся. Саске ни к чему знать темную сторону клана и деревни. Пусть хоть он живет в мире, наполненном надеждой. — Иди в комнату.

Саске неуверенно кивнул и направился вглубь дома. Только дождавшись, когда его шаги стихнут, Итачи открыл дверь. На пороге стояли трое мужчин и всем своим видом источали враждебность.

— Учиха Шисуи покончил жизнь самоубийством, — проговорил Яширо холодным тоном. — Когда ты видел его в последний раз?

Итачи прикрыл глаза. Не нужно было активировать шаринган, чтобы понять — его подозревают в убийстве Шисуи.

— Я давно не видел его, — соврал Итачи. — Это ужасная новость.

— Не видел говоришь? — недобро сверкнул глазами Яширо. — Трудно представить, что такой человек, как Шисуи, мог покончить жизнь самоубийством.

— Паршивый сопляк, — прошипел Инаби и окинул Итачи презрительным взглядом. — Если ты только попробуешь предать клан…

Итачи сжал кулаки и молча проглотил обиду. Как же его раздражали сородичи! Клан — то, клан — се… За своим высокомерием и эгоизмом они не видели самого главного — в деревне не только Учиха обладают силой. На что они все надеются, неужели не понимают? Ненависть застилает им глаза, и они охотно потакают ей. Если бы не эти странные пришельцы, Шисуи в самом деле был бы мертв — единственный человек во всем клане, кто понимал нависшую над деревней угрозу.

— Чего молчишь? — надавил Текка.

— Если найдем улики, тебя не спасет даже Фугаку-сама! — добавил Яширо. — Привык прикрываться своим папочкой. Если бы не он, знаешь, что с тобой было бы?

Итачи опустил голову. Пусть говорят, что хотят, пусть оскорбляют, нельзя показывать эмоции. Он обещал Шисуи вести себя тихо. Вот только… Когда клановая делегация наконец, выплеснув весь свой гнев, ушла, Итачи отправился в комнату собирать вещи. Что бы ни говорил Шисуи, сидеть на месте он не станет.

* * *

— Ты совсем не походить на себя. — Наама обошла Итачи вокруг. — Даже парик надеть… А эта маска, ты нормально смотреть через нее?

Итачи склонил голову и поправил плащ с красными облаками. Они рисовали их вместе полночи.

— Что говорит твой модулятор, в ближайшее время не будет дождя?

Наама провела диагностику и мотнула головой.

— В ближайший полчаса нет.

— Это хорошо, краска не расплывется. — Теперь голос Итачи звучал по-другому, непривычно. Он посмотрел на свои руки в черных перчатках и сжал их. — Если у меня получится, жители узнают, что истинный враг деревни — Мадара. А ты… — Он поднял голову. — Ты будешь в безопасности, пока все не образуется. Наама, прости, что тебе приходится снова рисковать.

Наама постаралась улыбнуться. Она не хотела, чтобы он уходил и оставлял ее в чужом месте одну, но ведь это ненадолго…

— Никуда не уходи с этого места. — Итачи протянул опять нож, будто ей был от оружия какой-то толк, но Наама приняла его молча. — Какаши будет тут с минуты на минуту. Главное, веди себя тихо и никто другой не увидит тебя раньше него.

— Да, — согласились Наама и глубоко вздохнула.

— Потерпи еще немного,.— Итачи накинул на голову капюшон. — Я уверен, Хокаге пойдет навстречу.

В следующий миг он отступил назад и скрылся в зарослях, оставив Нааму одну на поляне.

Она огляделась, прислушиваясь к каждому шороху и звуку. Теперь надо было дождаться человека с белыми волосами, который отведет ее к главе — тому самому, который игнорировал внутренние проблемы деревни с завидным усердием. Через нее Итачи собирался связаться с ним лично и убедить приглядеть за своим чрезмерно рьяным подчиненным. А ее удел будет ждать не то в квартире, не то в гостинице, Наама так и не поняла. Впрочем, это всяко лучше, чем торчать в пещере без удобств и нормальной еды. Сам Итачи ушел претворять в жизнь вторую часть плана.

Наама увлеклась возней двух смешных зверьков, вылезших из норки, когда услышала немного позади странный шорох. Обернувшись, она вскрикнула от неожиданности, отпрыгнула и свалилась в траву. Шагах в десяти стояло нечто, похожее на человека, но заключенное с двух сторон в зеленые зубчатые щиты. Одна половина этого человекоподобного существа была белой, как снег, вторая черная, как уголь.

— Так-так-так… Любопытно… — проговорило существо неприятным скрипучим голосом.

И его вторая черная половина добавила другим более низким и шипящим:

— Такая интересная чакра… Девочка, откуда ты такая взялась?

Наама взвизгнула и бросила в чудище нож. Тот описал неровную дугу, несколько раз прокрутившись вокруг своей оси, и шлепнулся плашмя на землю.

— Какое непревзойденное мастерство, — захихикал белый.

Зеленые створки закрылись, чудище погрузилось в землю, но Наама чувствовала — это не конец. И угадала. Шорох раздался справа, из земли в паре шагов показалось оно. Наама понятия не имела, как защититься, а между тем существо полностью «выросло» из земли и вразвалочку направилось к ней. На нем был черный плащ с красными облаками. Такой же, какой был у Итачи, когда он перенесся в ее мир.

— А, стоять! Акацука! — крикнула Наама, выловив из памяти модулятора название организации, где состоял Итачи после того, как покинул деревню.

Чудище явно удивилось и на несколько секунд замерло.

— Вдвойне интересно, — прошипела черная половина.

Наама вскочила и кинулась с громким криком, куда глаза глядят. Она забыла предостережение Итачи, что ни в коем случае нельзя покидать места встречи, что надо вести себя тихо, и просто бежала, даже не понимая, бежит она к деревне или от нее. Вначале ей казалось, что чудище следует за ней, но вскоре стало понятно — погони нет. Неужели она сумела оторваться? Разве, такой как он, сумел бы с легкостью отстать?

Она огляделась и, точно в ответ собственным мыслям, увидела позади силуэт с белыми волосами, торчавшими из-под маски. Видимо, шиноби спугнул чудище. Вмиг Нааму накрыло облегчение, она даже осела на землю, но тут же вздрогнула — перед носом просвистел металл, у ног воткнулся нож. В следующий миг на поляне показались трое в масках и плащах. Наама про себя выругалась. Она не должна была попасться на глаза кому-то другому. Только Какаши. Вероятно, своим криком она привлекла лишнее внимание, да и убежала далеко от места встречи.

— Не двигайся! Руки подняла живо! — гаркнул один из шиноби.

Наама подчинилась. «Мамочка, мне конец…» — подумала она. Ее тут же грубо подняли за шиворот и свели руки за спиной. В голове мелькнуло запоздалое сомнение — может быть, надо было просто сидеть в пещере, как и предлагал Итачи? Зачем она сунулась во все это? Как обидно, ведь по задумке это была последняя авантюра, в которой она должна была участвовать. Хотя, если подумать, какая разница, кто ее схватит, все равно доставят к верхушке.

Наама постаралась расслабиться.

Шиноби коротко переговорили и толкнули ее, заставив сделать шаг.

— Не сопротивляйся, — приказал строгий женский голос.

— Постойте! — Парень с белыми волосами почему-то был недоволен. — Надо доставить ее к Хокаге.

— Вот еще, мы подчиняемся непосредственно Данзо-сама, и мы ее обнаружили первыми.

Наама в испуге выпучила глаза. Неужели они не собираются отвести ее к главе деревни? «Вот ведь зараза! — в сердцах выругалась она. — Мне надо к этому Хокаге…»

— Ай! Позволить, — подала голос Наама. — Я простой путешественник, заблудиться. Я ходить по страна и собирать истории, я писатель.

— Молчи! — Ее пихнули в спину.

— Кому бы вы ни подчинялись, приказ Третьего слышали? Любой нарушитель должен быть сразу же доставлен к Хокаге! — настаивал Какаши.

— Послушай, иди своей дорогой, — уступать ему явно не собирались. — Мы все делаем общее дело. Эта девушка похожа по описаниям на одного из недавних нарушителей. Доложи о пойманном нарушителе Хокаге, а мы отведем ее к Данзо-сама и приступим к допросу.

«Допросу? — ноги Наамы подкосились. Нетрудно догадаться, какие могут быть допросы в этом ужасном мире. И как так вышло? — Ах да, если бы не чудище, я спокойно отсиделась бы на поляне и дождалась своего провожатого. Да за что мне все это?!»

— И доложу, — Какаши подошел ближе, повернулся, блеснул красным глазом, и Наама провалилась в абсолютно белый мир.

Теперь не было ни парней в плащах, ни леса, ни грубых пут на руках, только она и стоявший напротив шиноби с красным глазом.

— Где записка для Хокаге? — спросил он приятным бархатистым голосом.

— Если мне удастся передать ее, будет проще тебе помочь.

Наама с готовностью шлепнула по карману.

— Записка тут. А где я?

— Это иллюзия, — произнес парень и растворился.

Белый фон вокруг потускнел, голова закружилась.

— Эй, ты что, вздумала убить себя?

— Почему она отключилась?

— Шлепните ее по щекам.

— Да какая разница, ведите к Данзо-сама. Там приведем в чувства.

Наама ощутила легкое касание к боку и очнулась. Какаши вместе с другим парнем поддерживал ее под локоть. Неужели, успел вытащить записку? Что ж, ну хотя бы так…

— Она идет с нами. — Парень в плаще потянул ее на себя, Какаши в обратную сторону.

— Может быть, все-таки сразу к Хокаге? — миролюбиво проговорил он, почесав затылок. — Зачем эти сложности?

Но его грубо оттеснили и повели Нааму, повязав темную повязку на глаза.

— Остановитесь! — знакомый голос раздался откуда-то сверху. Сердце Наамы подпрыгнуло. Здешний Итачи. Как и зачем он оказался в этом месте? Неужели случайно? — Отведите нарушителя к Хокаге. Я следил за ней до этого и отправил ворона к Хокаге. Пришел ответ, он ждет ее у себя.

«Спасена…» — выдохнула Наама и под недовольные возгласы шиноби, пошла, куда ее потянули.

* * *

Данзо постукивал посохом о пол, Хирузен нервно отмерял комнату шагами. Произошедшее не влезало ни в какие ворота. Даже самоубийство верного шиноби АНБУ Шисуи Учиха и надвигающаяся гражданская война меркли по сравнению с новой угрозой. Пропал джинчуурики девятихвостого. АНБУ по непонятной причине не запомнили нападавшего и не почувствовали врага несмотря на то, что среди них был превосходный сенсер.

— Что тут гадать? — Данзо недовольно фыркнул. — Это кто-то из своих. В деревне предатель.

— Не могу поверить… — Хирузен остановился.

— Если мы сегодня же не устраним всех Учиха до единого, то сильно пожалеем об этом завтра.

— Что ты такое говоришь?! — Хирузен повысил голос. — Данзо, ты совершенно спятил! У нас нет доказательств, что это кто-то из них. И даже, если бы Учиха затеяли высвободить Кьюби, они не стали бы вывозить мальчишку из деревни, чтобы лишний раз не попасть под подозрение.

— Хирузен! — Данзо ударил посохом о пол. Взгляд его острый, ледяной выдавал ненависть к клану.

— Послушай, Данзо! — Хирузен сделал к нему шаг. — Только посмей затеять что-то без моего ведома! Сейчас все силы приказываю бросить на поиски Наруто.

— Поддерживаю, — согласилась Кохару, одна из старейшин, которая сидела до этого молча. — И подключить к поискам полицию. Если Учиха невиновны, они начнут искать с таким же рвением. Если же виновны, мы сами поймем это. И тогда надо будет действовать незамедлительно.

Данзо скрипнул зубами и прищурился.

— Глупцы, — бросил он и направился к дверям, но в кабинет влетел взволнованный Гай, едва не сбив Данзо с ног.

— Простите! — крикнул он, низко поклонился и затараторил в своей обычной эмоциональной манере: — В деревне объявился чужак! Человек в оранжевой маске появился на площади несколько минут назад. Он требовал, чтобы ему отдали Коноху, при этом казнив всех действующих глав кланов вместе с Третьим Хокаге. И если Коноха этого не сделает, он сотрет деревню с лица земли. Его пытались поймать, но он будто испарился. И даже барьер не распознал в нем чужака!

— Что? — только и смог пробормотать Хирузен.

— Бред! — Данзо стукнул палкой теперь по стене. — Как вы могли упустить его?!

— Простите! — Гай поклонился еще ниже. — Он буквально растворился в воздухе! Вероятно, это было что-то вроде клона, хотя… Все это очень странно…

— Простите?! — Данзо окончательно рассвирепел. — Да что у нас за шиноби? Неудивительно, что мы находимся на пороге гражданской войны! Только такие бесполезные…

В окошко вдруг запрыгнул Какаши. Данзо был слишком занят, чтобы накричать за бестактность и на Какаши, советники перешептывались между собой, видимо, обсуждая последнее событие. Сам Хирузен, будто с пеленой на глазах, смотрел на подчиненного. Ему казалось, что все эти события как-то связаны между собой, но отыскать верную нить пока не удавалось.

— Хокаге-сама. — Какаши поклонился, подошел совсем близко и прошептал: — Один из нарушителей пойман и вот-вот будет здесь.

Хирузен ощутил, как брови поползли вверх. Да что ж это такое, почему все решило свалиться в один миг? Он должен был вначале сам поговорить с нарушителем! Без советников, без Данзо…

— Хокаге-сама! — Позади Гая в следующий миг появился Итачи. — У самого барьера на юго-западе обнаружили нарушителя.

Данзо тут же потерял интерес к Гаю, оттолкнув его. Позади послышались вздохи советников. Да и сам Хирузен напрягся в ожидании. Если сейчас перед ними предстанет один из Учиха, клан не спасти. У него не останется аргументов в его защиту.

По коридору раздавались приближающиеся шаги. Хирузен мысленно взмолился, прося предков сжалиться над ним, чтобы ему не приходилось становиться палачом для собственных людей. К его великому облегчению, перед ними оказалась девушка с действительно необычной сиреневой радужкой вокруг черных, расширенных от страха зрачков. Хвала Ками-сама, не Учиха!

— Кто ты?! Из какой деревни? — крикнул Данзо, раньше, чем АНБУ завели пленницу в кабинет.

— Й-я… Наама, — прошептала она и с мольбой посмотрела на Хирузена.

Какаши приблизился сзади, вложил в скрещенные за спиной руки бумажку, и едва слышно шепнул:

— Пожалуйста, не позвольте Данзо забрать ее, позже вы все поймете.

— Отвечай сейчас сама или мы заключим тебя под стражу и будем пытать, — продолжил тем временем Данзо.

— Что? Пытка? — Девушка побледнела и обмякла в руках шиноби.

Ее взгляд выражал столько удивления и страха, словно она совершенно не ожидала подобного. Неплохая игра для лазутчицы.

— Данзо, ты как всегда прямолинеен и груб. Девушка напугана, дай ей прийти в себя. — Хирузен попытался смягчить обстановку.

Но Данзо лишь фыркнул и перевел взгляд на Итачи.

— Хокаге-сама, я позаимствую одного из ваших АНБУ на ближайшие полчаса?

Хирузен ничего не успел ответить, как Данзо рявкнул:

— Итачи!

Юный шиноби покорно склонил голову.

— Данзо-сама.

— Подожди. — Хирузен не сумел скрыть беспокойства в голосе. — Зачем сразу шаранган?

— Итачи, узнай у нее все, — поддержал Хомура, второй советник.

— Нет! — крикнула девушка и замотала головой.

— Нам нужна вся информация. Кто она, откуда, зачем пришла в Коноху, — продолжил Данзо.

— Слушаюсь, — сказал Итачи, и на красных глазах появились три черные запятые по бокам от зрачка.

Хирузен смотрел на все это, а сам сжимал в руках записку. Послание от второго нарушителя. И если перед ним сейчас девушка с необычным кеккей генкаем, выходит, послание — от Учихи. Ведь по докладу Какаши второй имел шаринган. Хирузен мельком глянул на своего верного АНБУ, поймав его взгляд. Тот едва заметно кивнул. Надо было поскорее прочитать записку, поскорее остаться наедине. Но если девушка несла записку тайно, нельзя, чтобы она оказалась на допросе лично у Данзо. Пусть уж лучше Итачи выведает все на месте.

Девушка вздрогнула, крикнула и вжалась в держащих ее шиноби, Итачи активировал шаринган и погрузил ее в гендзюцу. Шаринган Учиха — одна из сильнейших способностей в мире шиноби. Получив Учиха много лет назад в союзники, Сенджу основали деревню, к ним присоединились другие кланы, деревня стала процветать, разрастаться. Сколько миссий было выполнено благодаря этим глазам, сколько битв выиграно… Но несмотря на это, их силы до сих пор боятся даже свои. И Хирузен понимал, почему. Самая главная особенность шарингана — видеть чужие эмоции и чувства. Неправду они распознают под любой маской, но сами — непревзойденные мастера лжи.

Иметь преданного человека из Учиха ценнее любого сокровища. Как хорошо, что Итачи и Шисуи были за деревню. Были. Остался лишь Итачи. Шисуи собирался применить особую технику на собственном клане, но кто-то помешал — сомнений в этом не было. Кто-то, кто не хотел перемирия. И если учесть, что на собрании клана Шисуи так и не появился, это случилось раньше. Получается, кто-то знал о том, что юноша собирается сделать. Но кто же это? О плане знало лишь несколько человек.

Хирузен вдруг осознал, что отвлекся, и встрепенулся. В комнате слышалось беспокойное перешептывание, атмосфера в воздухе витала напряженная. Итачи все еще держал нарушительницу в гендзюцу, но вид его был растерянный и бледный. В какой-то момент он часто задышал и отступил на шаг. Что ж такое мог увидеть член АНБУ, что сбился с толку?

Наконец он прервал технику и опустил голову. Девушка тихо застонала в руках шиноби и приоткрыла глаза.

— Рассказывай, — Данзо нахмурился.

Итачи медленно развернулся, поднял голову. Его лицо вновь приобрело обычное уверенное выражение, но все еще оставалось бескровным.

— Эта девушка прибыла из другого мира, — начал Итачи, глядя прямо перед собой.

Пленница шмыгнула носом и поникла.

— Другого мира? — Хирузен сделал шаг ближе. — Что это значит, объясни.

— Я видел летающие машины, огромные здания, технологии совершенно непохожие на наши. Они тоже используют чакру в своим мире, но несколько иначе. Она перенеслась в наш мир случайно и попала к человеку с глазами Учиха.

— А я что говорил, Хирузен?! — Данзо презрительно фыркнул, смерив Хокаге недовольным взглядом. — Я говорил, что Учиха — предатели!

— Этот человек носит оранжевую маску и называет себя Мадарой, — дополнил Итачи.

На несколько мгновений в комнате повисла тишина, а затем поднялось волнение. На Итачи посыпались один за другим вопросы.

— Что ты сказал?

— Как?

— Не может быть, он же умер много лет назад… Так это на самом деле он?

— Я лишь передаю то, что увидел, — невозмутимо ответил Итачи. — Эта девушка стала случайным свидетелем планов Мадары. Это он захватил джинчуурики девятихвостого.

— Что?

— Ничего себе!

— Она слышала, как Мадара говорил, что собирается завершить начатое им шесть лет назад. — Итачи стал говорить тише. — В прошлом только Желтая Молния Конохи помешал уничтожить Скрытый Лист. Сейчас же Мадара уверен, что помешать будет некому.

— Это невозможно… — Хирузен мотнул головой. Слова Итачи совпадали со словами сумасшедшего, о котором говорил Гай. И это имя — Мадара… Все считали его мертвым много лет, но получается, это он явился в деревню, выдвинув совершенно немыслимые условия. Он не сумасшедший, ему не нужна власть в Конохе и смерти глав кланов, ему нужна война.

— Получается, шесть лет назад Девятихвостым управлял Мадара? — встрял Хомура.

— Получается, так, — проговорил Хирузен и глянул на Данзо, который стоял с опущенной головой и смотрел в пол.

— Ты видел, где он прячет Узумаки? — подала голос Кохару.

— Какая-то пещера, слышался шум воды. Узкая тропа вдоль скал, — ответил Итачи незамедлительно.

— Есть идеи, где это может быть?

— Итачи, опиши все признаки в документе и передай картографам. Важна любая деталь, цвет камня, глубина пещеры, все до единой мелочи.

— Как девчонке удалось сбежать? — спросил Хомура, недоверчиво прищурившись.

— Возникли проблемы с Наруто, и она улучила момент, — ответил Итачи, не глядя в его сторону. — Но, возможно, он хотел, чтобы девушка достигла Конохи. В противном случае, не позволил бы ей уйти живой.

— Она может быть его лазутчицей, — тихо и почти безразлично проговорил Данзо. Он все еще выглядел отстраненным, словно ничего особенного и не услышал. Но Хирузен знал — сейчас тот продумывает ходы наперед, взвешивает каждое решение и, когда примет единственно верное, на свой взгляд, тут же выскажет его.

— Я не видел в ее воспоминаниях, чтобы они говорили о чем-то серьезном. Они, вообще, почти не говорили, — спокойно сообщил Итачи.

— Как потенциальную угрозу деревне, предлагаю устранить ее. — Данзо наконец вышел из оцепенения. Значит, что-то для себя уже решил. Что-то помимо смерти девушки. — Я полагаю, полезной информации от нее больше не узнать.

В этом весь Данзо. Если он сомневается, что может что-то контролировать, то предпочитает избавиться от этого.

Девушка побледнела и открыла рот, она с мольбой посмотрела на Хирузена. Нет, убивать ее пока точно нельзя. Надо переговорить с ней хоть раз наедине и прочитать наконец эту записку.

— С вашего дозволения, — вдруг встрял Итачи и склонил голову. — У девушки необычная чакра, возможно, она все-таки была нужна Мадаре для каких-то целей. Поэтому, мне кажется, есть смысл оставить ее под наблюдением.

— Что?

— Знай свое место, Учиха Итачи! — в один голос воскликнули советники.

— Итачи, ты заступаешься за пленную? — Данзо зло прищурился. — Не ожидал от тебя.

Хирузен тоже удивился. Кроме того, что оспаривать приказы в принципе запрещено, а советы разрешено давать лишь, когда спрашивают, Итачи никогда прежде не позволял себе подобного.

— Простите за грубость. — Итачи еще ниже опустил голову.

Данзо фыркнул и уже открыл было рот, но Хирузен не хотел спорить с ним сейчас. Не при таком количестве свидетелей.

— Подожди. — Он внимательно следил за Итачи и испуганным взглядом девушки. — В словах Итачи есть смысл.

— Хокаге-сама! Вы решили оставить приманку в деревне, чтобы навлечь на нас еще бо́льшую беду? — повысил голос Данзо.

— В сложившихся обстоятельствах нам скорее пойдет на пользу ее пребывание, — проигнорировал его Хирузен. — Быть может, мы отсрочим таким образом повторное нападение Кьюби. И нужно бросить все силы на поиски Наруто. Отведите девушку в камеру и не оставляйте без присмотра. Итачи, Какаши, это ваше новое задание.

— Да, Хокаге-сама.

* * *

Итачи потратил много чакры, переместившись настолько далеко с помощью шуншина, насколько это вообще было возможно. Представление удалось на славу. Конечно, настоящий Мадара его по голове не погладит, когда узнает. Так что надо скорее завершить дела тут и уйти, чтобы отвести от деревни гнев предка, ведь он точно узнает обо всем. Он давно следил за деревней, вел закулисные игры, подначивая Яширо, торопил тем самым события, чтобы привести Коноху к гражданской войне.

Итачи постарался свой внешний вид отобразить таким, каким помнил человека в маске — черный плащ с красными облаками, торчавшие в разные стороны волосы, спиралевидная маска на лице. Тяжелее всего было скрывать собственную чакру, поддерживать этот образ и вдобавок имитировать технику Мадары. Его клон так аккуратно «распался», что это выглядело будто телепортация в другое измерение. Но он справился, по крайней мере, пока. Представление увидело достаточно мирных жителей, чтобы слухи моментально распространились по всей деревне, и достаточно мало сенсорных шиноби, чтобы распознать обман, потому что основные силы были брошены на поиски Наруто.

Среди наблюдавших была и Учиха Микото — его мать. Под конец своей пафосной речи с явным уклоном в неадекватность, Итачи случайно столкнулся с ней взглядом. Трудно сказать, о чем думала мать и сумела ли распознать в самозванце собственного сына, но Итачи непросто было удержать себя в руках от нахлынувших чувств. Он вновь вернулся в тот день, когда собственными руками прервал жизни своих родителей. Только выверенная годами выдержка шиноби спасла его от краха. Завершив свое задание и переместившись подальше от границы, Итачи упал на колени — в груди сильно кололо.

«Мама… — думал он. — Простила ли ты своего глупого сына?» Отдышавшись, Итачи с трудом поднялся. Надо было спрятаться. Скоро всех свободных шиноби пошлют в погоню за чужаком.

В пещере рядом с Шисуи и Наруто можно было наконец расслабиться, но Итачи ждал сообщение от Какаши с докладом о Нааме. Он слегка улыбнулся, вспомнив, как напугал семпая ночью, прокравшись к нему домой. К счастью, в своем бывшем капитане он не ошибся. Да, Какаши был умным шиноби, способным воспринимать новую информацию.

Наконец в пещеру влетел ворон с запиской вокруг лапки. Распечатав ее, Итачи замер. Сердце пропустило удар. Как такое могло случиться? Он оставил Нааму всего на пять минут. Какаши был уже на подходе! Почему она бежала по лесу? Чего испугалась? Проклятый Данзо… Он ведь не оставит ее в покое…

— Что случилось? — Шисуи оставил разговоры с Наруто и подошел ближе.

— Можно?

Итачи протянул записку ему и встал. Надо срочно отвлечь Данзо от Наамы.

* * *

— У меня плохое предчувствие, Корин! — Саима ходила взад-вперед по кораблю, наверное, пол стандартных периода. — Ты подумай, ее модулятор пропал из реестра планеты, понимаешь, что это значит?!

Коринор мотнул головой. Он понимал. Вот только верить в такое не хотелось. Как это могло случиться? Позавчера перестали доходить сообщения до Наамы, а когда они запросили в реестр планеты ее местонахождение, как близкие родственники, им пришел ответ, что личный модулятор Наамы не отвечает на сигнал. Такое случалось, если человек оказывался за пределами Альянса или… второй вариант был страшнее. Если убить человека, а его модулятор уничтожить.

Ситуация еще усложнялась тем, что они находились на корабле, и будут находиться в нем еще несколько дней.

— Я написал Гионису, — хрипло проговорил Коринор. — Он приедет сегодня к Нааме домой.

— И что он там найдет? — Саима всплеснула руками. — Я же говорила! Надо было увозить Нааму! Он забрал ее на свою чертову Ангоару! Коринор, ты обещал мне!

Он только закрыл лицо руками. Невыносимо было просто сидеть, когда родная дочь пропала. Хотелось выскочить в открытый космос и бежать. Просто бежать, искать ее в каждом уголке Вселенной.

— Я выбью себе визу на Ангоару, — заявил Коринор. И он правда собирался сделать это. Что он за отец, если не сделает все возможное и невозможное для своего ребенка?

— Но как ты будешь искать ее там? — мотнула головой Саима. — Все, что мы знаем о том человеке, это ничего! Даже имя может быть фальшивым!

Она взвыла и рухнула на кровать лицом вниз. Коринор смотрел на убитую горем любимую и не понимал, почему не распознал в том человеке лжеца. Доверился его полным печали и усталости глазам? Да как он мог?!

Итачи прошел через барьер совершенно беспрепятственно, ведь его чакра была идентична чакре здешнего Итачи Учиха. В деревне объявили чрезвычайное положение, возможно, уже подозревают кого-то из своих. Скоро наладят вход-выход по пропускам, запретят самовольно выходить за пределы барьера. Но сегодняшний день у него точно есть, такое запросто не провернуть. И за этот день надо было сделать две вещи — вызволить Нааму из заключения у Данзо и встретиться с Сандайме. Хорошо, если Хирузен придет один, лишних проблем совершенно не хотелось.

Итачи с тоской взглянул в сторону резиденции Хокаге. Да, ему туда путь заказан. Покои главы деревни слишком хорошо охраняются, им не позволят спокойно поговорить, если Итачи решит навестить Третьего лично.

А сейчас он шел по многолюдной улице, скрывая лицо и собственную чакру. Мало кто из мирных жителей обращал на него внимание, но вот патрульных опасаться стоило. Подойдя ближе к зданию тюрьмы, Итачи спрятался в тени между домами. Нааму точно доставили сюда. Только бы с ней ничего не случилось… Сердце стучало в груди часто и гулко. Не оттого, что он боялся попасться, было страшно увидеть Нааму измученную, заплаканную. Наверное, она проклинает его в этом холодном подземелье. И зачем он только принял ее помощь? Зачем позволил рисковать?

Итачи на несколько мгновений прикрыл глаза в надежде отбросить лишние терзания, но непослушные мысли появлялись сами собой. Как так случилось? Почему кристалл на алтаре темного бога связал Нааму именно с ним? Почему Вселенная так жестоко обошлась со своей дочерью? Он вздохнул. Теперь в этих вопросах не было никакого смысла. Он не имеет права бросить Нааму на произвол судьбы в совершенно чужом для нее мире.

Итачи сложил руки в печати, чтобы создать клона и отправить его на разведку, но услышал позади шорох.

— Постой.

Итачи оглянулся. В углу рядом с мусорным баком стоял Какаши, вернее, его клон.

— Так и знал, что после моего сообщения ты придешь сюда, — произнес он, почесав затылок. — Прости, это моя вина, что девушка попалась на глаза Корню. Я должен был прийти раньше, но…

Итачи мотнул головой, времени на разговоры не было. Но стоило ему податься вперед, как Какаши схватил его за руку.

— Постой. Хокаге пошел навстречу, он не позволил Данзо забрать ее.

— Но за ней наблюдают и АНБУ Корня, не так ли? — Итачи развернулся.

— Пока да. — Какаши кивнул. — Но не беспокойся, Хокаге-сама выполнит твои условия, и я буду присматривать за Наамой. Несмотря на военное положение, мне велено оставаться в деревне.

Итачи выдохнул с облегчением. Если она окажется под присмотром и в нормальном жилье, то это развяжет ему руки.

— Так что тебе не стоит показываться тут, все под контролем.

— Спасибо, Какаши, я у тебя в долгу. — Итачи отступил в тень зданий. — Но что там произошло? Почему она убежала от места встречи и подняла шум?

Какаши пожал плечами.

— Пока не могу с ней поговорить об этом.

— Пришли сообщение, как только узнаешь, — кивнул Итачи, накинул на голову капюшон и вышел на улицу, направившись обратно. Все-таки иметь союзников действительно полезно — одно дело решилось само собой, осталось последнее.

* * *

Нааму отвели в маленькую темную камеру и закрыли на ключ. Тут веяло сыростью, плесенью и кто знает, чем еще… Наама постаралась отогнать от себя мысль, что в этой тесной каморке до нее уже кто-то находился, ел, ходил в туалет в ведро у стены, истекал кровью… Она так явно представила предыдущего пленника, что ее затошнило. Решив, что лучше отвлечься, она подошла к решетке.

Какаши сидел напротив, привалившись к стене, и выглядел расслабленным. Тишина и подземный полумрак давил на измученный рассудок, и сил молчать не осталось. Хотелось поговорить, развеять угнетающее безмолвие.

— Эй, — позвала она, — Какаши…

— Мне нельзя говорить с тобой, — ответил тихим голосом он и поднял голову. В прорези маски под тусклым освещением невозможно было разглядеть глаза.

— Это грустно… — Наама вздохнула и опустилась возле решеток. — Совсем не на такое я надеяться… Ну хоть пытать передумать. Ваша гадкая правители слишком жесток.

— Тш-ш. — Какаши встал, подошел ближе и едва слышно добавил: — В твоих интересах не издавать ни звука до прихода Хокаге. За тобой наблюдаю не только я.

Наама тяжело вздохнула. Ужасный мир. И как ее только угораздило… Хотя, сама виновата. Вот кто заставлял искать «связь с кристаллом»? Что еще за глупая идея — встретиться с душой умершей бабушки? Кому расскажи, точно засмеют…

Наама прикрыла глаза. Бабушка прожила достаточно, она ушла, отметив сто семьдесят лет в окружении родных и близких с улыбкой на лице. Все плакали, все горевали, но только Наама стала искать встречи с ее душой. И она прекрасно помнила почему.

Последние слова бабушка прошептала ей на ухо: «Наама, следуй за своим сердцем, в твоих руках окажутся жизни множества людей. Не испугайся, когда придет время выбирать. Не отступись. Есть во вселенной тот, кому ты…» И все. На этом ее жизнь оборвалась. Слова бабушки задели за живое, растормошили необузданное любопытство.

Она сочла ее слова пророческими, обращением Вселенной лично к ней через отходящую в потусторонний мир душу. Сейчас Наама заставила прокрутить модулятор эти воспоминания и сжала изо всех сил челюсти, чтобы не завыть. Нет, мозгов у нее действительно маловато. Да кто в здравом уме бы принял этот набор слов всерьез?

Вот кого она может спасти, сидя за решеткой? Кому помочь? Своим Танцем она вдохновляла сотни, тысячи людей, рассказывая им великолепные истории, показывая истинные чувства. А тут? Не бояться? Ну да, действительно, толку-то. Остается только уповать на милость совершенно чужих людей.

«Интересно, кому молятся здешние жители, может быть, и мне стоит попробовать?» — с ехидством подумала она про себя и опустила голову на колени. Несмотря на потрясение, ужасно клонило в сон. Погружаясь все глубже в собственные мысли, Наама проваливалась в тревожный мрачный сон.

Ей снился лес, страшный и темный, вокруг слышались пугающие звуки, кто-то постоянно шуршал в кустах. Наама потерялась и искала Итачи. Она шла сквозь заросли, звала его, но ответа не было. И вдруг прямо перед ней возникло черно-белое существо в плаще с красными облаками.

— Он мертв, — прошипело чудище. — Не зови его.

И Наама понимала — оно не врет. Итачи в самом деле умер. Он сделал то, что собирался, и ушел из жизни, оставив ее одну. Но она не хотела верить в это. Слезы потекли по щекам, а сама она упала коленями на колючие ветки.

— Идем со мной, девочка, — прошипела черная половина странного существа. — Я помогу найти тебе место в новом мире.

— Нет, нет… Итачи… Ты обещать!

И вдруг теплая рука коснулась спины, Наама вскрикнула от неожиданности и проснулась. Чужое прикосновение не пропало, более того, ее подняли на руки. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять — это Какаши.

— Ты замерзнешь, — тихо произнес он и уложил на низкую твердую койку.

Наама смотрела на него в полнейшем недоумении. Это так у них обращаются с пленными? Может быть, и пытки тут не очень страшные?

— Все в порядке. — Он присел рядом на край. — Сейчас никто не наблюдает. Извини, что тебе приходится проходить через все это.

Наама присела.

— Меня попросили позаботиться о тебе, но, к сожалению, я не успел первым. Почему ты убежала с места встречи?

— К-какой-то странный тип появиться из земли, — заикаясь, объяснила Наама. — Напугать сильно…

— Что? — Какаши насторожился. — Как он выглядел?

— Мне тоже интересно, — раздался уже знакомый голос. Наама оглянулась. В проеме открытой двери стоял старик в красной шляпе — тот самый Хокаге, кто должен был помогать ей.

— Он… Черно-белый, с зелеными штуками по бокам. — Наама попыталась изобразить внешний вид странного существа жестами. — Похоже на створки ракушки. И плащ, да, плащ черный с красный облако!

— Красные облака… Неужели… — Хокаге нахмурился и снял шляпу. — Как у Мадары на пощади.

— О, точно, Акацуки! — Наама усиленно закивала.

Старик с Какаши переглянулись.

— И ты не видела его прежде? — Хокаге подошел ближе.

— Не-а.

— Выходит, со мной хочет встретиться Мадара?

Наама растерянно моргнула. Разве этот человек не получил письмо? Итачи должен был приблизительно объяснить ситуацию.

— Нет, я… В письмо написано…

— Я хочу услышать правду от тебя, — произнес Хокаге.

Наама нахмурилась. Этот дед не так прост и добр, каким кажется. Может быть, Итачи неправ, пытаясь довериться ему?

— Разве ваш мальчик не узнать все мои секреты? — фыркнула Наама и отвернулась.

— Мне кажется, он не сказал всю правду. Я знаю Итачи, он ни за что не обманул бы просто так. Если он умолчал о чем-то, на то есть причины.

«Это он так хитро пытается выведать информацию, чтобы наказать Итачи?» — Наама боялась сболтнуть лишнего. Предполагалось, что она придет сразу с Какаши, и никто не станет копаться у нее в голове. Теперь она не знала, что здешний Итачи сказал наедине этому Хокаге, и сказал ли вообще. А если за сокрытие информации полагается смертная казнь? Наама не хотела быть причиной смерти юноши. После встречи с Итачи из будущего начальник точно все поймет. Но пока этого не случилось, нужно быть предельно осторожной.

— Вы мне угрожать? — Наама скрестила руки на груди. — Если автор письма увидит, как вы исполнять относительно меня его просьба, как думаете, он поступить? Намекну, этот человек знать о вас очень много. И о ваш деревня.

Хокаге вздохнул и улыбнулся.

— Я понимаю, все пошло не по плану. Но мы должны сотрудничать, чтобы найти общий язык, идти на уступки. И я пойду на уступки первым. Какаши, отведи госпожу… — Он вопросительно изогнул бровь, глядя на нее.

— Наама, меня звать Наама.

— Отведи госпожу Нааму в гостевую комнату и продолжайте с Итачи наблюдать за ней. Наама, тебе покажут места, где можно будет гулять и покупать продукты. Через пару часов я навещу тебя, надеюсь, тогда ты будешь больше доверять мне.

Хокаге водрузил шляпу на голову и отправился из камеры.

«Хокаге-сама, прошу защитить девушку, что принесла это письмо. Она оказалась втянута во все это совершенно случайно и не имеет никакого отношения к тому, о чем пойдет речь ниже. Коноха на пороге гражданской войны. В глубине души вы и сами понимаете, что причина такого развития событий не просто в разногласиях между жителями. Отчасти Учих подталкивали к восстанию, манипулировали, давили на больное самолюбие. Некто, носящий оранжевую маску и зовущий себя Мадарой, ненавидит и клан, и Коноху. Он завербовал одного из Учих, чтобы влиять на настроения клана. Однако это не все. Думаю, о втором человеке, торопящем события, вы догадываетесь и без подсказки. Но кое-что о нем вы все-таки не знаете. Два дня назад я спас от преследования раненого Учиху Шисуи. Ему вырвали глаз в резиденции Корня и преследовали, чтобы добить. И смею вас заверить, вырвали глаз не просто так, тот человек коллекционирует шаринганы. Попросите его показать свой второй глаз и разбинтовать руку.

Я в силах помочь, но для этого нам нужно встретиться. Приходите ночью на скалу Хокаге один. И не беспокойтесь о барьере, я шиноби Конохи».

Хирузен забрал послание и свернул его. Наама вздохнула и огляделась. Ее и правда поселили в отдельное жилье с элементарными удобствами, хоть, конечно, оно и было несравнимо с ее домом в родном мире. Но освоиться не позволили, Хокаге пришел и принес письмо. То самое, что Итачи писал прошлой ночью.

— Этот человек вам не враг, — сказала она, решительно взглянув на Хокаге. — Я сказать больше. Когда вы поймете, кто он, вам станет стыдно.

Хирузен округлил глаза.

— Я не думать, что правильно мне все говорить вместо него, потому просто прошу, поговорите с ним. Можете взять Какаши и Итачи, если боитесь идти один.

— Почему Какаши и Итачи? — насторожился он.

— Итачи знать правда, но тоже бояться говорить раньше время, Какаши просто мне нравится. — Наама улыбнулась. Она не стала говорить, что Какаши тоже получил записку и вообще, скорее всего, уже встретился с Итачи.

* * *

Итачи стоило больших трудов не показать собственного смятения перед начальством. Он соврал Хокаге и советникам, когда сказал то, что сказал. Иначе он просто не мог. Он увидел в воспоминаниях пленной девушки самого себя, только старше. Изможденный, с пустым взглядом Итачи Учиха появился перед ней, кашляя кровью. Итачи Учиха с перечеркнутым символом родной деревни на протекторе банданы. Он чудом выжил, а потом случайно показал девушке собственные воспоминания.

Итачи увидел в ее мыслях воспоминания о собственной жизни. О прошлом, которое конкретно для него является будущим. Смерть Шисуи, недоверие соклановцев, чудовищный приказ Данзо, одиночество и отчаяние младшего брата.

Мечты, которые Итачи лелеял с самого детства, превратились в прах. Спасаясь мыслью, что продолжит защищать любимую деревню из тени, он медленно умирал. Он перестал стремиться к силе, перестал чего-либо желать, кроме собственной смерти. Болезнь пожирала изнутри, некому было взяться за его лечение, да он и не хотел. Притянуть на себя как можно больше ненависти этого мира и унести с собой в могилу, умерев от рук младшего брата, — вот все его стремления.

Итачи, которого он увидел в голове девушки-пришельца, был совсем не тем, кем хотелось бы стать. Одинокий нукенин, выполняющий грязную работу преступной организации. Человек без клана, без прошлого и без будущего. Нет, не таким он видел себя в мечтах. Но если ничего не изменить сейчас, его ждет именно такая судьба.

Входная дверь предательски скрипнула. Тут же из комнаты высунулась голова младшего брата. Саске смотрел с улыбкой, в его глазах поблескивали искры задора.

По спине пробежали холодные мурашки. Будто наяву, перед глазами встало заплаканное лицо.

— Что с тобой, Итачи? — Саске выскочил из комнаты и побежал навстречу. — Ты странно выглядишь.

— Просто устал. — Итачи заставил себя улыбнуться. А сердце сжалось от сочувствия к любимому брату. Он потрепал мальчишку по волосам, и тот смущенно заулыбался.

Самым ужасным было то, что Итачи понимал — он уже готовил себя к роли ненавистного брата…

«Я буду препятствием, которое ты должен переступить — это и значит быть братьями». Заботясь о сохранении мира и приказах руководства, Итачи совсем не думал о личных чувствах и лишь вскользь касался чувств брата. Он понимал, что восстание рано или поздно случится, и ему придется встать на чью-то сторону. Чью именно, Итачи уже решил. И Саске ни за что не понял бы его выбор, ведь он еще так мал и ничего не знает о заговорах. Он увидел бы только то, что деревня уничтожает родню, и его старший брат заодно с врагами.

Это был худший исход, и к такому Итачи старался себя приготовить, задвигая как можно глубже чувства. Но сейчас весь контроль рухнул. Он во что бы то ни стало захотел сохранить эту безмятежную улыбку на лице брата. Ну что ж… Человек с шаринганом, друг девушки-пришельца, его двойник из будущего пришел сюда именно за этим. Теперь Итачи понял, почему Шисуи доверился незнакомцам. И понял, почему двойник не спешил раскрывать свою личность.

* * *

В деревне воцарилась паника после появления Мадары. На всякий случай пришлось закрыть выход, чтобы лишняя информация не просочилась, хотя в этом не было особого смысла. Ведь, по словам девушки-пришельца, за Конохой давно следят Акацки. Хирузен больше не раздумывал, он принял решение увидеться с загадочным автором письма в надежде получить хоть какую-то информацию.

Данзо слишком радикален, советники слишком осторожны, как и он сам. Мысль, что этот загадочный человек являлся шиноби Конохи, ставила в тупик. Если это так, почему тогда он сам не придет в штаб? Да, у Листа были шиноби на дальних миссиях, были шпионы в других странах, которым запрещалось подходить к деревне. Неужели кто-то из них?

Луна выглянула из-за туч и осветила деревню. Отсюда она была словно ладони, беззащитная и одинокая. Подул ветер и принес запах цветущих акаций. Хирузен любил раньше гулять тут со своей женой, говорить о каких-нибудь повседневных мелочах или просто молчать, наслаждаясь ночной прохладой. Как же теперь не хватало этих прогулок…

И тут со стороны леса показался человек в плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Он шел медленно, но уверенно. Хирузен никого не взял в сопровождение, решил, что, если суждено пасть от рук заговорщиков, так тому и быть. К тому же, он не из тех, кого легко победить.

Мужчина остановился в нескольких шагах.

— Ну здравствуй, шиноби Конохи. — Хирузен вгляделся в него, прищурившись.

— Здравствуйте, — голос человека показался знакомым.

— Кто ты?

Мужчина снял капюшон и подошел ближе. Бледный лунный свет пробежал по его лицу, выхватив благородные черты, обрамленные черными волосами, и красные глаза с шаринганом.

— Учиха… — Хирузен удивился. Он не мог вспомнить, кого из Учих отправлял на секретные дальние миссии. Кроме того, лицо мужчины казалось очень знакомым, еще больше, чем голос.

— Учиха Итачи, — договорил незнакомец, заставив Хирузена растерянно отступить. — Не знаю, как такое могло случиться, но я оказался в прошлом. Или в параллельном мире.

— Как такое возможно…

— Это длинная история и, пожалуй, я начну со дня, когда не стало моего лучшего друга…

Луна успела опуститься к горизонту, прежде чем Итачи закончил рассказ. Наама была права, когда Хирузен встретил автора записки, стало стыдно. И не просто стыдно, а горько, ведь все шло именно по тому сценарию, который поведал этот человек. Итачи показал шаринганом события, случившиеся после смерти Шисуи, и Хирузен почувствовал, как трясутся руки.

— Итачи, что ты собираешься делать с Наруто? — произнес он наконец. — Ты же вернешь его?

— Непременно. Я сыграю роль Мадары еще раз, шиноби Конохи сразятся со мной. Но ключевую роль сыграют Учихи. Деревня должна вновь начать доверять им.

— Мне не по душе обман… — пробормотал Хирузен.

— Тогда, может быть, вам по душе гибель одного из кланов Конохи? Я обратился за помощью не к тому? — Глаза Итачи блеснули красным, холодок пробежал по коже. Этот Итачи совсем другой. Тот, кто уничтожил родной клан, тот, кто работал на преступную организацию много лет. Он вполне может стать настоящей угрозой для деревни.

— Нет, Итачи, такое мне еще больше не по душе, — выдохнул Хирузен. Хоть ему не нравилось, что им откровенно манипулируют и проворачивают дела за спиной, гибели клана он действительно не хотел. Будь на его месте сейчас Данзо, тот лишь уверился бы, что Учих надо ликвидировать.

— Осталось последнее. — Итачи скрестил руки на груди. — Дайте Фугаку более значимую должность после всех этих действий, расформируйте квартал Учих под любым предлогом, расселите семьи по разным улицам. Покажите, что Учихи часть этой деревни, а не ее воспаленный аппендикс, от которого нужно избавиться.

Хирузен тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Как у молодых все просто…

— Думаешь, мне позволят сделать так, как ты говоришь?

— А кто помешает?

— Это все не имеет смысла. Последняя надежда была на Шисуи, теперь она утеряна…

— Вы про Данзо? Он не позволит? Хотите сказать, что настоящий Хокаге этой деревни он? — голос Итачи звучал холодно.

— Нет, он не Хокаге. Но Хокаге не может делать все, что заблагорассудится.

Итачи повернулся боком и устремил взгляд на Коноху, мирно спящую под мягким светом луны.

— Опять все идет по кругу… Много лет назад я стоял тут перед той самой ночью, — тихо начал он. — Тогда мне и в голову не пришло пойти за помощью к Хокаге. Потом, спустя годы, я думал, почему не сказал вам про настоящую причину смерти Шисуи, почему пошел к Данзо после этого, почему не доложил о его приказе. Я думал, может быть, скажи я вам раньше, что-то бы изменилось. Ведь вы были так великодушны, пообещав присмотреть за Саске и позволив приходить в деревню, чтобы увидеть его. Но теперь я вижу иное. — Голос его звучал холодно, но ровно, без тени раздражения или недовольства, отчего становилось не по себе. — Вы бы не помогли. Все, что вы можете, это быть великодушным. Вы ничего не хотели делать, даже поговорить с моим отцом с глазу на глаз. Вы прятали голову в песок, и в этой реальности ничего не изменилось.

— Ты забываешься! — Этот Итачи не имел никакого такта по отношению к старшим по возрасту и по званию, никакого почтения. Но на сердце было паршиво не от этого, Хирузен понимал: все сказанное им — правда.

— Простите, Хокаге-сама, — тот понизил голос. — Но в свои почтенные годы вы должны были понять, что без риска не добиться успеха.

— Я был Хокаге столько лет, ты не имеешь права…

— В этом нет смысла. — Итачи повернулся к нему. Луна отбросила зловещие тени на его лицо. — Если вы не поможете мне, если не начнете действовать, я буду вынужден пойти на радикальные меры. Опять. Но на этот раз я намерен оставить Учих частью деревни. Придется пожертвовать другими. Как вы понимаете, мне не впервой убивать своих.

— Что ты имеешь в виду? — Хирузен понимал, перед ним теперь совсем другой человек, и по силе, и по духу. Говорят, сила глаз шарингана напрямую зависит от страданий, которые перенес его носитель. Какой же силой должен обладать человек, который убил всех своих родных и жил, ненавидимый теми, кого защитил…

— Но я встретился с вами все-таки из надежды, что мы найдем иной путь, — его голос слегка смягчился. — Вместе. Я также встречусь с отцом. Вероятно, мне удастся его переубедить. Но, в любом случае, вы должны сделать шаг навстречу клану Учиха, потому что большинство из них не хочет мира, как и Данзо.

Хирузен поник. Это ужасно. Призрачный шанс на мир затмевался возможными рисками. Но Итачи прав, просто выжидая, не получится добиться ничего.

* * *

Наама сидела на кровати, обхватив колени руками. Сон не шел. В этом мире ей легче спалось, когда она знала — где-то неподалеку Итачи. Он обещал защитить и отправить обратно. Он сдержит слово. Наверное… Хотелось бы верить. В любом случае, тут больше она не знала никого. Как долго ее будет защищать Какаши и здешний Итачи? Пока начальник не найдет им более достойное занятие? Кто тогда будет надзирать за ней? Человек противного Данзо? Увидев этого хитреца в воспоминаниях Итачи, Наама возненавидела его всей душой и теперь точно убедилась — есть за что.

Шторы раздуло внезапным ветром, и в комнате появился темный силуэт.

Наама подскочила, собравшись закричать, но спустя миг узнала, и ноги ее подкосились. Итачи шагнул к ней.

— Ты прийти? — прошептала она и кинулась к нему. — Ты не представлять, что случиться сегодня! Какая-то гадость с красный облака на плащ напугать меня! Я бежать, потерять места встречи. Меня найти другой люди, потом допрос, камера…

— Черно-белый в плаще с красным облаком?

— Да, это есть он! Откуда ты знать? — удивилась Наама.

— Какаши передал. Этот черно-белый сильно напугал тебя? Он что-то сказал? — Итачи выглядел настороженно.

— Конечно, я испугалась! А тот болтать всякую глупость… — Наама нахмурилась, припоминая. — Сказать про мой энергия Джи… Ой, чакра. Сказать, что это интересно.

— Он пытался схватить тебя?

— Не знаю, может быть, но я сбежать в лес, а там подоспеть Какаши и другие.

Итачи на несколько секунд прикрыл глаза.

— Не волнуйся. Все позади. — Он ободряюще улыбнулся. — Но то, что ты видела Зетцу, плохая новость. У нас еще меньше времени, чем я рассчитывал.

— Кто этот Зетцу?

— Один из лучших шпионов, которых мне довелось видеть, — ответил Итачи и слегка нахмурился. — Я не думал, что они так пристально следят за Конохой… Но тут ты в безопасности, за тобой приглядывает Какаши. И я надеюсь, все скоро разрешится в нашу пользу.

— Ты же не бросить меня? — вопрос вырвался прежде, чем она подумала, задавать его или нет.

— Нет. — Тихий низкий голос Итачи вселял уверенность и успокаивал.

Наама с облегчением выдохнула и прикрыла глаза. Да, она в самом деле верила ему. Только откуда взялась эта уверенность, ведь он еще ничего не сделал для нее. Наама вздрогнула от легкого прикосновения к голове. Итачи стоял очень близко, его глаза поблескивали отражением луны. Это было так странно, неожиданно, но в то же время волнительно и почему-то больно. Наама, избалованная парнями из виртуальной реальности на любой вкус, не считала себя влюбчивой. Да и она знала — их пути с Итачи скоро разойдутся. По крайней мере, она надеялась вернуться домой. Но отчего же тогда ей так тепло и уютно рядом с ним? Отчего так больно?

Она попыталась мысленно отвлечься, вспомнив противного Данзо.

— Спасибо, Наама, — произнес Итачи и отошел. — Хирузен сказал, это ты убедила его прийти без сопровождения.

Наама растерянно моргнула, все еще чувствуя его пальцы на голове, хоть он и убрал руку.

— Попыталась… Я рада, что получиться. — Ее взгляд уперся в повязку на руке Итачи. Должно быть, ожог все еще болит. В этом мире людям приходится столько страдать… Будь они сейчас у Наамы дома, медицинский модуль заживил бы рану за считанные минуты.

Она потянулась было к его руке, но Итачи отошел к окну.

— Мне пора, — сказал он, — но я буду приходить к тебе по возможности каждый вечер.

— Тогда до встреча, — растерянно пробормотала Наама.

Он слегка улыбнулся и распался на множество черных ворон, которые по одной тихонько вылетели в открытое окно.

Наама завтракала купленной в ближайшей забегаловке едой, полностью погрузившись в собственные мысли. Ей опять снился Итачи. Но в этот раз они находились на берегу моря. Итачи сидел на перламутровом песке, скрестив ноги, а Наама заплетала его волосы. Во сне это совершенно простое действие казалось важным, практически сакральным. Она пропускала черные шелковистые пряди между пальцами и заплетала в легкую косу. Закончив с волосами и перевязав их черной лентой, Наама опустилась рядом. Итачи развернулся, а на его раскрытой ладони лежал цветок хизалиса — растения, цветущего раз в десять лет. Наама поднесла руку к цветку и увидела на прозрачных лепестках красные капли. Вскинув голову, она поняла — по щекам Итачи текут кровавые слезы. Во сне Наама ничуть не удивилась, лишь вытерла их решительно и быстро и, взяв его лицо в ладони, твердо произнесла: «Я излечу тебя».

— Излечу… — пробормотала она себе под нос, глотнула странный коричневатый напиток и поперхнулась — таким горьким он показался. — Что это со мной?

Хизалис в танце — символ вечной разлуки для влюбленных. Будь то смерть или вынужденное расставание. «Перенос безвозвратно в другой мир», — добавила Наама про себя. Во сне она не приняла цветок, то есть обещала остаться?

— Бред, — покачала она головой. — Какие из нас влюбленные?

Отодвинув подальше стакан с неприятной жидкостью, Наама вспомнила свой любимый утренний джиус, родителей, сестру и друзей. Тоска, сдерживаемая до этого чувством опасности и волнением, окутала, словно одеяло. «Простите, — подумала Наама, глубоко вздохнув. — Я ведь обещала не уезжать на Ангоару… Хотя технически я сдержала слово. Вот только они решат иначе».

Наама откинулась на жесткую спинку деревянного стула и прикрыла глаза. Это место пахло совсем иначе. Слегка терпкий запах вызывал ассоциации с запахом песка в Национальных Пещерах, где Нааме посчастливилось побывать в качестве туриста несколько лет назад. Но в основном все тут было чуждо, непривычно и совершенно неудобно. Даже кровать настолько жесткая, что казалось, можно пересчитать во сне все доски, из которых ее сколотили. «Я же вернусь, правда?», — подумала Наама и открыла глаза. Решительно встав, она отправилась приводить прическу в порядок. В конце концов, нельзя же все время ходить растрепанной, даже если нет расчески.

Закончив убирать волосы в тугой пучок и кое-как причесав их пальцами, она заметила движение у окна и обернулась. Легкая полупрозрачная шторка развивалась на сквозняке, а рядом с окном стоял Какаши.

— Кгхм, — кашлянул он. — Доброе утро. Наама, Третий попросил позвать тебя.

— О как… — Наама глянула на дверь позади и слегка озадачились. Ладно Итачи среди ночи, но почему и этот предпочитает прыгать в окно? В коридоре ведется ремонт?

— Идем, — поторопил ее страж и зашагал к выходу.

«Стало быть, дело не в ремонте», — подытожила Наама, с подозрением глянув на шиноби.

Она быстро собралась и зашагала следом за ним. Какаши сегодня был без белой маски. Правда, лицо его все равно увидеть не вышло — на нем оказалась синяя тканевая маска, скрывающая все, кроме глаз и бровей, а натянутая на левый глаз бандана прятала и его. Это было так странно… В своем мире Наама никогда не видела людей, так отчаянно скрывающих собственную внешность, это считалось попросту неприличным. К тому же казалось очень подозрительным. Лишь в нижних кварталах люди прятали лица, и только из соображений безопасности.

— Здравствуй, Наама, — приветствовал ее Хокаге, как только Какаши открыл перед ней дверь. — Теперь ты довольна?

Наама хмыкнула.

— Когда я вернуться к папа и мама, моя сестра и друзья, тогда я быть довольна. Хотя мой нынешний жилье гораздо лучше тюрьма, поэтому спасибо.

Она подошла ближе. Старик не спускал с нее внимательного, пытливого взгляда.

— Это правда? — начал он. — Ты в самом деле из другого мира, где с помощью чакры летают к звездам? И это. — Он указал на бесполезный в этом мире имплант в ее руке. — Это какое-то оружие?

— Это пульт. — Наама провела по блестящей поверхности кончиками пальцев. — Он активировать много вещей в дом, можно сделать связь с нейромодулятор в мой мозг и давать команда ему, можно управлять машина… И да, мы летать к звездам.

Хокаге выглядел удивленно.

— Невероятно… — проговорил он, но тут же стал серьезней. — Я встретился с тем, кого ты зовешь другом. Как ты с ним познакомилась?

— Вот как… — Наама прищурилась, пытаясь распознать эмоции хитрого старика. Впрочем, Итачи не просил ее молчать. Наверняка теперь можно не таиться. — Я познакомиться с ним внезапно. Случиться аномалия, и я установить связь с ваш мир, а потом появиться он прямо в мой дом. Он едва стоять на ногах, просто истекать кровь и задыхаться. — Нааме тяжело было вспоминать тот день, ведь и она едва не умерла от чувства отождествления. — Чуть не убить меня при встрече, и потом просить вернуть назад, чтобы умереть от свой брат и передать ему сила. Он не рассказывать о себе, я случайно увидеть в нейромодулятор. И я видеть все…

Наама вспоминала ужасные картины сражений, безжалостные приказы, смерти близких Итачи людей, и злость потихоньку овладевала ею.

— Вы заставлять дети идти на война, вы заставлять дети решать за вас. — Молчать было невозможно. Она помнила, человек, стоявший напротив, тоже причастен к трагедии собственной деревни. — Вы хоть чуть-чуть задумываться, прежде чем возлагать на плечи ребенка такой ноша?!

— Итачи не просто ребенок, — возразил Хокаге. — В свои годы он уже мыслит, как Хокаге.

— Пф-ф, — фыркнула Наама. Он и сейчас делал тоже самое — перекладывал собственные обязанности на других. — Хотите сказать, это делать вам честь? Вам, умудренный опыт люди? Может быть, этот юноша принести гораздо больше польза в будущем, если бы не стать разменная монета в ваш игра?

Старик убрал руки за спину.

— Непременно, он принес бы огромную пользу. Возможно, стал бы Хокаге и привел мир к процветанию. И я думаю обо всем этом каждый день. Но я не могу заставить примириться давних врагов.

— А вы делать что-то для это?

Хирузен подошел ближе.

— Вот уж не ожидал, что девчонка будет меня отчитывать. — Он слегка улыбнулся. — Манеры в твоем мире, конечно, оставляют желать лучшего.

— Зато в мой мир дети не работать солдаты!

— Ты права. Наш мир далек от идеального, и я рад слышать, что где-то обстоят дела лучше, значит, и у нас есть шанс — ведь мы тоже люди. Но этот процесс длительный. Ненависть из человеческих сердец просто так не стереть. Я не могу прийти в открытую к главе клана Учиха и начать говорить о восстании, это спровоцирует другие кланы.

— Как нелепо звучать. — Наама скрестила руки на груди. — Руководитель должен уметь налаживать отношений.

— Это верно. — Он прошел по кабинету пару шагов и обернулся снова. Его брови сдвинулись, на лице появилось страдальческое выражение. — С другими кланами всегда было проще. Учиха не единственный сильный клан в нашей деревне, но самый проблемный. Так повелось издавна. Но, безусловно, это не повод избавляться от него, как кое-кто думает. Расскажи о своем мире, о том, что делал Итачи у тебя, как себя вел. Чтобы принять полностью его советы и действия, я должен лучше узнать его. И только ты знаешь его больше, чем кто бы то ни был в этом мире.

— Ну что ж, садиться удобно и слушать, — согласилась Наама.

* * *

— Все в порядке? — Нааму едва успел подхватить под руки Какаши, возникший словно из ниоткуда.

— В порядке… — ее трясло, голова кружилась. Коридор впереди, казалось, вертелся подобно водовороту.

Едва она закончила говорить с Хокаге, как присоединился Данзо. Ему нельзя было ничего рассказывать об Итачи, о назревающем плане, вообще, мало что можно было говорить, но Хокаге даже не думал как-то спасать ее, напротив, внимательно следил за тем, как она изворачивается, придумывая очередную ложь. В конце концов Наама запуталась в собственных словах и принялась кричать, обзывать обоих начальников нехорошими словами, клясться рассказать все своему правительству, чтобы те открыли проход и уничтожили этот прогнивший насквозь мир, где люди бросаются на первого встречного как голодные звери.

Данзо кричал в ответ, что в таком случае жить ей недолго, рисковать он не собирался. Хокаге делал вид, будто успокаивает его. К счастью, в кабинете появился шиноби в маске. Он принес какую-то секретную новость, и Нааму отпустили. Сейчас она стояла, держась за руку Какаши и не могла отдышаться.

— Зря ты кричала на Данзо, он не любит, когда с ним так разговаривают.

— Вот как? — Наама покосилась на лицо, так и скрытое под маской, только правый глаз — добрый и красивый — излучал тепло и беспокойство. Интересно, почему он так смотрит? Какая ему разница, кто она и что чувствует? Наама решила прояснить один вопрос: — Что сказать тебе Итачи на мой счет?

— Не здесь, — коротко ответил Какаши и отвернулся.

Когда они вышли на улицу и медленно побрели по дороге, он заговорил:

— Итачи рассказал все, вернее, показал. Я знаю, отчего он хочет спасти свой клан в этой реальности. И я видел, как ты помогала ему вернуться и как попала сюда. Если что-то случится с Итачи, я позабочусь о тебе.

— Ты? — Наама остановилась.

Тот улыбнулся, хоть это можно было понять только по мимике вокруг глаза.

— Я пообещал. Мы с Итачи не были близкими друзьями, но были товарищами, и я увидел, кем стали в будущем друг для друга. Этого достаточно, чтобы выйти из тени и влезть в этот змеиный клубок на верхушке. Хоть я всегда предпочитал держаться подальше от интриг, но, видимо, настало время взять ответственность за деревню и за всех ее жителей. У Итачи ведь хватило духу.

Наама замерла в ступоре.

— Что? Ты хотеть убить его клан?

Какаши рассмеялся.

— Нет, конечно.

Наама выдохнула.

— Хочешь есть? — произнес он вдруг и потянул ее за собой в переулок.

— Не отказаться, я ужасно устать и голодная, проклятый старик высосать из меня вся сила. Вот бы больше не видеть его!

— Я попрошу Хокаге не подпускать Данзо к тебе.

— И ты думать, он согласиться? Ваш Хокаге ничего не делать, просто смотреть на мой унижений!

— Данзо вспыльчив, но он всегда поддерживал Хирузена, поэтому тот не может просто выгнать его. Они давние друзья. К тому же Данзо главнокомандующий.

— Покажи мне, кто твой друг, и я сказать, кто ты сам, — фыркнула Наама и отвлеклась, уловив аппетитный аромат. — Хм… Чем пахнет так вкусно?

— Мы пришли. — Какаши поднял полог маленькой забегаловки и пригласил за стойку. — Теучи-сан, нам, пожалуйста, по фирменному рамену.

— Какаши-сан. — Высокий крупный мужчина приятной наружности в белой форме и с высоким белым колпаком на голове расплылся в улыбке и, кажется, даже подмигнул.

— Я на задании, — зачем-то сообщил Какаши. — Это Наама, гость Конохи. Мне велено присматривать за ней.

— Ах, вот как… — Хозяин забегаловки прищурился будто с сомнением и тут же принялся готовить. — А я еще удивился вашему визиту, думал всех шиноби отослали на поиски… Ну вы знаете…

— Кто-то же должен остаться и защищать деревню?

— Бесспорно. Ох, ну надо же, какие напасти… — бормотал повар то и дело себе под нос. — Неужели катастрофа повторится? Вот бы вернули Наруто.

Наруто… Наама вспомнила этого мальчика, и грусть невольно царапнула в груди. Он выглядел ужасно одиноким. Неужели в деревне у него не было близких?

Вернулись домой к вечеру, обойдя почти всю деревню и попробовав множество вкусностей в разных местах. Наама, уставшая и сытая, сразу плюхнулась на кровать. Она с подозрением глянула на Какаши, подумав, что не видела, когда он успевал снимать маску и есть. Или она просто настолько увлеклась новой едой, что забывала о человеке рядом? Какаши тем временем закончил выкладывать вещи и сказал, что будет сидеть снаружи — если что, она просто может громко крикнуть или постучать по стеклу.

— Что, ты даже ночью сидеть у меня под окно? Никого не пускать?

— Пускать. — Он убрал пустые сумки под стол и добавил едва слышно: — Только Итачи.

Наама вдруг подумала, что, должно быть, ее нынешний страж тоже молод.

— И ты воевать с детства, Какаши? — спросила она.

Тот отвел взгляд и кивнул.

— Как ты не умереть?

Он вздохнул, его плечи заметно опустились.

— Я пообещал одному человеку, — рукой он коснулся закрытого повязкой левого глаза, — что покажу ему жизнь.

— Ты говоришь о свой близкий? — Наама села.

Он кивнул.

— Эта маска… — Любопытство Наамы окончательно взяло верх над приличием.

— Она закрывать шрамы? Прости, что я спросить такое… но…

— Шрамы? — Какаши тихонько усмехнулся. — Эта повязка не для этого.

— А для чего тогда? — Наама совершенно растерялась.

Но тот лишь смущенно почесал затылок и добавил:

— Спокойной ночи, Наама.

— Эм… Спокойной…

Он выпрыгнул в окно, а Наама еще долго сидела и думала, что же такого скрывает этот человек и почему не отвечает на вопрос. Потом мысли ее сместились в другую сторону. Она прикрыла глаза, вспоминая сегодняшний день. Ей понравились жители Конохи на первый взгляд. Если бы еще не напуганное выражение на лицах большинства, они показались бы еще более приветливыми и добрыми. И она теперь чуть больше понимала поступок Итачи. Каким бы бездарным ни оказалось руководство, у него была сила сохранить мир в деревне и улыбки на лицах жителей. Вот только жаль, что не всех. Трудно вообще представить, каково это — собственными руками убивать соседских детей, бабушку, которая всегда приветливо здоровалась и угощала вкусняшками, девушку, которая нравилась…

Перед глазами поплыло.

— Как ты не сойти с ума? — Наама шепотом обратилась к Итачи из сегодняшнего сна, вспомнив кровавые слезы на его щеках. — Ты жить в настоящий ад…

Но долго страдать было не в привычках Наамы. Она помылась и принялась разбирать безделушки, которые накупила в местных магазинчиках. Все это она планировала взять домой, если, конечно, получится вернуться. Если же нет, то при плохой жизни сможет продать все это и выручить сколько-нибудь денег, чтобы не умереть с голоду.

Наама погладила приятный на ощупь красный тканевый амулет с вышитыми золотыми буквами и белой птицей. Продавщица объясняла, для чего нужен каждый из того десятка, что лежали на прилавке, но Наама забыла, какой именно выбрала. Ей понравился этот просто из-за яркого красного цвета. Но раз уж это амулет, можно носить его в кошельке, ведь амулеты в любом случае приносят удачу. Тут в окно влетела ворона, и Наама вздрогнула.

— Тьфу! Уйди! — замахала она руками.

Но птица взмахнула крыльями, опустилась посередине комнаты на пол, лопнула с легким хлопком и шлейфом белого дыма и превратилась в Итачи.

— Ох, никак не привыкнуть к ваш фокусы, — выдохнула Наама, положив ладонь на грудь.

— Какаши рассказал, что тебе досталось от Данзо, — начал Итачи сходу, не поздоровавшись.

— Это совершенно неприятный личность! — Наама поежилась.

— Впредь старайся избегать разговоров с ним любыми средствами. Если можешь упасть в обморок — падай, все что угодно. Этот человек опасен.

Итачи подошел чуть ближе и столкнулся с ней взглядом, но не отвернулся тут же, как часто случалось. В его взгляде читалась тоска и усталость. Недавний сон опять всплыл в голове. В нем он смотрел так же, и Наама не совсем понимала, как расценивать это.

— Я понять, что он опасен. — Наама первая разорвала зрительный контакт.

Итачи тоже отвернулся и оглядел сувениры.

— А ты не теряешь времени.

— А ты как думать? Мне сказали, что я могу просить деньги на свои нужда!

Итачи едва заметно улыбнулся.

— О, я сегодня быть в Итираку-рамин, кажется, так, — решила похвастаться Наама.

— Ичираку рамен, — поправил Итачи.

Наама кивнула, надеясь, что модулятор поможет запомнить.

— Какаши угостить меня вкусная еда! — начала она, искренне улыбаясь. — А еще мы гулять по город, смотреть на жители, идти за сувенир. Какаши очень приятный человек, я рада, что он присматривать за мной.

Итачи слушал внимательно, а потом отвернулся.

— Не стоит привязываться к нему, — тихо произнес он. — Ты же помнишь, что собиралась вернуться?

Наама удивленно моргнула.

— Ты думать, я влюбиться в Какаши?

Итачи не ответил. Но по его лицу было видно, что он не исключает этого варианта.

— Уж ты не волноваться о мои чувства. — Наама самодовольно скрестила на груди руки. — Я держать себя в руках. К тому же, ничто не заставить меня остаться в этот жуткий место, даже любовь вся жизни!

— Рад слышать это. — Итачи прошел по комнате и тяжело опустился на кровать. Он выглядел уставшим, почти обессиленным. — Завтра все случится. Какаши будет вынужден отправиться на защиту деревни, ты останешься без охраны.

— Мне прятаться где-то?

— Оставайся тут, я не задену этот район.

— Тебе придется сразиться с твой бывший товарищ?

— Мне придется кое-что разрушить, но я не буду убивать. Постараюсь.

— Ты чувствовать, как хлипкий твой план? — Наама вышла из-за стола и тоже присела на кровать.

— Я знаю. Но иначе никак. Я встретился сегодня с отцом. — Итачи сделал глубокий вдох. — Надеюсь, он выполнит свою часть уговора, даже если Хирузен не согласится на компромисс.

— Он не согласится. — Наама мотнула головой. — Ты зря доверять этот старик, они с Данзо заодно.

— Ты не совсем права. Хирузен медлителен, но не радикален. В любом случае, я должен был попытаться. Если же они с Данзо всерьез выступят против меня, придется устранить кого-то из них.

В глазах Итачи промелькнул холодный блеск.

— Я так и думать. — Наама тихо добавила: — Итачи, в сражении завтра ты ведь не пострадать?

Тот опустил взгляд.

— Не пострадать? — она повернулась к нему.

— Надеюсь, что нет.

— Надеюсь… Но ведь мало кто будет знать о том, что ты не настоящий враг, с тобой будут сражаться всерьез.

— Не недооценивай меня. — Итачи поднял руку и коснулся пряди волос Наамы. — Уж выживать я точно умею.

Она сглотнула. Опять этот печальный взгляд. Опять волосы, только на этот раз, он не погладил по голове, а взял прядь между пальцами.

— Но, если… Вдруг… — Наама даже сбилась с мысли, но тут же взяла себя в руки. — Я должна знать, что со мной стать. Данзо разорвать меня на части? — она помнила о словах Какаши, но хотелось услышать подтверждение.

— Нет, Какаши и Шисуи позаботятся о тебе. — Итачи убрал руку с ее волос. — Или один Какаши, если все пойдет совсем не так. Его я попросил выжить любой ценой и отвести тебя к человеку, который знаком с одним из великих старейшин. Возможно, они смогут помочь тебе.

— Но я все же надеяться, что ты будь жив.

Он едва заметно улыбнулся. И тут Наама ощутила прилив нежности по отношению к Итачи. В конце концов, он ее друг, чего она трясется от каждого прикосновения? Она придвинулась и обняла его за шею.

— Удачи, — прошептала она и тут же отстранилась, ловя себя на том, что смущена. То, что она делала в своем мире множество раз, теперь вызывает неловкость?

Итачи выглядел озадаченно.

— Что так смотреть? — Наама скрестила руки на груди. — Мы же друг…

— Друг… да. — Итачи вернул на лицо обычное выражение спокойствия и прикрыл глаза. —Наама, не стоит малознакомых людей называть друзьями и обнимать их.

— Мы больше не друзья? — Она вскочила.

— Нет, мы друзья. — Итачи тоже встал. — Я имею ввиду других людей. Они могут неправильно понять.

— Стало быть, тебя обнимать можно?

— Да. — Итачи снова улыбнулся, но печально.

Наама подумала: это потому, что он волнуется перед завтрашним днем, и ей непременно захотелось подбодрить его.

— Пожалуйста, возвращаться! — сказала она и снова обняла, на этот раз не отпустив быстро.

— Непременно. — Он легонько приобнял в ответ. — Мне пора.

Наама отступила, и тут же Итачи «распался» на множество ворон, которые растворились в воздухе все, кроме одной, а та прыгнула на подоконник, оттуда на улицу.

Наама улеглась, но долго ворочалась и никак не могла выкинуть из головы разговор с Итачи. Что-то поменялось в его взгляде. Совсем неуловимо, почти незаметно, но для человека, привыкшего читать Танец, Наама неплохо разбиралась в эмоциях.

Уже на краю сна она услышала странный звук, будто воздух быстро проходил по тонкой стеклянной трубке. Испугавшись, она подскочила к выключателю. И очень вовремя, потому что подушку вдруг засосало в черную точку.

— Упс, — раздался незнакомый голос в нескольких шагах от кровати. — Какая шустрая!

Посреди комнаты стоял человек в оранжевой маске. В круглой прорези для правого глаза блестел шаринган. Рисунок на его глазу напоминал рисунок татуировки на груди Наамы. Она знала теперь, что это рисунок шарингана Итачи. Незваный гость пристально посмотрел на нее, а потом пространство вокруг исказилось.

Наама еще сильнее испугалась, чем во время встречи с черно-белым существом. Она вообще перестала думать, лишь неосознанно выставила руки перед собой, будто намереваясь оттолкнуть противника. И тут же вокруг нее вырос блестящий полупрозрачный купол, оттеснив человека в маске на несколько шагов.

— Как интересно! — восхитился он и вновь шагнул к ней.

Страх сдавил сознание в тиски, Наама замерла, точно кролик перед хищником. Фокуса с куполом повторить не вышло, ведь она совсем не представляла, как это получилось. И тут в окно влетел Какаши. Человек в маске обернулся, их взгляды встретились. На миг пришелец замер, а потом пространство вокруг него свернулось, сам он будто скомкался, и его засосала воронка.

Какаши повернулся, подбежал к прижавшейся к стене Нааме. А та не могла понять, что с ней происходит — она чувствовала энергию вокруг, как было и в родном мире, но одновременно по-другому. Энергия циркулировала везде, и ее было так много, что сделалось плохо. Если на космодроме поблизости с кристаллом энергии Нааме казалось, будто она проваливается в океан, то тут ее точно выкинуло в открытый космос, растворило в бесконечном пространстве. Дыхание перехватило, голова закружилась, сама она упала бы, но фиолетовый покров держал ее навесу.

— Наама! — крик Какаши прорвался сквозь заложенность в ушах.

Переключив внимание на него, Наама начала приходить в себя. Чувство единения с энергией постепенно уходило, фиолетовый покров растворялся, Наама зашаталась.

— Что это быть со мной? — прошептала она.

— Человек в маске? Это настоящий Мадара? — ответил вопросом на вопрос Какаши. — Итачи не стал бы появляться у тебя в комнате в таком виде, к тому же эта техника…

— Твой левый глаз… — пробормотала Наама, глядя на поднятую налобную повязку шиноби, под которой Какаши оказывается скрывал шаринган — технику клана Учиха. — Твой глаз как у пришельца в маска…

Наама снова чуть не рухнула на пол.

— Да, у него тоже шаринган.

Наама мотнула головой.

— Рисунок на глаз, — она едва шевелила языком. Силы, казалось, покинули ее. — Он очень похож на твой.

— Да-да, рисунки шаринганов похожи. — Какаши нахмурился. — Он напугал тебя.

Спустя полчаса силы наконец вернулись.

— Что со мной быть? — Наама поставила на стол горячий чайник.

Какаши хотел уйти, но она заставила остаться, аргументируя тем, что ей страшно находиться в комнате одной.

— Вероятно, ты пробуждаешь способности. — Какаши задумчиво вертел в руках чайную ложку. — Итачи сказал, в твоем мире тоже можно использовать чакру.

— Да, это так, но я ничего такой делать не уметь. Моя способность — я чувствовать кристалл энергии на очень большой расстояний. А еще я чувствовать энергия планета. Мне нравится просто сидеть и медитировать. Но энергия ваш планета сильнее. Моя — сдержанная, вялая, истощенная. А здесь все буквально бурлить.

— Тебе надо будет поговорить об этом с Итачи, — сказал Какаши. — И про «визит» Мадары тоже. Он хотел тебя забрать? Но зачем? И как сумел пройти через барьер вот так запросто? Ведь не было сигнала тревоги, иначе давно бы сюда прибежали АНБУ. Он точно ничего не сказал?

Наама мотнула головой.

— Ничего важный.

— Странно. — Какаши хмыкнул. — Возможно, он прознал о подставном Мадаре, Зетцу доложил о появлении чужачки, то есть тебя… И тогда он решил, что эти два события как-то связаны… Хм.

— Думать, он хотеть с моя помощь найти самозванец?

— Вероятно, да.

— А если завтра он придет, когда вас не быть рядом? — Наама налила кипяток в стакан, на дне которого прилипли утренние чаинки.

Какаши мотнул головой.

— Уверен, завтра ему будет не до этого. Но на всякий случай я поговорю с Хокаге-сама, чтобы он распорядился изменить структуру барьера.

Уже после заката Фугаку медленно брел домой. После собрания к нему прилетел ворон с запиской, написанной почерком Итачи, с просьбой ненадолго вернуться в храм Нака. Записка без подписи и объяснений. Фугаку удивился — что же такого хочет сказать ему старший сын, чего не может обсудить дома? Что-то произошло?

Спустившись в тайное место для собраний клана Учиха и увидев силуэт взрослого человека, Фугаку опешил на несколько мгновений. Он чувствовал чакру родного сына и не мог ошибиться. К тому же ворон и почерк… Человек снял плащ, и Фугаку окончательно растерялся — перед ним стоял действительно Итачи, но гораздо старше, а в его глазах поблескивал активированный мангеке.

Фугаку остановился посередине улицы, чтобы отдышаться будто после тяжелого боя. Он раз за разом прокручивал в голове то, что увидел и услышал от этого нового Итачи, и кровь буквально холодела в венах. Его старший сын совершил немыслимое преступление ради идеалов, в которые верил. Он принес в жертву свой клан, свою честь, свое будущее. Фугаку и его приближенные думали, что восстание изменит судьбу клана в лучшую сторону, заставит деревню по-другому относиться к их потомкам. Нет, он не был глупцом и понимал, что не победит остальные кланы Конохи, но был убежден, что после инцидента власти задумаются, примут оставшихся в живых Учиха как часть деревни.

Но он ошибался. Сейчас это казалось настолько очевидно, что Фугаку вообще не понимал, почему раньше не думал об этом. Словно кто-то держал его в искусной иллюзии. Ненависть не остановить ненавистью. Учихи всегда отличались вспыльчивостью, и разве хоть раз это приносило им пользу?

Он мотнул головой. Перед глазами опять возник младший сын из чужих воспоминаний, плачущий над телами своих родителей, а в голове раздался грубый, едва не срывающийся голос старшего: «Ненавидь меня, презирай, и когда станешь сильнее, найди и убей меня…»

— Это я виноват, — прошептал Фугаку и сжал кулаки. — Я взвалил на тебя слишком много… Итачи, мальчик мой…

Он ускорил шаг, преисполненный решимости сделать для своего сына то, чего не сделал в другой реальности, — прийти ему на помощь.

— Я дома, — тихо сказал он привычную фразу и пошел к себе в комнату, чтобы все обдумать, но столкнулся с Итачи. С привычным, еще совсем юным и, как оказалось, таким добрым, но решительным мальчиком.

Их взгляды встретились, что бывало последнее время довольно редко. Чем больше он давил на сына, тем больше тот отдалялся. Но сейчас сын не отвел взгляд, не прошел мимо, он остановился посередине коридора и смотрел будто с сожалением или смятением, чего не бывало у него даже в детстве. Этот ребенок всегда отличался «взрослостью» и самоконтролем чуть ли не с пеленок. Гений клана Учиха, растерявший весь потенциал из-за межклановых распрей… А между тем он сам пророчил сыну великую и значимую судьбу.

— Отец… — Итачи взял себя в руки и вернул невозмутимость на лицо, но с дороги не ушел.

— Слушаю.

— Отец, ты, как и остальные, подозреваешь меня в смерти Шисуи? — Он нахмурился.

— Нет, конечно же, нет.

— А если я скажу, что он жив, ты поверишь мне?

— Да. — Фугаку подумал, что, возможно, Итачи тоже знает. Ведь в полиции все говорят, как он влез в спор между Хокаге и Данзо, чтобы защитить пойманную чужачку. А ее Фугаку видел в воспоминаниях Итачи из другой реальности. Он решил прощупать почву:

— Я тоже знаю, что Шисуи жив.

Итачи на мгновение растерялся, а потом его взгляд вновь обрел привычную твердость.

— Значит, он говорил с тобой?

— Говорил. — Фугаку сделал шаг к сыну. — Прости меня, Итачи, я взвалил на тебя неподъемную ношу.

— Отец… я… прости… — Его голос дрогнул, он нервно сглотнул.

— Не вини себя в том, чего не успел совершить. Мы не повторим ошибок наших других версий. Параллельный мир или будущее… Неважно. Я больше не позволю страдать моим детям.

— Спасибо, отец… — Сын судорожно выдохнул. — Но как ты предотвратишь восстание? Недовольства разрослись, их уже не остановить. Ты же сам говорил так.

— Для начала я разберусь с Яширо, — собственный голос прозвучал холоднее, чем Фугаку рассчитывал. — Тот, кто подогревал вражду по чужой указке, — предатель.

Итачи кивнул и, понизив голос, добавил:

— Но есть еще один человек. И с ним разобраться будет куда сложнее.

Фугаку понял, о ком речь.

— Да, с ним будет сложнее. И Хирузен нам в этом не поможет.

— Поможет. — Итачи выглядел уверенным. — У меня есть план.

* * *

Наама с тревогой всматривалась в окно, где вдалеке, в центре города, поднимались столбы пыли, взлетали в воздух щепки, светилось красное марево, доносились крики и откуда то и дело прилетали порывы шквального ветра. «Он обещал выжить, — упорно думала Наама, сжимая и разжимая кулаки. — Он обещал!» Всех жителей эвакуировали в убежище, но ее не взяли с собой. Старейшины проголосовали против. Из-за ее потенциальной связи с «Мадарой», потому что она чужачка и вообще просто на всякий случай. Сейчас, наблюдая за сражением издалека, она чувствовала себя как никогда одиноко. Итачи — ее проклятье и надежда на возвращение — сейчас сражался один против множества людей.

Даже думать было страшно о том, что случится, если Итачи погибнет и она останется одна в чужом мире. Несмотря на все заверения, Наама не могла отделаться от чувства, что никому тут не нужна — зачем напрягаться и выполнять обещания уже мертвому человеку? В лучшем случае ее просто выгонят на улицу, лишив средств на проживание. В худшем — избавятся, как от подозрительной иномирянки. Итачи должен ей собственную жизнь, поэтому на его слова надежда была. На других же нет. Какаши — приятный молодой человек, вежливый и отзывчивый. Может быть, он какое-то время даже будет подавать ей милостыню на улице, но не больше.

Красное марево от неизвестной техники отдалялось к краю деревни, когда вспыхнуло еще одно — светло-сиреневое. После очередного порыва ветра лопнули стекла, Наама едва успела отскочить. Пыль вихрем залетела в комнату, Наама закашлялась, но снова вернулась к окну. Казалось — если отвернется хоть на минуточку, случится непоправимое. Она пошла бы туда, но понимала — в разгар сражения там делать нечего. Поэтому все, что она могла сейчас, это набраться терпения и ждать.

Наама редко молилась Вселенной, но сейчас руки сами сложились в молитвенном жесте. В груди гулко билось напуганное сердце. «Вернись, пожалуйста, вернись…» — крутилось беспрестанно в голове.

Но тут позади раздался грохот — дверь слетела с петель. Наама вскрикнула от неожиданности, обернулась, не понимая, что же могло случиться, ведь сражение в другой стороне? И тут же замерла от страха. На пороге стоял человек с перебинтованным глазом. Данзо собственной персоной в сопровождении двух шиноби.

— Можно было постучать, — несмело пробормотала Наама, — я бы открыть.

Данзо хмыкнул.

— Кто ты на самом деле? — начал он грубым голосом с порога. — Сообщница Мадары? Какая у тебя роль в его плане? Мне доложили о всплеске чакры сегодня ночью.

— Не понимаю, о чем вы говорить, — скрестив руки на груди, Наама придала себе уверенный вид.

— Не прикидывайся дурочкой! Передаешь послания своему главарю? Какие у тебя способности? — продолжал он закидывать вопросами.

Наама сглотнула и вжалась в стену возле окна.

— Нет, я не помогать этот мерзкий тип. И я сама толком не знать, какие у меня способности! Это была случайность…

Данзо прищурился.

— Дерзкая девчонка! — бросил он и добавил уже более спокойно: — Если думаешь, что твои угрозы остались забыты, ошибаешься. Я не допущу, чтобы ты вернулась к своим и превратилась в настоящую проблему.

— Не поняла. — Наама в самом деле опешила. Да какое он имеет право запрещать ей возвращаться на родину!

— Я устраню потенциальную угрозу, — произнес он. — И лучшего момента не найти.

Он коротко кивнул. Один из подчиненных достал оружие и уверенным шагом направился к ней.

— Твое тело найдут на развалинах, никто ничего не поймет, — объяснил Данзо, хотя Наама поняла и без подсказки. Но ведь Итачи обещал, что никто не навредит ей тут! Какая ужасная ошибка… Даже Какаши нет рядом. — Хирузен носится с тобой, как с важной персоной лишь потому, что ты из другого мира… Смотреть тошно!

Наама хотела бы повторить то, что сделала неосознанно прошлой ночью, но проблема была именно в этом — она не понимала, как у нее получилось. Практически на грани сна ее подсознание среагировало правильным образом, сейчас же так не получится, Наама знала это. Ведь времени на раздумья и пробы не осталось. Рассчитывать можно было только на собственную реакцию. Да, надежда маленькая, но просто ждать смерти глупо. Наама напряглась, невольно задержав дыхание, и попыталась просчитать момент уклона. Мышцы напряглись, как перед сложным трюком, пальцы мелко задрожали.

Шиноби замахнулся, но руку с оружием остановили раньше, чем Наама отскочила. Взявшийся словно из ниоткуда юный Итачи встал на пути приспешников Данзо.

— Что ты делаешь? — произнес спокойным, но удивленным тоном нападавший. — Итачи, отойди сейчас же! — приказал Данзо. И в его голосе сквозил космический холод.

— Третий-сама приказал охранять эту девушку, — невозмутимо отчеканил Итачи и принял оборонительную стойку.

Наама выпучила глаза. Она не знала, что кто-то останется ее охранять. Но облегчение прокатилось по телу, Данзо ведь не пойдет против своего начальника. Или она ошибается?

— Разве защита деревни не в приоритете? — прищурившись, спросил старик. — Тратишь время на какую-то чужачку, когда на деревню напали…

— То же самое могу спросить и у вас, — не отступал Итачи.

— Моя задача: находиться в тени деревни, выполняя то, что никто не оценит, — спокойно объяснил Данзо. — Эта девушка опасна. Вернувшись в свой мир, она может навлечь беду на наш. Итачи, прежде ты подавал большие надежды. Что с тобой стало?

Он кинул взгляд на Нааму, потом снова на Итачи.

— Что ты увидел в голове этой девчонки? Что заставило тебя думать о ней больше, чем о собственной родине? — Проклятый старик не унимался. — Сегодня у тебя есть шанс показать всем, на что ты способен, а ты тратишь время на нее.

— Я всего лишь рядовой шиноби и выполняю приказы, — в его голосе послышалось осуждение: — И вам бы не мешало, вы все-таки не Хокаге.

Наама охнула. Что происходит? Она помнила, с каким почтением юный Итачи склонял голову перед этим стариком в резиденции Хокаге. Что же он делает сейчас? Данзо хмыкнул.

— Что ж. — Он был явно раздражен, но отступил на шаг и кивнул своим людям.

Человек в белой маске отошел.

— У тебя странный взгляд. Итачи, ты ненавидишь меня?

— Вы — причина смерти Шисуи, ведь так? — внезапно выпалил Итачи.

Расслабившийся было Данзо, напрягся.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что Шисуи умер по вашей вине, — громче повторил Итачи.

— Думай, что болтаешь, глупый мальчишка! — закричал Данзо.

Но того уже было не остановить.

— Прежде чем Шисуи пропал, разве он не сбежал из вашей резиденции с раной на лице?

— Что? — прошипел Данзо.

Наама не понимала, что происходит. Ведь нельзя рассказывать этому человеку о том, что происходит на самом деле. Надо было срочно что-то предпринять. Просто заткнуть рот Итачи она не сможет, да и выглядеть это будет, самое меньшее, подозрительно.

— Ты вырвал его глаз, — тем временем отчеканил холодным тоном Итачи, окончательно отбросив манеры. — И забрал себе. Разве нет?

— Какие у тебя доказательства, мальчишка? — прошипел Данзо.

Двое его подчиненных медленно обходили их полукругом. Наама больше не могла терпеть, надо было отвлечь всех от Итачи, да и его самого тоже. Этот разговор явно ни к чему хорошему не приведет. А если продолжится в том же духе, Данзо может узнать о настоящем плане «Мадары».

Ничего путного в голову не приходило, Наама мельком оглянулась и набрала побольше воздуха в легкие. Понадеявшись, что у дерева внизу достаточно крепкие ветки, и больше не раздумывая, она прыгнула в окно.

Зеленые тонкие сучья встретили неласково, ударив по рукам и лицу. Только натренированная в танце ловкость помогла не свалиться головой вниз и бесславно свернуть шею, а схватиться руками за более или менее крепкую ветку.

— Куда собралась? — раздался голос сверху, а в следующий миг Наама услышала жужжание над головой, сливающееся в равномерный гул.

Вокруг нее летал рой мелких черных жучков.

— Ах! — Она отцепила руки, надеясь оказаться внизу, чтобы поскорее убежать из этого места к центру деревни.

Пусть сражение еще в разгаре, но там много людей — Данзо не посмеет творить, что вздумается, у всех на виду. Но Наама не долетела до земли, а была подхвачена жуками. Мелкие, слегка колючие они щекотали кожу и держали ее на весу, точно в коконе.

— Мамочка! — От омерзения Наама едва не лишилась чувств.

— Суирьюдан но Дзюцу! — раздался вскрик Итачи, и ее тут же с головы до ног окатило водой, да такой сильной струей, что Наама рухнула на землю. Впрочем, жуки тоже намокли и отвалились.

Хоть она неудачно подвернула ногу, тут же вскочила, а Итачи уже стоял перед ней, готовый сражаться.

— Оставайся на месте! — скомандовал он. — Не вздумай отходить от меня!

Руками он сложил с молниеносной скоростью какие-то знаки, а потом выдул небольшие огненные шары, заставив обоих приспешников отступить.

— Шисуи ты так же не позволил уйти? — Итачи повысил голос, вскинув голову в сторону стоявшего в оконном проеме старика.

Наама хотела закричать, позвать прохожих на помощь — ведь они выбрались на улицу в конце концов, но вспомнила, что люди ушли в убежище. Как удивительно удачно подобрал время этот фанатик!

— Итачи, в тебе достаточно тьмы, и мне нравилось это, — проговорил холодным тоном Данзо. — Я надеялся, что мы сработаемся. Мы могли стать отличной командой, крепкими корнями, которые поддерживают могучее и цветущее древо Конохи. Но я ошибался. — Его голос понизился. — Ты Учиха. А, получается, все Учихи рано или поздно проигрывают своим эмоциям… Исключений нет. — Он преувеличенно грустно вздохнул и добавил еще более холодно: — Убить обоих!

Итачи оттолкнул Нааму, та привалилась спиной к дереву и с ужасом наблюдала, как, складывая жесты руками, люди управляют стихиями и вытворяют смертельные фокусы. Смертельные, потому что одна единственная ошибка или промедление могли стоить жизни. Атаки задевали здание, рушили его, жгли, обливали. В промежутках между огнем, водой, ветром и жуками, шиноби сталкивались в рукопашной, выбивая искры оружием. В какой-то момент в Нааму полетел кунай, брошенный самим Данзо, но Итачи успел отбить его, правда подставился под удар сам — дугой кунай воткнулся ему в плечо.

Не успела Наама ахнуть, как парня тут же схватили жуки, развели руки в разные стороны. Итачи повис, распятый в воздухе. А потом Данзо оказался рядом с ним так быстро, что Наама вздрогнула. Она видела их лишь сбоку, но то, что делал Данзо, было очевидно, хоть и до жути неестественно.

— Не надо, пожалуйста! — крикнула она, срывая голос. — Не делать это!

Итачи дернулся, закричал. Наама закричала вместе с ним и зажала рукой рот от ужаса и омерзения. Данзо отступил. В его руке, вопреки всем законам логики, лежал человеческий глаз, а по правой щеке Итачи ручьем текла кровь.

У Наамы перехватило дыхание, ее затошнило. Она попросту отказывалась верить в то, что видит, — все это напоминало сюжет сюрреалистичной виртуальной игры. Хотелось бежать так далеко, как только возможно. Но она не успела и сдвинуться с места, ее тут же захватили жуки и плотнее сжались вокруг горла.

— Постой, Сугару, — произнес Данзо, и Наама наконец смогла вдохнуть.

— Зададим нашей гостье парочку вопросов. Вдруг она стала разговорчивее? Но прежде…

Старик отмотал повязку на руке, обнажив страшного вида и неестественного расположения «веки», скрывающие глаза прямо под кожей. Настоящие глаза, вживленные в руку. Это ли не чудеса трансплантологии?!

В момент, когда он почти вставил глаз себе в открывшееся углубление, тот вместе с окровавленным стонущим Итачи разлетелся черными воронами.

— Данзо, остановись! — раздался позади неожиданно голос Хокаге. — Квартал под барьером, сбежать тебе не удастся.

Наама скосила взгляд, так как повернуться не давали жуки. Оказывается, к ним быстро приближались несколько человек во главе с начальником деревни.

— Данзо, ты осужден и будешь заключен под стражу! — Хирузен шел быстрым шагом прямо к нему. Его потрепанная и пыльная одежда говорила о том, что он побывал в бою. И только теперь Наама осознала — звуки сражения вдалеке стихли.

Данзо зашипел, выругался и злобно зыркнул на своих подчиненных. Те тут же склонили головы с тихим:

— Простите, Данзо-сама, они скрывали чакру, мы не заметили их приближения!

— Ты перегнул палку. — Голос Хирузена звучал печально.

Данзо поднес руку к повязке, намереваясь, видимо, снять ее, но появившийся позади Итачи перехватил ее. На юноше не осталось ни следа от раны. Значит, это был не он? Но что же тогда? Иллюзия?

— Данзо, подчинись или мне придется объявить тебя врагом деревни без суда! — крикнул строго Хирузен. — Отпусти девушку!

Сугару — шиноби, управляющий жуками — махнул рукой, и Наама наконец свободно задышала.

Она смотрела на Хокаге и готова была хоть сейчас кинуться ему в ноги и благодарить за спасение. Она сбилась со счета, сколько раз уже успела проститься с жизнью. Но сил хватило только на то, чтобы привалиться спиной к дереву и прошептать:

— Мамочки…

А потом она увидела, что по улице еще идут люди, а впереди — Шисуи, держащий на руках Наруто, то ли бессознательного, то ли спящего. По крайней мере, Нааме хотелось надеяться на то, что с мальчиком все в порядке.

— Так ты все-таки сбежал… — прошипел Данзо, тоже увидев его, и сурово посмотрел на Хокаге. — Хирузен, не совершай ошибку! Ты понимаешь, к чему все может привести? Учихам нельзя доверять, они уничтожат деревню!

— Нет, Данзо, не в этот раз, — проговорил хрипло Хирузен и кивнул своим людям.

Наама с облегчением прикрыла глаза. Неужели обошлось? Данзо подошел ближе к Хокаге и прошептал тихо, но она все равно услышала:

— Как ты оказался тут?

— Сусаноо Фугаку-сана разрушило твой барьер, Данзо.

— Сусаноо? — Данзо скосил взгляд на человека с черными волосами рядом с Хокаге, который стоял с хмурым видом, скрестив руки на груди. — С каких пор у тебя мангекё? Ты понимаешь, Хирузен, что происходит? Они скрывают свою силу от деревни даже на миссиях.

— Я скрывал мангекё даже от собственного клана, — прозвучал в ответ низкий холодный голос. — Потому что до последнего не хотел войны.

* * *

— Обито, — шипящий глухой голос раздался в тишине пещеры внезапно. Зетцу, как всегда, появлялся без предупреждения. — На Коноху напали.

— Что? — Обито подумал, что ему послышалось. Свиток с тайными запретными техниками страны Дождя выскользнул из рук и упал на пол, скрутившись. — Кто напал?

— Тот сумасшедший, кто грозился уничтожить Скрытый Лист два дня назад, — хихикнул белый Зетцу.

— Вот как… — Обито пока не понимал, как к этому относиться. Но в груди неприятно царапнула ревность. Хотя, если этот чокнутый сделает за него работу, будет даже лучше. Обито глянул на непривычно задумчивого Зетцу.

— Выходит, это был не просто розыгрыш, чтобы выманить меня. — Обито вертел в руках кунай. — Он в самом деле попытался имитировать Мадару. Но кто вообще знает, что человек в маске — Мадара? Те, кто лично видели, как я захватываю Кьюби, мертвы. Они даже поговорить ни с кем не успели.

— Понятия не имею, — беззаботно хмыкнул белый Зетцу.

— Жаль, что не вышло захватить вчера ту девчонку, о которой ты мне рассказывал, — вздохнул Обито. — Думаешь, они как-то связаны?

— Мой человек доложил, что появились нарушители накануне всех этих событий, потом ты видел ее в окрестностях Конохи. Что она там делала? Все это выглядит подозрительно для простого совпадения.

— Да, она будто ждала кого-то.

— Ждала, хм… — Обито вспомнил, как она оттолкнула его внезапно возникшим барьером. — Ты говорил, она не шиноби.

— Да, выглядело так, словно она не умеет держать в руках оружие.

— А у меня сложилось иное впечатление.

— Вот как… — подал голос черный Зетцу. — Но теперь она тебе без надобности, «Мадара» показал себя. Осталось только наблюдать.

Обито встал, прошелся по пещере, а потом с подозрением глянул на своего «напарника».

— Ты же воля Мадары, Зетцу, тебя должен был задеть такой наглый обман.

На черной половине лица расплылась белая улыбка.

— Нашему плану самозванец не помешает. Рано или поздно, страны узнали бы и про Акацки, и про Мадару.

— Не забывай, — Обито скрестил руки на груди, — мы даже одного джинчуурики не захватили. Если информация распространится, можем и не успеть.

— Зря переживаешь, страны слишком разобщены, чтобы противостоять нам по одиночке, а по отдельности им нас не достать.

— Хм, вероятно, ты прав, — хмыкнул Обито. — Пойду гляну, что происходит в Конохе.

— Только быстрее, после нападения барьер восстановят в ближайшее время, — прокомментировал черный Зетцу.

«Мадара» материализовался немного на отшибе, нарочито рядом с местом, где встречал ночью странную девушку. Выглянув из тени между домами, он выругался — опоздал. Кажется, все самое интересное уже закончилось. И почему Зетцу так поздно оповестил его?

На улицах царило ликование, люди праздновали победу — веселились вместе представители разных кланов, мирные граждане и даже полиция Конохи. Говорили, Мадара напал на деревню без Кьюби, потому что Наруто, как оказалось, выкрали. Поисковый отряд при помощи одного полицейского обнаружил пещеру, окруженную ловушками и барьерами, в которой прятали Наруто и раненого связанного Шисуи.

Мадара, видимо, куда-то отлучился в то время. Прекрасно понимая, что против Мадары им не выстоять, они спрятались в лесу, создав барьер, скрывающий чакру. Дождавшись дня Х, который указал Мадара в своем ультиматуме, один из членов группы вышел из укрытия и направился в деревню на разведку. Увидев идущее во весь разгар сражение, он вернулся, чтобы забрать свою команду из леса, ведь если Мадара напал сам, значит, он не ищет беглецов.

Сам же бывший глава Учиха был в бешенстве во время нападения. Он атаковал с такой яростью и неистовством, что никто не мог сдержать его, а когда активировал чудовищную технику Сусаноо, все сомнения, что это мог быть не Мадара, отпали. Но общими усилиями, в частности, благодаря Сусаноо главы клана Учиха, удалось сильно ранить врага и вытеснить из деревни.

Потом выяснилось, что считавшийся погибшим Учиха Шисуи действительно чуть не умер. Шимура Данзо забрал один его глаз и хотел забрать второй, а потом убить. Парень не знал, что делать, подкинул записку и убежал в лес, где собирался покончить с собой от безысходности. Но его захватил Мадара до того, как Шисуи прыгнул со скалы.

Поначалу к словам Шисуи отнеслись с недоверием, но потом несколько людей стали свидетелями, как Данзо пытается сделать то же самое с Учиха Итачи. Данзо взяли под стражу и осудили.

Обито прятался в тени между зданиями, слушал, что болтают граждане, и едва сдерживал гнев. Его обвели вокруг пальца, словно мальчишку. И почему он проигнорировал появление этого «лже-Мадары» после его заявления? Хотя что бы он мог сделать? Напасть сам? Нет, сейчас не время. У него был план, и он придерживался его, ожидал, когда Коноха растерзает сама себя изнутри. Готовил себе место в первом ряду на это знаменательное событие. Но все перевернулось с ног на голову.

Кто же этот загадочный Учиха, сумевший имитировать самого Мадару? Да еще с мангекё и с завершенным Сусаноо… Как удобно все сложилось для Конохи. Пусть разрушений немерено, но жертв нет, лишь раненые. Кьюби возвращен в деревню, жители сплотились против общего врага, квартал Учиха разрушен, главный противник Учих уличен в преступлении, а выйти на связь со шпионом Яширо не удается с прошлого вечера.

Если вначале Обито думал, что подражатель, выдвинувший ультиматум целой деревне, просто псих, хоть и непонятно, откуда он взялся, то сейчас стало ясно — это чей-то тщательно спланированный ход. Кто-то предотвратил гражданскую войну, причем раскрыв личность «человека в оранжевой маске» до того, как он вышел из тени. Теперь это заставит их быть настороже. Кто бы это ни был, он сильно испортил планы. Обито сжал кулаки. Этот кто-то поплатится!

Пусть сейчас он не в состоянии напасть на Коноху, но придет время…

Среди ликующих жителей взгляд выцепил уже знакомую девушку с длинными серо-розовыми волосами. Она сидела на обвалившейся балке, что-то рассказывала, активно жестикулировала рядом с очень вовлеченным в беседу Какаши. Обито стиснул зубы до скрежета. Когда-то этот человек был его другом, но он не уберег Рин — их напарницу, единственную любовь Обито. Своими глазами он видел, как Какаши убил ее. Сам. Возможно, его вынудили, возможно, была сложная ситуация. Но Какаши должен был уберечь ее, просто обязан! Если бы Рин была жива, Обито стоял бы сейчас рядом с ними и так же радовался восстановлению мира в деревне…

Но Рин нет, а человек, который должен был ее защитить, сидит и мило болтает с другой. Нет, этот мир прогнил насквозь. Мир, в котором хорошие, прекрасные люди, как Рин, умирают рано, а лицемеры, вроде Какаши, остаются. Это он-то построит светлое будущее? Обито едва не расхохотался. Не бывать этому никогда! Такие люди не в состоянии привести человечество к миру. Есть только один способ…

Вечное гендзюцу, где в грезах каждого исполнятся именно его мечты. Но прежде, чем это случится, свершится месть над Конохой. Мир познает боль и отчаяние!

Ничего, пусть не вышло с восстанием и гражданской войной, выйдет с другим. Пейн пока слишком осторожен, но можно и подождать. А пока надо отыскать этого проклятого «Мадару» и с пристрастием допросить его. В конце концов прощать такую наглость Обито точно не собирался.

Наама сидела на обвалившейся балке здания, которое разрушили приспешники Данзо с юным Итачи во время сражения. Вокруг уже собралось много народу, все обсуждали недавние события, но Наама не слушала. Она описывала Какаши, что довелось пережить ей самой.

— Ты представлять! — Она махнула руками. — Он вырвал глаз мальчишке! Итачи же совсем юный! Какой ужасный старикашка!

Наама постаралась передать, как Данзо это сделал, и ее саму передернуло. До сих пор перед глазами стояло хищное выражение лица человека, зовущего себя «главнокомандующим». Он причинил страшную боль не просто своему подчиненному, а несовершеннолетнему! Да это настоящий маньяк, как его к власти допустили вообще?

— Но ведь все в порядке, это был лишь клон, — сказал Какаши приободряющим тоном. — Настоящий Итачи здоров.

Наама усиленно замотала головой.

— Но как так? Я ведь видеть своими глазами! У Итачи текла кровь по лицу, ему быть больно на самом деле! Это какая-то иллюзия?

— Теневое клонирование. — Какаши улыбнулся и, сложив руками несколько символов, внезапно «раздвоился» прямо на глазах.

Наама вскрикнула, зажала рот рукой, но взяла себя в руки. Наверняка это искусная иллюзия. Она потянулась вначале к одному Какаши и слегка ущипнула его за бедро, потом то же самое проделала со вторым. Оба оказались совершенно реальны на ощупь.

— А-а-а! — вскрикнула она снова, перестав себя контролировать. — Тебя теперь двое!

Тот Какаши, что появился минуту назад, смущенно почесал затылок и тихонько рассмеялся.

— Так работает техника клонирования, — проговорил первый.

— Ты чувствовать, и ты тоже? — Наама с сомнением оглядела обоих «Какаши».

— Да. — Они синхронно кивнули.

— Если ты причинишь сильный вред моему клону, он исчезнет, — пояснил Какаши-один. — Вот так.

И второй лопнул точно воздушный шарик, оставив после себя белые клубы не то пара, не то газа. Наама, наверное, с минуту молча разглядывала следы, которые остались на песке после исчезновения «клона».

— Хм… — Интересные мысли пришли в голову. — Это получаться, можно такие клоны использовать в любой сфере жизни? Не только ведь в бой?

Какаши пожал плечами.

— Вполне, — кивнул он и сел рядом.

— М-м-м, надо же… — Наама прищурилась, и попыталась представить в деталях некоторые подробности. — А скажи, девушки тоже уметь так?

Какаши кивнул. Наама повернулась к нему, сгорая от любопытства.

— А скажи, ты пробовал с девушкой, когда… — начала было она, но увидев его округлившиеся в полном недоумении глаза, осеклась. Она совсем забыла, что в этом мире люди не такие открытые, как в ее родном.

— Ой, простить… — Наама не знала, куда себя деть от стыда. Будь на месте Какаши любой ее знакомый или знакомая, ответили бы без колебаний, но тут ведь другие обычаи… «Что же я болтаю! — Она отсела от Какаши и вжала голову в плечи. — Вот глупая!»

— Н-ничего. — Какаши почесал затылок и уставился себе под ноги.

Наама вздохнула. Расслабиться получилось лишь на короткое время. Недавнее происшествие вновь встало перед глазами.

— Но ведь Данзо тогда не знал, что перед ним клон, — вернулась она к прежней теме беседы. — Он думал в самом деле, что делать это! Он рвал его глаз… Натурально… Почти с улыбкой на его гадкий лицо!

Какаши тихо рассмеялся, а потом серьезно добавил:

— В нашем мире неважно, взрослый ты или нет, у шиноби нет возраста.

Наама скривилась.

— Отвратительное место, мне такой не нравится.

— Мне тоже. — Какаши кивнул. — И постепенно, но мы обязательно придем к миру. Даже сейчас лучше, чем было десятилетие назад. Так что я с уверенностью могу сказать, что наше общество развивается, хоть и непростительно медленно.

— А что вам мешает идеал сделать живым здесь и сейчас? — Нааме казалось все настолько очевидно, что она не могла понять, какие могут возникнуть трудности.

Какаши почесал затылок.

— Много чего мешает… Накопленная десятилетиями ненависть, недоверие. Войны, нехватка людей, способных сражаться. Рождаемость едва покрывает смертность, многие шиноби не успевают достаточно повзрослеть, чтобы завести собственных детей, а дети не успевают вырасти и отправляются на миссии совсем неумелыми.

— Ужасный место… — Наама покачала головой. — Хочу домой.

— Представляю. Хоть мельком, но Итачи показал твой мир. Я бы тоже хотел жить в таком.

— Тогда стань Хокаге и измени свой. — Наама хлопнула его по плечу. — Все в твоих силах.

Какаши рассмеялся.

— Ладно, Наама, может быть, ты голодна? — спросил он, когда успокоился.

А потом посмотрел на нее внимательно и вытянул из кармана небольшой платок.

— У тебя царапины на лице, — сказал Какаши и протянул ей платок. — Давай, сходим к медикам.

Наама помотала головой, вздохнула и аккуратно промокнула ссадины на правой скуле и лбу. Можно сказать, она еще легко отделалась.

— А вот от поесть я точно не отказаться, — кивнула она.

— Тогда идем. — Какаши встал.

Она поднялась следом и тихо вскрикнула, нога подвернулась — все-таки повредила.

— Вот издевательство!

— Что такое? — Какаши обернулся.

— Кажется, мне все же надо к медик. — Она пожала плечами и попыталась сделать еще шаг, но наступать было слишком больно.

— Идем. — Какаши подошел и перекинул руку Наамы через свою шею.

Они медленно поковыляли по улице. Когда отошли от разрушенного дома, Какаши вдруг повернулся и уставился в узкий проход между уцелевшими домами.

— Что такое? — Наама судорожно вцепилась в ворот его зеленой безрукавки, с ужасом представив роящихся черных жуков.

— Ничего, — произнес Какаши тихо. — Идем.

— Какаши. — Когда они вышли из толпы и побрели по тихой улице, Наама наконец решилась спросить то, о чем давно хотела. — А как он? Говорят, его ранили?

Какаши кивнул.

— Да, но он жив. Поисковые отряды рыщут повсюду, но Шисуи заранее установил барьер вокруг пещеры. Его не должны обнаружить.

— А если все-таки они найти его?

— Думаю, Итачи сумеет сбежать. Я видел, на что он способен.

— Но, если он ранен, кто его будет лечить?

— Шисуи отправится к нему, когда все немного поутихнет.

— А ты мог бы… Мог передать Шисуи, чтобы он передать ему… — сбивчиво пробормотала Наама, опять не понимая, откуда взялось нахлынувшее внезапно смущение при мыслях об Итачи. — Пусть возвращаться скорее!

— Конечно, он вернется к тебе, — ответил Какаши приободряющим тоном, а потом добавил тише: — Думаю, он вернется к тебе хоть с того света.

«С того света… — вторила мысленно его словам Наама. — О чем он? Что за странная фраза?» Но решила, что модулятор просто что-то не так перевел и отвлеклась на мысли об Итачи. Он опять сыграл злодея, его будут искать, ему придется прятаться какое-то время. Значит, ее пребывание в этом мире затягивается. С одной стороны, это плохо, а с другой, Наама уловила приятное волнение, ведь теперь, когда Данзо под стражей, наверняка она сумеет лучше изучить этот мир. И поймав себя на этих мыслях, сразу разозлилась, надо же, как она теперь думает! Весело ей, видите ли, из окон прыгать и лицезреть смертоубийства. «Входишь во вкус, Наама?» — поругала она себя и стукнула свободной рукой по лбу.

— Что такое? — Какаши удивился.

— Кгхм… А где я теперь буду жить? — быстро нашлась Наама. — И все мои сувениры… Остался только этот.

Она достала из кармана кошелек в форме лягушки и обреченно вздохнула. — Столько деньги на ветер!

— Не волнуйся, Третий не оставит тебя без крыши над головой. А сувениры мы купим еще.

— Спасибо! — Наама улыбнулась.

* * *

Шаги отдавались эхом от холодных стен на нижнем уровне тюрьмы Конохи. Фугаку остановился перед последней одиночной камерой. Прежде чем войти, он с минуту колебался. Он привык доверять своему клану, своим людям. Но один из них связался с врагом за его спиной. Что теперь делать? Как поступить с ним?

Оглушительно громко в подземельной тишине щелкнул замок и дверь со скрежетом отворилась. В углу сидел растрепанный Яширо. На его лице читался неподдельный страх.

— Фугаку-сама… — пробормотал он пересохшими губами.

Фугаку вошел. Он не боялся, что Яширо использует шаринган против него. Опробовав в деле свой мангекё, теперь он был уверен в его силе. Впрочем, Яширо и не собирался нападать. Он упал на колени, наклонился, коснувшись лбом пола.

— Я достоин смерти, — дрожащим голосом произнес он, не поднимая головы.

— Да. — Фугаку смотрел на него сверху вниз.

— Пожалуйста… — продолжил Яширо. — Только не говорите моей семье.

Фугаку тяжело вздохнул. Простить, позволить жить и ждать от него очередного предательства или избавить клан и деревню от потенциальной опасности, но смотреть в глаза его родным, зная, что это он убил их кормильца? Как же тяжело лишать жизни своих людей собственными руками… А ведь Итачи сумел уничтожить весь клан, своих родителей, чтобы искоренить угрозу для деревни. По телу пробежал холод, грудь сдавило резкой болью. «Бедный мой мальчик… Как же ты страдаешь…» — подумал Фугаку и присел рядом с Яширо. В память о том, что он увидел в воспоминаниях своего взрослого сына из другой реальности, он должен прервать жизнь этого человека.

— Яширо, — хрипло произнес он. Как же все-таки тяжело. Яширо вспыльчивый, но исполнительный шиноби, с ним они воевали плечом к плечу. Но ради дисциплины, ради собственных сыновей, ради мира в деревне и стране Огня он должен…

Тот поднял голову.

— Я не скажу никому о том, что ты был связан с Мадарой, — начал Фугаку. Он придумал, что делать. — Но отправлю тебя на заведомо смертельную миссию, как только такая появится. До тех пор можешь вернуться к своей семье. Ты согласен на такой приговор?

Яширо обреченно сглотнул.

— С-согласен, — произнес он дрожащим голосом и низко опустил голову. — Благодарю за оказанную честь.

* * *

На совете было непривычно тихо. Кохару и Хомура сидели и хмурились уже полчаса. Хирузен нервно расхаживал по кабинету. От количества навалившихся проблем пухла голова, и самым главным ударом для него стало известие о том, что Данзо вживлял в свое тело шаринганы Учих, причем не гнушаясь идти на убийство собственноручно. Собирался убить Учиху Шисуи! Юношу, который готов был использовать техники мангекё на собственном клане для урегулирования конфликта. Юношу, который служил Конохе всем сердцем! А Итачи? Он шпионил на родной клан, готов был на любые миссии ради мира в деревне. Они были преданы Скрытому Листу, преданы Хокаге и самому Данзо. Как мог он поступить так жестоко?

— Он слишком далеко зашел. — Хомура будто высказал мысли, которые крутились в голове Хирузена. — Спускать такое нельзя.

— Согласна. — Кохару тоже вышла из задумчивости. — Но Данзо был нашей поддержкой многие годы. Именно он брал на себя ответственность за темную сторону деревни. При вынесении приговора мы не должны забывать об этом.

— Хокаге-сама это и без того помнит, — недовольно бросил Хомура. — Но это можно отложить, сейчас лучше перейдем к другому вопросу. Квартал Учиха вместе с их тренировочной базой разрушен.

— Пока переселим нуждающихся в центр, где есть свободные жилища. — Хокаге подошел к окну, откуда частично были видны разрушения.

Все вышло по плану. Итачи из будущего в самом деле никого не убил. Чуть позже кто-нибудь обязательно задастся вопросом, как им так несказанно повезло, надо будет позже продумать правдоподобную легенду.

— Фугаку Учиха проявил себя, как истинный шиноби Конохи, — начал аккуратно Хирузен. Да, сейчас рядом нет Данзо — рьяного противника Учих, но советники долго занимали его позицию, кто знает, как отреагируют на предложение о том, чтобы приблизить главу самого проблемного клана.

— Фугаку, значит… — Кохару потерла подбородок. — Но ведь совсем недавно от него исходила угроза.

— Согласен, — вторил советник. — Надо наблюдать за ним лучше. Да, сейчас все сплотились против общего врага, но не возьмутся ли Учихи за старое?

Хирузен вздохнул и прикрыл глаза. Как он и предполагал, советники не доверяют клану.

— Но нам теперь известно, что Мадара влиял на настроения клана изнутри, и Шимура Данзо не способствовал миру своими действиями. — Хирузен сел в кресло и внимательно всмотрелся в своих верных помощников. — Предлагаю дать Учихам шанс.

— Шанс? — Кохару изогнула брови. — Что вы подразумеваете под этим, Хокаге-сама? Их и так никто не собирался притеснять.

Настало время для самого сложного.

— Я думаю, мы должны приблизить Фугаку к себе, дать ему более значимую должность, чем капитан полиции.

— Разве капитана недостаточно?

— Фугаку явно проявил себя лучше всех во время нападения врага. Благодаря ему практически не было жертв, так отчаянно он защищал всех жителей Конохи, не только своих. Думаю, будет несправедливо оставить его без награды.

— Но как же недавние настроения?! — повысила голос Кохару.

— И как быть с остальными главами кланов?

Хирузен опять прикрыл глаза. Что ж, придется поработать над этим дольше, чем хотелось бы. Но он собирался сдержать слово, данное «лже-Мадаре», если уж не всецело, то хотя бы частично.

* * *

Шисуи стоило немалых трудов проскочить между постами и дозорами. Войдя в темную холодную пещеру, он не сразу нашел Итачи. Его присутствие он чувствовал, но тот явно не желал показываться. Лишь разведя огонь, Шисуи увидел сидящего в дальнем углу Итачи. Его руки свисали вдоль тела, голова была запрокинута и касалась затылком стены. Рядом валялась треснутая оранжевая маска.

— Итачи. — Шисуи позвал его, тот медленно открыл глаза, но не пошевелился.

Шисуи подошел к нему и сел рядом.

— Ты как?

— Бинты есть? — слабым голосом ответил вопросом на вопрос Итачи. — И вода…

Шисуи тут же достал флягу и перевязочный материал. Итачи был бледный, губы его посинели. Плащ оказался порван на повязки.

— Тебе сильно досталось, — произнес Шисуи, глядя, с какой жадностью Итачи пьет воду. — По правде говоря, в какой-то момент я подумал, что они и вовсе убьют тебя. Даже твой отец… Ты ведь говорил с ним, как и планировал?

— Да. — Итачи вернул флягу. — И мы договорились именно об этом. Ради своих детей он должен был нападать на меня с желанием убить.

Шисуи убрал остатки воды и помотал головой.

— Как ты позволил себя достать? Зачем?

Итачи хмыкнул.

— Третий дал мне сохранившиеся свитки с записями стиля боя Мадары. Признаюсь, это совершенно неудобный для меня стиль. К тому же…

— Ах да. — Шисуи грустно улыбнулся. — Тебе приходилось сосредоточиваться на каждой атаке, чтобы никого не убить. Должен сказать, все прошло, как мы и задумали. Только трое в критическом состоянии, много раненых, но пока ни одной смерти. Этот результат однозначно лучше, чем в твоем прошлом.

Итачи с облегчением выдохнул.

— Тебе нужна помощь ирьенина.

— Обойдусь. — Итачи стянул грязную порванную рубашку, поморщился и начал разматывать повязку на груди. — Расскажи, что происходит в деревне.

Шисуи помог освободить рану и тяжело вздохнул. Все-таки без помощи обойтись не выйдет. В таком случае надо подумать, кого лучше попросить. Может быть, кого-то из АНБУ?

— Пока трудно судить точно, но на данный момент ситуация улучшилась. — Шисуи принялся обрабатывать его раны. — Ты метко попал в квартал Учиха, больше половины домов разрушена. Семьи переселят в город, это точно. Твоего отца сейчас считают героем, некоторые поговаривают, что теперь ему дадут должность главнокомандующего вместо Данзо. По крайней мере все Учиха на это уповают.

— Вместо? А что с Данзо? — Итачи вскинул удивленный взгляд.

— А да. — Шисуи улыбнулся. — Произошли некоторые события, в результате которых Данзо был осужден самим Хокаге. Итачи наслал иллюзию на одного из подчиненных Корня, чтобы тот убедил прийти Данзо к Нааме в дом во время сражения вместо того, чтобы захватить ее в плен. Конечно, Наама не стала отвечать на его вопросы, и Данзо решил убить ее. Итачи прятался рядом и ждал. Потом он вынудил его напасть и на себя. Но до этого они с Фугаку-сама условились, что тот в определенное время, когда прилетит посланник ворон, направится к гостинице Наамы. Такой же ворон пришел и к Хокаге. Они застали Данзо с поличным как раз в тот момент, когда он вырвал глаз у клона Итачи. Не думаю, что теперь Данзо легко отделается.

— Вот как… — Итачи поморщился, когда Шисуи затянул потуже новую чистую повязку. — Он так и не усидел спокойно…

— Он — это ведь ты, Итачи. — Шисуи улыбнулся.

Глядя на друга сейчас, Шисуи подумал, что, должно быть, ему полегчало теперь, когда судьба клана и судьба деревни на пути к переменам. Но, присмотревшись к его спокойному, почти безразличному лицу, понял, что это не так. Итачи отчаянно хотел изменить судьбу клана Учиха хотя бы в этой реальности, в его же прошлом не поменялось ничего. Он точно так же видел смерть своего друга, точно так же вступил в сговор с врагом, чтобы ценой жизней соклановцев сохранить мир в Конохе и стране Огня. Его прошлое полно боли и ненависти, и никуда они не денутся из его души.

Шисуи хотелось как-то утешить, подбодрить друга, но он понятия не имел, что сказать. И потому просто положил руку поверх замотанной повязки на его плече.

— Итачи, спасибо… Я твой должник. — Шисуи склонил голову. — И не только я, все мы.

Итачи вздохнул и свободной рукой приподнял его за подбородок. Он слабо улыбался и бегал взглядом по его лицу.

— Я счастлив видеть тебя живым, Шисуи, — проговорил он. — Разрушь остальные стены между деревней и кланом, стань Хокаге, ты сможешь, я верю в это.

Шисуи улыбнулся в ответ и аккуратно обнял непривычно взрослого друга.

— Я перевяжу тебя, но этого мало, нужна специальная помощь. — Шисуи отстранился и промокнул рукавом предательски намокшие глаза.

— Что ж, ладно, — сдался Итачи и добавил с легким волнением в голосе: — Как Наама?

— Кажется, ей немного досталось, — ответил Шисуи. — Видел, Какаши повел ее в больницу.

— В больницу… — Итачи дернулся. — Шисуи, я ведь обещал, что она не пострадает. Я должен увидеть ее.

— Отлежись несколько дней.

— Нет, я должен… — Итачи с трудом поднялся на ноги.

— Ну куда ты в таком виде? — Шисуи насильно усадил его обратно, благо Итачи находился не в том состоянии, чтобы сопротивляться. — Давай вначале займемся твоим здоровьем.

* * *

Наама полночи не могла заснуть. Нога и царапины уже не болели, но она ворочалась и не находила себе места. На этот раз ее поселили в гостинице в одном из самых крупных жилых районов, и шум с улицы мешал сосредоточиться на сне. Некоторые жители праздновали допоздна несмотря на то, что часть деревни была разрушена, и многие ютились по гостям и в общих домах. Сама Наама обитала в крошечной комнатушке, но ей пообещали, что это временное неудобство.

С нее даже сняли круглосуточное наблюдение, что с одной стороны радовало, а с другой — пугало. Если тот в маске вернется? Но Какаши заверил, что изменен барьер, и никто не проникнет незамеченным, не зная внутреннего пароля.

Наама смотрела в потолок и думала, что, когда вернется домой, с удовольствием расскажет о своих приключениях. Тогда уже не будет смысла скрывать настоящую родину Итачи и то, как он появился в ее доме. Она представила вздыхающую маму, сердито качающего головой отца, возмущенно махающего руками Гиониса, восторженно смотрящую Мионису… Когда Наама вернется, она обнимет всех их крепко-крепко, и, наверное, переедет жить к Гионису, пока родители не утрясут организационные вопросы с переводом на работе. Оставаться одной больше не хотелось. Более того, когда вернется, она вообще не будет никуда ходить, кроме работы.

Если вернется…

Стало совсем невыносимо лежать, и она села, включив настольную лампу. Напротив кровати на стене висело зеркало, и в нем Наама увидела растрепанную и уставшую девушку в старой, застиранной бежевой пижаме, совсем не такой изящной, какие привыкла носить. Что уж говорить о царапинах на лице и руках… А как давно она нормально принимала ванны с антиоксидантами или записывалась на чистку кожи? Наама вздохнула. Какой неуютный и дикий мир.

Внезапно она подумала о современном летоисчислении и перевела собственный возраст на местный. Двадцать три года. Интересно, как выглядят девушки в этом мире в двадцать три?

Внезапный и тихий стук в дверь заставил Нааму поперхнуться собственными мыслями. Она вскочила на ноги, лихорадочно раздумывая, где искать помощь. Кому понадобилось заявляться так поздно? Что делать? Где прятаться? Засуетившись, она забыла, где оставила вещи, чтобы хоть кофту накинуть на это мешковатое убожество. В замке поковырялись, дверь скрипнула и открылась, а Наама так и стояла посередине комнаты в ожидании очередной напасти.

Сердце пропустило удар, а потом Наама узнала. Итачи. Он вошел, аккуратно прикрыл дверь и развернулся.

— Ты прийти, — выдохнула она с облегчением и едва устояла на ногах от накатившей слабости.

— Мне сказали, что ты пострадала. — Итачи, прихрамывая, подошел ближе.

Он внимательно рассматривал ее лицо и фигуру. Наама скисла, вспомнив, что выглядит сейчас как нищий абориген, и опустила голову. Она не привыкла показываться в таком ужасном виде на людях.

— Я в порядке, — пробормотала она, — лучше скажи, как ты?

— Шисуи проводил меня к ирьенину в больницу, — ответил Итачи тихим низким голосом, от которого побежали по телу мурашки. — Она так устала, что даже не обратила внимания, что перед ней кто-то посторонний.

— О, я рада, что тебе оказать помощь.

Наама постаралась откинуть мысли о собственном несовершенстве и подняла голову. В конце концов в этом отсталом мире позволительно так выглядеть, особенно после того, что ей довелось пережить. Итачи поморщился, видимо от боли в ранах, и подошел к кровати, на которой постельное белье валялось комом.

— Не возражаешь?

— А, да! — Наама быстро расправила одеяло, села сама и пригласила его.

Он сел, ссутулившись, и оперся руками о край кровати.

— Я знаю, Данзо пытался убить тебя, — проговорил он. — Прости, я не предугадал подобного развития событий.

— Да уж, ты был слишком занят. — Наама пожала плечами. — Но меня защитить твоя юная версия. Я скажу, что удивлена твоим способностям в такой молодой возраст.

Итачи виновато вздохнул и еще ниже опустил плечи.

— Отчасти по его вине это и произошло. Он решил убрать с пути Данзо, показав всем его сущность. Поэтому пришлось подставить под удар тебя.

— Какой хитрец! — Наама всплеснула руками. — Вот ведь ни стыда ни совесть! А между прочим, это ты! Ты и сейчас такой?

— Да, я тоже такой, — не задумываясь, ответил Итачи, и повернулся к ней с серьезным видом. — Это ведь я устроил погром в Конохе, много людей ранены, я обманул всю деревню, подменил воспоминания Наруто о том, где он был несколько дней. И все ради достижения своих целей. Но также это значит, что тебя я отправлю домой, чего бы мне это ни стоило.

Наама вздохнула.

— Да, разная сторона одна и та же монета. И я верить тебе, Итачи, знай это. Но если так случится, что ты бросить меня одна, я…

— Этого не случится. — Итачи нахмурился. — Ты не позволила мне умереть, ты тратила свои силы и время, из-за меня попала в чужое для тебя место. Я не оставлю тебя, Наама. А если со мной что-то случится, за тобой присмотрят Шисуи и Какаши. Они обещали мне.

Наама скептически хмыкнула.

— Шисуи и Какаши есть дела и поважнее.

— Не бойся, они не бросят тебя.

— Ловить на слово. — Наама беззаботно потянулась и зевнула. — Что будем сейчас делать?

— Сейчас? — Итачи моргнул и покосился на постель позади. — Думаю, тебе надо поспать, а я вернусь в убежище.

— Эм… — Наама поняла, что сказала что-то не так, и жар подступил к лицу. Она поспешила исправиться: — Я иметь в виду, что теперь после сражения? Какой план дальше?

Итачи отвернулся и опустил взгляд в пол.

— Пока неясно, насколько план удался. Если результат окажется положительным, нужно будет выждать время, чтобы закрепить его. Когда мы уверимся, что настроения в деревне изменились, тогда можно будет успокоиться.

— А сколько это может занять время? Пара дней?

— Боюсь, больше. — Итачи повернулся к ней. — Прости, Наама, тебе придется подождать.

— Я так и думать. — Наама улыбнулась, но в груди закрался холодок сомнения. Хотя, чего она ждала? Что Итачи бросит все свои проблемы и будет бегать вокруг нее, как домашний зверек? К тому же, как он может найти способ перемещения, когда у них не существует кристаллов энергии? Этот материал вряд ли можно найти на планете, его добывают из за́мерзшей нейтронной звезды. Все выглядело очень неблагонадежно. «Надо быть готовой, — уныло подумала Наама. — Готовой к тому, что останусь тут до смерти».

Итачи кашлянул в кулак и сгорбился. Потом кашлянул снова пару раз, будто изо всех сил сдерживаясь, и зашелся в мучительном приступе.

— О, нет! — Наама словно наяву ощутила боль в грудной клетке, как тогда, когда была связана с ним через кристалл.

Она вскочила перед Итачи, приобняла его и принялась поглаживать по спине до тех пор, пока приступ не закончился. На его ладони осталось темное кровавое пятно.

Наама схватила тряпку со стола, протерла ладонь Итачи, будто так можно стереть из собственной памяти недавний приступ и закравшиеся в голову пугающие мысли.

— Почему? — отчаяние захлестнуло ее, руки задрожали. — Модуль вылечил тебя, модуль не знать ошибка!

Итачи почему-то улыбался.

— Ты что смеяться, глупый! — Наама стукнула его по плечу. — Ты понимать, что тут нет модуля, чтобы провести диагностика? Если болезнь почему-то вернуться, ты обречен! Это… Это…

Наама замолчала, понимая, что если не успокоится, то заплачет — глаза уже щипало, первые капли затуманили зрение. Итачи поднял руку, большим пальцем провел под ее правым глазом.

— Не волнуйся, — тихо сказал он, — это просто ушиб легкого, все пройдет.

Наама выдохнула и перехватила его руку, вытерев непослушные глаза, которые уже совсем намокли.

— Тогда почему ты смеяться? — обижено насупилась она и отпустила его.

— Извини, ты выглядела забавно, — ответил Итачи и встал.

— Забавно, значит? — Наама рассердилась. — Ты издеваться, да?!

— Прости, больше не буду. — Но он все еще смотрел с легкой полуулыбкой. — Спокойной ночи, Наама.

Он поднялся и вышел, аккуратно прикрыв дверь за собой. Тут же из коридора донесся другой голос, кажется, Шисуи. Получается, он ждал в коридоре? Странно, мог бы и зайти…

Голоса удалились, и Наама улеглась на кровать, укрылась плотным, совсем не таким мягким, как дома, одеялом и закрыла глаза. После разговора с Итачи полегчало. Пусть сомнения остались, неопределенность висела в воздухе, но тревоги отступили. Ее единственная ниточка, ведущая к дому, не оборвалась, значит, несмотря на все сложности и препятствия надежда есть. Было и еще кое-что. Увидев Итачи живым, стоявшим на собственных ногах, Наама испытала облегчение не только за себя. Хоть она понимала, что такому, как он, наверное, будет невозможно найти покой при жизни, но видеть его смерть, знать о ней наверняка она совершенно не хотела.

Гионис открыл дверь запасным ключом, который еще давно дала ему подруга. В груди сидела тревога со вчерашнего вечера после сообщения Коринора о пропаже Наамы. Гионис почти не спал, но приехать раньше не было возможности. Сомнения глодали, как толстый острозубик дерево. Он достаточно знал Нааму, чтобы быть уверенным — она не помчится за каким-то парнем, бросив все на свете. Особенно после такого ошеломительного выступления… Или он ошибался?

Гионис наконец переступил порог и медленно прошел по коридору. Все тут пахло Наамой. Парфюм, который она так любила, доставляли из Нирски. Гионис тоже любил его, но некоторое время назад проиграл право на него подруге. А может быть, он любил этот запах из-за Наамы? Гионис вздохнул. Он любил Нааму, всегда любил. Но, скорее, как близкую подругу, а не как девушку, с которой хочется прожить всю жизнь. Вот только если бы они были вместе, Наама не повстречала бы этого «троюродного брата» с Ангоары, не влюбилась бы в него без памяти, да и в секту бы не попала.

После смерти Рианы с Наамой стали происходить странные вещи. Ее любимая бабуля прожила сто семьдесят звездных периодов, что вполне нормально, все родственники относительно легко пережили ее гибель. Но Наама погрузилась в себя, медитировала целыми днями, бросила работу, сославшись на усталость. Если можно было бы вернуться в прошлое, Гионис не отходил бы от нее ни на шаг, как бы она ни просила о уединении. Поставил бы маячок слежения, нанял охранника в конце концов! Чувство вины противно скреблось в голове, заставляя сомневаться в самом себе.

Гионис опять вздохнул. Нет, такого он не ожидал. Где были ее мозги? Она серьезно бросила все, и улетела за ангоарским головорезом в его ужасное захолустье? Устало потерев глаза, Гионис пришелся по квартире. В холодильной камере остались скоропортящиеся продукты, а вещи Наамы — в ее шкафах. Даже денежные чипы со сбережениями лежали на прежнем месте. Она не взяла с собой ничего. И от осознания в голову закралась страшная мысль — этот человек увез ее силой. Накачал наркотиками, и ищи свищи… Тревога усилилась в разы.

Гионис уселся на кровать в комнате и запросил у домашнего компьютера последние видеоотчеты.

— Наамочка, — пробормотал он растерянно, когда досмотрел записи, и провел пальцами по красной подушке, которую сам же и дарил в прошлом звездном периоде. — Где ты сейчас, милая?

Звонок на коммуникаторе заставил вздрогнуть. Коринор.

— Здравствуй. — Гионис с трудом ворочал языком. Хотелось расплакаться от безысходности. Как говорить такие вести отцу пропавшей девушки?

— Ну что там? Нашел послание или хоть что-нибудь? — выпалил тот. Видео не подгружалось, значит, Коринор был или где-то далеко, или в месте, где плохо ловит сеть.

— Ничего, прости. — Гионис едва проглотил ком, вставший попрек горла. — И… похоже… она не собиралась никуда улетать. Она не взяла с собой ничего. Прости.

— Проклятье! — Коринор зарычал. — Ты можешь просмотреть записи? Гостиная подключена на видеорегистрацию.

— Уже… — Гионис вздохнул. — Ничего особенного в этих записях нет. Они говорили, он много медитировал, не ругались, никаких, кгхм… близких телесных контактов. Кажется, даже спали в разных комнатах после вашего отъезда.

— Правда? — Коринор нахмурился. — Вообще никаких контактов? Или боишься рассказать то, что видел?

Гионис развел руками.

— Серьезно. Ну только она танцевала для него один раз. Сюжет наистраннейший… Ужасно жестокий, хотя я не до конца все понял. Но, кажется, этого парня он зацепил.

Коринор тихо выругался.

— А на нижнем уровне ты был? — спросил он потом.

Гионис встал и прошел к лестнице. Спустившись, он огляделся и увидел рядом с медицинским модулем стакан из-под укрепляющей жидкости.

— Ого… ничего себе какая доза. Они использовали смесь для ускоренной регенерации.

— Какая операция была последней? — голос Коринора звучал взволнованно.

Гионис активировал журнал на панели. Но до того, как модуль выдал описание, он обратил внимание на лежащий в прозрачном контейнере для дезинфекции нейромодулятор старого поколения.

— Вот это да, — растерянно пробормотал он. — Они извлекли модулятор. Коринор, на Ангоаре разве не нужны модуляторы?

— Нужны…

— Хм…

Быстро просмотрев журнал операций, Гионис осел на пол. Увиденное не укладывалось в голове.

— Ну что, что там? Гионис, ты провалился там что ли?! — сердился Коринор. Видимо, расстояние все еще не позволяло перейти на видеосвязь.

— Этот парень не с Ангоары, Коринор, — пробормотал наконец Гионис дрожащим голосом. В груди глухо и часто билось сердце в предчувствии беды.

— Его генетического кода нет в реестрах известных Альянсу планет. Боже, Наама, как тебя угораздило…

* * *

Восстановление шло быстро, по словам девушки-медика, к которой Шисуи дважды приводил его, но, несмотря на хорошие показатели, Итачи чувствовал себя более чем скверно. Почти так же, как перед боем с Саске. Раненое легкое напоминало болезнь, которая чуть не свела его в могилу. Тяжелые воспоминания прерывались другими: полный ужаса взгляд Наамы, когда он кашлял у нее в комнате, ее дрожащие руки, стирающие с его ладони кровь, намокшие ресницы… Она переживает за него как за «друга»?

Итачи гнал прочь от себя эти мысли, но возвращался к ним вновь и ловил себя на том, что ему нравится думать, будто нужен ей не просто как «друг». Ловил и снова мысленно ставил себя на место. Он привык быть один, ненавидимый даже теми, кого защищал, но шел на сближение с Наамой сам, и от осознания этого становилось не по себе. Он ведь обещал отправить ее домой, обещал ее родителям, что оставит их дочь… Да и что бы он дал ей? Человек без места в мире, без будущего. Пусть тут он не уничтожил свой клан, но он напал на деревню, да и Акацки не простят недавнее представление. Мадара отыщет «своего двойника», и тогда кто знает, чем все закончится. Нет, ни в коем случае нельзя сближаться с Наамой и ставить ее перед выбором, нельзя даже допускать у нее подобных мыслей.

Итачи тяжело вздохнул и вышел на улицу, где ночь уже полностью вошла в свои права. Стрекотали кузнечики, где-то в лесу выл волк, внизу шумела вода. На небе рассыпались миллионы звезд, освещая поверхность скал ровным потусторонним светом.

Итачи вспомнил, как Наама прыгала по камням внизу и подумал, что она не вписывалась в его мир в самом начале. Все здесь для нее опасно и чужеродно. Он сжал кулаки. Достаточно играть ее чувствами, пора остановиться, пока не стало слишком поздно. Но одновременно Итачи понимал, что ему — человеку, привыкшему играть роль злодея, непросто дастся эта миссия. Да, в прошлом он запросто настроил против себя самого дорогого на свете человека, но здесь все иначе. Он не может полностью оттолкнуть Нааму, не сейчас. Ему нужно ее доверие. Если она станет его ненавидеть, он принесет ей еще больше несчастий, а этого он не хотел. И без того она страдала достаточно. Но надо держать дистанцию. Больше никаких мимолетных прикосновений, никаких бесед среди ночи. В конце концов, он шиноби и умеет скрывать эмоции.

— Прости меня, Коринор, — произнес тихо Итачи, подняв взгляд на звездное небо. — Я верну твою дочь домой, клянусь.

* * *

— Шисуи, стой. — Итачи подкараулил друга у его дома.

— Привет. — Шисуи улыбнулся.

— Это тебе. — Итачи протянул купленный месяц назад кунай с гравировкой. Он потратил на него почти все сбережения, но это радостное изумление на лице друга стоило больше. — И мама просила передать, чтобы ты зашел в гости. Ведь твой дядя еще не вернулся?

— Нет. — Шисуи прижал подарок к груди. — Его лечение затянулось.

— Тогда обязательно приходи. — Итачи довольно кивнул.

— Спасибо. — Шисуи радостно улыбнулся. — Но мне надо будет зайти по кое-каким делам. Ничего, если я приду позже? Или лучше все-таки завтра утром?

— Мама ждет сегодня. — Итачи всмотрелся в явно спешившего куда-то Шисуи и нахмурился. — Ты что-то скрываешь.

Итачи подошел ближе. Несмотря на то, что пока настроения в клане немного изменились, еще ничего толком не решено, и ему просто необходимо было знать, что предпринимает Шисуи с пришельцем из будущего.

Друг почесал затылок, быстро огляделся, а потом сказал:

— Идем со мной, проще показать один раз.

Итачи кивнул. Вдвоем они углубились в лес. Когда он копался в воспоминаниях Наамы, то последним увидел, как ее засосало в портал, и она оказалась в Конохе. Где они скрывались несколько дней, он так и не узнал, хоть и соврал советникам о месте, где прячутся «нарушители». Теперь же, по пути к убежищу, все казалось очевидным — Итачи из будущего мог отправиться только туда. Убежище, которое он сам приметил, еще будучи ребенком.

Пещера была освещена маленьким костерком, дым которого моментально уносился сквозняком ущелья. У стены располагалась лежанка, а рядом с ней тряпки, банки, мази, использованные бинты. Свернувшийся на лежанке человек кутался в плащ.

— Ты в порядке? — Шисуи кинулся к нему, а Итачи так и остался стоять у входа, не веря глазам.

Одно дело — увидеть собственную копию в чужих воспоминаниях, и совсем другое — встретиться лицом к лицу. «Копия» повернулся. Он улыбнулся Шисуи и перевел взгляд на Итачи.

— Странно, правда? — произнес он и присел, так же кутаясь в плащ.

Шисуи достал из сумки лечебные пилюли и принялся разводить их в котелке с водой. Итачи кивнул.

— Ждешь от меня советов? — Итачи из будущего слегка прищурился. — Но, признаюсь, я нуждаюсь в них не меньше твоего.

Было так странно. Словно смотреться в кривое зеркало. Похожий и одновременно совершенно другой Итачи. Что-то было в его взгляде — неуловимое, холодное, жестокое. Что-то, чего можно испугаться при случайной встрече. Что-то, мелькающее иногда на миссиях в глазах у капитана Какаши и заставляющее врагов отступать до битвы с ним. Но вдруг другой Итачи слегка улыбнулся, и пугающая аура вокруг него рассеялась, будто и не было ее вовсе. В этот миг он показался самым добрым человеком на свете. И это выглядело еще страннее. Как может так улыбаться человек, уничтоживший весь свой клан?

— Хотя кое-что я все-таки хотел бы сказать, — внезапно произнес он, пристально глядя прямо в глаза, — проводи с Саске как можно больше времени, мне этого ужасно не хватает. Живи не только ради деревни, но и ради своего младшего брата, ни за что не позволяй ему пройти через то, через что заставил пройти я. Помни — какой бы безнадежной ни казалась ситуация, всегда есть выход. И каким бы сильным шиноби ты ни стал, с товарищами ты добьешься бóльшего.

Он повернулся к Шисуи.

— Не того признают, кто стал Хокаге. Хокаге становится тот, кого признают, запомните это оба. Кто бы из вас ни захотел стать Хокаге, второй должен поддержать его. Не забывайте о своих друзьях…

Он замолчал, нахмурился, а потом зашелся кашлем.

— Сейчас самое сложное время, через пару дней должно стать лучше. — Шисуи дал ему лекарство. — Нааму я предупрежу, что ты не будешь приходить, так что просто отлежись, ладно?

Тот кивнул.

— Я принес немного еды. И пей как можно больше воды с лекарственными травами.

Он снова кивнул и слабо улыбнулся, отчего Итачи стало не по себе. Такая улыбка была у него самого на семейной фотографии. Странная ситуация — это не то слово…

Весь обратный путь Итачи молчал. Шисуи задавал какие-то вопросы, но Итачи все пропускал мимо ушей. Не каждому доводится встретиться с самим собой из будущего и поговорить. Друзья… Надо же, как человек, убивший своих родных, рассуждает о таких вещах. Какая ирония. Итачи никогда не умел сближаться с людьми, искать «друзей», оттого единственный настоящий друг Шисуи был для него почти частью его самого. Как он может завести друзей, когда совершенно не умеет делать этого, просто не понимает? Мельком Итачи взглянул на умиротворенное лицо Шисуи. Да, пусть друг станет Хокаге, а он будет поддерживать его из тени, как поддерживал Данзо Третьего, пока не помешался на силе Учиха.

Отпустив Шисуи проведать Нааму, Итачи отправился домой. Ему в самом деле захотелось потренироваться с Саске. Все равно из-за суматохи в деревне количество миссий временно сократилось, и он пока был свободен.

Погрузившись в раздумье, он отправился к кварталу Учиха и, только когда дошел до него, вспомнил, что их дом разрушен. Теперь они жили на втором этаже, а под ними — обычная семья без способностей к ниндзюцу. Соседи в другом доме тоже были простыми жителями без клана, а напротив располагался магазинчик Яманака. Итачи улыбнулся, потому что теперь, выходя на улицу, он не встречал хмурых лиц Учиха, задумавших недоброе. Да и к полиции, пожалуй, отношение простых граждан тоже стало иным. Шисуи правильно говорил: изменится Учиха, изменится и деревня.

Итачи отправился обратно и на повороте буквально столкнулся Изуми.

— Ой, прости пожалуйста, — пробормотала она, опустив взгляд. — Ты тоже по привычке пошел в свой старый дом?

— Да. — Итачи вспомнил, что сделал с этой девушкой в другой реальности, и на душе стало паршиво.

— Знаешь, я живу сейчас у тетушки по линии мамы. У нее двое маленьких детей, это очень забавно, но так хлопотно! — Изуми замялась. Почему-то она всегда смущалась в разговорах с парнями. Или она смущалась только во время разговора с ним?

— Тебя проводить? — неожиданно для себя предложил Итачи.

Та замерла с открытым ртом, а потом радостно улыбнулась.

— Если ты не занят…

— Я хотел потренироваться с братом, но минут десять у меня есть, — честно ответил он.

* * *

Наама бежит по улице, а вокруг все кажется радостным и приветливым. Впереди целая жизнь, впереди только самое лучшее! Сегодня она прошла отбор в школу Танца под руководством самой известной и высокооплачиваемой мастерицы. Она взяла всего пятерых. Пятерых из ста! И Наама оказалась в числе этих пяти. Да, она тренировалась до этого ежедневно по несколько часов, выматываясь до полного изнеможения. Но сегодняшний день окупил все.

Она бежит по ступенькам, перескакивая сразу по две-три. «Наама Уэни, я вижу в тебе силу и решимость, но кроме этого, чутье», — говорила Учитель. Да, теперь великую Эвиарину Лоэну она может называть Учителем!

Несколько мгновений в лифте тянутся словно большой звездный период.

— Бабу! — кричит она шутливо с порога, едва дверь открывается. Только дорогая бабуля может в полной мере разделить ее радость, ведь сама до преклонного возраста танцевала и учила детей. — Бабушка?

Кричит и тут же замирает в удивлении — бабушка сидит посередине комнаты и, уронив лицо на руки, плачет.

— Что случилось? — От прежней радости не остается и следа.

Бабушка вздрагивает и вскидывает испуганный взгляд.

— Ничего, ничего, милая. Ничего… — бормочет она, но смотрит так, будто прямо сейчас собирается попрощаться.

— Бабушка? — Наама неуверенно подходит и протягивает руку.

А та хватает ее, притягивает к себе, обнимает крепко-крепко и принимается покачивать, как маленькую.

— Я так горжусь тобой, моя милая! Так горжусь! Ты вырастешь сильной, доброй девушкой… — повторяет она. — Жаль, мне не удастся разделить с тобой весь твой путь…

— Да бабушка! Ты что, заболела? — Наама вырывается.

— О, нет-нет! — бабушка поднимается с пола, вытирает пальцами глаза и убирает в карман какую-то грязно-серую бумагу или что-то вроде этого. — Просто подумала, что уже стара, все-таки я тебе прихожусь прабабушкой, а сто шестьдесят два периода не так уж и мало, правда?

— Эй, ты чего! — Наама сердится. — Запишись на обследование и комплексную регенерацию.

— Проходила уже в прошлом месяце, не волнуйся. — Бабушка улыбается той обворожительной улыбкой, которой покорила множество сердец. — Могу показать результаты процедур. Но давай об этом потом. Как все прошло? Наама сдается. Прежний восторг завладевает ей снова.

Наама проснулась в разгар дня. То, что она увидела во сне было воспоминаниями о далеком прошлом. Теперь по-настоящему далеком, ведь между ней и ее домом просто неизмеримое расстояние. Глядя на чужой серый потолок невзрачной комнатушки, Наама сомневалась, что все это настоящее. Чувство нереальности окутало с ног до головы, руки-ноги будто онемели. Может быть, это виртуальная игра, а правда там — во сне? Она отметила недавно свое пятнадцатилетие и попала в ученицы к лучшей Мастерице Танца? Еще чуть-чуть, и модулятор выведет ее из игры, чтобы она не пропустила обед.

Живот заурчал. Есть хотелось и даже очень, но виртуальная реальность отступать не собиралась. Значит, все-таки это происходит с ней взаправду. Наама вздохнула и обратилась мысленно к недавним событиям. Как она осталась жива в этом хаосе? Совершенно неприятное место!

Но и в этом месте живут люди. Они верят в хорошее, надеются на лучшее, страдают от потерь, выживают, несмотря ни на что, сходят с ума и причиняют вред одним, чтобы спасти других… Люди, запутавшиеся, слабые, несчастные. Но в тоже время они сильные, упорные, самоотверженные, терпеливые. Они влюбляются, заводят детей, мечтают о лучшем будущем. Такие же люди, как и везде, какой остается и Наама. В этом мире она тоже слаба, очень слаба. Но она также, как и местные жители, не опустит руки, продолжит бороться. Она выживет и вернется к своим родным. Даже, если ей не помогут, она найдет способ выжить, найдет способ открыть проход домой!

Наама решительно встала, отправилась приводить себя в порядок и, когда начала одеваться, обнаружила, что ее одежда грязная и порванная.

— Ну вот, начинаться! — возмутилась она и подумала, как жаль, что с нее сняли наблюдение. Сейчас бы она попросила помощи у Какаши или Итачи, а так придется искать магазин с одеждой самой. К тому же она совершенно не представляла, хватит ли ей денег.

Наама надела то, что есть и, захватив кошелек-лягушку, отправилась на поиски. По дороге она обращала внимание, что и как носят местные девушки, и в конце концов обнаружила магазины с женским бельем. Познакомившись с улыбчивой продавщицей, Наама решила попросить у нее помощи с финансами. Надо было узнать местные денежные номинации и научиться их считать, чтобы как-то планировать траты. Кто знает, вдруг ее сбережений не хватит надолго?

Продавщица помогла подобрать комплект белья, а также посчитать деньги, объяснила, что еще можно на них купить, и сколько прожить. Оказалось, что, если Наама купит одежду, денег у нее останется буквально на несколько дней, и то лишь для того, чтобы не умереть с голоду. Надо было срочно встретиться с Хокаге и узнать, полагаются ли ей еще средства, или она теперь свободна, как ветер.

Но все-таки одежду поменять было необходимо, и Наама по совету женщины пошла в другой магазин. Объяснив продавщице, на какую сумму рассчитывает, Наама померяла несколько комплектов и остановилась на одном из самых недорогих. Это было довольно удобное одеяние. Обтягивающие черные бриджи до колен с поясками для маленьких сумочек, короткий черный топ и плотное, но мягкое платье-накидка бордового цвета без рукавов, которое застегивалось на молнии сверху вниз от груди до бедер, и имело высокие разрезы по бокам.

Нааме понравилось, как сидит на ней этот наряд, и она с удовольствием вертелась перед зеркалом. Продавщица пыталась всучить ей увесистую сетчатую футболку, плетенную из маленьких металлических колец. Подобную Наама видела на Итачи. Но Наама наотрез отказалась, чем почему-то очень удивила женщину.

Расплатившись, Наама наконец отправилась завтракать, а если точнее, обедать. Шагая по уже знакомым улицам, Наама поняла, что больше не ловит на себе любопытные взгляды. Кажется, та одежда, в которой она пришла из своего мира, действительно бросалась в глаза. Теперь же ее не отличали от других жительниц.

В темную комнатушку возвращаться не хотелось, и весь день Наама провела на улице. Воздух в этом месте был словно свежее, небо выше, свободного пространства вокруг больше. А эти маленькие очаровательные домики, улочки, по которым то и дело пробегала детвора, ходили важные жители, приводили в восторг. Все такое старомодное, но ужасно уютное.

Когда на нее перестали обращать пристальное внимание, было проще наблюдать за людьми самой. На первый взгляд жители выглядели беззаботно и весело, но, присмотревшись, Наама увидела: во взгляде почти каждого взрослого притаились опасение, скорбь утраты, боль. Ничего общего с деловой сосредоточенностью соотечественников Наамы. Большинство граждан Альянса выглядят так, словно никогда не умрут, они уверены в завтрашнем дне, строят далеко идущие планы, а эти радуются, что пережили очередную напасть, и не знают, когда ждать следующую. Большинство из них носит при себе оружие. Теперь было понятно, почему Итачи удивлялся внешнему виду жителей у нее в городе.

Наама все-таки не удержалась и купила местных сладостей и парочку безделушек, и уже собралась идти домой, пока еще остались хоть какие-то деньги, но увидела Наруто. Он сидел на качелях под деревом и смотрел себе под ноги. Чуть поодаль играли дети. Наама подумала, что наверняка мальчишка чем-то обеспокоен, раз не играет с другими, но тут перехватила взгляд прохожего, нацеленный на него. Раздражение, злость, страх, почти ненависть читались в этом взгляде. Наама вздрогнула. Она осторожно оглядела других людей и с ужасом осознала, что почти все взрослые, замечавшие Наруто, кидали на него косые взгляды, дети сторонились. Даже если какой-то заигравшийся малыш предпринимал попытки подойти к качелям, мать тут же оттаскивала его подальше, шепча что-то на ухо.

Наама стиснула зубы. Она помнила, как играла с Наруто, и он показался ей, хоть и бестолковым, но добрым и веселым мальчишкой. Что же происходит? Она хотела окрикнуть его, но вспомнила — ему стерли память, чтобы он случайно не выдал их. Наруто не узнает Нааму, если она попытается подойти. Она вздохнула, развернулась и тихонько пошла дальше.

— Ой, мама, это тот мальчик, с которым нельзя играть? — услышала она за спиной. — Но я хочу покачаться на качелях. Пусть он тогда уйдет?

Наама невольно обернулась.

— Никуда я не уйду, ясно?! — Наруто скорчил рожу и показал язык. — Это ты уходи!

Ребенок заплакал и уткнулся лицом матери в ноги. Та вздрогнула, уставилась на Наруто почти испуганно и поспешила отойти в сторону. Вокруг тут же зашептались.

— Это он.

— Вот противный.

— Да лучше бы его заперли. И так одни проблемы с ним.

Наруто сильнее сгорбился и стиснул веревки качелей руками. Кажется, теперь он точно не собирался освобождать место. Наама не выдержала. Это ведь просто ребенок, что творят эти добрые и отзывчивые, на первый взгляд, люди? Она сжала кулаки и решительно направилась к качелям.

— Наруто. — Она остановилась рядом и попыталась улыбнуться, хотя саму ее просто трясло от ярости. — Уступи, пожалуйста, место малышу и пойдем прогуляться.

Мальчишка смотрел на нее широко распахнутыми глазами, наверное, с минуту. Люди вокруг замерли и тоже не отводили удивленных взглядов. Наама подошла к Наруто ближе.

— Малышам надо уступать. — Она улыбнулась. — Меня звать Наама. Я тут проездом. Если ты не занятый, можешь показать округу?

— Я? — Наруто явно удивился. — Я что, похож на провожатого?

Наама пожала плечами.

— Я подумать, что услуга мальчика будет стоить меньше. Но разве хуже?

— Так ты еще и заплатишь? — тут в голосе Наруто послышался интерес.

— Немного, — кивнула Наама. — Ты согласный?

— Согласный! — Наруто кивнул и хитро прищурился. — Только задаток вперед.

Наама сунула руку в карман, достала свой кошелек и вынула оттуда пару монет. Для чисто символической оплаты пойдет.

— У меня такой же, — радостно сообщил Наруто и похвастался своей потрепанной лягушкой.

Он взял деньги и убрал их, еще раз внимательно глянул на Нааму и вдруг сорвался с места. Он помчался вперед, заливисто хохоча и то и дело озираясь. Взрослые на площадке тут же зашептались, неодобрительные возгласы раздались со всех сторон.

— Эй, девушка, — крикнул какой-то парень, — хочешь, я тебе достопримечательности покажу? Особенно одно хорошее местечко, где можно выпить.

— Благодарить, — безразлично кивнула Наама и зашагала по улице.

Она не ожидала, что Наруто удерет с деньгами, но и не удивилась.

Отношение взрослых людей к маленькому мальчику ужасно раздражало. Кто бы ни сидел внутри него, этот ребенок не виноват. Жестокий мир, полный несправедливости и предрассудков. Мир, в котором дети решают проблемы взрослых, тянут ярмо вместо них, частенько даже не понимая, что и зачем делают.

Наама шла медленно, рассуждая в мыслях о несовершенстве мироздания, и в конце концов приуныла. От утренней решимости не осталось и следа. Если уж Вселенная позволяет страдать самым невинным и беззащитным своим детищам, то о ней и подавно не позаботится. Нааме суждено остаться в этом захолустье и умереть тут же.

— Онэ-чан, — услышала она вдруг робкий голос позади, когда уже стояла на пороге гостиницы.

Наама обернулась, едва успев смахнуть набухшие слезы.

— Ты очень хотела посмотреть город? — Наруто с виноватым видом смотрел на нее, держа на протянутой ладони монеты.

— Хотела. — Наама отпустила от неожиданности дверную ручку.

— Возьми, онэ-чан, я обманул тебя, и поэтому покажу деревню бесплатно.

Наама протянула руку, на которую упали два блестящих кружочка. У этого мальчика очень добрая душа, раз он вернулся. Добрая и храбрая. Совсем не такая, как у многих людей, окружавших его. По необъяснимым причинам Нааме захотелось пойти за этим мальчиком не только по деревне.

Они гуляли до позднего вечера, Наруто болтал без умолку и с удовольствием показывал местные достопримечательности. Люди с удивлением оборачивались, кто-то шептался, но Наруто с гордо поднятой головой продолжал свою экскурсию. И, кажется, он не притворялся, ему в самом деле было очень весело. Он даже сводил ее на свое любимое место за деревней у реки, где иногда ловил рыбу, потому что ему не хватало на еду. И говорил он об этом совершенно обыденно, словно не видел ничего особенного.

— Знаешь. — Наама подумала, что это может быть неплохой идеей. — Я пока буду тут — в Коноха, и буду очень рада твоей компании.

— Правда? — Наруто совершенно удивился. — А ты шиноби с дипломатической миссией?

Наама рассмеялась.

— Я не шиноби, просто путешествовать.

— А тогда зачем тебе крепление для оружия? — Наруто скосил взгляд на ремни, крепящиеся к бриджам, которые Наама приняла за декоративную деталь.

— А, это… Я просто купила одежду, моя походный надо чинить.

Наруто прищурился.

— Если ты шпионка, я тебе ничего не скажу, — важно заявил он.

Наама снова залилась смехом.

— Договориться! — согласилась она.

После заката Наруто проводил ее до гостиницы. Издали она приметила силуэт парня, привалившегося спиной к стене со скрещенными на груди руками. Подойдя ближе, она узнала Шисуи.

Наруто несмело улыбнулся ему, все-таки они были «в плену» у Мадары вместе. Шисуи улыбнулся ему в ответ и спросил, как дела. Наруто просиял и затараторил о том, как проводил экскурсию для путешественницы.

— Знакомься, это сам Шисуи Учиха! — важно заявил Наруто.

— А мы знакомы. — Наама подмигнула Шисуи.

Тот широко улыбнулся.

— Может быть, пойдем пить чай? — Наама проголодалась, да и стоять на пороге как-то было некомфортно.

Шисуи, видимо, собирался отказаться, но Наруто ужасно обрадовался предложению, и Шисуи сдался, согласившись ненадолго зайти. Наама выставила купленные днем сладости на стол и заварила напиток, который ей посоветовали в закусочной.

— Забавно. — Шисуи улыбнувшись, сел за стол и задумчиво посмотрел на лакомства. — Сегодня, куда не прихожу, меня везде угощают.

— Почему это забавно? — Наама налила всем чай.

— У меня сегодня день рождения. — На щеках Шисуи заалел румянец.

— Выходит, тебе сегодня официально пятнадцать? — Наама хлопнула в ладоши.

— Ага, — кивнул он.

— Какая жалость, что я не припасти бутылочку местный алкоголь!

— Поздравляю, аники! — оглушительно воскликнул Наруто. — Ты ведь будешь отмечать со своей семьей?

— Ну, что-то в этом роде. — Шисуи снова засмущался и взял палочку с разноцветными шариками.

— Нет, нельзя совсем без подарка! — Наама помотала головой. День рождения у нее на родине считался важным праздником, даже малознакомые люди обязаны дарить хоть символические подарки. И тут она вспомнила, что, кажется, нечто подходящее у нее есть. — Подожди-ка!

Наама достала из кармана кошелек-лягушку. Несколько дней назад она положила в него талисман на удачу, купленный во время прогулки с Какаши.

— Держи. — Она протянула талисман имениннику и намеренно исказила его имя: — Поздравляю тебя, Шисуня! Вот ты стал еще старше, еще умнее и все такое… Расти здоровеньким, красивым и сильным мужчиной!

— Шисуня? — хихикнул Наруто.

А тот покраснел чуть ли не до кончиков волос и попытался отказаться от подарка.

— Не сметь! — Наама насильно всучила талисман ему в руки. — Я от чистого сердца.

Наруто, жуя сладость, с любопытством заглянул через ее руку.

— Ух ты! Красный омомори с пожеланием удачи в любви! — хихикнул он. — Повезло тебе, аники!

— А что такой? — пожала плечами Наама. — Сама Вселенная сохранить эту вещь для тебя, Шисуи! В новом году тебя ждет твоя любовь.

Шисуи совсем стушевался и пробормотал слова благодарности едва слышно. Его щеки так приятно розовели, что Нааме невольно захотелось потискать его. Он такой юный, такой милый. Но тут же вспомнилась их первая встреча на краю обрыва, его страшная рана, которую он теперь прятал под повязкой. Наама буквально заставила себя улыбнуться. Этот юноша собирался лишить себя жизни с удивительным для его возраста смирением. Как же все-таки отвратителен этот мир…

Хирузен смотрел на своего давнего друга через металлические прутья решетки. Кто бы мог подумать, что человек, с которым они почти всю жизнь разделяли одни и те же взгляды, вместе служили деревне и ее жителям, пойдет на убийство собственных подчиненных ради силы. И вот чем он закончил: сидит, связанный по рукам и ногам, с повязкой на глазах. Непроизвольно из груди вырвался вздох сожаления.

— Хирузен, это ты? — Данзо поднял голову. — Стоишь тут уже полчаса и молчишь. Скажи уж хоть что-нибудь…

— Зачем? — ответил Хирузен. — Ты и сам знаешь, что у меня на уме.

— Ха. — Данзо надрывно хохотнул. — Ты ничего не понимаешь! Ты никогда не видел всей правды, всегда предпочитал закрывать глаза. Ты посадил в тюрьму не того. Этот мелкий засранец все подстроил, неужели не ясно?

— Подстроил? — Хирузен покачал головой. Конечно, давно было известно, насколько радикален в суждениях и действиях его товарищ и друг, но кто знал, что до такой степени. — Это он заставил тебя вживлять в собственное тело шаринганы погибших Учиха? Как вообще такое пришло тебе в голову?

— Они владеют непозволительной силой, неужто ты все еще не понимаешь этого? Сегодня Фугаку защитил с помощью своих способностей деревню, а завтра разрушит ее!

— Достаточно. — Хирузен отвернулся. Сейчас он не узнавал старого доброго Данзо, который обещал поддерживать всю жизнь. — Вижу, что ты не раскаиваешься.

Данзо расхохотался.

— Нет, — произнес он, когда успокоился, и добавил язвительным тоном: — Сочувствую. Теперь тебе придется самому окунуться во тьму, скрытую в корнях, а не купаться в лучах света с зелеными листьями. Вот только знаю наперед, ты не сможешь сделать этого, не сможешь казнить меня вместе с моими подчиненными, чтобы не допустить моего побега и мести, ты много чего не сможешь, Хирузен. Придет время, и ты пожалеешь, что вырвал корни древа под названием Коноха и выставил их под палящим солнцем. Без меня это древо увянет раньше, чем ты думаешь.

Данзо дернулся и зарычал от бессилия и злобы. Хирузен подумал, что в самом деле был слеп, раз у него под носом друг превратился в чудовище.

— Я следовал воле Огня, как завещал Первый, и продолжу следовать ей, — сказал он тихо. — Отдыхай, Данзо, теперь у тебя будет достаточно времени для этого.

Хирузен медленно пошел по темному тюремному коридору. Позади тенью следовали два личных АНБУ. Надо было встретиться с людьми Данзо и проверить, насколько они преданы своему начальнику. Не хотелось делать так, как сказал Данзо, лишние жертвы ни к чему, ведь все они шиноби Конохи.

* * *

Обито зажег свечу и разложил на столе карту материка. Бегло оглядев ее, он подумал, что в нынешнем положении еще несколько убежищ для Акацки не помешает. Приготовления к плану "Глаз Луны" шли своим чередом, хоть и медленно. Обито не хотел торопиться. Нужно было укрепить убежища, собрать денег, завербовать больше людей, и только тогда начать поиски джунчуурики. Вечное Цукуеми — непростая техника, нельзя допустить даже малейшую оплошность.

Но последнее событие в Листе нарушило планы, заставило поспешить. И дело было не только в Вечном Цукуеми, Обито мечтал отомстить. Опять. Старая, утихшая с годами ненависть поднялась из глубин души и снова разъедала разум, мешала спать. И Обито думал, как поскорее воплотить свой план.

«Может быть, попробовать поймать первого? — рассуждал он, упершись взглядом в страну Ветра на карте. — Скрытая деревня Песка владеет Ичиби…»

— Обито, — черный Зетцу появился без своего вечного белого спутника. — Что ты задумал?

Тот вздохнул и свернул карту.

— Постараюсь убедить Пейна поторопиться с нашим планом. Пусть отправит разведку в Суну.

— Не слишком рано? — Зетцу прищурился.

Обито осмотрел черную человекоподобную фигуру, на которой не отражались блики от свеч, — она впитывала в себя свет, словно бездна. В отличие от пресловутой Воли Огня, которой прикрывались Хогаке Конохи, воля и ненависть истинного Мадары до сих пор не покинула этот мир. Разрушительная, мощная воля, пережившая саму смерть. Обито поражался силе этого человека. Он умер дряхлым немощным стариком, но сумел продолжить свое дело и после собственной смерти. Когда настоящий Мадара воскреснет с помощью техники Пейна, вдвоем они с легкостью исполнят свой план. Но это будет финальным действием в истории этого мира. А пока Обито собирался показать людям настоящую боль. Пусть и другие почувствуют то, что пережил он.

— Нельзя тянуть. — Обито отвернулся от своего странного помощника. — Не после всего, что случилось в Конохе. Шпионы доложили Пейну, что дайме страны Огня получил послание с просьбой рассмотреть угрозу Акацки и вынести на совет Стран. Понимаешь, что это значит?

— Не думаю, что стоит беспокоиться. Они не придут к единому мнению.

— А если придут?

— Тогда нам следует затаиться, — прошипел Зетцу.

Обито презрительно фыркнул.

— Пока нам не объявили войну, я не собираюсь прятать голову в песок. Нельзя позволить странам объединиться. Мы украдем Ичиби Песка, подставим Коноху.

Пусть снова дерутся между собой. А мы начнем воскрешение статуи Гедо.

— Хм… — Зетцу наклонил голову набок. — Можно попробовать.

Обито свернул карту. Надо было поторопиться к Пэйну, пока его верная собачка Конан на миссии по вербовке. Она никогда не выражала несогласия, но Обито не чувствовал над ней власти. Ее разум служил только одной единственной цели, ради которой она была готова на все. Но, к сожалению, эта цель не была целью Обито, а целью Пейна. Так что лучше ей не вникать в то, что больное сознание ее обожаемого лидера генерирует не совсем собственные идеи.

— Кстати, узнал что-нибудь о «Мадаре»? — спросил Обито перед выходом.

Белая улыбка изогнулась углами вниз.

— К сожалению, нет, — ответил Зетцу. — Пока не напал на его след. Подозреваю, что его чакра была изменена при помощи специальных пилюль.

— Вот как? Такое возможно?

— На основе «военных пилюль», которые увеличивают запас чакры и выносливости, создается множество других стимуляторов. Думаю, этот человек воспользовался подобным средством. Иначе почему белый Зетцу до сих пор не может отыскать следы его чакры?

— Да, чувствительности белого Зетцу можно только позавидовать, — пробормотал Обито и почесал подбородок. — Может быть, стоит вернуться к девчонке?

— Какой?

— Девчонке-чужачке. Я потерял связь с Яширо, но в его последнем послании была новость о том, что Учиха Итачи заступился за нарушительницу перед руководством. А до этого она была замечена на скале Хокаге с каким-то неопознанным Учихой. Может быть, все эти события связаны?

— Ах, к этой… — Зетцу покачал головой, раздумывая. — Я отправлю белого Зетцу, он проследит за ней.

Обито надел оранжевую маску на лицо и направился к Пейну.

* * *

Наама сидела в кресле напротив рабочего стола Хокаге и улыбалась. Теперь этот старичок не казался ей противным. Он с любопытством и неподдельным интересом расспрашивал об укладе жизни в ее мире, иногда охал и делал какие-то заметки.

— Вы в самом деле далеко зашли в развитии общества, — покачал головой он, когда Наама отвлеклась на горячий чай. — Особенно удивительно место, где ты росла в детстве. Неужели правда, на всей планете так безопасно?

— Ага, — беззаботно кивнула Наама. — Мы с сестрой ездить в другие города без сопровождений мама и папа на учебу или выставки. Даже на несколько дней.

— Ох…

— На безопасность в Нирске средств уходить больше, чем где-либо еще. Но в этом их фишка. Богачи не отправить бы туда своих детей и не вкладывать огромные средства, если бы малышам грозила хоть одна опасность.

— Но все-таки торговля людьми существует и у вас? — Хирузен нахмурился, видимо вспомнив один из рассказов.

Наама вздохнула.

— В Альянс входить двадцать семь планет. — Она поставила чай на стол, уж слишком горячим он показался. — Половину из них обнаружить не так давно — всего пару столетий. Их культура и развитие не достигли главных планет. Так что их дикарские обычаи до сих пор влияют на наш мир.

Наама пожала плечами, подумав, что нижние кварталы на планете разрослись и превратились в то, во что превратились, буквально у нее на глазах.

— А как поступает ваш Альянс, когда обнаруживает новую планету, населенную людьми? — Хирузен скрестил руки на груди.

Наама откинулась на спинку диванчика.

— Устанавливает постоянные врата, изучает планету и ее жителей, вступает в контакт и объясняет пользу вступления в Альянс.

— А какая польза? — Хирузен хитро прищурился. — Каждый мир живет своей жизнью, привычной и понятной. Зачем им такое сильное и опасное соседство? Ведь Альянс непременно начнет влиять на порядки, диктовать свои условия. Что обещают главам государств за такое очевидное вмешательство в их владения?

— А вы корыстный человек, — хмыкнула Наама.

— Дело не в этом. — Хирузен отложил письменные принадлежности. — Я хочу понять, как происходит это ваше вступление. Насколько я знаю правителей собственного мира, вряд ли бы кто-то из них с радостью согласился на радикальные изменения. Чтобы у нас прижилась какая-то новая идея, требуется не один год. А тут появляются пришельцы и требуют подчиняться…

— Неа. — Наама хитро улыбнулась. — Вы мыслить примитивно. Альянс не подчиняет. Не это его задача.

— Какая же тогда?

— Расширить границы познания, принести цивилизацию в другие миры, найти ответ на вопрос, где же все-таки человек появиться, как вид! — торжественно пояснила Наама. — Если имеется так много миров с существами, похожими на людей, значит, где-то есть некий общий предок.

— Хм. — Хокаге недоверчиво прищурился. — Все равно не понимаю выгоды для вашего Альянса. Вероятно, есть что-то еще…

— А вы догадливый. — Наама рассмеялась. — Ну ладно, я рассказать. Альянс пользуется ресурсами звездных систем вновь открывшегося мира и стоить там базы. Проще разобрать никому не нужный космические тела рядом с населенной планетой, где есть врата, чем лететь на кораблях огромные расстояний. И мы не вмешиваться в порядок стран. Просто вести взаимовыгодный диалог. Если жители не настроены на познание и развитие, их просто не трогают и запрещают туризм, чтобы обезопасить граждан.

Хирузен выглядел озадаченно.

— Вы разбираете целые планеты?

Наама кивнула.

— Но только такие, где нет жизнь.

Тот помотал головой, видимо не очень веря в услышанное.

— Еще ходить слухи… — вспомнила Наама, — что Альянс хочет взять под наблюдение все планеты с сильной природной энергией. Такой как ваш, например. В мой мир энергия природы слабее.

— Зачем? — Хирузен напрягся, словно разглядев угрозу.

— По легендам, некоторые люди растить кристаллы чакры, и обретать с помощью этого невероятные способности. Существование таких людей являться настоящая опасность для Альянса.

— Ну что ж, если так, то понимаю, — кивнул Хирузен, встал, подошел к окну и, оглядев раскинувшуюся в долине деревню с множеством разноцветных крыш, добавил: — Скажи вот еще, неужели всегда вступление в Альянс проходит гладко, и жители соглашаются без проблем?

Он повернулся и внимательно смотрел, ожидая ответа. Наама нахмурилась и мотнула головой. Раз уж начала рассказывать, надо говорить все.

— Случаться и такое, что договориться не удается никак. Тогда изучается уровень развития местного населения, и… — Она с сожалением вздохнула. — Власти Альянса считать, что, если раса не в состоянии сотрудничать, они вредны для Вселенной. В лучшем случае врата закрываются навсегда, в худшем…

— Вот как… — Хирузен опять посмотрел на свои владения, а потом вернулся к столу. — До этого момента я думал о твоем мире, как об идеальном.

Стало немного стыдно, ведь она столько раз восхваляла собственную родину перед собой и этими людьми, но совсем не упоминала о ее темной стороне.

— Ничто не идеально, господин Хокаге… — Наама пожала плечами. — Но граждане Альянса могут рассчитывать на мирную, спокойную жизнь. Солдатами становятся люди взрослые и, не пройдя серьезный обучений, никогда не попадают на поле боя. Да и поля боя как такового у нас нет. Только на отдельных отсталых планетах.

«Вроде Ангоары», — добавила Наама про себя.

— Ну что ж, верно. — Хирузен устроился в кресле. — Как видишь, мир достигается долгим и болезненным путем, ничего с этим не поделаешь. Но я рад слышать, что у людей есть шанс на более спокойное общество. Благодарю за ценные сведения, я воспользуюсь ими в будущем. Спасибо, что развлекла старика, но мне пора заняться делами, — он кивнул в сторону кипы бумаг на столе.

Наама хихикнула и глотнула наконец остывший, слегка терпкий, но приятный напиток.

— Счастливо оставаться! — отрапортовала она и направилась к выходу. — Ой… — Она вспомнила почти на пороге то, ради чего, собственно, пришла в резиденцию. — А у меня деньги закончились… вот…

— Аха-ха-ха. — Хирузен тихонько рассмеялся. — Ну конечно, я совсем забыл. Молодец, что не стесняешься. — Я подумаю, какую сумму смогу выделить, и передам через Какаши. Ты ведь с ним уже подружилась, насколько я понял.

Наама кивнула.

— Спасибо! — она поклонилась на местный манер, но почувствовала себя странно. Совершенно непривычный жест.

Наама шла по улицам Конохи и рассуждала о том, что, возможно, невольно станет мостом к этому миру. Если подумать, хотя бы один из важных шишек согласен вести диалог. А вот остальные? Не испугаются ли? Не затеют ли войну? Хотя, о чем это она?! Еще неизвестно, получится ли вернуться, а уж установить врата между мирами и подавно. Если их с Итачи связь исчезла, дорога к этому миру будет потеряна.

— Онэ-чан! — знакомый голос прозвучал сверху.

Наруто стоял на мостике через дорогу и махал рукой. Наама помахала в ответ. Как хорошо, что у нее появилась компания. Шисуи и Какаши заняты своими делами, других надзирателей ей не приставили, а знакомиться сама она пока не решалась. Все-таки Наама не знала здешних обычаев, а искать дополнительные приключения не хотелось.

Мальчишка спрыгнул с мостика и моментально вскочил, как будто, так и должно быть.

— Ты чего? — удивился он и прищурился. — Чего испугалась?

Наама напряженно сглотнула и поглядела на мост. Люди, проходившие по нему, совершенно не отреагировали на то, что мальчик спрыгнул с такой высоты.

— Какая у вас гравитация? — нахмурилась Наама, прислушавшись к собственным ощущениям. Мысленно она обратилась к модулятору для расчетов.

«Здешняя гравитация составляет 0,97 относительно стандартной единицы», — выдал модулятор, и Наама опять вспомнила, как Итачи нес ее на спине, буквально летя между деревьями. Но он взрослый тренированный мужчина, а Наруто — мальчик!

— Сколько тебе лет? — спросила Наама.

— Шесть! — гордо ответил он. — Так что с тобой?

— Ты не боялся подвернуть ногу? — Наама нахмурилась. — Прыгать с такой высоты… А если я спрыгну? У вас все так могут?

— А-а-а… — Наруто окинул взглядом расстояние до моста и гордо заулыбался.

— Я в этом году поступил в академию, так что умею и не такое!

— Академию?

— В академию шиноби. — Он самодовольно кивнул. — Хочешь, покажу, чему нас учат?

Наама согласилась. Делать все равно было нечего. Они пришли на поле с вкопанными в землю столбами, которые были испещрены царапинами и вмятинами. Наруто достал из кармана несколько металлических острых «звездочек».

— Что это? Это оружие? Разве детям можно носить оружие? — удивилась Наама.

— А если ты пораниться?

Тот фыркнул.

— Это сюрикены, — важно заявил он. — Я уже шиноби!

— Ужасный место… — покачала головой Наама, но было любопытно, и она согласилась покидать эти штуки.

Из пяти попыток только один раз Наама попала звездочкой хотя бы просто по столбу, но ей понравилось. И она, собрав все оружие, стала практиковаться вновь. Наруто потешался над ней, схватившись за живот, а потом принялся демонстрировать правильную технику метания. Вот только, когда он бросил, его результат был немногим лучше Наамы. И теперь они уже вдвоем по очереди кидали сюрикены, ругаясь на ветер-влажность-потные ладошки-кривоту оружия.

— Вот ты где, Наама? — раздался знакомый голос позади, и они оба обернулись.

— Не ожидал увидеть тебя на тренировочном поле.

— Ой… — Наруто неуверенно отступил.

— Какаши! — Наама радостно помахала рукой и подбежала к нему, кинувшись обнимать. Все-таки увидеть знакомое, пусть и скрытое маской, лицо в чужом месте огромная радость.

Тот удивленно посмотрел на нее, и в голове Наамы прозвучал будто над ухом голос Итачи: «Не обнимай мало знакомых людей в моем мире».

— Ой… — Она отступила. — Извинить… Привычка из мой родина.

Собственный голос резанул по ушам. Наама поймала себя на том, что, когда волнуется, получается хуже произносить слова и согласовывать их между собой. Она глянула на Какаши и виновато улыбнулась. Тот еще несколько секунд растерянно моргал, а потом, как ни в чем не бывало, заговорил:

— Хокаге просил передать тебе это. — Он протянул серый мешочек.

— О, это деньги! — Наама схватила его и запихнула в карман. — Передавай благодарность!

— Обязательно. Чем это вы тут занимаетесь? — Он осмотрел валяющиеся вокруг столба сюрикены, — хм, понятно.

Наруто надулся и кинулся собирать их.

— А покажи, как правильно. — Наама хлопнула в ладоши. — Мы точно делаем что-то не так.

Наруто недовольно пробурчал что-то себе под нос, скрестил руки на груди, но спорить не стал.

— Ну что ж… — Какаши достал из сумки три таких же сюрикена и взял их между пальцами. Он мельком глянул на цель и одним коротким, но точным движением сделал бросок. Все три воткнулись практически посередине мишени.

— Вот это да!

— Ничего себе!

Тот пожал плечами.

— Просто надо тренироваться.

— Я тоже так хочу! Какаши-сэнсей, научите! — возликовал Наруто.

Тот смущенно рассмеялся, но все-таки согласился. Несколько минут он показывал, как правильно держать оружие, как размахиваться и бросать. Несколько раз бросал Наруто, действительно получалось чуть лучше, хотя и не так, как у Какаши. Потом пришла очередь Наамы.

— Смотри, правильно держу? — она самодовольно продемонстрировала хватку.

Какаши кивнул. Почему-то вспомнился элемент Танца, и Наама вместо того, чтобы повторить все в точности, как учил «Какаши-сэнсэй», прокрутилась вокруг оси, сделала руками замах из популярной комбинации и резко бросила сюрикен в сторону столба. Тот улетел выше, чем хотелось, но глубоко воткнулся в дерево.

— Вот это да! — Наруто похлопал ее по спине.

Какаши недоверчиво прищурился.

— Ты говорила, что не умеешь сражаться, — произнес он.

— Не умею, — мотнула головой Наама.

— Но эти движения только что… Не такие, как я показал, но удивительно точные. Я бы сказал — идеально выверенные.

Нааме сделалось приятно. Ох, это были самые простые движения, к тому же без музыки. Интересно, а что он скажет на другие? И только она собралась продемонстрировать кое-что посложнее, как на поляне показалась девушка с длинными фиолетовыми волосами.

— Какаши-сэнпай! — Она хмуро оглядела Нааму и подошла ближе. — Третий просил передать, для наших команд есть общее задание. Он ждет через сорок минут у себя.

— Хорошо, Югао, спасибо. — Какаши кивнул.

Девушка еще раз оглядела всех, а Наама не удержалась, улыбнулась и помахала рукой. Югао растерянно моргнула, удивленно поглядела на Какаши и тихо произнесла:

— Не опаздывайте пожалуйста, Какаши-сэнпай.

Когда она ушла, Наама задумчиво произнесла:

— А сколько лет этой девушке? Мне кажется, около двадцати трех или около того…

— Нет, ей пятнадцать или шестнадцать, не больше.

— Ого! — Наама совершенно удивилась. Выходит, девушки в их мире выглядят старше.

— Какаши-сэнсэй. — Наруто уже крутился перед ним. — Посмотрите, как я концентрирую чакру! Наама, а ты хочешь потренироваться?

— Ага, — кивнула она и сложила руки в жесте, повторив за Какаши и Наруто.

Она помнила то странное ощущение, когда медитировала с Итачи и Шисуи в пещере. Интересно, сейчас будет то же самое? Из-за последних происшествий она совершенно забыла, что хотела проверить вновь.

— Сконцентрируйтесь, закройте глаза, почувствуйте линии чакры, — командовал Какаши.

Наама ощутила циркуляцию энергии в теле, но ей захотелось почувствовать ее снаружи. В чем прок концентрироваться на самой себе, когда можно подпитаться извне? Сделав несколько равномерных вдохов-выдохов, она сместила внимание с собственного тела, напряглась, чтобы ощутить силу природы, найти ее, поймать. Она делала это дома столько раз, чтобы восполнить собственные силы, что для нее это было настолько же привычно, как ходить. И в отличие от прошлого раза, она ощутила энергию почти сразу. Эта энергия была настолько сильной, густой, плотной и мощной, что перехватило дыхание.

Наама ахнула, распахнула глаза, но руки не расцепила. Наруто и Какаши смотрели на нее с удивлением. А вокруг собиралась толстым слоем чакра, фиолетово-прозрачная, плотная. Она обволакивала тело, уплотнялась, нагревалась, но не обжигала.

— Наама, что это? — Какаши, кажется, заволновался. — Ты можешь прекратить?

Наама пока не понимала, что происходит. Но ощущала такой прилив сил, что казалось, еще немного, и она будет готова свернуть горы.

— Наама, ты слышишь? Прекрати!

Среди эйфории и наполненности энергией она ощутила что-то еще. Странное жжение в центре груди. Опустив взгляд туда, где виднелся кусочек татуировки, Наама удивилась — он налился перламутровым свечением.

— Пожалуйста, перестань! — голос Какаши звучал будто издалека. Энергия все быстрее впитывалась, буквально вытягивалась из земли и неба уже без усилий со стороны Наамы, подобно тому, как затягивает материю черная дыра под действием всевозрастающей гравитации.

— Наама!

Обеспокоенное лицо Какаши окончательно расплывалось из-за слоя чакры, а вокруг свистел сильный ветер, трепал волосы Наруто и Какаши, но Наама не чувствовала — он не пробивался сквозь плотный покров вокруг ее тела.

И чем больше чакры она «всасывала», тем сильнее поднимался ветер. Наконец «включив мозги», Наама испугалась. Она расцепила руки, выдохнула, оборвав медитацию. Раздался хлопок, заложило уши. Вся энергия, собранная до этого в ее теле, точно взрывной волной понеслась в разные стороны, пригибая деревья к земле, ломая ветви и поднимая столбы пыли в воздух. Какаши с трудом удержался на ногах, схватив в охапку испуганного Наруто.

— Простите, Какаши-сэнсэй… — пробормотала Наама и обессиленно упала на колени. Перед глазами поплыло. Силы улетучились, голова закружилась.

— Наама! — Какаши подхватил ее до того, как она упала на землю лицом.

— Держись!

Ее подняли, понесли. Небо, трава, земля, лица людей, собственные воспоминания мелькали перед глазами бессмысленными картинками.

— Она потеряла слишком много чакры…

— Подлечите ее…

— Что произошло?

— Похоже на покров джинчуурики…

— Или режим отшельника…

— У нее на груди странная структура…

— Концентрированная чакра…

— Надо сказать Хокаге…

Голоса доносились со всех сторон, но Наама плохо понимала, кто их говорит. Слабость разливалась по телу, а в груди все еще пекло в месте татуировки.

* * *

Итачи еще нельзя было напрягаться, но он не мог просто сидеть без дела и спускался к реке, чтобы ловить рыбу. Наловив больше, чем достаточно, он вернулся в пещеру и развел огонь. Разделав пару рыбин, он установил их над костром на палках, а остальные оставил в корзине. Пусть Шисуи заберет, деньги целее будут. В конце концов ему нелегко приходится. Из семьи только дядя, который уже давно не мог зарабатывать из-за травм. На душе потеплело. Пусть и в чужой реальности, но его друг жив. Этого уже достаточно.

Кашель в самом деле за два дня уменьшился. Если восстановление пойдет так хорошо и дальше, то совсем скоро он отправится на поиски решений для Наамы. Тянуть нельзя, ведь Мадара неустанно ищет его. Нельзя, чтобы он обнаружил его, пока Наама остается здесь. Итачи был наслышан о способностях этого шиноби, а прочитав недавно некоторые свитки, освежил в памяти. Человек, противостоявший Первому Хокаге Хашираме, сражавшийся с ним на равных. Человек, способный подчинить своими глазами Кьюби. Человек, победивший смерть…

Рыба на костре поджарилась, Итачи снял ее и положил в глиняную тарелку, которую принес для него Шисуи. Вспомнив о Мадаре снова, Итачи подумал, что в этой истории кое-что не сходится. Мадара, о котором он читал, никогда не использовал техники, подобные тем, что он видел у человека в маске. И вообще, если подумать, он очень мало видел его техник. То, что этот человек — Учиха, несомненно, но настоящий ли это Мадара? Да, он многое знает, да, он руководит Акацки из тени, да, он призвал Кьюби восемь лет назад. Но все это ничего не доказывало. Будь оно так на самом деле, разве не напал бы Мадара вместе с Кьюби, когда деревня ослабла? Чего ждал? Все из-за того, что он стар или был тяжело ранен после битвы с Хаширамой?

Итачи смотрел на огонь в костре и чувствовал, что истина ускользает, будто вода между пальцами, оставляя лишь мокрый след. Раздумья прервал взволнованный Какаши, появившийся у входа. Его приближение Итачи не успел заметить, значит, тот переместился шуншином, а до этого или бежал, или сражался.

— Что-то случилось в деревне? — Итачи подскочил. Тревога моментально охватила его. — Или с Наамой?

— Вариант второй. — Какаши подошел ближе. Весь его вид выражал недовольство, смешанное со страхом. — Почему не рассказал о ее способностях? Когда доверяешь кому-то защиту человека, надо предупреждать и о рисках! Если бы я знал, я бы ни за что… Я бы…

Он замолчал, опустив взгляд.

— В чем дело? — Итачи с трудом сдержался, чтобы не схватить Какаши за шиворот. — Какие способности? О чем ты? Ничего особенного она не умеет…

Он осекся, вспомнив тот вечер в пещере, когда Наама пробовала медитировать.

— Проклятье! — Он отвернулся от Какаши и сжал кулаки. — Я же просил ее так не делать…

— Не делать как? — строгий голос Какаши звучал непривычно.

Итачи снова развернулся.

— Что с ней? Она цела?

— В госпитале, но кажется все нормально. — Какаши сделал шаг навстречу. — Ты скажешь, что это было?

— В госпитале… — Итачи нахмурился, вспоминая, что видел у Наамы в ее мире. — У них чакра используется по-другому. Они медитируют, чтобы подпитать истощенные силы. У них нет ниндзюзу, нет техник. И Наама часто делала так дома, но у них на планете чакра истощена, ее трудно найти, там вообще труднее пользоваться чакрой. Не знаю, почему так… Когда мы перенеслись сюда, она один раз попробовала помедитировать… Но она не умеет контролировать это тут, не такие объемы чакры. Тогда я прервал технику, все обошлось временной потерей сил.

Какаши уселся на пол пещеры, покачав головой, и устало протер глаза.

— Ты мог сказать об этом раньше? Сегодня она с моей подачи чуть не разнесла полигон для тренировок академии, и едва не умерла от истощения. И я ничего не мог сделать, потому что невозможно было пробиться к ней из-за покрова чакры. Как вообще такое возможно? Разве природная энергия не изменяет тело человека?

Итачи тоже сел и мотнул головой. Он не предусмотрел это, вообще забыл о способностях Наамы к впитыванию чакры. Ведь, казалось бы, что плохого может случиться от обычной медитации? После инцидента в пещере он наивно полагал, что Наама испугается и больше не станет даже пробовать ничего подобного. И с чего он решил, что она будет паинькой? Эта девчонка шаталась у себя по нижним кварталам, кишащим опасностями, влезла в подозрительную секту, приютила у себя незнакомца… Ее любопытство граничит с глупостью. Как он мог так безответственно понадеяться на ее благоразумие?

— Пожалуйста, больше не позволяй ей медитировать. — Итачи посмотрел на товарища. — Позже я обучу ее контролю. Я думал отправиться на поиски один, но, видимо, придется переиграть планы. Это слишком опасная способность. И для нее, и для окружающих.

— Мне на всякий случай наблюдать за ней круглосуточно? — голос Какаши звучал ровно, но Итачи вздрогнул от его слов. — Хокаге все равно временно отстранил меня от миссий.

Итачи сделал глубокий вдох. Откуда эта злость и раздражение? Какаши желает лучшего, он обещал в конце концов. Неужели, Итачи хотел бы сейчас сам быть рядом с ней? Зачем? Он сжал кулаки, надеясь, что не выдал собственных глупых эмоций.

— Если не сочтешь за труд, — выдохнул он и склонил голову. — Прошу, помоги мне еще немного. Мы должны отправить Нааму домой.

— Да, конечно. Ты помог нам, мы обязаны тебе.

Он сам низко поклонился, коснувшись лбом холодного камня.

— Не надо. — Итачи приподнял его за плечо. — Мы вместе сделали все, что могли.

— Кстати. — Какаши выпрямился и нахмурился. — Когда она бросала сюрикены… Ты говорил, она не умеет сражаться, но ее движения настолько точные, что я подумал…

— Нет. — Итачи встал и пошел на улицу.

Какаши вышел следом.

— Надеюсь, ты не скрываешь чего-то важного, как со способностью впитывать чакру, — произнес он.

— Это не относится к способностям шиноби и не приносит вреда окружающим, — выдавил Итачи. Совершенно незачем кому-то из его мира знать о профессии Наамы.

* * *

Обито сидел на склоне обрыва и смотрел на заходящее солнце. Мысли его скакали от прошлого к настоящему и обратно. Сожаления вихрем крутились в голове. Как же давно ему не было так отвратительно, как сейчас. Он думал, что чувства умерли, думал, что уже все равно… Неужели нет? Неужели его душа еще жива?

Почему все обернулось так? Почему он не успел тогда? Какая-то минута…

Если бы он спас Рин, если бы вернулся в Коноху…

Его почти мертвому сердцу снова было больно. Он самонадеянно полагал, что боль ушла, но ошибался. Никуда она не делась, он все еще любит Рин, все еще злится на Какаши, на Коноху и на весь мир.

Прикрыв глаза, Обито несколько раз глубоко вдохнул. Поскорее бы оказаться в иллюзии, где они с Рин будут вместе. И у него будет нормальное, здоровое человеческое тело, а не это отвратительное и искалеченное, к которому Рин ни за что не прикоснулась бы в реальности. Он будет вместе с ней и с Какаши. Да, в его иллюзии Какаши будет другом, который не бросает в беде, не убивает своих.

— Прекрасный закат, — противный голос белого Зетцу раздался внезапно сзади, развеяв ореол болезненных мечтаний.

Обито лениво повернул голову к нежданному гостю. На лице Зетцу расплылась хитрая ухмылка.

— Как ты и приказал, я следил за девчонкой весь день. — Он хитро прищурился, выдержал паузу и продолжил: — И увидел кое-что интересное…

— Покров как у джинчуурики? — Обито настолько удивился, что не сразу понял, о чем речь.

— Именно. — Зетцу кивнул. — Она собрала огромное количество природной энергии за пару минут, а ее тело нисколько не изменилось.

— Но это невозможно. — Обито оглядел речушку и груды камней вокруг. Прежде чем войти в убежище, надо удостовериться, что никого нет поблизости. — Я видел, как природная энергия влияет на тела людей. Если не уметь контролировать ее, она уничтожит любого.

— До этого дня я тоже был уверен, что подобное невозможно.

— Странно, очень странно… — Обито вспомнил тот вечер, когда из любопытства наведался к ней. Чужачка оттолкнула его внезапно возникшим барьером. Тогда не было ни покрова, ни сбора чакры. Какие еще тайны она скрывает? Что за место, откуда она пришла? И почему с ней оказался неизвестный Учиха? Обито чувствовал — простого ответа на эти вопросы быть не может. И лучшее, что можно придумать, это продолжить наблюдение.

— Что удалось узнать про нее?

— Говорят, она из другого мира.

— Другого? Что это значит?

— Понятия не имею. Но если она обладает такими силами, Коноха получит себе еще одного монстра в арсенал, и это плохо.

— Именно. — Обито сложил печати и активировал потайной вход. — Не спускай с нее глаз, насколько это возможно.

* * *

Наама сидела за столом своей крохотной, но уже привычной комнатушки, и пыталась поесть. Она была ужасно голодная, однако тошнота из-за горы лекарств, которыми ее пичкали в больнице, до сих пор не отступала. То, что произошло позавчера вечером, напугало не только ее саму, но и еще кучу народу. Хокаге лично приходил в палату и требовал объяснений, недоверчиво хмурился, говорил, что приставит шиноби в круглосуточное наблюдение, и строго-настрого запретил любого рода манипуляции с чакрой. Что в принципе неудивительно. Из окна коридора больницы ей показали, какой урон деревне она нанесла своими неосторожными действиями. Хорошо еще, что никто не погиб.

Кроме того, девушка в белом халате объяснила, что сама Наама сильно пострадала от истощения чакры. И если бы ее не доставили в больницу так быстро, то могла и вовсе лишиться жизни.

— Итачи, скорее выздоравливай, — пробормотала Наама и намотала на палочки остывшую лапшу быстрого приготовления. — Мне страшно…

Прожевав первый кусочек, она поняла, что тошнота уменьшилась, и настроение потихоньку начало подниматься. Слопав половину порции, она вспомнила, что Какаши сидит под окном по распоряжению Хокаге. И сидит он без завтрака. Оценив свои скромные припасы, Наама решила — вполне можно и поделиться. Выглянув на улицу, она увидела его с книжкой в руке на скамейке рядом со входом.

— Какаши! — позвала она.

Он захлопнул книжку, глянул на нее, кивнул, вошел в дом и поднялся по лестнице.

— Странно, что не через окно, — хихикнула Наама и указала рукой на стул, когда он открыл дверь.

— Что случилось? — Какаши обеспокоенно всматривался в нее, второй красный глаз теперь повязка не закрывала, и на нем можно было разглядеть два черных завитка. Особенность Учиха, как успела понять Наама. Вот только Какаши не принадлежал к этому клану. Его левый глаз от брови до щеки перечеркивал старый шрам.

— Ты почувствовала себя плохо или не можешь себя контролировать?

— Садись и поешь, — скомандовала она и сама вернулась за стол.

Вопреки ожиданиям, он не последовал за ней, даже не разулся. Наама с недоумением обернулась. Тот стоял у порога, как и прежде.

— Ты чего? — Наама растерялась. — Боишься меня?

Осознавать это было ужасно. Неужели и ее теперь начнут ненавидеть, как несчастного Наруто? Быстрее бы Итачи вернулся!

— Нет, но мне запрещено есть с подопечным. — Какаши опустил повязку на левый глаз. Извини.

— Но ты же водил меня в то прекрасный место и ел вместе со мной! — возмутилась Наама, не веря его словам. — И однажды пил со мной чай!

— В общественном месте еще можно, а чай пил в виде исключения. Наама, я на задании, все нормально. К тому же, я уже поел. — Он улыбнулся.

— Ну вот… — Аппетит улетучился. — Значит, я теперь опять пленник.

— Нет-нет. — Какаши примирительно замахал руками. — Ты, конечно, напугала нас, и я теперь буду следить за тобой снова, но никто тебя не винит. Только, пожалуйста, пока Итачи не вернется, не вздумай медитировать.

— Спасибо, не буду! — Наама скрестила руки на груди. — Пожалуй, и когда вернется, тоже не буду. С меня достаточно.

— Завтракай, и пойдем прогуляемся. Нельзя сидеть весь день взаперти. — Какаши снова выглядел приветливым и дружелюбным. Таким же, как и прежде.

— Я подожду внизу.

Наама кивнула и принялась доедать окончательно остывшую лапшу. Едва она доела, как под окнами раздался знакомый голос:

— Онэ-чан! Онэ-чан!

А следом голос Какаши:

— Наруто, не кричи так громко, она сейчас спустится.

Наама окончательно расслабилась. Кажется, и Наруто ее не испугался, значит, пока все нормально. Она быстро собралась и вышла на улицу.

— Итак, помогите мне найти ваш самый интересный сувениры! — радостно скомандовала она, продемонстрировав приличного размера сумку.

— Хорошо, только вначале пошли тренироваться! — заявил Наруто. — Ты же хочешь научиться бросать сюрикены? И расскажи, как у тебя получилось создать настолько крутую технику, что…

— Наруто, — оборвал его Какаши. — Это не техника. Скорее, бездумная способность. Наама больше не будет ею пользоваться.

Мальчишка посмотрел с недоверием и задором: мол, ни за что не поверю, но Наама выставила руки ладонями вперед и помотала головой.

— Ни в коем случай! Мне самой страшно. А вот сюрикены побросать я за! Какаши, ты ведь будешь нашим учителем?

Тот обреченно вздохнул, но согласился. Тренировались они долго, но плодотворно. После метания сюрикенов начали использовать кунаи. Наама так увлеклась, что вспомнила о планах на сувениры лишь к вечеру, когда проголодалась. По привычке она предложила заплатить за троих в той прекрасной забегаловке с раменом, чем очень всех удивила. А когда расплатилась, поняла, что на сувениры денег уже не осталось. Ведь надо еще как-то жить хотя бы несколько дней. Распрощавшись с Наруто, они отправились домой.

— У тебя неплохо поставлены движения, ты быстро учишься для новичка, — произнес ни с того ни с сего Какаши. Наама обернулась к нему. Вчера ужасно хотелось похвастаться элементами Танца, а теперь совершенно не было для этого настроения. Да и демонстрировать их на улицах не самая удачная идея.

— Да я… в общем… — Она вздохнула и опустила взгляд. Как же тут не хватало мелодии, захватывающей душу, в которой растворяешься, сливаешься с ней и отдаешь собственное тело истории. — А у вас есть музыка? Танцы?

Какаши остановился.

— Почему так внезапно? — Он глянул на уже темнеющее небо. — Есть парочка заведений… Но не думаю, что мои полномочия распространяются на подобные мероприятия.

— А что не так с такими заведениями?

— Ну как бы… — Он растерянно смотрел на нее и почесал затылок.

— Ну во-от. — Наама совсем поникла. — В мой мир музыке уделяться огромная часть жизни. Мы слушать ее в любой момент через модулятор.

Какаши почесал затылок и махнул рукой.

— Хотя, знаешь, почему бы и нет, в конце концов, — сдался он. — Пошли.

Наама обрадовалась и хлопнула в ладоши.

Это оказалось что-то вроде бара, где люди сидели за столиками, выпивали, к ним подсаживались нарядно одетые девушки и развлекали разговорами. На маленькой сцене два милых юноши играли на струнных инструментах, как назвал их Какаши «сямисэн». Их звучание казалось необычным, странным, но вскоре Наама прониклась местным колоритом, а на заднем плане сознания замелькали картинки-связки новой истории, которую она могла бы «показать» людям этого мира.

Красивая девушка подошла к их столику и тут же присела рядом с Какаши.

— Добрый вечер, господа, чего желаете? Выпивки, приятной компании или закуски?

— Я сопровождаю гостью Конохи. — Какаши слегка отодвинулся. — Если можно, какой-нибудь легкий напиток для девушки.

— Почему легкий? — фыркнула Наама. — Говори за себя. Мне, пожалуйста, самый вкусный коктейль!

— О? — девушка тихонько рассмеялась, но скосила взгляд на Какаши, будто ожидая его разрешения.

Тот болезненно свел брови, но кивнул.

— Что ж, ты накормила меня раменом… Несите коктейль.

Это был красный напиток с плавающими в нем крошечными льдинками и мякотью каких-то необычных фруктов. На вкус сладковато-терпкий, он очень понравился Нааме. Распробовав напиток, она принялась расспрашивать девушку о том, о чем спрашивать Какаши или Итачи напрямую стеснялась: о женской гигиене, местной моде и других жизненных вещах. Какаши сразу отсел подальше, чтобы не мешать, а девушка, поначалу будто отыгрывающая роль миловидной куколки, перестала бесконечно улыбаться и спокойно рассказывала обо всем, что Нааму интересовало.

— А ты сама откуда, раз не знаешь такие простые вещи? — в конце концов удивилась она.

— Я… — Наама заглянула в пустой бокал и вздохнула. — Очень-очень далеко отсюда. Даже не знать, вернусь ли когда-нибудь домой.

— О, бедная, может быть, ты еще хочешь выпить? Я вижу, ты очень нуждаешься в отдыхе.

— Ага. — Наама с радостью закивала. Хоть кто-то здесь ее понимает! — С удовольствием!

Нааме казалось, что она в состоянии выпить много таких сладких напитков, но ошиблась. К концу второго бокала ее повело, в голову стали приходить глупые мысли, а язык заплетаться. Теперь разговор шел исключительно о парнях, и они вдвоем глупо хихикали, поглядывая на Какаши. От своей новой знакомой Аюми Наама узнала, что он в самом деле никогда не снимал маску, носил ее даже в детстве.

Наама в какой-то момент решила, что они с этой девушкой уже достаточно сблизились, и уже можно спросить об одной интересующей ее вещи.

— Скажи, Аюми, — прошептала она ей на ухо, чтобы Какаши не расслышал. — А ты встречалась с шиноби?

— Ага, — кивнула та. — Даже сейчас встречаюсь.

— И твой тоже уметь делать технику клонирования?

— Конечно.

— М-м-м… — Наама прикусила губу в предвкушении увлекательной истории. — Вы ведь занимались любовью, когда он использовать такой техника? Получаться, что тебя любить одновременно два твой парень… Это же так необычно!

Девушка рассмеялась, откинувшись на спинку дивана. Какаши поднялся и подошел ближе.

— Наама, тебе хватит, пошли домой.

— Что значит, хватит? — Наама насупилась. — Я уже давно не пить, просто разговаривать!

Он подошел ближе и наклонился к уху.

— Не очень правильно спрашивать такие личные вещи.

— Ты все слышал? — Наама смутилась. — Ой, простить, пожалуйста!

— Ничего страшного. — Аюми продолжала смеяться, глянув на Какаши, а потом снова на нее. — Мой тебе совет: попробуй сама встречаться с шиноби. Тогда узнаешь то, что тебе так интересно.

— Эм… — Наама встала. Кровь прилила к голове от выпитого и от смущения.

— Спасибо за компаний, было приятно пообщаться.

— И мне, заходи как-нибудь еще.

Какаши вывел Нааму на улицу.

— Ох, и попадет мне, если Хокаге-сама узнает… — бормотал он по дороге. — Наама, пожалуйста, держись за меня крепче.

Она остановилась, икнула и сконцентрировалась, как ей казалось, на какой-то безумно важной мысли, но так и не смогла вспомнить, какой именно.

— Наама? — Какаши наклонился, заглянул в лицо, а потом отвернулся и пробормотал едва слышно: — И почему женщины вечно вьют из меня веревки? Никогда не умел быть с вами строгим…

— Да-а-а-а… — протянула Наама. — Я это знала!

Пальцем она ткнула ему в грудь.

— По тебе видно, ты мягкий человек. А вот знаешь, Итачи не такой… Он, он…

— Наама… — выдохнул Какаши. — Это был первый и последний раз, клянусь.

Он снова взял ее под локоть и повел.

— Ага, — хихикнула она, вырвалась и зашагала по дороге, чтобы доказать собственную адекватность.

Вот только почему-то вокруг все завертелось, походка оказалась настолько неустойчивой, что она невольно рассмеялась. Какаши опять подхватил ее под руку.

— Да я не упасть, ты что! Я умею ходить пьяная, пустить!

Она снова вырвалась и гордо пошла вперед, но уже максимально прилагая усилия к тому, чтобы держаться на ногах. А потом она случайно подняла голову к небу и остановилась.

— О, как невероятно… — прошептала Наама и пошатнулась. Какаши снова оказался рядом, видимо, все еще думал, что она может свалиться. — Столько звезд… Миллиарды. Вселенная безгранична…

Она протянула руку и попыталась дотянуться до небесного свода.

— Я так устала, Какаши, — пробормотала она. — Так хочу домой… Я тут случайно, это не мой мир. Я познакомиться с хорошими людьми тут, и мне многое нравится, но я… Так скучаю по семье. Они там себе места не находить. Смогу ли я когда-нибудь вернуться? Когда-нибудь в этой жизни…

Она уронила лицо на руки. Слезы в тот же миг хлынули из глаз, душой завладело отчаяние. Она не раз думала, что надо готовиться к худшему и вернуться не выйдет, но сейчас от этой мысли было так больно.

— Идем, Наама, тебе надо поспать. — Какаши осторожно приобнял ее и повел по улице.

Она мотнула головой.

— Думаешь, я пьяница? — Наама повернулась к нему. Его лицо виделось расплывчато из-за собственных слез.

— Нет, разумеется, нет.

Наама сглотнула.

— Когда он придет? — прошептала она. — Как он? Ты знаешь?

Какаши кивнул.

— Ему уже гораздо лучше.

Наама выдохнула.

— Я бояться, что его болезнь вернулась. Ты знаешь, он появился у меня почти мертвый. — Она выставила вперед ладони. — Это было так страшно. Я не понимаю, как вы тут живете. Как можете убивать, смотреть на смерти друзей. Я думать, я бы сошла с ума.

— Многие сходят, — тихо ответил Какаши.

Они зашли в ее маленькую комнатушку. Наама безучастно стояла, опершись спиной о стену, и смотрела, как шиноби снимает обувь, идет к раковине, включает там воду и возвращается.

— Пойдем, помогу тебе умыться. — Он протянул руку.

Наама смотрела на его ладонь в перчатке и не понимала, что происходит. Почему она стала настолько беспомощной за этот вечер? Какаши опекает ее как младенца. Он должен охранять и наблюдать, но никак не играть роль няньки. Что за вздор? Мысли о доме забрали все душевные силы?

— Не нужно, — прошептала она. — Спасибо за помощь, но я уже не пьяна, я справлюсь.

— Уверена? — Какаши выглядел обеспокоенным.

— На все сто. — Она улыбнулась.

Какаши обулся и открыл дверь.

— Если что-то понадобится, я внизу.

Наама горько усмехнулась.

— Вот наказание тебе со мной.

— Все нормально, — ответил он и добавил едва слышно: — Поверь, я многое отдал бы, чтобы все мои задания походили на это.

Наама удивленно моргнула. Почему он говорит так? Ах да… Его печальный взгляд выдал его. Он потерял на войне друга, скорее всего, не одного. Наблюдение за бестолковой пьяной девчонкой куда лучше убийств и смертей. Все правильно.

— Спокойной ночи, Какаши. — Она закрыла за ним дверь и отправилась приводить себя в порядок.

Действительно, надо смыть эту усталость и апатию.

* * *

Какаши вышел на улицу, сел на скамейку перед домом и запрокинул голову к небу, когда Итачи решил наконец показаться.

— Какаши, — произнес он и кивнул.

Тот резко встал и удивленно огляделся.

— Я не почувствовал твоего приближения… — пробормотал он.

Итачи подошел и сел на скамью.

— Так было задумано.

— Извини, Наама сегодня…

— Я знаю. — Итачи откинулся на спинку скамьи. — Я видел, куда вы ходили, и в каком состоянии она вышла.

Какаши напряженно кашлянул.

— Послушай, она хоть и напилась, но вела себя прилично, и никто не приставал к ней, и…

— Я знаю. — Итачи скосил на него взгляд. — Я был рядом все это время.

— Зачем ты следил за нами? — Какаши нахмурился. — Почему не подошел?

Итачи вздохнул. Действительно, почему? Потому что дал обещание сам себе не сближаться с ней? Тогда почему следил? Он прикрыл глаза.

— Не думай, что я тебе не доверяю… Просто не хотел прерывать вашу прогулку.

Какаши скрестил руки на груди и тоже сел.

— Что ж, как знаешь.

— Какаши. — Итачи повернул голову к нему. — На самом деле я тут из-за тебя. Иди домой, отдохни до рассвета. Нам предстоит долгий путь.

— Путь?

— Я попрошу Хокаге одолжить тебя и Шисуи мне в помощники на какое-то время, — начал объяснять Итачи. — Я думал идти на поиски решения сам, но после инцидента с чакрой, решил, что лучше обучить ее контролю своей способности. И лучше делать это не в деревне. Но, боюсь, одному мне не справиться.

— Вот как…

— Ты не будешь против?

— Разумеется, нет, я ведь обещал помочь. — Какаши улыбнулся.

— В таком случае иди отдохни, на рассвете возвращайся сюда, а я отправлюсь к Третьему.

Тот кивнул.

— Тогда до утра.

Он ушел, а Итачи запрыгнул на ветку дерева, скрывшись в листве. Отсюда окно третьего этажа, где жила Наама, хорошо просматривалось. Увидев сегодня ее слезы, Итачи снова ощутил тяжесть на душе. Еще одна нерешенная проблема висела тяжким грузом. Если быть честным с собой, Итачи плохо представлял, что может в этом мире помочь вернуть Нааму домой. Даже если они найдут человека или технику, способную открывать проходы между мирами, где взять столько чакры? Но это малодушные мысли, слабость. Нельзя сдаваться, нельзя отказываться от своих слов. Он обещал, и сделает все, что в его силах.

Итачи ожидал увидеть Нааму на кровати спящей, ведь она едва дошла до дома. Но вздрогнул от удивления. Она танцевала. Складывала знаки танца, соединяя их между собой, повторяла снова и снова. Итачи забыл большую часть значений, но суть улавливал. История, что создавала сейчас Наама в небольшой комнатушке, была историей из его мира. Историей про девушку, у которой любимого и брата забрали на войну. Они не вернулись, тогда она отправилась искать их на поле боя, но нашла лишь искалеченные тела.

Итачи смотрел на этот пока еще сырой танец, словно завороженный. Он не хотел подглядывать, только проверить, все ли в порядке, но теперь не мог оторвать глаз. Ему даже показалось в какой-то момент, что слышит музыку из бара. Неужели Наама выбрала именно одну из этих мелодий? Сосредоточенную уверенность выражало лицо Наамы, а сама она будто излучала энергию. Не чакру или что-то в этом роде, а жизненную энергию, тепло. Рядом с ней в самом деле хотелось жить.

Итачи отвернулся, закрыл глаза и улыбнулся. На душе стало чуточку легче. Она не проклинает его каждую минуту, не плачет в одиночестве, она нашла в себе силы для творчества, она борется с трудностями, пусть и по-своему. Все-таки она стойкая к потрясениям девушка. Может быть, его мир не сломает ее, может быть, она все это потом будет вспоминать лишь с улыбкой.

Она улеглась далеко за полночь, совершенно выбившись из сил и просто свалившись на кровать, а Итачи все смотрел, как она спит под лунным светом.

На рассвете вернулся Какаши с уже собранным рюкзаком. Итачи спрыгнул с дерева.

— Разбуди Нааму, пусть собирается, встретимся через час у главных ворот, — сказал он и отправился к Хокаге.

Он медленно шел по улице, где теперь Учиха жили вперемешку с другими кланами и чувствовал зависть к этим Учиха, к здешнему Итачи. Невозможно стать частью мира, в котором ты лишний. Это не его мир, не его жизнь. В его мире все осталось по-прежнему. Он все еще кланоубийца и отступник деревни Скрытого Листа. Что бы он ни сделал здесь, в другом мире его действия не изменятся.

Итачи про себя горько усмехнулся. Все-таки в прошлом был шанс изменить деревню и собственный клан, шанс, который он упустил. Но содеянного не изменить никогда и ему остается лишь дальше защищать деревню, пусть и в чужом измерении.

— Ой! — Из-за поворота выскочил мальчишка и врезался в него на полном ходу.

У Итачи перехватило дыхание. Маленький Саске. Он впервые видел его в этой реальности. Сердце гулко застучало в висках.

— Простите! — выпалил Саске и поклонился.

Итачи смотрел на черную макушку и не мог унять боль в груди. Милый, добрый мальчик, нетронутый ненавистью. На мгновение показалось, что это его Саске, что он оказался в собственном прошлом. Захотелось упасть перед ним на колени и просить прощения, сжать в объятиях и сказать, что всегда любил своего младшего брата, и будет любить, кем бы он ни стал в будущем…

Но этот мальчик не знает его, он не поймет.

— С вами все в порядке? — Саске смотрел на него круглыми, по-детски наивными глазами.

— Все в порядке. — Итачи невольно поднял руку, положил ладонь ему на голову.

Вопреки ожиданиям, Саске не отпрянул, не возмутился. Он смотрел удивленным доверчивым взглядом.

— Мне кажется, я вас знаю, — тихо прошептал он. — Вы напоминаете мне…

Итачи улыбнулся.

— Этого не может быть, — произнес он и, убрав руку, добавил: — Не стану мешать, ты же торопишься на тренировку со своим братом?

— Откуда… — Саске растерянно заморгал.

— Просто догадался. — Итачи обогнул мальчишку и пошел по улице дальше. По щекам, вопреки желанию, потекли слезы.

Впервые он подумал, что перемещение в другую реальность скорее хорошо, потому что в его собственной оставалось лишь умереть, и даже его смерть не гарантировала возвращение Саске к нормальной жизни. А здесь он изменил судьбу этого мальчика, изменил судьбу целой деревни. Кто знает, какие трудности ждут впереди, но сейчас хотя бы появилась надежда.

— Ты хочешь взять Какаши и Шисуи? — Хокаге постукивал пальцами по столу.

Он выглядел уставшим и измотанным.

— Да. — Итачи скосил взгляд на стопку неразобранных бумаг. — В конце концов, я помог вам.

Третий болезненно свел брови.

— И добавил мне гору проблем, — пробурчал он.

— Вы опять жалуетесь, Хокаге-сама, вместо того, чтобы действовать.

— Посмотрите-ка на него! — Третий шлепнул ладонью по столу. — Поучает старика! Ни стыда, ни совести.

Но потом смягчил взгляд.

— Что будешь делать, когда отправишь девочку домой?

Итачи нахмурился и опустил взгляд. Он в самом деле еще не думал об этом.

— Понятно. — Третий встал. — Возвращайся в Коноху. Будешь помогать мне.

На минуту Итачи задумался. Такое развитие событий казалось идеальным. Он всю жизнь защищал деревню из мрака, притягивая ненависть, словно магнитом. Вновь стать частью Конохи, перестать быть ее тенью — предел мечтаний. Но увы, это лишь мечты.

— Как вы себе это представляете? — спросил он, прикрыв глаза. — Два Учихи Итачи в одной деревне? Это повлечет за собой много вопросов, а в последствии, и проблем. К тому же Мадара не простит меня. Не хочу подставлять Коноху.

— И что же ты будешь делать?

— Думаю, лучше пойти туда, где больше всего смогу пригодиться. — Итачи сунул руку в карман и нащупал кольцо с символом «Алая птица», выданное ему в прошлом Пейном. — В Акацки. Эта организация опасна, и я присмотрю за ней изнутри, пока Мадара не поймет, что это именно я пользовался его именем.

— Хм. — Хокаге сцепил руки за спиной. — Можно изменить тебе имя, и ты будешь представлен, как вернувшийся из длительной миссии шиноби. На задания буду отправлять только с теми людьми, которые уже знают о тебе.

— И постоянно сидеть на пилюлях, меняющих чакру? Хокаге-сама, я разорю все ваши запасы. К тому же разные пилюли дают разный эффект. Со временем обман раскроется.

Хирузен вздохнул.

— В любом случае, что бы ты ни решил, я буду рад твоей помощи и помогу сам, если попросишь.

— Спасибо, Хокаге-сама. — Итачи склонил голову. — Вы в самом деле доброй души человек.

— Не льсти старику! — фыркнул он и добавил: — Бери помощников и делай, что задумал. Но если ситуация выйдет из-под контроля, я призову их обратно. Вместе с тобой. Что ты так смотришь? Ты эту кашу заварил, так что знай — запросто я тебя не отпущу.

Итачи улыбнулся. Пусть в другой реальности, но так хорошо ощутить себя снова дома.

* * *

Прежде чем уйти, Наама попросила Какаши достать бумагу и написала коротенькое письмо для Наруто. Вообще новость о том, что надо срочно собираться, совершенно огорошила. Она вообще не представляла, что придется куда-то ходить. Но, с другой стороны, так даже лучше. Она будет видеть процесс поиска решений, так сказать, изнутри, а не мучиться домыслами и неизвестностью.

— Криво получилось… — вздохнула Наама и отдала записку Какаши. — Надеюсь, он поймет.

Хотелось бы лично попрощаться с маленьким другом, но будить его так рано было слишком неловко.

— Конечно поймет. — Какаши усмехнулся. — Не думаю, что сам Наруто пишет лучше.

А потом он запрыгнул на балкон к мальчишке и подбросил записку в открытую форточку. «Прощай, Наруто! — подумала Наама. — Будь счастливым вопреки всем». Она не была уверена, что вернется.

На подходе к воротам деревни их уже ждал Шисуи с таким же большим рюкзаком, как и у Какаши.

— У нас с тобой совместная миссия, Какаши-сэнпай! — объявил он и потряс свернутой бумагой. — Смотрю, вы уже готовы.

— А как же! — Наама помахала рукой. — Я так рада, что вы взять меня с собой! Я ужасно люблю путешествовать!

— И тебя не пугают лишения и неудобства в дороге?

Наама вздрогнула от низкого знакомого голоса, который внезапно раздался позади. Она обернулась. Итачи стоял в плаще с капюшоном со скрещенными на груди руками. Откуда он только взялся так неожиданно?

— Ты тут! — воскликнула она, кинулась к нему и вовремя остановила себя от объятий, едва вспомнив эти глупые местные правила. — Я так рада, что тебе лучше! Ты точно в порядке? Твой кашель прошел?

Она вглядывалась в его лицо, а пульс часто стучал в висках.

— Все в порядке, — улыбнулся он.

— Ну что ж, отлично, — подытожила Наама. — Путешествие начинается!

На первом же привале Наама осознала то, о чем совершенно не подумала утром.

— А туалет?! — воскликнула она, глядя, как шиноби спокойно рассаживаются на траве прямо на обочине и достают из рюкзаков перекус.

Шисуи махнул рукой в сторону деревьев.

— Выбирай любой куст. — Он широко улыбнулся. — Подсматривать не будем.

У Наамы задергалось веко под правым глазом.

— Вы серьезно? — Ее голос дрожал.

— А что такого? — Шисуи почесал затылок.

— Но там насекомые! — Она мотнула головой. — Ужасное место! Отвратительный! Итачи, я тебя ненавижу!

Тот поднял на нее извиняющийся взгляд и ободряюще улыбнулся. Наама честно постаралась принять ситуацию. В конце концов, на что она надеялась? Что вдоль лесной дороги через каждые сто метров стоят комфортабельные туалетные кабинки? Вот уж наивная. Глянув в сторону леса, Наама решила, что пока не сильно-то и хочется, и устроилась на мягкой траве рядом с остальными.

— А куда мы вообще идем? — спросила она.

— Пока у нас нет зацепок, как перенести тебя обратно, — ответил Итачи. — Мы даже не можем сказать наверняка, твой мир — параллельно существующее измерение или что-то другое. Возможно, появятся догадки, когда поговорим с кем-то из великих старейшин священных земель.

— Ого! — восхитился Шисуи. — По слухам старейшинам более тысячи лет! Но как мы попадем туда? Ведь только избранные знают путь в священные земли.

— Все верно. — Итачи кивнул. — Поэтому для начала мы найдем проводника.

— Звучит загадочно. — Наама взяла протянутый Шисуи онигири.

— Но вряд ли эти поиски будут простыми, — добавил он.

— Даже не надеялась, — пожала плечами Наама и скривилась, с ужасом представив, как же быть с душем. Неужели придется каждый вечер протираться мокрой тряпочкой?

Ее передернуло от отвращения, но она заставила себя собраться. Не плакать же в конце концов из-за этого всю дорогу. Странно, конечно, неудобно, даже ужасно, но ничего. Она выживет, а потом все это будет в красках рассказывать дома. Наама представила побледневшего Гиониса и расхохоталась.

Еще смешнее становилось от недоумения в глазах шиноби.

— Наама, ты чего? Что тебя так рассмешило? — спрашивал Шисуи, а потом засмеялся вместе с ней, Какаши тоже не выдержал.

Даже Итачи слегка улыбнулся краешком губ, и Наама вспомнила его искренний смех после первой медитации в космопорте. Неужели Итачи вообще никогда не смеется? Он поймал ее взгляд и тут же отвернулся. Наама вздохнула. Веселость испарилась моментально. Она все еще сопереживала ему, и с этим невозможно было что-то поделать. Наама надеялась, что, когда он уйдет, их связь оборвется окончательно, но она ушла вместе с ним.

Наама на мгновение зажмурилась, чтобы отбросить лишние раздумья, и с усердием принялась уминать рисовый пирожок. Мало ли в конце концов, кому она сочувствует! Вон Какаши с Шисуи ей тоже жалко. И вовсе это сопереживание не «особенное».

— Что ж. — Когда все окончательно успокоились, начал Итачи. — Мы отошли достаточно далеко от Конохи. Наама, тебе надо научиться контролировать свои способности.

— Да и вообще, неплохо было бы получить хоть минимальные навыки выживания, — добавил Какаши.

— А? — Наама перестала жевать, удивившись серьезным взглядам шиноби. — Вы же говорили, мне нельзя медитировать.

— Здесь можно попробовать.

— К тому же теперь мы сможем подавлять твою чакру, Хокаге дал специальные печати.

— Оу… Думаете, стоит?

— Конечно, — кивнул Какаши. — Ты должна уметь управлять своей способностью. Вообще любопытно, сколько ты можешь впитать чакры. И почему этот символ у тебя на груди начал светиться во время прошлого раза?

Наама расстегнула молнию немного больше, обнажив весь рисунок.

— Хм… — Какаши нахмурился и посмотрел на Итачи. — Мне кажется, или он похож на рисунок твоего шарингана?

— Не кажется. Но это долгая и довольно странная история, — подтвердил тот. — Если коротко — именно эта татуировка связала нас. Так что происходит с ней во время медитации?

— Когда я копить чакра, она начала светиться и нагреваться, — вспомнила Наама. — И часть энергии всасывалась туда сама. Может быть, из-за нее мне было так легко медитировать дома после госпиталя? Эта штука и там работала, но я не замечать на такой малый количестве чакра.

— Не нравится мне это, — пробормотал Какаши.

— Я видел тренировочный полигон… — вторил ему Шисуи.

Итачи встал.

— Вот поэтому ты должна научиться контролировать себя. Хотя бы для того, чтобы после медитации, не теряла все силы. Так ведь можно и умереть.

Наама скривилась и обняла себя руками, будто так можно было защититься от жестокой реальности. А ведь она наивно полагала, что больше не придется рисковать.

— Ладно, я согласна, — вздохнула она.

— Тогда надо распределить нагрузку! — воодушевленно начал Шисуи и поправил повязку на лице. — Один раз в день тренировка с чакрой, еще один — ниндзюцу. Правда, в таком случае наш путь замедлится…

Итачи достал кунай и посмотрел на Нааму внимательным оценивающим взглядом, словно раздумывал, дать его ей или нет.

— Лучше не спешить и научить Нааму чему-то, чем бежать напролом, но, столкнувшись с первыми трудностями, потерять контроль над ситуацией. — Он все-таки убрал кунай и поднялся.

Наама быстро дожевала онигири и запила водой.

— Покажи свою медитацию. — Итачи сложил руки в печати, напомнив, как правильно это делать. — Только, пожалуйста, собери немного и быстро расцепи руки. Начнем с малых объемов чакры.

— Хорошо.

— Шисуи, последи за ее чакрой шаринганом. Мы с Какаши пока посмотрим за тем, что происходит «снаружи».

Наама села в позу для медитации и сложила печати. Заранее было страшно, руки немного подрагивали, но она сконцентрировалась наперекор опасениям. Всю жизнь медитация была для нее способом успокоиться, расслабиться. А теперь даже мысль о ней вызывала панику. Но ее товарищи правы — если пустить все на самотек, кто знает, к чему это приведет. Вдох-выдох, вдох-выдох… Вот она — энергия в ее теле, вот энергия природы. Еще несколько вдохов, одно маленькое усилие, и чакра потекла в нее, точно вода в отжатую губку. Вокруг опять образовался пузырящийся, словно живой, покров.

— Наама, как себя чувствуешь? Ты слышишь меня? — голос Итачи звучал рядом, но немного приглушенно.

— Да, — кивнула она.

— Попробуй расцепить руки, но не выпускай чакру. Почему вообще тебе не удается удержать ее в теле? Ты дома медитировала, чтобы набраться сил, а не выпускать их сразу же, верно?

Наама сосредоточилась, пытаясь понять, в чем разница. Она все еще держала руки в печати, но уже не концентрировалась на закачке чакры. Странно, но процесс все еще шел помимо ее воли.

— Наама, останови это. Подумаешь потом! — услышала она голос Итачи. — Еще чуть-чуть, и будет, как тогда в пещере.

Она выдохнула, разорвала печати, и вот он — тот самый момент, когда чакра, словно ударная волна, вырывается из нее. Она просто не умеет держать в своем теле столько энергии. Наама оперлась руками о землю. Голова кружилась.

— Ну что? — Итачи присел рядом. — Поняла что-нибудь?

Наама пожала плечами.

— У меня почему-то не получается держать такой объем чакры. Но, возможно, если потренируюсь… — Шисуи, что у тебя?

— Хм, странно… — сказал тот. Его глаз все еще был красным. — Наама, твоя татуировка на груди содержит невероятно плотную чакру, я подобного никогда не видел. Причем до начала тренировки я не замечал, как будто эта штука спала. А теперь… Посмотрите, это что-то невероятное. Даже страшно.

Глаза Итачи тут же изменили цвет, Какаши поднял повязку с левого глаза. Наама сама посмотрела на татуировку. Та блестела перламутром, словно активированный кристалл.

— Точно! — Она провела по узору пальцем. — Татуировка с напылением кристалла! В моем теле теперь частички кристалла чакры. А это самый лучший накопитель энергии во Вселенной и ее хранилище! Получается, я накапливаю силу не только в свое тело, но и в него. Только не пойму, как извлечь… Надо подумать… Я потренируюсь еще немного.

— Подожди, ты устала, — возразил Итачи.

— Все нормально. Я поняла одну вещь: я плохо контролировать свою энергию, ведь я не ощущала этот мой «резерв». Сейчас попробую.

Наама опять сконцентрировалась на собственном теле. Если раньше она не видела смысла в подобном внимании, то сейчас понимала, что зря — вот какое сокровище притаилось у нее под носом. Правда все оказалось сложнее, чем она представляла. Она быстро нашла тот самый очаг чакры, но доступ к нему получить не смогла. В конец вымотавшись, Наама расцепила руки и развалилась на траве.

— Фуф, не могу больше… — выдохнула она и посмотрела наверх.

По небу плыли белые облака, пролетали птицы, легкий ветер шуршал листвой. Наама вздохнула глубоко и прикрыла глаза. Воздух такой чистый, что кружится голова, стоит лишь глубже вдохнуть. Вот так выглядит планета с еще не разрушенной экосистемой? Да, ее цивилизация могла похвастаться уровнем развития, люди в состоянии воспроизвести какую угодно среду обитания. Но почему в собственных садах на родной планете Наама никогда не чувствовала такую легкость? Неужели все дело в наполненности планеты природной энергией?

— Наама? Ты в порядке? — раздался над ней голос Какаши.

— Ага, — расплылась в улыбке она.

— Идти сможешь или понести? — Какаши подал ей руку. — Привал закончился.

Та руку приняла, поднялась, но от предложения отказалась. Ее даже передернуло.

— Еще чего, — буркнула она. — Я что, без ног?

* * *

Для ночевки углубились чуть дальше в лес, чтобы случайные путники не потревожили, нашли небольшую поляну, где можно было разложить припасенную для Наамы палатку. Пока Какаши и Шисуи занимались разведением костра и приготовлением ужина, Итачи подозвал Нааму к себе и отошел вместе с ней чуть подальше от места привала.

— О, еще тренировка! — догадалась она.

Он кивнул и встал в боевую стойку.

— Должен предупредить, я могу сделать больно.

Наама кивнула.

— Я готова.

— Для начала научись крепко стоять на ногах и четко двигаться. Не думаю, что тебе нужно говорить про равновесие, просто выучим несколько стоек и движений.

Она кивнула и широко улыбнулась.

— Заставь меня сдвинуться с места, — предложил Итачи.

Наама подошла, уперлась ему в грудь руками и принялась толкать и наваливаться изо всех сил.

— Ты что, в землю врос? — удивленно воскликнула она.

— Все дело в правильной стойке и в том, как я напрягаю тело. Но попробуй толкнуть меня сбоку.

— Хм. — Она обошла слева и толкнула в плечо, упершись в него лишь указательным пальцем, тогда он пошатнулся и отошел.

— Ну да, логично, — кивнула она и усмехнулась. — С этой стороны твоя опора хуже.

— Верно. — Итачи видел, Наама даже не старается быть серьезной.

Для нее это словно игра. Он выдохнул и на мгновение прикрыл глаза. Она не понимает, что все это не просто «тренировка», это навыки, которые помогут спасти жизнь. И лучше изменить ее настрой сразу.

— Это одна из причин, почему ты должна всегда находиться лицом к противнику, — продолжил он. — Такая стойка позволит выдержать прямую атаку. Например, такую.

Он нанес ей удар в грудную клетку, смягчив его лишь тем, что сделал это не кулаком, а ладонью. Наама полетела на землю со сдавленным писком, но Итачи не позволил ей перевести дух. Он метнулся к ней, присел рядом на одно колено, нависнув над ней, сжал кулак, размахнулся и остановил лишь в миллиметре от бледного в испуге лица.

— Сосредоточься, — потребовал он. — Это не игрушки. Секундное промедление, неуверенность или несерьезность могут стоить жизни.

Наама свела брови и потерла грудную клетку.

— Больно.

— Будет больнее, — признался Итачи и подал ей руку.

— Спасибо, что предупредил, — недовольно пробурчала Наама. — Но ты даже не научить меня защититься или ваша стойка. Сразу напасть… Это нечестно.

— Хотел показать, что тебя ждет, если не будешь относиться к тренировкам серьезно. Итак, смотри, повторяй за мной.

Наама повторила, Итачи подошел и проверил ее на устойчивость. Как он и предполагал, подобное дается ей легко, не зря же она танцует. Он выставил ее руки в защитный блок.

— Попробуй блокировать мой удар и не упасть.

Наама в ужасе округлила глаза, напряглась, но промолчала. Итачи размахнулся. Он понимал, что, скорее всего, сейчас она запаникует, собьет стойку, закричит, и вряд ли что-то получится, но она в самый последний момент увернулась, сместившись с траектории удара вниз. Вот, значит, как — выбрала самый легкий путь. Но он не собирался давать ей поблажки. Удар ногой пришелся ей по плечу, свалив на землю.

— Наама, пожалуйста, слушай, что я тебе говорю, — сказал он тоном, каким обычно наставлял его отец.

— Итачи, ты жесток, — раздался жалобный голос Шисуи. Он закончил с костром и подошел к ним. — Наама все-таки не шиноби… В ее мире, наверное, вообще таким не занимаются. Ты ее напугаешь, и нам придется каждый раз умолять ее начать тренировку. В конце концов ты же не будешь ее избивать?

Итачи посмотрел на валяющуюся в траве несчастную девушку и подумал, что, вероятно, есть в словах Шисуи доля правды. Теперь Наама будет его бояться. Что ж… может быть, это к лучшему? Он подошел ближе. Она приподнялась, развернулась, но на этот раз не приняла его руку, а оттолкнула.

— Ну вот, — вздохнул Шисуи.

— Нормально, — раздался ее хриплый голос. — Все нормально.

Она подняла голову, и ее взгляд выражал ярость и решимость.

— Если прийти тот гадкий белый тип или кто-то другой, я больше не хочу кричать от ужаса. Научи меня не бояться, Итачи. Научи быть сильной!

Он невольно улыбнулся и присел. Что ж, выходит, ее не так просто запугать.

— Ты уже очень сильная, Наама, — проговорил он. — Но не бояться не стоит. Тот, кто не боится смерти, не может защититься в полной мере. А вот научиться направить свой страх на пользу определенно стоит. Послушай, если тебе станет слишком тяжело во время тренировки, не молчи, ладно?

Наама кивнула и встала в стойку.

— Давай, — сердито нахмурилась она. Наконец она перестала воспринимать все как игру. — Я поняла, твой первый урок — не импровизировать.

Он улыбнулся.

— Все верно.

К концу тренировки, когда Наама распласталась на траве и не смогла подняться самостоятельно, Итачи понял, что увлекся определением ее выдержки. Он хотел увидеть границы, за которые впредь переступать нельзя. Но она не сдавалась, не жаловалась, лишь напряженно сводила брови, сжимала губы. Такая решительная, такая прекрасная…

— Наама, прости. — Итачи присел рядом. — Если честно, я испытывал тебя сегодня, — признался он. — Другие тренировки не будут настолько тяжелыми, обещаю. Я удивлен твоей выносливости и силе воли.

— Думаешь, на уроках танца было легко? — Она посмотрела на него с измученным видом. — Занятия по шесть часов в день, мое тело, казалось, лопнет от напряжения. Модулятор может помочь в запоминании, но тело должно уметь делать движения. А их столько… ты сам знаешь.

— Но зачем тебе это было нужно? — Он помог ей подняться на ноги. — Наверняка есть и другие способы заработка.

— Ты же видел, это красиво, не правда ли? — Наама расплылась в улыбке и обхватила его за шею.

— Правда. — Он повел ее к костру и встретил недовольные взгляды товарищей.

Какаши и Шисуи точно не поддерживали его методы. Но ничего, главное, он понял, что Наама в самом деле сильная девушка. Во всех смыслах. Конечно, первоклассным шиноби за короткое время она не станет, но хотя бы элементарным вещам научится.

Следующий день Нааме дали перерыв от физической тренировки и вручили мазь для синяков. Ожидалось, что Наама будет недобрым словом вспоминать Итачи. Но, странное дело, она жаловалась на отсутствие удобств, еду, но ни разу не пожаловалась на тренировку.

Медитация на этот день была посвящена поискам ключа к ее внутреннему искусственному резерву. И на этот раз Наама пробилась к запасам. Правда, из нее вырвалось столько чакры, что образовалась небольшая воронка, выкорчевавшая ближайшие деревья. И сама Наама настолько обессилила, что не высказала ни малейшего сопротивления, когда ее понесли на спине.

— Я тут подумал. — перед сном Шисуи достал из рюкзака запас медицинских пилюль. — Может, стоило взять медика?

Итачи вздохнул.

— Я думал об этом на самом деле… Но не знал, кому можно довериться.

— Надо было спросить у нас, — Шисуи хлопнул его по плечу. — Мы ведь твои товарищи.

— Простите. — Итачи улыбнулся. — Надеюсь, проблем не будет. Защитить мы ее сможем. А если же Мадара найдет меня, вы просто уйдете.

Какаши покачал головой.

— Итачи, меня беспокоит кое-что, — заговорил он. — Почему Мадара появился тогда в комнате Наамы?

— Не знаю. — Сомнения по этому поводу уже давно сидели в голове. С Мадарой вообще много чего «не так». — Я думаю над этим, но теряюсь в догадках. Если учесть, что с тех пор он больше не беспокоил ее, то, возможно, из чистого любопытства. Зетцу увидел ее необычную чакру и глаза, передал информацию Мадаре. Тот проверил, не обнаружил ничего особенного, к тому же столкнулся с тобой, Какаши, и больше не появлялся. Возможно, он потерял интерес. Или выжидает…

— Но что ему вообще может понадобиться от нее? — Шисуи напряженно свел брови.

— Акацки занимаются вербовкой шиноби по всему материку, — ответил Итачи. — Но какие бы способности у Наамы ни были, ее навыки выживания не годятся для такой группировки, как Акацки. Однако, что бы они ни задумали, надо быть начеку.

Какаши скрестил руки на груди.

— Тебя беспокоит что-то еще? — Итачи проследил за его задумчивым взглядом, устремленным в сторону палатки, где спала Наама.

Тот мотнул головой.

— Нет, все нормально, — слегка нахмурившись, он отвернулся.

Итачи опять ощутил то неприятное чувство, что царапает изнутри, будто когтями. Почему он опять злится на Какаши? За что?

Итачи прикрыл глаза. Ну что ж, вот и он познакомился с таким «прекрасным» чувством, как ревность. Причем на совершенно пустом месте. Если бы Наама решила «отдохнуть» с Какаши или с кем-то еще, он не сказал бы им ни единого слова, но вот в том, что будет чувствовать сам, теперь не сомневался.

* * *

Наама поклялась себе не раскисать во время тренировок с Итачи. Вообще она удивилась его серьезности и даже жестокости. Она ожидала совсем другого отношения. Но в глубине души была ему благодарна. Наама всегда боялась бить людей на полном серьезе, даже мысли такой не возникало никогда. Но в тренировке с ним у нее появилось это чувство — желание дать отпор. В ее мире вряд ли пригодиться, но здесь, кто знает. И хоть Итачи говорил, что страх — важная часть выживания, Наама была не совсем согласна. Она имела в виду другой страх. Такой, какого, скорее всего, у них нет с пеленок. Страх причинить вред живому существу.

На третий день она училась наносить удары, Итачи со всей серьезностью строгого учителя ставил ей замахи и заставлял отрабатывать на нем же. Наама понимала, что пока сила ударов у нее так себе, но ей пообещали научить использовать чакру для усиления тела, когда она чуть освоится в тайдзицу. Поэтому она старалась по максимуму, будто это репетиция сложного сюжета перед выступлением.

Наама помнила из подсмотренных чужих воспоминаний, как Итачи жестоко обходился со своим младшим братом, чтобы взрастить в нем зерно ненависти, чтобы у того даже в мыслях не возникло сомнение, будто Итачи не сумасшедший предатель. Она подумала, что ему должно было быть ужасно больно самому, когда он во время редких случайных встреч причинял вред мальчику, ведь нельзя было показать слабость, нельзя, чтобы свидетели говорили, будто один из наемников самой безжалостной организации пощадил мальчишку. Как он сохранил рассудок?

Возможно, и сейчас он такой строгий не потому, что мечтает навредить. Он хочет сделать ее сильнее. И Наама старалась поддержать его, показать, что понимает и не обижается.

Но почему-то на последней тренировке Итачи странно себя вел. Его будто что-то тяготило, он постоянно хмурился. И Наама изо всех сил старалась разрядить атмосферу. Она то улыбалась ему, то мимолетно касалась его, будто приободряя. Но напряжение между ними почему-то лишь усиливалось. Все еще сильнее усугублялось странными, невесть откуда взявшимися ощущениями. Прикосновения Итачи пусть грубые и с целью научить сражаться, вызывали волны мурашек по телу. А когда он прижимал к себе, объясняя новый прием, и вовсе перехватывало дыхание.

Несмотря на внутренние увещевания, это странное, извращенное удовольствие от того, что ее почти бьют, никуда не уходило. И как с этим бороться, Наама совершенно не понимала.

— Не отвлекайся! — строго напутствовал Итачи в сотый раз низким тихим голосом, дернул ее за руку и провел захват локтевым сгибом за шею.

Через секунду он ослабил хватку, чтобы она могла освободиться, но Наама, сама не зная почему, провернулась в его руках, оказавшись с ним лицом к лицу, вместо того, чтобы вырваться.

— Наама, надо быть серьезней. — Выражение его лица не менялось, точно он надел маску.

Да что ж такое! У нее тут крыша едет, а ему хоть бы хны? Захотелось во что бы то ни стало увидеть его эмоции, пусть даже это будет раздражение или злость.

— Я серьезна, — произнесла она и от преувеличенного усердия прикусила нижнюю губу, с вызовом глянув на него.

На краткий миг показалось, что глаза Итачи расширились, но на лице не дрогнул ни одни мускул. Наама нахмурилась. Есть в мире хоть что-нибудь, способное снять эту проклятую восковую маску?! От утомительной тренировки и моря неуместных, но до ужаса волнующих чувств в голову ударила кровь, и ее вниманием полностью завладели его плотно сжатые губы. Наверное, она совершила бы какую-нибудь глупость, если бы он не отстранил ее сам и не отошел.

— Шисуи, подменишь? — крикнул он и положил руку на левый бок.

— Точно… твои раны ведь еще не успеть зажить… — раздражение и азарт вмиг испарились. Сделалось ужасно стыдно. Похоже, действительно только она здесь развлекается. Все это время он напрягался, тратил на нее свои силы, а сам терпел боль. Она подошла к Итачи с намерением поднять его рубашку и посмотреть, насколько все плохо, но он перехватил руку.

— Не отвлекайся, — сурово произнес он и чуть мягче добавил: — Я сам проверю, а ты продолжай тренировку с Шисуи.

Тот уже подбежал.

— Х-хорошо… — Наама оглядела улыбающегося юношу.

— Не беспокойся, Наама, я не буду с тобой так жесток, — миролюбиво произнес он и вежливо поклонился. — На чем остановились?

Наама еще раз глянула на Итачи, но тот не обернулся, прошел со слегка опущенной головой к палатке и устроился там под деревом.

Наама с ужасом ожидала от себя тех же ощущений, что и во время тренировки с Итачи, и готовилась с ними бороться. Если и прикосновения мальчика вызовут в ней подобное, это будет значить лишь одно — она чокнутая мазохистка. К счастью, опасения не подтвердились. Либо Шисуи оказался недостаточно груб с ней, либо… А вот второй вариант казался страшнее, чем признание в странных предпочтениях и влечении к несовершеннолетним. И пока озвучивать его Наама отказывалась даже в мыслях.

Тренировка с Шисуи в самом деле оказалась не настолько изнуряющей, Наама часто замечала, что он жалеет ее. И еще более удивительным было, что Шисуи в свои едва пятнадцать наверняка мог бы составить вполне реальную конкуренцию по силе старшим товарищам.

За ужином у костра Наама подсела к Итачи.

— Ты рано начал нагружать себя, да?

Тот оторвался от еды и, чуть помедлив, кивнул.

— Ну вот!

— Не беспокойся, Шисуи и Какаши займутся твоими тренировками, — сообщил он, повернулся и, строго сдвинув брови, добавил: — Но не надейся, что теперь тебе будет легче.

Но что-то еще, кроме сосредоточенности, промелькнуло в его взгляде. Сожаление? Неужели он хотел тренировать ее лично? Наама не удержала улыбки. Пусть во время занятий она частенько называла его про себя жестоким садистом, но сейчас было приятно, что он хотел тратить на нее свое время.

— Кажется, Наама тебе не верит, — рассмеялся Шисуи. — Она уже сделала выводы и к тебе больше не вернется.

— Согласен, — кивнул Какаши. — Не беспокойся, Наама, мы не будем избивать тебя.

— Итачи тоже не избивал, — попыталась защитить его Наама, но вспомнила, как валялась после первой тренировки обессиленная, и опять рассмеялась. — Вот уж не подумать никогда, что я буду учиться драться!

— А я не предполагал, что встречу Итачи из будущего, — сказал Шисуи. — И тем более даже в мыслях не было, что где-то там, — и он указал на небо, — есть настолько развитая страна, как твоя, Наама.

— Да, — поддержал диалог Какаши. — Мы, словно муравьи, копошимся, не поднимая головы.

— Да, человечки ничтожны по меркам Вселенной. — Наама быстро ощипывала горячую рыбешку. — Но для нас нормально не знать будущее, иначе можно свихнуться.

Когда ужин закончился, стемнело и похолодало.

— Кстати, почему вы спите не в палатка? — спросила Наама, прежде чем уйти. — Я думала раньше, что вы ложиться поздно, но поняла, что никто не приходит.

Все, как по команде, удивленно посмотрели на нее.

— Что вы так смотрите? — удивилась она. — Итачи?

Он подошел ближе и, наклонившись, шепнул на ухо:

— Это не будет приличным. Палатка слишком тесная для четверых.

— А мерзнуть на улице прилично? — громко заявила она. — Сегодня так вообще собираться дождь!

— Мы шиноби, Наама, — произнес Какаши. — Чтобы вставать ночью в дозор, нам надо быть снаружи, иначе разбудим тебя.

— А-а-а, — протянула она. — Ну ладно. Спокойной ночи, и постарайтесь не намокнуть. Скоро будет дождь. — Она постучала себе по виску и хмыкнула. — Это единственное, на что годный тут мой модулятор.

* * *

Гионис сидел на кухне с Коринором и пил уже третий джиус. Сердце колотилось в груди, как бешеное, от переизбытка стимулятора, но он не мог остановиться. А пить джиус без допинга считал полной дуростью. Они недавно подали заявление о пропаже Наамы в высшие инстанции, подкрепив информацией о том, что она была похищена неизвестным из незарегистрированной системы.

Коринор хмурился и листал в очередной раз заявление.

— Надеюсь, мы ничего не упустили.

— Как думаешь, — Гионис наконец отодвинул напиток, подумав, что скоро модулятор начнет сыпать занудными предупреждениями, — как скоро придет ответ?

Коринор покачал головой.

— Представляешь, сколько прошений к ним приходит каждый день? Не думаю, что стоит ждать в ближайшие дни. Придется набраться терпения.

— А где Саима? Я думал, вы приедете вместе.

— Полетела домой, — вздохнул Коринор и забрал стакан у Гиониса, хлебнув сам. — Заберет Мионису и прилетит сюда. Попробую решить вопрос о переводе на работе дистанционно.

— Вы правда переезжаете?

— Больше мы Нааму одну ни за что не оставим! — Коринор стукнул кулаком по столу. — Я так ругаю себя, что мы не перевелись сразу после ее выписки!

— Я тоже виноват. — Гионис уткнулся в стол лбом, подумав, что Коринор сейчас слишком оптимистичен. Как он собирается искать Нааму, если даже непонятно, куда она исчезла?

Тот резко встал, стремительно подошел к окну.

— Откуда он тут взялся? — бормотал он. — Как? Просто появился на нижнем этаже? И почему Наама отключила там камеры! А хуже всего знаешь, что, Гионис?

— Что? — тот повернулся к нему, все еще лежа на столе.

— Саима говорила, что он заберет нашу девочку. А я, как идиот, не поверил. Он так смотрел на меня… — Коринор прищурился, видимо, вспоминая. — Опустошенным таким взглядом, иногда слегка удивленным. И он не врал, когда обещал оставить Нааму. Я ведь всегда хвастался, что прекрасно распознаю эмоции. Но все это была искусная ложь! Если мы найдем их, если с Наамой хоть что-нибудь случится, я позабочусь, чтобы этот гад сгнил на Ангоарских радоновых рудниках! Отправлю его на «родину»!

Гионис вздохнул и прикрыл глаза. Он не сомневался, что если они найдутся, Коринор исполнит свои обещания. Этот человек всегда добивался желаемого, Нааме было в кого уродиться.

* * *

Они шли вчетвером через лес к городу Танзаку, известному своими развлекательными заведениями. В этом городе можно было встретить самого азартного игрока всех времен — принцессу Тсунаде. А по дороге останавливались в небольших городишках с гостиницами и горячими источниками, в надежде отыскать второго саннина — Джирайю. К Орочимару Итачи пока решил не соваться, а то, кто знает, какую оплату попросит беглый преступник?

Наама по дороге впадала в крайности. Она то возмущалась, что совершенно невозможно жить без элементарных удобств и убивать животных для того, чтобы поесть самим, то, напротив, пребывала в восторге от прекрасных видов природы, звездного неба ночью, вкусных плодов и пения птиц.

Контроль чакры давался ей тяжело. То не выходило вообще ничего, то возникал покров чакры, и тогда приходилось прикладывать усилия, чтобы усмирить ее. С большим трудом они могли удержать рвущуюся наружу чакру с помощью бумажных печатей. Но были и сдвиги: Наама научилась извлекать немного чакры из резерва по собственному желанию и не падала замертво после медитации. Но все-таки после подобных тренировок она себя плохо чувствовала. Чем больше чакры она впитывала во время тренировки, тем больше расходовала собственной, и тем тяжелее было потом. Иногда даже приходилось нести ее после привала.

Тайдзюзу давалось ей неплохо, все-таки своим телом она владела отлично. Но она все еще боялась сражаться, боялась сделать больно. Когда Шисуи намеренно пропускал ее удары, чтобы она привыкала, Наама останавливалась, подбегала к нему и принималась жалеть его и извиняться. Тогда извинялся Шисуи, что напугал ее. И тренировка превращалась в театр абсурда. Итачи с трудом сдерживался, чтобы не вмешаться.

Но он больше не мог тренировать ее. После парочки занятий он понял, что относится к Нааме не как к «ученице». Перед глазами из раза в раз вставал ее образ, расписанный причудливыми узорами. То, как она брала в руки кунай, то, с каким изяществом бросала его, попросту выбивало из рабочего русла. Она касалась Итачи чаще, чем следовало, непозволительно крепко прижималась к нему, когда он демонстрировал очередной захват, слишком открыто заглядывала в глаза, когда он что-либо объяснял. А когда она от усердия начинала прикусывать губу, Итачи казалось, что всем вокруг очевидно его замешательство.

В конце концов он решил прекратить эту пытку, отдав право на обучение Наамы своим напарникам. Хорошо, что придумывать оправданий не пришлось. Все решили, что дело в не до конца заживших ранах. Хотя о ранах во время тренировки с ней вспоминалось в последнюю очередь.

Они передвигались медленно, делали большие перерывы на тренировки и вообще, скорость Наамы не позволяла торопиться. Носить же себя без веской на то причины она запрещала.

С одной стороны, хотелось бы ускорить процесс или вообще отправиться самому вперед, но Итачи медлил. И на то было несколько причин. Первая, и, пожалуй, самая логичная — Нааме действительно нужно научиться концентрироваться и управлять чакрой. В этом мире опасно владеть большим запасом чакры, с легкостью впитывать природную энергию, но не уметь управлять ею. А вот другие причины носили иррациональный характер. Итачи понимал, что ему нравится видеть Нааму рядом, слышать ее голос. Она бесспорно уйдет в свой мир, даже в мыслях не было просить ее остаться. Но он был бы совсем не прочь немного оттянуть время проводов.

— Наама, у тебя сильное тело, — сказал за ужином Какаши после очередной тренировки.

— Явно не как твое, — ткнула в него пальцем Наама. Она, уставшая, валялась рядом с костром. — И твое. — она перевела палец на Шисуи.

— Но ты точно знаешь, что такое тяжелые тренировки. — Какаши не отставал.

И пока Итачи раздумывал, стоит ли вмешиваться, Наама оживилась.

— Да, тренировки у меня быть, и довольно серьезные. В моем мире я тоже мастер своего дела, — не без гордости сообщила она и, чуть скривившись, видимо от боли в перетруженных мышцах, села и скрестила ноги.

Итачи нравилось, с каким энтузиазмом Наама относится к тренировкам, с каким оптимизмом выносит неудачи и полученные синяки и ссадины. Она оказалась упорной и сильной, веселой и азартной. Смотреть на нее в такие моменты было так же приятно, как греться в теплый день в лучах солнца. Но смотреть так, чтобы никто не предполагал, будто ему интересно.

— Да, — подал голос Шисуи, размешав в котелке еду. — Я заметил еще тогда в пещере. Ты сказала, что расскажешь, чем…

— Ой, да пожалуйста! — Наама вскочила на ноги, вытянулась как струна и кашлянула в кулак.

Итачи понял, она собирается не просто рассказать. Кажется, пора прекращать притворяться спящим. Не хватало еще, чтобы она танцевала посреди леса без одежды, как она у себя делает. Обмажется сейчас золой, а они втроем будут лицезреть… Нет уж, не бывать этому.

— Наама. — Он позвал ее.

— О, ты проснулся. — Она помахала рукой. — Очень вовремя. Я сейчас…

— Не стоит. — Итачи поднялся и подошел к костру. — Это твои обычаи, никто их не поймет, как не сразу понял я.

— Но ты же понял! — Наама явно расстроилась. Еще бы, он помнил ее счастливое лицо, когда после окончания представления ей рукоплескали сотни людей. Она действительно мастер своего дела.

— Там была иная обстановка. Наама, пожалуйста, не упорствуй.

Она скисла, но спорить не стала. Ужинали молча. Хоть Какаши и Шисуи ничего не говорили, но косились на Нааму с любопытством и многозначительно переглядывались. Но его спрашивать они не будут, Итачи знал это.

— Я хочу научиться технике теневого копирования! — заявила после ужина Наама.

— Давай, ты освоишь для начала обычное клонирование? — Какаши отложил в сторону опустевшую миску.

— Нет! — Наама встала и подперла бока руками. — Вчера Шисуи говорил, что теневой клон и клон отличаются. И теневой клон лучше. Никто не понять, что это клон, пока тот не развеется.

— Да брось, зачем тебе это? — Какаши засмеялся. — Ты же не шиноби. К чему тебе так напрягаться?

— А почему нет? — Шисуи вступился за нее.

Эти двое с полной ответственностью взялись за ее обучение. Итачи улыбнулся и принялся собирать посуду.

— Подумай сам, Какаши. Мало ли что может случиться по дороге. Теневое клонирование очень полезная техника. Я бы сказал — незаменимая.

— Даже не знаю… В конце концов, это запретная техника. Разве можно обучать такой совсем неопытного шиноби?

— Шиноби? — глаза Наамы заблестели, она хлопнула в ладоши и подпрыгнула.

— Ого! Вы причислять меня в ваши ряды!

— Ни в коем случае! — Какаши нахмурился и подался вперед. — Шиноби это тот, кто убивает людей по чужим приказам. Тебе это ни к чему.

— Тьфу-тьфу на вас! — Наама сморщилась и замахала руками. — Я что, похожа на человека, который может кого-то убить?

— Не похожа. — Шисуи шагнул к ней. — И поэтому я научу тебя технике теневого клонирования, чтобы ты могла в случае опасности лучше скрываться. Итачи, ты ведь не против?

Все трое уставились на него как по команде. Итачи кивнул, а сам подумал — все, что касается Наамы, больше спрашивают его, а не саму Нааму. Интересно, ее это не задевает? Но, глянув на радостное выражение лица своей спутницы, отбросил волнения. Кажется, она не обращает на это внимания.

Конечно, у нее не получилось. Ничего удивительного. Редко, у кого получалось сразу. Хотя вот он мог использовать технику клонирования в раннем детстве. Но Нааме сейчас тяжелее, ведь у нее в голове сложилось множество представлений о «энергии Джи», ей будет трудней себя переломить.

Итачи дремал, привалившись спиной к дереву и слушая голоса товарищей и Наамы. Он слушал их и не думал вообще ни о чем, будто погрузившись в медитацию. На душе было легко и спокойно, по крайней мере, сейчас его не тревожили привычные неприятные мысли.

Пусть будущее не определено, но сейчас можно и расслабиться в кои-то веки. Да, он чужой здесь, но он смог сделать в этом мире то, чего не сумел в собственном. Когда он только попал сюда, ему казалось, что ни за что не простит себя за промах. Да, не простит. Но теперь он не воспринимал случившееся как злой рок. Напротив, его вмешательство изменило ход событий. Здешний Учиха Итачи не совершил той же ошибки, а получил надежду на счастливое будущее. Маленький Саске, отец, мать, Шисуи, Изуми, другие Учиха… Все они обрели второй шанс. Да, пришлось заплатить за этот шанс высокую цену, но, может быть, оно того стоило?

Единственная случайная жертва обстоятельств — Наама. Но он справится и вернет ее домой. Итачи глянул на смеющуюся Нааму, пытающуюся освоить технику теневого клонирования. Сквозь покой и неизвестно откуда взявшийся оптимизм просочилась тревога. Интуиция подсказывала — позади осталась самая простая часть пути. Еще предстоит столкнуться с проблемами посерьезней клановых разногласий.

Пока существуют Акацки и Мадара, нельзя быть уверенным в безопасности. Но как же хотелось отправить Нааму домой раньше, чем придется столкнуться с главной угрозой мира шиноби. Чтобы она не увидела смерти людей собственным глазами, чтобы никто не причинил ей боль.

* * *

Зетцу появился, когда Обито обсуждал с Пейном вторжение в Суну.

— Если ничего важного, не мешай, — бросил Пейн, глянув на шпиона.

— Лидер-сама, как всегда, суров, — заискивающим тоном пожаловался Зетцу. — Но у меня есть информация. Я слежу за девчонкой, как и было приказано. Она покинула Коноху и продолжает путь в сопровождении трех людей. Хатаке Какаши, Учиха Шисуи и… Третьего не знаю. Может быть, вернувшийся с длительной миссии шиноби.

— Хм… — Пейн скрестил руки на груди. — И что тут важного?

Обито устало вздохнул. Неужели Зетцу настолько туп, что не мог подождать полчаса? Обито не скрывал от Пейна, что наблюдает за странной девчонкой, но собирался сам рассказывать только то, что нужно. Ведь, чтобы управлять людскими решениями, надо правильно подавать информацию. От Зетцу же такого деликатного подхода ожидать не приходилось.

— Они тренируют ее способность. — Зетцу расплылся в хитрой улыбке. — По правде говоря, раньше я ничего подобного не видел. Она всасывает в себя окружающую энергию и не меняется, мало того, в ее теле есть образование… Оно копит чакру. Огромное количество чакры. Даже не знаю, с чем сравнить.

— Копит чакру? — Обито забыл свои недовольства. — Что они говорят? Как объясняют? Из какого она клана?

— Я не приближался к ним настолько, чтобы услышать разговоры. Но заметил кое-что еще. Она в самом деле не шиноби. Они учат ее и ниндзюцу.

— Откуда она взялась? — встрял Пейн. — Ты знаешь ее имя, клан?

— Только имя. В деревне ее называли Наама.

— Наама… Нужно больше информации о ее происхождении.

— Буду стараться. — Зетцу снова улыбнулся.

— Подберись к ним поближе, — кивнул Обито, — но так, чтобы тебя не засекли.

— Слушаюсь.

Зетцу уже начал погружаться в пол, используя технику перемещения под землей, как Пейн спросил:

— Можешь сказать, сколько сейчас в ней чакры?

Зетцу задумчиво вскинул глаза к потолку и подпер подбородок рукой.

— Когда эта штука неактивна, то как у среднестатистического шиноби. Но, когда активна… В ней сконцентрировано чакры приблизительно сравнимо с чакрой биджу.

— Невозможно! — Пейн встал.

Обито задумался. Эта способность была странной. Чей-то эксперимент, случайно обнаруженный шпионами Конохи? Или случайная находка странной способности у обычной жительницы? Конечно же, ее тут же доставили к Хокаге, чтобы использовать потенциал девчонки в пользу деревни. Но в таком случае, как она до сих не попалась никому на глаза, да и не натворила бед со своим никчемным контролем? На вид ей не меньше восемнадцати лет. Немало для шиноби. Выходит, вариант с экспериментом подходит больше. И от этого интерес разгорался еще сильнее.

— Ступай, Зетцу, — приказ Пейн. — Нам нужно знать о ней все. Откуда она, что за способность, куда они идут, почему ее тренируют.

— Да, лидер-сама. — Зетцу окончательно ушел под землю.

— Чакра у человека, сравнимая с чакрой биджу… — пробормотал Обито. — Для вербовки она не подходит, — высказал Пейн его мысли. — Во-первых, потому что не отступник, во-вторых, она не шиноби, если верить докладам Зетцу. Но мы не можем игнорировать появление такого оружия у Конохи.

— Да. — Обито был с ним солидарен. — Нельзя спускать с нее глаз.

А сам подумал, что надо бы освежить в памяти свитки с информацией про десятихвостого. Так, на всякий случай.

— Сообщение от Итачи из деревни! — громкий голос Шисуи прервал тренировку.

Наама обернулась. На плече у Шисуи сидела огромная черная ворона с закрепленной на лапке запиской.

Наама с Какаши подошли к костру, где Итачи разделывал тушку небольшого кабана. Наама постаралась не смотреть в его сторону — вид мертвого и такого крупного животного вселял отвращение, вперемешку с жалостью. Но не есть белковую пищу она не могла, понимая, что попросту умрет от голода, а достать добавок в нужном объеме тут было невозможно. Только какие-то временные и отвратительные на вкус пилюли.

Шисуи пробежал взглядом по записке. Улыбка озарила его лицо.

— Итачи говорит, квартал Учиха переносят ближе к центру вместе с полицейским участком, — объявил он. — Совет намерен набирать в полицию людей из других кланов. Фугаку-сама останется на должности главы полицейского подразделения, но решается вопрос о реорганизации совета и вступлении в него главы Учиха вместе с еще тремя главами крупнейших кланов. Пока это только разговоры, но настроения на собраниях Учиха несколько смягчились, про восстание пока больше никто не заговаривает. Еще Итачи отправляется на миссию по охране дайме, так что ближайшее время посланий не будет.

Он отложил записку и запрокинул голову к небу.

— Какое облегчение, — выдохнул он. — Чувствую себя счастливым.

Потом выпрямился, посмотрел на Итачи и Нааму и поджал губы.

— Если бы не вы… Если бы вы не появились тут, то я был бы мертв, а мой клан обречен. Я понимаю, это какая-то ошибка вселенной, но я благодарен судьбе за эту ошибку. — Он повернулся к Итачи. — Я знаю, что там, откуда ты на самом деле, проблема осталась не решена, но здесь… Итачи, спасибо тебе!

Он низко поклонился, коснувшись лбом травы. Наама с удивлением смотрела на него. В ее мире кланяться было не принято ни при каких обстоятельствах. Каждый человек — личность, люди в принципе равны. И правители, и подчиненные имеют одинаковые права. Но здесь мало того, что люди направо и налево склоняют головы, так еще и ниц падают. Наама глянула на легко улыбающегося Итачи. Тому явно было неловко, но его руки были в крови животного, и он никак не мог остановить это.

— Шисуи, пожалуйста, встань, — попросил он, и Наама поймала его взгляд.

Видимо, она в самом деле побледнела, потому что Итачи мельком посмотрел на собственные руки и нахмурился.

— Продолжайте тренировку, — кивнул он и вернулся к работе.

Наама тут же отвернулась и отошла подальше. «Мамочка, как мне вынести все это!» — взмолилась она и повернулась к готовому продолжить объяснения Какаши.

Когда они закончили тренировку, ужин все еще не был готов, и Наама решила попробовать кое-что, пока было время. Сегодня утром она научилась наконец открывать свой внутренний резерв и извлекать из него чакру. А сейчас захотелось и вбирать чакру, и открывать резерв одновременно. Конечно, по-хорошему надо было бы попросить о подстраховке, но шиноби что-то очень сосредоточенно обсуждали в полголоса, отвлекать их не хотелось. В конце концов, она только попробует. Сев в позу для медитации, Наама сложила руки в печати. Ощутив тот самый резерв, она открыла его. Чакра из него текла послушным потоком, но приходилось на этом довольно сильно концентрироваться. Теперь надо было одновременно сосредоточиться на внешней энергии. Было интересно, как энергия природы смешивается и преобразуется в совершенно другую.

Но едва чакра потекла в нее извне, внутри будто что-то «взорвалось». В одно мгновение вокруг Наамы буквально запылало пламя, огромные «хвосты» из плотной энергии вырвались в разные стороны — Наама видела их лишь краем глаза, но чувствовала эти ответвления-щупальца, мечущиеся в воздухе. Сколько их было? Четыре? Пять? Ветер засвистел в кронах деревьев. Уши моментально заложило. Сквозь плотный фиолетовый покров она видела, как подбегают к ней шиноби.

— Наама, руки расцепи! — кричали ей.

Она знала это и сама, но руки буквально свело, казалось, чакра управляет ею, а не наоборот. Какаши подскочил, поставил на нее печать, но бесполезно — бумага вспыхнула и превратилась в пепел. Наама запаниковала. Энергия во внутреннем резерве высвобождалась бесконтрольными волнами и одновременно всасывалась обратно. Какой-то сумасшедший круговорот, словно термоядерная реакция в реакторе.

Она уже чувствовала жжение не только в груди, но и по всему телу. Казалось, еще немного, и кожа пойдет пузырями.

— Я не могу расцепить руки! — кричала она в панике. — Не могу!

Но крик подавлялся толстым слоем взбесившейся чакры. Наама пыталась расцепить руки, пыталась прекратить это, но у нее не хватало контроля, да и паника мешала собраться с мыслями. Энергия слишком сильная, страшная. Будто она опять находилась рядом с активированным кристаллом чакры. И эта сила не поддавалась контролю. Вдруг сквозь внешний, еще более горячий покров показались две руки. Ткань на них вспыхнула, кожа волдырями, но руки крепко схватили Нааму за запястья и расцепили печати. Наама едва успела сконцентрироваться, чтобы не лишиться сил. Взрывная волна прокатилась по поляне, сметя костер с готовящимся ужином и разорив палатку. Тело все еще будто горело огнем, кожа покраснела. Наама с ужасом смотрела на крепко державшие ее руки Итачи, на которых теперь остались бурые полопавшиеся пузыри, и боялась поднять взгляд. Тишина, которая стояла теперь вокруг, угнетала. Уж лучше бы они кричали… Итачи отпустил ее, и тогда Наама осмелилась посмотреть на него. Но выражение его лица расплылось из-за навернувшихся слез.

— Прости меня, Итачи! — Ее замутило. Пусть она уже видела его раненым, сейчас именно она была виновата в его боли.

— Что произошло? — произнес он.

Какаши подсел ближе.

— Почему-то не сработала печать, — словно извинялся он. — Сгорели в один миг.

— Все-таки нужно было взять медика… — говорил Шисуи, доставая из рюкзака бинты и мази. Его волосы были взъерошены больше обычного.

— Ты не пострадала? — Итачи лишь мельком глянул на свои руки и протянул их товарищу. — Что вообще случилось?

Наама поджала губы.

— Простите, я решила попробовать кое-что, но не вышло это контролировать, — пробормотала она. — Простите меня… Итачи… Я виновата.

Какаши покачал головой и вздохнул.

— Ты не представляешь, как нас напугала, — произнес он.

— У нас нет ирьенина, — наконец в голосе Итачи послышалось осуждение. — Если бы ты лишилась всей энергии, могла бы умереть.

Наама вздохнула. Она не предполагала, что может случиться нечто настолько опасное.

— Но ты справилась, — неожиданно улыбнулся Итачи. — Ты сумела сохранить столько чакры, чтобы не рухнуть замертво. У тебя получилось это даже в такой сложной ситуации.

Наама едва держалась, чтобы не зареветь в голос. Из-за нее у него теперь такие страшные раны, а он улыбается. Да что же шиноби за люди такие? Они боли не чувствуют? Но Наама вспомнила, как больно было ей во время отождествления с ним, и стало еще хуже.

— Сегодня мы остались без ужина, — сообщил Шисуи, закончив с ранами Итачи.

— Предлагаю всем лечь спать. Нааме точно нужен отдых.

Она всхлипнула, но спорить не стала. Как только палатку водрузили на место, Наама шмыгнула в нее и свернулась на циновке. Ее трясло. Она уже привыкла к тому, что какой бы мощной чакра ни была, она не причиняла ей вреда, но, когда энергия из внутреннего резерва смешалась с природной, она будто взбесилась. Разве человек в состоянии обуздать такую мощь? Но были и плюсы. Несмотря на экстренную ситуацию и огромное количество выпущенной чакры, Наама сохранила контроль хотя бы над ее частью и не свалилась без сил. Это уже немало.

Отлежав себе все бока, она в конце концов вышла на улицу. Какаши и Шисуи спали на разложенных тонких циновках, кутаясь в плащи, а Итачи сидел, привалившись спиной к дереву, и смотрел на огонь.

Наама подошла к нему и остановилась в паре шагах. Давно она не чувствовала себя настолько виноватой. Хотелось сделать теперь что-то полезное, как-то загладить собственный промах. Она потянулась к его перебинтованным рукам, но не посмела коснуться, чтобы не сделать больно.

— Почему не спишь? — спросил он шепотом.

— Как я могу? — вздохнула она.

— Как и остальные, — с тенью иронии ответил он.

Наама заставила себя посмотреть ему в лицо.

— Это была моя ошибка. Я не посоветоваться с вами, я виновата. Прости меня, пожалуйста… — произнесла она.

Наама настолько отвратительно себя чувствовала, что готова была даже на колени встать перед ним. Как бы неправильно на собственный взгляд это ни ощущалось. Здесь так принято, это то, что положено правилами приличия. Она вздохнула и опустилась на землю, склонив спину и коснувшись лбом травы.

— Прости.

— Наама, хватит извиняться. — Он переместился ближе, сел на колени и поднял ее за плечи. — Если бы я не сделал этого, пострадать могли все, и ты в том числе.

— Но если бы я не стала экспериментировать…

— Да. Впредь, пожалуйста, говори, что собираешься делать. Но в этой ситуации нет твоей вины.

Он смотрел так спокойно, будто в самом деле нисколько не винил. Наама казалась себе ужасно жалкой. Глаза защипало. Она не хотела плакать при нем, но сдерживаться становилось все труднее. Она в этом мире чужая. От нее столько проблем… Почему вообще у нее обнаружились эти способности? Все из-за татуировки? Наама поджала губы и постаралась взять себя в руки. Надо успокоиться прежде, чем уйти, иначе она будет выглядеть совсем никчемной.

И пока она боролась с собственными волнениями, Итачи не отводил взгляда от ее лица.

— Все в порядке, заживет, — сказал он, неожиданно мягко улыбнулся и вдруг легонько стукнул ее по лбу двумя пальцами правой руки.

Наама ошеломленно замерла, открыв рот. Она помнила — тоже самое он сделал перед их прощанием.

— Что это за жест? — Она коснулась лба. На душе почему-то сразу потеплело. — Я не видеть такой ни у кого из здешних жителей.

Итачи легко усмехнулся и снова откинулся спиной на ствол дерева.

— И вряд ли увидишь, — ответил он, вернув на лицо прежнее выражение.

— Да? — Наама совсем растерялась. — Это что-то личное? Очень личное?

— Отдыхай, — уклонился он от ответа. — Завтра опять тебе предстоят тренировки и долгий путь. И не переживай, никто тебя не винит.

— Н-н-у ладно… — Она поднялась с земли. — А ты же не будешь дежурить один? Хочешь, я подменю тебя?

Он болезненно сдвинул брови.

— Нет, Наама, я не хочу, чтобы ты меня подменила. Ложись, пожалуйста.

— Да, прости, я совсем неопытна в этом… Спокойной ночи.

Она вернулась в палатку и улеглась на свою скромную жесткую лежанку. Сердце в груди часто стучало, щеки пылали. Да что же такого он вкладывал в этот жест? Не похоже на издевательство, точно. Не с таким лицом. Наама зажмурилась, но перед глазами встали его черные глаза с отблесками костра, и его мягкий ласковый взгляд. Так он на нее еще никогда не смотрел. Да что происходит?

— Наама, кажется, ты влипла, — прошептала она и уткнулась лицом в ладони.

* * *

Итачи откровенно скучал, наблюдая за приготовлениями к завтраку. Теперь у него отобрали все обязанности, кроме дозора. Ожоги на руках противно ныли, но тратить обезболивающие пилюли Итачи не решался. Вдруг в дороге произойдет что-то пострашнее ожогов? Наама утром боялась приниматься за медитацию, а когда все-таки решилась, то прерывала ее сразу же, едва начав вбирать чакру. Зато благодаря этому у нее улучшился контроль. Итачи думал, что во всем есть свои плюсы, и тихонько наблюдал за ней, по своему обыкновению, притворяясь спящим.

И вдруг среди безоговорочного спокойствия по телу прокатилась тревога. Он хорошо знал это ощущение — присутствие кого-то, враждебно настроенного, и совсем близко. Он подскочил, метнувшись в сторону опасности, но все, что успел различить — это звук, какой обычно исходил во время перемещения Зетцу под землю. Итачи неоднократно контактировал с этим странным шиноби в своей реальности и не мог спутать его ни с кем другим. Оглядев местность повнимательнее, он вернулся к месту привала.

Какаши и Шисуи выглядели настороженными.

— Видел кого-то? — Какаши кивнул в сторону зарослей.

— Не успел, он скрылся. — Итачи посмотрел на удивленную Нааму. — Но я знаю, кто это был.

— Шпион Акацки? — догадался Шисуи.

— Да. — Итачи присел и принялся собирать вещи. — Надо затаиться.

Пришлось свернуть с намеченного пути, но выхода не было. Они сняли дешевую комнату в ближайшем селении. В дороге почти не говорили о происшествии. А теперь, закрыв шторы и обклеив печатями комнату, можно было немного расслабиться.

— Все-таки за нами следили. — Какаши сел на пол, скрестив руки на груди.

— Что им надо?..

Итачи смотрел на взволнованную побледневшую Нааму и никак не понимал, чем она могла заинтересовать Мадару. Пусть Зетцу видел ее тренировки, ну и что с того? А может быть, пока и ничего? Мадара просто наблюдает? Или же причина их слежки не в Нааме? Что, если они вышли на него?

— Итачи? — Какаши ждал ответа.

Он вздохнул. Да, он больше не один, не обязательно раздумывать обо всем этом в одиночестве.

— Трудно сказать, за кем именно они следят, за мной или Наамой, — ответил Итачи. — Но нельзя исключать ни одного из этих вариантов.

— Что теперь будет? — Бледная Наама уселась на полу, обняв колени. Ее испуганный взгляд метался между ними в поисках ответов.

— Наама, пожалуйста, успокойся. Все будет хорошо, — произнес Шисуи. — Ты же не одна.

— А если они пришли за Итачи?! Я не хочу, чтобы на него напали!

Он не ожидал услышать такие слова. Она правда переживает за него? Почему? Вспомнился ее растерянный несчастный вид ночью, она в самом деле чувствовала себя виноватой.

— Пока ничего не ясно. — Шисуи тоже подошел и сел рядом. — Наама, соберись, ладно? Считай это частью тренировки. Ведь одно из главных умений шиноби — способность скрываться. Думаю, именно этим мы сейчас и займемся.

Она округлила глаза.

— Все верно. — Итачи кивнул. — Мы научим тебя скрывать свою чакру, и отправимся дальше. Так что неважно, за кем они следят, мы просто собьем их со следа.

Она с облегчением выдохнула.

— Я боялась, что вы начнете сражаться.

— Пока не начнем. — Шисуи улыбнулся. — Давайте, я пока схожу за едой. И кстати, Итачи, можно подлечить твои руки, пока находимся в селении. Узнаю, есть ли у них ирьенины.

— Хорошо.

Шисуи вышел, закрыв двери.

— А я раздобуду одежду и разведаю обстановку, — сообщил Какаши и использовал технику перевоплощения, превратившись в пожилую женщину с палкой.

Наама уставилась на него во все глаза, а когда он вышел, обернулась к Итачи с совершенно ошеломленным взглядом.

— Шиноби и так умеют? — прошептала она.

— Да. — Итачи присел напротив нее. Как бы то ни было, у них много работы, нельзя упускать ни одной минуты. — Давай приступим к делу. Техника подавления чакры не очень сложная, но этому все равно нужно учиться.

* * *

Всю ночь Нааму учили скрывать чакру, что в конце концов получилось. В итоге это оказалось не так уж и сложно. Единственное, в таком состоянии невозможно было медитировать. Под утро, переодевшись, они выскользнули один за другим через запасной выход, оставив в номере лишь клонов. Это был план Итачи. Они оставляют клонов, кто-то из них будто случайно «засветит» чакру на улице и привлечет внимание Зетцу. Сомнений, что тот проследовал за ними в селение, не было, Какаши удалось ночью засечь его присутствие в соседнем квартале. В случае контакта с ним один из клонов рассеется и передаст информацию.

Ночью Итачи говорил со своими товарищами о шпионе и организации Акацки. Ими заправлял тот самый Мадара, которого имитировал Итачи при нападении на Коноху. Значит ли это, что тот уже знает, кто посмел прикрыться его именем, или Зетцу наблюдал за ней? С одной стороны, Наама смеялась над собой в душе: что за глупая черта — все в мире сводить к единому центру — себе? Но с другой — вспоминала сектантов в своем мире и думала: что-то ведь привлекло в Итачи их внимание. Может быть, и с ней так же. Акацки видят в ней любопытный, невиданный доселе объект и желают понять суть.

Она вздохнула и поправила мешковатую одежду. Теперь они выглядели как шайка оборванцев-разбойников. Встречные путники с опаской вжимали головы в плечи и старались поскорее пробежать мимо. Один раз Наама вздумала помахать рукой двум молодым людям, ведущим на привязи корову. Парни чуть ли не на себе уволокли несчастное животное, извинившись несколько раз непонятно почему.

Все бы ничего, но теперь пользоваться способностями не мог никто, поэтому даже костер разводился с трудом. О тренировках тем более пришлось забыть. Зато за два дня они прошли гораздо больше, чем раньше. Наама подняла голову к хмурому небу.

— Через полчаса начнется сильный ливень, — заявила она.

— С чего такая уверенность? — Шисуи тоже задрал голову. — Конечно, очевидно, что будет дождь, но почему думаешь, что сильный?

— Модулятор умеет просчитать погоду на ближайшее время. — Наама постучала пальцем по виску. — И он в этом довольно точен.

— Ничего себе! — Шисуи с нескрываемым любопытством вгляделся в Нааму. — А что еще ты можешь?

Наама пожала плечами и подняла шишку с земли.

— Без сети очень мало… — Она подбросила шишку в руке и поймала. — Если я брошу ее высоко, то модулятор рассчитает скорость падения и время, когда шишка достигнет земли. Еще он управляет кое-какие гормональные процессы в моем теле. — Наама вздохнула. — А дома у меня в голове была связь со всем миром.

Глянув на непонимающие лица собеседников, она приуныла и плотнее закуталась в плащ. Почему-то сегодня она не очень хорошо себя чувствовала, какая-то слабость одолевала с самого утра.

— Эх, вы все равно не поймете.

— О, нет, нам интересно, расскажи еще о своем мире. — Какаши вежливо улыбнулся. Наама про себя удивилась — и как она понимает его эмоции под маской?

— У Итачи спросите. — Она кивнула в сторону их молчаливого спутника.

Итачи слегка нахмурился.

— Мир Наамы слишком яркий, слишком огромный. — Он остановился и поднял голову навстречу первым каплям дождя. — Люди такие разные, странные, живут в огромном городе, в домах, похожих на гигантские муравейники. Никто из них не знал войн, они слишком заняты познанием Вселенной… Они построили здания до небес, летают в космос, создали Сеть, где можно найти все, что угодно. Им не нужна чакра, чтобы обезопасить себя с помощью ниндзюцу, государство делает это вместо них.

Потом он прикрыл глаза, его губы дрогнули в улыбке.

— Я никогда не забуду дни, проведенные там.

У Наамы перехватило дыхание, по телу пробежали мурашки. Она не ожидала, что он вообще заговорит, а тут даже «никогда не забуду». Ей казалось, он торопился домой, ему ничего не было интересно, ну может быть, чуть-чуть. Выходит, ему на самом деле понравилось у нее?

— Но Наама права, сейчас начнется дождь, — подытожил он. — Надо найти убежище.

Они пошли быстрым шагом по тропинке. Шисуи, как самый молодой, отправился на разведку вперед, чтобы найти хоть какое-то укрытие. Но увы, вернулся ни с чем.

— Остается только ставить палатку. — Какаши сошел с пути и принялся притаптывать траву.

Дождь капал все с нарастающей скоростью и наконец хлынул сплошным потоком, будто из душа. К моменту, когда палатка была готова, все вымокли до нитки. Так вчетвером они и залезли в нее, устроившись на холодных циновках. Хоть они и разделись до допустимого приличия, огонь в палатке не разожжешь… Сушить вещи, используя техники, было тоже нельзя, ведь они все еще скрывали свою чакру. Оставшиеся в гостинице клоны не развеялись, значит, противник еще не показался.

Ливень хлестал несчастную палатку со всех сторон и, наверное, развалил, если бы не поддерживающие ее спины шиноби. Наама сидела в центре и рисовала на выданной ей бумаге разные вещи из своего мира. Конечно, художницей она не была, но получалось понятно. По крайней мере, так хотя бы казалось — Какаши и Шисуи с неподдельным вниманием расспрашивали ее. Итачи тоже иногда вставлял пару-тройку фраз, но в большей степени задумчиво смотрел куда-то сквозь чудом не промокшую ткань палатки.

Его руки подлечил местный медик, когда они ночевали в гостинице, даже шрамов не осталось, лишь кожа в месте более сильного поражения выглядела бледнее. Когда стало легче ему, и Наама почувствовала облегчение. Все-таки она была виновата в его увечье. И в который раз она думала — как человек способен намеренно причинить себе боль, пусть даже и для общего блага? Но вспомнила, что говорил Какаши на одной из тренировок, и сделалось не по себе. Терпеть боль их учат чуть ли не с пеленок. Ведь шиноби может попасть в плен к врагам, где его будут пытать, потому руководство деревни должно быть уверено, что подчиненный не проронит ни слова, как больно бы ему ни сделали.

Они просидели еще два с лишним часа, прежде чем ливень утих. Путь предстоял долгий, а вещи так и не успели просохнуть, поэтому решено было не спешить, развести костер и поесть. Итачи поймал на этот раз птицу. Наама едва не расплакалась, когда увидела, как с несчастной тушкой обходятся злобные шиноби. Сколько бы раз она ни видела подобного, ей не привыкнуть. Но головой она понимала: для них птица — еда. Такая же еда, как гусеница для той же самой птицы. Они не убивают птиц ради забавы, они просто хотят выжить.

Чтобы не вдаваться в философию на тему гуманности, ведь есть она тоже собиралась, Наама принялась развешивать промокшую одежду на устроенных рядом с костром перекладинах.

В котелке варился ароматный супчик, и живот урчал от предвкушения. Но в какой-то момент Наама поняла, что замерзает. Странно, ведь вышло солнце. Долгожданная еда не доставила удовольствия. Хоть было вкусно, аппетит будто испарился. И ей стало уже не просто прохладно, а по-настоящему холодно. Запустив диагностику тела на модуляторе, Наама ждала отчет. Конечно, сейчас лучше было бы оказаться в медицинском модуле, но, как говорится, надо радоваться малому.

«Повышение температуры тела, отличное от нормы на полторы стандартные единицы, — всплыло перед глазами. Отлично! — Вероятные причины — чужеродные вирусные частицы».

Наама обняла себя руками и поежилась от озноба.

— С тобой все в порядке? — Рука Какаши легла на ее лоб. Спустя мгновение он добавил, прижав ладонь плотнее: — Да у тебя лихорадка.

— Лихо… что? — Наама больше не могла сдерживаться и застучала зубами, дрожа всем телом.

Такое случалось с ней впервые. Дрожь в теле усиливалась, любое, даже мимолетное движение воздуха вызывало новый приступ озноба.

— Ты простыла. — Какаши нахмурился и достал последний сухой плащ. — Иди в палатку. Итачи, Шисуи, кажется, у нас проблема.

Наама глянула на их удивленные лица, завернулись в ткань непослушными руками и отправилась, куда было велено. Итачи проследовал за ней. Выглядел он обеспокоенно, но молчал и копался в рюкзаках. Достав несколько сухих вещей, он постелил их на циновке.

— Ложись, — велел он.

Наама, продолжив трястись, устроилась на боку и поджала ноги.

— Простыла — значит, инфекция? — копнула она свои немногочисленные познания в медицине.

Итачи кивнул.

— Ох, выходит, я заразна! — Наама спрятала лицо в плаще.

Он снова покопался в рюкзаке и вышел на улицу. Наама вздохнула и скукожилась на жесткой лежанке. К счастью, холодная мокрая земля не чувствовалась, но от этого было не особенно легче. Плотной ткани плаща не хватало, чтобы унять озноб. «Мамочки, — взмолилась она, — да что же со мной такое…» С детства вместе с модулятором она получила и набор антител от известных болезней своего мира. Но правильно, это ведь не ее мир, здешние болезни не входили в перечень. Удивительно, что она вообще продержалась так долго. Получается, это может ее убить? Кто знает, насколько «простуда» опасна?

Полог палатки отогнулся, показалось обеспокоенное лицо Шисуи. У него в руках была металлическая кружка, из которой поднимался клубами пар.

— Выпей, это лекарство, — предложил он.

Наама села, но движение вызвало очередной приступ дрожи. С трудом поборов его, она приняла горячую чашку из его рук. Первые глотки принесли секундное облегчение, но потом опять пробил озноб, пришлось даже поставить кружку, чтобы не расплескать драгоценный напиток.

Шисуи сочувственно свел брови.

— Выпей, должно полегчать через какое-то время, — сообщил он.

Наама кивнула. Он вышел, и она опять сосредоточилась на кружке. Ей было почти смешно от того, как дрожат ее руки. Ерунда какая-то! Ну что с ней такое, что она пить разучилась нормально? Она ведь не наркоманка, в конце концов, из нижних кварталов! Подавив глупый смешок, Наама поставила кружку на землю. Было бы жалко расплескать лекарство. Сейчас она соберется, и все получится.

— Это можно было ожидать, — говорил Какаши, и она невольно прислушалась. — Но мы никак не могли предотвратить этого. Итачи, ей надо объяснить, что случилось, и поддержать. Ты так не думаешь?

Итачи молчал.

— Пока лекарство не подействует, она будет теряться в догадках и трястись от озноба, — продолжил Какаши.

— А что, Наама не знает, что такое простуда? — удивился Шисуи.

— Не знает. — Голос Итачи приближался. — Но мы не можем знать наверняка, как она перенесет ее.

Он заглянул в палатку. Наама взяла кружку двумя руками, вновь на мгновение ощутив облегчение от пробежавшей от кончиков пальцев горячей волны. Но всего лишь на мгновение. Она уже вновь собиралась поставить кружку, но Итачи положил руки поверх ее рук, мягко сжал, не позволив отпустить кружку и не дав воде расплескаться. Тепло вновь волнами прошлось по телу, на этот раз задержавшись чуть дольше, чем на секунду.

— Пей. — Он поднес кружку ко рту Наамы.

Она охотно принялась пить маленькими глотками лекарство. Мир сузился до горьковатой жидкости с пряным запахом, металлической кружки и теплых ладоней на озябших руках. Как же хорошо, как расслабляет… Наама прикрыла глаза, утонув в этих ощущениях. Когда в кружке не осталось ни капли, холод вернулся, ведь вместе с тем и руки Итачи покинули ее, забрав кружку.

— Отдыхай, — сказал он и вышел, вновь впустив прохладный воздух.

Наама закусила от досады губу и улеглась, кутаясь в тонкую защиту. Голова еще соображала, но слабость была ужасная, руки и ноги теперь похолодели так сильно, будто их опустили в ледяную воду. «Температура тела превысила нормальную повышенную. Срочно обратитесь к медицинскому роботу или подключитесь к медицинскому модулю», — заявил модулятор в голове, и Наама стиснула зубы. «Вот спасибо, а то я бы не догадалась!» — выругалась она и удержалась от того, чтобы стукнуть себя по виску лишь по причине очередной волны озноба.

Больше всего ее раздражала в нейромодуляторах нового поколения их назойливость — в критической ситуации они включали «экстренный режим» и начинали сыпать очевидными советами. Когда Наама мучилась от боли, эта проклятая железяка в голове тоже без конца давала подобного рода инструкции. Вот только Наама бы и без них сделала то, что предлагают. А сейчас даже самого захудалого медицинского модуля или робота в этом проклятом мире не найти. Если температура не перестанет расти, она попросту умрет… Когда же подействует лекарство? А может быть, на нее не подействует вовсе?

Стало совсем невыносимо. Наама уже дрожала всем телом, не прекращая, стучала зубами и прятала руки подмышками в надежде хоть как-то согреть окоченевшие пальцы. Она так и не поняла, когда снова вошел Итачи, только ощутила его прохладную ладонь на лбу. Распахнув глаза, она столкнулась с ним взглядом. Несколько мгновений повисли в воздухе. Казалось, даже озноб отступил. А когда его рука соскользнула, Наама застучала зубами с тихим стоном.

— Все будет хорошо. — Он приподнял ее, вопреки тихому недовольству, размотал плащ, окунув в холод, но не забрал единственное укрытие, как ожидала Наама. Он прижал ее к себе, как ребенка, и укрыл снова вместе с собой.

— Я заразна, — попыталась отпихнуть его Наама.

— Все в порядке. — Он крепче обнял ее. — Я согрею тебя, пожалуйста, постарайся расслабиться.

Наама оказалась прижата к нему и уткнулась носом в его шею. Ища тепло, она просунула озябшие ладони между их телами.

— Прости, — раздался его тихий голос. — Но не бойся, все пройдет. Скоро подействует лекарство.

— Я тебя ненавижу, Итачи, — пробормотала она, вспомнив, какой у нее была жизнь «до».

— Я знаю, — с готовностью ответил он. — Я заслужил.

Наама мотнула головой. Конечно, она не имела в виду то, что сказала. Ведь причина, по которой она оказалась связана с этим человеком через миры, ее собственное дурное любопытство. Не он полез к сектантам в поисках острых ощущений. Во всем этом безобразии виновата она сама. Можно сколько угодно ненавидеть Итачи, только смысла в этом не будет. Он — все, что у нее осталось. Последняя ниточка к дому, последняя и почти призрачная надежда на возвращение. И то, как он обнимает ее сейчас, спасая от озноба, вселяло уверенность, что все у них получится, черная полоса закончится, Наама вернется домой, и будет только вспоминать, как страшный сон, полную лишений и страданий жизнь в чужом мире.

Очередная волна озноба заставила Нааму всхлипнуть и сильнее вжаться в теплое тело Итачи. Но каждая последующая была слабее. И наконец тело начало расслабляться. То ли тепло Итачи просочилось в нее, то ли начало действовать лекарство. Теперь ей сделалось тепло, почти жарко. Обессиленная, Наама уже начала проваливаться в сон, как полог палатки откинулся, показался Шисуи.

— Я приготовил еще… — начал было он и осекся, резко опустив взгляд. — П-простите…

Оставив кружку на полу, он тут же исчез. И тогда до Наамы дошло — она сидит в объятиях молодого мужчины. Мужчины, к которому испытывает необъяснимые чувства.

— Мы ведь друзья, — услышала она его голос и слегка успокоилась.

С Гионисом они ведь тоже могли обняться… А тут еще и повод есть.

— Тебе стало легче или еще выпьешь лекарство?

— Немного полегчало.

Наама призналась себе наконец, что не хочет, чтобы Итачи уходил. Не просто потому, что с ним тепло. Не просто потому, что он единственный мостик с надеждой на спасение. Она чувствовала с ним необъяснимое родство, словно нашла то, что искала давным-давно. Но может быть, это просто лихорадочный бред? Наама прикрыла глаза и растворилась в тепле, которое наконец начало расходиться по телу.

— Дело плохо, — услышала Наама утром из палатки и плотнее укуталась в плащ. Кажется, озноб возвращался. — У меня почти не осталось нужных средств, — говорил Шисуи. — Она болеет довольно тяжело.

— Что делать, Итачи? — голос Какаши. — Я могу отправиться в…

— Нет, вы с Шисуи продолжайте путь. Придется временно разделиться. Мы и так слишком медленно передвигаемся.

— Согласен, — отозвался Какаши. — Ночью рассеялся мой клон, Зетцу пока в городе, но, кто знает, когда раскроет обман.

— Мы с Наамой останемся, — опять заговорил Итачи. — Попросимся к кому-нибудь по пути в повозку, доберемся до ближайшего селения. Как только она поправится, пойдем следом за вами. Другого выхода нет. Но будем на связи — я оставлю вам ворона.

— Да. — опять голос Какаши. — Так действительно будет лучше.

* * *

— Данзо-сама, — голос подчиненного раздался справа сверху и так тихо, что едва улавливало ухо. — Сегодня ночью.

Наконец-то! Шимура про себя возликовал. Третьего Хокаге хватило только на одно — это вынести указ о заключении Данзо. Как и ожидалось от мягкосердечного Хирузена. Удивительно, как вообще он продержался на посту руководителя так долго? Нет, такие бесхребетные люди не должны занимать руководящие должности. Теперь, когда Хирузен предал его, Данзо уверился, что больше не пощадит его. Пусть сейчас придется отступить, но он вернется. Коноха будет принадлежать ему, а для этого нужно разработать план, нужно, чтобы жители увидели — Хирузен ошибся, Учихи действительно предатели. Надо лишь подтолкнуть их к действиям. И тогда явится он — Данзо — и поможет в урегулировании проблем, Хирузена сместят, Шимура Данзо станет Пятым Хокаге и точно ничего не упустит из виду.

За мечтаниями время пролетело незаметно. В какой-то момент он услышал лязг оружия, рядом появился кто-то из подчиненных и снял оковы. Данзо тут же сорвал повязку с глаз, снял путы. В коридоре кипело сражение. Его верные шиноби сражались с охраной тюрьмы.

— Уходим, Данзо-сама. — Сугару указал на разъеденную жуками стену. — Прошу простить, что приготовления длились так долго.

Данзо шагнул в образовавшийся проем, даже не глянув назад. Позади раздался сигнал тревоги. Сейчас набегут и люди из полиции, и другие, вряд ли шиноби Корня спасутся. Но ничего, их жертвы не будут напрасны.

— Данзо-сама, я прикрою ваше отступление здесь. Вас будет сопровождать Таруне. Мы подготовили временное убежище, на пути к нему через десять дней вас встретит наш человек в назначенном месте, — прошептал Сугару.

— Хорошая работа, — произнес Данзо. — Как выглядит твой человек?

— У него будет широкополая шляпа с синей камелией, — ответил он. — Я отвлеку Коноху, но, скорее всего, они все равно сядут на хвост. Чтобы вам в пути не пришлось использовать чакру, с моим человеком будет наемник-нукенин.

— В убежище уже все организовано?

— Да, Данзо-сама. — Сугару склонил голову. — Ваши люди будут ждать приказаний.

— Хорошо, — ухмыльнулся он и шагнул навстречу стоявшей в тени деревьев тени.

Шиноби Корня не могут предать своего предводителя. Поклявшись служить ему в свое время, они получили по проклятой метке. Если они только попытаются свидетельствовать против своего лидера, тотчас умрут. Будь его воля, все в АНБУ имели бы такие метки. Когда на кону стоит жизнь, люди служат гораздо преданнее.

Итачи поддерживал Нааму под руку, и они медленно брели в сторону ближайшего селения. Безусловно, таким образом им не дойти даже за день, к тому же пешие прогулки могли плохо сказаться на здоровье больной, поэтому лучшим вариантом было напроситься к кому-нибудь в попутчики. Но они выглядели как нищие оборванцы — переодеваться все еще было нельзя, да и не во что, лишние вещи пришлось оставить в гостинице. Редкие прохожие сторонились их и поглядывали с неприязнью и опасением. Итачи думал, что придется угрожать, чтобы напроситься в попутчики. Но первым не пешим путником оказался веселый, явно перебравший лишнего пожилой мужчина, который без проблем пустил их в свою повозку. Он ехал из соседнего поселения, где отмечал день рождения внука.

Наама устроилась в углу скрипучей открытой повозки, больше напоминающей обыкновенную телегу. Беднягу снова знобило, она куталась в плащ, постоянно шмыгала носом, сморкалась, чихала и вообще выглядела несчастной и замученной. Было даже немного забавно видеть ее испуг и удивление, когда, проснувшись утром, она обнаружила, что из носа течет «какая-то прозрачная жидкость». Оказывается, она в своем мире ни разу не болела ничем вроде простуды.

Впрочем, насморк — самое безобидное, что могло случиться. Итачи боялся осложнений, ведь неизвестно, как отреагирует ее тело. Поэтому оставаться в лесу без возможности найти лекаря было очень рискованно.

Итачи сидел напротив и поглядывал на Нааму из-под полуприкрытых век — наблюдать за ней вот так незаметно уже вошло у него в привычку. Поездка оказалась довольно тряской — старая телега с деревянными колесами скрипела и подпрыгивала на каждой кочке. Наама пару раз пыталась заговорить, но прикусывала язык и в конце концов решила помолчать. Поначалу ее это явно расстраивало, но потом она задремала, положив голову на колени.

Итачи вспомнил ее горячее, жмущееся к нему дрожащее тело минувшей ночью, и сладкая боль стиснула глупый орган, качающий по венам кровь. Вот бы этот орган занимался только основным делом! Зачем это совершенно неуместное чувство тоски? Почему, кроме сочувствия к больной девушке, Итачи испытывал радость от того, что именно он облегчает ее страдания?

— Ап-чхи! — Наама высморкалась в тряпку и недовольно пробурчала что-то под нос, вновь прикрыв глаза.

Итачи отвернулся. Странное дело, в этом мире рядом с ней, Шисуи, Какаши он потихоньку словно забывал о собственном прошлом. Оно будто пряталось за легкой завесой умиротворения и покоя. Но иногда, когда Итачи сам сдергивал эту завесу, прошлое врезалось в сознание болезненными воспоминаниями, тревогами и чувством вины. И тогда он снова и снова спрашивал у судьбы, почему все пошло именно так? Он был готов умереть, должен был… Но вот он тут, и его глаза видят все краски этого мира.

А может быть, дело вообще не в нем? Вдруг в этом измерении есть некий сподвижник, который вымолил спасение для Конохи и Учих? Итачи усмехнулся. До чего еще он, интересно, додумается таким образом?

Телегу тряхнуло, и Наама сползла набок, недовольно сморщилась, но глаз не открыла. Она все еще куталась, свернувшись комочком под плащом. Итачи приметил в углу телеги пыльный серый мешок, по-видимому, из-под зерна или овощей. Ну что ж, за отсутствием лучшего… Расправив мешок, он аккуратно положил его поверх плаща на Нааму. И, переместив взгляд на ее лицо, чуть не вздрогнул — она смотрела на него широко распахнутыми глазами.

— Ты не спала? — спросил Итачи.

— Неа. — Она снова болезненно наморщила брови и добавила совсем жалобно: — Я ведь не умру?

— Нет, Наама. — Он постарался улыбнуться.

Ее открытый и доверчивый взгляд сбивал с толку. Как странно чувствовать себя в ответе за человеческую жизнь. Не косвенно, а вот так — напрямую. Она надеется на его поддержку и помощь, она верит каждому его слову. Да, ничего другого ей не остается, и это вовсе не значит, что он для нее какой-то особенный. Но даже зная это, Итачи терялся. Это была новая роль, которую он не успел примерить на себя в прошлой жизни в достаточной мере. Если только углубиться совсем в раннее детство, когда нянчил младшего брата. А после он защищал деревню, защищал Саске, защищал своих друзей и товарищей по команде, но делал это совсем не так, как сейчас. Для заботы и спасения Наамы не требовалось никого убивать или за кем-то шпионить. И не хотелось скрывать от себя, что ему нравится эта новая роль.

— Как тут уснешь? — Она снова насупилась и подложила под голову край плаща.

— Совершенно неуютный способ передвижения.

Потом она села и скосила взгляд на соскользнувший с нее мешок.

— Это что такое? Половик? — удивилась она. — Ты меня ковриком укрыл?

Итачи вернулся на свое место.

— Не хочешь, не укрывайся, — пожал плечами он и прикрыл глаза.

После вчерашнего ливня до сих пор пахло свежестью. В стране Огня теплый климат, смена сезонов не происходит так явно, как в других странах. И ее леса в это время года наполнялись перелетными птицами из других стран. В такие моменты возникала уверенность, что войны рано или поздно закончатся, люди научатся жить в мире друг с другом и построят идеальное будущее, где больше не придется убивать одних ради спасения других.

* * *

Наама всю дорогу пыталась заснуть, но из-за тряской езды и ломоты в теле не могла. Она развлекала себя тем, что смотрела за бортик повозки и слушала пение птиц, периодически сморкаясь в тряпочку. Нос противно щипало, голова словно налилась металлом. Ближе к вечеру лес расступился, а впереди под небольшими холмами раскинулись поля, на которых работали люди, стоя по щиколотку в грязи. Конечно, кому еще трудиться, если нет роботов? Но для Наамы было удивительно видеть такое собственными глазами.

На короткое время она даже позабыла о собственной болезни и смотрела, как мужчины и женщины в широкополых шляпах, согнувшись до самой земли, втыкают молодые зеленые ростки голыми руками прямо в коричневую жижу. И ни конца, ни края их работе не видно.

— Бедняги, как же им тяжело, — пробормотала она.

— О, госпожа, — молчаливый до этого старик вдруг обернулся. — Все совсем не так. На доброй почве быстро взойдут посевы. Через несколько месяцев можно будет собрать урожай, если не случится засухи или иного бедствия. Тогда семья крестьянина, который трудится в этой грязи, будет сытой. А если останется на продажу, то можно будет что-то купить. Поверьте, госпожа, такой труд — великое счастье.

Наама прикрыла рот рукой. В своем мире она вообще плохо представляла, как производится еда. Старик внимательным прищуренным взглядом окинул ее и Итачи.

— Хоть на вас и лохмотья, госпожа, и вы явно нездоровы, но вижу, что вы из состоятельной семьи, — авторитетно заявил он. — Вероятно, не держали в руках ничего тяжелее ложки.

Наама недовольно посмотрела на него. Не то, чтобы старик был неправ, но отчего-то его тон казался обидным.

— Сочувствую, госпожа, — продолжил он, покосился на Итачи и добавил: — И господину. Ох, тяжело же ему с вами придется…

Итачи неожиданно открыл глаза, холодно и резко глянув на старика, отчего тот моментально съежился и побледнел.

— Простите, что лезу не в свое дело, — выпалил он, отвернулся и, вжав голову в плечи, быстрее погнал лошадь.

Наама посмотрела на Итачи с благодарностью, но долей страха. Это ж надо уметь так напугать человека одним лишь взглядом!

Наконец они добрались до нужного места. Итачи заплатил старику и слегка поклонился. Тот, едва приняв деньги, повеселел. Казалось, он совсем позабыл о недобром взгляде Итачи и вновь с любопытством принялся разглядывал Нааму.

— Хорошая вы, госпожа, красивая, — произнес он. — Должен сказать, в этом местечке есть заведения, которые бы с удовольствием приняли такую, как вы. Так что ничего, если не умеете работать на поле.

— А какие? — Нааме в самом деле стало любопытно. Но, заметив, как хитро блеснули глаза мужчины, она догадалась, о чем речь, и сникла. Он что, издевается?! Да она никогда в жизни даже на порог такого места не вступила бы!

Старик рассмеялся собственной шутке и сказал:

— Берегите себя, госпожа.

Наама сдержанно кивнула.

— Спасибо, что подвезли.

— Но, пошла! — приказал он лошади и стегнул ее длинным тонким прутом.

Лошадь вскинула голову, недовольно фыркнула и махнула хвостом, но все-таки подчинилась.

— Нам не очень повезло с поселением, — сказал Итачи, когда телега со скрипом отъехала. — Это место имеет дурную славу.

— Да?

Наама оглядела аккуратные светлые дома, широкую оживленную улицу впереди, где расхаживало множество людей в нарядных одеждах. Вдоль улицы расположились с палатками торговцы едой и всяческих сувениров. И казалось, что местечко, напротив, выглядит очень уютным и милым.

Но тут взгляд зацепился за человека в темном, скрывающем лицо под шляпой, а потом еще двоих — в масках на лицах. Они в открытую носили оружие и даже не пытались выглядеть мирными. Наама невольно вцепилась в рукав Итачи.

— Из-за отдаленного расположения от крупных городов здесь все еще заправляют банды, — объяснил Итачи. — В этом месте часто совершаются теневые сделки, и легко найти нукенина для найма.

— Нукенина? — Наама запомнила новое слово.

— Шиноби-отступники без кланов, — уточнил Итачи и повел ее по улице. — Когда нужно провернуть сделку, о которой никто не должен знать, то нанимают их. Так что в этом месте надо быть начеку. Поняла?

Он взглянул на нее, слегка нахмурившись. Наама кивнула, высморкалась в серую уже совсем замусоленную тряпку, и от усилия закружилась голова.

— В более беспомощном состояний я еще не находилась, — недовольно пробурчала она.

— Вот как… — в голосе Итачи неожиданно послышалась ирония. — А после посиделок с Какаши в баре? Хочешь сказать, это не ты едва переставляла ноги? Еще немного, и ему пришлось бы тебя нести…

Наама судорожно вцепилась в локоть Итачи.

— Откуда ты знаешь? — пробормотала она, уставившись себе под ноги.

— Мы пришли, — уклонился он от ответа и остановился перед двухэтажным домом.

Наама не особенно вникала, о чем Итачи говорил с невысоким полным мужчиной. Озноб уже спал, уступив место жару, и сил не осталось совсем. Модулятор, проведя диагностику, опять бил тревогу, требуя срочное специальное лечение. Мысленно Наама посылала его в черную дыру и молила Вселенную пощадить ее.

Комната, в которой они остановились с Итачи, делилась на две маленькие, видимо на женскую и мужскую половины. Но привычной виду кровати в комнате не обнаружилось, лишь лежанка посередине. Она выглядело мягко и опрятно, гораздо притягательнее, чем постель, на которой Наама спала в Конохе. И вообще помещение выглядело стильным и светлым. Даже просто стоять здесь в такой оборванной и пыльной одежде было ужасно стыдно.

— Итачи. — Наама обняла себя руками.

— Что случилось? — Он поставил на пол небольшой походный мешок, которым пришлось заменить их нормальный рюкзак, и подошел к ней. — Тебе хуже? Я схожу за лекарем. Пожалуйста, потерпи немного.

Наама глянула на свои грязнющие ноги и скривилась.

— А тут можно где-то помыться?

Итачи выдохнул.

— Ты уверена, что стоит? — Его рука коснулась ее лба. — У тебя жар.

Наама посмотрела на него с мольбой. Он тоже не выглядел чище. Еще бы, дорожная пыль обсыпала их весь день.

— Чтобы лечь на эту прекрасную постель, я должна быть чистой. — Наама указала на лежанку.

Итачи слегка свел брови, видимо, осуждая ее решимость, но тем не менее проводил к душевой, достал из ящика чистый халат и полотенце.

— У тебя десять минут, — заявил он и вышел.

Наама, превозмогая ломоту в теле и слабость в мышцах, помылась, переоделась и вышла в комнату уже обновленной и почти счастливой. Один минус — после водных процедур усилился насморк.

Она с невероятным облегчением улеглась на расстеленную на полу лежанку. Все омрачало лишь отвратительно болезненное состояние. Наама чувствовала себя поделкой на детской выставке, которую мастерили не как полагается с помощью хорошего клея, а с каким-то ненадежным подручным средством. И теперь она расклеивалась и разваливалась.

Итачи отправился за лекарем, а она провалилась в поверхностный сон, сквозь который слышала музыку с улицы, карканье ворон, лай собак, и периодически просыпалась, потому что сопли не давали нормально дышать.

Итачи вернулся с незнакомым мужчиной средних лет в серой, но опрятной одежде. Мужчина снял шляпу и вежливо поклонился. Его маленькие темные глазки прищурились еще сильнее, и он буквально впился изучающим взглядом в Нааму. Положив свой мешок на полу, он отошел помыть руки, а когда вернулся, то закатал рукава и присел рядом с лежанкой на колени. Наама напряженно сглотнула и посмотрела на Итачи. Тот кивнул, мол, все в порядке, и тоже сел рядом.

— Госпожа, пожалуйста, присядьте и освободите вашу спину от одежды, — произнес мужчина немного скрипящим, но мягким голосом. — Мне надо осмотреть вас.

Наама опять посмотрела на Итачи.

— Не беспокойся, — сказал он. — Это лекарь, ему можно доверять. К тому же я буду рядом.

Он помог ей сесть и, как только Наама принялась спускать с плеч халат, сразу же отвернулся. Лекарь трогал ее лоб, заглядывал в рот, слушал спину какой-то странной штукой, поколачивал по пояснице ребром ладони, что-то бормотал себе под нос, окутывал ее тело зеленоватым свечением, которое исходило из из его рук, и хмурился.

— Можно одеваться, — сказал он наконец. — Ложитесь, госпожа. Господин, я закончил осмотр.

Итачи развернулся и в ожидании посмотрел на него.

— Хорошо, что вы успели пригласить меня, — сказал тот и принялся перебирать склянки в своем чемодане. — У госпожи начинается воспаление легких. Если начать лечение позже, болезнь может затянуться.

Он принялся выкладывать на край лежанки пузырьки и какие-то непонятные Нааме средства.

— Вот эту микстуру надо принимать три раза в день, — комментировал он. — Вот эту — два раза, утром и вечером. Эту, если будет жар. Вот эти шарики разводить в воде и полоскать горло. Вот эти веточки медленно сжигать в глиняной тарелке два-три раза в день при этом держать закрытыми окна. В остальное время часто проветривать комнату. Если жар не будет спадать после лекарства, обтирайте влажной тканью все тело. Через пару дней позовите меня снова.

Итачи кивнул и, забрав пузырьки, предложил отойти для оплаты. Наама же опять закрыла глаза. Отлично. Воспаление легких. Она тоже будет кашлять кровью, как тогда Итачи? Голова гудела, тело все еще ломило. Теперь после слов лекаря ей стало казаться, что у нее болит грудная клетка при вдохе. Про себя Наама усмехнулась. В своем мире она вообще не представляла, что такое болезни, знала об их существовании только из учебной программы, а тут придется опробовать на собственной шкуре. Интересный опыт, ничего не скажешь.

Аппетит был плохой, но Итачи вечером заставил ее выпить рисовый отвар. А потом Наама пила противные лекарства, полоскала горло, и это настолько ее утомило, что она вновь упала без сил, даже не обращая внимание на насморк.

Наутро ей полегчало, появился аппетит, правда, вместе с кашлем. Она съела свою порцию и половину порции Итачи. Еще три или четыре дня прошли в постельном режиме. Итачи не разрешал вставать, и Наама отоспалась явно лет на десять вперед. К ее великой радости, температура так сильно больше не поднималась. Итачи тоже привел себя в порядок, переоделся в приличную одежду. Он часто выходил на улицу по каким-то делам, но еще чаще докучал всеми этими неприятными предписаниями, которые оставил лекарь. Выходило так, что почти каждый час Наама получала какую-то процедуру, пила лекарство или нюхала горящие ветки. На ее несмелое недовольство Итачи реагировал хмурым взглядом и занудными нотациями.

А то, с каким упорством он заставлял ее есть, и вовсе раздражало. Болезнь и так вымотала, а все эти бесконечные процедуры утомляли еще больше. В целом состояние потихоньку улучшалось, прошел насморк, уменьшился кашель, температура тоже больше не поднималась, но вместе с болезнью ее покинули и остатки сил. Хотелось спать или просто лежать и предаваться воспоминаниям о своей безбедной жизни в прошлом. Наама себе напоминала какое-то амебоподобное существо без воли и сил к сопротивлению. Обычно она ненавидела подобную апатию, но сейчас чувствовала, что так надо. Организм должен отдохнуть.

Однажды вечером Итачи в третий раз привел уже знакомого лекаря.

— Она идет на поправку, — радостно сообщил тот. — Должен сказать, быстрее, чем я ожидал. Это даже удивительно. Воспаление легких обычно проходит гораздо дольше.

Наама подумала, что, вероятно, модулятор взял на себя некоторые функции по улучшению иммунитета.

— Но рекомендую погреться в горячих источниках. И пока сильно не напрягаться. — Он слегка прищурился, внимательно глянул на Итачи и добавил вкрадчивым голосом: — Имею в виду исключить длительные переходы или работу.

— Благодарю за помощь, — поклонился Итачи.

Он проводил лекаря к выходу, поблагодарил его еще раз и расплатился. Тот еще что-то сказал ему, но тихо, Наама не слышала. Итачи при этом как-то напрягся и скосил странный, слегка удивленный взгляд в сторону Наамы.

Когда лекарь вышел, Итачи вернулся и сел рядом. Аккуратно сложив тряпочки после осмотра, он вдруг заговорил:

— Когда я был ребенком, и дома болел маленький Саске, мама не пускала меня к нему и ухаживала за ним сама. Я почти не помню, что именно она делала.

— А сам ты тоже болел? — Наама улыбнулась. — Мама ухаживала и за тобой?

Он разгладил ладонями пахнущую травяным отваром ткань и уперся взглядом в пол перед собой.

— Когда был совсем маленький, да. Но когда начал ходить на миссии, то болел, где придется. Чаще всего маскировал симптомы поддерживающими пилюлями. Я никогда не лечился так строго, как наказывали медики. Думаю, именно это повлияло на мое здоровье в будущем.

— Ты про свою легочную болезнь? Это из-за частых простуд?

Он кивнул.

— Отчасти из-за них, отчасти из-за мангекё.

— Жизнь шиноби не сладкая. — Наама вновь вспомнила, как он буквально захлебывался собственной кровью у нее дома.

Итачи отодвинул сложенную стопку в сторону.

— Да, — неожиданно подтвердил он. — Если шиноби успел завести семью и детей, это уже можно считать удачей.

Наама поразилась его откровенности. Раньше он больше молчал, а сейчас сам рассказывает о своей жизни. Почему? Она просто смотрела на него, не отрываясь, даже рот открыла. Итачи повернулся к ней.

— Я знаю, — начал он, напряженно сведя брови, — в твоем мире ты сможешь вылечить любую болезнь, но неизвестно, сколько еще придется находиться здесь, поэтому я прослежу, чтобы ты была в порядке. Мы выполним все предписания лекаря.

— Спасибо. — Наама подалась вперед и обняла его. — У тебя хорошо получается следить за больным.

Только сейчас она подумала, что во время ее болезни Итачи наконец снял свою равнодушно-отстраненную маску. Он выглядел обеспокоенным или слегка улыбался, строго отчитывал, если она отказывалась полоскать горло или забывала пить лекарство. Сердился и заставлял есть, если она не хотела. Он казался в эти дни обычным, пусть и немного занудным парнем.

Итачи напрягся, будто собирался вырваться.

— Мы ведь друзья, — напомнила она, прижавшись крепче. — Ты разрешил обнимать себя. Знаешь, в моем мире постоянно все обниматься при встрече или прощании, даже не очень близкие знакомые. И мне этого не хватает. Так что позволь хоть на минуту…

Он замер, но не расслабился. И рук не поднял, чтобы обнять ее в ответ. А ведь совсем недавно, когда она дрожала от озноба, он так бережно прижимал ее к себе. Наама вздохнула и отстранилась сама. В груди стало больно. На лице Итачи вновь была уже привычная маска.

— Идем, покажу тебе купальни, — сказал он и встал. — Будем следовать рекомендациям.

Она вздохнула. Ну вот все и вернулось на круги своя. Как жаль, что, будучи больной, она не успела насладиться его эмоциями. Она плелась следом за ним по коридору, а сама думала, почему вообще ее что-то волнует, кроме собственного здоровья и возвращения домой?

Горячие источники оказались замечательным местом. Под открытым небом, огороженные стеной. Они разделялись на женские и мужские, и сложно было услышать голоса, доносившиеся с другой стороны. Несмотря на то, что постоянно приходили и уходили другие женщины, Наама чувствовала полное уединение в этом месте. У нее дома было что-то наподобие и под открытым небом тоже, но она ни разу там не отдыхала, к своему стыду. Оказывается, это очень расслабляет.

Теперь дважды в день она посещала купальни, продолжала пить лекарства, даже выходила на улицу в сопровождении Итачи и прикупила парочку сувениров. Третьим вечером Итачи сел пересчитывать деньги. И по его хмурому виду стало понятно, что не все гладко.

— Что случилось? — спросила Наама.

— Визиты врача и его лекарства обошлись дорого, — ответил он. — К тому же горячие источники…

— Что это значит?

— Деньги почти на исходе.

— Вот как? — Наама вздохнула. — И что делать?

— Наш путь затягивается все больше, — Итачи покачал головой.

— Да-а-а, — протянула Наама. — Мои там, наверное, уже похоронили меня.

— Думаешь, не ищут? — Итачи удивился.

Наама пожала плечами.

— Не знаю… Где они будут искать? Мой модулятор пропал из Сети. Может быть, они уже смирились? Подумали, что я сделала выбор, погоревали и живут своей жизнью. Представляю, какой будет переполох, когда я вернусь, — она попыталась усмехнуться, но получилось жалко. — Если вернусь, конечно.

Она глянула на Итачи и вздрогнула. Он смотрел на нее решительно, словно собирался в бой.

— Наама, ты сможешь просидеть два дня в комнате, не выходя из нее? — вдруг задал он странный вопрос.

— Здесь? — она совершенно растерялась.

— Нет, не здесь. Тут все-таки дорого. Нам выгоднее будет снять жилье подешевле. Сейчас тебе нужно восстановиться, поэтому мы не можем никуда идти. И именно сейчас у меня есть время, чтобы заработать.

— Заработать? Ты устроишься на работу?

— Я говорил, мы оказались в одном из популярных для определенного круга людей месте. Поэтому, думаю, смогу найти подработку.

— А кем? — Наама почему-то вспомнила намек старичка и не очень себе представляла, что бы в таком заведении делал Итачи. Безусловно, у людей предпочтения могут быть разные, а у ее спутника привлекательная внешность. Но Итачи бы точно не стал…

— Наама, я шиноби, какие еще задания я могу выполнять? — Он слегка изогнул брови.

И до Наамы дошло.

— Убить кого-то?

Он не ответил, а решительно встал и принялся собирать вещи.

Наама помогла со сборами и вышла следом за ним. Свежий вечерний воздух вскружил голову, а от ароматов уличной еды заурчал живот. Уже вечерело, и по дороге все больше попадалось нетрезвых жителей. Наама обратила внимание, что женщины редко ходят по одной, а сбиваются стайками или кого-то имеют в сопровождении.

Они направились по главной улице, потом свернули в узкий переулок и, дойдя до самого конца, остановились перед двухэтажным серым домиком, совсем не таким красивым, как прежде. Комнату, которую взяли на этот раз, нельзя было назвать комфортной, к тому же никаких разделений. Даже одно спальное место. Итачи оставил Нааму и вышел, сказав, что отправится на поиски работы.

* * *

Перед сном Итачи проверял оружие и боевое снаряжение. Работу удалось найти удивительно быстро. Мужчина в широкополой шляпе с синей камелией искал провожатого. Нужно было встретить человека в лесу и сопроводить до определенного места. Наниматель обещал миссию в три дня и неплохую оплату. Как ни посмотри, идеальное задание. Правда, заказчик показался каким-то скользким. Он расспрашивал о способностях и очень хотел знать, насколько сложные миссии Итачи в состоянии выполнить.

Но Итачи не волновало, что это будет за миссия. Довольно мало в этом мире рядовых шиноби, не относящихся к Акацки, которые способны застать его врасплох, особенно если учесть полностью исцеленные глаза. Что уж там сделал медицинский модуль в мире Наамы, но даже после использования Сусаноо и Аматерасу во время «нападения» на Коноху, его глаза нисколько не потеряли силы, даже дискомфорта не ощущалось. Выходит, он теперь обладатель вечного мангекё без пересадки? Надо же, какой парадокс.

Уложив все в нужном порядке, Итачи повернулся к Нааме. Она сидела за столиком и пыталась залатать дыру в походной одежде. Он собрался сказать, что вряд ли получится сделать это без иголки и ниток, но потом решил не отнимать у нее работу. Пусть хоть чем-то занимается, ведь ей предстоит сидеть в комнате безвылазно два-три дня.

— От Какаши и Шисуи пришел ворон, — начал он. — Они прибудут сюда через два дня. Твоя задача — никуда не выходить до их прибытия из этой комнаты, кроме душевой и туалета.

— Да. — Наама шмыгнула носом и отложила свою одежду. — Послушай, со мной уже все хорошо, я правда в порядке. Даже насморка больше нет. Может быть, тебе не стоит уходить? Я немного боюсь.

Итачи отвернулся. Ему тоже не по душе было оставлять ее без присмотра. Но он заставлял себя быть рациональным. Дорога и без того слишком затянулась. Да и Наама не маленькая девочка, в конце концов, он должен доверять ей. Он знал это с самого начала — не выйдет надзирать за ней круглосуточно. Тем более сейчас она уже имеет представление о его мире. И со способностями немного разобралась. К тому же, пока Зетцу потерял след, можно ненадолго оставить ее одну.

— Я создам барьер, скрывающий чакру, на всякий случай, — объяснил он. — Не бойся, шпиона Акацки тут нет. Я сегодня рассеял своего клона, Зетцу все еще на прежнем месте. Других нет смысла опасаться, если ты не на улице.

— А ты куда пойдешь?

— Я нанялся в охрану, — сказал он.

— И тебе хватит пару дней?

— Скорее всего, нет. Поэтому Какаши и Шисуи вернутся к тебе. Просто оставайся тут.

— Итачи, может быть, мы подождем их вместе? — Она выглядела растерянной и побледневшей. Все-таки ей еще нужно было восстановиться.

— Это лишние двое суток. И кто знает, подвернется ли мне подобное задание… Больше нельзя тянуть.

— И мне совсем нельзя выходить на улицу? Даже днем прогуляться?

— Нет. — Итачи перебрался к окну. — Послушай меня, Наама, и, пожалуйста, сделай, как я скажу. Это не Коноха, барьера тут нет. По городу ходят самые разные люди, не говоря уж про обычных бандитов и любителей легкой наживы. Представь, что это нижние кварталы из твоего мира, только у тебя не работает модулятор, и ты без своего плаща со знаком гражданина. Без сопровождения шиноби тебе не следует показываться на улицах.

Наама вздохнула и развалилась на футоне.

— Зачем тогда вы учили меня самооборона? — Ее голос звучал преувеличенно бодро. Кажется, она пыталась выглядеть бесстрашной.

— Это на крайний случай. Но лучше, если он не произойдет. Сделаешь, как я прошу?

Наама нервно усмехнулась и села.

— Куда я денусь! Запугал меня до смерти, я теперь каждого куста бояться буду…

Она зевнула и обняла колени. Кажется, она в самом деле серьезно настроена. Это обнадеживало. Он посмотрел на ее сонное лицо и подумал, что они будут ночевать в одной комнате. На одной постели…

Итачи быстро отвернулся. Да что за идиотские мысли? Он будет спать на полу. И зачем только позавчера лекарь сболтнул такую ерунду перед уходом?.. «Не беспокойтесь, для вашей супруги близость пойдет только на пользу». Теперь эта фраза то и дело возникала в голове в самые неожиданные моменты.

Итачи улегся на полу, отвернувшись к окну. Да, он представлял хозяевам Нааму своей женой, чтобы избежать лишних вопросов. И пока она болела, даже не думалось ни о чем подобном. А сейчас, как на зло, всплывали все самые неуместные воспоминания. Образы Наамы, танцующей в свете неоновых огней, ее мягкие губы на щеке, когда они притворялись парой перед ее родителями, и даже тот вопрос, который он случайно подслушал во время наблюдения за ее похождениями в Конохе… Ей и правда интересно такое? Она хотела бы проверить на личном опыте? Итачи стиснул челюсти. Да, хватит уже! Он не имеет права думать об…

— Итачи, — тихий голос совсем рядом заставил дернуться. Легкое касание потревожило его плечо. — Иди на коврик, места хватит.

Наама стояла в короткой серой рубашке, в которой неоднократно без всякого стеснения показывалась, выходя из палатки по утрам. Волосы в легкой косе свисали с плеча, сама она уже почти спала. Вот что она делает? Итачи прикрыл глаза и вздохнул. Нельзя… Как бы непринужденно она ни выглядела сейчас, задавая этот вопрос, какой бы смысл ни вкладывала в эти слова, какими бы «друзьями» они ни прикрывались, нельзя поддаваться.

— Итачи? — Она зевнула.

— Наама, — надо сказать прямо, пусть лучше напугается, — не приглашай мужчин из этого мира в свою постель, если не готова разделить с ними ложе.

Наама растерянно моргнула, а потом вспыхнула:

— Вот еще! За идиотку меня принимаешь? Я предлагаю не первый встречный! Мы ведь с тобой друзья.

Итачи сел. Сердитая Наама тоже была прекрасна. Но он знал — если согласится, то совершит непоправимую ошибку.

— Меня в том числе, — ответил он. — Если не хочешь стать моей женщиной, не зови в свою постель.

Лицо Наамы вытянулось, глаза округлились. И только тогда он понял, что фраза прозвучала слишком грубо и странно. Но поздно. Наама несколько раз моргнула, потом коротко кивнула и быстро шмыгнула на футон под одеяло. Обида неприятно кольнула в груди, но Итачи одернул себя. Уж не ждал ли он другой реакции? Отругав себя мысленно в очередной раз, он снова улегся на полу. К счастью, он достаточно устал за прошедшие дни, чтобы быстро уснуть.

Проснулся он ночью от легкого приятного скользящего прикосновения. Его укрывала Наама своим одеялом. Аккуратно и заботливо.

— Ой… — Наверное, она увидела его блеснувшие в лунном отсвете глаза. — Вот, подложи под голову. Ужасно неудобно лежать на полу.

Она сидела напротив окна с растрепавшимися волосами, ее рубашка немного открывала рисунок на груди. Тот самый, что связал их через миры. Он слегка мерцал под светом луны, так и манил, буквально умолял провести по нему пальцами, губами… Итачи моргнул и одернул себя. Хотя, пора бы уже привыкнуть, что здоровое тело гораздо чаще напоминает о самых простых инстинктах.

Наама легко улыбнулась и отправилась на свой футон. Теперь она осталась без одеяла. Должен ли он вернуть его или оставить у себя, чтобы не обидеть? Итачи повернулся и понял, что недооценил свою спутницу. Она не из тех, кто героически мерзнет, отдав последнюю теплую рубашку. Где-то умудрилась достать второе одеяло и теперь закуталась в него, как в кокон.

Итачи улыбнулся и подложил под голову свернутые в подобие подушки вещи. Он и сам обычно так делал, но мысли о Нааме отвлекли его.

Утром он надеялся бесшумно выскользнуть, чтобы миновать вероятные насмешки со стороны Наамы. Надо же, сболтнул такую глупость… Вот уж поистине ночь — коварное время.

Ему удалось собрать вещи, не потревожив свою соседку, но, когда стал надевать защиту, она подошла сзади и молча принялась помогать застегивать ремни. Итачи попытался отстранить ее, но она упорно заявила:

— Я тут помру со скуки следующие два дня, дай сделать хоть что-нибудь.

Итачи вспомнил, как тяжело было без настоящего дела в ее мире, как противно ощущать себя нахлебником, и опустил руки. Он стоял и растерянно утопал в смешанных ощущениях: стыд, раздражение, мягкое спокойствие и тепло на дне его почти мертвой души. Все это вязким коктейлем разливалось по венам. Он уже забыл, что может чувствовать что-то кроме боли, ненависти и сожалений. Заслужил ли он эти новые эмоции, имеет ли на них право?

Насколько было бы проще, если бы Нааму не засосало в портал вместе с ним. Но, кто знает, чем тогда обернулось бы его присутствие здесь? Может быть, по инерции, он сделал бы то, что первое пришло в голову? По крайней мере, спасти Шисуи и выкрасть Наруто одновременно он бы вряд ли смог. Поэтому пришлось бы опять выбирать, опять чем-то или кем-то жертвовать.

Выходит, Наама снова помогла ему. И откуда она такая взялась? Что у судьбы на уме? Кто в состоянии ответить на его вопросы?

Итачи очнулся, когда она, видимо, случайно коснулась пальцами шеи под волосами.

— Не вздумай тренироваться в комнате. — Он развернулся и надел на лицо повязку. — На всякий случай. Зетцу сейчас далеко, но мало ли… И вот. — Он дал бумажную печать — одну из парных. — Если кто-то попытается навредить тебе, сожги его с помощью чакры, и я в тот же миг буду знать, что с тобой беда. Сгорев, он оставит на тебе метку, по нему я смогу быстро отыскать тебя. Но не используй понапрасну, только в случае опасности.

— Так и поступлю, — кивнула Наама. — Не бойся, я не стану баловаться этой штукой. Даже, если ты задержишься.

— Вот и хорошо. — Итачи окинул ее взглядом и вышел.

Почему-то его терзало нехорошее предчувствие по поводу задания. Заказчик платил слишком много для трехдневного сопровождения. В чем-то был подвох. Кто же этот человек, которого они должны встретить?

Обито два дня изучал записки Мадары о плане Глаз Луны, древние свитки о Рикудо Сеннине и Джуби в поисках информации о природе чакры Десятихвостого.

— Вот оно! — Обито развернул свиток Мадары с описанием Шинджу. — Божественное древо…

Финальная форма Джуби, финальная часть плана…

— В чем истинная суть хвостатых и Великого Древа? — Обито почесал подбородок и пробежался взглядом по горе свитков. — По древним сказаниям, Мудрец Шести Путей разделил Джуби на девять частей — хвостатых монстров, наделив их собственной волей. Но что такое Джуби?

— Проще сказать, концентрированная природная энергия, — ответил появившийся из темного угла черный Зетцу. — Тысячи лет Древо росло и впитывало чакру этой планеты и ее жителей.

— У Джуби нет собственной личности, как у других хвостатых? — Обито посмотрел на черный сгусток воли величайшего из Учих. — Гедо Мазо — пустая оболочка безвольного инструмента?

— Именно. — Зетцу расплылся в широкой улыбке. — Чтобы восстановить ее, нужна чакра всех хвостатых. Или…

Он подошел, и его черные пальцы ткнулись в рисунок Божественного Древа. Обито начинал понимать, к чему тот клонит.

— Наполнить природной энергией вновь? Но это невозможно.

— А разве у тебя самого не возникло новой идеи? — Улыбка не спадала с черного лица Зетцу.

Обито кивнул. Именно по этой причине он копался в свитках вновь.

— Извлекать чакру можно не только из джинчуурики. Из любого, кто может ее предоставить. Но ведь без чакры хвостатых разве это сработает? Почему тогда Мадара сам не занялся этим?

— А ты как думаешь? — Зетцу прищурился.

Обито прошел по пещере несколько шагов. Унылое место с запахом сырости, надолго ставшее его домом. Вернее, не домом. Убежищем. Крыша над головой ничего не значит без близких людей. После смерти Рин он лишился своего дома, мечты, всего, что давало силы терпеть и идти вперед. После ее смерти краски мира потускнели, так что теперь все равно, где прятаться от дождя и ветра. И плевать на то, что он никому не нужен, плевать, что и ему не нужен никто. Осталась лишь цель, к которой Обито стремился несмотря ни на что и которой непременно достигнет. Средства неважны.

— Древо впитывало чакру сотни, если не тысячи лет. — Он вернулся к столу и покачал головой. — Из земли, из захваченных людей. Невозможно найти столько человеческих ресурсов за короткий срок. Джинчуурики — единственный вариант.

— Если только не найти кого-то, кто мог бы с легкостью собирать и преобразовывать природную энергию, — добавил Зетцу. — Ты ведь думал об этом, разве я не прав? Мы можем достать немного чакры всех хвостатых для ритуала, это не займет много времени. А остальное…

Обито посмотрел на своего призрачного соратника. И как тому всегда удавалось распознавать его мысли?

— Если не сработает, чем это может грозить?

— Думаю, только стычкой с Конохой. Статуя Гедо или примет чакру, или нет, — с готовностью ответил Зетцу. — Так что риск не очень велик.

Обито сам не сдержал ухмылки.

— Это интригует, — хмыкнул он. — Где белый Зетцу? Пора бы перейти от наблюдения к действиям!

* * *

— Наама, куда ты бежишь?! — Саима кричала непослушной дочери, но та уже неслась вперед по стеклянному прозрачному мосту без страха.

— Я лечу! Я лечу, мама, папа! — кричала она, расставив руки.

— Как можно быть настолько бесстрашной? — пробормотала Саима, вцепившись в рукав Коринора, и с беспокойством смотрела на дочь.

— Успокойся. — Его голос звучал с весельем. — Ты же знаешь, здесь безопасно, мы прочитали об этом месте достаточно информации.

Этот «невидимый» мост был одной из достопримечательностей Нирски. Когда дети были маленькими, они жили там, и Коринор очень гордился, что сумел привезти свою семью в самое безопасное место в Альянсе. Пусть проживание там стоило немалых средств, но он знал, что пока пропадает в бесконечных командировках, можно не беспокоиться за родных. Образование и порядки на этой планете были направлены на воспитание сильной, смелой личности, способной раздвинуть границы восприятия, умеющей мечтать, не боящейся мира. Миониса всерьез занялась зоологией и смело двигалась навстречу мечте, у нее даже мысли не возникло отступить перед трудностями.

А Наама увлеклась Танцем и пошла по стопам бабушки. Танец имел почти сакральный смысл для огромного круга людей в Альянсе, и в некоторых местах ему даже придавали религиозное значение. Было страшновато, когда Наама решила связать с ним жизнь.

Особенно страшно сделалось, когда она пробилась в ученицы к одной из самых известных танцовщиц. Даже сам Коринор всегда с замиранием сердца смотрел на ее выступления, хотя не считал себя поклонником данного вида искусства. Было страшно, что высокие нагрузки и грядущая неизбежная слава сломают Нааму, сделают из нее кого-то другого. Но она была сильной. Она отдавалась делу со всей душой, стремилась к совершенству, но не зазнавалась. Будто то, что она делает, и она сама в обычной жизни — две полярности одного целого.

Наама не вела профессиональных страниц в сети, не набирала учениц, как было модно даже у начинающих танцовщиц, она училась познавать энергию Джи в свободное время. Тратила много времени на медитации, часто посещала места «силы». У нее было много подруг и друзей, но самым близким был Гионис, они вместе учились еще на Нирске. Коринору нет-нет да и казалось, что они съедутся и начнут жить вместе. Это беспокоило его, ведь Наама еще столь юна, а Гионис слишком ветренный юноша… Но этого не происходило, и Коринор тихонько радовался про себя — слишком рано Нааме заводить серьезные отношения. Не погуляла вдоволь, не обрела настоящую славу, как ее бабушка в свое время. Когда он встретил Саиму, они были вдвое старше ее. Коринор был счастлив, что не совершил глупостей раньше, когда у него были подружки в юности. Для серьезных постоянных отношений надо созреть. Двадцать с хвостиком стандартных периодов для такого не подходит.

Так что в целом все шло прекрасно, решения Наамы всегда были логичны и понятны до момента смерти бабушки. Та попала в аварию, и после этого у нее случился сбой системы модулятора, который не удалось устранить даже медицинскому модулю. В принципе неудивительно, ей было уже много лет.

Наверное, именно тогда они с Саимой совершили главную ошибку. Слишком быстро они покинули дочь, оставив ее один на один с горем утраты. Хоть та и не подавала виду, но, получается, ее это слишком тяготило. Иначе зачем бы ей искать встречи с душой бабушки через сектантов? Что вообще за лишенная логики идея? Бабушка всегда говорила, что Наама совершит в будущем нечто невероятное. Говорила с такой уверенностью, что они с Саимой верили дочери и доверяли ей полностью. Но, кроме этого, Наама была девочкой, выросшей на Нирске, со стертыми границами дозволенного и повышенным доверием к миру. Это был минус безопасности, в которой там росли дети.

— Мы неправильно воспитали ее. — Саима выключила запись и откинулась на спинку дивана.

Ее рука легко скользнула по коже руки Коринора и устроилась в ладони. Он вздохнул. Коринор был счастлив со своей избранницей. Она всегда понимала его, всегда была чуткой и проницательной, он думал, что нашел лучшую женщину в целом свете. Наама была так похожа на нее характером, легкостью общения, открытостью, критичностью мышления, добротой…

— Нет, — сказал он. — Наама — прекрасная девушка. Такая, какой ты была в молодости. Только чуть более любопытная. С этим ничего не поделаешь.

Саима вздохнула.

— Мы найдем ее, клянусь тебе, найдем обязательно! — выпалил Коринор.

Первые дни Саима кричала на него, обвиняла. Оставаться в одном помещении было невыносимо для обоих, и они решили разделиться. Саима отправилась домой уладить дела с работой, а он вернулся в дом Наамы. Когда Саима прилетела к нему, то извинилась и сказала, что больше не будет винить его, чтобы не мешать поискам. Напротив, она теперь была полна энтузиазма помочь всеми силами.

— Думаешь, комитет по розыскам в состоянии сделать что-нибудь? — Саима подняла голову.

Коринор погладил ее по волосам. Теперь, когда она опять была на его стороне, стало намного проще. Он все еще винил себя в случившемся. Понимал, что и Саима своего мнения не изменила, но чувствовать ее поддержку было подобно воздуху.

— Мы не могли не оповестить их, — вздохнул Коринор.

На глазах Саимы заблестели слезы.

— Когда я думаю о том, что может происходить с нашей девочкой сейчас, в эту самую минуту… Я просто не могу… Не могу… Если она страдает? Если он держит ее в плену, издевается над ней? Я знаю, какими ужасными могут быть обычаи у аборигенов! — Она задрожала и обняла себя руками. — Чего только стоит деторождение! Это дикость и варварство! В прошлом от этого женщины умирали! Если он заставит нашу девочку носить его ребенка? Она ведь совсем не подготовлена к подобному даже теоретически!

Коринор так сжал челюсти, что заскрипели зубы. Представив любимую дочь, кричащую от боли, он сам готов был завыть. Саима сжала его руку.

— Прости меня… — пробормотала она, уткнувшись в его плечо.

— Ничего, — прошипел сквозь зубы Коринор. — Когда мы найдем его, клянусь, он поплатится!

Саима вздохнула и слабо улыбнулась.

— Знаешь, давай будем думать обо всем этом по-другому, — прошептала она. — Иначе просто сойдем с ума…

— Как по-другому?

Она встала и прошла в центр комнаты. Раскинув руки в стороны, она запрокинула голову к потолку и закрыла глаза.

— О, Вселенная, будь милосердна к дочери своей! — прошептала Саима, повернулась и улыбнулась, опустив руки. — По-другому это вот так: Наама в безопасности. Этот человек не причинил ей вреда, он заботится о ней и не обижает. Она скучает по дому, но не страдает.

Саима сказала это твердо и так уверенно, что по спине пробежали мурашки, на глаза навернулись слезы. Если бы так было… Если бы их девочка была в безопасности… Как поверить в такое, если ее насильно забрали из дома, заставили бросить своих родных и любимое дело? Можно ли верить такому самообману?

— Ты настоящая фантазерка, — прошептал он, сглотнув подступивший к горлу ком. — Но быть по-твоему. Давай постараемся представить это.

Она улыбнулась и вернулась на диван.

— Я написал Крауну Форсу, — сказал Коринор.

Саима подняла голову.

— Считаешь, после того как ты ушел от них, он захочет с тобой разговаривать?

— Думаю, он ответит хотя бы из чистого любопытства. А твои родители ответили?

Саима кивнула.

— Отец написал, что пришлет в помощь детектива и предоставит столько средств, сколько потребуется.

Коринор вздохнул. Он никогда не ладил с отцом Саимы, канцлером в республиканском совете на Брахиуме — одной из крупнейших планет Альянса. Тот прочил дочери политическую карьеру, намекал на связь с молодым советником. Но Саима выбрала неизвестного в обществе Коринора. Да еще он увез ее на Нирску. Буквально выкрал… Да, было дело. Коринор слабо улыбнулся.

На протяжении всех этих лет он видел отца Саимы лишь дважды на рождение дочерей. И Коринор ни разу даже не думал просить его о помощи, как бы трудно ни приходилось, но сейчас готов был ползать у него в ногах, лишь бы дело с поисками сдвинулось с места.

— Коринор! — внезапный звонок Гиониса вырвал из раздумий. — Я попросил друга поискать Нааму по уличным камерам. Хочешь взглянуть?

— Выводи! — сердце подпрыгнуло, будто на трамплине. Он увеличил голографический экран, Саима побледнела и придвинулась ближе.

Экран замелькал, потом на нем отобразился рынок нижних кварталов. Наама в сопровождении пришельца говорит с каким-то стариком. А ведь сколько раз Коринор лично просил ее туда не соваться!

— Сейчас увеличу, — пробормотал Гионис. — Вот тут, смотрите…

Наама расстегнула молнию комбинезона и показала старику что-то на груди. Старик тут же оживился, потянулся к ней. Но с этого ракурса было не видно, что именно его заинтересовало. Наама выпрямилась, и они ушли.

— Что у нее там?! — Коринор стиснул кулаки. — Насколько я помню, это была просто татуировка. Так она говорила.

— Да, татуировка, которая появилась после госпиталя. Я помню, тогда еще удивился… — голос Гиониса слегка дрожал. — Ну ладно, продолжим.

Кадры то и дело обрывались, меняясь новым ракурсом. Наама с пришельцем — называть его теперь по имени совершенно не хотелось — зашли в отдел оружия и вернулись обратно.

— Да что она делает? — теперь возмутилась Саима.

— Трудно сказать, — вздохнул за кадром Гионис. — Мне вообще теперь кажется, я совсем ее не знал. У нас есть еще одно видео.

— Давай сюда. — Коринор сжал одну руку второй, чтобы скрыть дрожь.

На экране снова появились нижние кварталы, и на этот раз Наама разговаривала не только с уже знакомым стариком, кто-то еще прятался в тени здания. Пришельца рядом не было.

— Да что она творит! — не выдержал Коринор. — Какая нелегкая понесла ее в нижние кварталы после всего, что с ней произошло?! Опять связалась с сектантами?! Да что не так с нашей дочкой?! Когда мы упустили ее?..

— Коринор, это еще не все. Смотрите, — Гионис говорил совсем тихо.

Наама, договорив с сектантами, отправилась обратно, наткнулась на валяющихся наемников и встретила своего пришельца.

— Мы отмотали немного запись в этом месте, и вот…

Пришелец шел медленно, наблюдая за кем-то издалека. Возможно, за Наамой. И тут несколько наемников напали на него с разных сторон в подворотне. Умелые бойцы, чьи руки не дрогнут убить человека. Но пришелец среагировал моментально. Он словно знал наперед все их атаки, его движения были настолько точны, что просто глазам не верилось. Это казалось сценой из виртуальной игры. Каких-то пару минут, и все шестеро нападавших валялись без чувств на земле, а этот обошелся лишь несколькими скользящими ударами и разбитыми кулаками.

— Вот тут, смотрите, — раздался голос Гиониса за кадром, и сцена отмоталась обратно. Гионис остановил кадр и максимально приблизил лицо этого человека. Его глаза отливали красным.

Коринор несколько секунд смотрел на этот кадр.

— А что здесь не так? — озвучила его вопрос Саима.

— О нет! — Коринор вскочил. Осознание от увиденного ошарашило. — Я знаю, что с ним такое! Он использует энергию Джи для усиления тела и рефлексов!

— Что? — Саима растерянно заморгала. — Но ведь сеть «глушилок»… Как бы ему это удалось?

— В том то и дело, — согласился Гионис, теперь на экране уже появилось его побледневшее лицо. Он почесал блестящую татуировку звезды на щеке. — Если он сделал это даже несмотря на сеть, думаю, этот человек мастерски использует энергию Джи. Следовательно, мир, в который, возможно, попала Наама, еще опасней, чем Ангоара.

Коринор потер виски пальцами.

— Гионис, Наама знала про глушилки?

— Не уверен. — Тот пожал плечами. По правде говоря, я сам узнал, только когда мы разбирали это видео. — А откуда знаете вы?

Коринор глянул на Саиму, та кивнула.

— На работе мы однажды получили заказ на усовершенствование аппаратуры.

— Ах вот как… — Гионис кивнул.

Коринор без сил упал на диван. Виски словно сдавливало гигантскими тисками.

— Что делать с этими видео? Переслать в комитет расследований? — спросил Гионис.

Коринор встал и прошелся по комнате взад-вперед.

— Подожди, надо подумать, — проговорил он. — Как вы нашли эти записи? Комитет расследований сможет обнаружить их самостоятельно?

— Неа. — Гионис гордо поднял подбородок. — Это все мой друг, ну тот самый… Госучреждения не имеют власти в этом районе. Да и если комитет узнает о том, что Наама сама связалась с сектантами, кто знает, чем это будет грозить ей в будущем.

— Вот-вот, — кивнул Коринор, — все верно. В комитет ничего не сообщаем. Я попросил помощи в другом месте.

— У кого? — удивился Гионис

— Ведомство межпространственных переходов. Они ищут новые обитаемые миры, средства неважны. Они не станут выдавать связь Наамы с сектантами и сделают все, чтобы отыскать путь в новый мир.

— О… — Гионис округлил глаза. — Я не знал, что с ними вообще как-то можно связаться.

Коринор мотнул головой.

— Официально нельзя. Но я работал в этом ведомстве тридцать стандартных периодов в прошлом. Надеюсь, мой бывший начальник поможет нам.

* * *

Пейн выслушал молча. Они уже говорили на эту тему, но только в качестве предположения.

— Зетцу? — позвал Лидер спустя несколько минут молчания. — Ты здесь?

Белый Зетцу с тихим шуршанием появился из стены.

— Есть новости о девчонке? — Пейн смерил шпиона безразличным взглядом.

Зетцу заломил руки, противно захихикал, а потом сник.

— Просите, кажется, я потерял ее.

— И когда ты понял это? — Обито с удовольствием размозжил бы эту белую пустую голову о стену.

— Вчера. Но, скорее всего, они ушли раньше, оставив клонов.

Пейн сложил руки за спиной в замок и прошел по кабинету.

— Когда выйдешь на их след вновь, сразу докладывай, — произнес он. — Как обстоят дела с поисками лже-Мадары?

Зетцу развел руками.

— Пока никак.

— Ты становишься бесполезным, — фыркнул Обито.

— Подождите ругать меня, — хихикнул он. — У меня есть еще новость. Шимура Данзо сбежал из Конохи.

— Хм… — выражение лица Пейна не изменилось, шаринган тоже был бессилен в понимании его эмоций. Но по движению его глаз Обито научился распознавать его мысли. И сейчас их Лидер был заинтересован.

Пейн скрестил руки на груди.

— Мы не можем завербовать его в Акацки. Этот человек себе на уме, он не будет работать в команде, не будет подчиняться. Но я уверен, его можно использовать в наших целях.

— Ты прав. — Обито кивнул. — Он будет полезен для нашего плана. Риском в нашем новом плане является Коноха, а теперь нам даже не придется сталкиваться с Листом, Данзо отвлечет их на себя.

Зетцу потребовалось несколько часов, чтобы отыскать Данзо, ведь он уже знал предполагаемый маршрут беглеца. Обито появился перед ним ночью, когда тот со своим спутником устроился на привал. Обито вышел на свет костра в черном плаще и в оранжевой маске, намерено не маскируясь под кого-то другого.

Пропустив сквозь себя кунаи, он развел руками, продемонстрировав мирный настрой.

— Доброй ночи, — проговорил он. — Шимура Данзо.

— Ты Мадара?! — крикнул тот. — В деревне уверены, что победили тебя!

— Не совсем… Вернее, совсем не так. — Обито нарочито глубоко и расстроенно вздохнул. — Видишь ли, я не собирался нападать на Коноху. Кто-то воспользовался моим именем.

— Не неси ерунды! — крикнул Данзо, встав в боевую стойку и приподняв повязку с левого глаза, обнажив шаринган. — Я убью тебя!

Жадный старикашка решил, что в состоянии управлять чужими способностями… Обито с трудом сдержался от едкого комментария.

— И что дальше? — Он пожал плечами. — Коноха примет тебя? Узнает о твоем подвиге? Они предали тебя, не находишь?

— Как ты посмел?! — опять крикнул Данзо.

Его шиноби встал рядом в полной готовности броситься на защиту господина, пусть бы и пришлось для этого умереть. Однако неплохо выдрессировал своих людей этот властолюбивый человек.

— Говорю, как есть, — продолжил Обито. — Потому что в этой ситуации мы в одной лодке. Оба обмануты.

— Что ты имеешь в виду? — Данзо нахмурился еще сильнее.

— Все просто. Я не нападал на Коноху, меня подставили. Да, я выжил, да, в прошлом хотел навредить деревне, но сейчас я не был заинтересован в этом. Однако, я наблюдаю за Листом. Как-никак родина… — Обито поднял голову к небу и замолчал на несколько секунд, чтобы дать информации глубже проникнуть в голову собеседника. — Я знаю, что Учихи затевали восстание.

Данзо пока не нападал, но было заметно, что он начеку.

— Но настоящей проблемой для Учих был ты, Данзо. — Обито следил за движением каждого мускула на его лице. — Они знали, что ты в состоянии помешать им. Думаешь, они отбросили свои планы после всего?

— Хочешь сказать, что кто-то из них притворился тобой специально, чтобы подставить меня?

— Кто, кроме Учих, мог бы сделать это? — Обито сел на траву, чтобы показать настрой на разговор, но пока не подходил близко. Пусть Данзо сам сделает первый шаг.

— Разумеется, никто! — фыркнул Данзо и замер, будто вспомнив что-то. — А ведь если вспомнить, этот мелкий засранец идеально подгадал время, чтобы Хирузен появился именно в нужный момент. Определенно, меня подставили.

— Вот видишь. — Обито кивнул. — Мне не обязательно было говорить это, ты и сам все прекрасно знаешь.

— Допустим. — Данзо сделал шаг навстречу. Пока только один неуверенный шаг, но это уже победа. Главное, не торопиться. — И что ты хочешь? Как ты вообще нашел меня?

— Как я уже говорил, я наблюдаю за Конохой. И проследить за тобой мне не составило труда. Я не собираюсь тебя выдавать. А что мне надо от тебя… Я хочу заключить сделку.

— Сделку с Учихой? — Данзо презрительно хмыкнул. — Со стариком, который боится даже нос показать в собственной деревне?

Обито покачал головой.

— Зря не хочешь послушать. Это была бы выгодная сделка.

— Выгодная для кого? Что тебе надо от Конохи? Сиди, где ты сидишь, и не высовывайся!

Обито вздохнул. Нелюбовь Данзо к Учихам была практически безгранична.

— Какой же я Учиха? — Обито покачал головой. — Я отвергнут собственным кланом. Мне нет дела до этих своевольных гордецов. Мне даже все равно, что ты насильно забираешь глаза не только у мертвых Учих.

Данзо вздрогнул и снова отступил на шаг. Но Обито не жалел. Он хотел показать, что осведомлен о делах в Конохе больше, чем тот себе может представить.

— Хочу понять, кто посмел использовать мое имя в качестве прикрытия. Кто имел такую дерзость… — Обито с силой сжал кулак, демонстрируя крайнее негодование. — Мало того, что в прошлом они не приняли мои идеалы, практически отреклись от меня. Так сейчас используют мое имя в своих грязных делах. Так что мои мотивы личные, Данзо.

— Чего ты хочешь от меня? — Данзо скрестил руки на груди.

— Я ведь знаю, что ты ни за что не простишь такое предательство. — Обито цепко следил за выражением лица главного Учиханенавистника. — И я хотел бы попросить тебя выдать мне этого смельчака, когда сделаешь то, что собираешься.

Тот прищурился еще сильнее.

— Разумеется не просто так, — продолжил Обито. — Повторюсь снова, я слежу за Конохой много лет и довольно успешно. И я могу одолжить тебе моего шпиона. Поверь, он лучший в слежке. Благодаря ему я так же много знаю и о тебе.

Данзо снова напрягся.

— Даже то, что ты ставишь своим шиноби запрещенные проклятые метки. Или то, что ты не прочь бы занять место Хокаге. Не беспокойся, я никому не расскажу. Мне это совершенно безразлично. Мне нужен лишь этот наглый Учиха.

Обито встал.

— Что ж, я не тороплю тебя с ответом, но приду за ним через неделю. Если согласишься, ты приблизишься к собственной цели, как и я. Если откажешься, то мы оба останемся при собственных ресурсах. Я — без людей и возможности отомстить, а ты — с минимальной информацией, которую твоим немногочисленным людям придется добывать, рискуя жизнями. Подумай хорошенько, Данзо. Через неделю мой шпион добудет новую информацию, так что у меня уже будет, с чем работать.

Обито отступил во тьму леса и прошел пешком довольно большое расстояние, прежде чем телепортироваться в свое измерение. Все идет неплохо. Новая пешка села на крючок — в этом не было никакого сомнения. Конечно, Данзо не будет выполнять его прямые указания, но Обито умел убеждать. Иногда люди верят, что придумали неплохую идею сами, но не понимают, что их к этому решению готовили извне.

* * *

Наама сидела на подоконнике и бесцельно глазела на прохожих. Сколько ей тут торчать в одиночестве? Два дня, три? Ну что ж, ладно. Главное, есть крыша над головой и доставка еды в номер. Ничего страшного не случится. По крайней мере, научившись скрывать чакру однажды, Наама с легкостью поддерживала этот режим. А если ее чакрой не фонит на всю округу, стало быть, и опасности нет. Ведь после того случая с Зетцу они усиленно скрывались и путали следы. К тому же Итачи установил барьер из печатей — так назывались эти символы на бумаге. Главное, не выходить на улицу. И конечно же, Наама не собирается этого делать. Если только не случится землетрясение или у нее закончатся деньги раньше времени. Но это крайние варианты. У нее все под контролем.

Зацепившись взглядом за идущую парочку, Наама невольно вспомнила слова Итачи, сказанные им ночью: «Если не хочешь стать моей женщиной, не зови в свою постель». Наама закрыла лицо ладонями и помотала головой. Ну вот кто предлагает девушке близость такими ужасными фразами? Или он принимает ее за идиотку? Когда она вчера звала его, он думал, что Наама непроходимо глупа и не понимает, чем может закончиться совместная ночевка под одним одеялом?

— Вот дуралей! — Она тяжело вздохнула, слезла с подоконника и прошла по комнатушке взад-вперед.

Ночь — коварное время. Вчера перед сном после переселения в новую гостиницу и разговора о подработке, Наама так остро почувствовала одиночество и так сильно захотела прижаться к кому-то родному, чтобы ощутить тепло и спокойствие, что сил терпеть не было. А самым близким человеком здесь неизменно оставался Итачи. Она была готова поделиться с ним собственным теплом и даже лаской. Но эта фраза, прозвучавшая в такой грубой манере, оттолкнула и заставила стыдиться своего порыва. Наама помотала головой. Да что он за человек-то такой! Сам же себе хуже сделал, балбес…

Она прошла еще пару кругов и вновь села на подоконник. А что, если он сказал так намеренно, чтобы отпугнуть? Если он не считает ее глупой, а как раз боится, что между ними что-то произойдет? Он думает, что она привяжется к нему, не хочет делать больно обоим, ведь ей придется уйти, а ему остаться. Эта версия выглядела логичнее и печальнее. И по этой версии Наама действительно непроходимая идиотка. Почему не подумала об этом сама?

Положив подбородок на колени, Наама вновь принялась копаться в себе. Почему этот человек вызывает чувства, которые не должны были возникнуть? Он ведь сплошная проблема! С момента появления в ее жизни и по сей день. А она в равной степени проблема для него, и вина во всем этом на ней. Но почему она думает о нем чаще, чем нужно, даже допускает мысли о близости? Наама обреченно смотрела на прохожих и искала причину собственной привязанности.

В ее мире люди слишком озабочены собой: своим внутренним миром, развитием, увлечениями и всяческими удовольствиями. Эгоизм ее современников не знает границ. Далеко ходить не нужно, ее родители вступили в серьезные отношения только наработавшись и нагулявшись вдоволь к пятидесяти периодам, что вполне нормально для граждан Альянса, которые прежде всего чтут собственные интересы и не готовы ими поступаться раньше времени.

А Итачи совершенно другой. Он родился в эпоху, где люди подчиняются долгу, терпят невозможные муки ради идеалов, в которые верят. Свалившись на ее голову, он перевернул мир и представление о границах человеческого терпения. Это в нем удивило и возмутило, напугало и притянуло. Такой человек, как он, не будет метаться между своими «хотелками» и обязанностями. Да и есть ли у него хоть какие-нибудь желания для самого себя? Увидев его прошлое, Наама поразилась, ужаснулась, пожалела его, а потом…

Бесконечным кругом вертелись в голове вопросы без ответов, и она готова была расплакаться, как в комнату постучали, и раздался голос:

— Доброе утро, я хозяйка гостиницы, могу я войти?

— Да. — Наама быстро сморгнула уже набухшие слезинки.

Дверь открылась ключом, и в комнату зашла полноватая приятная женщина средних лет.

— Хочу проверить, все ли в порядке. И может быть, вы хотели бы приобрести сувениры? Ваш супруг предупредил, что вам запрещается покидать комнату, поэтому я пришла лично.

«Супруг?» — модулятор Наамы не смог перевести слово, но она тут же забыла о нем, потому что увлеклась совсем другим — сувениры.

— О, а что у вас имеется? — Наама подбежала к женщине и, наверное, слишком заинтересованно выглядела, потому что та сразу же радостно заулыбалась.

— Если вам интересно, то вот. — Она вышла из комнаты и тут же вкатила тележку, сплошь заставленную статуэтками, мешочками, веерами, игрушками, подвесками и множеством другой разнообразной мелочевки.

Наама заулыбалась, от души отлегло. Она и в своем мире не могла спокойно пройти мимо безделушек на других планетах. В родительском доме был целый склад подобных трофеев. Деньги на приобретение таких мелочей в их семье никогда не считали… Точно, деньги! Сейчас у нее очень ограниченный лимит средств.

— Ох, вы знаете, я… — Наама полезла в карман за кошельком-лягушкой и растерянно посмотрела на него.

— Понимаю, извините за беспокойство. — Хозяйка уже менее радостно улыбнулась и выкатила тележку обратно в коридор. — До вечера. Я приду в восемь за оплатой.

Наама обреченно кивнула. Хозяйка поклонилась и закрыла дверь. Но Наама не отчаялась. Она быстро подбежала к столу, высыпала на него все монеты из кошелька, а следом из мешочка те, что оставил Итачи, и принялась пересчитывать. Вскоре она с радостью обнаружила, что, кроме денег на три ночлега, у нее еще есть запасная сумма на еду и… еще на пару ночей. Но ведь Итачи обещал, что Шисуи и Какаши придут ровно через три дня.

— Отлично! — Наама убрала «свободные деньги» в карман и выскочила в коридор вслед за хозяйкой, не подумав, что та уже могла спуститься на первый этаж.

Да, Итачи запретил ей покидать комнату, но она только в коридор и тут же обратно.

— Ах! — пробежав пару шагов, Наама врезалась в выскочившую из соседней комнаты совсем юную девушку с белыми кудрявыми волосами в хвосте чуть ниже лопаток.

— Ой! — пискнула она.

А потом они обе повернулись в сторону выхода на лестницу и крикнули, не сговариваясь:

— Хозяйка!

— Хозяйка-сама!

Переглянувшись, обе рассмеялись.

— Меня зовут Наама, а тебя?

— Я — Кимико! — Девушка широко улыбнулась. — Ты необычно выглядишь. Не местная?

— Да. — Наама смущенно улыбнулась в ответ. — Приходи ко мне в гости.

Она махнула в сторону двери.

— Или ты ко мне.

Наама вздохнула.

— Мне нельзя выходить из комнаты… Сейчас только выскочила на минуточку.

— О. — Кимико удивилась. — Почему?

— Не разрешили.

— А-а-а… понимаю. Мне тоже дядя запретил покидать эту гостиницу, — Кимико печально вздохнула.

Итачи притаился под деревом на обочине в ожидании заказчика. Высокий худой человек с рисунком камелии на плетеной широкополой шляпе появился в точности в указанное время. Но стоило Итачи шагнуть к дороге, как пришлось отпрянуть в сторону, — в него летел кунай с взрывной печатью, а следом — шесть сюрикенов. Отбив их коротким мечом, Итачи скрылся за деревом. Вместе с его нанимателем пришли еще пятеро явно враждебно настроенных наемников. Все-таки опасения насчет этого человека оказались не беспочвенны.

Итачи извлек несколько кунаев, сконцентрировался, выскочил из укрытия, подпрыгнул и, прокрутившись в воздухе вокруг своей оси, бросил первые три куная, затем еще три, чтобы изменить траекторию первых. Двое наемников не ожидали падения кунаев сверху и были ранены. Другие оказались более ловкими и ушли от атаки. Двое напали совместной воздушно-огненной техникой. Итачи пришлось использовать клона, чтобы не попасть под нее. И едва огонь погас, он переместился к ближайшему противнику, оказался позади него и коротким мечом перерезал ему горло. Жизнь шиноби проста — можно стать врагами, не успев познакомиться. У Итачи не было желания убивать этих людей, но он понимал, что оставить в живых всех не получится.

Двое тут же атаковали с разных сторон. Отбив кунай одного и поднырнув под руку второго, Итачи подпрыгнул, схватил ближайшего врага за плечо и, встав на ноги, быстро прокрутил его вокруг себя, защитившись от летящих в него сюрикенов, после чего швырнул раненого собственным товарищем шиноби об землю. В следующую секунду Итачи подменил собственное тело взрывным клоном. Кинувшиеся на него шиноби не сразу поняли, что это ловушка, и еще одного врага задело взрывом.

Проведя несколько обманных выпадов, Итачи извлек из рукава запасной кунай и воткнул в плечо противника. Вырубив его точным ударом в голову, он метнул в двух других кунаи, ранив одного в живот, другого — в спину. С самым крупным наемником пришлось повозиться чуть дольше. Тот явно не собирался отступать или сдаваться, поэтому убить пришлось и его.

Убедившись, что желающих сражаться не осталось, Итачи повернулся к спокойно стоявшему все это время в стороне заказчику.

— Решил проверить, кто из нас способнее? — спросил Итачи.

— На тебе ни царапины, — довольно произнес хриплый голос. — Не суди строго, мне нужен надежный человек.

Заказчик снял шляпу, показав наконец свое лицо. Морщинистое, но вряд ли старое, скорее, лицо человека, повидавшего множество трудностей. Его пытливые небольшие глаза цепко рассматривали Итачи.

— Убедился или хочешь испытать меня сам? — Итачи присел у ближайшего трупа.

Трое наемников, способных двигаться, кое-как отползли в сторону. Еще бы, кому хочется умирать понапрасну? Итачи был уверен — они уже успели пожалеть, что вызвались на это задание.

— Убедился. — Заказчик ухмыльнулся. — Как к тебе обращаться?

Итачи забрал все оружие мертвецов, какое только влезло в сумки и несколько кунаев запечатал в свитки. Такие вещи никогда лишними не бывают.

— Ямадо, — соврал Итачи. — Что от меня потребуется? Есть то, что я должен знать заранее?

— Ничего, — ответил заказчик. — Меня зови Нако. Основное задание получишь позже, но будь начеку. Заплачу, когда доберемся до места назначения.

Итачи кивнул и добавил:

— Вы помните, мы договаривались на трое суток? Каждую минуту сверх того платите вдвойне.

Нако прищурился.

— Куда-то торопишься? В бегах или к кому-то? Больные мать-отец?

— Жена, — сразу ответил Итачи. Чем правдоподобнее выглядит история, тем лучше. Вдруг заказчик узнал, где остановился Итачи и с кем.

Нако неожиданно мягко улыбнулся.

— Не беспокойся, все твои услуги будут оплачены, Ямадо.

* * *

Новая знакомая Наамы, все-таки пришла в гости, и они проболтали весь день. Оказывается, девочке едва исполнилось пятнадцать, и она путешествовала со своим дядей по разным городам и странам. Своего дома у них нет и не было, но дядя искусный ирьенин — шиноби, использующий медицинские техники. И Кимико была его прилежной ученицей. Они зарабатывали на жизнь своим умением и никогда не оставались без еды.

Наама, истосковавшаяся по общению с девушками, с удовольствием общалась с непосредственной соседкой. А еще они купили парочку сувениров, и Кимико рассказывала значения каждого, приправляя историями из жизни или легендами. Голубоглазая кучеряшка, так мысленно назвала Наама свою соседку, видимо, тоже была не прочь поболтать.

— Знаешь, — проговорила Кимико во время ужина. — Дядя часто уходит, оставляет меня одну в гостинице и запрещает выходить на улицу.

— Мне это знакомо. — Наама вздохнула. — Как же все-таки в этих краях опасно…

— Никогда не знаешь, кто тебе попадется на пути, — согласилась Кимико. — Если ты не первоклассный шиноби, то рисковать не стоит. Хотя, конечно, мы бывали и в таких местах, где можно гулять по улицам без страха.

— Какое счастье! — рассмеялась Наама, — я уже думала, что тут везде плохо.

Нааме хотелось расспросить девочку о ее родителях, но, с другой стороны, раз та путешествует с дядей, то, скорее всего, у нее нет родителей. И тогда разве важно, куда они делись? С Кимико было удивительно легко и спокойно. Она с удовольствием согласилась переночевать в комнате Наамы, чем очень обрадовала ее. Ведь рядом с болтливой девчонкой некогда забивать голову тяжелыми мыслями.

* * *

Нако ехал верхом на лошади, а Итачи передвигался скрытно по ветвям. Ему до сих пор было не по себе от того, что оставил Нааму одну. Правильно ли он поступил? Не лучше ли вернуться? Нет, это уже слишком. Что за дурацкая одержимость взрослой, далеко не глупой девушкой? Она пообещала, что не будет выходить из комнаты, понимает, какие могут подстерегать опасности. Он должен доверять ей, в конце концов.

Итачи про себя усмехнулся. Надо же, каким он стал. Пожалуй, даже Саске он не опекал таким образом. Но ведь Саске мальчик, шиноби, он должен был пройти через трудности, чтобы стать сильным. И он был в деревне под присмотром других людей. А Наама совершенно одна, и в довольно опасном месте. Когда она была в Конохе, ему тоже было спокойней.

Итачи вспомнил еще раз, о чем они договаривались, и понял, что именно сделал не так. От осознания такой очевидной оплошности сделалось дурно. Вместо того, чтобы внести оплату на несколько дней вперед, он оставил все деньги Нааме. Да, он сделал так, чтобы сэкономить как можно больше, но мало ли что может случиться? Если она не рассчитает средств и накупит сувениров, если совершит еще какую-нибудь глупость? Вдруг она окажется на улице? По телу пробежала дрожь. Он сжал кулаки и вновь заставил себя успокоиться. Он должен доверять ей. В конце концов, у Наамы есть печать. Если что-нибудь случится, он узнает в тот же миг. И что бы ни происходило здесь, он все бросит и отправится на помощь.

Через полдня пути заказчик остановился и принялся озираться, будто что-то его тревожило. Итачи напряг чутье, ожидая атаки, но услышал шепот нанимателя: