Скетчи (джен)

* * *

День, начавшийся так прекрасно, похоже, заканчивался хуже некуда. Вот уже несколько часов они самозабвенно что-то друг другу доказывали. Билась посуда, собирались вещи, сыпались проклятья. В общем, супружеская чета в очередной раз ругалась:

— Работа, работа. У тебя ничего не вертится на языке, кроме этого треклятого слова. Я больше так не могу. Всё, надоело!

— Ну, конечно, зато твой ухажёр обрадуется.

— Да, обрадуется! Он, по крайней мере, уделяет мне внимание, а ты… Ладно, не обо мне подумай, а о дочери. Ей нужен отец, а не приложение к медицинской энциклопедии.

— Что-о-о?

— Что слышал. Я ухожу от тебя.

— Скатертью дорога.

— Да, да, ухожу! Ты не даёшь мне расти в карьерном плане. Мне приходится отказываться от одной перспективной работы за другой, от одного амбициозного проекта за другим.

— Ты всегда была помешана на карьере.

— Как и ты, — парировала Нэнси.

— Я не помешан, нет! Между прочим, я спасаю жизни, и для меня лучшая награда — благодарные глаза моих пациентов.

— Ну и целуйся с ними.

— Нэнси, не уходи, пожалуйста. Ну, хочешь, я встану перед тобой на колени и попрошу прощения. Хочешь?

— Нет, не стоит. Я тебе не верю, Леонард. И я тебя разлюбила — давно и безвозвратно. Я думала, ребёнок что-то изменит, но, увы, я ошиблась. Прощай, я не хочу больше иметь с тобой ничего общего.

Нэнси схватила сумку со своими вещами в охапку и выбежала за дверь:

— Ты сама так решила, детка.

Леонард вмиг остыл, когда услышал плач ребёнка. Он подошёл к кроватке, взял дочь на руки и прошептал: "Наша мама нас бросила, но ничего, малыш. Мы справимся".

На руках отца ребёнок притих и начал его рассматривать любопытными глазёнками. Эта крохотуля ещё не знала, что отец будет единственным родным существом в её жизни, а мать даже не удосужится навестить их когда-нибудь.

Маккой присел с ребёнком на руках в кресло и, мерно убаюкивая его, стал вспоминать начало этой грустной истории. Что же он сделал не так? Почему? За что?

* * *

Всё, казалось, начиналось так прекрасно: яркий весенний день в Сан-Франциско, обеденный перерыв в парке на свежем воздухе, прекрасное настроение, и вдруг он увидел её. Она грациозно шла по парку. Её светло-русые волосы развевались от лёгкого ветерка. В общем, он не в силах был оторвать от неё глаз:

— Здесь свободно? — девушка остановилась напротив Леонарда, который, казалось, впал в какой-то ступор, и поинтересовалась ещё более настойчиво: — Здесь свободно?

— Но ведь в парке много мест, почему именно это?

— Это моя любимая скамейка. Отсюда открывается чудесный вид на озеро. Так вы не возражаете?

— Ну, садитесь, что с вами поделаешь?

Девушка опустилась рядом с ним на край скамейки и подставила своё лицо яркому, тёплому весеннему солнышку.

Казалось, они не замечали друг друга. Каждый был занят своим делом — девушка нежилась на солнышке, а Леонард был занят каким-то скучным отчётом, так как в другое время у него было предостаточно других забот, кроме оформления бумажек.

Неожиданно девушка пошла в наступление:

— Давайте знакомиться! Меня зовут Нэнси.

— Очень приятно — Леонард.

— А что это вы делаете, Леонард?

— Пожалуй, вас это не сильно заинтересует. Медицинские отчёты довольно скучны.

Нэнси улыбнулась:

— Согласна. Я инженер, и поэтому меня заинтересует скорее новая модель медицинского трикодера, чем ваш отчёт. Вы ведь врач, я права?

— Почти угадали. Моя сфера деятельности связана с медициной, но я скорее учёный-теоретик, так сказать.

— А, значит, вы придумываете какие-то новые способы лечения людей?

— Я учёный-микробиолог, и моя главная задача — изучение штаммов новых вирусов и неизвестных бактерий. Я разрабатываю вакцины, так что да, в какой-то мере я придумываю новые способы лечения.

— Ой, а я думала, что учёные всё время прячутся в своих лабораториях за силовыми полями, и их не так-то просто вытащить на свежий воздух.

— Я не оправдал ожидания? К тому же у меня сейчас нет срочной работы, мои помощники прекрасно справляются и без меня.

— Вам надоели душные офисы медицинского центра? Похвально. Я вот тоже решила сбежать на природу. Скажу вам по большому секрету, меня уже тошнит от компьютерных консолей, репликаторов и трикодеров. Такое ощущение, что они все решили сломаться в один день. Это вселенский заговор машин.

Нэнси подмигнула. Леонард улыбнулся и снова углубился в свой отчёт. Но девушке показалось этого мало, похоже, она собиралась продолжить разговор дальше:

— Леонард, у вас такого никогда не бывало — вот вы первый раз видите человека, знакомитесь с ним, разговариваете, а потом вдруг выясняется, что вы как будто знакомы тысячу лет, и вам так с ним спокойно и хорошо. Ведь не бывало же, да?

— Пожалуй, Нэнси.

— А вот у меня такое было.

— Да? И позвольте спросить, когда?

— Мне кажется, только что, — нежный румянец залил её щёки. — Давайте не будем так формальны, Леонард, может, попробуем перейти на "ты"?

— Я не могу сказать "нет" такой очаровательной девушке, давайте…

Сигнал коммуникатора прозвучал как гром среди ясного неба:

— О, я думаю, Леонард, без тебя там не справятся.

— Нэнси, а вы будете здесь завтра? Мы ведь ещё не закончили нашу беседу.

— Леонард, ты же обещал.

— Прости, я больше не буду.

— Так-то лучше. Значит, завтра в это же время?

— Да, я постараюсь прийти.

— Я буду ждать.

С этими словами Леонард встал со скамейки и решительным шагом направился в сторону пятиэтажного корпуса медицинского центра, а Нэнси осталась сидеть. Она смотрела на воду, по которой прыгали солнечные блики, и мечтательно улыбалась.

* * *

Эта женщина была совершенно не похожа на других, как солнечный зайчик среди тёмных туч. Что ты делаешь, Леонард, ты теряешь голову, это любовь с первого взгляда или всё-таки — нет? Лучше бы это было что-то другое. У неё зелёные глаза…

Мысли роились в голове, сменяя одна другую. Работать совершенно не хотелось. Он бросил стилус на стол. Палочка покатилась и ударилась о компьютерный терминал:

— Хандрим, да? — улыбающееся лицо Вилсона, его коллеги, просунулось в проём двери.

— Нашёл время развлекаться с дверями. Заходи или проваливай.

Роберт Вилсон, невысокий, коренастый человек, с тёмно-русыми волосами и серыми глазами, а также с большим чувством юмора, появился в дверях полностью:

— Я спрашиваю, чего лицо такое отрешённое?

— Мне кажется, я влюбился, Бобби.

— Не называй меня так, ты же знаешь, что мне это не нравится.

— Роберт подойдёт?

— Вполне.

— Так вот, мой дорогой Роберт, мне кажется, я влюбился.

— Ну и кто эта счастливица, в кавычках?

— Почему в кавычках сразу?

— Леонард, ты учёный с большими амбициями и планами, ты во сне спишь и видишь формулы новых лекарств, и вдруг в своём разуме ты нашёл место для женщины? Мир рушится. Да она с тобой и дня не пробудет — сбежит.

— Это почему же?

— Да ты только о работе и говоришь. Кстати, кто она?

— Её зовут Нэнси, и она — инженер.

— И о чём вы с ней будете говорить? О погоде и природе? Тогда ваш разговор иссякнет очень быстро.

— О, ты нас недооцениваешь. К тому же неужели в мире так мало тем для разговора? По-твоему, все люди говорят только о работе и вышеперечисленных вещах?

— Нет, почему же, есть ещё увлечения, хобби. У неё есть хобби?

— Не успел спросить, мне как-то было не до этого. В следующий раз — обязательно.

— Вот! И если у вас есть общее хобби, это даёт хоть небольшую надежду на дальнейшее развитие ваших отношений, ну или секс.

— Стоп, стоп, стоп. Какой ты быстрый, я её знаю всего лишь несколько часов, и вообще, мне надо работать — исчезни.

— Ну, сознайся, она — красива?

— Вполне. Она такая… ух.

— А если "ух…", тогда чего ты стоишь? Беги, покупай цветы или на худой конец — реплицируй, и всё — она твоя. Ты хоть знаешь её номер коммуникатора?

— Нет, я как-то забыл спросить.

— Леонард, ты неисправимый тупица.

— Ещё одно слово — и эта мусорная корзина полетит в твою сторону. Мы договорились встретиться завтра в парке во время обеденного перерыва. Ну что, доволен? А теперь уходи.

— Не спеши с выводами, быть может, это и не любовь.

— Может, нет, а может, и — да. Я не могу ничего делать, думаю только о ней.

— Ну всё, парень, это серьёзно.

— Я о том же, — Маккой вздохнул и стал нервно перебирать в руках планшет. — Где этот стилус, когда он так нужен?

— Вот, возьми.

— Спасибо, и всё-таки, что мне делать?

— Пойдём, выпьем кофе, и я тебе расскажу несколько историй. Я думаю, они тебе помогут.

— Пошли, что с тебя возьмёшь.

* * *

— Кофе сегодня ужасный.

— Они так и не починили репликатор.

— Нэнси говорила, что она инженер. Она, наверное, смогла бы починить его.

— Ну и где она, твоя Нэнси? Может быть, она сейчас вообще на другом конце города.

— Нет. Она работает тут недалеко, но я не спрашивал, где именно. Мы не успели с ней толком поговорить об этом.

— У вас ещё всё впереди, — коммуникатор Вилсона издал недовольную трель. — Ой, мне пора бежать.

— Что стряслось?

— Шеф вызывает, требует отчёт по бимолекулярному сканированию образцов новых культур, а у меня ещё и конь не валялся.

— Беги, беги, а я ещё посижу.

— Ладно. Я тебе потом расскажу, история за мной, обещаю.

— Всё, иди уже.

Леонард ехидно улыбнулся. О да, он знал, как его друг выполняет свои обещания, и когда стоит ждать их исполнения, как говорят в народе — после дождичка в четверг. Тем не менее, несмотря на свою забывчивость, Роберт был интересным собеседником, и с ним можно было вечерком в баре запросто опрокинуть кружку пива, но не более того.

Маккой, медленно попивая кофе, смотрел в окно. По чистому весеннему небу плыли белые облака. Солнце весело играло в молодой листве. До чего же хорошо жить на свете! Внезапно до его плеча дотронулась чья-то рука:

— Леонард…

— Нэнси! Это ты? Как ты здесь очутилась?

— В наш технический отдел поступила заявка на ремонт репликатора.

— Так значит ты техник нашего исследовательского центра?

— Ну, выходит, что так.

— Как я рад. Не против, если я тебя провожу сегодня вечером? В прошлый раз мы так внезапно расстались.

— Нет, не против.

— У меня столько вопросов к тебе.

— У меня тоже.

Они несколько секунд стояли молча, глядя друг другу в глаза. В эти мгновения она увидела в его голубых глазах отражение неба, а он в её — зелёную морскую гладь. Они поняли, что это всё серьёзно, и не просто так, как будто молния протянулась от неба к земле и исчезла без следа:

— Ой, я, кажется, совсем задумалась. Извини, меня ждёт работа.

— Да, да, конечно. Значит, сегодня в пять у входа в центр?

— Да, в пять. И завтра, ты обещал прийти в парк.

— Ну, раз обещал, значит — выполню.

В этот вечер они долго гуляли по набережной при свете майской луны. Аромат цветов кружил голову, с залива дул лёгкий бриз, и пусть они жили в разных концах города, пусть им обоим завтра на работу, пусть, но когда ты влюблён и целой Вселенной мало.

И только в три часа ночи, ужасно уставший, с тяжёлой головой, но лёгким сердцем, Леонард пришёл на свою служебную квартиру, упал на диван и заснул без лишних церемоний — уставший и счастливый, а за окнами уже забрезжил робкий весенний рассвет. Город пробуждался, а вместе с ним пробуждалось и чувство — новое и светлое, а луна скрылась за морем, и птицы пели, не переставая. Ах, весна! Что ты делаешь со всеми нами?

* * *

Время имеет интересное свойство тянуться медленно или лететь со скоростью звука. Ты его не замечаешь, а оно ненавязчиво напоминает о себе, когда его совсем не ждёшь. Вот так и происходит с нашими героями. Прошло два месяца, наступила середина лета. Солнце ласковым теплом согревало Сан-Франциско. Природа радовалась такому долгому, яркому лету. Что может быть лучше такого подарка мироздания?

Леонард сидел в своём кресле и думал. Он думал над новой химической формулой лекарства вот уже который день и ничего не мог найти подходящего. Этот новый вирус не брало ничего: ни радиация, ни температура, ни химические соединения или реактивы и т.д. Эта неведомая зараза скосила на одной из земных колоний, возле клингонской границы, очень много народу, но каким-то образом, как возникнув внезапно, так она сама по себе и сошла на нет. Весь исследовательский центр гудел как растревоженный улей. Перед Леонардом лежала куча планшетов, отчётов и прочей информации. Он читал их вот уже не первый раз и всё никак не мог ухватить истины. Что это могло быть: сезонные изменения микроклимата планеты? Мутация? Естественный антивирус? Иммунитет? От него ждали конкретного и чёткого решения, но решения не было.

Утомлённый работой и невесёлыми мыслями, Леонард подошёл к окну. Природа упивалась солнечными лучами. Он распахнул окно: приятный, тёплый ветер залетел в его кабинет, трепал занавески, играл с бумагами на столе. Из окна открывался чудесный вид на парк, который окружал медицинский центр. Вдалеке была видна небольшая полоска моря. Кабинет находился на четвёртом этаже главного здания комплекса. Маккой несколько минут созерцал эту картину, а потом подошёл к репликатору и сделал себе чёрный кофе, который немного привёл его в чувство и развеял тяжёлые мысли.

Леонард думал: "Странная жизнь. Я бы не сказал, что у меня плохая работа, плохая карьера. Я действительно занимаюсь важным делом — помогаю человечеству бороться с новыми, неизвестными микроорганизмами и болезнями, но всё же чего-то мне не хватает. Не об этом я мечтал после пяти лет медицинского университета и двух лет ординатуры. Я мечтал не о том, чтобы просиживать целыми днями в кабинете с умным видом. Я всегда хотел быть на передовой линии, хотел больше практики. Да, очевидно, Леонард, ты недальновиден, раз так начал думать. Какие перспективы перед тобой открываются! Наверно, я просто устал. Надо взять отпуск".

День клонился к вечеру. Солнечные блики мягко играли на оконных стёклах. Рабочий день уже закончился, а Маккой всё сидел за столом, углубившись в очередной отчёт.

"Климатические условия соответствуют стандартным, то есть пригодны для существования гуманоидных форм жизни. Никаких вспышек электромагнитной активности зафиксировано не было. "Худ" провёл полный спектр исследования с орбиты на наличие аномалий…"

"Нет, всё, надо с этим кончать. Я не могу ничего придумать. Это бессмысленная трата времени".

Внезапно створки входной двери бесшумно раскрылись. На пороге стояла Нэнси. Её красная рубашка и форменные брюки инженерной службы ей очень шли. В эту минуту Леонард подумал, что она бы смотрелась сногсшибательно в любом наряде, но это были всего лишь мимолётные мысли. Она подошла к нему и обняла за плечи. Леонард откинулся в кресле.

— Нэнси, я устал, — просто сказал он.

— Я знаю, — эхом ответила она, и просто поцеловала его в лоб. — Пойдём домой.

— Ты решила переехать ко мне?

— Вещи уже ждут на твоей квартире.

— Почему сегодня, ведь уже прошла неделя с тех пор, как я дал тебе дубликат ключей?

— Тебя что-то не устраивает?

— Нет, почему же. Я очень рад этому событию. Но почему именно сегодня? Ты ведь так долго отказывалась от моего предложения.

— Ты знаешь, я сегодня проснулась утром и поняла, что не могу так дальше жить. Я скучаю по тебе.

— Теперь-то мы уж точно будем проводить больше времени вместе.

— Ты от меня так просто не отделаешься. Ну, что — пошли домой?

— Пошли.

Леонард закрыл окно, выключил свет на столе, и они вышли в объятия летнего вечера. Из-за горизонта выползала луна — большая и оранжевая, как апельсин, и город зажигал первые огни.

* * *

— Вы уверены в своём намерении? — начальница отдела кадров посмотрела на Леонарда испытующим взглядом.

— Вполне, мэм.

— Скажу вам честно, у вас довольно странная просьба. Никто добровольно не уходил с такой прекрасной должности. У вас были такие хорошие перспективы — в будущем повышение до начальника отдела, написание диссертации и защита степени. На новом месте работы вам будет это нелегко сделать.

— Я уже всё обдумал. Я согласен с определёнными неудобствами.

— Дело ваше. Зайдите завтра, я подготовлю документы, необходимые вам для нового назначения. Начальником отделения неотложной помощи при нашем центре я вас не могу сделать в данный момент, но вот должность рядового сотрудника вам обеспечена. Надеюсь, вас это устроит?

— Вполне.

— Тогда всего доброго.

— Спасибо, до завтра.

— До завтра.

Когда Леонард вышел за двери кабинета начальницы, он не слышал её слов, произнесённых скорее для себя, чем для него: "Призвание, видите ли, у него. Х-м-м-м. Посмотрим, как через полгода он прибежит с заявлением, в котором будет призвание к старой должности. Ну-ну. Видели мы таких", — затем она углубилась в изучение своих документов.

* * *

Леонард Маккой чувствовал себя совершенно другим человеком. Он был свободен, как будто гора упала с плеч: "Теперь-то я смогу доказать всему миру, что я не просто так провёл все свои годы обучения. Мне действительно нужна практика, а за диссертацией дело не станет. Будет практика, будет и диссертация".

Вечером они с Нэнси готовились ко сну. Нэнси положила голову на плечо Леонарду, который провёл руками по её волосам:

— Ну, как прошёл день? — спросила она.

— Просто прекрасно. Завтра я получу назначение на новую работу.

— Интересно, и куда же? Неужели начальство наконец-то признало твои заслуги и назначило тебя начальником научного отдела?

— Нет, всё не так, солнышко, всё гораздо лучше. Теперь я буду работать по призванию.

— Интересно…

— Меня назначат врачом в отделение неотложной помощи при нашем научно-медицинском центре.

— Что? Ты, наверное, шутишь. Я не понимаю.

— Я теперь буду помогать людям. Я буду намного ближе к практике, чем был до этого.

— Леонард, одумайся, пока не поздно. На этой работе у тебя не будет абсолютно никаких перспектив. Неслыханно! Скатиться от научного сотрудника, которых единицы, до обычного врача, которых и без тебя хватает.

— Не волнуйся, оклад у меня будет почти такой же, как и раньше. Проживём.

— Я волнуюсь не из-за денег, я волнуюсь из-за твоей репутации. Ты себя не ценишь.

— Что мне до репутации? Главное — я буду делать важное и нужное дело.

— Носиться с медсканером по всему Сан-Франциско — это, по-твоему, важное дело?

— Я буду спасать жизни. как ты не можешь понять этого?

— А до этого что, ты их не спасал?

— Я спасал жизни, но большинство разработок шло "в стол". Было выпущено мало действительно хороших вакцин. Я больше не хочу работать на диссертации для вышестоящего начальства. Не хочу!

— А ты не можешь перед принятием важных решений посоветоваться со мной? Неужели это так трудно?

— Нэнси, послушай, ты устала, вот увидишь, завтра всё тебе представится в другом свете. Всё не так плохо.

— Леонард, помнишь, когда мы с тобой решили, что будем жить вместе, мы договорились, что будем всегда доверять друг другу и принимать важные решения вместе?

— Помню.

— А по-моему — нет. Ты забыл об этом.

— Ну, всё, солнышко, успокойся. Решение уже принято, и я не могу дать ему задний ход.

— На этот раз будь что будет, но впредь не поступай так больше.

— Конечно, о чём речь! Ну давай мириться, иди ко мне.

— Леонард, ты — неисправим.

* * *

Время летит быстро. Прошло полгода. Наши герои всё так же живут вместе: ссорятся, мирятся и всё-таки любят друг друга, несмотря ни на что. Леонард Маккой всё так же работает врачом в отделении неотложной помощи при медицинском центре, Нэнси — там же техником по ремонту. Всё идёт своим чередом.

Ночной звонок коммуникатора был полной неожиданностью. Прежде чем найти его в своей рабочей сумке, Леонард по дороге в темноте свалил несколько стульев и уронил на пол какой-то предмет. Судя по звуку, это была кружка со вчерашним недопитым чаем.

"Вот дурак, — думал он, — не мог сказать компьютеру "включить свет". Не хотел будить Нэнси. О-х-х-х", — когда он наконец-то добрался до источника шума, хронометр на коммуникаторе показывал пять часов утра. — "Кому понадобилось звонить в такую рань? Наверно, что-то серьёзное".

— Да, Леонард Маккой на связи.

— Леонард, это Роберт.

— Вилсон, какой ч… тебя дёрнул звонить в такую рань?

— Ты смотрел новостной канал по головизору сегодня вечером?

— Роберт, я устал как собака вчера, мне было не до новостей.

— Жуткая авария в округе Сан-Франциско на кораблестроительном. Взрыв варп-реактора еле удалось предотвратить, но сильное радиационное заражение на многие километры — нет. Его окраина, по прогнозам, может зацепить и часть города. Десятки убитых и сотни раненых, объявлен всеобщий сбор по округу для ликвидации последствий ЧП. Я лечу туда на шаттле вместе с группой. Ты с нами?

— О чём речь, конечно.

— Тогда через пять минут у твоего дома. Я попрошу пилота заскочить за тобой. Всё, конец связи.

Леонард начал лихорадочно собираться. В сумку полетели все предметы первой необходимости: медсканер и прочее.

Во время сборов в комнату открылась дверь и вошла Нэнси:

— Леонард, что случилось?

— В округе Сан-Франциско случилась крупная авария реактора, объявлена мобилизация для ликвидации последствий.

— И без тебя справятся. Ты что, не мог просто сказать "нет"? У тебя столько дел здесь, в конце концов, зачем это тебе нужно, зачем?

— Солнышко, это моя работа, это мой долг.

— Долг... Слово то какое — "долг". Обо мне ты, конечно, не подумал, ведь у тебя передо мной тоже какой-никакой, а "долг": "долг" взаимопонимания и "долг" взаимного соглашения. Знаешь, мы вроде решили жить вместе, и решать все вопросы вместе. Ты видно опять об этом забыл.

Видя, что её тирада абсолютно не возымела никакого эффекта на Леонарда, Нэнси смягчилась и уже более нейтральным тоном спросила:

— На сколько хоть ты исчезаешь?

— Не знаю. Я тебе потом позвоню и скажу. Всё серьёзно, меня ждёт шаттл. Я побежал.

— Леонард…

— Что, дорогая?

— Ты собираешься спасать мир в пижаме?

— О, Боже…

— Я схожу за твоими вещами. Иногда ты хуже ребёнка.

— Нэнси, не начинай.

* * *

Ему удалось вернуться домой только через несколько дней. Леонард частенько звонил Нэнси, и чем больше он отсутствовал дома, тем меньше ему нравился её уставший голос по коммуникатору. "Устала на работе, — думал он, — конечно, с кем не бывает, но нужно что-то с этим делать. В конце концов, я тоже за тебя беспокоюсь, детка".

Кризис в округе Сан-Франциско миновал. Маккой с чистой совестью мог возвращаться домой, что он и делал в данную минуту.

Створки входной двери бесшумно разъехались перед ним в стороны. В квартире царил полумрак, было только видно как мелькает индикация на панели климат-контроля в помещении. Вместо привычных "25" на ней светилась цифра "30":

"Что-то жарковато. Нэнси сегодня явно замёрзла".

На улице неслышно в предрассветных сумерках падал снег. Город спал, окутанный декабрьской дымкой. На окнах змеилась едва заметная изморозь.

"Ладно, пусть остаётся тридцатник, на улице холод собачий. Сейчас удивлю её. Она утром проснётся, а я рядышком, вот обрадуется неожиданности".

Леонард бросил сумку с вещами в коридоре, там же осталась куртка и зимние ботинки. Его форменная рубашка была почти незаметна в полумраке. Он, стараясь ступать неслышно, пробрался в их общую спальню. Над изголовьем кровати тускло горела лампа. Нэнси спала. Он также бесшумно, стараясь её не разбудить, юркнул под одеяло. Как хорошо оказаться дома, рядом с любимым человеком. Тепло и уютно. Начальство к тому же выделило ему несколько дней отгула. Он приобнял её, погладил по волосам, что струились нежными маленькими колечками по её щеке, и вдруг ему показалось, что что-то не так. Он дотронулся рукой до её лица — оно пылало, на щеках играл румянец. Машинально нащупал пульс на её руке — он был частым.

"Ох, детка, ну почему ты не сказала мне раньше, что с тобой что-то не так? Я бы тотчас прилетел".

Леонард метнулся в коридор за сканером и аптечкой. Хорошо, что он не оставил это всё на работе, как чувствовал прямо!

Сканер выдал показания на экран: повышенная температура, частый пульс — характерные признаки гриппа. Так, а это что ещё такое? Надо торопиться.

Нэнси внезапно проснулась от резкого звука: это Леонард уронил на пол книгу с тумбочки, когда искал нужные лекарства.

— Кто здесь?

— Нэнси, успокойся, это я.

— Леонард, ты уже вернулся?

— Как видишь. Нэнси, почему ты мне не сказала, что больна? Я бы прилетел к тебе немедленно.

— У тебя и так было много дел, я не хотела тебе мешать.

— О чём речь? Ты никогда мне не мешала. Я любил и всегда буду любить тебя, солнышко, а теперь помолчи, я введу тебе лекарство. Ты проснёшься завтра как новенькая. Нэнси, Нэнси, что ты творишь?

Иньектор привычно зашипел. Перед тем как заснуть, Нэнси уткнулась в плечо Леонарду, который не переставал себе ворчать что-то под нос и водить над ней сканером, но потом смягчился:

— Нэнси, похоже, мы скоро будем не одни.

— Почему? — сонным голосом спросила она.

— Солнышко, у нас скоро будет малыш, и я сделаю всё, чтобы вы оба были вне опасности.

— Это показали твои приборы?

— Да.

По лицу Нэнси разлилась мирная, ласковая улыбка, и она заснула с лёгким сердцем. Наконец-то всё будет хорошо.

* * *

Нэнси сидела в кресле, и выражение её лица было печальным. Леонард ходил возле неё по ковру. Ворсинки мягко поглощали его шаги:

— Не переживай так, это не последнее назначение в твоей жизни. Подумаешь,"Энтерпрайз"! В Звёздном флоте ещё много хороших кораблей…

— В Звёздном флоте также много хороших специалистов, и если меня пригласили работать на самый образцовый корабль флота, это что-то значит.

— Да командованию Звёздного Флота нет до тебя дела. Ну, давай, признайся, это Патрик постарался! Патрик Ричардсон, я прав, да? Не надо краснеть, я всё знаю.

— Да, Ричардсон. И что, что ты мне сделаешь?

— Я не сделаю тебе ничего, но подумай, это как-то ненормально — проводить больше времени с каким-то неизвестным Патриком, чем со своим мужем.

— Он ни какой-то там неизвестный "Патрик", он адмирал Звёздного флота. Тебе ли не знать, сколько ты лет работал бок о бок с людьми оттуда?

— Сейчас адмиралов развелось, как собак нерезаных, и я не обязан знать их всех наизусть!

Лицо Нэнси вспыхнуло:

— А что? Что ты обязан знать? Ты же кроме своей долбанной диссертации и клиники ничего вокруг себя не замечаешь. А я — женщина, мне нужно внимание, а не просто два слова за завтраком и четыре за ужином. Я…

Нэнси заплакала.

— Ну, всё, успокойся, на этом Звёздном флоте свет клином не сошёлся. На Земле столько хороших мест, давай уедем с тобой куда-нибудь, куда ты захочешь, а?

— Куда я захочу… ты не понимаешь, я отказалась за этот год уже от нескольких удачных предложений. И всё ради чего? Ради того, чтобы быть рядом с тобой и дочерью. А ты этого не ценишь.

— Я…

— Не перебивай, дай досказать. А Патрик всего лишь мой знакомый, и ты не вправе мне запрещать встречаться с кем-либо только потому, что тебе этого не хочется.

— Ну, всё, тихо, успокойся, слышишь? Ребёнка разбудишь.

Леонард попытался обнять Нэнси, но она оттолкнула его и выскочила в другую комнату. Он уселся в кресло.

"Ну как же, просто друг! Просто друг не будет каждый день ломиться в двери с цветами. Либо он совсем сошёл с ума, либо не понимает тонких намёков. В следующий раз, когда он снова припрётся, я спущу его с лестницы. Она вечно пропадает с ним где-то по несколько часов в день, а я ещё не должен волноваться. Ха".

* * *

"А потом были бессонные ночи, снова ссоры, и снова она где-то пропадала. Я частенько смотрел в окно на луну и думал о ней. Почему? За что? Что я сделал не так? Теперь она ушла на совсем, в душе пустота, но я буду жить ради дочери, иначе — зачем же мне ещё жить?" -

ребёнок заснул, Леонард подошёл к компьютерному терминалу и набрал код. На экране высветилось лицо пожилого мужчины:

— Здравствуй, отец.

— Здравствуй, сынок.

— Папа, как там мама, сестра?

— Всё в порядке. Я вижу — у тебя что-то случилось.

— Это долгая история. Всё так запуталось, пап.

— А где Нэнси?

— Нэнси? А Нэнси больше не будет, папа. Она ушла в Звёздный Флот. Назначение на "Эксцельсиор" в инженерную службу. Мы теперь одни.

— И что ты собираешься делать дальше?

— У вас там не найдётся местечко на Центавре в новых Афинах?

— Конечно, приезжай, мы все будем с радостью ждать тебя и малютку Джоанну.

— Хорошо, папа.

* * *

На следующее утро Леонард забирал свои вещи из рабочего кабинета. Его душу терзали противоречивые чувства. Фотография Нэнси, его и малышки всё также стояла на столе. Он взял её и положил в коробку. Внезапно, его внимание привлёк листок бумаги. Кто его принёс — неизвестно. Леонард взял его в руки и прочёл:

"Повернуть часы назад,

И вернуться нелегко —

И не достучаться, нет дверей.

Остаётся только детский взгляд,

Где-то очень далеко,

Одиноко только на душе моей.

Очертания лица,

И не за горами ночь,

И девчонка, что звала к себе.

В тишине слова отца,

И потерянная дочь,

Всё, что было — для тебя и о тебе!

Там, где ночует солнце,

Там, где короткий день —

Пусть всё ко мне вернётся,

И всегда открыта дверь

По дороге, что вела когда-то к ней…

По дороге, что вела когда-то к ней…

Говорила ты слова,

От которых я не спал,

И не верил я своей судьбе —

Словно на воде, писал,

Но тогда ещё не знал:

Всё, что было, — для тебя и о тебе!"⁽¹⁾

На душе сразу стало как-то легче. Будь что будет, в конце концов, надо жить дальше, что бы ни случилось. Он бережно положил листок в коробку, выключил свет и вышел в новую жизнь, что ждала его за порогом старой.

* * *

Несколько лет работы в госпитале на Центавре принесли его душе долгожданное успокоение. Подрастала дочка. Рядом была семья. Карьера шла в гору, и всё-таки что-то смутно грызло его на дальнем плане души, что-то невысказанное.

Сегодня один знакомый передал Леонарду новость, от которой ему сделалось тревожно: Нэнси пропала с исследовательской группой где-то на дальних рубежах, среди пограничных колоний.

Леонард не спал целую ночь. Он ходил по комнате туда и обратно и всё думал, думал. Одному Богу было известно, о чём он думал, но утром позвонил отцу. Леонард долго молчал, не решаясь сказать ту единственную фразу, которая изменит его жизнь навсегда:

— Отец, я ухожу в Звёздный Флот.

* * *

— Грустная всё-таки история получилась. Тебе не кажется, Луали?

Мы стояли на берегу залива Сан-Франциско и смотрели на силуэт Золотых Ворот, что терялся в далёкой туманной дымке:

— Будут ли её читать?

— Не всем историям быть весёлыми, Леонард. Ты сам выбрал этот путь, я всего лишь рассказала, как всё было.

— Если бы можно было всё вернуть назад, я бы сделал всё по-другому, и, возможно, у этой истории был бы счастливый конец.

— Кто знает, что бы было, будь мы другими? Ты так и не нашёл её?

— Нет, без вести пропала, какая-то временная аномалия. Ничего не смогли сделать.

Мы молча смотрели, как солнце закатывается за море. Внезапно Леонарду в голову пришла какая-то мысль:

— Луали, ты так похожа на неё, может быть…

— Нет, Леонард, это всего лишь совпадение. В мире немало внешне похожих людей.

— Похожих много, но каждый уникален.

— У меня совсем другой характер, я совсем бы по-другому повела себя на её месте.

— А может, начнём всё сначала?

— Я и не знала, что ты такой сентиментальный.

— Ну, мы же хотели счастливый конец у этой истории.

— Давай пройдёмся по набережной, и я тебе его расскажу.

— С удовольствием.

Солнце садилось за горизонт. В летнем мареве кружились над водой чайки. Город остывал потихоньку от назойливой жары. Скоро конец августа, и кто знает — конец это или наоборот — начало чего-то нового. Мы медленно шли по набережной, купаясь в последних лучах заходящего солнца. На востоке зажигались первый звёзды, и город оживал под их ласковым взглядом, готовый к новым надеждам и свершениям.

---

1) Александр Маршал — Где ночует солнце

Вернуться к тексту