ЛПП: Лучшая подруга попаданца (джен)

С низвержением с высот власти министерской жабы, все в школе вздохнули спокойно. Декреты были отменены волевым решением моего деда. Спорить с раздраженным главой старого рода не осмелился даже министр. Хотя снять эти самые декреты со стен пока не представлялось возможным: дед был очень зол, когда превращал холл в филиал арктической пещеры, и пока ни у кого не вышло все это разморозить. Инспекционная дружина приказала долго жить, и те немногие кто умудрился вступить в ее ряды, старались не выделяться. Наши подпольные занятия продолжились, всем очень нравилось принадлежать к тайному обществу. Грег как-то мрачно заметил, что возможно Воландеморт когда-то начинал так же. Рон тут же предложил захватить мир и не работать, за что незамедлительно получил подзатыльник от Гермионы. Так что народ, под чутким руководством Поттера и Грейнджер, делал успехи в освоение щитовых чар.

В первые выходные марта с шумом отпраздновали день рождения Рона. Грифы, а в частности Золотое Трио, и здесь отличились, протащив на праздник в общую гостиную своего факультета троих слизеринцев. Да, да меня, Грега и Асторию. Честно, никогда бы не подумала, что мне удастся увидеть гостиную факультета Годрика, и она мне понравилась. В интерьере преобладал темно-бордовый цвет и золото в отделке деталей: обои, тяжелые портьеры на окнах, а также обивка мягких диванов, кресел, пуфиков и декоративных подушек. Вся прочая мебель, типа шкафов, рабочих столов (которыми вряд ли пользовалось много народу) и чайных столиков, была выполнена из темного дерева. То же дерево, но на пару тонов светлее, чем на мебели, было и на полу. А вот большой камин и пространство вокруг него было выложено светлым камнем. Находясь здесь, так и хотелось взять книгу, усесться перед камином и, завернувшись в плед, погрузиться в какую-нибудь историю. Правда, хрен бы вам удалось прочитать хоть строчку, если вы не являетесь гордым гриффиндорцем. Обитатели башни, явно в противовес умиротворяющему интерьеру, являлись гордыми хранителями шила в одном месте. Кто-то громко разговаривал, кто-то ржал как лошадь, кто-то куда-то спешил, где-то что-то время от времени с грохотом падало или взрывалось. Все это создавало хаос, но этот хаос был по-своему прекрасен. Здесь просто невозможно было почувствовать себя одиноким и никому не нужным, что отлично чувствовалось в нашей гостиной.

Приняли нас, кстати, довольно спокойно все, ну кроме Лаванды Браун. И то ее больше возмущало присутствие и наглость Тори, которая, нацепив поверх белоснежной блузки гриффиндорский галстук, одолженный у радостно скалящегося Фреда, постоянно находилась рядом с именинником. Именинник был не против, бросая на мою кузину жаркие взгляды, когда думал что его никто не видел. Браун которая, кажется, имела виды на нашего рыжего друга, это не устраивало, и она даже попыталась возмутиться нашему приходу. Но как правильно заметила Гермиона, запрета на посещение гостиной другого факультета нет, а то, что грифы и змеи друг к другу не ходят ничего не значит. Справедливости ради, только барсуки радушно встречают у себя в норе выходцев из других факультетов (да я там была как-то и сильно завидую — у них лучше, чем у всех остальных факультетов). Так что пришлось гриффиндорской блондинке смириться с присутствием конкурентки.

Сам праздник прошел шумно и весело. Близнецы трансфигурировал из кресла трон для именинника, взорвали пару петард и хлопушек, попытались подсунуть сладости своего производства, но были остановлены Гермионой. Староста грифов была начеку, только увидев предвкушение хорошего (по мнению близнецов) розыгрыша на их лицах, тут же пресекла все на корню, пригрозив шутникам дуэлью со мной, если они испортят праздник своему младшему брату. Парни переглянулись, покосились на меня, на что уже я предвкушающе улыбнулась, вздрогнули и клятвенно заверил старосту, что они будут паиньками. Та осенняя дуэль с Грегом никого, не оставила равнодушным. Так что ничто не мешало весело праздновать шестнадцатилетие Рона.

Если в школе все возвращалось в норму, то мне все больше и больше становилось не по себе — дома назревали проблемы. О них никто не говорил, но общая нервозность чувствовалась. Например, по коротким, несколько рваным письмам Эдвина, который раньше строчил мне длиннющие подробные письма о своей школьной жизни (он пытался меня заверить, что причина в том, что он готовиться к выпускным экзаменам, но я ему не особо верила). А вот письма Далии, наоборот, из коротких посланий превратились в длинные свитки с подробным описанием всего, что с ней происходило. Дядя чуть ли не каждый день слал книги, рукописи, иногда просто заметки на клочках пергамента по защитной и атакующей магии. Мама писала с одной стороны обычные письма, но судя по нажиму пера, тоже была не в своей тарелке. Папа в одном единственном письме просил быть осторожной. И только дед был спокоен, хотя несколько холоден и отстранен, что заставляло нервничать еще больше.

Все это выводило меня из себя, ведь на мои вопросы все дружно утверждали, что все хорошо. Можно подумать, что слова могут меня убедить. Все это вылилось в то, что я стала несколько нервной, на вопросы отвечала невпопад, часто могла блуждать в задумчивости по замку. А после того, как я сорвалась на третьекурсника с хаффлпаффа, чуть не сломав ему нос, друзья перестали оставлять меня одну. Собственно парень и не виноват ни в чем, просто неудачно пошутил при мне (пресвятой Один, я даже не помню, про что он пошутил). Хорошо мимо проходил Малфой, он-то, героически встал на защиту третьекурсника, и оттащил меня от перепуганного барсука, перед которым я потом, когда успокоилась, извинилась. Так что, что бы я ни делала, куда бы ни шла — рядом со мной обязательно был кто-то из друзей, разве что не особенно доверяли Луне, точнее ее способности остановить меня. Но так как в последнее время к когтевранке прилагался Малфой, показавший, что в полне может со мной справиться, если что, время от времени со мной оставалась и она. Вот и сейчас в библиотеке, где я пыталась сосредоточиться на выполнении домашнего задания, рядом сидел Поттер (он, кстати, чаще всего из гриффиндорцев был рядом). Время от времени бросающий на меня обеспокоенные взгляды. Даже погруженная в переживания о семье, я оценила это.

— Пойдем.

— Куда?

Я оторвала взгляд от эссе по чарам и рассеянно посмотрела на подошедшего к нашему столу Гойла.

— Прогуляемся, — не вдаваясь в подробности, бросил друг.

Поттер с интересом посмотрел на него, но промолчал. После того, как он выяснил что мой друг является для моего дара якорем, Грег стал чуть ли не единственным парнем, к которому избранный меня не ревнует.

«Интересно, а что скажет Поттер, застав нас с Грегом в одной постели?» — не в тему подумалось мне. Пришлось даже головой помотать, выкидывая эту мысль из головы. Придет же такое в голову.

— У меня же нет выбора да? — тяжело вздохнув, поднялась на ноги я.

— Конечно, нет, — улыбнулся друг, беря меня за руки, и потянул на выход.

И я покорно пошла за ним. А что мне оставалось? Когда Гойл что-то решит отговорить его невозможно. Встречные школьники бросали заинтересованные взгляды в нашу сторону, все-таки раньше взявшись за руки, я гуляла по школе исключительно с Поттером. Мы миновали ледяной холл, и вышли на улицу.

— Серьезно? — удивилась я, поняв, что он ведет меня в то самое место, где осенью после первого урока защиты мы говорили по душам. — Теперь мне придется лезть в воду? А после мы решим напиться и сойдемся еще с кем-то типа Золотого Трио?

— Ну, насчет воды ты уж сама реши, все-таки она еще довольно холодная, — хмыкнул он, усаживаясь на поваленное дерево, на котором осенью сидела я, — насчет напиться в принципе можно, кто же против. А вот еще одно Золотое Трио мы уже вряд ли найдем.

— Тогда в программе разговор по душам? — вяло поинтересовалась я, глядя на воду.

— Панси, я же вижу, что тебя что-то тревожит. Расскажи мне.

Я немного постояла, глядя на водяную гладь озера и тяжело вздохнув, начала:

— У отца дар, хотя нет, отголосок дара пророков. Иногда он чувствует опасность, может определить, кому именно она грозит. Но все это так расплывчато, так неясно. Непонятно от кого и когда ждать удара. Сейчас тень нависла над дядей. Поэтому все слегка не в себе. И я не могу не поддаться семейной нервозности.

Я замолчала. Это была правда лишь наполовину. Я никогда не была открытым человеком, даже с семьей. Плюс моё поведение было обусловлено не столько этим, сколько моим даром. Голос Рода буквально заставляет ставить семью на первое место, забывать о себе. Поэтому мне трудно делиться страхами и переживаниями с кем-то. Одна Луна всегда знала, что у меня на душе, угадывая без слов и намеков, только взглянув на меня. И никогда ничего не говорила, просто улыбалась своей загадочной мягкой улыбкой, крепко обнимала, и мне всегда становилось легче. Но сейчас милая блондинка была полностью сконцентрирована на наследнике Малфоев.

— Вас бесит ожидание? Так?

— Конечно, — хмыкнула я, вырываясь из своих размышлений, — в нас течет кровь воинов. Так что смиренное ожидание неизвестного это явно не про нас.

— О, да. Схватить меч и рвануть с громким криком на врага, — засмеялся друг, — это то, что вы бы предпочли.

— Ты так хорошо меня знаешь.

Я вздрогнула, когда тихо подошедший ко мне Грег обнял меня крепко за плечи и тихо прошептал:

— Всё будет хорошо.

— Да, все будет хорошо, — согласилась я, внутренне не веря в это.

Мы замолчали. Я снова перевела взгляд на зеркальную гладь Чёрного озера. Я слишком долго была привязана к семье даром Голоса Рода. И теперь меня мучает куча вопросов. Если что-то случиться с семьей, что будет со мной? Как я это перенесу? Достаточно ли тех месяцев, прошедших с момента изменения моего дара, для того чтобы я осталась в трезвом уме? Стоил ли мне все это рассказать друзьям?

Рассказать все-таки пришлось. Это случилось через пару дней после разговора у озера. После ужина я брела в гордом одиночестве, что в последнее время было огромной роскошью, в сторону подземелий, когда случайно стала свидетелем разговора Нота с Грейнджер. Настроение было преотвратным и поэтому, услышав приближающиеся шаги, не раздумывая, я нырнула в одну из ниш, что в изобилии были в этом коридоре.

— Ты дура, если думаешь что Паркинсон твоя подруга, — донесся до меня снисходительный голос Нота.

— А ты эксперт в дружбе? — в тон ему хмыкнула девушка.

— Нет, — спокойно ответил Нот, — но я знаю её дольше, чем ты и уж, тем более, чем Поттер. Так для справки: она всегда равнодушна ко всем, кто не носит фамилию Паркинсон. Так что не обольщайтесь: если придётся выбирать между семьёй и вами всеми, не сомневайся, она выберет семью. Даже Гойл останется за бортом. Она болезненно зависима от своей семьи и всегда ставит её выше даже своих желаний. Ты же видишь, что с ней сейчас происходит. Стоило появиться угрозе для семьи и все остальное отошло на второй план.

— Ты так говоришь, будто долго наблюдал за ней и успел полностью изучить.

— Не один Поттер был покорен ею.

В голосе слизеринца проскользнула тоска.

— Ты влюблен в нее, — пораженно протянула Грейнджер.

Он вздохнул.

— Что именно тебя так удивило?

— Прости…

На этом разговор затих, так как они отошли достаточно далеко от того места где я пряталась, чтобы можно было разобрать слова. Откровения Нота насчёт того, что я ему нравлюсь, не произвели на меня никакого впечатления. Я все-таки не слепая и замечала это. А вот его замечания по поводу моей одержимостью семьей меня почему-то задели. Вздохнув, я оперлась спиной о стену и прикрыла глаза. Постояв так несколько минут, обдумывая подслушанный разговор, тяжело вздохнула и полезла в карман за фальшивым галлеоном. Гениальная идея зачаровать фальшивые деньги производства близнецов и превратить их в этакое средство связи принадлежала, естественно, Гермионе, она же разработала систему оповещения. Мы их использовали для сбора участников нашего кружка.

Покрутив в руке золотой кругляш, ещё раз тяжело вздохнула и, взмахнув палочкой, отправила сообщение. Правда, существенно сократив количество адресатов. А вот этого удалось добиться уже Астории (как истинная слизеринка, она предложила это для того, чтобы переписываться с Роном без свидетелей, оправдывая свое желание сохранением тайны). Постояв ещё немного в темноте ниши, отправилась в сторону выручайки.

— Что такого ужасно срочного случилось, что ты прислала сообщение, с требованием немедленно явится? — недовольно поинтересовалась Астория.

Они с Роном пришли первыми, видать были где-то поблизости, в очередной раз экспериментируя.

— Да, у нас, между прочем, наметился прорыв, — так же хмуро вторил ей парень.

— Я расскажу, когда все придут, — спокойно отозвалась я, несколько меланхолично смотря на огонь в камине.

Парочка новооткрывателей в мире рун переглянулись и, усевшись рядышком на диване, зашуршав пергаментами, принялись что-то обсуждать вполголоса. Я продолжила наблюдать за пламенем в камине, раздумывая, как именно сказать друзьям все. Слова Тео натолкнули меня на мысль, что им стоит рассказать, что именно со мной происходит. Пока у меня вообще есть время на разговоры.

Не прошло и пятнадцати минут как мои друзья собрались. Молча, расселись на свободные места и испытующе уставились на меня. Я же молчала, не зная как начать этот разговор.

— Итак, — нарушая молчание, осторожно спросил Грег, — что такого случилось, что ты вызвала нас сюда? Да ещё и так срочно.

— Хочу расставить все по своим местам, — я вздохнула, собравшись с мыслями, — не знаю, что может случиться. Не хочу, чтобы у вас были сомнения на счёт меня.

— Ты о чем? — нахмурилась Гермиона.

— Я случайно услышала часть твоего разговора с Нотом.

— Ты опять с ним общалась? — возмутился Рон.

— Для слизеринца он довольно неплох, — раздражённо дёрнул плечом девушка, видимо этот разговор между ними происходил не в первый раз, затем она посмотрела на меня, — какую часть ты имеешь в виду?

— Тот где он говорил, что я ни с кем не дружу и зависима от семьи.

Я помолчала и, собравшись с духом, сказала:

— Он прав. Мне, правда, не нужна чья-то дружба. Точнее так было до этого года.

Я замолчала. Ребята тоже молчали. Поднявшись с места, я принялась расхаживать перед сидящими на диване друзьями, несколько нервно теребя манжеты свитера, и взволнованно принялась объяснять:

— Всё дело в моем даре. Точнее в даре «Голоса Рода». Этот дар такой же проклятый, как и дар пророка. И если пророки медленно, но верно сходят с ума, переставая различать настоящее и будущее, то наделенные даром общаться с мертвыми предками в конечном итоге перестают интересоваться чем-то за пределами семьи. Такие «счастливчики» не женятся, не заводят детей и друзей, перестают общаться со знакомыми. Весь их мир сужается до пределов семьи. Они живут только интересами близких родственников, только их благополучием. Кто-то раньше кто-то позже, но никто не сумел избежать этой участи. Это то, что ждало меня, в конце концов. Пусть я и медленней других менялась.

— Но твой дар изменился, — задумчиво произнёс Поттер.

— Да. Пусть он и стал опасней, ведь всегда есть риск погрузиться в чужие воспоминания и застрять в них навсегда, я безумно рада, что дар эволюционировал. Как собственно рада и моя семья. Даже мама, которую до дрожи пугает вероятность того что я потеряюсь в чьих-то воспоминаниях.

— Что бы этого не случилось, у тебя есть Грег, — нежно улыбнулся мне Поттер и, ухватив за руку, потянул на себя.

— Ты прав, — чуть улыбнувшись, я позволила усадить себя к нему на колени, — С Грегом мне действительно повезло. Не все подходят на роль якоря, а если честно, якорь очень сложно найти.

— Это как-то связанно с оброненной тобою фразой: «Моя смерть и чудесное воскрешение»? Ты сказала это перед рождеством в доме Блэка, — чуть прищурившись, спросила Гермиона, внимательно смотря на Гойла.

— А я все думал, когда же ты спросишь, — невесело ухмыльнулся Грег.

Он покосился на меня и сказал полуправду:

— Так уж вышло, что мой отец садист. Из-за него умерла мама — он избил её и столкнул с лестницы, сделав инвалидом. Но и этого ему было мало — он издевался над ней и после, буквально вынудил покончить с собой. Когда её не стало, он переключился на меня. Этим летом, узнав, что возвращение его господина не состоится, он выместил свое разочарование и гнев на мне. В этот раз слишком сильно. Мы с Панси считаем, что у меня была так называемая клиническая смерть.

— То есть какое-то время, он был мертв, — пояснила Гермиона, поймав озадаченные взгляды Рона и Астории, в волнении дрожащей рукой заправила прядь выпавших из прически волос и продолжила. — Дыхание и работа сердца остановились, но мозг продолжил работу. Маглы в этот момент производят непрямой массаж сердца.

— В моем случае отец с перепугу наложил на меня круцио, — спокойно кивнул Грег, — так что моё сердце вновь заработало, а с ним и легкие

И с сарказмом добавил:

— И очнулся я уже совсем другим человеком.

О да, причём буквально. Но раз друг не хочет распространяться об этом, то и я промолчу. Я пристроила голову на плечо Гарри, борясь с желанием потереться щекой об это самое плечо (ничего не могу с собой поделать, рядом с ним во мне просыпается что-то кошачье), и продолжила свой рассказ:

— Как бы это не звучало, но смерть и возвращение к жизни Грега позволило моему дару измениться, а заодно связало наши с ним жизни. А уже изменение дара позволило мне перестать жить интересами благополучия семьи. Можно сказать, что позволило завести друзей. Но, несмотря на то, что мой дар изменился, с даром голоса рода я прожила достаточно долго. И так быстро побочный эффект не пройдет. Я рассказываю вам все это, потому что вы и сами видите, как на меня влияет напряжение в семье. Если что-то случится…

Я запнулась, замолчав на несколько мгновений и продолжила, сжав ладонь Гарри своей:

— Если что-то случиться, я не знаю, как это отразиться на мне. Как именно я буду себя вести. Перестану обращать внимание на окружающих или начну бросаться на всех подряд? Уйду в депрессию? Впаду в неконтролируемую ярость? Думаю, даже Трелони не скажет наверняка.

— Всё будет хорошо, — успокаивающе поглаживая меня по спине, уверенно сказал Гарри.

— Если только ты поделишься со мной своей удачей, — уткнувшись ему в шею, тихо, чтобы услышал только он, ответила я.

Время не стоит на месте. Наступил апрель. Пасхальные каникулы, я предпочла провести с Поттером в школе, все равно Далия и Герман остались в Праге, а Эдвин предпочёл поехать в гости к Весу в Россию. Мама и папа погрязли в работе, а дед намеревался провести внеочередной аудит принадлежащих нам предприятий. Так что я со спокойной душой осталась со своим парнем, который тоже не собирался домой. Его тетя уехала на какой-то семинар для социальных работников аж в штаты. Так что у нас появилось время побыть наедине хоть иногда.

Мы много гуляли, разговаривали и наслаждались обществом друг друга. С каждым проведённым вместе днем я все больше влюблялась в наследника Поттеров. С ним мне было тепло и уютно. Между нами не было головокружительной страсти, громогласных выяснений отношений и приступов ревности (нет Поттер конечно ревновал, но не предъявляя мне претензий). Мы вообще не демонстрировали всем и каждому наши отношения, максимум чего дождались школьные сплетники — это прогулки взявшись за руки и иногда довольно целомудренные объятия.

Под самый конец каникул неожиданно нагрянул дядя. Мы с Поттером как раз собирались пойти прогуляться, когда в холле нас нагнал Ирвин.

— Панси, а я к тебе. Профессор Макгонагал просила тебя найти, там к тебе гость, — поймав мой удивлённый взгляд, он весело пояснил, — кажется, дядя. Она просила тебя подождать их в холле.

— Дядя? — удивлённо переспросила я, чувствуя, как внутри все холодеет.

— Ну да, — кивнул парнишка, а затем подергал за рукав Гарри, — ты обещал научить тому хитрому заклинанию подножки, помнишь?

— Помню, — улыбнулся парень.

— Научи сейчас, все равно Панси будет занята.

— А ты хваткий парень, — рассмеялся Поттер, потрепав первокурсника по голове. — Хорошо пойдём тут неподалеку есть пустующий класс.

— Отлично! Только я друзей позову, а то Джон опять будет нудеть, что я про него забыл.

Сказав это, он шустро рванул в сторону большого зала, пока добровольный учитель не успел передумать. Кстати, Дамблдор оказался прав, и после той драки четыре первокурсника сдружились, и теперь их можно было часто видеть вместе, чаще всего спорящих до хрипоты.

— Ты ведь потом спасешь меня от них? — печально глядя в след Ирвину, спросил Гарри, подозревая, что конкретно попал.

— Ты же герой, Поттер, — засмеялась я, — ты даже Лорда не боишься. Что тебе четыре первокурсника?

— Эти маленькие чудовища и Воландеморта напугают, — передернув плечами, пожаловался он. — От них даже Гермиона прячется!

Я засмеялась, это уже было серьезно. Гермиона, вообще-то обожавшая читать лекции кому не лень, и правда старалась избегать этих ребят, особенно когда детишки собирались вчетвером.

— Ты прав эти четверо способны замучить вопросами кого угодно, так что не переживай, я спасу тебя как только закончу с дядей.

— Ловлю тебя на слове, — улыбнулся он, обречённо глядя на бегущую к нему четвёрку первокурсников, и тихо добавил, — когда они окончат школу, магический мир содрогнется.

Поттера утащили разучивать заклинания, и я осталась в одиночестве, от нечего делать, разглядывая холл. Лёд все ещё покрывал стены, но местами уже начал таять. Думаю, к экзаменам он наконец-то растает до конца, и администрация сможет снять дурацкие декреты со стен.

На лестнице наконец-то появился дядя в сопровождении Макгонагалл.

— Благодарю вас профессор, за небольшую экскурсию, — дядя чуть поклонился декану гриффиндора, — всегда мечтал побывать в Хогвартсе, школа прекрасна.

— Не за что, мистер Паркинсон, — улыбнулась ему профессор, — что ж мне пора, до свидания.

— До свидания, — дядя ещё раз поклонился женщине и повернулся ко мне, — привет Панси.

— Привет, — я подождала, пока профессор отойдет от нас подальше, и спросила. — Что случилось?

— Версия о том, что я просто решил навестить племянницу, по которой соскучился не подойдет?

— Нет, — я покачала головой.

Он вздохнул и предложил:

— Погода сегодня чудесная, как насчёт поговорить на улице?

— Без свидетелей? — уточнила я, дождавшись утвердительного кивка, вздохнула. — Пошли.

Ноги сами собой привели меня на «место для задушевных разговоров», как обозвал его Грег. Усевшись на то самое дерево, кивнула дяде:

— Рассказывай.

Он подошёл к кромке воды, постоял так несколько минут, задумчиво глядя на воду, а затем, развернувшись ко мне, и в лоб спросил:

— Ты знаешь, к чему я готовил тебя всё эти годы?

— Судя по твоему тону, это явно не ДМП?

Посмотрев на немного нервного дядю, я вдруг поняла, что он имеет в виду.

— Ты хочешь сказать, — осторожно начала я, — что все это время ты готовил меня в качестве своей преемницы? Преемницей в той самой организации?

— Нет, — он тяжело вздохнул и пояснил, — твой дар бы не позволил тебе этого. Я готовил тебя как хранительницу знаний нашей семьи, как и велит кодекс рода при пробуждении дара подобного твоему. Но теперь ты вполне способна занять принадлежащее нашему роду место за столом совета.

— Ты серьёзно хочешь, что бы я заняла твоё место в Совете Теневых Гильдий?

Совет Теневых Гильдий — собрание представителей стран Европы, занятых в определённых сферах деятельности. Незаконных сферах, естественно. Да, да те самые воры, убийцы, торгаши и наемники. Последние, кстати, присоединились не так давно лет сто или двести назад. Совет же был создан через пару лет после принятия статута о секретности. Для чего был создан? Для решения спорных вопросов и сохранения связи с магловским криминальным миром. Попасть в совет можно было несколькими способами: быть выбранным от своей страны, что предполагало активное участие в криминальной жизни, или же быть членом семьи-основателя. Причем наследники основателей могли войти в совет и сразу выйти из него, полностью или частично передав полномочия выбранному представителю гильдий или назначив вместо себя кого-то на свое усмотрение, а передумав снова сесть за стол. Выборные члены такой роскошью похвастаться не могли, к тому же действующие члены совета могли и не одобрить претендента. И как вы могли понять, моя семья и здесь успела наследить. Мой далекий предок Маркус Онандр Паркинсон стоял у истоков этой организации. Половина Кодекса Чести этого собрания написана им.

— Я до последнего не хотел втягивать тебя в это. Ты же знаешь, наша семья не всегда занимала положенное ей место в совете. И даже если бы со мной что-то случилось, это не стало бы трагедией. Но…

— Но Воландеморт набирает силу, — задумчиво протянула я, — и место в совете откроет ему огромные перспективы и доступ к тем ресурсам, которые он не сможет получить, пока кто-то из семьи держит власть в руках.

Собственно так дядя и попал в совет во время восхождения к власти Темного Лорда в прошлый раз. Дед ненавидит бессмысленное насилие и презирает тех, кто рвется к власти любыми способами. Особенно под теми же лозунгами, что и когда-то Гриндевальд. Слишком уж много горя нашей семье принесла война с немцами, как магической, так и магловской части.

— Это так, — дядя улыбнулся и присел рядом со мной, — я знаю то, что прошу очень сложно и кроваво. Это не книжный клуб для скучающих леди. Каждый, кто сидит в совете, опасный противник, и они пожелают испытать тебя.

— Ты говоришь это, так будто завтра умрешь, — мрачно отозвалась я.

— Я говорю это для того чтобы подготовить тебя. Чтобы потом это не стало для тебя неожиданностью, как было дня меня когда-то.

— Ты даже не спросил, хочу ли я этого, — устало протянула я, понимая, что вопрос уже решен.

Я даже не злилась. Ни у него, ни у деда нет выбора. Мой отец законник до мозга костей, он, скорее весь совет грохнет, чем начнёт решать вопросы с незаконным оборотом пыльцы фей, к примеру. Дед — глава рода, ему не пристало таким заниматься, как и Эдвину. Остаюсь только я и нерождённый ребенок, ведь ни мама, ни Далия по крови не Паркинсон.

— Потому что у нас нет выбора, — дядя тяжело вздохнул и потёр шею, — твоя мама, кстати, не в восторге от этой идеи. Вот бы кто идеально вписался в совет, не удивлюсь, если уже через пару дней она бы его и возглавила. Причем ее бы избрали единогласно и пожизненно.

— Пожалей членов совета, — рассмеялась я, представляя себе эту великолепную картину, — если маман попадёт туда, они же у неё по струнке ходить будут с обязательным полным медосмотром перед каждым собранием.

Дядя громко рассмеялся, видимо представил, какие именно процедуры по выявлению заболеваний проводила бы мама. Лично мне виделась мама, нежно поглаживающая клизму литров так на десять.

— Да, Эмма страшна в гневе и в оказании медицинской помощи.

Мы помолчали. Можно отказаться, но я не могу. И это даже не связано с семьей, ее честью и прочим. На этот раз главная причина имеет ярко зеленые глаза и шрам в виде молнии. В конце концов, будет война с Темным Лордом. И второе главное действующее лицо этой самой войны будет Поттер, и Избранному нужна будет любая помощь. Не хочу осложнять его путь еще больше.

— Я займу твоё место, — через какое-то время молчаливого созерцания водной глади озера сказала я, — но я тебя прошу, приложи все силы, чтобы это случилось как можно позже. Желательно, чтобы никогда.

— Я постараюсь, — он серьёзно кивнул, взглянул на часы и, тяжело вздохнув, поднялся на ноги, — что ж мне пора.

— Будь осторожен, — я обняла его.

— Ты тоже.

Это был последний раз, когда я видела его живым.

Все случилось в последних числах апреля. Я сидела на уроке защиты, в пол уха слушая бормотание Жабы. Рядом со мной с несколько бессмысленным взглядом сидел Грег, упорно борющийся со сном.

— Мисс Паркинсон, — противный голос Жабы резанул слух, — будьте любезны ответить, почему вы не записываете?

Я, подавив тяжёлый вздох, поднялась на ноги. Кажется, после всего случившегося Амбридж записала меня в личные враги, так как каждое занятие она находит к чему придраться.

— Я…

И в это момент меня накрыла боль. Нет не так. Боль. С большой буквы. Сильная. Нестерпимая. Всепоглощающая боль. Будто кто-то пытается вырывать все органы сразу. Время будто застыло. Казалось адская боль длится вечно, хотя прошло, наверное, всего пара минут. Но все проходит, вот и боль ушла, и я на какое-то время отключилась. Пришла в себя, все ещё находясь в классе, полусидя на полу, крепко прижатая спиной к чьей-то груди.

— Она очнулась, — передо мной сидел Грег, бледный до синевы и столь же сильно испуганный, — Панси, ты как?

Я попыталась ответить, но из горла вырвался лишь хрип.

— Её надо в больничное крыло.

Взволнованный голос Поттера шёл из-за моей спины. Значит, это он меня удерживает.

— Ты прав, — Грег засуетился, пытаясь помочь ему поднять меня на ноги.

В этот момент дверь кабинета с грохотом распахнулась и внутрь вбежала перепуганная мама. Видимо в момент, когда меня скрутило, она была на работе — ее лимонного цвета мантия сбилась, руки дрожали.

— Панси, — она рухнула на колени около меня, и принялась, лихорадочно осматривая меня на предмет ранений, — девочка моя. Что случилось? Где болит? Милая не молчи.

Говоря все это, она неистово махала палочкой, накладывая всевозможные целительские чары невербально, даже не обращая на это внимания.

— Некромант, — передо мною появился Флоки, голос его был хриплый, будто он кричал вместе со мной, — он развоплотил ее. Ады больше нет.

Я впервые видела слезы у призрака. Развоплотили Аду — призрака девочки, что при жизни испытала невыносимо-жуткую боль, больше нет. От его слов я почувствовала себя так, будто меня чем-то тяжелым ударили по голове. Сердце заныло, а на глаза набежали слезы. Вот почему мне было так больно, будто вырвали мою душу. Девочка была в моей свите, а значит, была крепко связана со мной. А я связана с семьей. И тут я с ужасом поняла, что может означать ее вторая смерть.

— Далия, — прохрипела я, цепляясь за свободную от палочки руку матери, — проверь их мама.

— Но…

— Проверь их!

— Сейчас, сейчас, — мама засуетилась, увидев что-то в моих глазах.

Зазвенели многочисленные браслеты на её руках, выбрав самый широкий из них, мама прикоснулась к нему палочкой и прикрыла глаза. Я же расслабилась, опираясь спиной о грудь Поттера, стараясь не думать о плохом. Парень нежно обнял меня и принялся аккуратно поглаживать мое плечо. Но предчувствие беды не давало мне полностью расслабиться в его руках. Ощущение чего-то плохого буквально висело в воздухе, заставляя мышцы напрягаться в гнетущем ожидании.

Воздух качнулся и передо мною вновь появился Флоки. Он поднял на меня взгляд, и я поняла, случилось то, чего я так боялась.

— Он мертв, Панси. Твой дядя мертв.

Мёртвые не приносят хороших новостей, я должна была об этом помнить. Сердце отчаянно заныло, с новой силой захотелось зарыдать.

— Панси? — обеспокоенно спросил Гарри, почувствовав перемену в моём настроении.

В этот момент перед мамой появился теневой ворон от деда. Он был намного больше, чем у Эдвина и намного темнее.

— Гобелен показывает, что Герман мертв, — голос деда звучал тихо и надломлено, мама охнула. — Эван сейчас в их доме. Там повсюду следы сражения. Далия пропала, как и тело моего сына.

Сообщение резко оборвалось. Ворон издал беззвучный крик и растворился в воздухе. Мама пошатнулась и, наверное, упала бы, если бы не Рон, стоявший рядом с ней, он успел подхватить ее под руки. Я прикрыла глаза. Пустота — это все что я сейчас чувствовала.

— Мама, — я медленно поднялась на ноги, — тебе стоит поспешить домой.

— Но ты…

— Со мной все хорошо, — голос звучал глухо и без эмоционально, — Лорду ты сейчас нужнее.

— Панси, — вновь попыталась возразить мама.

— Иди, — теперь мой голос был не только холоден, но и властен, — со мной все хорошо, а вот деду возможно нужна медицинская помощь.

Мама пристально посмотрела мне в глаза. Не знаю что она там увидела, но кивнула.

— Хорошо, — обречённо согласилась она.

Бросив на меня печальный взгляд, мама поспешила покинуть кабинет. Сейчас она нужна дома, дед уже не в том возрасте, чтобы стойко переносить удары судьбы. Особенно если это новость о смерти старшего сына.

Я же закрыла глаза, стараясь отрешиться от всего. От ноющей боли в районе сердца, желания забиться в темный угол и рыдать в голос, перешептывания одноклассников, беспокойных взглядов друзей и пристально-изучающего, буквально прожигающего во мне дыру взгляда Амбридж. Сейчас все это не имело значения. Мой дядя мертв. Ада развеяна и потеряла шанс на перерождение. Далия пропала, а значит и мой нерожденный кузен в опасности. Семья, что я так стремилась защитить, пострадала, и я ничего не смогла сделать, чтобы предотвратить это. И в груди от этого так больно. Но я не могу себе позволить скорбь. Не сейчас. Ведь где-то там моя тетя и нерожденный брат еще живы и им нужна помощь семьи. Я должна что-то сделать.

Повинуясь моему отчаянию, неизученная сила дара, до этого мирно дремавшая внутри меня, вырвалась наружу клоками грязно-серого тумана. Кто-то громко охнул, однокурсники пришли в движение, неосознанно пятясь от меня. Но мне было все равно. Меня будто накрыло ледяным спокойствием. Все чувства притупились, отошли на второй план. Внутри будто все заледенело, покрылось толстым слоем льда наподобие того что покрывает школьный холл. Мёртвые не только не приносят хороших новостей, а еще мёртвые ничего не чувствуют.

— Госпожа, вы звали нас?

Я вздрогнула, отвлекаясь от изучения новой открывшейся мне грани дара, и открыла глаза. Передо мною толпились сотни призраков: мужчины, женщины; молодые, старые; изуродованные до неузнаваемости или выглядевшие так же, как при жизни. И судя по чьему-то вскрику и грохоту упавшего тела где-то за пределами моего поля зрения, видела их не только я. Впереди всех (какой сюрприз) стояла Изабелла Уизли, смотревшая на меня с такой сумасшедшей преданностью, что будь я не под влиянием своего дара, испугалась бы. Именно она задала вопрос.

— Только прикажите, — с некоторой фанатичностью снова заговорила она, не дождавшись от меня никакой реакции, — мы выполним любой ваш приказ, госпожа.

Любой? Ну что ж воспользуемся этим.

— Мой дядя мертв, — голос был холоден и без эмоционален, будто не принадлежащий мне, — найдите всех, кто к этому причастен. Я хочу знать все.

— Как пожелаете, госпожа.

По призрачной толпе прошел одобрительный гул, и призраки начали уходить, растворяясь в тенях. Одна лишь Уизли не спешила выполнять приказ, надеясь на что-то больше. Что ж не будем ее расстраивать.

— Изабелла, — позвала я.

— Да моя госпожа?

Женщина буквально упала передо мною на колени, с фанатизмом глядя в мои глаза.

— Флоки сказал, что ты хочешь в мою свиту?

— Я мечтаю об этом, госпожа.

Я кивнула. Дальше делала все по наитию. Аккуратно закатала рукав на левой руке, сжала правую в кулак, в ней тут же появилась палочка. Не прикладываю особых усилий я легко рассекла запястье вдоль, прямо посередине татуировки, которая сейчас светилась алым от переизбытка силы. Кровь выступила медленно, будто неохотно.

— Принеси мне голову того, кто лишил Аду посмертия, — я протянула ей руку, — докажи свою полезность.

— С удовольствием госпожа, — радостно выдохнула Изабелла, припадая губами к ране.

Она пила жадно, с каждым глотком становясь все более и более осязаемой, обретая плотность.

— Хватит, — Флоки буквально оттащил женщину от меня.

— Я все сделаю, моя госпожа, — радостно сообщила мне мертвая.

Вскочив на ноги, женщина исчезла в кроваво-красном вихре, чтобы появиться рядом с Амбридж. Она охватила подбородок Жабы своими тонкими белыми пальцами с появившимися на них ужасающими когтями и нежно сообщила перепуганной тетке:

— Даже не думай причинить вред моей госпоже, — нежно проведя одним из когтей по щеке своей жертвы, оставляя глубокий кровоточащий порез, предупредила она, — иначе я найду тебя даже в аду.

И со зловещим смехом растаяла в воздухе все в том же кроваво-красном вихре. Её жертва охнула и грузно рухнула на пол, потеряв сознание.

— Флоки, — задумчиво глядя на бессознательного профессора защиты, попросила я, — будь любезен присмотри за Изабеллой.

— Хорошо, — он кивнул и тоже исчез, правда в отличие от Изабеллы без спецэффектов.

Стоило ему исчезнуть, как у меня закружилась голова, и я чуть не упала, но чьи-то сильные руки успели подхватить меня.

— Всё хорошо?

Я подняла голову и встретилась взглядом с Поттером. Почему-то я была уверенна, что рядом будет Грег. Но нет, в радиусе метра никого не было. Однокурсники, с ужасом глядя на меня, прижимались к стенам. Грег, Гермиона и Рон, хоть и не испытывали того ужаса, что остальные, старались близко к нам не подходить. Скорее всего, это связано с тем, что сейчас я излучаю ледяную ауру смерти.

— Да все хорошо, но она выпила слишком много сил, — я вновь посмотрела в глаза Гарри, — почему ты рядом? Судя по реакции присутствующих, я буквально излучаю эманации смерти.

Он пожал плечами, тихо пояснил, продолжая крепко обнимать меня за плечи:

— Это не столь важно для потомка некроманта. Пусть моё родство очень далекое и дар мне не достался.

— Понятно, — вяло отозвалась я, чувствуя как силы покидают меня.

— Думаю тебе нужно отдохнуть, идем, — покачал головой парень и потянул меня на выход из кабинета.

И я, не сопротивляясь, пошла за ним. Мне действительно стоит отдохнуть.

Следующие несколько дней для меня прошли словно в тумане, малодушно укрыв свои чувства и эмоции даром и погрузившись в печальные думы о родных, я несколько выпала из жизни. Я ходила на занятия, не слыша о чем говорят преподаватели, делала домашнюю работу, не вникая в то, что пишу, на вопросы отвечала односложно. Из-за того, что я постоянно использовала дар, рядом со мной мог находиться только Гарри. Где бы я ни появлялась вокруг сразу образовывалась зона отчуждения. Даже преподаватели старались лишний раз ко мне не приближаться. На четвертый день меня вызвали к директору. Что было вполне ожидаемо.

— Добрый день, мисс Паркинсон. — Директор мягко улыбнулся мне и указал на мягкое кресло, заменившее привычный стул для посетителей. — Присаживайтесь. Соболезную вашей утрате.

— Спасибо, директор.

— Хотите чаю? У меня к нему есть изумительные булочки прямиком из самой знаменитой пекарни Нью-Йорка. Один мой старый друг изумительный пекарь и иногда передает мне свои произведения пекарского искусства.

— Не откажусь.

На столе перед нами появились чайник, чашки и тарелка с булочками. Приглядевшись к выпечке, я с удивлением обнаружила, что булки уж очень похожи на нюхлеров.

— Да, да Якоб вдохновлялся некоторыми фантастическими тварями, — пояснил Дамболдор, проследив за моим взглядом, и снова улыбнулся, — в частности нюхлером. Не перестаю удивляться фантазии и мастерству некоторых людей.

Говоря мне это директор, ловко орудуя палочкой, разлил чай по чашкам. Подумав, он извлек из ящика стола конфетницу. Вздохнул и признался, ставя ее на почетное место посередине стола:

— Сознаюсь — я жуткий сладкоежка, вот только с магическими сладостями мне жутко не везет. Лягушки норовят застрять в горле, сахарные перья навевают уныние, лакрицу с детства терпеть не могу. Я уж молчу о всевкусных драже, вечно попадается какая-то гадость. Зато с магловскими сладостями таких проблем нет. Вот попробуйте, это лимонные дольки. Мои любимые.

Он пододвинул ко мне конфетницу, не забыв и сам взять конфету и закинуть ее в рот. Я с некоторым скепсисом посмотрела на предложенные конфеты. Не то чтобы я не доверяла директору, просто не сильно люблю сладкое хоть магическое, хоть магловское. Но Альбус поедал их с таким удовольствием, что я не удержалась. Конфета на вкус оказалась в меру кислой со сладкой шипучкой в центре.

— Вы правы они вкусные, — с некоторым удивление в голосе, констатировала я.

— Я рад, что вам понравилось, — улыбнулся Альбус, и вздохнул, — к сожалению никому, кроме Филиуса, они больше не пришлись по вкусу. Берите еще.

— Спасибо.

Какое-то время мы пили чай и разговаривали в основном о конфетах.

— Панси, я ведь могу вас так называть? — дождавшись моего утвердительного кивка, директор, наконец, перешел к сути. — Я вызвал вас к себе, потому что Минерву беспокоит ваше состояние. Я так понимаю, вы используете свой дар, чтобы оградить себя от душевной боли?

— Я не могу сейчас позволить себе быть слабой, — глядя в чашку, отозвалась я.

— К сожалению, пока вы используете свой дар, я не могу позволить вам посещать занятия. Ваша магия действует не только на нас.

— Я понимаю, — не поднимая глаз, тихо отозвалась я.

Я действительно это понимала. Рядом со мной невозможно находиться. Но, как оказалось, я не настолько бесстрашная, как считала ранее, не могу отказаться от соблазна не чувствовать горе и отчаянье. Дамблдор вздохнул, снял знаменитые очки-половинки, устало потер глаза.

— Панси, позвольте старику дать вам совет. Я прожил долгую жизнь и пережил много потерь. Используя магию для подавления душевной боли, вы сильно рискуете. В вашем случае возможны два варианта. Первый — ваш дар даст сбой, и сдерживаемые вами эмоции накроют вас с головой. Поверьте старому человеку, обычно это происходит в самый неподходящий момент. Второй — эта сторона вашего дара подстроиться под вашу магию и ауру, в конце, концов, став неотъемлемой часть вас. А это значит, что вы утратите способность испытывать хоть какие-то эмоции.

И это я понимаю. Директор пристально посмотрел мне в глаза и подвинул конфетницу еще ближе ко мне.

— Я понимаю, ситуация, в которой вы оказались, ужасная, и вы пытаетесь защититься от нее. Но я думаю, вам стоит попробовать опустить свои щиты.

Альбус замолчал, глядя на темнеющее небо за окном директорской башни.

— Знаете, Синестра сегодня за ужином все уши прожужжала о необычайно звездной ночи. И мы с коллегами решили перекрыть доступ к Астрономической башне, а то молодость, весна, гормоны, — он перевел взгляд на меня, мягко улыбнулся и довольно точно изобразил Снейпа, — только ранних браков по залету нам не хватало.

Это заставило меня улыбнуться, кажется, впервые с того дня, как все произошло.

— Так что, — лукаво блеснув глазами, продолжил директор, — сегодня там будет на удивление тихо и безлюдно.

— Приму к сведенью, — кивнула я, и чуть тише добавила, — спасибо.

— Что ж уже поздно, вам стоит идти Панси.

— Конечно, директор, спасибо за чай. Доброй ночи.

— Доброй ночи, Панси. И вот возьмите, это разрешение на нахождение вне гостиной после отбоя, все-таки я вас сильно задержал, а мистер Филч что-то в последнее время не в духе. Особенно после того, как милейшая Долорес обзавелась крупными неприятностями.

— Спасибо.

Забрав пергамент, я покинула кабинет директора. Уже почти дойдя до входа в подземелье, я остановилась. В мою, не совсем вменяемую, голову закралась одна мысль. Медленно развернула пергамент. Что ж стоило догадаться сразу, Дамблдор дал мне не просто разрешение на нахождение в коридоре после отбоя, это было разрешение на посещение Астрономической башни после отбоя. На двоих. Я даже не успела это как следует обдумать, как ноги сами понесли меня в сторону башни.

Астрономическая башня считается самой высокой из башен школы. Отсюда открывается потрясающий вид на окрестности Хогвартса и звездное небо. Собственно поэтому это и считается самым романтичным местом в школе, хотя по мне так пока преодолеешь все эти ступеньки, уже никакой романтики не захочется. Но вид сегодня действительно стоил того чтобы потратить столько сил на восхождение по винтовой лестнице. Темное, почти черное небо было усеяно миллиардами светящихся точек звезд. А еще было удивительно тихо и безветренно. Подойдя к самым перилам, ограждающим край башни от пустоты, я оперлась о них и, вдохнув полной грудью еще довольно холодный воздух, прикрыла глаза.

Я всегда была сильной. Не только физически. Я могла рыдать над сентиментальной книгой, над грустной историей или от безнадежности. Но когда что-то случалось поистине серьезное я будто покрываюсь коркой льда, за которой надежно прячутся эмоции. Но я никогда до этого не хоронила близких людей. Если я перестану прикрываться даром, что будет со мной? Но Альбус много имен Дамболдор прав — или я узнаю это сейчас, или в самый неподходящий момент, или не узнаю больше никогда.

Стоило только перестать поддерживать дар в активном состоянии как сердце сдавило, к горлу подступил ком и я рухнула на колени, разразившись горьким плачем. Мне было мучительно больно осознавать, что я больше никогда не увижу дядю, не смогу с ним поговорить, не проведу спарринг. Слезы лились ручьем, я задыхалась. Не знаю, сколько времени прошло, но когда слезы, наконец, закончились, луна уже была в зените. Судорожно вздыхая, я попыталась найти в сумке салфетки, но потерпела неудачу и снова зарыдала от нахлынувшего бессилия.

— Вот держи.

От чужого голоса почти у самого уха я вздрогнула, на рефлексах выхватывая из воздуха палочку, а из голенища сапога метательный нож. Чужак успел уклониться от обездвиживающего заклинания и перехватить мою руку с ножом.

— Спокойней, это я.

С трудом сфокусировав опухшие от слез глаза я обнаружила, что чужак — это Поттер.

— Прости, — просипела я, — я тебя не узнала.

— Ну, в этом есть и плюс, — мягко улыбнулся парень, наблюдая как растворяется в воздухе моя палочка, — ты перестала плакать.

Я вяло пожала плечами, пряча нож в положенное ему место.

— Как долго ты здесь? — принимая пачку магловских салфеток, спросила я.

— Ну, скажем так, успел подмерзнуть, — улыбнулся он, и пояснил, — я подумал, что тебе будет сложно плакать при мне.

Он уселся рядом со мной и, обняв за плечи, притянул к себе. Какое-то время мы сидели в тишине, парень гладил меня по голове, я пыталась успокоиться, время от времени вытирая набегающие слезы и судорожно вздыхая.

— Почему ты не стараешься меня успокоить? — шумно высморкавшись, спросила я. — Ну знаешь словами? За эти несколько дней даже Драко выдавил из себя что-то утешающее. Астория вообще целую речь сочинила, было даже забавно.

— Знаешь, я все детство провел в социальном центре, — он пожал плечами, — после школы шел туда, потому что тетя всегда была занята допоздна. И за эти годы я видел довольно много горя и слез, чтобы знать на первых порах слова не приносят облегчения или утешения. Зато молчаливая поддержка всегда кстати. Я сотни раз видел, как тетя Петуния просто сидит и держит рыдающего человека за руку. Не говоря ни слова, не залезая в душу. Она всегда говорит, что человеку в такой момент нужно просто ощущать, что рядом кто-то есть. Кто-то кто будет просто якорем в бушующем море горя. И это у нее всегда срабатывает.

— Значит ты в тетю такой понимающий?

— Она всегда служит до меня примером, — в голосе Поттера проскользнули нежность пополам с гордостью, — за годы работы в центре она помогла большому количеству людей. Я видел, как сломленные горем от потери вновь обретали надежду и смысл жизни. И в этом была большая заслуга тети. Она всегда находит способ поддержать человека, мне до нее далеко.

— Когда все закончиться, я бы хотела с ней познакомиться, — я тяжело вздохнула, положив свою голову на его плечо.

— Думаю, ты ей понравишься, — он вновь начал гладить меня по голове.

— Это ведь я виновата, — помолчав, призналась я, — точнее мой дар. Я так много проводила времени с дядей, я так хотела быть значимой частью семьи, что стала ее самым уязвимым местом. Моя боль от потери Ады ударила не только по мне, но и передалась всем родным. Ты же видел, в каком состоянии была мама. По дяде ударило так же сильно, как и по ней. Если бы не это — нападавшие не смогли бы с ним справиться. Он прошел столько войн, в стольких местах был, столько опасностей пережил. А угробила его я, точнее моя связь с ним.

Я замолчала. Тянуть больше нельзя. Мне придется сказать ему, что ждет меня впереди и я не очень-то уверена, что ему понравиться это.

— Теперь меня ждет путь кровной мести, — собравшись с духом, тихо выговорила я, — я должна отомстить тем, кто убил его.

— Я знаю, — спокойно отозвался Поттер.

Я отстранилась от него и, заглянув ему в глаза, четко проговорила.

— Мне придется убить всех, кто причастен к смерти и похищению. Убить своими руками.

— Я знаю, — так же спокойно ответил он.

Глядя на мое удивленное лицо, Гарри, серьезно глядя мне в глаза, сказал:

— Панси, даже если бы я не обращал внимания на то, что ты рассказываешь о своей семье, как ходишь, как оценивающе временами смотришь на окружающих, как ты реагируешь, если тебя застают врасплох, то та ваша с Грегом дуэль расставила бы все по своим местам. То как вы оба сражались, выдает в вас хорошо подготовленных бойцов. Причем из категории тех, что готовят убивать, причем максимально быстро и эффективно. К тому же о кое-каких особенностях твоего рода просветил Сириус. Так что когда я предлагал тебе встречаться, я прекрасно понимал, кому это предлагаю. Я принял тебя такой, какая ты есть со всеми твоими заморочками, помешанностью на боевых искусствах и способностью убить если потребуется. И меня это не пугает и не отталкивает. Так что когда стало известно, что на семью твоего дяди напали, а сам он убит, я ни на миг не сомневался, что именно тебе предстоит. Поэтому я кое-что хочу тебе подарить.

Он подтянул к себе свою сумку и вытащил оттуда объемный, темный сверток.

— Я сделал это специально для тебя, хотя изначально хотел подарить на день рождения, — его щеки слегка покраснели, — но обстоятельства сложились по-другому, так что вот.

Пока он говорил, я с интересом рассматривала сверток, с удивлением понимая, что он напоминает чехол для хранения метательных ножей.

— Это то, что я думаю?

Чуть дрожащими руками я развязала тесемочки и развернула сверток. Одиннадцать темных, матовых ножей предстали перед моим взором.

— Я выковал и зачаровал их сам, — нервно пояснил Гарри, — честно говоря, не с первого раза у меня все вышло как надо. У меня не хватило времени сделать двадцать штук. Собственно поэтому их нечетное количество. Ковка, кажется, совсем не мое, хотя проект оказался любопытным. Ты много от них не жди, я только начинаю постигать азы артефакторики в общем и зачарования оружия в частности.

Он нервно взъерошил волосы и взмолился:

— Господи скажи уже что-нибудь, а то я чувствую себя полным придурком.

— Это лучшее, что мне, когда-либо дарили, — нежно проведя пальцами по одному из ножей, улыбнулась я.

Поттер радостно просиял и принялся рекламировать свое произведение:

— Там ничего сложного не наложено. Так по мелочи повышенная прочность, самозаточка, на один удалось наложить чары нетающего льда, а вот этот зеленоватый я закалил в яде василиска так что…

Я потянулась к нему и заткнула словарный поток поцелуем.

— Спасибо, Гарри, — тихо прошептала я, отстраняясь от него, — за все.

— Ты назвала меня по имени? — удивился он и задумчиво добавил. — Надо проверить, не сдох ли змеемордый.

После разговора с директором и ночного свидания я перестала пользоваться даром как средством облегчение боли. Люди перестали от меня шарахаться и директор, довольно улыбнувшись, разрешил посещение занятий. Друзья выдохнули и повеселели. На следующий же вечер, ко мне в гостиной Слизерина подсел Грег. И хитро улыбаясь, спросил:

— Итак, за твою эмоциональную стабильность я должен благодарить Поттера или Дамболдора? А может их обоих?

Я подняла взгляд от домашней работы по зельям и с интересом посмотрела на друга.

— Я так понимаю это вопрос от всех заинтересованных?

— А ты думаешь, нам не любопытно? — рядом с парнем уселась Астория. — Несколько дней ты распугиваешь окружающих аурой ледяного страха, а потом уходишь в кабинет директора и пропадаешь на всю ночь. А на утро ты снова ты, ну возможно чуть более молчаливая, чем обычно. Короче, общественность желает знать, что такого случилось.

Вот он главный минус любопытных друзей — им вечно охота знать все подробности твоей жизни, причем все ее аспекты, а особенно те, что ты предпочла не рассказывать никому. Две пары глаз прожигали во мне дыру, я же не желала делиться подробностями разговора с директором и уж тем более того что произошло ночью на Астрономической башне. Не придумав ничего стоящего, я применила любимый прием директора, которым он пользовался, в разговорах с Жабой, чтобы она от него, наконец, отстала:

— Лимонную дольку? — улыбнувшись не хуже Чеширского кота, я протянула друзьям горсть знаменитых конфет.

Многие слизеринцы, понаблюдав с каким упорством директор предлагает эти конфеты Жабе, а с начала учебного года он делал это неоднократно, уверовали, что в конфетах вместо начинки какое-то сильное зелье. Насчет зелья мнения разошлись, кто-то говорит о подчиняющем, кто-то о сильном яде, Ирвин предложил, что там зелье вызывающее чесотку. Приколист он, однако. Мне же, каюсь, конфеты, предложенные директором, запали в душу, и я обзавелась довольно объемным кульком. Который уже умудрилась ополовинить.

— Нет спасибо, — отрицательно мотнула головой Тори, подозрительно покосившись на предложенное угощение, — и не меняй тему. Мы жаждем подробностей.

— Дай угадаю, — я развернула фантик и закинула конфету в рот, — тебя больше волнует, чем мы с Поттером всю ночь занимались?

— Мне с того места где вы перешли к поцелуям, пожалуйста.

— А вот я этого знать не желаю, — фыркнул Грег.

— Тебя никто здесь и не держит, — фыркнула на это Тори и придвинулась ближе, — ну же поведай мне все.

И с каких пор кузина стала столь любопытной? Но утолить любопытство ей было не суждено. Рядом с моим диваном взметнулся кроваво-красный вихрь, и появилась Изабелла Уизли. Все тот же фанатичный блеск глаз, улыбка достойная маньяка-убийцы, заляпанное запекшейся кровью платье. Образ безумной маньячки дополняла отрубленная мужская голова в левой руке.

— Ваше задание выполнено, госпожа.

Изабелла рухнула передо мной на колени, предварительно шлепнув свой трофей на столик, прямо на мое недоделанное домашнее задание, по которому тут же начала расползаться кровь. Астория позеленела, зажала рот руками и рванула в сторону спален. В гостиной на мгновение повисла тишина, а затем все не многочисленные присутствующие студенты пришли в движение: кто-то особенно слабонервный рухнул в спасительный обморок, кто-то повторил забег Астории, кто-то с интересом уставился на нас. Последних, кстати, было совсем мало. Грег только поморщился, глядя на трофей Изабеллы.

— Передай все, что вы узнали лорду Паркинсону, — отдала приказ я, поморщившись, со вздохом добавила, — ритуал проведем позже.

— Сию минуту, — расплылась в очередной безумной улыбке девица и, исчезла в том же вихре, оставив меня с трофеем на столе.

— И что ты будешь делать с этим? — поинтересовался Грег, глазами указывая на мужскую голову на столике между нами.

Я перевела взгляд на трофей. Лицо довольно молодого незнакомого мне мужчины было перекошено от ужаса. Никаких отрицательных чувств или брезгливости и отвращения она у меня не вызвала.

— Отправлю деду, — пожала плечами я. — Или ты хочешь себе забрать?

— Я похож на человека, коллекционирующего подобные, гм, украшения?

Я прищурилась, внимательно оглядела друга и задумчиво протянула:

— Ну-у-у не знаю.

Грег аж подавился от возмущения. Но увидев, как я еле сдерживаю улыбку, проворчал:

— Ты ужасна, ты ведь это знаешь, да?

На это я лишь весело фыркнула. Тут к нам подошел бледный, даже с каким-то зеленоватым оттенком, но решительно настроенный Дерек Фоули. Видать из всех присутствующих студентов он оказался крепче и бесстрашнее всех. Хотя он упорно смотрел куда угодно, но не на мой трофей.

— Панси, будь так любезна, убери куда-нибудь свой, эм трофей. Это несколько шокирует, знаешь?

— Как раз собиралась, — мило улыбнулась ему, от чего парня почему-то передернуло.

Дерек кивнул и поспешил отойти от нас. Упаковав трофей в, трансфигурированную из испорченного домашнего задания, коробку и отправив его деду, вместе с пояснительной запиской, при посильной помощи Лаки, я с вселенской печалью во взгляде достала чистый пергамент. Грег, задумчиво вертя в руках свою палочку, спросил.

— Что теперь?

— А теперь я буду ждать.

— Чего?

— Когда мой отец найдет потерянное. Потом похороны.

— А потом месть, да?

— Да, — твердо ответила я.

Отец и до этого упорно искал, по крупицам собирая информацию, а с теми данными, что собранной моими призрачными помощниками дело пошло быстрее. Видимо он вышел на финишную прямую, потому что буквально через двое суток похитители решили принести Далию в жертву, видимо в отчаянной попытке замести следы.

В этот раз меня накрыло на уроке зельеварения. Сердце пропустило удар, на мгновение перехватило дыхание, и я почувствовала, как моя магия рванула по связи, что соединяет меня с родными, к кому-то из родственников. Чудом, не навернув котел с недоваренным зельем, медленно осела на пол, пытаясь сосредоточиться на ощущениях и понять, что собственно опять происходит.

— Панси? — обеспокоенно спросил Грег, опускаясь на корточки передо мной.

— Что-то случилось, — слова давались с трудом, — кто-то… из моих родственников… в опасности. Тянет магию. Из всех.

— Мисс Паркинсон? — к нам подошел Снейп. — Что происходит? Вам плохо?

— Не сейчас, профессор, — раздраженно дернул плечом друг, обеспокоенно глядя на меня.

Народ, наученный прошлым разом, почти синхронно затушил огонь под котлами и рванул на выход, даже не спросив у профессора разрешения. А неплохо я тогда всех напугала. Я же мысленно потянулась к брату, теперь с ним у меня была самая прочная связь, и тут же ощутила гнев, чувство бессилия и страх за Далию. С трудом перестроилась на тетю. И все стало на свои места. Ее медленно убивали, давя магией некромантов, постепенно перекрывая доступ нашей родовой магии, что рвалась ей на помощь.

— Далия, — прохрипела я, с трудом разлепляя глаза.

Стоило мне это произнести, как появился патронус отца:

— Удержите ее, мы почти прорвались.

Я прикрыла глаза, расслабляясь, позволяя магии течь по каналу, связывающему меня и тетю. Но проблема была в том, что канал истончился настолько, что я почти перестала ее чувствовать, он и до этого был не особо сильным. Истончение канала означало только одно, что тот, кто пытается ей навредить, почти сумел блокировать ее связь с моим родом. Волна неконтролируемого ужаса накрыла меня с головой. Видимо нападавшие пытаются увеличить свои шансы. Я зажмурилась, пытаясь обуздать наведенные чувства.

— Соберись валькирия, — грубый мужской голос, заглушил подступившую панику, — ты все еще можешь им помочь.

Отчаянье отступило. Я медленно подняла взгляд на говорившего. Передо мной стоял тот, кого я раньше видела только на искусно вытканном гобелене — Ингольв Кровавая Секира, основатель Рода Паркинсон. Кажется, я опять не осознано применила свой дар. Или основатель пришел сам.

— Я не чувствую ее, — от чего-то, слезы градом потекшие из глаз, показались чересчур горячими.

— Чем славиться наш род? — мягко спросил он.

— Родственной связью, — прошептала я, в один момент, поняв, что он от меня хочет.

Да я не могу почувствовать Далию, ведь она мне не кровная родственница, но вот ее нерожденный сын. Пусть он еще не родился, и у него нет имени и привязки к роду на алтаре предков. Но он уже Паркинсон по крови и магии, а значит, я смогу настроиться на него.

— Умница, внучка, — нежность, так не вяжущая с внешним обликом сурового война, проскользнула в голосе основателя.

Сосредоточившись, я начала искать, отсекая лишнее. Нашла! Ребенок страдал. Ему было больно, несмотря на то, что Далия всеми оставшимися силами пыталась его спасти. Злость резанула по нервам. Не позволю! Не позволю отнять ещё одну часть моей семьи! Сумев подцепить нить кровного родства, направила по ней свою магию. Магия уходила, казалось бы, в никуда. Но я упорно продолжала вливать ее.

— Не получается, — отчаянно вскинула голову, я с мольбой посмотрела в глаза основателю, — все что я вливаю будто уходит в бездонный колодец!

— Я могу помочь? — тут же осведомился Гойл, который все это время сидел рядом со мной на полу.

— Не сможет, кто-то сильно не любит наш род, хорошо все продумали. — Покачал головой Ингольв, подумав добавил. — Хотя вот тебя недооценили, ты единственная сейчас кто все еще связан с Далией. Остальных уже отрезали.

— Не сможешь, — покачала я головой, повернув заплаканное лицо к Грегу, терпеливо ждущему ответа.

— А я? Я могу помочь?

Я перевела взгляд на говорившего, с удивлением обнаружив, Рона Уизли. Грейнджер и Поттер так же все еще находились в классе. Выглядел он довольно решительным.

— Может, если разделит с тобой магию, — тихо шепнул Ингольв, отходя от меня в темный угол, где тут же слился с тенями.

— Я не могу тебя об этом просить, — тихо произнесла я, чувствуя, что силы на исходе, еще чуть-чуть, и я рискую остаться сквибом. И это в лучшем случае.

— Ты помогла найти сестру, — он опустился на пол рядом со мной, — и сделала это просто потому, что могла помочь. Теперь я могу помочь, даже знаю как. Просто прими мою помощь.

Выбор у меня небольшой. Я либо принимаю его помощь, и тогда появляется шанс спасти тетю и брата, или я складываю руки и отправляюсь на тройные похороны и жалею об упущенной возможности всю свою жизнь.

— Хорошо, — медленно произнесла я, — если ты действительно уверен в этом.

Парень кивнул, вытащил из своей сумки нож, которым иногда пользовался на травологии, и легко разрезал ладонь левой руки:

— Я Рон Уизли, — полным решительности голосом начал он, глядя мне в глаза, — по своей воле, осознавая всю ответственность своего решения, разделяю кровь и магию с Панси Ингрид Паркинсон и называю ее своей сестрой.

Закончив, он протянул мне руку. Мордред! Из всех ритуалов он выбрал ритуал магического побратимства. Но глядя в его глаза, я видела лишь спокойствие и уверенность в своем решении. Он не боялся последствий, чертов гриффиндорец.

— Соглашайся, девочка, — тихо шепнул кто-то из моих мертвых родственников, впрочем, так и не показавшись.

А куда я денусь? Ради семьи, я готова на все. А стать сестрой Рона не так уж и плохо. Тем более на споры и протесты нет времени. Нож из голенища моего сапога (дурацкая привычка носить с собой нож в этот раз оказалась кстати), кажется, сам прыгнул в руки.

— Я Панси Ингрид Паркинсон, — мой голос даже не дрогнул, ведь решение уже принято, — по своей воле, осознавая всю ответственность своего решения, разделяю кровь и магию с Роном Уизли и называю его своим братом.

Стоило нам смешать кровь, как по моим венам пронеслась волна огненной магии рода Прюэтт причудливо переплетенной с темной магией. Вот это открытие, а род Уизли не так прост, как все считают. Обдав жаром, огненный вихрь устремился вперед, по еле теплящемуся каналу сжигая на своем пути злую волю и магию напавшего. По наитию закрыв глаза, я вдруг увидела, как горит, и плавиться камень в незнакомом ритуальном зале, как огонь, неестественно чёрного цвета, мягко окутывает потерявшую сознание Далию, оберегая ее от всего, как кричит, и корчиться, сгорая некромант проводивший ритуал. Видела, как в помещение врывается папа и застывает, в шоке глядя на бушующее черное пламя. В какой-то миг магия схлынула, и я потеряла сознание.