ЛПП: Лучшая подруга попаданца (джен)

Родовой замок семейства Малфой, мягко окутанный летней ночью, ярко сиял огнями. Несмотря на то, что бальный сезон был окончен еще в конце мая, а новый должен был начаться только в сентябре, сиятельный род Малфой давал прием. Но даже пущенный слух, что цель приема продемонстрировать всем новое бриллиантовое колье подаренное мужем Нарциссе Малфой, не мог скрыть истинной причины. Те немногие посвященные в тайны Министерства Магии и те, кто носил темную метку на своем предплечье, понимали: это всего лишь прикрытие истинного повода. Семейство Малфой праздновало неудачную попытку Темного Лорда воскреснуть. А то, что Лорд Судеб попытался обзавестись бренным телом, было неоспоримым фактом, как и то, что Гарри Поттер опять ему все испортил.

Я устало поправила прическу. Ненавижу приемы, а в последнее время в особенности приемы Малфоев. А все из-за того, что Драко возомнил, что влюблен в меня и не дает мне спокойно жить. Собственно поэтому я сейчас и стояла в самом дальнем и темном углу, прячась от всех, но в особенности от однокурсника.

Ох, не стоило мне соглашаться идти с ним на святочный бал. От воспоминания самого шикарного школьного мероприятия меня передернуло. Несмотря на то, что я прямым текстом сказала Драко, что он меня не интересует, этот хорек не отстает от меня, буквально не давая проходу. Правда, изредка отвлекаясь на Поттера с компанией. Жаль, их здесь нет.

— Скучаешь, Пенс?

Я даже не вздрогнула, услышав рядом тихий вкрадчивый голос. Только один человек мог подойти так, что я не услышала.

— Планирую, убийство с особой жестокостью, — мрачно отозвалась я, даже не оглянувшись на говорившего.

А что на него смотреть? Уж кого-кого, а Эдвина Паркинсона — наследника рода и моего кузена я знала, кажется, лучше, чем другие наши с ним родственники. Кроме разве что деда, действующего главы рода, тот знал о каждом члене своей семьи больше даже самих нас.

— Если тебе так докучает этот бледнолицый, — фыркнул он, особой любви к Драко, да и всему семейству Малфой, брат не испытывал, — позволь мне вызвать его на дуэль.

— И лишить меня удовольствия придушить его собственноручно? — ехидно уточнила я, продолжая цепко следить за окружением.

— Ох, прости меня моя дражайшая кузина, — в притворном раскаянье взмолился Эд, заставляя меня, наконец, улыбнуться, — я не знал что это месть иначе ни когда бы, не пал так низко предлагая тебе вступиться за твою честь.

Я на это лишь хмыкнула. Что-что, а месть в нашей семье считалось делом достойным и неприкосновенным.

— Я вас прощаю, о мой любимый брат.

Мы переглянулись и весело засмеялись.

— Ну, вот теперь ты выглядишь как моя любимая сестра, а не как ваш профессор Снейп.

— Вот спасибо тебе за превосходное сравнение.

Стоило мне ослабить бдительность, как рядом с нами оказался младший Малфой.

— Вот где ты, — улыбаясь, обратился он ко мне, полностью игнорируя Эдвина. — А я тебя везде ищу.

— Правда? — вяло отозвалась я, усиленно размышляя над тем как бы мне удрать от него.

— Конечно! — он даже кивнул для надежности. — Мисс Паркинсон позвольте, пригласить вас на танец.

— Боюсь, вам придется перенести ваш танец на другое мероприятие, — лучезарно улыбнулся Эдвин, — отец велел передать: мы уходим.

— Прямо сейчас? — с надеждой спросила я.

— Немедленно, — к нам подошла моя мама, недовольно глянула на Драко и перевела взгляд на нас, — вы заставляете Далию вас ждать. И не только ее.

— Она в порядке? — забеспокоился Эдвин.

Неудивительно, что он переживает. Далия Паркинсон, в девичестве Ларсон, приходится Эдвину мачехой (то есть второй женой моего дяди Германа), и на данный момент беременна. Мать самого Эда умерла, когда ему было чуть больше двух лет, от действия старого родового проклятия, которое она пыталась снять, выйдя замуж за дядю. Дядя женился на Далии, когда кузену было уже почти пятнадцать, и она почти сразу заменила ему родную мать. И как только умудрилась? Характер у брата тот еще (собственно, как и у всех в моем роду). Хотя может потому, что, несмотря на довольно молодой возраст, Далия не просто мастер некромантии, но и глава европейской гильдии мастеров смерти? Что ей пятнадцатилетний подросток по сравнению со своенравными мастерами смерти, которых она держит в ежовых рукавицах.

— Беременные никогда не бывают в порядке, поверь мне, — хмыкнул подошедший к нам мой отец.

— Не говори ерунды, Эван! — мама хмуро одернула отца, полностью проигнорировав стоящего рядом Драко. — И хватит болтать, нельзя заставлять Лорда ждать.

— Так мы уходим из-за мамы или деда? — насмешливо уточнил Эд, подав мне руку, и уверенно повел к каминам.

— Какая разница? — тихо шепнула я ему. — Главное мы наконец-то уходим отсюда. Я чувствую себя так, будто провела спарринг с дядей.

Брат понимающе улыбнулся и галантно пропустил меня первой к камину.

Стоило нам всем оказаться в нашем поместье, как появился Диди, домовик-управляющий.

— Лорд Паркинсон ожидает всех в малом кабинете, — с поклоном сообщил он.

— Спасибо, Диди, — кивнул дядя.

Малая гостиная, чаще всего использовалась семьей для обсуждения важных проблем, решение которых порой определяло будущее всей семьи или отдельных ее членов. Эта комната была второй по счету самой защищенной комнатой в доме, после источника Рода, что находится в подвалах особняка.

— Отлично, будем вершить судьбы мира, на ночь глядя, — хмыкнул брат, вновь подавая мне руку.

— Просто отец слишком любопытен, — улыбнулся папа, пропуская нас вперед, — чтобы уснуть, не выпытав из нас все сведенья, что удалось собрать у Малфоев.

— Мог бы с нами сходить, — проворчал Эд, — он как-никак глава рода и это его святая обязанность — светить лицом перед другими лордами.

— На это у него есть ты, — поддела его я.

— И он слишком стар для этого дерьма, — улыбнулся мне дед, появляясь в дверях малой гостиной.

Где и когда сиятельный Лорд Паркинсон (между прочим один из тех немногих старых лордов, кто пережил последнюю войну) услышал данное выражение неизвестно, но оно запало ему в душу, так сказать, и используется им с особым удовольствием.

— Фи, деда, — я скорчила презрительную мину, — такие слова не подходят сиятельному лорду, возглавляющему семью, принадлежащую к священным двадцати восьми.

— И для соблюдения этикета я тоже слишком стар, — улыбнулся он, пропуская меня к моему любимому креслу.

— Боюсь, Генри, вы переживете всех нас, — в притворном сожалении вздохнула мама, усаживаясь в одно из кресел и принимая бокал вина от тут же появившегося домовика.

— Мне бы твою уверенность, Эмма, — в тон ей отозвался дедушка, занимая кресло главы, стоящее так, что остальные сидячие места просматривались идеально.

— Хватит любезничать, — Далия уселась на диван рядом с мужем и сразу же закинула свои ноги ему на колени, — у меня отекли ноги, мышцы лица болят от необходимости улыбаться и мне завтра еще экзамены в гильдии принимать.

— Ты забыла добавить, что беременна, — улыбнулась ей мама.

— Забудешь тут, — проворчала девушка, — когда вы мне все время напоминаете.

— Давайте уже начнем, — предложила я, мыслями находясь далеко от дома.

Появилась Лакки, моя личная домовушка и, преданно глядя в глаза, протянула мне горячее какао. Взяв напиток, благодарно улыбнулась своей маленькой помощнице.

— Панси права, — дед устроился поудобней, обвел всех присутствующих строгим взглядом. — Эван, начнешь?

Папа вздохнул и скучающим голосом начал:

— Итак, мои дражайшие родственники, мы собрались здесь, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Не так давно на последнем туре Турнира Трех Волшебников произошла трагическая смерть студента и чемпиона Хогвартса Седрика Диггори.

— А я говорил, — хмуро отозвался дядя, — что проводить такое мероприятие после того, что случилось на чемпионате по квиддичу не дальновидно. Но этот придурок Крауч уперся как баран в новые ворота.

— Возможно, если бы Дамблдор не поддержал тебя, Крауч и не закусил удила, — задумчиво разглядывая на свет вино в своем бокале, подала голос мама. — И уступил в просьбе.

— Не думаю, — покачала головой Далия.

— Согласен, — дядя тяжело вздохнул. — Крауч слишком близко принял произошедшее на финале чемпионата. И отмену турнира посчитал слабостью. А, как нам всем известно, слабости он не терпит.

Все молча, согласились. Немного помолчав, папа продолжил:

— После проведенного расследования выяснилось следующее: когда Поттер и Диггори одновременно достигли центра лабиринта, мистер Поттер предложил победу мистеру Диггори. После некоторых споров Диггори согласился с ним и, коснувшись кубка, исчез. Оставшись один, мистер Поттер послал сигнал о помощи и его тут же забрал Билл Уизли, помогающий организаторам турнира. Тут-то и выяснилось, что мистер Диггори куда-то делся. Не могу не признать, Дамблдор довольно быстро отследил, где именно находится кубок. Тело Седрика Диггори было обнаружено на магловском кладбище на юге Англии. Помимо тела, были обнаружены следы приготовления к какому-то ритуалу. Исходя из того, что некоторые из наших «друзей» ощутили некое шевеление сами знаете чего, — он коснулся предплечья своей левой руки, — то можно предположить, что Темный Лорд планировал возродиться. Но у него не вышло. Почему он не использовал Седрика, непонятно.

Все присутствующие замолчали.

— Панси?

Я перевела скучающий взгляд на деда и улыбнулась, сразу поняв, что именно от меня хотят:

— Факт номер один: беспорядки на финале чемпионата и темная метка в небе — как их итог. Факт второй: кто-то подбросил имя Гарри Поттера в Кубок огня. Не просто кинул бумажку с именем, а сделал, так что кубок посчитал Поттера участником четвертой школы и за неимением других кандидатов выдал его имя. Факт третий: заклятье на кубке установили, а вот виновника не нашли. Факт четвертый: Поттер проходит все испытания без особого вреда для здоровья, кроме последнего. Факт пятый: из-за того что Поттер проявил хваленное гриффиндорское благородство, тщательно подготовленный ритуал провалился. Эдди выводы?

— Кто-то плодотворно готовил почву к возвращению Темного Лорда, — тут же отозвался брат, — и мистер Поттер должен был стать главным, так сказать ингредиентом. А Седрика не использовали, скорее всего, из-за нехватки времени. Ведь его нашли спустя каких-то двадцать минут. Не думаю, что за это время можно успеть провести ритуал.

— Смотря, какой ритуал планировался, — задумчиво произнесла Далия, — возможно, какую-то часть парня и прихватили с собой, про запас так сказать. И теперь просто выжидают время для повторного ритуала.

— Что будем делать? — тихо спросила мама, преданно глядя на деда.

Он вздохнул, потер лицо и медленно заговорил:

— В прошлой войне мы все поступили разумно, не связавшись ни с одной из сторон.

— Кроме моего так сказать «отца», — фыркнула я.

— Майкл всегда был слаб, дорогая, — мама слабо улыбнулась.

Я лишь раздраженно дернула плечом. У деда было три сына, и, как в русских сказках, третий оказался дурак. Он был помолвлен с моей мамой Эммой Гринграсс, но Беллатриса Лестрейндж задурила ему голову: убедила разорвать помолвку и вступить в ряды пожирателей. И собственно, что такого? Вот только оказалось что мама беременна мною. Для любой девушки из древнего чистокровного рода это был не просто позор, это была катастрофа. А учитывая отца моей мамы, меньшее, что ее ждало — это изгнание из рода. Она это понимала и никому не сказала о беременности кроме Лорда Паркинсона. Уж не знаю, чего ей стоило прийти к главе рода мужчины, что втоптал ее в грязь, унизил перед высшим светом, все рассказать и попросить о помощи. Но дед оценил силу воли, стальной характер и выдержку, все то, чего так не хватало его младшему сыну, и сделал выбор в пользу моей матери. Так моя мама вышла замуж за Эвана, среднего сына деда, мой дядя стал моим отцом, а отца выжгли с гобелена и изгнали из семьи. Так как от кого именно беременна моя мать тщательно скрывалось, то официальная версия его изгнания звучала, как «предательство интересов Рода». Вот такая вот история, как в тех магловских любовных романах, что просто обожает Далия. Кстати, Майк (даже в мыслях я не могу называть его отцом) прожил недолго, и погиб незадолго до падения самого Темного Лорда. Уже за реально предательство Рода и от руки деда. Он выдал место нахождение семьи брата деда. Все, кроме дедушки Арнольда, погибли.

— Его предательство, — мягко улыбнулся мне папа, — только подтверждает, что выбранная позиция была правильной.

— Ты погляди на него, — раздался глухой, раздраженный голос за моей спиной, — «правильная позиция»! Видал я эту позицию…

Дальше речь перешла на древненорвежский, судя по всему матерный. Я ухмыльнулась:

— Боюсь, Флоки с тобой не согласен. От слова совсем.

У каждого древнего рода есть так называемый «Дар от магии». Моим даром была способность видеть и говорить (а в некоторых случаях мое тело служило временным сосудом) с духами предков. Чаще родичи приходили только для того что бы помочь — советом или делом. Но некоторым нравилось со мной разговаривать просто так: рассказывать о временах, когда они жили, о роде, богах и современниках. Флоки был из таких. Жил он во времена крестовых походов (умудрился даже поучаствовать в одном из них, и куда только святая инквизиция смотрела?) и имеет миллион историй про воинов божиих. Кстати, официально его зовут Эдмонд Флоки Паркинсон, но он даже при жизни любил представляться по старой традиции викингов. И звучит это так: Флоки сын Торгнира из клана Паркинсон. И рожа у него при этом такая пафосная, что хочется смеяться.

— При всем моем к нему уважении, — папа вздохнул, — но смыслом жизни Флоки была война. А у меня проблем и без войны хватает.

— Но он прав, — подал голос дядя, — мы и так потеряли целую ветвь рода. Если начнется новый виток противостояния, нам не дадут остаться в стороне.

— Примем сторону Дамблдора? — насмешливо уточнила у него Делия. — Его союзники гибли как мухи в прошлой войне.

— Зато оставшиеся в живых не сели в Азкабан, — заметил Эдвин.

— Слышал бы вас основатель рода! — жалобно простонал над моим плечом Флоки. — Они что не понимают, что выбора нет?

— Флоки прав, — задумчиво протянула я, разглядывая чашку в своих руках, — участвовать в грядущей войне или нет — вопроса даже не стоит, как и выбор стороны.

— Но… — начала Делия, но ее тут, же перебил Эдвин.

— Панси права. Мы будем участвовать, по одной простой причине…

— Кровная месть, — глухо отозвался дядя.

— При современном подходе к «древним» традициям, — вздохнула я, — только в условиях войны мы сможем отомстить за смерть родичей, так как велит Кодекс рода.

— Слава Одину, — хмыкнул Флоки, — хоть кто-то в семье чтит наследие предков.

— Что ж, — подал голос, молчавший до сих пор, дед, — хотя бы за двух человек в этой комнате я совершенно спокоен. И прежде чем остальные начнут это оспаривать, подведу промежуточный итог. Итак, пока открытого противостояния нет, думаю нужно навести мосты с возможными союзниками. Панси?

— Попробую, — кивнула, прекрасно понимая, что именно от меня хочет глава рода, — но сам понимаешь, не могу, же я подойти к Поттеру и компании и сказать: «Хэй, а давайте дружить. Честное слово я на вашей стороне».

— Понимаю, — дедушка ободряюще улыбнулся, и повернулся к папе, — Эван думаю тебе пора возвращаться на работу.

Папа аж просиял. После того, как род оказался запятнан связью с Темным Лордом, отцу пришлось оставить работу в следственном отделе аврората. А он обожал ее — это была его стихия, смысл его жизни. И братца своего младшего он не любит еще больше чем я, за то, что отобрал возможность работать.

— А дальше посмотрим, — дед вздохнул, — что ж думаю пора отдыхать, время позднее.

Все тут же принялись желать спокойной ночи и выбираться из кабинета.

— Панси останься.

Голос деда догнал меня уже на пороге. Отлично, отдых мне только снится.

— Что-то случилось? — внимательно глядя мне в глаза, осведомился он, как только мы остались одни.

— Кроме того, что я не представляю, как избавиться от навязчивого внимания Драко Малфоя?

— Панси, милая, я знаю тебя с младенчества и с уверенностью могу сказать, что наследник Малфой — не та проблема, что беспокоит тебя.

После предательства собственного сына, дед с особым рвением изучает свою семью. Иногда мне начинает казаться, что он не гнушается легеменцией.

— Грегори Гойл — он моя самая большая проблема. И я не буду обсуждать ЭТУ проблему ни с тобой ни с кем-то из семьи. — И прежде чем он открыл рот, что бы возразить я продолжила. — Не стоит. Правда я сама разберусь, раз имела глупость пообещать тете Марго приглядывать за ее непутевым сыном.

— Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью.

— Я знаю, — подойдя к нему, обняла, уткнувшись в плечо, — спасибо.

Дед лишь обнял в ответ.

— Иди, отдыхай, — он отстранился. — Приятных снов, милая.

— И вам, о сиятельный лорд, — весело отозвалась я, вызывая тихий смех родственника.

Поднявшись в комнату, первым делом избавилась от осточертевшего бального платья. Хорошо хоть корсеты ушли в прошлое. Погрузившись в горячую ванну, я, наконец, расслабилась. И мои мысли снова вернулись к Гойлу.

Так уж сложилось, что моя мама очень тесно дружила с Марго Гойл, мамой Грегори. И в детстве, лет до семи, я много времени проводила с ним. Можно сказать, что мы были лучшими друзьями. А потом Марго упала с лестницы, получив множественные переломы. И вроде бы что такого? Магам вылечить перелом проще простого. Но не в ее случае. Что-то пошло не так, и молодая девушка оказалась прикована к инвалидной коляске. Многие сочувствовали Эрику Гойлу, такая трагедия! Но не мама. Мама была в ярости и тот последний раз, когда мы были в их доме, она обвиняла его в том, что случилось с ее подругой. После этого он запретил нам появляться в его доме, а Грегу общаться со мной. А через пару месяцев не пустил на кладбище проститься, с наложившей на себя руки, Марго. Не способная двигаться, ушедшая в депрессию, с потухшими глазами, безучастная ко всему — такой я ее запомнила в нашу последнюю встречу, и тогда же поддавшись какому-то непонятному порыву, пообещала ей приглядеть за Грегом.

С тех пор я несу эту ношу. Эрик сделал все, чтобы его сын не общался со мной, он же навязал недодружбу с Драко. Стало чуть легче, когда мы пошли в школу. Черт, да я на Слизерин пошла только ради того, чтобы было проще наблюдать и предотвращать вред моему, так сказать, подопечному. Сколько мне стоило приложить усилий, чтобы этот идиот не поперся вместе с Малфоем после отбоя предупреждать профессоров о том, что Поттер понесет дракона на крышу! Но оно того стоило, не думаю что отработка в Запретном лесу ночью полезна для организма. И таких случаев наберется прилично.

Сейчас же меня тревожило то, что с момента возвращения из Хогвартса домой я ни на одном из летних обязательных мероприятий не видела не только самого Грега, но и его отца. И вроде бы, что в этом такого? Ну, решили они отдохнуть где-то за границей, к примеру, вот и не появляются в светском обществе все лето. Подумаешь. Но где-то внутри с каждым днем росла уверенность, что что-то случилось. Что-то плохое. И проверить, так это или нет, я не могла. Совы возвращались вместе с письмами, а допрос Кребба с Малфоем ничего не дал. Последней надеждой на встречу было завтрашнее празднование дня рождения Астории Гринграсс, куда меня все-таки пригласили, несмотря на довольно прохладные отношения матери с бывшей родней. А вот бить тревогу начну, если через три дня парень не появится в Хогвартс-экспрессе. Приняв такое решение, я с чистой совестью отправилась спать. Завтра меня ждал очередной раунд увлекательной игры под названием «Отвяжись от Малфоя».

День не задался с утра. Во-первых, я проспала и поэтому завтракала в гордом одиночестве. Не то что бы в семье строго придерживались определенного времени приема пищи, но на каникулах я старалась не пропускать общих завтраков и ужинов. В это время семья собиралась в малой столовой, и чаще всего это было единственное время в доме когда семья присутствовала в полном составе. Обед каждый проводил, так как хотел. Еще был традиционный пятичасовой чай, но его я чаще проводила с мамой и Далией, иногда к нам присоединялись кто-то из их знакомых, и тогда легкое время препровождение превращалось в ад.

Во-вторых, из-за позднего завтрака пропустила спарринг с дядей. Что я с легкостью посчитала плохим знаком. Герман увлекается единоборствами и привлек к своей увлеченности меня. Помню, как в четыре года я забрела в тренировочный зал и просто застыла, зачарованно наблюдая, как он с легкостью управляет посохом, нанося удары невидимому противнику. Закончив тренировку, дядя очень удивился, когда к нему подлетела (буквально, у меня тогда на эмоциях магический выброс случился, и я парила над землей) племянница, одетая в розовое, пышное нечто именуемое мамой как «Приличный наряд для маленькой леди» и принялась просить научить делать так же. Надо сказать, Эдвин не особо любил подобные занятия, ему больше по душе возиться с бумагами, разбирать бухгалтерию, в общем, заниматься делами рода, что несказанно радует деда. А вот мне понравилось, и дядя нарадоваться не может, что хоть кто-то из семьи разделяет его увлечение. Мама до сих пор сетует, что это именно он испортил ее девочку, так как настоящей Леди из меня так и не вышло. И пропустить тренировку с дядей, когда я вот-вот отправлюсь в школу и снова не смогу проводить время с ним, это совсем печально. Нет, я, конечно, занимаюсь и в школе в одном из пустых классов, чтобы не растерять навыки, но это не то, совсем не то.

В-третьих, Эдвин лучезарно улыбаясь сообщил, что на день рождение мисс Астории я пойду одна. У него, понимаете, дела в городе. Знаю я его дела — голубоглазые такие, блондинистые, откликающиеся на имя Меделин. Он, кстати считает, что о ней никто из семьи не знает. Наивный мальчик. С этой девушкой он познакомился два года назад, когда он с друзьями по Дурмстрангу (все наследники нашей семьи учатся именно там, такая вот традиция, в этом году он оканчивает школу) был во французской школе на каком-то семинаре. Лин — англичанка, учится на седьмом курсе Шармбатона, отличница, родом из довольно богатой, но магловской семьи. Она третий, довольно поздний ребенок (ее старшие братья уже имеют свои семьи) и на каникулах подрабатывает продавщицей в магловском книжном магазине. Все это мы с дедом узнали первыми и почти одновременно, у деда все-таки опыта по разведыванию информации больше, но и я не отстаю. И вот уже почти два года мы все дружно изображаем слепых, не замечающих ничего вокруг. Так что шпион из кузена такой себе.

В-четвертых, мне пришлось вытерпеть пытку под названием «Превращение в леди». У мамы, в отличие от меня, было хорошее настроение и ее было не остановить. Я еле отбилась от «миленького платьица», облачившись в которое я стала похожа на торт. Слишком много рюшечек, оборочек и прочей фигни. Да еще и тошнотворного розового цвета. Мама смеялась надо мною так громко, что вскоре посмотреть на причину столь громкого веселья собралась все присутствующие члены семьи. Это хорошего настроения мне, естественно, не добавило. В конце концов, мы сошлись на светло-сером платье простого кроя. В черное мне категорически запретили обряжаться. А жаль, как раз бы соответствовало настроению.

И, наконец-то, в-пятых, стоило мне оказаться в доме Гринграссов и отойти от именинницы пару шагов, как ко мне пристал Драко. И вот спустя уже час (кто-то решил, что фуршет намного лучше традиционного сидения за столом) я вынуждена слушать его треп по поводу и без. И, что самое ужасное, улизнуть никак не получалось — он следовал за мною по пятам. Хорошо хоть от танцев отговорилась якобы подвернутой ногой.

Мысленно придумывая все возможные способы особо жестокого убийства, я осматривала зал. Народ праздно шатался по помещению, кто-то разговаривал, кто-то танцевал, кто-то просто подпирал стену. Вдруг у входа в зал образовалось какое-то движение, привлекая мое внимание. Я замерла, разглядев в вошедшем Грегори Гойла. Но отчего-то вместо облегчения мое сердце предательски сжалось. Парень, поздравив Асторию, внимательно оглядывал зал, похоже, ища кого-то конкретного.

— Это что Гойл? — отчего-то хриплым голосом поинтересовалась я у Малфоя, перебивая его нескончаемый монолог.

— А? — парень обернулся в указываемую мной сторону. — Ну да, это он. Интересно, где он все лето был?

— Сейчас узнаем, — тихо пробормотала я, наблюдая, как Гойл уверенным шагом направляется к нам.

— Доброго дня, — поздоровался Грегори, подойдя к нам, — мисс Паркинсон вы выглядите просто великолепно, вам очень к лицу это платье.

Говоря все это он, внимательно разглядывая только меня, игнорируя присутствие Малфоя. И это был кто угодно, но не Грегори Гойл. Не тот парень, которого я знала. В этом новом Гойле все было не так: прямая спина, интонация, с которой он говорил, цепкий внимательный взгляд, движения, чувство уверенности в себе.

— Благодарю за комплемент, — осторожно начала я. — Рада видеть вас в добром здравии, мистер Гойл.

Тут вновь заиграла музыка, пары начали выходить на танцпол.

— Позвольте пригласить вас на танец, — он протянул мне руку, выжидательно глядя в глаза.

И я, как завороженная этим взглядом, аккуратно вложила свою ладонь в его.

— С удовольствием, — через силу выдавила, игнорируя возмущенный возглас Малфоя.

Не вполне понимая почему вообще согласилась, я пошла за ним. Что-то было в этом человеке. Что-то что я не могу объяснить, как будто я знаю его. Именно его, а не того чью внешность вижу. От подобного диссонанса заныли виски.

Парень уверенно закружил меня в танце и тихо зашептал, хотя нас вряд ли кто-то мог подслушать:

— Нам надо поговорить.

— На предмет, куда ты дел моего друга?

На саркастический вопрос, мой партнер вдруг тепло улыбнулся:

— Я был уверен, что тебя обмануть не получится. Мне нужно многое с тобой обговорить, не только исчезновение того Грегори, которого ты знала.

Мой мозг тут же зацепился за последнюю фразу.

— «Тот, кого я знала», — задумчиво произнесла я, обдумывая варианты.

А их не так много если честно: или оборотка, или путешественник во времени, или по мирам. То, что существуют другие версии нашего мира находящиеся как бы параллельно (да, да пресловутые параллельные миры) в моем роду знали еще с тех времен, когда маги в битвах полагались больше на добрую сталь, чем на колдовство. У некоторых членов рода был даже дар путешественника по мирам с прекрасным названием «Глаз Хеймдалля⁽¹⁾». Последним обладателем этого дара — был дедушка Арнольд. Собственно потеряв всю свою семью, он, простившись с оставшимися ее членами, ушел в путешествие по другим мирам. Для всех остальных он умер в том нападении.

— До путешествий по мирам уже дошла в своих рассуждениях? — тихо поинтересовался мой собеседник.

— Думаю эта не та тема, которую стоит тут обсуждать, — встряхнув головой, отозвалась я, мысленно отмечая, что он явно хорошо меня знает. — Соблаговолите ли проследовать в место, где нам будет удобней обсудить все вопросы?

— Почту за честь, — он остановился посреди танцпола, коротко кивнув мне.

— Что ж, проследуйте за мной, — не зря я плакала в свое время над этикетом, мама может мной гордится.

Я уже было решила направиться на выход, как на глаза мне попалась именинница. Девушка стояла в самом дальнем углу в гордом одиночестве. Всем видом показывая желание оказаться где-то в другом месте. Так уж сложилось, что Астория в своей семье была неким изгоем. Она не унаследовала красоты матери, ее не интересовала светская жизнь в отличие от сестры, несмотря на острый ум, отец не принимал ее в серьез. Она как-то обмолвилась, что он ждал сына, наследника, а родилась она и уже этим огорчила его. Девушка всегда была предоставлена сама себе. Нет, ей дали приличествующее положению образование, не ограничивали в карманных деньгах, но почти не любили. И она платила им тем же.

Не задумываясь, я резко сменила курс, направившись к ней.

— Тори, любимая моя кузина, от чего же ты так задумчива?

— Просчитываю варианты усовершенствования Авады, — не задумываясь, выдала кузина, немного помолчала и добавила, — хотелось бы бить по площадям.

Надо признать, что задумайся она всерьез об этом, я бы поставила все свое наследство (а оно приличное), что у нее все бы получилось. Зря она не выбрала Рейвенкло.

— Ого, да ты сегодня в ударе, — присвистнула я, — что ж думаю, я вовремя собралась на выход. Не хотелось бы стать жертвой твоей скуки и исследовательского азарта.

— Уже уходишь? — печально вздохнула кузина.

— Появилось срочное дело.

— Это как-то связано, — она чуть наклонилась ко мне и понизила голос, — с Малфоем или Гойлом?

Бросила взгляд на стоящего чуть в стороне и тактично смотрящего куда-то в окно Гойла, и, не подумав, ляпнула:

— Боюсь, что в обоих. И не надо смеяться!

Я раздраженно дернула плечом, глядя на веселящуюся кузину.

— Прости, просто Панси Паркинсон и любовный треугольник это странно.

— Только попробуй такое при своей сестре сказать! — ужаснулась я.

Представив, какие слухи пойдут по школе, меня передернуло. Вот только такого счастья мне и не хватает.

— Прости, но мне до ужаса захотелось посмотреть на твое лицо, — чего-чего, а раскаяния в ее голосе не было и на грамм, — и не надо на меня так смотреть. Когда мне скучно, в голову лезут странные мысли.

— Ага, как площадная Авада? — фыркнула я. — Вообще-то я подошла отдать тебе свой подарок, и теперь даже не знаю, а стоит ли?

Я сделала вид, что всерьез задумалась над этим. Так-то дарить подарок прямо в руки не принято. И тот подарок, что я выбирала с мамой, как бы от всего рода, был отдан по приходу домовику, который отправил его в специальную комнату, где его проверят на предмет опасности. В этом был смысл с учетом распрей и личных неприязней. А еще у некоторых было жуткое чувство юмора. Но у нас с Тори были довольно близкие отношения, что позволяло игнорировать некоторые правила.

— Эй! Даже не думай, у меня и так будет цела куча не нужных лично мне вещей.

— А ты уверенна, что подарю что-то нужное?

— Ты всегда даришь, что-то личное. То, с чем я потом не могу расстаться.

— Это ты мистера Блестяшку имеешь в виду? — рассмеялась я.

Мистер Блестяшка — обычная магловская игрушка в виде рыбки, среднего размера, обшитая блестками. Я лично выбирала ее с дедом в одном из магазинов Лондона. И четырехлетней Тори эта рыба так понравилась, что отобрать «мерзкую магловскую игрушку» не смог никто. При попытке что-то сделать с игрушкой, кузина выдавала такую истерику, иногда сопровождающуюся магическими выбросами убойной силы, что родственники махнули рукой. Правда, меня невзлюбили еще больше, но мне, если честно все равно. А еще я точно знаю — отправляясь, каждый год в школу, она везет его с собой. И не только потому, что боится, что мама сожжет его на ритуальном костре, а еще и потому, что не может без него уснуть.

— В том числе, — при воспоминании любимого Блестяшкина, на лице кузины расцвела улыбка. — Так что давай дари быстрее свой подарок, пока мама нам не помешала.

— Ладно, уговорила, — я сделала вид что, сдалась, — но это только потому, что ты моя любимая кузина. С днем рождения.

Я вытащила из сумочки плоскую бархатную коробку. Девушка тут же выхватила ее у меня из рук и раскрыла.

— Какая прелесть, — выдохнула она, вынимая на свет серебряный браслет.

К браслету я подобрала и несколько подвесок: одна в виде рыбки, чешуя которой была покрыта переливающейся на солнце эмалью; вторая представляла миниатюрный герб слизерина; третья в виде раскрытой книги.

— Я посчитала, что из плюшевых рыб ты уже выросла.

— Это артефакт? — поинтересовалась Астория, с интересом разглядывая подвески.

— Нет, — честно призналась я, — это больше памятная вещь, глянешь на нее и вспомнишь свою старшую любимую кузину. Хотя снять его с себя сможешь только ты.

— Спасибо Панси, — девушка крепко обняла меня, — это самый лучший подарок.

— Рада слышать. Что ж мне пора идти. Встретимся в поезде?

— Конечно, — Тори улыбнулась, — пока.

Попрощавшись, я вернулась к терпеливо ждущему меня парню, около которого стоял Драко Малфой. И они явно спорили. Точнее спорил Малфой и, судя по красным пятнам на лице, спор был не в его пользу. Гойл же стоял с невозмутимым лицом.

— Я готова, идем?

— Куда это вы? — тут же встрепенулся Малфой.

— Думаю, тебя это не касается Малфой, — холодно ответил ему Гойл.

— Я не тебя спрашивал, — тут же повернулся к нему парень.

— Боюсь, мой ответ будет тем же, — устало ответила я, кожей ощущая как в нашу сторону смотрят все больше народу. — Мы с тобой не настолько в близких отношениях, что бы я отчитывалась, куда и с кем я хожу.

— Но Панси…

— Драко, давай не сейчас. У меня нет ни сил, ни желания с тобой спорить. Тем более на празднике моей любимой кузины. Увидимся в школе.

— Как скажешь, — обиженно фыркнул он и резко развернувшись, отправился в сторону Дафны Гринграсс.

Подавив желание бежать, чтобы успеть убраться с этого праздника жизни как можно быстрее, я уверенным шагом направилась к камину. Хватит с меня.

— Дырявый котел, — я кинула горсть пороха себе под ноги и зажмурилась.

Ненавижу путешествия каминной сетью. Если честно вообще любой магический способ перемещения. Складывается такое ощущение, что их все придумал какой-то мазохист, по-другому и не скажешь. Вывалившись из камина, я тут же отошла в сторону, освобождая место для Гойла. Парень, в отличие от меня, вышел из камина с достоинством лорда. Мне не завидно, честное слово. Я, молча, достала из кармана палочку и принялась трансфигурировать платье, так как место, которое я выбрала, находится в людном магловском месте.

— Идем, — я окинула парня взглядом, и решив что его внешний вид сойдет и так — только мантию сними.

Выйдя из бара я, молча, повела его в мой любимый парк. Гайд-парк — одно из самых красивых и популярнейших мест в Лондоне. Сюда дедушка водил нас с Эдвином, каждые летние выходные. С этим местом связаны одни из самых теплых, радостных воспоминаний детства. Опустившись на одну из скамеек, чуть в стороне от двух пожилых джентльменов, играющих в шахматы, я начала первой:

— Внимательно тебя слушаю.

Он, молча, посмотрел в сторону, явно не зная с чего начать.

— Знаешь, я никогда не умел сообщать подобные вещи, но… — он запнулся, медленно выдохнул и продолжил, — тот Грегори Гойл, что ты знала… его больше нет… твой друг умер.

Мир качнулся. Я судорожно ухватилась за края скамейки, боясь упасть. В голове метались сотни тысяч мыслей, но ярче всего одна «Этого не может быть». Просто не может быть! Но сидящий рядом со мной человек доказывал обратное.

— Я знаю, ты можешь подумать, что это дурная шутка, — парень понял мое молчание по-своему, — и я бы очень хотел, что бы так и было. Но…

— Ты знаешь, как это случилось? — перебила я, глядя перед собой.

— Его убил отец, еще в начале каникул. Напился с горя, что Темный Лорд не воскрес и…

— Выместил злость и разочарование на сыне, — прошептала я.

Он, молча, кивнул. Грегори — тихий, забитый отцом, отчаянно стремящийся получить от него похвалу, но, что бы он ни делал, Гойл-старший оставался недоволен. Смерть от руки жестокого родителя в юном возрасте — закономерный исход, как бы это ужасно не звучало. И я подозревала, что когда-нибудь он повторит судьбу своей матери.

— Говорят, к таким новостям нужно готовить, — голос моего собеседника вывел меня из задумчивости, — но я точно знаю, что к подобным новостям невозможно подготовиться.

— С моей стороны это прозвучит ужасно, — меня пробил озноб, — но где-то в глубине души я всегда знала, что этим все закончится. Он был слишком похож на мать.

— Не вини себя, — он аккуратно накрыл мою ладонь, все еще судорожно сжимающие скамейку, своей, — ему никто не мог помочь. Просто поверь мне.

Не вини себя! Как я могу не чувствовать вины, когда я не сдержала обещания? Я должна была сделать хоть что-то! Что-то большее, чем посылать письма и выискивать его на приемах. «И что бы ты сделала? Как остановила его отца?» — тихо шепнул внутренний голос.

— Вернемся к более насущному вопросу, — я повернулась всем корпусом к собеседнику, отгоняя от себя все гнетущие мысли, об этом я подумаю одна в своей комнате — если Грег умер, ты кто такой?

— Хороший вопрос, — он тяжело вздохнул, взъерошив отросшие волосы, — я Грегори Гойл. Только не с этой земли. С другой. И я тоже умер. Авада в грудь.

Он невесело хмыкнул, неосознанно потер место куда попало заклятье.

— И знаешь, что самое обидное? Не успел я провалиться в спасительную темноту и подумать, что, наконец, отмучался. Как прихожу в себя, от жуткой головной боли на полу семейного поместья, — он вскочил на ноги и начал нервно ходить взад-вперед, — которое я лично сжег адским пламенем три года назад вместе с папашей! Да еще и сам папаша рядом стоит бледный, с трясущимися руками, но живее всех живых! Я первым делом подумал, что ад существует. Тот самый магловский, которым тебя однажды в шутку Грейнджер пугала.

На этом моменте он споткнулся, чуть не упав.

— Не тебя, ты не она. — Он потер лицо руками, медленно опустился на сиденье скамейки.

— Подведем итог твоего довольно эмоционального монолога, — чуть помолчав, взяла слово я. — Итак, ты жил в другом мире, тебя убили и ты оказался здесь, в теле своего двойника этого мира и тоже только что отошедшего в мир иной.

Он отрешенно кивнул, глядя на озеро. А я задумалась. Со стороны наш разговор выглядит как бред. Но я-то точно знаю, что все это правда, хотя бы та часть про другой мир. А вот перенос души — что-то новенькое. Но не думаю что это уникальный случай, даже если об этом нет никаких общедоступных данных.

— Если рассуждать логически, вы оба умираете, скорее всего, в один и тот же момент. Ваши души встречаются где-то в междумирье. К примеру, в том же чистилище. И не смотри на меня так, да я знакома с религиозными верованиями простых людей. — Я помолчала, собираясь с мыслями, и продолжила. — Вот только ты умер окончательно, это только Поттер после авады выжить в состоянии, а вот наш Грег не умер. С ним, скорее всего случилось то, что маглы называют клинической смертью. Затем с его телом происходит что-то, что заставляет организм, вновь заработать, например круцио. Исходя из этого, душа обязана была вернуться в тело.

— Но почему тогда моя душа, а не законного владельца тела?

— Притянулась более сильная душа, желающая жить? — предложила первое, что пришло мне в голову.

— А он не хотел?

— Возможно меньше чем ты, — я вздохнула, — это все равно теория более или менее приближенная к реальности. Лучше скажи, почему ты решил мне обо всем рассказать?

— Мне достались кое-какие воспоминания от предшественника. Он не обращал внимания на твое поведение. Но для меня как для стороннего наблюдателя не скрылось, то, что ты присматривала за ним. Видела, каким он был. Я подумал, что ты все равно поймешь. И, собственно, не ошибся. Но это только одна из причин. Мне тяжело ориентироваться в этом мире. Мой мир в сравнении с этим — как отражение чего-то хорошего в кривом зеркале. Они похожи только до нашего второго курса и то некоторые детали отличаются, а дальше все превращается в ад. И там ближе тебя у меня никого не осталось. Ты помогла мне выжить и не сойти с ума, остаться человеком. Мне было двадцать на момент смерти, и последние пять лет это были непрекращающиеся бои, в которых я терял друзей и соратников. За два дня до смерти я потерял тебя, а сам умер, закрыв собою Гермиону. Вот такой я «герой».

— Мне нужно выпить, — я вдруг поняла, что еще немного и у меня случится банальная женская истерика, на фоне всего произошедшего.

— Не рановато ли? — он с сомнением посмотрел на меня.

— Ты про возраст или время суток? — уточнила я, роясь в сумке в поисках успокоительного.

— Глядя на тебя, даже не знаю.

— Шутник, — хмыкнула я, наконец, найдя флакон.

Зажмурившись, залпом выпила содержимое, и мир тут же заиграл радужными красками. Подкрадывающаяся истерика отступила, но не ушла, обещая к вечеру вернуться.

— Кстати, а отец-то твой где?

— Сбежал, — пожал плечами Грег, — после того как я сломал ему нос. Какой план?

— Ты у меня спрашиваешь? — удивилась я.

— Больше не у кого.

— Отправимся в школу и будем готовиться к войне, а там посмотрим.

— И тут война, — он тяжело вздохнул.

— Предъяви претензии местному Поттеру, за то, что он в свое время не добил Лорда.

— Что ж, — он поднялся на ноги, протягивая мне руку, — моя леди позвольте быть вашей тенью.

— Позволю быть моим другом, — улыбнулась я, поднимаясь на ноги, — позволите пригласить вас на ужин?

— Почту за честь.

---

1) Хеймдалль — сын Одина, страж радужного моста «Биврест», предвидящий будущее

Вернуться к тексту

Дома царило легкое оживление, которое бывает каждый раз перед новым учебным годом. Но в этом году начало сентября означало не только то, что я, Эдвин и Далия в очередной раз отправимся на учебу (последняя преподает основы темных искусств в Дурмстранге и высшую некромантию в школе при гильдии некромантов, которая находится в Праге), но и возвращением отца на службу. Учитывая то, что дядя отправится в Европу вместе с женой, а мама еще с прошлого года возобновила работу колдомедиком в Мунго, дед большую часть времени будет предоставлен сам себе, поэтому все они сейчас весело переговариваясь, курсировали из одной комнаты в другую.

Наше появление вызвало всеобщий восторг, особенно радовалась мама, и, ясное дело, не моему возращению. Гойл был осмотрен, расспрошен и обильно полит слезами. Парень вежливо улыбался, отвечал на вопросы, но чувствовалось, что ему не комфортно. Услышав объявление домовика-управляющего, о том, что ужин подан, не одна я испытала облегчение.

Сам ужин в моей семье это чаще всего небольшой локальный хаос. Члены семьи успевают соскучиться друг по другу за день, а это значит, что каждый пытается рассказать, как провел день. И то, что сегодня у нас гость, не особо кого-то смутило. Даже маму — главную поборницу соблюдения этикета в нашей семье. Ужин плавно переходил к десерту, когда в столовой появилась новая гостья, которую могла видеть только я.

— Твою мать!

Я вскочила на ноги, попутно перевернув стул, с ужасом опознав в гостье Марго Гойл. И нет, я испугалась не того, что ко мне (а к кому же спрашивается еще?) пришел кто-то давно мертвый, все-таки опыт общения с умершими предками у меня большой. Иногда мне даже кажется, что я чаще общаюсь с мертвыми родственниками, чем с живыми. Нет, меня напугало то, что ко мне пришел кто-то, кто не относится к моему роду.

— Панси, что-то случилось? — обеспокоенно спросила мама.

Но я была не в состоянии ей ответить. Марго, увидев меня, медленно двинулась в мою сторону, я же наоборот попятилась, совсем забыв, что сзади лежит уроненный мною же стул. И, естественно, запнувшись об него, больно грохнулась на пятую точку, чем еще больше перепугала родных.

— Не бойся, я не причиню тебе зла. — Все окружающие меня звуки отошли на второй план, сейчас я четко различала лишь тихий голос Марго. — Панси Ингрид Паркинсон, я Марго Гойл, урожденная Аббот, освобождаю тебя от данного тобой обещания. Между нами нет долгов.

Сказав последнюю фразу, силуэт женщины поплыл, как туман от дуновения ветра. Миг, и я снова ощущаю реальность, в которой вокруг меня столпились все мои родственники.

— Милая, все хорошо? — мама испуганно заглядывает мне в глаза.

— Все плохо, — хрипло ответила я. — Больше я не «Голос Рода».

На мгновение повисла тишина, а потом поднялся шум. Каждый из присутствующих пытался что-то у меня спросить. Бедлам утихомирил дед.

— Тихо всем! Милая объясни, пожалуйста, что именно ты имела в виду?

Я вздохнула, и устало спросила:

— Загадка: видит и говорит с мертвыми, но не "Голос Рода"?

— Твою мать, — медленно протянул дед, повторяя мои слова, первым догадавшись, в чем подвох.

— А для тех, кто не в курсе заморочек чужого до недавних пор рода? — проворчала Далия.

— Она «Голос Хель⁽¹⁾», — за деда ответил Гойл, помогая мне подняться на ноги.

— Можно подумать, что все стало понятно, — с сарказмом отозвалась Далия, — после такого емкого и, главное, понятного объяснения.

— «Голос Хель» старый родовой дар, — задумчиво глядя перед собой, отозвался дед, — он похож на «Голос Рода». Так же являются умершие, и видит их так же только тот, у кого дар. Вот только приходят не только те, кто кровно относились когда-либо к роду, а любой умерший маг.

— То есть, любой мертвый маг может придти к нашей Панси и что-то у нее попросить?

— Нет, — я покачала головой, — это работает сложнее. Ко мне может прийти только живший в Британии маг. И его просьба должна отвечать определенным критериям. Например, выполнение просьбы покойного не должно нанести вред моей семье или лично мне.

— А почему тогда все плохо? — не унималась Далия.

— Одно дело, когда к тебе приходят родственники, — пробурчала я, — пусть мертвые и местами занудные, и совсем другое, когда незнакомые тебе мертвые люди просят передать сообщение, занимая твое тело.

— Но ты ведь можешь и отказать? — обеспокоенно поинтересовалась мама.

— Тем, кого кому Хель позволила обратиться к родственникам через меня? — я скептически фыркнула.

— Согласна, отказывать в просьбе Вечной Невесте, — поддержала меня Далия, — как-то опрометчиво.

— Ну, могло быть и хуже, — уверенно подал голос папа, — это на много лучше чем «Сердце Валькирии⁽²⁾» или «Глаза Хеймдалля».

Тут он прав, лучше «Голос Хель», чем «Глаза Хеймдалля». Кстати с этими «глазами» есть один момент: в роду есть два дара с таким, ну почти таким названием. Один дар — это тот, что у дедушки Арнольда иные миры все, что с ними связанно — имеет название «Глаз Хеймдалля». А вот когда глаз в названии становится два (как бы бредово это не звучало) — то это второй дар, завязанный на предвидение будущего. И вот он намного хуже первого, так как чаще всего его обладатель в конце концов сходит с ума. Так что папа прав, все не так плохо, как могло бы быть.

— Я, пожалуй, пойду, — внезапно подал голос Грег, посмотрел на меня и добавил, — думаю тебе нужно отдохнуть.

— Ты прав, день выдался насыщенный. Я провожу до камина.

И прежде чем родственники успели вспомнить, что вообще-то Гойл не должен был знать подробностей о нашем наследии, я вывела его из столовой.

— Чуть не влип, — тихо проговорил парень, стоило нам оказаться за дверями.

— Ты про допрос с пристрастием или про то, что неожиданно узнал о дарах чужого рода? — устало спросила я.

— И о том, и о другом.

В молчании мы дошли до каминного зала.

— До завтра?

— Да конечно, — я кивнула, — увидимся на платформе.

Грегори потянулся за летучим порохом, но на полпути передумал. Резко повернувшись ко мне, он обнял меня за плечи.

— Спасибо тебе, — тихо прошептал он, уткнувшись носом мне в плечо, — за то, что ты есть. За то, что согласилась быть моим другом. И прости, что вот так свалился как снег на голову. Доброй ночи.

— И тебе доброй ночи, — это все что я смогла ему ответить.

Зеленое пламя взметнулось, поглощая фигуру Гойла, а я почувствовала, что мои силы на исходе.

— Так-так, — веселый голос брата заставил меня вздрогнуть, — мне уже стоит волноваться, что у моей дорогой сестры появился ухажер?

— «Ухажер»? Серьезно? — я закатила глаза, добавив в голос сарказм. — Боже, ты что ровесник деда? Откуда только слово-то такое узнал?

— Я серьезен как никогда, — он подошел ближе, внимательно окинул меня взглядом и обеспокоенно спросил, — все хорошо?

— Да все отлично, — мне удалось даже выдавить что-то напоминающее улыбку, — просто устала. День выдался сложный, еще завтра в школу возвращаться. Снова в серпентарий. Да еще надо как-то наладить отношения с Поттером и компанией. Плюс ко всему меня еще и старостой сделали. Скорее бы ты уже школу закончил.

— Да ты права, дед слишком много на тебя взвалил. Иногда мне кажется, что это тебе он планирует передать титул Лорда, точнее Леди, и я не то что бы против этого, — доверительно сообщил мне Эдвин.

— Пожалуйста, скажи, что ты пошутил! — меня аж передернуло от открывшейся перспективы.

— Он шутит, — к нам подошел дед, — согласен чувство юмора у наследника оставляет желать лучшего.

— Отлично, кто еще там под дверями подслушивает?

— Больше никто, я всех разогнал по комнатам. Лорд я или нет? — дедушка улыбнулся и весело подмигнул мне.

— Отлично, будут ценные указания или я могу пойти спать? — устало уточнила я.

Вот лекция в исполнении любимого дедушки мне только и не хватало. Нет, в любой другой день я была бы очень даже не против поговорить с ним, но определенно не сегодня.

— Думаю, что ты сейчас не в состоянии слушать стариковское брюзжание, — проницательно заметил он, — так что отпускаю тебя отдыхать.

— Спасибо, — благодарно отозвалась я, крепко обнимая родственника, — спокойной ночи.

— И тебе, — хором отозвались дед с внуком.

Оказавшись наконец-то в своей комнате, я заперла дверь и активировала рунную защиту, которая стоит на каждой комнате в доме. Для личных комнат имеется индивидуальный активатор известный только хозяину помещения и активируется по мере необходимости. Снять защиту может, естественно, хозяин или Лорд, как глава семьи. И это очень удобно, когда хочешь побыть в одиночестве, а любящие родственники этого не понимают. И защита заключается не только в форме некоего замка на двери, если одновременно активировать все рунные цепочки, наложенные на комнаты, то дом может пережить прямое попадание магловского боевого снаряда (что было проверенно во времена Второй мировой) без особого вреда. Разработал ее мой несколько раз пра- дедушка и назвал все это «Милость

Фрейи⁽³⁾». Так что, кое-как стянув с себя платье, я рухнула на кровать, уткнулась лицом в подушку и в голос разрыдалась, выплескивая весь стресс этого дня и не боясь, что мама придет выяснять, что же меня так расстроило.

* * *

Утро я встретила опухшей и с больной головой, так как прорыдала довольно долго. Зато, увидев себя в зеркале и слегка испугавшись, я довольно быстро отошла ото сна. Приведя себя в порядок и проверив сумку с необходимыми в поезде вещами (хорошо хоть чемодан собрала заранее), глянула на часы, показывающее девять утра, отправилась на завтрак.

В столовой обнаружился только дед. Он восседал во главе стола, поглощая кофе и читая магловскую газету. В отличии от многих чистокровных дед не скрывал свою заинтересованность миром обычных людей. А так как он ко всему подходит ответственно, то не удивительно, что рассмотрев и изучив обычный мир, он пришел от него в восторг и, как только занял место отца, принялся всю семью знакомить с, так сказать, внешним миром. Так что не удивительно, что мы с кузеном легко ориентируемся в реалиях магловского мира и, случись что, без ущерба для себя спокойно там ассимилируем.

— Доброго утра, — я опустилась на ближайший к нему стул, очередность рассадки мы тоже не соблюдаем, — а где все?

— Доброе, — он свернул газету и потянулся за кружкой кофе (именно кружкой, обычной такой, объемом пол-литра, с белой надписью Биг Босс на черном фоне, нашим с Эдвином подарком на какое-то Рождество), — твой отец чуть свет унесся в Аврорат, кажется, даже не позавтракав. Герман с Далией и Эдвином уже отбыли портключем в Болгарию. Хотели с тобой попрощаться, но кто-то активировал «Фрейю» на своей комнате.

— Забыла снять перед сном, — с полным ртом отозвалась я и, прожевав, добавила, — вчера была не в том состоянии, чтобы слушать маму на предмет Гойла. А она бы точно пришла, я же ее знаю. Кстати, а она где?

— В Мунго, сорвалась прямо с завтрака, там кто-то начал рожать без ее разрешения, — пошутил он.

— Все ясно, — кивнула я, возвращаясь к еде.

Некоторое время в столовой стояла уютная тишина, нарушаемая шорохом газетных страниц и хрустом тостов. Я поглощала завтрак, с обреченностью понимая, что к праздничному ужину в школе моя головная боль достигнет пика и надо бы выпить зелье прямо сейчас. Дед дочитывал газету.

Идиллию тихого завтрака нарушило появление домовика.

— Вам письмо, хозяин.

— Спасибо, Диди.

Дед отложил газету и принял у домовика письмо.

— Милая, ты не обидишься, если я не смогу проводить тебя в школу? — через какое-то время спросил он, задумчиво крутя в руках послание.

— Что-то срочное?

— Лагерта просит встретиться с одним человеком сегодня и уже через полчаса. Ты же знаешь, моя сестра иногда бывает довольно безалаберной, особенно для главы Аврората.

О да, при всей своей любви к бабушке Лаг, была у нее такая черта ставить родственников перед фактом. Так однажды шестнадцатилетняя девушка, придя с какого-то приема при Министерстве, за ужином как бы между прочим сообщила, что летом выходит замуж за норвежца Логмэра Арне Ларсона, которого там и встретила. Скандал говорят, был знатный, но Эдме Лагерта Паркинсон была решительна и достаточно уперта, чтобы настоять на своем. И, как любит говорить дед, участь Логмэра была решена. Летом тысяча девятьсот тридцатого года Лагерта сменила фамилию на Ларсон, экстерном сдала экзамены и переехала на родину мужа в Норвегию. Но ей не зря дали имя Лагерта (свое первое она недолюбливает и везде представляется вторым), что означает «защитница». Не смотря на то, что девушке из состоятельной семьи, тем более замужней, не пристало заниматься чем-то кроме домашних дел, она, наплевав на мнение общества, пошла работать. И не куда-нибудь, а в местный Аврорат, где к концу войны с Гриндевальдом заняла сначала пост заместителя главы, а через пару лет и кресло главы этой организации, которой и руководит железной рукой до сих пор. При всем при этом она умудрилась влюбить в себя всех родственников со стороны мужа, заработать уважение коллег, родить и воспитать двоих детей. Муж ласково называет ее «моя Валькирия» и явно не жалеет о выборе супруги.

— Что ж, если Лагерта просит, это действительно важно, — кивнула я, — тем более Грегори хотел составить мне компанию.

— Кстати, о Гойле, — дед стал предельно серьезен, — не думай, что я не заметил, как сильно изменился парень. Ты уверенна, что это именно Грегори Гойл?

— И ничего-то от тебя не скроешь! Не волнуйся это он, — хмыкнула я, и, понимая, что хоть с кем-то я обязана поделиться, и дед лучший из вариантов, добавила — вот только не с этой земли.

— Путешественник? — тут же заинтересовался он.

— Там все сложнее, — я судорожно вздохнула, — переселение душ, я думаю.

— Ох, милая, — он потянулся ко мне и сжал мою ладонь своей, — как ты?

— Уже нормально, — я пожала плечами, — просто стараюсь не думать об этом.

— Если что, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

— Да знаю, — я благодарно ему улыбнулась.

— Раз уж мне придется идти на встречу, вместо проводов любимой внучки в школу, могу я тебя попросить об одном одолжении?

— Конечно.

— Эту книгу нужно передать Артуру Узли, — передо мной появился пыльный томик в кожаной обложке.

— И что это?

— То, что он ищет, — загадочно ответил он. — И еще, у его сына заканчивается контракт с гоблинами, передай, что у меня есть к нему предложение.

— Отлично, теперь я выполняю роль почтовой совы, — сделала вид что обиделась.

— Любимой почтовой совы, — посмеялся он, вставая из-за стола. — Мне пора, пиши мне самые длинные письма.

— Какая прелесть, польщена вашим сравнением — смеясь, ответила я, — обязательно напишу.

На магловской стороне вокзала кипела жизнь. Люди спешили, ждали, разговаривали, смеялись. Одним словом жили, своей простой или не очень простой жизнью. Им совсем не было дела до странно одетых людей, попадающих в поле зрения то тут, то там. Ведь у каждого обычного человека, оказавшегося первого сентября на вокзале, были свои более интересные занятия, чем обращать внимание на фриков.

Я стояла у одной из колонн, прислонившись спиной к шершавой поверхности камня, и просто смотрела на привлекательный хаос, происходящий вокруг меня, от наблюдения за которым невозможно было отказаться. Он действовал на меня расслабляюще, голова очищалась ото всех мыслей, становясь пустой и легкой. Ради этих минут полного покоя, я старалась приезжать на вокзал как можно раньше. Казалось, что я растворяюсь в этом мире, становясь всего лишь маленькой деталькой в огромном механизме. Ни с чем несравнимое ощущение принадлежности к чему-то большему, чем семья.

Мое внимание привлекла довольно занимательная процессия в начале платформы. Уверенно стуча протезом по каменному перрону в мою сторону шел самый известный аврор современности, трудами которого Азкабан заполнен на добрую половину — Аластор Грюм собственной персоной. Рядом, еле поспевая за ним и немного теряясь на фоне такой значимой фигуры, шел не кто иной, как Гарри Поттер — главная знаменитость всей магической Британии, победитель Темного лорда, почти победитель Турнира Трёх Волшебников, Мальчик-которому-всегда-везет. Но мое внимание сосредоточилось не на них, а на собаке уверенно бежавшей около ног знаменитого мальчика. И вот вроде бы что такого? Ну собака. Ну большая. Подумаешь! Кто вообще посмотрит на какую-то собаку, когда рядом такие выдающиеся фигуры? Но моя семья знала кое-что из того, что не известно очень многим.

Стоило такой интересной процессии поравняться со мной, как я преградила им путь, сразу падая на колени около собаки и старательно копируя интонации Лаванды Браун, когда та приходила в восторг от чего-то, что ей нравилось до безумия (а такое случалось слишком часто даже для девушки), выдала:

— Какая прелесть! — прежде чем, объект моего внимания попытался от меня удрать, я ловко ухватила его за голову и принялась чесать за ушами, приговаривая — Кто хороший мальчик? Ты хороший мальчик?

Грюм переглянулся с Поттером и прокашляв спросил:

— Эм, мисс?

Я подняла голову встретившись взглядом с подозрительно смотрящим на меня Грюмом и радостно выдохнула, впрочем, не отпуская свою жертву:

— Паркинсон, сэр. Рада вас увидеть вновь в добром здравии.

— Мне стоило догадаться. — Кивнул мужчина, даже не старясь скрыть настороженность в голосе. — Как поживает ваш отец?

— Рвет и мечет, сэр, — серьезно отозвалась, прекрасно видя, как он достал палочку, — вы ведь в курсе, что он вернулся на свою должность, к большому неудовольствию Скримиджа?

— До меня доходили слухи. Но не думал что это правда.

— В связи с последними событиями, отец решил, что это будет правильным решением, — аккуратно подбирая слова, улыбнулась я и сменила тему: не время ставить всех в известность о планах Рода, — о, кстати, он расстроился, узнав, что вас вынудили уйти в отставку. Он даже отправил вам пару сов, но они все вернулись обратно.

— Что ж, думаю я зайду сегодня в министерство по старой памяти, — ухмыльнулся он.

— Это ваша собака? — я снова обратила внимание на пса, спокойно сидящего на заднице.

— Моя, — подал голос Поттер, настороженно следящий за тем как я глажу пса.

— Повезло, — искренне улыбнулась я, — всегда хотела себе собаку, но я провожу слишком много времени в школе, чтобы ухаживать за ней.

— Да, ты права, — он присел на корточки рядом со мной и тоже потрепал собаку по голове, и рассеяно добавил — Блэк скучает без меня, хотелось бы мне проводить с ним больше времени.

Вот оно! Наконец-то можно перейти к тому, чего я хотела с самого начала этого представления.

— Блэк? — я позволила себе ухмыльнутся. — Смотрю, события третьего курса запали тебе в душу.

— Эм, просто это имя подходит ему, — занервничал парень.

— Знаешь, я тоже хотела найти Сириуса Блэка, — при упоминании этого имени собака дернулась, но я крепко держала его за загривок. — Правда не с той целью, что ты. Моей семье не за что мстить последнему из рода Блэк. Ты знал, что мой дед, лорд Паркинсон, является его крестным? И он очень переживает, что не может помочь своему крестнику.

— Я не знал, — удивленно протянул он и, не удержавшись, посмотрел на собаку.

— О да, это правда, — я перевела взгляд на собаку и улыбнулась, — хватит бегать Бродяга, пора вернуться домой. Он ждет тебя, не смотря на то, что в прошлый раз ты наговорил много гадостей и ушел, хлопнув дверью. Ты все еще часть моей семьи, а мы от семьи не отказываемся до тех пор, пока не отказываются от нас.

— Вот ты где! — к нам подошел Гойл, внимательно окинув взглядом собравшихся. — Прячешься, да? А тебя там Малфой по всей платформе ищет, даже на Рональда Уизли не обращает внимания, хоть они уже три раза столкнулись.

Вот еще одна причина моей бесконечной любви к магловской стороне вокзала: за четыре года учебы Малфой так и не додумался искать меня здесь.

— Ты прав, — я улыбнулась ему, — самый лучший способ спрятаться от него, это просто оставаться здесь почти до самого отправления.

— Могла бы мне и сказать, — чуть обиженно ответил мне парень, — нет, конечно, шоу под названием «Сиятельный Малфой что-то ищет» довольно занимательно, но я бы предпочел твою компанию.

И тут я вспомнила о поручении деда. Да, очень своевременно!

— Черт! Совсем забыла! — Повернувшись к моим недавним собеседникам, улыбнулась. — Рада была встрече сэр, увидимся в школе Поттер. Просто подумай о возвращении, Бродяга.

— Бродяга? — удивленно протянул Гойл. — Ты хочешь сказать, что это…

— Идем, — перебила я его и потянула к проходу на платформу девять и три четверти, — мне необходимо найти Артура Уизли.

— Я видел их не так далеко от прохода, — кивнул Грег, позволяя себя увести.

— Вот и отлично.

Миновав проход мы сразу попали в хаос магической платформы. В отличии от человеческого упорядоченного, текущего своим чередом хаоса, этот был необузданный, постоянно рвущейся куда-то, готовый снести с ног и растоптать любого хоть немного расслабившегося. По крайней мере для меня ощущалось именно так. Довольно странно, что свой родной мир я ощущаю довольно враждебно, а вот в мире, где нет места магии, где правят технологии, я ощущаю покой.

Найти семейство Уизли не составило особенной сложности: трудно не заметить толпу рыжеволосых людей, весело гомонящую на всю платформу. А теперь я надолго запомню их лица,после того, как мы с Грегом подошли к ним, и я с вежливой улыбкой передала книгу и сообщения от деда. Надо отдать должное выдержке старших: Артур вежливо поблагодарил и пообещал сообщить Биллу о предложении, а Молли просто ничего не сказала. Остальные члены их семьи явно пребывали в шоке и поэтому промолчали. Вежливо попрощавшись, мы поспешили на поезд, пока Малфой нас не увидел. Заперев дверь свободного купе, я вновь смогла расслабиться.

— Как-то это странно, — задумчиво проговорил мой спутник, когда поезд, наконец, тронулся, — ехать в Хогвартс на учебу, а не на войну.

— Это будет хороший год, — улыбнулась я, провожая глазами людей провожающих поезд, — я это чувствую.

— Посмотрим, — парень улыбнулся мне.

---

1) Хель — в германо-скандинавской мифологии повелительница мира мёртвых (Хельхейма), дочь Локи и великанши Ангрбоды (Вредоносной), одно из трёх хтонических чудовищ.

Вернуться к тексту

2) Валькирии — девы воительницы Одина. Возносят павших воинов в Вальхаллу, могут даровать победу или поражение в битве

Вернуться к тексту

3) Фрейя — богиня красоты и любви, именно она обучила Асов колдовству.

Вернуться к тексту

Мерный стук колес, едва уловимое покачивание вагона, тихий шелест переворачиваемых книжных страниц. Что может быть лучше? Никогда еще начало моего путешествия в школу не было таким спокойным. Гойл читал какую-то книгу, явно не зная, о чем со мной говорить и стоит ли говорить вообще, а я лежала на сиденье, просто наслаждаясь тишиной и минутами покоя, перед тем, как мне придется встать и пойти на собрание старост.

Если быть честной, то я никогда не стремилась к этому назначению. Это только Малфой может считать, что значок — своего рода знак его исключительности. Я не питаю иллюзий: быть старостой — это не привилегия, это ответственность. А так как из нас двоих, назначенных старостами от факультета Слизерин, так считаю только я, то в этом году у меня будет много работы.

Я тяжело вздохнула и повернула голову к своему спутнику. Идеально прямая спина, чуть рассеянный взгляд темно-серых глаз, задумчивое выражение лица. А еще я кожей ощущала идущие от него волны уверенности в себе и своей силе. Этот парень не нуждался в чьей-то опеке, он сам мог не только постоять за себя, но и защитить кого-нибудь другого. Интересно, почему только дед заметил, что этот человек не Грегори?

Но самое ужасное, наверное, в том, что этот человек мне не только нравился больше предыдущего, я была полностью уверена в его преданности и искренности чувств ко мне. А еще где-то на подсознательном уровне сидела стойкая уверенность в том, что если мы окажемся на поле боя, этот Гойл прикроет мою спину. Согласна, довольно странная уверенность в человеке, которого ты практически не знаешь, но своим инстинктам я доверяла. Кажется, это как-то связано с моим новым статусом «Голоса Хель». Надо будет с этим даром разобраться. Потом. Как-нибудь.

Я еще раз вздохнула, и мои мысли вернулись к, так сказать, иномирному (друговселенному? есть ли вообще такое слово? если нет, то, как назвать правильно?) происхождению парня. Во мне проснулось любопытство и я, не задумываясь, спросила:

— А твой мир, он какой?

Гойл оторвал взгляд от книги и посмотрел на меня.

— Он проклят, - Чуть подумав, ответил он и поморщился. — И я сейчас серьезно. Знаешь, я провел здесь всего два месяца, и все еще не могу отвыкнуть от тех привычек. Например, не пытаться выхватить палочку, когда ко мне кто-то подходит. Или не спать с ножом под подушкой. Хорошо, что я был один дома, а сейчас даже не знаю, что буду делать, если вдруг кому-то из соседей придет в голову меня разбудить. Смогу я остановить руку или пора готовиться к Азкабану?

— Тебе повезло, — я ободряюще улыбнулась ему, — с пятого курса студенты могут выбирать как жить: одному или в компании. Стоит сказать спасибо Салазару Слизерину, что он выбрал именно подземелья. Большое количество свободного места — это, наверное, единственный их плюс. Ну и спасибо твоему предшественнику, выразившему желание с этого года жить одному, это он с Малфоя пример брал. Так что ему тоже можешь выразить свою признательность.

— Точно, — он чуть улыбнулся и замолчал.

Что ж, говорить о своем родном мире он явно не горит желанием. Жаль, было бы интересно узнать подробности, но я не буду давить. Когда-нибудь, я очень надеюсь, он сам захочет что-то рассказать. А пока, пожалуй, вернусь к наслаждению покоем и непередаваемому очарованию потолка вагона.

— Прости, Панси, — через какое-то время вновь подал голос Грег, — я не могу. Я… мне тяжело говорить о той жизни…

Он замолчал, задумчиво глядя в окно, как будто решая говорить мне что-то или нет. В какой-то момент, придя к решению, он кивнул сам себе и, переведя на меня полный решимости взгляд, начал говорить:

— Знаешь до того, как я решился с тобой встретиться, мне казалось, что я схожу с ума. Две памяти, два таких слишком разных стиля жизни, и все это — в одном теле. Мне казалось, что во мне два человека, и каждый требует быть главным. Я смотрел в зеркало и не знал, кто я теперь? Боец сопротивления или просто Грегори Гойл, студент пятого курса? Не понимал, как теперь жить, когда, глядя на кого-то, я вижу призраков. Этого я похоронил, этого убил, а вот этот прикрывал отход и стал калекой. При этом тут же понимая, что первый жив, здоров и даже не знает кто я, второй мой друг, которому я чуть ли не в рот заглядываю, а третий ненавидит меня. Я не понимал, что должен сделать, что бы все встало на место, и к кому могу обратиться за помощью. Пришлось очень долго препарировать память предшественника, прежде чем понять, что Панси Паркинсон этого мира — не избалованная девица таскающаяся хвостом за Драко Малфоем и не замечающая больше ничего, а девушка безумно похожая на ту, что в своем мире я называл сестрой. И что только она способна мне помочь. Я даже сел писать письмо тебе, когда на глаза мне попалось то приглашение на день рождения Астории. Оно было как раз на тот же день, и я посчитал это хорошим знаком, пусть я и опаздывал. Стоило мне увидеть тебя рядом с Малфоем, как я вдруг понял, что все наладится, что ты мне поможешь. Как всегда. Так было там, так будет и тут. И ты мне правда помогла. Всего лишь поговорив. Пара часов с тобой и я вновь почувствовал себя целым, уверенным, нужным. А ведь я даже не твой друг!

Я села на сидении, потянулась и ухватила его ладонь:

— Не смей так говорить, — сильнее сжала его руку, — пусть ты не он, но теперь это не имеет значения. Не здесь и не сейчас. Дед всегда говорил, что от судьбы никуда не деться и все, что с нами происходит, предначертано *Норнами⁽¹⁾. Не скажу, что я с ним согласна, но некоторые события в нашей жизни предопределены. И раз ты тут, значит так и должно быть, значит, кто-то из высших вмешался в полотно богинь судьбы. И скоро мы узнаем для чего.

Он посмотрел на меня и весело рассмеялся.

— Ты невозможна! Как ты умудряешься, с таким серьезным видом рассуждать о богах зная, что их нет?

— То, что они оставили наш мир, — задорно улыбнулась я, — еще не значит, что кто-то из рода Паркинсон не мечтает после смерти переступить порог **Вальхаллы⁽²⁾, а не * * *

Хельхейма⁽³⁾. И вообще, если существуют параллельные миры, почему бы не существовать и другим мирам, к примеру, миру * * *

Асгарда⁽⁴⁾?

Он покачал головой:

— Никогда не понимал твоей одержимости скандинавской мифологией.

— Это только для тебя мифология, — я пожала плечами, — для меня это история семьи и большая часть жизни.

— Ты никогда не рассказывала о своей семье, — он смутился и добавил, — точнее не ты, а та ты. Мерлин, это звучит так будто я не в себе! Иногда мне начинает казаться, что я просто сошел с ума и сейчас нахожусь в Мунго, в отделении для безнадежных психов.

Парень с силой потер лицо ладонями.

— Кто знает, может это и так, — философски отозвалась я, пожимая плечами.

— Вот спасибо, мне очень полегчало от твоих слов, — саркастически фыркнул он, но тут же подозрительно уточнил. — Или ты просто уводишь разговор в другое русло и не хочешь говорить о семье? Та версия тебя ненавидела поднимать эту тему, хотя о родовых дарах рассказывала охотно. Но вот о самом роде, и уж тем более о членах семьи я практически ничего не знаю, только то, что видел своими глазами до возрождения лорда.

— Семья это одна из моих любимых тем, — чуть наклонившись вперед, доверительным тоном сообщила я, — только дай возможность, сразу достаю альбом с фотографиями предков и про каждого подробненько рассказываю все от рождения до смерти.

Глядя на его вытянувшееся от удивления лицо, я не удержавшись, рассмеялась.

— Хватит надо мной смеяться! — возмутился Грег, но глядя на меня улыбнулся.

— А если серьезно и кратко, — вытирая выступившие на глаза слезы, продолжила я, — мой род ведет свое начало от союза викинга и ирландской ведьмы, еще с тех времен, когда славные воины Одина совершали набеги на Англию. Отсюда и нежная любовь ко всему, что связано со скандинавскими богами. С определенного момента времени предки приняли фамилию Паркинсон и продолжили существовать как древнейший и благородный род Англии. Древнее и благородней нас, только Блэки, что известно всем со слов тех же Блэков. После того как мы стали использовать «Паркинсон» как фамилию, а не название клана появилась традиция давать два имени одно английское, второе скандинавское. Хм, что еще могу сказать? Ах да, мы все еще славим богов Асгарда, хотя давно стали больше англичанами, чем скандинавами. Думаю, с историей на этом можно и закончить.

— Довольно содержательно, — хмыкнул Гойл.

— Короткая историческая справка, — невинно улыбнулась я, бросила взгляд на наручные часы и вздохнула, — а вот про членов семьи я, может быть, расскажу позже. А сейчас мне пора идти на собрание.

— Тебя проводить?

— Думаю я дойду одна. Скоро должна подойти Тори, пусть меня подождет.

— Хорошо я передам.

Еще раз тяжело вздохнув, я потащила бренное тело в сторону вагона старост. По дороге поймала близнецов Уизли, которые пытались привлечь новичков к своим сомнительным экспериментам. Честно предупредив ухмыляющуюся парочку, что если я узнаю, и уж тем более, не приведи Один, поймаю их на экспериментах над учениками, то отнятыми баллами и отработкой они у меня точно не отделаются. Говорила все это я скучающим тоном, просто ставя перед фактом. И, чтобы показать серьезность своих слов, наложила на них легкое проклятье икоты. Сами они его не снимут (да и попробуй что-то наколдовать, когда не можешь правильно выговорить заклинание), да и вряд ли им кто-то кроме меня сможет помочь, так что икать им до Хогвартса, а там посмотрим.

К вагону старост я подошла в приподнятом настроении (Как говорит один друг моего деда: «Сделал гадость, на сердце радость»). Сам вагон встретил меня скандалом. Солировал, естественно, Малфой. Я как раз застала конец его прочувственного монолога на тему «Грязнокровкам не место рядом с сиятельным представителем семейства Малфой, и вообще вы все грязь на подошве моих дорогих ботинок».

— Серьезно? — чуть насмешливо прервала я его словоизлияния. — Хочешь, открою тебе секрет? Уже вся школа, включая мисс Грейнджер, в курсе твоего отношения к ней. Так что сделай нам всем огромное одолжение, заткнись а.

От такого заявления Малфой подавился словами и, закашлявшись, наконец-то, замолчал, с изумлением глядя на меня.

— Извините за опоздание, — я обратилась к Аделине Грей, старосте школы от девочек, игнорируя его взгляд, — пришлось задержаться из-за близнецов.

— Что опять они натворили? — тяжело вздохнула девушка.

Кажется, Дели порядком надоели выходки близнецов, поэтому она спит и видит как бы быстрее от них отделаться.

— Перешли от экспериментов на себе к экспериментам над школьниками младшего возраста.

Староста закрыла глаза и медленно выдохнула через крепко стиснутые зубы. Как же я ее понимаю.

— Я сделала им замечание, — продолжила я, занимая место рядом с Гермионой и игнорируя свободное место рядом с Драко, — слегка припугнула и подкрепила слова легким заклятьем икоты. Раз уж на них не действуют снятые баллы и отработки, я решила попробовать что-то новое.

— Спасибо, — хаффэлпавка благодарно кивнула мне, — если получим положительный эффект возьмем твои методы на вооружение, хоть они и выходят за рамки школьных наказаний, но обычные меры, как всем известно, на них не действуют.

— А я предлагал их все-таки выпороть, как завещал, наш несравненный завхоз, — хмыкнул Даниэль Орвас, староста школы от мальчиков, шестикурсник с Рейвенкло, и обиженно добавил, — но кто-то заявил, что это не педагогично.

— Я помню, и до сих пор так считаю. Правда с каждой их новой выходкой все меньше, — вздохнула Дели, и тут же перешла на деловой тон, тем самым сворачивая дискуссию. — Итак, теперь все в сборе. Так что начнем наше первое в этом учебном году собрание. Даниэль?

— Итак, — взял слово парень, — я надеюсь, все прочли буклет, прилагающийся к значку старосты с основными обязанностями?

Дождавшись положительной реакции, он продолжил:

— Отлично. Напомню, только что снимать или назначать баллы вы можете, так как посчитаете нужным, но помните у каждого из вас лимит по десять баллов в неделю. В это количество входят как отнятые, так и добавленные баллы. Так что надеюсь на вашу благоразумность. Что касается ночных дежурств по школе, приступаете со второй недели обучения. Мы с Аделин составим график.

Я тут же представила ночные прогулки по пустым коридорам школы в компании не замолкающего ни на минуту Малфоя (почему-то рядом со мной в нем просыпалась любовь к разговорам), пришла в ужас и в моей голове тут же родилась идея. Можно сказать, что гениальная, и я поспешила поделиться ею со всеми.

— Прости, что перебиваю, но у меня есть предложение по поводу дежурств.

— Какое? — удивилась Аделия.

— Почему бы нам не попробовать перемешать, так сказать, пары? — видя недоумение в глазах окружающих, быстро принялась объяснять свою идею. — - Например, девушка с Рейвенкло и парень с Хаффелпафа. Предвосхищая вопрос для чего это надо, сразу поясню. Не смотря на то, что каждый из нас ответственно подходит к своим обязанностям, но все равно встречая на ночных дежурствах кого-то со своего факультета, мы очень редко вносим их в список нарушителей. И делаем мы это по разным причинам.

— А если в паре будет представитель другого факультета, — подхватила раньше всех сообразившая Гермиона (спасибо ей за это), — то возможность молчать отпадает и недовольство со стороны пойманных студентов, на своих однофакультетников. По-моему, идея не плоха.

— Это определенно хорошая и интересная идея, — переглянувшись с Даниэлем, протянула Аделия, — я предложу ее МакГоногал для рассмотрения. Если она одобрит, то попробуем.

— Отлично, — я улыбнулась, внутренне возликовав.

Это я конечно удачно придумала. Дальнейшее обсуждение я слушала в пол уха, думая о семье. И когда нас милостиво отпустили, первая рванула (и я не шучу, еле-еле удержалась от того, чтоб не побежать) из вагона. Убежала, правда, не далеко, Драко довольно быстро догнал меня, схватив за руку, развернул к себе и почти прошипел мне в лицо:

— И как мне понимать твое поведение?

Я тяжело вздохнула, бросив короткий взгляд за спину парня. Не так далеко от нас стоял Уизли (и как умудрился оказаться раньше нас?). Скорее всего, он ждал Грейнджер, которой в вагоне не наблюдалось. Парень, чуть нахмурившись, смотрел на нас, судя по всему, решал, стоит ли вмешаться, уж больно злобно выглядел Малфой.

— Все просто, Драко, — устало вздохнула (что-то в последнее время я делаю это чаще, чем хотелось бы), понимая, что от этого разговора все равно не отвертеться, — наши пути расходятся. Грядет война, ты-то точно знаешь. И даже лучше чем многие из нашего окружения. И в этой войне у нас разные стороны.

От удивления он отпустил мою руку.

— Ты хочешь сказать, что…

— Что моя семья, случись открытое противостояние, не примет сторону Того-чье-имя-нельзя-называть. У нас слишком много претензий к нему и твоей тетке. А у тебя нет выбора, Люциус не оставит его тебе. Каждый из нас выберет семью. Я — потому что разделяю их гнев и ненависть. Ты — потому что слишком привязан к матери, и ради сохранения ее жизни и благополучия пойдешь на все, даже на рабскую метку и унизительную службу полукровке.

— Прошлую войну вы не вмешивались.

— И к чему это привело? — мой голос почти сорвался на крик. — Майкл предал нас. Предал семью! И ради чего умерли дорогие нам люди? Ради чьих-то амбиций и желания заполучить знания чужого рода! Забыв наш девиз?! Ты знаешь, мы ко многому относимся спокойно и даже пренебрежительно, но семья неприкосновенна. Ради семьи мы готовы рвать глотки и идти по головам. Волан-де-Морт этого не понял, как и многие до него, и теперь его очередь познать гнев рода Паркинсон.

Последние слова прозвучали зло, в душе вновь подняла голову ненависть.

— Я тебя понял, — парень кивнул, и, не сказав больше ни слова, пошел прочь.

А я, прислонившись спиной к дверям чьего-то купе, медленно выдохнула, стараясь унять ту бурю, что сейчас бушевала во мне.

— А я думал, ты просто скажешь, что он полный придурок и надоел уже со своим высокомерием.

— Подслушивать не хорошо, мистер Уизли.

— Я не виноват, что вы, мисс Паркинсон, — насмешливым тоном, принялся оправдываться Рон, — так громко обсуждаете личные вопросы посреди общего, хочу заметить, коридора.

— Да, вы правы мистер Уизли, прошу простить меня за грубость, — в тон ему ответила я, улыбнувшись и чувствуя, как успокаиваюсь.

— Все нормально? — уже обычным тоном спросил он.

— Не знаю, — честно ответила я, — но думаю, я справлюсь.

По крайней мере, я на это надеюсь. Хотя с Малфоя станется рассказать о моей позиции всему факультету. И вот тогда начнется веселье.

— Если все, так как ты сказала Малфою, — задумчиво отозвался парень, озвучивая мои мысли, — то против тебя будет весь факультет.

Тут в вагон вошла Грейнджер.

— Все я закончила, идем?

— Да, конечно, — чуть рассеянно отозвался парень, все еще глядя на меня.

Дверь в купе, на которую я опиралась, начала открываться, и мне пришлось отойти.

— Что ж мне тоже пора, увидимся в школе.

Я поспешила побыстрее уйти с места событий, под удивленный взгляд Гермионы. По дороге, хорошенько обдумав произошедшее,я пришла к выводу, что, собственно, в этой ситуации больше плюсов, чем минусов. На этом и успокоилась. Зайдя в свое купе, обнаружила веселую компанию, состоящую из Гойла, Астории и Луны Лавгуд. С последней я довольно хорошо общалась и даже понимала то, что она говорит, а этим могли похвастаться немногие.

— Привет, — я улыбнулась девчонкам, садясь на сиденье рядом с Грегом.

Луна улыбнулась, изобразив рукой приветствие в стиле индейцев, хорошо хоть «Хао» не сказала.

— Привет, — кивнула Астория, и тут же поинтересовалась, — ну и как тебе в роли грозной старосты?

— Поверь, важность должности старосты несколько переоценена, — хмыкнула я, — предпочла бы потратить то время, что необходимо для выполнения обязанностей, на что-нибудь другое.

— И в этом вся моя кузина, — чуть переигрывая, пожаловалась она окружающим. — Да моя сестренка, что б ей икалось, неделю проплакала, узнав, что заветный значок ей не достался.

— Интересно, что ее больше расстроило, — задумчиво протянул Грегори, — то, что значок достался Панси или, то, что она не сможет долгие темные ночи проводить, в компании несравненного Драко Малфоя, патрулируя пустые коридоры?

Мы с Тори переглянулись и громко рассмеялись.

— Думаю оба варианта, — отсмеявшись, ответила девушка, — по не понятным мне причинам, Дафна сильно ненавидит Панси, и с такой же силой обожает Малфоя.

— Я кстати придумала способ избежать патрулирования, вместе, с Малфоем.

Моя «гениальная» идея вызвала бурю веселья, и следующий час мы развлекались тем, что придумывали пары и представляли их дежурства. Было довольно весело, особенно когда Тори в лицах представляла, как в ее фантазиях, проходило бы дежурство Драко и Гермионы. Давно я так не смеялась.

Дорога пролетела незаметно.

И вот поезд замедляет свой ход, машинист объявляет о прибытии в Хогсмид и весело гомонящие дети вываливаются на перрон, разрушая его уютную тишину. Все это знаменует начало очередного учебного года.

От мыслей меня отвлек Гойл, непринужденно толкнув в плечо:

— Панси, вернись на землю, а то нам с тобой придется идти пешком до замка.

— Уже иду.

Подойдя к повозкам, мы столкнулись с неразлучной гриффиндорской троицей, Лонгботтомом и Лавгуд, которая уже сидела в карете и читала «Придиру», что примечательно верх ногами (вот завидую я этому ее умению).

— Вы их, правда, не видите? — подозрительно спросил избранный, глядя на то место, где у обычной повозки должна быть запряжена лошадь.

— Гарри, там пусто, — обеспокоенно переглянувшись с Роном, ответила ему Грейнджер, — как и всегда.

— Ты не сумасшедший, — раздался голос Луны, — я их тоже вижу.

Теперь уже на нее смотрели как на ненормальную. Нет, я конечно согласна, что Лу выглядит и ведет себя довольно экстравагантно, даже для мира волшебников, но это не повод думать, что она сумасшедшая.

— Это фестралы, — вмешался Гойл, подойдя к Поттеру, и погладил животное (думаю для Узли, Грейнджер и Лонгботома это выглядело так, будто он гладит воздух), — их видят только те, у кого на глазах кто-то умер. Они довольно милые зверушки, несмотря на то, как они выглядят. А еще у них есть крылья и на них можно летать.

— Звучит, как бред, — пробормотала Грейнджер.

— Зря ты так, — я подошла к Гойлу, осторожно протянула руку к существу (не смотря на довольно пугающий вид, фестрал оказался довольно приятным на ощупь), — то, что ты их не видишь, не значит, что их не существует.

— Ты их видишь? — Удивился Грег и тут же спохватился. — Ах, да твой дар.

Я лишь улыбнулась ему, да моя способность общаться с мертвыми давала кое-какие преимущества. И это одно из них. И понятно почему их видит Гойл, мало того что он сам побывал за гранью, но и при его прошлой жизни видел смерть довольно часто, а вот почему Поттер видит фестралов, вот это вопрос.

— Поехали уже, — не выдержал Уизли, сбивая меня с мыслей о Поттере и фестралах, — а то пропустим праздничный ужин.

Замок встретил нас яркими огнями, теплом и радостным чувством возвращения домой. Несмотря на все, что происходит в ее стенах, я люблю это место и чувствую себя здесь в безопасности. Ученики гомонящей радующейся толпой спешили в большой зал, двери которого были гостеприимно распахнуты. Пройдя к столу, я заняла место ближе преподавательскому столу (так как именно сюда будут присаживаться новички, а я ведь староста), рядом уселся Грег. Малфой предпочел сидеть вместе с сокурсниками, устроившись рядом с Дафной, чему я собственно не удивилась.

Наконец, все расселись, и МакГонагал привела будущих первокурсников. По итогу распределения факультет пополнился всего на семь человек. И это печально, вон тот же Гриффиндор пополнился тринадцатью первокурсниками, молчу уж о Хаффлпаффе. На факультет барсуков каждый год попадает больше всего народу. Думаю, если бы не мое обещание присматривать за Гойлом, я бы подумала о том что бы поступить именно туда. Задумавшись о своем, пропустила представления нового/очередного преподавателя по защите от темных искусств. В этот раз проклятую должность заняла заместитель министра магии несравненная Долорес Амбридж. Ее же назначили проверить работу профессоров и школы в целом, видать смерть студента пытаются спихнуть на персонал школы, а не на организаторов турнира. Сама новоявленный профессор была до приторности мила, и, перебив директора, толкнула речь, смысл которой сводился к тому, что министр бдит и ничего плохого не происходит. Чувствую, год выдастся совсем не спокойный.

Наконец, дамочка заткнулась, Дамболдор ее сухо поблагодарил за речь, и мы приступили к праздничному ужину.

— Судя по всему, нас ждут очень веселые уроки защиты, — шепнул мне Гойл, сосредоточенно нарезая мясо.

Я лишь тяжело вздохнула. Можно подумать у нас хоть один год был спокойным, учитывая то, что с нами учится герой всея магического мира, избранный, мальчик-который-выжил, несравненный Гарри Поттер или, как он сам любит говорить, просто Гарри.

Ужин прошел весело, первокурсники бесконечно вертели головой, интересуясь абсолютно всем, что попадало им на глаза. А попадало им очень многое, и если бы не взявший часть ответов на себя Грег, я бы точно охрипла. После ужина, построив немного сонных первокурсников, повела их в подземелья. Наше маленькое шествие замыкал Малфой, все-таки решивший выполнять свои обязанности. Приведя всех в гостиную, в которой уже сидели старшекурсники и, судя по лицам, ждали, когда лишний народ разойдется по комнатам, что бы начать отмечать начало учебного года, я собрала первогодок чуть в стороне.

— Добро пожаловать на факультет Слизерин, — дождавшись, когда на меня обратят внимание, начала я толкать речь (Малфой, как только оказался в гостиной, сразу ушел к старшекурсникам, оставив почетную обязанность просвещения первокурсников мне), — меня зовут Панси Паркинсон, и я староста факультета. Второго старосту зовут Драко Малфой, он сопровождал нас по пути сюда (очень хотелось добавить, что опознать его можно по белым волосам и брезгливому выражению на лице, еле сдержалась). Наш декан Северус Снейп. Он преподает зельеварение, его кабинет находится тут же, в подземельях. Завтра по пути на завтрак я покажу вам, где именно. Если у вас возникнут вопросы или проблемы, вы можете общаться ко мне или мистеру Малфою. Вы можете обратиться за помощью и к декану, но сначала лучше к кому-то из нас. И еще всем известно, что декан не снимает баллы со своего факультета, но это не значит, что провинившийся останется безнаказанным. Учтите это, прежде чем нарушать правила.

Я обвела внимательно слушающих детей строгим взглядом и продолжила:

— Теперь немного про расписание дня. Подъем в семь утра. Завтрак с половины восьмого до половины девятого. С девяти утра начинаются занятия, урок длится час, полчаса перерыв между занятиями. Это время дается для того что бы вы добрались от одного кабинета до другого. Обед с двенадцати до часу, ужин с половины шестого до половины седьмого. Отбоя как такового нет, каждый ложится спать, когда хочет, но выходить за пределы гостиной после девяти вечера запрещено. Комнаты мальчиков справа, девочек слева. Попасть в крыло девочек мальчики не могут. До пятого курса спальни общие, на пятом курсе вы вольны выбирать жить одни или компанией. Все комнаты имеют таблички с именами и курсом, так что найти кого-то не проблема. Первую неделю я или мистер Малфой будем сопровождать вас до большого зала и кабинетов. По этому постарайтесь не задерживаться после занятий и запоминать дорогу. Если кому-то надо отправить письмо домой, можете написать и оставить на вашей прикроватной тумбочке, домовики отправят его вашим родителям, главное правильно укажите адрес. Учтите, что впоследствии, чтобы отправить письмо вам придется самим иди в совятню. А теперь самое главное. Репутация факультета Слизерин довольно не однозначная. Многие считают, что с нашего факультета выходят в основном темные волшебники. И последняя магическая война только подтвердила мнение обывателей. Так что не удивляйтесь, что некоторые ученики будут настроены не очень любезно. Запомните, ученики нашего факультета не опускаются до банальной драки. Лично я вам советую следовать правилу: «Лучше молчать, чем говорить». Или хорошей русской поговорке: «Молчи — сойдешь за умного».

Дети в немом изумлении смотрели на меня, явно пытаясь осмыслить весь поток информации.

— Идите отдыхать, — подавив тяжелый вздох, махнула я, — завтра я буду ждать вас ровно в половине восьмого, не опаздываете. Доброй ночи.

— Доброй ночи, — ответил мне нестройный хор голосов.

Детишки разделились и отправились обживать комнаты. Ко мне тут же подошел Гойл, стоявший чуть в стороне, пока длился мой монолог.

— Браво, преклоняюсь перед вашим талантом оратора, мисс Паркинсон. — Он изобразил хлопки.

— Вот спасибо, — хмыкнула я, устраиваясь на одном из диванов, парень тут же пристроился рядом.

— Долго репетировала?

— Скатала с приветственной речи папы, он в свое время тоже был старостой. Кое-что, конечно, изменила и добавила, но в основном это его речь.

— Теперь я верю, что ты на нужном факультете, — рассмеялся он.

— Самое забавное, что папа списал речь у своего дяди.

— А кто был первоисточником?

— Некто Аделина Фрай, жена одного из моих предков, живших где-то в веке семнадцатом. С тех пор каждый новый староста брал ее за основу, немного изменял и, вуаля, к сегодняшнему дню она выглядит вот так.

— Восхищен. — Он изобразил аплодисменты, но тут же добавил:

— Правда не знаю, чем больше: вашей предприимчивостью или ленью. Кстати, чего мы все здесь ждем?

Он обвел взглядом гостиную, в которой к этому моменту остались ученики старших курсов, явно чего-то ожидающих.

— Попойки, — хмыкнула я, больше всего на свете мечтая пойти спать.

День выдался хлопотным и вымотал меня полностью, да еще после долгой речи говорить не хотелось. Но увидев недоуменный взгляд приятеля, вздохнула и принялась объяснять:

— Каждый год перед началом учебы, студенты, начиная с пятого курса, после праздничного пира отмечают начало нового учебного года. И, как ты понимаешь, не сливочным пивом. Главное условие не тревожить декана и явиться завтра на завтрак и уроки в приличном виде. Как видишь, мероприятие пользуется популярностью.

— Не слышу энтузиазма в твоем голосе.

— Может, потому что его нет?

Наш интересный разговор прервал вскочивший на один из столов для игры в шахматы Грейсон Верайн, назначенный в этом году капитаном команды по квиддичу.

— Еще одна традиция, — шепнула я Грегу, — приветственную речь всегда толкает капитан команды.

— Добро пожаловать на ежегодное открытие учебного года, — голосом прирожденного шоумена начал Грейсон, подождав, когда народ перестанет ему аплодировать, продолжил, — правила знают все, поэтому напоминать их я не буду. А теперь разбираем напитки.

Он широким жестом обвел стоявший чуть поодаль стол, на котором стояло множество разнообразных бутылок. То, из чего следовало пить, негласно предлагалось трансфигурировать. Народ поднялся, и организованными группами двинулся к столу.

— И так, первый тост. — Вновь подал голос Грейсон, как только все обзавелись напитками и обратили внимание на него. — За чистоту крови!

— За чистоту крови! — хором повторила толпа.

— Серьезно? — тихо прошептал Грегори, отпивая из своего стаканчика. — «За чистоту крови»?

— Традиция, — я пожала плечами, покосившись на его стаканчик (красный, пластиковый, как в магловских фильмах про подростков). — А ты специально сделал ЭТО?

Он с недоумением посмотрел на тару в своей руке и пожал плечами:

— Если честно, я даже не задумывался когда творил.

— Ну-ну.

— Лучше расскажи мне, долго нам тут нужно находиться?

— Полчаса и никто не вспомнит о тебе. Так что засекай время.

— А тебе как старосте?

— А мне как старосте можно уйти прямо сейчас, тоже своего рода традиция. Но если тебе не комфортно находится тут одному, полчаса я как-нибудь переживу.

По его лицу было видно, что он борется с желанием согласиться на мою компанию, и в тот же момент прекрасно понимая, что больше всего на свете мне хочется оказаться в тишине своей комнаты.

— Думаю, полчаса я вполне могу провести без тебя, — все-таки благородство перевесило, он улыбнулся и уверенно добавил, — пересижу в каком-нибудь темном углу. Не думаю, что кому-то из присутствующих захочется пообщаться с туповатым охранником Малфоя.

— Спокойной ночи, — я поднялась на ноги, чуть подумав, наклонилась и легко поцеловала его в щеку.

— И тебе, — он тепло улыбнулся мне. — Утром помогу тебе с первокурсниками, а то боюсь, Малфой тебе не помощник будет.

Я оглянулась. Драко сидел на диване, прожигая нас каким-то грустно-злобным взглядом. В его руке была бутылка виски. Сидевшая рядом с ним Дафна, тщетно пыталась привлечь его внимание.

— Думаю тут ты прав, — пришлось признать мне, — и знаешь, мой тебе совет: уйди пораньше и как можно незаметней.

— Думаешь, полезет в драку? — ухмыльнулся парень, бросая взгляд на Драко.

— Малфой и драка? — удивилась я. — Максимум на что он пока способен — это скандал. А оно тебе надо?

— И снова ты права. Не волнуйся, я уйду, как только позволят приличия.

— Надеюсь на твое благоразумие.

Комната выделенная мне, находилась в конце коридора. Точнее коридор заканчивался дверью в комнату старосты. Само помещение отличалось от обычных ученических спален, только наличием своей собственной ванной комнаты. Для остальных было выделено по одной ванной комнате на курс. В ней находились три душевые, и по столько же умывальников. В остальном комната была точно такой же как и у стальных. Темно зеленая отделка стен, кровать с балдахином, письменный стол, прикроватная тумбочка, платяной шкаф и книжная полка.

Ах да, еще один можно сказать сомнительный (на мой взгляд) плюс — это зачарованное окно от пола до потолка, с «прекрасным» видом на толщу воды Черного озера. Хорошо, что у меня нет фобий связанных с водой.

Оглядев все это великолепие, принадлежавшее (наконец-то!) только мне, я довольно улыбнулась. Что ж, да начнется учеба.

Комментарий к Глава 4, или Здравствуй, школа, мы даже не скучали.

*Норны — три богини плетущие нити судьбы для каждого живого существа в девяти мирах.

**Вальхалла — жилище верховного бога Одина, рай для достойных воинов.

* * *

Хельхейма — мир мертвых, туда попадают люди умершие от болезни, старости и голода.

* * *

Асгард — мир Асов (к ним относятся — семья верховного бога Одина и боги, которые изначально приняли его своим владыкой)

---

1) {?}[Норны — три богини плетущие нити судьбы для каждого живого существа в девяти мирах.]

Вернуться к тексту

2) {?}[Вальхалла — жилище верховного бога Одина, рай для достойных воинов.]

Вернуться к тексту

3) {?}[Хельхейма — мир мертвых, туда попадают люди умершие от болезни, старости и голода.]

Вернуться к тексту

4) {?}[Асгард — мир Асов (к ним относятся — семья верховного бога Одина и боги, которые изначально приняли его своим владыкой)]

Вернуться к тексту

Пятница. Как много в этом слове! День, когда студенты, предвкушая близость выходных и уставшие от рабочей недели, больше думают о том, как они проведут заслуженные выходные, нежели об уроках. И не только студенты, ведь преподаватели тоже, как известно, люди и ничто человеческое им не чуждо. В этот почти святой день, преподаватели, даже такие, как Снейп и МакГонагал, не сильно напрягают учеников на уроках, зато отрываются на домашних заданиях (особенно все те же деканы львов и змей, а вот Флитвик чаще всего дает чисто символические задания).

Для меня день начался с того, что, сопровождая первокурсников на завтрак вместе с Грегом, в одном из коридоров нам встретилась Луна. Девушка стояла посреди коридора, задумчиво разглядывая свои ноги, облаченные в одни лишь полосатые гольфы. Кедов опять не было.

— Луна?

Девушка вздрогнула и перевела взгляд голубых глаз на меня.

— Доброе утро, Панси, — она улыбнулась и чуть рассеянно продолжила, — нарглы опять украли мои любимые кеды.

Кто-то из первокурсников захихикал, я резко повернулась к ним:

— Не советую вам смеяться над будущей Вала⁽¹⁾, — грозно предупредила я в миг притихших детей и повернулась к Луне, мой голос тут же смягчился. — Милая, тебе не кажется, что пора нарглов припугнуть?

— Поэтому я жду тебя здесь, — продолжая рассеянно улыбаться, отозвалась она. — Сама не могу, ты же знаешь.

— Наконец, ты созрела для этого решения, — хмыкнула я, — на завтраке я с ними поговорю.

— Спасибо, — она повернулась, собираясь уйти, но остановилась, сделав буквально пару шагов, медленно повернулась лицом к нам, ее взгляд полностью расфокусировался и девушка тихим голосом, от которого по коже побежали мурашки, сообщила, глядя прямо Гойлу в глаза:

— Та, что берёг, развеялась в пыль… Та, что любил, осталась иным… но шанс был дарован кем-то извне… и чтобы счастье в конце обрести, ошибки предшественника лучше учти.

Девушка замолчала, встряхнула головой и молча отправилась по своим делам.

— Кажется, я понял кто такие Вала, — растерянный голос одного из первокурсников, вывел меня из задумчивости. — Это ведь означает прорицатель?

— Да, — задумчиво кивнула я. — И не приставайте к ней с вопросами о ее даре, она все равно на них не ответит. И вообще держите свой язык за зубами.

— А можно поискать в библиотеке? — спросил все тот же паренек, Ирвен Эртон, и тут же принялся оправдываться. — Мне просто интересно, я для себя.

— Я дам вам книгу из библиотеки рода, — вздохнула я, чувствуя спинным мозгом, что такое начало дня не сулит мне ничего хорошего, — и потом, если захотите, расскажете, до чего додумались.

— Это как домашнее задание? — поинтересовалась Маргарита Кэри, недовольно покосившись на обрадованного Эртона.

— Если вам не интересно, мисс Кэри, можете и дальше утруждать себя чтением лишь "Ведьмополитена". — Моему саркастическому тону позавидовал бы даже Снейп.

Девчушка фыркнула и замолчала под тихие смешки однокурсников, и мы, наконец, двинулись в сторону Большого зала.

— Она знает, — тихо прошептал Грег, когда мы заняли свои места за столом факультета в большом зале.

— И что? — Я пожала плечами, намазывая тост маслом. — Лу знает многое, многое забывает, на много не обращает внимание. Все считают ее чокнутой, только потому, что такие, как она, уже очень давно не появлялись в этом мире.

— Ты же сказала, что она Вала, — парень даже жевать перестал. — А их довольно много.

— Вала у нас Трелони, что бы там о ней не говорили, дар у нее есть. А вот Луна, — я замолчала, подбирая слова, — она что-то другое, что-то большее чем голубоглазая девочка не от мира сего, с глубокой психологической травмой.

— За чем же ты тогда первокурсникам сказала, что она прорицательница?

— Хочу посмотреть, что будет, — чуть улыбнулась я, — кто из них докопается до сути и что с этим сделает.

— Подыскиваешь протеже? — понимающе улыбнулся парень.

— Я же слизеринка, к тому же полезные связи — это важно, в любом из миров.

— Вернемся к Лавгуд. То, что она сказала, это было…

— Предупреждение или совет, — я пожала плечами, — с ней не поймешь иногда. Но думаю посыл тебе понятен.

— Да уж куда яснее.

Парень уткнулся взглядом в свою тарелку с овсянкой, а я принялась разглядывать стол Рейвенкло в поисках нарглов, точнее людей, которых так называет Луна. С Лавгуд я общаюсь давно, с тех пор как на своем втором курсе, после рождества, случайно наткнулась на нее в одном из коридоров. Девочка искала свою сумку с учебниками, которую похитили и спрятали нарглы. И да, на первый взгляд, она реально сумасшедшая, и не будь у меня самой дара видеть и говорить с теми, кого не видят и не слышат другие, я бы может и прошла мимо. Но долгое общение с покойными и довольно беспокойными родственниками, заставило меня смотреть на мир иначе, чем сверстники. Так что пройти мимо презрительно, бросив «Психичка», как делала это Дафна или Милисента, я не могла. Не могу сказать, что сразу поняла, что «нарглы» — не вымышленные звери, рожденные безумным разумом девочки на глазах у которой умерла мать, а вполне себе настоящие люди, нашедшие себе, казалось бы, слабую жертву. С тех пор я за ней присматриваю по мере сил и ее разрешения вмешиваться.

Мои воспоминания прервала вошедшая в зал Чанг со своими подружками.

— Я сейчас, — шепнула Грегу и двинулась к столу воронов.

Двигаясь к цели, я слишком глубоко задумалась и налетела на кого-то. Этим кем-то оказался звезда всея Хогвартса и магической Британии Гарри Поттер, причем скорость я успела развить довольно приличную, так что парню пришлось сделать шаг назад, чтобы удержать мне и себя от падения.

— Осторожней, — он аккуратно придерживал меня за плечи глядя прямо в глаза.

А я.. я забыла вообще куда собственно шла и где нахожусь. Так близко избранного я еще не рассматривала, как-то не было повода, знаете ли. Зато теперь мне представилась замечательная возможность рассмотреть избранного во всех подробностях. Помимо знаменитого шрама и не менее знаменитых глаз, удалось разглядеть бледность, темные круги под глазами и едва заметную тонкую полоску шрама, идущего по линии нижней челюсти справа.

— Налюбовалась? — насмешливо уточнил парень, когда мой взгляд вернулся к его глазам, продолжая придерживать меня за плечи.

— Ну знаешь ли, — в тон ему ответила, делая шаг назад, а то на нашу композицию уже начали обращать внимание, — не каждый день удается рассмотреть так близко самого знаменитого мальчика Британии.

— В фанатки записалась? — хмыкнул он. — А как же Малфой?

При упоминании Драко я поморщилась: за последнюю неделю он мне так выбесил своим нежеланием возиться с первокурсниками, что еще чуть-чуть и я выскажу ему все что думаю.

— Милый, фанатизм опасное заболевание, и я им не страдаю, — потянулась вперед, сократив расстояние между нами и тихо с придыханием добавила, — я им наслаждаюсь.

И поспешила к столу воронов, думая о том, что меня понесло куда-то не туда в разговоре с будущим союзником. Может пора пить успокоительное? Или лучше навестить дядю Чарльза? Чарльз Митчел — магловский психотерапевт, довольно известный в узких кругах, а также старинный друг моего деда, при этом являясь стопроцентным маглом (у деда вообще довольно своеобразный круг друзей). Вот уж кто разложит все по полочкам и заявит, что это просто переходный возраст.

— Надо поговорить, — без приглашения усевшись рядом с Чанг, я хищно улыбнулась, выкидывая из головы мысли об избранном.

— Чего тебе, — хмуро отозвалась она, похоже мой разговор с Поттером ей не понравился.

— Все просто, — я взмахнула палочкой очерчивая вокруг нас купол приватности, — тронешь еще хоть раз что-то из вещей Лавгуд, и я превращу твою жизнь в ад.

— Серьезно? — девушка насмешливо фыркнула. — Ты мне угрожаешь?

— Естественно да, — мою улыбку сейчас точно можно было принять за оскал, — я именно что угрожаю. Оставь Луну в покое.

— И что же ты сделаешь? Нажалуешься Малфою?

— Милая, я цельная личность, мне незачем просить кого-то что-то сделать, — мягко, как будто разговариваю с душевнобольной проговорила я, — так что лучше припомни, к какой семье я принадлежу, и сделай выводы. Ты ведь умная девочка, не зря шляпа отправила тебя сюда. Тронешь вещи Лавгуд и я, клянусь Одином⁽²⁾, превращу твою жизнь в ад.

Посмотрев на часы, я поняла, что пора вести первокурсников на первый урок, если я не хочу опоздать на свой.

— В общем, я тебя предупредила. Приятного дня.

Я поднялась из-за стола и отправилась к своим первокурсникам, оставляя красавицу Ревенкло делать выводы. Надеюсь, она примет мои угрозы всерьез.

До обеда у нашего курса в расписании значилось сдвоенное зельеварение с грифами, и мне пришлось побегать, чтобы встретить и проводить подопечных на чары, а затем на трансфигурацию, но при этом не опоздать самой. Хорошо, что после обеда у первых курсов оставался всего один урок полетов и они уверили, что после урока сами доберутся до гостиной. Так что на защиту от темных искусств я пришла довольная, но задолбавшаяся.

Новоявленный профессор защиты произвела неизгладимое, но не самое лучшее впечатление: от обилия розового в ее костюме хотелось выколоть глаза, а от приторного голоса начинало подташнивать. Контрольным, так сказать, выстрелом в голову стал учебник, если это розовое недоразумение можно так назвать, и учебный план на этот год. Больше всех роптали гриффиндорцы. Возможно я бы тоже их поддержала, но не смогла найти цензурных слов, поэтому промолчала. Зато Поттрер не промолчал, выдал все что он думает о таких вот уроках. Амбридж только успела радостно улыбнуться и набрать воздуха в легкие для достойного ответа, как ее перебил сидящий рядом со мной Гойл:

— Относись ко всему философски, Поттер, — с ленцой протянул он, внешне выражая полную расслабленность, но мне то хорошо было видно, как он еле сдерживает ярость. — Знаешь, один знакомый моего отца любил повторять, что если изнасилования не избежать, то лучше расслабиться и получать удовольствие. По-моему, неплохой совет.

Амбридж, после такого заявления подавилась воздухом и закашлялась, я еле сдержала рвущийся наружу хохот (вот по-любому «друга» зовут Долохов, что сидит сейчас в Азкабане, вместе с Лестрейнджами), Поттер на мгновение задумался, затем, кивнув, опустился на свое место, раскрыл учебник и принялся читать первую главу. Факультет краснознаменных посмотрел на него и тоже молча углубился в изучение того, что нам выдали вместо купленных нами учебников. Амбридж, обведя взглядом притихший класс, сдулась: скандала не вышло.

— Все в порядке? — обеспокоенно спросила я по окончанию урока, глядя как друг яростно запихивает книги в свою сумку.

— Да. Почти, — он медленно выдохнул на мгновение прикрыв глаза, — мне просто нужно выйти отсюда.

— Что ж, пойдем прогуляемся или ты хочешь побыть один?

Он вяло пожал плечами.

— Давай так, — выходя из кабинета предложила я, — иди к озеру, говорят созерцание воды расслабляет. Я проверю первокурсников и найду тебя. Как тебе?

— Хорошо, — он медленно кивнул, — так действительно будет лучше. Спасибо.

Проводив парня обеспокоенным взглядом, я тяжело вздохнула и отправилась сторону подземелий. По дороге разняла драку между двумя второкурсниками Ревенкло, указала дорогу к библиотеке первокурснице хаффлпаффа, счастливо разминулась с мерзко хихикающим Пивзом. Добравшись до гостиной, убедилась, что все мои подопечные живы, здоровы, бодры, и немного успокоилась. Все-таки я слишком ответственно подхожу к своим обязанностям. Выслушала их восторги по поводу урока полета, убедилась, что моя помощь на ближайшее время им не нужна, после чего поспешила переодеться и оправилась искать друга. На душе было неспокойно.

Грегори обнаружился в самом дальнем от замка месте, почти у самой границы защитных чар. Парень стоял по колено в воде и задумчиво кидал мелкие камни в озеро.

— И как вода? — подойдя к самой кромке воды, поинтересовалась я.

— Холодная, — он повернулся ко мне, — то что надо для успокоения.

Я отошла от воды и уселась на поваленное дерево:

— Итак, мистер Гойл, я вас внимательно слушаю, — тщательно копируя интонацию МакГонногал, потребовала я.

— Бесплатный сеанс психотерапии?

Я лишь пожала плечами.

— Знаешь, я, наверное, зря приехал в школу.

Он замолчал и отвернулся от меня, а потом, задумчиво глядя куда-то в пространство, продолжил:

— Амбридж. Понятно, что и здесь она хоть и неприятный, отталкивающий человек, но не та, что помню я. Там дома это был самый безжалостный дознаватель Лорда. Ты даже не представляешь, какие ужасы она творила! И сейчас глядя на эту версию, я еле сдерживаюсь от убийства. От очень жестокого убийства.

— Но ведь сдержался.

— Сила воли — наше все, — хмыкнул он. — Ладно, я справлюсь, не переживай.

— Очень на это надеюсь. — Я поднялась на ноги и потянулась.

— Давай напьемся? — вдруг предложил он.

— Прости? — я удивленно замерла.

— Напьемся. Я бы напился один. Собственно, я так и делал пол лета. Но это так жалко и попахивает алкоголизмом.

— А напиваться в компании девушки это норма? — саркастично уточнила я, садясь обратно на нагретое место.

— Вообще-то, — он улыбнулся, — в компании лучшего друга.

Увидев мое изумленное лицо, он с некоторым опасением спросил:

— Я ведь могу считать тебя другом?

Другом. Такое простое слово. И такое желанное. У меня ни когда не было друзей, по крайней мере вне семьи. Драко всегда старался подражать отцу, что тихо бесило меня. Дафна, помимо того, что номинально считается моей кузиной (на деле ни она, ни я не в восторге от такого родства), к тому же пренебрежительно относилась ко всем кто ее окружает. Кребб слишком туп, к огромному разочарованию своих родителей. Гойл… Гойл зависел от отца и его мнения. Приехав в школу, я еще надеялась, что все изменится, даже несмотря на то, что попала на Слизерин, но выполняя обещание мертвой, и вынужденно таскаясь в «свите» Малфоя, я потеряла шанс завести хотя бы знакомство с теми, кто меня привлекал. К примеру, с Грейнждер, вот уж с кем было о чем поговорить. Была еще Луна. Солнечная девочка, живущая в каком-то своем мире, мало понятном и далеком. Но она была для меня кем-то вроде младшей сестренки, требующей присмотра и заботы. Так что да, с друзьями было как-то грустно.

И вот теперь в мою жизнь ворвался он. Парень из иного мира, со стальным характером, закаленным сражениями и потерями. Я действительно привязалась к этому странному, чужому парню, за ту пару недель, что мы общаемся. К парню, которого практически не знала, но удивительно легко догадывалась о его мыслях и чувствах. Могу ли я назвать его другом?

— Да, ты можешь считать меня своим другом, — прервала затянувшиеся молчание я.

Парень, до этого напряжено ожидающий моего ответа, медленно выдохнул и радостно заулыбался.

— Спасибо, ты не представляешь как это для меня важно.

— Потому что я так похожа на себя ту?

— Нет, — он покачал головой и выбрался на берег, — поначалу мне казалось, что вы похожи. Но ты мягче, спокойней, в чем-то уверенней. Теперь я точно знаю: ты другая и мне с тобой спокойно.

— Осталось всплакнуть и обняться, — с сарказмом в голосе прокомментировала я. — И чтоб на фоне играла музыка, обязательно индийская.

Грег откинул голову назад и громко рассмеялся.

— А еще ты невозможна! — утирая выступившие на глаза слезы, проговорил парень. — Такой момент испортила.

— Какая есть, — я пожала плечами, — но давай вернемся к твоей идее напиться.

— Давай вернемся, — согласно кивнул он, усаживаясь на землю напротив меня.

— И что ты предлагаешь? Учти в твоей комнате нельзя, это сразу же станет известно декану. Он у нас не одобряет пьянство, исключение делает только для первого сентября, совершеннолетия кого-то из учеников и конца года.

— В замке есть множество пустых кабинетов, — он пожал плечами, — я прекрасно владею защитными и скрывающими чарами.

— Хорошо, а теперь главный вопрос: что ты, собственно, собираешься пить?

— Я протащил бутыль коньяка, — улыбаясь как Чеширский кот, сообщил он, — и даже припрятал его вне владений Слизерина.

— Да я смотрю, ты подготовился. Ладно, твоя задача — найти место, так сказать, будущей дислокации, а я организую закуску. А то развезет нас с тобой от коньяка.

— Кажется, я на тебя плохо влияю.

— А вот об этом надо было думать раньше.

За полчаса до отбоя, кое-как отделавшись от чересчур, любопытного Эртона, я выскользнула из гостиной. Первокурсник после утреннего обещания дать ему на время книгу из семейной библиотеки, немного осмелев почти час, выспрашивал ответы на интересующие вопросы о замке, факультетах и школьной жизни. А интересовали его очень многие вещи. В любое другое время я бы с удовольствием ответила на его вопросы, но не сегодня. Грег ушел почти два часа назад громогласно сообщив мне и тем кто был в это время в гостиной, что собирается в библиотеку, а нагнувшись за своей сумкой тихо сообщил, что будет ждать меня на седьмом этаже северного крыла в пятом кабинете от лестницы. Так что мне есть куда торопиться.

По пути к северному крылу заглянула на кухню, выпросила у домовиков еды; еле разминулась со Снейпом (мужчина был не в духе и пролетел мимо ниши, в которой я умудрилась спрятаться, с крейсерской скоростью); а так же столкнулась с Флитвиком. Профессор чар лишь улыбнулся на мои извинения и, задорно подмигнув, сообщил, что сегодня дежурит Амбридж, и мне нужно быть осторожней. По крайней мере, именно так я поняла из его речи про удивительную пятницу, в которую ему и его старым коллегам в кое-то веки не нужно дежурить.

Остальной путь прошел спокойней, и через пару минут после отбоя я была на месте. Надо отдать должное Гойлу, парень постарался на славу. Небольшой кабинет, был очищен от мебели, на полу лежало клетчатое темное покрывало, на котором гордо стояла литровая бутыль французского коньяка. Вокруг импровизированного стола были разбросаны мягкие подушки, а в воздухе парили свечи, создающие необыкновенный уют.

— Ну как? — радостно приветствовал меня друг.

— Очень мило и уютно, — я улыбнулась и принялась раскладывать принесенную еду около бутылки.

— Панси, а ты вообще пила? — вдруг осторожно спросил он, наблюдая за мной

— Ты про коньяк или вообще?

— И про то, и про другое.

— Расслабься, не одному тебе временами требуется собутыльник. Если что, это я про Эдвина. Он хоть и старше меня, но не считает зазорным пить с младшей сестрой тайком от родителей.

Я улыбнулась, вспоминая, как на прошлое Рождество брат предложил попробовать шампанское. Причем пили мы его из чайных чашек в половине первого ночи в его комнате. И как потом ругалась моя мама, когда обнаружила нас в окружении трех бутылок (третью мы к счастью не допили) и с жутким похмельем. Этим летом мы частенько выбирались к его друзьям, где я распробовала светлое магловское пиво. Дед смеется, утверждая, что, если мама об этом узнает, быть мне битой.

— Итак, предлагаю выпить за знакомство, — протягивая мне стакан с темной, пахнущей шоколадом жидкостью, предложил парень.

В ответ я лишь рассмеялась. Да уж хороший повод. Отпив из своего бокала, Грегори попросил рассказать о себе, о времени, в которое попал и о людях, что нас окружают.

Тихая, почти домашняя атмосфера наших посиделок была нарушена всплеском магии и ворвавшимися к нам гриффиндорцами. Случилось это примерно после трех бокалов и почти часа неспешного разговора. Я вскочила на ноги, выхватив палочку и с удивлением опознала в вошедших учениках золотое трио.

— Какого…

— Амбридж, — тяжело дыша, перебил меня Рон.

Я оглянулась на безмятежно сидящего Грега и, тихо выругавшись, скомандовала:

— Замерли и замолчали!

Поттер с удивлением посмотрел на меня, но я уже колдовала. Замысловатое движение палочки, тихо слетевшее с моих губ заклинание, и комната погрузилась в тишину. И надо сказать вовремя. Дверь распахнулась, будто ее открыли с пинка, и в помещение ввалилась преподаватель защиты. Оглядевшись, женщина недоуменно замерла, растерянно хлопая глазами. Раздались шаркающие шаги и в комнату зашел тяжело дышащий Филч.

— Вы поймали их мадам? — преданно глядя на Амбридж, поинтересовался он, пытаясь восстановить дыхание.

Дамочка раздраженно дернула плечом и принялась творить поисковые заклинания. Ну, ну, пусть попробует найти нас под "Покровом

Локи⁽³⁾". Стоящая ближе всех к ней Грейнджер зажмурилась, но, слава темным богам, не двинулась с места. Применив, кажется, с десяток поисковых чар, министерская жаба с разочарованием ответила:

— Боюсь, они свернули в другой кабинет, — встряхнула головой и уверенно добавила, — ну ничего, мы все равно их найдем. Идемте, обыщем остальные кабинеты на этом этаже.

Парочка вышла и, судя по тому, что дверь на мгновение засияла золотистым светом, ведьма запечатала двери.

— Фух, — я плюхнулась на свое место, одним махом выпив остатки коньяка из своего бокала.

— Аплодирую тебе, можно сказать, стоя, — хмыкнул Грег, даже не предприняв попытки подняться.

— «Я прекрасно владею защитными и скрывающими чарами», — передразнила я его, и весело хмыкнула, — оно и видно.

— Ну, извини против боевой триады шансы, знаешь ли, такие себе, — он развел руками и хмыкнул. — Жаба, к примеру, даже не поняла бы, что тут есть еще один кабинет. А вот пробовать открыть дверь не советую.

Рон замер на полпути к дверям и с подозрением посмотрел на нашу живописную композицию.

— Амбридж зачаровала дверь, — пояснил мой друг, доставая из своей сумки еще три бокала, — стоит ее коснуться, как дамочка будет в курсе, кто ее открыл. А оно тебе надо? Лучше вон присоединяйтесь к нашему, так сказать, столу. Все равно заклятье выдохнется только часов через пять.

Гриффиндорцы переглянулись. Грейнджер нахмурилась, Уизли пожал плечами.

— Спасибо, — вздохнул Поттер и осторожно присел на трансфигурированную подушку рядом со мной.

Его друзья обменялись взглядами между собой и тоже аккуратно присели.

— Так вот, сижу я в розарии Нарциссы, — как ни в чем не бывало продолжил Грег, прерванный появлением чужаков рассказ, попутно разливая коньяк по бокалам, — под самым шикарным кустом белых роз, никого не трогаю, радуюсь, что нашел такое замечательное укрытие, как…

— Грег, — перебила я, примерно представляя, что последует далее (это история была и в нашем мире и тоже со старым Гойлом), — я тебя люблю и все такое, но твои истории ужасны.

Парень тяжело вздохнул и переключился на грифиндорцев:

— Раз меня слушать не интересно, может, вы расскажете, что, собственно, делаете вне стен вашей гостиной после отбоя?

— Гуляли, — мрачно отозвался Уизли.

Мы с Грегом переглянулись:

— Ну раз гуляли, то ладно, — я подняла свой бокал и мило улыбнулась Поттеру, — тогда за знакомство!

---

1) Вала — Вельва, Спакуна в скандинавской мифологии провидица.

Вернуться к тексту

2) верховный скандинавский бог, владыка Асгарда и одноглазый правитель Вальхаллы. Бог войны, мудрец, странник, воин и колдун. Основатель миров скандинавской мифологии.

Вернуться к тексту

3) Локи — бог огня, хитрости и коварства. Главный виновник всех событий скандинавской мифологии. Побратим Одина, сын великана Фарбаути и богини Лаувейи

Вернуться к тексту

Я молча наблюдал как мои друзья весело общаются с двумя слизеринцами и не мог отделаться от чувства что, кажется, я перепил и у меня начались галлюцинации. Скажу честно, я даже ущипнул себя за руку, дабы удостовериться в том, что мне все это не почудилось. Но нет. Руке стало больно, а видение не исчезло.

Гермиона, раскрасневшаяся от коньяка, о чем-то спорила с Гойлом. Ну как спорила. Подруга что-то яростно рассказывала, а парень внимательно слушал, временами вставляя пару слов, и смотрел таким странным, чересчур нежным взглядом, что закрадывалась мысль: может, он в нее влюблен? Рон что-то рассказывал Паркинсон, слишком активно жестикулируя, девушка смеялась. Ее веселый смех, заставлял друга улыбаться, хотя последний месяц он больше напоминал грозовую тучу, которая вот-вот разразится ураганом. Может, действительно нужно было давно напиться или это влияние Паркинсон?

Панси Паркинсон. Слизеринка. Тень принца Слизерина, его верная поклонница. Девушка-загадка, не выходящая из моей головы ещё с третьего курса. Заставляющая постоянно за ней наблюдать. Первый раз по-настоящему я заметил ее на уроке ухода за магическими существами, том самом, где идиот Малфой напоролся на гнев гиппогрифа. Да, она вместе со старшей Гринграсс кинулась к нему, причитая о том, как она испугалась. Но я-то видел, что всего за секунду до этого ее лицо исказилось презрением. Всего секунда, но мне хватило и этого. Так что, однажды увидев, как она в одиночестве уверенно идет к хижине Хагрида, я решил последовать за ней под мантией невидимкой. Тогда меня потрясло то, что я увидел. Панси спокойно подошла к привязанному Клювокрылу, и зверь, лишь тяжело вздохнув, положил голову ей на плечо. Я стоял и не мог поверить, что заносчивая слизеринка спокойно разговаривает с Хагридом уверяя, что если ему понадобиться помощь он всегда может рассчитывать на ее.

С тех пор я ненавязчиво следил за ней. И к концу третьего курса точно знал, что Панси Паркинсон устает от внимания Малфоя, ненавидит Дафну Гринграсс и с грустью наблюдает за Гойлом. А еще она часто навещает Хагрида и Клювокрыла. Последнего всегда поглаживает по перьям и грустно вздыхает.

Однажды, перед самым поездом из Хогвартса, я увидел ее в одиночестве и очень грустную. В тот день Малфой особо громко радовался смерти ранившего его гиппогрифа (в тот момент он еще не знал, что животное улетело вместе с Сириусом). Тогда я впервые заговорил с ней. Точнее тихо шепнул, что мы спасли зверя и сейчас с ним все хорошо. И прежде, чем она успела что-либо ответить, поспешно ушел.

Весь прошлый учебный год напоминал мне филиал Ада: трижды проклятый Турнир Трех Волшебников, в который меня засунули против моей воли; насмешки, издевательства, неуемное обожание; вездесущая Скитер; а как апофеоз всего — смерть Седрика и осознание того, что это я должен был быть на его месте. Лже-Грюм просветил (можно подумать, я и сам не догадался, после трех столкновений с Темным лордом), пытаясь похитить меня уже после того как нашли тело Диггори. Повезло, что Дамболдор, в кои-то веки, не опоздал и скрутил ублюдка прежде, чем тот осуществил свой план.

Но, вспоминая тот год, я думаю не о том кошмаре, что окружал меня в то время. Из всей этой мешанины переполняющих мою жизнь событий, память услужливо подсовывает все те немногие моменты, когда я пересекался с Паркинсон или слышал что-то о ней.

Например, ее хмуро-задумчивый взгляд, когда я проходил мимо слизеринцев к Дамболдору, держащему кусок пергамента с моим именем, вылетевшим из гребанного кубка. Кажется, она одна из немногих, кто не поверил, что я сам бросил свое имя в кубок. По крайней мере, мне тогда так показалось.

Еще вспоминалась, толпа учеников со Слизерина, гордо носящих ненавистные значки "Поттер — Смердяк", и она единственная без него. А еще ее сочувственная улыбка, возникающая каждый раз, когда мы сталкивались в коридоре, возникающая несмотря на испепеляюще-ревнивые взгляды Малфоя.

Даже когда лже-Грюм превратил Малфоя в хорька, первое что приходит в голову — это еле сдерживающая смех Панси, которая даже не пытается помочь или как-то заступиться за слизеринца.

Но самое, наверное, интересное воспоминание было о том, что произошло перед самым балом. Мы с Роном шли в сторону большого зала, когда столкнулись с Паркинсон. Облаченная в черное платье, она выглядела не веселее Рона (друг был невесел, поскольку уже представлял, как долго будет издеваться Малфой над его прадной формой, ведь костюм, который прислала миссис Уизли, был, мягко говоря, не очень). Внимательно оглядев наряд Рона, Панси тяжело вздохнула, не говоря ни слова, достала палочку и парой взмахов превратила его пиджак и рубашку в довольно сносные вещи. На недоуменный взгляд Рона, она лишь пожала плечами, сказав, что сегодня побудет его крестной феей, и что в отличие от магловской сказки ее волшебство продержится до утра. Весь вечер я наблюдал за ней, вместо того, чтобы принять активное участие во всеобщем веселье. Найти ее в толпе ярко одетых людей было простой задачей: она, в своем простом черном платье, отчетливо выделялась на фоне буйства красок. Панси вообще выглядела такой несчастной, что казалось пришла не на бал, а на чьи то похороны. Если честно, ей явно не хватало черной шляпки с траурной вуалью и платка, которым следует промокать слезы. Этот образ до сих пор не уходит из моей головы.

С тех пор я слишком много думаю о ней. Даже Рон это замечает. Правда, скептически заявляет, что быть одержимым девушкой, даже не представляя, какая она на самом деле, значит быть тем еще психом. Или Гарри Поттером. Это уже версия Гермионы.

Я снова перевел взгляд на веселящуюся компанию. Сейчас Панси была особенно прекрасна: расслабленная, улыбающаяся, весело что-то рассказывающая. Такая живая и не похожая на себя «школьную».

— Ты ведешь себя, как чертов псих, — тихо шепнул мне Рон, усаживаясь рядом со мной.

— Возможно, я и есть псих? — я лишь пожал плечами.

— Возможно, — легко согласился он, — но умерь свой пыл, иначе протрешь в ней дыру своим взглядом а-ля «я долбаный, одержимый психопат».

— Я что, действительно, так выгляжу со стороны?

— Ладно, я слегка преувеличил.

Я шутливо толкнул его в плечо. Тоже мне, знаток человеческой психологии. Он отпил из бокала и спросил:

— И помнишь, я говорил, что это глупо увлечься девушкой, которую не знаешь?

— Может, я и псих, но на память пока не жалуюсь.

— Для «избранного» это достижение, — хмыкнул он, перевел взгляд на предмет нашего разговора, и серьезно продолжил, — знаешь ты удачливый псих, теперь ты можешь узнать, а стоила ли она того, чтобы быть ею одержимым.

Я тоже перевел взгляд на смеющуюся Панси:

— Ты чертовски прав, мой друг. Чертовски прав.

Я честно пыталась не уснуть и хоть чуть-чуть вникнуть в тему, которая в учебнике по истории носила гордое название «Охота на Ведьм». Но Бинс, несмотря на то, что уже много лет являлся призраком, явно обладал магией, суть которой — погружать студентов в чудесный, здоровый сон. И доказательство этого было рядом со мной — Грегори безмятежно спал, как младенец, уложив голову на сложенные на парте руки. Собственно, он был такой не единственный: половина курса брала с него пример. Другая половина разделилась на группы по интересам: кто-то делал домашние задания на следующую неделю (в основном это были представители вороньего факультета), несколько барсуков играли в магловский покер (судя по всему, ставя вместо денег печенье, что, по моему мнению, являлось оригинальным решением), несколько девиц с разных факультетов хихикали над каким-то журналом в дальнем от нашей парты углу. И только Грейнджер усердно конспектировала слова профессора. Как она вообще, что-то понимала в том бубнеже, который считался лекцией, оставалось великой загадкой. Мы даже спорили с парнями на эту тему. Рон, например, утверждал, что она явно нашла в библиотеке «страшное и очень темное заклятье». Смешно, конечно, но, глядя как она бойко заполняет страницы магловской тетради, я готова была поверить в эту версию.

За два прошедших месяца я уже не могла предстать, как раньше могла жить без этих четверых людей. После той шикарной попойки мы как-то незаметно сблизились и не только с Грегом. Теперь все свое свободное время я проводила с ним и с Золотым трио. Довольно часто к нашей странной компании присоединялась Астория, чем вызывала недовольство сестры.

С Гермионой я сидела на тех уроках, что не посещал Гойл (собственно их всего два: руны и нумерология) и ходила по четвергам на факультатив по трансфигурации; с Роном патрулировала коридоры с одиннадцати вечера до половины второго ночи по средам (моя идея о разнофакультетских парах понравилась МакГоногал, мы тянули жребий и Малфой достался Падме Патил, которая, кажется, не очень расстроилась); а вот к занятиям я готовилась в библиотеке вместе с Поттером. Так уж вышло, что при подготовке к домашним заданиям, наша новообразовавшаяся компания разбилась на пары. Грег занимался с Гермионой (типа она ему помогала с зельями, ага так я ему и поверила); Рон сошелся с Асторией на изучении древних рун (парень самостоятельно изучал их по книгам и конспектам Грейнджер, уж не знаю, почему он не записался на занятия, а Тори нежно любила этот предмет, быть может, только чуть меньше, чем чары). Вот мне и достался в пару Поттер, так сказать, по остаточному принципу. И не скажу, что я была чем-то недовольна. Ладно, признаюсь, мне нравилось проводить с ним время.

Я вздохнула и потерла глаза. Хорошо, что на сегодня это был последний урок. Я вновь обвела взглядом класс, чтобы хоть как-то отвлечься. Мой взгляд наткнулся на белобрысую макушку сидящего неподалеку от нас Малфоя. С момента нашего разговора в поезде он игнорировал меня почти все время, кроме того, что касалось работы старост. Слава Одину, Драко взялся за ум и все-таки выполнял свою часть обязанностей более менее сносно (может, на него так Патил влияет?). И, надо сказать, я немного скучала, нет, не по его назойливому вниманию, а по тому времени, когда он считал меня другом, а не предметом воздыхания.

От этих мыслей меня отвлек легкий порыв ветра прямо в лицо. Подняв глаза от своей тетради, где последние два часа я рисовала что-то неподдающееся определению, я увидела призрака девочки лет десяти.

— Ада? — Внутри у меня все похолодело.

Мой почти шепот в сонной тишине класса, прозвучал слишком громко. Грег тут же подскочил, выхватив палочку, и нервно осмотрелся. Не заметив ничего угрожающего, расслабился и уселся на место, вопросительно посмотрев на меня. Но мне было не до него, и уж тем более не до удивленных взглядов бодрствующих однокурсников.

Призрак молча протянул ко мне руку, вопросительно глядя прямо в глаза. В ответ я лишь кивнула, внутренне готовясь к тому, что произойдет. Призрачные пальцы коснулись моего лба, и я провалилась в чужие воспоминания.

…Среднестатистическое поместье английского аристократа… парадная дверь выбита…в гостиной идет борьба… Молодая девушка относительно успешно отбивается от троих нападавших прикрывая троих людей за своей спиной, но видно, что она на пределе сил…

Мир качнулся, и я снова оказалась в классе. Тяжело дыша (все-таки контакт с мертвыми — то еще удовольствие), начала судорожно стаскивать свою мантию.

— Панси, что происходит?

— Мне нужно уйти, — сказала я, вытаскивая из недр свое бездонной сумки магловскую черную толстовку.

В моей сумке, если честно, было много всего такого, что не относилось к учебе. Например, запас еды на неделю с расчетом на троих человек под чарами стазиса (папа настоял еще на первом курсе, припомнив незабвенного Грюма с его «постоянной бдительностью»), набор метательных ножей (подарок Эдвина на мое четырнадцатилетние, которым он довел мою маму до истерики, но отобрать подарок она не смогла), две аптечки — одна с магической начинкой, вторая с магловской. Вообще-то можно долго перечислять, я, кажется, такой же параноик, как Грюм.

— Но сейчас урок, — к нам повернулась Гермиона.

— Что случилось? — присоединился к ней сонный Поттер.

Я лишь раздраженно дернула плечом, скидывая туфли и натягивая черные джинсы, извлеченные из той же сумки.

— Панси, — Грег ухватил меня за руку.

— На Мэделин напали, — неохотно отозвалась я, начиная расстегивать блузку, но поймав вопросительный взгляд друга, пояснила, — это невеста Эдвина, которую он тщательно ото всех скрывает. Хотя, как ты, наверное, понял, шпион из него никакой.

— Можно же сообщить кому-то из родственников, — включился в разговор Рон, стыдливо отворачиваясь от меня, — а не ломиться куда-то сломя голову.

И почему-то покосился на Поттера, который лишь хмыкнул в ответ на его слова.

— Интересно как? — хмыкнула я, натягивая футболку вместо снятой форменной блузки. — Патронус у меня не выходит, «Теневой Ворон» тоже пока. Я, конечно, могу отправить сову, но брат мне этого не простит. Есть еще вариант сделать посланником призрака, но это опять время, а у Мед его нет.

Взмах палочки и моя снятая одежда сложилась и убралась в сумку.

— Что ж, — Грег уверенно поднялся на ноги, — давай выиграем немного времени.

— Нет, Грег!

— Да, Панси.

Мы немного постояли, глядя в глаза друг другу.

— Хорошо, — сдалась я, понимая, что парень не отступит.

— И как ты планируешь уйти из школы? — нахмурилась Гермиона, явно прикидывая варианты.

— Путями мертвых, — поморщилась я и обратилась к другу, — зажмурься и не открывай глаза, пока я не скажу.

Грег зажмурился, ухватив меня за руку. Я мысленно попросила у Одина удачи, и кивнула молчаливой Аде. Призрак подплыла к нам, коснулась наших плеч, и мир провалился. Точнее мы провались в черноту, наполненную огромным количеством призраков. Они стенали, кричали, шептали, тянули свои руки к нам. Короткое путешествие, продлившееся примерно пару секунд, показалось неестественно длинным. Вывалившись на лужайке недалеко от дома, который я видела в воспоминаниях Ады, я выпустила руку Гойла и попыталась отдышаться. Ненавижу этот способ.

— Можешь открыть глаза, — покосившись на Гойла, которого нещадно выворачивало рядом, разрешила я.

— Никогда в жизни больше не воспользуюсь этими грёбаными путями, — прохрипел друг, судорожно хватая ртом воздух.

— Ты и не сможешь, — я вытащила из сапога тонкий стилет, аккуратно уколола палец, — ими могут путешествовать только отмеченные Хель и те, кого они с собой возьмут. Ада будь добра.

Девочка, все так же молча, подплыла ко мне. Аккуратно уколов палец, я начала выводить рунную цепочку на ее лбу. Стоило завершить надпись, как силуэт Ады начал наливаться синим светом.

— Твою мать, — Грег отшатнулся от нас.

Надо сказать, что я видела призраков не такими, какими они стали в момент смерти, а такими, какими они были при жизни. А вот Грег, после того, как я напитала ее своей силой, увидел ее такой, какой она умерла.

Ада Эир Паркинсон последняя девочка в роду передо мной, жила в семнадцатом веке и умерла в возрасте десяти лет жуткой смертью. В то время у моей семьи были натянутые отношения с довольно молодым (по отношению к моей семье, конечно) родом Вильярмс. Что именно толкнуло наследника этого рода выкрасть Аду и попытаться принести ее в жертву хаосу, никто уже не узнает. Три дня, что понадобились тогдашнему главе рода для поисков племянницы, девочка страдала от пыток на алтаре. Когда ее нашли, жизнь еле теплилась в измученном теле, умерла она через сутки после спасения. Род Вильярмс был не просто наказан за ее смерть, он был уничтожен. А самого убийцу нашли распятым посреди Косого переулка. Кажется, он даже был еще жив, напомнив всем, что род Паркинсон, несмотря на то, что уже считается исконно английским, не забыл свои корни и все еще опасен.

Я с Адой познакомилась, когда мне было лет пять. Читала семейные хроники (естественно тайком ото всех, мама бы уши оторвала, если бы узнала, что ее крошка читает такой кошмар) и наткнулась на ту жуткую историю. Мне так стало ее жалко, что я каким-то образом позвала девочку из-за грани, и она пришла ко мне. К сожалению, трагедия отразилась и на ее посмертии — Ада не разговаривает, по каким-то причинам просто не может. Я читала ей книги, рассказывала истории, иногда рассказывала то, что не могла никому из живых рассказать. А когда выяснилось, что увлечение Эдвина Мэделин далеко не мимолетное, я попросила ее присматривать за девушкой. Как чувствовала, что это необходимо.

— Дед, на Мэделин напали, — не обращая внимания на Гойла, начала диктовать сообщение я, — я с Гойлом у дома ее родителей, попытаюсь или помочь, или потяну время. Отправь отца и маму, адрес ты знаешь. Конец сообщения.

Глаза Ады засветились и она, кивнув, исчезла.

— Мерлин, как ты с ними общаешься? — поморщившись, спросил парень.

— Я вижу их не так, — я убрала стилет обратно в сапог, — пошли?

Он кивнул, и мы двинулись к выбитым дверям. Недалеко от дверей посреди холла лежал пожилой человек. Грег опустился на колени и привычным движение проверил пульс.

— Живой, — тихо шепнул он.

Я кивнула, вытащила из подставки черный зонт-трость.

— Мы не можем колдовать вне школы, — тихо напомнила я, поймав его скептический взгляд на правленый на мое «оружие», и улыбнулась, — ты даже не представляешь, для чего, кроме защиты от дождя, можно использовать хороший крепкий магловский зонт⁽¹⁾.

Он лишь пожал плечами, и мы осторожно двинулись в сторону гостиной, из которой доносились приглушенные голоса.

— Что дальше? — на пределе слышимости спросил друг.

— Сейчас, — одними губами ответила я и сосредоточилась на сканирующим заклятии.

Оно одно из двух заклятий, что получалось у меня невербально и без палочки. Я даже простенький люмос не могла наколдовать без палочки, а сканирующие и поисковое получалось легко и на автомате. Родные считают, что это связанно с тем, что наш род всегда был родом воинов и охотников. Поймав отклик заклятья, я отвела Грега в сторону от дверей:

— В комнате семеро человек. Трое в дальнем углу комнаты лежат на полу, скорее всего это родители Мэд. Рядом с ними один из нападавших. В центре двое: один на полу, второй стоит над ним. И еще один у дверей, можно сказать, что почти их подпирает. Твои предложения?

— Резко открываем двери, это оглушит того, что у дверей. Я позабочусь, чтобы он нам уже не помешал. Ты бери того, который в центре, а я займусь тем, что рядом с заложниками.

— Надеюсь, у нас получится, — скептически хмыкнула я.

— Можно подумать, дядя тебя просто так гонял.

— Я занимаюсь около шести лет, причем, начиная с поступления в школу, не так уж и регулярно. Поэтому ты явно переоцениваешь мои возможности.

— У тебя есть волшебный зонтик, — хмыкнул парень направляясь к дверям, — и я. На счет три.

Возмутиться я не успела — тишину разорвал отчаянный девичий крик полный боли. Мы переглянулись и рванули в гостиную. Вся битва заняла от силы пару минут. На руку нам сыграл эффект неожиданности. Зонтик действительно оказался на диво крепким — мне хватило трех ударов что бы уложить и вырубить свою соперницу, в которой я с изумлением опознала Алекту Кэрроу. Вот же хрень!

— Панси сюда.

Окрик Грега вывел меня из какого-то оцепенения, в которое я в пала, поняв, кто именно пере до мной.

— Что тут?

Я опустилась на колени перед совсем молодым парнем, кажется он даже младше меня.

— Кажется, режущие, — аккуратно разрывая рубашку на жертве, сообщил Гойл.

— Я займусь, проверь соседние комнаты, там, кажется, тоже кто-то есть.

Призвав сумку, я принялась искать аптечки. И где же носит мою родню? Я покосилась на родителей девушки. Женщина лет сорока сейчас пребывала в глубоком обмороке, мужчина рядом с ней настороженно наблюдал за моими действиями.

— Кто вы? — дрожащим голосом спросил он, заметив, что я обратила на него внимание.

— Панси Паркинсон, сэр, — я улыбнулась, не отрываясь от своего занятия, — я кузина Эдвина Паркинсона.

Мужчина тяжело вздохнул и перевел взгляд на парня:

— С ним все будет в порядке?

— Конечно, сэр. Рана не столь глубока, как кажется.

Он кивнул, с трудом поднялся и покачиваясь отправился к лежащей без сознания дочери.

— Всегда знал, что этот ваш мир не такой волшебный, как хотят показать.

— Вы правы, сэр. Но так уж вышло, что ваша дочь ему принадлежит.

С улицы раздались хлопки аппарации. Ну наконец-то!

— Английский аврорат. Всем оставаться на местах и опустить палочки, — раздался голос моего отца откуда-то из холла.

— Пап, мы здесь, — громко крикнула я. — Мама с тобой?

— Панси? Все в порядке? — рядом со мной опустилась мама.

И не дожидаясь ответа принялась колдовать над пострадавшим.

— Да, конечно, все обошлось.

— Что произошло? — осведомился один из авроров, прибывших с отцом, прикрепляя к планшету лист бумаги и доставая обычную шариковую ручку.

— На мою семью напали какие-то сумасшедшие, — раздражено дернул плечом отец Мэделин.

— Представьтесь, пожалуйста, — вежливо попросил аврор.

— Георг Маквайер, Граф Ширский.

В этот момент из боковой двери вышел Грег удерживающий какого-то тихо постанывающего мужчину.

— Этот пытался изнасиловать служанку, — брезгливо морщась, сообщил он прежде, чем кто-то что-то спросил.

Допрос продолжился. Мама переключилась на девушку и её мать. А я отошла к окну. Пейзаж не поражал воображение: окна выходили на лес, что располагался за домом.Также с моего места отчётливо было видно кладбище и, судя по всему, семейная усыпальница, которые располагались на довольно большом отдалении от дома. Отчего-то начали ныть виски.

— Панси?

Я вздрогнула от неожиданности.

— Простите, я не расслышала?

— Мисс Паркинсон, как вы узнали о нападении? — любезно повторил свой вопрос аврор, проводивший допрос

— Это связанно с моим даром, — я покосилась на отца, — видете ли я могу общаться с духами умерших родственников. После того, как нам стало известно, что избранница…

— Панси, — отец строго посмотрел на меня, а затем повернулся к коллеге, — Максвел мы можем умолчать о том, что моя дочь и её друг здесь были?

Максвел, ровесник моего отца, посмотрел на своих коллег. Двое совсем молодых парней переглянулись и синхронно пожали плечами.

— Следилка? — уточнил Максвел.

— Родовая, — кивнул отец.

— Будешь должен, — хмыкнул один из молодых.

— Не вопрос, — отец повернулся ко мне, — думаю вам пора.

— Как всегда, — я вздохнула и двинулись к Гойлу, все это время подпирающему стену и делающему вид, что его здесь нет.

— И не думай, что разговора не будет, — напутствовала мама.

— Со всеми вопросами, мам, тебе следует обращаться к лорду Паркинсону, — не оглядываясь кинула я и, положив руку на плечо друга, скомандовала, — закрой глаза, мы отправляемся.

Ада тут же появилась около меня. Мгновение и вот мы уже стоим на берегу Чёрного озера. А Грега опять выворачивает.

— Прости, это единственный способ попасть в школу незамеченными.

— Сделаю вид, что поверю, — прохрипел парень, направляясь к кромке воды.

Пока он умывался и, кажется, пил воду, я быстро переоделась в школьную форму.

— Всё я вроде пришёл в норму, но очень бы хотелось полежать. И думаю ужинать я сегодня не буду.

— Это пройдет, — утешила его я, но, судя по скептическому взгляду, он мне не поверил.

Однако на этом мои неприятности не закончились. И подвела в этот раз палочка. Моя первая, такая желанная и любимая палочка. Тринадцать дюймов, кедр⁽²⁾, сердечная жила дракона. И случилось это на уроке чар — моем втором любимом предмете в школе!

Так уж вышло, что на этом занятии мы разучивали заклятье тройного лезвия и заодно повторяли щитовые чары. Я и до этого урока замечала лёгкую вибрацию палочки при сотворении энергозатратных заклятий, но не придавала этому значения. Как оказалось зря. Пару я составила Малфою. И то только потому, что когда его вызвал профессор, больше никто не изъявил желания ему помочь. Даже Дафна сделала вид, что её здесь нет. Отработка заклятий проходила своим чередом, и все было нормально, пока мы не подошли к щиту Медиуса (полукруглый щит класса зеркальных). Вот тут-то моя палочка приказала долго жить и буквально взорвалась, начиняя мою ладонь осколками древесины и остатками сердцевины. Боль была адская, и то, что я при этом умудрилась увернуться от заклинания, которое в этот момент кинул Малфой, можно считать чудом (а точнее все благодаря усиленным тренировкам с дядей). Тихо поскуливая, я рухнула на пол. Рядом тут же оказался Малфой, за ним Грег с моей сумкой и, что странно, Поттер.

— Не шевелись, я извлеку осколки, — сообщил Гойл, вынимая из аптечки магловский пинцет (вот и пригодился, а то Эдвин все недоумевал, на кой он мне нужен).

Я лишь кивнула. Все силы уходили на то, чтобы не начать материться. Драко присел за мной и обнял за плечи прижимая к себе, тем самым фиксируя. Можно подумать у меня были силы для побега.

— Вы справитесь, мистер Гойл?

— Конечно, профессор Флитвик, — не отрываясь от извлечения осколков, ответил Грег.

Надо сказать, делал он это довольно профессионально. Скорее всего, с подобным он сталкивается не впервой. Профессор кивнул и, повернувшись к притихшим однокурсникам, принялся читать лекцию на тему «Почему так важно следить за своей волшебной палочкой» и «Почему не стоит извлекать магически обработанную древесину и сердцевины палочки с помощью магии».

— Всё, — придирчиво разглядывая сою работу, кивнул Грег, — сейчас обработаю.

И прежде чем я успела ему возразить, он щедро полил мою пострадавшую конечность магловским антисептиком. Орала я бы, наверно, знатно, если бы Поттер не кинул в меня Силенцио. Когда в глазах просветлело и я, наконец, смогла нормально вздохнуть, первое, что я захотела — это придушить горе лекаря. Только сила воли, дружеские чувства и стальная хватка, продолжавшего удерживать меня за плечи Малфоя не позволили мне это сделать.

— С вами все в порядке, мисс Паркинсон?

— Да, профессор, — хриплым голосом отозвалась я, с помощью Драко поднимаясь на ноги.

— Что ж, урок окончен. Думаю, вам стоит подойти к вашему декану.

— Да, я так и поступлю.

Выйдя из кабинета я оперлась о стену и выдохнула. Боль, хоть ещё и сохранялась, но уже не была столь сильной.

— Тебе помочь дойти до подземелий?

Я благодарно кивнула подошедшей Грейнджер. У нас с ней как раз было окно, так как в расписании числилось прорицание, которое мы не посещали.

— Увидимся на защите, — все ещё обеспокоено глядя на меня, сказал Грег и отправился догонять Поттера с Уизли.

Декан хмуро осмотрел мою пострадавшую ладонь:

— Что ж, я думаю вам стоит посетить Оливандера и вашу матушку. Можете воспользоваться моим камином. Что у вас сегодня, кроме зелий, что после обеда?

— Благодарю вас, декан, после обеда у нас защита.

— Я сообщу профессору Амбридж, — фамилия замминистра в исполнении декана прозвучала как оскорбление, — что у вас уважительная причина не появляться на её уроке. А теперь идите у меня много дел

Вывалившись из камина в каминной комнате собственного дома, я наконец расслабилась. Всё же как хорошо дома!

— Диди.

Раздался тихий хлопок и передо мной появился домашний эльф.

— Хозяйка Панси, чем могу помочь?

— Кто-то есть дома?

— Хозяин Герман и хозяйка Эмма пьют кофе в голубой гостиной.

— Отлично, они-то мне как раз и нужны.

— Мне доложить о вашем прибытии?

— Нет, спасибо.

Я двинулась к голубой гостиной.

— Тогда, возможно, стоит накрыть и на вас? — семеня за мной продолжил допытываться эльф.

— Благодарю, но нет. Я недавно завтракала.

— Если передумаете, зовите Мими.

Не дожидаясь ответа, он наконец-то испарился по своим делам.

— Что на этот раз? — вместо приветствия спросила мама, стоило мне переступить порог комнаты.

— Моя палочка решила, что мы с ней больше не подходим друг другу, — мрачно отозвалась я вытягивая пострадавшую конечность.

— Это должно было случиться, — дед с интересом посмотрел на то, как мама с энтузиазмом взялась за осмотр моей ладони.

— Я надеялась, что это если и случиться, то хотя бы после школы.

— Твой дар изменился, удивительно, что твоя палочка так долго продержалась.

Я лишь тяжело вздохнула, совершенно не разделяя его радость.

— Кто вытаскивал осколки? — поинтересовалась мама, нанося какую-то резко пахнущую мазь.

— Гойл.

— Передай ему, что он молодец. Очень хорошая работа.

— Обязательно.

— Ну вот. Завтра будет, как новая, — мама улыбнулась и погладила меня по голове, — бедная моя девочка.

— Мне нужна новая палочка. Кто составит мне компанию?

Мама с дедом переглянулись.

— К сожалению, я не могу дорогая, — мама грустно улыбнулась, — у меня пациентка через полчаса.

— Я с удовольствием, — дед легко поднялся на ноги, — тем более я до сих пор переживаю, что не смог проводить тебя на поезд.

Косой переулок встретил нас непривычной тишиной. Народу было мало и в основном это были ведьмы в довольно преклонном возрасте. Лавка Оливандера встретила нас полумраком и тишиной. Здесь все так же пахло пылью, сухим деревом и лаком.

— О, мисс Паркинсон рад снова видеть вас в моей скромной лавке, — хозяин магазина, как всегда, появился неожиданно, будто материализовался из пустоты, — лорд Паркинсон.

— Мистер Оливандер, — дедушка улыбнулся, вежливо кивнув.

— Жаль свою палочку вы покупали не у меня, — вздохнул хозяин, — было бы любопытно подобрать что-то для главы столь интересного рода.

И тут же повернулся ко мне:

— Итак, Панси, что привело вас ко мне?

— Моя палочка…

— Тринадцать дюймов, кедр и сердечная жила дракона.

— Да, мастер, — я улыбнулась.

— Она вам больше не подходит ведь так? — бледно-голубые, почти белые глаза, задорно блеснули.

— Да, мастер.

Я, в который раз за последний час, вытянула вперед пострадавшую руку.

— О, мне жаль. Она идеально вам подходила. Ну, ничего. Думаю где-то здесь найдётся новая, не менее подходящая и надёжная палочка.

Знала бы, чем это закончится...

---

1) При просмотре фильма "Kingsman: Секретная служба", автора впечатлило весьма креативное использование зонта))

Вернуться к тексту

2) (проницательность, понимание, сила характера, скрытые способности, стремление защищать близких людей). Кедровая палочка выбирает только тех волшебников, которые обладают большой силой характера и глубокой проницательностью. Кроме того, это волшебники, у которых не стоит стоять на пути, особенно тем, кто причинил вред кому-то из его близких. Владелец кедровой палочки несет в себе потенциал страшного противника, что часто становится потрясением для тех, кто неосмотрительно бросил ему вызов.

Вернуться к тексту

Лавка Оливандера для меня является самым волшебным местом, даже Хогвартс не смог потеснить ее с пьедестала, ведь именно здесь все дети волшебников находят свою первую палочку, готовую разделить с ребенком первые опыты в магии. И здесь же происходит первое осознанное волшебство будущих великих или не очень волшебников.

И пусть с виду лавка выглядит непрезентабельно: пыльные окна, потемневшая от времени деревянная обшивка стен, темный потолок и пыльные ряды, кажущихся бесконечными, полок. Но стоит только переступить порог, как начинаешь ощущать безудержную радость детей от встречи со своей первой, а для кого-то и единственной, палочкой. И радость эта буквально пропитала все здание.

Но сейчас все, что я испытывала, это стыд и досаду. Стыд — потому что уже пятая палочка рассыпалась пеплом в моих руках. И хорошо, что не подряд. А досаду от того что ни одна из палочек, что подавал мне мастер, откапывая все более пыльные коробки из все более дальних углов, мне не подходила. Дед уже, кажется, уснул, пристроившись на единственном табурете в углу лавки.

— Мне кажется, это бесполезно, мастер, — сказала я, с тоской глядя на кучи коробок, грудой сваленных не только на прилавке, но уже и на полу.

— Думаешь?

Глаза мастера горели азартом и желанием вытащить на свет самые пыльные и древние палочки.

— Мы уже почти два часа дышим пылью, — вздохнула я, — а в результате имеем только бардак и разочарование.

Оливандер обвел взглядом помещение и удивленно моргнул:

— Ох, прости старика. Я слегка увлекся: не каждый день мне удается вытащить работы еще моего прапрадеда.

Он перевел взгляд на кучку пепла — все что осталось от последней палочки, что побывала в моих руках.

— Простите, — мне захотелось ногой задвинуть след преступления под прилавок, еле сдержалась.

— Хорошая была работа, — вздохнул Оливандер, — но, видать, судьба у нее такая. Что ж раз ни одна из палочек не подошла, рекомендую попробовать семейные. Если вам не подойдут и они, хотя я в этом не уверен, буду счастлив создать для вас палочку.

— Почту за честь, мастер.

Распрощавшись с Оливандером мы, наконец-то, покинули лавку. Выйдя на улицу дед с удовольствием вздохнул полной грудью:

— Все таки стоит мастеру хоть иногда делать уборку, больно пыльно.

— Мне нравиться лавка, — я улыбнулась, — чувство, будто снова возвращаешься в детство.

— Раз мистер Оливандер не смог тебе помочь, — дедушка улыбнулся мне, — стоит посетить семейное хранилище артефактов.

— Как же я надеялась этого избежать, — поморщилась я, подхватывая деда под локоть.

— Я тоже, — тяжело вздохнул он и повел меня в банк.

Семейное хранилище располагалось на такой глубине, что почти у всех начинала поднимать голову клаустрофобия. Особенно когда начинаешь задумываться сколько над тобой камня и земли. Прибыв на место, я с любопытством огляделась. Раньше как-то не было нужды спускаться так глубоко. В этой части были особо охраняемые сейфы старых семей. Где-то недалеко находились сейфы семейства Блэков, так как, подъезжая, я слышала рев дракона. А нанять бедных драконов на охрану денег могли только эти чокнутые. Даже представлять не хочу, что именно они придумали для защиты семейных реликвий. Мои предки поступили проще — есть при тебе признанный магией рода глава с фамильным кольцом и хоть капля крови Паркинсон — милости просим, можешь зайти. Выйти — тут другой вопрос, я уже молчу о том, чтобы что-то вынести. Мои «добрые» предки мало того, что опутали довольно-таки большое помещение защитно-атакующими чарами, но и кого-то (скорее всего одного из неудачливых врагов) принесли в жертву для того, чтобы вся эта махина чар не только работала, но еще и не требовала подпитки. Стоило только переступить порог хранилища, меня передернуло от ощущения сканирующих заклинаний на коже.

Все не маленькое помещение было заполнено коробками, сундуками, сундучками и даже магловскими пакетами. У дальней стены стояла специальная полка для хранения картин, и она тоже была заполнена полотнами. Здесь мы хранили артефакты, запрещенные Министерством, а также проклятые вещи и особо ценные реликвии. К последним относились и палочки. Хорошо, что футляры с ними хранились почти у самого входа и не надо идти вглубь этого почти лабиринта, образованного из довольно большого количества вещей.

— Прошу, — широким жестом обведя три длинных футляра, дед.

— Благодарю, — тяжело вздохнула я, медленно подходя к футлярам.

Аккуратно, будто он мог меня укусить, открыла первый. Моему взору предстало три палочки, хищно блеснувшие полированным деревом в свете магических светильников. Пока я смотрела на них, мне от чего-то стало не по себе. Чувство, будто кто-то опасный смотрит на тебя с легкой насмешкой, как на неразумное малое дитя, что вертится около монстра.

— Может просто закажем новую? — тихо спросила я, жалостливо глядя на деда.

— Милая, я понимаю, — мягко улыбнулся он, — эти палочки тебя не вдохновляют. Если честно меня они тоже несколько пугали в свое время. Да что скрывать, до сих пор пугают. Но тебе стоит взглянуть. Например, свою я отыскал среди них и не жалею — более верной помощницы не найти и не создать. Так что просто попробуй.

Я еще раз тяжело вздохнула, мысленно помянула Мерлина и решительно закрыла футляр. Из этих мне точно ничего не подойдет. Открыла следующий и почти сразу захлопнула. Стоило мне только начать разглядывать содержимое, как почувствовала такое неудовольствие, что волосы на затылке стали дыбом. Вот и не верь после этого, что у палочек нет разума. Передернув плечами, попыталась успокоиться. Ненавижу старые семейные артефакты! Слишком они разумны, что ли. Причем разум у них специфический, под стать моим предкам.

Последний футляр открывала слегка дрожащими руками. Стоило крышке открыться, как я замерла разглядывая одну единственную палочку, лежащую на мягкой бархатной подушке. Если предыдущие вызывали у меня стойкое желание бежать и не оглядываться, то от этой я не могла оторвать глаз. Хотя из всех палочек, которыми владела наша семья, эта была самой опасной. Если так вообще можно говорить о палочке.

— Она, — от чего-то хриплым голосом, прошептала я.

— Ты уверена?

Я кивнула, аккуратно беря палочку в руки. Стоило извлечь ее на свет магических огней, как меня ласково окутала волна магии, похожая на объятия мамы, когда ты разбиваешь коленки и она пытается тебя утешить. В ней была и радость встречи, и соболезнование от потери предыдущей палочки, и обещание быть верной напарницей. И еще много разнообразных эмоций, что в миг захлестнули меня и тут же отступили, подобно приливной волне.

— Что ж, она должна была когда-то вновь выйти на свет.

— Есть хочу, — невпопад отозвалась я, все еще слегка пришибленно разглядывая свою новую палочку.

Надо признать она лежала в руке так будто создана была для меня, и это чувство мне нравилось. А еще мне нравилось ощущать какую-то силу и уверенность, что ли, которые исходили от моей новой палочки.

— Тогда позвольте, моя излюбленная внучка, пригласить вас на обед, — дед изобразил поклон.

Не знай я его так хорошо, точно бы подумала, что выбор палочки его совершенно не волнует. Но это не так. Высокопарный слог, чуть дрожащие пальцы рук, слегка нахмуренные брови — деду не нравится выбор палочки.

— Все будет хорошо, — я сжала его ладонь в своих руках, — ты же знаешь я сильная, справлюсь. Тем более с такой палочкой.

— Я знаю, — он ласково погладил меня по голове, — ты действительно больше всех в семье похожа на истинную Паркинсон. Даже Лагерта с ее даром, больше Ларсон. Наверное, мне стоит радоваться, но я понимаю, что это накладывает свой отпечаток на твое мироощущение и в грядущей войне…

— Не думай об этом, — перебила я, — ты сам говорил, что наши судьбы в руках Норн: как они сплетут полотно жизни, такой она и будет. В наших силах лишь подготовиться к тому, что будет, чем бы оно ни было.

Последнее предложение — это, если честно, цитата одного из моих воинственных предков, а не мои умные мысли.

— Не стоило мне читать тебе семейные хроники вместо сказок, — покачал головой дед.

— Да, мама тебе этого до сих пор простить не может, — я улыбнулась вспоминая ее полные отчаянья глаза, когда она видела нас с дедом у камина с очередным пыльным фолиантом, но решительности прекратить это безобразие у мамы так и не хватило: слишком уж она уважала свекра. — Хватит хандрить, пойдем лучше поедим.

Веселый смех главы рода отразился от каменных стен хранилища.

В школу я вернулась за час до ужина, вывалившись из камина в рабочем кабинете декана.

— Добрый вечер, профессор Снейп, — убирая сажу с ковра и своей мантии, поздоровалась я, — прошу простить за столь позднее возвращение, с подбором палочки были некоторые проблемы.

— Судя по всему, вы их решили, — он внимательно посмотрел на палочку в моей руке.

— Да, сэр.

— Что ж, можете идти.

— До свиданья, сэр.

Выйдя в коридор, я немного постояла, решая где можно сейчас найти Грега. Пришла к выводу, что он скорее всего в библиотеке, так как если он не со мной, то точно составляет компанию Грейнджер, а та предпочитает делать уроки именно там, а уроками она занимается все свободное от приключений время.

— Потрясающий дедуктивная работа мозга, — хмыкнула я, обращаясь сама к себе.

Есть у меня дурная привычка говорить с самой собой, да еще и в слух. Никак не могу от нее избавиться, хотя с началом обучения в Хогвартсе все же взяла себя в руки и очень редко позволяю себе эту слабость. Пообещав себе следить за языком лучше, отправилась в библиотеку. По дороге наткнулась на Малфоя. Парень тоже шел в сторону библиотеки, что непривычно, в гордом одиночестве.

— Как ты? — спросил он, стоило мне с ним поравняться.

— Нормально, — я вытянула вперед пострадавшую ладонь, — как видишь мама не зря носит звание лучшего колдомедика святого Мунго.

Ладонь действительно выглядела намного лучше после той мази, что дала мама. Парень внимательно осмотрел протянутую руку:

— Я рад, что ты не пострадала. Палочку, я так понимаю, ты подобрала?

— Да, хоть это и было довольно-таки тяжело.

Мы замолчали. Я не представляла, о чем можно с ним еще поговорить. Молчание нарушил сам Драко:

— Я хотел поблагодарить тебя и извиниться.

— За что? — я недоуменно посмотрела на него.

Парень вмиг стал серьезным:

— Я знаю, я ужасный друг. А еще я знаю, что ты дружила со мной из-за Гойла.

Я открыла было рот, чтобы что-то сказать, но он остановился и жестом попросил молчать:

— Подожди, а то собьешь. А я, между прочим, почти три недели набирался смелости для этого разговора. Признавать свою неправоту очень сложно, тем более мне, ты же знаешь.

Я лишь кивнула: уж на сколько он болезненно гордый знаю не понаслышке. Он помолчал немного и продолжил:

— Как я уже сказал, я ужасный друг. Да и мое поведение в последние полгода оттолкнуло тебя еще сильнее. Поэтому прошу прощения. А спасибо — за то, что несмотря на мое поведение, ты все еще готова мне помочь.

— Я ценю твои слова, — чуть помедлив кивнула я, — но нам все еще не по пути.

— Я понимаю, — Драко понимающе улыбнулся, — но мы же можем общаться в школе?

— Конечно, тем более мы оба старосты, — улыбнулась в ответ я.

До библиотеки мы добрались обсуждая дела старост, переступив порог распрощались. Он отправился к столу за которым сидела старшая Гринграсс, я отправилась на поиски Грега и остальных. Вся компания нашлась за нашим обычным столом, самым дальним и скрытым стеллажами. Здесь мы обычно собирались делать уроки (выбрали мы его как раз из-за скрытости от посторонних глаз, а то компания учеников Грифиндора и Слизерина мирно делящих один стол вызывала нездоровый ажиотаж), но в отличие от остальных дней на столе не было ни одной книги, пергамента или даже пера с чернильницей. Да и лица компашки были хмурые, одна только Тори читала толстенный том по рунам.

— Что случилось?

Я заняла свое обычное место рядом с Грегом.

— Гарри нарвался на отработку у Жабы, — тут же поделился последними новостями Рон.

— Ей не следовало переходить на личности моих родителей, — глядя куда-то поверх головы Тори, отозвался Поттер.

— Я с ним согласен, — кинув быстрый взгляд на нахмуренную Гермиону, подал голос Грег.

— И все же… — начала говорить Гермиона.

— Хватит, — перебил ее Поттер, и повернулся ко мне, — как ты?

— Нормально, рука почти зажила. Моя мама хороший колдомедик. Кстати, она похвалила тебя, Грег.

— Старался, — улыбнулся он, — как насчет палочки?

Я вздохнула, вытащила палочку и положила ее на середину стола. На гладкой, полированной столешнице под светом свечей она ощущалась еще более опасной, чем в хранилище. Взгляды присутствующих скрестились на ней.

— Ну, и что это?

— Палочка, Рон! — в голосе Грейнджер отчётливо слышался сарказм.

— Я не такой идиот, каким кажусь со стороны, Гермиона, — не мнение саркастично отозвался Уизли, продолжая гипнотизировать палочку, — но будь я проклят, если это «обычная» палочка из магазина Оливандера.

Всё вновь перевили свои взгляды на предмет обсуждения. А меня передернуло при воспоминании лица старого артефактора, когда пятая по счету палочка превратилась в прах в моих руках. Пусть дед заплатил за каждую испепеленную мною палочку, но все равно мне до сих пор неудобно перед мастером за испорченный товар.

— Ты прав, эту палочку сделал не Оливандер.

Четырнадцать дюймов, цвета слоновой кости, заостренный конец, выжженная рунная комбинация образующая рукоять — все в ней прямо-таки кричало о принадлежности руке другого мастера.

— Ты не хочешь о ней рассказать? — уточнил Поттер.

Я повернула голову в его сторону.

— Не уверена, что после рассказа вам понравится моя палочка.

— Она мне и сейчас не нравится, — буркнул Рон.

Тут он прав, эта палочка нравилась далеко не всем. Даже если они видели её мельком в руке хозяина.

— Ну же Паркинсон, — поторопила меня Астория, оторвавшись от своих любимых рун, — ты же знаешь я чересчур любопытна. Не дай мне умереть.

Я вздохнула и спросила:

— Что палочка для волшебника?

— Рабочий инструмент, — не задумываясь ответила мне Грейнджер.

— Да ты права, палочка инструмент в руке волшебника. Любая другая, но не эта. Эта палочка — оружие. Она создавалась с этой целью и служит оружием до сих пор. Прежде, чем рассказать о ней, позволю себе не большое отступление и экскурс в историю моей семьи.

— Можно подумать, у нас есть выбор, — хмыкнул Рон и тут же получил тычок в бок от Грейнджер, — эй!

— Помолчи, Рон. Это может быть действительно интересно.

Парень отчетливо фыркнул, но под взглядом подруги сдался.

— Ладно, давай твою историю.

— Спасибо за разрешение, о великий Рональд, — фыркнула я, парень примирительно улыбнулся.

Я немного помолчала, собираясь с мыслями:

— Начнем издалека и с традиции. У волшебников есть традиция хоронить мага с его палочкой. Мы поступаем так же, за исключением того, что своих мертвых мы не погребаем в землю и уж тем более не строим мавзолеи и склепы.

— Вы их сжигаете, — задумчиво протянул Гойл, — а вместе с магом и палочку. Так?

— Да это так. Исключением служат только те палочки, что сделаны внутри семьи или для определенного ее члена. Иногда дар, что просыпается в нас, требует особой палочки. И разбрасываться ими было бы глупо, ведь кто знает, когда она понадобится вновь. Справедливости ради, хочу отметить, что таких палочек не много. Всего десять, если быть точнее. И это за всю историю рода, чтобы вы понимали, насколько они необычны. На данный момент используются только три — мною, дедом и его сестрой. Палочка Лагерты, это сестра деда, самая новая из всей коллекции, сделана Карлаусом Поттером.

— Моим дедом? — удивился Гарри.

— Да. Они учились в одно время здесь в Хогвартсе, на одном факультете и оставались друзьями, даже после того как она вышла замуж и переехала в Норвегию. В пятнадцать у Лаг проснулся дар, что в семье носит название «Воля Валькирии». Обладатель этого дара имеет нечеловеческую реакцию, развитую интуицию и огромный потенциал в боевой магии. Таким магам не подходят обычные палочки. И Карлаус, будучи еще только подмастерьем артефактора, сделал для своей подруги уникальный предмет. Палочку, что слушается только ту, для кого сделана, способную пропускать огромный поток магии. Черное дерево, перо птицы-гром, закаленная в зелье удачи и крови самой Лагерты. За эту работу он получил мастера артефакторики.

— Самый молодой мастер на то время, — тихо проговорил Поттер.

— Да, — я улыбнулась ему, — так и есть.

— Давайте ближе к сути, — тяжело вздохнул Рон, — скоро ужин, между прочим.

— Как можно постоянно думать о еде! — возмутилась Гермиона.

— Ты вечно, что-то читаешь, причем в таких количествах, что у нормального человека давно бы взорвалась голова. Гарри влипает во все неприятности, которые только существуют, а если таковых поблизости нет, то создает их и влипает. Я же люблю поесть. Согласись, на вашем фоне это не так уж и плохо.

— Рон по-своему прав, — хмыкнул Грег, откидываясь на спинку стула.

— Можно я продолжу? — дождавшись, когда мне все кивнут, я продолжила. — Итак, теперь когда вы знаете часть нашей истории, вернемся к моей палочке. Ансгар сын Асбранда, основатель моего рода, родился викингом, жил и умер им. И даже переезд на остров и жена ирландка не смогли этого изменить. Это я к тому, что создав род здесь в Англии, он продолжил жить по законам и принципам викингов. И все потомки переняли его убеждения, мы до сих пор следуем кодексу, который сейчас не слишком сильно отличается от того, каким он был при основателе, хоть и носим маски добропорядочных англичан. Итак, палочка — ее создала Катрина дочь Аластара, жена Ансгара, для своего старшего сына Ингвальда, как оружие отмщения. Так уж случилось, что на семью напали те, кому доверяли, и Ансгар был убит в бою и не только он, младшая из его дочерей была похищена и убита. В таких случаях кодекс рода требует кровной мести. В том нападении палочка Ингвальда была сломана и тогда Катрина взяла бедренную кость своего мужа, сердце врага, слезы дочери и создала палочку, что окропила своей кровью и выгравировала руны на ее рукояти, чтобы никто, кроме семьи, не мог воспользоваться ей. А еще она провела ритуал, столь ужасный, что его суть не сохранилась даже в летописях семьи. Известно только то, что после того ритуала палочка превратилась в страшное оружие. Она настолько прочна, что ею можно пробить грудную клетку, прикрытую легкой броней, ею можно вскрыть горло противнику. Если в бою врагу удается вырвать ее из руки хозяина, он тут же будет поражен «Тленом плоти». Она помогает лучше концентрировать силу, что делает заклятья более мощными. Эта палочка была в руках немногих, но за ней всегда был след из крови врагов семьи.

— Какая страшная палочка, — Астория, передернула плечами, глядя на предмет моего рассказа.

— Ты права, — я протянула руку вперед и палочка тут же оказалась в моей ладони, — ее имя «Страшная Палочка». За всю историю семьи она служила лишь шестерым, не считая того для кого была изготовлена. И почти все они были воинами, парочка даже есть в нашем учебнике по истории.

— Но ты не воин.

— Ты прав Грег, но мы с дедом думаем, что дело в моем даре. А точнее связью с Хель.

— Жуткая жуть, — подал голос Рон, — но может, пойдемте уже, поедим, а? Что вы смеетесь?! Я же не виноват, что мне постоянно хочется есть.

— Рон прав, — поддержала его Астория, улыбнувшись обиженному парню, — эти ваши древние истории пробуждают зверский аппетит, пойдем уже.

Стоило нам оказаться в пустом коридоре, как со мной, Грегом и Асторией поравнялся Рон:

— Не думайте, что я интересуюсь только едой, просто…

— Огненный дар Прюэтов? — улыбнулся Грег.

Рыжий удивленно посмотрел на Гойла и кивнул.

— Мне достался дар маминой семьи, — тяжело вздохнул парень, когда мы миновали почти половину пути, — вот только у мамы он довольно слабый. А у меня слишком яркий, даже сильнее чем у Чарли, хотя он на данный момент является непризнанным наследником со стороны Прюэтов, пусть он этого и не желает, а я лишь шестой сын. Огнем всегда сложно управлять, но еще сложнее жить с огненным даром. Я ощущаю огонь в себе постоянно. Временами мне кажется, что если я не поем — огонь сожрет меня самого.

— Теперь понятно почему ты такой вспыльчивый, — толкнула его в бок Астория.

— Знаешь сколько сил я потратил, чтобы обуздать огонь и при любом конфликте не испепелить оппонента? — тяжело вздохнул парень.

— Мой герой, — улыбнулась ему Гринграсс.

— Может вас оставить одних? — ухмыльнулся Гойл, глядя на покрасневшую Тори и весело хмыкнувшего Рона.

Уизли расслабился и к нему вернулось хорошее настроение.

Хэллоуин в Хогвартсе — это гигантские тыквы Хагрида; трансфигурированные летучие мыши над столами в большом зале; призраки; летающие фонари из тыкв, с вырезанными на них лицами, распевающие магловские песни посвященные празднику; посылки со сладостями из дома; ощущения праздника витающее в воздухе и конечно же праздничный пир вместо обычного ужина. А также каждый год за столом Слизерина находится хотя бы один старшекурсник, что кривит губы и презрительно кидает: «Почему мы должны праздновать магловский праздник?» А все остальные важно покивают в ответ. Хотя, я на сто процентов уверена, что спроси у них о том, как праздновать Самайн — ни один из них не вспомнит. Многие даже не назовут разницу между двумя этими понятиями, а туда же!

Кстати, с приходом Поттера в школу появилось новое развлечение: близнецы Уизли устроили «тайный» тотализатор (тайный он, кажется, только для самого Поттера и его друзей). Ставки начинают приниматься чуть ли не с начала сентября. Ставят на то, что случится с Поттером на Хэллоуин, и в этом принимают участие не только студенты (в прошлом году своими глазами видела как Снейп поставил на то что Поттер убьется, а Флитвик — что только покалечится, ставка не сыграла ни у того ни у другого). На то, что он не влипнет в какую-то историю еще ни разу никто не поставил. Этот год тоже не исключение, полшколы ждут, чтобы узнать, кто в этом году победил. В прошлом это была я — не удержалась (грешна, каюсь) поставила на то, что имя Поттера выскочит из кубка. Ставила чисто наобум, сама не ожидала, что моя бредовая мысль сбудется. И на его победу в турнире я тоже потом поставила, но это уже в пику Драко, который так достал своими рассуждениями о том, как Поттер опозорится на турнире, что я сделала ставку громко, отчетливо и при большом скоплении народа. Как итог Малфой не разговаривал со мной три недели (о эти счастливые три недели!) и я обзавелась неплохим выигрышем, мало кто верил, что он обойдет остальных.

Но вернемся к Хэллоуину. Для меня этот праздник всегда ассоциировался с головной болью. И чем старше я становилась, тем сильнее она была. Такая вот расплата за особый дар. Так что утро в день мертвых началось для меня с постепенно нарастающей головной боли. Не помогло ни выпитое зелье, ни магловские таблетки, данные мне Илвеном, у которого мать не найдя работу в мире магии, довольно неплохо устроилась в магловском. Хотя на что я надеялась? Все предыдущие годы головную боль в этот день вылечить не удавалось даже маме, приходилось только терпеть, а я понадеялась на аспирин! Как мне удалось выяснить, это связано с тем, что в день мертвых граница между миром живых и миром мертвых истончается, а так как у меня особо тонкое восприятие мертвых, то я и страдаю, хорошо хоть только головной болью, а не чем-нибудь похуже. Но, исходя из того, что мой дар, так сказать, эволюционировал, сегодня страдать я буду еще больше.

— Ты уверена, что тебе стоит идти на занятие? — вместо приветствия обеспокоенно спросил меня Грег, стоило мне только показаться в гостиной.

Я мельком взглянула в зеркало, висящие на одной из стен, м-да, как говорит один друг моего деда, краше в гроб кладут. Кожа бледная, а в сочетании с моими черными волосами и темно-карими глазами, кажется мертвецки бледной, под глазами темные круги, во взгляде обреченность. Всеотец! Я похожа на панду! Для полного сходства не хватает только бамбука в руках и эвкалипта в зубах. Или чем там панды питаются? Ладно-ладно, панды повеселее выглядят, что уж там.

— От головной боли еще никто не умирал, — мрачно отозвалась я, отворачиваясь от зеркала.

— Судя по твоему виду, ты хочешь быть первой.

— Очень смешно.

— Может тебе обратиться в больничное крыло? — с надеждой спросил он.

— Грег, моя головная боль связанно с гребаным Хэллоуином и моим даром. Так что толку от посещения больничного крыла не будет от слова совсем. Пойдем лучше на завтрак.

Высказав все это, я молча двинулась в сторону большого зала. Настроения не было от совершенно. При мысли о еде меня начинало подташнивать, но, если откажусь еще и от завтрака, с Грега станется силком потащить меня в больничное крыло. Так, на всякий случай, иногда он становится слишком заботливым. Разговаривать не было ни сил, ни желания, поэтому весь путь мы проделали в молчании. Уже у самых дверей большого зала мы столкнулись с гриффиндорцами. Поттер был хмур, Грейнджер сосредоточенно читала одну из своих книг для «легкого чтения» (и как только она умудряется делать это на ходу?), и только Уизли был радостен до безобразия.

— Счастливого Хэллоуина! — широко улыбаясь, поприветствовал он нас.

— Ненавижу Хэллоуин, — в один голос ответили мы с Поттером.

— Но почему? — удивился, до отвращения бодрый и счастливый, Уизли. — Нет, я понимаю, почему Гарри его не любит. Но ты-то с чего?

Пробурчав в ответ, что-то мало понятное, я поспешила к столу Слизерина. Объяснять что-то кому-то не было желания. Да и настроение было такое, что я вполне могла сказать или сделать что-то, с чего вполне мог получиться прекрасный скандал.

— Ты точно в порядке? — спустя какое-то время, проведенное в молчаливом поглощении овсянки, снова спросил друг.

Видимо, я выгляжу слишком плохо. Вот только и настроение соответствует моему внешнему виду.

— Грег, если ты меня еще раз спросишь в порядке ли я, — мрачно глядя в тарелку с овсянкой, предупредила я, — я тебя ударю.

— Понял.

Занятия до обеда дались мне тяжело. С каждым часом становилось все хуже. Помимо головной боли к концу второго урока появились голоса. Точнее, еле различимый шепот, который постепенно становился все громче. Такого раньше не было и это напугало меня достаточно сильно, что бы позволить Грегу, который следил за мной все время, будто я фарфоровая и вот-вот разобьюсь, отвести меня к мадам Помфри. Медведьма поводила палочкой, проконсультировалась с моей мамой по камину и развела руками. Естественно, они не знали, что со мной происходит! Дар, тем более такой, как мой, редко можно понять сразу. Все грани открываются со временем и только методом проб и ошибок. Мило, правда?

Пришедшая камином примерно через час после моего попадания в больничное крыло (а мадам Помфри меня не отпустила на чары, да и я не рвалась, поскольку лежать в тишине больничного крыла мне пока нравилось больше, чем пытаться собрать мозги в кучу на занятиях) мама, обнадежила тем что это связанно с даром и Хэллоуином, а не с тем, что я схожу с ума, и что все это должно пройти к завтрашнему дню. А то я не догадывалась! Посидев со мной еще пару часов, она предпочла уйти (кажется, я стала слишком раздражительна, а, следовательно, совершенно невыносима). Полежав еще полчаса после ее ухода, решила, что мне здесь больше не нравится и тихонько ускользнула из обители мадам Помфри. В коридорах было шумно, уроки закончились и школьники стремились кто куда, весело обсуждая каждый свое. Весь этот шум не добавил мне хорошего настроения, мало мне голосов в голове! Я прикинула, где можно остаться наедине со своими голосами (звучит, да?), и на ум пришел тот самый кабинет, что послужил нам местом распития алкогольных напитков. Почему бы, собственно, и нет? Вряд ли меня там будет искать кто-то, кроме Гойла. А то, что он меня будет искать, не поддается сомнению. За прошедшее время мы слишком уж сблизились. Теперь я вообще не понимаю, как я могла жить без такого друга.

Забившись в дальний от входа угол, я попыталась очистить разум, как учил папа на занятиях по защите разума. Отрешиться от всего оказалось еще той задачей. Шепот, что преследует меня почти весь день, становился громче, но от этого отчетливей не становился. Даже не знаю, что раздражает больше: сам шепот или то, что ни хрена не понятно, что именно мне хотят сказать? В какой-то момент мне почти удалось познать дзэн настолько, что все вокруг перестало раздражать, а ненавистный шепот ушел на задний план, но счастье было не долгим: тихо скрипнувшая дверь разрушила все мои старания.

— Вот ты где, — улыбнулся Грег, — я тебя потерял. Как ты?

— Пока жива, — вяло улыбнулась я.

Он уселся рядом, опершись спиной о стену, и потянул меня к себе.

— Миссис Паркинсон что-то сказала?

— Только то, что само пройдет к завтрашнему утру. — Я тяжело вздохнула, пристраивая свою многострадальную голову ему на плечо. — А еще, что все это — проявление дара. Как будто я сама этого не понимаю!

Парень вздохнул и сильнее прижал меня к себе.

— Я видел как ты читала какие-то дневники, — дождавшись моего кивка, он продолжил, — я так понимаю ты не нашла ничего полезного?

Мои предки бывают невыносимо скрытными, особенно некоторые представители славной династии Паркинсон, чтоб им в посмертии икалось! Параноики чертовы. Я раздраженно дернула плечом и ответила:

— Мои предки, как выяснилось, не утруждали себя в подробном изложении того, что умеют. Только зря потратила время. Хоть это и странно, если честно. По другим дарам столько описаний, дневников, книг. Даже есть пара свитков из бересты, посвященных глазам Хеймдалля. И ни одного клочка бумаги по голосу Хель! Будто это настолько секретная информация, что ее нельзя доверить бумаге!

От возгласа виски заныли с большей силой.

— Возможно, на это есть причина?

— Какая интересно? — буркнула я, стараясь сконцентрироваться на разговоре и игнорировать шепот.

Прям девиз дня: «Игнорируй шепот, чтобы не сойти с ума»! Так и просится на транспарант.

— Я не знаю, — парень вздохнул и принялся перебирать мои волосы, — в моем мире у твоего отражения не было дара. Вообще никакого. Она объясняла это тем, что духи предков и боги отвернулись от семьи. Если честно, почти никто не имел ярко выраженных даров, по крайней мере, начиная с поколения наших родителей.

Он замолчал, задумчиво перебирая пряди моих волос. А я поймала себя на мысли, что размышляю о том, что же могли учудить предки, раз боги отвернулись от семьи и они потеряли, считай, свою суть, отличающую их от остальных семей. Не придумав ничего стоящего, решила уточнить у друга:

— Что случилось с моей семьей?

— Я, если честно, не знаю. Твое отражение не любила разговоры о том времени, что было до того, как она попала в сопротивление. Знаю от Рона Уизли, что она помогла ему сбежать из плена Нотов, в доме которых была почти рабыней. После того, как они выбрались из поместья, он предложил ей присоединиться к сопротивлению и она согласилась. Я в то время еще был с отцом, так что подробностей не знаю. А до всей этой войны мне было как-то не интересно, возраст был не тот.

— Ужасный мир, — я передернула плечами.

— Согласен, — он крепче прижал меня к себе. — Мне иногда кажется, что все, что сейчас со мной происходит, — всего лишь сон. Что я вот-вот проснусь и снова погружусь в пучину ужаса и смерти. А потом я слышу твой смех; тихий голос Гермионы; вижу склонившихся над очередной рунной схемой Рона и Асторию; ловлю задумчивые взгляды Гарри, которые он кидает на тебя, когда считает что никто не видит — и вдруг мне начинает казаться, что это тот мир был сном. Ужасающе кошмарным, но сном. И что я всегда жил здесь, всегда был просто Грегори Гойлом — учеником факультета Слизерина, лучшим другом Панси Паркинсон, тайно влюбленный в лучшую ученицу школы. А не членом сопротивления, потерявшем столько дорогих и близких людей, что пальцев на руке не хватит, чтобы пересчитать.

— Тебя это тревожит?

Он тяжело вздохнул:

— Я не знаю. Просто, иногда, кажется, что я слишком быстро привык к этой жизни, оставив в стороне прошлое. Перестал вздрагивать при встрече с теми, кто в прошлой жизни со мной хоть как-то контактировал. Перестал искать сходства и различия в людях, с кем был хорошо знаком там. Перестал просыпаться с чувством опасности от малейшего шороха. Да много чего перестал. Иногда закрадываются мысли, что я предал тех людей, заменив их вами.

— Это не так, — я сжала его ладонь в своей, — ты сам сказал, что, например, я и та Панси это два разных человека. Даже несмотря на то, что мы с ней похожи не только внешне, но и в некотором поведении. И ты понимал это, когда впервые решил со мной встретиться. Но не думаю, что ты бы стал общаться со мной, будь я истеричной поклонницей Драко Малфоя, как бы хорошо ты не относился к той Панси. А это значит, что ты не заменил тех, кого считал друзьями. Ты просто нашел новых, возможно, с теми же лицами, но другими по характеру и мировоззрению.

— Как у тебя это, получается? — тихо засмеялся парень, чуть сильнее обнимая меня.

— Что именно? — удивленно покосилась я на него, не понимая причины веселья.

— Развеивать все мои сомнения всего парой предложений, — пояснил он.

— Не знаю, — я пожала плечами, — оно само собой выходит.

Внезапно в помещении резко похолодало настолько, что по оконному стеклу побежала изморозь, изо рта вырвалось облако пара.

— Какого…

Грегори подскочил на ноги, выхватив палочку, я же спокойно поднялась на ноги.

— Это называется — «дыхание мертвых», — спокойно объяснила я, — пару раз всего с таким сталкивалась.

— Что это значит? — все еще настороженно оглядываясь, спросил он.

— Сильный дух желает пообщаться, — все так же спокойно отозвалась я, ожидая, когда гость окончательно проявится.

— Никак не могу привыкнуть к тому, что ты так спокойно к этому относишься.

Я пожала плечами. Когда с самого раннего детства твоими частыми собеседниками являются призраки со специфическим чувством юмора, то к любой их активности относишься как-то легко.

— Я не просто сильный дух, — послышался женский голос из неоткуда, — а отмеченный благосклонностью Вечной Госпожи.

Услышала ее, естественно, только я, друг все еще ощущал только холод. Гостья наконец-то проявилась полностью. Это была довольно молодая женщина, одетая по моде викингов, призрачные волосы по бокам собраны в тонкие косы, а остальные свободно падали на спину. За спиной виднелся призрачный (странно было бы, если настоящий) лук и колчан со стрелами.

— Меня зовут Рунгерд дочь Ингвальда, — торжественно произнесла она, — я первая отмеченная милостью Хель. И я здесь для того, чтобы помочь тебе, Ингрид дочь Асгрима.

— А вот и кавалерия, — тихо прошептала я, разглядывая родственницу.

Рунгерд была внучкой основателя, и, действительно, первой кто владел «Голосом Хель». Кажется, у нас даже где-то есть ее портрет, правда не живой, а обычный. И не портрет, а гобелен ручной работы. Очень старый, его даже под чары стазиса поместили. И он лежит в том же самом хранилище, где и палочки.

— Приветствую тебя Рунгерд дочь Ингвальда, — я обозначила поклон, отмечая, что голова стала болеть меньше, а ненавистный шепот стал меньше и значительно тише, — в мире живых.

Призрак ответил мне тем же едва обозначенным поклоном, и подплыл ближе, внимательно разглядывая меня:

— Ты похожа на моего деда, основателя рода — улыбнулась она, протянула руку и коснулась моей щеки, — нет, не внешне, а сутью. Для него семья тоже была всем.

От ее прикосновения меня как будто ударило током. Контакт с мертвыми — то еще удовольствие, особенно с теми, кто приходит из-за грани.

— Панси? — около меня тут же оказался Грег, все так же сжимающий палочку и готовый вступить в схватку. — Все в порядке?

— Да, — я поморщилась, — ко мне пришла родственница.

— Возьми его за руку, — попросила Рунгерд, почти вплотную подлетая к парню, отчего тот передернул плечами, видимо, ощущая холод, идущий от нее.

За руку — так за руку. Стоило мне сжать его ладонь в своей, как парень, выматерившись, отпрыгнул назад.

— Какого демона это было? — оглядываясь, нервно спросил он.

Я перевела удивленный взгляд на гостью.

— Он тебя увидел?

Есть чему удивиться — тех, кто приходит с той стороны никто не видит и не слышит. Контактировать с живыми они могут, только если я пущу их в свое тело, став, так сказать, сосудом. Ну, или если я напитаю призрака силой, как это было не так давно с Адой. Но такое, я думаю, можно проделать только с родственниками. Хм, надо будет провести эксперимент. Мой взгляд вновь вернулся к Рун, и я мысленно добавила, что собственно можно спросить и у нее.

— Ты ведь знаешь, что в день мертвых грань истончается? — дождавшись моего кивка, она продолжила, в этот же момент Грег сам взял меня за руку, вздрогнул, но не отпустил. — Ты как отмеченная милостью госпожи становишься еще более восприимчивой ко всему, что связанно с мертвыми.

Я снова кивнула, пока ничего нового. Это я и так знала.

— Следовательно, и сил, которые ты тратишь на контакт, требуется меньше. Достаточно коснуться другого живого, чтобы он начал видеть то же, что и ты. С погрешностью на внешность, — она улыбнулась, — твой друг видит меня такой, какой я была в момент смерти.

— И надо сказать вид у вас не аппетитный, — Грег передернул плечами.

— После встречи с разъяренным медведем, сложно оставаться красавицей, — хмыкнула Рун. — Следующее, что ты должна знать — в этот день ты можешь сама призывать кого-то с той стороны. Тебе стоит только позвать, и мертвый явится.

— Думаю, здесь есть одно большое «но»? — скептически хмыкнула я.

— Ты права, моя дорогая. Тот, кого ты призываешь, не должен быть связан с тобой или семьей, сама понимаешь, мы и сами придем к тебе, как только кому-то из семьи будем нужны. Ты должна призвать кого-то, кто сам не может прийти по какой-то причине, но нужен своей семье.

— Шепот — это голоса тех, кто хотел бы что-то передать семье, но не может? — озарило меня догадкой.

— Да это так. Но так как ты сама должна решить, кто это будет, ты не можешь разобрать, то о чем они все говорят.

— Как я должна понять, кому должна помочь? И как много их?

— Доверься своему чутью. А насчет того, скольким ты должна помочь: хватит и одного, но ты можешь и большим если посчитаешь нужным. И помни: прийти могут лишь те, кто умер больше чем двадцать лет назад.

— Но Марго…

— Она была вестницей воли Госпожи, той, что дала понять каков твой настоящий дар.

Рунгерд замолчала, будто к чему-то прислушиваясь.

— Тебе пора да?

— Да дорогая, — она вновь коснулась моей щеки, — я выполнила свою миссию. Передай главе, что Ансгар им доволен.

Сказав это она растворилась в воздухе. С ее уходом вернулась головная боль и голоса.

— Как ты не сошла с ума до сих пор? — отпуская мою руку, Грег принялся потирать виски. — Помимо того, что к тебе постоянно шляются мертвые родственники, так еще и эти ужасно сложные и похожие друг на друга имена! А обращения? Бр-р-р!

— «Тот, кто не знает свою родословную и историю семьи, теряет свою суть», — процитировала я деда, и добавила, — к тому же, когда ты с детства живешь с этим, то тебе не кажется все это чем-то странным. Знаю, это сложно понять, но для меня это неотъемлемая часть жизни и истории семьи. Так что просто прими как данность. Ладно, пойдем, найдем того, кому нужен разговор с мертвым.

Знать бы еще как этого несчастного найти. Парень лишь покачал головой, но покорно пошел за мной. Какое-то время мы просто шли в молчании, я брела наугад, вообще не представляя, что делать и куда идти, Гойл размышлял.

— Все эти имена ведь что-то значат, да? — подал он голос через какое-то время.

— Конечно. — Я уверенно кивнула, помолчала и решила объяснить. — Основатель рода осел на острове где-то в середине девятого века. К одиннадцатому веку клан викингов Паркинсон превратился в род Паркинсон и стал считаться старым английским родом. С этого времени детям стали давать английские имена и отказались от представления другим по схеме викингов. Как пример если раньше говорили «Рунгерд дочь Ингвальда из клана Паркинсон», то с того времени представляются просто «Панси Паркинсон». Но, несмотря на все эти изменения, суть рода не изменилась. Став благочестивыми англичанами для других, мы так и остались викингами. Мы сохранили веру в богов Асгарда, хоть и не поклоняемся им, так как это делали предки. Мы живем по кодексу, что написан викингом. Мы храним и оберегаем свою историю, свои корни, таким образом, сохраняя суть. Я рассказываю все это для того, чтобы ты понял, что два имени — это не просто блажь, когда-то пришедшая в голову кому-то из глав рода. Это один из способов меняясь и подстраиваясь под окружающее нас общество, сохранить свои корни. Итак, к именам. Если первое имя обычное, чисто английское, то второе всегда скандинавское. Оно должно отражать суть того, кому дано. Мое, например, «Ингрид», что значит "Королевская защита", думаю, связано с историей моего рождения. Когда мужчина приводит в семью женщину, ей при обряде ввода в семью тоже дают второе имя. Маме, например, дед дал имя «Валборг» — спасение умерших в битве, так как она довольно хороша в колдомедицине. А вот если невеста уже имеет скандинавское имя, например как Далия, она норвежка, то тогда второе имя будет ирландское, ей дали «Триса» — жнец. Это дань уважения жене основателя.

Я замолчала, с удивлением разглядывая вход в кабинет директора.

— Занимательная лекция, — подал голос Грег.

— Да история рода вообще захватывающее чтиво, — задумчиво разглядывая горгулью охраняющую вход, отозвалась я.

Парень тоже перевел свой взгляд на горгулью.

— Пришли, да?

Я прислушалась к себе и медленно кивнула:

— Думаю да.

— Ты знаешь пароль?

— Я же староста, нам его сообщают, как и преподавателям, на тот случай, если нам вдруг понадобиться директор, — пояснила я и вежливо обратилась к охраннице, — доброго вечера, мне необходимо поговорить с директором Дамболдором по личному вопросу, пароль взрывная карамель.

С минуту ничего не происходило, затем фигура дрогнула и начала отъезжать.

— Я думаю, мне лучше подождать здесь, — задумчиво произнес Гойл.

Я кивнула и стала подниматься по ступенькам. Раньше мне не доводилось бывать здесь, поэтому, переступив порог, я с любопытством огляделась. Кабинет Дамболдора поражал своей странностью: строгая мебель из массива темного дерева; портреты бывших директоров в золотых тяжелых рамах; на многочисленных полках книги в темных кожаных обложках, внушающие какой-то внутренний трепет. Множество странных артефактов, внешне выглядящих так, словно их создавал ярый фанат маглавского художника Сальвадора Дали (в прошлом году на рождество в Лондоне была выставка работ этого странного художника, и мы с мамой ее посетили, не сказать, чтоб мы что-то поняли, но было интересно). Они двигались, издавали звуки, вибрировали, мигали разным цветом, создавая ощущение, что твои мозги вот-вот вскипят. И все это на фоне красной отделки: гобелены на стенах, обивка стульев, шторы, ковер на полу. Глядя на все это в одной комнате, может показаться, что хозяин кабинета, свихнувшийся гриффиндорец, любящий работать и творчество Дали. А когда видишь, самого директора, понимаешь, что тебе не кажется — он действительно чокнутый гриффиндорец, любящий работать, и, если не знает, то точно догадывается о существовании Сальвадора. Довольно смелая оценка одного из сильнейших чародеев современности, даже несмотря на то, что его самого в комнате не наблюдалось.

— Мисс Паркинсон, не стойте на пороге, проходите.

Я вздрогнула, не увидев, как из незаметной двери появился хозяин помещения.

— Доброго вечера, директор Дамболдор. Прошу простить меня за столь поздний и неожиданный визит. Я к вам, можно сказать, по личному делу.

Я нервно дернула манжету блузки на правой руке.

— Ничего страшного, вы меня не сильно побеспокоили, — Дамблдор улыбнулся и указал на гостевой стул, больше похожий на кресло, что стояло перед его столом, — присаживайтесь. Чай?

— Возможно позже, — я опустилась на стул.

— Хорошо. Итак, что привело вас ко мне?

Директор с любопытством смотрел на меня, а я вдруг растерялась.

— Даже не знаю с чего начать, — призналась я, нервно теребя край жилетки.

— Начните с начала, — мужчина мягко улыбнулся, — даже если это начало так далеко от сути, что на первый взгляд даже не заметно, насколько сильно оно с этой сутью связано.

Я глубоко вздохнула, медленно выдохнула и неуверенно начала:

— Думаю, вы в курсе, что у старых родов есть, так сказать, дары? — дождавшись его кивка, я более уверенно продолжила. — Мой дар — видеть, говорить и, так сказать, контактировать с призраками, теми, что ушли за грань миров за Вечной Госпожой.

— Теперь понятно, почему вы сегодня пропустили занятия, — поймав мой удивленный взгляд, он улыбнулся, — после случая с василиском, я отказался от части обязанностей, не связанных со школой. И стараюсь больше уделять внимания школе и ученикам. Правда, прошлые годы намекают на мою явную некомпетентность.

— Или на феноменальную способность Поттера находить проблемы там, где их нет.

Дамблдор удивленно посмотрел на меня, а затем засмеялся.

— Вы невероятно похожи на своего деда, — отсмеявшись, ответил он, — час назад у нас с Генри был разговор, я не мог не сообщить старому другу о вашем самочувствии. Я точно так же посетовал на свою некомпетентность. И он ответил мне теми же словами, что и вы.

Я улыбнулась: мы с дедом действительно близки. И несмотря на то, что моим воспитанием занималась вся семья, мировоззрение, ценности, мысли — все это от деда. В семье даже ходит такое выражение: «Хочешь узнать мнение главы рода, но боишься спросить? Спроси Панси».

— Дед рассказал, что со мной?

— Нет, в лучших традициях слизерина, пусть он и не учился в Хогвартсе, он лишь сказал, что возможно вы сами мне расскажите. И он оказался прав, вы здесь. Я так понимаю, вас мучают головные боли из-за того, что грань между нашим миром и миром мертвых истончилась?

— Вы правы.

— И раз вы пришли ко мне, — продолжил директор, откинувшись на спинку своего рабочего кресла, — я могу вам как-то помочь?

— И на это вопрос тоже да. — Я немного помолчала подбирая слова. — Раньше ко мне приходили только родственники, но перед самым отбытием в школу я узнала, что дар эволюционировал. Если раньше я была «Голосом Рода», то теперь — «Голос Хель». А это значит, что ко мне может прийти любой мертвый и попросить о помощи. Вторая вариация дара намного сильнее первой, и теперь в Хэллоуин я сама могу призвать для кого-то мертвого.

— Вы можете призвать кого-то определенного? — подавшись в перед, взволнованно спросил мой собеседник.

— Того, кто сам не может прийти по какой-то причине.

В комнате повисло молчание. Дамблдор задумчиво смотрел куда-то за меня. Я же вдруг поняла, что, сидя в непосредственной близости от директора, не слышу голосов. Да и голова почти не болит. Вот оно счастье.

— Почему вы пришли ко мне?

— Я не знаю, — пожала плечами, — мы с Грегом просто разговаривали по пути к большому залу, и вдруг я поняла, что пришла сюда. Думаю это знак. Да и голоса преследовавшие меня весь день здесь затихли. Вы можете отказаться, я, наверное, найду еще кого-то.

— Нет, я согласен. Что мне надо сделать?

А, правда, что делать-то? Рун ничего не сказала по этому поводу. Хотя…

— Просто дайте мне руку. И что бы ни случилось, не отпускайте.

Я подошла к столу и протянула ладонь, директор, слегка подумав, сжал ее в своей. Так что дальше? Я прикрыла глаза, пытаясь понять, что делать. Вдруг, я почувствовала, как на мои плечи опустились чьи-то руки и тихий голос произнес:

— Позови меня. Я Ариана. Хватит имени. Я нужна ему. Пожалуйста.

Ну, раз нужна, то, пожалуйста.

— Ариана.

Мой тихий голос прозвучал набатом в стенах кабинета. Мир замер: замерли многочисленные артефакты, перестали шептаться директора на картинах. По окнам поползла изморозь, покрывая стекла тонкой пленкой льда. Свет мигнул, и перед столом зависло приведение молодой девушки, почти девочки.

— Здравствуй Ал, — ее тихий голос был пропитанный нежностью.

— Ари, — побледнев, прошептал Дамблдор, не отрывая взгляда от нее. — Как много мне надо сказать тебе!

— Я знаю, Ал. Знаю.

Она подлетела ближе и коснулась щеки застывшего директора.

— У меня мало времени, мой дорогой брат. Поэтому слушай и не перебивай. Я знаю, ты винишь себя в том, что со мной произошло. Но ты неправ. В том, что случилось, нет твоей вины. Это лишь стечение обстоятельств. И что бы ни говорил наш брат, это было освобождением для меня. Ведь все, что ждало меня в будущем, — это лишь отделение для безумных в Мунго. Я всегда была магически сильна, и с каждым годом вам с Аберфордом было все сложнее контролировать мои выбросы. И ты, и Аберфорт это понимаете, но почему-то не хотите принять. Знай Альбус, я не виню тебя ни в чем.

Она замолчала, будто прислушиваясь к чему-то.

— Мне пора, — она улыбнулась Дамблдору, — передай брату, что я люблю его, но недовольна его поведением. И пусть перестанет таскать незабудки на мою могилу, терпеть не могу эти цветы. Что при жизни, что после смерти. Разве что теперь я могу об этом сказать.

Призрак пошел рябью, становясь все менее различимой.

— Прежде чем я уйду, — она повернулась ко мне, — я покажу тебе кое-что, так сказать, в качестве благодарности.

Призрачные пальцы коснулись моего лба, и мир провалился во тьму.

… Старое кладбище… голые деревья… вдалеке ухнула сова… покосившиеся надгробия… я будто лечу между могил, подлетая к источнику неяркого света… и вот я на месте… громадный котел… запах крови… и голос, от которого по спине побежали мурашки:

— Палочку, Хвост!

С первого взгляда на змеиноподобное существо, возвышающееся над скрюченным, безруким человеком, становиться понятно кто это…

Меня рывком вырвало из видения, возвращая в тело. Ненавижу! Ненавижу эти гребаные «прогулки»!

— Панси? С вами все в порядке?

Очень хотелось сказать, что нет, причем в матерной форме, но я все же сдержалась.

— Все нормально, — выдавила я, пытаясь отдышаться.

Наконец, ко мне вернулись силы, перед глазами перестало плыть, чтобы дышать, не нужно прилагать усилий. Красота! Оглядевшись, поняла, что лежу на полу, моя голова покоится на коленях Грега (его-то каким ветром принесло?), рядом сидит директор.

— Панси? — взволновано спросил Грег, глядя в мои глаза приобредшие некоторую осмысленность.

— Директор, у нас проблемы, — мрачно отозвалась я, принимая вертикальное положение, — Темный Лорд возродился.

Так уж вышло, что у меня почти нет друзей. Точнее у меня их не было до того как я попала в школу чародейства и волшебства. Это не удивительно, ведь с раннего детства я предпочитала компанию интересных книг, нежели людей, а тем более сверстников. И на то была причина.

Мои родители почти жили своей работой, мне кажется, ребенка, то есть меня, они завели только по тому, что так принято в их круге общения. Не сказать, что меня совсем не любили, нет, мне покупали игрушки, красивую одежду, давали приличную сумму на карманные расходы, интересовались моими делами, ходили на все школьные мероприятия, в которых я участвовала. Но работа для них все равно оставалась на первом месте, будто она, эта самая работа, и была их любимым ребенком. И, как и любой ребенок, остро нуждающийся в родительском внимании, я старалась быть лучшей везде: в детском саду, в школе, в многочисленных кружках. Думала, что мои успехи привлекут их внимание. И в этой погоне за родительским одобрением и вниманием я превратилась в того ребенка, которого недолюбливают остальные дети в классе. Но поняла я это слишком поздно, несмотря на весь свой острый ум.

А потом оказалось, что я волшебница. Самая настоящая, как в книгах или фильмах. Это было счастливое с привкусом горечи открытие. Счастье от того, что я особенная, горечь от того, что родители скупо удивились и обрадовались лишь тому, что теперь большую часть года я буду проводить в такой далекой от пригорода Лондона Шотландии. Поняла это, кажется, и профессор МакГонагал, что принесла мне письмо. Иначе не могу объяснить, почему эта суровая на вид дама терпеливо отвечала на миллион вопросов, которые я задавала, стараясь заглушить тоску и разочарование, а потом еще и угостила меня мороженым, не став слушать мои робкие отказы. За то внимание, что она, несмотря на свою занятость, проявила ко мне, я до сих пор благодарна волшебнице.

Прибыв в Хогвартс я, с восторгом погрузилась в изучении магической науки. Во-первых, магия это действительно очень интересно. Во-вторых, я привыкла учиться так, чтобы быть первой во всем, ведь нельзя разочаровывать родителей. В-третьих, попав в незнакомую обстановку, так сильно отличающуюся от привычного уклада моей жизни, я неосознанно перешла в режим заучки, чем и оттолкнула от себя окружающих. Это уже потом на Хэллоуин я подружилась с Гарри и Роном. Со временем появились и приятели типа Невилла, с которым я с удовольствием обсуждала травологию. Да и со своими соседками по комнате нашла общие темы, хоть временами они и вызывали у меня приступы мигрени. Жизнь наладилась, можно сказать. Но у меня так и не появилось подруги, той самой, с которой принято сплетничать о парнях и обсуждать самые страшные тайны. Ведь несмотря на то, что парни стали для меня не просто друзьями, а той самой семьей, в которой меня принимают такой, какая я есть, и готовы ради меня на многое, кое-какие вещи им лучше не знать. Так же на роль лучшей подруги не подошла и Джинни. Младшая сестра Рона, хоть и была близка к званию подруги, отчетливо ревновала меня к Гарри. Она, конечно, старалась это скрывать, но я все равно ловила на себе ее ревнивые взгляды.

И вот в этом году в нашу жизнь неожиданно ворвалась Панси Паркинсон. Хотя нет. В жизни Гарри она появилась на третьем курсе. Честно говоря до того, как я начала с ней тесно общаться, я все никак не могла понять, чем могла зацепить моего друга наглая девица со змеиного факультета. И теперь, когда она скинула маску, став самой собой я понимаю, что именно понравилось Гарри. Он всегда был самым наблюдательным среди нас. Она готова слушать, с удовольствием обсуждает как моду, так и высшую трансфигурацию, часто вытаскивает меня из библиотеки, просто пройтись и поговорить о своем, о девичьем.

Скажи мне кто-то, что я не просто буду с удовольствием общаться с Паркинсон, но и назову ее подругой, я бы покрутила пальцем у виска. Но факт оставался фактом, Панси очень быстро нашла общий язык не только со мной, но и с парнями, заняв вакантное место подруги главной заучки Хогвартса.

— О чем думаешь?

От неожиданного вопроса я подскочила на кресле, уронив на пол книгу.

— Рон! — возмущенно прошипела я, поднимая томик по продвинутым чарам. — Какого черта ты меня пугаешь!

— Я не виноват, что ты так сильно задумалась! Ты, сидя в полной тишине и, хочу заметить, в абсолютно пустой гостиной, не услышала, как я пришел.

Парень хмыкнул, сел на рядом стоящий диван и вытянул ноги. Я же тяжело вздохнула: Рон и чувство такта — это очень плохая пара. Друг всегда предпочитал говорить то, что думает, пусть потом часто сожалел о своих словах.

— Который час? — не желая продолжать тему, спросила я.

— Почти два, — глядя на пламя камина, отозвался он.

— Как дежурство?

Он вздохнул, вытащил палочку и тихо шепнув, наложил на пространство около камина чары приватности. Вообще-то правильно, это же Гриффиндор тут вечно кому-то не спится. И никогда не знаешь, не подслушивает ли тебя кто-то из темноты лестничных пролетов, ведущих в спальни. Но в отношении моего рыжего друга — это привычка. Он как-то рассказывал, что запирающие и заглушающие чары дома ставит так часто, что, даже не задумываясь, накладывает их на полог своей кровати здесь в школе, где они и не нужны.

— Отлично. Знаешь, если бы мне кто-то в начале года сообщил, что с Панси будет так спокойно и интересно, я бы рассмеялся.

Я лишь хмыкнула на это заявление. Можно подумать, я сама не удивлена этим фактом. Перевела взгляд на книгу. Наверное, нужно идти спать пусть совсем этого не хочется.

— Мы наткнулись на сорящихся Гарри и Чанг, — нарушив тишину, сообщил он.

— Зачем он вообще с ней встречается? — проворчала я.

Нет, ну, действительно, сколько можно? Это напоминает мне сюжет очередного романтического романа, из тех, что обожают мои соседки. Вот только у Гарри с Чанг едва ли будет счастливый финал.

— Ты у меня спрашиваешь? Я перестал понимать мотивы поступков несравненного Гарри Поттера с рождества на первом курсе.

В этот момент скрипнул портрет, закрывающий проход в гостиную, и в помещение вошел злой, как Снейп после очередного взрыва котла на своем уроке, объект нашего разговора. Увидев нас, сидящих у камина, он подошел и уселся прямо на пол около дивана, на котором сидел Рон:

— Я ее совершенно не понимаю! — зло выдохнул он.

Мы переглянулись. Рон вздохнул и после моего одобрительного кивка, сварливо ответил:

— А я не понимаю тебя дружище. Ты с третьего курса страдаешь по Паркинсон, а когда она вдруг попадает в круг нашего общения, да еще и оказывается нормальной девчонкой что ли, ты вдруг начинаешь таскаться за Чанг! Уж прости, но я бы выбрал Панси, а не эту истеричку, считающую себя чуть ли не королевой этой школы. Скажи честно, она тебя чем-то шантажирует?

Гарри снял очки, и потер глаза.

— Нет, конечно.

— Тогда какого хрена?

— Какого хрена?! Серьезно?!

Гарри подскочил на ноги и принялся нервно расхаживать от дивана до камина и обратно.

— Она постоянно с Гойлом: ест в большом зале, ходит по замку, сидит на уроках. Если его долго нет рядом — начинает нервничать, заходя в помещение, первым делом ищет его взглядом и всегда спрашивает, где он, если не находит. Как я могу привлечь ее внимание, когда даже сидя рядом со мной в библиотеке она постоянно бросает на него взгляды?

Он остановился и без сил сел на пол.

— И я ничего не могу сделать. Будь Грег хоть немного таким же придурком как Малфой, я бы не задумывался. Но он нормальный и, черт возьми, мы с ним друзья! И это низко отбивать девушку у друга.

Он тихо застонал, уткнувшись лицом в колени.

— О, Мерлин! Поттер ты очки, что ли смени, раз не видишь очевидного. — Совершенно не впечатленный эмоциями друга, протянул Рон, лениво потянувшись, — Вся школа уже в курсе, что Гойл у нас помешался на Гермионе. У нее, кстати, тоже проблемы со зрением.

— Рон! — я возмущенно уставилась на него, чувствуя, как румянец появляется на щеках.

— А что? Это ведь правда, Браун с Патил скоро с ума сойдут от того, что вы «просто друзья». Такая тема для сплетен, а повода почти нет. — Он хмыкнул, и повернулся к Поттеру. — Слушай, ты мой лучший друг и даже больше. За все-то время, что мы дружим, ты стал мне настоящим братом. Так что я скажу тебе, как есть: хватит создавать себе проблемы на пустом месте. Ты же чертов гриффиндорец! Где твоя отвага?

Гарри задумался. Судя по всему, слова Рона заставили его начать анализировать отношения между Панси и Грегом.

— И что ты предлагаешь? — хмуро осведомился Поттер спустя какое-то время, что мы провели в молчании.

— Тебе не понравиться, — со смешком выдал Рон, подмигивая другу, но поймав мой гневный взгляд, тут же выдал «приличную» идею, — научи ее Патронусу.

Мы с Гарри с недоумением уставились на него.

— О Годрик Гриффиндор! — Рон закатил глаза. — Только представь, сколько нужно времени на то, чтобы это заклятье получилось? Ты только не тупи, хорошо?

— Согласна, — оживилась я, — и я даже знаю, как сделать так, чтобы она точно не отказалась от занятий. Только сначала расстанься с Чанг, пока я ее не придушила.

Я стояла в холле, прислонившись к стене и ожидая Грега, который отправился к себе в комнату скинуть ненужные на сегодня учебники. В ожидании друга я развлекалась тем, что рассматривала прибитые к противоположной стене многочисленные декреты об образовании. Надо сказать, у Жабы богатая фантазия, правда, немного больная. Как ей вообще в голову приходят такие идеи? К примеру, декрет номер 26: «Запрещается студентам мужского и женского пола находиться друг от друга на расстоянии меньше 6 дюймов». Грег, увидев этот декрет впервые (мы как раз почти дружной толпой двух факультетов шли на травологию), хмыкнул и предположил, что «у кого-то недотрах». Так и сказал, чем вызвал одобрительные смешки у сокурсников парней, причем не только у слизеринцев, но и у грифов. Девушки поморщились, но защищать генерального инспектора никто не стал. Дамочку не сильно-то жаловали в школе. Гриффиндорцы — из-за прессинга на Поттера, который несмотря ни на что оставался негласным лидером на факультете алознаменных. Наши — потому что ее ненавидел Гойл, который неожиданно (для всех кроме меня) потеснил Малфоя с его трона всея принца Слизерина, став весомой фигурой в нашем террариуме. А всего-то и надо было сломать руку в трех местах Вендалу Орлису, между прочим, семикурснику, который позволил себе рассуждать, что он сделает с грязнокровками, как только Лорд вернется. Правда, авторитета другу добавило не сам факт сломанной руки, а то что, ломая ему руку, Грег громко рассказывал, что он будет делать с такими вот «Орлисами», если дойдет до войны. Пару девчонок вывернуло прямо в гостиной, уж больно неаппетитные были подробности. Слушая его тогда, я окончательно поняла, что этот парень к Гойлу, которого я знала с детства, не имеет никакого отношения. Вот вроде и знала, но до конца до меня так и не доходило. В ту ночь я прорыдала полночи, оплакивая непутевого друга, так рано отправившегося во владения Хель, а с утра спокойно заняла место рядом с Грегом, окончательно принимая парня таким, какой он есть.

Взгляд зацепился за декрет, в котором отменили все кружки в школе. Я, конечно, понимаю, для чего это было сделано, но вот зачем надо было закрывать школьный хор? Будто на его занятиях проходят основы террористического дела! Да там половина учеников с Хаффлпафа! При всей моей любви к этому факультету (а я действительно люблю барсуков, у меня там много хороших знакомых), хаффлпафцы не подходят для революций и свержений режимов, все представители данного факультета отличаются тихим нравом и не лезут в школьные разборки. Это же не отмороженные Гриффиндорцы, которым только повод дай, и они радостно бросятся грудью на баррикады. Хотя с другой стороны, не зря у желтых за талисман барсук. Да и Хельга, основательница желтого факультета, была из викингов, один из моих предков лично ее знал. Он еще восхищался как она, мило улыбаясь, боевым топором черепа врагов крошила. Занятная была дамочка, с причудами (опять же со слов предка). Так что может зря я в свое время в хор не записалась?

— Панси!

Я вздрогнула и повернулась на звук, ко мне, со стороны лестниц ведущих в сторону башни Гриффиндора, спешила Грейнджер.

— Вот ты-то мне и нужна, — тяжело дыша, сообщила она.

— Даже боюсь спросить зачем.

— Слушай, — девушка нервно дёрнула рукав своего форменного свитера, — у меня на днях появилась отличная, как я думаю, идея. Если кратко, то я подумала, что, раз нам преподают только теорию по защите, то почему бы не собрать кружок по практике самостоятельно? При подготовке к турниру в прошлом году, мы неплохо навострились разучивать заклятья самостоятельно. И в принципе…

— Не думаю, что занятие раз в несколько недель хоть что-то даст, — перебила я, казалось, нескончаемый поток слов девушки.

— Почему раз в несколько недель? — удивилась она.

— Потому что, придётся собираться где-то в Хогсмиде, так как Жаба вряд ли разрешит открыть такой кружок в стенах школы.

На недоуменный взгляд Гермионы, я просто кивнула в сторону свежевывешенного декрета. Она резко повернулась в ту сторону, внимательно прочитала и довольно грязно выругалась. Ого, а девочка-то далеко не та, что считают многие.

— Согласна, — хмыкнула я, не показывая вида, что меня удивило ее знание ненормативной лексики, — у тётки явно мания преследования и некоторые способности к прорицанию. Или развитая интуиция. Кому как больше нравится.

Девушка на минуту задумалась.

— Если я придумаю, как обойти этот запрет, ты меня поддержишь?

— Легко, — даже не задумываясь, ответила я.

Мне, собственно, все равно, есть практика или нет, но иногда полезно провести учебную дуэль с кем-то, кто не является моим родственником или Грегом. Последний, кстати, явно считает меня фарфоровой, и наши с ним совместные тренировки больше напоминают издевательство над моими нервами, уж очень он боится мне навредить. А сразиться с той же Грейнджер будет увлекательно. Кстати, о птичках.

— Один вопрос, а почему ты просишь меня? Что парни?

Девушка тяжело вздохнула:

— Грега я не спрашивала он лишь пожал плечами, не уверена, что ему понравится моя идея. А Рон высказался скептически, — она вздохнула, и махнула рукой.

— Поттер? — заинтересованно уточнила я.

— Ему не до этого, — мрачно отозвалась она.

— А что с ним? — мне действительно стало интересно, хотя бы потому, что последние пару недель парень был несколько нервным, если вообще так можно сказать про парня, смотрящего на всех, как на врагов народа.

— Чанг у него, — раздражённо дёрнула плечом Грейнджер.

— Ты так сказала будто он «весёлую» болезнь подцепил, — фыркнула я, но поймав тяжёлый взгляд Гермионы, серьёзным тоном спросила, — они что сошлись? Серьёзно? С этой истеричкой?

Спросив это, на мгновение почувствовала укол ревности. Что, собственно, странно, но об этом я подумаю в тишине своей комнаты. Как-нибудь на досуге. Или никогда.

— Вот именно, что истеричка! — негодующе выдохнула девушка, сжимая кулаки. — Она то рыдает по Диггори, то прилюдно начинает вешаться на Гарри, — странно, что ты не видела, — то закатывает сцены ревности. Причем ревнует ко всем, даже ко мне!

Последнее, кажется, бесило её больше всего. Собственно, неудивительно: лишь понаблюдав за трио вблизи, легко можно сказать, что они относятся друг другу, как близкие родственники. И явно не из тех родственников, что считают инцест делом семейным.

— Ты поэтому Грегу глазки строишь, чтобы Чанг от тебя отстала? — лукаво улыбаясь, поддела я.

Задавая этот вопрос, я преследовала сразу несколько целей. Во-первых, мне интересно, как именно относится к моему другу Гермиона. То, что она ему нравится не видит только слепой и сама Грейнджер, но почему-то он не делает никаких шагов хоть в какую-то сторону. Он так и завис где-то между другом и просто хорошим знакомым. Во-вторых, я успела заметить затаившегося за одной из колон Грега. Думаю, любой из ответов наконец-то послужит для него пинком в нужном направлении.

— Что? Нет! — возмутилась девушка, грозно глядя на меня, но под моим насмешливым взглядом быстро растеряла воинственное настроение и, покраснев, добавила. — Он милый…

— Кто милый?

Грег выбрал не лучшее время для своего появления. Вот что ему не стоялось за колонной? Гермиона покраснела ещё сильнее.

— Поттер, — хмыкала я, глядя, как у обоих вытягиваются лица от удивления, — мы обсуждали недоотношения Поттера с Чанг. И пришли к выводу, что она не достойна избранного и пора его у неё отбить.

— Вдвоем отбивать будете? — деловито уточнил Грег, уже поняв, что я шучу.

— Конечно, — я кивнула, ловя ошалелый взгляд гриффиндорки, и добавила, — даже уже поделили: Гермиона с ним по четным числам, я по нечетным.

Гермиона теперь уже с ужасом посмотрела на меня. Ещё чуть-чуть и начнёт крутить пальцем у виска. Ну же, Гойл, не тупи, ты же слизеринец!

— Бедный Поттер, — сочувственно вздохнул Грег, — как же он с вами справляться-то будет?

Он сделал вид, что серьёзно задумался и все-таки оправдал мои надежды.

— Что ж, мне не остаётся ничего другого, как прийти на помощь почти что лучшему другу, — торжественно сообщил он, — так что, мисс Грейнджер, не согласитесь ли вы пойти со мною в Хогсмид в эти выходные?

— Это что свидание? — уточнила я, видя, что сама жертва пикапа никак не реагирует.

— Естественно, — важно кивнул друг, буквально пожирая глазами застывшую в нерешительности девушку.

Это только с виду он невозмутим, как скала. Но я-то вижу, как сильно он сейчас переживает. Гермиона растерянно посмотрела сначала на него, потом на меня.

— Соглашайся, — уверенно кивнула я, — Поттера всегда отбить успеем.

— Эм, хорошо, — неуверенно глядя на парня, девушка улыбнулась, — я согласна.

После этих слов мне пришлось приложить всю силу воли, что бы не пуститься в пляс, а сохранить на лице невозмутимое выражение лица. Свершилось! Слава Лови⁽¹⁾! Надо бы с близнецов выигрыш стрясти. Да-да, я знаю, это низко делать ставки на друзей, но в Хогвартсе и так скучно, а с приходом Амбридж стало совсем невозможно жить. Так что развлекаемся, как можем.

— Я очень рад. — Плечи Гойла расслабленно опустились и он счастливо улыбнулся.

— Я тоже очень рада за всех, — вмешалась я в эту идиллическую картину, — но нам стоит поспешить, если не хотим опоздать на трансфигурацию.

Весь урок я почти не слушала МакГонагалл, размышляя над предложением Гермионы. Оно мне нравилось. Наверное, во мне все же много от предков, что любили повоевать. А то, что будет этакое противостояние, я чувствую спинным мозгом. А противостояния это всегда проблемы, иногда и потери. Но я очень надеюсь, что обойдёмся без потерь.

Проблема, так сказать, главная у нас в том, что придётся прятаться. Единственный выход из ситуации с не возможностью организовать кружок легально, был только один — сделать его тайным. Правда проблема была в том, что когда нас раскроют или сдадут (этот вариант все же более реальный), то мало не покажется. Все-таки прятаться мы будем не от руководства школы, а от представителя министра, причём от официального лица, наделенного определённой властью. А это значит, что самое малое, что нам грозит, — это исключение из школы, хорошо, если при этом не сломают палочку (а учитывая, сучи… эм непростой характер Амбридж, это реально). Мне, конечно, бояться нечего, мой дед имеет такую репутацию (особенно после убийства младшего сына), что Фадж три раза подумает, прежде чем даже посмотреть в мою сторону. Но вот у остальных такой поддержки не будет. Значит, нужно прикрыться кем-то могущественным. Я задумчиво оглядела класс, мой взгляд остановился на МакГоногалл.

Решено, наш тайный кружок будет носить имя директора. А что такого? Он все-таки светлый волшебник, яркий представитель алознаменного факультета, победитель Гриндевальда, его даже Волан-де-Морт боялся. Чем не пример для подражания юным волшебникам? Из плюсов, Фадж ненавидит и боится его больше, чем Поттера. А еще есть надежда, что директор сможет взять вину за организацию нелегального сборища на себя. Но постараемся не доводить до этого. А это значит, прежде чем начинать незаконную деятельность, нужно продумать все в мелочах.

— Я придумала!

Стоило мне только выйти из кабинета трансфигурации, как ко мне подскочила Гермиона, радостно улыбаясь.

— Что ты придумала? — заинтересовался Поттер, стоящий около нас.

Вот интересно, ему, правда, хочется знать или это из-за Чанг, показавшейся из-за поворота?

— Это только между девочками, — мстительно отрезала Грейнджер, тоже заметив когтевранку, идущую в нашу сторону.

Девушка схватила меня за руку и потащила по коридору. Все что я успела, это сочувственно улыбнуться парню. Поттер улыбнулся в ответ и повернулся к Гойлу, который после согласия Гермионы на свидание был в благодушном настроении, поэтому без вопросов принялся что-то обсуждать.

— Злая ты, — хмыкнула я, и поддела, — а как же дружба и все светлое и святое, что с ней связанно?

— Надоел, — она упрямо поджала губы, — пора бы уже решить: или терпеть все ее закидоны молча, или разорвать тяготящие его отношения.

— Сурово. Ну да ладно, разберется сам. Что ты там придумала?

Девушка быстро оглянулась и, понизив голос, сказала:

— Если мы не можем открыть кружок официально, а мы не можем, потому что Амбридж удавится, но не даст такого разрешения даже слизеринцам, значит, нам нужно уйти в подполье и сделать кружок тайным.

Я сделала вид, что слегка задумалась:

— Знаешь, это может сработать. Заодно, хоть немного станет веселее.

— Ты соглашаешься организовать подпольный кружок, раскрытие которого может привести к исключению из школы, только потому, что тебе скучно?

— А ты из-за чувства противоречия и врожденной склонности к организациям революций. У каждого свои недостатки, которые он максимально любит и лелеет.

Грейнджер после моих слов на какое-то время выпала из реальности.

— Умеешь же всего парой слов поставить в тупик, — выдавила девушка, когда мы уже подошли к классу истории.

— Я долго тренировалась.

— Ну да, ну да. Ладно, вернемся к делу, — Гермиона вновь ухватила меня за руку и потащила к самым дальним партам, — давай обсудим организацию нашего тайного общества.

— Ты серьезно хочешь делать это на уроке?

Вот это, конечно, когнитивный диссонанс — Гермиона Грейнджер добровольно отказывается от урока в пользу сомнительной деятельности.

— Если мы засядем за этот проект где-то вне уроков, то рискуем привлечь внимание Жабы. А ее внимание это не то, что нам надо, отсюда напрашивается только одно решение — спланировать все на уроках. А из всех уроков только историей я могу пожертвовать безболезненно.

Как до банального просто и обыденно. Хотя чего я хочу от лучшей ученицы?

— Хорошо, уговорила.

— Итак, — стоило нам занять места, как Гермиона достала из сумки обычный магловский блокнот, надо сказать, довольно пухлый, — для того что бы все получилось нам нужно найти помещение. Довольно большое по площади и как можно дальше от основных коридоров и аудиторий. Его нужно будет зачаровать. А это значит надо прикинуть охранные и скрывающие заклятия.

— Не знаю, для чего тебе такое помещение, — влез в наш разговор только что севший впереди нас Грег, — но стоит поспрашивать у домовых эльфов. Не может быть, чтоб в волшебном замке не было чего-то подходящего под твои требования. Возможно, есть что-то уже зачарованное кем-то раньше.

— Кстати, о домовиках, — увидев как морщиться Грейнджер при упоминании лопоухих созданий, я вспомнила, о чем давно с ней хотела поговорить, — твое движение за права эльфов бессмысленно и, в некотором смысле, беспощадно. И прежде чем ты начнешь возмущаться и рассказывать мне об угнетении невинных, позволь я расскажу тебе о том, что такое домовой эльф.

Она недовольно посмотрела на меня, но, судя по всему, любопытство пересилило.

— Я тебя слушаю, — неохотно протянула Гермиона.

— Домовые эльфы, несмотря на то что могут творить такое, что ни одному магу не снилось, своей магии не имеют. Зато превосходно поглощают чужую, ту, что остается в окружавшем пространстве после колдовства. И чем выше этот фон, тем лучше. Собственно, поэтому эльфы не живут в домах маглов и маглорожденных. У первых вообще нет магии, а в домах вторых столь мало, что ее не хватает для полноценного существования.

— Но Добби счастлив был получить одежду и стать свободным, — подал голос Поттер.

— От Люциуса кто угодно будет счастлив сбежать, — хмыкнул Грег.

— Да он свободен, но работает все же в Хогвартсе, — проигнорировав Грега, ответила я Поттеру, — что дает ему возможность нормально существовать. Ну и сам Добби, не обижайся, не совсем в свое уме. Что, кстати, свидетельствует о том, что он долго контактировал с темным, проклятым артефактом. Вероятней всего, ментального воздействия.

Поттера, при упоминании темного артефакта, передернуло. Гермиона задумчиво протянула:

— Я подумаю над этим.

Что ж, это уже своего рода прогресс, я бы сказала, достижение.

— Подумай, — кивнула я. — А пока вернемся к нашей затее. Нам нужно не только место, но и способ связи. Согласись если мы будем рассылать сов с сообщением о времени очередного собрания, это будет странно и слишком заметно.

— Я подумаю и об этом, — снова кивнула Гермиона, делая пометки в блокнот, — есть кое-какие идеи. Что еще?

— Место, где провести первое собрание, чтобы определить состав нашего клуба. Хогвартс явно не подходит.

— Лучше где-то в Хогсмиде, — вновь кивнула она не отрываясь от блокнота. — Но «Три Метлы» не подойдут. «Кабанья голова»?

Она подняла взгляд на Рона. Парень ненадолго задумался и утвердительно кинул.

— Значит там, — задумчиво протянула она, гипнотизируя свои записи. — Есть еще идеи?

— Вообще-то да. Нам нужно как-то защитить наш так называемый кружок от раскрытия невольного или специального.

— Думаешь, кто-то захочет сдать нас Амбридж? — задумчиво спросил Рон.

— Пример: присоединяется к нам мисс Чанг, а через какое-то время мистер Поттер, доведенный ее истериками и ревностью, бросает ее. Как думаете, обиженная, брошенная девушка не донесет на нас лишь бы навредить бывшему кавалеру?

Рон хмыкнул, явно согласный, что да, выдаст, как есть выдаст. Поттер задумался, а Гойл пожал плечами, ему явно было все равно.

— Ты права, — тяжело вздохнула Грейнджер, — возьмешься?

— Ты предлагаешь мне, потому что я принадлежу славному дому Слизерин?

— И поэтому тоже, — улыбнулась девушка, — подведем итоги. Я займусь средством связи, Гарри спросит у Добби о помещении, Рон договорится о месте первого сбора. Ты, Панси, подумаешь о безопасности.

— А я? — подал голос Грег.

— Поможешь мне или Панси, если потребуется, — заявила она, решительно захлопывая свой блокнот, давая понять, что обсуждение закончено.

* * *

К середине недели моя комната напоминала что-то среднее между комнатой безумного ученого и мусорным ведром: все свободное горизонтальное пространство было усеяно пергаментом и бумагой разных размеров, степени исписанности и испорченности. Помимо бумаги с моими каракулями, повсюду валялись книги по защитной магии. Пока мои эксперименты по созданию того, что могло бы защитить наше сборище, вызывали лишь глухое раздражение.

Так что на ночное дежурство в среду я отправилась не в лучшем настроении.

— Что-то ты сегодня не в духе, — вместо приветствия, произнес Рон, стоило мне подойти к нему в коридоре.

— Эти гребаные чары сводят меня с ума, — мрачно отозвалась я, — и с каждым днем мне все больше и больше нравится вариант стрясти со всех непреложную клятву.

— Сурово.

— Да понимаю, что это слишком, тем более можно что-то пропустить или забыть. Но у меня нет идей! Я примерно представляю, что это должно быть что-то типа магических контрактов, но все чары, которые я накладываю на пергамент, уничтожают его. Я перерыла всю доступную литературу по зельям, но пять составов, что я сварила, конфликтуют с чарами, а некоторые уничтожают сам пергамент. Я уже молчу о магловской бумаге!

— А руны не пробовала? — после недолгого молчания предложил парень.

Я встала как вкопанная. Мне захотелось постучаться головой об стену. С разбегу желательно. Вот как можно быть такой дурой?

— Твою мать! Рон, ты чертов гений!

— Да ладно тебе, — смутился парень.

— Пошли, — решительно схватив его за руку, я потащила его к ближайшему пустому кабинету.— Поможешь мне.

Затащив парня в помещение, я не задумываясь наложила на дверь запирающее заклятье.

— Если ты начнешь ко мне приставать, я закричу, — ухмыляясь, заявил Рон, — обещаю.

— Не говори чушь, Рональд, — старательно копируя интонации Гермионы, отозвалась я, взмахом палочки отодвигая стоящие в комнате столы к стенам.

— Вот теперь ты меня пугаешь.

На его реплику я лишь дернула плечом. Вытащив из сумки ворох пергаментов, вывалила их на освободившееся место и принялась разбирать.

— Смотри, нам нужно, чтобы адепты не могли рассказать, специально или нет, о нашем кружке кому-то. Но мне бы хотелось, что бы при выходе из него бывший член не мог вспомнить ни место где все собираются, ни членов кружка.

— Ты случайно с Грозным глазом не знакома?

— Только со слов отца, а он для него кумир.

Рон посмотрел на меня нечитаемым взглядом. Я же уселась на пол, махнув парню ко мне присоединиться, и принялась копаться в своей сумке.

— Итак, — на свет был извлечен «Большой словарь рунных значений», при взгляде на который у Узли чуть слюни не потекли, — ты прав: если чары нам не помогают, то их можно заменить рунами. И почему я не подумала об этом?

— Руны вообще недооценивают, — любовно поглаживая словарь, отозвался друг.

— Ты прав. Итак, приступим.

Мы ползали по полу, исписывая несчастные пергаменты, а иногда и сам пол, ругались, вырывали обрывки пергамента друг у друга. В общем, творческий процесс шел полным ходом. К рассвету у нас был вполне рабочий вариант.

— Ох, — я с трудом вытянула ноги, — где ж ты раньше был со своими идеями?

— Вопрос риторический, ведь так? Ого, уже полшестого!

— Отлично подежурили, — хмыкнул я, обводя беспорядок что мы устроили, — хочешь есть?

— Зверски.

Взмахнув палочкой, я превратила несколько черновиков, в изобилии разбросанных на полу, в подобие скатерти и потянулась за своей сумкой. Порывшись в ее недрах (почти бездонных), принялась выкладывать на импровизированный стол еду, что под чарами стазиса хранилась в ней в избытке.

— Что это?

Парень с удивлением разглядывал появившуюся салатницу.

— О, это, как говорит мой крестный, король русского новогоднего стола — оливье. И пусть название у него французское, французы его даже в страшном сне не видели, это чисто русское изобретение. Ну по крайней мере крестный так утверждает.

— Не знаю, чему удивляться больше, — задумчиво протянул он, — тому, что у тебя в сумке салат и сэндвичи с термосом, или тому, что твой крестный — русский?

Аккуратно подцепив немного салата вилкой, он с некоторой опаской отправил его в рот. Медленно прожевал. Удовлетворенно кивнул и, придвинув салатник ближе к себе, принялся с аппетитом наворачивать. Поняв, что любимый салат крестного мне явно не светит, потянулась за бутербродом. Задумчиво жуя, я продолжала думать над той работай, что мы проделали.

— Итак, мы с тобой подобрали прекрасную рунную цепочку, — Рон, не отрываясь от еды, кивнул, — которая не будет конфликтовать не только с чарами сохранения, что я собираюсь нанести на тетрадь, но и с зельем, которое используют для пропитки старых свитков. Так что сегодня или все же завтра, артефакт будет готов.

Рон снова кивнул, старательно собирая остатки салата и майонеза куском хлеба из уже пустой салатницы.

— Ты обязана рассказать мне рецепт. Это очень вкусно.

Ответить я не успела, дверь, судя по всему с пинка, распахнулась и в класс ввалился злой Поттер. Увидев нас среди кучи разбросанных и исписанных бумаг, мирно что-то евших, он замер, вмиг растеряв всю свою злость и смутившись. Мы же молча рассматривали его расцарапанное, явно женскими ногтями, лицо.

— Эм, простите, — он явно не знал что нам сказать, судорожно пряча какой-то пергамент в карман толстовки.

Проводив пергамент задумчивым взглядом, Рон кивнул сам себе и ехидно улыбнулся:

— Гарри, что привело тебя сюда, — не скрывая веселого ехидства, спросил рыжий, — да еще и так эффектно?

— Я, эм. Это. Волновался. Ты же не пришел ночевать, вот. И я подумал, что вдруг что-то случилось. И в общем вот.

«Врет», — тут же сообразила я. Судя по насмешливому взгляду шестого Уизли, он тоже так подумал. Парень вздохнул, взъерошил волосы и вдруг выдал, глядя мне в глаза:

— А я Чанг бросил.

Мое сердце радостно забилось, а вот я нахмурилась.

— Судя по твоему лицу, ей это не слишком понравилось?

— Как-то так, — он пожал плечами.

Мы вновь замолчали, глядя друг другу в глаза. Рон явно не стремился сгладить неловкость, вдруг повисшую между мной и Поттером.

— А мы тут празднуем, — чуть хрипло выдавила я, — присоединяйся.

Поттер кивнул и уселся рядом с Роном, все еще не сводя с меня взгляда. И от этого его взгляда мне было с одной стороны не по себе, а с другой мне нравилось, как он на меня смотрит. Мысленно вздохнув, призналась сама себе — он мне нравится. Не взгляд Поттера, конечно, а сам Поттер.

— А что празднуете? — нарушил вновь возникшее неловкое молчание Поттер, тщательно пережёвывая сэндвич.

— Я наконец разобралась, как можно зачаровать список членов нашего кружка, — улыбнулась я, наблюдая, как два парня уничтожают мою еду, — чтобы обезопасить нас всех от исключения. Точнее это идея Рона, он мне сильно помог. Кстати, как тебе название?

И я протянула ему черновой вариант нашего совместного творения.

— Кружок по изучению и тренировкам защитной магии имени Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора директора школы чародейства и волшебства Хогвартс, Верховного чародея Визенгамота, кавалера ордена Мерлина первой степени, президента Международной конфедерации магов.

Парень оторвал обалдевший взгляд от пергамента и посмотрел на меня.

— Согласись, это звучит солидно.

Все что он мог — это лишь согласно кивнуть под заливистый смех Рона.

---

1) одна из одиннадцати богинь, не являющаяся женой одного из асов, соединяет влюблённых.

Вернуться к тексту

Я сидела, а точнее, почти лежала, на кровати Грега в его же комнате. Было раннее утро субботы, мы совсем недавно вернулись с завтрака. Сам хозяин помещения стоял посередине комнаты облаченный лишь в джинсы, задумчиво глядя во внутрь раскрытого шкафа. Я же рассматривала самого парня. А посмотреть было на что: он явно усилено тренировался и его фигура была очень даже ничего. Грег вздохнул и повернулся ко мне.

— Если ты сейчас скажешь, что тебе нечего надеть, — хмыкнула я, рассматривая его пресс, чем явно его не смущала, — то я в тебе несколько разочаруюсь.

— Да собственно нет, я же не барышня. Скоро Рождество. — Он немного помолчал и мрачно добавил. — Не люблю Рождество.

— Сделаю вид, что поверила.

Я хмыкнула и потянулась. Что-то с утра было лениво и спорить и вообще. Тем более, если Грег захочет, сам расскажет причину своего плохого настроения. Оглядевшись по сторонам, в большей степени, чтобы уж совсем не пялиться на полуголого друга, заметила на прикроватной тумбочке журнал. Интересно что читают на досуге попаданцы? Развернув журнал, обложка которого была абсолютно черной без названия, с неким сожалением (да-да я надеялась на что-то более пошлое, если так можно выразиться) поняла что это всего лишь «Вестник Зельеварения» за тысяча девятьсот девяностый год. Зачем он ему? Бросив взгляд на Грега и убедившись, что он опять что-то ищет в шкафу, а до меня ему сейчас нет никакого дела, я аккуратно взмахнула палочкой и с сожалением поняла, что это действительно "Вестник". Покосилась на Грега, он как раз потянулся, что бы что-то достать с верхней полки. Мышцы на его животе, груди и руках напряглись. Интересно, а как выглядит Поттер без футболки? От этой неожиданно пришедшей в голову мысли, мне вдруг стало жарко. Мое чересчур богатое воображение тут же нарисовало на месте Гойла Поттера.

— Что с тобой?

Я вздрогнула, мотнула головой, прогоняя навязчивый образ гриффиндорца.

— Прости, я что-то задумалась.

— Ага, о зельеварении, — поддел Грег, натягивая на себя футболку. — Слушай, ты не знаешь, что было с Гарри в четверг?

— А что с ним было? — поинтересовалась я, лениво перелистывая страницы журнала.

— Он как-то странно смотрел то на тебя, то на Рона. Я спрашивал у Гермионы, но она не в курсе. Рыжий молчит и только ехидно улыбается. К Поттеру я решил не обращаться, больно у него взгляд был хмурый.

— А ты про это, — я отложила журнал и села прямо, — знаешь, мне показалось, что он приревновал меня к Рону.

— С чего ты взяла? — заинтересовался парень, садясь рядом со мной.

Я вздохнула и рассказала о том фееричном явлении Поттера народу, то есть нам с Роном, в то утро.

— Знаешь, ты права, — задумчиво протянул он и посмотрел на меня, — а ты?

— А что я?

Отвечать не хотелось. Совсем. Никак. Я сама не могла еще понять, что именно я испытываю к национальному герою. И то ли боги меня услышали, то ли мироздание, но прежде чем Грег начал меня пытать (а я по глазам видела, что живой я от него не уйду, образно конечно, но факт), в его дверь постучали. Очень настойчиво постучали. Друг вздохнул и отправился открывать. На пороге чуть ли не подпрыгивая от восторга, стоял Ирвин.

— Я к Панси, — весело сообщил он и протиснулся между Грегом и дверным косяком.

Быстро оглядев комнату, мальчик, радостно улыбаясь, с разбегу запрыгнул на кровать рядом со мной.

— Здравствуй, Грегори. — Проворчал Гойл, закрывая двери. — Как твои дела? Здравствуй Ирвин, все отлично как сам?

— Я замечательно, — жизнерадостно отозвался первокурсник, игнорируя шпильку, — мне так все нравиться! Даже профессор Снейп.

— Кажется, шляпа совсем из ума выжила, — притворно грустно вздохнул Грег, — раз отправила этого молодого человека в подземелья к змеям, а не в башню к смелым львам.

— Вообще-то она настаивала на Гриффиндоре, — все с той же жизнерадостной непосредственностью ответил гость, — но я поспорил с ней, что раз я весь из себя такой храбрый то смогу не только учиться на Слизерине, но и выжить на нем.

— «Слабоумие и отвага», — хмыкнул Грег, натягивая на себя свитер. — Ты зачем пришёл? Да ещё и в такую рань?

— О! Я почитал! — глаза паренька заблестели, и вопросы посыпались как из мешка горох. — А она действительно видит изнанку? А что там в изнанке? А существа изнанки могут выползать в наш? А какие они? А…

— Стоп! — я подняла руки. — Давай по порядку, а то я тебя не понимаю. Что ты прочитал?

— Книгу, — уверенно ответил мальчик, но увидев мой не понимающий взгляд, пояснил, — ту самую, что ты мне дала. Ну, мы сначала все читали, но потом другим надоело, но я прочитал. Ну, почти. Там ещё пара глав осталась. Это очень интересная книга!

— Надо его с Грейнджер познакомить, — задумчиво протянула я.

— Только попробуй, — хмуро отозвался Грег.

— Так вот в той самой книге, — не обращая на нас ни какого внимания, продолжал Ирвин, — я и прочёл про мисс Лавгуд. Она не прорицатель! Она Вестник Изнанки!

Мне вдруг стало холодно. Вестник Изнанки. Твою мать. Вестников не было уже несколько столетий, пять или шесть, точнее не вспомню.

— Я… я что-то не то сказал? — вмиг растерявший все свою веселость, осторожно спросил первокурсник, чутко уловив смену моего настроения.

— Это многое объясняет, — задумчиво протянула я, пока плохо представляя, что делать с этой информацией. — Очень многое.

Перевела взгляд на друга, но тот, судя по взгляду, ничего не понял.

— Это… Тайна? — тихо спросил первокурсник.

— Да нет, — рассеянно ответила я, потирая лоб, — не то что бы это было бы какой-то супер секретной информацией. Дар утерян, да и бесполезен в настоящее время. Ты же читал о нем? Его носители очень часто сходили с ума, чаще, чем доживали до старости. И тебе лучше молчать о своем открытии. Лу и так считают сумасшедшей, а если всплывёт ещё и это, ей просто не дадут спокойно жить.

— Я понял.

Он даже два раза кивнул, показывая, что он действительно понимает серьезность своего открытия.

— Ты понимаешь, что не следует задавать все те вопросы, что ты совсем недавно задал мне, мисс Лавгуд?

Он снова кивнул. А я задумалась, поняв вдруг, что стоит внести в мой пергамент-артефакт предназначенный для «кружка», ещё парочку рун которые будут отвечать за сохранность информации о том, чем именно мы занимаемся в неурочное время в тайне от преподавателей и администрации. Да и Ирвин показал себя достаточно смышленым молодым человеком. И в будущем он может пригодиться. Всё-таки шляпа была права, я действительно подхожу зелёному факультету больше чем я всегда считала.

— Это очень хорошо, что ты понимаешь, — я улыбнулась пареньку, и вдруг мне в голову пришла одна идея. — Кстати, ты не хочешь, вступишь в одну тайную организацию?

— Я не, — он запнулся, а потом посмотрел мне в глаза и твёрдо сказал, — я не пойду в Пожиратели Смерти.

Мы с Грегом переглянулись и заржали.

— Ой, не могу! Я и Пожиратели… — почти простонал Грег, сползая по стене на пол.

— Наша организация, — отсмеявшись, начала объяснять я покрасневшему и очень смущенному первокурснику, — не столь радикальна и имеет более звучное и длинное название. И уж тем более, не имеет никакого отношения к Тёмному Лорду, хотя бы потому, что один из основателей небезызвестный Гарри Поттер.

— Тогда я согласен, — радостно согласился Ирвин.

— Гриффиндор, однозначно он. Сожрут тебя в нашем террариуме.

— Подавятся, — уверенно возразил Ирвин, — вот увидите, я ещё стану старостой и буду играть в квиддич.

Грег внимательно осмотрел паренька и кивнул:

— Спорить я не буду. И я бы был счастлив поговорить с тобой ещё, но нам с Панси ещё нужно кое-что сделать.

Ирвин посмотрел на меня, получив утвердительный кивок, тяжело вздохнул:

— Пойду книгу дочитаю. Увидимся.

— Конечно.

Первокурсник соскочил с кровати и, кивнув мне на прощание, вышел из комнаты. Я же потянулась за сумкой. Выудила из ее нутра свиток, приготовленный к сегодняшнему собранию. Если поменять пару рун местами, а кое-какие заменить, то эффект будет нужным. В теории. Помолимся Одину, чтобы и на практике все было так же. На ком бы испытать? Маклаггену что ли подкинуть?

— Что за хрень этот «Вестник Изнанки»?

Друг уселся рядом, внимательно наблюдая за движением моей палочки.

— Утерянный дар, — задумчиво глядя на движение рун по пергаменту, отозвалась я.

— А по подробней?

Я тяжело вздохнула, отрываясь от работы:

— Вот в кого ты такой любопытный? — он улыбнулся на мой вопрос несколько виновато. С минуту погипнотизировав его взглядом, я сдалась. — Есть легенда, где вскользь упоминался этот дар. Дар настолько редкий и на данный момент бесполезный, что я наткнулась на данную легенду совершенно случайно, когда искала хоть что-то связанное с моим даром. Легенда русская, даже точнее славянская, времен Мерлина и короля Артура. Если кратко, то по легенде наш мир «соприкасался» с иными мирами.

— Дай угадаю — одним из таких был Асгард?

— Не стоит ухмыляться. Так и есть, как думаешь откуда обычные люди взяли все эти предания и легенды об Асгарде, Авалоне или Олимпе?

— Ты хочешь сказать?..

— По той легенде выходит, что да — языческие верования людей, это результат контакта с иномирянами. И исходя из твоей истории и возможном даре Луны, то это все может быть правдой. Но вернемся к легенде: из-за того, что миры контактировали, энергетическая оболочка нашего мира стала тонкой, и с той стороны, что назвали Изнанкой Мира, стали приходить существа-паразиты. Невидимые для обычных людей и большинства магов, но от этого не менее опасные, хотя чем они были опасны, не описано. Но были и те, кто видел тварей и мог с ними бороться, таких прозвали Вестниками Изнанки. Дар почетный и в то же время опасный. Вестник редко доживал до старости, и почти никому не удалось сохранить свой разум. У меня сложилось такое впечатление, что этот дар был неприродный. Его вызывали с помощью какого-то ритуала. Но на прямую об этом не говорится. В общем, вся эта канитель с Вестниками и Изнанкой продолжалась веками пока некому ведуну Святославу из рода Сварожичей не пришла в голову идея закрыть «дыры», через которые осуществлялась связь с иными мирами, тем самым укрепить энергическую оболочку нашего мира. У него от дара Вестника пострадала то ли возлюбленная, то ли сестра, вот он и решил, что пора с этим делать что-то. Собрал сильных волшебников с разных концов мира. Там даже Мерлин засветился, между прочим. Всем скопом они составили и провели ритуал. Еще я поняла, что они наложили некую печать на Изнанку, не планируя закрывать мир полностью, но что-то пошло не так. С тех пор ни тварей из Изнанки, ни пришельцев из иных миров.

— Подожди, если мир действительно запечатан, то как сюда попал я?

— Я что главный эксперт по запечатанным мирам? Если он вообще запечатан и легенда правдива. Легенда, между прочим, славянская, написанная на старославянском. Книга с ней досталась нашему роду вместе с приданым Анны Дрогомировны Васлаской, моей несколько раз прабабки. И переводила ее сама Анна от скуки что ли, могла что-то не так записать, говорят, что с прописным английским, да и вообще английским, у нее были некоторые проблемы.

Я пожала плечами и вернулась к своему пергаменту. Меня, правда, не интересовало ни тогда, когда я наткнулась на эту легенду, ни сейчас, действительно ли наш мир запечатан или нет. У меня других проблем хватает.

— Но у тебя ведь есть теория, — не желал отставать от меня Грег.

И далась ему эта печать.

— Знаешь, вы с Грейнджер будете идеальной парой, — проворчала я, но под просяще-щенячьим взглядом серых глаз сдалась, — ладно, есть у меня теория на тот случай, если легенда не врет. Я думаю, что печать была нарушена, когда дедушка Арнольд ушел в иные миры. Его переход спровоцировал ослабление печати. Поэтому пришел ты, поэтому у Лу такие странные способности. Но это все при условии, что печать действительно наложена.

— Почему он? Ты говорила, что он не единственный, у кого в вашем роду был дар путешественника.

— Иметь дар и пользоваться им — это большая разница. На протяжении всей истории рода дар имели всего восемь человек, включая моего двоюродного деда. Четверо, опять же включая моего дедушку, воспользовались даром. Кто-то ведомый любопытством, кто-то как мой дед потеряв все и не найдя сил остаться. И ни один из них не вернулся, из чего был сделан вывод — уйдя из нашего мира вернуться уже невозможно. Отвечая на твой вопрос, почему именно дедушка Арнольд, — предыдущие три обладателя дара ушли до того времени, как по преданию была наложена печать.

— А что будет, если печать падет?

— Ничего страшного, — я пожала плечами, потеряв интерес к этому разговору еще в самом его начале.

— Почему ты так думаешь? — ни в какую не желая закрывать тему, спросил Грег.

— Потому что наш мир изменился с тех времен очень сильно. Теперь явится кто-то типа Кукулькана⁽¹⁾, решит строить пирамиды и требовать кровавые жертвы в свою честь, тут же магловские военные, тайные службы или правительства (нужное подчеркнуть) возьмут его в оборот так, что мало не покажется. Это раньше для обычных людей они были богами, теперь боюсь, станут лишь оружием, которое стоит изучить.

— Ты так уверенна в маглах?

— Милый, людей не стоит недооценивать, особенно когда им грозит опасность, хоть маг он, хоть нет. Русские во время второй мировой это всем доказали.

В комнате повисла тишина. Грег задумался то ли над моими словами, то ли о чем-то своем, я же вернулась к пергаменту. Все-таки на ком бы испытать? Ясно, что не на себе, я же не близнецы Уизли, что б новые чары и зелья на себе испытывать. Перебирая в голове варианты, все больше склонялась к Маклаггену. В последнее время этот гриффиндорец стал меня сильно раздражать своим видом и разговорами. А еще он нелестно отзывался о Луне на днях. Что? Я совсем не мстительна и уж тем более не злопамятна. Вот только как его заставить стать почетным испытателем?

— Пойду я, — мельком глянув на часы, нарушил молчание друг, — мы с Гермионой хотели погулять перед собранием.

— Угу, — не отрываясь от мыслительного процесса, отозвалась я.

— Встретимся на месте, — беря в руки пальто, снова обратился ко мне парень, — ты только не забудь, хорошо?

— Угу.

Он подошел ко мне и пощелкал пальцами перед моим лицом:

— Эй, ты меня слышишь?

— Ты с Грейнджер идешь гулять, будешь ждать меня на месте, постараюсь не опоздать, — послушно повторила я, затем подняла на него взгляд и улыбнулась, — иди уже Ромео, ты мне мешаешь.

На это друг лишь хмыкнул, махнул рукой на прощание и ушел, оставив меня одну. Долгожданная тишина тут же обняла меня за плечи, позволяя наконец-то сосредоточиться. Правда, счастье было не долгим. Спустя двадцать минут с ухода Гойла, дверь его комнаты без стука распахнулась, и на пороге появился Малфой. Довольно недовольный Малфой. Но увидев только меня, несколько растерялся.

— Панси, привет.

— Привет, Грег уже ушел в Хогсмид, — отозвалась я, впрочем не отрываясь от своего занятия.

— Эм, спасибо, — он растерянно осмотрел комнату, — а ты что тут делаешь?

Я тяжело вздохнув, оторвалась от своего занятия. Мне сегодня дадут закончить?

— Да вот зашла после завтрака, пока ждала Грега, пришел Ирвин и натолкнул на одну идею к моему, скажем так, проекту.

— Что за проект? — заинтересовался парень, проходя в комнату.

— Не уверенна, что могу тебе рассказать.

— Это связанно с Поттером? — с некой грустью в голосе, уточнил он.

— Не только с ним.

Он кивнул и, пройдя вглубь комнаты, присел рядом со мной на кровать. Осмотрел пергамент, и вдруг мрачно сообщил мне:

— Темный Лорд возродился.

— Я знаю.

— Мертвые рассказали?

Я удивленно посмотрела на него. Вообще-то я до этого года не особо распространялась о своих так сказать, способностях, точнее совсем не распространялась. Тем более, Малфою. Нет, мы с ним до определенного времени были достаточно хорошими друзьями, но не настолько близкими, чтобы делиться такими подробностями моей жизни. И вот тут мне стоит задуматься, чем же таким меня привлек Грег, что спустя пару месяцев со дня знакомства, ближе друга у меня нет? Но делать я этого конечно же не буду. Просто приму как факт и закрою тему, ну для самой себя.

— Я умею наблюдать, — улыбнулся он.

— Спорное утверждение, — хмыкнула я, вспоминая прошлый год и это лето.

— Тебе надо было просто сказать, — он опять тяжело вздохнул, — теперь я чувствую себя полным мудаком.

— Прости, — я хмыкнула, насмешливо глядя на него, — но едва ли ты бы меня послушал. Кровь Блэков в тебе сильнее, чем Малфоев. А Блэки всегда славились тем, что если чего-то желали, то остановить их можно было только авадой.

— Ты права, — он невесело рассмеялся, тяжело вздохнул и потер лицо руками, — я ведь знал, что тебе не нравлюсь. А так же прекрасно понимал, что ты терпишь меня из-за Гойла. Что из-за желания или обязанности, я точно не знаю, что именно тебя держит около него, ты будешь терпеть меня. Знаешь, ведь до того разговора в вагоне, я даже не задумывался, как выгляжу со стороны.

Он замолчал, глядя отсутствующим взглядом в стену. Я опять вздохнула, правда на этот раз про себя. Кажется, если с ДМП⁽²⁾ не сложится, то подамся в психотерапевты. А что? Сниму помещение в Косом, дам объявление в газеты, что-то типа «Психологическая помощь магическому населению «Взгляд со стороны», недорого, строго конфиденциально». Эта идея мне показалась достаточно интересной. Ну, маглорожденные оценят, наверно, хотя бы поймут, что это такое и для чего это надо. Какая-то часть полукровок подтянется. Со временем появятся постоянные клиенты, и золото потечет рекой. Эх, мечты, мечты. От мыслей меня отвлекло покашливание.

— Прости, я что-то задумалась. Что ты сказал?

— Я спрашиваю, что у тебя за проект? — покорно повторил Драко.

Я задумалась на мгновение, а затем осторожно сказала:

— Мы зачаровали пергамент, — я указала на многострадальный кусок, лежащий между нами на кровати, — смысл зачарования в том, что тот, кто вносит сюда свое имя, тем самым как бы подписывает договор о не разглашении, нарушить который не может. Теоретически даже под воздействием сыворотки правды. Но это только теория, я не уверена, что последние изменения, которые я внесла в одиночку, ничего не нарушили в его работе. Нет, я, конечно, все проверила, но…

Я развела руками. Малфой задумчиво кивнул.

— Проверь на мне, — решительно глянув мне в глаза, сообщил он.

Я удивленно посмотрела на него:

— Эм, Драко ты, случайно, не заболел?

— Все в порядке, — он улыбнулся мне, сразу напоминая себя же, но десятилетнего: до поступления в школу он довольно много и радостно улыбался, и вообще был намного лучше себя теперешнего, — это будет мое, так сказать, извинение за неподобающее поведение в последние полтора года.

Я несколько сомневалась, что мне нужно подобное извинение. Все-таки я бы предпочла Маклаггена: этого павлина было как-то не особо жалко. Да и за Драко профессор Снейп мне голову оторвет.

— Уверен, что все будет нормально, что бы между нами не происходило, я уверен в твоих способностях, — улыбнулся он, видя мое сомнение. — И, чтоб ты совсем перестала мучиться, отец настаивает на моем прибытии домой, но мама просит всеми силами постараться остаться на каникулы в школе.

Он снова помрачнел:

— Кажется, он ее пытал. Я понял это по неровному почерку и зашифрованной просьбе.

При всем своем довольно мерзком характере (это он только со мной милый и пушистый, по причине того, что я ему нравлюсь в том самом смысле) он обожает свою мать. Нарцисса Малфой для него все. Нет, он уважает и слушается своего отца, делая так, как он хочет. В детстве старательно копировал поведение старшего Малфоя, в связи с чем и огребал неприятностей полные руки. Но мать остается той, ради кого он и отца не пожалеет, если вдруг обстоятельства так сложатся и ему придется выбирать между ними.

— Я могу чем-то помочь?

— Нет. Но спасибо за предложение. Итак, мы будем проводить испытание?

— Ладно, давай попробуем.

Я извлекла из сумки чернильницу, заполненную специальными чернилами (мы с Грейнджер убили пару дней варя их), с пером и молча, протянула их парню. Собственно, если он желает быть подопытным, то кто ему злобный гоблин? Точно не я. Драко обмакнул перо в чернила и, не задумываясь, написал на предложенном пергаменте свои фамилию и имя. На глазах изумленной публик в моем, так сказать, лице, так как я своего имени не вносила (хотя точно знала, что должно произойти), надпись исчезла.

— И как ты себя чувствуешь? — с любопытством спросила я, пристально разглядывая Малфоя и раскрывая блокнот, в который заносила заметки, когда над чем-то работала.

Чисто визуально никаких отклонений от нормы я не заметила. Но как любит говорить Далия: «Если во время эксперимента у студента ни чего не рвануло — это не повод расслабляться». А она, несмотря на довольно молодой для профессора возраст, преподаватель со стажем и на ее мнение можно положиться. Парень задумался, явно прислушиваясь к себе, и пожал плечами:

— Все нормально. Я не ощущаю ничего такого настораживающего.

— Это хорошо. Итак, давай проверим, насколько хорошо работают руны. Скажи-ка мне, что написано ниже списка?

Он взял в руки пергамент, нашел нужные строки и попытался прочесть вслух, но слова так и не были произнесены. Даже губы не шевелились, хотя он явно прикладывал много усилий.

— Так и должно быть? — наконец прохрипел он, бросив попытки зачитать правила нашей милой организации.

— Да, — я уверенно кивнула, делая заметки в своем рабочем блокноте.

Следующий час я пытала бедного Малфоя (он кажется уже был не рад, что согласился быть подопытным) на предмет утечки информации, задавая самые разные вопросы (естественно, с учетом того что он знал о нашей авантюре) и даже не пожалела сыворотки правды (даже не спрашивайте на кой она мне нужна), перед этим клятвенно пообещав не спрашивать ничего личного. Попутно исписала почти пять листов в своем блокноте.

— Ну, что ж, работа проделана, я бы сказала, на приемлемо, — я задумчиво разглядывала исписанные листы блокнота, Драко уже не сидел, а лежал на кровати, безучастно глядя в потолок, — понятно, что по ходу процесса нужно будет вносить изменения. Но это не страшно, основная часть рунной конструкции работает так, как и задумывалась.

— Что нужно, чтобы разорвать контракт?

— Ничего сверхъестественного. Ты либо сам вычеркиваешь свое имя с пергамента либо это делаю я. Круг тех, кто имеет доступ к функции «разжаловать» совсем короткий, так сказать во избежание.

— Хорошо, вот вычеркнули меня и что?

— Ничего, ты просто забываешь. Не все конечно, ты перестаешь помнить детали. К примеру, ты помнишь, что посещал определенное место с определенными людьми, но где, с кем ты вспомнить не сможешь. Ты будешь помнить, что именно вы там делали, но рассказать кому-либо не сможешь.

Он опять замолчал, задумавшись над чем-то. Я начала собираться, время близилось к назначенной встречи. Вот не знаю, кто и как договаривался с Аберфортом, но место встречи было назначено в самом «романтичном» месте Хогсмида — «Кабаньей Голове». Хотя чего я хотела от бравых гриффиндорцев? Не «Визжащая хижина» и ладно.

— Ты меня вычеркнешь? — нарушил молчание Драко.

— А ты хочешь? — я испытующе посмотрела на него.

— Нет, — не задумываясь, отозвался он, поднимаясь с кровати. — Я не знаю почему, но что-то подсказывает мне, что это может быть полезно в будущем.

— Узнаю старого доброго слизеринца, — я ухмыльнулась, — хорошо, я оставлю твое имя, но, пожалуй, скрою от остальных.

— Хочешь иметь туз в рукаве? — ухмыльнулся парень.

— Можно и так сказать. Хотя ты очень высокого мнения о себе.

— Увидимся, — он подошел к дверям и остановился, — будь осторожна.

— Я постараюсь, — серьезно пообещала я.

Погода радовала легким морозцем, солнышком и кучей сугробов. Так что прогулка до деревни подняла мне настроение. В самом же Хогсмиде люди вовсю готовились к Рождеству, хоть до него был еще почти месяц. Дома, украшенные шариками, гирляндами и зачарованными огнями, сразу приобрели нереальный, сказочный вид. Будто сошли с рождественских магловских открыток. Я вообще люблю этот период зимы, ведь Рождество — это семейный праздник, а значит, скоро я вернусь домой.

Паб «Кабанья Голова» на фоне остальных нарядных домиков выглядел, как некромант на собрании магов света: такой же черный, хмурый и плохо понимающий, что он тут делает. Обстановка внутри ничем не отличалась от внешнего вида. Глядя на народ, сидящий в зале, да и на саму обстановку, я сразу захотела задержать дыхание и ни в коем случае ничего не трогать. В голове сразу всплыли целые параграфы из маггловской медицинской энциклопедии (моя мама не гнушается никакими знаниями, если они относятся к медицине), посвященной инфекционным болезням. Да уж, в таком месте Амбридж точно не встретить. Кивнув хозяину заведения, я отправилась на второй этаж. В одной из комнат на втором этаже уже должны были собраться желающие заниматься защитой. Стоило подойти к обшарпанной двери с косо висящим номером «семь», как я услышала, что кто-то воинственным тоном громко спросил:

— Где доказательство, что Вы-Знаете-Кто вернулся⁽³⁾

— Ну, Дамблдор в это верит, — ответила Гермиона.

Отлично, собрание в полном разгаре. Что ж, сейчас устроим явление меня народу. Я резко распахнула дверь, заставив находящихся внутри подростков подпрыгнуть на своих местах:

— Не переживай, Захария, — насмешливо глядя на светловолосого игрока Хаффлпаффа, сказала я, вставая рядом с растерянным Поттером, — тебя быстрее грохнут в Лютом, чем ты удостоишься чести встретиться с Волан-де-Мортом или кем-то из Пожирателей.

— Чего это, — насупился парень.

— Мы с тобой это выяснили еще в прошлом году, или хочешь, чтобы я напомнила?

В моей руке сама собой появилась палочка.

— Нет, спасибо, — Захария поморщился, рефлекторно приложив руку к ребрам, — у меня хорошая память.

На это я лишь насмешливо фыркнула и обратилась к собравшимся:

— Итак, я примерно представляю, на что именно вас агитировали эти трое, — я кивнула в сторону гриффиндорцев, — в чем-то они правы. Нам действительно стоит подготовиться к экзаменам, ведь принимает их не министерская, а международная комиссия. А им глубоко плевать, что по поводу практических знаний думает министр и его заместитель. Прав и Поттер: Темный возродился, а это значит, что скоро вновь разразиться война. Но лично я считаю, что уметь постоять за себя и родных ни для кого не будет лишним. И неважно, от кого вы защищаетесь: от самого беспощадного темного мага последних десятилетий или от сумасшедшего обитателя глубин Лютого переулка, решившего пустить вас на ингредиенты.

Я обвела притихших подростков взглядом:

— А еще Поттер обещал научить вызывать Телесного Патронуса, — я коварно перевела стрелки на гриффиндорца.

Парень возмущенно повернулся ко мне, но общественность уже пришла в движение, не дав ему возмутиться.

— Это, правда, что ты умеешь его создавать? — поинтересовалась Сьюзен Боунс.

— Да, — обреченно кивнул он.

— И ты убил василиска мечом из кабинета Дамблдора? — оживился Терри Бут.

— А на первом курсе, — вдруг объявил Невилл, — он спас филологический камень от…

— Философский, — прошипела Гермиона.

— Да, от Вы-Знаете-Кого, — закончил он.

Народ зашушукался между собой, обсуждая только что услышанное. Поттер стоял весь красный и осуждающе смотрел на меня. Можно подумать от его взгляда мне станет стыдно. Ага, конечно.

— Справедливости ради, — подал голос Грег, перекрывая шум, все это время он стоял чуть в стороне, подпирая спиной стену, — не только Поттер способен чему-то научить. Гермиона сильна в чарах, а Рон с Асторией с помощью рун вполне могут захватить этот мир.

— Да, Панси вот тоже даст прикурить любому, — чересчур радостно поддержал его Захария Смит, опять невольно потирая свои ребра.

А что я? Не стоило ему вслух, да еще и при мне говорить о моей семье гадости. Я вообще нервной становлюсь, когда речь заходит о моей семье.

— Я тебе скажу по секрету, — ухмыльнулся Грег, — она и без магии способна на многое.

— А не слишком ли высокого мнения о Паркинсон? — поджав губы, ядовито поинтересовалась Чанг.

Пора прекращать этот балаган. Пока некоторые не основали культ поклонения мне любимой, а другие не стали всеми пинаемой желчной оппозицией. И да я оценила всю скромность Грега, тоже мне невинная овечка, всех сдал, а о себе любимом промолчал. Видела я, как на одной из наших тренировок, он кулаком из стены крошку каменную выбил. И что примечательно даже не поморщился.

— А, как и где будут проходить занятия? — вдруг подала голос Луна, задав, наверное, самый важный вопрос за все время и за всех.

— Отличный вопрос, Луна! — встрепенулась Гермиона. — Мы нашли прекрасное место в замке, оно достаточно защищено и…

— Подожди, — вдруг перебил ее до сих пор молчавший Рон, — информацию о месте и времени занятий получат только те, кто запишется вот в этот пергамент и соответственно будет у нас учиться.

Он забрал из моих рук многострадальный кусок пергамента и продемонстрировал его окружающим.

— Мы наложили на него не только чары, но и рунные комбинации, — вступила в разговор Астория, подходя к Рону, — те, кто внесет свое имя в список, не сможет рассказать ничего о нашем клубе. Ни под зельями, ни под заклятиями, ни добровольно. Как вы понимаете это сделано для вашей и нашей защиты. Все что касается деятельности клуба, вы сможете обсуждать только с теми, кто входит в клуб. Если вы решите уйти, по каким-либо причинам, вас просто вычеркивают из списка, и вы перестанете помнить детали. К примеру, вы будете помнить, что посещали определенное место с определенными людьми, но где, с кем не вспомните. Так же вы будете помнить, что именно вы там делали, но рассказать кому-либо не сможете.

Народ снова зашумел, осуждая услышанное.

— Ну, что? Записываемся? — громко спросил Рон, жестом магловского фокусника разворачивая пергамент.

Я вытащила из своей сумки те самые чернила и поставила их на шаткий столик. Рон там же пристроил пергамент, и процесс пошел. Пока подростки друг за другом вносили свои имена, ко мне подошел Поттер.

— Спасибо за помощь.

— Да вы бы и сами справились, — я пожала плечами.

— Вы с Асторией нам сильно помогли, не отрицай. Мы сами бы не додумались, так зачаровать список. Максимум наложили бы проклятье какое-нибудь, что бы в случае чего знать, кто нас сдал.

— «Первое правило бойцовского клуба: никому не рассказывать о бойцовском клубе», — процитировала я строчку из одной магловской книги американского писателя⁽⁴⁾да я в курсе, что роман американского автора Чака Паланика "Бойцовский Клуб" был выпущен только в 1996 году, а события пятой книги (в том числе и моего "шедевра") начинаются в 1995. Спишим все на параллельные миры и различия в истории)

.

— «Второе правило Бойцовского клуба: никогда никому не рассказывать о Бойцовском клубе», — улыбнулся он.

— Ого, какие познания, — удивилась я, — не думала, что книга настолько популярна.

— Я ее случайно купил, — признался парень, смущенно улыбаясь, — покупал тете подарок, и она попалась мне на глаза. Сам не знаю, почему ее взял. Правда я ее так и не дочитал. Как-то не до этого было. То Дементоры, то суд.

— Признаюсь честно, — я подвинулась ближе к нему и понизила голос, — я ее тоже не читала. Кузен рассказывал, ему очень понравились эти два правила. Я о них вспомнила, когда мы думали о правилах клуба.

Поттер улыбнулся и вдруг предложил:

— Слушай, уже время обеда, не хочешь составить мне компанию?

— Это свидание? — лукаво уточнила я.

Ну, а что? Обе мои подруги, это я сейчас о Гермионе с Асторией, с кавалерами, может мне тоже хочется.

«Да-да, только поэтому», — саркастично заметил внутренний голос. Но я предпочла его проигнорировать.

— Да, — серьёзно кивнул он, — если ты, конечно, не против.

Я удивлённо посмотрела на него, очень странно было это слышать. Поттер при всей своей героический сущности, довольно закрытый человек и не сказать чтоб очень решительный, особенно когда дело доходит до противоположного пола. Это мне Рон рассказал, он вообще много чего о Поттере мне рассказал. И у него, ну у Рона, явно какие-то свои мотивы, иначе с чего ему быть таким откровенным.

— Ты серьезно?

— Да, — решительно кивнул, глядя мне в глаза и вдруг добавил он. — Я расстался с Чжоу.

Можно подумать, что меня это волнует. Так и хотелось спросить: «А чего вообще ты с ней сошелся?», но я сдержалась.

— Приму к сведенью.

Когда спустя час мы, наконец, выбрались на свежий воздух, я готова была съесть кабана (ага, в лучших традициях предков).

— Итак, — обратился ко мне Поттер, — куда ты хочешь пойти? Только давай не в то розовое, кошмарное место.

— И почему парни так не любят Кафе мадам Паддифут? — рассмеялась я. — Ладно, не переживай, я знаю одно место где вкусно кормят и ты там точно ни разу не бывал.

Чайная миссис Ли с дурацким названием «Чайный пакетик Розы Ли», чайной как таковой не являлась. Нет, там можно было испить один или сразу все сорок сортов чая и закусить его пирожным или пирогом, но блюда, ради которых сюда действительно приходили, — томатный суп-пюре, «Свинки в одеяле» ⁽⁵⁾, ростбиф, паста и просто невероятная говядина «Веллингтон». Моими фаворитами здесь всегда были представители итальянской кухни. Хотя и блюда чисто английской кухни у миссис Ли выходила божественно.

— Никогда здесь не был, — удивленно протянул Поттер, сделав заказ, — всегда думал что здесь только чай.

— Многие студенты так думают, — я пожала плечами, чуть подалась вперед и тихо сообщила, — признаюсь честно, если бы отец не посоветовал мне сюда зайти, я бы тоже проходила мимо думая, что здесь только чай.

— Это тайное место? — отзеркаливая мою позу, спросил парень.

— У меня иногда складывается такое впечатление. Мой отец знает о том, что здесь можно плотно перекусить, потому что хозяйка заведения — жена его школьного знакомого. Да и кроме местных, я здесь встречала пару школьников и еще Римуса Люпина. Правда, последнего в этом году еще не видела.

Нам принесли еду. Ароматы, исходившие от блюд, вынудили нас замолчать. Все-таки тетя Роза готовит отменно.

— Как думаешь, эта затея с клубом сработает? — съев свой ростбиф с огромной скоростью, поинтересовался парень.

— Смотря, какие надежды ты в него вкладываешь. Армию мы навряд ли подготовим, а вот к экзаменам да. Некоторых, глядишь, и защищаться научим, а не только блевательные батончики первокурсникам подсовывать.

— Чувствую некий скептицизм в твоих словах.

— Бойцом не стать на подпольных занятиях в школе. Тем более с их-то мотивацией. — Я чуть подумала и добавила. — Вот Невилл может, но опять же при определенном стимуле.

— Я вообще против этой идеи, — мрачно сообщил он, разглядывая что-то на дне своей чашки с чаем, — я не хочу подвергать кого-то опасности.

— Грядет война, Поттер, а как говорит мой крестный: «Один в поле не воин». Ты не сможешь воевать с Волан-де-Мортом в одиночку или прихватив с собой своих лучших друзей. Хотя бы потому, что у твоего противника будет армия. И его армия будет убивать всех не согласных с его политикой. Так что лучше пусть они хоть чему-нибудь научатся, глядишь, переживут грядущую войну.

— Я об этом не подумал, — промолчав почти минуту, нехотя признался он.

Я вздохнула: многие об этом не думают. Как же, у нас есть Герой, Избранный вот пусть он и разбирается. Вот только «герою» всего пятнадцать, он, по сути, совсем мальчишка, но это почему-то никого не волнует.

— Давай сменим тему, — попросила я, чувствуя, как стремительно портится у парня настроение.

— Предлагаешь поговорить об учебе? — ухмыльнулся он, тряхнув головой.

Я рассмеялась.

— Ну, уж нет, мне хватает Гермионы. Лучше расскажи мне, о чем-нибудь. А то Грег вечно жалуется, что я ему и слова сказать не даю. Вечно о чем-то рассказываю.

— А что ты хочешь знать? Я сирота, живу с тетей, у меня двое лучших друзей и целый министр во врагах.

— Да вы опасный тип, мистер Поттер, — улыбнулась я, толкая его в плечо кулаком. — И очень скрытный.

— Боюсь не скрытный, а скучный. И я не считаю, что ты много говоришь. — Он подвинулся ко мне почти вплотную и тихо зашептал на ухо. — Открою тебе секрет, мне нравиться тебя слушать.

От его дыхания по телу побежали мурашки, а от слов гулко забилось сердце.

«Попала ты, Панси, причем серьезно», — мрачно подумалось мне.

---

1) один из самых известных и почитаемых богов майя

Вернуться к тексту

2) департамент магического правопорядка

Вернуться к тексту

3) Разговор взят из книги, но слегка переделан

Вернуться к тексту

4)

Вернуться к тексту

5) Английское рождественское блюдо. Как правило, это любой вид свинины, завернутой в любое хлебобулочное изделие, тесто или в бекон.

Вернуться к тексту

— А почему она не занимается со всеми?

Я оторвалась от учебника по ненавистной нумерологии и с интересом посмотрела на Чанг. Когтевранка смотрела на Поттера, возмущенно указывая в мой угол.

Стоит пояснить, что я мучила домашнее задание по нумерологии на пятом по счету занятии нашего так называемого кружка. Уже на первом занятии я поняла, что единственный, с кем я могу без вреда (естественно для моего соперника) и с пользой (уже для меня) сразиться, — это Гойл. А еще я поняла, что для преподавательской деятельности не подхожу никаким образом. У меня не было ни желания, ни терпения объяснять или показывать одно и то же по нескольку раз. А еще это раздражает. Теперь понятно, почему у профессора Снейпа такой характер. Вот Грейнджер и Поттер с удовольствием носились между адептами, что-то показывая и объясняя. Рон с Грегом предпочитали наблюдать, иногда вступая с кем-то в споры. Так и получилось, что я стабильно таскалась на собрания нашего недоордена, чтобы делать домашнюю работу в дальнем углу Выручай комнаты. Спросите, а зачем я вообще сюда хожу? Не хочу оставлять Грега одного, и мне нравится наблюдать за Поттером. Правда, Гойлу и компании я говорю, что прихожу для того, чтобы бесить Чанг. И это не такая уж шутка: для когтевранки я как красная тряпка для быка.

— Не твое дело, моя дорогая, — улыбнулась я.

— О, конечно, куда мне, — фыркнула девушка в ответ.

— Нам на первом собрании так тебя расхваливали, — чуть надув губы, выдала Милинда Стик, подружка Чанг. — «Панси то», «Панси это». А на деле ты сидишь в углу и делаешь домашнее задание.

— Может, она только на словах такая вся крутая, — тут же подхватила Мариэтта, лучшая подруга и главная подпевала мисс Чанг.

— Поверь мне, ты не захочешь узнать, что именно умеет один из членов семьи Паркинсон, — неожиданно подал голос Невилл Лонгботтом.

Все, включая меня, удивленно на него посмотрели. С парнем я не общалась, но хорошо знала его бабушку по рассказам отца. Леди Лонгботтом была первой женщиной Аврором в Англии, естественно первой женщиной из чистокровного рода, принадлежащего к списку священных двадцати восьми. Так что личность она выдающаяся. И к тому же папа успел поработать с Френком Лонгботтомом и поэтому время от времени навещает ее до сих пор, рассказывая нам потом некоторые истории о железной леди.

— Серьезно? — усмехнулась Мариэтта.

Я лишь фыркнула и вернулась к заданию. Можно подумать, что чье-то мнение насчет того могу ли я что-то или нет, меня волнует. На данный момент меня больше беспокоит отсутствие Грега: незадолго до начала собрания его вызвал к себе декан. Для чего непонятно. И это меня немного напрягает.

Чанг уже открыла рот, явно не для того, чтобы сказать что-то умное, как вдруг дверь резко открылась и в помещение влетел, по-другому и не скажешь, Грег. Очень злой Грег. Он обвел тяжелым взглядом присутствующих. От этого его взгляда некоторые находящиеся здесь ученики попятились. Встретившись со мной взглядом, он рявкнул:

— В круг, живо!

Комната, подчиняясь его желанию, стала расширяться, образуя тренировочный круг. Что же интересно случилось? Что так разозлило моего друга, раз он хочет устроить дуэль аж при свидетелях.

— Ох, милый, — я потянулась всем телом, — ты же помнишь, что я люблю жестко?

— Не волнуйся, любимая, — ухмыльнулся он, стягивая с себя свитер и отбрасывая его в сторону, — сегодня я не намерен быть с тобой ласковым.

Я фыркнула, поднимаясь на ноги, и, продолжая играть роль капризной девицы, капризно протянула:

— Ты всегда только обещаешь.

— Не сегодня.

Вслед за свитером парень стянул и футболку, чем вызвал дружный женский вздох. Я последовала примеру друга, правда избавилась только от свитера и рубашки, оставшись в довольно коротком топике без рукавов. Маглы называют их спортивными. Джинсы трансфигурировала в легинсы. Удобство магловской спортивной одежды я оценила уже давно, все-таки, когда два часа тебя нещадно гоняют по залу, заставляя не только отбиваться от нападения при помощи магии, но и использовать свое тело как оружие, начинаешь ненавидеть мантии. А в мантии меня тоже тренировали, и не только. Хуже мантий только в вечернем платье и туфлях на шпильке. Так что я успела прочувствовать всю прелесть магловской спортивной одежды.

— Что, черт возьми, происходит! — не выдержала Грейнджер, наблюдавшая, как и все за нашим спонтанным стриптизом.

— Все в порядке, — ответила ей, как ни странно, Луна, — они собираются провести учебную дуэль. Это будет красиво.

Девушка тряхнула светлыми волосами и, подойдя к самому краю рунных кругов образовывающих тренировочную площадку, уселась на пол, явно собираясь насладиться предстоящим действом.

Ага, учебная. Ну-ну. Судя по настроению моего друга, меня, скорее всего, будут убивать. По крайней мере, попытаются это сделать. И собственно я оказалась права. Стоило мне переступить рунный охранный круг и оказаться на арене, как в меня полетели «Прах Плоти», «Бомбарда» и что-то не понятное имеющее вид шара болотно-зеленого цвета. Даже думать не хочу, что именно оно делает. От болотного шара я чудом увернулась, не зря дядя настоял на занятиях гимнастикой у маглов (точно не зная, как именно работает заклинание, побоялась принимать его на щит), а вот от первых двух удачно прикрылась зеркальным щитом. Все три заклинания отлетели в сторону зрителей, вызвав некоторую панику у наблюдавших, но руны по краю площадке вспыхнули, создавая барьер, тот в свою очередь поглотил проклятье, перерабатывая его энергию и направляя обратно в руны, тем самым подпитывая защиту.

Я же в ответ, совершенно не задумываясь, отправила «Темную Кровь», костедробительное и простенькую, на фоне предыдущих заклятий, молнию. Оба проклятья парень принял на какую-то модификацию щита Мерлина, молнию просто пропустил мимо себя. И, как любит говорить мой крестный, пошла потеха. Собственно пострадать я не боялась: как бы ни был зол мой друг, он все же не причинит мне сильного ущерба. Плюс особенность рунного тренировочного круга в том, что его магия не позволит нам умереть. Такие круги раньше были у многих магических семейств. Все таки большую часть истории маги постоянно находились в состоянии войны. Воевали кланы, внутри кланов, объединялись для борьбы с внешним врагом типа гоблинов, а использование таких кругов для обучения не только позволяло проводить тренировки максимально приближенные к реальному бою, но и сохраняло членов рода живыми и здоровыми. Со временем надобность в таких кругах отпадала, маги стали отдавать предпочтение бальным залам, нежели боевым площадкам. Кажется, в Англии такие круги остались только в моем роду и у Пруэтов, возможно у Блэков, от которых один Сириус остался. Ну и я сама не кисейная барышня, использующая палочку только для того, чтобы охлаждать вино в своем бокале. И да, на крайний случай на мне как минимум три довольно сильных целительных амулета. Так что мы разгулялись по полной. Некоторые из заклятьев, что мы использовали, можно было хоть и условно, но все же отнести к темным. Парень гонял меня по площадке не давая расслабиться ни на мгновение. И, если честно, мне это нравилось. Все наши прошлые дуэли каждый из нас сдерживался, ведь у нас не было тренировочного круга, а мы все же не гриффиндорцы рисковать ради риска. Так что приходилось максимально сдерживаться, к тому же не думаю что директор одобрил бы использование той же «Темной крови» или «Праха плоти» двумя несовершеннолетними студентами в заброшенном классе. Здесь же все проявления магии блокировались рунами.

Дикая боль в руке заставила меня зашипеть и выронить палочку. С трудом увернувшись от следующего заклинания, я откатилась в сторону. Мельком глянула на правую руку — располосована так, будто об меня большая кошка, по типу пумы, когти точила. Кольцо-артефакт на пальце нагрелось — сработали чары, запуская процесс регенерации. Но палочку мне теперь не удержать ближайшие минут пять. И пусть я спокойно колдую обеими руками, но у меня появилась идея получше. Ускорившись, я легко сократила дистанцию, Грег явно не ожидал от меня такого шага, так как позволил выбить из рук палочку. Надо отдать должное другу — он легко согласился на рукопашный бой, хотя в нем не силен. Забава вышла на новый уровень, если вообще можно так сказать о том, чем мы занимались.

Если у Грега был огромный опыт в магических боях (сказывался военный опыт по прошлому миру), обеспечивающий ему преимущество, то теперь перевес был на моей стороне. И теперь уже я гоняла его по площадке. Все-таки я занимаюсь этим с детства, постоянно тренируя тело и реакцию. Грег же мало того, что в своем мире не особо много времени уделял рукопашному (да и любому другому, кроме магического) бою, так еще в этом ему досталось не самое тренированное тело. Нет, он, конечно, привел его в некий порядок, так что появились те самые кубики пресса, что жадно рассматривала женская половина нашего сборища, вызывая явный приступ ревности у Грейнджер, да и мы с ним проводили спарринги раз в неделю, но это не то же самое. Так что мне понадобилось всего пятнадцать минут, что бы уложить его на обе лопатки.

— Сдаюсь, — прохрипел друг, хватая ртом воздух.

Все-таки я перестаралась, забыв, что пол не покрывают маты и то, что друг не привык падать на твердое, причем еще и с дополнительным ускорением.

— Ты как? — поинтересовалась я, глядя на лежащего парня.

— Отпустило, — он поморщился и с трудом сел. — Как рука?

Я вытянула правую руку, повертела ей пристально разглядывая. Артефакт сработал на ура — о полученной травме напоминали только бледные линии шрамов, которые через пару дней совсем исчезнут.

— Нормально, бывало и хуже. Дай я тебя проверю.

Стоило мне применить диагностические чары, как купол защищающий от нас исчез. К нам тут же подбежала бледная Грейнджер.

— Вы с ума сошли?! — девушка явно была на грани истерики.

— Что ж, — игнорируя ее, заключила я сворачивая диагностику, — из серьезного сломанный нос и легкое сотрясение, скорее всего из-за падения на пол. Прости совсем забыла что пол каменный, а не как в учебном классе и ты не привык падать на твердое.

— Ничего, после того что я сделал с твоей рукой…

— Сама виновата. Эй кто-нибудь принесите мне мою сумку. А я пока вправлю кости носа.

— Вы меня вообще слушаете? — возмутилась Гермиона.

— Все хорошо, — Грег обезоруживающе улыбнулся ей.

— Вам обоим нужно в лазарет! — не унималась девушка, с тревогой осматривая парня.

— И что мы скажем мадам Помфри? — поинтересовалась я. — Мы тут гуляли и, споткнувшись, упали, поэтому на нас остаточные следы боевых заклятий. И уж поверь, по всемирному закону подлости мы точно встретим Жабу, у которой тоже появится парочка-другая вопросов. Так что не пойдем мы ни в какой лазарет. Тем более вправлять носы и кости мне не в первой. А теперь не мешай. Так, Грег, замри и думай о приятном.

Одно резкое движение палочкой, довольно короткое заклинание, неприятный хруст костей и готово.

— Не трогай, — хлопнула я по рукам Гойла, который тут же потянулся к своему носу. — Сместишь все обратно и точно придется обращаться в лазарет.

— Твоя сумка.

К нашей компании подошли три брата Уизли и Поттер.

— Спасибо, Рон, — я улыбнулась рыжему парню и принялась рыться в недрах своей сумки в поисках зелья. — Держи, снимет последствие сотрясения.

Пихнув пузырек в руки Гойла, я поднялась на ноги и немного отошла от них с Гермионой, которая тут же принялась что-то ему тихонько говорить. Толи ругалась, толи утешала.

— Вот…

— Это…

— Было…

— Представление!

В своей фирменной манере выразили свое восхищение близнецы Уизли.

— Спасибо, — хмыкнула я, намазывая на левое плечо лечебную мазь.

Как ни старалась его оберегать, все-таки умудрилась в очередной раз повредить много раз травмированное плечо, когда пропустила удар Грега. Все-таки силы у друга, как у медведя.

— Кстати, может тебе лучше что-нибудь надеть на себя? — Рон чуть заметно улыбнутся, протягивая мне мою же рубашку. — А то Захария слюной изойдет, а Гарри точно начнет убивать всех, кто на тебя смотрит.

— Заткнись, — пробурчал, чуть покраснев, Поттер.

Я посмотрела сначала в сторону Захарии, парень абсолютно точно пожирал меня явно не дружеским взглядом, затем на Поттера. Избранный был хмур и пытался встать так, чтобы закрыть меня от взора когтевранца.

— Да, думаю, ты прав, — ответила я Рону, надевая и застегивая рубашку.

Взглядом нашла Чанг. Она выглядела довольно бледно, встретившись со мной взглядом, поспешила отвести его. Что ж думаю, больше претензий в мою сторону не будет.

— Ты как?

Я отвернулась от толпы учеников:

— Нормально. Грег слегка не в форме, я имею в виду физически, это помогло мне уложить его довольно быстро. С дядей такой фокус не пройдет.

— Это варварство, — буркнула, подошедшая к нам Гермиона.

— Мой предок и был варваром, — хмыкнула я, с жадностью отпивая воды из бутылки, что протянул мне Гойл, подошедший вместе с девушкой, — так что…

Я развела руками, мол, что поделать. В этот момент воздух рядом со мной замерцал, и из ниоткуда появился сгусток черного, плотного дыма, в миг принявшего форму ворона, зависшего вертикально с раскрытыми крыльями.

— Панси, вокруг нас происходит какая-то хрень, — быстрый голос брата заставил сердце пропустить удар. — Докатится это до Англии или нет, но будь осторожна. Не знаю, сказал тебе дед, но на отца опять покушались. Прости за краткость, но у меня не так много времени. Черт, мне пора.

Сообщение оборвалось, ворон взмахнул крыльями и исчез. По моей спине пробежал холодок. Нет с братом все хорошо. Пусть Дурмстранг — это и не «самое безопасное место в мире», но его местонахождение настолько секретно, что даже брат не может точно сказать, где эта школа находиться. А за пределы школьных стен он выйдет только на Рождество, все-таки школа с военным уклоном и дисциплина там железная. Но червячок сомнения все-таки вгрызся в мой мозг.

— Агата!

Призрак тут же появилась рядом, чуть наклонив голову, она с интересом посмотрела на меня. Стоящих рядом со мной людей передернуло, хотя они ее и не видели, энергетика у Агаты довольно сильна.

— Я хочу попросить, ты не могла бы присмотреть за Эдвином?

Агата лишь кивнула и снова исчезла. Так будет спокойней мне самой, каким бы сильным и самостоятельным ни был брат, все во мне прямо кричало о том, что моя обязанность как члена рода — защита наследника, даже если ему это не понравится и совсем не нужно. Надо еще написать деду и поинтересоваться, что происходит и связанно ли это с тем нападением на дядю в прошлом году и смертью бабушки.

— Что это было?

— Что прости?

Я недоуменно посмотрела на Гермиону.

— Ворон. Что это?

— Правильнее сказать «Теневой Ворон», — вместо меня ответил Грег, с беспокойством следя за мной, — я так понимаю это что-то типа родовой способности Паркинсонов.

— Не всех, — отбрасывая невеселые мысли, поправила я его, — его могут создавать только два члена семьи — глава рода и его признанный наследник. Этакий быстрый способ сообщать новости членам семьи.

— У твоей семьи проблемы? — все же решился спросить при всех Грегори.

— Пока не знаю, — задумчиво ответила я.

— Пора расходиться, — к нам подошла Джинни, — скоро ужин.

— Да, точно, — согласился с ней Поттер, до сих пор молчавший, и громко крикнул, повернувшись к остальным. — Эй, народ на сегодня все. О дате и времени следующего собрания сообщим позже.

Народ забурлил, собираясь на выход. Уходили по двое-трое разными путями и с разным интервалом. Я отошла в свой угол, решив все-таки доделать нумерологию, все равно эта канитель с выходом затянется минут на сорок, если не больше.

— Все нормально?

Стоило мне попытаться погрузиться в мир чисел, как рядом опустился Грег.

— Пока да. Если бы что-то случилось, я имею в виду, реально серьезное, здесь был бы отец в полном боевом облачении.

— Серьезно? У вас есть боевое облачение?

— Чему ты удивляешься? Мы же варвары, — я хмыкнула, вспоминая слова Гермионы, — у нас есть и боевое облачение, и арсенал с оружием и даже драккар⁽¹⁾. Правда его давно уже не спускали на воду, но он в идеальном состоянии, дед обещал прокатить меня на нем на мое совершеннолетие.

Я мечтательно прикрыла глаза, вспоминая величественный корабль с резной головой оскалившегося дракона⁽²⁾, венчающей нос, белым парусом с вышитым на нем гербом рода — два скрещенных скандинавских боевых топора, рукояти которых оплетает плющ — и девизом, вышитом скандинавскими рунами — «Лучше сражаться и падать, чем жить без надежды⁽³⁾

». Так и представляю, как мой предок с сотоварищами бороздил морские просторы у берегов Англии, вгоняя в священный ужас жителей прибрежных деревень.

— У меня нет слов, — друг помотал головой, — каждый раз когда я думаю, что вот теперь ты точно меня ничем не удивишь, как ты выдаешь новую информацию, от которой у меня кругом идет голова.

Я пожала плечами. Понимаю, наш образ жизни даже для застрявшего в средневековье магического сообщества несколько необычен, но для меня это повседневная жизнь. Быть может, если бы дед погиб вместе с бабушкой в тысяча девятьсот семьдесят девятом, моя семья выглядела совсем иначе. Не задержись дед в Визенгамоте, он бы отправился со своей женой в Ливерпуль на какую-то выставку, как они и планировали. Там бы их и убили. Взрыв небольшого ресторана на магической улице, в котором они так любили бывать, и в котором должны были обедать, был чудовищным. Десять волшебников, включая мою бабушку, погибли на месте, еще пятеро скончались в святом Мунго, около десятка прохожих отделались ранениями различной степени тяжести. Одна маленькая, можно сказать незначительная деталь, и все обернулось совсем не так, как должно было быть. Возможно, погибни дед тогда, я была бы дочерью пожирателя, ярой фанаткой чистой крови и Драко Малфоя, совершенно не чтящая наследие предков. Бр-р-р. Я потрясла головой, отгоняя последнюю мысль, и сосредоточилась на Гойле.

— Лучше скажи, что такого было в кабинете у декана, после чего ты заставил половину нашего клуба по интересам испытывать страх передо мною.

— Можно подумать, та же Чанг не догадывается, что с тобой лучше не связываться.

— Догадываться и знать разные вещи, не находишь?

— А говоришь, что не подходишь Слизерину, — он вздохнул и, помолчав, хмуро выдал, — отец объявился. Я уж думал, он проникся моими угрозами и больше не высунет нос из той норы, в которую забился. Но нет, как его хозяин воскрес, так и он вернулся в страну.

— Что он хочет?

— Вещал о службе змеемордому. Сказал, что мне придется принять метку. Мол, пока он глава рода, его сын будет верным псом у ног хозяина. Причем он так и сказал. Мордред его побери! Если бы не декан, быть бы мне узником Азкабана, — и с уважением в голосе добавил, — у Снейпа реакция сумасшедшая. Я только палочку выхватил, а он уже обезоружил.

— Опыт, — я пожала плечами, — или он чего-то подобного ожидал.

— Возможно. Но вернемся к отцу, как глава рода он имеет надо мною власть. Ума не приложу, что мне теперь делать.

— Но у рода Гойл нет лорда, — я нахмурилась, поймав его недоуменный взгляд, пояснила. — Признанного магией и предками, я имею ввиду. Так что заставить тебя что-то делать он не сможет. Нет у него над тобой власти, даже амулет для защиты не понадобится⁽⁴⁾

.

— Откуда ты знаешь? — он вскинул голову и уставился на меня взглядом полным надежды и уточнил. — Про то, что он не лорд?

— Флоки, — я улыбнулась, — он просто обожает собирать сплетни про мертвые и существующие рода. А я хороший слушатель, как он утверждает.

— Из тебя выйдет прекрасный шпион.

— Я не могу распространять полученную от него информацию никому, кто не связан с ней. Так я говорю тебе, что у твоего рода нет официального главы, но не могу сказать об этом тому же Поттеру или своему деду. Кое-что я вообще не могу никому сказать, причем сведения нельзя выведать ни под империо, ни под сывороткой правды, ни под легилименцией.

Мы замолчали. Я снова попыталась погрузиться в изучение нумерологии, а Грег думал о чем-то своем.

— Эй, сладкая парочка, — насмешливо обратился к нам Рон, подойдя к столу, — вы на ужин собираетесь?

— Ненавижу, когда ты нас так называешь, — я закатила глаза, откидываясь на спинку стула.

— А я терпеть не могу твое любимое «Золотое трио», ты вечно произносишь это с некой издевкой. Так что — он развел руками и ехидно добавил, — мир несовершенен, принцесса.

— И что ты хотел, любитель справедливости? — закатив глаза на его последнюю фразу, уточнила я.

— Я на счет отхода. Грег, ты сегодня с Гермионой, ты Панси с Гарри и вы последние. Не шалите тут одни.

Он подмигнул мне, и пошел на выход, где его уже ждала Астория с Джинни. Это, кстати, идея Грега уходить с собраний разными группами, в разное время и разным составом. Перед каждым собранием они с Гермионой составляют списки согласно которым все члены кружка покидают Выручай комнату и составы групп всегда разные. Причем они умудряются составить все так, что если группу встречают в коридоре ни у кого не возникает никаких вопросов. Как Гермиона с Грегом умудряются запоминать все детали уму не постижимо.

— Когда вы все прекратите меня подкалывать Поттером? — рассматривая потолок, спросила я у друга, примерно представляя, что он мне ответит.

— Когда вы, наконец, определитесь, что именно вас связывает, — ухмыльнулся Грег.

Я вздохнула и, прикрыв глаза, погрузилась в воспоминания.

«Я сижу на полу в комнате Гойла, упершись спиной о спинку его кровати, и крашу ногти на ногах в черный цвет магловским лаком. Не потому что он мне нравится больше, чем магический его аналог, просто он попался мне под руку первым. Друг сидит напротив меня, вытянув ноги, и смотрит куда-то в стену. В последнее время он слишком задумчив. Мне немного любопытно, о чем он таком размышляет, но мне несколько лениво, что ли, спрашивать. К тому же я уверена, что рано или поздно он сам все расскажет, если посчитает нужным, конечно.

Наши вечерние посиделки из спонтанных в какой-то момент превратились в традиционные. По началу я проскальзывала к нему несколько раз в неделю, чтобы помочь с адаптацией и с некоторыми уроками. Теперь же каждый день, кроме того дня когда мы с Роном патрулируем коридоры, примерно в одиннадцать вечера я разгоняю всех младше шестого курса из гостиной спать, и накидывая на себя парочку отвлекающих заклятий (все-таки на нашем факультете считается неприличным посещение девочками комнат мальчиков), отправляюсь к Грегу, в комнате которого я провожу час, а по выходным два или три. Иногда мы просто молчим занятые чтением или доделыванием домашних работ, иногда разговариваем, обсуждая что-то важное или совсем бессмысленное. И мне нравится такое время препровождение. Кажется, что так было всегда.

— Что у тебя с Поттером?

Я чувствую его заинтересованный взгляд.

— Ты спрашиваешь для себя или для кого-то? — спокойно отзываюсь я, хотя сердце начинает биться сильнее.

— Под кем-то ты подразумеваешь Гермиону?

Даже не глядя на него, я знаю, что при упоминании гриффиндорки он улыбается.

— Это еще может быть Астория. Которая мало того, что сама по себе бывает любопытна сверх меры, так еще и положила глаз на Уизли, того, который Рон, — на всякий случай уточняю я, потому что рыжих парней с этой фамилией в нашем окружении целых три, — а он тоже может хотеть знать ответ на этот вопрос. Еще есть Драко, пусть ты и не общаешься с ним, но всякое может быть. На крайний случай я могу предположить, что это и сам Поттер.

Грег тихо смеется.

— Иногда ты выстраиваешь удивительные цепочки связей, — он качает головой. — Но нет. Сейчас мне самому интересно.

— Знаешь мне тоже, — я придирчиво осматриваю свои ногти, вроде получилось ни чего, даже довольно ровно. — Я его временами не понимаю, если честно. Почти весь третий курс он вел себя как сталкер.

— Это как? Расскажешь?

— Все началось с истории с гиппогрифом.

Он морщится, напрягая ту часть памяти, что ему досталась от предшественника.

— Это когда из-за тупости некоторых павлинов больше всех пострадал Хагрид?

— Да. Мне всегда нравились гиппогрифы, мой крестный занимается их разведением, и в детстве я часто бывала на его фермах. Потрясающие животные. Так вот, после того случая я часто навещала Клювокрыла и Хагрида. Первый мне нравился, второго я пыталась поддержать. Однажды Поттер проследил за мной, нет он, конечно, шифровался как мог, но мой отец параноик похлеще Грюма, а я его дочь, так что... — я развела руками. — С того дня я часто ловила взгляды Поттера на себе. Мне вообще казалась в то время, что куда бы я ни пошла, он был везде, его взгляд был везде.

Я замолчала, вспоминая тот год, он действительно был странный и волнующий, что ли.

— И что?

— Ничего, — я пожала плечами, — он просто наблюдал за мной и все. Кстати, я к этому так привыкла, что мне немного странно заходя в помещение, где он есть, не чувствовать его взгляд на себе, пусть это и бывает редко. Мне даже это нравится в какой-то степени.

А с некоторых пор мне нравится к нему прикасаться. Но в этом я не признаюсь даже другу.

— Хотя нет, в конце года, когда Малфой очень громко рассказывал всем желающим и нет, что зверя, посмевшего на него напасть, убили, Поттер нашел меня в одном из коридоров и сообщил что Клювокрыл жив. Впервые за весь год он подошел ко мне и заговорил. И, знаешь, мне стало как-то тепло на душе, что ли. Даже не знаю от чего больше: от того, что зверь выжил, или от того, что Поттер проявил заботу о моих чувствах. С тех пор уже я наблюдала за ним. И в прошлый год я пыталась поддержать его, так как могла, ведь я все еще была привязана к твоему предшественнику, а следовательно к Малфою.

— Рон рассказывал, что ты помогла ему перед балом.

— О да, — я улыбнулась, вспоминая рыжего парня в ужасном костюме, — наряд, что прислала ему его мама, был просто ужасен. Нет, он, конечно, очень понравился моей прабабушке, но я постаралась исправить хоть что-то.

— Почему?

Я задумалась, стоит ли признаваться или нет.

— Если не хочешь, можешь не говорить.

Как странно, я знаю его так мало по времени и так много и полно, будто это именно он знал меня с детства, а не тот чье место он занял. И то же самое я могу сказать про него. Он как будто чувствует меня. Поэтому я отрицательно качаю головой и продолжаю:

— Святочный Бал — одно их моих нелюбимых воспоминание о прошлом годе. — Я замолкаю, пытаясь подобрать слова, но вся горечь прошлого года вырывается наружу, — Черт! После всех этих взглядов, что были между мной и Поттером, я до последнего надеялась, что он решится пригласить меня! Да, знаю, это глупо надеяться, что тебя пригласит парень, который говорил с тобой один раз. А потом услышала, как девочки с седьмого курса сплетничают о том, что Поттер выбрал в спутницы одну из близняшек Паттил. И не знаю, почему-то стало обидно.

— Ты поэтому была в черном?

Он явно подразумевал мое настроение, а не цвет платья.

— Нет, конечно! — я возмущенно смотрю на него. — Я, конечно, расстроилась, но не до такой степени. Просто все сложилось так, что настроение у меня было не ахти, мне пришлось согласиться пойти с Малфоем, потому что Гойл попросил, да и не приглашал больше никто, у Драко особая репутация, выбор Поттера. Но больше всего меня расстроило письмо из дома, дядя пострадал при неясных обстоятельствах, и дед просил меня быть осторожной. Но вернемся к Рону. Я столкнулась с ним и Поттером по дороге к большому залу. Парень был так несчастен, что я решила: если я сама не смогу насладиться балом, то пусть хотя бы Рон попробует. Так что я просто сказала, что побуду его крестной феей, а трансфигурация всегда у меня хорошо получалась.

Я замолчала, вспоминая выражение лица Рона. Приятно когда на тебя смотрят с таким восторгом.

— Ты ему нравишься, знаешь?

— Младшему Уизли?

— Конечно, мы же его обсуждаем, — саркастично ответил друг. — Не увиливай, ты прекрасно поняла, что я про Поттера. Так ты знаешь?

— Рон постоянно на это очень «незаметно» намекает. И не только шестой Уизли. Вот только сам Поттер не делает ничего решительного.

— Поттер считает, что между нами что-то есть.

Я неверяще смотрю на друга.

— Я серьезно, — он улыбается, — Гермиона призналась как-то. Я сам если честно немного удивился. Но с другой стороны…

— Мы действительно похожи на пару, — закончила я за него, — странноватую, но все же.»

— Эй, Панси, ты спишь?

Я вздрогнула от прикосновения к руке и открыла глаза, рядом со мной стоял Поттер. Оглядевшись, я поняла, что все уже ушли. Ничего себе задумалась. — Кажется, я действительно задремала, — я потянулась, растягивая мышцы, и принялась складывать учебники в сумку, — я сейчас соберусь и пойдем.

— Не торопись. Как твое плечо?

— Нормально, оно у меня периодически страдает, поэтому мама всегда готовит специальную мазь своего собственного изготовления. Пару дней и все пройдет.

— Это было красиво, в смысле ваша дуэль. Некоторые заклятья мне не знакомы, но половину я узнал. Не думал, что так легко можно уйти от «Объятий Лешего».

— «Объятья Лешего»? — я нахмурилась, пытаясь вспомнить, про какое именно заклятье идет речь.

— Зеленый сгусток от Грега в самом начале.

— Ах, вот что это было.

Покачала головой, как я могла его не узнать? «Объятья Лешего» заклятье названо так из-за того, что проявляется тем, что жертва оплетается ветками и сдавливается. Естественно насмерть. Снять его сложно и самой жертве почти не реально. Ну, Грег и дает! Так уверен во мне или рунном круге? Закончив собирать свои книги, проверив, не упало ли что-то на пол, я повернулась к ожидающему меня парню:

— Пойдем?

Он кивнул. Шли, молча, я не знала, о чем говорить, Поттер так же видимо не имел представления. Остановившись у входа в подземелье, он уже собирался мне что-то сказать, как нас прервали. Уж не знаю, куда именно направлялась Амбридж. Но уж больно радостно она к нам подошла:

— Кхе-кхе. Мисс Паркинсон, я слышала, ваш отец недавно вернулся на работу в министерство? — дождавшись моего утвердительно кивка, Амбридж мерзким голосом продолжила. — Это замечательно! Он так долго не работал и из-за такой глупости ушел. Поэтому позвольте дать вам один совет: тщательно выбирайте тех, с кем общаетесь. Неправильный выбор может отразиться на карьере вашего отца.

От ее слов я задохнулась от гнева. Она сейчас действительно сказала это вслух?! Немногочисленный народ затих ожидая развития событий.

— Эта сука нам угрожает?!

Я даже не вздрогнула, когда почти шипящий голос Флоки раздался за моей спиной. Мой беспокойный мертвый родственник почти всегда крутился рядом со мной, а еще он с трепетом относиться к чести семьи. Даже после своей смерти.

— Вы мне угрожаете? — холодно поинтересовалась я, прилагая все силы, чтобы не дать ей в морду.

Обычным варварским способом, а именно кулаком. Дядя гордится моим хуком слева.

— Что вы, — расплылась в приторно сладкой улыбки Жаба, — это всего лишь совет.

Я шагнула к ней, почти нависая над невысокой волшебницей:

— Что ж позвольте тогда и мне дать вам совет. Я вам не сирота, волей судьбы лишённая не только родителей, но и покровительства рода. За моей спиной древний, могущественный род, входящий в пресловутый список двадцати восьми. Так что прежде чем давать «советы», подумайте о последствиях, ведь падение от заместителя министра магии до младшего помощника уборщика — всего одна жалоба от избалованной наследницы древнего рода.

— Вы мне угрожаете?! — взвизгнула Амбридж.

Вот уж у кого совершенно не было выдержки. Я в отличие от нее оставалась внешне спокойна и холодна, хотя внутри меня бушевал коктейль из ненависти, гнева и призрения.

— Да. И заметьте при свидетелях, — пришло время мне гадко улыбаться, — я слышала вашему отцу-сквибу нужна помощь в нелегком деле поддержания чистоты в коридорах министерства? Это так?

Женщина сверкнула на меня гневным взглядом, и резко развернувшись на каблуках, поспешила прочь, под тихий шепот немногочисленных свидетелей. Уже к ужину вся школа будет знать, что я угрожала генеральному инспектору и заместителю министра в одном лице. Амбридж бежала с места событий, а ярость, вызванная словами Жабы, никуда не делась и требовала выхода. Нужно уйти, и так народ получил слишком шикарное представление.

— Шоу окончено, все свободны, — громко обратилась я к присутствующим, и, повернувшись к замершему Поттеру, зачем-то тихо сказала, — увидимся после ужина, хорошо?

Не дожидаясь ответа, я скрылась в проходе, ведущем в подземелья. Почти пробежав половину пути до обиталища студентов слизерина, я остановилась и, опершись о стену, прикрыла глаза, медленно выдохнув. Нужно успокоиться. Ярость все еще бушевала в груди, доставляя физический дискомфорт.

— Как она посмела! — бушевал рядом призрак моего покойного предка. — Угрожать моей правнучке! Угрожать моему роду! Сука!

Дальше речь славного предка от чего-то резко перешла на итальянский.

«А предок-то полиглот», — вяло подумалось мне.

Нет, на место жабу я поставила, но, кажется, нажила себе опасного врага. Вот только решится ли она на месть, когда мой род так силен? Ведь я права, я не Поттер, мои родственники никогда не были святыми и всепрощающими. Одно то, что сделал со своим предавшим род сыном дед, до сих пор вызывает страх у всех.

— Чертова кровь предков, — тихо выругалась я, потерев рукой лоб.

— Чего это? — возмутился Флоки, сбившись. — Хочешь сказать, что нужно было промолчать?

— Смеешься? — пришло мое время возмущаться. — Промолчать значит показать свою слабость. Моя слабость — это слабость, которую можно использовать против моей семьи. После того что, сделал Майк, я не могу позволить себе быть слабой.

Флоки тяжело вздохнул и подошел ко мне:

— Милая, ты не должна отвечать за грех твоего отца.

Я упрямо вскинула подбородок готовая спорить с предком до последнего. Да, мне все говорят, что предательство моего биологического отца — не моя проблема, но тогда не стоило воспитывать меня в традициях викингов. Пусть и адаптированных под современность.

— Знаешь, Гойл был прав — со стороны ты выглядишь сумасшедшей.

Я вздрогнула в миг, забыв, что собиралась всласть поспорить с Флоки. Резко развернувшись, вскинула палочку, которая уткнулась в грудь Поттеру.

— Поттер! С ума сошел ко мне подкрадываться! Я же могла…

Я замолчала, содрогнувшись от представшей перед глазами картины — национальный герой на полу подземелья истекающий и захлебывающийся собственной кровью и я с грустью разглядывающая буйное море из крохотного окна моей камеры в Азкабане. Бр-р-р. Не переведи Локи!

— Прости, я не подумал, — парень обезоруживающе улыбнулся.

Не подумал он! Нормально вообще?! Меня бросило сначала в холод, затем в жар и затряслись руки. Отлично. Единственный плюс — меня больше не переполняла еле сдерживаемая ярость.

— А парень удачливый, — протянул Флоки, с интересом рассматривая Поттера, и тут же сам себя поправил, — хотя чему я удивляюсь? Притягивание удачи это семейный дар Поттеров, ты знала?

— Что ты здесь делаешь? — не слушая бормотание предка, обратилась я к парню.

— Хотел убедиться, что ты в порядке.

Я вздохнула и прислонилась к стене.

— Я в порядке.

— Уверена? Если хочешь с кем-то поговорить…

— Посреди коридора, ведущего в подземелья? — хмыкнула я, устало прикрывая глаза.

Последнее что мне сейчас нужно — это откровенные разговоры в чертовой близости от гостиной змеиного факультета.

— Тогда позволь тебе показать одно место.

И прежде чем я успела хоть что-то решить, Поттер взял меня за руку и потянул в сторону выхода из подземелий. И я пошла за ним. Сама до конца не понимая почему.

Мы миновали холл, поднялись по лестнице почти до того места где располагается общежитие гриффиндора. Не доходя до коридора, где находится вход в гостиную алознаменного факультета, Поттер свернул в небольшой коридор, который заканчивался тупиком. В нем не было ничего — ни картин, ни дверей, ни вездесущих доспехов. Парень отпустил мою руку (а я и не заметила, что все это время так и шли за руку), подошел к глухой стене, постучал палочкой по камням. Мгновение ничего не происходило, а затем кирпичи, из которых состояла стена, пришли в движение, открывая проход.

— Только не говори, что мы сейчас выйдем в Косом, — несколько удивилась я.

— Нет, — он улыбнулся, делая шаг в образовавшуюся дверь, и пояснил, — это был небольшой заброшенный кабинет. В прошлом году нам нужно было какое-то место для подготовке к турниру. Сама понимаешь обстановка перед первым испытанием была так себе, так что пришлось искать уединенное место, про выручай-комнату мы тогда не знали.

— И вы самовольно заняли этот кабинет, — хмыкнула я, проходя внутрь помещения.

Оно действительно было небольшим — два стола придвинутые друг к другу, диван, видавший и лучшие времена, и манекен, стоящий у стены. Собственно все. Здесь даже окон не было. Глядя на обстановку я сразу определила, что дальний от входа стол принадлежит Рону. Он был завален какими-то книгами, свитками, перьями, на стене за ним висела исписанная рунами меловая доска. Второй явно принадлежал Гермионе — книги лежали аккуратными стопками, пергаменты сложены по папкам. Словом, идеальный порядок. А манекен с небольшим пустым местом вокруг — явно принадлежит Поттеру.

— Миленько.

— Спасибо, — Поттер перенес несколько книг с дивана на один из столов.

— И как много времени вы тут проводите?

— В последнее время не очень, — он снова взял меня за руку и потянул к дивану. — Как-то так получилось, что чаще всего мы занимаемся в библиотеке. Отрабатываем заклинания в выручайке. Даже Рон предпочитает экспериментировать с рунами там, здесь только иногда теперь собираемся. И то не для занятий.

Он замолчал. Мои мысли все еще крутились вокруг министерской жабы.

— Что б ты знал, Амбридж — опасный противник. — Задумчиво произнесла я, глядя перед собой. — Она прошла по стольким головам к своей цели, что даже Волан-де-Морт на ее фоне бледнеет. Меня она не тронет. Люди могут говорить, что род Паркинсон уже не тот, что он ослаб, потерял свою кровожадность. Но это не так, и такие, как Амбридж, это прекрасно понимают.

— Тогда зачем ты угрожала жабе?

— Это была проверка. С ее стороны, я имею в виду.

— Хотела найти слабое место?

— Думаю да. Не общайся я с тобой, она не обратила бы на меня внимание.

— Почему ты? — он нахмурился.

— А кто? Уизли верные сторонники Дамблдора, а с директором при всей ее власти она потягаться не в силах. Гермиона не имеет в магическом мире ничего, на что можно было бы надавить, а сама она повода не дает. Грег — темная лошадка, еще совсем недавно был близок с Малфоем, то, что они не общаются, еще ничего не значит, особенно если ты не знаешь подробностей. Астория именно с тобой один на один почти не общается, ей как-то Рон больше нравится. Остаюсь я — дочь человека только что вернувшегося на работу, с которой ему пришлось уйти из-за ошибки, что сделал младший брат. Поддержку Драко я потеряла, это видно всем. Сами Паркинсоны почти не появляются в свете, после предательства младшего из сыновей Лорда. Деда уже несколько лет вообще никто не видел. Поэтому некоторые считают, что род уже не тот, что он растерял силы. Так что из всех твоих друзей выбор очевиден. Но не думаю, что это только из-за тебя.

— Хотела понять, правдивы слухи о проблемах в роду или нет?

— Да. Министерство — большая банка с пауками, тот, кто владеет информацией, имеет больше шансов на выживание там. Давай сменим тему?

Я устало потерла глаза. Ярость утихла, на ее смену пришла усталость.

— Хорошо. С кем ты общалась в коридоре? — с любопытством спросил парень.

— Ты ведь уже в курсе о моем даре? — дождавшись положительного кивка, я продолжила. — С самого детства я чаще была окружена мертвыми родственниками, чем живыми. Один из таких Флоки. Он и при жизни был чересчур общительный, и после смерти ничего не изменилось. А так как из живых его вижу и слышу только я, он часто приходил ко мне, стоило только позвать — рассказывал сказки, легенды, истории из своей жизни. Когда мой дар окончательно сформировался, я даже не удивилась, что именно он занял место призрачного советника. Так что теперь он постоянно около меня, чувствую я это или нет.

— Призрачный советник?

— Тот, кто связывает меня с миром за гранью. С последнего Хэллоуина я намного лучше разбираюсь во многих гранях моего дара. Оказывается у «Голоса Хэль» обязательно должна быть призрачная свита, причем в нее могут входить не только призраки родственников. Пока у меня в свите только советник и защитник. Свободны вакансии вестника и шпиона. Грег, когда услышал, ржал и предлагал подать объявление о найме.

— Даже представляю, что он предложил написать в объявлении, — улыбнулся Поттер.

— О! Он был очень креативен, — хмыкнула я. — Кстати, почему стола всего два? Насколько я знаю, Поттеры — род артефакторов.

— Все просто, в прошлом году мне было не до этого, в этом — я делю стол с Гермионой. Правда, с тех пор как мы основали кружок, времени на артефакторику почти не осталось.

— Из тебя выйдет хороший учитель, — я улыбнулась, вспоминая, как он сегодня долго и подробно, что-то объяснял неуверенно сжимающему волшебную палочку Невилу.

— Я думал о карьере аврора, — признался он.

— Ох уж этот комплекс героя, — я шутливо толкнула его в плечо.

— Ну, дело не только в этом, — он ухмыльнулся, — просто не представляю, чем бы я мог заниматься еще.

— Как насчет игрока в квиддич?

— Я подумаю об этом. — он взглянул на наручные часы и неохотно протянул. — Черт, нужно идти на ужин, иначе рискуем остаться голодными.

Стоило ему напомнить о еде, как я поняла, что безумно проголодалась. Организм требовал пополнить запас энергии, потраченный в дуэли с Грегом.

— Ты прав, идем.

Мы почти дошли до большого зала, кода он вдруг спросил:

— Кстати, до отъезда на каникулы осталось всего пару дней. И мы подумали, что возможно стоит собраться всем кружком и отметить предстоящие Рождество в день перед отъездом. Ты пойдешь?

— Идея интересная. Я с удовольствием.

— Отлично, я сообщу время.

— Хорошо, — я кивнула и поспешила к столу Слизерина.

Вечером того же дня, когда я домучивала домашнее задание по нумерологи,и в гостиной ко мне подсела Астория:

— Рассказывай.

— Для того, чтобы составить действенный ритуал, нужно знать нумерологию на отлично, — не отрываясь от пергамента произнесла я, — повторяю себе это, как мантру, но получается так себе.

— Какая к Мордеру нумерология! — возмутилась девушка.

— А что тогда ты хочешь от меня услышать? — я недовольно посмотрела на нее.

— Да половина Хогвартса только и обсуждает вашу с Поттером прогулку по коридорам школы за руку! А ты мне про нумерологию!

Я лишь пожала плечами и вернулась к урокам. А что я должна была ей сказать? О, меня разозлила министерская жаба, а Поттеру захотелось поговорить. Не думаю, что именно этого она от меня ждет.

— То есть ты мне не расскажешь?

— Тори, любимая моя кузина, твое любопытство, когда-нибудь доведет тебя до могилы.

Поняв, что девушка не отстанет, я собрала вещи и отправилась в комнату Грега, надеюсь, туда она за мной не последует. Отвечать на вопросы о наших с Поттером отношениях мне порядком надоело. И почему всех моих друзей эта тема так волнует? Скорее бы отправиться домой на Рождество.

Обожаю школу перед Рождеством. Большой зал украшен силами преподавателей и старост мишурой, шарами, еловыми ветками. Могучие принесенные Хагридом ели украшенные разноцветными шарами, словно сошли с рождественских открыток, с потолка падают крупные снежинки, совсем не много не долетая до столов. Коридоры радуют венками и гирляндами из еловых веток, многочисленные доспехи обмотаны мишурой. Повсюду пахнет корицей и выпечкой. Время, когда старинный замок превращается в рождественскую игрушку. Я обожаю именно этот период в школе — экзамены еще далеко, а обстановка вокруг наполнена каким-то особым волшебством.

А еще я обожаю предрождественскую пору и сами праздники. Рождество в доме Паркинсон особое время — вся семья, не важно, относится она к магической или к магловской ее части, собирается в доме основателя. Правда, от дома построенного самим Ансгаром почти ничего не осталось. Поместье, что располагается в графстве Корнуэл, было перестроено примерно в шестнадцатом веке, имеет собственный закрытый от толп туристов пляж и чудесный вид на вересковое поле, участок которого накрывает особое заклинании позволяющее вереску цвести круглый год. Здесь отмечаются все праздники от Рождества до дней рождений. Сюда не приглашают гостей, только семья.

Но пожалуй, Рождество это единственный праздник, на который собирается вся семья. Это значит, что я наконец-то увижусь со всей многочисленной родней. К сожалению, из шести семей носящих разные фамилии, но являющихся кровными родственниками, что соберутся в Доме у Моря, только моя является магической силой, что совершенно не влияет на взаимоотношения внутри клана.

Так что на вечеринку я отправилась в приподнятом настроении, ведь уже завтра меня ждало путешествие домой. Выручай комната была украшена стараниями Астории и Джинни, и больше напоминала пряничный домик внутри которого взорвалась большая коробка с мишурой.

Большая елка в углу, рядом столы с закусками. Тихо играла музыка, то тут, то там над парочками появлялась омела, заставляя подростков тихо хихикать и краснеть. Грег утащил отчаянно сопротивляющуюся Гермиону танцевать. Я же старалась следить за перемещением близнецов, уж больно глумливые выражения были на их лицах, краем уха слушая о чем спорит Дин с Роном. Один доказывал, что у него и в мыслях нет обидеть Джинни, второй тихо угрожал расправой, если с его маленькой беззащитной сестренкой что-то случиться. Хотя, если вспомнить как эта самая «маленькая беззащитная сестренка» заставила Кэтти Белл хорошенько так попотеть на дуэли (и это с учетом того что Кэт семикурсница, а Джини на четвертом), то я не уверена, что ей вообще нужна защита хоть от кого-то. Сама виновница спора стояла чуть в стороне, время от времени то бросая гневные взгляды на спорщиков, то тоскливые на танцпол, и, кажется, совершенно не слушала, что ей рассказывает Луна. Наверное, стоит ей помочь.

— Если вы оба сейчас не разойдетесь, — я подошла к парням, — рискуете на собственной шкуре узнать, каково это попасть под знаменитый летучемышиный сглаз.

— Эм, что-то мы увлеклись, — смущенно признал Рон.

— О, не то слово, — мило улыбаясь кивнула я, — Дин тебе не кажется, что сейчас самое время для танца?

— Ты хочешь танцевать? — удивленно спросил меня гриффиндорец.

Я выразительно посмотрела в сторону Джинни.

— Точно! — Дин хлопнул себя по лбу и устремился к девушке.

— Мне кажется или все гриффиндорцы немного недопонимают, — хмыкнула я, глядя в след парню.

Ответом мне была тишина, Рон будто растворился в воздухе, оставив меня одну. Это должно было меня насторожить, так же как и исчезнувшие из моего поля зрения рыжие макушки близнецов. Но я лишь пожала плечами и собралась отойти к столу с закусками, как меня окликнул Поттер.

— Панси, что ты хотела?

— Я? — искрение удивилась я.

— Да, Рон сказал, что ты меня искала, — уже не так уверенно отозвался он.

— Рон значит, — задумчиво протянула я.

Обведя взглядом помещение, я почти сразу наткнулась на братьев Уизли. И выражения их лиц мне не понравились. Все трое даже не пытались скрыть предвкушение. Я несколько нервно огляделась, и, не найдя рядом ничего подозрительного, я медленно подняла голову в верх.

— Что ж Поттер, теперь мы оба знаем для чего именно я тебя «искала», — мрачно разглядывая омелу над нашими головами, подвела итог я.

Парень вскинул голову в верх, наткнулся на омелу и перевел возмущенный взгляд на друзей, безошибочно определив, кто именно постарался.

— Я не знал, — тут же открестился он, глядя мне в глаза.

— Мы с тобой точно знаем, чья это идея. Так что я тебе верю.

— Что ж, полагаю, я должен тебя поцеловать.

Я кивнула, хотя очень хотелось ответить что-то ехидное или саркастическое. Не знаю, что-то типа: «Потрясающая наблюдательность, Поттер!». Еле сдержалась, видно же, что ему неуютно под взглядами всех собравшихся здесь людей. Мне, кстати, тоже.

Гарри наклонился и аккуратно поцеловал меня в щеку. Собственно, остальным попавшим под омелу парочкам этого хватало, чтобы наколдованный цветок исчезал. Но для нас близнецы явно расстарались, потому как цветок исчезать не подумал.

— Темные боги, Поттер мы же имеем дело с близнецами. Смотри как надо.

Собрав в кучу всю свою смелость, я ухватила одной рукой за рубашку парня, притягивая его к себе, второй обняла за шею и осторожно поцеловала в губы. Не удержавшись от соблазна, прикусила его нижнюю губу, и если до этого парень замер будто статуя, то после этого он вздрогнул, одной рукой обхватил меня за талию, вторую положил мне на затылок, и ответил на мой поцелуй. И мир перестал существовать. Я совершенно забыла, что нахожусь в зале полном народу. Когда мы, наконец, отстранились друг от друга, я тяжело дышала и мало соображала, что вообще происходит. Судя по виду Поттера, он находился примерно в таком же состоянии. Омела над нашими головами издала победный крик и взорвалась, осыпая нас темно-розовыми блестками.

---

1) так сегодня принято называть деревянный корабль викингов, длинный и узкий, с высоко поднятыми носом и кормой.

Вернуться к тексту

2) Мне тут в публичную бэту написали, что голову дракона вещали только перед боевыми походами. Что ж думаю, что то обстоятельство, что семья Панси уже несколько веков не использует драккар по назначению не мешает им хранить корабль так сказать в полном боевом облачении.

Вернуться к тексту

3) сага о Волунге с. 12

Вернуться к тексту

4) Привет Антону Городецкому, если вы понимаете, о чем я. Для тех, кто не в теме: есть такой книжный (и не только) персонаж из серии книг про Дозоры, за авторством Лукьяненко. Так вот был у Антона специальный амулет, защищавший его от главы Дневного дозора высшего темного иного Завулона (полученного от самого же Завулона), который нужно сжать в руке и сказать: «Нет надо мною твоей власти Завулон». Так что фразу можете считать пасхалкой к любимой мною истории про светлого иного Антона Городецкого)

Вернуться к тексту

Мерно стучат колеса Хогвартс-экспресса, унося школьников на каникулы домой, этот звук успокаивает, расслабляет, погружает в дремоту. За окном проплывают присыпанные снегом деревья и поля. Я лежу на сиденье, в пустом купе, разглядывая потолок. В моей голове столько мыслей, важных и не очень, что если бы меня кто-нибудь спросил, о чем я думаю, то внятного ответа он бы не получил. Я давно заметила, что беда не приходит одна. Не то что бы случилось что-то из ряда вон выходящее, но все же.

Все началось ранним утром с теневого ворона моего брата. Он разбудил меня в районе четырех утра. Эдвин экспрессивно, местами матерно, сообщал, что Рождество накрылось медным тазом. Он так и сказал: «Медным тазом». Хорошо хоть не на русском. Великий и могучий язык предков моего крестного брату не дается. Жуткий акцент Эдвина заставляет меня морщиться, а крестного — смеяться. Я же, буквально выросшая на две страны, русский знаю достаточно хорошо.

Мне потребовалось целых десять минут, чтобы понять что, собственно, случилось и почему брат столь не сдержан в выражениях. Пришлось прослушать сообщение пару раз (это отняло довольно много моей магии, что тоже не добавило мне хорошего настроения), чтобы мой, так до конца и не проснувшийся мозг усвоил информацию. В конце концов суть до меня таки дошла. И она мне не особо понравилась: это Рождество семья будет отмечать где угодно, но не в Доме у Моря. Причина проста как галеон — нападение на дядю. Дед боится, что неизвестные могут попытать счастья в Англии, а Старое поместье не имеет магической защиты, там из магии только чары над небольшим участком верескового поля и все, так как по документам дом принадлежит магловской семье Лот, которая официально не имеет никакого отношения не только к Паркинсонам, но и к магическому миру вообще.

Дело в том, что семья не разрывает отношения со сквибами, но мы это не афишируем. Не потому что это будет порицаться в обществе (нам плевать на мнение тех же Малфоев), это вопрос безопасности семьи. Чем меньше знают о той части рода, что не может защититься от магии, тем лучше. Поэтому Паркинсоны защитили родственников-сквибов лучше, чем Гринготс — золото. Сделано это древними чарами, наложенными еще прабабкой Флоки — Варварой Паркинсон. Ритуал, что бойкая старушенция (а она пару раз ко мне заглядывала, бабуля — божий одуванчик, если не знать, что при жизни была сильным темным ритуалистом) провела, был настолько темный и кровавый, что даже ее современники пришли бы в ужас, если бы узнали, конечно. А условия, которые она вложила в него, могли родиться только в голове славной дочери рода Демидовых. Семья так до сих пор до конца и не поняла, что именно сделала русская и как именно работает защита. Например, стоило Майклу только заинтересоваться идеями Волан-де-Морта, как все его воспоминания, связанные с родней и Домом у Моря были заблокированы. Причем любое упоминание об этом не вызывало у него никакого отклика, Майкл просто их игнорировал. Даже знать не хочу, кого и сколько она убила, чтобы добиться такого эффекта и такой долговечности.

Пролежав в своей постели до пяти утра, постоянно ворочаясь и не переставая мысленно костерить нападавших, я поняла, что не усну. Поэтому оделась и пошла к Грегу, до конца сама не понимая почему к нему. Тихо проскользнув в крыло парней, прокралась к двери его спальни никого не встретив. Немного постояв на пороге, раздумывая постучать или нет, я решила, что вежливый стук в пять утра можно и опустить, поэтому просто тихо открыла дверь. Хорошо, что Грег внес меня в защитные чары, чтобы я могла заходить в его комнату, если его нет. Хотя он вряд ли предполагал, что я приду к нему ни свет, ни заря.

Парень спал раскинувшись на кровати, скинутое одеяло лежало на полу. Хорошо хоть Грег имел привычку спать в пижамных штанах, а не голым, иначе было бы неловко. Я подошла к кровати и подняла одеяло.

— Какого хрена, Панси? — прохрипел парень, правда глаз не открыл. — Сколько времени?

— Начало шестого, — спокойно отозвалась я, накрывая его одеялом, и потребовала, — подвинься.

— Ты в курсе, что это неприлично? — все так же не открывая глаз, спросил он, но повернулся на бок, освобождая мне место рядом с собой.

— Неприлично было бы, если бы я пришла, например, к Поттеру с тем же требованием, — фыркнула я, укладываясь рядом с другом. — А к тебе нормально.

— Даже не знаю оскорбиться или обрадоваться, — хмыкнул он, накрывая меня одеялом и обнимая меня.

Мы молча пролежали так какое-то время. Не знаю, о чем думал Грег, возможно дремал, а вот я прокручивала в голове недавние события. И в какой-то момент меня посетила идея.

— Грег, — позвала я.

— Что? — сонно отозвался парень.

— Ты ведь не едешь домой?

— Со вчерашнего дня ничего не изменилось.

— Хочешь поехать ко мне?

— Теперь понятно, почему ты не спишь, — тяжело вздохнул он, ложась на спину. — Итак, что случилось?

— Ничего серьезного, — я пожала плечами, разворачиваясь к нему лицом. — Просто резко поменялись планы. Ты же помнишь: на дядю напали, а мы хотели провести праздники в Чехии в их с Далией доме. Теперь дед считает, что это может быть рискованно. Поэтому мы остаемся в Англии.

— А твои родственники не будут против?

— Если ты им не расскажешь, что мы спим в одной кровати.

— Я же не самоубийца говорить такое любящим родственникам девушки, на которой не собираюсь жениться.

— Это значит, что ты едешь?

— Да. Я с радостью поеду, — серьезно кивнул он, — а теперь давай оставшееся до будильника время поспим.

Пока я дремала, удобно устроившись на плече у Гойла, даже подумать не могла, что это утро будет еще хуже, чем оно было после сообщения от Эдвина. В моей комнате, куда я пришла после завтрака за своим чемоданом, меня ждала Рунгерд. А мертвые, как известно, не приносят хороших новостей…

Я тяжело вздохнула, возвращаясь в реальность и попыталась выкинуть плохие мысли из головы. Надо бы собраться и пойти в купе к друзьям, а то как ушла почти два часа назад патрулировать вагоны, так и пропала. Скоро они сами направятся на поиски.

— Вот ты где!

Я испуганно села, судорожно сжав пальцы вокруг появившейся волшебной палочки. В дверях стоял Грег.

— С ума сошел меня так пугать! — возмутилась я.

— Я не виноват, что ты так задумалась, что не услышала, как я вошел.

Я на его слова лишь раздраженно дернула плечом, садясь поудобнее и убирая волшебную палочку.

— Итак, что случилось? — прежде чем я открыла рот, он строго предупредил. — И не смей говорить что все в порядке или дело в Поттере. С тех пор, как ты ушла с завтрака, ты избегаешь меня. Даже не пытайся убедить меня в обратном.

Я тяжело вздохнула. Разговор, которого я не желала даже больше, чем объяснений с Поттером, наступил как-то слишком быстро.

— Я… не знаю как тебе сказать.

— Пресвятой Мерлин, только не говори, что после сегодняшнего утра я обязан на тебе жениться, — парень изобразил притворный ужас.

Это должно было меня насмешить, и насмешило бы в любой другой момент, но сейчас я лишь мрачно ответила:

— Хуже.

— Прости? — он удивленно приподнял одну бровь. — Что может быть хуже?

Я помолчала, набираясь сил для трудного разговора, и глядя в окно начала рассказ:

— Ты ведь помнишь, что на Хэллоуин ко мне приходила Рунгерд?

— Та самая разорванная медведем? Первый голос Хель?

— Да. Сегодня после завтрака она снова ко мне приходила.

— Чего она хотела? — напряжённо спросил друг.

— Мертвые не приносят хороших вестей, — мрачно отозвалась я. — Мой дар и так не то, о чем можно мечтать, но теперь он усложняет жизнь не только мне.

Я наконец оторвала взгляд от окна и, посмотрев на друга, принялась рассказывать:

— В общем, у каждого «счастливого» обладателя дара «Голоса Хель» помимо призрачной свиты, о которой я тебе уже рассказывала, обязан быть якорь. Живой человек, удерживающий разум от сумасшествия. И ближе этого человека у него никогда и никого не будет. Но есть ряд критериев: это не может быть возлюбленный, магл, сквиб или кто-то из родственников. В связи с тем, что «якорь» жизненно необходим «голосу», их жизни магически сплетаются и образуется нерушимая связь. Что-то сродни связи близнецов, только во много раз крепче.

Я замолчала и снова перевела взгляд на пейзаж за окном, не решаясь продолжить. Мы посидели в тишине какое-то время. Первым не выдержал Грег:

— Как это связанно с тем, что ты избегаешь меня с самого утра?

Я оторвала взгляд от пейзажа за окном и посмотрела ему в глаза:

— Разве ты ещё не догадался? Ты — мой якорь.

— И что в этом ужасного? — он непонимающие посмотрел мне в глаза.

Он действительно не понимал.

— Какая девушка или парень будет терпеть, когда его половинка нуждается в ком-то больше чем в нем? Сможет ли мой возлюбленный принять, то что ты мне нужен больше чем он? Что в трех случаях из пяти я буду искать утешения у тебя, а не у него? Твоя жизнь тоже измениться, пусть ты не будешь так зависим, как я, но все же. Сможет ли та же Грейнджер принять, что ее парень готов бросить все и мчаться посреди ночи к другой, потому что ей плохо? — я замолчала на мгновение и мрачно добавила. — Кто вообще на такое согласится добровольно? Сейчас наша с тобой связь еще не стабильна, и ее можно разорвать, если…

— Мы перестанем общаться? — догодался он

— Да, — тяжело выдохнула я. — Я не имею никакого права привязывать тебя к себе, поэтому говорю все это, поэтому избегала.

После того, что сказала Рун, я наконец поняла почему так быстро и крепко привязалась к парню, при этом испытывая к нему лишь дружеские чувства. Почему он вдруг стал для меня не просто другом или объектом защиты и помощи. И я не могла так с ними поступить, быть привязанным к кому-то не по своей воле — это не то, чего я хотела для него. Не после того, что он перенес.

Он аккуратно взял мои ладони в свои:

— Панси, я уже привязан к тебе сильнее, чем когда-либо к кому-то и сделаю все, что потребуется для того, чтобы у тебя все было хорошо. Не потому, что ты похожа на ту, которую я не смог сберечь, не потому, что нас связала магия твоего дара, а потому, что ты единственный человек в этом мире, знающий кто я и принимающий меня таким, какой я действительно есть. А ещё потому, что ты единственная во всех мирах что я был, пусть их всего два, воспринимаешь меня как равного. Не как боевого товарища, годного лишь на то, чтобы прикрыть спину в бою; не как человека, нуждающегося в покровителе, и, упаси Мордред, жалости. А равного. И этого достаточно, чтобы я пошел за тобой, потому что никто никогда не считал меня равным себе, как бы хорошо ко мне не относились. К тому же ты — мой друг, лучший друг.

Слезы покатились по моим щекам. Гнетущее ощущение преследующее меня все утро, наконец отпустило. Я судорожно вздохнула и… разрыдалась.

— Панси!

Грег пересел ко мне и обнял за плечи, прижимая к себе. Кажется, я его напугала.

— Ну, вот ты заставил плакать Железную Леди Слизерина, — успокоившись через какое-то время, сообщила ему я, вытирая рукавом свитера слезы.

Железной Леди Слизерина меня однажды назвали близнецы Уизли, и такое прозвище буквально приклеилось ко мне. За глаза меня так звали почти все члены нашего подпольного кружка. В лицо решались только Уизли, причем Рон с иронией, а близнецы чаще всего в притворном благоговейном ужасе.

— Не беспокойся, близнецы об этом не узнают, — он улыбнулся мне и серьезно глядя мне в глаза сказал. — Все будет хорошо. Я поговорю с Гермионой, думаю она поймет. Я тебя не оставлю. И не позволю вычеркнуть себя из твоей жизни, ни тебе, ни кому-то другому.

— Ты хочешь, чтобы я снова начала рыдать?

— Я хочу, чтобы ты сказала: «Спасибо, Грег» и перестала от меня шарахаться.

— Спасибо, Грег, — послушно повторила я и улыбнулась.

— Вот и отлично, — он поднялся на ноги и потянул меня к выходу, — а теперь пойдем. Вечно прятаться от Поттера у тебя не выйдет. Хотя бы по тому, что половина наших с тобой друзей тебе этого не позволят. Справедливости ради Поттеру тоже не позволят. И, кстати, я буду первым.

Я тяжело вздохнула идя следом за ним. Когда же этот день закончится-то?

Лондон встретил нас хмурым небом и мокрым снегом. Я с удовольствием вдохнула полной грудью влажный городской воздух, радуясь окончанию этой, казалось, бесконечной поездки. Всю оставшуюся дорогу мы с Поттером обменивались взглядами, под дружные, местами ехидные, комментарии наших друзей. Уже перед самым Лондоном Поттер наконец решился поговорить со мной наедине (я это поняла по решительному взгляду брошенному на меня), но тут нарисовалась Чанг. Ей приспичило раз и навсегда выяснить с ним отношения. Ругались они знатно, даром что в соседнем купе. Близнецы хотели было подслушать, так сказать, более детально (слышимость между купе так себе, то, что орут друг на друга слышно, а о чем именно — непонятно), но в Роне и Греге проснулась мужская солидарность, и они общими усилиями не позволили Фреду и Джорджу этого сделать. Когда же Поттер вернулся в купе дерганным и злым, подшучивать над ним не решились даже близнецы. Я молча взяла его за руку, ободряюще сжимая его ладонь, на что он вяло улыбнулся, притянул меня к себе и уткнувшись мне в макушку подбородком, молча уставился в окно. Так что оставшиеся полчаса, которые поезду оставалось проехать до вокзала, все присутствующие просто молчали.

На платформе было людно, в этом году мало кто решил остаться в замке на каникулы. Взрослые радостно встречали своих детей, дети, в свою очередь, не менее радостно здоровались с родителями и шумно прощались с друзьями. Я огляделась и с удивлением не обнаружила брата. Эдвин всегда встречал меня, когда я приезжала на Рождество. Он встречал меня, и мы шли в «Макдональдс», что расположен не так далеко от вокзала. Там, за поеданием бургеров и картошки, мы делились новостями и обсуждали подарки для многочисленной семьи. Это была наша негласная традиция.

— Что-то случилось? — настороженно спросил стоящий рядом со мной Грег.

Заметив, что я внимательно осматриваю платформу, он разом подобрался, готовясь вступить в схватку при первых же признаках угрозы.

— Эдвина нет, — задумчиво отозвалась я, рассеянно кивая прощающейся с нами Астории.

— Это плохо?

— Пока не знаю.

Тут к нашей группе подошли родители многочисленных Уизли и мы замолчали. Вежливо распрощавшись со всеми, мы с Грегом отошли от слишком шумной и рыжей толпы.

— Порталом или камином? — поинтересовался Грег, распихивая уменьшенные чемоданы по карманам.

— Будь моя воля — общественным магловским транспортом, — я поморщилась и вытащила из сумки многоразовый портал до дома. — Но придётся порталом, дед включил режим паранойи и считает, что камином не слишком надёжно. По этой же причине вполне возможно что Эди не отпустили меня встречать.

Сказав это, я поняла, что вряд ли это остановило бы брата: в некоторых вещах он был упрямей осла.

— Порталом, так порталом, — покладисто согласился Грег.

Мне б его равнодушие к перемещениям.

— Панси, — окликнул меня Поттер, когда я уже собиралась воспользоваться порт-ключем.

— Да?

— Я хотел пригласить тебя и Грега к крестному в гости на Рождество. Я спрашивал — он не против, говорит, что чем больше народу тем веселее.

Мозг мгновенно просчитал варианты и я, стараясь чтобы моя улыбка не походила на хищный оскал, уточнила:

— А могу ли я пригласить кого-нибудь из своих родственников?

— Конечно, можешь, — он кивнул, ещё не понимая как сильно подставил своего крестного. — Не думаю, что Сириус будет против.

Я, конечно, так не считала: не зря же последний из Блэков отчаянно игнорирует письма моего деда, но промолчала. Вместо этого спросила:

— Отлично, когда нам стоит прийти?

— Думаю, завтра часа в три, устроит?

— Конечно, спасибо за приглашение.

Он улыбнулся мне в ответ и, попрощавшись, поспешил к мистеру Уизли.

— Итак, какой коварный план созрел в твоей хорошенькой головке? — поинтересовался Грег, насмешливо глядя на меня.

— Сириус ни в какую не желает идти на контакт с дедом, — хмыкнула я. — В отличие от деда.

— Как благородно с твой стороны наладить почти родственные отношения.

— Твой сарказм излишен, — ответила я и протянула ему массивный ключ. — Держись.

— Как иронично, — ухмыльнулся он, берясь за протянутую вещь, — порт-ключ в форме ключа.

Я лишь улыбнулась и тихо шепнула пароль-активатор. Нас дернуло, скрутило и выплюнуло уже в гостиной моего дома.

— Ненавижу перемещения, — простонала я, глядя на вполне довольного жизнью Гойла. — Тебе совсем все равно на перемещения, да?

— Мне кажется, после «Путей Мертвых» трансгрессия, порт-ключи и камины вместе с Ночным Рыцарем — это просто детское развлечение.

Я передернула плечами и вздохнула: считаю, что Пути лучше, чем все эти придумки чокнутых магов.

— Мам, я дома, — громко прокричала я.

Передо мной появился эльф-управляющий.

— С возвращением хозяйка Панси. Позвольте ваши вещи. Комнаты для вашего гостя будут готовы через пару минут.

— Спасибо, Диди. А где все?

— Ваша матушка в Мунго, срочный вызов, у вашего отца дежурство. Лорд Паркинсон отбыл в банк по срочноу делу. Миссис Делия и ваш дядя прибудут поздно вечером или через пару дней. Хозяин Эдвин как прибыл домой заперся в своей комнате и активировал защиту. Никому не открывает и ничего не ест. Повлияйте на него пожалуста иначе Кими меня окончательно доконает.

— Я попробую с ним поговорить чуть позже, — кивнула я.

— Ужин подадут к шести, — благодарно кивнул мне эльф, потом к чему-то прислушался и сообщил, — ваши комнаты готовы. Мне проводить гостя или вы сами?

— Я сама.

— Комната на против вашей, хорошего отдыха.

И он исчез без хлопка.

— Что вы сделали с домовыми эльфами? — потрясённо спросил Грег, молчавший все это время.

— Диди управляющий и личный домовик лорда. Его обучала ещё прабабка деда, не пожалев магической силы для усвоения материала. Семья вообще не экономит силу для эльфов, ты же помнишь что они сродни магическим паразитам.Чем больше ты отдаёшь эльфу тем больше он адекватен. Вот только маги не особо то любят делиться своей силой. Твоя комната.

Мы остановились около одной из дверей на втором этаже.

— Моя комната на против. Чуть дальше по коридору только пустые комнаты. Библиотека в противоположной стороне. Там же кабинет лорда и наследника. Мама с отцом живут на третьем этаже. Там же комнаты дяди Германа и Дали. Комната деда на четвертом, брат занимает весь третий этаж в крыле над библиотекой.

— Почему ты живёшь на гостевом этаже? Это ведь гостевой этаж?

— Ты прав, это гостевой этаж. Я могла бы жить рядом с братом, но свободная комната пренадлежала предателю рода. Майку, если ты не понял. Я не могу даже заставить себя зайти туда. Мне начинает мерещится всякое. Мама говорит что это психосоматика, что бы это не значило.

Я не надолго замолчала, прогоняя не прошенные воспоминания, и продолжила:

— Ладно пойду переоденусь и попытаюсь поговорить с Эдвином, зайду за тобой пред ужином.

— Хорошо.- он улыбнулся мне и добавил. — И спасибо за очередную лекцию.

— Звучит так будто я тебе навязываюсь, — проворчала я.

— Тебе только кажется, — он притянул меня к себе обнимая, — мне нравиться когда ты что-то рассказываешь.

— О, сделаю вид что поверила, — ухмыльнулась я.

Время до ужина пролетело не заметно. Разговора с братом не получилось. Наследник семьи заперся в своих комнатах и активировал защиту. Недвусмысленно намекая на то что общаться ни с кем не хочет. Так что все свободное время я посвятила другу, проведя мини экскурсию по дому.

— Как думаешь что случилось? — спросил меня Грег, когда мы уже шли в сторону столовой.

На что я только пожала плечами. Нет, у меня конечно были предположения, но я не стала ими делиться с Гойлом. На самом ужине, помимо меня и Грега, присутствовал дед и моя мама. Дед больше отмалчивался внимательно наблюдая за Грегом, отчего друг сильно нервничал и толком не ел. Мама же сначала расспрашивала нас об учебе, а затем, видя нежелание Гойла разговаривать, с удовольствием принялась рассказывать о своей работе. Где-то к середине ужина из своей комнаты выполз Эдвин. Хмурый, небритый и с перегаром, скрыть который он даже не пытался. Буркнув приветствие и не глядя ни на кого занял место за столом.

— Эди, милый, — спустя какое-то время напряжённого молчания, на протяжение которого брат ковырял вилкой рыбу в своей тарелки, не выдержала мама, — что у тебя случилось?

— Ничего, — буркнул он.

Дед с мамой переглянулись.

— Но все же, — не отстала от него мама.

— Всё в порядке, — раздражённо бросив приборы на стол, он поднялся и устремился вон из столовой.

— Я поговорю с ним, — со вздохом откладывая десертную ложку и отодвигая от себя пироженное, сказала я, — я вас только прошу не замучайте Грега вопросами.

Мама фыркнула, дед улыбнувшись кивнул.

— Иди, я уже взрослый мальчик, — подмигнул мне друг.

Я вышла из столовой и отправилась на чердак. Там имелся выход на крышу — старое слуховое окно. Если протиснуться через него можно попасть на крышу. В том месте куда выходит слуховое окно крыша соединяется таким образом, что получается площадка прикрытая с трех сторон более высокой крышей, а с четвёртой имеющее резное ограждение высотой по пояс.

Раньше тут находился телескоп, жена одного из лордов увлеклась астрономией и любящий муж сделал для неё эту площадку. Со временем телескоп убрали (любителей понаблюдать за звездами больше не нашлось), дверь ведущую сюда заменили слуховым окошком. И несколько поколений о площадке забыли, пока мы с братом её случайно не нашли. Даже не помню, зачем мы вообще полезли в тот день на чердак. Площадку мы оценили по достоинству. И она стала нашим с ним местом. Выяснилось что наложенным когда-то чары комфорта и защиты от непогоды работают как часы и поэтому в любое время года здесь комфортно находиться. Мы притащили сюда старый диван, тайком купленный на магловской распродаже, раритетный карточный столик покрытый зелёным сукном найденный нами в подвалах дома. Со временем увеличили окно, добавили чар.

Но главным украшением этого места стал старый персидский ковер, привезенный Флоки из крестового похода. Он его сам отдал, точнее сказать показал где его можно найти (он, ковер, отчего-то не нравился его жене и она все пыталась от него избавиться, сам Флоки был от своего военного трофея в восторге вот и спрятал от супруги, да так что ни кто из потомков его найти не смог после его смерти, хотя скорее всего и не искали). Ковёр был мягкий, красно-черно-золотой окраски, с причудливым орнаментом. Он занял все пространство потаенного уголка.

В детстве мы много времени проводили на крыше. Играли в карты тайком от моей мамы, которая не поощряла это занятие; разговаривали; делились новостями; разделяли горести и тайны. Чем старше мы становились тем реже сюда приходили, не потому что стали отдаляться друг от друга. Нет. Появилось больше обязанностей и меньше свободного времени.

Но это место все равно оставалось только нашим. Вот и сейчас я направилась именно туда, интуитивно зная что он там.

— Так и знала, что найду тебя здесь.

Брат сидел на ковре, с бутылкой виски и смотрел грустным взглядом на небо.

— Так и знал, что ты меня здесь найдешь, — в тон мне ответил он, делая глоток прямо из бутылки.

— Итак, по какому поводу страдаем? — поинтересовалась я, усаживаясь рядом.

— Она меня бросила, — мрачно отозвался он, протягивая мне бутылку.

— Дай угадаю, — хмыкнула я, делая глоток из бутылки, — ей не нужны такие потрясения?

— Ты охренеть как проницательна, сестренка, — невесело хохотнул, отпил виски, вновь протянул мне бутылку, и продолжил, — самое херовое знаешь что? Что я был всего лишь средством привлечения внимания. Моя «милая» и «бескорыстная» нацелилась на Весеслава.

Я засмеялась, чуть не подавившись выпивкой.

— Серьёзно? Она всерьёз надеялась, что сможет привлечь внимание наследника рода Велесов? Хорошо что она тебя бросила, все-таки леди рода должна иметь хоть какие-то мозги.

Брат фыркнул.

— Умеешь же ты пожалеть. Я ведь действительно был в неё влюблен.

— Милый мой братец, ты любил образ, который она создала специально для тебя. Ты не хандрить должен, а радоваться, что так легко отделался. Только представь, если бы её маска сползла после свадьбы? Что бы ты делал? Нет, конечно, можно использовать метод миссис Забани, и моя мама бы тебя прикрыла. Но это как то… моветон что ли.

Он засмеялся, откинув голову назад. Я улыбнулась глядя на него. Наконец мне удалось его расшевелить.

— Ты ещё скажи, что я должен быть благодарен Алекто, — отсмеявшись, покачал головой он.

— А почему бы и нет, — я пожала плечами, — дамочка она, конечно, отвратная, но хотя-бы снять обвинения с неё в благодарность ты можешь.

— Уже, — хмыкнул он, — как только Медалин высказала все, что она думает обо мне, моей семье и друзьях. Причём она все это говорила размазывая слезы по щекам и время от времени косясь на Весеслава. Утешения, видать, у него искала.

— О-о-о, — протянула я, еле сдерживаю смех, — она разве не в курсе что Вес твой лучший друг, ну после меня?

— А я ей не говорил, — хмыкнул Эдвин, делая глоток виски, — не посчитал нужным, знаешь ли.

— Даже представляю почему.

Весеслав голубоглазый весёлый парень с соломенного цвета волосами является наследником самого древнего рода некромантов не только в России, но и во всем мире. Представители его рода традиционно возглавляют всемирную ложу некромантов. Сейчас это место принадлежит его прадеду. Да и сам Вес, говорят, ещё до школы поражал своей силой, а в Дурмстранг пришёл уже учеником некроманта пятого ранга. Притом, что звание мастера получают, дойдя до седьмого. Так что школу он заканчивает уже мастером.

Поэтому Веса в основном боятся, а еще ему завидуют. Умные обходят стороной, соблюдая вежливый нейтралитет, глупые пытаются набиться в друзья. И только мой брат на первом же курсе дал ему в морду. Видимо сказались тренировки дяди, где Эдвин частенько получал по голове (пойди он в Хогвартс, то быть бы ему в Гриффиндоре). Весеслав, конечно, сначала сильно удивился и даже забыл, что он вообще-то маг, почти мастер смерти, и двинул моему брату в ответ. Эди вспомнив, что он, на минуточку, потомок славных викингов, взревел и пошел в атаку. Драка вышла знатная, их еле разняли, и вызвали родителей к директору, так как ни один не признался о причине, из-за которой они дрались. И будь на месте Весеслава кто-то другой, мой героический брат получил бы врага, но молодой некромант (видать, тоже много по голове в детстве получал) пришёл в восторг от Эдвина и его храбрости (считай слабоумия) и предложил ему дружбу. Брат подумал да согласился. Дурмстранг вздрогнул. Дядя жалуется, что если бы он там не работал, то мы бы разорились на порт-ключи до директорского кабинета. И ведь не отчислишь паршивцев (если что, это слова дяди — не мои) прадед Веса считает их проделки забавными, а попробуй возразить главе некромантов. Вот и мучается весь педсостав болгарской школы. Уже и сами не рады, что перехватили такого замечательного и родовитого ученика у Колдотворца. Хотя, зная что директор русской школы хорошо был знаком с Весом, я думаю, что он и сил-то особых не прикладывал к привлечению некроманта-недоучки.

А брат не представляет Веса как своего друга, только потому, что через него многие пытаются набиться в друзья к некроманту.

— Я рад, что поговорил с тобой, — он вновь протянул мне бутылку, — прости, что не встретил.

— Каждый имеет право на рефлексию.

— И в кого ты такая умная?

Я пожала плечами. Мама всегда говорит, что я слишком взрослая для своих пятнадцати лет. Но что я могу поделать, если меня всегда окружали те для кого возраст после тридцати считался чуть ли ни глубокой старостью?

— Ладно, хватит обо мне. Расскажи-ка, сестрёнка, мне уже стоит предупреждать Гойла о том что я его убью, если он разобьёт тебе сердце?

Я аж подавилась виски.

— Грег — мой друг! — откашлявшись, возмутилась я.

— Ну-ну.

— Оставь свой сарказм при себе. Он правда мой друг. Тем более мой чёртов дар решил, что Гойл будет идеальным якорем для меня.

— Я так и думал, что и для этого дара нужен якорь, — задумчиво протянул брат.

Я немного поразмышляла и решила признаться Эдвину.

— Кроме того, кажется, я влюбилась в Поттера.

Тут очередь давиться виски перешла к Эдвину.

— И как же это вышло? — ехидно поинтересовался он.

Я пожала плечами. Если бы я знала!

— И что же наш Избранный? — осторожно спросил брат.

— Кто ж его знает. Ревнует меня к Грегу, а сам не делает никаких шагов. Братья Уизли подловили нас под омелой, так сказать, фирменной. И мне пришлось сделать решительный шаг, иначе мы бы, наверное, до сих пор под ней стояли. Правда, он сегодня набрался смелости для разговора, но ему помешали.

— И что теперь?

— Он пригласил меня и Грега завтра к Блэку домой, так сказать, в гости. Очень надеюсь, что он решится расставить все точки. Он же все-таки мужчина.

— Так вот отчего дед весь аж искрится от радости! Ты дала ему шанс попасть в дом Блэков.

— Естественно, — хмыкнула я, — Поттер то ли не понял, как сильно подставил крестного, то ли понял и специально сделал вид, что не в курсе.

— Что ж предлагаю выпить за мою хитрую и понимающую младшую сестренку, — он отсалютовал мне бутылкой.

Пробуждение было ужасным. Я чувствовала себя так, будто по мне прошлось стадо слонов. Голова нещадно болела, из-за чего я не сразу поняла где нахожусь. То, что дома, но не в своей комнате, до меня дошло сразу. Я с трудом повернула голову и с ужасом обнаружила рядом мирно спящего Гойла. С третьей попытки приняла сидячее положение и оглядела сначала себя, с облегчением поняла что я все ещё в одежде в которой приехала из школы, и комнату. На низком диванчике напротив кровати обнаружился Эдвин. Брат спал, с трудом поместившись на своем ложе, нежно прижимая к груди бутыль с — о ужас! — самогоном. Этот самый самогон мой крестный подарил деду на прошлый Новый год. Русские почему-то предпочитают отмечать именно его.

«Отлично мы обнесли деда», — вяло подумалось мне.

Хорошо хоть не выпили, по-тихому вернем, даст Один дед ничего и не заметит. Как мы вообще тут оказались?

Я попыталась вспомнить хоть что-то об окончании вчерашнего вечера. Но последнее связное воспоминание было о том, что я лежу на ковре, наблюдая, как красиво падают снежинки и, не долетая до нас, исчезают. Брат в это время на ломанном русском, но с душой горланит «Чёрного Ворона». И это явно не объясняет, каким образом мы разжились самогоном и оказались в комнате Грега.

Тут мой организм решил отомстить мне за издевательства над ним, и я еле успела добежать до ванной комнаты. Вывернуло меня знатно.

«Тор свидетель, больше никогда… "

Додумать не успела, меня снова вывернуло. Когда меня наконец отпустило, я без сил осела на пол рядом с фаянсовым другом, устало прислонившись к стене спиной.

— Вот возьми, — рядом со мной присел Грег и протянул мне стакан воды.

— Спасибо, — хрипло отозвалась я, дрожащий рукой принимая стакан.

— Принесу тебе обезболивающее, — глядя как я жадно пью воду, сказал он и поднялся на ноги.

Я лишь кивнула. Головная боль, которая вроде бы отступила, пока я пыталась выблевать свои внутренности, решила, что уже можно и возвращаться.

— Итак, по какому случаю вчера был праздник? — спросил Гойл, вернувшись с зельем.

— Сначала были поминки.

Мы с другом повернули головы на голос. В дверях ванной оказался до безобразия бодрый Эдвин.

— А вот потом был праздник, — не возмутило продолжил он.

— У вас, в этом вашем Дурмстранге, что факультатив имеется «Как пить всю ночь, а на утро выглядеть на все сто»? — мрачно глядя на чересчур жизнерадостного брата, уточнила я.

— Опыту больше, — хмыкнул он, — шучу. Похмелье заглянет ко мне в районе обеда, ладно пойду к себе посплю. А то не диван, а одно недоразумение. Я ведь могу тебя с ней оставить?

— Можешь, — уверенно кивнул Грег.

— Смотри у меня, — пригрозил брат и ушел.

Я подняла страдальческий взгляд на друга.

— Сколько времени?

— Начало шестого, ты к себе пойдёшь или приобрела дурную привычку таскаться в постель ко мне?

— Лучше пожалей, — жалобно попросила я. — Твой сарказм я выслушаю как-нибудь потом.

— Отлично, значит со мной. Пошли ещё поспим.

Он легко поднял меня на руки и понёс в комнату.

— Во сколько мы к тебе пришли? А главное зачем?

— Было около двух ночи, — укладывая меня на кровать, сообщил он, — вы ввалились, как стадо слонов, причём шикали друг на друга призывая к тишине. Я, если честно, со сна чуть вас обоих не проклял.

Он обошёл кровать и лёг с другой стороны, я тут же подвинулась ближе. Парень вздохнул, притянул меня к себе и начал гладить по голове.

— Вы, кстати, в какой-то клуб собирались. Я так и не понял для чего вы решили прихватить меня. То ли чтобы я вас переместил, то ли чтобы разделил с вами веселье. Не знаю. Вот только вы оба были пьяны, а я, так как абсолютно трезв, до безобразия скучен, потому что не хотел никуда идти. Пока ты еле ворочая языком пыталась уговорить меня на столь сомнительную авантюру, твой брат, сообщив что он притомился стоять, завалился на диван и уснул сном младенца. Ты на него обиделась, попыталась отобрать ту самую бутыль со странным содержимым, что он обнимал, а когда не получилось, сказала, что немного полежишь, завалилась на мою кровать и вырубилась.

— Больше никогда не буду пить с братом, — мрачно изрекла я. — Хорошо хоть маме на глаза не попались.

— Это точно, — хмыкнул друг, потом вздохнул и заботливо предложил: — Поспи станет легче.

Следующий раз я проснулась, когда часы показывали около двух часов дня. Грега рядом не было, его вообще в комнате не было. Поэтому я, полежав ещё немного, отправилась в свою комнату, чтобы привести себя в порядок и переодеться. На горизонте маячил поход в гости. Душ, принятый неспеша, сделал из меня человека. Когда я наконец оделась и отправилась на поиски семьи и друга, времени почти не осталось.

Все находящиеся в доме обнаружились в гостиной. Мама перебирала ворох бумаг, отец с Грегом о чем-то разговаривали, рядом с ними сидел Эдвин. Цветом лица брат напоминал свежеподнятое умертвие, он рассеянно прислушивался к разговору отца и моего друга, время от времени отпивая из стакана что-то сильно напоминающее рассол. Картину завершал дед с газетой в руках.

— Доброго чего-то там, — привлекла внимание присутствующих я.

Брат отсалютовал мне бокалом; мама тяжело вздохнула, осуждающе глядя на меня; отец с Грегом улыбнулись. Дед отложил газету и ехидно сообщил:

— Давно день на дворе. Я уж думал вас, мисс, придётся будить. Ты же помнишь, что идёшь в гости?

— Я готова, дед, — закатив глаза, ответила я падая в свободное кресло.

— Ты что пойдёшь в этом? — ужаснулась мама.

Она до сих пор лелеяла надежду на то, что я все-таки хоть чуть-чуть буду соответствовать гордому званию леди.

— А что не так? — притворно удивилась я, оглядываясь себя.

Светло-голубые джинсы, чёрный свитер и серые ботинки на толстой подошве. Все чистое и опрятное. Что ей не нравится?

— Я считаю, что нормально одета.

— Действительно, Эмма, — вступился за меня отец, — мы же не на приём к Малфоям идем.

Мама перевела взгляд на деда в поисках поддержки.

— Мой сын прав, дорогая, — не оправдал её надежд дед.

А что она хотела от человека, одетого в поношенные джинсы и футболку с логотипом «Металлики»? Да, дед у меня ещё тот неформал, он однажды в таком виде на заседание Визенгамота пришел, даже мантию не накинул. Говорят лорда Адамса, главного поборника традиций, чуть Кондратий не обнял. Поэтому, на что надеялась мама, не понятно.

От дальнейшей дискуссии по поводу внешнего вида, меня избавил бой часов.

— Что ж пора выдвигаться в гости.

Дед поднялся на ноги и направился к камину

В гостиной дома древнейшего и благородного семейства Блэков, от которого остался только Сириус, царила довольно нервная атмосфера. Я сидела на диване рядом с мамой и чинно пила чай, предложенный Молли Уизли.

Надо было видеть лица собравшихся в гостиной людей, когда из камина появился мой дед! Сириус, только увидев своего крестного, выходящего из камина, попытался бежать. Причём побег он хотел совершить прыгнув рыбкой в окно, но был пойман за воротник Люпином, стоящим ближе всего к безрассудному отпрыску Ориона Блэка. Молли попыталась одновременно поправить свою прическу и одернуть свитер у стоящего рядом с ней Артура. Так же в гостиной присутствовали Поттер с товарищами, которые с молчаливым любопытством разглядывали прибывшую делегацию, то есть нас. Не думаю что Поттер, когда приглашал меня, рассчитывал на то, что я приволоку с собой не только Грега и на худой конец кого-то из родителей, но и деда с братом. Близнецов с Джинни не наблюдалось.

Дед извинился, за то что мы такой толпой и, подхватив Сириуса за ухо, увёл непутевого крестника куда-то в глубь дома. Мы все постояли, глядя друг на друга и не особо понимая, а что, собственно, теперь делать. Первой встрепенулась Молли и, в лучших традициях гостеприимства, предложила всем чаю. Народ пришёл в движение, соглашаясь. Мама вызвалась помочь ей, отец заговорил с Люпином (как оказалось они хорошо знакомы), я представила друзьям брата, который очень быстро нашёл общие темы с Гермионой. Вернулись Молли с мамой, всем разлили чай, и мы, рассевшись кто куда, приступили к чаепитию. Время от времени до нас доносились звуки грозного голоса моего деда. Общий разговор не клеился.

— В следующий раз, когда меня пригласят в гости пойду одна, — мрачно высказалась я, нарушая неловкое молчание.

— Панси! — воскликнула мама.

— Что? — отпив из чашки, мрачно поинтересовалась я.

— Эмма хотела сказать, — хмыкнул отец, — что она расстроена твоим нежеланием знакомить нас с друзьями.

— Эван! — вновь воскликнула мама.

— А теперь она не довольна твоей чрезмерной проницательностью, высказанной вслух дядя, — вмешался в разговор Эдвин, меланхолично помешивая сахар в своём чае.

— И вот так все время, — повернувшись к Молли, пожаловалась мама, — и это ещё нет Германа, и Генри занят воспитательным процессом своего крестника.

Молли молча покивала. В этот момент двери раскрылись и в комнату вошли дед с Блэком. Взгляды присутствующих тотчас обратились к ним. Вот только никто ничего спросить не успел. Раздался хлопок аппарации и посреди комнаты появились близнецы и некто сильно окровавленный. Мама тут же отшвырнула от себя чашку и ринулась к пострадавшему. Отец последовал её примеру, только направился к близнецам. По роду службы он превосходно знал диагностические чары и основы первой помощи. Остальные замерли, будто окаменели. Но не надолго.

— Джинни, — прохрипел один из близнецов, — её похитили.

Молли охнула и осела прямо на пол, Артур побледнел, выронив чашку из ослабевших рук. Рон, сильно побледневший, бросился к братьям, явно собираясь вытрясти из них подробности. Люпин с Блэком, переглянувшись, уже собирались сделать тоже самое, когда заговорил дед.

— Тихо всем, — его голос холодный и беспристрастный заставил всех, кроме мамы замереть, — Эмма, что с мальчиком?

— Сильная кровопотеря, сотрясение мозга, ушиб позвоночника, — не переставая махать палочкой, чётко отозвалась она, — нужно в Мунго, я одна не справлюсь.

— Хорошо, — кивнул он, повернулся к отцу, — Эван.

— С ними все в порядке, — он кивнул на рыжих братьев, — по крайней мере физически. Я помогу Эмме и вернусь.

Миг — и они с матерью исчезли оставив только лужу крови.

— Теперь вы, — он повернулся к близнецам. — Рассказывайте. Кто-нибудь один.

Те переглянувшись между собой, кивнули друг другу и Фред (я все-таки научилась их различать!) принялся рассказывать. История оказалась простой. Джинни в школе начала встречаться с Дином Томасом, они перед отъездом договорились встретиться и погулять в Косом. Зная, что мать её ни за что не отпустит, девушка, как истинная гриффиндорка, решила уйти втихаря. Но уже почти на выходе столкнулась с братьями. Те, хоть и не сказали ничего родителям, одну её не отпустили. Прогулка проходила штатно, близнецы постоянно держали сестру в поле зрения, но близко не подходили. Напали на них уже когда парочка прощалась. Два мужика выскочили из-за угла, один схватил ничего не успевшую сообразить девушку, второй мощным ударом отправил в полет Дина. Тот проломил собою окно пустующего дома, отсюда и многочисленные порезы. Братья попытались вмешаться, но, пока они преодолели расстояние, похитители уже исчезли, оставив истекающего кровью парня. Свидетелей всего этого безобразия, естественно, не было. Парни подхватили Ромео и рванули домой за помощью.

Когда они закончили рассказ, в комнате повисло молчание, нарушаемое только горькими всхлипами Молли. Дед тяжело вздохнул и опустился в кресло. Первым заговорил мой отец, который уже успел вернуться назад.

— Плохо. Это очень плохо. Если это те, о ком я думаю.

Молчавшие до этого люди тут же засыпали его вопросами. А у меня вдруг резко заболела голова. Я поднялась с дивана, где сидела рядом с Поттером, который в какой-то момент взял меня за руку и не отпускал все это время, и отошла в угол.

— Это оборотни. Бедняжку похитили они.

Я вздрогнула от насмешливого женского голоса, раздавшегося рядом со мной.

— Единственное, что они найдут это её бренные кости. Если найдут логово, конечно.

На меня насмешливо смотрела красивая рыжеволосая женщина. На вид ей было примерно около тридцати, одета она была в платье с открытыми плечами и пышной юбкой алого цвета. Увидев что я пристально её разглядываю, гостья изобразила поклон и представилась:

— Изабелла Уизли, более известная как Убийца Волков.

При упоминании прозвища я вздрогнула.

— О, я смотрю ты меня знаешь. Да, в свое время я была несколько знаменита.

Она кокетливо мне улыбнулась, поправляя рыжие локоны.

— Кто же не знает сумасшедшую, убившую около сорока оборотней, — хмыкнула я, уже более внимательно рассматривая ее.

— Оборотни, — её хорошенькое личико исказилось в гримасе отвращения, — отбросы, животные, не имеющие права на существование. Я лишь очищала мир от гнили, а семья сочла меня опасной сумасшедшей.

— Зачем ты пришла? — поморщившись от её слов, спросила я.

Вступать в дискуссию по поводу оборотней с мёртвой мне не хотелось.

— Конечно для того что бы помочь моей внучке.

— Серьезно? — ухмыльнулась я. — А мне показалось, для того, чтобы разобраться с её похитителями.

— Не без этого, — легко согласилась она. — Но какая разница, если я могу помочь? Поверь мне, толку от бравых стражей порядка не будет. Они уже два месяца ловят эту банду.

— Ты знаешь где её держат?

— Нет, мёртвые не всегда всезнающи, — ухмыльнулась она, — но я могу её найти.

— Ты хочешь веселиться, ведь так?

— Какая понятливая девочка.

Призрачные пальцы коснулись моей щеки, вызывая приступ отвращения. Хотя я никогда не испытывала хоть каких-то негативных чувств от прикосновений моих мёртвых родственников. И даже прикосновения Ариадны Дамболдор не вызвали во мне таких чувств. От этого мне ещё больше не захотелось впускать её в свое тело. Но обернувшись и обведя взглядом помещение, я поняла, что мне придется. Вид рыдающей Молли заставлял сердце сжиматься, а разум представлял на её месте мою собственную маму.

— Ты действительно можешь её найти?

— Ты сама сказала что я убила около сорока оборотней. А прежде чем расправится с некоторыми из них, мне пришлось долго выслеживать свою жертву. Так что найду ее, не сомневайся.

— Хорошо, — я тяжело вздохнула и решилась, — я позволяю тебе занять моё тело.

И в следующее мгновение меня буквально выбило из тела. Так всегда случается, когда я уступаю свое тело. Родственники обычно старались сделать это аккуратнее. А вообще, конечно, интересные ощущения. Это как просмотр магловского кино — ты будто смотришь на все происходящее со стороны.

— Могла бы и поаккуратней, — проворчала я.

Но Изабелла, не обратив на меня никакого внимания, с хрустом потянулась. Довольно странно видеть себя не только со стороны, но ещё и рыжей с голубыми глазами. Цвет волос и глаз всегда меняется при вселении, этакий индикатор для окружающих, что моё место занял кто-то другой. Изабелла чуть наклонилась голову прислушиваясь к Артуру, говорившему что-то про авроров. И насмешливо перебила его, привлекая к себе внимание:

— Бравые стражи порядка вам не помогут, мой дорогой родственник.

Присутствующие замолчали с изумлением разглядывая моё изменившееся тело.

— С кем имеем честь разговаривать? — мрачно уточнил дед.

— Изабелла Уизли, — она улыбнулась.

— Та самая? — бледнея ещё сильней (хотя до этого момента мне казалась, что сильнее некуда), пролепетал Артур, без сил опускаясь на диван рядом с женой.

— О! Я, смотрю, семья меня не забыла. Хоть брат и клялся, что сотрёт все упоминания обо мне. Но я все ещё знаменита.

Она медленно подошла к тому месту, где недавно лежал Дин и, опустившись на корточки перед лужей, обмакнула в кровь два пальца.

— Не сказать, что я желала славы, — задумчиво проговорила она, рассматривая кровь на своих пальцах, — но она заслуженна. И я бы была более известной, если бы брат не помешал мне.

Она замолчала, а затем демонстративно слизала кровь со своих пальцев.

— Нет ничего лучше свежей крови, — сообщила она присутствующим и рассмеялась.

Я легко перехватила контроль над телом (дар защищает меня от участи быть захваченной чужой душой, и я в любой момент могу выкинуть ее) и прошипела:

— Хватит, делай что обещала. У тебя час прежде чем ты отправишься туда, откуда явилась.

И снова отошла на второй план. Уизли поморщилась:

— Я помню. Мне нужна палочка и твоя мне не подойдет, о повелительница мертвых.

Она оглядела присутствующих и, хищно улыбаясь, направилась к Артуру.

— А вот твоя мне очень даже подойдет. Ну же, ты же хочешь увидеть дочь живой?

Мужчина без возражений отдал свою палочку.

— Отлично. Ты знаешь, у меня была такая же. До того как её сломал братец. Теперь вы.

Она резко повернулась к близнецам. Те отшатнулись когда Изабелла стремительно подошла к ним.

— Ваши воспоминания, они мне нужны. Закройте глаза и представьте место где все случились. Живо!

Парни покорились, прикрыв глаза, сосредоточились. Она положила ладони им на лбы и тоже прикрыла глаза.

— Отлично, — через минуту открыв глаза, ухмыльнулась охотница.

Обвела взглядом помещение и обнаружила над камином два скрещенных меча.

— Иди к мамочке, — ухмыльнулась она и легко приманила один из мечей к себе.

Придирчиво осмотрев его со всех сторон, удовлетворительно кивнула сама себе, трансфигурировала из салфетки, обнаруженной на чайном столике, ножны. Убрала в них меч и пристроила их на спине. При этом ремешки сами удлинялись и крепились так, чтобы рукоять меча выглядывала у неё за левым плечом.

— Что ж, пожелайте мне хорошей охоты, — Изабелла перехватила лентой волосы, намного длиннее, чем мои, и, не дожидаясь ответа, аппарировала.

Мы оказались в том самом переулке, где все произошло. Охотница чуть ли не ползая обследовала место происшествия, даже попробовала на вкус снег, примятый одним из нападавших. Затем, принюхавшись к чему-то, уверенно пошла в только ей известном направлении. Мы выскользнули из «Дырявого Котла» на магловскую сторону, девушка небрежно накинула на себя чары отвлечения внимания и продолжила куда-то идти. Шла она быстро, изредка останавливаясь, присматриваясь и принюхиваясь. Один раз использовала заклинание поиска, явно сильно модифицированное. Не прошло и получаса, как она остановилась недалеко от полуразрушенного строения где-то на окраине Лондона. Интересно, как именно мы здесь оказались? Преодолеть столь длинный путь за такой короткий промежуток времени нереально. Но ничего, как только она оставит меня все её тайны перестанут для меня быть таковыми.

В этом и была главная проблема дара — уходящий мертвый оставлял все свои воспоминания, чувства и тайны. Какое-то время я буду ощущать себя Изабеллой и вполне возможно, мне захочется убить того же Люпина. Вот для этого и нужен якорь. Он помешает мне сотворить что-то ужасное, а в крайнем случае удержит разум от погружения в чужую личность.

Пока я предавалась размышлениям, Изабелла перешла в наступление. В доме, что скрывался под иллюзией разрушенного ангара, обнаружилась целая банда — десять взрослых мужчин и три подростка тоже мужского пола. Когда охотница ворвалась к ним, выломав дверь, они как раз заканчивали привязывать извивающуюся Джини к столбу стоящему по середине комнаты. С лязгом из ножен выскочил меч.

— Славная добыча, — голос девушки больше напоминал что-то звериное, а не человеческое.

Банда дрогнула, волчьим чутьем ощущая угрозу от рыжей девицы. И они были правы. Девушка легко прыгнула вперёд, одним движением срубая голову ближайшему из бандитов. И мир окрасился кровью. Она с упоением орудовала мечем, легко удерживая древнее оружие левой рукой, в правой у неё до сих пор была палочка Артура, с помощью которой она время от времени посылала проклятья. Так я смогла «насладиться» видом жертвы попавшей под проклятье, которое медленно снимает кожу. Кажется, я ещё не скоро смогу есть курицу с кожицей.

— Слабаки, — тяжело дыша сообщила Изабелла главарю банды, что единственный остался один. — В моё время отребье вроде вас было сильнее, выносливее. Я могла часами наслаждаться пытками.

Мужик скулил от ужаса, пытаясь отползти подальше от нее. Он был весь в крови своей и товарищей, лишился левой руки и обеих ног. Жив он был только потому, что оборотни на много выносливее людей и магов.

— Куда же ты? — Изабелла насмешливо обратилась к нему. — Ты же любишь рыжих молоденьких девочек?

Она медленно пошла за ползущим, мало что соображающим от ужаса мужиком. По пути спокойно вогнала окровавленный меч в того самого несчастного, угодившего под проклятье снимающее кожу. И да, он все ещё был жив.

Два круцио и диких воплей спустя, она, наконец, перерезала ему глотку. Постояла, глядя на то, как мужик давится собственной кровью, а потом отправилась в подвал, бросив мимолетный взгляд на Джинни, которая потеряла сознание в самом начале кровавой резни.

— Думаешь есть кто-то еще? — поинтересовалась я.

Только что произошедшее почти не трогало меня. Покоробила меня только пытка главаря. Я бы его просто убила. Флоки всегда говорил, что мертвый враг — лучший враг.

— В доме нет живых кроме Джинни, — покачала она головой, аккуратно спускаясь по скрипучим ступеням. — Мне просто любопытно.

Внизу оказалось пара пустых камер и дверь обшитая железом.

— Посмотрим? — с сомнением поинтересовалась Изабелла.

— Что-то мне подсказывает, что там ничего хорошего.

— Оттуда несёт кровью, разложением и страхом.

— Тогда не стоит. И не хмыкай, не тебе потом все это сниться будет. Мне ещё с твоей жизнью разбираться.

Она лишь хохотнула и вернулась обратно наверх. Перерезав верёвки удерживающие все ещё бессознательную Джинни, она легко удерживая бессознательное тело, трансгрессировала на Гримго двенадцать. Там охотница наконец покинула моё тело, а я рухнув в заботливые объятия Гойла погрузилась в кошмар чужой жизни.

Я нервно расхаживаю по библиотеке темнейшего семейства Блэков, с каждой минутой сильнее ощущая, как моя нервозность плавно перерастает в панику. Панси, а точнее Изабелла в ее теле, ушла уже почти два часа назад, а я отчетливо слышал, что подруга обещала мертвой всего час, и я не знаю, что будет, если этот период увеличится. И почему я не вытряс у нее подробности о даре тогда в поезде? Поспешил вернуться к Гермионе, понадеялся, что у меня еще будет время. Дурак. Какой же я дурак. Единственное, что мне теперь остается, — это мерить нервным шагом темную, несколько пугающую, библиотеку. Ну и сходить с ума от неизвестности, ясное дело.

Я останавливаюсь около дивана, на мгновение вспоминаю тот момент, когда подруга впустила в себя Изабеллу. Если честно, это было страшно. На моих глазах она преобразилась: я видел, как ее волосы стремительно рыжеют, а глаза становятся небесно-голубыми, лицо, черты которого на первый взгляд ни капельки не изменились, вдруг становится чужим. Все в ней изменяется — поворот головы, холодная насмешка на искривленных губах и взгляд, от которого хочется отвернуться. Чем-то это мне напомнило ту Панси из моего мира. И я вдруг отчетливо понял, насколько эта Панси мне нравится больше, чем та. Пусть они обе сделали для меня одинаково много, пусть у обеих одинаковый стержень, заставляющий их идти до конца, Панси этого мира мне ближе. Она не просто мягче и счастливей, она не была надломана, не смотрит на окружающих с подозрением, не подозревает близких в предательстве. И до сегодняшнего дня я не обращал на эти различия внимания.

Дверь за моей спиной открылась, и в комнату тихо вошла Гермиона. Она подошла ко мне и обняла, уткнувшись лбом в мое плечо. Еще одна вещь, которая радует меня в этом мире. Мне нравилась Гермиона из моего мира, но у нас ничего так и не вышло. Она была поглощена войной и местью, у меня не было цели, я просто жил сражаясь и не думал о завтрашнем дне. У таких людей нет будущего. Наблюдая за местной Гермионой, я влюбился по-настоящему. Пусть внешне она была такая же, но, по сути оказалась совсем другим человеком, и эта девушка покорила меня умом, мягкой улыбкой и смехом. Самое смешное было в том, что мой предшественник тоже был в нее влюблен, но у него не было смелости в этом признаться. У меня есть.

— С ними все будет хорошо?

Ее тихий голос был наполнен беспокойством.

— Это же Панси, — я стараюсь, что бы мой голос звучал уверенно, — у нее на все есть план, даже план на случай отсутствия плана.

Девушка тихо смеется, а я не верю своему счастью. Не верю в то, что такая девушка обратила на меня внимание, что она позволяет любить ее, быть с ней. Но больше всего мне не верится в то, что меня любят в ответ.

— Ты слишком в ней уверен, — она отстраняется и с интересом смотрит на меня, — что же случилось этим летом, что ты так сильно изменился?

Я тяжело вздыхаю. Это должно было произойти. Я не могу и не хочу быть тем парнем, что был здесь до меня. И это многие заметили. Не всем, правда, интересны причины столь радикального изменения. Но я не готов кому-либо еще рассказывать историю моего здесь появления. Я до сих пор благодарен Панси за то, что она не отвернулась от меня, протянула, так сказать, руку помощи, но если я откроюсь Гермионе, не начнет ли она сомневаться во мне и моих чувствах? Не начнет ли думать, что происходящее между нами — это всего лишь попытка заменить ею ту, что осталась в умирающем мире? Сможет ли она понять, что я больше никого не сравниваю? И уж тем более не пытаюсь сравнивать ее? Поэтому я молчу и просто улыбаюсь, на время забывая, что Панси где-то там одержима духом. С Гермионой легко забыть о своих страхах.

— А мне больше интересно, что между вами с Панси?

Несколько уставший голос Поттера разрывает тишину, и мы, вздрогнув, отходим друг от друга.

— Гарри! — возмущенно вскрикивает немного покрасневшая девушка. — Вообще-то нужно стучать или еще как-то обозначать свое присутствие.

— Это дом моего крестного, — ухмыляется он, на время переставая буравить меня взглядом, — и, как он выразился, теперь и мой тоже. Так что…

Он разводит руками, как бы говоря, что имеет право здесь находиться больше, чем любой из нас.

— Но это не отменяет некоторые правила приличия, — недовольно поджимает губы девушка.

— Так что между тобой и Панси? — не обращает внимания на нее избранный.

Он смотрит на меня. Что я могу на это ответить?

— Что между нами? — я хмыкаю, сажусь на низкий кофейный столик, выполненный из массива дуба, и устало выдаю половину правды. — Между нами: моя смерть и чудесное воскрешение; ее дар и ее же обещание почти мертвой женщине присмотреть за ее сыном, то есть за мной.

— Ты ее якорь? — задумчиво то ли спрашивает, то ли утверждает Поттер, игнорируя все остальное.

Я молча киваю, немного удивляясь его знаниям. Гермиона же в шоке смотрит на меня. Кажется, ее шокировала фраза о смерти.

— Я так и думал, — Поттер, тяжело вздохнув, садится на диван напротив меня и поясняет: — Я не о том куске, где ты говоришь о смерти. Я о якоре. В прошлом году наткнулся на одну книгу, посвященную дарам с, так сказать, ментальным направлением.

Это многое объясняет.

— Что ж, раз это так, может все-таки пора взять яйц… — запнувшись, я кошусь на Гермиону и поправляюсь, — смелость в кулак и прекратить морочить моей лучшей подруге голову?

— Я так и сделаю, — серьезно глядя на меня, кивает он.

— Тогда знай: если ты ее обидишь, я тебе оторву твои… — я снова кошусь на девушку и поправляюсь, — твою смелость.

Поттер смеется и кивает:

— Тоже самое я и Рон сделаем с тобой, если ты обидишь Гермиону.

— Эй! Я сама могу за себя постоять! — возмущенная и несколько смущенная девушка смотрит на нас, готовая отстаивать свою способность постоять за себя.

— Нет, — я качаю головой, — это святая обязанность парней, защищать тех, кто им дорог. Ты не можешь нам это запретить.

И в этот момент я чувствую, что Панси вот-вот будет здесь. Не говоря ни слова, я подскакиваю на ноги и бегу в ту самую злополучную гостиную, где все это началось. Когда я врываюсь в комнату, в ней все так же: Артур обнимает жену, Молли уже почти не плачет, Рон застыл около них бледный и напряженный как стрела, лорд Паркинсон сидит в кресле, задумчиво смотря на огонь. Сириус мрачно пьет виски прямо из бутылки. Близнецы в самом дальнем углу напряженно молчат, не глядя ни на кого. Стоит мне ворваться, как взгляды присутствующих скрещиваются на мне. Но я не успеваю даже рта раскрыть, как посреди гостиной появляется Панси-Изабелла. Она легко удерживает в руках Джини, которая находится без сознания. И в чем-то я ее понимаю, так как на подругу страшно смотреть: она с ног до головы в крови и взгляд голубых глаз полон безумия.

Миг — и Панси вдруг будто раздваивается: ко мне в руки падает сама Панси, такая, какой я ее знаю, с темными волосами и карими глазами, а посреди комнаты остается стоять полупрозрачная девица, неуловимо напоминающая чертами лицо Артура. Панси в моих руках облегченно выдыхает и теряет сознание. Изабелла, расправляя складки на своем призрачном платье, улыбается мне, и от этой улыбки хочется сбежать:

— Твой выход парень, — она смеется и от ее смеха внутри все холодеет, — удержи ее, если сможешь.

Сказав это, она растворяется в воздухе, и все в комнате приходят в движение. Но я не обращаю ни на что внимания. Здесь и сейчас я сосредоточен на девушке в моих руках. Она слишком бледная. Под глазами залегли темные круги. Ее бьет крупная дрожь. А я не знаю, что, черт возьми, я должен сделать! Чисто интуитивно я подхватываю ее на руки и выхожу из комнаты, которая в один момент превращается в балаган. Слишком шумно. Этот шум не дает сосредоточиться на ощущениях, а они кажутся мне сейчас слишком важными. Я не понимаю, как оказываюсь в чьей-то давно не используемой спальне. На всех поверхностях толстым слоем лежит пыль, но меня это не волнует. Я устраиваюсь на кровати, прижимая к себе Панси, и тихо начинаю шептать. Сам не понимая, что именно я ей говорю, а она в забытьи хватается за мои руки, стискивая их изо всех сил. Сколько это продолжается, я не понимаю. Никто нас не беспокоит, даже не делает попыток подойти к дверям (думаю, что это дед Панси запретил). И когда девушка наконец-то выныривает из воспоминаний, я чувствую себя выжатым как лимон. Ее бьет крупная дрожь и тошнит на пол. А я испытываю такое облегчение и опустошение, что у меня хватает сил только на то, чтобы выяснить у нее, все ли хорошо, взмахом палочки убрать лужу и, устроившись рядом с мгновенно уснувшей обычным сном девушкой, провалиться в сон.

Я падаю сквозь воспоминания Изабеллы. В каких-то моментах не задерживаюсь, едва успевая понять, что вижу. Какие-то даже не успеваю осознать — они проносятся мимо меня одним большим ярким всполохом. В каких-то задерживаюсь, успевая что-то рассмотреть и запомнить. А есть и такие воспоминания, в которых я застреваю, просматривая их от начала и до конца. И если бы не постоянно тянущая вниз нить, связывающая меня и Гойла, боюсь, я бы застряла в каком-то из них навсегда. В процессе этого «падания» мой мозг скрупулёзно фиксирует каждое воспоминание, в котором я задерживаюсь. Все эти воспоминания я вижу, будто решила воспользоваться омутом памяти.

… Хорошенькая рыжеволосая девушка уверенно идет по коридору третьего этажа Хогвартса. Тихо напевая глупую рождественскую песенку, подслушанную в гостиной факультета. И даже не вздрагивает когда догнавший ее парень, облаченный в форму с регалиями дома Слизерин, хватает за плечи и притягивает к себе.

— Мистер Малфой, — голос девушки чуть насмешливый, — вам не кажется, что вы ведете себя неприлично?

— Мисс Уизли, — бархатный голос парня, заставляет ее улыбнуться, — во-первых, здесь нет никого, кто мог бы осудить мое поведение. Во-вторых, еще пару лет и ты моя.

Он целует ее шею. А девушка смеется.

— Я уже твоя. Ты забыл?..

Меня выбрасывает из воспоминания, тащит дальше через череду ярких пятен и резких звуков и выбрасывает в новом воспоминании.

…Темное, полуподвальное помещение. Почти пустое, из мебели здесь только высокий металлический стол, такой же что используют магловские врачи патологоанатомы. На нем прикованная цепями девушка лет восемнадцати. Она в ужасе, на залитом кровью лице, смотрит куда-то в темноту противоположного угла, с трудом удерживая голову на весу.

— Пожалуйста, не надо, — ее голос сорван от громких, бесполезных криков, — умоляю вас не надо.

— Думаешь, твои просьбы тебе помогут?

Темнота шевелиться, будто живая и в круг света идущего от немногочисленных свечей, выходит все та же рыжая девушка, что совсем недавно весело смеялась в коридорах школы волшебства. Теперь она больше напоминает маньяка из тех же магловских фильмов: с ног до головы заляпанная темной кровью, с ножом в руке и безумным взглядом. Она медленно подходит к своей жертве, мягко улыбаясь.

— Не волнуйся, — ласково говорит она, проведя кончиками пальцев по лицу девушки, заставляя ту биться в попытке отодвинуться от сумасшедшей, — тебе будет больно, так же как и твоему дружку…

Я благодарю богов, когда меня выбрасывает из этого ада и тащит дальше. Воспоминания чередуются: примерная дочь и любящая невеста сменяется сумасшедшей девицей, с удовольствием потрошащей пойманных ею оборотней. В этом калейдоскопе из радости и боли, крови и удовольствия я почти теряю связь с реальностью, когда меня резко дергает в последний раз и я, наконец, становлюсь сама собой.

Меня трясет крупной дрожью и выворачивает прямо на пол.

— Ничего страшного, — Грег удерживает мое тело от падения на пол, — все хорошо, я рядом.

Я судорожно вздыхаю. С трудом могу различить полутемную комнату и обеспокоенное лицо друга.

— Эта девица ужасна, — хриплю я.

— Все закончилось? — обеспокоенно спрашивает он, легко подхватывая меня на руки.

— Да.

— Тогда тебе лучше отдохнуть.

Он укладывает меня на кровать. Стоит моей голове коснуться подушки, как я засыпаю. Слава всем богам, без сновидений.

Проснулась резко и как-то сразу полностью. Полежала немного, в недоумении разглядывая темный балдахин над головой, не очень понимая, где я нахожусь, и отчего так сильно болит все тело. Это явно не моя комната. Судя по темно-зеленым, даже на вид тяжелым обоям, с абстрактным серебряным рисунком это дом кого-то из аристократии. И только в доме Блэков может быть так темно и пыльно. И вот тут воспоминания о вчерашнем приключении накатили на меня удушливой волной, вызывая тошноту. Хорошо, что они больше не такие яркие, не такие реалистичные. Они больше не имеют такого разрушительного эффекта.

Я с трудом села на кровати. Дико болит голова и зудит кожа в тех местах, где я все еще заляпана чужой кровью. Огляделась в поисках дверей в ванную комнату, взглядом наткнулась на мирно спящего Грега. Кажется, спать в одной кровати входит у нас в привычку. С трудом подавив смех (явно истерического происхождения), я все-таки отправляюсь в ванную.

Комната явно предназначалась для прислуги (была одно время мода на дворецких из людей, а не эльфов) а не для хозяев или гостей. Небольшая, с минимум простой мебели и ужасно пыльная. Ванная комната была, но совсем крошечная, тут даже не было полноценной ванны, только душ. Зато над раковиной висело довольно большое зеркало в тяжелой деревянной раме. Вот оно-то как раз чуть не оставило меня заикой, так как бледная девица с пятнами засохшей крови на лице, волосах и свитере ну никак не могла быть мною. Теперь понятно, почему от меня шарахнулись все присутствующие в гостиной при моем триумфальном появлении. Пока я была одержима, как-то не особо акцентировала внимание на внешнем виде моего тела, хоть и видела его со стороны. Теперь же от одного взгляда в глубины зеркала начинало подташнивать.

Приведение себя в порядок заняло, по ощущениям, не меньше часа. Испорченную одежду я безжалостно сожгла (мысленно похвалив себя за то, что в сумке, с которой не расстаюсь, кажется, даже во сне, всегда имею запасную, да здравствует семейная паранойя!), большую часть времени я потратила на то, чтобы смыть с себя чужую кровь.

Уже в процессе надевания футболки обнаружила на левой руке татуировку — серебристые линии и точки сплетались в абстрактный рисунок, отдаленно напоминающий дерево. Очень отдаленно — тонкая линия упиралась в круг обозначенный пунктиром и точками межу ними, внутри которого точно такой же круг, плюс еще пару точек и линий по периферии. При очень хорошем воображении это все можно назвать деревом.

— Как ты?

Грег появлялся в дверях ванной, когда я уже одетая в новые чистые джинсы и футболку и закончив изучать приобретение виде тату, расчесывала мокрые волосы.

— Я не знаю, — пожала плечами, потому что действительно не знаю, — устала и морально вымотана. Хотя после горячего душа перестало все болеть.

— Все будет хорошо, — он улыбнулся мне, — в первый раз полное проявление дара всегда проходит сложно. Но мы неплохо справились. Так?

— Так. — Я вздохнула и снова посмотрела на тату.

Что-то в ней есть. Что-то притягивающее.

— У меня такая же.

Парень подошел ко мне и вытянул левую руку вперед. Стоило его руке оказаться рядом с моей, как рисунки на обеих руках преобразились — линии вытягивались, добавлялись новые линии и точки, во внутреннем круге также появились линии и полукруги, по периметру наружного круга появились семь рун. И все эти линии и точки переливались радужным светом.

— Красиво, — оценил друг, рассматривая наши приобретения, — я так понимаю это наша связь?

— Да, — заворожено глядя на переливающиеся линии, отозвалась я. — Думаю, проявляться татуировка будет в моменты моего взаимодействия с мертвыми.

— То есть теперь мне необязательно быть рядом?

— Думаю, да. Но вполне возможно при длительном «общении», как сегодня, тебе придется быть рядом.

— Надеюсь, подобное не повторится, — серьезно глядя на меня, сказал он. — Итак, мы идем спать?

Он опустил руку вниз и широко зевнул. Стоило ему убрать руку, как картинка сначала стала серебряной, а затем вновь вернулась к изначальному виду линий и кругов.

— Иди, ложись.

— А ты?

Я покопалась в сумке, вытаскивая на свет теплый свитер. Что-то в гнезде темнейшего и древнейшего семейства холодно, как в склепе. Правда, если вспомнить, что из всего семейства жив только Сириус, сравнение выходит так себе.

— Пойду на кухню, очень хочется пить.

Он кивнул, а затем вдруг обнял меня и тихо сказал:

— Не думай, что этим испортила мне жизнь. Это не так. Мы не знали, почему именно моя душа вернулась в это тело, теперь знаем.

— Ты думаешь… — я изумленно посмотрела на него, для этого мне пришлось чуть отстраниться и задрать голову.

— Кто может быть лучшим якорем для голоса мертвых, если не тот, кто был за гранью? Мой предшественник не подходил для такого ответственного дела, поверь мне, я знаю его мысли и суждения. Я справлюсь, обещаю.

Все, что мне оставалось, — это сильнее обнять его.

Выйдя из комнаты в коридор, я пошла в сторону лестницы. Пить хотелось ужасно. Побродив по унылым коридорам в густом полумраке (пару раз споткнулась, что собственно не добавило мне настроения), я все-таки нашла кухню. В которой обнаружилась сладкая парочка — Люпин с Блэком. Мужики развлекались тем, что употребляли коллекционный коньяк и, судя по всему, жаловались на свою тяжелую долю. При взгляде на эту картину из глубин моей души поднялось раздражение. И принадлежало оно явно не мне. Я молча прошла мимо, нашла на полке чистый стакан и наполнила его водой. Медленно отпивая воду, мысленно молилась богам, чтобы эти двое у меня ничего не спросили. Мое эмоциональное состояние сейчас было не лучшим, все еще сказывалось влияние Уизли, а одним стаканом я точно не напьюсь. Но боги были глухи к моим молитвам.

— О, Панси. Как ты себя чувствуешь? — нарушил наше общее молчание Люпин.

— Ну, по сравнению с вами, видимо, просто отлично.

Яда, сочащегося из моего голоса, хватило бы, чтобы отравить половину Лондона. И я ничего не могла с собой поделать. Похоже, нужно больше времени для того, чтобы вновь стать собой. Потому как лично я Люпина уважаю и как бывшего учителя, и как человека. Даже думать не хочу, каково это — жить и бояться, что ты можешь причинить вред тому, кого любишь. Знать, что общество тебя не примет. Что ты не сможешь завести семью не только потому, что опасен в полнолуние, но и потому, что твоя семья будет отвергнута обществом. А кому хочется, чтобы в след твоим жене и ребенку громко сплевывали и их сторонились? Но он не сломался, не озлобился. Это достойно уважения. И в любое другое время я бы промолчала, но остатки эмоций и ненависти Убийцы Волков все еще бушевали во мне, заставляя говорить ужасные слова.

— Ты о чем? — на свою беду переспросил бывший профессор.

— О том, что вы двое упорно боретесь за звание «Короля драмы», и не один из вас не хочет отступать.

— Ты еще…

— Слишком маленькая, что бы понимать проблемы взрослых дядечек? — перебила я Блэка и громко фыркнула. — Да куда мне, что вы!

Ох, надо выдохнуть и взять себя в руки, пока я им более ужасных вещей не наговорила. Что там говорилось про эмоциональную нестабильность после использования дара? Я закрыла глаза и принялась медленно считать. И почему в умных книгах не пишут, что лучше забиться в угол и не отсвечивать какое-то время, иначе рискуете разругаться со всеми, с кем заговорите? И куда только апатия подевалась?

— Панси?

Я вздрогнула, открыла глаза и встретилась взглядом с несколько взволнованным Поттером. Парень стоял в дверях кухни, с беспокойством глядя на меня.

— Мне стоит позвать Грегори?

— Я уже здесь, — друг протиснулся мимо него в кухню и быстрым шагом двинулся ко мне.

Подойдя почти в плотную, он взял меня за руки. Татуировки на наших руках засветились, приемная вид рунной вязи, и меня окутало волной умиротворения. Гнев и раздражение, еще минуту назад рвавшиеся наружу, отступил, и я снова почувствовала себя собой. Как бы это глупо ни звучало.

— Спасибо, — медленно выдохнула я, — полегчало.

— Отлично, — друг улыбнулся мне, — судя по всему, дамочка была не из приятных.

Я пожала плечами. Изабелла была еще тем подарочком, но она любила, правда как могла, но все же. Не мне ее судить. Неожиданно мою ладонь крепко сжали. Я вздрогнула и повернула голову к Блэку.

— Ментальный дар ужасен, — мужчина грустно улыбнулся, — любое его проявление. Но самое ужасное — потерять свой якорь. Так что не думай, что обидела нас. А ты, парень, знай, что ответственен не только за свою жизнь.

— Не беспокойся, — серьезно ответил Грег, — больше я умирать не собираюсь. Пойдем.

Он потянул меня на выход, и я покорно пошла, размышляя о словах Блэка. Род Блэков славился своей расположенностью к темным искусствам. И дары у них были «темные» — одна «Аура Безумия» чего стоит, куда там Волан-де-Морту с его нездоровой тягой к пыточному проклятью. Флоки рассказывал, что Сириус Первый (он был последний из рода кто в полной мере освоил Ауру) наводил страху одним своим появлением на людях. И я прекрасно понимаю страх людей — когда твой собеседник одним волевым усилием, от которого и защиты-то нет, способен свести тебя с ума, такого мага будешь избегать всеми силами.

Я точно знаю (Флоки очень ценный собеседник), что семейство Блэков перестало развивать дары подобные Ауре, так как с ума сходили не только жертвы, но и сам обладатель дара. Кстати, после Сириуса Первого и перестали — мужик поехал кукухой, да еще и собственноручно придушил свой якорь, а это ему адекватности явно не добавило. Флоки рассказывал, что его еле упокоили. Причем устранять угрозу наняли одного из моих предков. Что поделать из нас всегда выходили отличные воины, а иногда и убийцы.

От размышлений меня отвлек Грег, слегка толкнув в бок.

— Что прости? Я задумалась.

— Я уже понял, — он хмыкнул, и повторил, — ты спать идешь? Или еще поищешь приключений?

— Боги, я не виновата, что Изабелла ненавидела оборотней и пьяных! А тут, как говорится, комбо. — Я вздохнула, потерла виски и призналась. — Спать не хочу, так что посижу в библиотеке, туда вряд ли кто-то придет в пятом часу утра. Может, найду что-нибудь интересное почитать.

— Покой мне только снится, да? — поддел меня друг.

— Я почти в норме, спасибо тебе. Так что не нужно сарказма. Иди уже. — Я подтолкнула его в сторону лестницы. — Обещаю вести себя хорошо и дать тебе отдохнуть. Власть памяти и эмоций Убийцы Волков уже ослабла, еще пару часов — и я снова буду только я.

— Ну, смотри, если что, я рядом.

— Иди уже.

Друг душераздирающе зевнул и отправился досыпать. Я же без труда нашла библиотеку. Стоило мне опуститься на диван, как рядом со мной появилась моя домовичка. Лакки преданно заглянула мне в глаза.

— Я в порядке. Ты же знаешь лучше других, что я справлюсь с этим.

Она покачала головой, вздохнула и вопросительно приподняла одну бровь.

— Да, от какао я бы не отказалась.

Домовушка улыбнулась и с тихим хлопком исчезла.

— Впервые вижу такого молчаливого домовика.

Я вздрогнула и повернула голову. В дверном проеме, опершись о косяк, стоял Поттер. Под внимательным взглядом зеленных глаз мне стало как то не по себе. Уж больно решительный у него был взгляд.

— Ты меня преследуешь? — с интересом глядя на него, спросила я.

— Просто решил проверить как ты. — Он пожал плечами и прошел внутрь комнаты.

— Бывало и лучше, — меня передернуло, перед глазами вновь предстала картина распятой на столе девушки с ужасом смотрящей на окровавленный нож, — соединять сознание с кем-то чужим это очень неприятно. Не столько слияние, сколько последствия. Видеть и переживать чужую жизнь, особенно если она была такой кровавой… — Я замолчала, глядя на неразожженный камин.

— Тогда не думай об этом, можем поговорить о чем-нибудь другом.

— Например?

Он уселся на диван рядом со мной, даже, можно сказать, ближе, чем положено хорошему другу. Но меня сейчас это мало волновало. От него шло ровное тепло, которое меня успокаивало. Да и чего врать самой себе, он мне нравился всегда, а в последнее время даже больше чем друг. Раздался хлопок, и рядом появилась Лакки с дымящейся кружкой, из которой умопомрачительно пахло какао.

— Спасибо, — я улыбнулась домовушке, принимая из ее рук кружку.

Она улыбнулась и кивнула на Поттера, между делом щелчком пальцев разжигая огонь в камине.

— Лакки интересуется, не хочешь ли ты какао.

Парень принюхался и кивнул:

— Если ее не затруднит.

Лакки кивнула и исчезла.

— Есть какая-то причина ее молчания?

— Лакки особенная, — я улыбнулась, — она досталась мне от крестного. Он нашел ее в развороченном магическим взрывом поместье одного из аристократов. Глава семьи увлекался алхимическими опытами, и один из них вышел из-под контроля. Из всех, тех кто находился в доме, выжила только Лакки, но с тех пор не разговаривает. Наследники отказались от нее не только из-за немоты, бедняжка боялась собственной тени. Крестный взял ее к себе домой, там ее встретила я. Мне было чуть больше пяти, и каким-то невероятным чудом Лакки выбрала меня в хозяйки. Крестный утверждает, что я ее успокаиваю и придаю уверенности.

Я мягко улыбнулась вновь появившейся домовушке, та ответила мне ласковой улыбкой.

— С тех пор мы вместе, и мне не нужно слышать ее голос, чтобы знать, чего она хочет, — подвела я итог печальной истории.

Парень задумчиво кивнул, отпивая напиток, принесенный Лакки.

— Это лучший какао, что я пил, — он улыбнулся Лакки, — даже Римус такой не готовит, а Сириус утверждает, что Люпин спец в варке какао. Спасибо, Лакки.

Та расцвела радостной улыбкой и исчезла. Какое-то время мы пили молча, каждый думая о своем.

— Панси, — нарушил уютное молчание Поттер.

— Да?

— Давай встречаться, — решительно глядя на меня, выпалил он.

Зря я в это время отпивала из кружки. От столь решительного и, что уж тут, неожиданного заявления, я естественно подавилась. Меня заботливо похлопали по спине. Вот спасибо.

— Что прости? — прохрипела я, с трудом откашлявшись.

— Давай встречаться, — серьезно повторил он, глядя мне в глаза.

— Знаешь Поттер, это какое-то странное признание в лю… — я запнулась и спросила, — или это не признание?

— Признание, — он смутился, — я… прости. Как то по-дурацки вышло.

Он на какое-то мгновение задумался, а потом решительно повернулся ко мне всем корпусом и, глядя мне в глаза, принялся говорить:

— Панси — ты невероятна. Я не могу выкинуть тебя из своей головы, вот уже который год. Каждый раз, когда я считаю что разгадал тебя, ты открываешься с новой стороны. И если раньше мне просто нравилось наблюдать за тобой и было достаточно твоей дружбы, то в последнее время я хочу большего. Наверное, с тех пор, как перед балом ты побыла крестной феей для Рона. Ему правда нужна была помощь, но он не знал, у кого ее просить, Гермионе тогда не до нас было. Ты была так печальна, так ранима, но я не набрался смелости подойти, хотя следил за тобой весь вечер. Я ведь даже не понимал, что хочу быть тебе не просто другом, пока не начал встречаться с Чжоу. Да и, если честно, это Гермиона мне глаза раскрыла.

Он смутился еще сильнее и замолчал. Тяжело вздохнул и признался:

— А еще я тебя ревную. И не только к Грегу. Черт, я приревновал тебя даже к Рону, моему лучшему другу, зная что он не испытывает к тебе никаких романтических чувств!

— Почему ты говоришь мне это только сейчас?

— Потому что сегодня Грег признался, что он твой якорь. А это значит, я могу рассчитывать на взаимность, потому что знаю — между тобой и якорем никогда не может быть любовных отношений. Мне не спалось, спустившись в кухню, увидел тебя и понял, что нужно действовать здесь и сейчас. Я итак тянул слишком долго, но только потому, что вы с Грегом со стороны выглядите как счастливая женатая пара.

Что есть, то есть. Интересно как к этому относится Гермиона? Хотя что-то я не о том думаю.

— Итак, — парень с надеждой посмотрел на меня, — Панси Паркинсон согласишься ли ты стать моей девушкой?

Внутри все затрепетало и я, улыбаясь как дура, кивнула, боясь, что голос меня может подвести. Поттер просиял, подвинулся еще ближе.

«Сейчас поцелует», — промелькнула мысль в моей резко опустевшей голове.

— Вы только посмотрите! Вся семья от волнения места себе не находит, а она с избранным целуется!

Поттер резко отпрянул от меня, а я тихо застонала от разочарования.

— Вы только посмотрите кто это, — добавив в голос больше ехидства, я повернулась к дверям, пристально глядя на брата, — это же сам наследник лорда Паркинсон! Какими судьбами, ваше святейшество?

— Не ёрничай сестрица, — хмыкнул брат и перевел взгляд на парня, — итак, мистер Поттер, какие у вас намерения в отношении моей сестры?

— Не отвечай ему, — не дала я и рта раскрыть Гарри. — Хватит лезть в мою личную жизнь!

— А что мне остается? Своей-то у меня нет.

Брат развел руками. Тоже мне обиженный и оскорбленный. Но я была готова на что угодно, лишь бы он не лез с вопросами, мне еще допросы от Гермионы и мамы с тетей предстоят, поэтому предложила первое, что пришло в мою больную голову:

— Я знаю, где она живет. Давай закидаем ее дом туалетной бумагой и яйцами? — предложила я.

Эдвин задумался. Нет, он всерьез задумался! И это человек, который в этом году окончит школу, и серьезно считает себя взрослым!

— А знаешь, — медленно отозвался он, — давай. Эй, Поттер ты с нами?

— Будет интересно, — кивнул он, — в последний раз я такое проворачивал лет пять назад.

— Да вы хулиган мистер Поттер, — заржал Эдвин. — Пойду, сообщу Блэку, что похищаем его крестника.

— Только его с собой не зови, — крикнула я в след, впрочем не надеясь, что меня услышат.

По итогу в поход на священную месть (а я же пошутила!) за разбитое сердце нас отправилось пятеро: Эдвин — как пострадавшая сторона; я — как человек, знающий куда идти и заваривший эту кашу; Поттер — за компанию и чисто из мужской солидарности; Блэк — потому что: «Римус, это же выходка в стиле Мародеров! Я не могу остаться в стороне!»; ну и собственно Римус, который наших идей не одобрял, но и одних не отпустил. По его словам хоть один взрослый должен был присутствовать, чтобы ничего ужасного не вышло. И это сказал человек, который потом лучше всех метал сырые яйца в вышедших на шум хозяев! А вообще было весело. Даже с учетом того, что пьяный (а такую хрень трезвому вряд ли приспичит сотворить) среди нас был только Сириус. Да и я испытывала большой скепсис по поводу самой затеи и наличию у меня части мозга отвечающей за адекватность.

Весело, кстати, стало уже в круглосуточном магазинчике, где мы выгребли все упаковки с яйцами (получилось около четырех сотен яиц) и почти двадцать рулонов туалетной бумаги. Глаза продавщицы пробивающей все это добро я буду помнить очень долго. Затем мы трансгрессировали на то самое кладбище, что я с таким увлечением рассматривала осенью из окна поместья несостоявшейся невесты. Кстати, кладбище вблизи не впечатляло. Дальше наложив хитрые чары, делающие нас невидимыми для всех, кроме нас самих (адекватная идея от Римуса), почти ползком через сугробы (идиотская идея Блэка, чтобы было веселее и даже не спрашивайте, почему мы с ним согласились) мы двинули в сторону дома. С горем пополам в предрассветных сумерках, извозившись по уши в снегу, мы таки достигли цели. И началось веселье: для начала мы художественно обвязали туалетной бумагой голые кусты розы, опрометчиво посаженные около входа; затем в ход пошли яйца, причем магией мы не пользовались, так как, со слов того же Блэка, «это не спортивно». И мы так увлеклись игрой в то «кто куда попадет», что на шум выскочил глава семейства с ружьем наперевес. Увидев летающие в воздухе яйца, бедный мужик слегка окосел, затем обматерил магию и магов (даже не знала, что аристократ так сможет, а с виду приличным человеком казался!), а затем (Римус очень метко запустил в него яйцом) начал стрелять куда попало. На этом моменте нами было принято смелое решение отступить.

Самое обидно, что в отстающих отступающих оказались мы с Поттером и не потому, что хуже бегали, нет мы банально вязли в снегу в отличие от остальных. Люпин как самый опытный и умный применил неизвестное мне заклинание (гад такой не поделился со страждущими) и перестал проваливаться. Блэк как самый хитрожоп… эм. хитрый просто перекинулся в собачью ипостась и рванул впереди всех. Брат мой любимый (сарказм наше все) как чертов Иисус вообще бежал по снегу аки посуху, это у него дар такой, «шаг Улль⁽¹⁾» называется. Суть его в том, что братец по любой поверхности ходить может, хоть по воде, хоть по зыбучим пескам, хоть по стенам, таракан хренов.

— Валить пора, Панси, — проинформировал меня Флоки, появившись рядом со мной, — там авроров принесло. Сейчас сеть поисковую развернут, и угадай, кого накроют?

Я тихо выругалась. Судя по всему, папа установил наблюдение за домом после осеннего инцидента, а так как брат не удосужился сознаться семье, что его кинули (хотя я уверенна, что дед все-таки в курсе), сигналки не сняты. Было бы неплохо об этом подумать до того, как предложила столь идиотскую идею Эдвину, но теперь то что? Я резко остановилась.

— Панси?

Поттер тут же оказался рядом.

— Авроры. Надо сваливать. Закрой глаза и не открывай, пока не скажу.

— А остальные?

Он повернулся в сторону убегающих. К слову мужики уже до леса добрались и о нас, ясно дело, не вспомнили.

— Думаешь, кто-то в состоянии поймать двух мародеров, один из которых, оборотень, а второй не так давно сбежал аж из Азкабана, и парня, что с отличием заканчивает Думстранг? — хмыкнула я и предупредила. — Путешествие будет так себе. Главное глаза не открывай.

— Хорошо.

Парень плотно закрыл глаза. Я ухватила его за руку и скомандовала:

— Ада, вперед.

Девочка тут же появилась рядом, её призрачные ладошки опустились нам на плечи, и мы рухнули в портал за мгновение до того, как нас коснулось поисковое заклятье. Крики, стоны и миллионы призрачных рук пронеслись мимо, и вот я уже наблюдаю как Поттер расстается со вчерашним ужином, кстати, добросовестно не открывая глаз. Какое у меня все-таки насыщенное утро. А если вспомнить, прошлый вечер и ночь тоже были ничего.

— Можешь открывать глаза.

— Что это было? — прохрипел он, выпрямляясь.

— Дороги мертвых. Знаю ужасные ощущения, но зато не отследишь, — я выудила из своей супер сумки, с которой не расстаюсь, бутылку воды и протянула ее парню.

Гарри тяжело вздохнул, обтер лицо снегом, взял у меня воду, сделал пару глотков и поинтересовался:

— Где это мы?

Я огляделась по сторонам и уверенно сообщила:

— В Ливерпуле.

— Где? — обалденно глядя на меня, переспросил он, даже забыв как ему сейчас плохо.

— На родине «Битлз», — хмыкнула я. — Город знаменит музыкой, футболом и огромным количеством пабов. В один из них, я имею, ввиду паб, я предлагаю зайти. Есть хочется страшно.

— У меня только магические деньги, — чуть смутившись, признался Поттер, — я все магловские в том магазине оставил.

— Ничего страшного, — я улыбнулась, — у моего деда здесь один хороший друг паб держит. Паб, конечно, спорный, но там готовят вкусно и владелец меня обожает. А какие у него чизкейк… он их в соседней кондитерской заказывает для дам, так сказать.

Все это я говорила, уверенно ведя Поттера за собой, а чтоб не сбежал, крепко держала за руку. Хорошо наложенные Люпином чары спали во время перехода. Так что проблем с получение завтрака не предвидится.

«Веселый Роджер» находился недалеко от порта и репутацию имел соответствующую. Работал он почти круглосуточно, закрываясь на несколько часов ночью и открывал свои двери вновь аж с шести часов утра. И пользовался популярностью у определенного круга людей. Да-да, тех самых, что ужасно не любят когда полиция лезет в их дела. Несмотря на ране утро, в пабе уже сидело несколько человек. За барной стойкой стоял сам хозяин. При виде меня мужчина расплылся в улыбке:

— Панси, малышка, как же ты выросла с нашей последней встречи!

— Дедушка Шон! — я подошла к стойке. — Рада вас видеть. И не так уж я изменилась с лета.

Хозяина заведения я называла чаще по имени, но иногда и дедушкой. Хотя стоящего за стойкой мужчину трудно было назвать «дедушкой» — высокий, подтянутый, с едва тронутыми сединой темными волосами и цепким взглядом темных глаз. Только морщины в углах глаз и на лбу выдавали его возраст.

— Что за парень? — он кивнул на мнувшегося за моей спиной Гарри.

— Это Поттер, — я понизила голос, — тот самый Поттер.

Шон оглядел парня и кивнул:

— Согласен, тот самый.

— Поттер, познакомься это Шон, друг моего деда.

— Приятно познакомиться, сэр, — выдавил парень, передернув плечами.

Кажется, под пристальным взглядом Шона ему было не по себе. Хотя в защиту избранного хочу сказать, что очень многим не по себе становится под пристальным взглядом темных глаз этого человека.

— Итак, чем обязан, столь раннему визиту?

— Хотим позавтракать. И еще, если что, мы тут с открытия сидим.

— Свидания они такие, — хмыкнул Шон, но спрашивать что-либо не стал. — Устраивайтесь сейчас Сабрина примет ваш заказ.

— Спасибо.

Я ухватила Поттера за руку и повела в сторону нашего с дедом любимого столика.

— Кто он? — тихо спросил Гарри, стоило нам сделать заказ несколько сонной официантке.

— Я, если честно, не знаю, — так же тихо отозвалась я. — Один раз дед обмолвился, что в молодости Шон доставил много проблем лондонским бобби. И не только им. Что-то мне подсказывает, что на руках этого человека крови больше, чем у Волан-де-Морта и Гриндевальда вместе взятых.

— И тебя это не волнует? — прищурившись, уточнил парень.

— Если дед не побоялся меня с ним познакомить и даже оставлять под его присмотром, то нет. У таких, как Шон, железные принципы, и он их не меняет.

Гарри задумчиво кивнул и сменил тему принявшись рассказывать, как сильно любит этот город его тетя. Где-то на середине нашего импровизированного завтрака в паб зашел мой папа с напарником. За минуту до этого я почувствовала, как нагрелся мой амулет, что отслеживает мое место нахождения.

— Здесь отец с напарником, — успела предупредить я и замахала отцу, — пап мы здесь.

Напрягшийся Шон, а он как человек с опытом сразу определил в двух мужчинах слуг порядка, после моего окрика расслабился и вернулся к протиранию стаканов.

— Вот ты где, — усаживаясь за стол, с укором проговорил отец, — а мы с мамой переживаем о тебе, а ты…

— А я на свидании, — припечатала я, пытаясь сбить его с толку.

Папа удивленно вскинул брови, а Поттер подобрался и кажется, слегка побледнел.

— Сэр, я сегодня спросил у вашей дочери, — начал быстро говорить он, сообразив, что лучше признаться в том, что мы вроде как встречаемся, чем в том, что мы вместе закидывали чей-то дом сырыми яйцами в компании наследника рода, сбежавшего уголовника и оборотня, хотя бы потому, что ему все равно придется говорить с моим отцом о том, что он встречается с его дочерью, — не согласиться ли она быть моей девушкой и она ответила согласием.

— И поэтому вы в Ливерпуле в одном из самых криминальных его районов, — хмыкнул папа.

— Во-первых, я сильно хотела есть после вчерашнего, а в доме у некоторых индивидов кроме виски и нет ничего, — влезла я, уводя разговор в ту же сторону, что и Поттер, — во-вторых, именно здесь мне ничего не угрожает.

— Лучшее пиво за счет заведения, — у нашего стола появился Шон, добавляя отвлекающих факторов в наш разговор, — для достопочтенных бобби.

— Благодарю, — несколько растерянно отозвался отец, и переглянулся с напарником.

Тот пожал плечами и благодарно кивнул хозяину заведения, подвинул к себе предложенный стакан.

— Позавтракать не желаете? — все тем же тоном радушного хозяина, спросил Шон.

— Нет, спасибо, — отказался напарник за себя и отца, — работы много.

— Как хотите, — Шон повернулся ко мне и улыбнулся, — как насчет чизкейка? Помню, как он тебе в прошлый раз понравился.

— О! Конечно! — обрадовалась я, и попросила. — И маме заверни кусочек, пожалуйста.

— Хочешь загладить свой побег? — понимающе кивнул мужчина. — Заверну тебе целый чизкейк.

— Спасибо, ты лучший, — улыбнулась я.

Мужчина тепло улыбнулся мне и отправился за стойку.

— Я даже не буду спрашивать, откуда твоя дочь знает короля ирландской мафии, — хмыкнул безымянный напарник отца, отхлебывая пива, — а пиво действительно хорошее.

— Я думаю от моего отца, — тяжело вздохнул папа, — она его любимица, и знает о нем больше, чем я или мой брат. Я уверен даже Эдвин, несмотря на то, что является официально признанным наследником, не в курсе о всех знакомых моего отца, а вот Панси знает их всех. Не удивлюсь, если вместе с семьями, друзьями и любовницами.

— Можно сказать у нас одна агентурная сеть, — я подмигнула отцу, и пояснила его напарнику и Гарри, — дед готовит меня к сыскной деятельности. В крайнем случае, я всегда могу сделать блестящую карьеру в криминальных кругах.

Отец удрученно покачал головой и одним махом выпил свое пиво.

«В лучших традициях славных предков», — хмыкнул, вертевшийся рядом со мной Флоки.

— Значит так молодой человек, — снова обратил он свое внимание на Гарри, — жду вас завтра на семейный рождественский обед, так сказать для более близкого знакомства.

— Пап, он сейчас с Уизли проживает, — напомнила я, подумала и добавила, — а еще с Люпином и большим черным кобелем.

— Уговорила, пусть все приходят — хмыкнул папа, покосился на напарника и добавил, — и ты Мэтью приходи с Сарой и детьми. Скажу Эмме — она отправит приглашение, чтобы точно никто не отвертелся. И кобелю особое.

— Такое событие, — заулыбался Мэтью, — семья Паркинсон впервые за четырнадцать лет дает рождественский обед для кого-то кроме своей семьи. Думаешь, я пропущу такое? Ни в жизнь, я ж после этого в министерстве популярней Фаджа буду.

— О да, я знаю, что развлекаться за мой счет — это твое любимое занятие.

Отец покачал головой, и, не прощаясь, трансгрессировал с места, прихватив напарника.

— Фух, пронесло, — выдохнула я. — Вернется с дежурства, пусть трясет Эдвина.

— Знаешь, у меня, конечно, не так уж и много было свиданий, — задумчиво отпивая чай, сообщил Гарри, — но такого точно не было.

— Зато запомнится надолго, — оптимистично заметала я.

Когда мы перенеслись с помощью Лакки в дом Блэка, на часах уже было начало десятого. Появились мы в глубине темного коридора, не замеченные Роном, который зевая, шествовал в кухню на шум завтракающих жильцов.

— Кажется, никто не заметил, что тебя нет, — тихо обратилась я к Поттеру.

— С чего ты решила?

— Если бы кто-то из старших Уизли или Гермиона заметили, что тебя нет в пределах дома, здесь уже были бы Дамболдор и переполох как при пожаре.

— Иногда меня это раздражает, — признался он. — Хоть я и знаю, что это все ради моей безопасности. И эта забота оправдана, особенно это становиться ясно после вчерашнего.

— Все нормализуется рано или поздно. Кстати, отсутствие паники также говорит о том, что мародеры смогли незаметно вернуться в дом. Ладно, пойдем, так сказать, на свет, пока тебя не кинулись искать.

— Да, конечно, — рассеяно согласился он.

Но стоило мне сделать шаг, как он схватил меня за руки и притянул к себе. Сердце на мгновение замерло, и начало быстро стучать. Поттер нежно заправил прядь моих волос за ухо, наклонился ближе к моему лицу и поцеловал. Голова закружилась, в животе запорхали те самые бабочки, и мир для меня перестал существовать.

---

1) приёмный сын Тора, бог лука и стрел, покровитель лыжников

Вернуться к тексту

Было около одиннадцати, когда я вывалилась из камина в родном доме. Отряхнувшись от золы, я направилась в гостиную, в надежде застать кого-нибудь из родственников. Но, судя по неестественной тишине, царившей в доме, надежды на это было мало. Можно было бы, конечно, позвать кого-то из домовиков, но зачем, если я могу прогуляться по дому и сама?

В гостиной обнаружилась Далия. Девушка, тихо ругаясь себе под нос, была занята вязанием.

— Ого, — удивленно протянула я, — какая сила заставила тебя взяться за спицы?

— Эмма посоветовала для успокоения нервов, — не отрываясь от своего занятия, отозвалась она.

— С каких пор ты прислушиваешься к советам моей мамы?

— Твой дядя параноик, ты в курсе? — невпопад ответила она.

— Как это связанно с мамой и вязанием? — удивилась я.

— Прямо! — воскликнула собеседница, откладывая свою работу. — После того нелепого «покушения», ну осенью еще, у Германа включился режим паранойи. Ты же знаешь, каким он становится, когда ему что-то не нравится. А когда он параноит, нервничать начинаю уже я, ведь мой разлюбезный муж в такие моменты просто невыносим!

— Я тебя поняла, — еле сдерживая смешок, перебила я. — Мама предложила вязание, потому что ее это успокаивает, но не подумала, что тебе это вряд ли подойдет.

Маму действительно успокаивает вязание. Причем сам процесс, а не итог. Так что у нас есть три огромных пледа (и когда я говорю огромных, это значит, что они на самом деле большие: один спокойно займет периметр моей комнаты), связанных мамой, и то только потому, что в какой-то момент отец отбирает очередное полотно, и она начинает новое.

— Собственно, поэтому ее тут и нет, — хмыкнула Далия, — видимо почувствовала, что еще чуть-чуть, и я воткну ей спицы в глаз.

— Поэтому в доме так тихо?

— Возможно, — она вздохнула, — потому что только твой отец отсутствует по уважительной причине — он на дежурстве. Лорд сообщил, что у него какие-то супер срочные дела в банке, Эмма вдруг «вспомнила» что в Мунго у нее осталось незаконченное дело и его срочно нужно завершить. Эдвин появился за полчаса до тебя пьяный в дым и ушел спать. Точнее его унесли, идти сам он не смог. Удивительно, как он камином-то воспользовался и не убился!

Она покачала головой и снова взялась за вязание. Ничего себе братец с мародерами подружился. А вот по Блэку с Люпином и не видно было, что они пили, точнее, что еще пили. Видимо, опыт, который, как известно, не пропьешь.

— А где дядя?

— Минирует подходы к нашему коттеджу в Чехии, — мрачно отозвалась она.

— Что делает?

Сказать, что я несколько удивилась, — это ничего не сказать. Кажется, дядя в этот раз перешел все границы разумного.

— Герман приобрел десяток магловских мин, — с тяжелым вздохом пояснила она, — ты же знаешь, что у него есть много знакомых способных достать что угодно, чем этот неисправимый параноик и пользуется.

— Но зачем?

— Ты у меня спрашиваешь? — удивилась она. — Наш дом и так самое укрепленное здание во всей Европе. Боюсь, что если активируется хоть что-то из того, что он наложил на наш дом, даже если это будут магловские противопехотные мины, взрыв увидишь даже ты, находясь в своем Хогвартсе.

От удивления я присвистнула. Да уж, семейная паранойя в дяде проявилась очень ярко. А вообще нужно быть отбитым на голову психом, чтобы сунуться в его коттедж. И об этом знает, кажется, вся Европа. До того, как он встретил Далию, и, так сказать, остепенился (что в его понимании означало постоянную работу в качестве профессора), мой воинственный родственник (вот уж у кого наследие предков в полном объеме пробудилось) был самым знаменитым наемником. И не только среди магов. Кажется, он успел побывать во всех горячих точках мира маглов, естественно, не используя при этом магию. А имей Волан-де-Морт хотя бы половину тех знакомых, что есть у моего дяди — звание министра магии ему бы принесли в зубах, как собаки приносят газеты. Справедливости ради врагов у него тоже хватает. Собственно тетя София, первая жена дяди, стала жертвой мести одного из таких врагов. Убить ее не убили, но говорят, она потом долго лечилась, плюс нападение вызвало стремительное течение проклятья, что было на ней. Не буду говорить, что именно дядя сделал с тем несчастным, решившим взять заказ, да и с самим заказчиком, но зрелище говорят было неаппетитным. После этого у него перемирие со всеми недовольными, так по мелочи цапаются, но семью не трогают. Интересно, кто тот самоубийца, решивший напасть на дядю с Далией осенью?

— Итак, ты и Поттер, да? — Оторвала меня от размышлений Далия.

— Боги, в этом доме хоть что-то можно скрыть?

Я закатила глаза. Далия фыркнула:

— Ты же знаешь ответ на свой вопрос. Хотя в этот раз твой отец расщедрился на патронуса для всех нас, а не только для своей жены.

Я представила себе эту родственную «рассылку» и тяжело вздохнула. Далия заискивающе улыбнулась, тяжело вздохнула, состроила просительную моську, и я сдалась. Что поделать, из всех родственников некромантка больше всего подходит под определение подруги. Наверное, потому, что когда она появилась в нашем доме, ей было всего двадцать, и она меньше всего напоминала мне взрослого. Хотя вряд ли в моей семье есть хоть кто-то до конца повзрослевший. Даже дед умудряется иногда выкинуть такой фортель, что хоть стой, хоть падай. А еще в моей семье шутят, что единственный взрослый и ответственный человек среди нас — я. И иногда мне кажется, что они не шутят.

Мой рассказ был краток и несколько сух (ну, не похожа я на Лаванду Браун, чтобы закатывать глаза и с придыханием говорить: «Он взял меня за руки, и ангелы запели для меня». Бр-р-р, лучше заавадиться).

— И чем же закончились поцелуи почти под лестницей? — улыбаясь, спросила Далия.

— Пришел Грег и давай кричать на весь дом — я их нашел, они под лестницей, целуются.

Я довольно точно скопировала язвительные интонации друга, что заставило Далию громко и с удовольствием рассмеяться.

— Я очень рада, что тебе смешно, — недовольно протянула я, глядя на веселящуюся родственницу, — а вот нам стало не очень. На крик Гойла прибежали почти все обитатели дома, во главе с Молли Уизли. Она начала причитать: как же так, какое падение нравов и так далее. Но причитала так без огонька, я бы сказала с некой ностальгией, небось молодость вспомнила. Сириус громко восклицал: «Молодец Сохатик, моя школа». Люпин пытался его утихомирить. Близнецы лезли пожать Поттеру руку. Рон с Гермионой облегченно переглядывались, а мой разлюбезный лучший друг довольно лыбился. Дурдом, одним словом.

Далия вновь начала смеяться. Почти всех кого я назвала, она знала по моим письмам, которые я ей слала весь этот семестр. Видимо, она в красках представила, как это все было на самом деле.

— О, ты же это так не оставила, да? — утирая выступившие от смеха слезы, спросила она.

— Естественно, — даже несколько возмутилась я. — Посмотрев на этот беспредел и на довольного своей выходкой Гойла, я громко возмутилась: «То есть вам с Грейнджер за стеллажами в библиотеке целоваться можно, а мне под лестницей — нельзя». И пока все отвлеклись на Грега и красную как рак Гермиону, я сбежала домой.

— Истинная слизеринка, — прокомментировала Далия, весело улыбаясь.

— Истинно так, пусть она и отнекивается.

Я повернулась к дверям и возразила пришедшему Грегу:

— Сам виноват.

— Конечно, — легко согласился парень, проходя внутрь, — но Гермиону могла бы и пожалеть.

Я пожала плечами. Конечно, могла бы, но зачем? Не увидев на моем лице ни грамма раскаяния, парень вздохнул и обратился к Далии:

— Позвольте представиться Грегори Гойл.

— Далия Паркинсон, — улыбнулась некромантка, с интересом разглядывая парня, — можешь звать меня по имени, я еще слишком молода, чтобы знакомые обращались ко мне миссис. Да и миссис Паркинсон у нас Эмма, мама Панси.

— Почту за честь, Далия. Вы не обидитесь, если я украду у вас Панси?

— Смотря для чего.

— Ты слишком любопытна для некроманта, — вздохнула я.

Привычка родственников интересоваться всем, что происходит в жизни окружающих, иногда сильно раздражает. Хотя сама не лучше.

— Для некроманта я слишком НЕ любопытна, — в тон мне отозвалась она. — Или это страшный секрет?

— Нет, конечно, — улыбнулся Грег, глядя на мое недовольное лицо, — Панси обещала мне помочь с выбором подарка для моей девушки на Рождество.

— Той с которой ты в библиотеке целовался? — со смешком уточнила Далия.

— Естественно, я не из тех парней, которые целуются за стеллажами, а подарки дарят другой, — несколько оскорбился друг.

— Это замечательно, — тепло улыбнулась ему Далия.

— Пойдем, мне нужно захватить куртку из комнаты.

Я поднялась на ноги и пошла в сторону выхода из гостиной.

— Не перетрудись, Дал, — на последок попросила я.

— А вы не опоздайте на ужин, — не осталась в долгу она.

Мы почти дошли до моей комнаты, когда Грег нарушил молчание:

— Я понял, что именно меня смущает в вашем доме.

— И?

— У вас нет живых портретов. Да и портретов вообще, одни пейзажи.

— Портреты есть, для них отведена галерея. Если хочешь вечером я тебе покажу славных предков. Но ты прав: живых портретов у нас нет.

— С чем это связанно? — с любопытством спросил он.

— Все души должны уходить в Вальхаллу, — улыбнулась я.

— Конечно! — улыбнулся друг. — Как я сам не догадался.

Магловский Лондон поражал количеством украшений и толпой народа. Не один Грег отложил покупку подарка на последний момент, кажется, половина города сделала тоже самое. Грег уверенно вел меня только ему известным путем, минуя все магазины, встречающиеся на нашем пути. На мои вопросы, куда же мы держим путь, он лишь загадочно улыбался. Меня это насторожило, конечно, но после ряда проверок проведенных украдкой (да-да паранойя наше все) и убедившись, что друг является настоящим, а не кем-то под обороткой (Да, в наш дом можно попасть имея только личное приглашение от главы семьи, ну и что? Всякое бывает, знаете ли!) и что он не находиться под принуждением, я успокоилась.

— Вот скажи мне, мой дорогой друг, — поинтересовалась я, когда мы миновали Гайд Парк, — куда же мы с тобой движемся? А главное зачем? Гуляем? Хотим ограбить королеву? Покормить уток или голубей? Устроить переворот в министерстве магии?

— Почти пришли. Скоро все узнаешь.

Вот и весь ответ. Бесит.

— Только не говори, что ты решил полюбоваться на статую Питера Пэна, — обреченно протянула я, когда мы оказались на Кенсингтон Гарденс.

— Не я, а он.

Друг кивнул в сторону памятника, и я увидела мнущегося возле него Поттера.

— Ты почему не сказал, что тащишь меня на свидание? — проворчала я. — Я бы хоть приоделась ради такого случая.

— Как бы я сказал, если это сюрприз? — возмутился Грег. — в общем, я решил несколько загладить свою вину перед тобой, а то знаю я тебя, будешь мстить потихоньку.

— За кого ты меня принимаешь? — теперь возмутилась я.

— За моего лучшего друга, — он лучезарно улыбнулся мне, полюбовался на то, как я закатываю глаза, демонстрируя мое отношение на его сарказм, и весело сообщил, — все я ушел, меня ждет Гермиона. А тебя твой «прынц».

Увернувшись от подзатыльника, Грег весело улыбнулся, махнул Поттеру и напевая что-то под нос двинулся в противоположную сторону. И с этим человеком я связана. Покачав головой, я приблизилась к ожидающему меня Поттеру.

— Привет, — улыбнулся он и протянул мне букет пионов, — это тебе.

— Спасибо, — я забрала букет и сладковатый, с легкой яблочной кислинкой аромат окутал меня, — красивые. Итак, кто меня сдал?

Вопрос кстати логичный, мало кто на свидание покупает пионы (между прочим мои любимые цветы) обычно выбор падает на розы. Красные. Даже мой брат, натура увлекающаяся и несколько романтичная, таскал всем своим избранницам розы, не вдаваясь в подробности, а нравятся ли девушки красные розы в частности и розы вообще. Его не остановило даже то, что один раз он этими розами по лицу получил (хотя с тех пор покупал сорта без шипов).

— Грегори, — хмыкнул парень, — правда, не мне, а Гермионе.

— Кто бы сомневался, — проворчала я, затем улыбнулась парню, — но мне нравится то, что ты подготовился.

— Если честно, это свидание я запланировал еще в школе, — несколько смутившись, признался он, — по плану я должен был пригласить тебя к нам с Блэком и, улучив момент, признаться тебе в чувствах, и, если ответ был бы положительный, пригласить на свидание. Но, как всем известно, ни один из моих тщательно продуманных планов никогда не сбывается. Вечно что-то происходит, и все идет далеко не так, как планировалось.

— Зато ты хорош в импровизации.

— Это так, но иногда хочется, чтобы все шло так, как планировал, а не как у меня.

Я рассмеялась и потянувшись поцеловала его в губы:

— Меня пока все устраивает, — тихо шепнула я.

Надо отдать должное Гермионе — сведения из бедного Грега она вытрясла основательно (больше удивляет осведомленность друга обо мне), так как Поттер привел меня на каток.

— Грег сказал, что ты любишь кататься на коньках, — прокомментировал он, когда мы остановились около проката коньков, — и это будет идеально для первого свидания. Кто же знал, что на первом свидании ты предпочитаешь забрасывать яйцами чужие дома, убегать от авроров и завтракать в пабе у непоследнего человека в криминальном мире?

Я в шутку толкнула его в бок, состроив возмущенное лицо.

— Эй! Я не виновата в этом. Ты, кстати, мог бы и не присоединятся к нам.

— Я же гриффиндорец, — он обнял меня и, улыбаясь, сообщил, — я просто не имел права бросить даму в столь тонком деле, как опутывание кустов недоброжелателя туалетной бумагой.

— Просто сознайся, что у тебя тяга к разрушению, — хмыкнула я.

— Как скажешь, — согласился он, быстро целуя меня, и спросил, — ну так как, Грег не обманул?

И кивком головы указал в сторону катка.

— Да, не обманул. Мама серьезно озабоченная моим увлечением боевыми искусствами, — я улыбнулась, вспоминая, каким расстроенно-обреченным становилась лицо мамы, когда я взахлеб рассказывала, а затем начинала показывать, новый выученный мною прием, — решила что катание на коньках более подходит юной леди, чем метание ножей в мишени. И мне действительно понравилось. Какое-то время я даже была одержима этим, заставляя взрослых замораживать наш пруд, начиная с весны по лето, и проводила на нем по четыре часа ежедневно. Потом отпустило и теперь я катаюсь редко, больше для удовольствия.

— Я видел тебя пару раз в Хогвартсе, — признался Поттер, шнуруя взятые в прокате коньки, — катающуюся в сумерках по озеру.

— Хагрид любезно расчищает мне участок, чтобы я могла покататься, — призналась я. — Иногда мне хочется отрешиться от всего и побыть одной.

— Моя тетя любит кататься, — мягко улыбаясь, начал рассказывать Гарри, подавая мне руку и помогая выйти на лед, — и я всегда составлял ей компанию. Каждое воскресение мы вдвоем ездили в соседний городок и по два часа катались на катке, затем шли в кафе пили какао. Мы до сих пор так делаем.

Некая грусть проскользнула в его голосе.

— Ох, хватит трепаться, — я ухмыльнулась, пытаясь отвлечь его от грустных мыслей, — лучше догоняй.

И быстро заскользила от него по льду. Каток был довольно большой, народу не так много, как в обычные дни, большинство потенциальных посетителей данного места сейчас судорожно делали последние покупки и торопились домой к семьям. А вот завтра, я думаю, от желающих покататься будет не протолкнуться. Так что мы довольно весело провели время.

— Итак, расскажи мне о себе, — попросила я, когда мы, вдоволь накатавшись, зашли перекусить в ближайшее кафе и сделали заказ.

— Что ты хочешь знать?

— Любимый цвет? — невинно хлопая ресницами, спросила я. — Хотя дай угадаю, красный?

— То, что я гриффиндорец, не означает, что я в восторге от красного, — ухмыльнулся он. — Тебе, правда, интересно именно это?

— Конечно, иначе как я составлю гороскоп нашей совместимости? — с трудом удерживая серьезное выражение лица, призналась я.

Парень даже жевать перестал, с удивлением и откровенным ужасом глядя на меня. Выражение его лица было до того комичным, что я не выдержала и рассмеялась.

— Ох, — утирая выступившие от смеха слезы, почти простонала я, — видел бы ты себя. Кажется, я теперь знаю, чего именно боится великий Гарри Поттер.

— Это не смешно, — он покачал головой, — Чжоу составила, кажется, миллион таких гороскопов. И не только на меня.

— Кто бы сомневался, — фыркнула я.

— Чем она тебе так не угодила? — поинтересовался он. — Будь я чуть больше тщеславен, предположил бы, что ты меня к ней ревнуешь. Но я не Маклагген, так что теряюсь в догадках.

— Она издевается над Луной, — мрачно отозвалась я, с силой втыкая вилку в пирог, — точнее она первая начала, остальные когтевранки лишь подражают ей. Тоже мне, факультет умников.

— Я не знал, — растерянно произнес он.

— Ты не один такой, — я тяжело вздохнула, — Лу слишком поглощена даром, управлять которым ее не обучают. Ты, наверное, не знаешь, но ее мама погибла на глазах Луны. Это, конечно, в какой-то степени отразилось на ее психике, но именно ее дар сделал ее такой, какой ты ее знаешь. Отец погряз в горе о потерянной жене и отгородился не только от мира, но и в какой-то степени от дочери. Поэтому в школу приехала девочка в странных нарядах и украшениях, говорящая о том, чего не видят окружающие. Дети жестоки, знаешь ли, особенно с теми, кто отличается от них самих. У нее нет друзей на факультете, и ее некому было защитить. Вот Чанг с подругами и подпевалами и выбрали ее в качестве объекта насмешек. Они прячут ее обувь, воруют перья и пергамент.

— Это…

— Ужасно? Несправедливо? — я хмыкнула. — Так и есть. Впервые я встретила Лу на нашем втором курсе. Это был воскресный день, я шла в библиотеку и встретила ее в одном из промерзших коридоров. Первокурсница брела куда-то босиком, время от времени заглядывая за доспехи и в ниши. Босиком! В замке, где даже в самое жаркое лето можно замерзнуть.

Он накрыл мою ладонь своей, успокаивая и только после этого я поняла, что слишком сильно сжимаю вилку. Расслабив хватку, благодарно улыбнулась ему.

— Ничего, больше не полезут, — больше для себя, чем для Поттера, сказала я, — Лу, наконец, разрешила мне за нее заступиться.

— А с учетом того что вы с Грегом продемонстрировали не так давно на занятии клуба, нужно быть самоубийцей, чтобы попытаться вызвать твое неудовольствие.

— Не настолько я и кровожадна, — проворчала я, — и вообще ты уводишь разговор в сторону. Я все еще хочу знать о твоей жизни. Той ее стороне, что не посвящена приключениям и Темному Лорду.

— А обо мне ты не хочешь знать? — деланно возмутился он, позволяя мне сменить тему.

— О тебе я знаю достаточно, — улыбнулась я, поймав его заинтересованный взгляд, пояснила, — я знаю, что ты смелый, иногда чересчур; ты притягиваешь неприятности и мастерски с ними справляешься; ты ненавидишь повышенное внимание, поэтому в основном ощущаешься как бы за спинами своих друзей. Но это не мешает тебе быть лидером на факультете. Еще из тебя выйдет отличный преподаватель. Не хочешь после школы стать учителем?

— Я не загадываю так далеко, — чуть помрачнев, произнес он. — Знаешь, впервые выйдя на квиддичную площадку и сыграв первую игру я захотел стать профессиональным игроком в квиддич. Затем, я встретился с Лордом лицом, ну пусть будет, к лицу, и решил, что я должен стать аврором. Но теперь я уже не так в этом уверен. Я просто хочу окончить школу. Желательно без приключений.

Я не выдержала и засмеялась.

— Вот так же Рон отреагировал, — вздохнул парень.

— Прости, но ты — и без приключений? Как говорит один знакомый моего деда, это уже из области фантастики.

Он улыбнулся и, потянувшись, поцеловал меня, и на какое-то время разговоры отошли на второй план.

— Значит, ты живешь с тетей? — продолжила допрос я, когда мы вышли из кафе.

— Да. Так получилось, что кроме меня у нее никого нет. Так что вся моя жизнь вне школы, приключений и Темного лорда сводится к тому, что я помогаю тете — по дому, саду и в общественном центре, где она работает.

— Чем она занимается?

— В основном, это административная работа, ну знаешь, оплата счетов, поиск спонсоров, организация благотворительных мероприятий. Она в этом хороша, если честно. По воскресеньям она проводит собрания для людей, потерявших близких по тем или иным причинам.

— Она занимается этим, потому что твои родители погибли?

— Нет. Точнее не только по этому. Она потеряла мужа и двухмесячного сына в автокатастрофе. Она всегда говорит, что если бы не сестра, моя мама, то и сама, скорее всего, не выжила бы. Тетя рассказывала, что первое время после выписки из больницы ненавидела сестру еще сильнее, чем в детстве. Но мама не сдавалась, несмотря на опасность, висевшую над ними: она писала длинные письма, приходила, когда могла, заставляла жить дальше. А потом ее не стало, зато появился я.

Он замолчал, глядя куда-то мимо меня.

— Она всегда на собраниях, — тихо продолжил он, — всем, кто впервые пришел, говорит, что если они вопреки всему остались живы, значит, вы кому-то нужны здесь. И добавляет: «Я, например, нужна этому центру и моему племяннику».

— Ты ей гордишься, — я улыбнулась, глядя на то выражение нежного обожания, что появилось на его лице, когда он начал говорить о ней.

— Она тот пример, которому хочешь следовать, — просто ответил он. — Я не знаю, кем я стану, когда окончу школу, но я точно хочу быть хоть немного похожим на свою тетю.

Вернувшись домой час спустя, я, стараясь не шуметь, прокралась в комнату, занимаемую Грегом. Сам друг обнаружился в кресле с учебником по трансфигурации за второй курс.

— Тебе не кажется, что ты несколько ошиблась комнатой? — поинтересовался он, наблюдая, как я стягиваю с себя куртку.

— Нет, я определенно попала туда, куда и хотела, — спокойно ответила я, садясь на пол и снимая с ног ботинки. — Я специально пришла к тебе.

— Не терпится поделиться впечатлениями о свидании?

— Умерь свой сарказм, мой дорогой друг, — я улеглась на пол и потянулась, — если бы я хотела поделиться подробностями встречи с избранным, то отправилась бы прямиком к себе.

— Не улавливаю связи.

Он отложил книгу и переместился на пол поближе ко мне.

— Все просто, мой юный друг, — Грег весело фыркнул на это, — зная маму и Далию, могу смело сказать, что сейчас они в моей комнате ждут меня.

— Почему это ты так уверена?

— Потому что, уходя, не активировала защиту, — я потянулась и, шутя, хлопнула ладонью по его колену, — ведь кое-кто не удосужился предупредить, куда именно меня тащит.

— Ты точно в курсе, что означает слово «сюрприз»? — деланно возмутился он.

Я проигнорировала это замечание, как несущественное.

— Так что предположив, что ты вполне мог вернуться раньше меня, а в способность мамы и Дал вытрясти информацию из кого угодно, я верю больше, чем в твою — молчать, я пришла к выводу что именно в моей комнате и будет организованна засада. С целью выпытать как можно больше подробностей.

— Какая предусмотрительная, — проворчал друг и улегся рядом, — ладно, я понял личное остается личным. Скажу честно: мне и не очень интересно. Ты мне лучше расскажи что нас ждет сегодня вечером?

— Ты о чем? — не поняла я.

— Сегодня канун Рождества.

— И?

— Ты издеваешься? — с подозрением спросил он.

— Это ты надо мной издеваешься, — не согласилась я, — что за манера говорить загадками?

— Хорошо, — терпеливо согласился он. — Как справляют канун Рождества, да и само Рождество, в этом доме.

— Дед убивает кабана, мы мажемся его кровью и танцуем ритуальный танец вокруг ели, что растет на заднем дворе, — с серьезным лицом перечислила я, подумала и добавила, — и обязательно голыми.

— Ты серьезно? — изумился Грег.

— Конечно, — с трудом сохраняя спокойствие и уверенность, кивнула я.

— Это как-то странно, — растерянно произнес Грег, принимая сидячие положение.

— Ну, мы же ведем свое начало от варваров, — пожала плечами я, тоже садясь.

В этот момент распахнулась дверь и в комнату вошел Эдвин:

— Вот вы где, — и удовлетворенно заключил, — так и знал что найду вас обоих здесь.

Потом он посмотрел на Грега и удивленно спросил у меня:

— А что с твоим другом?

— Он морально готовиться отмечать Рождество в кругу нашей семьи.

— К-хм, а зачем? Ну, готовиться?

— Ну, там к убийству кабана, обмазыванию кровью и ритуальным пляскам на морозе голышом.

— Что прости? — несколько охренел от такого перечисления брат.

— Ну, типичное Рождество потомков викингов, — пояснила я.

Брат посмотрел сначала на меня, потом на Грега, который уже начал подозревать, что я его разыграла, и согнулся по полам от смеха. Тут уже и я не сдержалась.

— Убью, — мрачно пообещал мне друг.

— По… про… буй, — задыхаясь от смеха, ответила ему, смахивая с глаз слезы.

— Как ты вообще мог поверить во всю эту чушь? — отсмеявшись, с трудом спросил Эдвин у смущенного Гойла.

— Да кто вас знает, — пробурчал друг, бросая гневные взгляды в мою сторону.

— Прости, Грег, — с трудом успокоившись, я вытерла слезы рукавом свитера, — просто ты с таким выражением спрашивал про то, как мы справляем Рождество, что скажи я, что мы просто собираемся за одним столом и весело проводим время за разговорами, а затем идем спать, ты бы сильно расстроился.

— А-а-а, так это ты решила меня не расстраивать, — глаза парня опасно блеснули.

— Прости, — я подняла руки, — не смогла удержаться. Но если тебе интересно, то кое-какие ритуалы мы все же проводим. Правда, не на само Рождество или как некоторые супер древние семьи Йоль. Все-таки к друидам мы не имеем никакого отношения.

— Да, из всех праздников посвященных смене времен года мы чтим только «Ночь матери», — пришел мне на помощь Эдвин.

— Снова шутите? — подозрительно глядя на нас, уточнил Гойл.

— Нет, — я покачала головой, — Ночь матери⁽¹⁾ — это ночь перед днем зимнего солнцестояния, чаще всего это двадцатое декабря, точнее ночь с двадцатого на двадцать первое. Приходит время подвести итоги и отблагодарить богов и домашних духов за их содействие во всех делах в течение всего года. Это время освободиться от всех забот и тревог для встречи нового жизненного цикла. Это темное, женское время. Хозяйка наводит порядок в доме, украшает его и собирает семью у очага. Все в это время славят Богинь, а мать открывает врата Иного Мира, чтобы впустить в наш мир новую жизнь. Через двенадцать ночей после этой в свои права вступит новый год.

— А вообще предки особо не заморачивались с так сказать программой мероприятия, — подхватил урок занимательной истории Эдвин, — все празднования смены времен года сводились к дарам, которые преподносились богам с последующим пиром, на котором пили, ели и восхваляли богов и предков. Так что нас всех ждет плотный ужин, а меня и деда подношение даров богам. Завтра к нам придут гости, что случится впервые за последние лет пятнадцать. Мы вновь соберемся за праздничным столом. Ну а потом мой любимый день — день подарков!

— Ладно, я согласен, — задумчиво произнес Гойл и подмигнул мне, — версия Панси как-то больше подходит под мое понимание традиций викингов.

— О, возможно наследник рода проникнется этой идеей и, встав во главе семьи, решит ввести этот ритуал, — предложила я, весело поглядывая на брата.

Тот нацепил на лицо задумчивое выражение, немного посмотрел на потолок и изрек:

— Возможно. Все в этом мире возможно.

---

1) — это ночь перед днем зимнего солнцестояния. Это конец года. Вся годовая работа закончена, закрома полны. Пришло время подвести итоги и отблагодарить богов и домашних духов за их содействие во всех делах в течение всего года. Это время освободиться от всех забот и тревог для встречи нового жизненного цикла. Это темное, женское время. Через 12 ночей после этой в свои права вступит новый год. Хозяйка наводит порядок в доме, украшает его и собирает семью у очага. Все в это время славят Богинь, а мать открывает врата Иного Мира, чтобы впустить в наш мир новую жизнь. Все работы по дому должны быть окончены к вечеру этого дня, венок Йоля должен быть сделан, весь дом должен быть украшен зеленью Йоля (еловыми ветками). По возможности, вся семья должна сходить в баню или сауну (по крайней мере, просто помыться) во второй половине дня, чтобы и души, и тела очистились. Венок из еловых или сосновых веток с 8 свечами должен быть приготовлен и установлен на каминной доске либо в месте, являющемся «сердцем» дома. Свечи в венке Йоля должны гореть всю ночь, а по возможности — до 12-й ночи

Вернуться к тексту

Утро для мня наступило в шесть часов. Открыв глаза, я вдруг поняла что, несмотря на сильную насыщенность прошлого дня, я умудрилась выспаться и полностью отдохнуть. Этому способствовало не только то, что сон мой был без сновидений, но и в какой-то мере еще и то, что мне вчера все-таки удалось избежать допроса о Поттере. Видимо, дед сжалился, увидев мои шикарные темные круги под глазами, и запретил приставать ко мне с вопросами. Так что за ужином в основном досталось брату и немного Грегу. Оба мучились, краснели, но мужественно принимали удар на себя.

Покончив с водными процедурами и переодевшись в удобную одежду, я двинулась в сторону дуэльного зала, тихо напевая себе под нос. Хотя неправильно называть «дуэльным залом» огромное подвальное помещение. Нет, там была классическая дуэльная площадка магов, но она занимала самый дальний и мало используемый угол помещения. Большую половину занимал рунный дуэльный круг, почти такой же, что выдала мне выручайка для дуэли с Грегом. Но наш круг был почти в два раза больше и еще имел дополнительную функцию — возможность задавать условия боя, местность и характеристики противников.

Мы с дядей для улучшения координации движений часто создавали гористую местность (мама называла это «тренировка для горных коз», а в плохом настроении добавляла: «и одного козла»). Отец предпочитал имитацию зданий, отрабатывал штурм разных помещений, иногда один, иногда с напарником или знакомыми по аврорату. Даже моя мама время от времени отрабатывала защиту и нападение, воссоздавая интерьеры Святого Мунго, и я не завидую тем, кто решит напасть на больницу в ее смену.

Чуть меньше пространства занимало место для отработки боевых искусств. Здесь, помимо самой площадки, чуть приподнятой над полом, были сложенные у стены маты, стойки с оружием, мишени закрепленные на разной высоте и расстоянии друг от друга, а так же всевозможные манекены. Это место было моим самым любимым в доме. Я провела здесь столько времени, что способна ходить по огромному залу с закрытыми глазами. Хотя мама считает, что это сомнительное достижение для леди.

До зала я дошла так никого и не встретив, даже деда, который в последнее время страдает от бессонницы. В самом помещении обнаружился дядя. Застыв в дверях, я с удовольствием и восхищением наблюдала за его разминкой, сегодня он вооружился парными клинками. Его искусные, четко выверенные движения всегда меня завораживали, что десять лет назад, что сейчас.

— Не стой, — не глядя на меня и не останавливаясь, бросил он, чему я даже не удивилась.

Хмыкнула, похватала нежно любимый посох и, выбрав момент, легко вписалась в его танец. Со стороны это всегда напоминает танец — все эти блоки, выпады, удары, вместо музыки — звук соприкасающегося металла. В эти моменты я чувствую себя чем-то больше, чем я есть на самом деле.

— Панси, я хочу тебя кое о чем попросить.

— И о чем же?

Мы закончили наш «танец» и сидели прямо на полу, отдыхая. Я тяжело дышала, по спине ручьями тек пот и, вообще, чувствовала себя так, будто меня прожевали и выплюнули, дядя же напротив, был свеж и бодр, что вызывало легкое чувство зависти.

— Расскажи моему младшему сыну, каким я был человеком.

Я, как обычно, не вовремя решила выпить воды. Естественно, после такой просьбы я подавилась.

— Прости что? — прохрипела я, с трудом откашлявшись.

— Я хочу, что бы ты рассказала ему, каким именно я был. Друзья и прочие родственники расскажут лишь то, что я был, одержим войной, поглощен своим даром. Ты же знаешь меня с другой стороны. Ты понимаешь, какой я на самом деле

Дар дяди — «Благословение Моди»{?}[сын Тора, бог воинской ярости], самый распространенный дар в нашей семье. Он буквально заставляет искать сражения, тренироваться и овладевать оружием до совершенства. Не зря во время войны Волан-де-Морт не только не тронул нашу семью (нападение на семью дедушкиного брата личная инициатива моего изгнанного из семьи отца), но и делал все, чтобы наша семья придерживалась нейтралитета. Дядя в то время воевал где-то на востоке под флагами ее величества, но его бы ничто не остановило, узнай он об угрозе семье, причем ему будет все равно, кто именно ее обидел. И это понимали все заинтересованные стороны.

Но вернемся к дару. Все окружающие считали, что одержимость дяди войной — это влияния дара, но фишка в том, что дядя сам этого хотел. В магловском мире про таких говорят — адреналиновый наркоман. Ему нравилось оружие, но больше всего ему нравились острые ощущения и дар лишь помогал их получить. Дар не управлял им, как, например, тем же Флоки, он лишь был инструментом в умелых руках дяди. Еще одним оружием, которым он овладел в совершенстве.

— Вот сам и расскажешь, — пробурчала я.

— Я чувствую — мое время уходит, — спокойно возразил он.

— То же мне Ванга. Твой дар — война, а не предвиденье, на сколько я помню. Или я чего-то не знаю?

— Не ворчи, — дядя легко поднялся на ноги и, взъерошив мне волосы на голове, подхватил свои мечи, — это я так на всякий случай. Ты же уже в курсе последних новостей?

— О том, что ты заминировал газон около своего дома? — уточнила я, наблюдая как он легко раскручивает свое оружие, которое не каждый поднять в состоянии.

— И это тоже, — легко согласился он, — жаль я не смог уговорить Дэл переехать в Россию.

— Занимать место главы кафедры некромантии самого престижного учебного заведения в Европе как-то более престижно, чем быть простым преподавателем в магической школе. Пусть даже это Колдотворец, — напомнила я.

— В России было бы спокойней.

— Скажи прямо, что именно тебя беспокоит.

Он выполнил пару взмахов своими мечами и замер.

— Вся возня около нас связана со смертью моей мамы, — помолчав, мрачно выдал он. — Печенкой чую.

Амалия Агнет Паркинсон, в девичестве Донбар, бабушка которую я никогда не видела, погибшая во взрыве ресторана в котором она ждала деда. Все тогда решили, что это была атака Пожирателей Смерти, но это не так. Волан-де-Морт лично приходил к деду уверять его, что его организация к этому не имеет никакого отношения. Темный Лорд страдал манией величия, а не идиотизмом, и прекрасно понимал, на что способен глава клана убийц только что потерявший свою жену. Исполнителя дед нашел и даже с горяча, переменил к нему ту самую знаменитую казнь викингов, что носит название «Кровавый Орел»{?}[легендарная казнь времён викингов, заключавшаяся в том, что по спине осуждённого били топором, чтобы рассечь рёбра; затем рёбра разводили в стороны наподобие крыльев птицы (отсюда название) и вытаскивали наружу лёгкие. Причиной скорой смерти в этом случае должен был стать травматический шок либо пневмоторакс](что не особо вдохновило жителей какой-то немецкой деревушки, в которой тот пытался спрятаться от праведного гнева моего семейства, когда обнаружили эту кровавую «прелесть» на своей главной площади одним далеко не прекрасным днем), но вот заказчика установить не удалось. И это до сих пор расстраивает старшее поколение семьи. Нас с Эдвином не особо, так как мы надеемся лично найти виновного, и успеть хотя бы пару раз пнуть, прежде чем дед успеет расчехлить боевой топорик основателя.

— А некромантов исключил? — задумчиво спросила я.

— Нет. Я почти уверен, что в ложе есть те, кто заключил союз с убийцей. Далия слишком мешает ложе, чтобы не воспользоваться этим союзом.

— Бесишься, что нельзя их всех скопом допросить?

— Я бы их всех да по заветам предков, — мечтательно прикрыв, глаза протянул он, в прочем не останавливая разминку.

— Да вы варвар, дядюшка, — хохотнула я, поднимаясь на ноги.

Дядя весело фыркнул, как бы подтверждая, что да, варвар, и совсем этого не стесняется.

— Я так и знала, что обнаружу вас обоих здесь.

Мы синхронно повернулись на голос. Мама недовольно посмотрела на нас и, тяжело вздохнув, снова заговорила:

— У вас есть полчаса, что бы перевести себя в порядок и явиться на завтрак. И еще я вас умоляю: сегодня у нас прием, пусть в этом доме никогда не будет приемов в стиле блистательных Малфоев, но ведите себя прилично.

— Что даже нельзя есть руками? — удивился дядя.

— И вытирать их потом об скатерть? — подключилась я.

— Сморкаться в штору? — развеселился дядя.

— Боги, с кем я живу, — мама закатила глаза в притворном шоке, развернулась и поспешила покинуть наше бескультурное общество, не забыв крикнуть, — поторопитесь!

— Рыгать-то хоть можно? — в ответ крикнул дядя.

Но мама с величеством королевы его проигнорировала.

— Я так понимаю, что тоже нельзя, — хмыкнула я.

— Ну вот, — притворно расстроился он, — праздник испорчен.

Я рассмеялась и направилась к выходу, остановившись в дверном проеме, обратилась к нему:

— Герман, я попрошу Аду присмотреть за Далией.

— Ты уверена?

— Что может быть естественней, чем некромант сопровождаемый призраком, правда?

— Спасибо, — он в два шага пересек разделяющее нас расстояние и сжал в объятьях.

Он прав я знаю его лучше всех в этом мире. Не ради себя все эти чары и заминированный двор, а ради жены и нерожденного ребенка. И он нервничает. Не знает откуда ждать удара и сможет ли он его предотвратить.

— Не за что, ты же знаешь. Для чего еще нужна семья, ведь так?

Он отпустил меня и кивнул. Естественно он это знал. Родная кровь — это то, за что мой род будет биться до последнего, любыми методами и средствами. Цена не важна, когда на кону стоят жизни близких.

У дверей своей комнаты я обнаружила хмурого Гойла. Парень стоял лицом к запертой двери и хмуро сверлил ее взглядом. Мой приход он как-то пропустил.

— Тренируем телекинетические способности, мистер Гойл?

Друг подскочил на месте:

— Паркинсон, — прорычал он угрожающе.

— Гойл? — мило улыбаясь, отозвалась я.

— Где тебя черти носят? — взяв себя в руки, спросил он.

— В отличие от тебя, соня, я уже провела утреннюю разминку.

Я потеснила его от дверей и вошла в комнату, на ходу снимая футболку.

— Паркинсон тебе мама не говорила, что раздеваться в присутствии парня, даже такого не заинтересованного как я, это моветон? — старательно отводя взгляд в другую сторону, уточнил он.

— Что-то такое мама постоянно мне напоминает, — крикнула я уже из ванной.

— Оно и видно…

Дальше его слова заглушила вода, полившаяся из душа. Смыв с себя пот и усталость я, основательно завернувшись в самое большое полотенце, вышла в комнату. Но вместо друга обнаружила маму. Она сидела на низеньком диванчике у окна, в руках у нее было очередное вязание. Бросив на меня взгляд, она тяжело вздохнула:

— Как же быстро ты стала взрослой.

— А я была маленькой? — крикнула я из гардеробной.

— Была, — грустно подтвердила она, — я прекрасно помню.

— Мам, что за упадническое настроение? — я, уже полностью одетая, подошла к ней и протянула расческу.

Она с улыбкой взяла ее и, дождавшись когда я устроюсь у ее ног прямо на полу, принялась расчесывать мои влажные волосы.

— Сегодня рождество, в доме почти настоящий прием, я должна радоваться, но…

— Ты грустишь?

Она редко грустит, злиться и уж тем более выходит из себя. Такого контроля над эмоциями как у нее, нет ни у кого из моей семьи. И это не только потому, что ее дар эмпатия и владеет она им полностью. В ее родной семье детей не любили. Брак ее родителей был договорной, что не редкость в кругу аристократии, в нем не было не только любви, но и тепла. Расчет, стремление выглядеть идеально. Во всем. Всегда. И она была идеальна, до того как встретила Майкла. Как-то она призналась, что влюбилась не, сколько в него, сколько в его семью. В то, чего никогда не было в ее семье.

— Грущу, — призналась она со вздохом, — Генри чем-то озабочен, но как глава рода внешне совершенно невозмутим, а на вопросы лишь отмахивается. С Германом в комнате почти невыносимо находится, он то впадает в ярость, то в апатию. Эдвин мучается разбитым сердцем. Далия почти постоянно нервничает, но ей простительно. Эван то искрит счастьем, то беспокойством и какой-то обреченностью, но тоже молчит. Один только Грег ощущается, так же как и выглядит — полностью спокойным.

— А я?

— А ты влюблена, — даже несмотря на нее, я точно знаю, что она мечтательно улыбается, — не расскажешь старой любопытной матери, чем же покорил твое сердце мистер Поттер?

Я рассмеялась.

— Мам ты не можешь быть старой, любопытной — да, старой — точно нет.

— Настолько грубой лестью ты меня не одурачишь.

— Я не могу, — я пожала плечами. — Не потому что не хочу или что-то скрываю от тебя. Тебе просто надо с ним встретится. Ты сама поймешь.

— Что ж, посмотрим, — закончив заплетать мои волосы в косу, она окинула меня довольным взглядом и резюмировала, — думаю нам пора на завтрак.

После завтрака мама слишком рьяно принялась готовиться к празднику, который в этом доме почти никогда не отмечали. Сразу после завтрака, вызвав к себе самого молодого из домовиков (у нас их всего четыре, плюс моя Лакки которую все в доме считают обиженной судьбой и совместно опекают, причем, когда я говорю все, я имею в виду и остальных домовиков) принялась выдавать одно распоряжение за другим. Видя ее нездоровую активность, все члены семьи нашли неотложные дела: дед «вспомнил» что, забыл купить в Косом переулке подарок, кому именно он не уточнил; отец в пустоту посетовал на тяжелое дежурство и незаметно ушел в сторону их с мамой спальни. Далия громко (слишком громко и ненатурально) пожаловалась на тошноту, и дядя вызвался немедленно сопроводить ее до комнаты; я удачно вспомнила, что обещала Грегу показать картинную галерею и портреты предков. Эдвин, не придумав ничего оригинального, громко сообщил, что пойдет с нами, а то вдруг я что-то пропущу или забуду. Я-то — девушка, которая с половиной из изображенных на полотнах людей общалась лично. Ну, ну. К тому времени, когда мама решила нагрузить и нас, естественно, никого в поле зрения не обнаружила.

Побродив часа полтора среди картин и рассказав Грегу кучу историй про тех, кто был на них изображен, я потащила друга в дуэльный зал. Эдвин, проворчав что-то о повернутых на смертоубийстве родственников, с нами не пошел: его, видите ли, друзья в городе ждут. Мы его величественно отпустили.

Зал произвел на Грега довольно сильное впечатление. Он как ребенок бегал от одной стойки с оружием до другой, облапал все, что далось ему в руки (некоторые клинки, по типу тех парных с которыми с утра упражнялся дядя, имели свой псевдоразум, и не всякий мог к ним прикоснуться, даже если относился к семье), пострелял из арбалета, с трудом натянул любимый моим отцом лук, и, в конце концов, споткнувшись об один из манекенов рухнул на пол вместе с этим самым манекеном. Надо ли говорить, что я ржала как сумасшедшая, глядя как он пытается выбраться из-под Милтона (это так Эд манекены называет, все скопом одним именем)? Манекен был тяжелый (на нем же тренировались бою на тяжелых мечах) и не поворотливый, поэтому выбраться самому Грегу было сложно. Вообще не представляю, как он умудрился навернуть его на себя, а раз навернул, то не убился. В общем, друг барахтался, материл меня, манекен и свою неуклюжесть; я пыталась перестать смеяться; Милтон печально смотрел в потолок, по крайней мере, мне кажется, что будь у него лицо, он бы смотрел именно печально. На шум заглянул дед. Оценив ситуацию, он, посмеиваясь, помог Гойлу освободиться от жарких объятий нового друга.

— Ушиб хоть и большой, но не смертельный, — осмотрев спину парня, вынес свой вердикт дед. — Иди, попроси у Эммы обезболивающее, только не говори, что тебя манекеном зашибло, а то она тебя сюда больше не пустит.

— Хорошо, — тяжело вздохнул друг, — скажу, что на лестнице оступился.

Тихо охая и держась за поясницу, парень направился в коридор.

— Могла бы и помочь, — хмыкнул дед, глядя ему в след.

— Он уже взрослый мальчик, — пожала плечами я. — Тем более не так уж сильно он пострадал, как хочет показать. По крайней мере, физически. А ущемленное эго он как-нибудь переживет.

— Высокие отношения, однако, — снова хмыкнул дедушка, но тут же стал серьезным, — хорошо что ты здесь. Хочу вручить тебе рождественский подарок.

— Разве не полагается положить его под елку и развернуть его завтра под постоянный треп Эдвина?

— Этот подарок все равно под ель не положишь. Пора тебе научится «Кристальному щиту».

Я замерла, невидяще смотря на деда. «Кристальный щит» — щитовые чары, созданные Катриной, женой основателя. Она вообще после смерти мужа немного помешалась на безопасности семьи и создала много различных заклятий. За половину из них можно сесть в Азкабан лет так на сто и это по нынешним законам, в ее время, не думая долго отправили бы на костер, так как эти самые заклинания считались настолько темными, что еще немного и могли бы перейти в раздел магии хаоса.

«Кристальный щит» — одно из не многих заклинаний условно относящихся к светлой магии. Почему условно? Потому что в нашем мире магия не имеет оттенка. Я знаю, что есть миры, у магии есть четкое разделение и ученик одной школы не способен на использование магии другой. Но в нашем мире магия, так сказать, бесцветная. А «темная магия» названа так лишь в силу понятий человечности и морали. Убить можно и левиоссой, но от этого темным заклятье левитации не становится. А вот «черная кровь», «могильная гниль» и прочее признаны темной магией из-за неаппетитных последствий.

Но я отвлеклась. Этот щит изучался всеми членами по достижении совершеннолетия и мог защитить даже от авады (правда при соприкосновении с лучом щит лопался мгновенно, так что если противников хотя бы двое, то остается молиться богам). Щит относился к классу энергозатратных, собственно, поэтому изучался после совершеннолетия. Но мои родственники были бы не войнами, если бы не модифицировали его. Отец Ады — Эдвин Паркинсон (ага Эди в честь него назвали) с горя по дочери слегка поехал крышей и превратил щит в атакующее заклятье — каким образом ему в голову пришло превращать «Кристальный щит» в «Кристальное копье», использующее магию принятого на щит заклятья, никто из потомков так и не понял. Сам он не признается до сих пор, хотя я была очень настойчива.

И заклинание заиграло новыми красками. Представьте: вы создали щит, приняли на него заклинание и мановением руки (предок каким-то образом вплел в энергоструктуру условие преображения на специальный жест и короткое слово) щит превращается в копье и летит в вашего врага. Не нужно отменять щит, колдовать новое заклинание. Очень эффектно. И неожиданно для противника.

— С чего такие подарки? — подозрительно глядя в честные глаза деда, спросила я.

— Времена нынче не спокойные.

— Это как-то связанно с дядей и бабушкой.

Я не спрашивала, это было утверждение, так как я точно уверена, что дело в них. Дед помрачнел:

— И да и нет. Пока ты в Хогвартсе, тебе ничто не угрожает, что бы Альбус ни говорил по поводу своей компетенции, — он хмыкнул, потянул руку, что бы взлохматить свои волосы на голове, но в последний момент одернул себя.

— Тогда зачем сейчас? Мне пятнадцать, ладно почти шестнадцать. Я не Лагерта, раньше семнадцати из семьи уходить точно не собираюсь.

— Считай это моей блажью, — не глядя мне в глаза, пробурчал он.

— Папа что-то чувствует, да?

Дед вздрогнул и отвернулся, пряча глаза. Но мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять — я угадала. Основной дар моего отца «Слух Форсети»{?}[бог судов и собраний] — этакий детектор лжи. Он всегда знает, когда ему врут или недоговаривают. Но годам к семнадцати у него обнаружился отголосок дара пророков (да-да, те самые глаза Хеймдалля). Но он оказался настолько слабым, что его не стали блокировать. А проявляется он сродни интуиции. К примеру, папа просто знает, что в доме, который они собираются штурмовать, засада и что пройти можно только в определенном месте. Иногда он чувствует, что что-то может случиться. Он не знает что именно и когда, но он знает с кем. Иногда мы можем предотвратить то, что грядет, иногда нет.

— Дед не молчи. Кто?

— Герман, — тяжело вздохнул он.

— Герман, — эхом отозвалась я, сильно зажмурившись.

Вот главная причина его нервозности и странной просьбы. Папа чувствует его смерть.

— Судя по его просьбам, это из раздела нерешаемых проблем?

— Ты же знаешь, что Эвану это не дано не знать.

Знаю. И знаю, как это бесит папу. Но все что я могу сейчас сделать — это выучить заклинание и молить богов о помощи.

— Ладно, — я с силой потерла лицо ладонями, — «Кристальный щит». Я готова.

Дед притянул меня к себе и обнял.

— Я действительно не хотел бы учить тебя тому, что дается в возрасте Эдвина. Ты и так слишком мало была ребенком. Ты так рассудительна и невозмутима, что я временами забываю, что ты еще подросток, и мы требуем от тебя слишком много.

— Судьба у меня такая, — хмыкнула я и отстранилась, — давай приступим.

{?}[]Дед кивнул и пошел к рунной площадке, я последовала за ним. Выбора у меня не было, тем более я уже полгода мечтала обучиться этому щиту. С тех пор как увидела его в исполнении Эдвина. Сам щит представлял собой полусферу, будто состоящую из множества скрепленных между собой граненых кристаллов. Большие и маленькие, они постоянно находились в движении, преломляя свет своими гранями. А еще у каждого щита был свой цвет. У кузена он выходил чуть розоватым с ярко переливающимися на свету гранями, очень гламурненько, что сильно бесило его. У дяди и отца он был сродни хрусталю с едва заметным голубым отсветом, у деда отдавал в серый цвет. Говорят, у Лагерты он и вовсе выходил кроваво-красным и совершенно непрозрачным. Мне не терпелось увидеть, каким же он будет у меня.

{?}[]Мы остановились в самом центре круга, дед взмахнул палочкой и вокруг нас возник купол тишины. Помолчав, будто сомневаясь в своем решении, он все-таки начал:

— Клянешься ли ты Панси Паркинсон сохранить секрет создания «Кристального щита» и его преобразования в «Кристальное копье» в тайне от всех, кто не входит в семейный круг по крови?

Никто вне семьи не обучался ему. Я смогу передать его своим детям только при условии, что мой муж войдет в семью и возьмет мою фамилию, при этом его самого я не смогу научить. Как дядя не может обучить Далию, а мой отец — маму.

— Клянусь магией и даром, что сохраню секрет создания «Кристального щита» и его преобразования в «Кристальное копье» от всех не входящих в семейный круг по крови. И пусть души предков помогут мне в этом или покарают меня, если я добровольно нарушу свое слово.

В пределах купола взметнулся ветер, подхватывая мои слова.

— Я, Вальтер Дьярви Паркинсон, обязуюсь следить за исполнением клятвы и покарать Панси Ингрид Паркинсон если она ее нарушит.

Я улыбнулась появившемуся призраку. Вальтер, одетый по моде двадцатых, чуть склонил голову, дотронувшись пальцами до козырька своей старомодной кепки, обозначая приветствие и рассеялся туманом.

— Кто? — с любопытством косясь в ту сторону, куда я смотрела.

— Вальтер, — улыбнулась я.

— Ого, сам принц ночи, — хмыкнул дед.

Вальтер относился к одной из побочных ветвей рода. До войны с Гриндевальдом моя семья была большой. Помимо основной ветви, к которой я и отношусь, было еще шесть семей. Почти все они погибли или превратились в сквибов во время той войны. А принцем ночи его прозвали за то, что он с семнадцати лет и до самой смерти входил в Теневой Совет Европы. По сути, он был королем среди убийц, воров и наемников Англии дольше всех моих предков до него, да и после.

— Ну что ж приступим, — дед достал палочку. — Итак смотри внимательно жест и слово «cosaint»{?}[с ирландского «защита»].

И перед дедом засиял гранями щит.

— Чем лучше концентрация, тем более четко видны грани. Попробуй.

Я кивнула и, выдохнув, повторила за дедом. С первого раза естественно ничего не вышло, с пятого раза появились еле видимые очертания, с десятого на мгновение появилось то, что надо, но тут же рассыпалось. И только к пятнадцатому разу между мной и дедом засиял щит, переливающийся насыщенным зеленым цветом.

— Вот это да!

Я вздрогнула, услышав за спиной голос Эдвина, и мой щит вновь рассыпался.

— Сколько ей потребовалось времени? — с интересом уточнил брат у деда.

— Пятнадцать попыток, — несколько потрясенно протянул дед.

— Не может быть! У меня ушло два дня и попыток тысяча, если не больше!

— Вот не надо смотреть на меня так будто я Фрея в плоти, — проворчала я и вытянула руку вперед, демонстрируя им палочку, — моя палочка создана тем же человеком что и чары.

— Думаешь, есть взаимосвязь? — с сомнением спросил дед.

— Мы же до сих пор не знаем, что именно сотворила женщина, создавая оружие мщения. И все те заклинания. Спорим, что преобразование в копье мне уже так легко не дастся?

— Сейчас узнаем, — дед с энтузиазмом потер руки, — и так жест заклинание «ionsai»{?}[с ирландского «нападение»].

Мы провозились почти два часа пока моя мама не залетела в зал рассерженной фурией и не погнала нас троих переодеваться к приходу гостей. И, естественно, за все это время у меня ни черта не вышло — щит ни в какую не желал менять свою форму, хотя и жест и слово выходили идеально. Я продолжала думать о том, что я делаю не так и пока приводила себя в порядок, и тогда когда мы все собрались в гостиной с камином подключенном к сети, ожидая прихода гостей.

— Твоя мама наложила на тебя империо? — поинтересовался папа, присаживаясь рядом со мной на диван.

— Почему? — удивилась я, отвлекаясь от размышлений.

— На тебе платье. Бирюзовое. Все мы знаем, что ты не любишь платья и яркие цвета.

— А еще высокие прически, — влез дядя.

— Это платье подарил мне крестный, — пожала плечами я, — и мне оно нравится.

Оно действительно мне нравилось: открытые плечи, приталенное сверху с расклешенной юбкой длинной до колена и безумно красивым оттенком бирюзового. Крестный подарил его мне прошлым летом, после того как мама жаловалась ему на мой наряд на святочный бал. Крестный тогда еще сказал, что она просто ничего не знает о вкусах своей дочери. Мама почти всегда покупала платья для леди — прямой силуэт, рукав три четверти, пастельные тона, вышивка, кружево. Смотрелись они на мне неплохо, и я даже (к большому неудовольствию мамы) могла в них сражаться, но носила я их с неохотой, предпочитая джинсы и футболки. Мама даже немного обиделась, видя как я обрадовалась подарку крестного.

— Оно на гране приличий, — вздохнула мама.

— Поэтому я и не надеваю его на приемы типа тех, что проходят у Малфоев.

— Но у твоего крестного хороший вкус, — мама мягко мне улыбнулась, — тебе идет.

Сама она была облачена в атласное элегантное платье, длинной до щиколоток, рукавом три четверти, шикарного темно синего цвета. Никакой вышивки, рюш и оборок. Она предпочитала магловскию строгую классику и стиль сороковых. Из украшений нитка жемчуга и большое количество разнообразных браслетов на левой руке. С этими браслетами она не расставалась даже во сне, не говоря уже о таких мелочах как соответствие платью, сумочке или мероприятию. Все они были амулетами или порталами.

— Поттер рухнет в обморок, — засмеялся Эдвин, — от твоей неземной красоты.

Я фыркнула, не удостоив его ответом. Но мысленно понадеялась, что брат будет прав, не зря я крутилась у зеркала в три раза дольше, чем обычно, и попросила маму сделать мне прическу. Мама весь процесс улыбалась каким-то своим мыслям. Наверное, планировала нашу с Поттером свадьбу.

— Эдвин, — строго посмотрел на брата дед.

Полыхнул камин, и начали прибывать гости. Блэк с неестественно счастливой улыбкой, раскланялся всем присутствующим, постоянно косясь в сторону деда. Люпин, в отличие от друга, улыбался мягко и естественно, поздоровался с мужчинами, поцеловал руку маме, поздравил с обремененностью Далию. После оборотня из камина вышли Поттер облаченный в костюм, сжимающий в руке букет роз, который тут же он вручил моей маме, и Грейнждер, которая тот час направилась к Грегу. Поттер, после вручения цветов, хотел было рвануть ко мне, но был перехвачен моим отцом. А вот за ними из камина посыпались (иначе и не скажешь) многочисленные Уизли.

Артур, время от времени нервно поправляя пиджак, поздоровался, выразил маме как хозяйке дома свое почтение, поблагодарил деда за приглашение.

Молли была бледна и беспокойным взглядом окидывала свое многочисленное семейство. И я ее понимаю. Женщина была рождена в семье аристократов, причем насколько я помню, с довольно суровым воспитанием. А это подразумевает полное подчинение Лорду рода и зависимость от его одобрения или неудовольствия. После того как она против воли родных вышла замуж за Артура и была вычеркнута из рода Прюэтов, женщина вела образ жизни среднестатистической домохозяйки. Что, судя по всему, ее вполне устраивало. К чему это я? А к тому, что придя в наш дом, она как аристократка, воспитанная в старых жестких традициях, переживала, что о ней и ее семье подумает Лорд Паркинсон, пусть он и не ее Лорд.

А вот их дети чувствовали себя более раскованно. Близнецы, переглянувшись с Эдвином, вместе с ним переместились в ближайший угол и тихо начали что-то обсуждать. Джинни оглядевшись, присела на одно из свободных кресел. Рон же подошел ко мне.

— Как думаешь, сколько цветов сменит Гарри, прежде чем твой отец его отпустит? — поинтересовался он, глядя на страдания друга с интересом.

— Если начнет синеть, тебе придется его спасать, — хмыкнула я.

Парень оценивающее осмотрел моего отца и тяжело вздохнул:

— Мир же мне не простит смерти национального героя, ведь так?

— Не простит.

Он опять тяжело вздохнул:

— Тогда ты права, придется спасать.

На радость Рона спасать никого не пришлось, по крайней мере, ему. Камин вновь полыхнул, и из него вышел напарник папы с женой. Отец извинился перед Поттером, отправился представлять товарища собравшимся. Когда все, наконец, были представлены друг другу (я надолго запомню выражение лица Сары, жены папиного напарника Мэтью Донована, когда папа с улыбкой представил ей Сириуса Блэка, сам Мэтью отнесся к беглецу спокойно), появился Диди и с поклоном пригласил всех к праздничному столу.

За столом началась вторая часть марлезонского балета. Несмотря на то, что мои родственники пытались завести непринужденную беседу с гостями, в разговоре охотно участвовал только Метью и Римус. Блэк буравил взглядом свой бокал, и молчал (у него очередная фаза протеста, по крайней мере, так дед сказал). Артур побледнел еще сильнее, косился на своих детей, особенно на близнецов. Молли вообще выглядела так, будто вот-вот упадет в обморок. Сара от нее не особо отставала, по ней было видно, что к таким мероприятиям она была не готова.

Хорошо себя чувствовала только молодая часть нашего сборища. Близнецы весело общались с Эдвином, Гермиона, что-то тихо рассказывала внимательно слушающему ее Грегу. Поттер с Роном спокойно ели, время от времени вмешиваясь в бесконечный треп близнецов. А вот Джинни с мрачным видом ковыряла салат в своей тарелке, не поднимая головы, и не обращая никакого внимание на окружающих.

— На моих похоронах и то веселее было, — оценивающе оглядывая наше сборище, доверительно сообщил мне Флоки, — жена подралась с любовницей, двоюродному брату сломали нос, когда он попытался их разнять. Потом мой лучший друг, его, кстати, Рональдом звали, перебрал вина, в одну харю пять бутылок коллекционного выжрал скотина, и полез целоваться к преподобному Иосифу. Святой отец, на что уж терпимый и понимающий человек, такого стерпеть уже не смог — хряснул по голове крестом. Но у Ронни череп крепкий оказался, он глаза к переносице свел, икнул и, естественно, в долгу не остался. Правда промахнулся чуток и брату моему в ухо зарядил. Ух, какая драка была, аж до сих пор завидно, что поучаствовать не смог.

— Предлагаешь мне устроить драку? — хмыкнула я, ковыряя салат в своей тарелке.

В комнате повисла тишина, собеседника моего никто не слышал, а вот моя реплика была услышана всеми присутствующими.

— Она шутит, — бледнея не хуже Молли, уверила всех мама.

— Ну почему же, — хмыкнула я, — вон как у Флоки, по его словам, на его похоронах весело было.

Эх, как же мне сейчас хотелось в Дом у Моря. Там-то атмосфера явно не напоминала поминки.

— Панси! — вновь возмутилась мама.

А дед вдруг рассмеялся. Весело, задорно. Чем несколько ослабил уровень нервозности.

— Моя внучка обладает редким даром — разговаривать с мертвыми, — утирая выступившие на глазах слезы, пояснил дед, — и иногда это выглядит странно.

— Боги, так и скажи, что моя внучка нормальная, — закатила глаза я, — сумасшествием не страдает, это у нее дар своеобразный. Так что не стоит хвататься за ножи, они все равно тупые.

Теперь уже заржал Эдвин, видать представил, как кто-то из гостей пытается прирезать меня серебряным столовым ножом.

— Я бы на это посмотрел, — подал голос Фред.

— Джордж! — возмутилась Молли.

— Я Фред, он Джордж, — хором отозвались близнецы, указывая друг на друга.

— Что ж, Молли, — подола голос мама, — нам с вами, пожалуй, стоит выпить по парочке бокалов шери.

— Думаю вы правы, Эмма.

После этого все как-то сразу расслабились, и ужин прошел даже весело. После еды народ перешел в большую гостиную. Взрослые разбились на группы, мы с Эди раздумывали, чем бы таким занять так, сказать молодежь, как на руке у мамы с громким хрустом лопнула жемчужина. Мама подскочила на ноги и, не говоря ни слова куда-то аппарировала.

— Что-то случилось больнице, — пояснил папа, хмурясь и на автомате проверяя палочку и амулеты.

Все глубокомысленно кивнули. Тут же появился патронус мамы.

— Мне нужна Дал, срочно, — сообщила ласка ее голосом.

— Лаки, — позвала я, вставая рядом с поднявшейся с дивана женщине.

Домовушка тотчас появилась, рядом держа в цепких ручках черный рабочий саквояж некромантки.

— Я присмотрю за обоими, — успела сообщить прежде, чем мы исчезли.

Очутившись в приемной Святого Мунго, я первым делом осмотрелась. В помещении сновало множество людей. От вырвиглазных лимонного цвета мантий целителей рябило в глазах, алые мантии авроров в этом буйстве желтого смотрелись как-то странно.

— Сюда, — окрикнула нас мама.

Она стояла на коленях около полноватого мужчины, в котором я признала главного целителя Эрика Хайнеса, зажимая кровавую рану на его животе. Около них, на подхвате у мамы, было еще несколько человек: бессменная медсестра моей мамы Филиппа Эллиннгтон и еще две девицы практикантки (судя по их зеленоватым лицам и предобморочному состоянию). Далия легко преодолела разделяющее нас пространство и опустилась рядом с ними на колени, игнорируя лужу крови растекающеюся около мужчины.

— Удержишь? — напряженным голосом спросила мама.

Далия на это закатила глаза, и приступила к делу. Я впервые видела ее за работой. В Англии некромантия запрещена законом, как и сами некроманты. Когда дядя женился на Далии — ей запретили покидать пределы нашего поместья, исключение сделано было только для Малфоя, не знаю зачем ему это нужно было (скорее всего, что бы хвастаться: «А на моем приеме будет некромант, да-да та самая новоиспеченная миссис Паркинсон»). Так что как-то не было возможности увидеть ее за работой. Я прикрыла глаза, медленно выдохнула, настраивая себя на волну схожую той, когда я общаюсь с мертвыми. Судя по тому, как мир стал слегка нечеткий, а вокруг Далии обнаружились изумрудные сполохи дара некроманта, я поняла, что у меня получилось. Сделала я это вовремя: светлое облачко отделилось от Эрика, мама грязно выругалась, одна из практиканток все-таки грохнулась в обморок, Далия же закончила заклинание, надрезав свою ладонь. Изумрудные всполохи преобразовались в жгуты, метнулись к уплывающему вверх облачку, оплели его и — рывком — вернули его в тело. Мама после этого выдохнула, и они с Филиппой одновременно пришли в движение. От дальнейшего разглядывания процесса работы тандема некроманта и целителя меня отвлекло появление главы аврората Руфуса Скримджера.

— Что произошло, — выходя из камина, гаркнул он своему заму Самуэлю Уилсону, — докладывай.

Уилсон, мужчина среднего возраста, с усталым лицо, прикурил сигарету и принялся отчитываться перед начальником:

— Вчера накрыли банду, провозившую в страну нелегальные артефакты. Трое были ранены и отправлены в Мунго, четверым удалось бежать. Мы их в розыск объявили. Ну, вот эти четверо решили, что они круче Мерлина и вполне способны справиться с парочкой целителей, отправились выручать товарищей из-под охраны.

— Да у них Азкабан шансов захватить было больше, — хохотнул один из малочисленных авроров.

Скримджер бросил на говорившего хмурый взгляд и спросил у зама:

— И как?

— Никак, — хмыкнул тот, — одного сразу к праотцам отправили, второго, по мне так лучше б убили, ну и оставшихся скрутили. Вон лежат. Правда один успел режущее кинуть в сторону практиканток, Хайнес только и успел, что прикрыть девчонок своим телом.

Скримджер повернулся в сторону мамы и Далии.

— Некромант! — вскрикнул он, выхватывая палочку.

Точнее он попытался ее выхватить. Снующие туда-сюда целители вмиг пришли в движение, беря авроров под контроль. Те и глазом моргнуть не успели, как оказались под прицелом палочек решительно настроенных целителей.

— Что здесь происходит?

На сцене появилось новое действующее лицо — Иоланта Фоули, глава отделение для душевно больных, в сопровождении двух санитаров. Мисс Фоули была дамой в возрасте, невысокого роста, пухлого телосложения и со стальным характером. Она всегда носила белые магловские халаты, очки с затемненными стеклами, зачесывала волосы в строгий пучок и пугала молоденьких практиканток манерой говорить так, что невозможно понять шутит она или говорит серьезно. Свое отделение она держала в строгости, но при этом никогда и никому не давала обидеть вверенных ей людей: что сотрудников, что пациентов. В больнице ее любили и одновременно побаивались.

— Чистой воды недоразумение, — стараясь не делать резких движений, ответил ей Уилсон, — времена нынче нервные, тяжелые вот мистеру Скримджеру некроманты уже и мерещатся.

— Мерещатся, говоришь? — прищурившись, уточнила Фоули и, мило улыбнувшись, предложила. — Может ему у меня в отделении отдохнуть? Как раз место в палате Лонгботомов освободилось, миссис Райт преставилась пару дней назад, упокойте ее душу светлые боги.

— Благодарю за заботу мисс Фоули, но не стоит, — бледнея, открестился бедный Руфус, — я сейчас здесь закончу, и домой, пару бокалов огневиски, и все со мной будет в порядке.

— Ну, ну, — хмыкнула целительница, махнув рукой.

Целители тут же опустили палочки и вернулись к своим делам. Авроры выдохнули.

— Милая, что там с нашим главгадом? — обратилась Фоули к маме.

— Стабилен, — поднимаясь на ноги, рассеянно отозвалась она, не замечая как вытирает испачканные в крови руки о свое платье, — спасибо Далии. Без ее помощи мы бы не справились.

Филиппа кивнула и украдкой почистила мамино платье от кровавых следов.

— Ничего отлежится, герой наш, — хмыкнула Фоули, — а ты пока бразды правления принимай.

— Почему я? — опешила мама.

— Ты ж у нас вторым кандидатом шла. Так что вперед.

Мама печальным взглядом посмотрела на собравшихся в помещении коллег, но те лишь улыбались ей готовые выполнять приказы.

— О боги, ладно, — не найдя желающих занять вакантное место, сдалась мама, — Аманда, передай по смене, что до моего прихода Эрик должен находился в палате желательно в кровати. Хоть привяжите его к ней. Это ясно?

— Да, главный целитель, — улыбнулась женщина.

От такого обращения мама поморщилась, затем ее взгляд упал на позабытого всеми Скримджера.

— А этот чего такой бледный? — обращаясь к Фоули, поинтересовалась она.

— А мистер главный аврор стресс алкоголем лечит, — хмыкнула Иоланта, — так что ему некроманты чудятся.

— Некроманты говоришь, — прищурилась мама, и мстительно приказала, — в вытрезвитель его, пусть проспится.

{?}[]Бедный мужик даже пикнуть не успел, как санитары, пришедшие вместе с Фоули, его спеленали и поволокли в сторону лестницы. Присутствующие в помещении авроры дружно сделали вид, что их здесь нет. Даже Уилсон отвел взгляд, сделав вид, что очень сильно заинтересован кровавыми отпечатками на полу.

— Что встали? — мама грозным взглядом обвела присутствующих. — Вперед работать. Развели бардак. Аманда я буду завтра к двум, Эрик на твоей совести.

— Конечно, — кивнула Аманда.

Миг и в холле остались только авроры, Фоули, дежурная медсестра за своей стойкой да мы с мамой и Далией.

— Пойду-ка и я домой, — вздохнула Иоланта, — завтра Лонгботомы придут.

Мама рассеянно кивнула и обратилась к Уилсону:

— Начальника своего через час забери, а то, боюсь, утром он не совсем здоров будет. Коллеги у меня мстительные, Эрика любят и его спасительницу в обиду не дадут. Милли ты слышала?

— Через час позволить господам аврорам забрать свое начальство, — не отрываясь от ведьмополитена, кивнула дежурная, — прослежу, не переживайте.

— Спасибо, — расслабился Уилсон.

— Только предупреди его, если что…

Мама многозначительно замолчала. Самуэль понимающе кивнул:

— Он и сам это знает, но я напомню, не переживай.

По возвращению домой мама сделалась звездой вечера. Все присутствующие в гостиной обступили ее, интересуясь произошедшим. Я же оглядев гостиную и, не обнаружив никого из молодежи, отправилась на поиски. Хотя, скорее всего, все у Эдвина, в его личной гостиной. По крайней мере, туда стоит заглянуть в первую очередь.

В холле третьего этажа обнаружилась Джинни. Девушка сидела на кушетке, мрачно глядя перед собой.

— Привет, Джинни.

Она посмотрела на меня и промолчала.

— Эм, все нормально?

— Да, — мрачно отозвалась она.

— Тебя мучают воспоминания о произошедшем на днях? — наугад спросила я.

— Я почти ничего не помню, — пожала плечами девушка.

— Поверь мне, это к лучшему, — я опустилась рядом с ней на кушетку.

Мы обе замолчали. Надо было бы пойти к друзьям, но что-то не давало мне просто взять и оставить Джинни одну с ее мрачными мыслями.

— Что со мной не так? — нарушив тишину, спросила девушка, все так же глядя в пустоту перед собой.

— Если скажешь, что случилось, то вполне возможно мы в этом разберемся.

Девушка фыркнула и впервые с начала этого странного разговора посмотрела на меня.

— О, да конечно! Разберемся! — она помолчала, а потом решительно тряхнула головой. — Мне не нужна помощь, тем более твоя.

— Всем время от времени нужна помощь, — я пожала плечами.

Джинни громко рассмеялась. Я покосилась на нее, немного жалея, что вообще с ней заговорила. Зачем? Хотя ответ очевиден — она подруга Гарри и сестра Рона. Один — мой парень (боги, как странно это произносить), второй — мой друг.

— Ты все испортила, — резко перестав смеяться, зло проговорила девушка, — ты! Выползла из своего подземелья, и вот он уже не смотрит на меня! Будто меня и не было никогда! Но я была. Всегда была рядом! Он ради меня спустился в Тайную комнату. Слышишь, ради меня! Еще год и он был бы моим! И Рон туда же. Панси то, Панси это. Будто это ты его сестра, а не я! Откуда ты взялась? Зачем ты все испортила? Была бы хоть красива. Что в тебе такого? Деньги? Положение?..

Она шипела не хуже змеи, по-моему, не до конца понимая, что говорит. Столько горечи и ненависти. Бедная девочка. Но слушать ее не было никаких сил.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

Прозвучало даже слишком холодно, чем я планировала, хотя, по сути, мне были безразличны ее слова. Они не вызывали у меня никаких эмоций. Учась на Слизерине, я слышала в свой адрес обвинения и похуже. Но это не значит, что я готова сидеть и слушать ее изливающуюся желчь.

— Ты ни о ком, ничего не знаешь. Что ты знаешь о Поттере? Что он благородный защитник униженных и оскорбленных? Рыцарь без страха и упрека? Тогда приглядись получше, он не такой.

— О, ты его за три месяца хорошо узнала!

— Оставь свой сарказм, — я устало потерла глаза, не заботясь о сохранении макияжа, — сними уже свои розовые очки и оглядись. Хватит жить в придуманном тобой мире. Присмотрись к тем кто тебя окружает. Может, тогда станешь чуточку счастливей.

Сказав это, я пошла в сторону гостиной брата, оставив Джинни одну. Этот бессмысленный разговор забрал все силы.

— Подъем! — жизнерадостный голос кузена ворвался в мой и без того беспокойный сон. — День Подарков! Вставай!

— Эдвин, — простонала я, зарываясь с головой под одеяло.

— Что? — невинно поинтересовался он, пытаясь стащить с меня одеяло. — Ого, Грег? А ты в курсе…

— Пошел к Мерлину в задницу, — проворчал друг с противоположного края кровати, — ни за какие деньги мира я не женюсь на твоей сестре.

Я приподнялась на локтях и повернула голову в сторону друга. Парень лежал на животе отвернувшись в противоположную от меня сторону, натянув на голову подушку, при этом умудряясь крепко удерживать свой край одеяла. Правда, зная братца, могу точно сказать: это ему не поможет.

— Это почему? — удивился Эдвин, продолжая тянуть на себя одеяло.

— Потому что восемь, мать его утра, Эди! — рявкнул Грег, высовываясь из-под подушки и мрачным взглядом сверля брата, при этом упорно не отпуская одеяло, — какого Мордера тебе не спится?

— То есть, если бы я пришел на пару часов позже, ты бы согласился на ней жениться? — ехидненько поинтересовался брат и, не дожидаясь ответа, возмутился, наконец отпуская свой край одеяла. — В смысле «какого мне не спится»? Я же сказал: день подарков. Так что если вы оба не спуститесь через десять минут в гостиную, я не только присвою ваши подарки себе, но и, пожалуй, скажу Эмме о вашей милой привычке спать вместе.

Друг застонал и уткнулся лицом в подушку, я тихо засмеялась.

— Иди уже шантажист, скоро спустимся, — пообещала я.

— Хорошо, — весело кивнул он, у самых дверей остановился и, хитро глядя на нас, поинтересовался, — кстати, а Поттер в курсе ваших ночевок или у вас на троих?

Брата вынесло из комнаты двумя диванными подушками, запуущенными в него с помощью магии.

— Спасибо, что хоть дверь открыли, — крикнул он из коридора.

Дверь захлопнулась, и через пару мгновений мы услышали удаляющаяся шаги и фальшивое пение. Мой брат и будущий глава рода непостижим.

— Все демоны преисподней, — простонал Грег, принимая сидячее положение, — что с твоими родственниками не так? Почему они все такие неугомонные?

— Не все, — хмыкнула я, тоже садясь на кровати, — дед, например, спокойный.

— Это ты его в молодости не видела, — хмыкнул появившийся Флоки.

— Доброе утро, Флоки. Какими судьбами?

Грег покосился на меня, что-то тихо проворчал себе под нос и двинулся к дверям из комнаты.

— Оставлю вас, — уже перед самым выходом буркну он, — буду минут через семь.

И скрылся из вида не дожидаясь ответа.

— Я пришел поздравить тебя, — сообщил Флоки, следуя за мной до ванной, но внутрь комнаты благоразумно не сунулся.

— Так я тебе и поверила, — хмыкнула я, открывая кран с холодной водой, — рассказывай чего хотел.

Флоки помялся, тяжело вздохнул и обреченно выдал:

— Изабелла Уизли хочет в твою свиту.

Я так и застыла с набранной в ладони водой.

— Что ты сказал?

— Убийца волков хочет в твою свиту, — покорно повторил родственник.

Я тяжело оперлась руками о тумбу. Только этого мне не хватало. Сегодня ночью меня опять мучили кошмары из жизни Изабеллы, даже несмотря на то, что Грег ночевал со мной. И иметь ее в своей свите при всей ее возможной полезности — сомнительная идея.

— Она очень настаивает, — не дождавшись моего ответа, продолжил он, — мы, конечно, ее до тебя не допустим, но и не сообщить тебе о ее желании мы не можем. Ты же знаешь, свита может состоять не только из твоих родственников.

— Я…

— Не торопись с ответом, — перебил меня Флоки, — жизнь она по-разному складывается. Возможно, и убийца волков понадобится.

— Хорошо, — тяжело вздохнула я, немного подумав, — передай ей, что я подумаю над ее просьбой.

Он изобразил поклон, стоя в дверном проеме, и исчез. Я перевела взгляд на свое отражение в зеркале. Только ее мне для полного счастья и не хватало. Почему мне не достался более классический дар? Вон как у деда, он повелевает льдом (в семье этот дар называют «Дыхание Хельхейма»). Но о ее просьбе я подумаю позже, примерно никогда. Кивнув своему отражению, я приступила к утренним водным процедурам.

— Я же говорю что твои родственники все беспокойные, — сообщил мне Грег, стоило только появиться в комнате. — Что живые, что мертвые. Чем он испортил тебе настроение?

— Изабелла хочет в мою свиту, — мрачно сообщила я, проходя мимо него в сторону гардеробной.

— Мне тогда точно придется на тебе жениться, — хмыкнул друг, усаживаясь на край уже заправленной кровати. — При условии, что Поттер не прибьет меня раньше за то, что я сплю в одной постели с его девушкой.

— Я обещала подумать, — не обращая внимания на его реплику, продолжила я, натягивая на себя домашние штаны взамен пижамных (если честно отличие одних от других заключалось лишь в расцветке и принте) и свитер с оленем нежно обнимающим бутылку виски (подарок Эдвина на прошлое рождество), — но временные сроки не установила. Все я готова, пошли. А то с Эдвина станется прибрать наши с тобой подарки себе.

— Милый свитер, — хмыкнул Грег, пропуская меня вперед.

Сам он был в темных джинсах и черной тонкой кофте с длинным рукавом, которая выгодно подчеркивала его мускулатуру.

— Ты тоже сногсшибателен, — фыркнула я, завязывая волосы в хвост, — надо будет Гермионе на рождество дрын подарить.

— Дри. Дре. Что? — удивленно переспросил он, в конец запутавшись в простом русском слове.

— Дрын — это увесистая, тяжелая, толстая деревянная палка, которая в критических ситуациях становится средством защиты, — пытаясь сохранить серьезное выражение лица, пояснила я.

— А ей-то она зачем? — подозрительно спросил он.

— От тебя девушек отгонять, — развеселилась я, глядя на удивленное лицо друга.

— Твой сарказм меня убивает, — закатив глаза, выдал он справившись с возмущением вызванным моими словами.

— Это не сарказм. Кстати, что это за сильное нежелание на мне жениться?

— Ты смерти моей хочешь? — хмыкнул друг. — Если я окончательно сойду с ума и решу на тебе жениться, Поттер будет первым, кто меня убьет.

— Ты преувеличиваешь, тем более мы только начали наши отношения и еще не известно выйдет у нас что-то или нет.

— Я не преувеличиваю, а делаю выводы из наблюдений за ним, — пояснил он, пропуская меня в гостиную.

В гостиной уже собралась вся семья. Сонная и не слишком довольная, за исключением Эдвина. Далия так вообще по-моему дремала, пристроив голову на плече дяди.

— Ну наконец-то! — воскликнул брат, стоило нам войти. — Давайте начинать.

— Доброе утро, — хором поприветствовали мы собравшихся.

В ответ донесся нестройный хор голосов, свидетельствующих, что утро далеко не доброе. И не удивительно: гости вчера разошлись далеко за полночь, а хозяева и того позднее. Мы вон с Грегом и Эдвином разговаривали до трех почти. Где-то в начале четвертого брат ушел за еще одной бутылкой коньяка (который они с другом распивали в честь праздника, я воздержалась) и не вернулся, а может и вернулся, но мы уже заснули (собственно еще и поэтому мы ночевали в одной постели, опять) и не слышали его возвращения.

— Когда он страдал от неразделенной любви он нравился мне больше, — проворчала мама, пристраивая свои ноги, обтянутые черными плотными легинсами на коленях папы.

На ней также был длинный свитер с принтом в виде небольших оленей, если приглядеться в их позы то можно понять, что животные повторяют что-то из Камасутры. Очередной прошлогодний щедрый подарок моего братца, как ни странно пришедшийся по душе моей довольно-таки консервативной маме. Грег аж споткнулся поняв, что именно изображено на ее свитере.

— А я вам предлагал подсыпать ему за ужином снотворного, — меланхолично отозвался из своего кресла дед, — но вы отказались.

На деде красовался темно бордовый бархатный халат надетый поверх светлой рубашки и домашних брюк (халат ему также подарил брат, правда, без пошлых картинок). Деду до образа магловского аристократа из какого-нибудь исторического фильма не хватало только сигары и бокала с коньяком.

— Ты каждый год предлагаешь, — вздохнул папа.

— А вы отказываетесь, — не остался в долгу дед.

— Знал бы, что он в такую рань припрется, — грустно сообщил Грег, — я бы ему слабительное подмешал.

— О, как же я люблю эти утро-рождественские разговоры, — картинно всплеснул руками Эдвин, — теперь мне будет что вспоминать долгими, холодными вечерами в школе. Но давайте уже перейдем к подаркам. Кстати, я нашел здесь подарок от Поттера для моей любимой кузины. Начнем с него?

— Как хочешь, — зевнула я, мечтая поспать еще хотя бы часик.

Но брат меня уже не слушал. Он азартно потрошил свой первый подарок. Дед тяжело вздохнул, мама покачала головой, мой отец фыркнул, дядя с Далией смотрели с умилением. Грег с интересом наблюдал процесс потрошения.

— Ого! — радостно разглядывая, что-то в глубинах подарочной коробки.

— Что там такое интересное? — лениво поинтересовался дед.

— Эмм… ничего, — быстро прикрыв коробку крышкой, сообщил покрасневший Эди, — это от Веса.

Он тут же зашуршал другими коробками и свертками, задвинув подарок от своего друга за кресло, по дольше от любопытных взглядов наших родственников.

— Так это для Панси, — он пихнул мне сразу четыре штуки.

Один был от родителей, второй от дяди с тетей, третий от деда. Четвертый длинный продолговатый, больше всего привлекший мое внимание, от Грега. Собственно с него я и начала. Развернув шуршащую бумагу и открыв коробку внутри обнаружила зонт-трость.

— Ого, вот это работа, — восхищенно прошептал Флоки.

— Покажи, — попросила я.

Флоки кивнул и аккуратно соединился со мной. В отличие от случая с Изабеллой меня не вышвырнуло из тела. Изменилось только восприятие. Купол зонта в моих руках покрылся разноцветными всполохами разнообразных чар. Я раскрыла его и вмиг на ручке, стержне и даже спицах вспыхнули руны.

— Какой интересный зонт, — хмыкнул дядя, поправляя специальные очки, — что ты там намудрил Грег?

— Это работа Кирана Фокса, — улыбнулся друг, — мне его рекомендовали как лучшего артефактора. Стержень и ручка выполнены из серебра, руны облегчают вес всей этой конструкции для хозяйки и увеличиваю прочность всей конструкции. На купол нанесены заклятье прочности, автор обещал что он выдержит бомбарду почти в упор, но просил с авадой не экспериментировать, а также чары помех. А вообще там приложен свиток с полным описанием.

— Это тебя так осенние приключения вдохновили? — улыбнулась я.

— Скажем так, — лукаво улыбнулся он, — я проникся ценностью хорошего, крепкого магловского зонта.

* * *

— Отвали, Паркинсон! У тебя есть Уизли и Грейнджер, вот с ними и патрулируй.

Вот и все, что я добилась от Малфоя, к которому вот уже минут двадцать ломилась в купе. Ломилась не просто так, а в попытке припахать его к совместному патрулированию вагонов. Но у сверженного принца слизерина видимо были другие планы.

Зло пнув закрытую дверь, я пошла обратно в купе оккупированное нашей компанией. Каникулы пролетели слишком быстро и вот поезд вновь везет нас в школу грызть гранит науки. После Рождественского ужина, нападения на Мунго и торжественного раскрытия подарков ничего интересного не происходило. Я тренировалась с дядей, гуляла с Эдвином и Грегом по праздничному магловскому Лондону, несколько раз выбиралась на Гриммо 12, тренировала с дедом «Кристальный щит», слушала аврорские байки в исполнении папы и сплетничала с мамой и Далией. В общем каникулы прошли успешно и достаточно весело. Правда слишком быстро.

Открыв дверь нашего купе, я обнаружила там Поттера, увлеченно читавшего книгу по артефакторике, Луну, погруженную в изучение очередного номера «Придиры» и Джинни. Последняя усиленно пыталась привлечь внимание Гарри. Что примечательно безуспешно.

— Ну и где Уизли номер шесть? — проворчала я, прислоняясь боком к ребру отодвинутой двери.

— Ушел искать Асторию, — отозвался Поттер, отрываясь от чтения, — ему пришла какая-то гениальная идея, по поводу рунных цепочек.

— Хорошо, не сдалась я. — Где Грейнджер?

— Думаю, они с Грегом в соседнем купе, — не отрываясь от журнала, подала голос Лу и, мечтательно улыбнувшись, добавила, — целуются.

— Отлично! Один не в настроении, второй словил озарение, а третья по уши в любви, — проворчала я, — когтевранка вообще пропала где-то на просторах поезда, и только я патрулирую вагоны в гордом одиночестве.

— Хочешь, я составлю тебе компанию?

Я вздрогнула, сжав правую ладонь в кулак, в ней тут же появилась палочка, резко развернулась на голос обнаружив за спиной Захарию Смита. Парень лучезарно улыбался мне.

— Смит, подкрадываться к людям со спины может быть опасно для жизни, ты знал?

— Приму любое наказание, — покаялся парень и тут же хитро улыбнувшись добавил, — к примеру, в ближайшие выходные в Хогсмиде.

Краем глаза заметила как помрачнел Поттер. В груди сразу потеплело от осознания того, что парень меня ревнует. Боги, в какого я превращаюсь?!

— Прости, но все походы в Хогсмид, и не только туда, уже обещаны Поттеру.

— Разбежитесь — сообщи, — ничуть не расстроившись, подмигнул он и ушел.

Поттер проводил его хмурым взглядом.

— Какая потрясающая самоуверенность, — хмыкнула я, потом вздохнула, — ладно пойду пройдусь по вагонам. Должен же хоть кто-то из старост выполнять свои обязанности.

— Я могу составить тебе компанию, — тут же поднялся на ноги Гарри, — или ты предпочитаешь компанию Рона или Гермионы?

— Дай подумать?..

Я сделала вид, что серьезно об этом задумалась.

— Эй! — парень возмущенно посмотрел на меня.

— Шучу, — рассмеялась я, — конечно, Рон интересный собеседник, а с Гренджер можно посплетничать, но твоя компания предпочтительней.

Выходя из купе успела заметить полный разочарования и досады взгляд Джинни, направленный в спину Поттеру.

— Ты в курсе, что ей нравишься? — отойдя от купе тихо поинтересовалась я.

— Джинни? — уточнил он и дождавшись моего утвердительного кивка, поморщился и продолжил. — Знаю. Вот только ей нравиться Гарри Поттер — Мальчик-который-выжил, Избранный, победитель темного лорда; а не Гарри — сирота живущий с тетей, влипающий в неприятности и ненавидящий все эти дурацкие прозвища.

— Она сказала, что ты ее рыцарь спустившийся ради нее в Тайную Комнату.

Он остановился, развернул меня лицом к себе:

— Это не так. Я спустился в Тайную Комнату, потому что меня просил об этом Рон. Мой первый друг, не только в мире магии, а вообще. Человек, что на первом курсе не задумываясь пожертвовал собой, что бы я мог остановить Воландеморта. Да и не собирались мы с Ужасом Слизерина воевать, это Локхард нам все испортил. Вот и пришлось одному завал разбирать, второму с василиском сражаться. Я говорил ей, что стоит благодарить Рона, она покивала, но судя по всему все равно осталась при своем мнении.

— Знаю, — я успокаивающе ему улыбнулась. — Слова Джинни — это всего лишь слова девушки отчаянно желавшей меня задеть, вот и все.

— Ты слишком рассудительна для своих лет, — он улыбнулся мне, притягивая меня ближе к себе.

— Мне постоянно об этом говорят.

— Кстати, почему бы нам не последовать примеру Гермионы и Грега?

Он наклонился ближе к моему лицу косясь моего лба своим.

— И позволить близнецам разнести поезд?

— Ну я хорошо знаю парней, они не столь разрушительны, — хмыкнул он и поцеловал меня в губы.

Мои руки сами по себе обняли его за шею, парень обнял меня за талию, притягивая ближе и углубил поцелуй. Прервал нас дружный девичий вздох. Отстранившись от ничуть не смутившегося Поттера и обнаружила трио главных сплетниц школы — Браун и сестер Патил.

— На ловца и зверь бежит, — я окинула девиц взглядом от которого они синхронно отступили назад, разом перестав улыбаться. — Падма а у тебя какая веская, несомненно особая, можно сказать важная причина не патрулировать вагоны?

— Панси, не ворчи, — Гарри приобнял меня за талию.

— А что? Мне просто интересно, почему из пяти присутствующих в поезде старост я единственная у кого не хватило наглости забить на свои обязанности?

— С чего ты взяла? Девочки как раз отправились в патруль, — возразил парень, и весело спросил у притихших девиц, — правда, девочки?

Девочки тут же закивали головами как болванчики. Я обвела их хмурым взглядом:

— О, сделаю вид, что поверила. И чего стоим, кого ждем?

— Мы уже уходим, — прощебетала Лаванда, прожигая нас с Поттером любопытным взглядом, — патрулировать.

— Ну, ну, — хмыкнула я.

Девчонки протиснулись мимо нас и поспешили отойти подальше, чтобы всласть обсудить руки Поттера на моей талии и наш страстный поцелуй.

— Спорим, что уже к ужину вся школа будет в курсе, что мы целовались? — хмыкнула я, глядя в след перешептывающимся девицам.

— Думаю, к нашему прибытию на станцию.

— Возможно ты и прав.

— Продолжим? — он хитро посмотрел на меня. — Или вернемся к патрулю?

— Ох, Поттер, тебе стоило выбрать Слизерин, — я закатила глаза, — идем уже покончим с патрулем, успокоим мою совесть.

— А потом? — заинтересовался парень.

— А потом посмотрим.

Поттер оказался прав, уже на станции все глазели только на нас, а слух, что мы пара разнесся по школе как лесной пожар.

Утро первого учебного дня началось с того что мне пришлось разнимать драку первокурсников. Драка произошла в холле у большого зала. Я, как обычно, вела на завтрак первокурсников, к тому моменту когда мы подошли в холле уже собралась небольшая группа из первокурсников разных факультетов. В ходе последующего после драки выяснения обстоятельств выяснилось, что первокурсник когтеврана толкнул девочку с хаффлпаффа, это увидел гриффиндорец и потребовал извиниться перед девочкой. К этому моменту подошли мы. Паренек вскинул голову и гордо заявил, что не собирается извиняться перед грязнокровками. Прежде чем я успела сделать ему замечание, когтевранец получил в глаз. Точнее в оба глаза: с одной стороны от гриффиндорца, во второй от… та дам Ирвина. Я если честно обалдела, как и притихшие за моей спиной слизеринцы. Но, надо сказать, дама, за честь которой заступились, оказалась не из робкого десятка и добавила от себя удар в челюсть. Вот с этого и началась драка, причем хаффлпаффка в лучших традициях основательницы своего факультета так же приняла участие в ней.

— Думаю, это начало крепкой дружбы, — задорно подмигнув мне, глубокомысленно изрек директор Дамблдор, помогавший разнять драчунов.

Он же парой взмахов палочки провел диагностику и вернул одежде пострадавших первозданный вид. Мне аж завидно стало: чтобы с такой легкость творить чары, причем далеко не простые (я точно знаю, что тот вариант диагностических чар, что он использовал, в Мунго от силы трое могут повторить, и моя мама в этот круг не входит, а с такой легкостью и только Фоули за счет принадлежности к древнему роду и огромной практики), нужно иметь большую силу. Очень большую силу и очень хороший контроль над ней.

— Или нового витка противостояния факультетов, — мрачно изрек подоспевший под самый конец Снейп.

— Ну же Северус, не будь таким пессимистом, — улыбнулся директор, потом повернулся к провинившимся, — а вам, молодые люди, назначается отработка. Две недели пред ужином вам надлежит чистить кубки в зале наград. Старосты за вами проследят, да мисс Паркинсон?

— Конечно, господин директор, — согласилась я, мысленно ударившись головой о стену.

Контролировать первокурсников не было никакого желания.

— Что ж, раз инцидент исчерпан думаю пришло время подкрепится.

И директор, насвистывая какой-то веселый мотивчик, степенно пошел в сторону большого зала. Снейп бросив тяжелый взгляд на собравшихся учеников, поспешил за ним. Стоило директору и Снейпу отойти, как к Ирвину подошел семикурсник Дерек Фоули, племянник маминой наставницы:

— Лезть в драку из-за какой-то, — он запнулся, покосился в сторону невозмутимого Грега и исправился, — маглорожденной…

— Моя мама растила меня джентльменом, — перебил его мелкий, поправляя на себе форму, — а джентльмен всегда придет на помощь даме невзирая на ее положение в обществе. А вести себя как, — он смерил Фоули презрительным взглядом, — как некоторые — это показать свое полное неуважение к моей маме. А маму я люблю и не хочу, чтобы она выслушивала от знакомых, что плохо воспитала сына.

Бросив еще одни презрительный взгляд на старшекурсника, Ирвин расправив плечи пошел в сторону большого зала. М-да, такой точно не пропадет на нашем факультете, как бы второго темного лорда не выросло.

— Уважаю, — хмыкнул Грег, глядя ему в след, затем перевел взгляд на обалдевшего от такого ответа Фоули, — передай всем: кто посмеет высказаться по поводу драки будет иметь дело со мной.

— Да, конечно, — кивнул тот, задумчиво глядя в след пареньку, затем помотал головой и весело фыркнул, — надо же в нашем гадючнике появился джентльмен.

— Даже не думай, Дерек, — проходя мимо предупредила я.

— Что уже застолбила перспективного мага, а Паркинсон? — догнав меня и идя рядом, весело спросил он.

— А ты как думаешь?

— Права тетка: Паркинсоны вечно успевают захапать все лучшее себе, особенно после падения Блэков.

Я пожала плечами. Тоже мне новость.

— Кстати, ты и Поттер? — с любопытством спросил Фоули. — Слухи?

— А ты взгляни на него, — дружески толкнул его в плечо Грег, головой кивая в сторону открытых дверей в большой зал.

— Понял, — хмыкнул тот, наткнувшись на хмурый взгляд избранного, — исчезаю.

— Да давай, — рассеянно кивнула я, подходя к Гарри, — Поттер, чтобы испепелять взглядом нужен дар повелителя огня, ты в курсе?

— У меня есть артефакт, — хмыкнул он.

— Ты страшный человек, Поттер, — рассмеялась я, потянулась, поцеловала в губы, — доброе утро.

— Доброе, — отозвался он, улыбаясь мне.

— По курсу Жаба, — бросил проходящий мимо Рон, — декрет под номером двадцать шесть, помните?

— Помним, — тяжело вздохнул Гарри, — после уроков?

— Да, — кивнула я, понимая, что он имеет в виду собрание тайного кружка по интересам, но в усеченном составе.

Присутствовать должны были только «свои». Плюс Луна изъявила желание присоединиться к нам. Необходимо было разработать программу наших занятий «до конца года». Кивнув Грейнджер, которая вновь шла уткнувшись в книгу и, кажется, совсем меня не заметила, я поспешила к своему столу.

Завтрак проходил своим чередом, когда совы принесли почту. Мама прислала короткую записку с печеньем, а также пару книжных каталогов. Скоро день рождения папы, и мы думали о совместном подарке, выбор пал на книги. В каталоге она отметила то, что ей приглянулось. Увлекшись каталогом, я проигнорировала газету, которую тут же захапал Грег, который сам ничего не выписывал и не получал. У него и совы то не было.

— Паркинсон, — хриплым голосом позвал меня друг через какое-то время.

— Чего? — не отвлекаясь от изучения, спросила я.

Грегори просто положил поверх изучаемого мною каталога газету. С первой полосы на меня смотрела Беллатриса Лестрейндж. Не сама лично, конечно, а с колдофото. Огромная надпись «разыскивается» не оставляла сомнений — Темный Лорд вызволил своих самых верных последователей из заключения.

— И чего ты нервничаешь? — мрачно разглядывая фото сумасшедшей волшебницы, поинтересовалась я.

— Воспоминания, — так же мрачно отозвался он.

Я вздохнула, откладывая газету в сторону:

— Мы ждали этого. Это должно было произойти.

Грег молча кивнул, и задумчиво принялся жевать присланное мамой печенье. Не знаю, что сейчас чувствовал он, я же не ощущала ничего. Мои родственники сразу после известия об обретение Тёмным лордом бренной тушки, предположили, что он вытащит своих последователей из Азкабана. Это было лишь делом времени.

— А этому чего надо? — услышала я голос одной из старшекурсниц.

Покрутив головой обнаружила Невилла, идущего в мою сторону с очень хмурым лицом. Поравнявшись со мной, он произнес:

— Доброго утра, леди Паркинсон.

Парень изобразил поклон по всем правилам. Мне пришлось встать и изобразить реверанс. Ненавижу аристократические заморочки.

— Наследник рода Лонгботтом, что вас привело ко мне?

— Я как наследник рода, прошу у рода Паркинсон право на месть Лестрейнджам.

За нашим столом повисло молчание, почти все сидящими рядом слизеринцы смотрели на нас. Я покосилась на газету, все еще лежащую на столе фотом Беллы вверх. Месть ей принадлежит мне, из-за неё я лишилась отца, а род получил предателя. Только благодаря смелости моей мамы я выросла в семье, где меня любят, стала тем, кто я есть. Но это не значит, что вред не был нанесен.

— Прости, Нев, — я покачала головой, — я не уступлю тебе Беллатрису. Но род Паркинсон готов отказаться от мести Рабастану и Родольфусу Лестрейндж в пользу рода Лонгботтом.

Мой ответ очевиден и давно известен. Дед предполагал такой поворот событий. Нам нужна только Белла из всех Лестрейнджей. Невилл задумался на мгновение, а затем решительно закатал рукав рубашки на правой руке и протянул мне её:

— Слово чести, леди Паркинсон?

Из всех известных способов заключить союз он выбрал этот. Старая, почти забытая клятва, нарушить её означает навлечь дурную славу на свой род. Над всеми членами рода, нарушившего такую клятву, нависает метка предателя слова. При любой попытке заключить какой-либо договор она вспыхивает над головой, показывая, что этот человек не держит слово, а значит с ним не стоит связываться. В наше время эту клятву ценят только такие старые рода как наши с Невиллом. Поэтому я не раздумывая закатала рукав своей форменной блузки, протянула правую руку и ухватила Невилла за запястье. Он тут же охватил мое. Я, серьёзно глядя ему в глаза, кивнула:

— Слово чести, наследник Лонгботтом.

Грег поднялся на ноги и коснувшись своей палочкой наших скрепленные рук, сказал:

— Я Грегори Гойл, наследник рода Гойл, свидетельствую о заключении договора чести между леди Паркинсон и наследником Лонгботтом. Да падёт на вас и ваш род метка предателя слова, если вы нарушите договор.

Стоило ему закончить как на наших запястьях появились светящиеся ленты свидетельствующие о заключении договора. Миг и они исчезли не оставив следа.

— Спасибо, — несколько растерянно отозвался Невилл, потирая запястье в том месте где появилась и пропала лента.

— Что здесь происходит?

К нам подошла Жаба, судя по учащенному дыханию она явно спешила, но, увы, опоздала.

— Вас это не касается, — не глядя на неё равнодушно отозвалась я.

— Я главный инспектор, — сладким до отвращения тоном протянула женщина, — все что происходит в стенах этой школы касается меня напрямую.

— Вы можете быть хоть перерождением Мерлина, — вдруг жёстко отозвался Невилл, презрительно глядя на Амбридж, — да хоть реинкарнацией Морганы, но вы не имеете права влезать в дела двух старых чистокровных родов.

Женщина от удивления такой наглости аж воздухом подавилась. Она явно не ожидала от довольно робкого и мягкого Невилла такой жёсткости и решимости.

— Хорошего дня, леди Паркинсон, — Невилл наклонил голову изображая поклон.

— И вам наследник Лонгботтом, — улыбнулась я.

Не удостоив главного инспектора и взгляда, гриффиндорец отправился к своему столу. Амбридж смерила меня недовольным взглядом и, поджав губы, удалилась в сторону стола преподавателей. Что ж, шоу окончено, актеры разошлись. Бросив равнодушный взгляд на соседей по столу, я вернулась к завтраку и прерванному изучению каталогу.

— А ты полна сюрпризов, Паркинсон, — произнёс Фоули, нагнав меня у выхода из большого зала после завтрака.

— Ты хотел что-то конкретно? Или просто констатируешь факт? — я была не в настроении вести светские беседы.

— Я тобой восхищен, — улыбнулся Дерек, — жаль в моей невесте нет даже половины твоей смелости.

Я поморщилась. Дерек, конечно, был неплохим парнем, ну для слизеринца из старой семьи, но очень уж любил интриги. Причём плести их, а не участвовать в них.

— Ну, что идем? — к нам подошёл Поттер, бросив недобрый взгляд на Фоули.

— Да, конечно, — я кивнула поправляя лямку сумки на плече.

— Что, Поттер, даже не поможешь даме с сумкой? — язвительно поинтересовался Фоули, внимательно отслеживая реакцию на свои слова.

— И лишиться руки? — невозмутимо спросил избранный, поймав удивлённый взгляд собеседника, фыркнул и пояснил. — Сразу видно как плохо ты знаешь Панси. Она, кажется, даже во сне не расстается со своей сумкой. Даже ее кузен не осмеливается брать ее в руки, думаешь я рискну?

Я мягко улыбнулась гриффиндорцу. Вообще так и есть, ложась спать я всегда устраиваю сумку так, чтобы она всегда была под рукой, даже дома, и никто из родственников не посягает на нее после того, как Эдвин пару лет назад, решив подшутить, спрятал мою сумку и после этого словил парализующее заклятье. Да-да, постоянная бдительность.

— Идем уже, — я потянула Гарри за рукав, — опоздаем на трансфигурацию.

Время до вечера пролетело незаметно. К часу Х я успела кроме того, что побывать на всех уроках, но ещё помочь Астории с нумерологией, обсудить с Ирвином его поведение и проконтролировать отработку драчунов первокурсников, на которой хитрый слизеринец умудрился развести меня на лекцию по астрономии. Все четверо слушали внимательно, задавая уточняющие вопросы, которые по каким-то причинам не задали профессору во время лекции. Правда при этом усердно натирая пыльные награды. И мы так увлеклись, что чуть не опоздали на ужин. Разогнал нас Гарри, пришедший по мою душу и обнаруживший лекторий. А мы как раз спорили чьи телескопы лучше магические или магловские. Гриффиндорец Адом Райт и когтевранец Джон Барлоу утверждали, что по любому магические, Ирвин же с хаффлпаффкой Соней Рид придерживаюсь мнения, что магловские. Обсуждение чуть не перешло снова в драку, но пришёл Поттер и всех спас. На моё ехидное: «Наш Герой», он лишь фыркнул.

Наше подпольное собрание уже давно закончилось, но мы все еще оставались в Выручай комнате, только к нашей компании прибавились пришедшие не так давно Невилл с Джинни. Каждый занимался чем-то своим. Рон с Асторией ползали по большому куску ватмана вычерчивая рунный рисунок — результат очередного совместного озарения. Грег показывал какое-то хитрое заклинание Невиллу, а Джинни и Гермиона внимательно за ними наблюдали. Я, сидя на диване, чуть в стороне от них, читала учебник по чарам, повторяя теорию. Поттер улегся на тот же диван, что и я, удобно пристроив свою голову на моих коленях, внимательно смотрел в мое лицо.

— Ты в курсе, что нервируешь меня? — переворачивая страницу, спросила я.

— Чем?

— Своим пристальным взглядом.

— Нам редко удается побыть вот так, — он неопределенно помахал рукой, — почти наедине. Так что я просто наслаждаюсь моментом.

— Пристально рассматривая мое лицо?

— Мне нравится, — хмыкнул он, и понизив голос сообщил — хотя, если честно, я бы предпочел страстные поцелуи, но раз это невозможно, то…

Он пожал плечами. Я насмешливо фыркнула и вернулась к чтению, свободной рукой лениво перебирая его волосы, отчего парень расплылся в блаженной улыбке. Идиллия длилась недолго. Дверь открылась и в помещение вошла самая странная пара какую я только могла представить. Луна, со своей улыбкой не от мира сего, и хмурый Малфой.

— Привет, — Луна беспечно помахала сразу всем присутствующим.

Малфой промолчал, старательно глядя себе под ноги. Я слегка дернула Поттера за прядь волос, привлекая его внимание.

— Что такое?

Я молча кивнула в сторону пришедших. Поттер нахмурился и сел, остальные отложили свои занятия и осторожно приблизились к нам. Молчание затягивалось. Драко становился все сумрачней, мои друзья переглядывались, Поттер хмурился, сверля взглядом парочку перед нами. И только Лу безмятежно улыбалась, глядя куда-то надо мной и видя явно не стену.

— Гхм, Лу? — привлекла внимание блондинки я.

— Драко нужна помощь, — вдруг став серьезней, пояснила она, — но его мозгошмыги слишком горды и не позволяют ему попросить помощи.

Малфой возмущенно посмотрел на девушку, на что она совершенно никак не отреагировала. Напротив нашего с Поттером дивана появился диванчик на два места нежно лилового цвета. Луна уверенно взяла слизеринца за руку и потянула к диванчику. И Драко покорно пошел за ней. Я быстро переглянулась с Грегом. Друг в ответ на мой недоуменный взгляд удивленно вскинул брови и пожал плечами.

— И так, — несколько скованно начал Поттер, — чем мы можем помочь?

Малфой покосился на свою спутницу. Та мило ему улыбнулась, полностью игнорируя пристальный взгляд Поттера и компании, и сжала его руку, которую так и не отпустила.

— Вот он загадочный человек, — тихо шепнула Рону Астория, но при этом ее услышали все, — которому нужна помощь с мозгошмыгами. А я то гадала, ради кого она меня вечно бросает.

— Тори, — тихо бросила я, — ты нервируешь.

На мои слова девушка лишь закатила глаза. Малфоя она недолюбливала по одной простой причине — ее родители всерьез рассматривали Драко в качестве мужа одной из своих дочерей, больше склоняясь к ее кандидатуре, чем к Дафне. Сама Тори мягко сказать была не в восторге от такой перспективы.

— Это ведь из-за твоей матери? — вдруг серьезно спросил Рон. — Из-за Нарциссы?

Малфой дернулся будто его ударили. Что ж ответ очевиден. Рон бросил взгляд на свою сестру и девушка, тихо фыркнув, потянула Невилла за руку:

— Нев, ты не мог бы помочь мне с одним заклинанием?

— Да конечно, — гриффиндорец растерянно кивнул и позволил увести себя в дальний угол к мишеням.

— Пойду проверю наше творение, — после недолгого переглядывания с Роном, произнесла Астория, — а то как бы не вышло, как в прошлый раз.

Оба естествоиспытателя рунных заклятьий синхронно поморщились. Очень интересно что именно они уже натворили? Надо будет потом вытрясти подробности из дорогой кузины.

Рон подошел к нашему дивану и уселся между мной и Поттером, беззастенчиво потеснив последнего. Гермиона присела в кресло, появившееся с боку от нас. Грег занял место на подлокотнике ее кресла. Я взмахнула палочкой, окутывая нашу теплую компанию чарами конфиденциальности. Привет, семейной паранойи.

— С чего ты взял, Уизли? — хрипло поинтересовался слизеринец, заговорив впервые с того момента, как пришел сюда.

— Я, несмотря на то что ты обо мне думаешь, довольно наблюдательный, — хмыкнул Рон, — и я прекрасно знаю, что мать ты буквально боготворишь. Так же я знаю, как сильно это не нравится твоему отцу. Но сейчас это неважно. Важно то, за чем ты здесь.

— У недалекого любителя квиддича и пожрать есть мозги, — мрачно рассмеялся Драко, но тут же замолчал.

Луна грустно вздохнула и положила голову ему на плечо. Что примечательно парень даже не дернулся, будто это было в порядке вещей. Все молчали, позволяя вести разговор Рону.

— Все всегда забывают, что я прекрасно играю в шахматы, — пожал плечами тот, спокойно реагируя на его слова.

Драко вяло пожал плечами и, не глядя ни на кого, начал свой рассказ, неосознано поглаживая Луну по ладони, которую продолжал держать в своей:

— Мы с мамой думали, что он действительно рад тому, что Лорд не воскрес. Тот блистательный прием в августе, все говорили об этом. Но это была ошибка.

Он поднял глаза и глядя на Поттера тихо произнес:

— Это он воскресил его. На Хэллоуин. Я не знаю подробностей. Не знаю что за ужасный ритуал он провел. Но то, что возродилось, — парня передернуло, — это нельзя назвать человеком. В нем нет ничего человеческого. Я понял что дома плохо еще осенью, по маминым письмам. У нас с ней есть свой тайный шифр. Она придумала его, когда я был маленьким и увлекался рассказами про пиратов и поиском сокровищ. Отец не поощрял глупые игры, но в тот год он был слишком занят какими-то своими делами практически бросив нас одних в доме. И это был самый счастливый год в моей жизни.

{?}[]Он замолчал, погрузившись в счастливые воспоминания. Он действительно сильно любил Нарциссу.

— Так вот, — он мотнул головой, прогоняя не нужные мысли, и продолжил, — ее письма насторожили меня. Пусть она не писала ничего такого, даже в зашифрованной части, я понял, что все плохо. Одна ее просьба постараться не приезжать на каникулы домой чего стоит. Но отец настаивал, и я не мог оставить маму одну в ее любимый праздник.

Он снова замолчал, его свободная ладонь сжалась в кулак так, что побледнели костяшки.

— Но я не знал, что все настолько плохо. Отец мало того что притащил своего господина в наш дом, — яростно выпалил он, — он позволил этому Лорду распоряжаться всем: домом, капиталом, семьей! Он позволил превратить семейный особняк в пристанище оборотней и отбросов! Но и этого, как оказалось, было недостаточно. Отец отобрал палочку у моей мамы и приказал во всем слушаться «дорогого гостя». Превратил ее заложницу. В ее собственном доме! Теперь он хочет, чтобы я принял метку, и знает, что я не сделаю этого добровольно.

Парень замолчал. Луна аккуратно высвободила свою ладонь из его хватки и обняла его за плечи. Драко судорожно вздохнул, уткнувшись в ее плечо.

— Он пригрозил жизнью Нарциссы? — тихо спросила я, уже зная ответ.

— Да, — тихо ответила Луна, ласково поглаживая парня по голове.

Мы молча переглянулись.

— И как мы можем тебе помочь? — нарушил тишину Поттер.

Драко тяжело вздохнул.

— Я не знаю. Я пошел бы к Дамблдору, но не могу. Он запретил, как будто чувствовал что я готов на этот шаг. И я действительно не знаю, зачем Луна привела меня сюда. Что вы можете…

— Панси может, — улыбнулась ему Лавгуд.

— Чем она мне поможет? Или ее родные? Что они могут? Отец имеет огромную власть над мамой. Над ее жизнью. Где бы она ни была, он найдет ее. Так что это глупо надеяться, что у меня есть хоть маленький шанс избежать участи стать слугой сумасшедшего мага, а матери жить спокойно!

Он вскочил на ноги и попытался уйти, но Луна крепко сжала его ладонь своей, мягко улыбнулась и парень медленно сел на свое место.

«А у Лу талант к дрессировке», — не к месту подумалось мне. Но в слух я сказала совершенно другое.

— Если для того, чтобы ты мог избежать метки, а Нарцисса — пыток, она должна умереть, что ж пусть так и будет.

Все в шоке уставились на меня. Даже Луна несколько шокировано смотрела на меня.

— Это жестоко Панси, — покачал головой Рон.

— Ни за что! — прошипел Драко. — Даже не смей сказать об этом моей маме.

— Всемилостивый Один, — я фыркнула, закатывая глаза, — вы будто не в мире магии живете. Иногда смерть — это не смерть, а лишь ее реалистичная имитация.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Гарри.

— Можно применить «Напиток живой Смерти», — задумчиво предложил Грег.

— А если Люциус попробует применить «Рябиновый Отвар»? — не согласилась Гермиона. — Тогда вся авантюра точно провалится. И что тогда?

— Твои предложения? — повернулся ко мне Рон. — Раз ты предложила, значит у тебя есть какие-то мысли на это счет.

— Проклятье мертвого сна.

— Что? — хором спросили друзья, глядя на меня так будто я им сказала, что Салазар обожал носить женские платья, а Ровена ему завидовала, ведь на нем они сидели лучше чем на ней.

— Проклятье мертвого сна, — покорно повторила я.

— Не слышал о таком, — переглянувшись с остальными, нахмурился Грег.

— Это русские постарались, — хмыкнула я, — надо сказать в пику «любимым» англичанам.

Мне об этом рассказал крестный, история родной страны — его маленькое (хотя на самом деле не такое уж и маленькое) хобби и он просто обожает рассказывать что-нибудь интересное. История эта произошла лет пятьсот назад на всеобщей конференций магов, а точнее на, так сказать, вечеринке после нее. Кто-то из потомков Летиции Сомноленс{?}[В своё время приревновала к дочери короля и уколола её палец веретеном, пропитанным Напитком Живой смерти. Молодой волшебник, который помазал губы Рябиновым отваром, поцеловал принцессу и вывел её из долгого транса.] очень громко хвастался, видать перебрав эля, что зелья надежнее чар. Мол, нет таких чар, что бы действовали лучше зелий. На его несчастье рядом оказался один из лучших, на то время, мастеров чар из России (тоже уже с удовольствием откушавший водки не одну стопку). Его как мастера возмутило пренебрежение к любимым чарам кого-то третьесортного зельевара (хотя англичанин был мастером в тонкой науке зельеварения). Слово за слово, переход на личности и кажется даже драка и вот они заключили пари. Сути его уже не помню, но как итог на свет появилось Проклятье мертвого сна. Кстати, на основе этого проклятья один знаменитый магловский русский поэт, бывший хорошим другом того мастера чар, целую поэму состряпал про мертвую царевну, хрустальный гроб и царевича, который в поисках этой самой царевны допрашивал то солнце, то луну, то ветер.

— И что это за проклятье? — осторожно поинтересовалась Гермиона.

— Суть его такая же, как и у Напитка, вот только Рябиновый отвар здесь уже не поможет. Если честно, контрзаклятья даже нет. Зато оно хранит свою жертву в целости и сохранности. Ее нельзя ни покалечить, ни убить, будто находишься под чарами стазиса, правда если проклятье снять время нагонит жертву, так что уснуть и через сто лет проснуться молодым и задорным не получится.

— И как же его снять? — заинтересовался Рон. — Если нет конрзаклятья?

— Как в магловских сказках, — фыркнула я, — поцелуем любви.

Народ подвис, явно пытаясь осознать весь механизм.

— Даже не пытайтесь, — засмеялась я, — понять логику русских остальным не дано. Даже я не всегда понимаю своего крестного, хотя он активно принимал участие в моем воспитании. Уж не знаю как этого добился создатель, но факт остается фактом — нужен именно поцелуй человека который любит проклятого.

— Тогда она так и не проснется, — мрачно заключил Малфой, — отец ее не любит, она для него вещь.

— А ты на что? — поймав полный недоумения взгляд слизеринца, я тяжело вздохнула. — Я же не сказала, что ее обязан поцеловать влюбленный в нее принц. Любовь она же разная. Твоей должно хватить для его снятия.

— Если не хватит, то одного принца я знаю, — задумался Малфой, — только я не уверен, что он согласится.

— Поставь его перед фактом, — улыбнулась Луна.

— Добрая девочка, — рассмеялась я, на что девушка лишь мило улыбнулась.

— Если мы согласимся, — глядя мне в глаза, спросил Малфой, — кто будет проклинать? Ты? Или кто-то из Паркинсонов?

— Нет, ни я, ни уж тем более кто-то из моих родных с этим не справится. Видишь ли, для применения этого проклятья нужно иметь предрасположенность к так называемой темной стороне магии.

На этих словах Рон, сидевший рядом со мной, нервно вздрогнул и взъерошил волосы. Я подозрительно покосилась на него, но продолжила:

— Но мой дядя знает тех кто вполне справится с этим. Но в любом случае, вам нужно все обдумать. Сообщи, когда решишь. И тебе стоит продумать, что ты будешь делать после того, как твоя мама «умрет».

Драко задумчиво кивнул.

— Так, если вы закончили сплетничать, — сказала подошедшая Астория, легко снимая мои нехитрые чары, — то пора завязывать. Скоро ужин. Луна ты со своим кавалером первая. За ними Дженни с Гермионой. Поттер прихватишь парней. Мы с Панси последние.

— Как прикажете, командир, — улыбнулась я ей.

— Итак ты и Поттер, — вцепилась в меня подруга, стоило за парнями закрыться дверям, — почему я об этом узнаю от сестры?

— А нам нужно было сделать объявление в большом зале? И вообще почему это всех так тревожит?

— Потому, что это же Поттер — национальная звезда, наследник древнего рода и прочее, прочее, прочее.

Я хмыкнула. Логика, конечно, еще та.

— Хорошо, ты и Рон? — перевела стрелки я, не особо горя желанием распространяться о своей личной жизни. — Когда ждать объявления в большом зале?

— Мы друзья, — поспешно ответила Астория, слишком быстро, — и не смотри на меня так. Мы вместе работаем над рунами, иногда разговариваем вне этой работы. Но он всегда держится несколько отстранено особенно когда мы одни и не заняты рунами.

Она тяжело вздохнула и поднялась на ноги, пришла наша очередь идти на ужин.

— А моя дорогая кузина явно хотела бы чего-то большего?

— Это так ужасно?

— Быть влюбленной в Рона Уизли? — уточнила я, она вяло кивнула. — Конечно нет. Со стороны он правда производит впечатление недалекого парня с ограниченными квиддичем и едой интересами, но это не так. Мы-то с тобой это знаем.

Девушка вздохнула.

— Чем больше я провожу с ним время, тем больше влюбляюсь. Он веселый, наблюдательный, увлекающийся. С ним интересно, в конце концов. И я вижу — я ему интересна. Стоит мне сделать шаг к нему, он делает два назад. И я не могу понять, что именно ему мешает?

— А твоя сестра не могла рассказать вашим родителям?

— Не. Ее как раз все устраивает. Чем ближе я к Рону, тем дальше от Малфоя. Это она еще не в курсе, что ее горячо любимый Дракусик предпочитает ревенкловок. Как же я хочу увидеть ее лицо когда это всплывет. Но вернемся ко мне. Ты думаешь он так себя ведет, потому что знает, что мои родители этого не одобрят?

— Прости, я не знаю что творится в голове у Рона, но если хочешь я могу у него спросить.

— Нет! Не смей! — испуганно воскликнула кузина.

— Как хочешь, — тихо посмеиваясь ответила я.

Дни пролетали один за другим. Жаба лютовала. К середине февраля от ее глупых декретов в холле стало невозможно разглядеть стены. Появилась инспекционная дружина, хотя Дамблдор был против, но ему удалось отстоять только то, что члены дружины не могли снимать баллы с факультетов. Но и без этого немногочисленные дружинники доставляли много проблем. Проводить собрание кружка стало еще проблематичней. Пришлось сократить число занятий с четырех до двух в неделю.

Невилл почти поселился в выручай комнате отрабатывая какие-то просто убийственные заклинания под присмотром Грега. Джинни обходила меня стороной, не забывая строить глазки игнорирующему ее Поттеру. Гермиона все свободное время проводила в библиотеке, ища материалы для наших подпольных занятий. Астория не оставляла попыток привлечь внимание Рона, парень же отчаянно сопротивлялся, делая вид, что она ему только друг. Поттера прессовала Амбридж, буквально преследуя его либо лично, либо используя своих дружинников. Парень вообще перестал где-либо появляться один, стал нервным и дерганым. Чанг покинула наш кружок, как только увидела меня с Поттером целующихся в одном из коридоров, до этого она видать категорически отказывалась верить что мы вместе. Малфоя все чаще можно было заметить в заброшенных коридорах верхних этажей в компании Луны.

К началу марта все члены нашего партизанского отряда освоили заклинание Патронуса. Причем телесную форму. Моим защитником стал волк (судя по размерам мой защитник относится к Среднерусскому лесному{?}[Представители подвида бывают крупнее тундровых волков. Длина тела среднерусского серого достигает 160-ти сантиметров. В высоту животное равно 100—120-ти сантиметрам. Массу среднерусский волк набирает 45-килограммовую], хотя я в этом не уверенна), у Грега — медведь, что веселило меня всю следующую неделю, уж больно защитник напоминал мне самого друга. По этому поводу была устроена мини вечеринка, а спустя два дня после этого Поттер нарвался на отработку к Амбридж. Осенью, нарвавшемуся тогда на отработку от Амбридж Поттеру повезло: Жабу вызвали в министерство по какому-то срочному делу, и парню пришлось драить котлы у Снейпа. Сейчас же знаменитое везение не сработало, и ему пришлось тащиться после ужина в кабинет министерской жабы, где он проторчал аж до отбоя. На следующее утро меня нашла Джинни.

— Гарри, Рона и Гермиону вызвали в кабинет директора, — задыхаясь от быстрого бега, сообщила она, заговорив со мной на прямую впервые с Рождества.

— Зачем? — удивился за меня Грег.

— Не знаю, но это не так важно.

— Драко будь добр сопроводи первокурсников в Большой зал, — попросила я.

— Хорошо, — без возражений согласился слизеринец, — первый курс за мной.

— Что-то случилось? — поинтересовалась я отводя девушку чуть в сторону от любопытных взглядов.

— Вчера вечером, уже почти полночь была, — принялась торопливо рассказывать она, — я уже собиралась спать когда, вспомнила, что забыла конспекты по трансфигурации в гостиной. А так как у нас сегодня проверочная, я решила спуститься за ними и почитать еще раз перед сном. В гостиной уже и не было ни кого почти. Только Гермиона и Гарри. Я еще удивилась, чего это они спать не идут поздно же. Они обсуждали отработку у Жабы, и на вопрос что он делал Гарри ответил, мол, писал строчки. Когда я спустилась они оба замолчали, и Гермиона попыталась спрятать от меня какое-то зелье и ватные тампоны пропитанные кровью. На мой вопрос не поранился ли он, Гарри махнул рукой и сказал что ерунда. И я бы не обратила на это внимания, если бы Невилл сегодня не сказал мне что случайно заметил на руке у Поттера буквально вырезанную на руке и уже слегка восполнившуюся надпись: «Я не должен лгать». Но откуда она взялась спросить не успел, трио вызвали к директору…

— Это чертово кровь пишущее перо! — задыхаясь оборвал ее подбежавший Невилл.

— Артефакт класса опасности «А»? — удивился Грег.

Я взмахнула палочкой создавая патронус:

— Лорд Паркинсон прошу вас срочно прибыть в школу в кабинет директора в качестве главы попечительского совета.

Мой волк кивнул и унесся в направлении дома. Я же повернулась к гриффиндорцам и скомандовала:

— Вы оба за мной.

До кабинета директора добрались за рекордно быстрое время и в полном молчании. Притормозив около горгульи, Невилл поинтересовался:

— Какой пароль?

— Мятный взрыв, — мрачно произнесла я.

Горгулья начала отъезжать в сторону. Этот пароль был постоянным на весь год и использовался только при чрезвычайных обстоятельствах, когда вмешательство директора требовалось незамедлительно. В самом кабинете народу было не протолкнуться: сам директор, стоящий в полный рост у своего стола; с боков от него Макгонагалл, поджав губы, и хмурый Снейп. Напротив этой живописной троицы — министр Фадж, сжав кулаки и с красным от ярости лицом, рядом министерская Жаба и три аврора во главе со Скримджером. Золотое Трио испуганно сжалось в углу. При нашем появлении все разом замолчали.

— Мисс Паркинсон выйдете, — приторно сладко начала Жаба, — у министра…

— Господин директор, — совершенно не обращая внимание на напряженную оппозицию директора, обратилась я к Дамблдору, подходя ближе к его столу, — прошу прощения за то что столь бесцеремонно ворвались в ваш кабинет, но к сожалению дело срочное и касается здоровья ученика.

— Это не может подождать? — устало поинтересовался тот.

— Боюсь что нет, без вашего вмешательства не обойтись, а так же это требует присутствия главы попечительского совета. И нам очень повезло что сам министр почтил своим визитом школу. Его присутствие очень кстати.

— Даже так, — он задумчиво погладил бороду, затем улыбнулся мне и сел в свое кресло, — что ж раз ситуация на столько сложная, тогда мы вас выслушаем. Прошу всех присесть. Наши разногласия решим чуть позже.

— Ты забываешься, — начал раздраженно говорить Скримджер.

— О, мистер Скримджер, — перебила я мужчину, так и не поняв к кому он обращался ко мне или Дамблдору, — как вы себя чувствуете? Мама рассказывала, что Рождество вы были вынуждены встречать в Мунго.

— Все в порядке, мисс, — почти прошипел, сразу сдувшийся аврор.

Его подопечные попытались скрыть улыбки. Жаба уже открыла рот, чтобы сказать что-то, но тут полыхнул камин и в кабинет вышел мой дед.

— Доброго утра дамы и господа, — вежливо поздоровался он, бросив на меня вопросительный взгляд. — По какому случаю столь интересное собрание, Альбус?

— Половина этого собрания по мою душу, но вот за чем вызвали тебя, Генри, я не знаю. Думаю, это нужно спросить у мисс Паркинсон, — развел руками директор, затем посмотрел на меня, — Панси?

Я медленно выдохнула и спокойным, несколько холодным голосом, начала:

— Я Панси Ингрид Паркинсон староста факультета Слизерин обвиняю профессора защиты от темных искусств Долорес Амбридж в нанесении тяжкого вреда магии наследнику рода Поттеров — Гарри Поттеру последнему в роду.

В кабинете повисла тишина. Жаба выпучила глаз и молча открывала и закрывала рот не в силах что-либо сказать. Фадж недоуменно хлопал глазами. Авроры вместе со своим боссом напряглись. Макгонагалл схватилась за сердце. Снейп закатил глаза. Дед и Альбус синхронно нахмурились.

— Вы понимаете, что это серьезное обвинение? — уточнил директор.

— Да сэр, — кивнула я.

— Что ж, расскажите подробнее.

— Вчера профессор Амбридж назначила мистеру Поттеру отработку. На этой отработке мистер Поттер писал строчки. «Я не должен лгать». Строчки мистер Поттер писал кровью пишущем пером.

Стоило прозвучать моим словам как от моего деда, сидящего на стуле рядом с директорским столом, в разные стороны хлынул лед — признак того что он в неконтролируемой ярости, хотя по его спокойному лицу и расслабленной позе и не скажешь. Лед дошел до носков моих туфель и нехотя стал отползать обратно к деду.

— Генри, — укоризненно глядя на него произнес директор.

— Прошу меня простить, — холодно откликнулся тот, — мисс Паркинсон у вас есть доказательства?

— Мистер Поттер? — я повернулась к парню.

Тот явно не собирался никому ничего доказывать, это было видно по упрямому выражению лица, но Рон, стоящий за его спиной, сильно толкнул его в спину и Поттеру, чтобы не упасть пришлось сделать вперед два шага.

— Позвольте вашу руку.

Поттер бросил на меня обреченный взгляд, тяжело вздохнул и решительно закатал рукав рубашки демонстрируя всем собравшимся уже успевшую сильно воспалиться надпись. В комнате резко похолодало, изо рта пошел пар, по стеклянным дверцам книжных шкафов и окнам поползла изморозь.

— Генри держи себя в руках, — попросил Дамблдор, зябко передергивая плечами. — Гарри слова мисс Паркинсон правда.

— Да, директор.

— И вы ему верите?! — визгливо заорала, вскочившая на ноги Амбридж.

— Я говорю правду, профессор ведь я не должен лгать, — ехидно возразил ей гриффиндорец.

— Ох, я думаю это всего лишь недоразумение, — попытался замять начинающийся скандал министр.

— Вы называете недоразумением использование запрещенного артефакта высшей категории опасности на наследнике древнейшего чистокровного семейства? — обманчиво тихим, спокойным голосом уточнил дед, чем заставил авроров напрячься и вытащить свои палочки. — Да еще и на последнем в роду? Панси забирай друзей и идите на завтрак.

— Но… — попытался возразить Фадж, но наткнулся на холодный взгляд деда благоразумно замолчал.

— Думаю Минерву с Северусом мы тоже можем отпустить, — кивнул директор.

— Конечно, — согласился мой дед.

Деканы двух факультетов вывели нас из башни и сопроводили до большого зала где уже закончился завтрак.

— У вас двадцать минут на завтрак, — строго сообщила нам Макгонагалл, — я сообщу профессорам причину вашего опоздания.

Сказав это женщина поспешила на выход. Снейп хмуро бросив на нашу компанию взгляд поспешил за коллегой. Мы молча уселись за один стол.

— Веселенькое утро, — хмыкнул Грег, накладывая себе сосисок.

— У меня вся жизнь такая, — мрачно отозвался Поттер.

— Чего вас вызвали то? — спросил Невилл.

— Жабе кто-то стуканул, что мы организовали кружок, — мрачно отозвался Рон, — она долго следила, пыталась как-то выведать подробности. И, судя по всему, нее не очень-то выходило, все-таки над защитой ты Панси поработала на славу. В общем нервы у тетки сдали и она попыталась надавить на Гарри.

— Но я не сказал ей ничего, — размазывая кашу по тарелке, все так же мрачно пояснил тот, — даже если бы захотел то не смог.

— Но она нашла кого-то другого, — подхватила Гермиона, — потому что сегодня с утра нас вызвали в кабинет к директору и она объявила, что мы трое создаем армию, чтобы помочь Дамблдору свергнуть министра.

— Ни чего себе у тетки фантазия, — восхитился Грег.

— По мне так проще обратиться в гильдию убийц, ну или наемников нанять, — хмыкнула я, — чем тренировать малолеток.

— Логика и Жаба? — хмыкнул Невилл.

Он после известия о побеге пожирателей и тесного общения с Грегом в качестве наставника стал более уверенным в себе. Он даже на зельеварении перестал котлы взрывать, правда особых успехов в этом тонком искусстве все равно не достиг. Мы некоторое время молчали, поглощая завтрак.

— Почему твой дед так отреагировал? — нарушила молчание Гермиона. — Ну, на, так сказать, отработку.

— Это перо не просто так взяли под строгий учет, — ответил ей Рон, опередив меня, — оно ведь не просто пишет кровью, но и берет крупицу магии пишущего.

— Ты ее так запутаешь, — перебил его Невилл, — для начала надо сказать, что таким пером заключаются важные, нерушимые сделки. Ведь договор подписанный этим пером нельзя разорвать или аннулировать, ну если не нарушены условия прописанные в договоре, естественно. Лет двести-триста назад это был довольно распространенный способ заключения сделок, пока с континента не приехала банда очень, гм, умных магов. Они обманом вынуждали магов, родовитых и богатых, писать этим пером ничего не значившие фразы, типа твоей, — он кивнул в сторону руки Поттера, — а потом с помощью хитрых чар преобразовывали эти надписи в подписи и переносили на различные договоры. Когда эти самые договоры начали всплывать случился жуткий скандал. Очень многие семьи лишились денег, артефактов и драгоценностей.

— Моему роду не повезло особенно, — я тяжело вздохнула, — договор подписанный кровью младшего сына тогдашнего лорда невозможно было выполнить, ведь преступники требовали отдать им не просто старую реликвию, а саму суть рода. Что именно я не имею права говорить. Парню пришлось добровольно отсечь себя от рода и отречься от семьи и крови, что означало, что двадцатилетний парень стал никем для семьи Паркинсон. Он не просто потерял право на деньги или что-то еще, он потерял право называть отца отцом.

Это правда сильно ударило по семье, мало того, что мы чуть не потеряли Дом у Моря, мы потеряли одного из члена семьи. Кровь от крови, плоть от плоти. Его отец прожил после этого всего пару лет, по нему сильно ударила потеря сына.

— Как это вообще допустили? — удивилась Гермиона.

— Просто никто не думал что можно так изменить уже написанное, — пожал плечами Невилл. — Как итог перо было перенесено в реестр опасных артефактов и наложен запрет на его использования всем, кроме гоблинов. И то в особых случаях под контролем представителя министерства.

— Что же теперь будет с Жабой? — спросил Грег.

— Если дед ее на месте не превратит в ледяную статую, — хмыкнула я, — то наша милая профессор вылетит из министерства быстрее, чем успеет сказать слово квиддич. А Поттеру выплатят довольно большой штраф, так сказать, за причинение морального ущерба.

И я оказалась права. Уже к обеду вся школа знала, что Долорес Амбридж не только более не занимает должность первого помощника министра, но и вообще в министерстве не работает. Правда, до конца учебного года место преподавателя защиты оставалось за ней, но без права назначать и проводить отработки. А еще дед, решивший прогуляться по школе обнаружил в холле «декреты об образовании» и снова психанул (хотя он из всей семьи самый уравновешенный) и теперь холл представляет собой не тающую ледяную пещеру (что примечательно в холле осталась плюсовая температура).

С низвержением с высот власти министерской жабы, все в школе вздохнули спокойно. Декреты были отменены волевым решением моего деда. Спорить с раздраженным главой старого рода не осмелился даже министр. Хотя снять эти самые декреты со стен пока не представлялось возможным: дед был очень зол, когда превращал холл в филиал арктической пещеры, и пока ни у кого не вышло все это разморозить. Инспекционная дружина приказала долго жить, и те немногие кто умудрился вступить в ее ряды, старались не выделяться. Наши подпольные занятия продолжились, всем очень нравилось принадлежать к тайному обществу. Грег как-то мрачно заметил, что возможно Воландеморт когда-то начинал так же. Рон тут же предложил захватить мир и не работать, за что незамедлительно получил подзатыльник от Гермионы. Так что народ, под чутким руководством Поттера и Грейнджер, делал успехи в освоение щитовых чар.

В первые выходные марта с шумом отпраздновали день рождения Рона. Грифы, а в частности Золотое Трио, и здесь отличились, протащив на праздник в общую гостиную своего факультета троих слизеринцев. Да, да меня, Грега и Асторию. Честно, никогда бы не подумала, что мне удастся увидеть гостиную факультета Годрика, и она мне понравилась. В интерьере преобладал темно-бордовый цвет и золото в отделке деталей: обои, тяжелые портьеры на окнах, а также обивка мягких диванов, кресел, пуфиков и декоративных подушек. Вся прочая мебель, типа шкафов, рабочих столов (которыми вряд ли пользовалось много народу) и чайных столиков, была выполнена из темного дерева. То же дерево, но на пару тонов светлее, чем на мебели, было и на полу. А вот большой камин и пространство вокруг него было выложено светлым камнем. Находясь здесь, так и хотелось взять книгу, усесться перед камином и, завернувшись в плед, погрузиться в какую-нибудь историю. Правда, хрен бы вам удалось прочитать хоть строчку, если вы не являетесь гордым гриффиндорцем. Обитатели башни, явно в противовес умиротворяющему интерьеру, являлись гордыми хранителями шила в одном месте. Кто-то громко разговаривал, кто-то ржал как лошадь, кто-то куда-то спешил, где-то что-то время от времени с грохотом падало или взрывалось. Все это создавало хаос, но этот хаос был по-своему прекрасен. Здесь просто невозможно было почувствовать себя одиноким и никому не нужным, что отлично чувствовалось в нашей гостиной.

Приняли нас, кстати, довольно спокойно все, ну кроме Лаванды Браун. И то ее больше возмущало присутствие и наглость Тори, которая, нацепив поверх белоснежной блузки гриффиндорский галстук, одолженный у радостно скалящегося Фреда, постоянно находилась рядом с именинником. Именинник был не против, бросая на мою кузину жаркие взгляды, когда думал что его никто не видел. Браун которая, кажется, имела виды на нашего рыжего друга, это не устраивало, и она даже попыталась возмутиться нашему приходу. Но как правильно заметила Гермиона, запрета на посещение гостиной другого факультета нет, а то, что грифы и змеи друг к другу не ходят ничего не значит. Справедливости ради, только барсуки радушно встречают у себя в норе выходцев из других факультетов (да я там была как-то и сильно завидую — у них лучше, чем у всех остальных факультетов). Так что пришлось гриффиндорской блондинке смириться с присутствием конкурентки.

Сам праздник прошел шумно и весело. Близнецы трансфигурировал из кресла трон для именинника, взорвали пару петард и хлопушек, попытались подсунуть сладости своего производства, но были остановлены Гермионой. Староста грифов была начеку, только увидев предвкушение хорошего (по мнению близнецов) розыгрыша на их лицах, тут же пресекла все на корню, пригрозив шутникам дуэлью со мной, если они испортят праздник своему младшему брату. Парни переглянулись, покосились на меня, на что уже я предвкушающе улыбнулась, вздрогнули и клятвенно заверил старосту, что они будут паиньками. Та осенняя дуэль с Грегом никого, не оставила равнодушным. Так что ничто не мешало весело праздновать шестнадцатилетие Рона.

Если в школе все возвращалось в норму, то мне все больше и больше становилось не по себе — дома назревали проблемы. О них никто не говорил, но общая нервозность чувствовалась. Например, по коротким, несколько рваным письмам Эдвина, который раньше строчил мне длиннющие подробные письма о своей школьной жизни (он пытался меня заверить, что причина в том, что он готовиться к выпускным экзаменам, но я ему не особо верила). А вот письма Далии, наоборот, из коротких посланий превратились в длинные свитки с подробным описанием всего, что с ней происходило. Дядя чуть ли не каждый день слал книги, рукописи, иногда просто заметки на клочках пергамента по защитной и атакующей магии. Мама писала с одной стороны обычные письма, но судя по нажиму пера, тоже была не в своей тарелке. Папа в одном единственном письме просил быть осторожной. И только дед был спокоен, хотя несколько холоден и отстранен, что заставляло нервничать еще больше.

Все это выводило меня из себя, ведь на мои вопросы все дружно утверждали, что все хорошо. Можно подумать, что слова могут меня убедить. Все это вылилось в то, что я стала несколько нервной, на вопросы отвечала невпопад, часто могла блуждать в задумчивости по замку. А после того, как я сорвалась на третьекурсника с хаффлпаффа, чуть не сломав ему нос, друзья перестали оставлять меня одну. Собственно парень и не виноват ни в чем, просто неудачно пошутил при мне (пресвятой Один, я даже не помню, про что он пошутил). Хорошо мимо проходил Малфой, он-то, героически встал на защиту третьекурсника, и оттащил меня от перепуганного барсука, перед которым я потом, когда успокоилась, извинилась. Так что, что бы я ни делала, куда бы ни шла — рядом со мной обязательно был кто-то из друзей, разве что не особенно доверяли Луне, точнее ее способности остановить меня. Но так как в последнее время к когтевранке прилагался Малфой, показавший, что в полне может со мной справиться, если что, время от времени со мной оставалась и она. Вот и сейчас в библиотеке, где я пыталась сосредоточиться на выполнении домашнего задания, рядом сидел Поттер (он, кстати, чаще всего из гриффиндорцев был рядом). Время от времени бросающий на меня обеспокоенные взгляды. Даже погруженная в переживания о семье, я оценила это.

— Пойдем.

— Куда?

Я оторвала взгляд от эссе по чарам и рассеянно посмотрела на подошедшего к нашему столу Гойла.

— Прогуляемся, — не вдаваясь в подробности, бросил друг.

Поттер с интересом посмотрел на него, но промолчал. После того, как он выяснил что мой друг является для моего дара якорем, Грег стал чуть ли не единственным парнем, к которому избранный меня не ревнует.

«Интересно, а что скажет Поттер, застав нас с Грегом в одной постели?» — не в тему подумалось мне. Пришлось даже головой помотать, выкидывая эту мысль из головы. Придет же такое в голову.

— У меня же нет выбора да? — тяжело вздохнув, поднялась на ноги я.

— Конечно, нет, — улыбнулся друг, беря меня за руки, и потянул на выход.

И я покорно пошла за ним. А что мне оставалось? Когда Гойл что-то решит отговорить его невозможно. Встречные школьники бросали заинтересованные взгляды в нашу сторону, все-таки раньше взявшись за руки, я гуляла по школе исключительно с Поттером. Мы миновали ледяной холл, и вышли на улицу.

— Серьезно? — удивилась я, поняв, что он ведет меня в то самое место, где осенью после первого урока защиты мы говорили по душам. — Теперь мне придется лезть в воду? А после мы решим напиться и сойдемся еще с кем-то типа Золотого Трио?

— Ну, насчет воды ты уж сама реши, все-таки она еще довольно холодная, — хмыкнул он, усаживаясь на поваленное дерево, на котором осенью сидела я, — насчет напиться в принципе можно, кто же против. А вот еще одно Золотое Трио мы уже вряд ли найдем.

— Тогда в программе разговор по душам? — вяло поинтересовалась я, глядя на воду.

— Панси, я же вижу, что тебя что-то тревожит. Расскажи мне.

Я немного постояла, глядя на водяную гладь озера и тяжело вздохнув, начала:

— У отца дар, хотя нет, отголосок дара пророков. Иногда он чувствует опасность, может определить, кому именно она грозит. Но все это так расплывчато, так неясно. Непонятно от кого и когда ждать удара. Сейчас тень нависла над дядей. Поэтому все слегка не в себе. И я не могу не поддаться семейной нервозности.

Я замолчала. Это была правда лишь наполовину. Я никогда не была открытым человеком, даже с семьей. Плюс моё поведение было обусловлено не столько этим, сколько моим даром. Голос Рода буквально заставляет ставить семью на первое место, забывать о себе. Поэтому мне трудно делиться страхами и переживаниями с кем-то. Одна Луна всегда знала, что у меня на душе, угадывая без слов и намеков, только взглянув на меня. И никогда ничего не говорила, просто улыбалась своей загадочной мягкой улыбкой, крепко обнимала, и мне всегда становилось легче. Но сейчас милая блондинка была полностью сконцентрирована на наследнике Малфоев.

— Вас бесит ожидание? Так?

— Конечно, — хмыкнула я, вырываясь из своих размышлений, — в нас течет кровь воинов. Так что смиренное ожидание неизвестного это явно не про нас.

— О, да. Схватить меч и рвануть с громким криком на врага, — засмеялся друг, — это то, что вы бы предпочли.

— Ты так хорошо меня знаешь.

Я вздрогнула, когда тихо подошедший ко мне Грег обнял меня крепко за плечи и тихо прошептал:

— Всё будет хорошо.

— Да, все будет хорошо, — согласилась я, внутренне не веря в это.

Мы замолчали. Я снова перевела взгляд на зеркальную гладь Чёрного озера. Я слишком долго была привязана к семье даром Голоса Рода. И теперь меня мучает куча вопросов. Если что-то случиться с семьей, что будет со мной? Как я это перенесу? Достаточно ли тех месяцев, прошедших с момента изменения моего дара, для того чтобы я осталась в трезвом уме? Стоил ли мне все это рассказать друзьям?

Рассказать все-таки пришлось. Это случилось через пару дней после разговора у озера. После ужина я брела в гордом одиночестве, что в последнее время было огромной роскошью, в сторону подземелий, когда случайно стала свидетелем разговора Нота с Грейнджер. Настроение было преотвратным и поэтому, услышав приближающиеся шаги, не раздумывая, я нырнула в одну из ниш, что в изобилии были в этом коридоре.

— Ты дура, если думаешь что Паркинсон твоя подруга, — донесся до меня снисходительный голос Нота.

— А ты эксперт в дружбе? — в тон ему хмыкнула девушка.

— Нет, — спокойно ответил Нот, — но я знаю её дольше, чем ты и уж, тем более, чем Поттер. Так для справки: она всегда равнодушна ко всем, кто не носит фамилию Паркинсон. Так что не обольщайтесь: если придётся выбирать между семьёй и вами всеми, не сомневайся, она выберет семью. Даже Гойл останется за бортом. Она болезненно зависима от своей семьи и всегда ставит её выше даже своих желаний. Ты же видишь, что с ней сейчас происходит. Стоило появиться угрозе для семьи и все остальное отошло на второй план.

— Ты так говоришь, будто долго наблюдал за ней и успел полностью изучить.

— Не один Поттер был покорен ею.

В голосе слизеринца проскользнула тоска.

— Ты влюблен в нее, — пораженно протянула Грейнджер.

Он вздохнул.

— Что именно тебя так удивило?

— Прости…

На этом разговор затих, так как они отошли достаточно далеко от того места где я пряталась, чтобы можно было разобрать слова. Откровения Нота насчёт того, что я ему нравлюсь, не произвели на меня никакого впечатления. Я все-таки не слепая и замечала это. А вот его замечания по поводу моей одержимостью семьей меня почему-то задели. Вздохнув, я оперлась спиной о стену и прикрыла глаза. Постояв так несколько минут, обдумывая подслушанный разговор, тяжело вздохнула и полезла в карман за фальшивым галлеоном. Гениальная идея зачаровать фальшивые деньги производства близнецов и превратить их в этакое средство связи принадлежала, естественно, Гермионе, она же разработала систему оповещения. Мы их использовали для сбора участников нашего кружка.

Покрутив в руке золотой кругляш, ещё раз тяжело вздохнула и, взмахнув палочкой, отправила сообщение. Правда, существенно сократив количество адресатов. А вот этого удалось добиться уже Астории (как истинная слизеринка, она предложила это для того, чтобы переписываться с Роном без свидетелей, оправдывая свое желание сохранением тайны). Постояв ещё немного в темноте ниши, отправилась в сторону выручайки.

— Что такого ужасно срочного случилось, что ты прислала сообщение, с требованием немедленно явится? — недовольно поинтересовалась Астория.

Они с Роном пришли первыми, видать были где-то поблизости, в очередной раз экспериментируя.

— Да, у нас, между прочем, наметился прорыв, — так же хмуро вторил ей парень.

— Я расскажу, когда все придут, — спокойно отозвалась я, несколько меланхолично смотря на огонь в камине.

Парочка новооткрывателей в мире рун переглянулись и, усевшись рядышком на диване, зашуршав пергаментами, принялись что-то обсуждать вполголоса. Я продолжила наблюдать за пламенем в камине, раздумывая, как именно сказать друзьям все. Слова Тео натолкнули меня на мысль, что им стоит рассказать, что именно со мной происходит. Пока у меня вообще есть время на разговоры.

Не прошло и пятнадцати минут как мои друзья собрались. Молча, расселись на свободные места и испытующе уставились на меня. Я же молчала, не зная как начать этот разговор.

— Итак, — нарушая молчание, осторожно спросил Грег, — что такого случилось, что ты вызвала нас сюда? Да ещё и так срочно.

— Хочу расставить все по своим местам, — я вздохнула, собравшись с мыслями, — не знаю, что может случиться. Не хочу, чтобы у вас были сомнения на счёт меня.

— Ты о чем? — нахмурилась Гермиона.

— Я случайно услышала часть твоего разговора с Нотом.

— Ты опять с ним общалась? — возмутился Рон.

— Для слизеринца он довольно неплох, — раздражённо дёрнул плечом девушка, видимо этот разговор между ними происходил не в первый раз, затем она посмотрела на меня, — какую часть ты имеешь в виду?

— Тот где он говорил, что я ни с кем не дружу и зависима от семьи.

Я помолчала и, собравшись с духом, сказала:

— Он прав. Мне, правда, не нужна чья-то дружба. Точнее так было до этого года.

Я замолчала. Ребята тоже молчали. Поднявшись с места, я принялась расхаживать перед сидящими на диване друзьями, несколько нервно теребя манжеты свитера, и взволнованно принялась объяснять:

— Всё дело в моем даре. Точнее в даре «Голоса Рода». Этот дар такой же проклятый, как и дар пророка. И если пророки медленно, но верно сходят с ума, переставая различать настоящее и будущее, то наделенные даром общаться с мертвыми предками в конечном итоге перестают интересоваться чем-то за пределами семьи. Такие «счастливчики» не женятся, не заводят детей и друзей, перестают общаться со знакомыми. Весь их мир сужается до пределов семьи. Они живут только интересами близких родственников, только их благополучием. Кто-то раньше кто-то позже, но никто не сумел избежать этой участи. Это то, что ждало меня, в конце концов. Пусть я и медленней других менялась.

— Но твой дар изменился, — задумчиво произнёс Поттер.

— Да. Пусть он и стал опасней, ведь всегда есть риск погрузиться в чужие воспоминания и застрять в них навсегда, я безумно рада, что дар эволюционировал. Как собственно рада и моя семья. Даже мама, которую до дрожи пугает вероятность того что я потеряюсь в чьих-то воспоминаниях.

— Что бы этого не случилось, у тебя есть Грег, — нежно улыбнулся мне Поттер и, ухватив за руку, потянул на себя.

— Ты прав, — чуть улыбнувшись, я позволила усадить себя к нему на колени, — С Грегом мне действительно повезло. Не все подходят на роль якоря, а если честно, якорь очень сложно найти.

— Это как-то связанно с оброненной тобою фразой: «Моя смерть и чудесное воскрешение»? Ты сказала это перед рождеством в доме Блэка, — чуть прищурившись, спросила Гермиона, внимательно смотря на Гойла.

— А я все думал, когда же ты спросишь, — невесело ухмыльнулся Грег.

Он покосился на меня и сказал полуправду:

— Так уж вышло, что мой отец садист. Из-за него умерла мама — он избил её и столкнул с лестницы, сделав инвалидом. Но и этого ему было мало — он издевался над ней и после, буквально вынудил покончить с собой. Когда её не стало, он переключился на меня. Этим летом, узнав, что возвращение его господина не состоится, он выместил свое разочарование и гнев на мне. В этот раз слишком сильно. Мы с Панси считаем, что у меня была так называемая клиническая смерть.

— То есть какое-то время, он был мертв, — пояснила Гермиона, поймав озадаченные взгляды Рона и Астории, в волнении дрожащей рукой заправила прядь выпавших из прически волос и продолжила. — Дыхание и работа сердца остановились, но мозг продолжил работу. Маглы в этот момент производят непрямой массаж сердца.

— В моем случае отец с перепугу наложил на меня круцио, — спокойно кивнул Грег, — так что моё сердце вновь заработало, а с ним и легкие

И с сарказмом добавил:

— И очнулся я уже совсем другим человеком.

О да, причём буквально. Но раз друг не хочет распространяться об этом, то и я промолчу. Я пристроила голову на плечо Гарри, борясь с желанием потереться щекой об это самое плечо (ничего не могу с собой поделать, рядом с ним во мне просыпается что-то кошачье), и продолжила свой рассказ:

— Как бы это не звучало, но смерть и возвращение к жизни Грега позволило моему дару измениться, а заодно связало наши с ним жизни. А уже изменение дара позволило мне перестать жить интересами благополучия семьи. Можно сказать, что позволило завести друзей. Но, несмотря на то, что мой дар изменился, с даром голоса рода я прожила достаточно долго. И так быстро побочный эффект не пройдет. Я рассказываю вам все это, потому что вы и сами видите, как на меня влияет напряжение в семье. Если что-то случится…

Я запнулась, замолчав на несколько мгновений и продолжила, сжав ладонь Гарри своей:

— Если что-то случиться, я не знаю, как это отразиться на мне. Как именно я буду себя вести. Перестану обращать внимание на окружающих или начну бросаться на всех подряд? Уйду в депрессию? Впаду в неконтролируемую ярость? Думаю, даже Трелони не скажет наверняка.

— Всё будет хорошо, — успокаивающе поглаживая меня по спине, уверенно сказал Гарри.

— Если только ты поделишься со мной своей удачей, — уткнувшись ему в шею, тихо, чтобы услышал только он, ответила я.

Время не стоит на месте. Наступил апрель. Пасхальные каникулы, я предпочла провести с Поттером в школе, все равно Далия и Герман остались в Праге, а Эдвин предпочёл поехать в гости к Весу в Россию. Мама и папа погрязли в работе, а дед намеревался провести внеочередной аудит принадлежащих нам предприятий. Так что я со спокойной душой осталась со своим парнем, который тоже не собирался домой. Его тетя уехала на какой-то семинар для социальных работников аж в штаты. Так что у нас появилось время побыть наедине хоть иногда.

Мы много гуляли, разговаривали и наслаждались обществом друг друга. С каждым проведённым вместе днем я все больше влюблялась в наследника Поттеров. С ним мне было тепло и уютно. Между нами не было головокружительной страсти, громогласных выяснений отношений и приступов ревности (нет Поттер конечно ревновал, но не предъявляя мне претензий). Мы вообще не демонстрировали всем и каждому наши отношения, максимум чего дождались школьные сплетники — это прогулки взявшись за руки и иногда довольно целомудренные объятия.

Под самый конец каникул неожиданно нагрянул дядя. Мы с Поттером как раз собирались пойти прогуляться, когда в холле нас нагнал Ирвин.

— Панси, а я к тебе. Профессор Макгонагал просила тебя найти, там к тебе гость, — поймав мой удивлённый взгляд, он весело пояснил, — кажется, дядя. Она просила тебя подождать их в холле.

— Дядя? — удивлённо переспросила я, чувствуя, как внутри все холодеет.

— Ну да, — кивнул парнишка, а затем подергал за рукав Гарри, — ты обещал научить тому хитрому заклинанию подножки, помнишь?

— Помню, — улыбнулся парень.

— Научи сейчас, все равно Панси будет занята.

— А ты хваткий парень, — рассмеялся Поттер, потрепав первокурсника по голове. — Хорошо пойдём тут неподалеку есть пустующий класс.

— Отлично! Только я друзей позову, а то Джон опять будет нудеть, что я про него забыл.

Сказав это, он шустро рванул в сторону большого зала, пока добровольный учитель не успел передумать. Кстати, Дамблдор оказался прав, и после той драки четыре первокурсника сдружились, и теперь их можно было часто видеть вместе, чаще всего спорящих до хрипоты.

— Ты ведь потом спасешь меня от них? — печально глядя в след Ирвину, спросил Гарри, подозревая, что конкретно попал.

— Ты же герой, Поттер, — засмеялась я, — ты даже Лорда не боишься. Что тебе четыре первокурсника?

— Эти маленькие чудовища и Воландеморта напугают, — передернув плечами, пожаловался он. — От них даже Гермиона прячется!

Я засмеялась, это уже было серьезно. Гермиона, вообще-то обожавшая читать лекции кому не лень, и правда старалась избегать этих ребят, особенно когда детишки собирались вчетвером.

— Ты прав эти четверо способны замучить вопросами кого угодно, так что не переживай, я спасу тебя как только закончу с дядей.

— Ловлю тебя на слове, — улыбнулся он, обречённо глядя на бегущую к нему четвёрку первокурсников, и тихо добавил, — когда они окончат школу, магический мир содрогнется.

Поттера утащили разучивать заклинания, и я осталась в одиночестве, от нечего делать, разглядывая холл. Лёд все ещё покрывал стены, но местами уже начал таять. Думаю, к экзаменам он наконец-то растает до конца, и администрация сможет снять дурацкие декреты со стен.

На лестнице наконец-то появился дядя в сопровождении Макгонагалл.

— Благодарю вас профессор, за небольшую экскурсию, — дядя чуть поклонился декану гриффиндора, — всегда мечтал побывать в Хогвартсе, школа прекрасна.

— Не за что, мистер Паркинсон, — улыбнулась ему профессор, — что ж мне пора, до свидания.

— До свидания, — дядя ещё раз поклонился женщине и повернулся ко мне, — привет Панси.

— Привет, — я подождала, пока профессор отойдет от нас подальше, и спросила. — Что случилось?

— Версия о том, что я просто решил навестить племянницу, по которой соскучился не подойдет?

— Нет, — я покачала головой.

Он вздохнул и предложил:

— Погода сегодня чудесная, как насчёт поговорить на улице?

— Без свидетелей? — уточнила я, дождавшись утвердительного кивка, вздохнула. — Пошли.

Ноги сами собой привели меня на «место для задушевных разговоров», как обозвал его Грег. Усевшись на то самое дерево, кивнула дяде:

— Рассказывай.

Он подошёл к кромке воды, постоял так несколько минут, задумчиво глядя на воду, а затем, развернувшись ко мне, и в лоб спросил:

— Ты знаешь, к чему я готовил тебя всё эти годы?

— Судя по твоему тону, это явно не ДМП?

Посмотрев на немного нервного дядю, я вдруг поняла, что он имеет в виду.

— Ты хочешь сказать, — осторожно начала я, — что все это время ты готовил меня в качестве своей преемницы? Преемницей в той самой организации?

— Нет, — он тяжело вздохнул и пояснил, — твой дар бы не позволил тебе этого. Я готовил тебя как хранительницу знаний нашей семьи, как и велит кодекс рода при пробуждении дара подобного твоему. Но теперь ты вполне способна занять принадлежащее нашему роду место за столом совета.

— Ты серьёзно хочешь, что бы я заняла твоё место в Совете Теневых Гильдий?

Совет Теневых Гильдий — собрание представителей стран Европы, занятых в определённых сферах деятельности. Незаконных сферах, естественно. Да, да те самые воры, убийцы, торгаши и наемники. Последние, кстати, присоединились не так давно лет сто или двести назад. Совет же был создан через пару лет после принятия статута о секретности. Для чего был создан? Для решения спорных вопросов и сохранения связи с магловским криминальным миром. Попасть в совет можно было несколькими способами: быть выбранным от своей страны, что предполагало активное участие в криминальной жизни, или же быть членом семьи-основателя. Причем наследники основателей могли войти в совет и сразу выйти из него, полностью или частично передав полномочия выбранному представителю гильдий или назначив вместо себя кого-то на свое усмотрение, а передумав снова сесть за стол. Выборные члены такой роскошью похвастаться не могли, к тому же действующие члены совета могли и не одобрить претендента. И как вы могли понять, моя семья и здесь успела наследить. Мой далекий предок Маркус Онандр Паркинсон стоял у истоков этой организации. Половина Кодекса Чести этого собрания написана им.

— Я до последнего не хотел втягивать тебя в это. Ты же знаешь, наша семья не всегда занимала положенное ей место в совете. И даже если бы со мной что-то случилось, это не стало бы трагедией. Но…

— Но Воландеморт набирает силу, — задумчиво протянула я, — и место в совете откроет ему огромные перспективы и доступ к тем ресурсам, которые он не сможет получить, пока кто-то из семьи держит власть в руках.

Собственно так дядя и попал в совет во время восхождения к власти Темного Лорда в прошлый раз. Дед ненавидит бессмысленное насилие и презирает тех, кто рвется к власти любыми способами. Особенно под теми же лозунгами, что и когда-то Гриндевальд. Слишком уж много горя нашей семье принесла война с немцами, как магической, так и магловской части.

— Это так, — дядя улыбнулся и присел рядом со мной, — я знаю то, что прошу очень сложно и кроваво. Это не книжный клуб для скучающих леди. Каждый, кто сидит в совете, опасный противник, и они пожелают испытать тебя.

— Ты говоришь это, так будто завтра умрешь, — мрачно отозвалась я.

— Я говорю это для того чтобы подготовить тебя. Чтобы потом это не стало для тебя неожиданностью, как было дня меня когда-то.

— Ты даже не спросил, хочу ли я этого, — устало протянула я, понимая, что вопрос уже решен.

Я даже не злилась. Ни у него, ни у деда нет выбора. Мой отец законник до мозга костей, он, скорее весь совет грохнет, чем начнёт решать вопросы с незаконным оборотом пыльцы фей, к примеру. Дед — глава рода, ему не пристало таким заниматься, как и Эдвину. Остаюсь только я и нерождённый ребенок, ведь ни мама, ни Далия по крови не Паркинсон.

— Потому что у нас нет выбора, — дядя тяжело вздохнул и потёр шею, — твоя мама, кстати, не в восторге от этой идеи. Вот бы кто идеально вписался в совет, не удивлюсь, если уже через пару дней она бы его и возглавила. Причем ее бы избрали единогласно и пожизненно.

— Пожалей членов совета, — рассмеялась я, представляя себе эту великолепную картину, — если маман попадёт туда, они же у неё по струнке ходить будут с обязательным полным медосмотром перед каждым собранием.

Дядя громко рассмеялся, видимо представил, какие именно процедуры по выявлению заболеваний проводила бы мама. Лично мне виделась мама, нежно поглаживающая клизму литров так на десять.

— Да, Эмма страшна в гневе и в оказании медицинской помощи.

Мы помолчали. Можно отказаться, но я не могу. И это даже не связано с семьей, ее честью и прочим. На этот раз главная причина имеет ярко зеленые глаза и шрам в виде молнии. В конце концов, будет война с Темным Лордом. И второе главное действующее лицо этой самой войны будет Поттер, и Избранному нужна будет любая помощь. Не хочу осложнять его путь еще больше.

— Я займу твоё место, — через какое-то время молчаливого созерцания водной глади озера сказала я, — но я тебя прошу, приложи все силы, чтобы это случилось как можно позже. Желательно, чтобы никогда.

— Я постараюсь, — он серьёзно кивнул, взглянул на часы и, тяжело вздохнув, поднялся на ноги, — что ж мне пора.

— Будь осторожен, — я обняла его.

— Ты тоже.

Это был последний раз, когда я видела его живым.

Все случилось в последних числах апреля. Я сидела на уроке защиты, в пол уха слушая бормотание Жабы. Рядом со мной с несколько бессмысленным взглядом сидел Грег, упорно борющийся со сном.

— Мисс Паркинсон, — противный голос Жабы резанул слух, — будьте любезны ответить, почему вы не записываете?

Я, подавив тяжёлый вздох, поднялась на ноги. Кажется, после всего случившегося Амбридж записала меня в личные враги, так как каждое занятие она находит к чему придраться.

— Я…

И в это момент меня накрыла боль. Нет не так. Боль. С большой буквы. Сильная. Нестерпимая. Всепоглощающая боль. Будто кто-то пытается вырывать все органы сразу. Время будто застыло. Казалось адская боль длится вечно, хотя прошло, наверное, всего пара минут. Но все проходит, вот и боль ушла, и я на какое-то время отключилась. Пришла в себя, все ещё находясь в классе, полусидя на полу, крепко прижатая спиной к чьей-то груди.

— Она очнулась, — передо мной сидел Грег, бледный до синевы и столь же сильно испуганный, — Панси, ты как?

Я попыталась ответить, но из горла вырвался лишь хрип.

— Её надо в больничное крыло.

Взволнованный голос Поттера шёл из-за моей спины. Значит, это он меня удерживает.

— Ты прав, — Грег засуетился, пытаясь помочь ему поднять меня на ноги.

В этот момент дверь кабинета с грохотом распахнулась и внутрь вбежала перепуганная мама. Видимо в момент, когда меня скрутило, она была на работе — ее лимонного цвета мантия сбилась, руки дрожали.

— Панси, — она рухнула на колени около меня, и принялась, лихорадочно осматривая меня на предмет ранений, — девочка моя. Что случилось? Где болит? Милая не молчи.

Говоря все это, она неистово махала палочкой, накладывая всевозможные целительские чары невербально, даже не обращая на это внимания.

— Некромант, — передо мною появился Флоки, голос его был хриплый, будто он кричал вместе со мной, — он развоплотил ее. Ады больше нет.

Я впервые видела слезы у призрака. Развоплотили Аду — призрака девочки, что при жизни испытала невыносимо-жуткую боль, больше нет. От его слов я почувствовала себя так, будто меня чем-то тяжелым ударили по голове. Сердце заныло, а на глаза набежали слезы. Вот почему мне было так больно, будто вырвали мою душу. Девочка была в моей свите, а значит, была крепко связана со мной. А я связана с семьей. И тут я с ужасом поняла, что может означать ее вторая смерть.

— Далия, — прохрипела я, цепляясь за свободную от палочки руку матери, — проверь их мама.

— Но…

— Проверь их!

— Сейчас, сейчас, — мама засуетилась, увидев что-то в моих глазах.

Зазвенели многочисленные браслеты на её руках, выбрав самый широкий из них, мама прикоснулась к нему палочкой и прикрыла глаза. Я же расслабилась, опираясь спиной о грудь Поттера, стараясь не думать о плохом. Парень нежно обнял меня и принялся аккуратно поглаживать мое плечо. Но предчувствие беды не давало мне полностью расслабиться в его руках. Ощущение чего-то плохого буквально висело в воздухе, заставляя мышцы напрягаться в гнетущем ожидании.

Воздух качнулся и передо мною вновь появился Флоки. Он поднял на меня взгляд, и я поняла, случилось то, чего я так боялась.

— Он мертв, Панси. Твой дядя мертв.

Мёртвые не приносят хороших новостей, я должна была об этом помнить. Сердце отчаянно заныло, с новой силой захотелось зарыдать.

— Панси? — обеспокоенно спросил Гарри, почувствовав перемену в моём настроении.

В этот момент перед мамой появился теневой ворон от деда. Он был намного больше, чем у Эдвина и намного темнее.

— Гобелен показывает, что Герман мертв, — голос деда звучал тихо и надломлено, мама охнула. — Эван сейчас в их доме. Там повсюду следы сражения. Далия пропала, как и тело моего сына.

Сообщение резко оборвалось. Ворон издал беззвучный крик и растворился в воздухе. Мама пошатнулась и, наверное, упала бы, если бы не Рон, стоявший рядом с ней, он успел подхватить ее под руки. Я прикрыла глаза. Пустота — это все что я сейчас чувствовала.

— Мама, — я медленно поднялась на ноги, — тебе стоит поспешить домой.

— Но ты…

— Со мной все хорошо, — голос звучал глухо и без эмоционально, — Лорду ты сейчас нужнее.

— Панси, — вновь попыталась возразить мама.

— Иди, — теперь мой голос был не только холоден, но и властен, — со мной все хорошо, а вот деду возможно нужна медицинская помощь.

Мама пристально посмотрела мне в глаза. Не знаю что она там увидела, но кивнула.

— Хорошо, — обречённо согласилась она.

Бросив на меня печальный взгляд, мама поспешила покинуть кабинет. Сейчас она нужна дома, дед уже не в том возрасте, чтобы стойко переносить удары судьбы. Особенно если это новость о смерти старшего сына.

Я же закрыла глаза, стараясь отрешиться от всего. От ноющей боли в районе сердца, желания забиться в темный угол и рыдать в голос, перешептывания одноклассников, беспокойных взглядов друзей и пристально-изучающего, буквально прожигающего во мне дыру взгляда Амбридж. Сейчас все это не имело значения. Мой дядя мертв. Ада развеяна и потеряла шанс на перерождение. Далия пропала, а значит и мой нерожденный кузен в опасности. Семья, что я так стремилась защитить, пострадала, и я ничего не смогла сделать, чтобы предотвратить это. И в груди от этого так больно. Но я не могу себе позволить скорбь. Не сейчас. Ведь где-то там моя тетя и нерожденный брат еще живы и им нужна помощь семьи. Я должна что-то сделать.

Повинуясь моему отчаянию, неизученная сила дара, до этого мирно дремавшая внутри меня, вырвалась наружу клоками грязно-серого тумана. Кто-то громко охнул, однокурсники пришли в движение, неосознанно пятясь от меня. Но мне было все равно. Меня будто накрыло ледяным спокойствием. Все чувства притупились, отошли на второй план. Внутри будто все заледенело, покрылось толстым слоем льда наподобие того что покрывает школьный холл. Мёртвые не только не приносят хороших новостей, а еще мёртвые ничего не чувствуют.

— Госпожа, вы звали нас?

Я вздрогнула, отвлекаясь от изучения новой открывшейся мне грани дара, и открыла глаза. Передо мною толпились сотни призраков: мужчины, женщины; молодые, старые; изуродованные до неузнаваемости или выглядевшие так же, как при жизни. И судя по чьему-то вскрику и грохоту упавшего тела где-то за пределами моего поля зрения, видела их не только я. Впереди всех (какой сюрприз) стояла Изабелла Уизли, смотревшая на меня с такой сумасшедшей преданностью, что будь я не под влиянием своего дара, испугалась бы. Именно она задала вопрос.

— Только прикажите, — с некоторой фанатичностью снова заговорила она, не дождавшись от меня никакой реакции, — мы выполним любой ваш приказ, госпожа.

Любой? Ну что ж воспользуемся этим.

— Мой дядя мертв, — голос был холоден и без эмоционален, будто не принадлежащий мне, — найдите всех, кто к этому причастен. Я хочу знать все.

— Как пожелаете, госпожа.

По призрачной толпе прошел одобрительный гул, и призраки начали уходить, растворяясь в тенях. Одна лишь Уизли не спешила выполнять приказ, надеясь на что-то больше. Что ж не будем ее расстраивать.

— Изабелла, — позвала я.

— Да моя госпожа?

Женщина буквально упала передо мною на колени, с фанатизмом глядя в мои глаза.

— Флоки сказал, что ты хочешь в мою свиту?

— Я мечтаю об этом, госпожа.

Я кивнула. Дальше делала все по наитию. Аккуратно закатала рукав на левой руке, сжала правую в кулак, в ней тут же появилась палочка. Не прикладываю особых усилий я легко рассекла запястье вдоль, прямо посередине татуировки, которая сейчас светилась алым от переизбытка силы. Кровь выступила медленно, будто неохотно.

— Принеси мне голову того, кто лишил Аду посмертия, — я протянула ей руку, — докажи свою полезность.

— С удовольствием госпожа, — радостно выдохнула Изабелла, припадая губами к ране.

Она пила жадно, с каждым глотком становясь все более и более осязаемой, обретая плотность.

— Хватит, — Флоки буквально оттащил женщину от меня.

— Я все сделаю, моя госпожа, — радостно сообщила мне мертвая.

Вскочив на ноги, женщина исчезла в кроваво-красном вихре, чтобы появиться рядом с Амбридж. Она охватила подбородок Жабы своими тонкими белыми пальцами с появившимися на них ужасающими когтями и нежно сообщила перепуганной тетке:

— Даже не думай причинить вред моей госпоже, — нежно проведя одним из когтей по щеке своей жертвы, оставляя глубокий кровоточащий порез, предупредила она, — иначе я найду тебя даже в аду.

И со зловещим смехом растаяла в воздухе все в том же кроваво-красном вихре. Её жертва охнула и грузно рухнула на пол, потеряв сознание.

— Флоки, — задумчиво глядя на бессознательного профессора защиты, попросила я, — будь любезен присмотри за Изабеллой.

— Хорошо, — он кивнул и тоже исчез, правда в отличие от Изабеллы без спецэффектов.

Стоило ему исчезнуть, как у меня закружилась голова, и я чуть не упала, но чьи-то сильные руки успели подхватить меня.

— Всё хорошо?

Я подняла голову и встретилась взглядом с Поттером. Почему-то я была уверенна, что рядом будет Грег. Но нет, в радиусе метра никого не было. Однокурсники, с ужасом глядя на меня, прижимались к стенам. Грег, Гермиона и Рон, хоть и не испытывали того ужаса, что остальные, старались близко к нам не подходить. Скорее всего, это связано с тем, что сейчас я излучаю ледяную ауру смерти.

— Да все хорошо, но она выпила слишком много сил, — я вновь посмотрела в глаза Гарри, — почему ты рядом? Судя по реакции присутствующих, я буквально излучаю эманации смерти.

Он пожал плечами, тихо пояснил, продолжая крепко обнимать меня за плечи:

— Это не столь важно для потомка некроманта. Пусть моё родство очень далекое и дар мне не достался.

— Понятно, — вяло отозвалась я, чувствуя как силы покидают меня.

— Думаю тебе нужно отдохнуть, идем, — покачал головой парень и потянул меня на выход из кабинета.

И я, не сопротивляясь, пошла за ним. Мне действительно стоит отдохнуть.

Следующие несколько дней для меня прошли словно в тумане, малодушно укрыв свои чувства и эмоции даром и погрузившись в печальные думы о родных, я несколько выпала из жизни. Я ходила на занятия, не слыша о чем говорят преподаватели, делала домашнюю работу, не вникая в то, что пишу, на вопросы отвечала односложно. Из-за того, что я постоянно использовала дар, рядом со мной мог находиться только Гарри. Где бы я ни появлялась вокруг сразу образовывалась зона отчуждения. Даже преподаватели старались лишний раз ко мне не приближаться. На четвертый день меня вызвали к директору. Что было вполне ожидаемо.

— Добрый день, мисс Паркинсон. — Директор мягко улыбнулся мне и указал на мягкое кресло, заменившее привычный стул для посетителей. — Присаживайтесь. Соболезную вашей утрате.

— Спасибо, директор.

— Хотите чаю? У меня к нему есть изумительные булочки прямиком из самой знаменитой пекарни Нью-Йорка. Один мой старый друг изумительный пекарь и иногда передает мне свои произведения пекарского искусства.

— Не откажусь.

На столе перед нами появились чайник, чашки и тарелка с булочками. Приглядевшись к выпечке, я с удивлением обнаружила, что булки уж очень похожи на нюхлеров.

— Да, да Якоб вдохновлялся некоторыми фантастическими тварями, — пояснил Дамболдор, проследив за моим взглядом, и снова улыбнулся, — в частности нюхлером. Не перестаю удивляться фантазии и мастерству некоторых людей.

Говоря мне это директор, ловко орудуя палочкой, разлил чай по чашкам. Подумав, он извлек из ящика стола конфетницу. Вздохнул и признался, ставя ее на почетное место посередине стола:

— Сознаюсь — я жуткий сладкоежка, вот только с магическими сладостями мне жутко не везет. Лягушки норовят застрять в горле, сахарные перья навевают уныние, лакрицу с детства терпеть не могу. Я уж молчу о всевкусных драже, вечно попадается какая-то гадость. Зато с магловскими сладостями таких проблем нет. Вот попробуйте, это лимонные дольки. Мои любимые.

Он пододвинул ко мне конфетницу, не забыв и сам взять конфету и закинуть ее в рот. Я с некоторым скепсисом посмотрела на предложенные конфеты. Не то чтобы я не доверяла директору, просто не сильно люблю сладкое хоть магическое, хоть магловское. Но Альбус поедал их с таким удовольствием, что я не удержалась. Конфета на вкус оказалась в меру кислой со сладкой шипучкой в центре.

— Вы правы они вкусные, — с некоторым удивление в голосе, констатировала я.

— Я рад, что вам понравилось, — улыбнулся Альбус, и вздохнул, — к сожалению никому, кроме Филиуса, они больше не пришлись по вкусу. Берите еще.

— Спасибо.

Какое-то время мы пили чай и разговаривали в основном о конфетах.

— Панси, я ведь могу вас так называть? — дождавшись моего утвердительного кивка, директор, наконец, перешел к сути. — Я вызвал вас к себе, потому что Минерву беспокоит ваше состояние. Я так понимаю, вы используете свой дар, чтобы оградить себя от душевной боли?

— Я не могу сейчас позволить себе быть слабой, — глядя в чашку, отозвалась я.

— К сожалению, пока вы используете свой дар, я не могу позволить вам посещать занятия. Ваша магия действует не только на нас.

— Я понимаю, — не поднимая глаз, тихо отозвалась я.

Я действительно это понимала. Рядом со мной невозможно находиться. Но, как оказалось, я не настолько бесстрашная, как считала ранее, не могу отказаться от соблазна не чувствовать горе и отчаянье. Дамблдор вздохнул, снял знаменитые очки-половинки, устало потер глаза.

— Панси, позвольте старику дать вам совет. Я прожил долгую жизнь и пережил много потерь. Используя магию для подавления душевной боли, вы сильно рискуете. В вашем случае возможны два варианта. Первый — ваш дар даст сбой, и сдерживаемые вами эмоции накроют вас с головой. Поверьте старому человеку, обычно это происходит в самый неподходящий момент. Второй — эта сторона вашего дара подстроиться под вашу магию и ауру, в конце, концов, став неотъемлемой часть вас. А это значит, что вы утратите способность испытывать хоть какие-то эмоции.

И это я понимаю. Директор пристально посмотрел мне в глаза и подвинул конфетницу еще ближе ко мне.

— Я понимаю, ситуация, в которой вы оказались, ужасная, и вы пытаетесь защититься от нее. Но я думаю, вам стоит попробовать опустить свои щиты.

Альбус замолчал, глядя на темнеющее небо за окном директорской башни.

— Знаете, Синестра сегодня за ужином все уши прожужжала о необычайно звездной ночи. И мы с коллегами решили перекрыть доступ к Астрономической башне, а то молодость, весна, гормоны, — он перевел взгляд на меня, мягко улыбнулся и довольно точно изобразил Снейпа, — только ранних браков по залету нам не хватало.

Это заставило меня улыбнуться, кажется, впервые с того дня, как все произошло.

— Так что, — лукаво блеснув глазами, продолжил директор, — сегодня там будет на удивление тихо и безлюдно.

— Приму к сведенью, — кивнула я, и чуть тише добавила, — спасибо.

— Что ж уже поздно, вам стоит идти Панси.

— Конечно, директор, спасибо за чай. Доброй ночи.

— Доброй ночи, Панси. И вот возьмите, это разрешение на нахождение вне гостиной после отбоя, все-таки я вас сильно задержал, а мистер Филч что-то в последнее время не в духе. Особенно после того, как милейшая Долорес обзавелась крупными неприятностями.

— Спасибо.

Забрав пергамент, я покинула кабинет директора. Уже почти дойдя до входа в подземелье, я остановилась. В мою, не совсем вменяемую, голову закралась одна мысль. Медленно развернула пергамент. Что ж стоило догадаться сразу, Дамблдор дал мне не просто разрешение на нахождение в коридоре после отбоя, это было разрешение на посещение Астрономической башни после отбоя. На двоих. Я даже не успела это как следует обдумать, как ноги сами понесли меня в сторону башни.

Астрономическая башня считается самой высокой из башен школы. Отсюда открывается потрясающий вид на окрестности Хогвартса и звездное небо. Собственно поэтому это и считается самым романтичным местом в школе, хотя по мне так пока преодолеешь все эти ступеньки, уже никакой романтики не захочется. Но вид сегодня действительно стоил того чтобы потратить столько сил на восхождение по винтовой лестнице. Темное, почти черное небо было усеяно миллиардами светящихся точек звезд. А еще было удивительно тихо и безветренно. Подойдя к самым перилам, ограждающим край башни от пустоты, я оперлась о них и, вдохнув полной грудью еще довольно холодный воздух, прикрыла глаза.

Я всегда была сильной. Не только физически. Я могла рыдать над сентиментальной книгой, над грустной историей или от безнадежности. Но когда что-то случалось поистине серьезное я будто покрываюсь коркой льда, за которой надежно прячутся эмоции. Но я никогда до этого не хоронила близких людей. Если я перестану прикрываться даром, что будет со мной? Но Альбус много имен Дамболдор прав — или я узнаю это сейчас, или в самый неподходящий момент, или не узнаю больше никогда.

Стоило только перестать поддерживать дар в активном состоянии как сердце сдавило, к горлу подступил ком и я рухнула на колени, разразившись горьким плачем. Мне было мучительно больно осознавать, что я больше никогда не увижу дядю, не смогу с ним поговорить, не проведу спарринг. Слезы лились ручьем, я задыхалась. Не знаю, сколько времени прошло, но когда слезы, наконец, закончились, луна уже была в зените. Судорожно вздыхая, я попыталась найти в сумке салфетки, но потерпела неудачу и снова зарыдала от нахлынувшего бессилия.

— Вот держи.

От чужого голоса почти у самого уха я вздрогнула, на рефлексах выхватывая из воздуха палочку, а из голенища сапога метательный нож. Чужак успел уклониться от обездвиживающего заклинания и перехватить мою руку с ножом.

— Спокойней, это я.

С трудом сфокусировав опухшие от слез глаза я обнаружила, что чужак — это Поттер.

— Прости, — просипела я, — я тебя не узнала.

— Ну, в этом есть и плюс, — мягко улыбнулся парень, наблюдая как растворяется в воздухе моя палочка, — ты перестала плакать.

Я вяло пожала плечами, пряча нож в положенное ему место.

— Как долго ты здесь? — принимая пачку магловских салфеток, спросила я.

— Ну, скажем так, успел подмерзнуть, — улыбнулся он, и пояснил, — я подумал, что тебе будет сложно плакать при мне.

Он уселся рядом со мной и, обняв за плечи, притянул к себе. Какое-то время мы сидели в тишине, парень гладил меня по голове, я пыталась успокоиться, время от времени вытирая набегающие слезы и судорожно вздыхая.

— Почему ты не стараешься меня успокоить? — шумно высморкавшись, спросила я. — Ну знаешь словами? За эти несколько дней даже Драко выдавил из себя что-то утешающее. Астория вообще целую речь сочинила, было даже забавно.

— Знаешь, я все детство провел в социальном центре, — он пожал плечами, — после школы шел туда, потому что тетя всегда была занята допоздна. И за эти годы я видел довольно много горя и слез, чтобы знать на первых порах слова не приносят облегчения или утешения. Зато молчаливая поддержка всегда кстати. Я сотни раз видел, как тетя Петуния просто сидит и держит рыдающего человека за руку. Не говоря ни слова, не залезая в душу. Она всегда говорит, что человеку в такой момент нужно просто ощущать, что рядом кто-то есть. Кто-то кто будет просто якорем в бушующем море горя. И это у нее всегда срабатывает.

— Значит ты в тетю такой понимающий?

— Она всегда служит до меня примером, — в голосе Поттера проскользнули нежность пополам с гордостью, — за годы работы в центре она помогла большому количеству людей. Я видел, как сломленные горем от потери вновь обретали надежду и смысл жизни. И в этом была большая заслуга тети. Она всегда находит способ поддержать человека, мне до нее далеко.

— Когда все закончиться, я бы хотела с ней познакомиться, — я тяжело вздохнула, положив свою голову на его плечо.

— Думаю, ты ей понравишься, — он вновь начал гладить меня по голове.

— Это ведь я виновата, — помолчав, призналась я, — точнее мой дар. Я так много проводила времени с дядей, я так хотела быть значимой частью семьи, что стала ее самым уязвимым местом. Моя боль от потери Ады ударила не только по мне, но и передалась всем родным. Ты же видел, в каком состоянии была мама. По дяде ударило так же сильно, как и по ней. Если бы не это — нападавшие не смогли бы с ним справиться. Он прошел столько войн, в стольких местах был, столько опасностей пережил. А угробила его я, точнее моя связь с ним.

Я замолчала. Тянуть больше нельзя. Мне придется сказать ему, что ждет меня впереди и я не очень-то уверена, что ему понравиться это.

— Теперь меня ждет путь кровной мести, — собравшись с духом, тихо выговорила я, — я должна отомстить тем, кто убил его.

— Я знаю, — спокойно отозвался Поттер.

Я отстранилась от него и, заглянув ему в глаза, четко проговорила.

— Мне придется убить всех, кто причастен к смерти и похищению. Убить своими руками.

— Я знаю, — так же спокойно ответил он.

Глядя на мое удивленное лицо, Гарри, серьезно глядя мне в глаза, сказал:

— Панси, даже если бы я не обращал внимания на то, что ты рассказываешь о своей семье, как ходишь, как оценивающе временами смотришь на окружающих, как ты реагируешь, если тебя застают врасплох, то та ваша с Грегом дуэль расставила бы все по своим местам. То как вы оба сражались, выдает в вас хорошо подготовленных бойцов. Причем из категории тех, что готовят убивать, причем максимально быстро и эффективно. К тому же о кое-каких особенностях твоего рода просветил Сириус. Так что когда я предлагал тебе встречаться, я прекрасно понимал, кому это предлагаю. Я принял тебя такой, какая ты есть со всеми твоими заморочками, помешанностью на боевых искусствах и способностью убить если потребуется. И меня это не пугает и не отталкивает. Так что когда стало известно, что на семью твоего дяди напали, а сам он убит, я ни на миг не сомневался, что именно тебе предстоит. Поэтому я кое-что хочу тебе подарить.

Он подтянул к себе свою сумку и вытащил оттуда объемный, темный сверток.

— Я сделал это специально для тебя, хотя изначально хотел подарить на день рождения, — его щеки слегка покраснели, — но обстоятельства сложились по-другому, так что вот.

Пока он говорил, я с интересом рассматривала сверток, с удивлением понимая, что он напоминает чехол для хранения метательных ножей.

— Это то, что я думаю?

Чуть дрожащими руками я развязала тесемочки и развернула сверток. Одиннадцать темных, матовых ножей предстали перед моим взором.

— Я выковал и зачаровал их сам, — нервно пояснил Гарри, — честно говоря, не с первого раза у меня все вышло как надо. У меня не хватило времени сделать двадцать штук. Собственно поэтому их нечетное количество. Ковка, кажется, совсем не мое, хотя проект оказался любопытным. Ты много от них не жди, я только начинаю постигать азы артефакторики в общем и зачарования оружия в частности.

Он нервно взъерошил волосы и взмолился:

— Господи скажи уже что-нибудь, а то я чувствую себя полным придурком.

— Это лучшее, что мне, когда-либо дарили, — нежно проведя пальцами по одному из ножей, улыбнулась я.

Поттер радостно просиял и принялся рекламировать свое произведение:

— Там ничего сложного не наложено. Так по мелочи повышенная прочность, самозаточка, на один удалось наложить чары нетающего льда, а вот этот зеленоватый я закалил в яде василиска так что…

Я потянулась к нему и заткнула словарный поток поцелуем.

— Спасибо, Гарри, — тихо прошептала я, отстраняясь от него, — за все.

— Ты назвала меня по имени? — удивился он и задумчиво добавил. — Надо проверить, не сдох ли змеемордый.

После разговора с директором и ночного свидания я перестала пользоваться даром как средством облегчение боли. Люди перестали от меня шарахаться и директор, довольно улыбнувшись, разрешил посещение занятий. Друзья выдохнули и повеселели. На следующий же вечер, ко мне в гостиной Слизерина подсел Грег. И хитро улыбаясь, спросил:

— Итак, за твою эмоциональную стабильность я должен благодарить Поттера или Дамболдора? А может их обоих?

Я подняла взгляд от домашней работы по зельям и с интересом посмотрела на друга.

— Я так понимаю это вопрос от всех заинтересованных?

— А ты думаешь, нам не любопытно? — рядом с парнем уселась Астория. — Несколько дней ты распугиваешь окружающих аурой ледяного страха, а потом уходишь в кабинет директора и пропадаешь на всю ночь. А на утро ты снова ты, ну возможно чуть более молчаливая, чем обычно. Короче, общественность желает знать, что такого случилось.

Вот он главный минус любопытных друзей — им вечно охота знать все подробности твоей жизни, причем все ее аспекты, а особенно те, что ты предпочла не рассказывать никому. Две пары глаз прожигали во мне дыру, я же не желала делиться подробностями разговора с директором и уж тем более того что произошло ночью на Астрономической башне. Не придумав ничего стоящего, я применила любимый прием директора, которым он пользовался, в разговорах с Жабой, чтобы она от него, наконец, отстала:

— Лимонную дольку? — улыбнувшись не хуже Чеширского кота, я протянула друзьям горсть знаменитых конфет.

Многие слизеринцы, понаблюдав с каким упорством директор предлагает эти конфеты Жабе, а с начала учебного года он делал это неоднократно, уверовали, что в конфетах вместо начинки какое-то сильное зелье. Насчет зелья мнения разошлись, кто-то говорит о подчиняющем, кто-то о сильном яде, Ирвин предложил, что там зелье вызывающее чесотку. Приколист он, однако. Мне же, каюсь, конфеты, предложенные директором, запали в душу, и я обзавелась довольно объемным кульком. Который уже умудрилась ополовинить.

— Нет спасибо, — отрицательно мотнула головой Тори, подозрительно покосившись на предложенное угощение, — и не меняй тему. Мы жаждем подробностей.

— Дай угадаю, — я развернула фантик и закинула конфету в рот, — тебя больше волнует, чем мы с Поттером всю ночь занимались?

— Мне с того места где вы перешли к поцелуям, пожалуйста.

— А вот я этого знать не желаю, — фыркнул Грег.

— Тебя никто здесь и не держит, — фыркнула на это Тори и придвинулась ближе, — ну же поведай мне все.

И с каких пор кузина стала столь любопытной? Но утолить любопытство ей было не суждено. Рядом с моим диваном взметнулся кроваво-красный вихрь, и появилась Изабелла Уизли. Все тот же фанатичный блеск глаз, улыбка достойная маньяка-убийцы, заляпанное запекшейся кровью платье. Образ безумной маньячки дополняла отрубленная мужская голова в левой руке.

— Ваше задание выполнено, госпожа.

Изабелла рухнула передо мной на колени, предварительно шлепнув свой трофей на столик, прямо на мое недоделанное домашнее задание, по которому тут же начала расползаться кровь. Астория позеленела, зажала рот руками и рванула в сторону спален. В гостиной на мгновение повисла тишина, а затем все не многочисленные присутствующие студенты пришли в движение: кто-то особенно слабонервный рухнул в спасительный обморок, кто-то повторил забег Астории, кто-то с интересом уставился на нас. Последних, кстати, было совсем мало. Грег только поморщился, глядя на трофей Изабеллы.

— Передай все, что вы узнали лорду Паркинсону, — отдала приказ я, поморщившись, со вздохом добавила, — ритуал проведем позже.

— Сию минуту, — расплылась в очередной безумной улыбке девица и, исчезла в том же вихре, оставив меня с трофеем на столе.

— И что ты будешь делать с этим? — поинтересовался Грег, глазами указывая на мужскую голову на столике между нами.

Я перевела взгляд на трофей. Лицо довольно молодого незнакомого мне мужчины было перекошено от ужаса. Никаких отрицательных чувств или брезгливости и отвращения она у меня не вызвала.

— Отправлю деду, — пожала плечами я. — Или ты хочешь себе забрать?

— Я похож на человека, коллекционирующего подобные, гм, украшения?

Я прищурилась, внимательно оглядела друга и задумчиво протянула:

— Ну-у-у не знаю.

Грег аж подавился от возмущения. Но увидев, как я еле сдерживаю улыбку, проворчал:

— Ты ужасна, ты ведь это знаешь, да?

На это я лишь весело фыркнула. Тут к нам подошел бледный, даже с каким-то зеленоватым оттенком, но решительно настроенный Дерек Фоули. Видать из всех присутствующих студентов он оказался крепче и бесстрашнее всех. Хотя он упорно смотрел куда угодно, но не на мой трофей.

— Панси, будь так любезна, убери куда-нибудь свой, эм трофей. Это несколько шокирует, знаешь?

— Как раз собиралась, — мило улыбнулась ему, от чего парня почему-то передернуло.

Дерек кивнул и поспешил отойти от нас. Упаковав трофей в, трансфигурированную из испорченного домашнего задания, коробку и отправив его деду, вместе с пояснительной запиской, при посильной помощи Лаки, я с вселенской печалью во взгляде достала чистый пергамент. Грег, задумчиво вертя в руках свою палочку, спросил.

— Что теперь?

— А теперь я буду ждать.

— Чего?

— Когда мой отец найдет потерянное. Потом похороны.

— А потом месть, да?

— Да, — твердо ответила я.

Отец и до этого упорно искал, по крупицам собирая информацию, а с теми данными, что собранной моими призрачными помощниками дело пошло быстрее. Видимо он вышел на финишную прямую, потому что буквально через двое суток похитители решили принести Далию в жертву, видимо в отчаянной попытке замести следы.

В этот раз меня накрыло на уроке зельеварения. Сердце пропустило удар, на мгновение перехватило дыхание, и я почувствовала, как моя магия рванула по связи, что соединяет меня с родными, к кому-то из родственников. Чудом, не навернув котел с недоваренным зельем, медленно осела на пол, пытаясь сосредоточиться на ощущениях и понять, что собственно опять происходит.

— Панси? — обеспокоенно спросил Грег, опускаясь на корточки передо мной.

— Что-то случилось, — слова давались с трудом, — кто-то… из моих родственников… в опасности. Тянет магию. Из всех.

— Мисс Паркинсон? — к нам подошел Снейп. — Что происходит? Вам плохо?

— Не сейчас, профессор, — раздраженно дернул плечом друг, обеспокоенно глядя на меня.

Народ, наученный прошлым разом, почти синхронно затушил огонь под котлами и рванул на выход, даже не спросив у профессора разрешения. А неплохо я тогда всех напугала. Я же мысленно потянулась к брату, теперь с ним у меня была самая прочная связь, и тут же ощутила гнев, чувство бессилия и страх за Далию. С трудом перестроилась на тетю. И все стало на свои места. Ее медленно убивали, давя магией некромантов, постепенно перекрывая доступ нашей родовой магии, что рвалась ей на помощь.

— Далия, — прохрипела я, с трудом разлепляя глаза.

Стоило мне это произнести, как появился патронус отца:

— Удержите ее, мы почти прорвались.

Я прикрыла глаза, расслабляясь, позволяя магии течь по каналу, связывающему меня и тетю. Но проблема была в том, что канал истончился настолько, что я почти перестала ее чувствовать, он и до этого был не особо сильным. Истончение канала означало только одно, что тот, кто пытается ей навредить, почти сумел блокировать ее связь с моим родом. Волна неконтролируемого ужаса накрыла меня с головой. Видимо нападавшие пытаются увеличить свои шансы. Я зажмурилась, пытаясь обуздать наведенные чувства.

— Соберись валькирия, — грубый мужской голос, заглушил подступившую панику, — ты все еще можешь им помочь.

Отчаянье отступило. Я медленно подняла взгляд на говорившего. Передо мной стоял тот, кого я раньше видела только на искусно вытканном гобелене — Ингольв Кровавая Секира, основатель Рода Паркинсон. Кажется, я опять не осознано применила свой дар. Или основатель пришел сам.

— Я не чувствую ее, — от чего-то, слезы градом потекшие из глаз, показались чересчур горячими.

— Чем славиться наш род? — мягко спросил он.

— Родственной связью, — прошептала я, в один момент, поняв, что он от меня хочет.

Да я не могу почувствовать Далию, ведь она мне не кровная родственница, но вот ее нерожденный сын. Пусть он еще не родился, и у него нет имени и привязки к роду на алтаре предков. Но он уже Паркинсон по крови и магии, а значит, я смогу настроиться на него.

— Умница, внучка, — нежность, так не вяжущая с внешним обликом сурового война, проскользнула в голосе основателя.

Сосредоточившись, я начала искать, отсекая лишнее. Нашла! Ребенок страдал. Ему было больно, несмотря на то, что Далия всеми оставшимися силами пыталась его спасти. Злость резанула по нервам. Не позволю! Не позволю отнять ещё одну часть моей семьи! Сумев подцепить нить кровного родства, направила по ней свою магию. Магия уходила, казалось бы, в никуда. Но я упорно продолжала вливать ее.

— Не получается, — отчаянно вскинула голову, я с мольбой посмотрела в глаза основателю, — все что я вливаю будто уходит в бездонный колодец!

— Я могу помочь? — тут же осведомился Гойл, который все это время сидел рядом со мной на полу.

— Не сможет, кто-то сильно не любит наш род, хорошо все продумали. — Покачал головой Ингольв, подумав добавил. — Хотя вот тебя недооценили, ты единственная сейчас кто все еще связан с Далией. Остальных уже отрезали.

— Не сможешь, — покачала я головой, повернув заплаканное лицо к Грегу, терпеливо ждущему ответа.

— А я? Я могу помочь?

Я перевела взгляд на говорившего, с удивлением обнаружив, Рона Уизли. Грейнджер и Поттер так же все еще находились в классе. Выглядел он довольно решительным.

— Может, если разделит с тобой магию, — тихо шепнул Ингольв, отходя от меня в темный угол, где тут же слился с тенями.

— Я не могу тебя об этом просить, — тихо произнесла я, чувствуя, что силы на исходе, еще чуть-чуть, и я рискую остаться сквибом. И это в лучшем случае.

— Ты помогла найти сестру, — он опустился на пол рядом со мной, — и сделала это просто потому, что могла помочь. Теперь я могу помочь, даже знаю как. Просто прими мою помощь.

Выбор у меня небольшой. Я либо принимаю его помощь, и тогда появляется шанс спасти тетю и брата, или я складываю руки и отправляюсь на тройные похороны и жалею об упущенной возможности всю свою жизнь.

— Хорошо, — медленно произнесла я, — если ты действительно уверен в этом.

Парень кивнул, вытащил из своей сумки нож, которым иногда пользовался на травологии, и легко разрезал ладонь левой руки:

— Я Рон Уизли, — полным решительности голосом начал он, глядя мне в глаза, — по своей воле, осознавая всю ответственность своего решения, разделяю кровь и магию с Панси Ингрид Паркинсон и называю ее своей сестрой.

Закончив, он протянул мне руку. Мордред! Из всех ритуалов он выбрал ритуал магического побратимства. Но глядя в его глаза, я видела лишь спокойствие и уверенность в своем решении. Он не боялся последствий, чертов гриффиндорец.

— Соглашайся, девочка, — тихо шепнул кто-то из моих мертвых родственников, впрочем, так и не показавшись.

А куда я денусь? Ради семьи, я готова на все. А стать сестрой Рона не так уж и плохо. Тем более на споры и протесты нет времени. Нож из голенища моего сапога (дурацкая привычка носить с собой нож в этот раз оказалась кстати), кажется, сам прыгнул в руки.

— Я Панси Ингрид Паркинсон, — мой голос даже не дрогнул, ведь решение уже принято, — по своей воле, осознавая всю ответственность своего решения, разделяю кровь и магию с Роном Уизли и называю его своим братом.

Стоило нам смешать кровь, как по моим венам пронеслась волна огненной магии рода Прюэтт причудливо переплетенной с темной магией. Вот это открытие, а род Уизли не так прост, как все считают. Обдав жаром, огненный вихрь устремился вперед, по еле теплящемуся каналу сжигая на своем пути злую волю и магию напавшего. По наитию закрыв глаза, я вдруг увидела, как горит, и плавиться камень в незнакомом ритуальном зале, как огонь, неестественно чёрного цвета, мягко окутывает потерявшую сознание Далию, оберегая ее от всего, как кричит, и корчиться, сгорая некромант проводивший ритуал. Видела, как в помещение врывается папа и застывает, в шоке глядя на бушующее черное пламя. В какой-то миг магия схлынула, и я потеряла сознание.

Peyton Parrish — Valhalla Calling

Peyton Parrish — Skol

Peyton Parrish — My Mother Told Me

Немного викинского настроения вам.

У меня до сих пор трясутся руки, а из головы не уходит картинка — бледная до синевы Панси, ее полный отчаянный взгляд и острое чувство ускользающего времени. Признаюсь честно, я никогда не считал себя достаточно смелым для поступков такого рода. Ни когда отправлялся с Гарри и Гермионой защищать философский камень, ни когда жертвовал собой в шахматной партии, ни когда шел в сторону Тайной Комнаты спасать единственную сестру и уж тем более когда шел в логово огромных пауков. Я просто делал то, что было нужно в тот или иной момент, чтобы хоть как-то помочь моим друзьям. Чтобы не чувствовать себя бесполезным.

Так что решение разделить свою магию и кровь с Панси, было продиктовано далеко не героическим порывом. И не голым расчетом поиметь что-то ценное, как я уверен, подумают многие, когда в школе об этом узнают все. Моему другу нужна была помощь и в моих силах было ее оказать. Я просто сделал то, что должен был.

После того как все закончилась и Панси потеряла сознание — Гарри унес ее в больничное крыло, а меня повели к директору. В кабинете Дамблдор, пока мы ждали моих и Панси родителей, напоил меня чаем и мягко расспросил о случившемся. При «допросе» присутствовала МакГонагалл, которая участливо подвинула ко мне свое знаменитое на весь наш факультет печенье. Так что удалось хоть немного заесть уже полученный стресс в преддверии нового. То, что мама не одобрит мой поступок, не подлежало сомнению.

Первой явилась мама Панси, она пришла из больничного крыла такая же бледная и потерянная, какой была до этого Панси. Устало села в предложенное кресло и прикрыла глаза. Какое-то время мы просидели в тишине, а потом полыхнул камин, впуская моих родителей, и, как говорит Панси, "понеслась душа в рай". Мама заламывала руки, плакала и ругалась, делая все это одновременно. Директор пытался вставить хоть слово, но не смог. Отец, укоризненно смотрел на меня. Я же молчал, глядя на пустую чашку из-под чая и не пытаясь оправдываться или успокоить родительницу.

Знал же что мое решение не найдет одобрения у родителей, особенно у мамы. Этот ритуал стар как мир, но дается не всем, многие умирают в процессе. Целители, артефакторы, повелители стихий — никто из них не смог бы без последствий сделать то, что сделал я. Только обладатель темного, так сказать, дара способен провести его без последствий, как для себя, так и для второго участника, ведь это своего рода проклятье — быть связанным с кем-то магией и кровью не по рождению. Но не поэтому ритуал запретили. Это я выбрал связь брата и сестры — самое безопасное из возможных вариантов, в истории немало случаев, когда таким образом получали верных безвольных рабов.

— Рон ты меня вообще слушаешь?

От несколько истеричного оклика моей мамы я вздрогнул, возвращаясь в реальность.

— Я слушаю, — мрачно отозвался я, мечтая оказаться в любом другом месте, но не здесь. — Что ты хочешь что бы я тебе ответил? Или ты ждешь что я упаду на колени, начну заламывать руки и просить прощения?

Знаю, выгляжу как озлобленный подросток в фазе протеста. Но я действительно не чувствую себя в чем-то виноватым. А еще я устал и физически, и морально, у меня нет сил следить за своим языком и подбирать слова, чтобы не выглядеть грубым. Я устал от своей семьи, точнее от ее отношения ко мне.

Нет, я люблю свою семью, несмотря на то, что маму больше всего волнует благополучие Джини; отцу больше нравиться возиться в своем сарае, чем обращать лишнее внимание на повзрослевших детей. Братья вообще отдельная история — старшие буквально сбежали из дома при первой же возможности, Перси всегда был отстранен, близнецам вообще никто, кроме них двоих больше не нужен. А Джини живет в каком-то своем выдуманном мире, я перестал ее понимать лет пять назад. Чувствую себя чужим среди ярко-рыжих волос, громких голосов и пропитанных уютом стен, что называю домом. Да и как не почувствовать? Когда на первый курс идешь со старой палочкой старшего брата, которая выглядит так будто ее жевали, а новую палочку тебе не купили, потому что Перси стал старостой факультета и ему подарили сову в честь этого знаменательного события. Или на первый в жизни школьный бал с красивой девушкой ты идешь в жуткой мантии с проеденными молью кружевами твоей прабабки, потому что твою сестру тоже пригласили на бал и ей нужно красивое платье, она же девочка и младшая сестра.

Вот и выходит, что мне комфортней в школе, в общей спальне гриффиндорского общежития или рядом с Гарри и Гермионой в очередном смертоубийственном приключении. Черт, мне было комфортно и уютнее в мрачном доме Сириуса или рядом с сурово-серьезным лордом Паркинсоном на Рождество, чем в теплом родном доме в окружении родителей и братьев с сестрой. Дома невозможно остаться хоть ненадолго одному или в тишине. Постоянно кто-то лезет в твою комнату, в твою душу, в твои мысли. Особенно это почувствовалось в доме Панси.

Может еще и поэтому я сделал то, что сделал? Захотел приобщиться к семье которая мне так понравилась? Называть сестрой девушку, с которой мне так легко разговаривать на любые темы патрулируя темные коридоры школы? При всех своих недостатках, себе я никогда не вру. Так что стоит признать — это то, чего я тайно желал последние несколько месяцев. А может быть и лет.

— Молли, дорогая, — в очередной раз попытался успокоить мою мать Дамблдор, когда мама замолчала возмущенно глядя на меня, — мальчик не сделал ничего плохого. Наоборот, он очень сильно помог мисс Паркинсон…

— Ничего плохого?! — с новой силой взревела мама. — Это темная магия! Что Артур скажет на работе?

Конечно, это все что ее волнует. Род Уизли всегда был темным, правда об этом уже мало кто помнит. И я родился с темным даром. Благодаря ему все, что относится к проклятьям, дается мне легко. Например, если Гарри нужно приложить усилие, чтобы наложить круциатус, а у Гермионы выйдет раза с двадцатого, то я наложу его без малейших усилий. Так же легко использую империо. Кстати, последним темным лордом местного пошиба, перед Волан-де-Мортом, был мой предок. Отец Изабеллы, той самой знаменитой убийцы волков, он успел вырезать пару деревень, прежде чем семья собственноручно от него избавилась. Только чудом удалось скрыть от широких масс, что чудовище, уничтожившее целую деревню, — волшебник из семьи Уизли. Официально, кстати, мужику стало плохо из-за выходок родной дочери, он слег и тихо умер. С тех пор все Уизли скрывают свою предрасположенность к тьме и особо не развивают свои способности. У отца вообще очень слабо выражен дар, он больше артефактор, нежели чароплет. Собственно, поэтому мама и вышла за него, ну помимо неземной любви в семнадцать лет. Будь он так же одарен, как и я, думаю, она сбежала бы от него не оглядываясь. Наверное, она очень сильно расстроилась, когда поняла, что у некоторых ее детей тьма вылезла наружу. В нашей семье вообще вышло странно — темный дар передается через одного. Биллу, Перси и Джорджу досталось наследие со стороны отца (причем из всех троих только у Билла довольно сильный дар, собственно, поэтому он и подался в разрушители проклятьев), а вот у Чарли, Фреда и Джини огненный дар. У сестры совсем слабенький, ее потолок — это зажечь свечу, тогда как Чарли с огнем на ты. Со мной же все оказалось сложнее, каким-то чудом огонь и тьма тесно сплелись во мне, причем оба дара оказались сильны. Я, как и Чарли, могу создавать огонь из ничего, только мой огонь пылает всеми оттенками черного цвета. И это пугает моих родителей, особенно маму.

Мама развернулась ко мне:

— О чем ты думал?!

Я тяжело вздохнул. Была бы на моем месте Джини, ее бы уже поливали слезами прижимая к груди. Так всегда было, нет мама любит меня, но я лишь Рон, шестой из ее сыновей.

— Хватит кричать на моего сына.

Тихий, усталый голос миссис Паркинсон заставил маму замолчать, лучше селенцио, а мое сердце забиться чаще. Мама так и застыла с открытым ртом, с ужасом и непониманием глядя на нее. Миссис Паркинсон тяжело поднялась из своего кресла, где так и просидела все это время молча, подошла ко мне и, опустившись на корточки передо мной тихо спросила:

— Как ты себя чувствуешь, Ронни?

Я ненавидел когда меня так называют, но из уст Эммы Паркинсон это прозвучало так естественно, что не вызвало никакого негатива.

— Все хорошо, миссис Паркинсон, спасибо.

— Зови меня Эмма, — она улыбнулась, ласково погладив меня по голове, — мы ведь теперь семья. Прости Эван и Генри не смогли прийти, сам понимаешь сейчас им не до этого.

— Я понимаю.

Она вновь ласково погладила меня по голове.

— Не смей трогать моего сына! — вдруг выдала мама, бледнея еще сильнее.

— Он теперь и мой сын тоже, — спокойно отозвалась Эмма, поднимаясь на ноги и глядя в глаза маме, — как и Панси теперь твоя дочь. Просто прими это. Тем более с этим уже ничего не сделать, даже если очень захотеть.

— Ты не понимаешь, — руки мамы опустились, она тяжело осела в свое кресло.

— Молли, — мягко обратилась к ней Эмма, взмахом руки останавливая поднявшегося было папу, — я понимаю. Я, как и ты, рождена в старом роду. И прекрасно понимаю, что за всей этой роскошью и перспективами скрываются не только грязь, но множество покрытых пылью смертоносных скелетов. А также я знаю, что ритуал, который провели дети, был возможен, только если один из них обладает темным даром. Ну, по мнению обывателей, темным.

На этих словах мама дернулась как от пощечины.

— Скрыть его вряд ли получится, — задумчиво произнесла Паркинсон, смотря куда-то в пространство, — но дар Панси, если опираться на суждение некоторых английских магов, темный и она его продемонстрировала сегодня в классе во всей красе. Не думаю, что кто-то решит, будто все получилось потому, что в семье огненного мага и мага из семьи очень давно растерявшей свои дары, мог появиться ребенок с темным даром. Моя семья будет напирать на темный дар Панси, если этим вообще кто-то заинтересуется.

Мама снова разрыдалась, но на этот раз от облегчения. При всей своей горячей любви к отцу, она ненавидит темную магию. И больше всего она боится, что общественность узнает, о склонности к темной магии ее мужа и некоторых сыновей. Выверты маминой логики меня иногда пугают.

— Спасибо, миссис Паркинсон, — отец приобнял за плечи маму.

— Зовите меня Эмма. Наши семьи теперь связаны.

— Как скажете, Эмма, — он кивнул. — Зовите меня Артуром.

— Осталось обняться и станцевать, — с сарказмом произнес шагнувший от книжной полки мужчина, — под веселую индийскую музыку. Эй парень видел когда-нибудь индийские фильмы? Сюжеты закачаешься, я как-то с Панси был в кино. Ей правда не понравилось. Жаль конечно, я бы еще раз сходил. А ты сходить не хочешь?

Я вздрогнул, с ужасом поняв, что кроме меня его никто не видит и не слышит. Между тем мужчина оценил выражение моего лица и, хлопнув ладонью себя по лбу, продолжил:

— Ох, прости, где же мои манеры. Позволь представиться: Флоки, сын Торгнира, из клана Паркинсон, — он изобразил поклон, и двинулся ко мне, — рад с тобой познакомится. Ты не поверишь, как я соскучился по общению. Нет, Панси хороша всем, но иногда так хочется поговорить с кем-то мужского пола.

Я икнул и попытался отодвинуться от него, и, естественно, навернулся вместе со стулом, на котором сидел. А вы бы что сделали на моем месте, когда на вас надвигается мужик с разорванным животом из которого того и гляди вываляться кишки, на предмет познакомиться? Нет, умом-то я понимал, что это призрак, но в отличие от приведений в большом количестве обитающих в школе, Флоки был чертовки похож на живого. То есть не просвечивал, не парил над полом да и вообще казалось, что он вполне себе материальный.

— Рон?

Все присутствующие с удивлением уставились на меня, я же продолжал пятиться, все еще сидя на полу. Надо сказать, не очень удобный способ перемещения, но подняться на ноги я не рискнул. Честно говоря, не думаю, что они бы выдержали.

— Ой, да ладно вам юноша, не такой я и страшный.

— Как сказать, — выдохнул я, упершись спиной о дверь, больше отступать было некуда.

— Какая нынче хлипкая молодежь пошла, — покачал головой покойник, при этом петля кишечника не удержалась на своем месте и вывалилась. Меня чуть не стошнило.

— Мерлин, как Панси это переносит, — простонал я, закрыв глаза и пытаясь выкинуть из головы образ вываливающихся кишок.

— Ну, она видит меня иначе, — смущенно признался Флоки.

— Стоп, — я распахнул глаза, вдруг понял одну простую вещь, которую тут же озвучил, — если я вижу тебя, значит Панси достался мой огонь?

От этой мысли мне вдруг стало сначала холодно, а затем жарко. Тошнота и отвращение испарились, будто их и не было. Темный огонь — это не то, чем хотелось бы обладать. Хотя если выбирать, то я голосую за проклятый огонь, а не за призраков.

— Нет, — покачал головой Флоки (кишки еще сильнее вывалились наружу, но меня это уже не трогало), — вы же разделили магию, не дары. То что ты меня видишь лишь побочный эффект который будет проявляться каждый раз когда вы решите повторить трюк с передачей магии. И то только потому, что я связан с Панси годами.

Я с облегчением выдохнул. Слава, как там говорит Панси, Одину? Пусть будет Один. Для разнообразия, так сказать. Дрожащий голос мамы вернул меня к действительности.

— Рон? Что с тобой?

— Все в порядке, — я натянуто улыбнулся ей. — Побочный эффект выяснился.

— Флоки, да? — участливо уточнила Эмма.

— Типа того, — уклончиво ответил я, обеспокоенно косясь на вновь стремительно бледнеющую маму.

— Такое бывает после подобных ритуалов. Не переживай, это временный эффект, — успокаивающим тоном пояснила Эмма, — скоро пройдет. Флоки и Панси слишком давно и крепко связаны. Иногда мне удается уловить отголоски его эмоций и это, скажу тебе, довольно странно. Мне каждый раз становиться не по себе.

Интересно, она успокаивает меня или маму? Вот отцу, судя по скучающему выражению лица, все равно. От чего-то навалилась дикая усталость. Когда же этот день закончится?

— Думаю, нам стоит отпустить Рона отдыхать, — предложила профессор МакГонагалл, видя мое состояние.

— Ты права, Минерва, — тут же поддержал ее директор, — все остальное мы прекрасно решим и без него.

От оставшихся уроков, волей директора, меня освободили и я на негнущихся ногах (сказывалось все пережитое за сегодня) отправился в сторону общежития. Уснул под бодрое бормотание Флоки, который ни в какую не желал оставлять нового собеседника в покое. Спал тревожно. Снилось, что за мной кто-то гонится, но, кто и за чем, так и не понял. Проснулся от громких, хотя несколько приглушенных, криков за входной дверью. Голова раскалывалась, хотелось пить и еще больше есть. За окном стемнело. Порывшись в тумбочке нашел одинокую шоколадную лягушку, съел ее в один укус. Голод несколько притупился, зато пить захотелось сильнее.

За дверью послышалась возня, неясная ругань, затем все стихло и дверь распахнулась. В комнату ввалился раздраженный Гарри. Перед тем, как закрыть за собой дверь, он рявкнул куда-то в темноту коридора:

— Он все еще спит.

И с силой захлопнул несчастную дверь.

— Твоя сестра с каждым годом становится все более невыносимой, — мрачно сообщил он, плюхнувшись рядом со мной на кровать.

Я лишь тяжело вздохнул. Зная сестру — сейчас планировались разборки, от которых меня спас Гарри (вот что значит настоящий герой). Джинни невзлюбила Панси. Хотел бы сказать с первого взгляда, но нет, после того как Панси поцеловала Гарри у всех на виду на рождественской тайной вечеринке (не скрою, к этому событию приложили руку не только близнецы, но и я сам, иначе Гарри никогда бы, наверное, не решился признаться в своих чувствах). Сестренка с чего-то решила, что мой лучший друг влюблен в нее, хотя он, как говориться, ни словом, ни делом не давал ей поводов так считать. Гермионе устроила настоящий скандал и не разговаривала с ней почти месяц, когда та попыталась донести до Джинни то, что Гарри она неинтересна. Меня она слушать отказывалась, демонстративно игнорируя все предыдущее лето. Родители не помогали: отцу было все равно, мама поддерживала мечты дочери, делая ситуацию еще хуже. Моя, в основном, адекватная сестра этим летом предприняла отчаянную попытку привлечь внимание героя к себе посредством поцелуя. Поттер с начала пытался мягко ей отказать, а потом еле отбился не прибегая к явному насилию, потому как слов она явно не хотела понимать и пошла в атаку. Был большой скандал — Джинни показательно рыдала, мама неодобрительно молчала, гладя ее по голове, Сириус, пытаясь не ржать во весть голос, обещал Гарри политическое убежище. Я же готов был провалиться под землю от стыда. Мне до сих пор неудобно перед другом. Так что новость о том, что я сделал для Панси, должна сильно взбесить Джинни.

— Ты мой герой, — прижав ладонь правой руки к сердцу, с придыханием и глупым выражением на лице, выдохнул я, пытаясь развеселить друга.

— Иди в задницу Рон, — фыркнул он, но лицо немного смягчилось.

Дверь тихо скрипнула, привлекая наше внимание.

— Я решила что тебе это понадобиться, — улыбнулась мне вошедшая в комнату Гермиона, в одной руке у нее был графин с чем-то рубиново красным, во второй — стакан, — вот держи. Вишневый, как ты любишь.

— Спасибо, ты тоже мой герой, — искрение поблагодарил я и, проигнорировав стакан, приложился прямо к графину.

Быстро осушив емкость счастливо выдохнул, кажется, жизнь налаживается.

— Как ты? — участливо спросила подруга, присаживаясь на край соседней кровати.

— Будто бульдозер переехал, — честно признался я, устало потер лицо руками, — как там Панси?

— Ее забрали домой, но мы с Гойлом и Гарри успели с ней переговорить. Она сильно волновалась о тебе, — улыбнулась подруга, а потом, чуть помрачнев, добавила, — Грег просил передать, что завтра миссис Паркинсон заберет тебя где-то в районе обеда или позже.

— Зачем? — удивился я.

— Что-то связанное с похоронами, — мрачно пояснил Гарри, — они нашли тело Германа.

— А Далия? — поинтересовался я, отчего-то зная, что с её ребенком все в порядке.

— Нам не сказали, — вздохнула Гермиона, — миссис Паркинсон не очень была настроена на разговоры. Ко всему прочему, они с Молли, кажется, поругались.

— С мамой? — удивился я. — Они ведь пришли к взаимопониманию в кабинете директора.

— Кажется, они начали спорить еще по пути к больничному крылу, — неуверенно начала подруга.

Запнувшись, она кинула быстрый взгляд на Гарри. Ясно, они хотят утаить, что-то что по их мнению может меня ранить.

— Говорите как есть, — вздохнул я, — поверьте ничего нового я, скорее всего, не узнаю.

— Мы не знаем, с чего все началось, — поджав губы и неодобрительно покачав головой начала Гермиона, дождавшись утвердительного кивка от Гарри, — но когда они вошли в больничное крыло, Молли заявила, что лучше совсем не иметь сына, чем быть матерью того, кто спокойно обращается к тьме и не видит в этом ничего плохого.

— И что Эмма? — спокойно уточнил я.

Слова мамы не задели меня. Должны были, но не всколыхнули ни одной эмоции. Мнение мамы я знаю давно и давно примирился, точнее Билл помог, столкнувшийся, в свое время, с той же проблемой. Мы долго говорили об этом во время нашего путешествия к нему в Египет. Мне больше хотелось знать мнение Эммы на этот счет.

— Она сказала, что Молли дура раз так считает. После игнорировала ее все время пока не ушла, забрав Панси.

— Ты знаешь, мне нравиться твоя мама, — Гарри подскочил на ноги и принялся мерить нервными шагами комнату, — она довольно адекватная и заботливая, но такое отношение к тебе... Я не понимаю! Ты же ее сын.

— Я шестой ее сын, — поправил я его.

— Да плевать! — рявкнул Гарри, зло пнув ножку кровати. — Хоть семидесятый.

Я улыбнулся. Вот за это я и ценю своих друзей: в отличие от родителей, они всегда принимают мою сторону, переживают и думают обо мне. Каким бы скверным временами я ни был.

— Не обращай внимания, в ней, как и в любом маге огня, чаще всего говорят эмоции. Когда она остынет, ей станет стыдно и она помириться с Эммой, а мне пришлет очередной свитер.

— Ты так спокойно говоришь об этом, — грустно вздохнула Гермиона.

— Я привык, — пожал плечами.

А что я могу сказать? Ничего. Она действительно остыв, пожалеет о своих словах и испытывая чувство вины свяжет очередной свитер (и опять этой жуткой рыжей расцветки). Это ее способ попросить прощения (и это я тоже узнал от Билла, до этого не понимал, зачем мне пятый свитер с первой буквой моего имени). А я действительно привык быть лишь шестым из ее сыновей. Сначала было обидно и больно, а потом я нашел семью в Гарри и Гермионе, поговорил со старшим братом и стало легче жить. Легче все это принимать.

Дверь приоткрылась и в комнату заглянул Невилл, увидев меня, он смущенно улыбнулся и вошел внутрь.

— Я подумал, что когда ты проснешься, тебе захочется есть, — он протянул мне бумажный пакет и, покраснев, добавил, — ну после всего, что случилось сегодня. Да и обед с ужином ты пропустил.

— Невилл, ты настоящий друг, спасибо! — прочувствованно поблагодарил я, радостно зашуршав пакетом.

— Тебе лишь бы поесть, — деланно возмутилась Гермиона, мягко улыбнувшись.

— Невилл, — прожевав кусок сандвича, обратился я к однокурснику, проигнорировав Гермиону, — мне предстоит на пару дней покинуть школу, я хочу чтобы ты заменил меня на это время на посту старосты.

— Ты шутишь? — удивленно захлопал глазами Невилл.

— Свсм нет, — набив рот отозвался я.

— Господи, Рональд, ты сначала прожуй, — недовольно посмотрела на меня Гермиона и повернувшись к Невиллу пояснила, — Рон прав. Ты лучший кандидат на замену. Одной мне будет несколько сложновато справляться со всеми делами.

Ага, особенно если тебя в угол зажала банда Ирвина и требует немедленно научить их чему-нибудь интересному. Причем этой четверке все равно кого отлавливать, если их действительно что-то заинтересовало. Я своими глазами видел, как они однажды довольно профессионально загнали в угол Снейпа и выпытывали у него что-то про зелья. Профессор плевался ядом и пытался бежать, но первокурсникам было все равно на высокие чувства и его не желание с ними разговаривать. Так что зельевару пришлось сдаться и ответить на все интересующие малышню вопросы.

— А как же Гарри? — бросив отчаянный взгляд на Поттера, уточнил Невилл.

— Я слишком занят кружком, — устало потер лицо друг, — еще и обязанности старосты я не потяну. К тому же, несмотря на то, что Жаба присмирела и почти вылетела, она не упустит шанса ко мне придраться в надежде вернуть расположение министра. Не хочу привлекать к себе еще больше ее внимания.

— К тому же, — справившись с третьим по счету сандвичем, попытался успокоить его я, — патруль у меня был вчера, так что все что тебе нужно будет так это выполнять приказы Гермионы. И не попадаться на глаза Ирвину, и Адому…

— И Джону, — подхватил Гарри.

— И Соне, — закончила Гермиона, поморщившись как от зубной боли.

— Что-то мне это не нравится, — хмыкнул Невил, но немного подумав, кивнул, — но если ты хочешь, я заменю тебя.

— Вот и договорились, — улыбнулся я ему.

Я откинулся на кровати и потянулся. Усталость проходила, голова прошла вовсе, есть не хотелось, а главное Флоки рядом не наблюдалось. А жизнь-то налаживается.

— Там в гостиной Джинни лютует, — несколько скованно сообщил Невил, бросив на меня вопросительный взгляд, — не знаете почему?

Я тяжело вздохнул. С сестрой придется поговорить, но не сегодня, не сегодня.

— Переходный возраст, — не дрогнув соврала Гермиона.

— О, понятно, — рассеянно кивнул Невилл и снова покосился на меня, явно понимая, что это связанно с происшествием на уроке зельев, — ладно, я пойду надо эссе по зельям закончить.

— Еще раз спасибо, — поблагодарил я, примериваясь к последнему сандвичу, — ты спас меня от голодной смерти.

— Да, собственно, не за что, — чуть покраснев, улыбнулся парень и поспешил на выход.

— Я, наверное, никогда не пойму, — мрачно вздохнул Гарри, стоило двери за Невиллом закрыться, — как можно так относиться к сыну или брату.

— Шестому, — вновь напомнил я.

За это друг бросил на меня еще один хмурый взгляд, давая понять, что он думает про мое уточнение.

— Успокойся, дружище, — прожевав кусок, обратился я к нему, — у меня есть вы и я счастлив. А семья, что ж, ее не выбирают, кстати, в отличие от друзей, так что остается только принять реальность такой, какая она есть.

— Да ты философ, Рон, — мягко улыбнулась мне подруга, — и когда ты успел повзрослеть?

— Мы все повзрослели. Ты больше не читаешь лекции всем, кто попадается в поле твоего зрения, нарушаешь правила ради нас и заботишься о том чтобы мы не померли молодыми и красивыми. Гарри стал намного спокойней, уже не обвиняет во всех грехах Снейпа, еще немного и переплюнет своего деда, став самым молодым мастером артефакторики в семье Поттеров. Я перестал злиться и переживать по поводу семьи и мнения окружающих насчет своей персоны.

Я поднял указательный палец в верх и торжественно произнес:

— И за это надо бы сказать спасибо, как ни странно, Лорду-Змееморду.

— С чего это? — от удивления Гарри даже злиться перестал.

— За то, что мы выгодно смотримся на фоне сверстников, — ласково, как маленькому, пояснил я. — Или ты думаешь, что Панси посмотрела бы в твою сторону будь ты раздолбаем типа Симуса?

За что тут же получил подушкой по лицу, запущенной в меня наследником Поттеров, причем сделано это было невербально. Я в ответ на это развалился на кровати и принялся стенать, что помираю и за что? За правду. Друзья переглянулись и рассмеялись. Раздраженно-напряженная атмосфера возникшая с приходом Гарри лопнула как мыльный пузырь, я буквально кожей почувствовал как друг расслабляется, переставая злиться. Многие в школе не понимают, как настолько разные люди, как мы, могут так крепко дружить. Гарри — Герой (только с большой буквы и под пафосную музыку) без страха и упрека, стоически выдерживающий удары судьбы, готовый схватить меч и бежать на врага, спасать униженных и оскорбленных. Гермиона — слишком умная для своего возраста (не удивлюсь тому, что в будущем она станет министром магии), виртуозно применяющая свои знания на практике, решительная, добрая и слишком строгая, как к себе, так и к окружающим. И я — шестой сын, ленивый любитель поесть, не блистающий ни в теории, не в практике, любящий поныть и панически боящийся пауков. Но все просто и одновременно немного грустно — мы сироты, нашедшие друг в друге семью. Несмотря на то что у нас с Гермионой вполне живые и здоровые родители, а у Гарри есть тетя, которая его любит и пытается заменить ему родителей (что греха таить и нам с Гермионой тоже) — мы все равно сироты. У моих родителей слишком много детей, чтобы выделять меня, у Гермионы родителей больше заботит работа и статус, чем желания и горести дочери. А Гарри, ну он отдельный, можно сказать особый, случай.

— Все хватит грустить, злиться и философствовать, — я резко поднялся на ноги, выбрасывая лишние мысли из головы, — пойдемте на кухню — поедим.

— Ох, Рон, — Гермиона фыркнула.

— Что Рон? Думаешь мой растущий молодой организм может насытиться какими-то там сандвичами?

— Я бы тоже перекусил, — поднимаясь на ноги, поддержал меня Гарри.

— Дружище, — я смахнул несуществующие слезы и с умилением посмотрел на Гарри, — спасибо. Спасибо, что всегда поддерживаешь мои гениальные идеи.

— Пойду гляну, ушла ли Джини, — фыркнул он и добавил на последок, — клоун.

Проснулся я от того что кто-то трясет меня за плечи приговаривая: «Мистер Уизли, проснитесь». С трудом вырвавшись из сладкого сна и кое-как разлепив глаза, обнаружил что в комнате еще темно, а будет меня МакГонагалл. Стоило только осознать что трясет за плечи декан, меня как будто окатило холодной водой, сон тотчас слетел, не оставив и следа.

— П-профессор? — заикаясь и хватая ее за руку, спросил, первое, что пришло на ум, я. — Что-то с Гарри?

Бросив обеспокоенный взгляд на соседнею кровать и обнаружив мирно спящего друга на мгновение выдохнул, но тут же зачастил:

— Что-то с Гермионой? Или дома? Или с Гермионой?

— Успокойтесь мистер Уизли, — успокаивающе отозвалась профессор, пытаясь вырвать свою руку из моей хватки, видимо я сжимаю слишком сильно, — с мисс Грейнджер и вашими родными все в порядке. За вами пришла миссис Паркинсон.

— Что-то с Панси? — мне вновь стало не по себе.

Хотя если бы с новоиспеченной сестрой что-то случилось, я бы почувствовал. Или нет? Как работает наша связь? Если мы способны делиться магией, способен ли я почувствовать, что она под угрозой?

— Успокойтесь, мистер Уизли, — успокаивающе проговорила профессор, все-таки буквально вырывая свою руку из моей хватки, — Миссис Паркинсон сказала, что забирает вас на похороны. Директор, как и ваши родители подписали разрешение. Так что собирайтесь, она ждет вас в гостиной.

— Да. Конечно, — растерянно кивнул я.

Стоило двери за деканом закрыться, как Гарри тут же сел на кровати и выжидательно уставился на меня.

— Не знаю, — тихо ответил я на невысказанный вопрос, — почему вдруг в такую рань, может планы поменялись?

Друг кивнул, молча наблюдая как я пытаюсь найти свой «выходной» свитер из тонкого светло-серого кашемира подаренного тетей Гарри на прошлое Рождество. Этот свитер мне нравился настолько, что я даже не брал его домой на лето, боясь что близнецы в приступе очередного эксперимента его испортят (как когда-то моего любимого медведя), оставляя на хранение Гарри. Знаю что это глупо и несколько дико, но ничего не могу с собой поделать, ведь новых вещей, которых до меня никто не носил у меня не так много.

Внизу Эмма о чем-то тихо разговаривала с моей сестрой. Джинни отвечала резко и была явно несильно довольна расспросами, Эмма же напротив была спокойна и невозмутима. Стоявшая рядом с ними МакГонагалл внимательно слушала их разговор, хмурясь.

— Доброе утро, — хором поздоровались мы с Гарри.

Друг выполз проводить меня, в надежде все-таки впихнуть мне свою новую куртку вместо моей, уже довольно сильно поношенной, мотивируя это тем что его куртка черная в отличие от моей коричневой, а значит будет уместнее на похоронах (будто я не понимаю, что он не хочет, чтобы я чувствовал себя бедным родственником в поношенной одежде). Ну и заодно уточнить все ли хорошо с его девушкой.

— Доброе утро, мальчики. — Эмма улыбнулась нам, на автомате поправив съехавшие очки Гарри и пригладив волосы мне. — Прошу простить, но не которые обстоятельства вынудили меня на столь ранний визит.

Женщина выглядела изнуренной: бледная, с темными кругами вокруг покрасневших глаз. Сейчас она выглядела болезненно-хрупкой, почти не напоминая ту женщину, что я впервые увидел в доме Сириуса перед Рождеством. Джинни, все еще стоящая рядом с нами, насмешливо фыркнула.

— Мисс Уизли, — строго посмотрев на нее, одернула ее профессор.

— Что? — закатила глаза она.

МакГонагалл недовольно нахмурилась и поджала губы.

— Джинни, — предупреждающе прошипел я, чувствуя что еще чуть-чуть и дорогая сестренка начнет грубить уже профессору.

Она бросила в мою сторону убийственный взгляд и, резко развернувшись, ушла в сторону девичьих спален, не попрощавшись.

— Ох, молодость, — профессор покачала головой и повернулись к Эмме, — Джинни девочка хорошая, старательная, но в последнее время с ней сложно.

— Твоя сестра с каждым годом все несноснее, — тихо проговорил Гарри.

Я вздохнул. Так оно и было, в последнее время даже мама заметила это. Взять хотя бы выходку под рождество, мама была в бешенстве, уже после того как прошел испуг и ужас от ситуации. А сестрица лишь фыркнула и заперлась в своей комнате, даже ела там же. Она бы и к Паркинсанам не пошла, но мама категорически отказалась ее оставлять, не то что одну, а даже у Лавгудов.

— Присмотришь? — тихо попросил я друга.

— Только ради тебя.

— Спасибо.

— Пойдем, Рон, — Эмма коснулась моей руки, — нам пора.

Поместье Паркинсонов встретило меня холодом, звенящей тишиной и полумраком. От веселой, праздничной атмосферы не осталось и следа.

— Прости за холод, — заметив как я передернул плечами, вздохнула Эмма, — Генри расстроен и плохо контролирует дар. Идем он хотел с тобой поговорить.

Дверь кабинета главы рода была покрыта тонкой коркой льда. Эмма вздохнула и повернулась ко мне:

— Думаю, тебе стоит надеть куртку и я наложу согревающие чары, — и тихо добавила себе под нос, — надеюсь это поможет.

Постучав, судя по всему, больше для порядка, она распахнула дверь. Пахнуло холодом, из помещения вырвались клубы изморози. Внутри кабинет напоминал миниатюру главного холла Хогвартса после вспышки гнева лорда Паркинсона: стены, потолок, окно, занимавшее почти всю наружную стену, книжные полки и люстра были покрыты слоем льда. Нетронутыми остались только стол и все, что на нем лежало, камин (огонь в котором был странного темного синего цвета и явно не грел), диван у окна и пара кресел у стола. Лучи восходящего солнца, проникающие через покрытое льдом окно, окрашивало все это в причудливый нежно-голубой цвет. Хозяин кабинета сидел в кресле за столом, невидящим взглядом смотря в окно.

— Генри, — позвала Эмма, — Рон пришел.

Мужчина встрепенулся скидывая оцепенение и посмотрел на меня:

— Здравствуй Рон, — улыбка появившаяся на его лице, не коснулась глаз, — прошу простить, что не смог вчера появиться в школе.

— Доброе утро, ничего страшного. Я прекрасно понимаю, что в свете последних событий вам явно было не до меня.

Что ж, Гермиона может мною гордиться: вон как я завернул. Даже не запнулся ни где. Расту однако. На мои слова Генри кивнул:

— Что ж присаживайся, — дождавшись когда я сяду в предложенное кресло (несмотря на согревающие чары моя задница тут же начала подмерзать), он продолжил, — что ты знаешь про ритуал, что провел с моей внучкой?

— Честно, я совсем не понимаю механизма, но… — я помолчал, подбирая слова и продолжил рассказывать так, как понял сам. — Мы разделили кровь, это значит, что она мне теперь сестра, а я ей брат. Мои родители это теперь ее родители, как и наоборот. Но и только. Она не стала членом рода Уизли, как и я не имею никакого отношения к роду Паркинсон. Для моих братьев и сестры Панси так и осталась чужой, так же как я к примеру для вас или для Эдвина. Так же мы разделили магию, тут тот же случай, что и с родством. Теперь мы спокойно можем обмениваться магией усиливая друг друга, но я не смогу видеть мертвых, Панси не сможет управлять огнем. Хотя на пике разделения магии какое-то время нам будут доступны дары друг друга.

Я запнулся, вспомнив радостно улыбающегося Флоки, и передернул плечами. По мне так лучше огонь, чем ежедневно лицезреть вываливающиеся из живота кишки. Пусть мой огонь и стремиться сжечь все включая меня.

— Судя по твоему лицу, — лицо лорда в первые не напоминало маску, а мягкая улыбка коснулась глубины его темных глаз, — ты уже имел честь познакомиться с Флоки?

— О, да! Не хотел бы я быть на ее месте, — меня вновь передернуло.

— Панси видит их другими, — вздохнула Эмма, — такими какими они был при жизни в лучшие их годы.

— Повезло ей, — теперь уже вздохнул я.

— Что ж, вернемся к тебе, — вновь заговорил Генри, — ты все правильно сказал. После ритуала у вас появились так сказать двойные родители и на этом все. Никаких привилегий, доступов к родовым секретам и прочего, что уже успели навоображать недалекие сплетники Хогвартса. Но появились обстоятельства, которое может сделать тебя частью всего рода…

— Я думаю стоит его отвести к Далии, — вдруг перебила его Эмма, — пусть она сама скажет ему.

— Думаю ты права, — немного подумав согласился мужчина. — Что ж пойдемте.

Он поднялся и направился в сторону выхода, мы с Эммой, синхронно облегченно выдохнув (я реально думал, что еще чуть-чуть и отморожу не только задницу, которая кажется обледенела после сидения в кресле, думаю Эмма тоже замерзла), поспешили за ним. В молчании мы дошли до комнат занимаемых Далией. Перед тем, как войти, Генри остановился и, с видимым усилием, взял свою силу под контроль.

— Далия, к тебе пришел Рон Уизли, — мягко сообщил Генри, входя в комнату.

В комнате, в отличие от остального дома было тепло, замершие руки тут же начало покалывать.

— Здравствуй, Рон, — тихим, хриплым голосом поздоровалась со мной новоиспеченная вдова.

— Доброго утра, миссис Паркинсон, — вежливо поздоровался я, с некоторой болью в сердце разглядывая лежащую на кровати девушку.

Девушка, с которой я познакомился на Рождество, и девушка, что я видел сейчас, отличались как небо и земля. Некогда темные волосы были седы как снег, кожа бледно желтая напоминающая тонкий пергамент, запавшие почти потухшие глаза резко выделялись на исхудавшем лице.

— Знаю, — хмыкнула она, поймав мой взгляд, — как говорил мой наставник: «Краше в гроб кладут».

Тут она запнулась, видимо вспомнив о мертвом муже, но тряхнув головой нашла силы мне улыбнуться:

— Зови меня по имени, все-таки ты спас не только меня, но и моего сына, — она повернула голову к стоящей рядом с кроватью детской колыбели.

Я тоже перевел взгляд на колыбель и почувствовал как по организму разливается тепло. Повинуясь внутреннему порыву я подошел к колыбели и заглянул внутрь. Мальчик спал, его маленькое личико выражало полную безмятежность, будто случившееся его совершенно не коснулось.

— Вы уже дали ему имя? — тихо спросил я, не в силах оторваться от разглядывания младенца.

— Нет, — тихо, ответила мне Далия, так же смотря на спящего сына, — по традиции имена членам рода дает глава. Проводиться ритуал имянаречения, после которого ребенок официально становится членом рода. На этом ритуале ему дают среднее имя которое скандинавское. Английское имя дает крестный.

Она замолчала глядя на сына, затем перевела взгляд на меня и твердо сказала:

— Я хочу, чтобы ты стал его крестным, Рон.

Я вздрогнул и посмотрел на женщину. Она смотрела на меня взглядом уверенного в своем решении человека.

— Но почему я? — растерянно спросил я. — Я всего лишь школьник, да и знаете вы меня плохо. Неужели нет никого более достойного, чем я?

— Потому что ты единственный ,кто смог его защитить, — пожав плечами ответила она, — к тому же ты уже связан с ним. Разве ты не чувствуешь этого?

— Я не уверен что... — я запнулся, не зная как правильно сформулировать, а затем мягко продолжил, — Далия, я не слишком ответствен, чаще ленив и груб. Не лучший, как по мне, пример для ребенка.

— Не бойся, его есть кому научить ответственности, — она с улыбкой посмотрела на стоящего в дверях Генри, — ты знаешь главную задачу крестного?

Откуда? Ни у кого из моих братьев нет крестных, даже у сестры. Мама на этот вопрос лишь махнула рукой, сказав что-то типа: «Это пережиток прошлого, Ронни». Но я думаю, что это связанно с изгнанием матери из рода и репутацией рода Уизли. Видимо, все это было написано у меня на лице, потому что, улыбнувшись, Далия пояснила:

— Главная задача крестного сделать детство ребенка счастливым вне зависимости от решений его родителей. Я уверенна, что с этим ты справишься лучше всех.

Если честно, то именно этим я и занимаюсь с тех самых пор как познакомился с Гарри и Гермионой. Я пытаюсь сделать их жизнь чуточку веселее, они бывают слишком серьезны, принимают некоторые вещи слишком близко к сердцу. И, вроде, у меня получается. Гермиона как-то призналась, что если бы не я, то она давно бы похоронила себя в книжных завалах. Но быть крестным... К тому же это кажется странным еще и потому, что до этого Рождества я никого из семьи Панси не знал, а теперь вот крестный. Как-то это неправильно, наверное.

— Знаешь, Рон, — вдруг подал голос Генри, видя мои сомнения, — так сложилось, что крестные всех моих внуков находят их сами. Ни я, ни мои сыновья не выбирали их, но мы ни разу не пожалели.

— О да, — поддержала его Эмма, — до сих пор помню как на пороге гостиной вдруг появился высокий мужчина в медвежьей шубе, припорошенный снегом. Никто даже палочку выхватить не успел, как незваный гость вытащил из кроватки Панси и говорит: «Ну, здравствуй Анютка⁽¹⁾, вот мы и встретились». Честно говоря, у меня тогда чуть сердце не остановилось, его же ни одно защитное заклинание не остановило! Так у моей дочери появился крестный вместо крестной, русский просто не позволил нам лишить его этого. Я потом спрашивала у него, как он вообще ее нашел, как понял что именно ей он должен стать крестным? На что Игорь просто пожал плечами буркнув что-то про бога и пути⁽²⁾. Нам ни чего не осталось, как принять это. И иногда мне кажется что Панси больше его дочь, чем моя.

Помолчала немного и со вздохом добавила:

— Вокруг моей дочери слишком много мужчин, и как из нее вырастить леди?

— По-моему уже поздно, — хмыкнула Далия, на что Эмма тяжело вздохнула.

Я снова посмотрел на спящего ребенка и понял, что отказаться не смогу. Почему-то это казалось правильным, как будто, так и должно быть.

— Я согласен.

Генри кивнул, будто заранее знал что я соглашусь.

— Ритуал проведем после официальных похорон. Они состоится завтра в обед, много народу приглашено не будет. У тебя будет время придумать хорошее имя моему внуку.

— Я уже придумал, — я улыбнулся завозившемуся в колыбели будущему крестнику, — Калеб. Мне кажется ему подходит.

— Калеб, — медленно произнесла Далия, будто пробуя на языке его звучание.

— «Храбрый», — задумчиво произнес Генри, — думаю ты прав, Рон. Ему должно подойти.

Калеб распахнул глаза и завозился покряхтывая.

— Кажется, он проголодался.

— Тогда мы тебя оставим, отдыхай.

Мы вышли в коридор, медленно двинулись по коридору к лестнице.

— Раз ты согласился стать крестным, — заговорил лорд Паркинсон, — значит станешь частью мое семьи. Это значит часть секретов будет тебе доступна. Но ты же понимаешь, что без определенных клятв это невозможно.

— Понимаю, я сам хотел бы сохранить в тайне то, что я крестный Калеба, по крайней мере пока. Я слишком близок с Гарри и не хочу подставлять его хоть чем-то. Вы должны понять.

— Я понимаю, — кивнул Генри, — если ты готов, мы можем провести ритуал сейчас же. После я расскажу тебе планы на близлежащее будущее.

А что собственно думать?

— Я готов.

Ритуальный зал находился глубоко под домом и представлял собой пещеру. Я даже глаза потер, думая что мне показалось. Но нет — неровный куполообразный потолок, неровные округлые стены и все это будто выдолблено в камне. А вот пол ровный, земляной, хорошо утоптанный. Посередине алтарь вырезанный из цельного камня и изрезанный рунами по всему периметру, кроме слегка неровной столешницы. Эта рунная вязь меня так увлекла, что в какой-то момент я поймал себя на том, что ползаю на коленях вокруг алтаря бормоча себе под нос восторги от проделанной кем-то работы. А работа с рунными цепочками была проведена на грани безумной-гениальности, это понял даже такой недоучка как я. Стало стыдно.

— Простите, — чувствуя, как пылает лицо, извиняющие протянул я, поднимаясь на ноги и делая два шага в сторону от так заинтересовавшего меня предмета, — такая интересная работа.

— Тебе не за что извиняться, — мягко улыбнулся Генри, — похвально видеть такую заинтересованность к рунному искусству. Тем более в наше время когда молодые маги откровенно ленятся познавать столь трудоемкое искусство, предпочитая «махать» палочкой. К сожалению, сам я не сильно разбираюсь во всем этом. Мой младший брат обожал руны, мог часами рассказывать о сочетаниях, их эффектах и возможностях, что они дают. После его ухода, мне не хватает этих разговоров, в которых я понимал каждое третье слово, если повезет конечно.

Я чуть расслабился и не удержавшись спросил:

— Кто все это создал? Работа просто завораживает, никогда такого не видел.

— Это работа Ингрид дочери Ансгара.

— Ансгар был основателем рода здесь в Англии, — припомнил осенний рассказ Панси, — его еще убили и его жена создала палочку, что сейчас у Панси.

— Да, так и есть. Ингрид была его средней дочерью и сильно пострадала в том нападении. И если ее мать сосредоточилась на мести, как велели законы викингов, девушка же взялась за защиту. Из-под ее рук вышло множество отличных защитных амулетов функционирующих до сих пор, например исцеляющее кольцо что носит Панси или браслет создающий щит, что сейчас у Эммы. Вершиной ее работы стал алтарь — сердце этого дома. На него завязана вся защита дома и семейных секретов.

— Он как большой аккумулятор, — кивнул я, снова с восторгом разглядывая руны, — со способностью самопривязки новых заклинаний. Это гениально! Наложил заклинание в пределах периметра действия, я так понимаю это участок прилегающий к дому, пару раз подновил и оно автоматически подключилось к алтарю и в дальнейшей подпитке и обновлении больше не нуждается. Причем заклинание привязывается к определенному отрезку рунной цепочки. Вот эти руны, например, отвечают за сохранение наложенных на парк чар-помех, мешающих прослушке на определенном его участке. И прикреплено оно было лет шестнадцать назад. И на те же руны прикреплены охранные крио-чары главных ворот, наложенные аж в пятнадцатом веке! И главное вектора силы, ограничители и…

Я сбился поймав тоскливый взгляд лорда Паркинсона:

— Простите, я опять увлекся, — краснея второй раз, произнес я.

— Ты напомнил мне брата, он точно так же рассказывал мне об алтаре, когда начал разбираться в рунах. Давай проведем ритуал, сегодня довольно хлопотный день.

— Да, да конечно, — поспешно согласился я, про себя тяжело вздохнув.

Ясно как белый день, что полностью изучить рунные цепочки мне никто не даст. Все-таки это гарант безопасности рода, а я хоть и допущен к некоторым тайнам, все же чужой. Сам ритуал прошел обычно, даже можно сказать рутинно. Я в нужных местах сказал «согласен», надрезал ладонь и окропил алтарь кровью. Руны засветились и даже, кажется, поменялись местами. Уходил я с трудом переставляя ноги и отчаянно стараясь не думать об увиденном и подавить исследовательский зуд. На выходе мы встретили Панси.

— Ты там что с ним делал? — удивилась девушка, разглядывая мое несчастное лицо.

— Чудный эффект от работы твоей тезки, — хмыкнул Генри.

— Хорошо, что Тори не в курсе о «кладе» в наших подземельях, — улыбнулась Панси, и добавила, — и хорошо, что Рон рассказать ей не сможет. Иначе никакие охранные чары не помогут. Дед, там дядя Рой пришел, травы он забрал, но у него есть какие-то вопросы.

— Хорошо, посвяти Рона во все нюансы.

— Конечно, — девушка повернулась ко мне, — пойдем в малую столовую. Ты, наверное, голоден.

— Панси, ты самая лучшая, — всплеснул руками я, впрочем, косясь на неприметную дверь, скрывающую путь к сокровищу.

— Пойдем, — она взяла меня за руку и потянула в сторону, — поверь лучше тебе не знать всех секретов алтаря. Один мой далекий предок пытался разгадать тайну его создания, хотел повторить его. Но чем больше он проводил времени за изучением, тем быстрее сходил с ума.

— Интересная защита против копирования, — несколько расстроенно протянул я.

— Алтарь создан для защиты рода, — пожала плечами девушка, — и, скорее всего, попытка разгадки рун на нем включает режим защиты, без разницы относишься ты к роду или нет. Так что просто забудь.

— Легко тебе говорить, — хмыкнул я, но, вздохнув, признал, — но придется. Мой разум мне еще нужен.

Малая столовая от большой парадной отличалась чуть меньшим размером как самой комнаты, так и стола, стоящего посередине комнаты. Так же тут имелся небольшой чайный столик около большого арочного окна с прекрасным видом на сад, точнее прекрасным он будет ближе к лету. За этим столиком уже сидел незнакомый мне мужчина средних лет. Высокий, широкоплечий, с волосами цвета соломы, с невозможно голубыми глазами. Он расслабленно откинувшись на спинку стула, пил, судя по запаху, кофе. Кофейная чашка в его руках казалась пародией на посуду, будто мужчина взял ее из детского набора для игрушечных чаепитий.

— Знакомься, — кивнула в сторону мужчины Панси, — это глава тайной канцелярии его императорского величества Александра Петровича Романова и по совместительству мой крестный Шарапов Игорь Вениаминович. Крестный, это Рон Уизли, мой однокурсник и с некоторых пор брат.

— Приятно познакомиться, сэр, — поздоровался я, пытаясь сообразить должен ли я изобразить поклон.

— Расслабься парень, — хмыкнул мужчина, прочтя сомнения на моем лице, — здесь я всего лишь крестный одной неугомонной девицы, а не глава тайной канцелярии. Так что зови меня по имени.

Игорь говорил по-английски довольно чисто, в его бархатном баритоне едва проскальзывал акцент.

— Хорошо, — пролепетал я, окончательно растерявшись и покосился на Панси.

Та успокаивающе улыбнулась и потянула меня к столику. Мужчина пугал. Вот вроде сидит такой расслабленный, улыбается, а ощущение такое будто вот-вот выхватит палочку и «Здравствуй, Мерлин, меня Роном звали».

— Лаки будь любезна, подай нам с Роном завтрак, — попросила появившуюся домовушку Панси, затем бросила сердитый взгляд на крестного, — хватит его пугать.

На что мужчина лишь хмыкнул, потянулся к стопке газет, лежащей слева от него, взяв верхнюю (то ли испанскую, то ли мексиканскую), развернул ее и углубился в чтение.

— Не обращай на него внимания, — попросила Панси, — наводить ужас одним своим присутствием — это часть его работы. Но на самом деле он душка.

Из-за газеты послышался смешок, который Панси проигнорировала:

— Итак, сейчас я тебе расскажу как будут проходить похороны дяди, — на этом она споткнулась, Игорь тут же накрыл ее ладонь своей, она слабо улыбнулась ему, — все хорошо, правда. Итак, небольшой экскурс в историю. Викинги своих павших воинов сжигали на костре. Более высокопоставленных типа вождей, верховных шаманов сжигали вместе с дракаром и с частью накопленных богатств, еще выбиралась наложница которую сжигали вместе с покойным. Но в нашей семье никогда такое не практиковали, я про наложниц. Дядя будет сожжен сегодня на закате в кругу семьи в Доме у Моря.

— Дом у Моря?

В груди потеплело и одновременно с этим на плечи будто легли чьи-то руки чуть сжав их, как бы намекая, что эту тайну стоит держать при себе. Очень неприятное ощущение, я вам скажу.

— Одна из тех тайн, что охраняется пуще золота, — мягко улыбнулась девушка, — «Дом у Моря» название поместья находящегося на остатках старого дома в месте где когда-то поселился основатель. Сейчас ни что не указывает на то, что дом и земли когда-то принадлежали нам.

— Почему?

— Во-первых, там находиться место силы предков. Тотемы богов привезенные основателем со своей родины. Они до сих пор сохранили свою чужеродную силу и защищают местность около дома. К примеру, во время магловской войны ни одна бомба, ни один снаряд не попал в дом и даже не упал в радиусе двух километров вокруг него. Очень многие бы захотели получить такую силу в свои руки. Перенести их в другое место невозможно, кто-то из предков постарался. И предки решили сделать все, чтобы магический мир забыл о том что мы когда-либо жили у моря. А во-вторых, чтобы вписаться в местное общество, семья приняла решение мимикрировать под местных, согласись, некоторые наши традиции очень сильно отличаются от английских. Поэтому мы и переселись намного севернее, оставив земли не волшебной части нашей семьи.

— Вы не рвете связь со сквибами, — сразу догадался я.

— В любой магической семье может родиться ребенок сквиб, насколько бы она ни была чистокровной и благородной. Мы не отказываемся от таких детей, но мир магии к ним жесток и ребенку лучше вырасти вне его. Правда уже почти шесть поколений сквибы у нас не рождались. Так же если у немагов рождается одаренный ребенок он официально становиться Паркинсоном если захочет, конечно. Например, моя тетя Джесика предпочла считаться маглорожденной и училась в Шарботоне. Сейчас постоянно проживает в Канаде, работает учителем в обычной магловской школе.

— Я должен это скрывать? Просто я не чувствую того, что почувствовал, когда спросил о доме, — я запнулся, пытаясь сообразить как бы описать те чувства, что я почувствовал.

— Это, конечно, не такая большая тайна, как Дом у Моря. Мы не то что скрываем родство с немагами, мы о нем не говорим, не потому что боимся осуждения, это защищает их.

— Я понял.

— Отлично, — кивнула Панси и продолжила, — а завтра состоятся «официальные» похороны, так сказать английские. Уже в этом поместье. Будет намного больше народу.

— Припрутся стервятники, — донесся недовольный голос Игоря из-за газеты, — поглазеть на чужое горе.

Я даже вздрогнул от неожиданности, успев забыть о наличии мужчины за столом.

— Крестный, — поморщилась девушка.

— Я подданный Его Императорского Величества Александра, — хмыкнул Игорь, аккуратно складывая газету и откладывая ее в право, к уже прочитанным, — могу говорить про англичан что угодно. Поверь мне, все ваше министерство — сборище гребаных стервятников.

— Так уж и все, — закатила глаза Панси, — между прочим, отец Рона работает в министерстве и он порядочный человек.

Мужчина, прищурившись, внимательно посмотрел на меня, отчего мне резко стало неуютно. Я прямо видел, как он в голове перебирает «папки» с досье на сотрудников нашего министерства в поисках нужного «файла». И это пугает.

Появилась домовушка и принялась сервировать стол на двоих. Передо мной появилась чашка с горячим чаем, пара сандвичей с ветчиной, овсянка, жареные сосиски, тосты, джем, масло. От изобилия еды, аж слюни потекли, но первым что-либо брать я не решился.

— Приятного аппетита, — улыбнулась мне Панси, первая потянувшись за тостами.

— Артур Уизли, — радостно потер руки мужчина. — Давно хотел с ним познакомиться.

От его предвкушающего выражения лица мне стало как-то совсем не по себе.

— Перестань пугать Рона, — нахмурилась девушка, повернулась ко мне и попросила, — не обращай на него внимания. Профессия накладывает свой отпечаток. И на некоторых особенно сильно.

Игорь насмешливо фыркнул и вернулся к еще не прочитанным газетам. Какое-то время в столовой было тихо, лишь звон приборов и шуршание газетных листов ее нарушали. В голове крутилось столько мыслей, что, если бы меня спросили, о чем я думаю, я бы с трудом смог дать внятный ответ. За последние сутки со мной произошло столько всего, что не будь я подготовлен совместными приключениями с Гарри и Гермионой, то, наверное, сошел бы с ума. Как я вообще умудрился оказаться в такой ситуации? Ведь попадать в странные ситуации — это прерогатива моего лучшего друга. Видимо «удача» Гарри распространяется не только на него.

Стоило нам закончить импровизированный завтрак, как в столовую стремительно вошел отец Панси. Облаченный в алую мантию аврора, полы которой развивались от быстрого шага, он выглядел впечатляюще.

— Рон, Игорь, — он коротко кивнул нам в знак приветствия.

— Здравствуй, Эван, — откладывая газету поздоровался крестный Панси. — Пора?

— Да, — коротко кивнул тот.

Панси на мгновение зажмурилась, в миг став еще бледнее, тряхнула головой и поднялась на ноги. Игорь подал ей руку, за которую девушка вцепилась, как в спасательный круг.

— Рон, — привлек мое внимание Эван, — прости, что так все сумбурно. Мы поговорим позже, обещаю.

— Я все понимаю, мистер Паркинсон.

— Зови меня по имени, — он улыбнулся мне, но тут же посуровел, вытащил из кармана брюк большой кованый ключ, и коротко пояснил, — портал. Держись.

Дернуло, сплющило и выплюнуло на лужайку на заднем дворе довольно большого дома. Вымощенные камнем дорожки, заросший сад и шум моря. В воздухе причудливо переплелись запах соли, вереска и яблок. Все это погружало в какую-то особую атмосферу.

— Добро пожаловать в «Дом у Моря».

Голос Эвана привлёк моё внимание и я наконец обратил внимание на сам дом. Он не выглядел старым, и уж точно не напоминал жилище викингов. Двухэтажный, с большими двустворчатыми окнами, выходящими на веранду первого этажа, он больше походил на американские дома в викторианском стиле. Я видел такие в какой-то передаче про архитектуру, что так любит смотреть тётя Петуния. Помню, это был мой первый визит в дом Гарри, меня тогда многое удивляло, но деревянный двухэтажный дом с длинным и широким крыльцом, окружённый деревьями запал мне в душу. Тогда я решил, что когда-нибудь у меня будет такой же. Собственно, с тех пор я каждый день преодолеваю свою лень и пытаюсь учиться, становиться лучше. Иногда у меня даже получается.

— Тебя учили чувствовать магию?

— Да, — кивнул я отрываясь от разглядывая дома, — Сириус в прошлом году обучал этому Гарри, ну и нас с Гермионой заодно.

— Попробуй, что-нибудь почувствовать, — Эван ободряющее мне улыбнулся. — Не бойся, с тобой ничего не случится, это надо для того, чтобы ты понял, почему для нас этот дом — самая большая и сокровенная тайна.

— Хорошо, я понял. Сейчас попробую.

Свою магию я ощущал как пылающий маленький огонек где-то в районе сердца. Он равномерно горел даря тепло и уверенность, но иногда, когда я злился, этот маленький огонек вспыхивал неистовым пламенем и рвался наружу. Мне понадобилось очень много времени, чтобы даже потеряв холодный разум, не терять над ним контроль. А вот почувствовать магию вокруг себя намного сложнее, для этого нужно не только уметь расслабиться и отрешиться от всего, но суметь почувствовать тонкие всполохи чужой магии. Лучше всего это получается у Гермионы, она как-то тоньше чувствует все эти потоки магии. Мне тоже удается почувствовать многое, видимо, сказалось увлечение рунами. Гарри научился позже всех, но и то только из-за знаменитого поттеровского упрямства.

Я прикрыл глаза и глубоко вдохнул, расслабляясь как учил нас прошлым летом Сириус, и попытался почувствовать магию. Вначале я чувствовал лишь ветер, едва касающийся моих волос, и перегревающее макушку солнце, но вдруг что-то изменилось. От увитого по самую крышу плющем, только-только начинающего покрываться зеленой листвой, дома ощущалось, что-то чужеродное, большое, страшное. Будто смотришь на древнее могучее существо, которое решает, а стоит ли тратить свое время на что-то столь мелкое и ничтожное, как решивший потревожить покой смертный. По спине пробежали мурашки, захотелось открыть глаза и бежать. Быстро и далеко. Но все тело будто парализовало. Не успел я как следует испугаться, как большое и страшное существо сменилось на что-то теплое и светлое. Могу поклясться, что в этот момент услышал теплый, женский голос строго сказавший: «Хватит пугать ребенка», и меня будто обняли заботливые материнские руки, успокаивая ласково погладили по голове, растрепав волосы и все исчезло. И я снова почувствовал лишь ветер и солнце.

— Ч-что? — я ошарашенно открыл глаза и уставился на улыбающегося мне Эвана, чувствуя как мелко дрожат ноги. — Что это было?

— Панси говорила тебе об идолах старых богов?

— Это были… — я не договорил и на подогнувшихся ногах добрался до стоящей не далеко от нас скамейки.

Тяжело опустился на нее. Пресвятой Мерлин, во что я влез?

— Это была лишь остаточная магия, когда те, кого называют богами, ушли, лишь немногие смогли сохранить частичку дарованной ими силы.

— Вы смогли, — пролепетал я, от чего-то сильно захотелось есть и побиться головой о стену. Только сейчас я понял, какую ответственность добровольно взвалил на свои плечи.

Узнай кто-то типа Лорда о такой силе, и его ничто не остановит. И лучше не знать, что он будет с ней делать. Надеюсь, клятва на том чудесном алтаре поможет мне.

— Смогли, — спокойно кивнул мужчина, и с любопытством спросил, — что ты почувствовал?

— Сначала будто кто-то большой и страшный решает, стоит ли наказать меня за то, что потревожил покой, — передернув плечами, я продолжил, — а затем кто-то светлый и тёплый меня обнял, будто успокаивал.

Про послышавшийся мне голос решил ничего не говорить. Будто это было настолько личное и предназначенное только мне, что делить это с кем-то не хотелось.

— Большое и страшное это кто-то из защитников дома — Гери или Фреки⁽³⁾, — задумчиво глядя в ту сторону, где судя по шуму волн располагался океан, проговорил Эван, — а вот светлое, защищающее — это то что осталось от силы Фриг⁽⁴⁾

— Я сойду с вами с ума, — печально констатировал я, — гениальные рунные цепочки, сводящие с ума любого, кто решит разгадать их секрет; ушедшие боги и оставшаяся после них сила, судя по всему несущая отпечаток личности этих самых богов. И что-то мне подсказывает — это только начало.

— Ничего, привыкнешь, — хмыкнул мужчина, ободряюще похлопав меня по плечу.

А куда я собственно денусь? И зачем я во все это влез? Спаситель же у нас Гарри, а я так, верный оруженосец. Как же я оказался на месте героя? Вновь захотелось побиться головой обо что-нибудь твердое.

— Не хандри раньше времени, идём в дом, скоро все начнется.

Дом в внутри совершенно не походил на траурный. Пронизанный солнцем и теплом, по всюду небольшие букеты вереска. Никаких завешанных зеркал и чёрных одежд. Все находившиеся сейчас в поместье люди были одеты либо в обычные магловские вещи тёмных, но не чёрных цветов, либо в военную форму. Причём последних было больше.

— Вы пришли, — к нам широким шагом подошёл Эдвин, — Эмма решила, что вы заблудились.

Серьёзный, несколько хмурый, в полувоенной форме ученика Дурмстранга он выглядел сурово. Сейчас он совсем не походил на того легкомысленного парня, что на Рождество весело дурачился с моими братьями.

— Рон знакомился с домом, — пояснил Эван.

— И?

— Фриг.

— Ого.

Они оба посмотрели на меня один с гордостью, второй с удивлением. От чего я вновь почувствовал себя не в своей тарелке. Остро захотелось домой в Хогвартс к Гарри и Гермионе.

— Хватит нервировать бедного парня, не каждый знаете ли выдержит нашу семейку.

К нам подошёл мужчина средних лет, облаченный в военную форму, судя по расцветке, сухопутных войск (я в этом не очень хорош, но морскую от наземной формы отличаю). На его форме были прикреплены несколько наград, в которых я совершенно не разбираюсь.

— Дэниел Рейн, — протянул он мне руку для рукопожатия, — в прошлом военно-полевой хирург, ныне возглавлял отделение неотложной помощи в госпитализации святой Марии. Это что-то типа ваших целителей и Мунго.

— Я знаю, — кивнул я, пожимал руку, — Рон Уизли, студент.

— Ну что ты так скромно? Знаем, знаем о твоём подвиге.

— Да я…

— Сделал, — твердым голосом перебил он меня, — ещё как сделал. Идем, я познакомлю тебя с семьей.

Он подхватил меня под руку и потащил в сторону гостиной полной людей. И в какой-то момент я понял, что не запоминаю подходящих к нам людей, все они слились в, казалось, бесконечный поток имен, званий, профессий, лиц. Все они благодарили, жали руки и пытались мне что-то рассказать или спросить. Вот тут то я и прочувствовал все то, что испытывал Гарри, впервые попав в мир магии. Признаюсь, тогда на первом курсе (если быть честным то наверное до Рождества) я ему немного завидовал, но теперь! Теперь я ему не только не завидую, но и очень сильно сочувствую. Спас меня какой-то парень, одетый в обычный темно-синий костюм и почти на голову выше меня (а я, надо отдать должное, довольно высокий парень).

— Да отстаньте вы от него, — мрачно выдал он, обрывая речь какой-то девушки, которая уже десять минут взахлеб рассказывала мне про какую-то магловскую рок-группу на концерте которой недавно была, — не видишь он от вас уже слегка не в себе.

После этих слов, он схватил меня за рукав и потащил в дальний конец гостиной, не слушая возмущенные возгласы девицы.

— Родственники это то зло с которым приходиться мириться, — пробурчал он по пути.

Остановившись у окна, он поправил очки на переносице и представился:

— Чарльз Рейн, честно не помню кем именно прихожусь Панси, — он чуть задумался и не уверенно добавил, — вроде как сколько-то юродный дядя. Учащийся средней школы.

— Рон Уизли, — представился я, и так же добавил, — друг Панси, а теперь вроде как брат. Учусь в Хогвартсе.

— Приятно с тобой познакомиться Рон. Мои родственники довольно активны, — он сел в стоящее рядом кресло и мотнул головой, приглашая занять соседнее, — так исторически сложилось. Нам вечно нужно куда-то лезть, с кем-то воевать, с этим приходиться мириться. Думаю для тебя все это дико.

Этот чересчур серьезный для своих лет парень, очень сильно напомнил мне Гермиону. От этого сходства, стало как-то проще общаться с ним.

— Знаешь, у моих родителей семь детей. И пусть трое старших уже не живут с нами, в доме все равно нельзя остаться одному и уж тем более побыть в тишине, — хмыкнул я, усаживаясь в кресло, — так что я привык к шуму, постоянным крикам и снующему туда-сюда народу. Меня больше смущает их благодарность. Будто я совершил какой-то подвиг. Я ведь сделал то что мог сделать, ничего сверхъестественного.

— Что бы понять нас, нужно вырасти в окружении всех этих людей.

Говоря все это с серьезным выражением лица, он напоминал умудренного жизнью старца, казалось сейчас он достанет трубку, затянется, и, выпуская клубы ароматного дыма, весомо добавит: «Такие дела, такие дела». Картинка получилась столь яркой, что пришлось помотать головой прогоняя ее.

— Сколько тебе? — с любопытством спросил я.

— Тринадцать, — улыбнулся он, поймав мой удивленный взгляд, — да я знаю что выгляжу и веду себя явно не на этот возраст. Я, как Панси, погружен в историю семьи, истоки ее традиций. Только если она черпает знания из, так сказать, псевдоживых источников, я прочел огромное количество книг. Кстати, очень многие изумляются, что спустя столько веков проживания в Англии мы до сих пор чтим законы родины, которой и нет уже давно, чтим законы основателя рода. Хоть со временем все это видоизменилось, особенно у немагической части семьи, подстраиваясь под окружающую среду и ее культуру, но все же осталось сильно. Меня это тоже заинтересовало. Так что я изучил архивы семьи и нашел причину сохранения традиций викингов, веры в богов и прочего. И причина проста: в определенный момент времени появляются такие, как я или Панси — буквально помешанные на истории семьи или имеющие дар говорить с предками. Таким образом нам удается…

Тут он запнулся и смущенно посмотрел на меня:

— Прости, не знаю зачем я тебе это рассказываю.

— Ты напомнил мне мою лучшую подругу, — я мягко улыбнулся ему, — она безумно любит книги и читать лекции всем кто хочет, а чаще не хочет, ее слушать.

— Я его с Ирвеном познакомлю, может тогда у него пропадет тяга к чтению лекций, как думаешь?

Мы с Чарльзом подняли головы на подошедшую к нам Панси. Чарльз тут же подскочил со своего места уступая ей. Сам же уселся на подлокотник кресла.

— Ирвин из любого выбьет любовь к объяснениям, — хмыкнул я, вспоминая мелкого слизеринца. — А если они всей шайкой пристанут.

Вот уж кадры, от них даже Дамблдор шарахается.

— Ничего, — хмыкнула девушка, — возможно хоть они отобьют у моего кузена желание становиться учителем истории.

— О, еще скажи, что я нарушаю семейную традицию, — закатив глаза фыркнул подросток, — и вместо смертоубийства выбрал путь создания.

— Ты всегда можешь стать наемным убийцей, — улыбнулась Панси, — так сказать, работать в две смены.

Пока они весело перешучивались, я наблюдал за ними. Чарльз, откинув свою серьезность, будто расслабился в присутствии девушки. И в то же время он внимательно следил за движениями Панси, за ее интонацией, мимикой. И во всем этом было столько заботы и поддержки, что мне стало неуютно. Будто это что-то такое, чего я не должен видеть. Будто я не должен быть здесь.

— Рон? Все в порядке

Я тряхнул головой, прогоняя ненужные сейчас мысли, и виновато улыбнулся:

— Да прости, слегка задумался. Можно вопрос?

— Конечно.

— Сегодня похороны, но народ не выглядит так будто это так. Ну, то есть такое ощущение, что мы просто на ком-то торжестве семейном. Почему?

— Видишь ли, это все связанно с тем, — взрослым, каким-то профессорским жестом поправив очки, принялся объяснять мне Чарльз, — что мы верим, что дядя Герман после смерти попал в чертоги Одина, где теперь он, как истинный воин, будет пировать и участвовать в битвах с такими же выдающимися воинами, как и он сам. Пока не наступит Рагнарек и Всеотец не поведет свою армию в последнюю битву.

— Для викинга нет большей чести, чем умереть в бою, — вздохнула Панси, Чарльз тут же сжал ее плечо в жесте поддержки, — так что сегодня будет пир, будут вспоминать его славные победы и поднимать кубки в его честь.

— А вот завтра будет траур в лучших традициях старой доброй Англии, — добавил Чарльз, — с завешанными зеркалами, черными одеждами, фальшивой скорбью и соболезнованиями приглашенных. Правда уже без большей части здесь сегодня присутствующих.

— Вы правда в это верите? — с любопытством спросил я. — Ну во все это — Одина, пиры и прочее?

Ответил мне Чарльз, серьезно глядя в глаза:

— Рон, моя родная тетя, папина сестра, может взмахом палочки заставить ананас танцевать. Панси способна общаться с мертвыми, ты — создавать огонь из ничего. Так с чего ты взял что Вальхаллы не существует? То что мы не можем в нее попасть будучи живыми, не значит, что мертвым это тоже не по силам.

— Тут ты прав, — припомнив недавнее «знакомство» со слепками силы кого-то, кого в этой семье называют богами, признал я.

В комнате вдруг стало тихо. Заозиравшись я увидел, что все смотрят на старого, сухенького мужчину. Кажется, Дэниел говорил мне его имя, но я запомнил только то, что он на данный момент самый старший из всей семьи и большинство уважительно зовет его просто Старейшина. Несмотря на свой почтенный возраст и дряхлый вид (казалось что подуй ветер по сильней и мужчина рассыпаться),старик сохранил ясный и цепкий взгляд темных глаз, а его спина была идеально ровная, голос тверд. И даже если бы на нем было бы надето что-то другое, а не военная форма, на которой блестело десятка два орденов и медалей, я бы с уверенностью сказал, что он военный. А вот насчет бывшего военного я уже был не уверен, так как трость он держал в руках, будто в любой момент готов был пустить ее в ход. И будь я проклят, если он бы ей просто размахивал.

— Что ж пора, — в полной тишине, скрипучем голосом, коротко оповестил он, поднимаясь на ноги.

На его словах Панси побледнела сильнее, сжав ладони в кулаки. Чарльз, передернув плечами, успокаивающе погладил ее по спине.

— Иди, — хрипло отозвалась девушка на проявленную заботу, — я в порядке.

От нее повеяло могильным холодом и я разглядел очертания человеческой фигуры рядом с ее креслом. А вот и Флоки.

— Хорошо, — Чарльз поднялся на ноги и попросил меня, — побудь рядом.

Я просто кивнул. Народ уже наполовину вышел наружу через широко раскрытые двойные стеклянные двери. Мы подождали еще немного и когда в помещении почти никого не осталось, я поднялся на ноги и протянул Панси руку:

— Идем?

— Да, — коротко кивнула, принимая руку и добавила, — если тебе не по себе от моей силы, ты можешь идти в перед.

— Все нормально, — заверил я.

Действительно, покалывающая холодом дымка, что я видел краем глаза, совсем не мешала и не раздражала меня. Выйдя из дома и пройдя немного вглубь двора, мы вышли на открытое пространство на холме с которого открывался потрясающий вид на океан. Вообще место было невероятно красиво. С одной стороны — дом окруженный зеленью и вереском. С другой — не большой участок пляжа, на который можно было попасть пройдя мимо поляны, на которой мы все сейчас собирались, окруженной скалами, об которые с неистовой силой бились волны. Глядя на пляж, скалы и бьющиеся об них волны, я даже застыл на месте пораженный видом бушующей стихии. Очень хорошо понимаю почему предки Панси выбрали именно это место для жилья.

— Захватывающе правда? — чуть хрипловатым голосом, спросила меня Панси.

— Да, — сбрасывая наваждение, отозвался я.

В молчании мы дошли до остальных. В центре поляны был сложен большой костер, пока еще пустой. Старейшина встал спиной к океану, лицом к собравшимся и костру, все остальные начали занимать места по бокам на разном расстояние от костра и друг от друга. Я оказался дальше всех от кострища, в компании Эммы и Игоря. Панси сделала три шага в сторону от нас и толпы. Когда все заняли места из ниоткуда раздался мерный бой барабанов и из дома вышла процессия. На деревянном щите покоилось тело Германа облаченного в темные плотные штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги, светлую рубаху, поверх которой был надет плотный жилет, и длинный плащ подбитый мехом. В руки покойного был вложен двуручный меч. Щит несли Генри, Эдвин (впереди как глава рода и признанный наследник), Эван и незнакомый мне парень лет двадцати пяти (так же как и многие одетый в военную форму). Когда процессия проходила мимо нас, Эмма судорожно вцепилась в мою ладонь. Когда они дошли до костра и аккуратно водрузили свою ношу в центр, к нему подошел Дениэл с холщовым мешочком. Что-то негромко сказав, он высыпал содержимое мешка, оказавшимся золотыми монетами. За ним подошла женщина средних лет (если я не ошибаюсь, это мать той самой Джесики, что закончила Шарботом и сейчас стоит рядом с мужчиной лет пятидесяти облаченного в строгий темный костюм, Маргарет) так же что-то тихо сказала и положила сверток с темно-зеленой тканью. Вслед за ней потянулись еще люди и все они оставляли разные вещи — одежду, оружие, украшение, еду.

— Это традиция, — тихо шепнул мне Игорь, — хоронить война с его имуществом.

Последними к телу подошли Эдвин и Генри. Один положил лук, второй стрелы в искусно украшенном колчане. Оба заняли места с двух сторон от Старейшины. Старик сделал шаг вперед, откашлялся и, неожиданно сильным голосом, начал:

— Сегодня мы собрались здесь, что бы проститься с одним из нас. Герман был хорошим сыном, любимым супругом, замечательным отцом и верным другом. А также он был воином. Воином шедшим по стопам предков, чтившим законы клана. Он умер, как и подобает члену нашего клана — в бою защищая свою семью. Да раскроются врата Вальхаллы, да встретит его Один, да займет он место среди воинов Всеотца.

Он замолчал. Эдвин сделал шаг к погребальному костру, достал палочку и молча вызвал огонь. Поленья тут же охватило пламя. Какое-то время было слышно лишь треск поленьев и нарастающий гул пламени, а затем Панси запела. Сначала ее голос звучал тихо, постепенно набирая силу. Пела она красиво, на незнакомом мне языке. Вокруг ее фигуры вдруг начал густеть туман, сильно похожий на тот, что был когда она сорвалась на уроке защиты, правда в отличие от того, этот не стелился по земле. Он подымался выше, окружая ее фигуру. Я быстро посмотрел на стоящих рядом Эмму и Игоря, но судя по их спокойным лицам туман они не видели. Между тем туман начал отделяться от ее фигуры на две стороны от нее и уплотняться принимая форму человеческих фигур. Первым «сформировался» мой новый знакомый — Флоки. Во всей своей пугающей красоте.

— Ф-флоки? — тихо охнула стоящая рядом Эмма, судорожно сжимая мою ладонь.

Я удивленно моргнул:

— Вы его ведите?

— И я его вижу, — задумчиво проговорил Игорь, глядя в туже сторону.

То есть Панси его как бы воплотила? Я пригляделся по лучше. Действительно теперь Флоки был вполне материальным в сравнении с тем что я видел в школе (пока я брел школьным коридором, мечтая заткнуть чересчур болтливого призрака, успел заметить что на хорошо освещенной местности он все-таки слегка прозрачен).

— Основатель, — тихим шепотом разнеслось над поляной.

Пока я искал десять отличий у Флоки, вторая туманная фигура воплотилась в высокого светловолосого мужчину. Комплекцией он напомнил мне Игоря — высокий, широкоплечий, его длинные волосы были перехвачены на лбу кожаным ремнем, одежда напоминала похоронный наряд Германа. Правда в отличие от новенькой погребальной, эта была местами в грязи, кое-где аккуратно заштопана. На поясе висел топор, деревянная ручка которого была исписана рунами, очень похожими на те, что я видел на алтаре Паркинсонов. Пока я разглядывал топор (аж руки зачесались подержать его в и ознакомиться с рунами по ближе) оба мужчины подхватили песнь Панси. Огонь взметнулся сильнее, яростнее пожирая дрова, тело и весь похоронный скарб. Народ благоговейно застыл, слушая песнь и не смея даже шевельнуться.

Стоило песни стихнуть как оба призрака распались грязно-серым туманом и исчезли бесследно. Панси тяжело осела на землю. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, я быстро пересек расстояние разделяющее нас и опустился рядом на колени. Положил руку ей на плечо и прикрыв глаза, представил как волна тепла от моего сердца переходит в руку а затем переходит к Панси.

— Спасибо, — тихо отозвалась девушка, — кажется, я раскрыла еще одну грань дара.

— Да, это было, — я замолчал подбирая слова, — феерично?

— Сил только жрет, — вздохнула она, опершись на мою руку она поднялась на ноги. — Еще раз спасибо, мне уже лучше.

Я кивнул и повернулся к костру, который уже совсем догорел. Место старейшины заняла немолодая уже женщина облаченная в аврорскую форму, правда не нашего родного аврората. Приглядевшись я узнал в ней Лагерту. После осеннего рассказа Панси о своей палочке, где она вскользь упомянула Карлауса Поттера, Гарри (через Сириуса) нашел старые фотографии на которых его дед был запечатлен рядом с высокой красивой девушкой. На обороте было написано: «Запомни меня такой. Лагерта». Женщина взмахнула палочкой и пепел, оставшийся от костра, начал подниматься вверх. Поднявшись на пару метров он собрался в «облако». От этого облака отделился небольшой ручеек, который медленно двинулась к Эдвину, стоящему с небольшой урной в руках. Как только в этой урне собралось определенное количество пепла, ручеек иссяк и облако, повинуясь движению палочки Лагерты двинулось в сторону моря.

— Что теперь? — глядя на то как ветер подхватил пепел, унося его все дальше и дальше от берега, спросил я.

— А теперь поминки! — хлопнул меня по плечу Игорь, от чего я чуть не рухнул на землю.

— В лучших традициях варваров, — хмыкнула Панси, вытирая слезы.

Видимо брошенные Гермионой, после той памятной дуэли, слова запали ей в душу.

— Что это значит? — нахмурился я, чувствуя какой-то подвох.

— Не бойся Рон, — улыбнулся мне подошедший к нам Чарльз, — тебе понравится.

Его ехидная улыбочка, напомнила мне близнецов, и поэтому не внушила мне никакого доверия. Но Панси ухватила меня за руку и потянула в сторону дома. Все что мне оставалось это идти следом.

Утро встретило меня головной болью, жутким сушняком и желанием умереть. Вот кто знал, что «поминки» в понимании потомков викингов — это банальная попойка? Все началось культурно — все расселись за стол, старейшина поднял кубок (реальный, мать его, кубок объемом на пару литров), выдал, что-то типа: «Покойся с миром, сын мой» и махом выпил содержимое этого самого кубка. Остальные выдали сокровенное «Скёль!»⁽⁵⁾, которое повторяли потом после каждого тоста, и повторили его манёвр. Я, с дуру не иначе, повторил за всеми. Адское пойло, что Айзек (честно, без понятия кем он приходиться Панси), сидящий напротив меня, любовно называл виски, обожгло рот, застряло в горле и с горем по полам рухнуло в желудок выбив слезу, кашель и желание помереть. Панси заботливо похлопала меняя по спине, Чарльз сунул стакан с водой, Игорь пихнул в руку вилку с наколотым на нее мясом. С трудом отдышавшись, я твердо решил, что это адское зелье в меня зальют, только если я буду мертвым. Айзек тут же любезно подсунул мне кружку с пивом. После третьего тоста (все та же вариация: «Да встретит его Один в своих чертогах») я понял, что пиво не такое безобидное, как то, которым этим летом нас угощал Сириус, естественно под очень большим секретом от моей мамы. Узнай мамочка, что я выпиваю в компании Сириуса, были бы мы биты оба. После четвертого тоста народ начал разбиваться на группы по интересам, я оказался среди молодежи. Вспоминали Германа, в основном смешные случаи, рассказывали о себе, об увлечениях. Тут я безумно порадовался тому, что тетя Гарри разрешала ему приглашать меня в гости на долгое время и терпеливо объясняла все что было непонятно. А мне было непонятно все, так что терпения у тети Туни вагон, за что ей большое уважение. Так что я не выглядел полным идиотом, когда начинали говорить о чем-то чисто магловском. После пятого тоста (а надо заметить, что в промежутках между тостами мы и так прикладывались к выпивке) я уже помню происходящее лишь урывками. Вот Игорь затянул тоскливую песню на своем родном языке (Панси перевела название как «Черный Ворон») и все загрустили, а вот уже Айзек весело отплясывает на столе под одобрительные крики окружающих. А вот я уже слушаю как Старейшина рассказывает, как он участвовал в высадке Нормандии, чередуя обычные слова с отборным матом. Я аж заслушался и, наверное, по этому запомнил это так отчетливо. Вот дальше вообще какие-то бессвязные картинки и пустота.

Со стоном разлепив глаза, с ужасом понял, что без понятия где я. Страх прокатился холодной волной, но быстро улетучился под накатившейся приступе тошноты. Резко стало все равно, где я, зато жизненно необходимым знанием стало место нахождения сан узла. Столь желанное место обнаружилось сразу, кто-то заботливо оставил дверь открытой. Спасибо тебе добрый человек. Пока я общался с новым другом из белоснежного фаянса, в комнату зашел Эван. Окинув взглядом художественную композицию под названием «Утро алкоголика», отец Панси поздоровался:

— Доброй день.

Я пробормотав в ответ что-то, что по задумке было приветствием, вновь склонился над унитазом. Посмотрев некоторое время, как я выворачиваю душу, он добавил:

— Я принес тебе зелье. Выпей будет лучше.

И протянул флакончик темного стекла с жидким содержимым. Приняв его немного трясущимися руками, я с ходу выпил содержимое. Даже если там яд, мне было уже все равно. Но травить будущего крестного своего младшего племянника Эван не собирался, это я понял по тому, как молот бьющий в затылок начал ослабевать, тошнота и желание избавиться от желудка вместе со всем его скудным содержимый медленно и верно проходило. Просидев на полу ванной еще какое-то время с блаженством понял, что жизнь вновь обретает краски.

— Ты уж прости, — несколько виновато протянул он, стоило мне выйти в комнату, — кто-то из родни подшутил немного над тобой, пиво было из старых запасов и сильно хмельное.

— Айзек, сволочь, — простонал я, падая на кровать.

— Не злись на него, — примирительным тоном попросил Эван, присаживаясь на край кровати, — это некое испытание в нашей семье, и ты его прошел. Айзек от тебя в восторге, говорит истинный викинг.

— С чего это? — подозрительно спросил я.

— Столько, сколько ты выпил этого пива, у нас в семье может осилить только старейшина, да сам Айзек, — и со вздохом добавил, — меня вот после первого же стакана вырубает.

С хлопком появился домовой эльф, щелкнул пальцами и на кровати появился черный классический костюм.

— Я взял на себя смелость приготовить для тебя костюм для сегодняшних поминок.

Костюм, на вид простой, был явно дорогой. Черные пиджак и брюки из плотной, и одновременно мягкой на ощупь ткани, белая тонкая рубашка — все это село на меня идеально. Будто на меня шили.

— Идеально, — сам себе кивнул Эван, разглядывая меня с ног до головы. — Тебе идет. Вот только с обувью. Какой у тебя размер?

Я машинально ответил, не отрывая взгляд от своего отражения в зеркале. Раньше я думал, что лучше костюма, чем трансфигурированный в прошлом году Панси, у меня в ближайшем будущем не будет. Но этот… он был намного лучше, и не потому, что сидел и выглядел лучше. Нет он был лучше, потому что он был новый, никем не ношеный до меня. И я ненавижу себя за это чувство щемящего восторга, вызванного гребаным новым костюмом.

— Вот, примерь.

Я тряхнул головой, отгоняя лишние на данный момент мысли, и принял от Эвана пару матово черных ботинок.

— Это мои, — признался он внимательно наблюдая как я их надеваю, — к сожалению, обувь на глаз не выберешь, мерить надо, но я их не разу не носил.

— Спасибо, хорошо сидят.

— Не жмут?

Немного прошелся по комнате.

— Нет, все хорошо, — снова кивнул я.

— Вот и отлично, — улыбнулся мне мужчина, — завтракать будешь?

Я прислушался к себе и понял что зверски голоден, несмотря на то что буквально пол часа назад мне хотелось умереть. Чуть покраснев, кивнул:

— Было бы неплохо. А сколько времени?

— Почти два, — хмыкнул он, вызывая эльфа.

На этот раз появилась Лаки уже с подносом в руках и быстро сервировала столик. Бросив на меня какой-то уж больно сочувствующий взгляд беззвучно исчезла.

— Ты ей понравился, — хмыкнул Эван присаживаясь за сервированный стол напротив меня.

Вновь появилась Лаки и поставила напротив него большую кружку черного кофе, и так же тихо исчезла.

— Итак, по поводу сегодняшнего дня, — отхлебнув из кружки, начал он, — ты ешь, ешь. Пока ты спал мой отец, провел ритуал представления семье Калеба. Завтра на закате проведем ритуал принятия в род и ему дадут второе имя. Крестильный ритуал решили провести позже, Эмма вычислит лучшее время. Но думаю это будет уже летом. Сейчас слишком хлопотно.

Я молча кивнул, так как с набитым ртом отвечать было не очень вежливо и удобно.

— С двух часов начнется массовое паломничество из желающих высказать свои соболезнования, — тут он поморщился. — От тебя ничего не требуется, просто будь по ближе к Панси. Она сейчас хоть и довольно вменяемой стала, но мало ли вспылит. Кстати, Далия присутствовать не будет.

— Ей стало хуже? — перестав жевать уточнил я.

— Нет, просто не стоит ей на всем этом присутствовать. Если честно Далия после всего что случилось стала сквибом. Сам понимаешь нам все равно, лишь бы живая, но местные кумушки, — он поморщился как от зубной боли. — Так что если будут спрашивать — леди сильно пострадала и не имеет возможности присутствовать. Про ребенка молчи и делай скорбное лицо, нечего всем знать что кроха выжил.

— Хорошо, — снова кивнул я.

Эти похороны были, как и положено пропитаны фальшивой печалью пришедших. Маги приходили, выражали соболезнования лорду и Эдвину, вручали принесенную еду Эмме и расходились по залу образовывая кучки по интересам. Все было мрачно и пафосно. Я даже с тоской подумал, что сюда бы Айзека, он вчера такие анекдоты травил все ухохатывались, правда в приличном обществе я бы не рискнул их повторять. От таких мыслей аж головой потряс. Один вечер в кругу немного сумасшедшей семейки считающей, что смерть в бою это великая честь, и вот старые добрые поминки по усопшему воспринимаются как скучнейшее и бессмысленное времяпрепровождение. Единственное, что примеряло меня с действительностью — вкусная еда и едкие комментарии Панси, бывшей явно не в духе.

К семи вечера народ наконец начал покидать гостеприимный дом. Я чувствовал себя опустошенным. Сказывалось похмелье (слегка мучившее меня несмотря на выпитое зелье), толпа незнакомых людей, с их неискренними соболезнованиями, общее мрачное настроение хозяев дома. На пол пути к комнате, которую я обозначил как свою, меня перехвалила Панси.

— Завтра ты отправишься в школу, — сообщила она мне, стоило оказаться в ее комнате.

— А ты? — поинтересовался я, устало опускаясь в кресло.

— Меня ждет кровная месть, — чуть помолчав сообщила, она садясь в кресло напротив.

— Кодекс? — кратко спросил я.

Она молча кивнула, устало прикрыв глаза. Некоторое время мы молчали. Не знаю о чем думала девушка, я же размышлял каково принадлежать к такому роду, как род Паркинсон? Где люди живут так будто времена средневековья так и не закончились? В том плане, что тот же Малфой обратиться в Визенгамот с просьбой решить проблему, если у него возникнут претензии к кому-то, а лорд Паркинсон вызовет на дуэль или убьет не дрогнув. Та же Панси — ей всего пятнадцать, а она спокойно говорит, что в школу не вернется по причине кровной мести. Смог бы я так спокойно говорить о таком? Я посмотрел на девушку. Смог бы я быть спокойным, зная что мне придется убивать? Причем не когда-нибудь, а уже завтра?

— Думаешь что я ужасна? — вдруг спросила она, прикрыв глаза.

— Я думаю, что ты слишком крута, — усмехнулся я, — я бы так не смог.

— Если бы вырос в этом доме, в окружении всех этих людей живых и мертвых, у тебя не было бы выбора.

— Не думаю, с такими стальными яйцами нужно родиться, — серьезно сообщил я.

Девушка открыла глаза с мгновение смотрела на меня, а затем рассмеялась.

— Мама всегда говорит, что мне стоило родиться парнем, — отсмеявшись, кивнула Панси.

— Гарри очень бы расстроился.

— Да возможно.

Мы снова замолчали. Любопытство подталкивало и я все же спросил:

— Ты правда будешь убивать?

Она кивнула, глядя мне в глаза. Немного подумала и отведя взгляд в сторону сказала:

— Кровная месть подразумевать именно смерть всех кто был причастен. Хоть я в основном буду сопровождать Эдвина, но моя обязанность сохранить жизнь наследника любой ценой.

— Ты уже убивала?

— Да, — она снова посмотрела мне в глаза, — каждый член семьи по исполнению пятнадцати на три недели отправляется работать на живодерню. Это пока худшие три недели в моей жизни.

Стоило представить, как к горлу подступила тошнота, а она говорит так будто это нормально.

— Но зачем? — все-таки спросил я, с трудом подавив тошноту.

— В какой-то момент ты перестаешь видеть перед собой живое существо. Это поможет когда дело дойдет до драки.

— Это ужасно.

— Да, но это помогает выжить. На войне либо ты, либо тебя. Тебе не стоит переживать к роду ты не относишься, так что...

— Я понимаю, наверное. Ну теперь хотя бы понятно, почему Гарри делал тебе на день рождение метательные ножи, а не украшения.

При упоминании друга, Панси мечтательно заулыбалась. Или это она ножи вспомнила?

Дверь отворилась и в комнату вошли Эван с Эммой.

— Пора? — поднимаясь на ноги уточнила девушка.

— Да, — кивнул Эван.

Панси направилась к нему, а ее место заняла Эмма.

— Что происходит? — заинтересовался я.

— Подготовка к путешествию, — вздохнула женщина, — вот почему она парнем не родилась?

— А что за подготовка? — заинтересовался я.

— Сейчас Эван заплетет ее волосы, а после она сама сделает боевую раскраску. В полночь на алтаре она и Эдвин принесут клятву отомстить.

— Вы так спокойны, — несколько удивился я.

— Я сама выбрала судьбу для моей дочери, осознано выбрав войти в род Паркинсон. Я, конечно, думала что дочь окажется больше похожей на меня, но…

Она покачала головой.

— Хотя я должна была понять, что примерной леди мне вырасти не удастся, хотя бы после знакомства с Лагертой. Смотри, — она кивнула в сторону Эвана и Панси, — сейчас он начнет вплетать в волосы специальные бусины. На каждой выгравирована руна. Вплетая их в определенном порядке…

— Он создаст рунную цепочку, — с некоторым восторгом в голосе закончил я.

— Да, ты прав. Это всегда защитные цепочки, атакующие не вплетают, это несколько не безопасно для тех кому вплетают. И я даже не хочу знать как их предки это вычислили.

У меня аж руки зачесались, так захотелось увидеть сами бусины, подержать их в руках и, естественно, поэкспериментировать. Надо будет потом Эвана расспросить более предметно.

— А раскраска? — мне пришлось даже потрясти головой, что бы выкинуть лишние мысли из головы и вернуться к разговору.

— Она носит, так сказать, информативный характер. Не знаю, как не волшебники раскрашивали лица, маги наносят руны. Вместо краски используют смесь из пепла, что остался с похоронного костра и кровь того кто выходит на тропу мести. После того как Панси произнесет клятву на алтаре предков письмена на ее лице и шее загорятся алым и будут светиться до тех пор, пока месть не свершится.

— Я могу это увидеть? — я аж подпрыгнул в кресле от нетерпения.

Хотя меня больше интересовал алтарь в процессе произношения клятвы.

— Что бы ты там и остался? — усмехнулась моя собеседница.

Я почувствовал как щеки начинают пылать:

— Лорд Паркинсон рассказал, да?

— В твоей увлеченности рунами нет ничего криминального, — Эмма потянулась ко мне и нежно взъерошила мне волосы, — но иногда любопытство не приводит ни к чему хорошему.

— Панси сказала что алтарь опасен, — тяжело вздохнул, — понимаю, что мне действительно лучше держаться подальше от алтарной комнаты. Так что я лучше спать пойду.

Сказав это, вдруг понял что я чертовски устал. Эти несколько дней были перенасыщены событиями. Поэтому я решительно поднялся на ноги:

— Спокойной ночи, Эмма.

— Доброй ночи, — она тоже поднялась, потянулась ко мне и поцеловала в щеку, — приятных снов. Если что-то понадобится зови Лаки.

— Да, хорошо.

Я глянул в сторону Панси, сидевшей напротив зеркала. Девушка поймала мой взгляд в отражение и мягко улыбнулась одними губами шепнув: «Пока». Кивнув ей я отправился в свою комнату.

---

1) Pansy в переводе на русский «анютины глазки»

Вернуться к тексту

2) имеется ввиду Пути Господни неисповедимы

Вернуться к тексту

3) северные волки постоянные спутники Одина, сопровождают его в странствиях и защищают в битвах

Вернуться к тексту

4) верховная богиня, жена Одина, богиня домашнего очага и далее по списку.

Вернуться к тексту

5) «Мы всегда будем пить из черепов наших врагов!»

Вернуться к тексту